Возможно, что у некоторых читателей название этой главы вызовет ряд недоуменных вопросов: «Почему именно самопрограммирование, а не самовоспитание?», «Чем отличается первое от второго?», «Имеется ли вообще между этими терминами различие?» Причины для предпочтения именно такого названия состояли в следующем.

Как известно, процесс воспитания многогранен. В этом процессе формируются потребности и отношения личности, ее желания, интересы, стремления, идеалы, мировоззрение и убеждения. Воспитание опирается на обучение, а следовательно, и на упражнение и тренировку, но не ограничивается ими. В процессе воспитания устанавливается связь всего усваиваемого в ходе обучения с личностью в целом. Воспитание является «высшим приемом» формирования психики.

Развитию человека, его духовного облика придается важное значение в намеченном партией курсе на перестройку, обновление всех сфер жизни нашего общества.

Без подлинной революции сознания, отмечалось на XIX Всесоюзной партийной конференции, невозможно созидание повой жизни. «Надо создать все условия, чтобы, вступая в сознательную трудовую и политическую жизнь, новые поколения советских людей обладали высокой идейностью и моралью, хорошим знанием своей профессии и широким культурным кругозором, были готовы взять на себя ответственность за судьбы страны».

Противники системы целенаправленного воспитания нередко рассуждают о преимуществах так называемой теории свободного воспитания, согласно которой управляемое воспитание якобы только глушит общественную и творческую активность личности, подавляет ее запросы и интересы, мешает свободному «саморазвертыванию» нравственных качеств. Но именно действительность, реальная жизнь повседневно доказывает обратное. Человек, воспитанный по принципу «что хочу, то и ворочу» и понимающий свободу как свое неотъемлемое право игнорировать интересы общества, тем самым нарушает свободу других людей, поскольку готов без зазрения совести покушаться на пх покой и благополучие. Известно, как резко критиковал В. И. Ленин утверждения о некоем свободном от интересов общества развитии детей.

Именно неуправляемое, «свободное» воспитание приводит к тому, что человек действительно становится неуправляемым и потому нетерпимым для общества из-за своего постоянного стремления не считаться с другими. Не случайно такой человек пребывает в непрерывных конфликтных отношениях с окружающими. Находясь из-за этого в состоянии непреходящего эмоционального напряжения, он становится, по существу, психически больным человеком, чаще всего — психопатом. Несдержанность, болезненная нетерпимость, крайний эгоизм — вот его основные характерологические особенности. А эгоизм, как известно, никогда не представлял ценности для общества, так как вся его «созидающая» сила направлена на достижение любой ценой лишь собственного благополучия. Может ли в данном случае идти речь о самопожертвовании, самоотречении, забвении личных интересов ради общественных и т. п., т. е. о качествах, присущих подлинным борцам за социальный прогресс?

Сомнительной ценности семена, посеянные трудами теоретиков и практиков «свободного», неуправляемого воспитания, уже неоднократно давали и продолжают давать обильные плоды. Нечесаные и немытые, с наркоманической тупостью и равнодушием во взорах перекатываются такие «плоды» по странам и континентам под различными наименованиями: битники, хиппи и т. п. В бесцельном и бездумном «снохождении» наяву — весь смысл их жизни.

Именно управляемое воспитание предполагает активное выявление в человеке истинно человеческого, приводит не к нивелированию личностей, а, напротив, создает условия для наилучшего развития индивидуальных черт характера каждого, прививает непримиримость к негативным явлениям, нетерпимость к лжи и фальши — основные качества, характеризующие человека-борца. Управляемое воспитание подразумевает, наконец, и то, что ни одно из этих качеств ничего не стоит без главного — глубокой гуманности. Такое воспитание содержит в себе и сверхзадачу: постепенно перевести процесс воспитания в режим самовоспитания, привить воспитаннику стремление к постоянному самосовершенствованию.

«Воспитание, побуждающее к самовоспитанию, — писал известный советский педагог В. А. Сухомлинский, — это и есть, по моему глубокому убеждению, настоящее воспитание. Учить самовоспитанию неизмеримо труднее, чем организовать воскресное времяпрепровождение».

История необычайно богата примерами того, как воспитание перерастало в процесс самовоспитания, обусловленный четким сознанием жизненной программы человека.

Молодой Бетховен, обращаясь к самому себе, писал: «Смелее! Невзирая на все слабости телесные, мой гений восторжествует… Двадцать пять лет! Вот они и пришли! Мне двадцать пять лет… В этот самый год мне как человеку должно подняться во весь рост».

Всю свою жизнь размышлял о высоком назначении человека и осуществлял на практике принципы самосовершенствования Л. Н. Толстой. Трудной и противоречивой была та внутренняя работа, в процессе которой формулировались эти принципы, но еще труднее они претворялись в жизнь. Об этих упорных ежедневных усилиях свидетельствует «Дневник» великого художника и мыслителя. Уже в юные годы Л. Н. Толстой формулирует для себя свод необходимых правил, внимательно следит за их исполнением, сурово осуждает себя за каждое отступление от них. Вот некоторые из этих правил: «Будь прям, хотя и резок, но откровенен со всеми, но не детски откровенен, без необходимости… Каждому делу, которое делаешь, предаваться вполне. При каждом сильном ощущении воздерживайся от движений, а, обдумав раз, хотя бы и ошибочно, действуй решительно»; «К каждому делу, необходимому, но к которому чувствуешь отвращение, приступать как можно быстрее»; «Нужно бояться праздности и беспорядочности…»; «Избегать общество людей, любящих пьянство…». И самое главное правило: «Принимать большое влияние в счастии и пользе людей». Процесс самосовершенствования начинается с критического анализа собственной личности, и на этой основе формулируется программа внутренней работы. 4 июля 1854 года двадцатишестилетний Л. Н. Толстой записывает в дневнике: «Главные мои недостатки: 1) Неосновательность (под этим я разумею: нерешительность, непостоянство и непоследовательность); 2) Неприятный тяжелый характер, раздражительность, излишнее самолюбие, тщеславие; 3) Привычка к праздности. Буду стараться постоянно наблюдать за этими тремя основными пороками и записывать всякий раз, что буду впадать в них». Л. Н. Толстой считал — ив том его убеждал собственный опыт, — что нет принципиального различия между властью человека над своим физическим состоянием и над состоянием своего духа, по если юности свойственно стремление прежде всего к физическому саморазвитию, то более старшему возрасту — к духовно-нравственному.

Конкретную программу самовоспитания наметил и двадцатишестилетний А. П. Чехов, когда в письме к брату Николаю перечислял признаки воспитанности:

«Воспитанные люди, по моему мнению, должны удовлетворять следующим условиям:

1) Они уважают человеческую личность, а потому всегда снисходительны, мягки, вежливы, уступчивы…

2) Они сострадательны…

3) Они уважают чужую собственность, а потому и платят долги.

4) …Не лгут они даже в пустяках… Они не болтливы и не лезут с откровенностями, когда их не спрашивают…

5) Они не уничижают себя с тою целью, чтобы вызвать в другом сочувствие…

6) Они не суетны…

7) Если они имеют в себе талант, то уважают его. Они жертвуют для него покоем…

8) Они воспитывают в себе эстетику… Им, особливо художникам, нужны свежесть, изящество, человечность…

Тут нужны беспрерывный дневной и ночной труд, вечное чтение, штудировка, воля… Тут дорог каждый час…».

Сам А. П. Чехов не отступал от этой программы в течение всей своей трудной жизни, изумляя окружающих необыкновенной гармоничностью своей личности.

В. И. Вернадский, еще будучи студентом университета, выработал для себя программу дальнейшего образования и поведения. «Итак, — писал он, — необходимо приобрести знания, развить ум… Первое дело:

1. Выработка характера. Преимущественно следует: откровенность, небоязнь высказывать и защищать свое мнение, отброс ложного стыда, небоязнь доводить до конца свои воззрения, самостоятельность…

2. Образование ума: а) знакомство с философией, б) знакомство с математикой, музыкой, искусствами.

Задача человека заключается в доставлении наивозможной пользы окружающим».

Весьма поучителен пример самовоспитания и самосовершенствования М. Ганди. Он достиг больших успехов в умении регулировать свои потребности и душевные состояния. «Человек, — писал М. Ганди, — является человеком потому, что способен к самоограничению, и остается человеком лишь постольку, поскольку на практике осуществляет его». Самым главным и самым трудным, по мнению Ганди, является умение подчинить собственному контролю движение своей мысли. «Непроизвольно возникающая мысль есть болезнь ума; обуздание ее означает обуздание ума, что еще труднее, чем обуздание ветра». И действительно, ум Ганди был настолько дисциплинирован, что он мог сосредоточиться на какой-либо мысли в любой обстановке, мог в самом себе создавать атмосферу, располагающую к размышлению, какими бы неблагоприятными ни были внешние условия.

И все-таки способность Ганди к саморегулированию была бы просто непостижимой, если бы мы не приняли во внимание чрезвычайно важное обстоятельство: это был исключительно целеустремленный человек. «Все другие удовольствия превращаются в ничто перед лицом служения. ставшего радостью»,— писал он.

Здесь мы подходим к вопросу о том, какое значение для самовоспитания имеет генеральная жизненная установка человека, понимание им цели и смысла своей жизни. Это ключевой вопрос для уяснения проблемы самопрограммирования личности.

Великие примеры работы над собой, самопрограммирования и самосовершенствования дают нам люди, ставившие перед собой великие жизненные цели. По произведениям, письмам, воспоминаниям современников можно судить о том, как происходило формирование личности Карла Маркса. Высказанная им в выпускном гимназическом сочинении «Размышления юноши при выборе профессии» (1835 г.) мысль о том, что назначение человека — «облагородить человечество и самого себя», оказалась не просто светлой юношеской мечтой, по разумно и твердо принятым решением. Раздумывая о путях самосовершенствования, К. Маркс связывал решение этой задачи прежде всего с овладением профессией. «…Главным руководителем, который должен нас направлять при выборе профессии, — писал он, — является благо человечества, наше собственное совершенствование. Не следует думать, что оба эти интереса могут стать враждебными, вступить в борьбу друг с другом, что один из них должен уничтожить другой… Если человек трудится только для себя, он может, пожалуй, стать знаменитым ученым, великим мудрецом, превосходным поэтом, но никогда не сможет стать истинно совершенным и великим человеком. История признает тех людей великими, которые, трудясь для общей цели, сами становились благороднее; опыт превозносит, как самого счастливого, того, кто при^ нес счастье наибольшему количеству людей…».

