Меня зовут Мирослав Огнен, и я собираюсь на Дикий Восток. В Кулхэме мы с напарником работаем по сменам - у меня вторая, у него - первая. За большую бутылку виски и билет на матч "Арсенал" - "Ливерпуль" он согласился поработать дополнительно. А потом я - целую неделю. Кажется, обмен равный, зачем доплачивать за виски и билет? Все правильно: напарника расписание устраивает, а меня нет, чего ему суетиться? Раз суечусь я, потери неизбежны. Возбужденный атом излучает фотон, это трата на беспокойство.

Монотонный труд способствует порядку мыслей. Есть в нем какая-то стройность, установленная система. Она работает и для элементарных частиц, и для галактик. Набрал воду, мокнул тряпку, вперед-назад, влево-вправо. Непонятно - частица ты или волна.

Чувствуешь себя тибетским монахом, который созерцает реальность и знает, что ее не существует. Мести листья и стричь деревья нужно для успокоения, чтобы не расплескать высокий смысл, занимающий тебя на самом деле. У меня такой смысл есть, только его и лелею. Но для достижения необходима малость - заглянуть в базу данных Кулхэмского центра. Да хоть из моего бывшего компьютера, который находится в моей бывшей лаборатории и теперь принадлежит моему бывшему другу Чету Шемингу.

Для стройности моей теории не хватает фактических данных. Большую часть наверняка наберу в предстоящей поездке, но есть кое-что и здесь, в Кулхэме. Увы, файлы из местных компьютеров на волю не попадают - выходов на внешние носители нет, выкладывание в сеть блокируется администраторами, равно, как сканируется электронная почта. Результаты экспериментов я дублировал вручную, они остались. Но сейчас нужны архивные показания коллайдера, к ним я никогда не обращался. Не было надобности.

Чет задержался до четверти седьмого, пришлось по второму разу мыть лабораторию. Наконец, он закрыл дверь и посеменил вниз, шаркая подошвами по закругленным ступеням. Я отжал швабру и направился к двери. В понедельник охранники просмотрят записи и увидят, что ее открывали во внерабочее время. Наверняка будут интересоваться, что я делал у Чета. Пусть звонят - я буду в самолете, там телефоны отключены. По возвращению, конечно, допросят, но это все равно - с востока я вернусь мировым светилом науки или не вернусь совсем.

Включение, пароль, загрузка.

В сущности, я ничего такого не делаю - перепишу пару цифр, не больше.

Машина лаборатории ускорителя, корневой каталог, архив, показания за... май-июнь. Температура, давление, параметры внутри коллайдера... это не нужно. Гравитация, напряжение в сети - теплее. А что там мои показатели за то же время? Вот они...

Шаги по коридору?

Чепуха, половина седьмого, я один в корпусе - лаборант не справился с работой в отведенное время.

Швабра скользнула ручкой по краю столешницы и упала.

Чтоб тебе...

Обычный блокнот, обычная ручка. Знали бы вы, канцелярские плебеи, что я вами записываю. Мигом почувствовали бы себя золочеными "Паркерами" и "Паоло Веронезами".

Зазвонил телефон - мелодией старого звонка, которой владельцы суперсовременных аппаратов любят снабжать свои детища. Чем новее телефон, тем старее звонок. Я полез в карман, чтобы нажать отбой. Нажал не глядя, но стрекочущая трель продолжилась. Сигнал исходил со стола. Господи, кто-то забыл телефон в лаборатории.

Щелкнул электронный замок, дверь открылась. В проеме стоял Чет Шеминг.

- Хэлоу, мистер лаборант. Или мистер вор, как вам будет угодно?

Я встал со стула, спрятал записи в халат, выпрямился. Чет прошел мимо, демонстративно взял телефон и принял звонок.

- Да, дорогая. Уже еду. Прости, не предупредил.

Он спрятал телефон в футляр, но уходить не спешил. Я тоже стоял на месте, боясь, что уход означит бегство с места преступления. Так мы и смотрели друг на друга.

- Итак, Огнен, что ты хотел мне сказать?

- Ничего, Чет.

Он расстегнул пуговицы легкого плаща и сел на край стола, изображая внимание.

