Меня зовут Мирослав Огнен, и я называю звуковую лабораторию полигоном. Здесь нет окопов, мишеней и накрытого маскировкой блиндажа. Есть наушники, студийные микрофоны и двадцать колонок - по двум противоположным стенам. Я обычно сижу за пультом и держу руку на ползунке уровня звука, чтобы убрать его, если оружие пойдет вразнос.
Никаких окон - мешают шумоизоляции. Я жалею о них ранней осенью, когда пейзаж в парке "Кулхэма" прекрасен, как Стандартная Теория, и сейчас, летом, когда кондиционеры не справляются с духотой.
Тем утром я сидел в лаборатории, слушал классический джаз и не думал о погоде. Представлял, что на улице светит майское солнце, а от Темзы тянется приятная прохлада.
Проверил оборудование, включил вытяжку и в ожидании гостей пил чай.
Сначала сержант привел Крейга Пугало и Косого Марти - мое пристрелянное оружие. Бывалые вояки рассказывали, что любимые винтовки стреляют точно, даже когда дрожит рука. Дескать, за время знакомства у человека и оружия появляется родственная связь. Так вот, у меня с Крейгом и Марти была похожая ситуация. Стоило спустить курок, они сами находили цель и расходовали нужное количество припасов. Мазали, конечно, но в пределах погрешности.
На результатах этих парней строилась теория боевой филологии.
В тот день я особенно рассчитывал на точность.
Комиссия зашла ровно в десять. Куратор представил нас и откланялся. Проверяющие сели, достали ручки, блокноты и застыли в ожидании. Честное слово, они сидели, как в зрительном зале, не подозревая, что играют роль мишеней. Неужели в министерстве не предупредили?
Дама лет пятидесяти, специалист финансового департамента, в деловом костюме и очках, все время поправляла юбку. Я вспомнил о стоящих у микрофонов ребятах - им, пожалуй, все равно, сколько лет женщине. Но тюремное воздержание стирает сексуальные условности. И все равно: бояться ей стоило не того.
Прыщавый молодой человек уткнулся в наладонник и не обращал внимания на обстановку. Аспирант из Оксфорда, наверняка прислан вместо научного руководителя, чтобы оценить изобретение свежим взглядом.
По другую руку от дамы щурился и чесался за ухом старик - глава комиссии, профессор, член Лондонского Королевского Общества. Изначально на место корифея обещали Чета Шеминга. Возможно, в Управлении науки и технологий узнали о нашей дружбе и решили не искушать обоих.
- Мистер Шеминг не смог прийти, - громко сказал старик, - он улетел утренним рейсом на конференцию в Сакраменто.
- Рад видеть вас на его месте, сэр, - я поклонился, чем вызвал почтительный кивок в ответ.
Музыка в колонках стихла, динамики подрагивали еле заметным фоном. Сидящий в углу сержант отложил газету. Он часто сторожил подопечных в лаборатории и знал о главном правиле эксперимента - молчать.
- Если все готовы, начнем. - Я говорил стоя, как конферансье перед публикой. - Достопочтенные члены комиссии, обратите внимание на спинки ваших стульев. Там висят наушники - пожалуйста, повесьте их на шею. Если почувствуете боль или недомогание, немедленно закройте уши.
Я сделал жест, как бы приглашая Крейга и Марти на сцену. Без аплодисментов отошел к стене и еще раз осмотрел помещение - ни дать ни взять подпольный концерт. Сел за пульт, вывел ползунки микрофонов на "шестерку". Гряда динамиков отозвалась тихим фоном - я запустил магазинный гул в Сохо. Махнул ребятам - "давайте!".
Они начали нерешительно, стесняясь посторонних. Форсаунд колебался между двойкой и тройкой. При подготовке арестанты брали с места в карьер, накрывая выражениями на самом взлете эксперимента. Ничего, разойдутся. За несколько минут до начала, пока сержант ходил в туалет, я дал парням хлебнуть из карманной фляжки. Говорят, артисты поступают так же.
- Это не сборная по футболу, а стадо кашмирских коз, - начал Крейг. - Вы посмотрите, кто играет за Англию - ни одного белого!
- Все из-за shitty правительства, - поддержал Косой, - таких слюнтяев, как наш премьер-министр, я не видел даже в младших классах школы. А у нас, поверь, учились полные dorks.