Для того чтобы осуществить свое решение, Маркс приступил к работе по освоению и критическому осмыслению главных направлений философии, науки, литературы, искусства. Им были проработаны горы литературы, сделана масса выписок и конспектов, написано много собственных сочинений, в том числе положено начало критическому отношению к философии Гегеля. Столь удивительная работоспособность была присуща Марксу всю жизнь. Он продолжал работать даже тогда, когда его здоровье серьезно ухудшилось. Свидетельством тому являются строки его письма 3. Мейеру (1867 г.): «…почему же я Вам не отвечал? Потому, что я все время находился на краю могилы. Я должен был поэтому использовать каждый момент, когда я бывал работоспособен, чтобы закончить свое сочинение, которому я принес в жертву здоровье, счастье жизни и семью… Я смеюсь над так называемыми «практичными» людьми и их премудростью. Если хочешь быть скотом, можно, конечно, повернуться спиной к мукам человечества и заботиться о своей собственной шкуре. Но я считал бы себя поистине непрактичным, если бы подох, не закончив полностью своей книги, хотя бы только в рукописи» Период длиною в жизнь отделяет это письмо от «Размышлений юноши…». Программа жизни, некогда начертанная рукою юного Маркса, была реализована полностью. Она вобрала годы напряженной научной работы, завершившейся подготовкой первого тома «Капитала», изданием множества печатных трудов, годы огромной организаторской деятельности по созданию I Интернационала. Но эти же годы были связаны и с непрестанными внутренними усилиями по созиданию собственной личности. Именно поэтому беспрерывный труд на грани человеческих возможностей, напряженная революционная деятельность, трудности быта и ухудшившееся здоровье не испортили его характера. Маркс оставался обаятельным, жизнерадостным, сердечным человеком. «…Главной характерной чертой Карла Маркса, — писала его дочь Элеонора, — можно, пожалуй, считать его неизменно веселое расположение духа и его безграничную отзывчивость. Его доброта и терпение были поистине изумительны». Это дало Ф. Энгельсу основание произнести на похоронах Маркса знаменательные слова: «…у него могло быть много противников, но вряд ли был хоть один личный враг».

Блестящим примером развития личности, устремленной к великим социальным идеалам, является жизнь и революционная деятельность В. И. Ленина. Отличаясь большой природной одаренностью, он усваивал гимназические знания, не затрачивая для этого серьезных усилий. Осознав под влиянием старшего брата Александра, что сами по себе способности не обеспечивают настоящего успеха в деле и что они должны сочетаться с трудолюбием, он приступил к выработке к себе этого качества. Критически оценив свой характер, он решил изжить в себе вспыльчивость. По свидетельству его сестры Анны Ильиничны, уже в последние годы учебы в университете огромная трудоспособность стала выдающейся чертой Владимира Ильича, а от прежней вспыльчивости не осталось и следа. Критическое отношение к себе помогло В. И. Ленину выработать и такие важные для революционера качества, как целеустремленность и самодисциплина. Революционная деятельность в условиях подполья и конспирации, тюрьмы и ссылки, в эмиграции, руководство осуществлением социалистической революции, организация разгрома интервенции и восстановления разрушенного народного хозяйства страны — весь этот упорный титанический труд должен был совершаться непрерывно. «Выдержать такие нагрузки, — справедливо отмечает И. А. Донцов, — можно было, лишь постоянно занимаясь самовоспитанием, выработав оптимальный для себя вариант внутренней саморегуляции». Самовоспитание было тесно связано со всей деятельностью В. И. Ленина, оно проявлялось не только в его отношении к делу, но и во всем облике его личности. Он требовал постоянного самосовершенствования от каждого настоящего революционера. «…Для «обслуживания» массового движения, — писал он, — нужны люди, специально посвящающие себя целиком социал-демократической деятельности… такие люди должны с терпением и упорством вырабатывать из себя профессиональных революционеров».

Таким образом, процесс самовоспитания теснейшим образом связан с процессом самопрограммирования, но не сводится к нему. Самопрограммирование является начальным этапом любого самовоспитательного воздействия и его основным методом. Какую бы цель самовоспитания ни ставил перед собой человек, успех в достижении этой цели в решающей степени зависит от того, насколько рационально осуществляется самопрограммирование, т. е. насколько прочно конструируемая программа поддерживается личностными и социальными потребностями, в какой мере учитывает влияние внешней среды (а оно складывается из суммарного действия природных факторов, факторов технического прогресса и социальных факторов).

В следующем разделе мы коротко рассмотрим потенциальные возможности и тенденции развития человеческой психики с учетом влияния перечисленных факторов. Это имеет важное значение для прогнозирования облика человека недалекого будущего. Как известно, научно-техническая революция не только ведет к быстрому изменению окружающего материального мира и нарастанию темпа жизни, но и оказывает заметное воздействие на психологический облик самого человека. С этим обстоятельством приходится все больше считаться.

Важной особенностью современной идейно-воспитательной работы является не только необходимость знания конкретных условий и актуальных проблем, но и потребность в научных выводах и рекомендациях, относящихся к развитию системы потребностей человека, мотивов и целей его деятельности. Усилия ученых — философов, социологов, психологов, экономистов, естественников — должны быть направлены, в частности, на то, чтобы, осуществляя общетеоретическую разработку проблем человека, ориентированную на отдаленное будущее, главное внимание уделять разработке перспектив развития личности на ближайшее будущее.

ПСИХИКА ЧЕЛОВЕКА И БУДУЩЕЕ

Вращается весь мир вкруг человека,—

Ужель один недвижим будет он?

А. С. Пушкин

Мы более или менее хорошо представляем себе, какая техника, какие виды энергии, машины и механизмы станут служить человеку в будущем. Однако что произойдет с психическим обликом самого человека, с его интеллектом, с его эмоциональным и духовным миром, мы пока сказать затрудняемся. Произойдут ли какие-либо существенные сдвиги в сторону совершенствования его психических возможностей, или же, напротив, чрезмерная технизация труда и быта, уменьшающая не только физическую, но и простейшую интеллектуальную нагрузку, приведет к «машинизации» психики, и человек во многом уподобится творениям ума и рук своих?

Время существования человека на земле вряд ли достаточно для существенных изменений в биологическом плане. Однако в социальном смысле человечество за последние 10 тысяч лет эволюционировало очень сильно — от дикости к цивилизации. Да и сама цивилизация пережила ряд последовательных усложнений.

Таким образом, можно утверждать, что развитие человека определяется социальными причинами и что естественный эволюционный процесс не приведет к каким-либо существенным генетическим сдвигам, которые бы могли биологически обусловить совершенствование психической сферы человека. Будучи недовольны такими перспективами, некоторые зарубежные ученые предлагают «исправить» это положение посредством оперативного вмешательства в генетические механизмы человека, дабы усовершенствовать их в нужном направлении. Предполагается, что человек, подвергшийся воздействию таких мер, будет лучше соответствовать своей сущности.

Не вдаваясь подробно в содержание подобных теорий, следует сказать, что марксистско-ленинское учение о человеке и путях его развития осуждает такой путь интенсификации социального прогресса. Однако некоторые наиболее интересные вопросы генетической (генной) инженерии, явившиеся предметом дискуссии за «круглым столом» журнала «Вопросы философии» (1970–1971 гг.), следует коротко рассмотреть.

Так, генетик А. А. Нейфах отметил, что новые исследования по пересадке ядер клеток открывают в перспективе возможность искусственного получения однояйцевых близнецов. При равенстве всех условий развития можно ожидать, что их физические и психические данные, в частности творческие способности, будут почти идентичными. Это, по его мнению, дает основание говорить о возможности нового пути создания особо одаренных людей, необходимых для ускорения темпов научно-технического прогресса, развития искусства и т. п. Метод пересадки ядер позволил бы сохранить исключительные генетические комбинации, возникающие случайно и полностью теряющиеся после смерти человека. Этот метод лишь сохраняет то, что уже есть, он увеличивает число особо одаренных людей, но не меняет их наследственных свойств. Несмотря на ряд трудных вопросов биологического, социального и этического порядка, которые должны быть решены в ходе практической реализации этого метода, А. А. Нейфах в целом оценивает его положительно, хотя и рассматривает его как дело довольно отдаленного будущего.

Во многом противоположную точку зрения на генную инженерию изложил Н. П. Дубинин. Он высказал обоснованное сомнение в полезности снижения генетического разнообразия людей. Ведь вполне возможно, что именно в этом разнообразии таится основа генетической устойчивости и потенций человечества в целом. А если бы мы придумали некий идеал человеческой личности и захотели переделать всех людей в соответствии с этим идеалом, то потерпели бы крах, ибо мы не знаем генетических основ человеческой личности. Более того, попытка создания групп людей, от рождения обладающих определенными высокоценными умственными качествами, была бы чревата опасностью возникновения кастовости и стандартизации людей.

Известный советский психолог А. Н. Леонтьев указал на существенный момент, который упускали в пылу увлечения сторонники методов генной инженерии. Он напомнил одну немаловажную «деталь»: формирование психологических процессов и психических особенностей человека происходит в результате усвоения им достижений общественно-исторического развития человечества, которые передаются в форме явлений материальной и духовной культуры.

И это действительно так. Широко известны случаи, когда маленький ребенок определенное время жил и «воспитывался» среди животных. И что же? Несмотря на генетически запрограммированные человеческие задатки, за сравнительно короткое время он настолько становился зверем, что, будучи возвращен в человеческое общество, оказывался, по существу, нежизнеспособным. В то же время, как пишут английские психологи М. Коул и С. Скрибнер, общественными науками накоплен огромный материал, свидетельствующий о том, что сложные изменения в поведении, которые считались биологически наследуемыми, приобретаются в результате опыта и передаются через культуру. Китайский ребенок, выросший во Франции, начинает говорить по-французски, а сын вождя племени, якобы генетически не способный к абстрактному мышлению, посещает английскую школу и становится преподавателем в Оксфорде.

Сегодня с уверенностью можно говорить о том, что генофонд человека за всю историю его существования не претерпел изменений и, надо полагать, в состоянии обеспечить ту биологическую и социальную пластичность, которую потребуют от него ближайшие столетия. Как показывают сравнительные данные об общем уровне физического развития человека, даже без учета акселерации (которая, по утверждениям некоторых ученых, пошла на убыль), и с этой стороны не намечается каких-либо настораживающих тенденций. Современный человек физически выглядит крупнее и крепче, чем его более или менее отдаленные предки.

Постоянный рост спортивных рекордов свидетельствует о том, что физические возможности человека еще не исчерпаны. Если два-три десятилетия назад мировой рекорд мог установить человек, преданный спорту и затративший колоссальный тренировочный труд, то сегодня спортивные рекорды настолько высоки, что указанных двух условий уже недостаточно. Теперь для установления рекорда требуется еще и явная одаренность, и развитие заложенных природой физических потенций на основе научно разработанных методик подготовки спортсмена. Тем не менее ни один ученый не рискует сейчас говорить о пределах физических возможностей человека, прогнозируются лишь результаты 1990–2000 годов.

В 30-е и 40-е годы ряд ученых с мировым именем сделали попытку определить предел спортивных достижений в различных видах спорта. Однако этот прогноз оказался крайне неудачным: спортивные достижения намного превзошли предсказанные. Приведем еще несколько примеров.

