Вечер субботы и воскресенье Павел провел дома. Он никуда не хотел идти, хотя звонили какие-то знакомые, предлагали встретиться, но он не хотел никого видеть. Ждал звонка, хотя ожидание становилось все более и более тягостным. Было очевидно, что Ире вряд ли снова дадут возможность звонить — все было сказано, и похитители скорее всего затаились до начала недели, чтобы понять, намерен ли он выполнять их требования. Время тянулось ужасно медленно, будто в замедленной киносъемке. Павлу не терпелось вновь окунуться в работу, чтобы хоть ненадолго отвлечься от тревожных мыслей.

Его постоянно преследовал страх, что отказ выполнять их требования может привести к страшной развязке. Но почему сама Ирина так настаивала на том, чтобы он ни за что не делал этого? Ей явно было известно что-то, чего не знал он, иначе она бы не стала с такой уверенностью убеждать его, будто именно это и было самое главное, ради чего она звонила ему. Но какие у Иры могли быть гарантии, что ее не тронут? Ведь они наверняка угрожали ей расправой, если муж окажется строптивым.

Павел старался больше времени проводить с Машенькой, гулял с ней. Только общение с дочкой, уже весело улыбавшейся при виде папы, немного успокаивало его тревогу. Если бы не ребенок, пришлось бы совсем худо.

В понедельник он поехал в офис очень рано. Галки еще не было. Павел целиком ушел в работу, благо, у него было запланировано подряд несколько важных встреч и предстоял деловой обед, на который должен был идти и Сергей. Перед тем, как выйти, он позвонил няне и, только убедившись, что все в порядке, вышел из кабинета. Серега был уже в машине. Он явно чувствовал, что между ними словно черная кошка пробежала, и не раз предпринимал попытки наладить прежние дружеские отношения, но, натыкаясь на холодность и немногословность Павла, он отступал. Вот и сейчас, сидя рядом с водителем «джипа», Сергей начал болтать о каких-то пустяках, явно делая вид, что между ними все по-прежнему. Что ж, возможно, он поступал правильно, хотя Павлу было на это плевать.

В конце рабочего дня, когда Галка, так и не дождавшись от него новостей, попрощалась и ушла, в кабинет Павла зашел Сергей. Он был непривычно серьезен.

— Слушай, Пашка, что там с Ириной-то? Молчишь, будто мы все тут враги тебе. Есть что-то новое?

— Она звонила, передала требования похитителей.

— Похитителей? Ты хочешь сказать, что ее похитили? И ты все это время спокойно сидишь себе тут и даже работаешь, твою мать!

Сергей разозлился настолько натурально, что все подозрения на минуту показались Павлу бессмысленными. Он не подозревал за Бортниковым таких актерских способностей.

— Не ори. Что же мне прикажешь делать?

— Да перевернуть все верх дном и найти ее! На ментов, что ли надеешься? Этот бравый майор тебе труп ее притащит и глазом не моргнет!

— Ты поосторожнее выражайся, — остановил его Павел. — Они требуют, чтобы я продал все свои акции и отошел от дел.

— И гарантируют, что твоя жена вернется домой живой и невредимой? Слушай, не смеши меня, ее надо найти до того, как ты это сделаешь, иначе они ее не выпустят.

— А я не собираюсь этого делать, — холодно ответил Павел.

— А, ну-ну, — усмехнулся Сергей. — Давай, держись за свои чертовы акции, а ее пусть насилуют и мучают.

— Знаешь что, — зло сказал Павел, — не очень-то выпендривайся, можно подумать, тебя ее судьба волнует больше, чем меня. Я и так на взводе, не посмотрю, что друг, такого могу наговорить, так что лучше заткнись и молчи в тряпочку. Понял?

— Понял, — уже миролюбиво ответил Серега. — Ладно, не обижайся. Хоть говори иногда, а то молчуном заделался, слова не дождешься. Мы с Аннушкой хотели нагрянуть к тебе вечерком, да я что-то не решался, глядя на твой хмурый лик. Может, стоит нам зайти?

— Лучше не надо. Извини, мне не хочется никого видеть дома. Ириша вернется — тогда милости прошу. А так — хочется видеть только Машеньку.

— Ну что ж, насильно мил не будешь, — философски заключил Сергей — Бывай, до завтра.

Павел посмотрел, как он выходит из кабинета и внезапно подумал, что теперь они снова что-то предпримут, убедившись, что он не собирается выполнять требования. Надо быть завтра начеку, не расставаться с телефоном. Завтра они снова проявятся, как пить дать. Он подумал и набрал номер Горелика. Пересказал ему разговор с Серегой.

