Синие!

Девушка в ужасе рассматривала своё отражение, надеясь на то, что вот… вот сейчас, она закроет глаза и всё это окажется глупым розыгрышем друзей, наложивших какую-нибудь иллюзию на зеркало, или её сном, или… Но алхимия, как выяснилось, шуток не терпит, и сколько ни мечтай о несбыточном, её длинные до талии волосы так и оставались… насыщенно синего цвета.

В каком же месте она ошиблась? Ведь всё десять раз перепроверила!

Катариэлла Эйтенхан в раздражении кинулась к своему рабочему столу, заваленному многочисленными справочниками, конспектами, её собственными пометками. Оставлять это всё в лаборатории было просто небезопасно. После того как она нечаянно сожгла довольно безобидным (вроде бы) зельем библиотечный справочник, за который пришлось выплатить приличную компенсацию, рабочий стол вместе со всеми книгами пришлось перенести в её спальню, правда теперь образовавшийся в ней хаос мог сравниться пожалуй только с бардаком, царящим в квартире её наставника мастера Риэнеро, но уж лучше так.

Девушка наконец отыскала свой рабочий блокнот и… её ярко синие теперь волосы чуть не встали дыбом от ужаса. Латрин. Она должна была положить латрин. А вместо этого…

Что ж… теперь, когда алхимическая справедливость была восстановлена, а результат эксперимента стал понятен и логичен и не нарушал больше привычную картину мира, можно было найти в ситуации положительные стороны. Во-первых, алхимия обогатилась новым зельем для окраски волос, это, несомненно, был самый важный плюс, нужно будет заодно узнать насколько стойким окажется цвет (Катариэлла даже сделала соответствующую пометку в рабочий блокнот). Во-вторых, теперь уж точно её причёску невозможно назвать обычной. Ну и, в-третьих, она всё-таки больше не блондинка, так что, как ни крути, а спор она выиграла.

Через полчаса девушка бодренько шагала в сторону центральной площади Альтарисса (столицы Альтарисской риэсты), где у неё была назначена встреча с друзьями из училища. Да, пусть этого никто и не понимал, но она продолжала туда ходить, хотя давно и освоила программу полностью и могла сдать все экзамены экстерном, но ей слишком сильно нравилось общаться с людьми, так же как и она болеющими одной страстью — алхимией, и отказаться от этого… Нет, увольте. Наставник, которого был не только её персональным учителем, но и работодателем (Катиариэлла подрабатывала после занятий в его лаборатории при алхимической лавке), её прекрасно понимал и относился к её учёбе с пониманием.

Жизнь налаживалась! Спор она выиграла. Завтра к наставнику придёт новый сборник зелий по боевой алхимии. По слухам там такие вещи описаны! Погода была чудесной. Девушка просто обожала это время: конец весны и начало лета, когда жара ещё не разъярилась и на улице просто комфортно тепло. Впереди её ждала прогулка с друзьями. Катариэлла улыбнулась.

В этот момент в зеркальной витрине женского магазина одежды отразилась девушка среднего роста одетая по меркам местных модниц просто возмутительно просто: в тёмные, почти чёрного цвета брюки, светло-голубую рубашку (если уж синюю гриву никак не спрячешь, будем это подчёркивать) и обычные чёрные замшевые туфельки без каблуков. Волосы были собраны в высокий хвост и рассыпались по плечам, а тёмно-зелёные глаза весело сверкали на солнце.

Впрочем, сама Катариэлла свои глаза не очень любила, несмотря на то, что ими восхищались все кому не лень. Они достались девушке от отца, бросившего маму ещё до её рождения. Она никогда не рассказывала про него, но светло-золотистые волосы и чуть заострённые уши и так говорили девушке слишком много о том, чья именно кровь течёт в её жилах.

Эльф.

Демонов эльф!

Нет, она не осуждала маму. С самого детства, большую часть которого Катариэлла провела за кулисами театра, где её мать играла едва ли ни с юности, она видела и слышала слишком много подобных историй. Богатый лорд. Юная провинциальная актриса. Для него лишь лёгкий флирт. Для неё ожившая сказка, которую можно сыграть не на сцене, а пережить в реальности. Заканчивались все эти истории примерно одинаково. Слезами в гримёрке и очередной волной сплетен. Местные кумушки не дремали никогда. Чего девочка не могла понять уже тогда, почему они соглашаются. Ведь всё понятно с самого начала.

Однажды она спросила об этом у мамы. Некоторое время она молчала, пристально смотря в доверчивые глаза дочери, а потом заговорила:

— Конечно, понимают. Но каждый раз ты думаешь — а если повезёт… если это твой шанс, а ты его упустишь! И каждый раз с головой бросаешься в очередное приключение, а потом плачешь…

Я ведь тоже думала, что никогда не поддамся этому искушению, никогда не соглашалась ни на что. Не принимала цветы, отсылала обратно подарки… До тех пор пока не появился Он. Твой отец был неповторимым… мужчиной, я влюбилась в него даже раньше, чем он со мной заговорил. Тогда… я ведь тоже понимала, что это невозможно, что он уедет, а я останусь одна, но это пресловутое «А что если…»

Я не о чём не жалею. Не жалею что поддалась, не жалею, что родила тебя, большего счастья Единый не мог мне подарить, единственное, о чём я жалею… что он так и не увидел тебя. Несмотря ни на что, он был совсем не таким, как о них говорят…

Это был единственный раз, когда её мама хоть что-то рассказала об её отце. Сколько потом Катариэлла не пыталась узнать хоть что-то ещё — всё было бесполезно. Да и видела она её с каждым годом всё реже и реже. Мариэна Эйтенхан была любимицей как публики, так и режиссёра и постоянно пропадала то на репетициях, то на спектаклях. Но она была так счастлива от этого, что у Кати даже мысли не рождалось о том, чтобы её осудить. Сцена, публика, лёгкий флирт, короткие романы, заканчивающиеся по обоюдному согласию, всё это было необходимо женщине как воздух.

Впрочем, очень скоро Катариэлле и самой стало очень сильно некогда. С мастером Риэнеро её познакомила мама. Он переехал в соседний с ними дом и женщина попросила его иногда заходить к девочке, пока она будет на гастролях, тогда Кати и узнала впервые, что такое алхимия. Очень скоро её магия стала для неё всем, а любимый учитель, у которого в силу его одержимости их общей страстью не было ни семьи, ни детей, заменил отца.

И вот теперь… Она действительно было счастлива. Даже очень. Катариэлла вновь улыбнулась и ускорила шаг.

Девушка не замечала, как вдалеке за ней следует неприметно одетый человек, как он отдаёт сигнал юркому мальчишке, тут же понёсшемуся куда-то вперёд, как… Хотя, нет, как мимо неё на бешенной скорости пронёсся наёмный экипаж она заметила, это было просто невозможно не заметить и то, как этот экипаж врезался в открытый прилавок хлебной лавки на углу, тоже.

Девушка подошла к месту происшествия минут через пять, попыталась протиснуться мимо, но сюда уже сбежалась куча людей, и образовался затор. И вот чего она точно не заметила в этой сутолоке так это того, как тонкая иголка воткнулась ей в шею. Не заметила… Просто перед глазами вдруг всё поплыло, голова закружилась, кто-то из толпы подхватил её под локоть, и сознание провалилась в темноту.