- Что ты здесь, черт побери, делаешь?! - внезапно крикнул он, делая нарочитую мину из серии "тебе что, нужен вопрос в лоб?".

- Убираю. - Я пожал плечами.

- Окей, - ответил он, - окей. Чего я морочу голову, вызову охрану, пусть разбираются. Мы с женой собрались на мюзикл, а я и так сегодня проторчал здесь больше положенного.

Снял трубку большого аппарата и набрал номер внутренней связи, записанный на табличке прямо перед телефоном.

- Хорошо, Чет, я расскажу тебе.

- Только быстро. - В трубке ответили. - А, да. Это Чет Шеминг из лаборатории "А2". Хотел предупредить, что забыл телефон и вернулся. Да, это мой ключ открывал последним. Извините за беспокойство. - Шеминг положил трубку. - Они, между прочим, собирались прийти сюда и посмотреть, что происходит. Впрочем, если твои объяснения мне не понравятся, придется сообщить ребятам, что я поймал крысу.

Я мог ответить ему многое по поводу крыс, которые жрут чужие куски сыра. Но смолчал - не такое было мое положение, чтобы язвить.

- Хорошо, Миро, освежу тебе память - я опаздываю, будь краток и убедителен, прошу.

Я развел руками:

- Мне нужны данные коллайдера годичной давности.

Чет покрутил рукой, как регулировщик, показывающий, что движение продолжается.

- Давление, температура, напряжение в сети...

Жест регулировщика увеличил частоту.

- Это для моих расчетов, касающихся "Оупенинга".

Кисть руки превратилась в пистолет, дуло направилось на меня, курок взвелся.

- Кажется, я доказал "Теорию всего", Чет.

Палец выстрелил, Шеминг сдул воображаемый дым и расхохотался.

- Отличная шутка, Миро, запиши и продай журналистам. "Кажется, я доказал "Теорию всего""! Прекрасный заголовок, затянет на пару фунтов. "The Sun" и вовсе десятку отвалит, но придется еще отправить фотографию, потому что такого рода сенсации без фото они не печатают.

Я рассердился, но он прав - звучит как заявление "британского ученого".

- Это не шутка, я вполне серьезно полагаю, что информация образует компенсирующее поле для объединения всех четырех взаимодействий.

Шеминг перестал улыбаться, соскочил со стола и подсел ко мне на свободный стул.

- Дьявол, не вовремя... Ладно, рассказывай, только короче.

- Вопрос с охраной, полагаю, решен?

- По-прежнему зависит от услышанного.

Положение, в котором я оказался, не давало простора для маневра. К тому же Чет соображает в квантовой физике, глядишь, натолкнет на мысль. Или выступит непредвзятым критиком. Более объективного оценщика не найти - в личных симпатиях ко мне Чета не заподозришь.

- Четыре фундаментальные взаимодействия: сильное, слабое, гравитация, электромагнетизм. - Я написал четыре слова на чистом листе.

Устал держать в себе информационную бомбу - рванет изнутри, ошметками заляпает. Почему не рассказать о предположениях коллеге, пусть он и держит за глотку?

- О том, что электромагнитное и слабое взаимодействия объединены, ты знаешь.

Он кивнул, медленно прикрыв глаза:

- Глэшоу, Вайнберг, Салам. Взаимодействие кварков и лептонов. Но начинать нужно с Максвелла, до него электричество и магнетизм шли порознь.

Я пропустил укол, показав рукой, что и так спешу. Некогда углубляться.

- О супергравитации тоже наверняка слышал, - добавил я.

- Ну конечно - загадочные частицы гравитино.

- Итак, нам обоим и паре сотен ученых известно, что из четырех взаимодействий три представляют собой разновидности одной суперсилы. - Я соединил стрелочками три слова, кроме "сильное". - Для исследования сильного взаимодействия, точнее, для разбора его на запчасти, человечеству не хватает энергии. И, боюсь, не хватит никогда. Ускоритель размером с Млечный Путь, масштаб энергии, эквивалентный десяти в девятнадцатой степени массы протона - такие показатели не могут и сниться. Хотя однажды я уснул после литра виски, распитого с моими подопытными Крейгом и Марти...

- Постой, - Чет вынырнул из мыслей на поверхность, чтобы глотнуть воздуха, - была же Теория Великого Объединения, подминающая сильное взаимодействие?

