Меня зовут Мирослав Огнен, и я разрабатываю теорию информационного поля. "Оупенинг" пошел на попятную, они не могут разобраться в результатах моих исследований, привезенных из Италии и Кипра. Я выпросил приличное жалование и лабораторию в Кулхэме. Теперь у меня один путь - доказать теорию. Иначе я - дважды "британский ученый", а такой ярлык снять невозможно, он пришит стальными нитями.
Готовлю завтрак, поглядывая в телевизор. На бирже - паника: кто-то пустил слух "из достоверных источников" о банкротстве компании, занимающейся перевозками. Брокеры кинулись продавать акции, тот же "кто-то" их удачно скупил, а информация о банкротстве оказалась слухом.
Еду на работу, проезжаю мимо заправки. Девяносто восьмой бензин стоит полтора фунта. На следующей - фунт тридцать. Нужно на обратном пути заправиться подешевле.
В научном центре паркуюсь на стоянке для персонала. Мой бывший друг Чет Шеминг ставит машину в специально огороженной зоне, где паркуются научные сотрудники.
- Привет, Мирослав! Не можешь без науки? Вернулся к нам лаборантом? Не переживай, микробы на половой тряпке - те же частицы в коллайдере. Только швабру разгоняй до световой скорости!
- И тебе доброго утра, Чет!
Жду, пока он зайдет в корпус, чтобы не разочаровывать. Я-то иду в свою лабораторию, а не в подсобку. Сейчас, только ключи найду...
Меня предупреждали, что код на двери нужно запомнить. Потому что запасной ключ у охранника есть, но кода он не знает.
Возвращаюсь домой за ключом.
По пути заправился на первой станции, но там поменяли ценники - тоже на полтора фунта. Зато на следующей заправке бензин продавали по фунту и тридцать. Возможно, конкуренты подсмотрели друг у друга цены и синхронно поменяли их. Похоже на шутку, но это серьезно - информационное поле в действии.
Когда вернулся в научный центр, было десять.
- Эй, Огнен, где тебя носит? У меня куча грязных пробирок! - крикнул Чет из курилки, и трое стоящих рядом сотрудников рассмеялись.
Я молча вскочил на крыльцо и исчез за дверью. Он просто завидует. Раньше на подколки я внимания не обращал, наоборот, ввязывался в словесную игру, хотя юмор - совсем не мой конек.
В лаборатории гремела музыка. Мой лаборант любил слушать рок на всю катушку, шумоизоляция стен была ему в помощь. Увидев меня, он щелкнул "мышкой", колонки затихли.
Я сел за стол, включил компьютер, и началось самое трудное. Казалось бы, работенка ничего себе - сиди и думай. Но о чем думать? как? в каком направлении?
Я боялся произносить вслух словосочетание "теория всего". Но работа над инфополем уперлась именно в это. Если рассуждать честно, все окружающее нас - информация. Мы не видим атомы, но знаем о них, не говоря о кварках и мюонах. Разница в том, что стейк, например, будет существовать, даже если о нем не знать, а элементарные частицы - нет. Пограничный случай - знаменитый кот Шредингера. Впрочем, когда я думаю о стейке, его тоже, как правило, нет. Цены на мясо поднялись со скоростью, близкой к световой. Если так пойдет дальше, коллайдеры нужно устанавливать в супермаркетах.
Необходимо понять, как направить знания на другие поля. Сильное и слабое взаимодействие я оставил на потом. Электромагнитное и так опутывало лабораторию, пришлось акцентировать внимание на гравитации.
К похожему на маленькую виселицу динамометру я подвесил деревянное яблоко - дань знаменитому британскому ученому Ньютону. Проводя эксперименты с записанными в Вероне и Никосии файлами, я отмечал показания прибора. Отклонения - в пределах погрешности.
Возмущать среду информацией пытался по-разному: воспроизводил файлы с динамика, читал вслух, просил читать лаборанта, переводил аудиоформат в текстовые символы.
Результатов - ноль.
И вот сижу за рабочим столом, обхватив голову руками, и думаю, как бы доказать свою теорию. Решаю увеличить уровень звука и поднести колонки к динамометру. Лучше не ждать музу, а действовать. Говорят, муза клюет на мучения.
Открываю звуковые файлы с голосами Федели Традито и Амона Гридениза, выбираю приблизительно равные по хронометражу предложения, поднимаю уровень до максимума. Нажимаю воспроизведение...