— Андрей, нельзя ли проследить за моим телефоном? Может, удастся вычислить, откуда звонят?

— Попытаемся, — коротко ответил майор. — Удачи!

Павел вышел из кабинета, полный неясных предчувствий по поводу завтрашнего дня. Но даже в самом жутком сне он не смог бы вообразить себе, что случится завтра.

День, впрочем, начался, как обычно. Павел встал рано, пообщался с дочкой. Спросил Веру Дмитриевну, надо ли чего купить. Она быстренько составила список продуктов, главным образом овощей и фруктов: Машенька обожала свежевыжатые соки. Павел съездил в ближайший супермаркет, накупил всего и только после этого поехал в офис.

До обеда он напряженно работал. Постоянные звонки, шедшие косяком электронные письма, короткие переговоры с партнерами — он только к часу дня смог оторваться и позвонить домой. Никто не ответил. Странно, обычно в полдень они возвращаются с прогулки, чтобы девочка поела и уснула. Он набрал номер мобильного, который дал няне. Телефон не отвечал, равнодушный голос известил его, что «номер выключен или находится вне зоны действия сети». Вне зоны няня никак не могла находиться. Возможно, зарядка кончилась, пытался успокоить себя Павел, надо подождать, пока они вернутся домой.

С часу до двух он набирал каждые десять минут. Все было бесполезно. Он понял, что случилась еще одна беда, на этот раз — с дочкой. Проклиная себя за беспечность, кинулся вон из офиса. По дороге домой набрал номер милиции. Горелика на месте не оказалось. Павел попытался дозвониться до Антона — того в офисе тоже не было, мобильный был отключен. Час от часу не легче! Он чувствовал, что сердце просто вырывается из груди — ему срочно надо было с кем-то поделиться.

До дома он доехал за четверть часа, хотя обычно этот путь занимал у него минут сорок. Кинулся вверх, открыл дверь… В квартире никого не было. Павел медленно опустился на пол и отключился.

Он очнулся оттого, что кто-то обтирал его лоб холодной влажной салфеткой. На корточках перед ним сидела Галка и испуганно смотрела на него.

— Паш, что случилось-то?

— Ты как здесь оказалась? — медленно спросил Павел, отчаянно желая, чтобы все происшедшее оказалось сном, и понимая тщетность своих желаний.

— Да на тебе лица не было, когда ты выскочил из кабинета. Я однажды уже видела тебя в таком состоянии и знаю, что из этого вышло. Вот и решила поехать за тобой. Что случилось, с Ирой, что ли?

— Нет, — покачал головой Павел, приходя в себя и соображая, что надо делать. — Маша с няней исчезли. Помоги мне, Галя, я не знаю, что делать!

— Звони в милицию, этому майору, — решительно сказала она, неся ему трубку.

— Я звонил, его нет…

— Так пусть найдут! Говори номер!

Глядя на решительную Галку, набиравшую номер телефона милиции, Павел подумал, что ее Бог послал за ним следом: сил у него не было даже на то, чтобы звонить.

— Алло, мне майора Горелика, срочно! Нету? Найдите, пожалуйста, это очень важно, речь идет о жизни ребенка! Как? Спасибо!

Она дала отбой и принялась набирать другой номер, шепча про себя цифры, чтобы не забыть.

— Мне майора Горелика, срочно! Андрей Васильевич! Миленький, у нас тут беда опять, Машенька исчезла вместе с няней, не вернулись с прогулки! Это Галя Жукова, секретарь Павла Ростовцева, помните? Да, нет ребенка. Павел здесь, только ему плохо очень. Ждем! Едет он, Пашенька. Давай попробуем встать. — Галка, похоже, отлично чувствовала себя в роли главного распорядителя, хотя и была очень взволнована.

Опираясь на нее, Павел встал. Она посадила его на диван, быстренько принесла корвалол. Он был в каком-то оцепенении, ничего не соображал. В голове стучало одно: Машеньки нет рядом, его малышке грозит опасность! Он пытался встать, бежать куда-то, но не мог. Галка что-то говорила, ругала на чем свет стоит этих «ублюдков и сволочей», не пожалевших даже грудного ребенка. Он жестом попросил ее замолчать. Снова набрал номер мобильного няни — телефон не отвечал. Неужели эта тетка тоже замешана?