Когда в 1955 году швед Пауль Андерсен поднял в троеборье 512 килограммов, в мировой прессе утверждали, что такие люди рождаются раз в столетие. Однако уже через пять лет Юрий Власов поднял на 25 килограммов больше, еще через пять лет Леонид Жаботинский поднял больше на 50 килограммов, а еще через десять лет Василий Алексеев побил рекорд Андерсена более чем на 100 килограммов! Если бы десять лучших спринтеров в беге на коньках на 500 метров сезона 1956 года попытались общими усилиями в эстафетном беге 10 X 500 метров «догнать» победителя чемпионата мира 1978 года Эрика Хейдена в беге на 5000 метров, им бы это не удалось.

К Московской Олимпиаде, отмечает доктор педагогических наук, заслуженный тренер СССР Л. С. Хоменков, мы подготовили 9700 мастеров спорта. По нормативам 1952 года у нас было бы 231 тысяча мастеров, а что касается объема тренировочных нагрузок, то за последние 30 лет он увеличился в 10 раз. Вместе с тем анализ антропометрических и других данных олимпийских чемпионов 1896–1976 годов показал, что возрастная зона достижения высших спортивных результатов в ряде видов спорта не изменилась.

Многие спортивные физиологи и психологи все чаще говорят о том, что современный спорт имеет дело с максимальными возможностями человека, которые близки к расчетным, теоретически допустимым. По нашему мнению, такие взгляды объясняются тем, что проводимые расчеты включают лишь физические, «машинные» показатели человека и не учитывают тех высокопродуктивных свойств нервной системы и психики, которые и в дальнейшем будут способствовать появлению еще более высоких спортивных результатов.

Наряду с улучшением общего физического развития значительно увеличилась и средняя продолжительность жизни человека. Еще в прошлом веке человек 40–50 лет уже считался пожилым. Вспомним «бальзаковский возраст» женщины — ведь это всего-навсего 30 лет. А теперь кто назовет пожилой, скажем, 40-летнюю женщину? Обратимся к современной геронтологической классификации, согласно которой юность человека заканчивается примерно в 20 лет, молодость охватывает период от 20 до 40 лет, средний возраст определяется рамками 40–60 лет, пожилой — в пределах от 60 до 74 лет, а старость — от 75 лет и дальше. Конец XX века сулит, по мнению некоторых геронтологов, еще более оптимистические сдвиги в сторону увеличения продолжительности жизни. Юность в это время будет продолжаться до 30 лет, молодость — от 30 до 60 лет, средний возраст будет длиться от 60 до 100 лет, и только за столетней чертой начнется пожилой возраст. Думается, что в таком прогнозе содержится известное преувеличение. Однако в целом это — научно обоснованное предвидение. Оно зиждется на учете социального прогресса человечества, связанных с этим изменений человеческой природы и той особой роли, которую играют факторы научно-технического прогресса.

Таким образом, физические данные человека в настоящее время не ухудшаются. Бесспорно возрастают его интеллект и волевые качества. В эпоху космических полетов, регулярных выходов человека в открытый космос нельзя без улыбки вспомнить о том, какие предельные возможности психики человека мыслились даже видными медицинскими авторитетами. 60 лет назад, в период зарождения парашютизма, совершенно серьезно высказывалось мнение, что человек не сможет перенести тех необычных воздействий, с которыми связан прыжок с парашютом. Утверждалось, что в свободном падении парашютиста большие перегрузки могут остановить его дыхание, а боязнь высоты — вызвать потерю сознания. Жизнь, как всегда, опровергла мнение пессимистов и доказала правильность точки зрения тех, кто верил в исключительные возможности человека. В наши дни парашютизм — один из массовых и любимых видов спорта, а потери сознания от страха не было даже у людей, впервые вышедших в космос или ступивших на поверхность Луны.

Если с физической точки зрения облик современного человека в целом является удовлетворительным, то его сфера чувствительности не становится, к сожалению, более совершенной, чем у предыдущих поколений. Современный человек чаще всего не может похвалиться остротой зрения и слуха. Его обоняние весьма далеко от совершенства, и у многих оно почти совсем выключается из сферы восприятия.

Следует учитывать, что последующий подъем технизации общества не предполагает повышения собственных функциональных возможностей органов восприятия человека. Наоборот, конструируемые системы восприятия и переработки информации направлены на облегчение функций органов зрения и слуха. Обсуждается и еще один тревожный аспект развития психики человека, связанный с технизацией общества и с перенасыщением повседневной жизни информацией. Постоянное увеличение объема знаний и в связи с этим рост потока информации вполне естественно заставляет задуматься: а не приведет ли все это к непредвиденным умственным перегрузкам людей будущего?

Уже сегодня некоторые западные ученые делают на этот счет довольно пессимистические выводы. Так, итальянский социолог Л. Галлино мрачно заявляет, что «знание есть слабость». Французский социолог Ж. Фурастье, предсказывая катастрофу разума как следствие бурного развития науки, в свою очередь утверждает, что прогрессивное развитие науки и научно-техническая революция являются злым роком. Другие авторы того же толка, рассуждая о том, что человек не сможет в конце концов противостоять постоянно растущему потоку информации, предрекают человечеству будущего неизбежность нервно-психических расстройств. В качестве аргумента делаются ссылки на то, что со времени неандертальцев масса человеческого мозга только удвоилась. За последние же 10 тысяч лет объем мозга вообще не увеличился, в то время как информационная нагрузка на него возросла в 50 — 100 раз.

Создатели подобных теорий оперируют лишь простыми математическими соотношениями, не будучи специалистами в области нейрофизиологии и не учитывая не только растущих во времени функциональных возможностей мозга как самоорганизующейся системы, но и социальных преобразований, облегчающих человеку получение информации и способствующих более полной ее переработке. В свое время советский ученый и писатель-фантаст И. А. Ефремов, затрагивая эту проблему, писал: «Как только последние достижения современной науки позволили нам ближе познакомиться с устройством и работой человеческого мозга, нас сразу же поразила его гигантская резервная мощность. Человек в средних условиях своего труда и жизни использует лишь малую часть мощности своего мыслительного аппарата, развившегося в очень трудной, сложной и опасной жизни первобытного общества. Если бы мы умели заставить наш мозг работать хотя бы вполовину его возможностей, то для нас никакого труда не составляло бы выучить десятка четыре языков, запомнить «от корки до корки» Большую Советскую Энциклопедию… Во всяком случае, наши школьные и вузовские программы представляют собою только крохи того, что может усвоить обычный средний человек…».

Как здесь не вспомнить известную английскую поговорку: «Будущее отбрасывает тень» и не склониться к той мысли, что не используемые сегодня резервы мозга — это пока лишь «тень» того грандиозного будущего человека, в котором с невиданной мощью раскроются все заложенные в нем природой колоссальные возможности психики, говоря словами К. Маркса, «безотносительно к какому бы то ни было заранее установленному масштабу».

Однако сказанное совсем не значит, что современный человек уже сегодня, в условиях нарастающего воздействия информационного потока, может пренебрегать элементарными навыками психогигиены «восприятия информации». Бездумное отношение к этим вопросам приводит многих людей к тому, что у них появляется все более выраженная привычка постоянно что-то воспринимать. С утра и до поздней ночи — весь период бодрствования — зрение и слух человека находятся под непрерывной информационной нагрузкой. Нередко бывает даже так, что, слушая радио или краем глаза следя за телепередачей, человек просматривает газету или читает книгу. Постепенно развивается привычка все слушать и смотреть без сосредоточения внимания, и тогда информационный фон служит просто «шумовым интерьером». Как показали специальные исследования, до известного уровня шумовой фон необходим для нормального функционирования психики. Он тонизирует центральную нервную систему, оживляя течение психических процессов и повышая тем самым работоспособность и общий тонус организма. Именно поэтому человек тягостно чувствует себя в полной тишине, которая бывает, например, в студиях для звукозаписи или в сурдокамерах, куда не доходят никакие посторонние звуки.

Привычка же к непрерывной информационно-шумовой нагрузке лишает человека необходимого внутреннего покоя, он начинает недоуменно относиться к тишине, боится того состояния, когда он один на один остается с самим собой и со своими собственными мыслями. А ведь для нормального функционирования организма и психики человеку абсолютно необходимо периодически оставаться в полном одиночестве и тишине. Именно в этом случае создаются тот внутренний покой и то равновесие, которые необходимы для полноценной организации и переработки ранее полученной информации, для формирования и закрепления новых программ поведения и деятельности. Эти условия становятся совершенно необходимыми, когда организму надо скорректировать программы адаптивного поведения, временно нарушенные вследствие болезни или других причин. Особенно важны условия одиночества для людей, у которых имеют место те или иные нарушения ночного сна и, следовательно, процессы естественного программирования, происходящие во сне, бывают неполноценными.

Надо ли говорить о том, что люди, предпочитающие просыпаться под звуки диктора, читающего последние известия, засыпающие с романом в руках, а в течение дня не имеющие ни минуты, чтобы остаться с собою наедине, рано или поздно оказываются «жертвами переинформированности». Как правило, у них нарушается ночной сон, пропадает аппетит, а затем появляются и другие признаки функциональных нарушений нервной системы, которые они годами пытаются выправить с помощью различных таблеток. А организму нужно было так немного: лишь 20 минут в сутки спокойного одиночества…

Настораживает в этом плане и растущее пристрастие значительной части молодежи к оглушающему звучанию музыки. Сейчас уже с уверенностью можно говорить о том, что в решающей степени это увлечение связано с данью современной моде. Однако систематическое «слушание» таких концертов может оказаться далеко не безобидным занятием. Стойкое снижение слуха оказывается здесь нередко лишь самым легким «музыкальным осложнением». «Много лет прошло с тех пор, а я все не могу забыть впечатления, которое произвел на меня концерт ансамбля «Битлз», — вспоминает советский режиссер А. Конников. Летом 1965 года владелец известного парижского мюзик-холла «Олимпия» Бруно Кокатрикс совместно с радиостанцией Европа-1 организовал два концерта этого ансамбля в парижском Дворце спорта. А. Конников был приглашен на один из этих концертов и подробно описал обстановку, в которой он проходил.

