Получив зарплату за половину июня, Рёшик вернулся домой. Когда будут следующие деньги и откуда, не знал. Хорошо, за интернет и телевизор заплатил в начале месяца.
Наскоро пообедал и уселся за монитор - искать работу. Времени полно, рассматриваются все варианты. Но интересные предложения не попадались: между беззаботным, но нестабильным фрилансом и высокооплачиваемым рабством - ничего среднего.
Пользун собрался выключать компьютер - по "Оупенингу" начиналась очередная серия "Науки будущего", - как вдруг заметил в социальной сети обращение: "Все, кто был вчера на площади, собираемся в 20.00 у детского дворца в парке Победы".
От дома Рёшика до места встречи - пять трамвайных остановок.
С одной стороны, делать нечего, почему бы не пообщаться с коллегами по несчастью? С другой - призыв напоминал провокацию. Ясно, что на площадь интеллигенция больше не придет, значит, нужно собрать ее в другом месте. Чтобы накрыть разом.
Сообщение в сети было перепостом и появилось со ссылкой на Звонову. Факт личного знакомства притупил чувство страха, как будто реальный человек не может врать...
...Парк Победы правильнее называть пустырем. От этого унизительного имени спасают деревья, посаженные в стороне от детского дворца. По одной стороне единственной аллеи - старые детские аттракционы, перевезенные из центрального парка. Здесь дослуживают, на радость неприхотливым детишкам с окраины. К сумеркам они расходятся, ведомые за ручку родителями, лишь самые настойчивые докатываются, допрыгивают и докручиваются - последний раз, а потом сразу домой, честно-честно!
Рёшик заметил собрание на боковой дорожке, слева от аллеи. Летняя площадка кафе и две стоящие рядом лавки, а на них и вокруг - люди интеллигентного вида, человек двадцать: беседуют группками, под кофе, пиво или сигарету. Обычные посиделки местных, почти стариковские, только без баяна. Весело, но без свинства.
Соседа с седьмого этажа Рёшик заметил сразу. После случая в лифте они не встречались, да и перед тем здоровались через раз. Но среди чужих знакомое лицо вселяло уверенность. Тем более, что держался сосед в компании раскованно и тоже заметил Рёшика, позвав жестом.
- А это Игорь, кажется, гроза дворовых алкоголиков. Что, тоже с работы поперли?
- Поперли. - Рёшик улыбнулся.
- И меня вот сегодня!
Вокруг почему-то рассмеялись - все, включая самого уволенного, хотя смешного было не больше, чем в некрологе.
Сосед был в футболке с рекламной надписью на спине. Такие выдают бесплатно волонтерам, одежда из гуманитарной помощи. Звали соседа Аркадий Филиппович Дюжик, до реформы служил в харитоновском отделении государственного центра социологических исследований.
- Один я и двадцать женщин старшего бальзаковского возраста! Представляете, каково приходилось восьмого марта?! - рассказывал Дюжик, и все почему-то опять смеялись.
Женат, сын окончил институт и уехал в Англию, от него, собственно, и футболка. Жизнь катилась на нейтральной скорости, и вдруг - реформа. Хорошо, жену оставили на месте, она - методист в отделе народного образования Региональной Управы. Но, говорят, и до них скоро доберутся - голодная змея облизывается на свой хвост.
- Аркадий Филиппович, как ты жил на одну зарплату? - спрашивали Дюжика.
- Я на две жил - свою и женину, - отшучивался он, и вопросы снова тонули в хохоте.
Несмотря на увольнение, Дюжик поддерживал реформу Несусвета. Понимал, что "там все равно украдут", но добавлял:
- Засиделись мы на месте. Движение - это хорошо.
Окружающие чуть не рыдали от смеха, а Дюжик по-прежнему оставался серьезным.
Через час народу на боковой аллее стало около сотни. По такому случаю кафешка продлила рабочий день. Нашлись дополнительные столы и стулья, пиво не успевали выносить, с обратной стороны киоска жарились шашлыки.
Интеллигенция не желала бунтовать на голодный желудок.
Вдали, по обе стороны проспекта, зажглись фонари. До парка доходил их чахлый отблеск, который не разгонял тьму, но умолял поступиться. Собрание под сенью лип и каштанов превратилась в тайную сходку.
