Гаронна берет свое начало в испанских Пиренеях, бурным потоком скатывается с гор на территорию Франции, пенясь, проносит свои грязно-желто-бурые воды мимо Тулузы и через некоторое время, добравшись почти до самого городка Ля-Реоль (La Réole), стоящего на ее правом берегу, оказывается на территории департамента Жиронда. После того как текущая с юга Гаронна пересечет Бордо, ей предстоит слияние с бегущей с севера Дордонью, и, образовав Жиронду, они донесут свои объединенные воды до Атлантического океана…

Именно Гаронна разделяет виноградники департамента Жиронда, расположенные к югу и западу от Бордо, на две части: на левом берегу это область, в незапамятные времена получившая название Грав (Graves) из-за изобилия гравия в почве, а на правом, вплоть до левого берега Дордони, — «треугольник» области Антр-Де-Мер (Entre-Deux-Mers, «Между двух морей»), между широкими перед слиянием Гаронной и Дордонью. В обеих областях делают как красное, так и белое сухое вино. В Граве больше знаменитого красного, в Антр-Де-Мер — белого.

Производство красного вина здесь почти ничем не отличается от той же практики в основных винодельческих областях Бордо (см. часть I, Введение). Однако белое вино в таких количествах в Бордо делают только здесь, и потому полезно будет уточнить некоторые технологические детали.

Белые сорта винограда обычно вызревают раньше, так что и собирать их нередко начинают на неделю с лишним раньше, чем красные сорта. Виноград хорошего качества немедленно пускают под пресс вместе с гребнями.

Если урожай более чем удался — как по спелости, так и по кислотности, то часть ягод, отделив от гребней и надорвав кожицу, на пару-тройку часов могут подвергнуть мацерации «на кожице». Это не характерно для производства белых вин, но помогает делать их максимально насыщенными и яркими, отвечающими современным вкусам.

Суслу дают отстояться, чтобы все твердые частицы осели на дно (этот процесс называется «дебурбаж» — débourbage), а затем его сливают в чан или баррики и ждут начала ферментации. Сложные белые вина, которым нужно некоторое количество лет, чтобы раскрыться, предпочитают ферментировать в новых дубовых бочках. После ферментации, если ее проводили в чанах, вино разливают по бочкам (а если оно уже находится в них, то там и остается) и оставляют зреть на осадке несколько месяцев. Проводить яблочно-молочную ферментацию белых вин в Бордо не принято. Периодически вино в бочках «бьют» (этот процесс называется «батоннаж» — bâtonnage) специальным приспособлением, напоминающим гибрид цепа и булавы, взбалтывая осадок, чтобы вино как следует настаивалось. После легкой оклейки и слабой фильтрации белые вина бутилируют; как правило, это происходит поздней весной и ранним летом следующего после урожая года.

Левый берег Гаронны более «престижен», чем нередко и незаслуженно игнорируемый ценителями правый. Он делится на две основные области, имеющие право каждая на особый AOC: собственно Грав и Пессак-Леоньян. А вот на правом берегу царит большее разнообразие, и AOC насчитывается целых шесть, причем четко разграничить их непросто. К тому же как на правом, так и на левом берегу в нескольких небольших областях (для них было введено еще шесть AOC, по три на берег) из винограда с особо концентрированным благодаря воздействию благородной плесени соком производят так называемые ликерные вина: сладкие, ароматные и сложные, по виду напоминающие жидкое золото. Их оставим «на десерт» и поговорим о них в последней главе этой книги.

 

Глава 1

Грав

Эта область (около 60 километров в длину, 15−20 километров в ширину) начинается непосредственно в городской черте Бордо и простирается вплоть до южных окрестностей городка Лангон (Langon), располагающегося между прибрежными болотами и низинами Гаронны на востоке и самым крупным лесным массивом Франции — заповедным сосновым бором (la Forêt des Landes) на западе. Территорию области Грав в основном составляют залитые солнечным светом пригорки — нагромождения крупного гравия (от него она и получила свое имя), засаженные виноградниками, которые возвышаются среди дубов и акаций, ручьев и лугов.

Вина Грава высоко ценились со времен поздней античности. В Средние века здесь делали те самые клареты (clairets), которые так покорили английский вкус, а затем уступили новым винам Медока. Но началось преобразование вин Бордо (см. Пролог) именно с этой области и ее ведущего замка — Шато О-Брион (Haut-Brion).

Неудивительно, что именно этот замок был единодушно включен в классификацию медокских вин 1855 года как первое гран крю вместе с Шато Лафит, Шато Латур и Шато Марго. Первая классификация остальных шато Грава имела место почти столетием позже, в 1953 году, причем, поскольку в области традиционно производили как красные (с доминированием Каберне Совиньона), так и белые (с доминированием Совиньона Блан) вина, шато классифицировали по трем группам: производители красных вин, производители белых вин и производители белых и красных вин. По последнему варианту классификации (1959 год) из 16 шато, получивших звание «классифицированное крю» (в этой системе крю не подразделяются по уровням) небольшое преимущество сохранилось у производителей красного вина (7 шато), затем идут производители обоих типов вина (6 шато), и меньше всего классифицированных производителей лишь белого вина (3 шато).

Однако через некоторое время виноделы севера Грава, где находятся самые престижные шато, решили «отделиться» от этой гигантской области, в целом производящей вина совершенно другого уровня. Одним из самых веских аргументов было то, что в классификацию крю Грава не вошло ни одно шато его основной части. После многочисленных перипетий в 1987 году для вин, произведенных в ряде северных коммун Грава (на виноградниках обшей площадью в 1400 гектаров) и соответствующих определенным условиям, был официально учрежден AOC Пессак-Леоньян (Pessac-Léognan), по названию двух самых значимых коммун. Виноделы других коммун Грава могут производить свои красные и белые сухие вина под AOC Грав (Graves), а также белые полусухие вина как AOC Грав сюперьер (Graves supérieures) — согласно менее суровым нормам, на 4500 гектарах виноградников, из которых около трети занимают белые сорта винограда.

Из всех замков Пессака самый значимый, разумеется, Шато О-Брион (классифицированное «красное» крю). По дороге к нему, после того как вам удастся выбраться на улицу де Пессак (rue de Pessac) из переполненного машинами и дорожными работами исторического центра Бордо, вы сначала увидите слева, в пробеле между потемневшими от времени фасадами домов предместья, великолепный виноградник. А затем в некотором отдалении появится величественное Шато Ля Мисьон О-Брион (La Mission Haut-Brion, классифицированное «красное» крю), коммуна Таланс, в окружении цветущих кустов роз. Когда-то оно было главным соперником самого О-Бриона, и эти два замка находились в непрерывной конкурентной борьбе друг с другом.

В 80-е годы прошлого века Ля Мисьон и два его знаменитых спутника из той же коммуны — Шато Лавиль О-Брион (Laville Haut-Brion, классифицированное «белое» крю), выпускающее вино, которое многие считают лучшим белым бордо, и Шато Ля Тур О-Брион (La Tour Haut-Brion, классифицированное «красное» крю), которое долгое время исполняло функции производителя второго вина при Ля Мисьон, — были куплены владельцами О-Бриона. Таким образом, теперь в руках наследников Кларенса Диллона (Dillon), знаменитого нью-йоркского финансиста, купившего Шато О-Брион еще в 30-х годах XX века, сосредоточена четверть классифицированных крю Грава, три из которых занимают ведущее положение не только среди вин своей области, но и среди лучших бордоских и даже шире — всех французских — вин.

Само Шато О-Брион расположено чуть дальше по улице, на этот раз по правую руку. Городские дома неожиданно кончаются, и взору проезжающего открывается обширный виноградник, в самом конце которого видны знакомые по этикетке очертания башен. Ранним утром здесь царит безмятежная тишина (абсолютно не верится, что вы в городе), виноградник и цветочные клумбы блестят от росы, замок спит за своими ставнями: картина совершенно идиллическая. Внезапно тишину разрывает страшный рев и появляется нечто похожее на помесь спрута и робота, которому самое место в фантастическом фильме о восстании машин, — это на работу выезжает специальный трактор для виноградников. Как выяснилось впоследствии, в данном случае трактор производил опрыскивания, чтобы предотвратить очередное вторжение насекомых…

Политика замка самими владельцами определяется как lutte raisonnée («рациональная борьба»). Здесь работает целая биохимическая лаборатория, с помощью каждодневных анализов выявляющая все проблемы, которые могут возникнуть на винограднике и винодельне, и разрабатывающая соответствующие технологии предупредительного удара. Для предотвращения болезней тут используют новые синтезированные средства, которые не накапливаются в почве. Для контроля зрелости (количества сахара и спелости танинов в винограде) в августе лабораторию наводняет толпа практикантов — лучших студентов-энологов со всего света. Каждый из них ежедневно отслеживает «свой» участок виноградника, чтобы определить, когда начинать сбор урожая.

Кстати, на здешнем терруаре (о котором писал даже английский философ Локк, приезжавший в Бордо для поправки здоровья) — хорошо прогреваемом солнцем крупном гравии (диаметром до 12 сантиметров), да еще и непосредственно в городской черте, виноград часто созревает на одну-две недели раньше, чем в других виноградниках Грава, что существенно снижает риск его попадания под осенние дожди и увеличивает вероятность высокого качества урожая.

Для самих лоз также делается немало. Начать с того, что в Шато О-Брион для обновления виноградника используют собственные клоны — генетические («ни в коем случае не трансгенные!») копии лучших лоз. В 1994 году из замкового виноградника было отобрано 8 лоз Каберне Фран, 11 лоз Мерло (в поместье традиционно высока доля этого сорта, что не характерно для Грава и Медока), 15 лоз Каберне Совиньона. Они были тщательно исследованы в министерстве сельского хозяйства на предмет устойчивости к болезням, одобрены, и с тех пор 30 процентов новых посадок в поместье производится этими клонами, остальное — по-прежнему с рынка (именно разнообразие клонов делает вино сложным и интересным). По мнению виноградарей, с клонами следует быть очень осторожными, так как министерство в свое время рекомендовало к продаже немало суперпродуктивных клонов, чей виноград по качеству совершенно не подходил для создания благородного вина. Для молодых лоз в почву добавляют полезные микроэлементы, для лоз постарше — компост на сосновой коре раз в четыре года.

Баррики здесь с 1991 года тоже делают сами. Рубленые, а не пиленые клепки из мелкозернистого дуба в замок поставляет знаменитая бондарная компания. Их соединяют, скрепляют раствором из пшеничной муки, обжигают до состояния «средней прожарки» и прочее. Бродильные чаны из нержавеющей стали внутри наискось разделены на два отсека: больший для обычной ферментации и меньший для яблочно-молочной, так как она проводится уже без ягод. Чаны сделаны по специальному проекту выдающегося энолога хозяйства Жана Дельмаса (Delmas), винодела в третьем поколении. Впрочем, в настоящее время он собирается уходить на покой. Аельмаса заменит его сын.

Смена поколений происходит и у хозяев замка. Он опять вернулся в руки представителей европейской аристократии, как во времена первых прославивших его владельцев, графов де Понтак (в 1525 году один из них получил его в приданое за женой). Герцогиня (внучка Кларенса Диллона и дочь Кларенса Дугласа Диллона, посла США во Франции в послевоенные годы) и герцог де Муши (de Мouchy) уже почти устранились от управления шато, этим все больше занимается сын герцогини от первого брака, один из наследников люксембургского трона принц Роберт…

Несмотря на использование высоких технологий, винодельческая стратегия здесь традиционна: главная ее цель — дать винограду, а через него терруару проявиться сполна. Так, температуру ферментации в бродильных чанах контролирует компьютер, но опытные люди, работающие в винодельне, пробуют содержимое каждого чана два раза в день и могут в соответствии со своими выводами модифицировать компьютерную программу.