Я снова хотел сказать многое сразу - получилось скомканное бормотание и нервный жест.

- Да, была. Десять в четырнадцатой массы протона - чем лучше? Дело не в этом, понимаешь. Я изобрел новый принцип объединения сил природы.

Зазвонил телефон - надсадно, так звонят только родственники. Чет сбросил вызов и что-то начеркал в моем листочке. Тут же заштриховал и отвлекся от бумаги, недовольный.

- Все теории объединения, так или иначе, связаны с компенсирующими полями.

- Можешь не рассказывать, - перебил он. Я вспомнил, что дипломная работа Чета была связана с инвариантностью прогнозов. - Изменится ли что-либо, если волновую функцию в одной точке повернуть на одну фазу, а в другой точке - на другую? Ага, изменится.

- Ну нам проще объясняли. Один космонавт летит в пространстве равномерно и прямолинейно, второй парит в невесомости на земной орбите. Оба описывают одинаковые ощущения. То есть, гравитация компенсирует эффекты, вызванные кривизной траектории.

- Это совсем по-детски, - усмехнулся Чет.

- Не в этом суть. Есть универсальное калибровочное поле, которое компенсирует изменения любого масштаба - от сильного взаимодействия до гравитации.

Чет посмотрел на меня так, что стало не по себе - может, я действительно идиот и сейчас брежу, а собеседник слушает, сдерживая смех?

В любом случае, я должен был закончить мысль.

- Информация, - сказал я.

Тишина продлилась. Шеминг покусывал нижнюю губу, продолжая марать лист. Когда он осознал сказанное, положил ручку на стол. Я продолжил:

- Нам всегда твердили, что слова обладают силой. Но вместо того, чтобы попытаться ее измерить, мы списали полезное свойство на метафору. Какой смысл таит длина волны? Вычислил - и знаешь о ней все. Не тут-то было. Академик Вернадский был прав - мы живем в ноосфере. Почта, телефон, интернет - за какие-то полторы сотни лет человечество только и делало, что приближало к себе информацию. А затем каждый потребитель получил возможность делиться знаниями, едва успев их переварить. Замкнутая пищевая цепочка, венец эволюции или... калибровочное поле, поглощающее неровности объединения взаимодействий в одну суперсилу.

Я сделал паузу и поискал глазами чайник. Чету пришла та же мысль, он включил его и разложил пакетики с чаем по чашкам. Эрзац священной английской традиции.

- А как насчет масштаба энергии?

- Сам прикинь. Миллиарды людей ежесекундно получают, перерабатывают и выдают информацию. Учти современные возможности передачи - спутники, оптоволокно. Работает мощнейший живой процессор. Иногда мне кажется, знание и есть суперсила.

Телефон звонил несколько раз, потом Чет его отключил. Мы пили чай с найденным на полке печеньем и рассуждали о квантовой физике. Наш записной листок покрылся рисунками и формулами с обеих сторон. Разговор походил на старушечье дребезжание: раньше было лучше, чем сейчас. Во многом потому, что раньше старушки были моложе. Вот и мы с Четом были молодыми, когда штурмовали в университете квантовую физику.

И еще мы тогда дружили.

- Вопрос в том, - продолжил мысль Чет, - как калибровочное поле обладает реальными свойствами? Это чистая теория, как волшебная ручка, которая превращает протоны в нейтроны.

- Эта волшебная ручка открыла путь к вполне реальной симметрии ядерных сил. У меня давно крутится другая мысль, насчет элементарных частиц знания. Я назвал их инфонами. Есть примеры положительного и отрицательного заряда, есть база данных по боевой филологии.

- Чем же ты мерил заряды?

- Знак информации я измерять пока не умею. Но у меня есть прибор форсаунд - показывает доступ к информационному полю. Когда инфоны возбуждены, он подает сигнал. Честно говоря, это обычный звуковой анализатор. А ловит инфополе он по странному стечению обстоятельств. Во всяком случае, принцип действия непонятен.

Около девяти пришел охранник - проверить, не забыли ли закрыть лабораторию. Увидев нас с Четом, спорящих возле сенсорной доски (второй чистый лист мы не нашли), он буркнул:

- А, работаете... - и продолжил обход.