Этим «кем-то» оказался тот самый неприметный мужчина, что шёл за ней от самого её дома. Он подхватил девушку под руку и отвёл к поджидающему в подворотне экипажу. Но она этого видеть уже не могла, впрочем… даже если бы и могла…

Девушка никогда бы даже не смогла предположить, что встретиться с настоящим отцом ей всё же придётся, причём, к сожалению, в самое ближайшее время.

Летние экзамены мастерина Альэдера любила.

Теорию на них она почти не спрашивала, только если в совсем запущенных случаях, когда уже надо хоть за что-то удовлетворительно нацарапать, причём иногда действительно нацарапать, закрыв глаза, чтобы не видеть этого позора.

Что поделать магия она штука странная, у человека могут быть блестящие способности в одной области и просто нулевые в другой, впрочем, это не только к магии относится. Плюс ко всему, для создания иллюзий необходимо было не только знание плетений и формул, но и воображение, без него обойтись было нереально. Вот и приходилось некоторым особо приземлённым адептам страдать, пересдавая иллюзии по пять, а то и десять раз, в зависимости от настроения мастерины.

Но это была уже суровая быль… впрочем, по подсчётам мастерины этот год должен был быть удачным, курсы подобрались довольно интересные, будет возможность и задание с подвохом дать и посмеяться, может быть даже вместе, а может только ей одной, тут уж как пойдёт.

В мастерскую иллюзий, где за партами уже сидела вся группа (с её предварительного разрешения) мастерина вошла с радостной улыбкой на лице. От чего тишина в аудитории стало не просто мёртвой, но ещё и напряжённо-настороженной. Да, загоняла она деток… вон как вскочили при её появлении, ну да ничего, в жизни всякое пригодится.

Сама Альэдера придерживалась того принципа, что хороший учитель кроме того, что должен разбираться от и до в своём предмете, ещё должен быть строг и требователен, а то детки они такие, на голову сядут и заметить не успеешь. Во всяком случае, с первым её курсом было именно так. Зато может быть во многом благодаря им, она и смогла вновь начать чем-то интересоваться.

Этих же «детишек» она гоняла в течении всего года, и хоть всех тонкостей за это время не объяснишь и не отработаешь, но глядишь что-нибудь да получится.

— Добрый день, господа адепты, присаживайтесь. Адептка Вариальская, огласите вердикт деканата о готовности вашего курса к экзамену.

Олинера дисциплинировано вскочила и отчиталась по стандартной форме:

— Адепты четвёртого года обучения специализации Прикладная магия на экзамене присутствуют в полном составе в количестве двадцати семи человек. Допуск к экзамену получен всеми.

Девушка подошла и положила на её стол справку из деканата, подписанную и с печатью, как полагается.

— Чудесно. Ну что ж, в этом году у меня хорошее настроение, поэтому делаем так, кого интересует тройка, тянете билеты с теорией, пишете, сдаёте. Кому что посерьёзней — настраивайтесь ещё и на практику, задания я раздам лично каждому.

Ответом на слова мастерины был тяжкий-претяжкий вздох.

Ну так господа адепты, никто и не обещал, что будет легко, злорадно улыбнулась она про себя и достала билеты.

В это же время…

Катариэлла в бешенстве металась по своей темнице. Синие волосы развевались вихрем за её спиной, глаза гневно сверкали, в голове же и вовсе… в общем, приличные мысли там если и были, то очень мало. В основном на тему, что она сделает с тем шутником, который её украл и запер непонятно где, причём где было это «непонятно где» не знала и она сама. Да, да именно так она думала, во всяком случае, старалась, отодвигая как можно дальше страх и чувство беспомощности. Кат знала, что если поддастся им, то не выберется отсюда никогда. Вот и продолжала совершенно сознательно себя накручивать.

Девушка очнулась в этих… скажем, покоях, потому как на обычную комнату данные помещения не тянули, уже почти трое суток назад. Ощущения были, сказать честно, те ещё. Голова гудит, во рту всё пересохло и дикая пустота в груди. Последнее объяснилось очень быстро. Кромариновые браслеты. Чтоб им! И замок магический. Вот… демон! Сколько Катариэлла не шипела, но поделать тут ничего было нельзя, во всяком случае, пока. С остальным же пришлось разбираться подручными средствами, то есть освежающей ванной с маслами обнаруженными на полочке, парой-тройкой чашек травяного чая и лёгким завтраком, появившемся на прикроватной тумбочке, стоило ей только выйти из ванной завёрнутой в пушистый халат.

Разобравшись с собственным самочувствием Катариэлла отправилась на разведку, если кому-то сильно не повезёт, то боем. Первая комната, где она очнулась представляла собой классическую спальню, оформленную в серебристо-белых тонах, на вкус девушки скучновато, хоть бы синего добавили или фиолетового. Так, а тут у нас что? Девушка распахнула створки встроенного шкафа и попала в гардеробную комнату.

Ну и коллекция! Пленница удивлённо осмотрелась. Сколько же тут одежды? Платья, платья, опять платья. В основном шёлковые, иногда бархатные, но совсем редко. Расцветка и фасон сильно напоминали эльфийские. Кто-то является ярым поклонником моды остроухих или всё ещё хуже, чем кажется на первый взгляд? Интересно, что здесь были собраны все оттенки пастельных цветов, кроме зелёного. Точнее нет, светло-зелёного платье было, но всего одно, девушка нашла его в самом конце комнаты возле зеркала на магическом манекене. Травянистого оттенка, изысканное, длинной в пол, отделанное серебряной вышивкой и янтарям с серебристыми кружевными перчатками до середины плеча. Оно явно предназначалось для какого-то торжественного мероприятия.

Чей же это гардеробчик? Катариэлла вновь в задумчивость оглянулась. Интересно, хозяйка сильно обидится, если я позаимствую себе костюмчик. Вот бы ещё найти хоть какие-нибудь брюки. Искомое всё же нашлось, чуть ли ни в самом дальнем углу комнаты. Традиционная белая эльфийская рубашка с вышивкой в виде растительного орнамента и тёмно-синие шёлковые расклешенные брюки. А очень даже ничего. И зачем же было прятать такую красоту? Ух ты тут ещё и ботиночки эльфийские припрятаны! А хозяйка особа весьма и весьма запасливая. Вот только обилие слова «эльфийского» во всей обстановке настораживало пленницу с каждой минутой всё больше и больше. Что ж теперь оставалось найти выход.

Искать пришлось долго, очень долго. В конце концов дверь была найдена, но на ней не было ни ручки, ни замочной скважины, она запиралась магией. Впрочем, было бы глупо надеяться, что об её изоляции не позаботятся. Окна? Окна представляли собой вообще непроходимую преграду. За стеклами непроницаемой стеной отгораживающей её от внешнего мира разрослись кусты непонятного происхождения, хотя, как раз происхождения то понятного, но кому от этого было легче.

Выхода не было. Её спрятали качественно, даже слишком.