Я пустил фоном уличные звуки Ист Сайда. Для продолжения - самое то.
- Иммигрантов вообще нельзя выпускать за пределы фермерских полей. Американцы дали волю приезжим, и смотри, что получилось: была великая страна, а сейчас они ищут дружбы у русских. Завтра, глядишь, к кубинцам на поклон прибегут.
Члены комиссии реагировали слабо. Аспирант не отвлекался от телефона, Мисс Финансы терзала пудреницу и поправляла юбку.
- Я видел парней, которые собирают клубнику в Вест Малинге. У них мозгов столько же, сколько у клубники. Этих crappers нужно паковать в "Хитроу" и багажом отправлять на восток.
Я вывел на пульте звуковую подборку телевизионных новостей. По теории - вызывает вторую степень раздражения. Студент и финансовая дама скривились, черкая в блокнотах. А старик смотрел перед собой и, казалось, не замечал ничего.
Через пару минут Пугало и Марти разошлись по полной. Досталось наглым шотландцам, всему Кабинету министров, продажным полицейским и журналистам. Крейг отдельно прошелся по футбольным судьям, а Косой послал весь футбол к матери, утверждая, что от регби проблем куда меньше.
- Вонючие jimmies!
- Screwed черти!
- Да ты смотри, Крейг, этот arsehole, - Марти показал на аспиранта, - похож на француза.
Юноша дернулся и вжал голову в плечи. Он и вправду походил на лягушатника - темноволосый и кучерявый, с горбинкой на носу.
- А как тебе эта крыса, которая мнит себя первой леди графства? - Пугало подмигнул финансистке. - Сидит, небось, целыми днями в кабинете на Сити Роад и получает в месяц, как я за пять лет. Калоша!
Оба рассмеялись: гнусно, как умеют портовые шлюхи и ведущие юмористических шоу.
Если бы не косметика, на даме не осталось бы лица.
Пришлось сменить фоновую тему на шум детской площадки. Женщине будет легче воспринимать, а мужчины потерпят, если что.
Сержант сидел в наушниках и читал газету, поглядывая исподлобья.
Председатель комиссии молча смотрел то на ораторов, то на коллег.
Вдруг Крейг и Марти взяли паузу, а потом выпалили в две глотки:
- Какого хрена уставились?! Pridurki!
Прыщавый полез за наушниками, не дотянулся и сделал кувырок через спинку стула. Финансовая дама схватилась одной рукой за горло, другой - за сердце. Тут же обеими руками ухватила полы юбки. Потом закричала, прикрыв уши ладонями.
Форсаунд остановился на десятке - шкала закончилась.
Я убрал общий уровень в ноль. В лаборатории стало тихо, как на душе у порядочного налогоплательщика. Внутри пронеслась мысль о полном успехе - члены комиссии испытали словесное воздействие на себе. И это мои парни еще не добрались до евреев, вот где боевые показатели действительно зашкаливают.
Только я собрался произнести заключительную речь, как поднялся старик. Он одернул пиджак, откашлялся и сказал так, будто я стоял на расстоянии километра от него:
- Я прошу прощения, а можно повторить? У меня, знаете ли, слуховой аппарат, контакты отходят.
Он снова почесал себя за ухом, и я заметил, как оттуда за воротник пиджака вьется тонкий шнур.
- Что именно повторить? - спросил я.
- Все с начала.
Крейг и Марти переглянулись. Они больше не выглядели самоуверенными бойцами, способными сражать острым словом. Сержант крякнул и с раздражением зашуршал газетой. Двое из комиссии замотали головами.
Я коротко поклонился.
- Не могу отказать высокой комиссии, поскольку заинтересован в положительном отзыве. Но предупреждаю - доза отрицательной информации сверх нормы вредна.
- Прошу прощения, - прокряхтел старик, - но я настаиваю.
Дама и юноша потупили взгляды, а я был уверен в успехе. И парням лишнее время на свободе, пусть под присмотром, в радость.
Я опять вышел на авансцену, коротко сказал о сути проекта и дал знак Крейгу и Марти.
Они пошли на второй круг. Теперь - смелее, с логическими паузами и смысловыми ударениями. Один бог знает, как долго я с ними бился над техникой боевого слова. Результат мне нравился больше с каждой минутой. Но когда я посмотрел на комиссию, меня прошиб пот.