Заговорщики успели перезнакомиться и пришли к выводу, что нужно бороться. Как - пошли разногласия. Домоседы, не собиравшиеся выпрашивать на площади подачки, предлагали митинговать; те, кто без юридического образования, настаивали на войне в судах; щуплые, близорукие и хромые уверяли, что лучший способ - боевые действия в прямом смысле, с оружием в руках.
Рёшик слушал эту болтовню, покуривая возле дерева и листая новости на планшете. С ним он не расставался никогда, используя как книгу, плейер или браузер - в зависимости от обстоятельств. В кафе был вай-фай - какая революция без него?
Когда спор достиг вершины кретинзма, взойдя на которую сторонний слушатель больше не может молчать, Пользун оторвался от планшета и произнес громко, но без крика:
- Нужно найти равнодействующую силу - между ножом и транспарантом.
Как ни странно, в общем гомоне его услышали. Некоторое время собрание молча переваривало предложение, а потом сорвалось:
- Пока будем искать, переловят.
- Как они с нами, так и мы!
- Если бы такая сила была, он ней бы знали.
- Да в каком направлении искать?
- Чепуха. Не впервой нас дурят. Давайте расходиться!
- Правильно, права будем отстаивать с утра, сейчас спать пора!
Рёшик пожал плечами и закурил следующую. В парке стало темно, а на боковой аллее темнота приобрела зловещие оттенки. По проспекту проехала патрульная машина, скользнула лучом фонаря по деревьям. Заговорщики прекратили ругаться и проводили автомобиль взглядами.
Прохладную тишину спального района разорвали крики. Из-за угла детского дворца к месту собрания бегом возвращались первые ушедшие.
- Там два автобуса! - сквозь одышку объяснил Дюжик. - Они из автобусов выходят!
- Кто? - спросили из кафе. - Варта?
- Какая там варта!
По аллее в сторону интеллигентов шли люди в спортивных костюмах и комуфляже. В руках - палки, цепи, арматура. Свет от придорожных фонарей был фоном для могучих силуэтов, которые двигались, твердо печатая шаг по нагретому за день асфальту.
За минуту от сборища смелых говорунов осталась кучка.
Впереди дворовой когорты шел молодой человек в "удобной" одежде с тремя полосками на штанах и мастерке. Не примечательный, встреться он на улице. Взгляд - с налетом равнодушия, будто идет паренек, а может и не идти. Из всей внешности в активной фазе только прическа-ежик: торчащая и целеустремленная.
Сошлись возле фонарного столба, который светом чахлой лампы делал темноту нарочитой, противной.
- Кто у вас главный? - спросил вожачок сдавленным голосом.
Рёшик бросил окурок в урну, передал планшет испуганной официантке и вышел вперед.
- Ну я.
Они смотрели враг на врага - взращенный улицей пацан и "книжный мальчик". За спиной одного - вооруженные отморозки, за другим стоят близорукие умники.
- Че делаете? - поинтересовался вожачок.
- В шахматы играем, - спокойно ответил Рёшик.
- Ты за чушка меня держишь? - Вожачок подошел ближе. - Покажи, где тут шахматы?
Рёшик не сдвинулся с места, преодолевая отчетливое желание развернуться и побежать. Но с каждой секундой этот порыв уходил в прошлое. Его выталкивала новая волна, пришедшая из глубины на площадном митинге, а теперь ставшая в девятый вал.
- В шахматы можно играть вслепую, - произнес Рёшик, не отводя глаз.
В груди завертелся воздух, пальцы рук онемели. Неведомая сила закипала, выпуская пар. Вожачок почувствовал неладное и сделал шаг назад.
- Ты не умничай тут, - он ткнул Рёшика кулаком в грудь.
Пользун посмотрел на татуированную руку подростка, поднял взгляд и сказал:
- Ареал обитания гамадрилов - Аравийский полуостров, Египет и Судан.
Одновременно Рёшик взялся за упертую ему в грудь руку, с легкостью завел ее за спину вожачку и толкнул подошвой в зад. О гамадрилах буквально утром показывали передачу по "Оупенинг-природа".
Со стороны казалось, что вожак вывернулся сам и, не удержав равновесия, рухнул в кучу мусора. Интеллигент стоял смирно и наблюдал за телодвижениями противника.