Без магии, без людей, без возможности хоть как-то связаться с внешним миром она просидела в своей темницы три дня. За это время Катариэлла со страшной силой возненавидела все оттенки белого и серебряного, которыми были оформлены покои, а ещё поняла, что самая страшная пытка, которую только могли изобрести — это пытка безделием. Она уже переделала всё, что только можно было придумать: со скуки перемеряла почти все платья, вспомнила все стихи которые знала, читала наизусть отрывки из большой алхимической энциклопедии, даже песни петь пробовала… Хоть бы книжку какую оставили, или листы бумаги… Но мечтать было бесполезно, кричать, ругаться, бить посуду тоже. Её никто не слышал, никто не приходил. Еда появлялась на журнальном столике сама по себе, самостоятельно же исчезала грязная посуда. Всё что ей оставалось это метаться из угла в угол, задаваясь вопросом, кому и зачем она понадобилась, и строить планы мести.

Вынужденное одиночество было нарушено самым неожиданным образом.

Заломив по комнате очередной вираж, Катариэлла поняла что чуть не врезала в какой-то посторонний предмет. Резко замерев на месте, она подняла голову, чтобы увидеть…

Эльф?

Прямо перед ней действительно был эльф. Самый что ни на есть настоящий, а не какая-то иллюзия из тех, что она видела на площади. Как и говорила её мама достаточно один раз увидеть оригинал, чтобы понять, что подобную красоту передать невозможно.

Вот только «красота» эта исторгала отнюдь не положительные эмоции. Эльф окинул девушку оценивающим взглядом, в котором легко читалась скорее скука, чем нормальное в такой ситуации любопытство, и явно неудовлетворённый осмотром перевёл взгляд в сторону окна. Катаририэлле видеть подобное пренебрежение было странно и даже обидно. Что она ему сделала плохого?

Впрочем, девушке эльф разглядывать себя не мешал, скорее даже с каким-то брезгливым высокомерием ожидал и позволял это. Видя подобные эмоции, Кат удостоила незнакомца лишь коротким взглядом, всё же любопытство ей в отличие от нового действующего лица этой безумной пьесы было совсем не чуждо: светло-золотистые волосы, тонкие, но при этом какие-то хищные черты лица, заострённые уши… и глаза — на них взгляд Катариэллы будто споткнулся — холодные зелёные глаза.

ЕЁ ГЛАЗА!

Осторожность? Беспомощность? Страх? Обида? Непонимание?

Всё это будто смыло чудовищной эмоциональной волной.

Шок.

Да, сначала был именно он.

— Вы?..

Поняв, что девушка его узнала, её «гость» вновь вернул к ней свой взгляд и изобразил нечто похожее на улыбку, лишённую даже намёков на искренность, и фальшивым тоном произнёс:

— Светлого дня, дочь. Рад приветствовать тебя в Светлом Лесу. Надеюсь, ты оценила наше гостеприимство — произнёс он с сарказмом, который даже не пытался сдержать и издевательски поклонился.

Значит правда… И ей ничего не показалось.

Глаза Кат недобро вспыхнули.

О скольких вещах одновременно может думать человек? Катариэлла никогда не задавалась этим вопросом, но если бы её спросили, то, наверное, ответила бы: «О двух, ну, максимум — трёх». Вот только в эту самую секунду все её невысказанные предположения были жестоко опровергнуты. За каких-то пару мгновений в её мозгу пронеслось много, слишком много.

Ей было четыре, когда она впервые задала маме этот вопрос: «А где наш папа?», ответом ей тогда был лишь виноватый взгляд и просьба подождать. В десять маму она уже не спрашивала, «добрые» кумушки-соседки уже давно ей всё объяснили, и она даже смирились, вот только от картины как отец её соседок возится с ними по выходным во дворе, отчего-то начинало щипать в глазах. В двенадцать, Кат ненавидела всех мужчин, а соседские мальчишки старались обходить её стороной — дралась она с ними ни на шутку. В четырнадцать, в её жизни появился учитель и смог не только заразить их общей страстью — алхимией, но и заставить ершистого подростка, которым она тогда была, наконец, хоть немного поверить окружающим её людям.

Он!

Всё это было из-за него. Детские слёзы, непроходящая обида, постоянно чувство пустоты.

Он!!! Только он!!!

Холодный огонь в глазах девушки начал разгораться, превращаясь в испепеляющую ярость. Она безумным потоком хлынула в её сознание, не позволяя ни увернуться, ни спрятаться, будто лава, хлынувшая из жерла вулкана и устремившая свои огненные реки вниз, туда, где её никто не ждал.

Да как он только посмел?! Похитил её из собственного дома, запер здесь непонятно насколько, ещё и рассматривает теперь так, будто она нечто противное и дурнопахнущее!

Да кто он собственно такой?!

Отец?

Её настоящий отец мастер Риэнеро. Этот же напыщенный аристократ может рассчитывать, только на её ненависть.

Точно — ненависть! Лава в сознании забурлила, вскипела и… схлынула. Оставляя после себя лишь пустоту. Нет — он даже ненависти не достоин. Этот премерзкий субъект эльфийской наружности не достоин НИ-ЧЕ-ГО.

Точно!

Ярко-изумрудные глаза девушки недобро сощурились, она выпрямилась и гордо вздёрнула подбородок:

— Я Вам не дочь! Верните меня немедленно домой. У вас нет ни малейших прав удерживать меня здесь насильно, — в голосе Кат сквозил холод и безразличие.

Эльф же наблюдая за сменой эмоций на её лице, будто бы даже получал от этого удовольствие. Впрочем, затягивать этот никчёмный разговор он не собирался

— У меня на тебя есть любые права. Любой Страж Леса это подтвердит.

Катариэлла замерла. Стражами Леса называли некую помесь жрецов и общественных судей. Эти эльфы выбирались самим Лесом и подчинялись лишь Повелителю. Именно они проводили все обряды, они же могли выполнять и некоторые общественные функции. Но задуматься о внутреннем устройстве эльфийского общества надолго ей не позволили, её собеседник — даже в мыслях язык не поворачивался назвать его отцом — продолжил говорить:

— Надеюсь, ты понимаешь какой чести ты удостоена и будешь благонравна и послушна, как и подобает истинной дочери Великого Светлого Дома. Впрочем, учитывая твоё воспитание, надежды на это мало. Радует только, что огорчать меня своими человеческими замашками ты будешь недолго, к концу месяца я уже выдам тебя замуж.

Кат слушавшая все предыдущие оскорблению с полным безразличием подскочила как ужаленная:

— Что?!!!

Но отвечать девушке никто не стал. Прислушавшись к чему-то, недоступному ей, эльф насторожился и не прощаясь исчез.

— А ну стой!

Но Катаиэлла вновь была одна.

Да как он… Да как он только посмел?!! В ярости она схватила первую попавшуюся статуэтку и запустила её в стену. Изящная вещица разлетелась на мелкие осколки. Вот только легче от этого девушке не стало. Эх, если бы можно было также запустить голову её родителя… Жаль только, что данный план был неосуществим… А вот другие… Воодушевившись Катариэлла надолго задумалась. Она непременно найдёт, как отомстить своему «папеньке», даже если для этого потребуется подождать.