Ассамбляж проводится после окончания обеих ферментаций уже в декабре, и, как правило, не больше 70 процентов молодого вина идет на Шато О-Брион, остальное используют для второго вина, Шато Баан 0-Брион. (Bahans Haut-Brion).

Сутираж, то есть снятие вина с осадка раз в три месяца, здесь производят традиционным способом: вручную, со свечкой и большим количеством серы. Бочку наклоняют, молодое вино течет из нее, тюка струя над пламенем свечи остается прозрачной. Как только струя мутнеет, остатки вина процеживают и переливают вместе с чистым вином в другую бочку, предварительно обеззараженную жженой серой. Опустевшую бочку обрабатывают серой, и процедура повторяется уже со следующим барриком. Сутираж для всех бочек-барриков может занять 4−5 недель, при этом в шэ дышать очень трудно — в горле першит, и мучает кашель из-за паленой серы.

Красное вино Шато О-Брион имеет смысл пить не раньше, чем через десять лет (а лучше еще потерпеть) после его создания. Что можно почувствовать в молодом О-Брионе? Это строгое и сдержанное танинное вино с легкими оттенками красных фруктов, табака и подлеска в букете, которое объективно держит вас на расстоянии вытянутой руки. В хозяйстве периодически прибегают к концентрированию сусла путем слива части сока, меняя таким образом соотношение влаги и мезги (из излишка сока делают незатейливый кларет для работников поместья), однако здешнее молодое вино все равно редко бывает ярким и насыщенным, для выявления всех черт его классического букета нужны долгие годы выдержки.

Белое О-Брион, одно из лучших белых вин Бордо, производят в мизерных количествах (в 20 раз меньше, чем красного) из Семийона и Совиньона Блан. Оно ферментируется в барриках (примерно половина из них новые), а затем около года со всеми необходимыми процедурами выдерживается в них же и разливается в особой формы массивные бутылки, которые в Шато О-Брион начали использовать для белого и красного вина с 1958 года. В отличие от красного вина, здешнее белое, как правило, практически с самого начала наделено щедрым, сложным (почти как у ликерных бордоских вин) ароматом и интересным вкусом, но также только выигрывает от выдержки в пять−десять лет…

В нескольких минутах пути от Шато О-Брион располагается Шато Пап Клеман (Pape Clément, классифицированное «красное» крю), основанное в XIII веке Бертраном де Готом, архиепископом Бордо, позже он был избран папой и принял имя Климент V. Свое владение он передал следующему архиепископу Бордо, и так оно передавалось от архиепископа к архиепископу вплоть до Великой французской революции. Красные вина этого насчитывающего более 700 лет винодельческого поместья (ассамбляж Каберне Совиньона и Мерло), округлые и насыщенные, с элегантными табачными тонами, которые ныне делаются под руководством Бернара Магре (Magrez), можно начинать пить достаточно рано, хотя с годами их букет становится только богаче. Белые вина несколько менее интересны.

После того как Пессак и Шато Пап Клеман, увенчанное горделивой круглой башенкой, остаются позади, стоит взять курс на вторую важнейшую коммуну, в которой находятся 6 (из 16) классифицированных крю Грава, — Леоньян.

Самое великолепное поместье коммуны — Домен де Шевалье (Domaine de Chevalier, «Владение рыцаря», классифицированное «белое и красное» крю). Найти его в хитросплетении проселочных дорог под Леоньяном непросто, но рано или поздно вы увидите, что лес расступается, открывая обширный виноградник, посередине которого белеет длинный приземистый домик-ферма, увитый цветами.

Нынешний хозяин, жизнерадостный Оливье Бернар (Bernard), гордится своими гасконскими корнями. По отцовской линии он происходит из предместий Ля-Рошели (один из его предков в XVII веке был мэром города Коньяк), из семьи, занимавшейся дистилляцией (правда, в последнее столетие в основном в Лилле), а его мать родом из старинной бордоской негоциантской семьи Крюз (Cruse).

Ему особенно нравится, что Домен де Шевалье не называется «Шато», как большая часть бордоских поместий. Оливье Бернар не из тех, кто сверх меры отождествляет себя со своим владением. Ведь владельцы приходят и уходят, а владение остается, и они лишь хранители этого наследия, обязанные в свою «вахту» создавать лучшее вино, на какое только способны (человек при этом остается в тени своего вина). К западу от поместья под вековыми дубами проходит старинная дорога паломников на Сантьяго ди Компостела, и Оливье Бернару приятно думать, что, возможно, рыцарь, в честь которого поместье названо Домен де Шевалье, тоже уходил по ней в паломничество или, по крайней мере, предоставлял свой кров уставшим паломникам.

Сидя в прохладной библиотеке (при этом на улице нещадно палит солнце, 40°С в тени — жаркое французское лето 2003 года), шкафы которой переполнены книгами о вине, он рассказывает о самых интересных для него аспектах виноделия и виноградарства. Несмотря на модернизацию поместья, начавшуюся в 1983 году (когда оно перешло от семьи Рикар (Ricard) к семье Бернар), здесь во многом происходит возвращение к более естественным способам работы с виноградником и вином. С 1996 года Бернар не использует ни гербицидов, ни пестицидов, и, хотя тут Пока не собираются полностью «биодинамизировать» производство, все работники хозяйства уже имеют представление об основных экологических принципах. Времена изменились, и теперь люди не просто, как это было еще лет 20 назад, автоматически повторяют те действия, которые много столетий совершали их предки-виноделы, а задумываются, зачем это нужно, какие будут последствия, и принимают каждый раз осознанные решения.

Так, проблему пробок Оливье Бернар решает следующим образом: один конец у пробки всегда лучше другого, поэтому ему пришлось перевести процесс бутилирования на «полуавтоматический» режим: «правильным» концом пробка вручную вставляется в горлышко бутылки (воспроизводящей дизайн бутылок Домен де Шевалье 1928 года) и после этого загоняется дальше специальным механизмом. На несколько часов после этого бутылки оставляют в вертикальном положении, давая возможность пробке «успокоиться» внутри, и лишь потом штабелируют их в погребе для хранения…

Тут Бернар прерывается — из соседнего Шато Карбонье привезли рояль для благотворительного концерта. Я, естественно, не остаюсь в стороне: когда еще выпадет шанс принять участие в поисках оптимального в акустическом отношении места для рояля в освобожденном от бочек шэ, да еще вместе с нынешним владельцем Домена де Шевалье Оливье Бернаром и его бывшим владельцем Клодом Рикаром!

Последний, унаследовавший Домен де Шевалье еще в 1942 году и поддерживавший его славу прекрасными винами в послевоенное время, при смене владельца остался управлять поместьем вместе с Оливье Бернаром и на протяжении пяти лет учил его всему, что знал. Сам же Клод Рикар (высокий, совершенно не старый, несмотря на возраст, человек с недюжинным чувством юмора) помимо виноделия прекрасно разбирается в музыке. Во время концерта выяснилось, что он великолепно исполняет Листа и Рахманинова. Поразительно, что Рикар долгие годы был известен лишь как великий винодел, а о его незаурядном музыкальном даровании (он выпускник Парижской консерватории) было мало кому известно. Концерт собрал массу средств в пользу «убежища» (refuge), которое организовал неподалеку католический священник для тех, чьи душевные и телесные силы оказались на пределе. Такие люди стекаются сюда со всей Франции, а затем, когда у них вновь появляются силы встретиться с миром лицом к лицу, покидают гостеприимный кров, и святому отцу, который содержит всех на свои мизерные средства, надо этот приют ремонтировать, менять в нем старые коммуникации и пр.

Кстати, Оливье Бернар со своей командой помогает католической церкви и другим способом: он возделывает виноградник и производит достойное красное и белое вино для Домена де ля Солитюд (Domaine de la Solitude), небольшого поместья ныне действующего ордена монахинь в соседней коммуне Мартийяк. В самом Домене де Шевалье красные вина созревают парадоксально рано и более мягки, чем легендарные белые, которым возраст в десятки лет только идет на пользу. И те и другие вина отличаются поразительной утонченностью и элегантностью (второе вино, на которое также следует обратить внимание, называется Л’Эспри де Шевалье — L’Esprit de Chevalier).

Из выдающихся винодельческих поместий Леоньяна стоит упомянуть также Шато Карбонье (Carbonnieux, классифицированное «белое и красное» крю), Шато де Фьезаль (de Fieuzal, классифицированное «красное» крю) и Шато О-Байи (Haut-Bailly, классифицированное «красное» крю), где делают вино с необыкновенным телом и букетом. Вездесущий винодел Андре Люртон поддерживает на этом же уровне репутацию неклассифицированного Шато Ля Лувьер (La Louvière) в Леоньяне и достойно ведет свой Шато Куэн-Люртон (Couhins-Lurton, классифицированное «белое» крю) в коммуне Вильнав-д’Орнон.

В самой южной коммуне, производящей вина AOC Пессак-Леоньян, Мартийяке, в последние годы было значительно преобразовано Шато Смит-О-Лаффит (Smith-Haut-Laffite, классифицированное «красное» крю), это теперь не только важное винодельческое хозяйство, но и пятизвездочный курорт, где практикуется энотерапия (то есть винолечение). Неплохое вино, как красное, так и белое, выпускает в этой коммуне и Шато Латур-Мартийяк (Latour-Martillac, классифицированное «красное и белое» крю).

Впрочем, вина AOC Грав, как красные, так и белые, в последнее время не отстают от прославленного соседа. Одно из правофланговых крю-зачинателей — Кло Флориден (Clos Floridène) — принадлежит великолепному энологу Дени Дюбурдье (Dubourdieu), который собственно и ввел мацерацию белого винограда «на кожице» (он использовал ассамбляж Семийона и Мюскаделя), породив целую плеяду невероятно интенсивных и ярких белых бордо — новую волну достойных вин AOC Грав.

Несколько рекомендаций для желающих посетить этот регион. Если вы хотите осмотреть шато коммун, находящихся в пределах бордоской кольцевой автодороги, которую в Бордо называют рокадой (rocade), вам поможет городской автобус. Но если вам интересен Леоньян и менее знаменитые шато Грава, следует выбрать велосипед или автомобиль… В любом случае некоторую часть времени придется провести в Бордо, где движение может вывести из себя даже святого. Здесь последнюю пару лет вводят новый общественный транспорт — трамвай, поэтому перекопано все что можно и нельзя, пробки чудовищные, парковки невероятно сложные, и приходится выделять на дорогу втрое больше времени, чем при обычных обстоятельствах. Но если вы хотите перекусить, то стоит сделать это именно в самом городе.

Дорогой и очень хороший ресторан «Ля Тупина» (La Tupina, «Горшок» по-баскски) расположен в двух шагах от Монетной набережной (Quai de la Monnaie). Уже на входе вы увидите вертела над открытым огнем, на которых поджариваются куры с сочным пряным фаршем, а под ними на сковородках шкворчит картофель фри домашней рубки. Здесь великолепно все: и блюда, и вина, а новые кулинарные подходы сочетаются со старыми рецептами. Любителям аутентичности нужно непременно попробовать старинный карнавальный десерт «мервей» (merveilles, «чудеса») — жареные хрустящие пирожные-ромбы с заварным кремом и вишневым конфитюром.

Если хочется перекусить попроще и подешевле, в районе рынка Капуцинов (Capucines) есть восхитительное бистро «О Куэн» (Au Coin, «На углу»), хозяйка которого, молодая англичанка, на ваших глазах готовит блюда по короткому, обновляющемуся раз в неделю современному интернациональному меню и сама их подает.

Прямо у рынка можно посетить традиционное французское заведение «Ле Кошон Волан» (Le Cochon Volant, «Летающая свинья») с классичесиими блюдами, но непомерно громадными порциями, так что лучше прийти сюда с друзьями, чтобы в случае чего они могли оказать скорую гастрономическую помощь.

