Человеческая жизнь — непрерывная цепь состояний, постоянно сменяющих друг друга, в принципе повторяющихся, но никогда полностью не совпадающих одно с другим.

Для того чтобы дать характеристику состояний человека, воспользуемся упрощенной аналогией. Представим себе, что каждый час бытия человека отмечается на какой-то достаточно длинной нити нанизыванием бусинки определенной окраски с учетом следующих условий. Состояние бодрствования обозначается белым цветом, сон — черным, а переходные состояния — от бодрствования ко сну и наоборот — серым цветом различной интенсивности. Допустим далее, что настроения и переживания в зависимости от их силы придают бусинке различные оттенки красного цвета, волевое напряжение — желтого, интеллектуальное — синего, физическое здоровье — зеленого. Тогда каждая бусинка будет иметь весьма своеобразный цвет, который практически не повторяется в течение суток. А поскольку каждые сутки общее самочувствие и другие компоненты психических явлений у человека меняются, все 24 бусинки последующих суток также будут отличаться по своей окраске от предыдущих. Короче говоря, в течение всей жизни человека его состояния практически не повторяются.

С развитием психологической науки состояния человека все чаще оказываются в поле зрения исследователей. Да это и понятно: ведь именно в конкретных состояниях находит свое законченное проявление жизненная и трудовая активность людей. Психолог Н. Д. Левитов определяет психическое состояние как «целостную характеристику психической деятельности за определенный период времени». Другой советский психолог — В. Н. Мясищев считает, что психическое состояние — это «общий функциональный уровень, на фоне которого развертывается процесс». Имеются и другие определения этого вида психических явлений, предлагающие, например, различать состояния по преобладанию того или иного компонента психики (эмоциональные, волевые, размышления и т. п.).

В общем, все сводится, как в нашем примере, к «доминирующему цвету бусинки». Добавим к сказанному, что состояния человека чаще всего проявляются в виде реакции на текущую ситуацию и носят приспособительный характер. Главная их функция — всесторонне уравновешивать организм с постоянно изменяющейся внешней средой, приводить его возможности в соответствие с конкретными объективными условиями, организовать взаимодействие со средой. Иное дело, что по многим причинам степень соответствия состояний вызвавшим их условиям может быть нарушена и это приводит к снижению их приспособительной роли. Так бывает, например, когда монотонность работы вызывает дремотное состояние или, наоборот, предшествующее рабочее возбуждение нарушает ночной сон.

Практическая неповторимость состояний имеет, несомненно, и другое жизненно важное значение психологического плана. Уникальность каждого состояния создает субъективное впечатление разнообразия переживаемых коллизий и эмоциональных реакций и тем самым способствует лучшему их запоминанию, а следовательно, и воспоминанию в последующее время. Без этого условия прожитые периоды жизни оставляли бы впечатление монотонности и скуки, а приобретаемый жизненный опыт труднее актуализировался в памяти, поскольку был бы лишен неповторимых чувственных признаков.

Из всего разнообразия состояний мы рассмотрим только три: бодрствование, сон и гипноз.

Два первых состояния настолько привычны, что почти не привлекают к себе нашего повседневного внимания, впрочем, до тех пор, пока не оказываются по тем или иным причинам нарушенными. Бодрствование и сон являются теми естественными противоположными видами состояний, между которыми располагается множество других, в значительной мере связанных с ними. Следовательно, разобравшись в специфике бодрствования и сна, легче понять и особенности промежуточных состояний, дать описание которых здесь нет возможности. Во введении в «Индийскую философию» С. Радхакришнан отмечал, что индийская мысль уделяет большое внимание именно состояниям бодрствования, а также сна со сновидениями и сна без сновидений, т. е. главнейшим естественным состояниям, которые регулярно чередуются у человека в течение жизни.

Гипноз рассматривается в настоящей главе как необычное, вызванное искусственным путем состояние, в котором удивительным образом сочетаются свойства сна и бодрствования. Именно эта его особенность позволяет лучше и реальнее выяснить тонкости функционирования центральной нервной системы человека и показать, как в повседневной жизни под влиянием тех или иных условий могут возникать варианты гипноза. В подобных случаях гипнотические явления становятся предметом различного рода недоуменных вопросов, опасений, а иногда и причиной заболеваний.