Финансистка и аспирант сидели спокойно, прислушиваясь к собственным ощущениям. Не дождавшись прежней боли, застрочили в блокнотах, на лицах появились улыбки.
Старик тоже сидел без напряжения и слушал с интересом, будто ему рассказывали занимательную байку, которую следует запомнить и пересказать друзьям по клубу.
После синхронного вопля: "Какого хрена уставились?!", комиссия подождала с полминуты. Программа эксперимента закончилась, по моим расчетам, такого количества фраз достаточно, чтобы понять суть изобретения.
Форсаунд показал стабильную "девятку", в тишине стрелка сполза до "тройки", потом упала до ноля.
Я сдвинул вниз ползунки на пульте.
Комиссия встала.
- Pridurki - это по-русски? - спросил старик. - Нам нужна комната для обсуждения. И, если можно, чай...
...Они совещались три часа. Вызывали Крейга и Мартина по одному и вместе, просили показать теоретические расчеты с результатами исследований. Я ломал голову над тем, почему эксперимент провалился. Мысль, которая засела в голову после нулевой реакции на повторное словоизвержение, ползла, как метастаза.
И до меня дошло.
Господи, как я не догадался раньше?! Ведь меня тоже не брала ругань подопытных, и я списывал это на привыкание. В нем как раз и дело! Какой идиот! Завтра в газетах появятся заголовки, вроде "Британские ученые не смогли доказать, что словом можно ранить". "И потратили на это сотни тысяч фунтов", - добавят про себя налогоплательщики.
Я не дождался решения, уехал домой. Вокруг буйствовало лето, расцветая новыми картинками на билбордах и рекламой по радио. В поисках музыки я лавировал по частотам. Но в песнях звучали слова, а с ними я не желал больше иметь ничего общего.
Вечером позвонил куратор и сказал, что комиссия зарубила проект. Говорил деликатно, просил сдать аппаратуру по описи. Чуть не стихами намекнул, что неплохо бы освободить лабораторию до выходных. Потом начнутся каникулы, помочь с выносом будет некому. Было приятно сотрудничать.
Я хотел посмеяться над собой и взбодриться. Вроде, сильные люди обладают таким талантом. Но я до боли в пояснице ненавижу юмор.
Наутро пришлось плестись в "Кулхэм", забирать личные вещи и готовить "обходные" документы. На автостоянке встретил бывшего куратора, он сообщил, что в моей комнате сидит глава новой лаборатории - по разработке методов снижения дискомфорта при квантовом удалении волос.
Очень актуальная, между прочим, тема. Как для британских ученых.
С комом в горле я зашел в здание, поднялся на этаж и остановился перед дверью.
Все было зря. Я растратил жизнь на ерунду. Так новенькую пятерку меняют на фунтовые монеты. Сумма та же, но гораздо тяжелее.
Взялся за ручку и открыл дверь.
На моем месте сидел Чет Шеминг.
Быстро же он вернулся из Сакраменто. Если вообще туда летал.
Шмуцтитул
- Как это у тебя происходит? - спросил Лёнчик, выпуская дым в потолок. Дома он не курил, а в гостях предавался вольнице.
- Да как... скажу что-нибудь, и человек лежит. Будто я его ударил.
- А о том, чтобы ударить, думаешь?
Рёшик вспоминал. Словесная сила проявлялась, когда он раздражался, а собеседник казался противным. В такие моменты жалеешь, что в тебе метр шестьдесят роста.
- Как тебе сказать, - протянул он, - я хочу не то чтобы ударить, а увидеть, что человек признал мою правоту. Потому, что я умнее.
Он спохватился, посмотрел на часы и переключил телевизор на футбол.
- "Кьево" выигрывает, надо же. - Сменить тему не получилось, и Рёшик продолжил: - Ощущение, что ты - здоровый до неимоверности, подходишь к прохожему и просишь закурить. Его и бить не надо, но чувствуешь, что если он дернется, ты ему насуешь полную котомку.
Посидели, помолчали, выпили.
- А после каких слов обычно падают?
