Национальный парк «Каньонлендс», штат Юта, 26 апреля 2003 года. Пыль и песок. Жестокий ветер, разгоняющийся до 160 километров в час на открытой местности. Мужчина 28 лет борется с этими силами природы, изо всех сил крутя педали горного велосипеда.

На нем специальный костюм и тяжелый рюкзак с оборудованием за плечами. В нем все необходимое для спуска в бездну коварного каньона этой отдаленной части Северной Америки: тросы, карабины, страховочные устройства, нож с двумя лезвиями и щипцами. Последними ему никогда не приходилось пользоваться, но нужно быть готовым ко всему.

В специальной фляге три литра воды, еще литр в бутылке и дневной запас еды. Именно такой по продолжительности должна была стать поездка в пустынный район Юты. Один день.

Арон оставляет велосипед с намерением забрать его позже и направляется к начальной точке запланированного маршрута — 20 метров вниз по обдуваемой ветрами стене каньона.

Прежде всего ему надо спуститься в узкую щель, в какой-то момент ему предстоит протискиваться между стенами, удаленными друг от друга лишь на 50 сантиметров. Ничего страшного. Арон опытный покоритель каньонов, он справится в одиночку.

Итак, Арон один выходит на маршрут вдали от исхоженных дорог. Один в стороне от всего мира. Никому из своих друзей он не сказал, куда отправляется. Он недоступен для связи. На свете много любителей подобных приключений. И правда, там, в окружении красных скал, где пейзаж завораживает, можно найти уникальные по красоте места.

Но что делать, если все идет не так, как запланировано, и вам требуется помощь товарища?

Арону предстояло узнать на собственном опыте. Близились тяжелые времена.

Я писал и раньше: борьба за жизнь не всегда выглядит красиво.

Если вы впечатлительны, лучше сейчас отложите книгу!

* * *

На самом краю Арон достает снаряжение. Трос, страховка, обвязка, складной нож и бутылка воды. На голове фонарь — важная вещь, позволяющая разглядеть каждую щель, змей и скорпионов, прежде чем перенести руку. Их укус не доставит удовольствия никогда, а особенно во время спуска.

Арон спускался все ниже по стене каньона, но змеи ему не встречались. В самом начале все шло отлично. Ему попадались узкие расщелины, когда приходится действовать зажатым в узком пространстве, а потом горы выпускают тебя на свободу с другого конца узкого лаза, словно выбрасывают из дымохода.

Арон достиг выступа. Прямо под ним огромный валун, стиснутый двумя уходящими ввысь скалами. В 3 метрах от валуна виднеется дно каньона. Если удастся перебраться через валун, он сможет просто спрыгнуть вниз — расстояние не слишком велико.

Он начал спускаться. Прежде чем ступить на валун, проверил, устойчива ли поверхность.

Валун зажат плотно и не качается.

Арон опускается.

Легкое колебание, но он не чувствует опасности. Двигаясь осторожно, держась за валун, он начинает медленно спускаться.

Камень шатается под его весом. Плохой знак. Арон отталкивается и прыгает, рефлекторно выбросив вперед правую руку, чтобы остановить движущийся на него валун. Тот отрывается от стены и начинает падать прямо на правую руку Арона, вдавливая ее в противоположную стену. Все происходит почти мгновенно.

Наступает тишина. Слышно лишь биение его сердца и прерывистое, испуганное дыхание.

Затем на него наваливается боль — разрывающая, обжигающая, — словно руку пронзили десятки огненных стрел. Из груди вырывается крик.

Но, даже несмотря на боль, Арон понимает, что нужно сделать немедленно, пока кровь еще насыщена адреналином и у него есть силы. Необходимо сдвинуть валун.

Собрав все силы, он упирается в него свободной левой рукой, но сдвигает всего на несколько дюймов. Дрогнув, камень с новой силой наваливается на правую руку.

Новая вспышка боли.

Затем все вокруг погружается в тишину.