Маленькие, совершенно домашние бистро есть и в туристических районах Бордо. Так, очень хорошо и смехотворно дешево можно пообедать в «Ля Мармьотт» (La Marmiotte) на улице Сен-Реми (Saint-Rémi), которая вообще представляет собой настоящее ресторанное скопление. Почти все заведения, даже ресторанчик с морской кухней, здесь очень достойные и недорогие.

Продегустировать вино AOC Пессак-Леоньян можно в Шато О-Байи и Шато Смит-О-Лафит. Среди производителей вин AOC Грав гостей ждут Шато Шантегрив (Chantegrive), которое создал несколько десятилетий назад один из самых талантливых бордоских негоциантов-куртье Анри Левек (Leveque), и Шато Рауль (Rahoul); в обоих можно также попробовать редкие сладкие вина AOC Серон (см. главу 3 части III). Стоит посетить также Шато Маньо (Magneau), Шато О-Каленс (Haut-Calens) и многие другие замки.

P. S. Вино, которое произвело на меня самое незабываемое впечатление среди AOC Пессак-Леоньян: белое Домен де Шевалье 1991.

Невероятно благоуханное и легкое, цвета солнечного света вино из Совиньона Блан и Семийона. Ощущение, что, если бы у света был еще и вкус, он был бы таким. Никакой тяжести и излишней маслянистости, хотя белое вино здесь две зимы выдерживается в барриках (из которых треть — новых) на осадке и, как правило, даже не подвергается фильтрации. Возраст — серьезный фактор для большей части белых вин — здесь не чувствуется совсем, и кажется, что это вино можно хранить долгие голы. Учитывая, что это — единственная общая черта с белым Домен де Шевалье 1981 (поразительно минеральное, глубокое вино), наверняка, так оно и есть.

 

Глава 2

Антр-Де-Мер

Область между Гаронной, Дордонью и границей департамента Жиронда почти вся засажена виноградниками. Еще несколько десятилетий назад здесь производили в основном дешевое сладковатое белое вино — наследие голландских торговых пристрастий XVII века. Однако по периметру области — на холмах вдоль правого берега Гаронны, на гравийных участках у левого берега Дордони, на самой северо-восточной границе департамента — издавна делали также некоторое количество красного вина, пользующегося неплохой репутацией.

Самый известный из районов этой области, простирающейся вдоль Гаронны примерно на 60 километров от коммуны Бассан (Bassens) до Сен-Мексан (Saint-Maixant) и достигающей ширины около 5 километров, славится своими красными винами еще со Средних веков и носит название Премьер Кот де Бордо (Premières Côtes de Bordeaux, «Первые склоны Бордо»). Красные вина, произведенные на этой территории в соответствии с определенной нормой, имеют право на одноименный AOC, как и белые полусухие вина (сухие белые вина могут иметь лишь AOC Бордо или AOC Бордо сюперьер). И хотя ближайшая к Бордо часть этого района сейчас практически лишилась виноградников из-за бурной индустриализации в одних коммунах и всплеска моды на загородные виллы в других, в целом здешнее виноделие, находившееся в кризисе после страшных морозов 1956 года, с 70-х годов XX века переживает период возрождения.

Правда, на красное вино данного AOC идет виноград всего лишь с 3700 гектаров (из общей площади 7640 гектаров) виноградников и только с 600 гектаров — на белое полусухое AOC Премьер Кот де Бордо. Остальной урожай идет на производство AOC Бордо и Бордо сюперьер (считается, что их проще позиционировать на рынке, да и технологические нормы у них менее жесткие). Здесь также распространено производство кларетов, светло-красных вин, имеющих право лишь на общий AOC Бордо, которые считаются прямыми потомками тех самых светлых бордоских красных кларетов, популярных у англичан до XVII века, когда появились «новые французские клареты».

Чтобы делать обычное розе, красный виноград давят и сразу отделяют сок от мезги (дебурбаж), повторяя технологию производства белого вина. Для производства кларета, в отличие от розе, используется почти та же технология, что и при изготовлении красного вина. Сначала лишенные гребней и надорванные (чтобы лучше отдавали сок) ягоды помещают в бродильные чаны и дают им немного настояться (мацерация) перед началом ферментации, а затем, когда сок достигает нужного светло-красного оттенка (на это уходит от 12 до 36 часов), около 10 процентов сока из каждого чана сливают и ферментируют отдельно, превращая в кларет. Остальной сок, разумеется, идет на производство красного вина.

Таким образом убивают сразу двух зайцев: получают дополнительное легкое освежающее вино (которое в последнее время бьет все рекорды продаж) и делают основное красное вино более насыщенным и интенсивным (в результате уменьшения содержания сока при том же объеме экстрактивной виноградной кожицы). Как и обычное розе, кларет лучше всего пить совсем молодым (один-два года), это очаровательное вино с освежающими плодовыми тонами, более округлое, насыщенное и яркое, чем розе, также только теряет от выдержки.

Для красных вин AOC Премьер Кот де Бордо (основной виноградный сорт — Мерло) более подходит терруар и микроклимат северной, прилегающей к Бордо, части области, для белых полусухих AOC Премьер Кот де Бордо (основной сорт — Семийон) — южной. Почвы здесь изменяются от плодородных аллювиально-заболоченных (palus, ближе всего к реке), глины с песком и глины с гравием — до глины с известняком и почти голого известняка на самых вершинах холмов. Крутые склоны холмов, иногда достигающих здесь 100-метровой высоты, ориентированы в основном на юго-восток, что позволяет высаженным на них лозам максимально эффективно использовать солнечный свет и в то же время не страдать от избытка жары благодаря освежающей близости Гаронны.

Один из самых ярких представителей области — Шато Ламот де Окс (Lamothe de Haux), расположенное соответственно в коммуне Окс (Наих), на холмах к юго-востоку от Бордо. Это элегантное здание XVIII века на высоком холме; с его террасы и из-под портика открывается вид на соседние засаженные виноградниками холмы и окрестные уходящие вниз и изобилующие дичью леса, за которыми течет Гаронна. Известняковый холм под замком весь изрыт подземными ходами, как сыр дырками. Раньше здесь долгое время существовала и активно функционировала каменоломня — многие старинные дома в Бордо, возможно, построены именно из материала, извлеченного отсюда. За замком располагаются его виноградники, простирающиеся от небольшого парка, знаменитого своим гигантским дубом (настолько старым, что он мог бы поведать даже о революционных событиях 1789 года), до самой деревушки Оке и ее прекрасной романской церкви Сен-Мартен де Оке (XII век) с искусно украшенным каменной резьбой порталом.

О новейшей истории этого места лучше всего рассказывает нынешний владелец Шато Ламот де Окс Фабрис Неель (Néel):

«За последние пару веков тут сменилось немало владельцев. Был отстроивший замок после Великой французской революции авантюрист-нувориш. Был обожавший вино и разорившийся в результате своей страсти предприниматель из Венесуэлы. Был бордоский банкир, чья дама сердца отличалась завидным архитектурным вкусом и требовательностью. Так, портик, столь украшающий замок, как и многие другие детали, задумала она, а затем заставила строителей возводить его и сносить десять раз, прежде чем оказалась довольна результатом. Начиная со Второй мировой замок стал приходить в упадок, а после морозов 1956 года был выставлен на торги за гроши. Тогда-то мой будущий тесть, алжирский француз в третьем поколении, и купил его, влюбившись в очаровательное поместье. Вскоре ему с женой и дочерью, как и остальным французам, пришлось бежать из Алжира, но у него, по счастливой случайности, в отличие от многих других, было куда податься. Тогда французское государство как раз предоставляло внушительные субсидии на посадки фруктовых деревьев, и он устроил здесь гигантский фруктовый сад (конечно, не такой большой, какой был у него в Алжире, да и апельсиновых деревьев здесь не было, но все-таки), оставив под виноградник лишь 3 гектара.

К тому времени, как я познакомился с его дочерью Анн, дела в поместье расстроились, фрукты не приносили практически никакого дохода, и у моего будущего тестя настолько опустились руки, что он собирался уже продавать замок. Но тут мы с Анн (она изучала французскую литературу, а я физическую химию в Бордоском университете) запротестовали (продавать такую красоту!) и сказали, что сделаем все что в наших силах, чтобы этого не произошло. Местное виноделие тогда как раз находилось на подъеме — не в последнюю очередь благодаря беженцам из Магриба, которые первыми начали бутилироватъ свое вино, а не продавать его негоциантам, как тут в основном было принято раньше.

Нам пришлось вырубить фруктовый сад и засадить весь участок лозами. Поначалу работа была просто адская, я ведь вообще никогда в жизни до этого не занимался сельским хозяйством! Детство прошло в семье ученых: мой отец был директором знаменитого Научно-исследовательского института имени Пастера в Париже, мой дядя получил Нобелевскую премию по физике, и надо сказать, что все родные чуть в обморок не упали, когда узнали, что я бросил науку и подался в крестьяне! Работали на виноградниках мы вдвоем с тестем до седьмого пота, денег было настолько мало, что мы не могли себе позволить нанять помощников. К тому времени я уже женился на Анн и у нас пошли дети, так что «в поле» она нам стала помогать значительно позже, а в основном выполняла обязанности «белого воротничка», сидела на телефоне, общалась с клиентами и т. п.

Невероятно, но постепенно все наладилось. У нас появились постоянные клиенты, мы смогли купить машину для сбора винограда, нанять помощников, расширить свои владения. В 1978 году мы купили еще и Шато Соваж (Sauvage, также AOC Премьер Кот де Бордо), а в 1992 году Шато Манос (Manos, AOC Кадийяк*), в настоящее время у нас суммарно 85 гектаров виноградников, а работает на них 21 человек. Так что теперь мы делаем не только белые, красные вина и клареты, но и ликерное вино. Нам помогают одна из наших дочерей, Мария, и ее муж Дамьен Шомбар (Chombart), а то, что они и их трое детей живут здесь же, в отдельном особнячке, постоянная радость для нас с Анн и моей тещи, их прабабушки.

Одно из наших белых сухих вин (AOC Бордо) называется в честь моей внучки Валентин (Valentine), это ферментированное в дубовых барриках кюве с преобладанием сорта Совиньон Гри (Sauvignon Gris, «Серый совиньон»), малоизвестного родственника традиционного Совиньона, который выглядит не слишком привлекательно, с бурой, как будто подгнившей кожицей, но обладает потрясающе насыщенным и сложным ароматом.

Основа нашего красного вина — Мерло (около 60 процентов); Каберне Совиньона в нем 30 процентов, Каберне Фран 10 процентов. Вино с лучших участков мы выдерживаем в барриках (остальное в стальных чанах). В чанах выдерживается и кларет, который мы делаем каждый год, но нам самим он часто не достается — целиком уходит на экспорт! Так что в Шато Ламот у нас красных вин (не считая кларета), как и белых, два: одно поинтересней, другое попроще.

Для более простых вин мы, кстати, используем «восстановленные» прессованные пробки, с которыми, в отличие от традиционных, у нас еще не разу не возникало проблем… Боже сложные вина выдерживаются в наших «пещерных» погребах на двух верхних ярусах. Летом, даже, в сорокоградусную жару, здесь температура не поднимается выше 13°С, зимой — не опускается ниже 11°С, так что вино чувствует себя наилучшим образом.

Нижний ярус каменоломни представляет собой такой гигантский и запутанный лабиринт, уводящий из-под замка в сторону деревни и простирающийся на несколько километров, что во избежание несчастных случаев он всегда заперт. Детям не разрешается там играть, даже я сам лишь изредка спускаюсь сюда проверить наш колодец (он находится как раз на этом уровне), но всегда говорю домашним, куда иду, и беру с собой запасной фонарик. Периодически сюда приезжают различные городские службы из Бордо проводить учения: так, недавно это были пожарные с собаками. Я и один из пожарных спрятались в лабиринте далеко за деревней (у нас на это ушел почти час), а выпущенные служебные собаки должны были нас найти — что они и сделали за 20 минут!