- По-разному. Я вот что заметил: последняя моя фраза перед этим... ладно, ударом... несет в себе какую-то аксиому. Знание какое-то общеизвестное. Правило орфографии, закон физики, факт из истории. Сказал - и абзац в страницу.
Водитель маршрутки выпал из двери, услышав, что восемьдесят процентов информации человек получает зрительно. Хорошо ― машина стояла. Хамоватый кассир потеряла сознание от слова "дифференциация". Подростков, которые матерились в вагоне, разметала по сидениям цитата из Федора Достоевского. Травмировал психотерапевта (ушиб мягких тканей от факта из биографии Николы Макиавелли).
Рёшик напоминал обезьяну с гранатой.
Радость общения, которой природа наградила человека, для Пользуна превратилась в муку. Он чувствовал себя подпольным миллионером - обладателем пагубного сокровища.
- Слушай, а ты уверен, что говорил банальные истины? В интегральное вычисление или в доказательство теоремы Ферма не лез?
- Какой там! Разве неизвестно, что слова "ложить" не существует?
Лёнчик цокнул языком и помахал указательным пальцем.
- То-то и оно, что не всем. У меня работает водитель, он тиражи развозит, мудрейший человек. Машину знает лучше любого генерального конструктора - где стучит, что подтянуть, как починить. Но не в курсе, что такое возвратно-поступательное движение. Ему это не нужно, он обходится практикой, и плевать хотел на теорию. А на то, как правильно пишется "возвратно-поступательное движение", ему вообще так плевать - утонуть можно.
- Дело - в разности знаний?
- Нужен эксперимент. Скажи мне что-нибудь из химии. Но перед этим - разозлись.
- Я не умею - просто так. - Рёшик поморщился и махнул рукой.
- А если не просто так, а за деньги? Сотни хватит?
- Ты о чем?
- Тебя разве не трогает, что я учился на тройки, а ты был отличником, и теперь я зарабатываю гораздо больше?
- Не трогает.
- У меня есть жена, а у тебя с бабами не очень. Может, у тебя еще никого не было?
- Сегодня - еще не было.
- Как это будет по-научному? Омега-самец?
- Сцилла и Харибда самец.
- Во! Потому что женщины любят или богатых, или остроумных. А ты - ни там, ни там, Игорь. Ты неудачник.
- Самая низкая температура химической реакции - минус двести шестьдесят девять градусов по Цельсию.
Одновременно Рёшик представил, что легонько ткнул Леню кулаком в грудь. Так делают старые знакомые, которые случайно встретились на улице.
Вытянув руки и ноги, гость полетел в дверной проем, на миг застыл в воздухе, открыл спиной дверь в коридор и кувыркнулся через голову.
- Эй, - Рёшик потрогал Леню за плечо, - вставай.
Лёня прохрипел и оторвал голову от ковровой дорожки. На щеке остались царапины.
- Эксперимент удался, - объявил он и перевернулся на бок.
Через силу стал на колени и с помощью Рёшика поднялся.
Снова сели за стол, налили по одной и запили остывшим чаем. Рёшик пересказал ощущения, возникшие вместе с "атакующей" фразой.
Лёнчик налил себе еще, выпил и закашлялся.
- Ты слышал выражение "Знание - сила"? Так вот, ты... точнее - мы несколько минут назад доказали, что это - не фигура речи, а реальная возможность человеческого организма.
Молча посмотрели друг на друга.
- Конкретно - моего организма?
- Вот это - вопрос.
Фраза почему-то расстроила Ленчика, он задумался и далее молчал. В тишине досмотрели новости футбола ("Кьево" опять выиграл), и Лёнька засобирался домой. Надулся, отвечал односложно, забыл дать на прощание руку.
Рёшик открыл входную дверь, через которую полез запах куриного бульона - приспичило кому-то варить на ночь глядя. В животе бурчало - горячего Рёшик не ел неделю как.
Уходя, Лёня повернулся, достал из кармана мятую сотню, положил на ступеньки. Развел руки в стороны и потопал вниз - лифт сломался, двери хлопали вхолостую где-то наверху.
Рёшик хотел крикнуть возражение вслед, но на всякий случай осекся.
Из соседней двери вышел Алик:
- Привет! Не одолжишь, случайно...
Взгляд его поймал лежащую сотню, разум завис.
Часть вторая
"Знание - сила"