Приводим наиболее выразительные строки из этого описания. «Вся закулисная часть Дворца спорта была окружена полицией и грузовыми фургонами, поставленными колесо к колесу. В соседних переулках полицейские дежурили на машинах и мотоциклах. Внутри — полное впечатление подготовленного к осаде опорного пункта обороны: вокруг сцены — три ряда металлических барьеров, подпертых бревнами. Двести полицейских охраняли здание и зал, сто профессиональных борцов, боксеров и самбистов стояли в проходах, прикрывая подступы к сцене… Очень быстро и шумно зал наполнила молодежь в возрасте от двенадцати до двадцати лет. Все уже были возбуждены: громко перекликались, свистели, пели… По залу были разбросаны листовки. Зрителей призывали вступать в клуб «Друзей битлов». Другие листовки были от имени администрации. Очень настойчиво и очень вежливо она просила публику не сходить с ума, не убивать билетеров, не ломать стулья…»

Концерт начался выступлением различных третьесортных ансамблей. И вот, пишет автор, не успели они немного попеть, как «какая-то девица, растрепав волосы и разодрав на себе одежду, с диким воплем кинулась к сцене… ее перехватили телохранители, поволокли, как бревно, к выходу, там раскачали и, ее же собственной головой распахнув двери, выкинули вон. Дела боксерам и самбистам хватало. Очаги истерии вспыхивали то справа, то слева, истерические всплески волнами расходились в битком набитом громадном зале… Динамики работали на пределе, непереносимая сила звука давила на психику». Но вот начали свое выступление битлы. «Истерика стала всеобщей: визг, вой, истошные, как во время шаманского сеанса, крики заглушали даже чудовищно усиленные динамиками пение и игру. Уже не одиночки, а целые группы девчонок человек по сто — двести колотились в истерике… Многие истошно рыдали. Было непонятно, что происходит… Зал после концерта напоминал поле битвы. Обломки стульев, обрывки одежды. По углам плакали навзрыд двести — триста девчонок, растерзанные, с дико разлохмаченными волосами: у них не было сил пережить «страшную трагедию» — прощание с божеством».

С тех пор во многом изменились репертуар, стиль и манера исполнения эстрадных ансамблей. Сейчас, как правило, певцы не рвут на себе одежду и не вьют спираль из подставки микрофона. Однако стойким сохраняется оглушительный рев электроники на молодежных эстрадных и танцевальных площадках. Это — явное нарушение всех психогигиенических норм, требующее срочного вмешательства. Показательно, что в 1980 году в Чехословакии принят государственный закон, согласно которому вводится ограничение силы звука оркестров и проигрывателей. Сила звучания концертных оркестров, согласно этому закону, не должна превышать 100, а проигрывателей на танцах — 95 децибел.

Все более интенсивная технизация труда и быта создает серьезные предпосылки для хронической «недогрузки» мышечной системы современного человека. Увеличение загрязненности внешней среды, рост психических и эмоциональных нагрузок начинают снижать и естественную биологическую сопротивляемость организма, которой человек наделен от природы. Как отмечает доктор медицинских наук Б. Б. Першин, традиционные препараты, всяческие вакцины и сыворотки, применяемые в практике здравоохранения и выпускаемые промышленностью, практически уже исчерпали себя. Нужны какие-то новые подходы для разработки методов поддержания на должном уровне данной организму человека природой естественной сопротивляемости.

Тем не менее мы далеки от принятия той мрачной перспективы человека, которую в свое время ярко нарисовал писатель В. В. Вересаев в «Записках врача». Нельзя полностью согласиться и со следующим пессимистическим взглядом на будущее человеческого здоровья, высказанным итальянским писателем Итало Звево: «Всякая попытка сделать нас здоровыми тщетна. Здоровье — это достояние животных, которые знают только один прогресс: прогресс собственного организма… И только нацепивший очки человек, вместо того чтобы совершенствовать свое тело, придумывает всякие приспособления, которые его дополняют, и, если здоровье и благородство еще живет в тех, кто изобретает все эти приспособления, то уж у тех, кто ими пользуется, как правило, пет ни того ни другого. Приспособления продаются, покупаются и крадутся, и человек становится все более хитрым и все более слабым. Больше того — его хитрость возрастает пропорционально его слабости… Именно приспособления в конце концов и породили болезни, ибо благодаря им оказался предан забвению закон, согласно которому созидалось все сущее… Под сенью закона, согласно которому выживает тот, кто владеет наибольшим количеством приспособлении, всегда будут процветать болезни и больные». Как видим, автор выражает не столько пессимизм перед природными возможностями человека, сколько чувство горечи по поводу не всегда оправданного следования по пути лжесовершенствования человека посредством всяческих приспособлений, призванных возместить недостаток естественного здоровья.

Проблеме взаимоотношений человека с природой посвящено множество печатных трудов. Взаимоотношения эти многообразны и весьма ощутимы. Испытывая на себе повседневное мощное влияние природы, человек обожествлял ее, чувствуя, как тысячью видимых и невидимых нитей связан с нею каждый его шаг. Но так было лишь до тех пор, пока сила человека равнялась его собственной мускульной силе. Открыв энергию пара, а затем бензина и атома, человек не только потерял былое преклонение перед природой, но и во многих случаях неразумно противопоставил ей свое могущество. «Покорение» природы начало проводиться в таких масштабах, что уже К. Маркс вынужден был сделать неутешительное заключение: «…культура, — если она развивается стихийно, а но направляется сознательно… оставляет после себя пустыню…». Не затрагивая социальных, экономических и даже биологических сторон этой проблемы, рассмотрим здесь коротко лишь психологический ее аспект.

Мощное воздействие природных факторов на состояние и самочувствие человека в должной степени оценивается лишь полярными исследователями, моряками-подводниками, шахтерами и конечно же космонавтами. Не зря утомленному или выздоравливающему человеку свойственно непреодолимое стремление быть побольше наедине с природой. Не напрасно и городской житель, в основном лишенный повседневного общения с нею, старается всеми средствами компенсировать недостаток естественной природной среды. Ведь всякого рода неврозы и астении — а это болезни преимущественно городских жителей — являются, как правило, прямым следствием их отрыва от целительных сил природы.

Благотворное влияние природы на психику человека всегда отмечалось великими художниками и писателями. Так, природа была постоянным убежищем Бетховена. Знавшие его люди утверждали, что никогда не видели человека, который бы так нежно любил цветы, облака, природу. Сам он писал: «Никто на белом свете не может любить деревню так, как я. Я могу полюбить какое-нибудь дерево больше, чем человека…». Восьмидесятидвухлетний Микеланджело в те редкие периоды, которые выдавались среди повседневного титанического труда, также искал утешения среди дубрав и оливковых рощ, потому что, по его словам, только в лесах можно обрести мир. Бесчисленные примеры подобного рода можно найти в жизнеописаниях А. С. Пушкина, JI. Н. Толстого и многих других писателей.

Можно ожидать, что продолжающийся процесс урбанизации будет создавать новые трудности для непосредственного общения человека с природой. И если в будущем градостроители не обратят особого внимания на эту проблему, то эмоциональной реактивности человека может быть нанесен серьезный урон. Об этом уже сегодня обеспокоенно размышляет писатель В. Шугаев. «Мне кажется, — говорит он, — подчас ослабевает личная пристрастность к земле, которой был так силен человек. Может, это в значительной мере породило встречающуюся душевную черствость, стремление жить поверхностно, не вкладывая сердца в дело. Думается, одна из главнейших причин встречающегося оскудения чувств в какой-то, может, не совсем осознанной нами перемене наших взаимоотношений с землей. Ведь наши чувства, наше отношение, допустим, к товариществу, дружбе, любви тесно связаны с социально-нравственными процессами, которые происходят в мире, в частности, с отношением к окружающей среде. Мы все время пытаемся разделить эти проблемы, но их уже пора рассматривать в комплексе. И тогда многое станет понятно. А отсюда — яснее станут и пути воспитания чувств и одного из самых великих среди них — чувства любви».

«Личная пристрастность к земле» и… любовь, бережное отношение к человеку. Казалось бы, это — психологические явления, отстоящие достаточно далеко друг от друга на шкале человеческих ценностей. Тем не менее они тесно взаимосвязаны. «Свойства мира выступают в их динамическом, изменяющемся отношении к человеку, — писал С. Л. Рубинштейн, — и в этом отношении не последнюю, а основную, решающую роль играет мировоззрение, собственный духовный облик человека. Познание мира как открытие истины, борьба (иногда героическая) за нее, приобщение к миру и овладение им на благо человека, восприятие красоты и прекрасного в природе, создание его в искусстве — все это… создает, составляет ту духовную силу человека, которая является необходимой предпосылкой, основой, внутренним условием этического отношения человека к человеку».

Анализируя будущее психики человека с учетом воздействия на него основных жизненных факторов, следует признать, что на фоне удовлетворительных данных физического и интеллектуального развития современного человека особое внимание исследователей должно привлекать состояние его эмоциональности. Именно эмоциональной сфере человека может быть нанесен урон теми тенденциями развития современного общества, которые через два-три десятилетия могут привести к существенному изменению условий человеческого бытия.

Среди главных факторов, оказывающих влияние на эмоциональную сферу человека, необходимо выделить следующие.

1. Снижение систематической нагрузки на мышечную систему, неизбежное при интенсивной технизации общества. Как уже отмечалось, мышечная система является наиболее мощным источником нервной импульсации, тонизирующей центральную нервную систему человека и в первую очередь ее эмоциональные центры. Поэтому систематическая недогрузка мышечного аппарата лишает эти центры того положительного заряда, который необходим человеку для эффективного преодоления жизненных «психологических барьеров». В этих условиях многие отрицательные раздражители приобретают сверхсильный характер и действуют невротизирующим образом. Поведенческие реакции человека начинают приобретать черты, которые свойственны, по выражению И. П. Павлова, «раздражительной слабости». Постоянно сниженный жизненный тонус, апатия сочетается в данном случае со взрывчатостью, безудержностью реакций на самые незначительные отрицательные воздействия. Понятно, что людская скученность больших городов, обилие межличностных контактов в быту, на производстве и даже в зонах отдыха значительно чаще дают поводы для таких реакций. Примером тому могут служить нередкие словесные перепалки пассажиров, следующих по утрам на работу в переполненном транспорте.

2. Изменение диапазона нагрузок в системе органов чувств. Имеется в виду, что технизация общества поддерживает тенденцию к увеличению информационной нагрузки на органы чувств в диапазоне сигналов большой и средней силы и устраняет необходимость в использовании сигналов слабой и очень слабой мощности, которые составляли рабочий диапазон жизнедеятельности человека, жившего в естественных природных условиях. Развитие цивилизации и тем более технизации общества постепенно устранило жизненную значимость сигналов малых мощностей и резко повысило нагрузку в диапазонах сильных сигналов. Это приводит к постепенному повышению порогов восприятия органов чувств: снижается, как уже отмечалось, острота зрения, слуха, обоняния. Следствием указанных изменений могут быть, на наш взгляд, и неблагоприятные сдвиги в эмоциональной реактивности. Дело в том, что нервная импульсация, поступающая от органов чувств, так же как и от мышц, тонизирует нервную систему и эмоциональную сферу, в частности. Однако в данном случае имеется то существенное отличие, что тонизирующим эффектом в большей степени обладают сигналы слабой и средней мощности, тогда как сильные приводят к угнетению нервной деятельности. Таким образом, дальнейшее развитие тенденции к изменению характера функционирования органов чувств человека будет оказывать неблагоприятное воздействие на эмоциональную сферу. Повышение порогов восприятия органов чувств, лишая нервную систему активирующей части импульсации слабых сигналов, снижает ее тонус, в результате чего функциональная перегрузка органов чувств в диапазоне средних и сильных сигналов приводит к более быстрому перевозбуждению нервной системы, а следовательно, и к более быстрому общему утомлению. Возникает своеобразный порочный круг, продолжительное существование которого имеет своим результатом выраженную невротизацию.