Сначала Чет поводил лазерной указкой по тому месту, где стоял охранник, как бы целясь. Потом принялся водить красной точкой по доске.

- Ладно, математический аппарат подобрать можно. Допустим, в него уложатся экспериментальные данные. Но как ты объяснишь, почему простой микрофон с чахлым процессором вдруг начал ловить сигналы Вселенной? Это что, интервью с богом?

- Невозможно. - Я забрал указку и посветил на потолок. - Интервью с богом невозможно, потому что никогда не будет фотографии героя статьи.

Немного подумав, Чет захохотал.

- Неплохая шутка, Миро. Честное слово, пойдет. Ты, оказывается, юморист!

Я фыркнул и повернулся к доске. Стер прошлые записи и нарисовал подобие вспышки.

- Хорошо, из чего, по-твоему, появилась Вселенная?

- У святой церкви на этот счет особое мнение, но я полагаю - от Большого Взрыва.

- Да ну? И как произошел взрыв?

- Из-за расширения квантового вакуума.

- Прелесть. А он откуда взялся?

Мы, наверное, походили на экзаменационную пару, с той разницей, что за ответ на последний вопрос можно ставить "А" и вручать Нобелевские премии, пока не разорится Шведский банк.

- Так что, студент Шеминг, не доставайте меня вопросами из разряда "что было раньше - курица или яйцо". Форсаунд работает, и точка. Практика - критерий истины, а не каракули на сенсорной доске.

Именно в тот момент я четко осознал, что нарисованное нами - действительно некрасиво с точки зрения изобразительного искусства.

- Яйцо, - ответил Чет. И пояснил, заметив мой взгляд: - Это доказали, цитата, "исследователи из Великобритании". Случится обычная история, - проговорил он, ставя чайник в третий раз, - это либо гениально, либо полнейший бред.

- Брось, коллега, - я машинально отжал в ведре швабру, - человечество спокойно относится к своей судьбе. Помнишь, когда в ЦЕРНе зафиксировали, что нейтрино движутся быстрее скорости света? Кто-то по этому поводу почесался? Решили - ошибка, и давай осваивать очередные миллиарды на проверку.

- Наверняка ошибка.

- Хорошо, а как насчет извлечения энергии из информации? - Я полез в коммуникатор, но вспомнил, что "воздух" отключают после шести. - Японцы выпустили на свет "демона Максвелла". Подняли потенциальную энергию молекул, используя лишь информацию об их движении. Кто-нибудь забил тревогу?

- Я что-то похожее читал в "The Sun".

- Ты вправду читаешь эту желтизну?

- Только сайт.

Не сговариваясь, мы посмотрели на часы - начало одиннадцатого.

- Так я возьму записи? - спросил я, проверяя, на месте ли блокнот.

Чет в задумчивости допил чай.

- А? Да, конечно, Шахерезада.

Я пожал свободной рукой влажную от указки ладонь Шеминга. В дверях он меня окликнул:

- Ты думал о том, что из твоей теории могут сделать оружие?

Оказывается, Чет способен на сантименты.

- Это неизбежно. Так было со всеми изобретениями от огня до атомной энергии. Вопрос в том, успеем ли мы сделать что-нибудь полезное, пока военные сообразят, что к чему. Благо, соображают они долго. Взять хотя бы охранника, который заходил.

- Это все-таки бред! - услышал я позади, спускаясь по лестнице.

Поскольку наш дежурный давно сдал пост, пришлось идти через центральный корпус. Там я долго ждал, пока гвардеец вернется из туалета, и за это время увидел, как в одном из мониторов Чет суетился возле сенсорной доски. Вставлял в панель что-то маленькое - наверное, флешку. Затем аккуратно расправил исписанный нами в самом начале лист и положил его в карман. У меня родились несколько идей, как подшутить над коллегой, но не было ни времени, ни сил.

Говоришь, это бред? И сам хочешь немного побредить? Окей, валяй.

- Поздновато вы сегодня, - заметил вернувшийся охранник.

- Дискутировали о космической инфляции, - ответил я и положил на стол карточку-ключ от лаборантской.

Служивый и ухом не повел.

