Перед храмом Афродиты в Сестосе. Средний план сцены занят широко расставленными колоннами, образующими перистиль. На заднем плане храм, к которому ведут мраморные ступени. Впереди, справа, статуя Амура, слева статуя Гименея. Раннее утро.
Г е р о
(держа в руке корзинку с цветами, выходит из храма и спускается по ступеням)
Ну вот, теперь он в праздничном убранстве, Наш древний храм; цветет, благоухает… Гирлянды роз, зеленый лавр и мирт Беззвучно говорят о торжестве, Что состоится в честь мою сегодня.
На славное я поприще вступаю! Без смысла и без цели дни мои Влачились прежде; но отныне я Их посвящу служенью Афродите И, как из скромных полевых цветов, Растущих одиноко средь травы И беззащитных пред стопою грубой, Из них богине я сплету венок.
Я счастлива: заветный день настал. О, как он тих, как ясен, безмятежен! Ни облачка в бездонном синем небе, И Феб, поднявшись из лазурных вод, На землю щедро льет свои лучи,
Благословенье мне ниспосылая. Считаешь ли ты, светлый бог, меня Уже высоким тайнам сопричастной? Ты, верно, знаешь, что резвунья Геро, Игравшая на храмовых ступенях, Уж не ребенок больше и теперь По праву, коим род ее владеет, Высоким саном жрицы облечется, И что сегодня утром, до полудня, Народ тесниться будет перед храмом С дарами в честь бессмертных олимпийцев, Богиню славить будет он, ликуя, И озарит сиянье этой славы Младую жрицу… Что же я, однако? Стою и трачу бесполезно время! Ведь сколько здесь еще венков, цветов, Мне надо в дар богам их принести. О Гименей, связующий супругов, Прими венок от той, кому безбрачье Желанным представляется уделом. Жена и муж по твоему веленью Друг другу души отдают навечно. Я сохраню свою лишь для себя. Кто знает, что мне может дать чужая?
Второй венок дарю тебе, Амур. Ты сын богини, я же дочь ее, А раз с тобой мы близкая родня, Нам должно жить всегда в ладу и мире: Не станем мы друг с дружкой враждовать. Не правда ли? Тебя я буду чтить! Ведь люди чтят и то, чего не знают. Еще цветы мне нужно здесь рассыпать… Но почему разбросаны повсюду Кувшины, опахала, ленты, гребни? Ах, как же вы, прислужницы, ленивы! Забавы, игры вам всего важней! Лежите, вещи, пусть им будет стыдно! Нет! Не могу такое я стерпеть. Предметам недостойным здесь не место!
(Нагибается и начинает собирать вещи.)
А, вот идут, игрой возбуждены! Хочу одна я все убрать, без них.
Входят Ианта и другие прислужницы.
И а н т а
В столь ранний час уже за делом, Геро?
Г е р о
Он ранний лишь для тех, кто нерадив. Прислужницы убирают остальное.
Ианта
Вы слышите? Нас упрекают в том, Что мы слегка замешкались с уборкой.
Геро
Замешкались слегка, но опоздали.
Ианта
Чуть свет — уж мы работали усердно; Потом нам захотелось порезвиться.
Геро
Вот вы и упорхнули, позабыв, Что храм богини все еще не убран И что работа завершенья ждет. Нет, мне вас не понять! Оставим это.
Ианта
Угрюма ты, к уединенью склонна… Так что же, надо тосковать и нам?
Геро
Я не угрюма, нет, я предаюсь Охотней вас веселью; вечерами Не раз досадовала я на то, Что быстро вам наскучивают игры. Но развлеченья с важными делами Я смешивать не стану никогда!
И а и т а
Прости нас, Геро, девушек незнатных; Мы знаем: ты из жреческого рода…
Геро
Да, это так.
И а н т а
И для высокой цели Ты рождена на свет.
Геро
Горжусь я этим! И а н т а
Забавы наши для тебя низки..
Геро
Язви! Я препираться не умею.