Тем временем…

Олинера, как обычно шла отвечать последней. Негласное правило академии гласило: староста уходит с экзамена вместе с преподавателем. И если дождаться окончание экзамена ей было не сложно, группа у них была дружная, и пока последний человек не сдавал экзамен никто не спешил расходиться, девушка и сейчас была абсолютно уверена, что все кто выходит из аудитории так и остаются в коридоре, обсуждая кому что попалось и переживая за тех кому ещё не посчастливилось «отстреляться», то сидеть и ждать до последнего, когда наконец можно будет получить задание и ответить, вот это действительно действовало на нервы. Первое время. Потом же Олинера научилась извлекать из этой ситуации плюсы: в конце концов, на любом экзамене и увидеть можно много интересного, и весь предмет в сжатом виде заново прослушать, да и преподаватели тоже живые — к концу экзамена они устают и не так внимательно слушают.

Правду говорят, не можешь изменить ситуацию, измени своё отношение к ней. Вот подтверждая эту истину, адептка Вариэльская с интересом наблюдала за тем, как мастерина Альэдера быстро отсортировала на «уд» и «неуд» троечников и с воодушевлением принялась за основное звено.

Сегодня на эльфийке вновь была та же личина, что и на первом их занятии, помнится Янара тогда была потрясена ей до глубины души. В голове у Олинеры даже мелькнула мысль не истинное ли это лицо эльфийской леди (а что леди это точно, как говорится, рыбак рыбака…), но было тут же отвергнута, в конце концов, если бы у неё была такая внешность стала бы она её прятать. Никто бы не стал. Хотя, зависит от причин… мастерина может быть и стала бы, логика у неё иногда было просто сумасшедшая.

В очередной раз адептка Вариэльская убедилась в этом, когда села отвечать.

— Так теорию опустим, я и так верю, что ты её выучила. Показывай, что с иллюзией получилось, какая тебя досталась?

— Трёхмерная иллюзия весеннего луга.

— Чудесно. Разворачивай.

Олинера тяжко вздохнула. Вот не нравилось ей что-то в своей работе. Вроде всё правильно, всё на месте… и в тоже время какое-то ощущение незавершённости так и преследовало её, сколько она ни рассматривала своё творение. С тяжёлым сердцем девушка опустила плетения в специальный прозрачный куб, величиной полтора на полтора метра (такие же только поменьше стояли на их столах) и, задав последнюю команду, активировала иллюзию.

Что про неё сказать… это действительно был весенний луг. Зелёное разнотравье растений, порхающие бабочки, жужжащие пчёлы, ясное голубое небо. Олинера в который раз проверяла все мелочи и не могла ни к чему придраться, все цветы получились правильными, птицы вроде бы тоже, даже с формой листьев она не ошиблась, но всё равно… что-то было не так.

Мастерина рассматривала её работу достаточно долго, обычно ей хватало пары секунд, сейчас же прошло… ну двадцать точно. А это плохо… Или хорошо? Олинера сама не знала, никакой видимой закономерности в поступках мастерины она (да и никто) не видел. Эльфийка могла взглянуть на иллюзию лишь мельком, молча поставить оценку и выпроводить без всяких комментарий из аудитории, и уже позже за дверью, когда приговорённый (как все думали) к лишению стипендии адепт открывал зачётку, он видел невероятное… витую надпись «отлично». Могла мастерина за эту же самую «отлично» и долго пытать, давая дополнительные задания, могла без право на пересдачу поставить «уд» и даже не выслушать. Какая у неё была логика? Сама Олинера этого не понимала.

Наконец эльфийка оторвалась от созерцания её работы:

— Ты знаешь в чём твоя главная ошибка?

— Нет, — опустив голову Олинера приготовилась к грядущим неприятностям.

— У тебя всё идеально, — по тону адептка легко поняла что это «идеально» комплиментом не было, скорее наоборот, — Идеальные цветы, идеальные листья, идеально симметричные ветки. В то время как в природе такого не бывает. Цветы даже на одном растении будут чуть-чуть, но разные, ветки — в некоторых местах надломанными, трава где-то слегка примятой. Понимаешь о чём я говорю?

— Да, — Олинера, наконец поняла, что ей самой не нравилось. Именно эта «идеальность» и резала глаза.

— Хорошо. Поступим так. Сумеешь исправить всё за три минуты и пятёрка твоя. Нет — не обессудь, «хорошо» и никаких пересдач.

Адептка кивнула:

— Я постараюсь.

Олинера подошла к кубу и попыталась отбросить волнение. Она привыкла быть лучшей и очень хотела это доказать, в первую очередь самой себе, она и училась хорошо не только потому что ей нравилось, но и потому что хотела быть лучшей во всём. А теперь ей просто надо сосредоточиться.

Девушка так погрузилась в работу, что не услышала, как открылась входная дверь, не увидела как эльфийка мельком взглянула на вошедшего мастера Дерэна и поздоровавшись с ним открыла её зачётку. Зато когда иллюзия начала достраиваться сама собой, вот этого она не заметить не могла. Чуть-чуть подправилась ниточка здесь, чуть-чуть ослабилась здесь, перекинулась тут, всё становилось на свои места. Олинера же смотрела и ничего не могла понять. Что вообще происходит? Её размышления прервал голос мастерины:

— Адептка Вариэльская вы можете быть свободны. Ваша зачётка.

В растерянности Олинера кивнула и взяла зачётную книжку. Эльфийка окликнула её уже у двери:

— Да и, адептка Вариэльская, будьте добры сказать своим одногруппникам, чтобы они не устраивали дебатов под моими дверьми, перенесите это мероприятие в парк. Через тридцать секунд в коридоре не должно быть никого.

— Хорошо, мастерина Альэдера, я всё сделаю.

На то чтобы выполнить распоряжение мастерины у адептки Вариэльской ушло около пяти минут. Только когда она последней вышла из здания академия, то, наконец, открыла зачётку. Но там… страница этой сессии была закрыта иллюзией, простенькой, такую и она могла разглядеть. Это было изображение обычного листа. Стоило ей прочесть надпись, как иллюзия мигнула и исчезла, перед Олинерой вновь была обычная страничка её зачётной книжки с последней оценкой «отлично» и витой росписью мастерины Альэдеры. Записку же… записку Олинера тут же восстановила по памяти и бросилась искать того, кому она была предназначена.

Грем нашёлся практически сразу, он возвращался в здание.

— Грем! Грем!!! Постой! — Олинера со всех ног кинулась ему наперерез.

Стоило адептке Вариэльской покинуть аудиторию, как взгляд мастерины Альэдеры переместился на незваного гостя. Несколько минут они изучали друг друга. Она насмешливо, даже не думая вставать из-за стола, чтобы поприветствовать, он с плохо скрываемым презрением, совершенно не уместном на лице мастера Дерэна.

Наконец мастерина прервала затянувшееся молчание:

— Должна заметить Лирстелиэн, совершенно отвратительная иллюзия, — под лёгким порывом магии эльфийки личина слетела с её гостя и перед ней предстал её бывший брат, собственной высокомерной персоной, — Чем я обязана такой чести?

Но её «гостя» было трудно смутить. Он едва заметно передёрнул плеча и уверенно преодолел проход между партами, остановившись в паре шагов от своей жертвы:

— Должен заметить Альэдериэна, совершенно отвратительное времяпрепровождения, — вернул ей реплику он, — с каких пор благородной эльфе позволено так себя вести и так убого выглядеть.

Лёгкая гримаса презрения вновь появилась на безупречном лице.

Бывшая леди Варис даже позволила себе улыбнуться, хотя… скорее оскалиться.