3. Оторванность от естественных природных условий в связи с бурно развивающимся процессом урбанизации. Это значит, что первые два фактора будут охватывать все большие массы людей, а следовательно, и удельный вес их отрицательного воздействия будет повышаться.

В промышленно развитых странах отрицательное действие указанных факторов в значительной мере уже проявляется. Так, английский биолог А. Бернетт отмечал, что в Великобритании примерно половину больничных коек занимают пациенты, страдающие психическими расстройствами, причем 40 % госпитализированных больных составляют шизофреники.

Мы еще не взялись по-настоящему за целенаправленное внедрение психогигиенических знаний в повседневную жизнь, еще не приступили к решению вопросов всесторонней гармонизации психики человека. Эту работу пора уже начинать. Следует согласиться с М. Э. Телешевской, которая констатирует: «К сожалению, науку властвовать собой мы не осваиваем в качестве специальной дисциплины, а это было бы далеко не бесполезным делом, особенно если учесть все ускоряющийся темп жизни. И, может, было бы не лишним, начиная со школьных лет, знакомить человека с правилами и приемами управления собственной психикой. Видимо, пришла пора более четко ставить и решать вопрос о своевременном формировании у каждого человека тех качеств, которые учат умению властвовать собой». Более того, имеется ряд общедоступных физических и психологических методов, овладение которыми позволяет в определенной степени управлять адаптивными и резервными возможностями организма, мобилизовать в нужный момент естественные физиологические ресурсы, заложенные в организме самой природой.

Сотни тысяч лет эволюция шлифовала человека. Но только в настоящее время ставится вопрос о целенаправленном выявлении и эффективном использовании скрытых возможностей человеческой психики. Жизнь то и дело представляет нам великолепные образцы людей, обладающих исключительно высокими способностями к счету, запоминанию, ощущению физических полей и т. п. Однако, к сожалению, психологическая наука не занималась до сих пор систематическим всесторонним исследованием таких людей, не обобщала их своеобразный опыт работы над собой.

Остается ответить еще на один вопрос. Неужели в сфере психики уже все открыто, все ее проявления уже известны человеку и в этой области, говоря фигурально, уже не вспыхнет ни одна сверхновая звезда? Неужели психика — этот наиболее пластичный, необыкиовенно мощный и прогрессирующий продукт человеческого мозга — уже вышла на свой естественный рубеж и ничего «сверхъестественного» от нее ожидать не приходится? На этот вопрос сам собою напрашивается ответ, прозвучавший из уст одного из персонажей кинофильма шведского режиссера Ингмара Бергмана «Причастие»: «…жизнь достаточно сложна и без сверхъестественного. Вполне хватает биологии с психологией — во всяком случае, для так называемого разума». И тем не менее мы склонны считать, что психика человека проявит еще и нечто «сверхъестественное». В частности, один из психофизиологических феноменов, известных еще со времен седой древности, в последнее время настолько упорно заявил о себе в психологии и медицине, что официальная паука вынуждена была прислушаться к этому «заявлению». Речь идет о способности нервной системы человека воспринимать своеобразные электромагнитные поля, которые генерирует каждый живой организм. Как постепенно выясняется, человек может достаточно тонко оттренировать свою чувствительность к такого рода стимуляции и на основе изменений характера этой стимуляции вокруг определенного объекта получать весьма своеобразную и интересную информацию о состоянии данного объекта. Во многих случаях это удается делать не только в непосредственной близости от объекта, но и при большой удаленности от него. Исследования этого чрезвычайно интересного феномена уже вышли за пределы круга эмпирических наблюдений энтузиастов-одиночек и в настоящее время проводятся в условиях строгих научных экспериментов.

Так, в работе Ю. В. Тарнуева, ученого из Института физиологии Сибирского филиала АН СССР, излагаются экспериментальные данные по регистрации инфранизко-частотных колебаний, которые излучаются телом человека на расстоянии. Эти частоты являются лишь компонентом весьма сложного спектра частот, излучаемых биологическими объектами, и очень четко ощущаются человеком, специально оттренировавшим свою кожную, а реже и зрительную чувствительность. Не исключено, что человек будущего постепенно освоит и будет использовать этот канал информации.

Интересно, что указанный феномен теснейшим образом увязывается с другими явлениями, не получившими пока строгого экспериментального объяснения. Среди них в большей степени повезло акупунктуре — методу лечения иглоукалыванием. Этот метод исходит из представления о том, что на поверхности человеческого тела находится множество связанных особыми меридианами точек, воздействуя на которые можно нормализовать жизнедеятельность организма, скорректировать состояние и самочувствие человека. Как считают член-корреспондент АН СССР А. Жирмунский и доктор технических наук

В. Кузьмин, многие факты физиологических реакций при воздействии на активные тела не укладываются в рамки классических научных теорий. Есть основания полагать, что влияния, передаваемые системой активных точек, принципиально отличны от процессов, происходящих в нервной системе организма. На этом основании авторы высказывают гипотезу о существовании у человека и животных третьей регулирующей системы. Функции этой системы, по-видимому, состоят в переносе информации от периферических частей тела, связанных с внешней средой, внутрь организма, а также от одних внутренних органов к другим и на периферию. Система осуществляет взаимную «настройку» различных частей организма, регуляцию их функционального состояния.

В настоящее время ученые углубленно изучают строение, функциональное значение и закономерности деятельности системы активных точек. Решение этих проблем даст возможность регулировать деятельность человеческого организма с помощью относительно слабых воздействий, которые в определенное время способны вызвать весьма значительный и благоприятный эффект. Такая «регулировка» позволит не только лечить уже больной организм, но и сохранять здоровье в хорошем состоянии, а в случае особой надобности повышать его физические возможности до максимальных.

Думается, что освоение наукой перечисленных и некоторых других тайн человеческой психики послужит решению одной из великих задач будущего — гармонизированию психики человека, с тем чтобы сделать его еще более могущественным, разумным и гуманным.

СОЗИДАЮЩЕЕ САМОСОЗНАНИЕ

Научим же нашу душу хотеть того, чего требуют обстоятельства…

Сенека

Человек по-настоящему стал человеком в тот момент, когда у него впервые сформировалось понятие Я. Процесс формирования Я был связан с развитием сознания, т. е. способности человека идеально отражать окружающую действительность. Сознание активно и избирательно фиксирует в идеальных образах тот или иной круг вещей, процессов, явлений. Изначально направленное вовне, оно позволяет познавать внешний мир, во все большей степени воздействовать на него, а затем и преобразовывать. Для этого сознание должно было развить такие функции, как программирование деятельности, выработка решений и их реализация с учетом существенных внешних условий.

В процессе взаимодействия с окружающей средой и другими людьми человек неизбежно должен был выделить и себя как объект, реально существующий во времени и пространстве, как существо, не только воздействующее на внешний мир, но и само испытывающее разнообразные влияния этого мира. Указанное обстоятельство привело к двойственности сознания: оставаясь направленным главным образом вовне, на тот или иной объект, оно постепенно начало высвечивать и внутреннюю сущность самого себя как субъекта, созерцая, познавая себя, свой духовный мир, оценивая свои возможности, способности и акты деятельности. Таким образом, формировалась вторая составляющая сознания — самосознание, давшее себе впоследствии название Я. Согласно И. М. Сеченову, сознание возникло сразу в двух описанных формах: предметного сознания и самосознания. Результатом деятельности сознания является знание о мире, самосознания — знание человека о самом себе и своих возможностях.

И сегодня этот процесс хорошо прослеживается по мере роста и развития ребенка. Вначале он выделяет из внешнего предметного мира лишь собственное тело («Сережин животик», «Сережины ручки»), а затем и свою личность в целом («мои ручки»). Завершается этот процесс появлением и развитием самосознания, т. е. осознанием себя составной частью определенного коллектива (семейного, школьного и т. д.), в котором мое Я наделено определенной ролью и значимостью.

Уровень самосознания, уровень сложности, интегрированности и устойчивости образа Я тесно связан с развитием интеллекта. Развитие абстрактно-логического мышления у ребенка означает появление не только нового интеллектуального качества, но и новой потребности. В этом смысле тяга подростков к абстракции, теоретизированию, как отмечает советский ученый И. С. Кон, становится насущной психологической потребностью. Их отвлеченные рассуждения так же закономерны и полезны, как бесконечные «почему?» дошкольника.

Для ребенка единственной осознаваемой реальностью является внешний мир. Ранняя юность характеризуется неожиданным открытием «незнакомого» до тех пор собственного внутреннего мира, в результате чего физический, предметный мир становится лишь одной из возможностей субъективного опыта, центром, средоточием которого оказывается сам молодой человек. Обретая способность погружаться в себя и наслаждаться своими переживаниями, юноша впервые открывает для себя целый мир новых чувств, красоту природы, звуки музыки, ощущение собственного тела. Именно поэтому юность особенно чувствительна к «внутренним» психологическим проблемам, ведь она взирает на них совершенно «свежим» взглядом. Открытие своего внутреннего мира — очень важное, радостное и волнующее событие, которое, однако, бывает не лишено тревожных и даже драматических переживаний. Они связаны с еще не окрепшим, не выкристаллизовавшимся образом Я и как следствием этого — с ощущением беспокойства, зыбкости и неуверенности. Поэтому рост потребности в общении нередко сменяется стремлением к полному одиночеству. Выпускники средней школы, как правило, уже обладают достаточно четким и устойчивым Я-образом, включающим оценку, не только физических и умственных способностей, но и волевых и моральных качеств, которые проецируются на отношения с окружающими и на собственную деятельность.

Таким образом, самосознание становится высшей формой выражения направленного на себя сознания человека как члена общества, ибо «отношение человека к самому себе становится для него предметным, действительным лишь через посредство его отношения к другому человеку». Одно из высших проявлений самосознания — коллективизм как самосознание личности, осознавшей себя членом коллектива и гармонически сочетающей свою направленность с его целями. Понятие Я как субъективного психического явления теснейшим образом связано с понятием самосознания. И то и другое формируется и определяется функцией долговременной памяти, которая обеспечивает стержневое свойство личности — преемственность сознания. Лишь поэтому Я проявляется как цепь непрерывных противопоставлений себя всему другому не-Я.