И а н т а
Но все ж, когда бы с нами ты пошла И у ворот двух юношей прекрасных Узрела…
Геро Замолчи!
И а н т а
Ты непременно На них еще раз глянула б украдкой.
Геро
Молчи, остановись! Мне надоело Терпеть твою пустую болтовню. Ни слова больше! Иль, клянусь богами, Все передам я дяде моему, И пусть своею жреческою властью Тебя накажет он. Я сожалею, Что чувству гнева поддаюсь, но, право, Такие речи слушать мне невмочь!
Справа входит жрец, его сопровождает храмовый страж.
(Жрецу.)
Как рада я, что ты пришел, мой дядя! Я чуть было сейчас не впала в гнев. В такой-то день! — когда мне предстоит… Прости меня!
Жрец
Но какова причина Волненья твоего, мое дитя?
Геро
Дурные речи девушки нескромной. Ну разве не преступно — насмехаться Над тем, что люди чтят, — лишь потому, Что сам ты слеп и этого не чтишь! Увы, над добродетелью нередко Глумливое нечестье верх берет, И многие ему охотней внемлют.
Жрец
Которая ж из этих дев решилась Нам нанести такое оскорбленье?
Геро
(после паузы)
Не стоит называть ее, пожалуй, Хоть ей и надо было б дать острастку. Ты побрани их всех и отошли. А то, что причитается на долю Виновной, пусть возьмет себе сама.
(Храмовому стражу.)
Сходи проверить, нет ли посторонних Вблизи ворот…
Жрец Как! Разве… Геро
Я прошу.
Жрец
Тогда иди! И вы ступайте прочь.
Но впредь остерегайтесь гнев мой вызвать!
Храмовый страж уходит направо, девушки — налево
Геро
Вот правильно! Была б я с нею мягче, Когда б она себе одной вредила, Не домогаясь одобренья прочих.
Жрец
Мне
по душе, что избегаешь ты Людского роя, что подруг не ищешь Средь грубой, неотесанной толпы. Но почему сердечное влеченье Тебя не свяжет с равными тебе? Жить замкнуто — удел суровой жрицы, Но нет нужды жить вовсе без людей.
Геро
Другие нам ни в чем помочь не могут:
Нести свой долг обязан каждый сам.
Притом быть жрицей здесь отнюдь не значит
Жить замкнутой, уединенной жизнью.
Со всех сторон сюда стремятся люди;
Дня не проходит, чтоб чредою длинной
Не
шли паломники богиню славить. Уже с утра стекается народ, И нет числа дарам, священным жертвам! А сколько дел на дню у жрицы храма! Плести венки, следить за чистотой, Цветами украшать алтарь, колонны И статуи, приглядывать за стадом Животных жертвенных… Где ж время взять Для болтовни с какой-нибудь подружкой?
Жрец Нет, ты маня не поняла…
Геро
Тем лучше; Что непонятно, то и нежеланно. Уж какова я, пусть такой и буду.
Жрец
Однако время склонности меняет.
Геро
Вот говорят, что тот, кто неразумен, Всегда стоит упрямо на своем! Так почему считать людей разумных Глупей и переменчивей глупцов? Мое желанье ясно, выбор сделан, — Верней, мне не пришлось и выбирать: Я случаем приведена счастливым Сюда, и, словно утомленный путник, Который, летним вечером придя К морскому берегу, ступает в воду И, окруженный ласковой стихией, Бездумно ей свое доверив тело, Себя уж от нее не отличает, — Я растворяюсь радостно во всем, Что вкруг меня, и все душой объемлю. Лишь здесь я детские стряхнула сны, Державшие мой ум в оцепененье; Здесь, созерцая светлый лик богини, Свое я осознала бытие, И мне открылись в жизни смысл и цель. А кто же, гавани с трудом достигнув, Вновь пустится в клокочущее море? Колонны эти, статуи богов Со мной в единстве нераздельном слиты. Я обвилась вокруг них, словно плющ, Без них я тоже стану мертвым камнем.