Мы, конечно, по-прежнему работаем очень много, но теперь раз в год имеем возможность отправиться в отпуск на собственной яхте, которая стоит у нас под Дубровником. И как приятно, когда во время крупнейшей мировой винной выставки, бордоской VINEXPO, за обеденным столом в Шато Ламот де Окс приготовленным моей тещей поленом из спаржи и копченого лосося и рагу из местной косули, делом рук моей жены, а также, разумеется, нашими винами наслаждаются наши клиенты из Прибалтики, с Карибских островов, из Японии, Испании и т. д.

Впрочем, похожая ситуация сложилась и среди производителей вин AOC Премьер Кот де Бордо. Несмотря на то что среди них по-прежнему немало местных виноделов-«любителей», работающих почтальонами, официантами и пр. и имеющих небольшой виноградник на 2−3 гектарах, которому они с удовольствием посвящают свое свободное время, появилось довольно много виноделов, приехавших к нам со всех концов света: это исландцы, японцы, американцы, датчане, голландцы и даже одна финско-австралийская команда! В результате теперь у нас существует множество различных стилей и множество отличных вин. По моему мнению, как минимум 40 шато, производящих вина нашего АО С, заслуживают пристального внимания…»

Другие замки, производящие вина AOC Премьер Кот де Бордо и общепризнанно считающиеся лидерами, — это Шато де Шеливетт (de Chelivette) в коммуне Сент-Елали (Sainte-Eulalie), на самом севере, и Шато Рейнон (Reynon) в коммуне Бегей (Begey), почти у самого городка Кадийяк (Cadillac). Последним, как и Кло Флориден в Граве, владеет знаменитый энолог Дени Дюбурдье, основоположник нового стиля белых вин (см. предыдущую главу), так что здесь делают не только соблазнительно округлые шелковистые красные вина AOC Премьер Кот де Бордо, но и великолепные белые AOC Бордо, в частности кюве Вьей Винь (Vielles Vignes, «Старые лозы»), а также достойное ликерное вино AOC Кадийяк. В последнее время отмечают и успехи расположенного неподалеку, в коммуне Рион (Rions), Шато Карсен (Carsin), того самого, чьи владельцы — финны, а энолог — австралийская дама.

К северо-востоку от Бордо, на правом берегу Дордони, и к юго-западу от Либурна и Фронсака находятся коммуны Вайр (Vayres) и Арвейр (Arveyres), чье красное (с 665 гектаров, основной сорт — Мерло) и белое (со 170 гектаров, основной сорт — Совиньон Блан) сухое вине при соответствии необходимым нормам имеет право на отдельный AOC Грав де Вайр (Graves de Vayres). Этим они обязаны избытку гравия в местной почве и судебному постановлению 1931 года, закрепившему особое положение здешних вин (они пользовались неплохой репутацией еще в XIX веке) по сравнению с остальными, в целом более усредненного качества, винами Антр-Де-Мер.

Среди лучших винодельческих поместий области — Шато Жюнкарре (Juncarret), чьи виноградники (в которых преобладают Каберне Фран и Совиньон Блан) упоминались еще в хрониках XVI века, Шато О Брондо (Haut Brondeau), принадлежащее семье Массе (Massé) с 1892 года, а также Шато де Барр (de Barre), в котором красное вино AOC Грав де Вайр по причинам маркетингового характера выпускают под маркой Шато Барр Жантийо (Barre Gentillot); как Шато де Барр в продажу поступает красное вино AOC Бордо сюперьер.

На восточной границе департамента Жиронда, на правом берегу Дордони вокруг городка Сент-Фуа-Ля-Гранд (Sainte-Foy-La-Grande) — старинной крепости, основанной для обороны от англичан в 1255 году Альфонсом де Пуатье, братом короля Людовика Святого, — расположились 19 коммун с совершенно различными терруарами, чьи красные, белые сухие и белые полусухие вина, соответствующие определенным нормам, имеют право на AOC Сент-Фуа-Бордо (Sainte-Foy-Bordeaux).

Область Сент-Фуа-Ля-Града, граничит с областью Бержерак. Как и в Бержераке, здесь столетиями поставляли голландским торговцам белое сладкое вино для северных стран и непритязательное белое вино для перегонки. Теперь, когда спрос на оба эти товара упал, здесь все больше переключаются на востребованное красное вино и выпускают все меньше белых вин, как сухих, так и полусухих. К тому же большая часть виноделов предпочитает выпускать свои вина как AOC Бордо или Бордо сюперьер, так что виноград для вин AOC Сент-Фуа-Бордо выращивают менее чем на 500 гектарах виноградников (из 6500). Меньше 100 гектаров дают виноград для белого вина, основной сорт для сухих вин — Совиньон Блан, для полусухих — Семийон, а в ассамбляже красного вина лидирующую роль играет Мерло. Правда, в последнее время в области наблюдается новый подъем в виноделии: среди самых достойных винодельческих поместий — Шато дю Шан де Трей (du Champ des Treilles), Шато Останс-Пикан (Hostens-Picant), Шато Марте (Martet) и другие.

Что касается собственно Антр-Де-Мер, то эта гигантская область между Гаронной и Дордонью (исключая упомянутые выше участки, где производят красные вина) на протяжении многих столетий, вплоть до 50-х годов XX века, в основном производила белые полусухие, а иногда даже ликерные вина не слишком высокого качества. Лишь в 1953 году синдикат виноделов Антр-Де-Мер с помощью Национального института AOC (INAO) ввел для вин AOC Антр-Де-Мер (Entre-Deux-Mers) норму, предусматривающую обязательную долю остаточного сахара не выше 4 граммов на литр вина. Это заставило производителей делать сухие белые вина, если они собирались воспользоваться для своей продукции местным AOC.

Таким образом, почти все хозяйства переключились на белое сухое вино AOC Антр-Де-Мер, лучшие образцы которого выходили и выходят под руководством небезызвестного Андре Люртона (Lurton), с 1956 года работающего в Шато Бонне (Bonnet), расположенном у самой Дордони, в коммуне Грезийяк (Grezillac). Именно на его стиль ориентировались самые «продвинутые» винодельческие хозяйства области последние несколько десятков лет, и благодаря ему резко выросло число качественных белых сухих вин данного AOC.

Но времена опять изменились, и, хотя право на AOC Антр-Де-Мер имеют только белые сухие вина, в связи с ростом популярности в мире красных вин возросло и предложение. Теперь в области Антр-Де-Мер около 80 процентов виноградников засажены красными сортами, из которых производят красные вина AOC Бордо и AOC Бордо сюперьер. Таким образом, из 32 500 гектаров виноградников области лишь урожай с 2000 гектаров идет на создание белого сухого вина AOC Антр-Де-Мер (остальные виноградники с белыми сортами находятся во владении производителей белых AOC Бордо и AOC Бордо сюперьер).

Так, энолог Франсис Курсель (Courselle) создал новый стиль AOC Антр-Де-Мер в своем Шато Тьелей (Thieuley), коммуна Ля Сов (La Sauve), в самом сердце области. Помимо обычного, ферментированного в стальных чанах, белого AOC Антр-Де-Мер тут производят и специальное кюве, названное именем автора, ферментированное в новых барриках: маслянистое, освежающее, со сложным щедрым букетом. Однако при этом Курсель выпускает и замечательное красное вино AOC Бордо сюперьер.

То же относится и к Андре Люртону, который, продолжая производить элегантные белые вина с отличным соотношением цены и качества, экспериментирует с несколькими вариантами красного вина AOC Бордо в Шато Бонне. И даже столь страстный защитник AOC Антр-Ае-Мер, как владелец Шато Сент-Мари (Sainte-Marie) Жиль Дюпюш (Dupuch), наряду с прекрасными классическими белыми винами вышеупомянутого AOC выпускает отличное красное AOC Бордо сюперьер.

Кстати, последнее поместье расположено в коммуне Таргон (Targon) на юго-востоке области. Наряду с восьмью другими коммунами этот район-плато (терруар ближе всего к Премьер Кот де Бордо), протянувшийся прямоугольником вдоль Гаронны, носит название О-Бенож (Haut-Benauge). Вина, произведенные на его виноградниках при соблюдении определенных норм, имеют право на AOC Антр-Де-Мер О-Бенож (только белые сухие) и, как это ни абсурдно, AOC Бордо О-Бенож (белые полусухие). Однако большая часть производителей предпочитает позиционировать свои белые сухие вина как AOC Антр-Де-Мер или даже AOC Бордо и AOC Бордо сюперьер, чтобы не усложнять клиентам их восприятие, а красные вина здесь, как и повсюду в Антр-Де-Мер, имеют право лишь на AOC Бордо и AOC Бордо сюперьер.

Еще одна область, AOC вин которой существует практически лишь на бумаге, граничит с О-Бенож с юго-востока. Это располагающаяся вокруг средневекового городка Сен-Макер и объединяющая девять коммун область Кит де Бордо Сен-Макер (Côtes de Bordeaux Saint-Macaire) фактически продолжающая Премьер Кот де Бордо вверх по течению Гаронны. На отвесных холмах, окаймляющих правый берег Гаронны, издавна созревал виноград, который прекрасно подходит для создания белых, часто сладковатых вин. Соответственно AOC Кот де Бордо Сен-Макер распространяется лишь на такие вина, хотя в области уже давно производят гораздо больше красных вин AOC Бордо или AOC Бордо сюперьер (2800 гектаров виноградников отдано под красные сорта и 580 гектаров — под белые). Впрочем, и белые вина области, как сухие, так и полусухие, теперь почти всегда выпускаются как AOC Бордо или AOC Бордо Сюперьер.

Среди самых известных производителей региона — Шато Файяр (Fayard), в котором маркиз де Мюссе продолжает выпускать белые сухие вина AOC Кот де Бордо Сен-Макер с феерическим букетом, и Шато Мальроме (Malromé), бывшее владение графини де Тулуз-Лотрек, матери знаменитого художника, который часто приезжал сюда на отдых и очень ценил здешнее вино («Мне нужны мои полторы бочки Мальроме в год», — писал он в одном из писем). Здесь он и умер и похоронен в 4 километрах от замка, в котором по сей день делают ароматные белые вина (100 процентов Семийона) и, с недавних пор, популярные элегантные красные… А ликерные вина Кот де Бордо Сен-Макер делать практически перестали — они остались специализацией шести областей вдоль левого и правого берега Гаронны, о которых речь пойдет в следующей главе.

Рекомендации при посещении области Антр-Де-Мер. Здесь вам может помочь только машина или велосипед, автобусы ходят редко и далеко не везде. Пейзажи — лучшие в департаменте: живописные зеленые холмы, старинные церкви и замки, романтические руины аббатств и, конечно, красивейшие виноградники. Средневековые городки с деревянными домами и фресками встречаются на каждом шагу!

Если вы проголодались, в городке Ля-Реоль (La Réole), почти у самой юго-восточной границы департамента Жиронды (где до сих пор сохранилось здание мэрии, подаренное жителям города английским королем Ричардом Львиное Сердце), стоит посетить недорогой ресторанчик «Ле Регюла» (Le Régula) — не пропустите тарелку с тремя видами фуа гра, которую сопровождает бокал сладковатого AOC Кот де Бордо Сен-Макер.

На «другой стороне», на северо-восточной границе департамента, в Сент-Фуа-Ля-Гранд в бывшем шэ, где раньше выдерживали бочки с вином, расположилось одноименное бистро «Ле Шэ» (Le Chai) с симпатичным меню и видом на площадку для гольфа и замок XVI века. Впрочем, если вы не заберетесь так далеко, что-нибудь привлекательное отыщется в каждом городке области, да и другие места, где можно немного подкрепиться, найдутся.

