После взрыва и пожара лаборатория профессора Бронского выглядела, как Гоморра - выжженная, но очищенная от грехов. Такого порядка в ней не водилось с момента постройки ИНЯДа. Капитальный ремонт профессор отложил, чтобы не отвлекаться от сборки новой модели реактора. Сделали косметический. Нет худа без добра - вместо древнего компьютера поставили мощную машину, детали кастрюльного корпуса сияли заводским блеском, провода еще не собрали пыль и пахли обмоткой.
Николай Вальтерович работал дни и ночи, хотел успеть к дате презентации. Спустя месяцы ожидания, наконец, привезли "сердце" установки - магнетик из сверхпроводящих молекулярных кластеров. Композитный металл на основе ртути обеспечит обратную связь от плазмы к реактору, что и будет предтечей управляемого термоядерного синтеза.
- Schöner, - шептал Бронский, гладя на кусок трубы диаметром в обхват.
Бронский собирал детище подобно художнику, который грунтует холст, делает набросок и подбирает краски. Нежное прикосновение кисти, и основа реактора появилась на столе из небытия. Точным движением стал на место корпус. Его волшебство - огромная магнитная проницаемость, меняющаяся от температуры: чем она выше, тем больше поле. Потому плазма не выйдет из равновесия.
Новые детали Бронский привез из Столицы буквально на себе. Магнетик делали на заводе в соседней стране. Перевезти его через границу оказалось дольше, чем изготовить. Декларации, накладные, пропуски - проклятые бумаги.
Последний штрих - подключение установки к компьютеру.
Бронский отошел к окну и посмотрел на картину. Пусть акварель подсохнет, тогда оформим шедевр и - на презентацию.
Оглядывая свое творение, профессор не удержался от соблазна проверить его в действии.
Дрожащими руками включил питание и запустил в щадящем режиме, для прогрева. Затаив дыхание, откачал из цилиндра воздух и пустил аргон.
Аппарат гудел, вибрировал, но работал в штатном режиме. Николай Вальтерович положил ладонь на стенку корпуса и почувствовал себя будущим отцом, который гладит живот супруги.
На участках экрана появились расчерченные зоны со столбиками цифр и двумя графиками интенсивности пучков. Цифры-отметки о состоянии магнитов менялись, мигания напоминали цыганский танец: движения хаотичные, но вместе сливаются в осмысленную постановку. Бронский засмотрелся в монитор, забыв обо всем на свете, что тоже входит в замысел цыганских представлений.
Команда с клавиатуры - плазма вышла из состояния покоя. Танец превратился в безумную пляску, где нет места эстетике. Числа бились в конвульсиях и рвались из ненавистной ловушки.
Кривая интенсивности ползет почти горизонтально, с легким уклоном вниз. Со временем пучок расшатывается - трется о коллиматоры и попадает в резонансы. Привет от закона сохранения энергии.
Наступил самый ответственный момент. Если расчеты подвели или производитель нановещества не выдержал технологию... во второй раз лже-изобретателю вряд ли поверят.
Бронский больше не командовал процессом извне. Настало время показать себя материалу, из которого сделан цилиндр.
Прошло несколько минут.
Танцующие показатели приблизились к критической отметке, грозя в порыве вдохновения пожертвовать собой ради освобождения плазмы. Линия графика скакнула, но продолжила движение слева направо.
Враждебность ионов сменилась покладистостью, они отпрянули от цилиндра и стали в прежний хоровод, под твердую руку незримого режиссера. Пошалили детки и - обратно в строй. Материал стенок восстановил равновесие плазмы магнитными колебаниями.
Профессор пустился по лаборатории в пляс - благо, радио играло нечто популярно-танцевальное. Как раз для сошедшего с ума от счастья.
- Glorie Gott! - прокричал Бронский в вечернюю тишь. - Суть ясна, с деталями разобрались!
Ночевавшие у полуподвального окна собаки ответили ленивым лаем.
Запершийся в музее ИНЯДа сторож переглянулся с собутыльником и поставил стакан на стол, образовав в пыли ровный круг.
Накануне презентации Николай Вальтерович шутил, насвистывал, рассказывал истории, крутясь вокруг камеры. Боря Стебня слушал в пол-уха и улыбался невпопад. Его больше занимала игра, которая недавно появилась в сети. Боря ждал, пока скопируется загрузочный файл, с нетерпением постукивая ботинком по полу.
Бронский гонял аппарат в тестовых режимах. Корпус работал отлично, при пиковых нагрузках не давал ионам приблизиться к стенкам.
- Похоже на правду, - припевал Бронский и сверялся со справочником.
Боря отдавал себе отчет, что присутствует при великом событии.