Жрец
Однако, так свой ограничив дух, Рискуешь ты прослыть себялюбивой. Любить покой присуще человеку. Но жизнь того, кто порывает с миром
И черпает из самого себя Все содержанье духа своего, Законам естества противоречит И представляется суду людей Чудовищно нелепой, извращенной, Но также и убогой, тусклой, серой. Ты знаешь, род наш исстари отмечен Высоким правом прорицать судьбу И знамения свыше толковать. Рекли устами многих наших предков Повелевающие миром боги. Уж я не раз советовал тебе: Воспользуйся исконным нашим правом Себе во славу и на благо людям; Приди, когда сгустится ночи мрак, В святилище и, слух насторожив, Потусторонним голосам внимай.
Геро
По-разному нас одаряет небо. Мне боги не судили быть вещуньей. К тому ж для дела — день, а ночь для сна Отведены; нет счастья мне без солнца!
Жрец
Особенно сегодня было б нужно… Геро
Сегодня поднялась я до рассвета И в храм пошла; и долго там сидела Я пред моей богиней, но молчали Божественные голоса; тогда Я принялась плести венки для статуй, И радость испытала…
Жрец
А о чем
Ты думала при этом?
Геро
О венках.
Жрец
И только?
Геро
Да.
КТА
Жрец
Родителей своих Не вспоминала?
Геро Нет, ведь и они Не помнят обо мне.
Жрец
Несправедливо Ты говоришь о них.;
Геро
Нет, я права. Поверь мне, я была для них обузой, И в доме вечно были нелады. Отец меня без повода бранил, А мать терпела все, пред ним робея. Мой старший брат — единственный из смертных, Кого я поминаю не добром, — Избрал меня предметом для насмешек Лишь потому, что я его слабей! Но я сносила стойко все обиды.
Жрец Ты зла на мать и на отца?
Геро
Нисколько! Я их забыла, чтобы полюбить. К тому же здесь, в общении с богиней, Я изменилась к лучшему.
Жрец
А если б
Они пришли сюда?
Геро
Сюда? Зачем? Жрец Чтоб взять тебя домой.
Геро
Я не пошла бы. Жрец
А если б мать с собою привела Для дочки жениха?
Геро (собравшись уходить)
Ты шутишь, верно. Жрец
Постой! Не все тут шутка: вправду здесь Родители твои.
Геро
Как? Здесь? Давно ли? Жрец
Уж с вечера.
Геро И ты мне не сказал!
Жрец
Они не захотели нарушать Спокойствие и благость этой ночи, Преддверья новой жизни для тебя. Но ты сильна, и встреча не опасна. Гляди, кто там идет нетвердым шагом, Одышкой мучим.
Геро Это мой отец!
Жрец
Да, он.
Геро
Ужель отец так одряхлел? Жрец
С ним рядом женщина…
Геро
Ах, это мама!
Жрец
Ты побледнела, Геро. Отчего Ты не спешишь к ним?
Геро
Дай мне в них вглядеться. Я долго их обоих не видала.
Входят родители Геро. Отец
Дитя мое!
Геро (подбегая к матери) О матушка родная!
Отец
Мы совершили, Геро, долгий путь От дома — ах, дыханья не хватает! — Чтоб разделить с тобою торжество Вступленья твоего в высокий сан По освященному веками праву, Которое к нам вызывает зависть, Равно как и та власть, что с давних пор Принадлежит мне средь моих сограждан. Они… Ох, душит кашель, — так о чем я? Да, вот затем мы и пришли сюда. Привет тебе, мой брат!
Геро
Моя родная!
Отец
Да, и она, хоть уж слаба здоровьем,
Не пожелала оставаться дома:
Ей захотелось поглядеть самой
На дочь свою в величии и славе.
И кто ж настолько может быть бесчувствен,
Чтоб не порадоваться всей душою
Такому счастью своего дитяти?
Нет места тут сомнениям и страхам!
И вот, как видишь, радуется мать.
Геро Она молчит, однако.
