Третью неделю уволенные по реформе интеллигенты собирались за чертой города, на старом стадионе возле ИНЯДа. Вход давно не охранялся, трибуны покосились, траву вытоптали собаки и их хозяева. Место глухое, о времени сборов сообщали через своих. Первые пришли после случая на площади, в понедельник.

С каждым днем желающих проверить силу становилось больше. Когда отряд разросся до трехсот человек, Рёшик разделил личный состав на взводы по типу силы и назначил командиров. Напоминало одновременно слет "ролевиков", фестиваль самодеятельной песни и секту.

Люди стоят друг напротив друга, шепчут заклинания, ни с чего падают и встают.

"Праведный гнев и слово" - так Пользун определил для себя первичные условия силы. Теоретические разработки он совмещал с практикой. Начал на следующий день после сторублевого разговора с Ленчиком на кухне. Оставалось понять, каким должно быть слово для боевого эффекта. И способно ли оно задействовать реальное оружие. Ощущение, что цель близка, становилось явным, но поймать нужную мысль не получалось.

Открытия происходили случайно.

- Уважаемый! Да, вы, в машине! Сделайте, пожалуйста, музыку тише! Час ночи!

- Исчезни, баран. Не мешай отдыхать!

- Отдыхай так, чтобы я на девятом этаже не напрягался!

- Честное слово - заколебал-на. Жди, я поднимаюсь!

- Порог чувствительности уха составляет сто тридцать децибелов!

Поросший щетиной горец не успел выйти из машины: защемило дверью. Потом - еще раз, сильнее. После третьего удара абрек выключил магнитолу. Задрав голову и глядя на окно, в котором виднелся скандальный жилец, любитель лезгинки уехал прочь.

Злоба с одной стороны и незнание - с другой: так рождается сила. Когда Рёшик произносит вслух то, чего не знает противник, судьба поединка предрешена. Легкое раздражение - пощечина. Ненависть - удар наотмашь.

Рёшик гонял по ночам орущую шпану, урезонивал автолюбителей, которые ставили машины на детских площадках, отучил таксистов материться на остановке. Хватило набора школьных знаний, университетскую программу пускал в ход изредка, эстетики ради.

Проявилась еще одна важная особенность: кто знал то, о чем говорил Рёшик, в качестве противника не попадался.

Животных сила не замечала - Пользун проверял на собаках, котах и хомяке. Хотел сходить в дельфинарий, но вспомнил, что дельфины общаются на ультразвуке.

Со всей осторожностью Рёшик опробовал силу на гуляющих во дворе дошкольниках. Результат - ноль. Из этого сделал вывод: сила действует на людей, которые по умственному развитию могли бы знать то, о чем он говорит.

Ясно, что такие опыты не были научными, как минимум из-за ненаучности самого существования силы. Пользуну пришлось жить с новым качеством и обрисовывать его практические возможности.

Набор в добровольческую армию знати ускорил изучение силы посредствам тренировок.

Ослепительное утреннее солнце и прохладный октябрьский воздух создали неповторимый осенний контраст - глаз радуется, тело мерзнет. Разноцветные мокрые листья впечатались во влажную землю и безвольными тряпицами ждут заморозка.

На манекены сила не действует, поэтому тренировались парами. Иногда в лесополосе отлавливали алкоголиков и провоцировали местную шпану, но затащить их на стадион во второй раз не получалось - те быстро сообразили, что к чему, и впредь на глаза не попадались. Как всегда против скопления народа восстали пенсионеры. Однако и им хватило ума сопоставить факт появления людей на стадионе и спокойствие на улицах.

- У Юпитера шестьдесят два спутника. - Подсечка, удержание.

- Самая древняя буква - "о". - Картонный нож врезается в грудь.

- Тополиный пух появляется только у женских особей.

Удар летит мимо, противник знает о тополе. Ставит блок и контратакует:

- Тополь меняет пол!

Чтобы войти в состояние злобы достаточно обычной общефизической разминки и чтения новостей перед строем. Тело отзывается одной силой, голова - другой. Легкая пикировка с партнером, и боевые кондиции на пике.

Рядом тренируются новички, они еще не усвоили тонкостей применения силы.