— Твоими стараниями, я больше не благородная эльфа, так что можешь не переживать. — Поза эльфийки неуловимо изменилась, став напряжённой, даже хищной. — С чем пожаловал, братец, прости, но лицезрение твоей персоны резко ухудшает моё настроение.

Эльф замер в нескольких шагах от сестры и непринуждённо уселся на первую парту.

— А с тем и пожаловал, сестрица, чтобы вернуть своё.

Мастерина внешне оставалась совершенно спокойной, но глаз с брата не спускала ни на мгновение:

— Не припомню, когда это успела тебе задолжать.

— Успела сестрица, успела, — на миг он замолчал, а потом с недовольством продолжил, — С тех пор, когда проснулась твоя магия, все твои права, а главное обязанности, как младшей дочери рода Варис были восстановлены автоматически. Так что рад тебе сообщить сестрёнка, сегодня ты возвращаешься в Лес.

Глаза мастерины сверкнули не просто злостью, неприкрытым гневом.

Да сколько же можно!?

Когда её в конце концов оставят в покое?

Её магия проснулась уже тридцать лет назад, а «любимые» родственники надумали предъявлять права именно сейчас. Не поздновато ли?!

Во что её собираются втянуть на этот раз? Почему выбрали именно этот момент…

Стоп. Нужно успокоится и просто подумать.

Точно — переговоры! Терреон писал ей о переговорах между Лесом и Горой.

Но её то скромная персона здесь каким боком замешана. Что-то раньше она была для своих эльфийских родственников исключительно «безродной шавкой», а теперь смотри ты, сам лорд Варис младший пожаловал! Его презрительнейшество! Кривится, ручки свои боится запачкать, а всё туда же.

— Каким это образом и с какой это стати? В чертогах изначального я видала ваш Лес! — тем не менее довольно спокойным тоном ответила Альэдера, а вот не нахамить было выше её сил.

Разговор начал эльфу порядком надоедать:

— Твоя магия проснулась и теперь ты снова принадлежишь роду, так что я думаю самое время сделать вот это.

Она не успела ничего понять. Лирст одним стремительным движением пересёк разделявшее их пространство и схватил за руку. Её прежнее родовое кольцо скользнуло на средний палец холодным чужим ободком. Демон! Нет только не это! И почему она попросила тогда Терриона вернуть Шиа через посольство кольцо рода вард Грендель-Риэр, может так бы был хоть какой-нибудь шанс. Впрочем… Если всё так как говорит братец…

Мысль не успела сформироваться в её голове. Стоило кольцу оказаться на её пальце, как оно запульсировало и сжалось, посылая по её магическим каналам энергетический импульс. «Как знакомо, — пронеслась в её голове последняя связная мысль, — Раньше её наказывали с помощью этого колечка регулярно. Вот только тогда поводок был у отца, теперь же он достался Лирсту, Демоны б его забрали. Жутко интересно за какие заслуги».

Но через мгновение все её «ностальгические» воспоминания о детстве уже не имели значение. Родовая магия была сильнее воли одной эльфийской мастерины. Сознание эльфийки начало меркнуть, скатываясь по спирали в воронку кромешной тьмы.

Лирстелиэн младший лорд Варис торжественно ухмыльнулся. Эту пьесу он сыграет как по нотам. Две главные пешки уже стояли на своих местах.

Через несколько минут комната была уже пуста. Что такое для истинного эльфа открыть портал в здание ограниченном какой-то человеческой магией, тем более, когда было время подготовиться и создать брешь в защите — всего лишь небольшая головоломка.

Новый раунд игры начался.

Грем и Олинера опоздали лишь на несколько минут. Впрочем… их присутствие всё равно бы ничего не изменило.

В руке агент держал измятый листок, исписанный торопливым почерком Олинеры:

«Грем! Напиши своему дядюшке, ко мне пожаловали родственники. Не вздумай вмешиваться!

Олинера, берегись Рика Карилинского, он опасен.

И да, помните, не всё в этом мире так, как кажется.

Прощайте!»

Это дурацкое слово «прощайте» так и вертелось в голове обоих.

Олинера ничего толком не могла понять, но было совершенно ясно, что с мастериной что-то случилось, да и Грем… нужно было видеть его лицо, когда она нашла его отчитываемого сторожем и отдала записку.

Агент вар Шиэндр понимал почти всё, но самое главное он понимал, что игра началась, началась намного раньше, чем планировалось. Хорошо ли это? Плохо ли? Неизвестно. Оставалось лишь пожелать миледи и милорду удачи и улыбки Стехриэна. Вот только эта глупое «прощайте»…

Несколько часов спустя.

Великая Гора — это целый город, столица Драконьих Гор. Снаружи она опоясана гигантским серпантином, служащим посадочными площадками для своих крылатых обитателей, внутри же расположены залы. На верхнем центральном ярусе — дворец, дальше — покои приближённых родов, ниже — различные государственные структуры, ещё ниже — казармы дворцовой стражи, а ещё и ещё ниже, уже не в горе, под ней — секретные лаборатории.

Туда нельзя было попасть в ипостаси дракона, только в человеческом облике. Секретность, особенно на нижних ярусах была запредельного уровня, да и охранные заклинания не давали расслабиться.

Их было трое. Один боевой дракон. Один дракон исследователь. И… человек.

Каждый из них думал о своём. Десятки, сотни раз, что они собирались здесь вместе они спорили до безумия, кричали, пытаясь что-то доказать, едва не бились об каменные стены от отчаяния, танцевали некое подобие ритуальных танцев, когда всё получалось… Эта лаборатория видела многое. Но сегодня… они молчали.

Огромное (для человека) каменное помещение, тонуло в полумраке, единственным источником света служил каменный очаг, любимый некоторыми алхимиками и артефакторами больше, чем магические горелки, что располагался в центре комнаты. Выточенные в стенах ниши и даже целые шкафы, скрывали множество непонятного, а подчас даже пугающего оборудования. Четыре длинных прямоугольных рабочих стола, расположенных квадратом вокруг очага, являлись яркими примерами такого последствия бурной рабочий деятельности, как лёгкий или не очень (что в данном случае более верно) творческий беспорядок.

Лорд Далиан вард Террис-Шэн один из лучших артефакторов Горы и по совместительству лучший друг небезызвестного нам дракона в очередной раз перепроверял все расчёты, сидя за северным рабочим столом, он то просматривал бумаги со своими записями, то вскакивал и выписывал очередную формулу на огромную школьную доску и пересчитывая её уже там. Пока всё сходилось, но алгоритм был безумно шатким, зависящим от множества неучтённых факторов. Магия, расчёты — в этом он помочь своему другу мог, но что касается остального… остальное ляжет на плечи Шиагрона, как, впрочем, и многое другое за эти годы.

Мог ли он тогда тридцать лет назад предположить, что балагур и шалопай Шиа превратится в один день в замкнутого и жёсткого милорда вард Грендель-Риэр (титул ему дали, насколько знал Далиан, за возвращение дубликата Шиэрраши Дгериэт Стехриэнши). Могли даже подумать, что его закадычный друг и собутыльник вернётся не просто повзрослевшим — другим. Что за непомерно короткий срок — что такое для драконов несколько десятилетий — этот «другой» добьётся практически невероятного и станет не просто милордом, одним из первых лиц Горы. Нет. Подобное не приходило в голову никому.