* * *

У него началось сильное потоотделение. Это случилось бы с любым человеком, оказавшимся на его месте. Ему необходима вода, но фляга уже пуста. В рюкзаке есть еще бутылка, но как снять ремень с правого плеча? Арону приходится, неестественно вывернувшись, перекидывать ремни через голову, чтобы сделать наконец несколько глотков.

Поступок не вполне разумный. Он уже проглотил треть от оставшейся жидкости, а пока неизвестно, сколько времени ему придется провести в таком положении. В жарком климате пустыни без воды он умрет уже через три дня. Если ему повезет.

Арон переключил внимание на руку. Она уже онемела. Ему виден лишь посеревший большой палец. Похоже, кости все же не сломаны, но мягкие ткани повреждены серьезно. Самое неприятное, что он в ловушке между валуном и стеной.

Арон постарался найти хорошие стороны в своем трудном положении — по крайней мере, у него нет кровотечения. Конечно, на камне видны пятна крови, но ни одна рана не кровоточит, с руки не капает кровь.

Он достает нож и вытаскивает одно из лезвий. Может, удастся отколоть часть породы и высвободить руку? Арон бьет изо всех сил, но скала оказывается слишком твердой.

Время шло час за часом. Арон пробовал действовать другим лезвием, надеясь, что длинный нож сможет справиться с задачей. На него лишь осыпалась пыль горной породы, и нож затупился. Больших результатов достичь не удалось.

Арон продолжал работать, боясь остановиться и оказаться лицом к лицу с фактом, что из западни ему не выбраться. Он старался не думать о том, что единственное, что осталось ему, человеку, которого никто не будет искать, — отрубить себе руку.

Нет, конечно, до этого не дойдет. В 1.30 ночи он позволяет себе сделать глоток воды. Становится немного легче, но все равно усталость берет свое. Он на ногах уже более двенадцати часов, колени подгибаются, кажется, он вот-вот упадет.

Борясь за жизнь, приходится импровизировать. Изловчившись, Арон закрепляет крюк выше себя на скале и поднимается, чтобы снять нагрузку с ног. Облегчение было недолгим. Ремни обвязки впиваются в тело, нарушая кровообращение и перекрывая приток крови к ногам. Ему пришлось опять встать.

Ночная прохлада пробралась в каждую часть тела. В таком положении он провел оставшиеся до утра часы.

Когда солнце отогревает его пальцы, он продолжает бить ножом по скале, стараясь не думать о том, что придет быстрее, освобождение или смерть. Впрочем, альтернативное решение ужасает, и он старается об этом не думать.

* * *

День второй.

Температура неуклонно поднимается. Арону уже давно не холодно. Напротив, он изнемогает от жары.

С помощью альпинистского снаряжения он пытается смастерить нечто похожее на систему рычагов, чтобы сдвинуть камень. К сожалению, безрезультатно.

Потом он решает, что сможет услышать других альпинистов и позвать на помощь. Но по каньону проходят лишь дикие животные.

В такой ситуации легко впасть в отчаяние. Однако Арон не теряет присутствия духа. Вместо этого он думает над тем, как провести ампутацию собственной руки.

Прежде всего ему понадобится жгут, чтобы остановить кровь, если он когда-то сможет вырваться из западни. Он может получиться из ремня и карабина, и его надо наложить чуть ниже локтевого сгиба. Но жгут не прилегает достаточно плотно, таким образом остановить кровь будет невозможно.

В любом случае операция ему предстоит весьма опасная. Если плоть можно разрезать ножом, то для кости нужна пила, а ничего подобного у него нет. Не стоит забывать, что, даже если все пройдет успешно, ему предстоит вернуться к начальной точке маршрута, а затем пройти восемь миль до места, где он оставил велосипед.

Почти невыполнимая задача.

Осознание повергло Арона в уныние.

Ему остается только смириться со смертью.

Отыскав в рюкзаке камеру, он записывает сообщения для родителей, объясняет, что с ним произошло, говорит, что очень их любит.

Немного успокоившись, он продолжает искать возможность выжить.