Горелик приехал со своим помощником через полчаса. Павел обстоятельно рассказал ему все, начиная с утреннего разговора с няней.

— Где они обычно гуляют?

— Во дворе, либо она везет ребенка в небольшой садик недалеко отсюда.

— Фамилия няни, адрес есть?

— Записан где-то… Андрей, она тут ни при чем, я думаю, это те же типы, что похитили Иру!

— Нам надо проверить все. Сейчас я вызову людей, они обыщут всю округу, опросят людей — может, кто-то что и видел. Видишь ли, похитить средь бела дня женщину с ребенком несколько сложновато, хотя, конечно, возможно. Звонков не было?

Майор как в воду глядел. Мобильный Павла неожиданно заверещал в кармане пиджака.

Он схватил трубку.

— Павел Константиныч? — пропел гнусавый, явно измененный голос. — Вы по своей дочке еще не соскучились? Не волнуйтесь, она у нас, няня при ней, всем необходимым обеспечим. Но на хороший уход ваши жена и дочь могут рассчитывать только в ближайшие два дня, не более. Потрудитесь до пятницы объявить о продаже своих акций и оформить это юридически. Иначе вы вряд ли увидите их живыми. Итак, даю вам три дня.

Говоривший дал отбой прежде, чем Павел успел что-то сказать. Горелик связался с отделением и поинтересовался — удалось ли засечь номер. Выслушав, он попросил прислать оперативную группу.

— Звонили из автомата на другом конце города. Проверят, конечно, но его наверняка давно след простыл. Голос не знаком?

— Явно изменен… — прошептал Павел. — Я его знаю, это точно. Андрей, надо что-то делать!

— Не суетись, я отлично понимаю ситуацию. Они дали нам три дня, за это время мы их вычислим, поверь мне. Лучше успокойся. Сейчас ребята прочешут все рядом с твоим домом, опросят людей. Возможно, кто-то что-то видел. Потом попытаемся проверить загородные дома в районе того телефона-автомата, откуда звонили. Галя, сделайте Павлу крепкий кофе, да и мне тоже.

Галка кинулась на кухню. Павел почувствовал, что не в силах смотреть на Машенькин манеж.

— Слушай, майор, пошли в кабинет.

Андрей кинул взгляд на манеж и понимающе кивнул. Они прошли в кабинет. Майор еще раз позвонил в отдел и поручил проверить данные на Веру Дмитриевну.

— Няня ни при чем, напрасно время тратите.

— Откуда такая уверенность? Кто тебе ее рекомендовал?

— Антон нашел, через агентство своей подруги. Кстати, надо бы ему позвонить.

— Не спеши, успеется. Давай все-таки подумаем. Итак, Бортников лично убедился, что похищения Иры недостаточно, поэтому решил идти ва-банк и украсть ребенка. Знает, что против этого ты не устоишь.

— Да если бы Ира не настаивала, я бы сделал это и ради нее. На черта мне сдалась эта компания, когда речь идет о жене и дочке! Но ты мне объясни, каким образом Серега рассчитывает выйти сухим, если он по уши в дерьме?

— Ты уверен в этом? — вновь спросил майор. — Действительно, странно. Но я тебе уже говорил и повторю: если Бортников и замешан, то все делается настолько аккуратно, что, арестуй мы его сегодня, у нас нечего предъявить ему. Твой Антон в пух и прах разнесет наше обвинение. Надо придумывать другие варианты.

— Если не Серега, то кто это может быть? У вас есть какие-то новые данные?

— К сожалению, нет. Я распоряжусь с сегодняшнего дня организовать слежку за его женой и любовницей, может быть, они выведут на след. Хотя это дохлый номер: Бортников отлично понимает, что за ними следят, и будет максимально осторожен. У него есть сообщник, о котором мы ничего не знаем, он-то и будет действовать.

— Что же делать? Я с ума схожу, это ты понимаешь?

— Понимаю. Давай так. Сегодня мы постараемся все проверить: няню, округу, автомат, с которого звонили. Возможно, удастся выйти на след с помощью супруги Бортникова или гражданки Козиной. А там посмотрим, есть у меня одна идея.

— Может, поделишься? — угрюмо спросил Павел. — Или мне не полагается знать?

— Узнаешь в свое время, пока ничего особенного. Пока надо продолжать следить за Бортниковым и за двумя его бабами. Сдается мне, они-то и выведут нас на след.

