Костёр горел ярко — настолько, что, казалось, никакой ночи и не наступило. Костёр вообще, насколько я успел узнать, вещь в походе просто необходимая. И даже не то, что он согревает — нет. Температура была нормальной, несмотря на отсутствие солнца. Так что в этом плане можно было обойтись и без огня. Костёр был нужен для иных целей. Он притягивал к себе, собирал всех вокруг, и те, кто попал под совершенно не магические, но чары костра, невольно начинали ощущать на душе спокойствие и умиротворение.

Мне очень понравились сказанные Ранусом, замом главы гильдии, слова: "Вокруг костра нет ни друзей, ни врагов. Вокруг костра все мы — одно целое. И лишь трус может этот факт опровергнуть!". Я не сразу дошёл до того, что именно он пытался донести мне при помощи этих слов. Но сейчас, глядя на танцы языков пламени, на то, как весь караван собрался вокруг этого светлого пятна в темноте ночи в один большой плотный круг, начинал осознавать смысл сказанного Ранусом.

Мы ехали всего лишь день, без остановок, лишь сейчас решив разбить стоянку. Но и за этот день я успел очень многое выяснить. Разговаривать с рыцарем не решился: слишком уж он умный и догадливый, а за его ходом мысли мне уследить сложно. Орки разговаривали как-то тягомотно, порой вообще ударяясь в воспоминания, так что путного у них я ничего выяснить так и не смог. С обезьяной разговаривать — гиблое дело, она вообще за всё время ни слова не сказала. С девушкой… да ну её, ещё начнёт подкалывать, или свою попу показывать… Но, как ни странно, разговор завязался с гномом.

Как оказалось, этот гном со странным именем Ёдур был неплохим парнем. Ну, как парнем… две сотни лет может по гномьим меркам и парень… Но не это важно. Вообще Ёдур простил всех быстро, и даже сказал рыжеволосой, что не будет её убивать (Ох, джентльмен!). А я вошёл в круг симпатичных ему людей именно потому, что внимательно слушал, что он рассказывает — другие слышали это уже по сто раз, так что им сие было не интересно.

А вот меня очень заинтересовало.

Как оказалось, моё представление о гномах было почти что верным. Они, как я и думал, и впрямь жили не на поверхности, но и не в канализации, как Крысолюды. Они жили в горных пещерах. Эти пещеры внутри горы постепенно соединялись, преобразовываясь наконец в большие горные города. Их дом был для гномов и местом работы. То есть они добывали разные залежи руды, кристаллы, какие-то неизвестные мне минералы. У них очень здорово развивалось ювелирная промышленность, так что гномьи караваны из торговых гильдий обычно везли на продажу, помимо также востребованных доспехов, щитов и топоров, разнообразные украшения, которые пользовались большой популярностью.

В горах, если верить Ёдуру, живёт столько существ, сколько не живёт ни в одном лесу. И в связи с суровым климатом эти существа довольно агрессивны, и каждое из них плотоядно. Самым ярким воспоминанием гнома было сражение с Ледяными Драконами. Во время рассказа о том, как он с отрядом личных стражей короля загонял дракона в пропасть, Ёдур постоянно гордо бил себя по груди и махал топором, так что чудом не оттяпал мне голову.

Драконы. А вот это уже интересно. Насколько я успел узнать у гнома, они обладали разумом, и притом не хилым. Умели даже разговаривать! Хотя и считались животными. Это сразу заставило меня задуматься. Если они настолько разумны, то не может ли быть, что драконы — что-то вроде отклонения от нормального человека? Да-да, почему бы и нет? Вот та обезьяна, орки, те же Крысолюды — это ж всё люди, ступившие на другую ветвь развития. Никогда не поверю, что они раз, и появились! Для этого потребовались тысячелетия эволюции. Тогда, возможно, эти драконы тоже, даже если не были людьми, то хотя бы начинали свой путь развития оттуда же, что и люди? Тоже вышли из воды, например, или как в этом мире всё происходило (Хотя, думаю, здешнее появление людей не сильно отличалось от Земного), но решили свернуть на иную тропу, в отличие от людей. То есть точка отсчёта то одна, а результат разный.

Я даже вспотел от таких размышлений. То есть и на Земле могли бы появиться драконы? Или, может, люди начинают эволюционировать в драконов? Постепенно, год за годом, возможно, не в общепринятом понимании, но драконов! Этот вопрос стоит продумать попозже. Чёрт, ну какого я решил оставить комп в лесу?!

Да уж, слушать гнома было очень интересно. И Ёдур, видать, проникся ко мне каким-то уважением. И решил выслушать меня. Вот тут то я и потёр руки, готовясь накинутся на него с вопросами! Конечно, я заранее подготовил гнома к тому, что ему придётся разговаривать с темнотой подзаборной, то бишь со мной, но даже такая "подготовка" не удержала во время нашей игры в вопросы и ответы гнома от недовольного бубнёжа:

— Ты чего, с неба свалился?

Если бы он знал, насколько был близок к истине!

Но я не обращал внимание на его бубнёжи, и в итоге выбил из Ёдура почти всё.

Вот что мне удалось узнать:

Место, в которое я попал, называлось Империей. Разумеется, не вся планета, а лишь определённая, довольно обширная по размерам территория, на которой находились королевства людей, гномов, мартгоров и орков.

Мартгорами называлась раса обезьянообразных существ, к которым и принадлежала наша знакомая обезьянка-убийца до сих пор, кстати, жевавшая солому. Они жили на границе с орками и гномами, так что вели именно с ними выгодную торговлю, а в людских королевствах появлялись лишь в качестве наёмников, куда шли довольно часто: эта раса отличалась своей ловкостью, скоростью, силой и прекрасной боевой подготовкой.

Орки — вообще отдельная тема. Конечно, место их проживания называли королевством, но по факту на территории, где проживали орки, располагалось не единое орочье королевство, а несколько разрозненных кланов, которые периодически собирались вместе под началом одного вожака. Но такое случалось не так уж часто — только во время войн между королевствами.

С людскими королевствами дело обстояло интереснее. Их было несколько. Одно — королевство Императора. В нём и находилась наша цель — Столица. Королевство это состояло, собственно, из нескольких деревень, столицы, да Императорского леса, по которому мы ехали. Его окружали Южное, Восточное, Западное и Северное королевства людей. У того, кто придумывал для них названия, ни капли фантазии.

И тут та же фигня, что и с орками. По факту это были пускай и разные королевства, но людей, одной расы, так что их можно было считать одним целым. Да только ничего они не одно целое: у каждого из королевств своя политика, свой король, свои законы. Но всё же главным было королевство Императора. Когда-то — Ёдур читал в одной из древних книг — все расы устроили Большой Совет, в котором было решено назначит Императором, то есть властителем над всеми расами, именно расу людей. По какой причине — не понятно. Но факт остаётся фактом. В королевстве Императора восседал на троне человек, что правил всеми королевствами. Разумеется, периодически собирая Совет, в который входили короли всех рас, прислушиваясь к их мнениям и советам.

И если с политикой не всё, то хотя бы кое-что мне было ясно, то вот с промышленностью, с куплей-продажей… лажа какая-то. Всем производством во всей Империи заправляли гильдии. Гильдия гончаров, гильдия ремесленников, гильдия строителей, гильдия лекарей, гильдия писателей, гильдия художников, и так далее. Хотите что-то продать в другом королевстве? Решайте вопрос через гильдию торговцев. Хотите выпустить книгу — все вопросы к гильдии писателей. И так везде. И всё через частные руки, всё через посредников. И как у них денежный крах с такой то системой не произошёл?! И как они тут давно у друг друга всё не награбили?! Ж-ж-жесть! Неужто тут все такие уж прям честные? А, ладно! Не буду даже голову ломать, всё равно не пойму!

И тут наш с Ёдуром разговор плавно перешёл на военные темы. Он рассказывал про какие-то оружия, что начали делать в одной из гор гномьего королевства. Судя по всему, он описывал ружья. А что, неплохо — похоже, этот мир скоро перейдёт на новый уровень! Но меня заинтересовало другое. Ёдур начал с жаром говорить о том, как хотел бы, чтобы это новейшее оружие наконец отвезли на границу для борьбы, цитирую: "…с нечистью ушастой, которой лишь детей пугать!".

Если кто не понял — это он об эльфах. Вот тут я стал слухом во плоти. Из жёсткого рассказа гнома об эльфах, сопровождаемого руганью и призывам ко всем известным богам, я сумел выудить для себя следующее:

Во-первых, что тут вообще есть такие ребята, как эльфы! Из описания гнома примерно смог себе их представить: стройные, с большими вытянутыми треугольными ушами, голубыми глазами (Это что, ген такой особый у всех эльфов?), и всегда с луком и стрелами. О, наши ребята! А, нет. Я же забыл про "во-вторых".

Во-вторых, с эльфами Империя вела войну на границе уже много сотен лет. По какой причине — я так и не врубился, об этом гном рассказал как-то расплывчато. И, кривя лицо, доложил о том, что когда-то эльфы с Империей жили в мире, и даже торговали. Но это давно в прошлом.

Вот же ж! Я то с детства считал, что эльфы — добренькие ребята, любящие деревья, лес в целом, сражающиеся лишь во славу добра. Самообман, выходит?! Или нет?