Сам милорд вард Грендель-Риэр в это время сидел в старом кресле, расположенном в самом дальнем углу лаборатории, с нетронутым бокалом чёрно-фиолетовой жидкости в руке и в очередной раз просчитывал все варианты. Лицо его больше напоминало каменное, брови были напряжённо сдвинуты, а взгляд смотрел куда-то в пустоту. В уме драконий лорд вновь скользил вдоль разветвлений огромного лабиринта событий, одни из которых уже произошли и могли внушить хоть какую-то надежду на то, что всё удастся, другие… другим ещё лишь предстояло случиться, не без его, Шиагрона, прямого или косвенного вмешательства.

Жалел ли он о том, что его жизнь сложилась так? Нет. Он ни на секунду, ни на миг не мог усомниться в том, что встреча с Ней была самым важным событием в его жизни. И он вернёт её. Вернёт и больше не отпустить от себя даже на шаг, чтобы слышать её голос, сжимать её ладошку с тонкими пальчиками и никогда больше не просыпаться в немом ужасе со страшной мыслью, что где-то там ей плохо, холодно, может быть, даже страшно, а он не может защитить, да что там защитить, он даже подойти к ней без риска для её жизни не может.

Челюсти милорда сжались ещё крепче. Не думать. Сейчас об этом думать было нельзя. Всё это будет потом. Пока же у него есть ЦЕЛЬ. И он сделает всё, для её осуществления.

Третьим существом, находившимся в лаборатории, был… мастер Корвус Дерэна. Милорд впервые привёл его сюда через неделю после их разговора в его квартире. Чем он руководствовался? Судить было трудно. Всё что было сказано ему, им нужен свежий взгляд на проблему. Когда же мастер-артефактор узнал, что именно эти двое безумцев собрались осуществить… это было на грани возможного, точнее сначала Корвус, узнав все факты честно сказал, что против таких сил идти невозможно, теперь же… Да, он тоже внёс свой вклад в грядущие события. Разделить ритуал на два этапа предложил именно он, он же внёс некоторые коррективы в центральный артефакт. Даже Далиан, отнёсшийся вначале к идее появления человеческого мага скептически, остался доволен.

Что же касалось его нанимателя… Корвусу не понимал, как прекрасная эльфийка могла столько лет страдать по этому каменному истукану, впрочем, его коллега как-то обмолвился, что раньше Шиагрон был совершенно другим… Возможно. Хотя видя конечный результат, верилось с трудом.

Так или иначе прекрасные глаза мастерины давно перестали занимать его воображение. Намного больше его занимало то, что происходило в этой лаборатории. Если всё удастся, это будет действительно на грани безумия, на грани фантастики, за пределами гениальности. Мастеру Дерэна даже не будет жаль, что обнародовать эти исследования, да и вообще все знания, которые он здесь получил, будет невозможно, участие в таком проекте стоит намного больше, чем признание коллег, деньги (хотя последнего милорд обещал как раз с избытком), слава. Это возможность соприкоснуться с чудом, увидеть, хотя бы одним глазом, издали, то, что раньше считалось невозможным. Лично для него это было главным, что могло случиться в жизни.

Каждый из них продолжал перебирать в голове волновавшие их мысли, а время шло. Они молчали и… ждали.

— Шиагрон, ты уверен, что всё рассчитал верно? Почему ты считаешь, что Лирстелиэн появится в ближайшее время?

— Уверен. Около четырёх суток назад из Альтарисса пропала незаконнорожденная дочь младшего лорда Варис.

Далиан лишь покачал головой.

— Ты очень сильно рискуешь. У нас нет права на ошибку.

Шиагрон нахмурился ещё сильнее, но промолчал. Он знал это и так. Знал. Но другого выхода не было, а время истекало.

Старые часы на одной из полок продолжали громко тикать. Но мерный ход часов не нарушал воцарившей в лаборатории тишины и не мешал каждому из мужчин дальше размышлять о своём. Пламя в очаге тихо потрескивало, угли почти прогорели, темнота, становилась ещё гуще (впрочем, волновало это разве что мастера Дерэна, глаза драконов легко перестраивались). Казалось, время тянется хуже патоки, растягивая секунды, превращая минуты в часы. Но они молчали и продолжали ждать.

Внезапно… милорд вард Грендель-Риэр замер, перстень на его руке сменил цвет. Далиан и Корвус напряглись. Оба знали, сейчас Шиагрон принимает ментальные послания от своего секретаря.

Наконец взгляд его стал осмысленным.

— Игра началась.

Шиагрон вард Грендель-Риэр одним глотком опустошил свой, казалось забытый уже, бокал, встряхнулся и встал.

— Нас ждёт много работы.

Леди Альэдериэна, младшая дочь рода Варис (как выяснилось) очнулась внезапно, как от толчка. Просто магия рода перестала удерживать её сознание, и она очнулась. Эльфийка огляделась пытаясь понять, где же она находится. К несчастью место была знакомым, даже слишком. Городской дом рода Варис мало изменился за прошедшие десятилетия. Если она не ошибается, одни из гостевых покоев на третьем этаже.

Её всё-таки вернули в Лес. Вот же… Дери долго пыталась подобрать подходящее ругательство, но перед данной ситуацией даже её богатый лексикон нецензурной лексики пасовал. Интересно, это злая ирония судьбы, или издевательства Единого. Она столько лет бежала от того, чтобы вновь попасть в эту клетку… но всё оказалось бесполезным.

С раздражением эльфийка подняла к глазам свою правую руку. Так и есть родовой перстень рода Варис совсем как когда-то сиял на её пальце. Пленница даже не пыталась его снять. По опыту она знала, что это не возможно. Вот только почему её перстень по-прежнему функционирует как детский?

В отличии от человеческих родовых перстей, которые были лишь красивой игрушкой для аристократов, эльфийские кольца выполняли ещё пару любопытных функций. В первую очередь через них Светлый Повелитель мог призвать к себе любого из подданных. Во вторую же — до совершеннолетия юные эльфы носили, так называемые детские перстни, которые были и маячком, и элементом контроля, и наказания. Подчинялись все детские персти главе рода.

Как же Дери в своё время ненавидела этот кусок метала! Если бы не он — она бы сбежала намного раньше. Кстати эльфийка так и не поняла, почему смогла снять злополучное кольцо не в день совершеннолетия, когда по идее ей должен был перейти контроль над её оковами, а на два дня раньше. Как не понимала и того, какого демона, перстень опять функционирует в старом режиме?

Если она правильно поняла, то во время церемония признания её Светлым Лесом кольцо должно было превратиться в так называемую взрослую версию. В теории, раз её магия проснулась, то ритуал эту она прошла, пусть и альтернативным путём. И почему же в таком случае кольцо по-прежнему может на неё влиять. Вопросы одни вопросы. Хотя даже если она получит на них ответы, не изменится ничего. Магическую нить тянувшуюся от кольца в сторону кукловода Дери видела слишком хорошо.

Наконец, эльфийка собралась с мыслями и приподнялась с дивана, куда её сгрузил «заботливый» родственник (мог бы и на кровать кстати положить, вся шея затекла) Альэдериэна огляделась внимательней. Искала она не выход и не графин с водой, хотя пить хотелось. Нет, целью её поисков был совершенно иной… объект. Обнаружился он практически сразу.