Пониманию психического феномена Я, вокруг которого неоднократно вспыхивали бурные дискуссии, помогают описанные в литературе случаи болезненных нарушений памяти, связанных с возникновением так называемого раздвоения личности. При этом у человека складываются как бы две не связанные между собой жизни, две памяти, два сознания, две личности, два Я. Больной живет как бы двойной жизнью, в двух отличающихся друг от друга состояниях. В каждом из состояний А сохраняется память на события, происходившие в предшествующих состояниях А; в состояниях Б сохраняется воспоминание о других состояниях Б; в состояниях А больной не знает, что происходило с ним в состояниях Б, и наоборот. В других случаях в результате заболевания или травмы происходит нарушение памяти, называемое «ретроградной амнезией», когда человек совершенно теряет свое прежнее Я. Придя в себя, он сознает, что жив, что вообще-то он человек, но не сознает себя как личность, так как все его жизненные и социальные связи оказываются вычеркнутыми из памяти. Таким людям приходится начинать жизнь заново почти с нуля.

Как уже говорилось, самосознание человека формируется в процессе его повседневного общения с другими людьми, с коллективом, обществом. Через познание действительности, других людей, общества человек приходит к познанию и осознанию самого себя. Это сводится, в сущности, к сознанию им своей идентичности, определенной устойчивости, целостности в различных ситуациях, сменяющих друг друга во времени.

Несмотря на то что сознание ориентировано во внешний мир, а самосознание — внутрь человеческой психики, можно говорить о том, что и сознание, и самосознание призваны совершенствовать основное и главное предназначение человека — его внешнюю созидательную деятельность. И если сознание, познавая мир, делает более гибким, целесообразным и эффективным внешненаправленную деятельность, то самосознание, обращенное внутрь физической и психической сущности человека, стремится повысить эффективность и надежность человека как системы, действующей в предметном мире. Вот почему совершенствование человека как самоорганизующейся и самопрограммирующейся личности возможно только при одном условии — непременном развитии самосознания. Поскольку же совершенствование человека возможно только в человеческом обществе, функция самосознания всегда социальна.

Самосознание как вершина человеческой психики включает следующие три тесно взаимосвязанных компонента: самопознание, самоконтроль, самосовершенствование.

Самопознание, в свою очередь, складывается из самонаблюдения и самооценки.

Самонаблюдение имеет две стороны. Первая — направлена вовне: человек как бы со стороны наблюдает за своей практической деятельностью, соотнося ее результаты со своими целями и установками, а также с общественными интересами и целями. Вторая — направлена внутрь, в свое Я. Здесь самонаблюдение выступает как средство познания человеком собственной психики, ее индивидуальных особенностей, ее нацеленности на решение задач, которые человек ставит перед собой и которые общество ставит перед человеком. Только такая двойственная ориентированность сознания — вовне и на себя — позволяет человеку знать и самого себя, и внешний, объективно существующий мир, сверять степень согласованности своих мыслей и поступков с закономерностями, тенденциями и требованиями объективного мира, коллектива, общества.

Самооценка позволяет правильно оценить свое духовное и физическое состояние, свои отношения с внешним миром, другими людьми. Постоянно «прислушиваясь» к своему внутреннему Я, человек сверяет ход своих мыслей с внутренними и внешними ситуационными и жизненными ориентирами. Самооценка определяется соотнесением своих собственных мыслей и поступков с общепринятыми в данном обществе принципами и убеждениями. Разница между этими явлениями и составляет тот сигнал, который осознается как степень отклонения от общественно одобряемого «курса». Человек, не способный улавливать тончайшие нюансы социально предпочтительных форм самовыражения личности, а потому и не придерживающийся их, рано или поздно лишается одобрения, а затем и поддержки взрастившей его социальной среды.

Самооценка является непременным условием реализации следующих двух важных этапов самоуправляемого поведения: самоконтроля и самосовершенствования. Именно самооценка позволяет человеку критически относиться к самому себе, постоянно соотносить свои возможности и способности с требованиями, предъявляемыми жизнью, выработать умение ставить перед собой реальные цели, отказываться от необоснованных притязаний, предположений, гипотез, вовремя отказаться от каких-то поступков, если стало ясно, что они бесполезны, а тем более ошибочны, вредны. Самооценка собственного Я, влияя на направление мыслей, чувств, поведения и деятельности, социальна по своей природе. Первые навыки самооценки прививаются человеку уже в раннем детстве и непрерывно поддерживаются и совершенствуются всеми сторонами общественного бытия. Самооценка, как таковая, будучи субъективной, не может служить достаточным основанием для самоуправляемого поведения. Она обязательно должна перепроверяться путем сопоставления своего поведения и его результатов с объективными обстоятельствами и с оценками других людей, коллектива, общества.

«В жизни… гораздо чаще наблюдаются факты, когда самооценка не совпадает с социальной оценкой в том смысле, что человек на деле представляет собой не то, что он сам о себе думает и говорит, — пишет В. Г. Афанасьев, — И на это есть свои причины. Здесь и излишнее самомнение, эгоцентризм того или иного человека, нежелание, реже неумение, считаться с мнением коллектива, отношение к коллективу как средству достижения своих сугубо личных, а порой и явно корыстных целей. Здесь и известная человеческая слабость, которой удается избежать отнюдь не всем людям, — снисходительное, нетребовательное отношение к себе, стремление оправдать себя в случаях, когда человек не прав. Здесь и иллюзии, подчас искренние заблуждения человека, которыми он отгородился от внешнего мира и посредством которых стремится отгородиться от трудностей и противоречий реальности, и т. п.».

О людях, полностью неспособных к самооценке, крайне осуждающе отзывался Л. Н. Толстой, относя их к типам, «которые не могут видеть себя, у которых как будто шея не поворачивается, чтоб оглядеть себя. Они живут так, а не иначе потому, что так им кажется хорошо. И потому, если они что сделали, то потому, что это было хорошо. Такие люди страшны. А такие люди бывают умные, глупые, добрые, злые. Когда они глупые и злые, это ужасно».

Самоконтроль — это самоуправляемое поведение. Степень самоконтроля, управления самим собой у каждого человека неодинакова в разные возрастные периоды жизни. Неодинакова степень самоконтроля и у различных людей, так как индивидуальные способности к самопознанию и самооценке чрезвычайно различаются. Формирование способности к самоконтролю требует постоянного присутствия волевого начала в поведенческих актах человека. «Самоконтроль, — считает Т. Шибутани, — это сложная форма поведения, которая связана со способностью взглянуть на себя «со стороны», сформировать, с точки зрения других, Я-образ и приспособиться к их предвосхищаемым действиям». Именно в способности человека к самоконтролю обнаруживается уровень его социального развития. Осуществление самоконтроля призвано держать человека в рамках общественных требований и связано с постоянным преодолением противоречий между личными желаниями, предпочтениями и социальными обязанностями, моральными нормами, общепринятыми в данном обществе. Таким образом, самоконтроль представляет собой определенное ограничение личного в пользу общественного и является главным условием самосовершенствования.

Казалось бы, осуществление самоконтроля должно быть связано с постоянным напряжением воли и рассудка, т. е. сознательных форм психики. Однако этого, как правило, не бывает, потому что многие элементарные формы поведения и суждений прививаются человеку в процессе воспитания и превращаются в так называемые психические навыки, выполняемые бессознательно, автоматически. Именно так формируются привычный образ мыслей, — образ психического реагирования и стиль поведения.

Человек, который ни секунды не раздумывая бросается спасать утопающего, на первый взгляд не отдает себе отчета в своих действиях. Однако дело обстоит наоборот. Человек поступает так именно вследствие высокоразвитого уровня самоконтроля, самосознания. Всем ходом предшествующей жизни и воспитания у него был выработан такой образ мыслей и стиль поведения, который исключает размышления, когда человек попадает в беду. Единственно приемлемой для него формой реакции является оказание помощи, причем это становится настолько привычным, что превращается в психический навык, реализующийся в дальнейшем автоматически, бессознательно.

Здесь мы вплотную подошли к такой своеобразной форме самоконтроля, которую называют чувством ответственности личности, чувством долга. Значимость этого вида самоконтроля в плане психологии активности трудно переоценить.

КАК ПОЖИВАЕШЬ, МОЕ Я?

…Где же познается истинное величие человека, как не в тех случаях, в коих он решается лучше вечно страдать, нежели сделать что-нибудь противное совести?

В. Г. Белинский

«Век атомной энергии», «век кибернетики», «век научно-технической революции» — такие определения утвердились за нашей бурной, стремительной, напряженной эпохой. Сейчас появляется все больше оснований дать нашему времени еще одно определение — «век психологии».

Перегрузка информацией, беспокойный ритм жизни, скученность людей в больших городах, оторванность от природы оборачиваются для нас плохим настроением, усталостью и подавленностью, ощущением неблагополучия. В этой обстановке многие убеждаются на практике, что традиционные гигиенические советы мыть руки перед едой, проветривать комнату и заниматься утренней гимнастикой оказываются хотя и полезными, но явно недостаточными.

В научной и популярной литературе все чаще обращается внимание на необходимость обогащать, укреплять человеческую психику, причем справедливо полагается, что в складывающихся на сегодня условиях именно психические резервы во многом определяют благоприятный общественный климат в коллективах, повседневную работоспособность и здоровье человека.

Положено начало и практической работе в этом направлении. Все более популярными на производстве и в быту становятся различного рода психогигиенические курсы: «кабинеты психологической терапии», «школы хорошего настроения», «уроки по самоорганизации». На этих занятиях посредством аутотренинга вырабатывают навыки владения своим духом и настроением, улучшают качество памяти и психологических установок по отношению к окружающей действительности. Эти школы охотно посещают учителя, врачи, геологи, летчики, руководители предприятий. Слов нет, аутотренинг зарекомендовал себя достаточно эффективным средством в медицине, спорте, на производстве.

Отдавая должное этому методу, хотелось бы указать на один из психологических принципов — принцип согласия с собственной совестью, который система аутогенных тренировок обходит стороной, несмотря на первостепенную его важность в профилактике многих заболеваний, возникающих, как говорится, «на нервной почве». Знаменательно, что народная медицина с древнейших времен в деле сохранения здоровья человека придавала одинаково важное значение как чистоте тела, так и чистоте души, т. е. совести, состоянию нашего внутреннего Я. Казалось бы, мое Я — это я сам, мои угрызения совести известны только мне, а сам с собой я всегда договорюсь, и здесь не может быть каких-либо проблем и противоречий. Между тем современная психология и психосоматическая медицина с несомненностью утверждают, что одна из важных в деле сохранения здоровья человека проблем кроется именно в сфере внутреннего Я.

И пусть читателя не удивляет, что, обсуждая эту проблему, мы помимо чисто психологических терминов будем пользоваться понятиями из области этики, морали. Человеческое Я рождается и развивается в общественной среде. Формируя отдельную личность, общество вместе с тем возлагает на каждого человека определенные обязанности, которые он должен выполнять в интересах социального целого.