А с чего я вообще взял, что те, с кем я находился в повозке — правы в этой войне? Я не обладаю достаточной информацией по этому поводу. Может, как раз эльфы — те, кто прав. Может, эти ушастые парни просто защищаются, а не наоборот?! Ладно, ладно. Об этом нужно думать, когда появятся факты. Сейчас сие занятие бессмысленно. Но по прибытию в Столицу стоит на этот счёт осведомиться у кого-нибудь — гном наотрез отказался что-либо рассказывать. Да и, кажется, сам не знал, в чём причина. Просто ему с детства вбили в башку: эльфы — плохие, мы — хорошие. И по-другому он уже думать не мог.

А когда я начал расспрашивать про остальных наёмников — вот тут он в карман за словом не лез! Начал рассказывать подробно о каждом, кто чем занимается, на ком какой грешок висит, всякие секреты. Прям бабка у подъезда, честное слово! Но всё равно было интересно. Правда, лишнюю информацию я благополучно забыл. А вот кто есть кто в этой компании — это было познавательно.

Как выяснилось, рыцаря звали Вестейн. И он был паладином. На мой вопрос, кто это ещё такой, Ёдур показательно повертел пальцем у виска, но всё же объяснил. Если коротко, то паладин здесь — убийца магов. И всякие завитушки, орнаменты на его мече и доспехе — это руны, блокирующие магию. А так как он был изукрашен этими рунами чуть ли не весь, то вряд ли какое заклинание на него подействует. Так что в открытой схватке с ним маг — не жилец. Вот только такие руны стоили дорого, и делали их те же маги по специальным заказам, так что для того, чтобы стать паладином, нужно было колоссальное состояние. Поэтому шли в паладины либо решившие встать на путь воина богатые купцы, либо их наследники, либо короли, которым надоело сидеть на троне — вот они и покидают престол, берут в руки меч, напяливают доспех с рунами, да идут мочить магов. Зачем оно вообще было нужно? А были частые случаи, когда маг съезжал с катушек, и его следовало "успокоить", или маги уходили в разбойники, так что на дорогах становилось более чем опасно, или, может, какой-нибудь маг решил, что слишком силён, да и пошёл громить деревни, или даже целые города. Короче, причин было уйма! И, разумеется, паладины были очень крутыми мечниками — это Вестейн ещё в схватке на дороге доказал. Ох, и не простой оказывается мужик этот Вестейн…

Наконец-то я выяснил имя обезьяны, то есть, прошу прощения, мартгора — Бранд. Красивое имя, между прочим. И вот что меня особенно в Бранде удивило, так это то, что, по словам гнома, он был драконоведом. То есть изучал драконов, их жизнь, язык — этим редко кто в Империи занимался. А по виду и не скажешь, что учёный! Во время разговора о Бранде я периодически переводил на него взгляд. Блин, пялится! Надо бы уточнить у Ёдура, как у мартгоров отношения с женской частью населения — а то мало ли…

С орками всё было не так уж и просто. Я, кстати, оказался прав: они были мужем и женой. Но если орк-мужик, имя которому Торберг, являлся обычным штатным воином орочьего клана Кости, то его жена Хлив оказалась птицей другого полёта. Низкого полёта.

Дело вот в чём. Орки, как раса, на дух не переносят магию и магов. Для них это — исчадие ада, проклятая способность. И гордились тем, что ни у кого из их рода нет способности к магии. Но — я сразу это понял — скорее всего способности были у многих, просто не было учителей, способных обучить магии, да и детям с детства вбивали в головы: магия — это плохо. Так что никто этим банально не занимался. По крайней мере всерьёз.

А Хлив, умница, начала копаться в магических книгах, изучать историю великих магов, самостоятельно делать простенькие заклинания. Она сама, без посторонней помощи, тайно выучила заклинания по древним свиткам, обучилась управлять магической энергией и потоком, и всякое в таком духе — здесь я не особенно всё понял. Но это каким-то образом выяснили. Как сказал Ёдур, Хлив не особенно распространялась на эту тему, хотя, видимо, и у орков есть крысы, способные доложить на своего же сородича. В общем, в итоге клан Кости был в ярости. Мало того, что она теперь в их глазах была предательницей, так ещё и все орки знают, что могут магичить! А этой ой как плохо, учитывая то, что много-много поколений этих существ даже не подозревало об этом.

И ей пришлось бежать, боясь расправы над собой. Разумеется, орк — не тот, кто боится сражения, и она могла бы защищаться, но по её словам, Хлив не могла убить орка. Кого угодно, но не орка. Всё-таки родичи, одна кровь, одни предки. Эх, большая, страшная оркша, а с такой красивой душой. Да и Торберг молодец. Он то к этому времени был с Хлив в законном браке, так что то, что она такая вот вся из себя предательница его не волновало: он ей сам сбежать помог, да ушёл вместе с ней. Любовь, что уж тут скажешь.

Так что оркша была своего рода феноменом. Судя по всему, она единственная из расы орков во всей Империи, что может пользоваться магическими заклинаниями. Вот только она пошла по пути магии не боевой, а целительной. Между прочим, Хлив рану на голове Вестейна убрала влёт! Этот момент я тоже заложил в голове, чтобы уточнить попозже, но пока понял главное: боевой магией нельзя пользоваться, если пошёл по пути целительства. Тупо на физиологическом уровне. Поэтому я уважительно поглядел на оркшу, вспомнив, как она закидывала грабителей магическими шарами. Интересно, она просто настолько способная, или нашла способ обойти этот запрет, пускай и пользуясь лишь слабенькими боевыми заклинаниями?

А дальше Ёдур довольно потёр ладони, готовясь рассказать мне все секреты Уны — так звали рыжеволосую. Ну, мне то секреты и не особо нужны, а вот информация о самой девушке, которой гном меня неплохо снабдил, оставила меня в некотором замешательстве.

Для начала нужно сказать, что она была не человеком. Точнее, не совсем человеком, не чистокровным. После той истории, что рассказал мне Ёдур, я долго не верил, что он говорит мне правду. Лишь потом, когда решил узнать, насколько правдив рассказ гнома, у самой Уны, понял, что тот был всё-таки честен: она меня чуть не убила (Да и гному досталось).

Её отец был кем-то вроде егеря, насколько я понял. Бродил по границе между королевствами Императора и Северным. И однажды, обходя очередную расщелину, находившуюся между скал, наткнулся на тролля. Точнее будет сказать — на тролльчиху. Но она была троллем не в том виде, в котором я троллей представлял: зелёные, уродливые, с кучей острых клыков и гнойниками на теле — нет. Обычная женщина, со слов Ёдура, очень даже красивая — хотя откуда он может знать?! — её отличали от человека только рост, который в два раза превышал рост среднего мужчины-человека, да мускулатура. Тролли проживали в горах, а в горах, как уже говорил мне гном, спокойно жить по любому не получится. К тому же пещеры в горах они рыли себе сами — так что представить силищу этих существ я примерно мог — обалдеть какая силища!

И вот уж не знаю, что там, в этой расщелине произошло, Ёдур сам ничего по этому поводу сказать не мог — может, она того егеря по лбу стукнула, да утащила к себе в пещеру, или у них всё произошло по обоюдному согласию — через год у них родилась Уна. Но у троллей, знал это егерь, или нет, были паучьи законы: то есть когда девочка родилась, её отец был давно съеден собственной женой.

А дальше всё прямо как в той сказке. Девочка росла-росла, пока ей не исполнилось тринадцать лет, и лишь для того, чтобы позже злая тётенька — то бишь мать — попыталась её съесть. У неё там что, блин, в этих горах — жрать было нечего?! Или это стиль такой у троллей, есть свою родню? С удивлением услышал на это положительный ответ. Да, оказывается, так всё и было. Так что то, что тролли вообще свой род продолжали — настоящая магия! Судя по всему, родившемуся детю ничего не оставалось, кроме как сбежать из дома, или не дать себя съесть.

Уна не дала.

***

Безликие Горы.

Уна.

Я проводила взглядом мать до выхода из пещеры и, когда та скрылась в снежной буре, достала из-под шкур камень. Нужно успеть закончить. Иначе — конец.

Свою двоюродную сестру Марту я не видела уже неделю, а тётя ходила такая сытая и довольная… мать при разговоре с ней всё время поглядывала на меня. А в последнее время стала носить мне столько еды, сколько я раньше за целый месяц не видела. Вдруг проснулись материнские чувства? Не верю.

Чую, скоро меня постигнет участь Марты. Бежать? Нет. Здесь повсюду горы, которые я, дура, ни капельки не изучила! Мама найдёт меня меньше, чем за час. А за это время я не успею выбраться отсюда. Остаётся одно. Я ещё быстрее стала затачивать камень.

Она пошла на охоту. Опять. И на этот раз собиралась завалить горного зубра. И что-то мне подсказывает, что вся его огромная туша достанется именно мне. Значит, всё произойдёт сегодня? Да, наверное, так. Слишком долго мама ждала…

Но когда это случится? Сразу, за ужином? Вряд ли. Скорее всего, она дождётся, когда я засну. По крайней мере, я на это надеюсь. Потому что в противном случае мои шансы резко падают вниз. Вот почему я больше в отца пошла?! Не такая большая и сильная как мать! Будь я такой же, то, верно, смогла бы дать ей отпор, а так… Придётся работать головой.

Поглядела на камень и вспомнила мышцы мамы. Нет, не достаточно острый. И продолжила его точить.