- Наших бьют!!! - заорал детский голос.
Уличные бойцы смели интеллигентов первой атакой. На ногах устояли немногие даже из тех, кто по нелепой случайности имел понятие о рукопашном бое. Рёшик уворачивался, как мог, но в конце концов и его уложили. Он вскочил и почувствовал боль в правом плече - наружу торчал металлический прут. Вырвал его.
Дюжик лежал на животе, обхватив голову руками. Часть нападающих убежала вглубь парка - за дезертирами. Вожачок вцепился в достаточно крепкого на вид очкарика, с помощью двух бойцов завалил его и бил ногами.
- Южный Крест - самое маленькое созвездие!
Внутренняя волна нашептала Рёшику: нужно говорить, первое, что придет в голову. "Придет нужное, я позабочусь. Главное - не бойся. Теперь не нужно бояться".
Трое молодчиков разлетелись от Рёшика. Он поднялся и левой рукой взял брошенную палку.
- В Древней Индии наказывали уродованием ушей!
Одним движением Пользун прошелся по трем спинам, которые согнулись над очкариком.
Гопники приготовились к повторной атаке. Их оставалось вдвое больше. Десять заговорщиков жались друг к другу в кольце врагов.
Помощи ждать неоткуда.
- Давайте их засунем в автобус, разденем и отвезем на площадь, - предложил вожачок. - Пусть люди посмеются над идиотами.
Армия одобрила план утробным хохотом. Вытащили одного, взяли за руки-ноги и начали стягивать штаны. Тот орал и вырывался, чем раззадорил мучителей.
Спустя минуту под чахлой струйкой фонарного света жался от холода щупленький интеллигент "за тридцать".
Когда на заклание потащили второго, только освобожденный очкарик рванул вперед, чтобы отбить жертву, но сам попался - его прижали к асфальту и стали раздевать.
- Говорите! - отчаянно скомандовал Рёшик. - Умное что-нибудь! Вы же только на это и способны, гравюру вам в форзац!
Трясущийся от страха Дюжик убрал ладони от глаз и закричал так, что в будке кафе зазвенели стекла:
- Я никогда нарочно не мочился в лифте!
На него посмотрели с нескрываемым интересом. Не отводя взгляда от нападающих, Рёшик процедил через стиснутые зубы:
- Бог простит вам все за эту исповедь. Но заканчивать жизнь такими словами - глупо, Аркадий Филиппович. Попробуйте что-нибудь фундаментальное.
Друзья и враги улыбались. Это звучало диссонансом в аранжировке противостояния. Дюжик озирался, как скрипач-самоучка при настройке инструмента в проффесиональном оркестре. Настроившись, Аркадий Филиппович выдал:
- Норма площади на одного человека - двадцать три квадратных метра!
К нему кинулись двое, ударились о незримую преграду и отлетели. Заговорщики увидели фиолетово-синий купол, который накрыл их, защищая от банды. Внутри остался раздетый интеллигент, очкарик и вожачок. Он попытался вырваться за пределы купола, но тоже наткнулся на невидимую стену.
- Отвертку изобрели раньше, чем шуруп, - спокойно сказал Рёшик и уложил вожачка.
По ту сторону купола перестали колотить по прозрачной стенке и замолчали.
- Вызывайте "скорую", - сказал Рёшик натянувшему брюки очкарику.
Вожачок заворочался на земле, но Пользун наступил ему ботинком на шею.
- А вы, герои, бегом по автобусам и марш туда, откуда приехали. - Рёшик подошел вплотную к барьеру. - Поиграли, и хватит. Видите, до чего человека довели? - Он показал на изумленного Дюжика. - В таком состоянии он может разложить вас на атомы.
Аркадий Филиппович кивнул, хотя вряд ли понял смысл сказанного.
Услышав очередное мудреное слово (догадаться, что беда исходит от слов, у гостей ума хватило), они попятились к проспекту. Без главаря бравые бойцы превратились в стадо.
Пока противники уходили, Рёшик выкрикивал вслед теоремы из геометрии. Сколько продержится купол - неизвестно.
Выходить за него оказалось можно.
Связанного вожачка сдали охранникам парка, которые смело наблюдали за происходящим из-под карусели. Подъехала "скорая помощь", потом еще одна - врачи занимались ранеными. Нападавших след простыл, автобусы исчезли.