Продегустировать вина AOC Премьер Кот де Бордо и узнать о них побольше можно в уже упоминавшихся Шато Карсен (Carsin) и Шато Ламот де Окс (Lamothe de Haux), а также в выпускающем целую гамму отличных вин Шато Файо (Fayau), прямо под Кадийяком. Об этих и прочих визитах можно договориться в Доме вин AOC Премьер Кот де Бордо и AOC Кадийяк в этом же городе (там же можно попробовать несколько интересных образцов и купить вина по цене производителя). Вина AOC Грав де Вайр стоит пробовать в Шато Ле Тертр (Le Tertre), а вина AOC Сент-Фуа-Бордо — в Шато Ля Шапель Майяр (La Chapelle Maillard).

Вина AOC Антр-Ае-Мер радушно предлагают в описанном выше Шато Тьелей (Thieuley), а также в Шато Тур де Мирамбо (Tour de Mirambeau); в области О-Бенож — в Шато Сент-Мари (Sainte-Marie) и в Шато Морлан-Тюильер (Morlan-Tuilière), производящем вино экологически чистым (органическим) способом и имеющем соответствующий «экосертификат». Стоит договориться о визитах туда, посетив предварительно Дом вина AOC Антр-Де-Мер (где тоже возможна дегустация и покупка вин по замковым ценам) в деревушке Ля Сов Мажер (La Sauve Majeure) у руин одноименного старинного аббатства. Что касается вин AOC Кот де Бордо Сен-Макер, то их, вероятно, можно попробовать в старинном Шато Гайон (Gayon), но даже если там уже не выпускают вина данного AOC, здешние AOC Бордо пользуются заслуженной славой, так что визит не окажется напрасным.

 

Глава 3

Сотерн и К°

У самой границы Грава в прохладной тени гигантского соснового бора Ланд (la Forêt des Landes) берет начало узкий поток Сирон (Ciron). Его ледяные струи вливаются в хорошо прогретые мутные волны открытой солнцу Гаронны. Утром и вечером в месте их слияния поднимаются молочные облака туманов. Именно эти туманы формируют необычный микроклимат на левом берегу Гаронны по обеим сторонам от впадающего в нее Сирона (справа деревушка Сотерн, слева — Барсак) и, частично, на правом берегу Гаронны, напротив устья Сирона. Благодаря этому на тонкий кожице переспелых ягод таких сортов белого винограда, как Семийон и Совиньон Блан, подвергающихся смешанному воздействию тумана и осеннего солнца, развивается благородная плесень. Ягоды не прокисают, как это обычно происходит при заражении плесенью, напротив, их кожица как бы «мумифицируется», а концентрация сока и, соответственно, доля сахара резко повышаются. Таким образом получается виноград, из которого делают знаменитые ликерные бордоские вина (vins liquoreux) золотого цвета, с волшебным букетом и действительно почти ликерной сладости.

Ждать, пока спелые гроздья покроются классической благородной плесенью — занятие в высшей степени неблагодарное. Туман в слишком больших дозах без солнца может вызвать эпидемию зловредной плесени, которая сделает часть урожая ни на что не годным. Избыток солнца без тумана вызовет подвяливание винограда и лишит его изысканной тонкости, необходимой для создания сладкого белого вина из «заплесневелых» ягод. Но самое страшное — это осенние дожди, они могут уничтожить весь урожай, сведя на нет усилия виноделов, поэтому даже самые флегматичные из них в этот период названивают в метеослужбу не реже двух раз в день.

К тому же далеко не каждый год благородная плесень равномерно распределяется по переспелым гроздьям, да и происходит это не одновременно. Как правило, на каждой грозди винограда помимо идеально «ботритизированных» (от латинского названия этой плесени — Botrytis) ягод бывают и другие, в различном состоянии; их приходится удалять, так как лучшее ликерное вино получается лишь из винограда, покрытого благородной плесенью.

Некоторые виноделы оставляют на кисти подвяленные (заизюмленные) ягоды и немного обычных спелых ягод (хотя это «разбавляет» традиционно насыщенное ликерное вино). Но все недозрелые и деформированные мильрандажем ягоды, так же как и ягоды с недозрелой и перезрелой плесенью, удалять необходимо, иначе это катастрофически скажется на качестве вина. В результате виноделы проводят как минимум шесть-семь отборов (tri) до того, как ягоды попадают под пресс, — неудивительно, что в итоге с одной лозы получают всего около бокала ликерного вина (в то время как количество сухого бордо с лозы доходит до бутылки). При этом сбор урожая может затянуться до ноября, а иногда даже до декабря.

Каждую порцию собранного винограда (как целые грозди вместе с гребнями, так и отдельные ягоды) давят под прессом очень мягко и долго, обычно около шести часов, постепенно выпуская из задубевших ягод бурый сладкий сок. Примерно через сутки проводят дебурбаж (слив сусла с мезги), сусло перемещают в чан из нержавеющей стали или в дубовый баррик (что в последнее время более популярно), где и проходит медленная ферментация. После нее вино остается на осадке примерно до января, и лишь тогда производят первый сутираж (снятие с осадка). Магическим образом бурая мутная малопривлекательная жидкость становится прозрачной и нежно-золотой.

Затем вино, как правило, выдерживают в барриках (по размеру они часто бывают меньше традиционных бордоских, чтобы соответствовать малым объемам вина) от одного года до двух — в зависимости от миллезима и вкуса винодела. Каждую неделю проводят долив, чтобы восполнить испаряющуюся «долю ангелов», и примерно раз в три месяца прибегают к очередному сутиражу. Попутно, начиная с первого сутиража, производят постепенный ассамбляж, который, как правило, завершается до окончания выдержки вина.

Перед розливом в бутылки вино обычно не фильтруют, что нередко рождает у какого-нибудь фомы неверующего следующие глубокомысленные комментарии при взгляде на бутылку старого ликерного вина с легким белым осадком: «И все-таки они кладут туда сахар!» А это всего лишь нейтральные химические отложения (не путать с тартратом, или винным камнем), свидетельствующие о том, что вино сделано из стопроцентно подвергшегося воздействию благородной плесени винограда.

Самые знаменитые ликерные вина Бордо делают в небольшой области между левым берегом Гаронны и правым берегом Сирона в коммунах Сотерн (Sauternes), Бомм (Bommes), Преньяк (Preignac) и Фарг (Fargues). При соблюдении определенных норм все они имеют право на AOC Сотерн, так же как и вина расположенной напротив, на левом берегу Сирона, коммуны Барсак (Barsac). Из 2385 гектаров виноградников около 2315 задействованы под производство ликерных вин (сухие вина этих коммун, как красные, так и белые, имеют право только на AOC Бордо или Бордо сюперьер; здешние виноделы добровольно отказались от AOC Грав, хотя находятся в центре одноименной области).

Основные сорта винограда здесь Семийон, который ботритизируется лучше других, и Совиньон Блан. Считается, что Семийон отвечает за тело и роскошь ликерного вина (правда, далеко не все с этим согласны), а также за нотки абрикосов в букете. Благодаря Совиньону бордоские ликерные вина приобретают тонкость и сложность (опять-таки многие протестуют), а в их аромате развиваются нотки цитрусов и экзотических фруктов, например ананасов. Третий традиционный белый бордоский сорт, Мюскадель, используется очень редко, так как не слишком хорошо переносит воздействие благородной плесени.

Гравий, известняк, глина — главные составляющие местного терруара — встречаются в здешней почве как по отдельности, так и смешанные в различных пропорциях, поэтому каждое крю тут имеет свои, обусловленные не только сортами винограда, но и терруаром особенности. Лучшие участки виноградников располагаются на прогреваемых солнцем гравийных холмах с хорошим дренажем на подложке из глины, так что в XIX веке эпитет «о» (или «го», как писали до революции, от французского haut — «высокий»), прилагаемый к названию коммун, служил индикатором качества их вина. Достаточно взглянуть на эногастрономические рекомендации метрдотеля Дворянского собрания Санкт-Петербурга И. М. Радецкого, который предлагал после холодных блюд подавать го-барсак и го-преньяк (наряду с великим белым бургундским Монраше), а после блюд под соусами — не только сотерн, но и го-сотерн, а также Шато д’Икем (вместе с благородными немецкими рислингами). Да и в современной западной литературе в названиях вин этой области, то есть винодельческих поместий с холмистой части коммуны, встречается сочетание О-Бомм, а одно из местных шато (не самое значительное) так и называется — Шато О-Бомм.

Выделение из общего списка местных ликерных вин Шато д’Икем (d’Yquem) неудивительно: то же произошло при его представлении среди прочих белых вин Грава на Всемирной выставке в Париже в 1855 году и утверждении классификации бордоских негоциантов-куртье. Тогда вино Шато д’Икем удостоилось звания «первое крю сюперьер» как особый класс, и было помещено на «сверхпервое» место над первыми и вторыми крю области (и тех и других более десятка, так что по числу они превзошли первые и вторые медокские красные крю той же классификации). Эта классификация сладких белых вин левого берега Гаронны до сих пор осталась без изменений.

Лучше всех о поместье Шато д’Икем рассказывает, разумеется, граф Александр де Люр-Салюс (de Lur-Saluces), нынешний президент Академии бордоских вин, чей девиз на латыни «Hic uva ubique nomen» («Виноград здесь, а молва о нем повсюду») красуется на въезде в Шато д’Икем. Его семья владеет этим замком, расположенным на самом высоком месте коммуны Сотерн, с XV века.

«Самый важный момент в истории Икема — это брак в 1785 году наследницы рода Соваж, чьи предки построили этот замок, с одним из членов семьи Люр-Салюс, владельцем соседнего поместья Шато де Фарг (de Fargues). Она, правда, очень быстро овдовела и в 20 лет осталась в Икеме одна с малолетним сынам. Это случилось в преддверии Великой французской революции. Когда разразилась катастрофа, ей каким-то чудом удалось не только выжить, но и сохранить за собой замок, хотя она два раза попадала в тюрьму по наветам «доброжелателей», которым весьма приглянулось ее поместье (чьи вина уже тогда имели великолепную репутацию). После революции ей удаюсь увеличить икемские виноградники, причем все участки, которые она купила лично, просто великолепны. Она же обратила внимание на то, что не все бочки с вином одинаково хороши, и ввела драконовский по тем временам контроль над урожаем и от бором винограда дм вина, с выделением лучших, средних и худших участков.

Еще до революции в Икем приезжал знаменитый американский политик Томас Джефферсон и купил для своего друга G. W. (все, конечно, понимали, что под этими инициалами скрывался тогдашний президент США Джордж Вашингтон) большой запас наших вин нескольких урожаев, приказав их бутилироватъ (что было очень необычно по тем временам). Две бутылки из той партии вернулись ко мне из Америки (подарок одного великодушного коллекционера), и, хотя я не совсем верю, что это действительно Шато д’Икем 200-летней давности, содержимое одной из них (1787 года!) с учетом старения было поразительно похоже на наше классическое вино. Впрочем, Шато д’Икем года кометы (1811) из наших запасов, которое я пробовал, было совершенно великолепно, так что кто знает…

А в 1859 году сюда приезжал из России великий князь Константин, который был так потрясен вином Шато д’Икем 1847 года, что предложил за него в 10 раз выше обычной (весьма немалой) цены… С тех пор Шато д’Икем поставляли русскому императорскому двору (в специальных хрустальных графинах баккара). Кстати, несколькими десятилетиями раньше один из моих предков, участвовавший в наполеоновской кампании, целый год провел в России в плену (у нас в архивах сохранились весьма занятные письма от него). По одной из легенд, мы обязаны своим вином из ботритизированного винограда именно ему, так как в замке ждали его возвращения и не хотели начинать без него сбор урожая. На мой взгляд, это домыслы, вино из винограда, пораженного благородной плесенью, делали здесь еще в XVII веке. До сих пор сохранились легенды о спорах Соважей, сторонников позднего сбора урожая, с их фермерами, которые настаивали на раннем сборе…

Впрочем, не мы выдумали этот «велосипед». Сейчас из-за моды на сухие вина многие забыли, что когда-то в семью сладких вин позднего сбора входили представители с территорий, разбросанных на пространстве от Токая до Сотерна и от Рейна до Луары.