Шмуцтитул

К середине мая зачистили крупные города, не оставив ни кружка самодеятельности, ни шахматной секции, ни научного факультатива. В конце мая арестовали Розуменко - он отбивался до последнего слова, осажденный в загородном доме. Когда закончились учебники и подшивка журналов "Юный техник", Степан сдался. Не хватило сил слушать мегафоны, твердящие, что Иисус Христос родился в Поволжье, а диатез лечится горчичниками.

Ни одно из условий меморандума власть не выполнила. Зачем соблюдать правила, если сам их устанавливаешь с позиции силы.

Знатоки превратились в изгоев, они стояли вне законов. Настоящее - преследование БC, будущее - тюрьма, работа дворником или голодная смерть в любом из отделений бесплатной больницы, где нужно платить даже за то, чтобы тебя не уничтожили в первый день.

По возвращению из Столицы Рёшик несколько недель жил на остатки поступлений от знати. Ростик выжимал последнее, но орудовать скальпелем против дубины не мог. Дюжик и вовсе остался без семьи, работы и денег. Жил с Ростиславом на съемной квартире и готовил его к вступительным экзаменам. Истомин продолжил карьеру дерматолога, потихоньку возвращал клиентуру и на звонки отвечал редко. Возле Пользуна постоянно находился Борис Менделевич, потому что Рёшик проживал в его квартире.

Яся вернулась домой, но каждый день навещала опального борца.

- И что меморандум? - пояснял Раскин. - Тьфу, бумажка. Не закон, не подзаконный акт, не указ и не постановление. Так, пацанское слово - не шельмовать. Но кидалы по-другому не играют. В итоге имеем недоверие народа, презрение власти и отчаяние внутри знати. Полный тохес, говоря юридическим языком.

- Да, это не наша война, - опустив голову, признался Пользун. - В этом месте и в этом времени ничего нашего нет.

Вырвавшись из цепких лап похмелья, Рёшик обзвонил всех из близкого круга и назначил встречу возле того же дворца детского творчества, где собирались в первый раз. Позвонил Фире - попросил, чтобы записала и пустила в эфир обращение знати. Потемкина ничего не ответила и положила трубку. Порталы знатоков в сети давно легли под хакерскими атаками - неумелыми по форме и сути. Других способов общения с ойкуменой не осталось.

Как и на первой встрече, собрались около сотни знатоков. В каждом Рёшик был уверен - не проболтается, в бою поможет. Через несколько минут собрание окружили внутренние войска, начертив окружность металлическими щитами. Через десяток стояли БСники в гражданском.

Кольцо сжималось.

Знатоки готовились к схватке, последней в жизни. В нормальной жизни - точно.

- Пауки - насекомые! - прогремело над строем.

В воздухе появился огромный зеленый пузырь, который покрыл поле боя - никто по ту сторону щитов не сомневался в сказанном.

Пользун поднял воротник легкой курточки, похожей на френч, и шагнул навстречу военным. Перебросил из руки в руку планшет, разминая свободную кисть.

Попытался произнести знание, но слова не рождались, хотя перед выходом он повторил пяток тезисов из неиспользованных запасов.

- "Мощная глупость".

- "А ты как думал?"

- "Думал, вы слабее".

- "Мы - сильнее. Нас больше, и мы не думаем".

Рёшик стал лицом к лицу с инокомыслящим.

Обернулся, посмотрел на свое войско - тощее, поросшее щетиной, ссутуленное.

Поднял руки вверх, проговаривая в землю всплывшее из памяти знание:

- "Если противник сильнее, твои действия должны выйти за пределы его понимания". Бернар Вербер.

Надломился Рёшик, не смог пальнуть. Но внутри появилось чувство, что заряд никуда не делся, а остался здесь. Как мина или присыпанная бомба. Первый попавшийся невежда взорвется.

Знатоков повели к автобусам. На месте несостоявшейся схватки остались трое БСников - заполняли бумаги и зачищали местность...

...Съемочная группа "Клика" задержалась на предыдущей точке и приехала с опозданием. В парке возле детского дворца было пусто. Деревья верхушками трогали наступающий вечер. Трое стояли чуть в стороне - видимо, шли с работы и остановились подышать воздухом.

Взрыв грянул, когда журналисты садились обратно в машину.

Часть четвертая

"Обрыв сети"