Мать пришла ближе к вечеру, когда буря совсем разыгралась. Лишь в последний момент я успела спрятать свои заготовки под шкуру. На плечах она несла горного зубра. Его голова была невероятным образом развёрнута. Понятно. Свернула шею. Классика.

Я аж вся напряглась, когда мать, сняв своим ножом шкуру с животного, распотрошила зубра и положила передо мной.

— Ешь, — сказала она своим привычным жёстким басовитым голосом и села напротив меня.

Под пристальным взглядом матери я довольно быстро запихала в себя зубра. Правда, конечно, не всего, а то бы лопнула. В обычный то день я бы даже и половину его не съела: слишком уж огромный. Но каждый раз, когда я норовила прекратить приём пищи, мать грозно глядела на меня, приказывая есть дальше. И лишь когда я уже держалась за разрывающийся живот, она сжалилась надо мной и отправила спать.

Вот сволочь, а! Зато теперь я точно была уверена в её мотивах.

Стараясь не обращать внимания на жутко болящий живот, подползла к шкурам, в которых всегда спала. Мать, прихватив с собой нож — жалко, а то я б с удовольствием им овладела, у меня бы шансов стало больше — ушла спать в другую часть пещеры. Хотя знаем мы, как она будет "спать"! Но и я этой ночью видеть сны не собираюсь…

Часть шкур я сложила так, чтобы получилось некоторое подобие моего контура. Затем укрыла "себя" одеялом. Вроде похоже, в темноте тяжело будет разобрать. Ну и отлично. Глянула на выход из пещеры. Снаружи уже было темно. Буря всё не утихала.

Вытащив своё оружие в виде ставшего уже нормальной остроты камня, сжала его в правой руке и, взобравшись на невысокий выступ, залегла в маленькой пещере. Я её ещё давно делала, когда старалась подражать маме. Думала себе собственный дом выдолбить. Дура. Пещера была маленькой: залезть в неё можно было лишь ползком, а помещалась в ней только часть меня — ноги, да полтуловища. Но зато я могла спокойно прятаться за уступом и следить за своей частью пещеры.

Сжав в руке камень так, что тот еле слышно затрещал, закусив губу начала ждать. Получится ли у меня? Это покажет время. Сейчас нужно, чтобы в моей голове отпечаталась одна фраза: либо ты — либо тебя. Либо-либо. Другого не дано.

Я ждала долго — час, не меньше. И когда мне уже показалось, что этой ночью бояться нечего и можно выйти из укрытия, да поспать, послышались тяжёлые шаги.

Мать вообще даже ночью ходила, громко стуча своими ножищами. Сон у меня был крепкий, как у истинного тролля. Так что она не боялась меня разбудить. Хотя сегодня, пускай я отчётливо слышала её шаги, мама всё-таки старалась идти тише, чем обычно. А я почти перестала дышать, глядя на появившуюся в темноте фигуру матери. Господи, как же она была огромна и сильна! В голову начали закрадываться сомнения по поводу моего плана, которые я тут же отбросила в сторону и сильнее сжала в руке камень. Прочь сомнения! И прочь жалость…

Огромная фигура приблизилась к месту моего сна. И неожиданно застыла. Я еле удержалась от того, чтоб не ахнуть. Неужели заметила?! Но нет. Она постояла так с секунду, и присела рядом со шкурами. Поднесла руку "ко мне" и занесла для удара нож.

Сейчас, или никогда!

Оттолкнувшись руками, я моментально выползла из укрытия и, не останавливаясь, прыгнула на мать со спины. Сжав в обеих руках камень, ударила его остриём неудавшуюся убийцу в район соединения головы и позвоночника. Послышался крик, продолжительный крик, сокрушавший стены пещеры. Я пошатнулась. Казалось, всё вокруг вибрировало от крика боли, что издавала моя мать. Но жалость, как и страх, давно покинули меня.

Она, теперь мой противник, упала на землю, кривясь и извиваясь. Я закончу её мучения. Взглядом найдя выроненный ею нож, который для меня лишь чуть-чуть не дотягивал до меча, подхватила его и, помедлив с мгновение, пронзила им мамину грудь.

Тут же крики стихли. Я смотрела на распластавшееся на полу тело, занимавшее почти половину моей части пещеры, и тяжело дышала. Меня не убьют — это я теперь знала точно. В пещере холодно, а на мне нет одежды — только сейчас до меня это дошло. Даже несмотря на то, что я выросла в горах, и для меня холод не такая проблема, но в эту бурю… Доставать шкуру из-под тела матери, чтобы одеться, не могла. Просто не могла и всё тут.

Упала рядом с трупом на попу и заплакала. Никогда не плакала до этого. Даже когда мама в первый раз меня, трёхлетнюю, выкинула на мороз. Даже когда она била меня дубиной за непослушание. Даже сейчас, убивая её собственными руками — не плакала! И тут слёзы полились нескончаемым потоком.

Не знаю, сколько вот так просидела в пещере, но когда очнулась, поняла, что уже утро. Солнце проникало сквозь дыру в скале, являвшуюся входом в нашу пещеру. Буря давно закончилась. Всё лицо у меня было заплакано. Пьтфу, тряпка! Сильно ударила себя по щеке кулаком. Больно. Но зато я поняла, что больше не могу плакать. Не могу и не хочу.

Послышалось слабое неуверенное рычание. Подняла взгляд на вход в пещеру, откуда эти звуки и доносились. И увидела двух волков. Они вошли в пещеру и огляделись, принюхиваясь. Оба устремили взгляд на труп матери. Я в свою очередь тоже посмотрела на неё. За ночь кровь из её раны успела растечься в большую кровавую лужу на земле. Учуяли, значит…

Из пещеры я выходила, обмотанная в шкуру волка. Мне было плевать на ещё свежую кровь на теле. Потом снегом умоюсь — благо, в горах его навалом. Сощурившись от яркого солнца на небосклоне, посмотрела вдаль, вслед убегающему волку. В пещере лежал его разделанный сородич. Трус, напади они на меня вдвоём, то, может, что-то у них и вышло бы.

Оглядевшись, вздохнула. Мать скоро найдут другие тролли. И понять, кто её убил, будет не трудно. Так что здесь я не останусь ни на секунду.

Недолго сомневаясь, сделала шаг, погрузив ступню ноги в рыхлый горный снег. Первый шаг навстречу своей свободе.

***

Подкинув ещё веток в костёр, я, мельком глянул на расхаживающую у лошадей Уну. Мда. После рассказов Ёдура, ещё до привала, я стал к ней по-другому относиться. Она в моих глазах… уже не просто наглая девчонка, что ли.

Лошади её любили. Довольно фыркали, когда та гладила их по крупу, чуть ли не как собачки высовывали языки — только бы ей понравиться. Как, кстати, и все вокруг. В караване был явный дефицит женщин — то есть из женского пола лишь одна Уна. Да и не только потому, что она единственная девушка, за ней ухлёстывали все, кому не лень. Она была красива. По-настоящему красива. А то, что её мать была троллем — так это отразилось лишь в её росте, да мышцах, которые, как ни странно, делали её ещё краше.

Вот только Уна никому не отвечала взаимностью. Как рассказал мне гном, а он, судя по всему, знает многое, рыжеволосая никогда и никому взаимностью не отвечала. Сначала я подумал, что она из тех девушек, кому нравятся особы женского пола, но не тут то было. Просто Уна была принципиальной: ей нужен был тот, с кем она останется навсегда. Вот на Земле бы все были такими принципиальными…

— Ты не о том думаешь, — вдруг встрял в мои размышления внутренний голос.

— Что уж мне, помечтать нельзя?! — возмутился я.

— Почему нельзя? Можно. Но ты, дубина, оказался в чужом мире, зачем-то к этим наёмникам пристроился. Едешь невесть куда. Ты бы подумал о том, как бы здесь прожить! Что, в гильдию пойдёшь? Так ты ни черта, кроме создания систем, делать и не умеешь!

— И что?

— А то! Боже, ну почему ты так туп?!

— Вообще-то, если не забыл, ты — это я.

— Ага, отчего постоянно страдаю. Если ты не заметил, у них здесь уровень развития остановился на палке-копалке. Твои компьютерные системы здесь нафиг кому сдались! И чем тогда займёшься?

— Посмотрим. Может, я вообще пойду магии учиться!

— Магии? Не смеши меня! Ты с другой планеты. Во всех смыслах! Если бы люди с Земли умели магичить, то давно бы это сделали!

— Ой, да заткнись ты!

— Приятно, конечно, но я ещё ничего не сказал, — послышался над ухом чей-то знакомый голос.

Я отвлёкся от своих мыслей и увидел рядом сидящего Вестейна. Его лицо было немного изумлённым. Ай-яй, так он всё это на свой адрес перевёл?!

— Нет-нет, Вестейн, ты что! — замахал я руками. — Это я не тебе!

Он понятливо улыбнулся:

— Сам с собой разговариваешь, значит. Понимаю. Сам таким был. Помогает привести мысли в порядок.

Я согласно кивнул. Вот что ж такое! Почему-то при этом рыцаре у меня не получается вести себя спокойно! Всё время нервничаю. А он сидит, гад, со своим спокойным лицом, смотрит куда-то вдаль. Вроде бы сначала кажется, что его взор направлен на костёр, как и у всех здесь собравшихся, но на самом деле он смотрит куда-то далеко, в неизвестные мне глубины.

— А скажи мне, — решил нарушить я напряжённое молчание. — А кем ты был? Ну, до того, как стал паладином?