* * *

Третий день он начинает с молитвы, прося Бога о милости разогнать роящихся вокруг комаров, терзающих укусами его тело. Кажется, его молитвы не доходят до Бога. День закончился, наступила ночь. Температура воздуха упала. Арон трясся от холода, отбивая зубами дробь.

Делая глоток воды, он с трудом сдерживает желание выпить все, что осталось в бутылке. Теперь он продолжает долбить скалу не потому, что надеется на освобождение, а лишь потому, что работа его согревает.

В семь утра Арон подсчитывает, что пробыл в плену уже сорок часов, и мысленно опять возвращается к операции по ампутации.

Оторвав от фляги трубку из неопрена, он перетягивает ею руку. Предплечье белеет. Жгут эффективен.

Арон готовит нож и проводит по коже. Ничего. Лезвие слишком тупое, чтобы разрезать даже ее. Но он продолжает. Позывы к мочеиспусканию становятся все сильнее, и он, не отвлекаясь, справляет нужду на дно каньона. Во второй половине дня желание возникает вновь, но Арон сдерживается, понимая, что не может расходовать столь ценные ресурсы влаги в организме. Он мочится во флягу. Моча более концентрированная и зловонная, чем утренняя, но ничего не поделаешь. В последующие несколько часов жидкость расслаивается, темный осадок опускается на дно.

В полночь он делает первый глоток. Моча холодная и горькая, но он сможет проглотить ее, когда воды совсем не останется, а случится это совсем скоро — на дне бутылки осталось уже немного.

Медленно, болезненно проходит ночь. Утром Арон опять берет в руку нож. Если лезвие не режет кожу, может, ему удастся проткнуть плоть острым концом. Прежде чем подумать о том, что произойдет, он резким движением вгоняет лезвие в тело.

Боль оказалась слабее, чем он предполагал. Он чувствовал, как острый конец уперся в кость.

Арон медленно вытащил нож. Крови немного, и он отчетливо видит слой желтого жира под кожей. Он вновь вставляет нож в рану и пытается надавить сильнее. Больно. Нет, так он не сможет разрубить кость, не сможет перерезать нервы и сухожилия. У него ничего не выйдет.

Арон позволяет себе сделать глоток воды. Все кончено.

В полдень четвертого дня он вновь произносит молитву. На этот раз он просит дать ему терпения дождаться смерти.

* * *

Вновь приближается ночь. От бессонницы, холода, боли и обезвоживания у Арона начались галлюцинации. В моменты прояснения сознания он тянется к фляге лишь для того, чтобы промочить рот, а затем вновь погружается в забытье.

Ему чудилось, что он в компании друзей, им подают прохладительные напитки, потом казалось, что он ужинает с близкими людьми, которых любит.

Конечно, он сейчас не с ними. Он в аду.

Длинная, страшная ночь перетекает в полный кошмаров день. В два часа Арон вновь берет камеру, чтобы записать свои последние слова. Вскоре на него обрушивается леденящий холод ночи. Он выбивает на скале свое имя и дату: 30 апреля. Он создает надгробие самому себе, поскольку не верит, что доживет до утра.

Но Арон дожил.

На шестой день плена к нему приходит решение. Это похоже на откровение. Благословение.

Он не сможет разрезать кость ножом, но у него может получиться переломить ее на две части здоровой левой рукой.

Арон не дает себе на раздумье и нескольких секунд. Переместившись так, чтобы правая рука лежала на краю камня, он осторожно, но со всей силой ударяет по ней левой рукой.

Хруст!

В предплечье ударяет боль, словно в него выстрелили.

Пальцами здоровой руки он ощупывает место перелома, чтобы убедиться, что, да, кость сломана, он чувствует острые концы, да и боль подтверждает, что у него перелом. Но кости две: лучевая и локтевая.

Ему удалось сломать лишь одну. На очереди вторая.

Удар. Хруст.

Еще один обжигающий тело выстрел.