Файл скопировался, пошла установка.
Пока камера "остывала", профессор переоделся и, пританцовывая, собрал записи в портфель. Хотел выключить компьютер, но передумал.
- Боря, я могу попросить вас о помощи? - Стебня оторвался от монитора, на котором светилась полоса установки. - Раз вы трудитесь над отчетом, - Бронский подмигнул, - то наверняка задержитесь на часик-другой.
Стебня дернул "мышь" и переключился на документ с отчетом. Он висел в фоновом режиме, чтобы появиться в нужный момент.
- Sei gut, - кивнул Бронский, обойдя монитор с тыльной стороны, - минут через сорок-пятьдесят выключите, пожалуйста, мою машину. Мне интересны процессы взаимодействия поля с частицами при затухании. Завтра просмотрю статистику.
- Конечно, Николай Вальтерович. Просто выключить?
- Да. Сканнер работает постоянно, в углу появится надпись "камера отключена".
- Ясно, - сказал Стебня и снова посмотрел на полосу загрузки.
Бронский вышел, допевая мелодию в унисон с динамиком.
Через десять минут Боря на всякий случай выглянул в коридор - бывало, профессор возвращался, потому что забывал вещи или бумаги. Но в тот раз Бронский был предельно собран, несмотря на кажущуюся беззаботность.
Дело подошло к шести часам, лишних звуков в институте стало меньше.
Когда Боря вернулся к столу, его ожидала неприятность - на отметке в девяносто процентов компьютер завис. Стрелка курсора не оживала, комбинации клавиш не помогали. Пришлось перегружать вручную.
Так повторялось еще три раза, и Стебня почти разуверился в установке файла.
Купить бы лицензионную версию, но не факт, что она без "дырок". И играть хочется прямо сейчас. Наверное, "железо" слабое, не тянет. После пожара поставили новый компьютер, а начинка досталась из списанных. Кто будет собирать мощную машину практиканту, которому нужен текстовый редактор и калькулятор?
Вот профессору на его токамак конфигурацию поставили - зашибись.
Еще не понимая зачем, Боря достал флешку и переписал на нее установочный файл. Мысль о том, чтобы попробовать игру на профессорской машине, добралась до мозга несколько позже. И тут же срикошетила от факта, что на компьютере Бронского стоит другая операционная система - специально разработанная. Впрочем, подключение к институтской локальной сети есть.
Это напомнило Боре еще один способ решения. Он пошел в вычислительный центр - там наверняка найдется машина с бытовой "осью". Дежурил однокашник, которому Боря предложил поменяться. Сегодня все равно сидеть, профессор нагрузил работой, а ты потом подежуришь. Однокашник согласился - Боря "менялся" не первый раз и часто забывал вернуть очередь.
Стебня создал папку, скопировал файл и дважды кликнул. Полоса установки поползла по экрану быстрее, чем на лабораторном компьютере, что предвещало счастливый вечер.
Ботинок снова застучал по полу - в такт песенке.
На девяноста процентах линия замерла. Боря попытался завершить процесс - курсор подергался и замер.
- Все равно перегружать надо, - убедил сам себя Боря и нажал кнопку на корпусе.
Машина перегрузилась, антивирус сообщил, что найдены подозрительные файлы, которые невозможно удалить. Стебня махнул рукой: какие там вирусы, если вечер пропал даром!
Удалил установочный файл, громко стукнув по клавише.
Проигнорировал предупреждение о том, что один из профилей сети использует закрываемый процесс, и выключил компьютер. Вернувшись в лабораторию, потушил машину Бронского - там завершение работы делалось с клавиатуры. На экране замерли графики, видимо, все досчиталось.
С утра в ИНЯДе чувствовалась торжественная обстановка. У входа стояли сверкающие на августовском солнце иномарки, по институту расхаживали гости в дорогих костюмах, Бронский чинно вел экскурсию. Сотрудники сновали, как рабочие сцены перед театральной премьерой - одеты скромно, на лицах - причастность к большому делу.
В лабораторию пришли около полудня, предварительно закусив в столовой бутербродами и кофе. Расширенный фуршет намечался после демонстрации.
Посмотреть на модель аппарата УТС остались избранные. Дама средних лет - представитель европейского фонда развития атомной энергетики; ведущий специалист ИТЭР; трое ученых из ближнего зарубежья; директор завода-изготовителя корпуса; Варгашкин, заместитель по науке, и Смык - от Региональной Управы.
За своим компьютером сидел, согнувшись в три погибели, Боря Стебня. Его представили как ученика профессора. Избыток людей в лаборатории смутил Борю - ни поиграть, ни посмотреть прохождение на форуме.