- Температура ада - семьсот восемнадцать градусов по Цельсию!

Ничего не происходит, недостоверный факт.

Штурмовикам особенно сложно - запас знаний тает постоянно. Партнеры меняются, но их не так много, за день все узнают новое и расходятся освежать в памяти то, что завтра пригодится на тренировке. С другой стороны, ребята прокачивают память - враги знают меньше.

- Почувствуйте себя электроном, входящим в поток. - Рёшик ходил между группами. На зиму он купил в секонд-хенде пальто, похожее на армейскую шинель, и выглядел в нем, как главнокомандующий партизанского отряда. Электронный планшет, купленный на последнюю зарплату, добавлял статуса. - Знания - не бесполезные файлы, а энергия, которая высвобождается, когда вы произносите фразу. Кстати, в фехтовании комбинации тоже называются фразами. Чем она короче, тем мощнее выброс. А вы делаете движение - атакующее, защитное, целебное - в зависимости от способностей.

Сам он научился бить, почти не входя в ненависть, усилием воли.

- Вы знаете, что в Древней Греции беглых рабов клеймили буквой "F"? - небрежно бросает Рёшик оппоненту весом за сто килограммов. Вопрос всегда надежней в бою. Оппонент падает в грязь, но поднимается. - "F" значит "феутикос", "беглый". - Противник в нокауте.

За тот месяц, когда заговорщики оттачивали мастерство, Рёшик занимался и теорией силы. Ею обладают почти все люди, работающие умом, но степень использования разнится. Кто-то в состоянии свалить тяжеловеса, кому-то не хватает силы на щелчок по лбу. Защитники выставляют барьер, как для одного человека, так и для полусотни. Истомин зарастил Рёшику плечо, а интерны, которых уволили из районной больницы, не справлялись с легкими ушибами. Одни неудачники уходили, другие оставались, веря, что со временем разовьют интеллектуальные мышцы.

Пользун беглых не возвращал, а желающих обучал жестко, чтобы дошла самая суть силы, спираль ей в ДНК. Приходили не только пострадавшие от реформы, но и люди со стороны - родственники, знакомые, которые случайно узнали о чудесных возможностях знаний. Бойцов из них, как правило, не получалось, но и прогонять не спешили - каждый был на счету. К тому же Рёшик чувствовал, что помимо трех известных вариантов использования силы, обязательно найдутся другие.

- Игорь, смотри, кого я тебе привел, - сказал Дюжик, держа за руку пожилого мужчину с седой бородой и длинными пепельными волосами, рвущимися из-под красной банданы. За спиной у хиппи висела гитара. - Это Серега Белый, бывший руководитель ВИА в детском дворце.

Белый улыбнулся мило и непосредственно.

- Давай, Белый, покажи им.

Он сел на осколок бетона, когда-то державший лавочку, и заиграл популярный мотив. Рёшик, Володя и Аркадий Филиппович слушали, не ощущая ничего. Хипарь дождался момента, когда они приуныли, и заиграл блюзовую композицию, возможно, собственного сочинения. Музыка разлилась, как кисель по столу, и Рёшик в определенный момент почувствовал, что он - муха в этом киселе. Двигаться не получалось, думать о чем-то, кроме мелодии - тоже. Пользун с трудом покосился на Истомина и Дюжика - те пребывали в похожем состоянии.

Мы вышли из дома, светила луна

На кладбище пел соловей

Из нашего дома дорога видна

И вот мы уходим по ней

В траве скрежетали зубами сверчки

Царила кромешная жуть

Но мы, докурив, загасили бычки

И в дальний отправились путь

Далекие страны стучат в барабаны

Поют и на звезды глядят

Прощайте, прощайте, кукуйте, икайте

Уж мы не вернемся назад

Когда Белый закончил, воздух потерял плотность. Руки и ноги освободились от таинственных оков и двигались, как онемевшие.

- Такой человек пригодится, - сказал Рёшик и пожал Белому руку. - Добро пожаловать в воинствующие интеллигенты!

Когда командиры отошли, вокруг Белого образовался круг любителей послушать и подпеть. В занятиях объявили перерыв.