Младший лорд Варис ан Летэриэн стоял облокотившись на арку разделявшую покои на две зоны: спальную и жилую. Наблюдая за её пробуждением он ухмыльнулся с отчётливо видимым презрением и превосходством.

— Добро пожаловать домой сестрёнка, — издевательски прошипел.

Стоило её увидеть его взгляд, услышать голос… вся обида испарилась. Злость. Бешенство. Ярость. Эти эмоции подходили ей сейчас намного больше. Она не хотела возвращаться сюда, её приволокли насильно, ну так пусть теперь не обижаются. Эльфийка выпрямилась, перекинула ногу на ногу и с вызовом блеснула глазами:

— Дом, братец, это то место где тебя любят и понимают, впрочем… — губы девушки издевательски изогнулись, — тебе этого не понять. Я надеюсь теперь, когда ты на своей территории и можешь меня не боятся мне наконец объяснят какого демона мои высокоуважаемым эльфийским родственникам от меня опять понадобилось.

Альэдериэна хамила специально, ей нужно было потянуть время. Ну и заодно получить хоть какую-то моральную компенсацию, потому как судя по тому, что магия ей не отвечает, дела её обстоят хуже чем отвратно. Жаль только что братишка на её издевательства никак не прореагировал, но ничего она терпеливая и словарный запас у неё большой.

— Расскажу, непременно расскажу, сестрёнка. И можешь даже не пытаться взывать к моей жалости, ты сама виновата во всём.

Как хорошо что Альэдериэна в этом момент сидела, и ничего не пила — точно бы поперхнулась. Взывать? К жалости? Его? Интересно, как можно взывать к тому, что не существует в природе?

— Жалости? Лирст, ты никак с дуба рухнул или с чего повыше. Откуда у такого бесчувственного эгоиста как ты может быть жалость, поверь, я давно вышла из возраста, когда можно жить иллюзиями.

Лицо эльфа на миг дёрнулось. Но больше никакого эффекта на её слова не последовало. Досадно… Что он там рассказывает?

— …бесчувственного эгоиста? Уж кто бы это говорил! Ведь это ты, маленькая дрянь, во всём виновата.

Ух ты какая экспрессия под конец! Мы умеем испытывать эмоции? Неожиданно! Надо бы разобраться.

— Лирст, помилуй, ты преувеличиваешь мои способности. В чём я по твоему виновата конкретно перед тобой?

Да-да. И позу повызывающей. Вот так! И прогнуться не забыть.

Эльф в ярости впился в нахалку глазами, в комнате явственно расслышался скрежет его зубов.

— Ты… ты… — глаза эльфа сверкали от плохо сдерживаемого гнева, но он всё же взял себя в руки, — нет, это не важно. Важно другое. Горный Повелитель вместе с твоим драконом затеяли грандиозную компанию по налаживанию контактов между нашими народами.

Дери напряглась. Значит всё-таки переговоры… Террион как обычно оказался прав. Но она то почему опять причём? Шиа ещё ладно. Он сейчас высоко взлетел. Но она… Последние тридцать лет мастерина Альэдера вела тихую и спокойную жизнь. Не поведёшь тут её, когда по полгода умереть от отсутствия сил хочется.

— И что же ты видишь в этом плохого? Эту глупую вражду давно пора попытаться хоть как-то прекратить.

Лирст от последних слов взвился как змея:

— Глупую? — почти прокричал он, — Да что бы такая безмозглая курица как ты понимала. Ты женщина и по определению не можешь думать.

Ну вот, дошли и до привычных оскорблений. Интересно он сильно огорчится, если узнает, что в некоторых областях она теперь знаю намного больше его.

— Ну-ну, Лирст. Как благородно! А кроме грубых эпитетов ты на что-нибудь способен, или это всё на что хватает твоего словарного запаса.

Эльф замолчал, Альэдериэна видела, каких усилий ему стоило сдержаться, мужчина напрягся, борясь с собой, а потом… резко сменил тему на нейтральную:

— Драконы предлагают построить город на пограничных территориях. — почти нормальным голосом начал он, — Свободный Город. Куда смогут попасть все: драконы, эльфы, полукровки и даже люди.

От удивления Дери даже паясничать прекратила. Это же потрясающе! Да она первая туда переедет. Хотя… Мастерина с грустью оглядела свою темницу. Переедешь тут, как же. Сбежать отсюда теперь будет в разы сложнее, учитывая то, что родовой перстень перестал теперь быть обычной безделушкой и Лирст, как старший родственник может контролировать и её, и её магию, и её перемещения. Но об этом можно и потом подумать, пока же…

— Не вижу поводов для огорчения. С экономической точки зрения очень верная идея.

Лорд Варис изволили скривиться. Уже даже не пытаясь это скрыть:

— Не стоит притворяться, что ты хоть что-то понимаешь в экономике. Хотя она сейчас дело десятое. В качестве гарантии договора драконы потребовали брак между милордом вард Грендель-Риэр и… младшей дочерью рода Варис.

Глаза эльфийки расширились. От удивления? От счастья? Она точно это слышала? Или у неё начались слуховые галлюцинации. Вроде бы нет. Но тогда… Где-то глубоко в душе эльфийки вспыхнула надежда. На чудо, на счастье, на то что она снова сможет увидеть своего дракона, прикоснуться к нему. Глупая, хрупкая и, она прекрасно это понимала, не имеющая ничего с реальностью надежда, ведь даже если они поженяться, они не смогут находиться рядом. Но зачем тогда…

— То есть мной? Но все говорили мне, что мы не можем находиться рядом, что я просто умру. Мне врали? — Альэдериэна требовательно впилась в глаза собеседника, — Лирстелиэн? Скажи мне?

На удивление эльф ответил:

— Не поверишь сестрёнка, но в кои-то веки тебе сказали правду. Поговаривают, что дракон всё-таки создал какой-то браслет позволяющий вам быть вместе, брачный браслет.

— Так значит…

Маленькая звёздочка надежды, пылавшая в её душе, начала разрастаться настоящим пожаром, заполняя всё её существо искрящимся светом. Светом, которому через мгновение предстояло погаснуть.

— Даже не надейся. Замуж за драконьего милорда пойдёшь не ты.

Казалось Лирстэлиэн получает особое удовольствия разбивая хрупкую надежду его собственной сестры на счастье на тысячи осколков.

— А кто же интересно мне знать, — напряжённо спросила Дери.

— Младшая дочь рода Варис, — эльф был просто необычайно доволен собой.

— Насколько я понимаю, с тех пор как во мне проснулась эльфийская магия этот титул снова принадлежит мне. Да и колечко это подтверждает. Не так ли, братец? — она прошипела это сквозь зубы, но на самом деле хотелось кричать. Они столько лет не могли быть вместе и вот теперь, когда осталось сделать лишь шаг, всё рушится.

Эльф видя её бешенство довольно улыбался. Мерзавец! Одним словом мерзавец!

— Так, сестрица, — её собеседник это практически пропел, — Но это продлится недолго. Видишь ли. Я не намерен отдавать драконам этот город. В городе построенном драконами будут жить эльфы и только эльфы. Чудесная месть, ты не находишь.