Наряду с этим мы хотели бы развеять ту нездоровую атмосферу таинственности и настороженности, которая все еще продолжает окружать гипноз. Важнейшее отличие этого состояния от естественного сна состоит прежде всего в том, что если механизмы сна запускаются в основном врожденной, генетической программой, то гипноз вызывается специальной искусственной программой, формируемой другим человеком или же путем самопрограммирования (так называемый самогипноз). В обоих этих вариантах гипноз является одним из самых древних психологических методов. Современные научные исследования продолжают выявлять многие аспекты человеческой деятельности, где он может принести неоценимую пользу. Тем самым подтверждается справедливость утверждения известного французского психотерапевта Л. Шертока, что и в наши дни гипноз не является «законченной» проблемой.

БОДРСТВОВАНИЕ

Две трети жизни человек проводит в бодрствующем состоянии, которое обычно противопоставляется состоянию сна. При этом подразумевается, что собственно жизнь и находит свое законченное выражение именно в состоянии бодрствования. Приходится лишь удивляться, что, несмотря на первостепенное значение этого состояния для жизни каждого человека и общества в целом, психология бодрствования как психология уровней ясности сознания еще не создана, да и вообще взаимосвязь и взаимообусловленность процессов, составляющих это психическое явление, выяснены еще далеко не достаточно. Считается, что каждому человеку от рождения присуще «умение бодрствовать» и никакой проблемы здесь не существует. И только психоневрологи да, пожалуй, педагоги начинают догадываться, что во многих случаях человека следовало бы с детских лет учить полноценному бодрствованию, причем безотносительно к его характеру и темпераменту. Несомненно, в будущем, когда наука о человеке, в частности психология, достигнет более высокого уровня, эта задача будет решаться практически. Рассмотрим подробнее, какие же реальные предпосылки имеются для ее решения.

Бодрствующее состояние человека связано с осмысленной деятельностью. Вместе с тем уровень бодрствования, сопровождающего деятельность, может быть крайне различным: в одних случаях он близок к дремотному, в других — внутреннее напряжение напоминает экстаз. Следовательно, бодрствование кроме содержательной стороны включает в себя определенную количественную характеристику, которую можно назвать интенсивностью бытия. (Мы не касаемся здесь вопроса о ложной интенсивности бытия, которая проявляется при отравлении наркотиками и при некоторых психических заболеваниях.

Именно эта сторона бодрствования привлекает основное внимание исследователей. Повседневная практика изобилует примерами, свидетельствующими о том, что продуктивность бытия зачастую определяется интенсивностью сопровождающих его психофизиологических реакций. Интересно, что в свое время на важность этой особенности функционирования психики указывал Михаил Зощенко. «Скажем, мало кому известно о том, — писал он, — что наш организм может работать на разные скорости (как любая машина), причем часто большая скорость отнюдь не является вредной, а напротив того, чрезвычайно полезной и даже благодетельной. Случайно или по целому ряду обстоятельств человек, расходующий незначительное количество энергии и живущий, так сказать, на медленном темпе, по большей части так и продолжает жить, совершенно не предполагая, что он может создать энергию значительно большую… Тут чрезвычайно интересно отметить, что не только отдельного человека, но и целый народ… можно перевести на другую скорость, хотя бы и весьма непривычную. Для этого необходимо прежде всего расстаться с прежними привычками и выработать новые, которые, утвердившись, создают новую, повышенную работу организма».

Несмотря на то что бодрствование представляет собой состояние, вызванное комплексной, системной реакцией всего организма, его принято рассматривать с психологической и физиологической сторон. В психологическом плане интенсивность бодрствования нашла свое отражение в повседневной речи в таких выражениях, как умственная энергия, напряжение духа, внутреннее усилие и т. п. В современной литературе к понятию интенсивности бодрствования ближе всего подходит термин «психическое напряжение». Подразумевается, что он отражает и степень энергетической мобилизации физиологических систем для организации поведения в каждый текущий момент.

В физиологии это явление получило название активации. При этом имеется в виду быстрое нарастание активности центральной нервной системы, что, в свою очередь, вызывает соответствующую интенсификацию периферических процессов в организме. С помощью тонких нейрофизиологических экспериментов было установлено, что интенсивность бодрствования определяется изменением активности специфического нервного аппарата, расположенного в стволовых отделах мозга и получившего название ретикулярной формации. Характерно, что эти нервные структуры ответственны и за пробуждение спящего организма. Повышение тонуса ретикулярной формации приводит к нарастанию интенсивности бодрствования.