— А если нет? Слежка за Серегой ничего пока не дала…

— Помню. Но, думаю, Бортников осторожничает и не ездит в этот загородный дом, иначе мы бы его выследили. Но Ирина говорила об охранниках в масках. Если они скрывают лица, значит, она их знает или может узнать потом.

— Аньку-то и даже Женю она бы наверняка узнала, даже в маске. Поэтому скорее всего женщины туда не ездят тоже. Получается, что слежка ни к чему не приведет. Надо делать что-то другое, майор!

Майор молчал. Галка принесла кофе, коньяк.

— Мне уйти или остаться?

Горелик задумчиво посмотрел на нее, словно что-то решая.

— Скажите, Галя, вы хорошо знаете Евгению Козину?

— Не очень. Общаемся только на работе, правда, много.

— Она в близких отношениях с Бортниковым?

— Слишком близких, — усмехнулась Галка. — И не скрывает этого.

— На ваш взгляд, она способна на преступление?

— Ну, знаете ли, — растерялась Галка, — трудно сказать. Вообще-то она бедовая девчонка и не скрывает своих амбиций. Очень любит деньги.

— Бортников платит ей?

— А как вам кажется: она задарма с ним спит, что ли? Он дает ей неплохие бабки, водит в рестораны, покупает фирменные шмотки. Обещал машину купить.

— Вот как? Значит, Козина на многое пойдет, чтобы помочь своему любовнику заработать больше денег?

— В принципе да, но учтите, что Женька к тому же очень осторожна. Не думаю, чтобы она пошла на криминал. Она клевая девка и достаточно ловкая, чтобы завести себе нового богатого любовника, и мне кажется, не станет рисковать ради Бортникова.

— Почему же тогда она передавала ему все, что вы рассказывали ей о Павле?

— Он мог попросить ее сообщать ему все, что она узнает о ситуации в компании, ведь интриги и закулисные игры — обычное явление во многих компаниях. В этом ничего криминального нет, одни сплетни. Если, конечно, она не знала о его истинных планах.

— Андрей, я все же думаю, что здесь замешана Анька, — подал голос Павел. — Сергей не стал бы рисковать и открываться любовнице. Аннушка — другое дело, они с Серегой — одного поля ягодки. Ира говорила, что в ней есть что-то от хищницы, никогда не упускающей своего. Она прощает мужу любовные похождения, но никогда не согласится делиться с другой женщиной деньгами. К тому же мне всегда казалось, что ее коробит роль супруги второго, а не первого лица в компании, хотя Иришка никогда не подавала ей повод для ревности или зависти — мы всегда были с ними на равных. А одевается и живет Аннушка не хуже нас — на широкую ногу.

— Значит, захотелось шире, — задумчиво протянул Горелик. — Галочка, а есть ли, на ваш взгляд, в компании человек, с которым Сергей мог поделиться своими планами?

— Планами убийства — ни с кем. Пашу все у нас любят, да и Иру тоже. Не думаю, чтобы кто-то согласился помогать ему топить Павла. — Говоря о компании, Галя чувствовала себя, как рыба в воде.

— Вот что, Галочка. Возможно, я завтра попрошу вас кое о чем. Но прежде вы должны обещать мне, что все, о чем вы сегодня узнали, останется между нами. Время шуток и сплетен, как вы понимаете, прошло.

— Ну конечно, о чем речь? — обиделась Галка. — Я пойду?

— Спасибо, Галюша, — кивнул Павел. — Вернись в офис, посмотри, что там происходит. Отмени все мои встречи на этой неделе, сошлись на болезнь. Я позвоню попозже.

— Ты держись, Паш. Если что нужно будет, дай знать.

После ухода Гали наступило молчание. Павел закрыл лицо руками — ему страстно хотелось спрятаться куда-нибудь, исчезнуть на два дня, а потом вернуться и увидеть дома жену и дочку. Он старался не думать о том, что сейчас происходит в каком-то неведомом загородном доме, где находились самые дорогие ему люди. Как вычислить этот дом, как?

— Откуда звонили, Андрей? Я имею в виду район.

— Домодедово. Там сейчас работают наши. Может быть, у кого-то из твоих знакомых есть дом в этих местах? Подумай.

— Да вроде нет… Слушай, майор, я поеду сейчас с тобой, не могу оставаться здесь один.

— Ладно, поехали. А ночью как?

— Что-нибудь придумаю. Может, Антона попрошу остаться на ночь. Кстати, надо бы ему позвонить.