Альэдериэна нахмурилась:

— Поясни.

— В супружеском договоре, который уже подписан есть прелюбопытнейшее уточнение, если Гора не примет этот брак Город отходит эльфам. Навсегда. Они то думают, что вард Грендель-Риэр получит тебя. Но он этого не дождётся, сестрица. Никогда.

Спрашивать про остальное не хотелось, но она должна была знать. Сердце с каждой новой фразой бывшего брата сжималось от тревоги, но показывать этого эльфийка не собиралась. Издевательски улыбнувшись она продолжила как ни в чём ни бывало:

— Интересненько. А кого же он в таком случае он дождётся?

— Моей незаконнорожденной дочери Катариэны Варис ан Летериэн.

Дери показалось, что время остановилось.

Это был конец.

Всему!

Она не нуждалась в продолжение беседы, всё и так уже было понятно.

«Единый! Стехриэны! Да хоть кто-нибудь! Дайте мне силы не показать насколько мне больно. Он… он не достоит этого».

Надвигающаяся истерика была отложена. Больно. Очень больно. Значит… будем хамить.

— Лирст? Браво! А ты у нас оказывается не такой уж правильный мальчик, ая-яй, как же ты мог, с презренной человечкой!

Лицо братца аж перекосила от ярости.

— Уж кто бы говорил! Драконья полстилка!

— Подстилка это братик у тебя, а я люблю быть сверху. Но это детали. Каким же боком твоя милая и, я уверенна, глубоконелюбимаю тобой дочь получит титул младшей дочери рода Варис. Просвети ка меня.

— Очень просто, любимая сестрица. Ты умрёшь.

Слова упали в мёртвую тишину. Впрочем, это было ожидаемо.

Странно… Ей совсем не было страшно. Скорее обидно.

— Умру, — эльфийка замолчала на миг пытаясь справиться с эмоциями, сглотнув она продолжила, — да ты, я смотрю, падаешь всё ниже и ниже, на родную сестру руку поднимать. И как же ты меня убьёшь? Сейчас? Или через час? И зачем было тащить меня в такую даль для этого? Кстати завещание мне уже писать?

— Завещание? Да что у такой безродной шавки может быть?

— Но-но-но. Я тут как выяснилось снова леди Варис, так что — поаккуратней со словами. Так что там… ах да, ты меня убивать собрался, — Альэдериэну несло, и она сама это понимала, но остановится, ну уж нет… — И как ты это, дорогой, собрался делать. Учти, издевательств над моим бренным телом я не потерплю.

— Можешь не переживать, дорогая, твоего бренного тела не останется.

— Какие многообещающие перспективы.

— Смейся-смейся! Я нашёл потрясающий ритуал. Вся твоя сила перейдёт ко мне. Вся! А ты умрёшь! От тебя останется только пепел. Так что радуйся, сестричка радуйся последним дням.

Лирст окончательно вышел из себя. Дери же… порыв схлынул. Внутри осталась только пустота.

— Зачем тебе ещё магия, ты и так сильный маг, — совершенно безразлично спросила она.

— Потому что это ТВОЯ магия! И она будет моей, потому что ты быть моей уже не можешь.

Альэдериэна от последней фразы пришла в ступор. У неё больная фантазия? Или она просто что-то не так поняла?

— Не буду твоей? И каким же это образом ты собирался меня подчинить, братец.

Глаза эльфа налились ярость. В один миг он бросился через комнату опрокидывая девушку на диван и нависая над ней. Она впервые видела его таким. Страшно? Да ей всё-таки стало страшно. Потому что казалось убьют её прямо сейчас и без всяких ритуалов. Всё её тело было распластано под ним, руки заломлены над головой, а прямо перед ней сверкали безумные, бешенные глаза и тонкие надменные губы шептали отвратительные признания совсем рядом с её:

— Ты должна была быть моей. Вся! Я нашёл тебе идеального мужа, закрывавшего бы глаза на твои измены, отвадил всех твоих кавалеров. В ночь после совершеннолетия ты должна была стать моей, а ты как последняя тварь сбежала. Как ты могла?

И даже потом!

Это ведь я писал тебе письма прося вернуться! Я! Родителям было наплевать! А ты отвергла меня! Двуличная сука! Я прощал все твои проделки, прикрывал перед родителями, а ты ушла к людям! Как ты вообще могла там жить! Ты должна была быть моей. Покорно раздвигать передо мной ноги, слушаться каждого слова и быть рядом, со мной не с ним.

А ты легла под дракона! Как? Как ты вообще могла до такого додуматься? У тебя вообще мозгов нет! Шлюха!

Дери слушала всю эту тираду с широко открытыми глазами. Всю её била нервная дрожь. Было мерзко. Тело казалось грязным и липким от его прикосновений. Как вообще такое возможно? Он болен? Или сошёл с ума? Что за бред?

— Лирст, с тобой всё нормально? Ты… ты вообще о чём говоришь? Я же твоя сестра.

— Сестра! Ах сестра! Да ты… плевать мне, что ты моя сестра, хоть дочь! Я хотел тебя долгие годы, я сделал всё чтобы ты стала моей, а ты сбежала!

— Лирст, очнись! Я. Твоя. Сестра. Родная. По-моему это ты умом тронулся. Разве можно… любить свою сестру.

— Любить? Дорогая не заговаривайся. Я тебя хотел! Хотел обладать тобой, трахать, если тебе так понятней, но любить… ты с ума сошла. А теперь ты и вовсе… драконья подстилка, ещё и выброшенная.

Дери слушала его и не могла поверить.

Наверно с ней всё-таки что-то не так. Почему всю жизнь её преследуют одни извращенцы, причём как оказалось с рождения. Не сметь реветь, идиотка!

— Какое разнообразие! — Змеиный шёпот? Братец, мы тоже так умеем. — Безродная шавка, шлюха, драконья подстилка. Честно, я сама от себе в восторге. Так что ж ты дорогой теряешься. Ты же меня и сейчас хочешь, я же чувствую, правильный ты мой. Так что тебе мешает, давай, я же даже сопротивляться не смогу, стоит тебе приказать этому милому колечку и я вся твоя. Что же ты? Кстати, ты со всеми только при помощи магии, что просто так уже не дают? Стареешь братик. Стареешь.

— Чтобы я… после твоего дракона. Да никогда. Кстати, расскажи брату по секреты какого это спать с чешуйчатым и холоднокровным.

— Восхитительно, милый. Просто восхитительно. Хочешь расскажу в подробностях. А могу даже показать.

— Какая же ты мерзкая дрянь! Но это ненадолго. Ты умрёшь. И больше никогда не увидишь своего дракона. Никогда. Ты не стала моей, но и его не будешь. Никогда.

Одним движением Лирстэлиэн поднялся с неё, бросил напоследок презрительный взгляд и исчез.

Альэдериэна леди Варис ан Летериэн так и лежала неподвижно на диване. Пришибленная. Разбитая.

Больно, холодно и мерзко. Да именно так она себя чувствовала.

Может быть это даже хорошо, что скоро она умрёт. Зачем жить, когда вся её жизнь… всё вокруг… Слова не подбирались. Мысли путались. В полном бессилии эльфийка свернулась клубком на диване и тихо заплакала.