Аскетическая обстановка не удивила коллег-физиков - они сами работали в не слишком комфортных условиях. Европейцы поразились отсутствию комнаты отдыха и элементарного кофейного автомата, но в целом поддержали Бронского в стремлении тратиться исключительно на науку. Варгашкин проблеял что-то насчет шариков, которыми не мешало бы украсить помещение, но Николай Вальтерович реплику гостям не перевел.
Гоша стоял под упертым в потолок окном, сливаясь с тенью от рамы.
- Начнем! - сказал Бронский после вступления, которое Стебня слово в слово слышал, когда шеф разъяснял суть управляемого термоядерного процесса.
Пока включался компьютер, прогревалась установка и отлаживалась связь аппарата с программным обеспечением, гости успели заскучать. Паузу, как мог, заполнял Варгашкин. Рассказывал анекдоты и смешные случаи из институтской жизни. Английского он не знал, поэтому смеялся сам, иностранцы поддерживали его вежливыми улыбками.
Итак, все готово к началу показательного эксперимента. Бронский запускает программу, вводит пароль и дает старт. На мониторе - столбики показаний тока на коллиматорах и данные о положении пучка относительно центра трубы. Когда вместо аргона внутри будут литий-шесть и дейтерий, высвободится искомая энергия. А пока важно, чтобы стенки отталкивали ионы плазмы магнитным полем.
Координаты пучка приближаются к внутренней поверхности корпуса. Момент истины.
Тишина в лаборатории - эталон молчания.
Взгляды гостей устремлены на экран. Даже Боря протиснулся через спины и присел - снизу лучше видно.
Бронского бьет мелкая дрожь, по телу течет пот.
Сейчас!
Монитор гаснет.
Системный динамик кричит.
Появляется заставка ролевой игры.
Снова темень на экране.
Графики ползут на нуле.
Хлопок.
Лязг.
Дым вырывается из камеры.
Варгашкин падает на пол, Смык отворачивается. Гости стоят, глядя в монитор.
Кашель сражает всех. По щекам текут слезы от едкого дыма. И только Бронский плачет по другой причине.
Гоша открывает окно и гонит воздух ладонями. Становится легче дышать.
- Жаль, - говорит представительница фонда. - Заявка была многообещающая.
- Крепитесь, коллега, - поддерживают гости из ближнего зарубежья.
- Во рвануло! - изумляется Варгашкин. - Это что, ядерный взрыв?
Ученые смеются - больше от осознания, что пронесло.
- Можно сделать еще один корпус, - предлагает директор завода. - Но стоить будет дороже - материалы поднялись.
- Вряд ли, - подает голос Смык. - Финансирование института сокращается. А после Нового года лафа вообще закончится.
Николай Вальтерович смотрит неосмысленным взглядом и разводит руками.
- Als derart kann sein, - шепчет он. - Как такое может быть?!
Боря прячется за монитор. На следующей неделе практика заканчивается, и "ученик профессора" исчезнет. Раз эксперимент не удался, последнюю главу отчета писать не надо.
Гости ушли - фуршет никто не отменял, а инцидент в лаборатории прибавил аппетита. К ним примкнул проголодавшийся Стебня. Гоша проскочил к выходу тенью. Заводя машину и разворачиваясь, позвонил Несусвету - доложить, что все прошло здорово и без их вмешательства.
Бронский остался наедине со сгоревшим прибором. Гладил почерневший бок корпуса и причитал на смеси двух языков. Хотелось спросить у бога, за что такая несправедливость, но в бога Бронский не верил.
Он верил Физике. А она бросила ему под ноги обручальное кольцо.
Капризная девица.
Несусвет сидел в кабинете и жевал орешки, запивая чаем. Дилинькнул телефон, подстаканник звякнул в ответ. Карп Наумович увидел номер и поперхнулся кешью. Нажал прием, долго кашлял в трубку.
- По спине похлопать, дорогой? - с акцентом спросили на том конце.
- Не надо, Назир, - сдавленным голосом ответил Несусвет. - Здравствуй.
- Привет, привет. - Молчание. - Какие новости?
Карп Наумович выпрямил спину, будто солдат перед генералом.
- Как я и гарантировал, эксперимент провалился. Нашим договоренностям ничего не мешает - ни в настоящем, ни в будущем.
- Даже теоретически? Физика ведь теоретическая наука, да?
- И практически тоже. В смысле, теорией некому будет заниматься.
На том конце помолчали.
- Дурак ты, Карп, я пошутить хотел.
- Хе-хе, - с запозданием ответил Несусвет.
Скрип, помехи, дыхание в трубке.
- Ладно, работаем по схеме, - скомандовал голос.
Короткие гудки.
Несусвет выдохнул и сунул в рот орехи.