Арон изо всех сил кричит от боли. Тело покрывается липким потом.

Он вновь касается места перелома и испытывает странный восторг.

Он может поворачивать плечом, в то время как нижняя часть руки остается неподвижной. Кости, несомненно, сломаны. Но две части руки еще связаны сухожилиями, венами, кожей. Для завершения ампутации у него есть лишь тупой складной нож. Он принимается пилить им кожу, стараясь разрезать аккуратно. Закончив, он просовывает в отверстие палец, пытаясь нащупать, какие сухожилия и где ему еще надо перерезать. Он режет слой за слоем, стараясь не задевать крупных артерий. Ими он займется в самом конце. Сейчас необходимо перерезать сухожилия, чтобы уменьшить связь с бесполезной частью руки.

Прошло минут двадцать. Арон перерезал одну артерию. Затем вторую. Кровь начинает течь сильнее. Подойдя к наиболее сложному участку сухожилия, он делает перерыв, чтобы сильнее затянуть жгут.

Опять возвращается к сухожилию. Эта работа не под силу ножу, и Арон берет щипцы.

Затем опять нож. Ему все тяжелее задерживать взгляд на том кровавом месиве, в которое превратилась его рука. Осталось перерезать еще одну артерию и несколько мышц.

И нервы.

Это будет самым болезненным. Даже прикосновение к оголенным тканям заставляет кричать от боли.

Сжав зубы, он справляется и с этим. Боль, равной по силе которой ему никогда не приходилось испытывать, пронзает все тело. Поток крови. Жар. Несколько мгновений он не способен ни на что, он может лишь отдаться этой всепоглощающей боли. Но теперь ему осталось преодолеть только преграду из кожи и нескольких хрящей. Страшная работа продолжается.

Внезапно, почти через час, Арон понимает, что ампутация окончена.

Он, Арон Ралстон, свободен.

Но он по-прежнему один.

Оставив раздробленную руку в каменном плене, он обматывает культю. Время не ждет. Пора действовать. Ему необходима медицинская помощь, пока потеря крови не привела к смерти.

Каким-то образом ему удается спуститься на дно каньона. Там он находит лужу с застоявшейся водой и пьет. Никогда нельзя пить воду, качество которой кажется сомнительным, но это был поступок человека на грани отчаяния.

Почти сразу организм отторгает грязную воду.

Арон начинает свой путь по пустыне, преодолевая милю за милей.

Жара и боль вытягивают из него последние силы, но он продолжает идти и преодолевает десять километров.

Внезапно впереди он видит фигуры людей — семья из трех человек. Он кричит изо всех сил, пытаясь привлечь к себе внимание.

Над головой показывается вертолет, который и забирает Арона. Экипаж смотрит на него с ужасом, а врач в ближайшей больнице оглядывает с любопытством.

Прошло 127 часов с той минуты, как на него упал валун.

Согласно всем правилам, он уже должен быть мертв.

* * *

Из стодвадцатисемичасового подвига выносливости Арона Ралстона можно извлечь немало уроков. Например, самые простые: всегда кто-то должен знать, куда вы направляетесь. И более сложные.

Позже Арон говорил, что если бы ампутировал себе руку раньше, то умер бы в пустыне, потому что на тот момент рядом не оказалось бы вертолета, доставившего его в больницу. В моменты отчаяния он молил о терпении и сохранении душевных сил. Тогда ему казалось, что мольбы его так и остались неуслышанными. Но порой взгляд в прошлое позволяет разглядеть в страданиях и хорошее. Арон просил о терпении и сохранении душевных сил и получил и то и другое. Кроме того, в нем не умер инстинкт самосохранения. Он делал все — в буквальном смысле все, — чтобы выжить и спастись.

Этот инстинкт самосохранения скрыт глубоко в каждом из нас. Иногда для его проявления требуются экстремальные условия. Несомненно одно — все мы сильнее и выносливее, чем можем представить.

Арон Ралстон подтвердил, что мы, люди, созданы из более прочного материала, чем плоть и кости.