Отец
Да? Вот чудо! Ведь целый день без умолку трещит, А тут ни слова. Впрочем, что за горе? Кто дельного сказать не может, тот Пусть лучше будет нем… Как, братец? Верно
Геро
Не повелишь ли брату помолчать. Любезный дядя? Я хочу услышать. Что скажет мать.
Жрец
Оставь ее, мой брат. Отец
Ну что ж! Пусть говорит! Но.
Геро
Нет, не надо Подсказывать ей. Что идет от сердца, То пусть и скажет.
Мать О мое дитя!
Геро
Ах, наконец она заговорила! О сладостные звуки, сколько лет Я не слыхала их!
Жрец
(отходит в глубину сцены, зовет служителя) Эй, раб, сюда!
Отец
Ну вот, она уж плачет? Что такое? Брат, где ты там? (Тоже отходит в глубину сцены, видит стоящего там храмового стража и кладет ему руку на плечо.)
А, здравствуй, милый друг! Случилось что-то?
Жрец Голубь тут в кустах; Он, верно, свил гнездо неподалеку. Такому быть не должно. Раб, скорей Найди гнездо и птицу извлеки.
Отец
Но почему?
Жрец Таков у нас порядок. Отец
Старуха-то…
Жрец Оставь ее!
Отец
Толкуют
Мать с дочерью.
Жрец Оставь!
Геро
Сстоя вместе с матерью на переднем плане, справа)
Не надо слез! Ты лучше чувства мне свои поведай И мысли; я послушаюсь тебя. Уж я не та строптивая девчонка, Какой меня ты помнишь: стала мягче Я здесь, в святилище моей богини, Спокойней, рассудительней.
Мать
Ох, Геро!
Геро
Что, матушка?
Мать Они сюда глядят.
Геро
Да? Ну так что ж? От века в нашем храме За женщиною признают права И не наносят страждущим обид. Ну, хочешь, заслоню тебя от взоров? Скажи лишь, верно ль угадала я, Что ты иного мненья, чем отец: Убежище, где мне дано вкушать Покой, от бурь и вихрей огражденный, Тебе не по сердцу; твоя бы воля — Ты увела бы дочь свою отсюда, Чтоб возвратить ее в постылый круг Забот и дрязг домашних. Это правда? О если б нет!
Мать Дитя, я одинока.
Геро
Как? А твой муж? Тебе с ним нелегко… Но дом твой пышен, множество прислужниц Печется о твоем благополучье.
Да, как могла о главном я забыть? Ведь сын еще есть у тебя, мой братец; Он женится, тебе подарит внуков, Носящих имя наших предков славных!
Мать
Увы, твой брат…
Отец (в глубине сцены, рабу)
Ищи, ищи усердней!
Мать
Твой брат не с нами больше..
Геро
Как? Не с вами?
Мать
Он горькую обиду нам нанес, Родителям своим, и нас покинул, Покинул и невесту, всю в слезах, А сам, пристав к товарищам лихим, Отправился в далекие края Искать опасностей и приключений. На корабле или верхом? Как знать?
Геро
Так он ушел. Ну что же, тем охотней, Раз нет его, домой бы я вернулась. Но тысячи других, таких же точно, Как он, живут вокруг: жестоких, черствых, В ком грубостью, как медною броней, Окована душа; в ком вожделенья Сильней рассудка; кто привык вторгаться Насильно в царство сокровенных мыслей, Где медленно решенья вызревают, Согретые божественным лучом, И все крушить безжалостно и слепо. Ты хочешь, чтобы дочь твоя жила Среди таких людей? Возможно, даже.
Мать
Да, что скрывать: для женщины нет счастья, Коль об руку супруга опереться Ей в жизни не дано.
Геро
О, как ты можешь Произносить такое, не краснея? Как? Ты страшишься одного лишь взгляда Супруга, господина твоего; Молчишь иль робко шепчешь, хоть правами Равна ему и много превосходишь Его умом и добротою. Как же Могла ты эти вымолвить слова?
Отец (в глубине сцены) Старуха оживилась!