Они вышли из дома вместе. Павел удивлялся тому, что ходит, разговаривает, рассуждает, хотя внутри все разрывалось от страха за ребенка. Ира хоть как-то могла за себя постоять, а малышка? Потом он понял, что внешне нормальное поведение было своеобразной самозащитой организма, иначе можно было лечь и умереть, настолько велико было нервное напряжение.

По дороге он позвонил Антону, хотел попросить того приехать к нему вечером. Жутко было представить себя одного в квартире, где не было ни души, где стояли Машенькин манеж и фотография Ирины. Это было выше его сил, и Павел отлично понимал, что не выдержит одинокой ночи после такого дня. Если Антон не сможет приехать, он возьмет номер в гостинице и не вернется домой до тех пор, пока все не закончится.

Адвоката на работе не было. Секретарша сказала, что он уехал на свидание с клиентом и вряд ли вернется в офис. Павел позвонил на мобильный:

— Алло, Антон!

— Паш, привет! Есть что-то новенькое? Извини, я мотаюсь по делам, нет времени даже позвонить.

— Есть. Слушай, они похитили Машеньку вместе с няней. Звонили, требуют того же. Антон, я с ума схожу, что делать? Ты сможешь приехать ко мне сегодня?

— Ты где сейчас? — помолчав, ответил адвокат.

— В машине. — Почему-то Павлу не захотелось говорить, что он едет в милицию.

— Когда пойдешь домой?

— Когда ты сможешь приехать туда, — откровенно ответил Павел. — Я не смогу пойти домой один, мне слишком тяжело. Если ты не приедешь, я сниму номер в гостинице.

— Паш, я пока не знаю. Люська просила заехать за ней, а потом мы пойдем ко мне, понимаешь… Но если я смогу как-то разрулить ситуацию, то звякну тебе на мобильник. Ты извини, но сам понимаешь, может, ничего не получится.

— Я понял, Антон, — медленно ответил Павел. — Пока.

Чувство обиды возникло сразу, хотя он понимал, что Антона сложно обвинить в чем-либо: не нянька он ему, в конце концов. Почему это он должен отменять свидание с любимой девушкой ради клиента, пусть даже ставшего другом. Павел вдруг подумал, что Антон за это время стал ему ближе, чем любой из его друзей. И именно к нему он почему-то обращается за помощью, когда ему трудно оставаться одному. Причина проста: с адвокатом можно постоянно говорить только о деле и ни о чем больше, а именно это и нужно Павлу сейчас.

Ему стало стыдно за свою детскую обиду. В конце концов, он взрослый мужик и должен сам решать свои проблемы, а не зазывать к себе друга, чтобы не было так тоскливо. Надо собраться, совсем он распустился, совсем отчаялся за последние дни. В тюрьме ему было намного легче, хотя отчаяние порой становилось невыносимым. Но там он был спокоен за жену и дочь, а сейчас… Сейчас ему надо было постоянно что-то делать, говорить, действовать — лишь бы не думать об опасности, угрожающей им, лишь бы не зацикливаться на этом. Иначе крыша поедет совсем, а расслабляться он не имеет права. Они ведь обе так надеются на него.

Эта мысль об ответственности за своих жену и дочь заставила Павла собраться с силами. Они уже подъезжали в отделение, когда майор неожиданно спросил:

— Ну, что, приедет адвокат-то твой или нет?

— У него свидание с подругой, скорее всего нет. Да, пожалуй, и не надо.

— Ну-ну, — почему-то усмехнулся Горелик, открывая дверь в свой кабинет.

Не успели они войти, как раздался звонок. Андрей подошел к телефону. Молча выслушал и повесил трубку, ничего не сказав в ответ.

— Ничего важного? — с надеждой спросил Павел.

— Ничего. — Андрей о чем-то напряженно думал — Павлу показалось, что тот что-то скрывает от него. — Так что ты собираешься делать, Паша? Если хочешь, ко мне поедем после работы, можешь переночевать. Я понимаю, как тебе трудно возвращаться домой.

— Спасибо, Андрей, — тепло ответил Ростовцев. — Я уж как-нибудь сам справлюсь, чай, не кисейная барышня. Гораздо важнее делать что-то. У меня ощущение, что мы бездействуем и теряем драгоценное время.

— Отнюдь. — Майор опять задумался. — Знаешь что? Мне надо подумать. Давай помолчим, ладно?

Павел не стал возражать.

— Пожалуй, я пойду поем чего-нибудь, — сказал он и вышел.