- Название какое-то корявое, - рассуждал Истомин, пока шли в киоск за кофе. - Интеллигентское войско - длинно и эклектично.

- Может, есть такой человек, который придумает название? Вообще нужен креативщик. Или пресс-атташе, чтобы популяризировать наши идеи.

- Что вы, Аркадий Филиппович, - засмеялся Рёшик, - мы и так прячемся, как можем, собрания назначаем почти телепатически. А вы хотите, чтобы нас арестовали и отправили туда, где мы и покамлать не успеем.

- Сидеть в засаде вечно нельзя. Мы многое можем и умеем, если умные люди услышат, что знания - реальная сила, нашего отряда пребудет многократно!

Из уст Дюжика речь о наступлении звучала так, будто аптекарь грозится набить рожу кузнецу за поцелуй руки своей супруги .

- Согласен, - поддержал Володя, - нужна демонстрация силы. Отсиживаться долго нельзя, правда. Люди и так без работы; еще месяц, ну максимум - до Нового года потерпят, и разбегутся. Жить-то надо.

Рёшику показалось, что он попал в антимир, в котором он и друзья поменялись телами. Причем, оба поместились в него и разговаривают с собой месячной давности.

Скинулись на три стаканчика кофе.

- У меня пока концы с концами сходятся, - поддержал Истомин. - Но рано или поздно в налоговой узнают, чем я занимаюсь. Отберут лицензию, останется только минимальная зарплата в поликлинике... нужно бить на опережение. Если не мы их, то они нас раздавят. У них варта, прокуратура, суды... А сейчас у нас преимущество - они не знают, что мы - сила. И если шарахнуть, как следует...

Рёшик поднял руку и внимательно посмотрел через дорогу.

- Похоже, уже знают.

У входа на стадион остановились спецавтобусы, из которых выходили вартовые. Пользун побежал к дороге, но Истомин и Дюжик догнали его и схватили за плечи.

- Ты здесь нужен.

- Чем ты поможешь?

Заговорщиков накрыли. Кто-то попытался использовать силу, но неумело. Вартовые скрутили десяток интеллигентов, остальные сбежали через дырку в сетчатом заборе.

- Наконец-то вы проснулись, - сказал Рёшик, наблюдая за отъезжающими машинами и говоря тол ли им вслед, то ли паре друзей. - С чего начнем?

Он допил кофе, сделал последнюю затяжку и выбросил окурок в урну. Промахнулся - огонек скользнул по ободу и упал на землю.

- Я очень извиняюсь, - произнес мягкий сочный голос, - но курение в общественных местах у нас запрещено. Статья сто семьдесят пятая административного кодекса.

Говорил пожилой мужчина в ярком пальто, цвета яичного желтка, костюме-тройке и начищенных до блеска туфлях. На голове - шляпа, в одной руке - старомодный саквояж, в другой - длинный зонт.

- Но раз вы уже покурили, - продолжал бдительный гражданин, - то будьте любезны, хотя бы не сорите.

Он кивком показал на дымящийся окурок.

Рёшик подошел к урне, затоптал чинарик и отфутболил его подальше.

- Нет, я все-таки еще раз извиняюсь. Если вас не затруднит, положите окурок именно в урну.

- Я тоже извиняюсь, - с запалом ответил Рёшик, - но это никакое не общественное место! Окурок я потушил, от него ничего не загорится.

Бдительный гражданин поставил саквояж на пенек, прислонил трость и перевел дыхание.

- Молодой человек, вы стоите рядом с киоском. Киоск - рядом с автобусной остановкой. Куда вам искать место еще общественней? - Престарелый франт говорил медленно, ввинчивая каждое слово в слушателей, как саморез в дерево. - А это влечет предупреждение или наложение штрафа от одного до пяти не облагаемых налогом минимумов доходов граждан. Я вас именно что предупредил. Или вам как раз нужно, чтобы непременно оштрафовать?

Пока гражданин вещал въедливым голосом, Пользун, Дюжик и Истомин не заметили, как пошли искать окурок, нашли его и выбросили в урну.

Очнулись, когда в поучениях франта наступила пауза.

- Ух ты, - выдохнул Володя, - ловко вы нас "нагнули".