Вестейн дрогнул. Он явно не ожидал такого вопроса. Его зрачки на мгновение расширились, а рот приоткрылся, будто он собирался что-то выпалить, но рыцарь (Вот не могу я его по-другому называть, хоть и знаю, что он никакой не рыцарь, а паладин!) быстро пришёл в себя.

— Ясно, — задумчиво протянул он, глядя теперь на меня. — Интересно, откуда у меня эти руны, а? Так вот, скажу тебе сразу: у меня никогда не было таких денег, чтобы купить себе хоть одну руну. — Он помолчал, словно рассуждая, рассказывать ли мне, или нет. И наконец решился. — Я был простым крестьянином. Ехал в Западное Королевство, продавать всё, что принёс урожай. И в лесу наткнулся на трупов. Точнее, не совсем трупов. Один из них был жив. — Вестейн схватился за рукоять своего меча, сжав зубы. Впервые я его видел хоть немного напряжённым. — Это был паладин. Он лежал у одного из деревьев, весь в крови. Я подбежал к нему. Тот, харкая кровью, рассказал мне, что случилось. Всё банально: банда разбойников, пускай и с личным магом. Уж кто-кто, а паладин с магами расправляется на раз-два! Да только его людей убили почти моментально, и против целой банды он ничего сделать не смог. Они забрали все деньги, всю провизию, и оставили его умирать. Эти кретины не понимали, насколько ценен его доспех и меч, покрытые рунами. Зато я понимал. Я мог бы отвезти его к магам-лекарям, они бы его спасли, но не сделал этого. Боялся, что не заполучу заветное сокровище. Стянул с паладина его доспех, забрал меч, не обращая внимания на его стоны, закинул всё в свою телегу и уехал. И радовался находке лишь один вечер. А потом… — Тело Вестейна всё затряслось, хотя он и пытался держать себя в руках. — А потом всю ночь я не мог заснуть. Душу раздирало на части. Все мои душевные муки отдавались по всему телу… Такую боль не передать, мой друг. — Он вдруг положил свою руку мне на плечо, постепенно успокаиваясь. Я и не думал, что этот рассказ заставит его так переживать. — Но, знаешь, когда наступило утро, и я почувствовал тепло солнечных лучей на своём лице, — Вестейн поднял взгляд на засыпанное звёздами небо. — То душа моя вдруг очистилась. И я понял, на что отдам всю оставшуюся жизнь. — Он вновь посмотрел на меня отражающими странный блеск глазами. — На то, чтобы противостоять всему злу, которое только встречу. И никогда не допущу того, что случилось тогда, в лесу. Никогда не паду так низко. — Рыцарь убрал с моего плеча руку и, опёршись руками о колени, посмотрел на костёр. — И каждый раз этот доспех и этот меч словно сжигают меня изнутри. И продолжаю в них жить я лишь потому, что знаю: я использую их для благих целей.

Благих целей… мне вдруг вспомнилось как он, без тени эмоций на лице, отрубал голову Рорху, вожаку табора. Неужели это была благая цель? Или же здесь нет судов и самосуд является единственным возможным решением? Не знаю. Но что я точно знаю — так это то, что ни в коем разе тот поступок Вестейна нельзя назвать благой целью. Но это не мне решать, к тому же моя психология сильно отличается от психологии тех, кто родился в мире нескончаемой войны.

— А ты? — неожиданно прервал мои мысли рыцарь.

— Что "я"? — до меня не доходило, что хочет узнать Вестейн.

— Ёдур рассказал мне, что ты в Южном Королевстве был… рабочим?

Я даже разозлился. Во трепло этот гном! Найду его — выскажу всё, что думаю, и плевать мне на это их гномью месть! Я не так долго живу, чтобы её бояться!

Но всё же я постарался как-то замять разговор:

— Да, так, по всяким мелочам. Руки оттуда, откуда надо растут, — и чтобы уж совсем увести эту тему в сторону, засмеялся.

Вестейн рассмеялся в ответ:

— Что, состоял в гильдии ремесленников? Я слыхал, в Южном королевстве эта гильдия является самой производительной.

Хм. А вот тут я затормозил. Что мне ответить на этот вопрос? Ведь если я не состоял в гильдии, то каким образом получал работу, ведь у них тут делается всё через гильдейских посредников? Чёрт, вот этот момент я не продумал. Что-то я вообще многое стал упускать, в связи с чем приходится каждый раз выкручиваться. Стоит сначала всё-таки думать, а потом молоть языком. Но, наверное, ничего страшного не будет, если Вестейн посчитает, что я служащий гильдии ремесленников? Это ж не противозаконно, ну так чего бояться?

— Да, всё точно, — ответил я Вестейну и улыбнулся.

А вот лицо рыцаря резко стало серьёзным, даже суровым. Он поднялся и посмотрел на меня сверху-вниз, одной рукой придерживая меч. И вот тут я почувствовал, как пробегает по телу холодный пот.

— В Южном королевстве нет гильдии ремесленников, — сухо проговорил Вестейн. Я хотел было что-то ответить, оправдаться, но потерял дар речи. Так он что меня, проверял? — Конечно, я понимаю, Грош. У каждого могут быть секреты. Каждому есть, что скрывать. Но ты врёшь слишком часто. И мне это кажется странным. Запомни: если я хотя бы заподозрю тебя во зле, то использую свой меч против тебя.

Развернувшись так, что меня обдало холодом, несмотря на тепло костра, паладин удалился, исчезнув во тьме ночи.

Наконец я пришёл в себя. Блин, так это что выходит? Выходит, что он всё это время мне не доверял! И только что я разорвал всякое, даже самое малюсенькое его доверие ко мне! И кем он сейчас меня считает? И будет ли об этом рассказывать остальным? А-а-а, голова раскалывается! А ведь такую душещипательную историю рассказал, к себе расположил. И тут — раз! — и такой нож в спину. Обидно… Ну, ладно. Тут уж ничего не поделаешь. Будем смотреть. Сдаст — посмотрим, что делать дальше. Не сдаст… короче, утром увидим!

Ложась на землю, накинул на себя куртку по типу одеяла и прикрыл глаза. Спать хотелось жутко, и в то же время я не мог заснуть, размышляя о нашем с рыцарем разговоре. Так что елозил я на земле ещё где-то час и заснул одним из последних. Не считая, разумеется, часовых: им предстояло стоять на страже нашего сна ещё всю ночь…

***

Утром нас подняли рано, прям как в армии. Я и выспаться то нормально не успел. И тут же приставили к полудневному обходу каравана. То есть, пока караван движется, мы должны постоянно обходить его, проверять, нет ли где засады, или какой другой опасности. Потом нас должны будут сменить стражники гильдии торговцев. Легче всего это было делать, разумеется, на лошадях. Но я категорически от лошади отказался. Нет уж, я с лошадьми на "Вы". То есть дружбы у нас никакой не получится. В детстве в цирке на лошадке, и притом пони, меня покатали, так я и с него свалился, чуть сотрясение мозга не получил. Не, может я потом как-нибудь и поучусь верховой езде, но это "как-нибудь" случится точно не сегодня.

Орки также от лошадей отказались и, должен признаться, купцы после этого облегчённо выдохнули. Орки этих лошадок раза в два выше были! Загоняли бы бедных до смерти!

Ёдур также решил не залезать на верховое животное. У него отношения с ними были… какими-то напряжёнными: лошади его шугались постоянно. Может, потому что он всю жизнь не моется — только так, раза два в год, по праздникам. Хотя его Уна вчера мыла… Ладно, не важно. Я бодро подошёл к гному и стукнул ему подзатыльник. Он выразительно поднял брови в недоумении, выражая такое искренне непонимание, что я лишь махнул рукой. А нечего меня сдавать каждому встречному-поперечному! Трепло бородатое! Но от Ёдура я всё же поспешил отойти: он показательно положил руку на топор…

В общем, верхом были только Бранд, Уна, да Вестейн. Я поглядел на проезжавшего мимо рыцаря. Тот кинул на меня тот же суровый взгляд, что и тогда, у костра. И, блин, задолбал уже смотреть на меня свысока! Нужно будет как-нибудь стереть надменность с его лица! Но, надо отдать ему должное, кажется, не сдал. Так что пока не стоит париться по этому поводу. И всё же с Вестейном надо поменьше разговаривать. А то он меня как открытую книгу читает.

В кустах что-то шевельнулось, и я тут же выстрелил в ту сторону. И плевать, что это всего лишь какой-то зверёк. И плевать, что все это видевшие пожимали плечами. Мне нужно было тренироваться. И для этого нужна практика. Ибо практика — мерило всего, без неё ничего не добиться. Новые стрелы, с нормальными наконечниками, в количестве сорока штук, мне дали купцы ещё вчера, бесплатно, в благодарность за спасение. Так что со стрелами теперь проблем не было. А вот лук… Конечно, сделан он из хорошего дерева, да и стрелять из него неплохо… Но только "неплохо" — не больше. А мне нужно отличное оружие. И лук, сделанный человеком, никогда до этого с деревом дела не имевшим, на скорую руку — никак нельзя назвать отличным оружием.