Последними к каретам "скорой" подошли Пользун и очкарик. Аркадий Филиппович сидел на подножке и рассказывал о драке - врачи и водитель посмеивались.
- ...как в анекдоте - гопник ночью останавливает интеллигента и спрашивает: "Слышь, чувачок, смысл жизни есть? А если найду?".
У Рёшика кровоточило плечо, он попросил перевязку, но пострадавших хватало - пришлось стать в очередь.
- Меня зовут Володя Истомин, - сказал очкарик-крепыш, - я врач, дерматолог. Ты потерпи - промоют, залатают. Подними руку... нормально, мышцу не задело. Кожа - самый большой человеческий орган.
Он вспомнил несколько историй из практики, веселых и познавательных. В компании коллег эти басни шли на ура, но Рёшик не слушал доктора, а прислонившись здоровым плечом к машине, глядел во мрак. Оттуда виднелся тусклый фонарь, возле которого недавно спорили о высоком. Над усеянным ямами проспектом лампы светили в два ряда, как бы подсказывая: именно этой, разбитой дорогой нужно идти.
- ...и тогда он говорит: "Мочки ушей растут всю жизнь". Я думал, шутит, оказалось - правда, - закончил Володя очередной анекдот из интерновского прошлого.
Подошла очередь Рёшика. Ежась, он снял футболку. Закрыл глаза, чтобы не смотреть на рану и на то, что врачи собирались делать.
- Ну и что тут промывать? - спросила дама в белом халате, щупая морщинистыми пальцами плечо Рёшика.
Он открыл глаза, покосился вниз и направо - на ключице круглел аккуратный белый шрам.
- Молодой человек, не задерживайте.
Бригады "скорой" уехали, оставив в ночном воздухе смесь запахов бензина и йода. Володя осмотрел плечо и подтвердил - рана затянулась.
Но как?!
- Подожди, - сказал Пользун, - что ты мне рассказывал, пока мы стояли у машины?
- Случаи разные. Медицинские.
- А повтори, коротко.
Истомин повторил.
- Про кожу я знал, - сказал Рёшик по пути к Володиному автомобилю. - Про мочки - тоже. Желудочный сок растворяет монеты - слышал. Тело состоит из десяти триллионов клеток - знаю. А вот то, что женщины моргают в два раза чаще, чем мужчины, - запомню.
Пользун сел на переднее пассажирское сидение, сзади охая расположился Дюжик.
- Тоже мне новость. - Истомин включил первую передачу. - То, что я тебе рассказывал, знает каждый выпускник мединститута.
- Возможно, - отозвался Рёшик, разминая плечо. - Но не каждый врач умеет зарастить колотую рану. И не каждый социолог может установить защитный барьер.
Некоторое время ехали молча, просеивая через себя новые сведения. Первым очнулся Аркадий Филиппович:
- Игорь, ты хочешь сказать, что мы с Володей - особенные?
Рёшик спросил разрешения закурить.
- Уверен, что особенных больше. Собрать бы их в одно время в одном месте и шарахнуть по мрази от души. - Он прочертил огоньком сигареты косой след.
Дюжик закрылся рукой, будто замахивались на него. Истомин прищурился и забарабанил ладонями по рулю. Пользун выбросил окурок, разрезав огоньком темноту.
Игоря привезли к подъезду. На лавочке дожидались трое.
- Как думаете, они знают дату рождения Пушкина? - спросил Рёшик.
- Только если это фамилия собутыльника, - ответил Истомин. - Рёшик, тебе помочь?
- Не надо. - Пользун вышел из машины. - Справлюсь.
Дюжик и Истомин из машины наблюдали, как трое обступили Игоря. Через закрытое стекло было слышно не очень, но поняли, что речь о деньгах - Рёшик отказался платить. Потом фраза - и трое лежат пластом.
- Выходите, Аркадий Филиппович, путь свободен, - сказал Пользун, открывая пассажирскую дверь.
Зашли в подъезд, вызвали лифт.
- Все-таки не помнят дня рождения?
Рёшик помотал головой:
- Одного Пушкина на троих хватило.
Створки раскрылись, на полу кабины блестела вонючая лужа. Дюжик развел руками, а потом правую приложил к сердцу.