- Позвольте представиться. - Гражданин приподнял шляпу. - Раскин Борис Менделевич, адвокат. Правда, после реформы уволен из государственной конторы, но я юрист не по трудовой книжке, а по состоянию души.

Он поднял с пня саквояж и взял трость.

- Я сегодня был на вашем занятии в первый раз. И мне кажется, у меня немного получается. Как вы это называете - сила знания?

Трое одновременно кивнули.

- Вы меня опять простите, но я случайно подслушал ваш разговор о том, что пора атаковать. - Раскин состроил мину. - Чушь собачья.

Истомин и Дюжик переглянулись. Рёшик достал сигарету, хотел прикурить, но одумался и спрятал обратно в пачку.

- А что же делать? - спросил он, теребя отворот шинели.

Адвокат выпятил грудь и ткнул тростью в невидимого противника.

- Мы будем защищаться на вражеской территории!

Днем в отделении варты Столичного района относительно спокойно.

Разгребли ночные подвиги, приготовились к вечернему приему героев. На этом фоне доставка десяти мужчин (трезвых) стала событием для личного состава. Задержанных определили в камеру, и скоро сержанты потеряли к ним интерес. Как и к тем пятрым, которых доставили на день знаний почему-то в Столичный.

А после обеда жизнь вообще казалась раем, если бы не сквозняки.

Начальник отделения майор Буркун успел разделаться с жениными котлетами ровно в тот момент, когда в дверь постучали. Кого черт принес в перерыв? Либо что-то срочное, либо дежурный получит в лоб. Буркун с грацией бегемота смахнул крошки, допил чай и скомандовал:

- Войдите!

- Здравствуйте и приятного вам бывшего аппетита, господин майор - произнесли из приоткрытой двери.

В кабинет вошел молодящийся мужчина старше средних лет в сером костюме с широким галстуком. Костюм старого покроя смотрелся весьма ново, как и его обладатель. Гость подошел к столу, поставил саквояж и поклонился.

- Меня зовут Раскин Борис Менделевич, я - адвокат.

- Очень приятно, - соврал Буркун и вытер руку о китель, чтобы подать ее гостю.

- Господин майор, я по поводу задержанных сегодня утром возле ИНЯДа.

На краю стола Буркун заметил недоеденный огурец и стал, как ему казалось, незаметно подбираться к нему левой рукой. Поскольку форточку майор не открыл, боясь сквозняка, в комнате стоял плотный запах еды. Такой приятный на домашней кухне, в служебном помещении он казался совершенно чужим.

- Понимаете, какая история, - продолжил Раскин, - согласно части второй статьи пятой Закона о варте, при задержании ваши сотрудники должны были представиться и предъявить служебные удостоверения. Я находился рядом и ничего похожего не заметил.

Буркун заерзал в кресле и, наконец, дотянулся до огуречного огрызка.

- Так вы их адвокат? Дело в том, что задержание санкционировали сверху, - майор показал пальцем на потрескавшийся, в разводах потолок. - И задерживали не мои подчиненные, а городской ВОН. Для установления личности.

- Допустим. Но даже в таком случае вы должны составить протокол...

- Протокол есть! - выкрикнул майор. От резкого движения пойманный с поличным огурец выскользнул и упал на пол.

- Не сомневаюсь. А как насчет уведомления родственников и обеспечении связи с адвокатом? Согласно части третьей статьи двадцать девятой Конституции.

Отъехав на кресле в сторону, Буркун дотянулся ногой до огурца и потянул его к себе.

- Но вы как-то об этом узнали? - спросил майор.

- Чистая случайность. Говорю же, присутствовал при задержании, отследил, куда отвезли.

- Да, мы не сообщали. - Буркун вскинул голову. А что сделает потертый старикашка целому майору? - Не успели еще!

- Тогда отпустите их.

Сказано было так просто, будто начальник райотдела торговал семечками, а задержанных охранял в свободное время.

- Невозможно, - ответил Буркун с улыбкой. Он поймал огурец подошвой и готовился раздавить сволочь. - Если откровенно, у меня приказ - держать их до особого распоряжения. А новеньких я могу мурыжить трое суток...

- Вот их паспорта. Устанавливайте личности и отпускайте. Или предъявляйте обвинения.