Поэтому стоит задуматься о том, чтобы приобрести себе новый, сделанный профессионалами, в той же Столице, лук. В Столице же должны быть какие-нибудь оружейные магазины? Судя по тому, что тут даже, наверное, ребёнок годовалый без оружия не обходится — думаю, должны. А вот где взять деньги? Вопрос…

Но этот вопрос мне продумать не дали: откуда-то спереди раздались крики. Что, нападение? Я уже собрался вытащить стрелу, но подошедший Ёдур остановил меня. Я непонятливо посмотрел на него: спокоен, как удав. Ну — я положил лук в колчан — ладно, тогда мне тоже не стоит волноваться.

Через минуту к нам прискакала из начала каравана Уна и, довольная, остановилась, подняв коня на дыбы. Любит же покрасоваться, а! Хотя красиво получилось — ничего не скажешь.

— Через сотню метров, на холме, уже можно увидеть Столицу. Осталось часа два пути — не больше! — и рыжеволосая поскакала дальше, говорить остальным.

Я решил не дожидаться, пока протопаю эти сто метров, и пустился вперёд лёгким бегом. Так что скоро я уже был на том самом холме, о котором говорила девушка, и смотрел на город, разинув рот. Я ожидал чего угодно, но только не такого…

И в который раз дивился такому парадоксу: тут люди чуть ли не дикие, с мечами, да топорами, но с вполне приличной, на уровне, канализацией, и ТАКИМ шикарным городом! Ох, видать, многое мне ещё придётся узнать.

Огромные, казалось, вздымавшиеся высоко в небеса, белые стены, за которыми виднелись шпили башен замка. От солнца, ярко горевшего на небосводе, создавалось ощущение, словно эти шпили — огненные стрелы, врезающиеся в облака. Даже птицы не смели летать на такой высоте. Мне сразу вспомнилась история про вавилонскую башню. Только здесь всё стояло крепко, на века, и никто не собирался рушить эту красоту. Чёрт, ну ни за что не поверю, что это построили те, кто только-только начал изучать строение ружей. У меня вообще с первого момента, как я осознал, где нахожусь и что этот мир из себя представляет, создалось впечатление, будто всё здесь уже было возведено: канализация, город, дороги… А потом уже появились люди, орки, эльфы, да не важно какая ещё нечисть здесь обитает! Важно то, что создавалось впечатление, как будто кто-то сделал скворечник, а птички в этот скворечник залетели. И решили остаться. А потом, прожив в этом скворечнике долгое время, стали считать это своим, даже забыли, что это не их рук дело.

Но всё это лишь догадки. Которые, кстати, отвлекли меня от рассматривания этого чуда. Интересно, а насколько красиво внутри? Жду не дождусь, когда мы окажемся в Столице!

Моё "жду не дождусь" вылилось в полтора часа томительной поездки, во время которой я просто сгорал от нетерпения. Архитектура, магазины, жилые дома — всё это было настолько интересно, что я чуть ли не прыгал от переизбытка чувств, будто маленький ребёнок. И ничего постыдного в этом не видел. Другой мир, другие технологии, другой взгляд на жизнь: всё это должно быть выражено в городе. И я, как оказалось, попал в самую точку.

Наша полудневная охрана ещё не подошла к концу, так что я шёл рядом с повозками, и в момент, когда мы въехали в Столицу, смог всё прекрасно рассмотреть, в отличие от тех дураков-купцов, что остались сидеть в повозках. Но их тоже понять можно: вряд ли они в первый раз в Столице. А я ж приезжий, турист, можно сказать. Поэтому мне было интересно всё.

Что я заметил сразу, так это полное отсутствие охраны. Ну, почти полное. Так, парочка стражников у ворот стоит, но больше никого. Хоть это, наверное, и оправдано: стены хрен пройдёшь, да и ворота были огромными, стальными, на цепях. Нас пропустили без разговоров. Своим зорким зрением я заметил, что зам главы гильдии перекинулся парой слов с охранником, тот уважительно поклонился, и дальше нас уже не останавливали.

Домики, мимо которых мы проезжали, представляли из себя беспорядочную мозаику. То бишь ни одного дома, похожего на другой, я не увидел. Магазины достигали в высоту максимум два этажа, жилые доходили до трёх этажей, а один раз я даже заметил и четырёхэтажный дом. У всех черепичные крыши, покрашенные то в жёлтый, то в зелёный, то в красный, то в синий, то в голубой цвет. Ух, аж глаз режет! А вот со стенами, точнее тем, что было на них — другая история. Здесь никаких ярких цветов почти не было: встречались разные оттенки, но в общем это были обычные, чаще всего охровых цветов стены. Но сколько же на них было орнаментов, барельефов! На одном из них я заметил изображение боя рыцаря с драконом. И если такие я видал на всяких старых средневековых замках на Земле, то здесь точно знал: всё, что изображено на этом барельефе — правда. И это придавала ему особую красоту.

Многие жители Столицы, из которых не все были людьми, подбегали к повозкам, расспрашивали у купцов, что везут. Те отвечали, но ничего не показывали, и так, пока караван не выехал на огромных размеров площадь, недалеко от того замка-гиганта, шпили башен которого я увидал ещё на холме. И вот тогда началась суматоха. Купцы выкладывали свои товары, красочно их расписывая для покупателей, к ним подходили, что-то спрашивали, торговались. Короче: обычный рабочий день на каком-нибудь базаре.

Я быстро оторвал взгляд от этой картины и продолжил рассматривать площадь. В самом её центре стояла огромная статуя, изображавшее некое подобие птицы, раскинувшей в разные стороны свои крылья. Такой я никогда не видел.

Сзади кто-то подкрался. Я оглянулся и никого не заметил. И только потом дошло, что нужно посмотреть немного вниз. Это был Ёдур.

— Что, понравилась скульптурка? — заулыбался гном.

— Ага, — я снова начал любоваться ею.

— Гномья работа, — гордо доложил Ёдур. — Изображает Святого Странника. Уж даже такая деревенщина как ты должна о нём знать. — На моё отрицательное покачивание головой гном схватился за голову. — Ну ты темнота-а-а! Ладно, может, моя миссия в этой жизни просвещать таких недалёких, как ты? Это ж Бог наш. А ты, Грош, видать, заядлый еретик. Ох, и тяжело тебе в жизни будет. Святой Странник — создатель всего сущего в мире. Раз в сто лет мы даже преподносим ему многочисленные дары, дабы он продолжал проливать свой свет на Империю.

— А почему он в виде птицы?…

— Ну ладно! — перебил меня гном, похоже, не услышав вопроса. — Наша работа на этом закончена. Деньги поделили. Тебе ничего на дадут, уж прости, ты в списках учтён не был. Но ты ж нас спас? Да-да, и не отнекивайся! Так что сейчас идёшь с нами в трактир, мы платим. Будем отмечать удачно законченную поездку!

Против желания гнома не попрёшь… К тому же давненько я не ел. А кто ж будет против халявного кутежа в трактире? Только дурак, а я себя таковым не считал. Может, и не прав, конечно, но всё же.

Трактир оказался прикольным на вид двухэтажным зданием с, как ни странно, бледненькой черепицей, но зато ярко-бордовыми стенами. Судя по тому, что на втором этаже было много окон, а весёлая музыка слышна лишь внизу — его сдавали под комнаты. Кажется, мои знакомые наёмники после плотного обеда собираются почивать здесь. По крайней мере, Уна во всю хвалила здешние кровати.

Вывеску над дверью трактира я прочитать не смог. Вот странно, а. Языки все понимаю, умею на них каким-то образом разговаривать, а читать не могу. Феномен за феноменом. Вернусь за компом — всё отдам ему на анализы, пускай мучается. Главное, не забыть.

Внутри было довольно мило и уютно: в просторном помещении располагалось много широких и длинных прямоугольных столов из какого-то дерева, выстроенные в три ряда, справа, у стены, находилось что-то вроде барной стойки, из-за которой периодически выбегала девица с кучей кружек в руках и сразу же убегала за новой партией. То, что здесь вообще была еда, я понял лишь по куче мясных тушек, висевших над "барной стойкой". А так можно было подумать, что здесь только алкоголь и раздают, ибо именно он и был популярен среди завсегдатаев трактира.

Кстати, о завсегдатаях… Вот что портило всю идиллию этого места. Они орали, дрались, бегали, приставали к официантке, выпивали всё содержимое своих не малых размеров кружек и бежали за новой порцией. Пожалуй, можно было опьянеть лишь от одного запаха, витавшего в воздухе.

Прямо рай алкоголика…

В трактире все посетители были людьми. Так что наша разношёрстная компашка сразу привлекла к себе внимание. Хотя, кажется, никто не буянил и колкие шуточки в сторону Ёдура не кидал (Тут просто тяжело сдержаться), а то я бы не дал гарантию, что их жизнь не оборвалась бы прямо здесь и сейчас. К нам подбежала краснощёкая, явно уставшая официантка, и провела за свободный столик у стены. Вестейн, пока мы ещё не сели за стол, успел что-то у неё заказать. Но официантка перебила его на полуслове, сказав: "Сейчас всё устрою".

А какой, оказывается, известный здесь человек этот Вестейн! Хотя в принципе это было не так уж странно. Паладин, и всё такое. А паладины, как я понял, не так уж и распространены на территории Империи. Пара десятков человек — плюс-минус парочка. Так что такого человека имело смысл уважать. Хотя я его ещё не настолько хорошо знаю, чтобы проникнуться таким уважением. Да и то время, что я его знал, не оставило в мыслях о рыцаре ничего хорошего.