...Лежу на полу с широко открытыми глазами, лаборант бьет меня по щекам. В голове шумит. Встаю, опираясь на стол, вижу: деревянное яблоко висит под углом девяносто градусов к стойке динамометра.
Возвращается слух.
-...забыл сделать тише, простите.
Продолжаю смотреть на яблоко. Лаборант отслеживает взгляд и тоже таращится на чудо. Оба соображаем, что нужно снять на камеру, лезем за телефонами, яблоко падает. И раскачивается на пружине, как маятник.
- Ты тоже это видел? - спрашиваю.
- Да.
Значит, не послешоковые галлюцинации, яблоко противилось закону тяготения около минуты. Чистая правда.
Насколько чистая, я узнал позже. Во-первых, в моей лаборатории выключилось электричество. Во-вторых, в соседней лаборатории произошел незапланированный распад полония. В-третьих, прибежал Чет и набросился с кулаками. Отданный под его ответственность коллайдер показал резкое увеличение плотности рабочего вещества. Претензия сводилась к тому, что из-за меня произошел скачок напряжения, отчего Британские Острова могли уйти под воду. С частью северной Франции, если это кого-нибудь утешит.
Меня вызвал директор центра, произошел неприятный разговор и меня уволили. Но мне было необходимо остаться в Кулхэме. Директор предложил единственную вакансию, которая освободилась на прошлой неделе.
С понедельника я приступил к обязанностям лаборанта Чета Шеминга.
Пришлось ездить на работу к восьми - строго, без опозданий. Целыми днями возиться с мыльными порошками и тряпочками, освоить управление чистящей машиной. Дьявол, работа для настоящего ученого. Даже Чет перестал шутить - видимо, стало жалко, что издевательства оказались пророческими. Думаю, если бы он знал, что помимо зарплаты лаборанта мне платил "Оупенинг", ерничанья продолжались бы.
Зато после четырех я мог спокойно сидеть в своей бывшей лаборатории под видом устранения последствий аварии.
Итак, что в итоге.
Звуковая волна, наполненная знаниями итальянца и киприота, затронула все фундаментальные взаимодействия. То есть, я могу предполагать, что дело не в самих звуковых волнах, а в их смысловой начинке. Если бы я включил музыку на максимальной громкости, вряд ли бы это повлияло на бета-распад и работу ускорителя. Можно, конечно, считать возмущения в коллайдере следствием отключения электричества, но для этого нужно быть полным идиотом и не знать, что подобное оборудование имеет резервный контур питания. А на радиоактивное излучение темнота в лаборатории вообще не влияет. Кроме того, пусть звук получился максимальным, но в пределах параметров колонок. И самое главное подтверждение теории - висящее параллельно полу яблоко.
Я открыл чистый лист на мониторе и принялся записывать данные. Один человек говорит то, что не знают другие, и заставляет их победить в футбольном матче. Второй - тоже говорит о том, чего не знает собеседник, с целью ограбить его. Допустим, мы имеем дело с неким полем информации, и в первом случае знания дали положительный заряд, а во втором - отрицательный. Отсюда вопрос: зависит ли приобретенный заряд от человека? Или выбросом знания он способен сам регулировать знак?
Второе. Традито был постоянным зрителем "Оупенинга", Гридениз вообще не знал о канале. Если предположить, что не врет, то странные сигналы ни при чем. Тогда почему координаты "неправильного" сигнала привели меня к Гриденизу? Впрочем, кто сказал, что они должны были привести именно к нему? Возможно, я пошел по ложному следу. И, тем не менее, встретил человека с феноменальным воздействием. Два из двух - завидное попадание.
Сбой сигнала мог открыть завесу общей закономерности, и тогда даром воздействовать знанием обладает каждый. В конце концов, по двум точкам можно построить прямую. А для построения плоскости нужна третья точка.
Придется ехать туда.
Дикая страна, варварские обычаи - ни политики, ни экономики. В таких условиях еще не приходилось работать.
Я выключил компьютер и вышел из лаборатории. Гася свет, снова подумал о зарядах, и вдруг мне пришла мысль, необъятная и страшная. Представив, что проверять ее придется далеко на востоке, мне стало совсем не по себе.
Господи, это все равно, что дать первобытному человеку лазерный резак...