Буркуну показалось, что ему на шею надели невидимый поводок и тянут, как шкодливую собаку. Он упирается, но понимает - хозяин прав.

От отчаяния майор топнул ногой, огурец выскользнул из-под ботинка и отлетел в дальний угол кабинета.

- Выходит, - сказал Раскин, - за что задержали, не знаете, обвинений нет, а документы как раз есть. Надо отпускать, господин майор, руководствуясь статьей сто шестой УПК.

Поводок сдавил шею - Буркуну показалось, что хрустнули позвонки. Он встал, прошел мимо ненавистного огурца, резко глянув в его сторону, и предложил Раскину выйти. После майор никак не мог вспомнить, какого лешего он приказал сержанту выпустить задержанных из камеры и препроводить к выходу. Зачем отдал протоколы? Помнил только милое лицо адвоката, трясущего в благодарности руку, и его странную фразу: "На звонки в течение часа не отвечать, самому никуда не звонить".

А сержант прекрасно помнил, как майор Буркун отдал деду честь, развернулся на каблуках и четким строевым шагом направился к себе в кабинет. И еще запомнил невысокого человека в светло-зеленом пальто наподобие шинели. В руках - какой-то электронный прибор, планшет что ли. Человек ожидал на выходе.

Освобожденных заговорщиков усадили в арендованный микроавтобус и повезли по домам. Раскин и Пользун уселись на заднее сиденье машины Истомина.

- Володя, я вас попрошу быстрее, - подгонял Борис Менделевич, - у нас в запасе четверть часа максимум. Потом такое начнется...

- Вы же сказали ему, чтобы не звонил?

Раскин поморщился и развел руками, стукнув тростью по боковому стеклу.

- Чистый блеф. По закону он может звонить когда и кому угодно. Моя сила действует в правовом поле, а не в огуречном.

Через пятнадцать минут они, вместе с другими командирами интеллигентов, сидели в штаб-квартире, под которую Рёшик отдал свою однушку.

К тому времени майор Буркун выслушал по телефону от начальника ГУВД все, чего не знал о себе с начала карьеры. В расстроенных чувствах съел запасной бутерброд и все-таки разделался с беглым огурцом, раздавив его подошвой.

Водитель маршрутки месяц назад работал старшим научным сотрудником. Участник заговорщицких посиделок, он согласился помочь товарищам и снялся с линии на час.

Как только хлопнула дверь, и машина тронулась, в салоне окончательно почувствовали свободу. Завязался веселый разговор - легко шутить над опасностью, когда она позади.

- Здорово он козырял нашему старикану!

- И вытянулся! Во фрунт!

- Вот это талант у человека.

- Рёшик говорит, у всех есть талант.

- А где будет Рёшик, когда тебя заметут по-тихому?

- А за что меня мести?

- Придумают. Короче, мужики, я пас. В эти интеллектуальные игры больше не играю.

- Что, испугал "обезьянник"? Ну и вали, нам такие герои не нужны.

- Посмотрю, что сам запоешь, когда они за семью возьмутся.

Все замолчали. В мыслях о близких людях, которые натерпелись от принципиальности отцов семейства, лихость потерялась.

Поникших бунтарей вывела из ступора внезапная находка - тощий юноша в узких, висящих между ног джинсах, широкой оранжевой куртке и ботинках-кедах на толстой подошве. На плече у непрошеного попутчика висел рюкзак. Парень сначала смеялся вместе со всеми, а потом задумчиво уставился в окно.

- Але, молодой человек, ты откуда?

- Откуда и вы, - ответил тинэйджер ломающимся голосом, - из отделения. Смылся под шум загрузки, пока майор мышкой щелкал, а сержант протоколы искал. Знатно ваш дядька им голову задурил.

- Ребята, может, вернем мальца? Как-то неправильно получается.

- Чего тут неправильного, - обиделся юноша, - вы сами считай что сбежали.

- Слушай, пацан, ты вообще кто?

- Ростислав. А вы кто?

- Дед Пихто!

Шутник согнулся пополам от боли и кувыркнулся вперед.

Ростислав отвернулся и стал смотреть на мелькающие панельные дома.