Индивидуальное Я осознается в результате действия тех обратных связей, которые поступают от общества в виде социальной оценки, даваемой каждой личности. Следовательно, самосознание есть понимание тех требований, которые предъявляет общество к индивиду. Другими словами, Я есть в то же время и общество.

Каждый человек вольно или невольно осознает, что его нормальная жизнедеятельность как социального существа возможна только при условии сохранения устойчивых и надежных связей с общественной средой и что нарушение этих связей всегда являет собой угрожающую ситуацию.

Тот, чье Я подтверждает правильность его поведения по отношению к другим людям, испытывает чувство самоуважения, душевного комфорта как непременных составляющих счастья. «Чтобы быть вполне счастливым, — писал французский писатель Виктор Гюго, — недостаточно обладать счастьем, надо еще заслужить его». «Счастье есть удовольствие без раскаяния», — замечал Лев Толстой.

Угрызения совести возникают в том случае, если порученное дело было выполнено неправильно или если были совершены поступки, ущемляющие интересы других людей. Именно угрызения совести часто побуждают к исправлению совершенной ошибки. Однако если ошибка открыто не признается, она буквально «камнем ложится на совесть» даже в тех случаях, когда человек находит ей формальное оправдание. В любом таком случае развиваются явления внутреннего дискомфорта, напряженности и беспокойства, которые сейчас принято называть «стрессовым состоянием». Именно это состояние имел в виду английский писатель Генри Филдинг, когда писал:

К этому следовало бы добавить, что кричат не только глаза, кричит нервная система, кричит весь организм, кричит непременно, даже если человек сознательно старается не слышать этого крика. Здесь оказывается бессилен любой аутотренинг, так как травмирующая причина представляет собой явление значительно более высокого порядка и не может быть подвластна аутогенной тренировке — относительно более низкому уровню регуляции.

Многовековой опыт народной мудрости учит, что ослабить такого рода психический стресс можно только путем откровенного признания и искупления своей вины перед соответствующим человеком или коллективом. Христианская церковь, кстати, хорошо знала эту закономерность реагирования человеческой психики и широко использовала ее в виде отпущения грехов. Однако само отпущение грехов нередко представляло собой явно греховную процедуру. Легко, но небезвозмездно давая грешнику иллюзию прощения греха, церковь тем самым ставила греховность в ранг законности.

Таким образом, совесть не является лишь абстрактным понятием, выдуманным досужими моралистами. Она — действенный психический фактор, который влияет на повседневное настроение и самочувствие, а следовательно, и на здоровье человека. Отсюда огромная важность нравственной чистоты человека в профилактике заболеваний, вызываемых психическим стрессом. Ведь именно в честности поступков, в общественно полезных делах реализуется сознательно и подсознательно могучее, почти волшебное по благотворности своего влияния на организм чувство защищенности человеческого Я. Именно это чувство рождает уверенность, повышает психическую устойчивость человека.

В записях на полях поэмы А. Блока «Возмездие» советский физиолог А. А. Ухтомский поделился своими мыслями о постоянно проявляющемся в человеческих отношениях так называемом возмездии по заслугам за нравственное состояние человеческого Я, заключающемся в том, что «одни видят во всех свое дурное и ведут себя еще дурнее, чем был до сих пор; а другой… побуждает их становиться лучше и сам становится лучше, чем был… Если встречный человек для тебя плох, то ты заслужил его себе плохим, — для других он мог быть и есть хорош! И ты сам виноват в том, что человек повернулся к тебе плохими сторонами». Думается, что в этих словах кроется повод для серьезных размышлений, и в особенности для тех, кто в каждом своем неудачном шаге склонен винить других, а бедность своего внутреннего содержания отождествлять с серостью окружающей жизни.

«Качество» моего Я предопределяет мое поведение в отношении другого человека, а следовательно, и его поведение по отношению ко мне. Более того, именно в общении с людьми проявляется сущность человеческого Я. Попытка скрыть свою внутреннюю сущность и подлинное отношение к собеседнику за внешней респектабельностью манер далеко не всегда достигает цели. Перенесение определенных чувств на другого человека всегда представляет собой результат влияния подлинной сущности человека.

О созидающих, жизнеутверждающих началах высоконравственных чувств человека, положительных эмоций писалось немало во все времена, особенно о любви. Конечно, о любви лучше говорят поэты, но специфика затронутого вопроса заставляет отдать здесь предпочтение высказываниям психологов и других ученых.

Встречаются люди, писал польский психиатр А. Кемпински, с длительными депрессивными неврозами; мир для них серый и печальный, и они сами кажутся такими же мрачными. В истории их жизни можно найти трагическую эмоциональную пустоту: они никого не любят. Иногда после долгих лет неэффективного лечения можно неожиданно встретить их радостными и полными жизни: оказывается, им удалось найти предмет любви и заботы (иногда это может быть маленькая собачонка).

Колорит окружающего мира во многом зависит от эмоционального отношения к нему. Для человека, преисполненного положительными эмоциями, мир становится добрым и радостным; для живущих в страхе или ненависти мир тесен, мрачен, грозен и бесцветен, в зависимости от силы эмоций. При этом страх и агрессия легче рождают в окружающих аналогичные чувства, чем это делают положительные эмоции. Вот почему люди, чаще безотчетно, избегают встреч с теми, кто несет с собой атмосферу страха, ненависти, злобы, и, наоборот, тянутся к тем, кто преисполнен оптимизма, доброты и радости. Но вот что весьма знаменательно: если любовь обогащает человеческое Я, украшает и укрепляет его, то страсть к предметам, «вещизм», наоборот, опустошает Я, приводит к «эмоциональной глухоте», к отчуждению от окружающих людей, даже самых близких. Отождествляя свое Я с неживым предметом, человек тем самым как бы перенимает его бездушие. И чем больше страстно желаемых предметов, тем больше бездушия.

Говоря о дисгармонии в развитии современного человека, известный зарубежный ученый X. Дельгадо склонен считать, что в научно-технических достижениях мы цивилизованны, тогда как в психических реакциях все еще остаемся варварами. В известных пределах мы умеем управлять атомами, растениями и животными, но мы еще во многом не научились управлять собой. Лишь общество будущего, заявляет он, предполагает высокий уровень не только технической, но и психической цивилизации.

Нет сомнения в том, что начало великой эры, которая, безусловно, предполагает и высокую человеческую цивилизацию, было положено в октябрьские дни 1917 года. Мораль, провозглашающая непреходящую ценность принципов коллективизма, братской взаимопомощи, гуманных отношений, честности, правдивости и нравственной чистоты, — это не только нравственная основа подлинно человеческого образа жизни, но и важнейшее слагаемое психического и физического здоровья каждого из членов общества, залог его высокой жизненной устойчивости и подлинного, бескомпромиссного счастья. Утверждение указанных принципов в отношениях между людьми — важная сторона того процесса обновления, которое происходит сейчас в нашем обществе.

СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ ПСИХИКИ

Каждый человек должен достигнуть той вершины, где он, поступая так, как велит долг, делая возможным то, что кажется с первого взгляда немыслимым и недостижимым, проявляет величие духа.

В. А. Сухомлинский

Самосовершенствование личности связано и с совершенствованием психики. Функционирование и развитие человеческой психики, как мы уже отмечали, определяется соотношением биологических и социальных факторов при решающем влиянии последних на ее формирование.

Различают три основных вида формирования психики: стихийное, целенаправленное и самоформирование.

Стихийное формирование психики, имеющее место в результате случайных, непланируемых воздействий на нее, играет важную роль в развитии любой личности. Запрограммировать все воздействия на человека и обеспечить только целенаправленное формирование его психики практически невозможно даже в условиях эксперимента. Улица, соученики, соседи, случайные книги, средства массовой информации — все это влияет на формирование психики. Именно поэтому перед взрослым человеком довольно часто встает задача собственного самовоспитания и самоперевоспитания. Задача общества состоит не в том, чтоб полностью исключить стихийное формирование психики. Даже поместив человека в «башню из слоновой кости», мы не могли бы этого сделать. Основная задача сводится здесь к тому, чтобы регулировать стихийное формирование психики различными общественными методами, обеспечивая ее развитие в нужном обществу направлении.

Целенаправленное формирование психики осуществляется с помощью повседневной учебной и воспитательной работы. Именно она прежде всего противостоит всем арсеналом своих средств стихийному формированию психики, если оно чревато отрицательными результатами. Процесс формирования психики представляет собой процесс взаимодействия между формирующим и формируемым. При этом деятельность формирующего наиболее эффективна в том случае, если он способен, указав соответствующие пути, средства и методы, побудить формируемого работать над собой самостоятельно, т. е. заниматься самоформированием психики.

Французский философ К. А. Гельвеций рассматривал ум, гений н добродетель как продукт только воспитания. Другой французский философ — Д. Дидро, который, как считал В. И. Ленин, вплотную подошел к взглядам современного материализма, соглашался с Гельвецием лишь в том, что воспитание имеет в данном случае «большее влияние, чем это думали», и утверждал: «Воспитание дает многое, но оно не дает и не может дать всего».

В наши дни, основываясь на данных генетики, Н. П. Дубинин пишет: «Можно твердо сказать, что в современном человечестве за всю прошлую историю и в будущем не было и не будет двух наследственно идентичных людей».

Таким образом, в психике человека достаточно много наследственного (переданного через гены) и врожденного (определяемого условиями внутриутробного развития), существующего в форме скрытых психофизиологических способностей, причем они могут быть выявлены и реализованы только под влиянием внешней среды и соответствующей деятельности индивида.

Другой вид информации, влияющей на психическое развитие, приобретается в процессе жизни индивида и является основой для самопрограммирования психики.

Прежде чем говорить о методах и способах самопрограммирования психики, остановимся на некоторых общих положениях. Во-первых, не может быть такого самопрограммирования, которое бы не предусматривало определенной и конкретной цели или жизненной перспективы. Исходный пункт самопрограммирования — сформированная цель действия. Нередко формирование четкой и устойчивой цели оказывается достаточным условием эффективного программирования деятельности человека на всю жизнь, когда интересам достижения этой цели подчиняются все другие стороны его жизни. Иногда такое программирование осуществляется еще в раннем детстве, под влиянием какого-то впечатляющего события или образа, оставляющего неизгладимый след в памяти ребенка. Время от времени активизируясь, этот след все больше завладевает его вниманием, поддерживая интеpec к предмету воспоминаний, а со временем побуждает его активно действовать в соответствующем направлении.