В наше время темп жизни ускорился, сейчас все происходит слишком быстро, а на мой взгляд, такие вина, прежде всего сотерны, нужно пить, когда им перевалит за 30, а то и за 50 лет. Я тут разбирал подвалы нашего второго семейного поместья — Шато де Фарг, которое было несколько заброшено последние два столетия, так как все наши сипы уходили на Шато д’Икем (в результате вино Шато де Фарг даже не вошло в классификацию 1855 года, хотя нынешние результаты показывают, что оно по праву занимает достойное место среди лучших сотернов). Представьте, я обнаружил в этих подвалах несколько покрытых пылью десятилетий бутылок Шато Ля Тур Бланш, Шато Гиро и Шато Рейн Виньо 20-х годов XX века. Пробки были в ужасном состоянии, а уровень вина в бутылках — недопустимо пониженный, так что я просто позвал пару друзей попробовать свои находки, не ожидая ничего особенного. Но содержимое всех бутылок оказалось просто великолепным!

Сотерн — идеальное вино как для медитации, так и дм дружеского общения. И, конечно, не стоит забывать о его способности сочетаться с различными блюдами. Давно пора отказаться от таких избитых рекомендаций, как сочетать Шато д’Икем с фуа гра или десертами — я, например, не нахожу в этом ничего привлекательного. А вот морские гребешки, каплуны и даже телячьи ножки, томленые семь часов, как это сделал специально под Шато д’Икем выдающийся повар Ги Савуа [29] , в сочетании с нашим вином производят совершенно фантастический эффект.

В отличие от нашего белого сухого вина Шато Игрек (l’Ygrec), которое делается из равных долей Семийона и Совиньона с молодых лоз, Шато д’Икем, как правило, — результат ассамбляжа 80 процентов Семийона и 20 процентов Совиньона. Селекция при ассамбляже очень жесткая, как и на винограднике (мы получаем не более 800 литров с гектара, тогда как в Барсаке, например, доходит до 1500−2000 литров, а общая норма для наших ликерных вин — от 2500 до 2800 литров с гектара).

Баррики с неудачным вином мы продаем негоциантам, но крайне осмотрительно — с тех пор как один американец в 1959 году купил наш забракованный сотерн у негоциантов и потом бахвалился в газетах, что это вино из Шато «X», а от «X» до «Y», сами понимаете, рукой подать. Мы больше не допускаем таких ошибок. Так, в 2002 году мы продали 150 барриков вина этого урожая — оно ничего не могло бы дать будущему ассамбляжу, и никаких слухов об этом не просочилось.

Совсем недавно большая часть Шато д’Икем перешла во владение компании LVMH, так что финансовая проблема неудачных миллезимов для нас перестала быть такой острой (до сих пор не могу без ужаса вспомнить свои первые годы работы здесь — четыре катастрофических миллезима подряд в начале 70-х), но я не собираюсь менять выработанную тогда стратегию. Мы не продаем наше вино предварительно (en primeur) негоциантам, как это делают почти все лучшие шато Бордо. Исключением был лишь урожай 2000 года, так как он был очень мал (мы успели собрать виноград с нескольких участков, а затем хлынули чудовищные ливни, погубившие той осенью большую часть урожая в Сотерне), к тому же — магическое число, надо было ковать железо, пока горячо!

Нам, конечно, повезло еще в одном. Поместье настолько большое (103 гектара, в среднем 95 000 бутылок в год), что на разных участках виноградников разный микроклимат, и в то время как на одних участках идет дождь, на других совершенно сухо. Постоянно мобилизуя сборщиков, удается что-то выгадать даже в самые тяжелые годы. Тем не менее для страховки у нас выстроен новый отличный погреб, в котором мы храним свои вина, всегда оставляя часть про запас. Так, сейчас (2003 год) мы продаем Шато д’Икем 1998 года (при этом пить его будет действительно интересно лет через пять-десять, но дольше мы у себя держать все наши вина не можем). Несмотря на все наши удачи последних лет, всегда стоит помнить одну простую истину: при производстве ликерного вина, даже такого, как Шато д’Икем, выигрыш каждый год невозможен — надо быть фаталистами».

Шато д’Икем было настолько популярно в России в XIX веке, что даже «пошло в народ» и, возможно, стало производиться местными силами. Показательны воспоминания детства Ивана Шмелева в его книге «Лето Господне» о торжествах в семье (отец — строительный подрядчик, семья небедная, но достаточно простая): «Дядя Егор распоряжается “за хозяина”. Наливает малерцы-икемчику». Вероятно, именно эта старинная практика привела к появлению в СССР за железным занавесом вина Шато Икем узбекского производства, так же как и крымской мадеры (которую, как херес и портвейн, там производят до сих пор).

Помимо Шато д’Икем в коммуне Сотерн находятся Шато Гиро (Guiraud, первое крю), чьи полные ароматные вина с нотками абрикосов лучше проявляют себя с возрастом, а также Шато Реймон-Лафон (Raymond-Lafon), виноградники которого граничат с виноградниками Икема, а владелец, Пьер Меслье (Meslier), несколько десятилетий руководил работами на виноградниках и винодельне этого великого шато. Его собственные великолепные вина также в высшей степени заслуживают внимания. Более незамысловатые сотерны в нежном цветочном стиле, которые, безусловно, имеют своих поклонников, выпускает Шато Фильо (Filhot, второе крю), а сотерны в маслянисто-ванильном, сильно отмеченном молодым дубом стиле производит Шато д’Арш (d’Arche, второе крю).

В соседней коммуне Фарг, наиболее удаленной от Сирона и его благоприятствующих образованию благородной плесени туманов, знаменитых шато немного. Кроме уже упоминавшегося Шато де Фарг (de Fargues), чьи вина, как и вина Икема, делает сам Александр де Люр-Салюс (они весьма похожи по стилю, но Шато де Фарг немного не хватает мощи и глубины его более именитого собрата, хотя стоят его вина для неклассифицированного поместья достаточно дорого), коммуна славится также Шато Рьессек (Rieussec, первое крю). Несколько лет назад оно стало частью владений баронов Ротшильдов, и его великолепные массивные и пышные вина от этого только выиграли.

Коммуна Преньяк непосредственно прилегает к Гаронне и Сирону. Один из ключевых персонажей здесь — получивший почетное прозвище «антиквар Сотерна» Кристиан Медевиль (Médeville), чье Шато Жилетт (Gillette) расположено прямо за деревенской церквушкой, а второй замок, Шато Ле Жюстис (Les Justices), чуть дальше на северо-запад. Кристиан Медевиль, происходящий из старой винодельческой семьи (его прадед Нюма Медевиль был одним из самых известных и уважаемых виноделов региона), выпускает сотерны Шато Жилетт не раньше, чем через 20 лет после сбора урожая, выдерживая их около 15 лет в цементных чанах, а затем разливая по бутылкам и давая вылежаться еще лет пять. По легенде, эта практика началась во времена Второй мировой войны, когда отец Кристиана, уходя в партизаны, наказал жене ни в коем случае не трогать сотерн, остававшийся в чанах, и лишь после войны обнаружил, насколько хорошим получилось это вино. И только лучшие, по мнению владельца, урожаи удостаиваются определения crème de tête («самые сливки») на этикетке.

Внутри увитого зеленью домика — каморка, полная сокровищ, не хуже пещеры Али-Бабы: вдоль всех стен тянутся рядами мерцающие своим драгоценным темно-золотым содержимым бутылки с табличками миллезимов: «1937», «1945», «1959» и так далее. Выпущенные в продажу бутылки Шато Жилетт должны пролежать еще около 10 лет, только тогда вино достигнет своего расцвета и раскроется во всей своей полноте и сложности, так что сейчас самое время познакомиться поближе с Шато Жилетт урожая 70-х годов. Что касается Шато Ле Жюстис — это традиционный и всегда весьма достойный сотерн хорошего качества, без всяких сюрпризов, который Медевиль начинает продавать через два года после сбора урожая, так же как красные и белые вина AOC Грав из другого своего замка, Шато Респид-Медевиль (Respide-Médeville).

Самое прославленное винодельческое поместье Преньяка — Шато Сюдюиро (Suduiraut, первое крю), ныне владение страховой компании AXA, находящееся на возвышенности на юге коммуны (фактически О-Преньяк). В нем производят великолепные сотерны, в которых плодовая свежесть уравновешена насыщенной сладостью. В последнее время весьма достойные вина делают также в здешних Шато де Маль (de Malle, второе крю) и Шато О-Бержерон (Haut-Bergeron).

В коммуне Бомм, прилегающей к Сирону южнее Преньяка, по результатам классификации 1855 года было больше всего первых крю, а в наше время, после того как два здешних замка разделились каждый еще на два, в этой коммуне насчитывается шесть первых крю. Все они заслуживают пристального внимания, особенно Шато Кло О-Пейрагей (Clos Haut-Peyraguey, первое крю), расположенное на возвышенностях О-Бомм рядом с одноименным замком, который принадлежит тем же владельцам, а также Шато Лафори-Пейрагей (Lafaurie-Peyragey, первое крю) и Шато Сигалас Рабо (Sigalas Rabaud, первое крю). В последнее время слегка отстает по качеству выпускаемого вина Шато Рабо-Промис (Rabaud-Promis, первое крю), а Шато Ля Тур Бланш (La Tour Blanche, первое крю), с 1912 года по завещанию зонтичного магната господина Озириса перешедшее в собственность французского государства и министерства сельского хозяйства, наоборот, находится на высоте, как и организованная в нем энологическая школа. Замечательным соотношением цены и качества отличаются вина Шато де Рейн Виньо (de Rayne Vigneau, первое крю). Кроме того, драгоценный (в буквальном смысле слова) терруар этого поместья периодически снабжает владельцев затесавшимися среди гравийных насыпей ониксами, агатами и даже сапфирами.

Из 26 классифицированных гран крю Сотерна 10 находятся в коммуне Барсак, на левом берегу реки Сирон. Эта коммуна имеет давнюю винодельческую и торговую историю. Король Англии Генрих III даровал в XIII веке жителям Барсака особые привилегии. Их порт у слияния Сирона и Гаронны процветал: через него сплавляли ценимые корабелами сосновые стволы из леса Ланд, а также древесину акации (кстати, она до сих пор считается лучшей для изготовления опор под виноградную лозу, так что неудивительно, что акация — одно из самых распространенных деревьев в департаменте Жиронда). В 1780 году из глыб известняка Барсака архитектор Виктор Луи построил прославленный Гран Театр (Grand Théâtre — Большой театр Бордо), около 100 лет спустя вырубленный там же известняк шел на опоры для железного моста через Дордонь по проекту знаменитого своей башней инженера Эйфеля. Известняк Барсака был столь востребован, что даже совершал морские путешествия: если вы когда-нибудь попадете на Мартинику или на какой-ни-будь другой из Антильских островов, то, гуляя по их городкам, знайте, что ступаете по мостовым, некогда бывшим частью терруара Барсака…

Впрочем, 850 гектаров виноградников Барсака нисколько от этого не пострадали. Небольшое плато, которое официально называется О-Барсак и на котором расположены лучшие местные шато, по-прежнему славится своими необычными красными почвами из глинистых песков с железистыми отложениями на известняковой основе, а окружают его россыпи гароннского гравия. Этот терруар, как и изысканные живость и нервность вина (редкие для сотернов) из выращенного на нем винограда, а также ароматическое своеобразие (белые персики, акациевый мед, жареный миндаль) и известность местных вин послужили поводом дать ликерным винам коммуны право на AOC Барсак наряду с правом на AOC Сотерн. Какой из двух AOC выбрать для этикетки, решает винодел, хотя большинство из них выбирает, как более узнаваемый потребителем, AOC Сотерн, но, например, на этикетке прославленного первого крю Шато Куте (Coutet) рядом с AOC Барсак указано: Сотерн—Барсак.