Я умудрился сесть за стол так, что по правую сторону от меня уселся, заранее подложив под себя свой же шлем, чтобы хотя бы как-то выглядывать из-за стола, Ёдур, а слева предвкушающие пищу Хлив и Торберг. Как только бедная скамья не рухнула?! Вестейн, Уна и Бранд сели напротив нас.

Еду и напитки принесли почти сразу: да эта официантка просто умничка, нет слов! И какими же разнообразными были блюда: тут и кусочки мяса в каком-то соусе, и большущая округлая буханка хлеба, и какие-то салаты, грибы, овощи, рыба, чем-то напоминающая сёмгу, и, разумеется, как же без огромных кружек с неизвестным мне пойлом!

Если Ёдур, как, собственно, и орк, сразу же пригубили кружки, то я взялся за мясо, заедая его куском хлеба. Как я понял, каждый мог брать, что хочет. Эдакий шведский стол. А пустой желудок говорил о том, что зря они так поступили, ибо я буду есть много!

Покончив с мясом и хлебом, вдруг с удивлением осознал, что желудок теперь и так доволен. Ну и шикарно — пренебрегать дружелюбием наёмников не стоит. Так что на этом мой обед закончился, разве что… Я с недоверием поглядел на стоявшую предо мной кружку. Жидкость, которой она была наполнена до краёв, была какой-то тёмной, и в то же время прозрачной, со странным, идущим до самого потолка, паром. Чай? Ой, ой, что-то мне не хочется проверять.

Подозвав официантку, которая пулей оторвалась от своих дел и подбежала, попросил:

— Можно просто воды?

Если расширившиеся в изумлении глаза и раскрытый рот означают согласие, то я всё сделал правильно. Не, а что такого то, я же просто воды попросил!

— Ступайте, уважаемая. Нам повторить, — обратился к официантке гном, и та даже с каким-то облегчением, поклонившись, удалилась. — Ты чего нас позоришь?! — На этот рас слова предназначались для меня. Я посмотрел на уже немного "повеселевшего" Ёдура. — Это ж гномий эль! А ну, пей давай! Иначе станешь на голову короче, честное гномье! — Он схватил мою кружку и придвинул ко мне.

Мне ничего не оставалось, кроме как оглядеться в поисках поддержки, не найти её и взять в руки кружку с элем. Посмотрел ещё раз на жижу, которую с натяжкой назвал бы напитком, а не быстродействующим ядом, и, мысленно перекрестившись, сделал глоток.

Твою дивизию!!!

В горле как будто разорвался вулкан, больно ударило в мозг. Я закашлялся, каким-то чудом сумев поставить кружку с этой дрянью на стол, а не выбросить ко всем чертям. Словно издалека ко мне прилетел голос (Твари!) Ёдура, который одобрительно хлопал меня по спине:

— Ничего, в первый раз со всеми так! Зато теперь ты настоящий мужчина, Грош!

Я тебе дам: мужчина! Я тебе такого мужчину дам! Постепенно меня отпустило, я сел, держась руками за голову — слишком уж она трещала — и с ненавистью поглядел на гнома. А тот, как будто ничего и не было, принялся уже за вторую кружку — первая, которую он непонятно когда успел осушить, лежала рядом с ещё двумя, готовыми влиться в Ёдура.

Хотелось что-то сказать, больно стукнуть бородатого по лбу, и я бы так и сделал, даже не боясь, что он мне после этого может отрезать, как вдруг сквозь крики, треньканье кружек и топот расслышал чьи-то перешёптывания. Так-так, а это ещё что тут у нас? Со слухом у меня всё в порядке — ошибиться не мог, кто-то тут шепчется. А зачем кому-то шептаться? Разве что, если этому "кому-то" есть что скрывать.

Я огляделся в поисках источника шёпота, и довольно быстро его обнаружил: это был Вестейн. Он что-то шептал на ухо Уне, которая с серьёзным, даже хмурым выражением на лице его слушала, попутно осушая кружку с элем. Напрягая все возможности своих барабанных перепонок, я постарался игнорировать любые шумы, кроме тех, которые издавала эта парочка. И в итоге сумел кое-что разобрать:

— А ты уверен, — отставив в сторону кружку, сказала рыцарю Уна. — Что нам стоит ехать по той дороге?

— Разумеется, — продолжил нашёптывать ей на ухо Вестейн. — Эта дорога самая короткая. А ты же хочешь, чтобы мы поскорее добрались до деревни Кхорки? Ведь опоздаем хоть на день, и гонорар урежут в два раза!

Ха! А сам говорил: благие цели, благие цели! Деньги — вот твоя благая цель, говнюк! Делая вид, что попиваю эль, на самом деле лишь касаясь губами кружки, продолжил вслушиваться.

— Ну не знаю, — Уна закусила нижнюю губу, задумавшись. Блин, как же красиво она это делает! — Ведь тогда мы проедем в опасной близости от Проклятой Птицы.

Оп-па. А это что ещё за Проклятая Птица такая? Мне вдруг вспомнилась та скульптура, на главной площади, что меня так заинтересовала. А не связана ли она с этой Птицей? Вроде бы она напоминала кого-то типа орла… Да и, к тому же, я ничего не потеряю, если съезжу, посмотрю… Всё, решено:

— Я еду с вами, — прервал я разговор рыцаря с рыжеволосой, и те с каким-то лёгким оттенком удивления на лицах уставились на меня. Как, собственно, и все, сидевшие за столом.

— В смысле? — не поняла Уна, и я, поставив кружку, пояснил:

— Вы ведь едете в деревню Кхорки, что бы это ни было? А по пути проезжаете Проклятую Птицу. Я хотел бы на неё посмотреть.

Уна ещё с минуту разглядывала меня, словно не до конца понимая о чём идёт речь, а затем неожиданно рассмеялась, хлопнув Вестейна по спине:

— Смотри-ка, какой у парня слух! Нам надо научиться разговаривать потише! — ещё немного посмеявшись, она наконец успокоилась и обратилась на этот раз уже ко мне: — Проклятая Птица, если ты не знал, очень опасна. И к ней нельзя подходить слишком близко. Многие уже поплатились жизнью за это.

— И всё же, — я накинул на себя вид настоящего пофигиста. И это произвело впечатление.

— Ладно, я не против, — подумав, решила Уна, и посмотрела на Вестейна, чего-то ожидая.

Угу, похоже, он действительно здесь был главным, и без его согласия ничего решить нельзя. Рыцарь поднялся, глядя куда-то в сторону.

— А я против, — сухо проговорил он, заставив меня стиснуть ладони в кулак. — По пути могут попасться типы вроде табора Рорха, и что тогда? Он будет для нас обузой и тем самым угрозой.

— А ну, подожди-ка! — не выдержал я и тоже поднялся. — Я отлично стреляю из лука!

— И что? — спокойно отреагировал на это рыцарь. — А если к нам подойдут близко? Все здесь присутствующие умеют сражаться в ближнем бою. Ты должен прикрывать чью-то спину, и если к тебе подойдут близко, то лук не сильно поможет, и тогда ты — не жилец. А в таком случае не жилец и тот, кого ты прикрывал. Я так рисковать не могу.

Я стиснул зубы, еле сдерживаясь, чтобы не выругаться. Да явно было видно, что все его доводы притянуты за уши, что он просто не хочет видеть меня рядом. Боится. Да, точно, боится! Но разве объяснишь это всем? Вся команда наёмников сидела молча. Для них слова паладина имели вес. Тогда оставалось одно…

— А если я докажу, что могу сражаться в ближнем бою? — кинул я в спину уже собиравшемуся покинуть стол рыцарю. — Например, в рукопашной.

Вестейн обернулся и оценивающе оглядел меня. Мне показалось, или в его взгляде промелькнуло удивление? Что-то я часто всех в последнее время стал удивлять.

— Прямо здесь? — Удивлённо поднял бровь рыцарь, и я улыбнулся: значит, согласен.

— Да, прямо здесь, — никогда не думал, что мой голос может быть таким жёстким.

— Хорошо, — Вестейн пожал плечами и кивнул Бранду.

Тот поднялся, выходя из-за стола. Э-э-э, не понял?! Я то думал, что со мной рыцарь драться будет! Трус несчастный! Ну да ладно. В любом случае на попятную пойти не удастся.

Бранд кинул на ближайший стол куртку и рубаху, оголяя своё волосатое туловище и руки, оставив из одежды лишь обувь, да штаны с ремнём. Я последовал его примеру, также кинув к этой горе одежды и свой колчан с луком и стрелами.

А гости трактира, заметив сие действо, дружно, словно по команде, окружили нас, начав шуметь ещё сильнее и надоедливей. Все поняли, что сейчас произойдёт. Как только я снял рубаху, народ дружно заржал, разглядывая моё тело. Что, думают, что в моих сухих мышцах никакой силы нет? Как же они ошибаются!

Между прочим, мышцы у Бранда были пускай не как у Шварценеггера, но пообъёмистей моих. Да и взгляд был какой-то… суровый, злой, как тогда, на дороге. И что-то я сразу начал сомневаться: а правильно ли вообще поступил? Ладно, посмотрим, что мне дали тренировки у озера…

Сквозь толпу пробилась довольная команда наёмников. Всё-таки такое они не собирались пропускать. Я неожиданно заметил, что толпа образовала подобие круга. "Прямо настоящий ринг", — пришло мне в голову. Веселее всех был, разумеется, Вестейн. Он прокричал, стараясь перекричать толпу:

— Грош! Если ты победишь, — эти слова были сказаны с долей насмешки. — То я лично заплачу тебе шесть золотых!