Если иметь в виду функционирование нервной системы, то такой вид программирования нередко осуществляется посредством «запечатления» — одного из наиболее простых нервных механизмов программирования поведения. Особенность действия этого механизма состоит в том, что определенный образный раздражитель, будучи воспринят один-единственный раз, сохраняется в памяти на очень длительное время, иногда на всю жизнь, активно воздействуя на поведение индивида. Детально исследовал феномен запечатления советский физиолог И. С. Бериташвили (Беритов), назвавший его «психонервным комплексом представления». Установил он и главные особенности процесса запечатления, сводящиеся к следующему: однократное воздействие внешней обстановки запечатлевается в долговременной памяти в виде целостного «психонервного комплекса представления»; этот «психонервный комплекс» чрезвычайно легко воспроизводится в памяти даже под влиянием какой-то одной детали соответствующей внешней обстановки, условий, лишь отдаленно напоминающих эту обстановку, и даже самопроизвольно — в результате самовозбуждения соответствующих нервных пунктов; указанному комплексу присуща высокая двигательная активность: достаточно вызвать его образное представление, чтобы соответствующим образом активировался весь организм. Эта активация тем больше, чем меньше времени прошло с момента запечатления.

Таким образом, запечатление можно считать непроизвольной формой программирования. Следует заметить, что такое программирование по механизму запечатления может иметь место и у взрослого человека. К сожалению, подобного рода случаи чаще всего приобретают отрицательный характер и в последующем проявляются как навязчивые состояния (навязчивые страхи, представления и т. п.). Предпосылки для подобного запечатления возникают в так называемых фазовых состояниях коры головного мозга, когда общий тонус психики значительно снижен.

Вот некоторые примеры такого отрицательного «программирования». Бытует мнение, что если накануне человек чрезмерно утомился, то утром остатки утомления легко устранить, выпив большую чашку крепкого кофе. Не зная о том, что даже у нормально отдохнувшего человека большая доза кофеина часто вызывает сильное психическое напряжение, страх, сердцебиение, некоторые пытаются «освежиться» крепчайшим кофе. В фазовом же состоянии, которым и является утомление, бывает достаточно даже небольшой чашки кофе, чтобы вызвать вышеописанные симптомы, имитирующие приступ сердечной недостаточности. Такой сердечный «приступ», сопровождаемый сильным страхом, фиксируется в памяти по типу запечатления и в последующем возникает всякий раз в обстановке, хоть чем-то напоминающей о нем, а иногда и при «беспричинном» воспоминании. Нам нередко приходилось встречать молодых, цветущих людей, которые именно таким образом приобретали тягчайший невроз сердца, годами обследовались и безуспешно лечились.

Аналогично установочные реакции могут фиксироваться и в памяти чрезмерно утомленного человека. Так, пожилой рабочий после ночной смены по пути домой переходил улицу в неположенном месте. Неожиданно появившаяся из-за поворота машина, отчаянно скрипя тормозами, остановилась в полуметре от него. Зафиксировавшийся в этой ситуации страх в дальнейшем превратился в невроз и в течение нескольких лет проявлялся мучительными переживаниями всякий раз, когда приходилось переходить любую дорогу. Подобных примеров можно привести много.

Важно здесь то, что медикаментозное лечение в этих случаях не оказывает положительного влияния. Устранению такого рода заболеваний способствует «перепрограммирование» нервной системы с использованием для этой цели фазовых состояний мозга, когда создаются необходимые условия для высокой действенности словесного и образного внушения и самовнушения.

Следует подчеркнуть, что активным началом механизма запечатления всегда является чувственный образ внешнего мира (другой человек, определенная жизненная ситуация) или же образ собственного внутреннего состояния. Для того чтобы этот механизм сработал, требуются два дополнительных условия: определенное (фазовое) состояние клеток мозга и выраженная эмоциогенность ситуации, вызывающая непроизвольное привлечение внимания на достаточно длительное время. При этих условиях чувственный образ прочно фиксируется в долговременной памяти, приобретает программирующую функцию.

Программирующая роль внутренних образов может проявляться и в обычных условиях при. достаточно высоком психическом тонусе. Но для этого необходимо, чтобы человек периодически активно и целенаправленно сосредоточивал свое внимание на соответствующем образе, стараясь воспринимать его как объективную реальность. Именно в этом сущность самостоятельной программирующей функции субъективных образов, программирующей роли представлений. Представлением в психологии называют процесс отражения в центральной нервной системе предметов и явлений в тот момент, когда они уже не действуют на органы чувств. Представления — действенный рычаг целенаправленного влияния на состояние физиологических систем организма, на психологические установки, а тем самым и на особенности характера, поведения, на взаимоотношения с отдельными людьми, с коллективом, природой.

Процесс самопрограммирования психики помогает решать множество разнообразных задач: приобретать необходимые знания, вырабатывать новые навыки и привычки, повышать уровень самосознания и его регулирующее влияние на поведение и деятельность. Эффективность этого процесса значительно повышается, если ускорить процесс изменения представлений о собственной личности, с тем чтобы он несколько опережал реальные изменения. Представления о себе складываются на основе оценки пройденного жизненного пути, настоящего социального положения и отношения коллектива, исходя из понимания уровня своего развития и образования, знания своего характера, внешности, состояния здоровья и т. п. Внешность, здоровье и другие физические особенности человека в определенной степени обусловлены случайными обстоятельствами. Тем не менее при необходимости и эти качества подлежат целенаправленной коррекции не только физическими, но и психическими методами воздействия, основанными, как уже отмечалось, на активной роли представлений.

Благодаря регулирующей роли сознания человек способен в значительной степени абстрагироваться от реальных воздействий и посредством представлений воссоздавать действие прежних раздражителей или же, конструируя новые представления на основе старых, целенаправленно формировать новое представление о себе, имея в виду его программирующее назначение.

Одним из условий самопрограммирования психики, связанных с поведением человека, является формирование привычек. В зависимости от поставленных жизненных целей человеку, как правило, приходится искоренять какие-то ненужные или даже вредные привычки и вырабатывать новые, более необходимые с точки зрения поставленных целей. Такая задача подчас бывает далеко не простой, и здесь, в свою очередь, могут потребоваться те методы самопрограммирования, которые подробно изложены в главе VI («Саморегуляция состояний»). Особую трудность представляют привычки, связанные с бытовыми интоксикациями (курение, употребление алкоголя и пр.). В связи с этим полезно помнить слова Сенеки о том, что «управлять можно только добродетелью, а не душевными недугами — их легче искоренить, чем обуздать».

К сожалению, вопросу о значении собственной активности личности в борьбе со злоупотреблением алкоголем наша печать уделяет недостаточно внимания. Между тем успех «перепрограммирования» здесь в значительной степени зависит от самого человека, решившего искоренить в себе эту пагубную привычку, от его упорства и волевых качеств. Конечно, в данном случае речь идет о начальной стадии алкоголизма, когда человек еще в состоянии критически оценить сложившуюся угрожающую ситуацию, а высшие регуляторные механизмы его поведения еще не подверглись окончательному распаду. Перепрограммированию психики больного алкоголизмом, переделке его патологического стереотипа многие выдающиеся психиатры придавали исключительное значение. В. М. Бехтерев применял здесь свою знаменитую триаду: убеждение, внушение в гипнозе и самовнушение («самоутверждение личности»).

Известны случаи, когда больные алкоголизмом вдруг, без всякого лечения прекращают пить на многие месяцы, годы и даже навсегда. Объясняют они это обычно так: «Взял себя в руки, дал себе слово не пить» и т. п. Какие же программирующие механизмы срабатывают в этих случаях? Оказывается, помимо своеобразных формул самовнушения здесь используются такие приемы психологического самовоздействия, как самоанализ, самоконтроль, самоубеждение, упражнения по тренировке волевых усилий («испытание себя» безалкогольным поведением в пьющей компании с проведением активного самонаблюдения). В зависимости от волевых качеств одним это удается в большей степени, другим — в меньшей.

Исходным пунктом сознательной саморегуляции является четкое осознание факта отклонения от нормального состояния и вхождения в «зону повышенного риска». Такой факт имеет место уже в тех случаях, когда потребление спиртного принимает регулярный характер, хотя бы с частотой раз в неделю. И первым разумным и эффективным способом выхода из «опасной зоны» оказывается ломка привычной системы принятия очередной дозы спиртного. После этого бывает легче удлинить «сухие» перерывы, а затем и вовсе исключить алкоголь из сферы своих интересов.

Жизнь показывает, что в число неумеренно пьющих попадают люди, не имеющие сколько-нибудь выраженной ценностной установки в жизни или же теряющие ее под давлением сложившихся обстоятельств. Более того, многих из них перестает беспокоить даже такое минимальное моральное требование, как необходимость являться на работу со свежей головой, а не на похмелье. Поэтому успех «самоперепрограммирования» в решающей степени зависит от того, насколько прочно решение отрезвить свой быт подкреплено реальной и конкретной «сверхзадачей» (восстановить уважение семьи и трудового коллектива, овладеть специальностью и т. п.). Регуляция собственных действий в некоторых случаях облегчается использованием психологического приема «двойника», состоящего в том, что человек мысленно разделяет себя на две личности — двойников своего Я. С «плохим», который пытается продолжить привычную систему пьянства, ведется решительная борьба.

Укреплению вновь созданной программы способствуют такие приемы, как образная переработка угрожающих ситуаций, когда человек мысленно сопоставляет разрушительные последствия пьянства и себя самого с новыми преимуществами непьющего, укрепляющего здоровье и свой социальный статус. Сохранить вновь избранную линию поведения позволяет постоянно действующий самоконтроль, собственная внутренняя бдительность.

Важное значение имеет выработка новых целесообразных привычек. При этом привычка может быть и способом стихийного самопрограммирования, и методом целенаправленного самосовершенствования, если она формируется сознательно, с учетом жизненных перспектив и целей.

К существенным программирующим механизмам относится речь. О психофизиологических механизмах речи подробно говорилось при описании особенностей гипноза и аутогенных тренировок. Однако и в бодрствующем состоянии речь сохраняет важную регулирующую и программирующую функцию. Еще И. П. Павлов отмечал, что вторая сигнальная система есть высший регулятор человеческого поведения.

Среди множества форм словесной саморегуляции и самопрограммирования следует назвать самоодобрение и самопоощрение. Хотя эта форма саморегуляции более свойственна детям, определенное значение она имеет и для взрослого человека, закрепляя и усиливая положительное отношение к определенной программе собственного поведения или деятельности. Вспомним, как А. С. Пушкин, закончив трагедию «Борис Годунов», с величайшим удовлетворением воскликнул: «Ай да Пушкин, ай да молодец!»

Противоположная форма саморегуляции — самоосуждение и самонаказание. Являясь весьма действенным средством самовоспитания, она представляет собой необходимый элемент внутренней работы по развитию высокой требовательности к собственным программам деятельности. Однако следует при этом помнить, что высокая требовательность к себе не должна сочетаться с постоянным недовольством собой. Привычка к такой внутренней позиции может привести со временем к психическому дискомфорту, к неверию в собственные возможности, что нередко становится основой «комплекса неполноценности».

Среди других форм речевой саморегуляции назовем еще самоприказ, самопринуждение, самоподбадривание. Программирующая роль таких активаторов, даже если они реализуются в виде внутренней речи, достаточно высока. Это показано во многих психологических исследованиях (например, в области психологии спорта).