Однако есть в Барсаке и страстные пропагандисты AOC Барсак. Среди них — Беренис Люртон из знаменитого клана виноделов, владелица и управляющая Шато Климас (Climens, первое крю), окруженного виноградниками изящного маленького замка XVIII века, который расположен на вершине О-Барсака. На ее взгляд, бар-саки гораздо тоньше, свежее и интереснее тяжеловесных сотернов, у которых баланс сладости и кислотности нередко смещен в сторону первой (что дает малоприятную приторность), так что винам Барсака необходимо бороться за сохранение собственной идентичности.

Под руководством Беренис Люртон в Шато Климас, наперекор современной практике, полностью избавились от всех виноградных сортов, кроме Семийона, царя и господина ликерных вин, так как она считает, что именно этот сорт дает оптимальные результаты не только для тела, но и для букета ликерного вина. Урожайность для основного вина (есть и второе, более легкое, Сипре де Климас, Cyprès de Climens) здесь еще меньше, чем в Шато д’Икем, — всею 700 литров, а учитывая, что из 23 бочек за двадцать месяцев выдержки остается около 15 (ангелы любят Шато Климас), неудивительно, что с 29 гектаров получается всего около 25 000 бутылок в год, да и то если урожай состоялся. Беренис Люртон до сих нор с дрожью вспоминает свои первые годы работы в Шато Климас, 1992-й и 1993-й, — самые плохие для Сотерна и Барсака в прошлом десятилетии (Шато Климас этих миллезимов просто не существует).

В 1971 году Люсьен Люртон купил Шато Климас у семьи основателей самой популярной в этой части Франции газеты «Sud-Ouest» («Юго-Запад»), и все старые миллезимы Шато Климас они оставили себе. Теперь его дочери приходится скупать эти вина на аукционах, чтобы у замка была достойная коллекция собственных урожаев.

«Многие мне рассказывают теперь, что в их детстве семейное воскресенье проходило под знаком Шато Климас, заветную бутылку доставали из старого буфета и наливали в честь выходного по рюмочке взрослым и по полрюмочки детям, и всегда это было что-то потрясающее, так что я просто стараюсь получить представление о всей возможной гамме вкусов вина Шато Климас, — говорит Беренис Люртон. — Каждый миллезим обладает собственным неповторимым характером, но, что самое увлекательное, на разных дегустациях это вино проявляет себя по-разному (больше чувствуются то одни оттенки изысканного букета, то другие): вино — живой организм, который живет собственной жизнью. А бывает совсем ужасно: как-то во время дегустации Шато Климас разразилась гроза, и все представленные миллезимы «закрылись», как улитки в раковине, ни на йоту не выдавая своего букета. Я была готова сквозь землю провалиться! Но зато когда они раскрываются, ощущения просто феерические, я до сих пор не могу привыкнуть к этому чуду…»

Среди других достойных винодельческих поместий Барсака — уже упоминавшееся Шато Куте, в котором производят великолепное вино с потрясающе долгим ароматным послевкусием (более одной минуты), а в лучшие урожаи делают еще и особое Кюве Мадам (Cuvée Madame) из винограда с самых лучших участков, неизменно приводящее в экстаз поклонников ликерный вин. Три поместья, в названия которых входит «Дуази»: Шато Дуази-Даэн (Doisy-Daëne), Шато Дуази-Ведрин (Doisy-Védrines) и Шато Дуази-Дюброка (Doisy-Dubroca) — также славятся своими винами (вторыми крю), но первенство среди них держит Шато Дуази-Даэн, семейное владение одного из лучших бордоских энологов Дени Дюбурдие, уже упоминавшегося в предыдущих главах в связи с его блестящими винами AOC Грав и Премьер Кот де Бордо. Возродилось из пепла старинное Шато де Мират (de Myrat, второе крю), чей владелец де Понтак (по иронии судьбы из тех самых Понтаков, которые несколько столетий назад создали и ввели в моду Шато О-Брион) в 1976 году впал в такое глубокое отчаяние из-за череды катастрофически плохих урожаев и тщетности своих усилий, что вырубил все виноградники этого поместья. Лишь в 1991 году его сыновья, полные решимости вернуть замку былую славу второго крю и заботливо посалившие новые лозы за несколько лет до этого, смогли снова получить для Шато де Мират AOC Сотерн (они не относятся к патриотам Барсака) и теперь делают весьма достойные тягуче-медовые вина. Заслуживают внимания тонкие вина небольшого (5 гектаров виноградников) поместья Крю Баррежа (Cru Barréjàts), находящегося между Шато Климас и Шато Кайю (Caillou, второе крю, мощное вино с нотками акации в букете). Вина Шато Гравас (Gravas) и Шато Нерак (Nairac, второе крю) радуют замечательным соотношением цены и качества.

К северо-западу от коммуны Барсак, вниз по течению Гаронны, находятся коммуны Серон (Cérons), Илла (Illats) и Подансак (Podensac), белые ликерные вина которых имеют право на AOC Серон. Однако из 1000 гектаров виноградников, расположенных на богатых гравием, кремнистыми отложениями и крупным песком почвах, лишь чуть более 100 гектаров используется для производства вин данного AOC, так как большинство виноделов области предпочитает производить коммерчески выгодные и менее сопряженные с финансовым риском красные и белые вина AOC Грав. Да и вина из ботритизированного винограда здесь получаются гораздо менее роскошными, чем классические сотерны и барсаки. Ликерные вина AOC Серон — своеобразный мостик от легких белых сладковатых вин AOC Грав сюперьер к густым золотым винам AOC Сотерн. Самые хорошие виноградники расположены на плато О-Серон, а среди лучших поместий, производящих ликерные вина AOC Серон, помимо уже упоминавшегося в связи с его достойными винами AOC Грав Шато Шантегрив (Chantegrive) коммуны Подансак, стоит обратить внимание также на Шато де Серон (de Cerons) одноименной коммуны, расположенное недалеко от римской военно-торговой базы III века н. э., и Шато д’Аршамбо (d’Archambeau) в коммуне Илла.

Но благодатные осенние туманы доходят и до правого берега Гаронны. В хорошие годы и у хороших виноделов здесь нередко получаются не менее впечатляющие ликерные вина, чем в Барсаке и Сотерне. Они имеют свой постоянный, хотя и не слишком широкий круг ценителей.

Официальное нововведение — ликерные вина AOC Кадийяк (Cadillac, постановление 1980 года), которые могут быть произведены на территории 22 коммун (примерно 1200 гектаров виноградников, расположенных в основном на известняковых склонах, столь характерных для этой местности), сгруппированных вокруг городка Кадийяк на правом берегу Гаронны. Тем не менее, гак как красное вино, сделанное в этих коммунах в соответствии с нормами, имеет право на AOC Премьер Кот де Бордо, на производство белых ликерных вин в последние годы здесь идет виноград только с 250 гектаров виноградников. Среди лучших производителей сочных и маслянистых вин AOC Кадийяк — те же виноделы, чьи поместья славятся своими красными винами AOC Премьер Кот де Бордо (о которых шла речь в предыдущей главе): Шато Файо (Fayau), Шато Рейнон (Reynon), Шато Карсен (Carsin) и Шато Манос (Manos) — недавнее (1991 год) приобретение Фабриса Нееля.

В новой сфере деятельности Неель распорядился следующим образом. В плохие годы он предпочитает ничего не выпускать, чем прибегать к безумным техническим операциям (по примеру некоторых австралийцев: они собирают недозрелый виноград, нагревают его в специальном помещении, смачивают водой и опрыскивают плесенью из баллончика, а потом производят из него ликерные вина!). В обычные годы он выпускает традиционное ликерное вино Шато Манос, а в лучшие — Шато Манос с пометкой «резерв». Правда, пока это случалось лишь в 1990 (тогда он еще только арендовал виноградники замка у предыдущего владельца, бывшего старшего винодела барсакского Шато Куте), 1995 и 1997 годах. Подобные редкие удачи, созданные из стопроцентно ботритизированного винограда, на его взгляд, не стоит сочетать с блюдами, сколь бы хороши последние ни были. Кабинет, камин, музыка Баха или Рахманинова и этот кадийяк (предварительно декантированный, чтобы лучше раскрылся) — создают ощущение рая на земле…

К юго-востоку, вверх по течению Гаронны, через несколько коммун от Кадийяка находится коммуна Лупьяк (Loupiac), ликерные вина которой, производимые из винограда с 375 (из 535) гектаров местных виноградников, имеют право на AOC Лупьяк. Остальное идет на красные и белые сухие вина AOC Бордо и Бордо сюперьер; хотя формально красные вина коммуны могли бы претендовать на AOC Премьер Кот де Бордо, они официально лишены этого права, так же как красные и белые сухие вина Барсака и Сотерна лишены права на AOC Грав и могут пользоваться лишь самыми общими AOC Бордо и Бордо сюперьер.

Ориентированные на юг, открытые поднимающимся от реки осенним туманам живописные известняковые склоны, на которых в основном располагаются местные виноградники, способствуют оптимальной ботритизации винограда и созданию тонких ликерных вин с щедрым плодовым букетом. Виноградники существуют здесь со времен галло-римских поселений (о чем свидетельствуют многочисленные археологические находки), что, в очередной раз, служит поводом для «прописки» сюда поэта Авсония: некоторые исследователи считают, что его вилла располагалась на месте старинного аббатства Сен-Ромен (но это, по крайней мере, на берегах Гаронны, о которых он писал как о своей родине, а не далеко за Дордонью).

Среди лучших производителей ликерных вин AOC Лупьяк — Шато де Рико (de Ricaud), неописуемой красоты и романтичности замок в неоготическом стиле, этакий своеобразный Нойшванштайн на гароннских холмах, и расположенное в лесу поместье Кло Жан (Clos Jean), которым с 1813 года владеет одна и та же семья, что для Бордо практически рекорд. Отличные вина делают также в Шато дю Кро (du Cros) — замке-бастионе, возведенном на 100-метровом возвышении по дозволению короля Англии Эдуарда II, данному в 1322 году, и некогда находившемся во владении семьи Монтеня Шато Лупьяк-Годье (Loupiac-Gaudiet), ликерные вина которого перед бутилированием выдерживаются в чанах на протяжении трех лет.

По соседству с коммуной Лупьяк, еще выше по течению Гаронны, расположена коммуна Сент-Круа-дю-Мон (Sainte-Croix-du-Mont), ликерные вина которой, общепризнанно самые удачные и знаменитые на правом берегу Гаронны, при соблюдении необходимых норм имеют право на одноименный AOC. Из 700 гектаров виноградников менее 500 заняты для производства ликерных вин AOC Сент-Круа-дю-Мон, остальная часть, как и в Лупьяке, задействована для производства красного и белого сухого вина AOC Бордо и Бордо сюперьер. Здесь также преобладают известняковые склоны, ориентированные на юг, правда, со своим секретом: в доисторические времена на этом месте была бухта, в результате известняк коммуны состоит в основном из окаменевших мелких устриц, что создает неповторимый великолепный терруар для производства белых вин. В одной такой здешней «устричной» пещерной часовне когда-то служили мессу для короля Франции Людовика XIII…

Два ведущих винодельческих поместья области — Шатс Лубенс (Loubens) и Шато Ля Рам (La Rame).