Сказанное рыцарем явно взбодрило толпу: они начали делать ставки, что-то записывать, спорить. Удручённо обнаружил, что на меня никто не ставил. Что ж я, так невкусно выгляжу? Думают, у меня никаких шансов?

Краем глаза заметил подмигнувшего мне гнома. Он показал сначала на листок, на котором записывались ставки, а потом на меня, улыбаясь во все зубы. Да ладно?! Неужто на меня поставил, старый хитрец?!

Силы сразу словно влились в мышцы. Я вдруг понял, что должен, просто обязан победить! По-другому никак. И плевать, что против меня стоит профессиональный боец. Не думаю, что в этом мире хоть кому-то известна техника карате. В этом моё преимущество!

Бранд немного нагнулся вперёд, выставляя в стороны руки. Хм. Странно. Я принял классическую стойку карате, выставив левую ногу чуть вперёд, и обе руки со сжатыми кулаками перед собой, согнув в локте.

Между мной и противником воцарилось минутное напряжение. Как будто кто-то держал нас обоих на веревке. Натянутой веревке, из-за которой мы не могли двигаться: просто стояли, глядя друг на друга, не обращая внимания на свист и улюлюканье толпы, которая так хотела поскорее насладиться боем.

И Бранд решил всё-таки утолить эту жажду зрелищ. Его "верёвка" лопнула, и он, оскалив зубы, кинулся на меня, наклонившись вперёд, словно бык, собирающийся проткнуть тореадора рогами. Видимо, собирался схватить меня за ноги и повалить на пол. О, как всё запущено! А я, по его мнению, что, стоять и смотреть буду, что ли?

Я моментально ушёл в сторону, подняв немного в бок согнутую в колене ногу. И Бранд на ходу просто взял и врезался лицом в моё колено, рухнув на пол. А я в свою очередь тут же ретировался на другую часть "ринга", периодически попрыгивая на месте. Как там говорил сенсей? Постоянно быть в движении — вот что самое главное!

Бранд, кряхтя и держась за разбитый нос, встал и удивлённо поглядел на Вестейна. Тот ему кивнул. Ага, ясно с вами всё. Значит, рыцарь меня таким слабаком считал, что попросил моего противника не использовать удары — тупо бороться. Ну, а сейчас всё-таки разрешил Бранду драться в полную силу. И он воспользовался этой возможностью.

Я прыгал по всему "рингу", уходя о ударов противника, двигаясь вправо-влево, следя за каждым его движением. Но ни один его удар не находил цели: удары Бранда были пускай и сильными, но слишком долгими, размашистыми. Пока он заносил руку для удара, я уже был в другом месте. И мой противник начинал в открытую рычать! Что, попугать хочешь, а не выйдет! На!

Каждый боец, в боевом искусстве которого присутствуют удары по лицу, знает: ни за что нельзя разжимать зубы! То бишь, раскроешь рот — дашь противнику возможность сделать тебе бо-бо. Ничего личного, просто я не мог этого не сделать.

Когда Бранд в очередной раз раскрыл рот, издавая свой дикий, похожий на рычание, крик, я кинулся к нему, так что в какой-то момент мы чуть ли не прижались друг к другу, и ударил его локтем по нижней челюсти. И тут же отпрыгнул, удовлетворённо услыхав явственный хруст. В следующую секунду Бранд корчился на полу, держась за сломанную челюсть. Нет, я конечно пытался ударить аккуратно, но челюсть сломана — это точно! Да и скорее всего кость немного сдвинулась, но её вправить — пустяк!

Я продолжал прыгать на месте, ожидая, когда противник, пошатываясь, поднимется и, ещё раз потрогав челюсть, из-за которой его рожа теперь выглядела более устрашающей, зыркнет на меня полными злости глазами. Ну иди сюда, обезьянка, потанцуем…

Дальше, прыгая вокруг Бранда, я ощущал, как все упражнения, все ошибки, которые зафиксировал у меня комп — всё отпечаталось в голове, и я делал то, чего раньше просто не мог: я здраво мыслил в бою, успевая даже анализировать поведение противника. Все те теоретические знания, что я накопил за время обучения карате, все тренировочные сеансы у озера — всё это вылилось в бой с Брандом. Хотя стоит отдать ему должное: дрался он неплохо, правда всегда норовился перейти в борьбу.

Наконец, этот танец мне порядком надоел. Пора было завершать бой, и потому я встал на месте, ожидая атаки Бранда.

И нет никакого гула толпы, нет никаких криков, нет никаких изумлённых вздохов, даже частого стука собственного сердца, тяжёлого дыхания: всего этого нет. Есть только я и мой противник. И сейчас я собирался лишиться и противника тоже. Немного, кстати, удивлённый противник. Не ожидал, что я остановлюсь? А я такой непостоянный…

Но несмотря на удивление, злости у Бранда не убавилось, даже наоборот, и он, хрипя, на полном ходу налетел на бедного меня. Ничему жизнь не учит! Дерётся, потакая собственным инстинктам. Надо и головой порой думать: рукопашный бой — это тоже целая наука!

Нырнул ему под руку, на ходу, нанеся удар рукой по солнечному сплетению и, когда противник, охнув, развернулся, я зафиксировал пальцы руки плотно сжатыми и нанёс удар ребром ладони по кадыку.

Не успел подивиться мощи его шеи: Бранд не упал, не начал задыхаться, как бы на его месте случилось с человеком — нет, он лишь, закашлявшись, с яростью нанёс удар. Последний удар, который всё-таки нашёл свою цель в лице моего левого ребра. Сразу по всему телу пробежала цепной реакцией дикая боль, на которую в пылу боя я не стал обращать внимание. И, схватив руку Бранда, используя её в качестве некой опоры, нанёс удар ногой в голову.

Всё это произошло практически мгновенно, а в следующую секунду я уже стоял посреди "арены", глубоко вдыхая воздух, а предо мной на полу лежало бессознательное тело Бранда. Все крики стихли. В трактире воцарилась загробная тишина. Всё. Всё кончено. Я победил.

И как только я это осознал — на тело навалилась такая усталость, а бок вдруг так сильно заболел, что я начал падать. Всё вокруг поплыло. Но кто-то сзади подхватил меня и подтащил к скамье, на которую я благополучно сел. Как ни странно, это был Ёдур. А он очень силён для такой малявки!

Пелена тишины спала также неожиданно, как и легла на это заведение: все стали кричать, но на этот раз споря, говоря о том, что требуют реванша, что-то там про деньги… Вестейн с привычной маской спокойствия на лице попросил орков убрать Бранда, а Хлив отдельно полечить его. Правильно. И несмотря на то, что проиграл, рыцарь вёл себя спокойно и разумно. Ну как спокойно… Я то знал, что за этой очередной маской скрывается самое настоящее раздражение.

— Ну, молодца, Грош! Я знал, что ты не подведёшь Ёдура! — хлопнул меня по плечу, заставив ойкнуть, гном, и развернулся к толпе. — Так, ребята, достаём бабло! Давайте, давайте, выворачивайте карманы! И, между прочим, Вестейн, где обещанные шесть золотых, а?!

Ох ты, предприниматель. Я усмехнулся. Ему бы торговцем пойти работать, а он в наёмники подался. Гном обходил каждого, тыкал в список, если кто-то отнекивался, и нагло выставлял руку с раскрытой ладонью, требуя деньги. И никто не стал спорить. Оно и правильно. Я б тоже не рискнул спорить с тем, у кого на ремне висит хорошо заточенный топор…

А я, значит, был чем-то вроде способа подзаработать? А, ладно уж! Плевать мне пока на деньги. Главное, что Вестейн, который, кстати, также недовольно отсыпал свои шесть золотых в загребущие ручищи Ёдура, всё-таки возьмёт меня с собой.

Толпа начала расходиться, а ко мне притопал довольный — лыба во всю рожу — гном, выставив перед собой ладони, в которых лежала, поблёскивая, горка монет.

— Денежки… — глядя на горку, словно заворожённый, протянул гном, опомнившись лишь когда заметил мой насмешливый взгляд. — Не, а чего? Деньги — они и в эльфийском лесу деньги! Всегда пригодятся. Кстати, вот, тут твоя доля. Если не учитывать шесть обещанных золотых от Вестейна, то ещё получается два золотых — это твой процент от выигрыша, всё-таки ты ж старался!

Я принял восемь золотых монет и, подняв куртку, которая, видимо, во время суматохи оказалась на полу, положил их в её внутренний карман, мысленно недоверчиво покачивая головой. Что-то гном темнит. Там выигрыш огромным быть должен — там разница между "за" и "против" была большой, и не в пользу "за" — то есть меня. Так что скорее по проценту мне полагалось ещё как минимум два золотых, но это уж я говорить Ёдуру не стал. Пусть радуется.

Куртку с рубахой просто взял в руки — одевать не хотелось, душно. А колчан привычно закинул за спину. Поднялся, облегчённо обнаружив, что ничего серьёзного мне Бранд сделать не сумел, разве что в районе левого ребра чуть-чуть гудело…

— Да, кстати, — гном обращался ко мне, но смотрел на монеты в руках, словно до сих пор не веря, что так легко получил эти деньги. — Вестейн просил передать, что он снял нам весь второй этаж. Каждому по комнате, кроме Торберга и Хлив, разумеется — для них одна комната. Поднимешься по лестнице, и твоя — первая справа.