Мать
Горе, горе! Мое дитя украли у меня; Отравой себялюбья напоили Ей сердце, чтоб, забыв дочерний долг, Она была к страданьям материнским Глуха, бесчувственна!
Геро (отходя от нее)
Нет, он иной, Мой выбор: с легким сердцем, без тревог Дни проводить свои вблизи богини; Я безраздельно всю себя отдам Тому, что делом праведным считаю; Не по приказу, нет, по доброй воле! И счастьем этим я не поступлюсь! (С силой.)
Нет, никогда!
Раб
(стоит в глубине сцены на скамеечке и шарит в кустах оступившись) Ах!
Геро (оборачиваясь) Что там?
Мать
Ты не видишь? Они преследуют невинных горлиц, Вытряхивают из гнезда птенцов. Вот так же оторвать дитя людское От матери родной, забавы ради, Им ничего не стоит. Горе мне!
Геро Ты вся дрожишь…
Мать Свою судьбу я вижу.
Отец
(служителю, который кладет в корзинку гнездо с голубкой, сидящей на яйцах J Прочь унеси.
Геро
Остановись, отдай: Горюет мать.
(Отнимает у служителя корзинку; обращаясь к матери.) Гляди, цела голубка. Ну, что дрожишь ты, птаха?
(Гладит ее.)
Испугалась?
(Садится у подножия статуи на переднем плане, слева, держа корзинку в руках, и то поднимает ее вверх, словно побуждая голубку к полету, то внимательно разглядывает ее.)
Жрец
(служителю) Ты слышал мой приказ?
Служитель в свое оправдание указывает на Геро.
(Подойдя к Геро.)
Ужель тебе
Неведом наш обычай стародавний? Мать
(стоя на переднем плане, справа) Нет сил смотреть на зрелище такое!
Жрец
(обращаясь к матери) Поговорим с тобой! Зачем тревожишь Ты, слабодушная, нас в это утро? Чему дивишься? Ведь тебе известны Священные установленья наши. Селиться здесь запрещено пернатым. Под сенью рощи храмовой нельзя Ни голубю с голубкой ворковать, Ни вьющейся лозе сплетаться с вязом! Все существа, что парами живут, Не смеют пребывать в соседстве с храмом. Здесь властвует безбрачия закон, Предписанный и этой юной деве.
Геро (гладя голубку) Ты слышишь, птаха, спор идет о нас.
Жрец
Дрожишь? Страшишься жребия такого
Для дочери? Возьми ее домой!
Что нужды и в тебе и в ней богине,
Над многими народами царящей,
Над странами обширными, где каждый
Взывает, руки воздевая: «Матерь!
Ко мне, к моим родным будь благосклонна!»
Ни ты, ни дочь твоя ей не нужны.
Пускай удел юницы этой будет
Таким же горьким, жалким, как и твой.
Пускай она рабыней мужа станет
И в униженье жизнь свою влачит.
Быть человеком, быть самой собою,
Быть личностью она уже не сможет,
Покинув светлый и прекрасный путь, Отвергнув свой избраннический жребий. Так уводи ее, она свободна! Ведь ты ей мать. Иди ж за нею, Геро!
Геро
(вставая, голубке)
Теперь они ждут слов моих, пичуга.
(Отдает корзинку служителю.) Что ж, уноси. Но отпусти на волю Голубку бедную. Она привыкла К свободе, без нее пичуге — смерть. О дядя, не сердись на мать мою: Ведь о моем она радеет благе! Молчи, родная, он блюдет свой долг. С тобой уйти мне? Лучше оставайся Со мною ты, освободись от мук Семейной жизни; здесь не знают битв, И ран никто друг другу не наносит. Добра богиня наша, храм ее — Мой дом родной, всегда меня манящий. Здесь я самой себе принадлежу. Ты знаешь ли, какое это счастье? Тебе его изведать не пришлось, Так и меня лишить его ты хочешь? Не надо, милая… Пойдем, нас ждет Большое торжество. Сегодня я Вступлю во храм под радостные клики, А завтра, в тишине, все алтари Мы обойдем, свершая возлиянья. И так вот день за днем, до самой смерти. Пойдешь? Иль на руках тебя снести? Ведь я сильна! Смеется. Видишь, дядя? Она согласна.