Шато Лубенс — старинный замок с запущенным садом — расположено у самой деревушки Сент-Круа-дю-Мон на террасе над отвесным склоном, обращенным к лежащей через Гаронну коммуне Преньяк. За ней угадывается холм Шато д’Икема, а на горизонте темная полоса — это начинается сосновый бор Ланд.

Склон в последнее время подвержен оползням (к счастью, не под самим замком и не под его виноградниками), что доставляет его нынешнему владельцу, отцу четырех детей-подростков и хозяину нескольких громадных собак, Арно де Сезу (de Sèze) немало забот и треволнений. К тому же ему часто приходится менять электропроводку в главной достопримечательности замка — семи параллельных узких и длинных погребах-пещерах, сложенных природой из до сих пор не потерявших характерной формы, хотя и окаменевщих устриц.

В Шато Лубенс эти пещеры не играют особо важной роли для виноделия, однако лучше предоставим слово самому Арно де Сезу, специализирующемуся на ликерных винах AOC Сент-Круа-дю-Мон (он также выпускает Ле Флерон Блан, Le Fleuron Blanc, изысканное белое сухое AOC Бордо):

«Мне не так уж важны эти пещеры, так как я выдерживаю наши ликерные вина не в бочках, а в чанах в шэ (около трех лет), периодически снимая с осадка. Еще мой отец перестал использовать бочки. Чтобы бочки шли вину на пользу, их надо регулярно обновлять, а у нас просто не хватало на это денег. Так что был выбор: плохо работать с бочками или хорошо с чанами, и мы выбрали чаны. С тех пор я ни разу не раскаялся в этом решении. Повальная мода на «дубовый» вкус не затронула наше вино: оно сохраняет живость и свежесть плодовых тонов, не замутненных дополнительными привкусами. Так, когда я открывал чаны с Шато Лубенс 1989 года, весь шэ начинал благоухать невероятно насыщенным, фантастическим ароматом ананасов…

В любом случае самое важное в ликерном вине — собрать лучший, по возможности, виноград, на что человек повлиять никак не может, это зависит исключительно от Господа Бога. Тут не помогут никакие индивидуальные технологии, как при производстве красного вина, и 80 процентов нашей работы кончается после сбора урожая.

Даже лучшие миллезимы не бывают безоблачными: например, урожай, на мой взгляд, почти идеального, Шато Лубенс 1997 года был одним из самых тяжелых на моей памяти. Сначала стояла засуха, и виноград подвергся заизюмливанию, в середине осени не было даже намека на благородную плесень, началось нашествие дрозофил, от укусов которых ягоды скисали, а над виноградниками стоял уксусный дух. Лишь ближе к зиме (к тому времени я уже ни на что не надеялся) плесень все-таки появилась, так что часть урожая удалось спасти, и вино было сделано из ассамбляжа заизюмленного и плесневого винограда (что, на мой взгляд, только обогащает ликерное вино)… »

В отличие от Арно де Сеза, Ив Арман (Armand) из Шато Ля Рам любит использовать дубовые баррики для некоторых из своих ликерных вин. Его поместье находится в одной из самых высоких точек коммуны, а виноградники поднимаются прямо к плато О-Бенож. Ив Арман — виноградарь в пятом поколении, в раннем возрасте бросивший школу ради любимого занятия. Он не любит объяснять своим помощникам пользу сбора «зеленого урожая»: «Это же обычные люди, выбрасывать то, что они вырастили, значит разбить им сердца. Да и не могут они качественно выполнять подобную работу, всегда оставляют на лозе больше гроздей, чем надо». Чтобы лоза не плодоносила слишком обильно, он ослабляет ее естественным путем, засаживая междурядья травой (через ряд).

Вторичное цветение на виноградниках в разгаре («Этот виноград вы зреет как раз к декабрю. Когда я провожу обрезку лоз на морозе, я его ем!»), и уже вот-вот начнется veraison — приобретение виноградом естественного спелого цвета. С этого момента вход людям на виноградники при ярком солнечном свете будет запрещен до сбора урожая: любое прикосновение к ягодам обернется повреждением кожицы и последующей порчей мякоти…

Ив Арман беспокоится обо всем на свете, он образцовый пессимист, и его коллеги постоянно подшучивают над ним, так как и красные, и белые, а в особенности ликерные вина у него получаются отменного качества. По мнению Армана, современному французскому независимому виноделу приходится несладко, особенно если он производит сладкие вина:

«Я только и мечтаю о том, чтобы Шато Ля Рам купила какая-нибудь транснациональная корпорация. Их представители занимались бы писаниной и финансовым обеспечением (и налогами, налогами… Будь я моложе, давно бы уехал из Франции куда угодно), а я — своим любимым делом, виноградарством и виноделием. Ни на что не хватает времени! Я долго селекционировал клоны собственных лоз (предложенные министерством сельского хозяйства слишком продуктивны) теперь посадил их и стану ждать результатов, хотя бы лет через пять. Расцвет лозы, который будет лишь через 35 лет, мне уже не придется увидеть…

В молодости мне хватало двух дней в офисе, чтобы все успеть, теперь у меня этим занимаются три человека (на винограднике нас всего пятеро!) на постоянной основе, и ситуация становится все запутанней. То надо наклеивать на бутылки контрэтикетки на японском, то срочно выполнять пришедший по интернету заказ из Канады, а срок, как всегда, вчера! Меня ужасно раздражает вся эта писанина, я ничего не могу найти сам, а дальше электронных записных книжек в сторону технического прогресса я так и не продвинулся, компьютер для меня — тайна за семью печатями, а это значит, что, когда мои дети, работающие в офисе, отправляются в отпуск, здесь наступает хаос.

Никто не хочет собирать урожай, все безработные в коммуне считают, что это слишком утомительное занятие (особенно сбор винограда для ликерного вина, ведь тут при отборе ягод приходится еще и думать), с каждым годом мне все труднее подобрать команду на осень. Сбор урожая — это несколько месяцев тяжелейшего стресса! Я каждый раз говорю себе: «Все. Больше никогда. Ни за что на свете».

Пора собирать урожай или нет — самый мучительный вопрос для производителя ликерных вин. Я предпочитаю тянуть до последнего. Единственная радость — купил себе для подстраховки (и в 2000 году уже применил) специальную криоэкстрактивную камеру, в которую кладется собранный в дождь виноград, вода в ягодах вымораживается, а концентрированный виноградный сок идет на ферментацию. Тем не менее постоянно ждешь катастрофы: погоду мы так и не научились контролировать. И каждый раз, не успеешь отдышаться от предыдущего урожая, накатывают заботы нового…

С 1997 года я ферментирую свое лучшее ликерное вино (из самого отборного винограда с участков 50-летних лоз) Шато Ля Рам Резерв в новых дубовых барриках, обычное Шато Ля Рам ферментируется в чанах из нержавейки, как и кюве из винограда молодых лоз Шато Ля Коссад (Caussade). Соответственно проводится и двухлетняя выдержка этих вин. Вкус дуба хорош, когда сочетается с мощным богатым вином, иначе это будет не более чем деревянная настойка. К сожалению, международные пристрастия сейчас все больше смещаются от любимых мной по-настоящему роскошных, насыщенных ликерных вин к более легким образцам, да и выпиваются и те и другие безбожно рано, до того как они успеют расцвести и раскрыться. Тем не менее я остаюсь.

По крайней мере, есть и кое-что положительное — на шестом десятке я научился ездить в отпуск в экзотические страны. Как-то после особенно сильного переутомления я просто обнаружил себя перед дверью одного бордоского турагенства (даже не помню, как я туда попал). Очнувшись, я вошел туда, за 5 минут купил себе и жене путевки (вылет — на следующий день) и с тех пор каждый январь мы уезжаем. В этот раз выбираем между Бирмой и Ираном…»

Несколько рекомендаций для желающих посетить местности, славящиеся своими ликерными винами. Здесь помогут только машина или велосипед, а также очень подробная карта: жизненное правило, что к лучшим шато никогда не бывает указателей, здесь действует на все двести процентов! Если вы проголодались, можете пообедать в Лангоне (несколько минут езды от Преньяка и Сотерна) в одном из шумных дешевых кафе в центре городка или там же сходить в дорогой и изысканный ресторан «Клод Дарроз» (Claude Darroze, две звезды по путеводителю Мишлена). Можно также вернуться в Бордо и перекусить там (см. главу 1 части III).

Продегустировать вина AOC Сотерн можно в Шато Фильо (Filhot) и Шато Гиро (Guiraud) в коммуне Сотерн, а также в Шато Кло О-Пейрагей (Clos Haut-Peyragey) в коммуне Бомм и Шато де Мират (de Myrat) в коммуне Барсак. Не пропустите также гостеприимный Дом вина Сотерна, расположенный на главной площади одноименной деревушки, где можно сравнить сотерны от разных производителей и купить по замковой цене тот, который вас больше впечатлил (тут есть даже Шато д’Икем по весьма щадящим, по сравнению с обычными, ценам). У вин AOC Барсак свой Дом, в Барсаке, где также проводятся дегустации и где можно купить барсаки по цене производителя. Вина AOC Серон можно попробовать в Шато Шантегрив (Chantegrive) в коммуне Подансак и в Шато д’Аршамбо (d’Archambeau) в коммуне Илла.

Дегустации вин AOC Кадийяк предлагают Шато Карсен (Carsin) в коммуне Рион и Шато Ламот де Окc (Lamothe de Haux) в коммуне Окc, а также Дом вина Кадийяка в самом городке, как и работающий летом во второй половине дня Дом ликерных вин Бордо, который тоже находится в Кадийяке, в бывшей резиденции герцогов д’Эпернон. Продегустировать вина AOC Лупьяк стоит в Шато де Рико (de Ricaud) и Шато дю Павийон (du Pavillon); последнее находится в коммуне Сент-Круа-дю-Мон и выпускает весьма достойные ликерные вина под обоими AOC (к тому же отсюда открывается великолепный вид на берега Гаронны и расположенный напротив Сотерн). В этой же коммуне стоит посетить Шато Ля Рам (La Rame) и попробовать его великолепные ликерные вина AOC Сент-Круа-дю-Мон. Только не забывайте предупреждать о своих визитах заранее!

P. S. Ликерные вина левого и правого берега Гаронны, которые произвели на меня самое неизгладимое впечатление: Шато Климас 1996 (AOC Барсак) и Шато Лубенс 1995 (AOC Сент-Круа-дю-Мон). Как 1995-й, так и 1996-й были очень хорошими годами для бордоских ликерных вин, оба вина изготовлены только из Семийона.

Шато Климас 1996 года — невероятно элегантное вино цвета светлого золота с изысканным сложным букетом, все компоненты которого не берется назвать даже его автор — Беренис Люртон, а во вкусе преобладают чарующе свежие (как это ни парадоксально) нотки грейпфрутового мармелада и цукатов. Несмотря на свой возраст, Шато Климас 1996 года кажется юным, только начинающим распускаться вином, с идеальным балансом сладости и кислотности, который и придает ему классическую для барсаков нервность и живость.

Шато Лубенс 1995 года — менее богатое «ликером» и менее полное вино, чем другие, более классические, миллезимы Шато Лубенс, и сам винодел, Арно де Сез, им не слишком доволен, но меня оно совершенно покорило изменчивостью букета. Во время дегустации чистые плодовые тона сменяли друг друга подобно картинкам в волшебном фонаре: сначала это были абрикосы и абрикосовый цвет, а через некоторое время янтарное вино стало благоухать персиками. На другой дегустации все началось с медовой дыни, затем проявились апельсины, которые постепенно волшебным образом преобразились в персики. В общем, сладкое без приторности и легкое Шато Лубенс 1995 года характеризует удивительная, последовательно разыгрываемая фруктовая гамма — весьма поучительный опыт для истинного «винолюба».