Я лишь благодарно кивнул. А я-то думал, где мне эту ночь провести! А тут — на тебе. Да ещё и Вестейн… Странный он всё-таки. Порой говнюк говнюком, но и благородство всё-таки у него не отходит на задний план. Не пойму я этого человека, даже пытаться не стоит!

Между прочим, первый этаж был уже пуст. Остались лишь убирающая со столов официантка, я, да Ёдур. Поэтому решил всё-таки оставить гнома любоваться своими сокровищами, да отправиться спать. Судя по всему, завтра будет трудный день. Надеюсь, не будут поднимать рано утром, хотя надежды были слабые…

Официантка меня проводила, периодически уважительно и с интересом поднимая взгляд на мою персону, но тут же уводя его в сторону. Смущается, что ли? Видела мой бой с Брандом? Что, неужели я его прямо настолько круто уделал? Я то думал, что у нас бой скучно прошёл, так сказать, традиционно. Удар-удар, уход в сторону и так далее. Я сам когда по телику смотрел соревнования по боевым искусствам, от скуки порой даже засыпал. Видать, я даже о себе ещё многое не знаю… Эх, жалко не заснял это на камеру компа! Было б интересно посмотреть, учесть новые ошибки.

— Мы пришли, — проговорила мне официантка своим тоненьким голоском, указывая на дверь по правую руку от меня. Она вновь глянула на мой торс и почти сразу отвернулась. Надо бы пореже с обнажёнными частями тела ходить, что ли… а то смущаю народ, аж неудобно как-то.

Поблагодарив её, сказал, что она может идти, и та облегчённо сбежала вниз по лестнице. А что, всё равно приятно: какое-никакое, а внимание…

Комната была хорошей. Вот именно что хорошей. А то бывал я во всяких там шикарных гостиницах по долгу службы в корпорации, так там даже прикоснуться к чему-либо было страшно! А тут… запахло домашней обстановкой. Кровать у стены, широкая, на вид довольно мягкая, с чистым бельём, у кровати висит зеркало. Слева шкаф с какими-то книгами. Подошёл и взял в руки одну, с красивым красным переплётом. Нет, не понимаю, что написано. Обидно. Положил обратно и сел на кровать, кинув колчан с одеждой на пол. Ничего, тут чисто, явно ежедневно прибираются, ничего с вещами не случится, если одну ночь на полу полежат.

За окном, небольшим и узким, виднелся город. Много-много маленьких домов, уходящих вдаль, а вдалеке стены-великаны, за которыми прячется солнце, окрашивая небо во все возможные оттенки красного. Закат. Как красиво…

Я на некоторое время забыл про все проблемы, про то, где я, и что собираюсь делать дальше. Я просто смотрел и ценил красоту — всем сердцем, всем душой. Как будто глядел не в окно, а на картину, прекрасную, сделанную гениальным художником картину. Это не то, что я видел тогда, в баре, разговаривая с Пашей — совсем не то. Это было прекрасно.

Скрипнула дверь. Я поморщился. Блин, и кто решил помешать мне наслаждаться красотой?! Я что, забыл дверь на засов закрыть?

Дверь захлопнулась, и я увидел Уну. Зачем она пришла? Не важно. Главное, что теперь я любовался другой красотой. Другой, но красотой. Рыжеволосая улыбнулась — я невольно улыбнулся ей в ответ. И она сделал то, что так и не сделал я: закрыла дверь на засов. Почему? Что происходит?

Только сейчас, оторвавшись от рассматривания её прекрасного лица, осознал, что на ней нет одежды. Совсем.

Меня когда-то спрашивали, какой я представляю себе Богиню Природы. Ну, как она выглядит? Я не мог дать ответа. Тогда не мог. А сейчас я прекрасно знал, как Она выглядит, ибо Она сейчас стояла прямо передо мной.

Её сильные, прекрасные ноги, плавно переходящие в талию, широкие плечи, вздымающаяся грудь, сильные, крепкие руки. С улыбкой нахожу, что девушка почти на голову выше меня. Странно, раньше этого не замечал. Она подтянута, она красива. От неё так и веяло силой, красотой, природой… Хотя нет — она сама была природой!

Я вдруг вспомнил всех тех изукрашенных, глупых и пошлых фиф, с которыми когда-то имел несчастье познакомиться слишком близко. И все они меркли перед Уной. И все они казались теперь такими ничтожными и ненужными. Зачем нужны они, когда есть Богиня Природы?

Она медленно, но уверенно подошла ко мне и, не говоря ни слова, села на колени, прижав к себе и наградив страстным поцелуем. Она не сказала ни слова. Просто поняла, что я тот, кто ей нужен — вот и все. Вот так просто, без подарков, без глупых ухаживаний. Просто знала, что поступает правильно.

Она сильным толчком уложила меня на кровать.

Нужно ли говорить, что этой ночью я почти не спал?

***

Храм Ищущих.

Ингрид скользнула через тьму зала и плавно, словно лебедь, плывущий по воде, оказалась у алтаря.

Свет в зале храма Ищущих был тусклым, и исходил лишь от двух факелов, висящих по обеим сторонам от алтаря. Но Ищущим и этого света было много: они прекрасно видели в темноте.

Ингрид стянула с себя капюшон, открывая залу свои короткие тёмные волосы и молодое, прекрасное лицо, которое словно сняли с картины художника, рисующего лишь Афродит. Она подняла свой взор на алтарь, а точнее, на того, кто восседал на нём.

— Госпожа Хельга, — Ингрид вытянула руку со сжатым кулаком вперёд, чуть наклонив голову в поклоне, выражая тем самым своё глубокое уважение.

— Говори, — голос Хельги, скрывавшей своё лицо в тумане, образованном магическим куполом, разлетелся по всему залу, заставив темноту дрогнуть.

— Всё дело в Землянине, госпожа, — начала свой доклад Ингрид. — Он появился там, где нужно. Я сделала всё, для того, чтобы заклинание сработало как надо. Я следила за ним некоторое время. Но потом, убедившись, что он затерялся в лабиринте канализации, сняла слежку. И некоторое время считала, что его больше нет: съели Крысолюды, или добили жажда и голод. По крайней мере, с остальными всегда было именно так. Но…

— Но? — Хельга не любила, когда тратят её время попусту.

— Но он выжил. Я не знаю как, но выжил. И даже сумел выбраться на поверхность! — Ингрид потупила взор. — В этом моя вина, госпожа. Но позже, когда я почувствовала, что в канализации его нет, начала прочёсывать Императорский лес, и у одного из лесных озёр обнаружила лоскуты ткани от одежды, принадлежавшей Землянину, а также шалаш, построенный прямо у озера. Нет сомнений, это был он. Я пошла по свежим следам, и тогда наткнулась на торговый караван. Он шёл из Южного королевства. Землянин пристроился к нему. Я наблюдала из-за деревьев: к каравану были приставлены паладин, два орка… госпожа, я не могла к нему подобраться! — Попыталась оправдаться Ингрид, но госпожа вскочила с алтаря, заставив её заткнуться.

Хельга провела своими длинными когтями по поверхности алтаря, оставив на нём четыре глубоких линии. За магической пеленой на её лице нельзя было разобрать, что она чувствует, а голосом она это никак не показывала.

— Скажи мне, девочка моя, — наконец проговорила Хельга, почти шёпотом, но тьма всё равно опасливо задрожала. — Почему нас называют Ищущими?

— Госпожа? — удивлённо посмотрела на Хельгу Ингрид.

— Нас называют Ищущими, — продолжила госпожа, которой, казалось, ответ от этой девчонки, что сейчас глядела на неё умоляющим взглядом, был не нужен. — Ибо мы ищем способ спасти всех. Спасти все миры от рабовладельческого крыла Странника. Тебе должно быть это прекрасно известно. А сейчас Землянин, пускай и с самым маленьким шансом, но может что-то противопоставить нам. А ты не смогла ничего сделать! Я не хочу тебя видеть больше. — Она устало упала на алтарь. — Согласна ли ты продолжить миссию Ищущих?

— Госпожа… — уже чуть ли не рыдала Ингрид.

— Я повторяю вопрос: согласна ли ты продолжить миссию Ищущих?!

— Да…

Ингрид накинула капюшон, и в этот момент её окутало тусклое свечение, а в следующее мгновение девушки уже не было в зале. Она там, куда её отправила госпожа.

Хельга устало вздохнула. В последнее время ей слишком часто приходится пользоваться собственными силами, а практики не было так давно, хотя силы ещё бурлили в её старом теле… Но эти дуры, которых она взяла в Ищущих, на которых возлагала большие надежды, ни на что не способны. Но не все…

— Рагнхильд! — устало крикнула Хельга во тьму.

Из которой сию же минуту вынырнула фигура в чёрном капюшоне, вытянувшая руку со сжатым кулаком вперёд и проговорившая хриплым женским голосом:

— Слушаю Вас, госпожа.

— Отправишься в Столицу. И найдёшь Землянина. Уж на это ты способна. А затем… ты и сама прекрасно знаешь, что делать.

— Да, госпожа, — но эти слова Рангхильд уже растворились во тьме зала.

Хельга оглядела пустующий храм. Храм Ищущих. И почему-то испугалась. К ней вдруг пришло видение: храм рушится, сама она лежит в грязи и крови…. А Ищущих нет.

Тяжело дыша, она скривилась. Нет, Землянин должен быть убит. И она сделает всё, что для этого потребуется!