(Вполголоса, матери.)
Ну, кивии хотя бы. Идем! Уж храм готовят к торжеству.
(На ходу, весело.) Вот поглядишь, какое одеянье
Богатое, какие украшенья Наденут на меня…
(Сделав два шага вперед, возвращается.)
Поторопись же! Обе уходят направо. Отец
Скорее, брат!
Жрец
Зачем? Вредна поспешность, Когда решение бесповоротно. Я и сейчас бы отпустил ее, Когда б в ней заподозрил слабость духа!
Отец
Подумай все ж!
Жрец
Я думаю о том, Сколь благотворно людям при. ну ж денье, — Оно кладет конец пустым мечтаньям. Плутал бы меж возможностями вечно Любой из нас, когда бы не предел, Являемый действительностью нам. Лишь слабый льстится на свободный выбор, А сильный зрит в необходимом долг И неизбежность истиной считает.
(Обращаясь к служителям.) Итак, начнем.
Голос Навклера (за сценой) Сюда, сюда, Леандр!
Жрец Что там за голос?
Храмовый страж
Сквозь кустарник двое
Пройти хотят, наскучив ожиданьем. Они те самые, что у ворот Сегодня утром. Прочь отсюда! Прочь! Народ собрался, на задержку ропщет, Нам не сдержать напора…
Жрец
Все ж заставь
Вернуться дерзких.
Храмовый страж уходит налево.
(Нескольким служителям, выступившим из глубины
сцены.)
Эй, открыть ворота! (Брату.) Воздай благодарение богам, Прославившим тебя в твоем дитяти!
Старик, опираясь на посох, низко склоняется перед храмом.
Впустить народ, блюдя порядок строгий, Чтоб торжества не омрачила грубость. И сами вы себя ведите чинно! Ведь после дня всегда приходит вечер, Раскаяньем сменяется веселье!
Храмовый страж (за сценой) Нет! Слышишь, нет!
Н а в к л е р (также за сценой)
Прошу тебя, пусти!
Жрец нетерпеливым жестом приглашает брата последовать за ним; тот повинуется, и оба уходят направо.
Храмовый страж (входя)
Я здесь стою, а ты, юнец, дерзаешь Идти, шагая прямо на меня.
Н а в к л е р
(также появившийся на сцене)
Нет, нет, тебя я сбоку обхожу. Иди, Леандр.
Входит Леандр.
Храм'овый страж
Вот наглые мальчишки! Им невдомек.
Н а в к л е р
Ну да, ведь оба мы Не здешние — в Абидосе живем И по воде сюда добрались, в Сестос, Чтоб торжество увидеть.
Храмовый страж А у вас
Не учат благонравию?
Н а в к л е р
Ну как же!
И правилам нас обучают, — вроде: «Не хочешь быть голодным-не зевай».
Храмовый страж Но я вам..
Н а в к л е р
На двоих ты тратишь силы, А там, гляди, народ валит валом.
Храмовый страж Назад! Назад!
Храмовый страж отходит в глубину сцены и старается навести порядок в толпе, которая вливается слева, проходя возле
ступеней храма.
Н а в к ле р (Леандру)
Куда меня ты тащишь? Стой, раз прошли мы. Надо быть смелей!
Отсюда все увидим мы отлично. Теперь никто меня не оттеснит! Гляди, какая красота, Леандр: Колонны, статуи… У нас такого Ты не увидишь. Погляди, алтарь Для жертвоприношений воздвигают. Что в землю смотришь ты? Ужель все так же Тебя терзает старая печаль? Послушай.
Толпа заполнила левую сторону сцены, приблизившись к тому месту, где стоят Навклер и Леандр.
(Оглядываясь.) Эй, поосторожней, друг! Не жми так сильно!
(Леандру.)
Ну так вот, мой милый: Коль вечером не сможешь ты подробно Ход празднества с начала до конца Пересказать, не будешь веселиться И пить вино — мы больше не друзья! Ведь быть угрюмым… Ах, взгляни сюда: Вот обе девушки, которых нынче Мы видели с тобою у ворот. Тебе какая больше по душе?
Ианта и другая прислужница принесли переносный алтарь и опускают его на землю возле статуи Амура.
Ианта
(шепчет подруге, в то время как они устанавливают алтарь)
Они пришли. Вон справа белокурый, Тот, что постарше. Отчего ж второй, Темноволосый, так печален?
Навклер
Право,
Они нарочно мешкают!
Храмовый страж (выступая вперед, девушкам) Конечно,
Вот и они! Ох, до чего вертлявы!
Д.е в у ш к и уходят. (Юношам.) Везде, где быть нельзя, вы тут как тут!
Н а в к л е р
Уж верно так. Кто робок, тот в накладе.
Тем временем принесли второй алтарь; его устанавливают возле статуи Гименея. Третий уже раньше был поставлен у ступеней храма,
посредине.
Храмовый страж
Здесь место алтарю, посторонись!
Н а в к л е р
И рад бы я, да сам почти без места.
Храмовый страж
Веди себя как следует — не то..
Раздается музыка — играют флейты.
Назад! Проход оставьте! Началось!
Наводит порядок в толпе, выстраивая людей рядами.
Н а в к л е р
Гляди, идут! Гляди во все глаза!
Коль сможешь, прикоснись к одежде жрицы:
Слыхал я — это лечит от тоски.
Под звуки флейт на сцену с правой стороны вступает шествие: идут мальчики с жертвенными сосудами, за ними старейшины Сестоса; храмовые прислужницы, среди них Ианта; жрец, рядом с ним Г е р о в мантии и с повязкой вокруг головы; за ними — родители Геро.
Хор
Пенорожденная Матерь бессмертная, Взор свой божественный К нам обрати!
Все сопровождающие располагаются с правой стороны, напротив стоящего рядами народа; середина сцены пуста.
Жрец
(в то время как стоящие справа выстраиваются в ряд) Склонитесь пред богами!
Народ (отвечая)
Радость! Радость!
Навклер
Вот жрица. До чего же хороша! Пасть на колени надо. Нет, постой: Посмотрим, как начнется посвященье. Гляди за постамент, наискосок.
Геро стоит в глубине сцены перед установленным там переносным алтарем. Перед ней на коленях мальчики, они держат в руках жертвенные сосуды с благовониями.
Геро
Здесь новоявленная дочь твоя. Прими ее и будь к ней благосклонна!
Геро льет благовония в пламя, затем сходит со своего места и направляется к просцениуму. Слева от нее идет жрец, сзади родители и на некотором расстоянии — храмовый страж.
m рец Склонитесь пред богами!
Народ
Радость! Радость!
Навклер
Идут! Леандр, скорее на колени!
Оба друга становятся на колени — Леандр у самой статуи Гименея, Навклер чуть позади. Все остальные тоже падают на колени. Геро подходит к статуе Амура и льет благовония в пламя, зажженное на стоящем рядом алтаре. Возле нее жрец.
Геро
Дарующий любовь, тебя я чту! Тебе привет мой и мое прости!
(Отходит.)
Жрец
Склонитесь пред богами!
Народ
Радость! Радость!
Геро
(стоя перед статуей Гименея) Твой брат послал меня…
Навклер (тихо Леандру)
Куда ты смотришь?
До сих пор глаза Леандра были опущены; теперь он поднимает
голову.
Жрец
Ну, дальше! Что же ты?
Геро
Ах, где щипцы?.
Жрец
В твоей руке!
Геро Дарующий любовь… Жрец
Ты путаешь… Скорее к возлиянью!
Геро льет благовония в огонь. Из жертвенника вырывается яркое
пламя.
Без меры льешь… Да ладно! В храм теперь!
Удаляются. Дойдя до середины сцены, Геро оглядывается, и взор ее падает на обоих юношей. Навстречу ей идут родители. Снова раздается музыка.
Занавес