Низшей ступенью бодрствования следует считать просоночное состояние — нечто среднее между сном и бодрствованием, — имеющее, как установлено еще И. П. Павловым, свои особые фазы, которые представляют весьма большую значимость для жизнедеятельности организма. Подробно об этом речь будет идти позже. Здесь важно лишь отметить, что сами по себе эти состояния способны оказывать замечательный «разгрузочный», «умиротворяющий» и успокаивающий эффект и чаще всего испытываются во время отдыха на природе.

Таким образом, состояние бодрствования можно было бы представить в виде своеобразной шкалы, где исходной нижней точкой является реакция пробуждения, а далее каждому приросту процессов возбуждения в центральной нервной системе соответствует новый уровень повышения интенсивности бодрствования вплоть до высших степеней эмоционального всплеска — экстаза, блаженства и т. п.

Представление о постепенном нарастании интенсивности бодрствования не предполагает, однако, что при этом пропорционально возрастают и продуктивные возможности организма. На шкале уровней бодрствования имеется лишь какой-то определенный диапазон активности организма, соответствующий наибольшей продуктивности поведения (деятельности). Возбуждение, превышающее этот диапазон, приводит уже к снижению возможностей организма.

Экспериментально установлено, что интенсивность бодрствования в значительной степени отражается на процессах обучения и запоминания. Уровень бодрствования может оказывать непосредственное влияние на продуктивность деятельности. Впрочем, эта зависимость является более сложной. Так, утомленный человек может некоторое время выполнять заданную работу со свойственной ему производительностью. Вместе с тем, если провести в этот период тщательное физиологическое обследование работающего, можно установить, что у пего повышен мышечный тонус, учащены дыхание и сердцебиение, активизирован ряд других функций. Следовательно, несмотря на сохранность уровня производительности, «энергетическая стоимость» работы в данном случае оказывается завышенной. И лишь на следующем этапе, когда резервные возможности организма уже на исходе, начинает снижаться и эффективность работы.

Установлено, что саморегуляция психического тонуса может осуществляться тремя путями: посредством изменения общего поведения организма, при помощи эмоциональных или же соматических (телесных) реакций. В свою очередь, эти реакции по обратным нервным связям воздействуют на мозг и тем самым изменяют интенсивность его работы. Теория саморегуляции психического тонуса, необходимого для оптимальной деятельности человека в данных конкретных условиях, была выдвинута в свое время американским психофизиологом Г. Фрименом. Согласно этой теории, чрезвычайная психическая активность, возникающая в результате избытка нервной энергии, приводит к ее разрядке через речевые, двигательные и физиологические реакции внутренних органов. Наоборот, недостаток психической активности сопровождается включением механизмов мозга, вызывающих местное или общее напряжение скелетных мышц, которые при этом вырабатывают большее количество нервных импульсов, поступающих в головной мозг, что и повышает его уровень бодрствования.

Для характеристики психического тонуса человека в каждый текущий момент Г. Фримен рекомендовал учитывать следующие показатели: 1) показатель пробуждения (arousal index), отражающий количество энергии, мобилизованной в организме в ответ на воздействующий стимул; 2) показатель разряда (discharge index), соответствующий количеству энергии, истраченной организмом на ответную реакцию; 3) показатель восстановления (recovery quotient), представляющий собой соотношение двух предыдущих показателей и указывающий на скорость восстановления энергии в организме.

Конечно, это весьма приближенный подход к оценке уровня бодрствования. Он не учитывает других существенных моментов этого чрезвычайно сложного процесса, и прежде всего то обстоятельство, что мозг способен контролировать приток раздражителей и интенсивность двигательной деятельности, а тем самым и уровень собственной активности. Не учитывается и то, что наличие некоторого оптимального уровня нервной активности является обязательным условием нормальной работы механизмов головного мозга. Недооценивается роль расслабления скелетных мышц и режима дыхания в регуляции уровня бодрствования, а кроме того, не принимается во внимание еще одно условие: у человека нервное равновесие поддерживается не только посредством биологической и психической активности; важнейшим фактором саморегуляции психического тонуса человека является его социальная деятельность во всех ее многообразных проявлениях.

Исследуя комплексный характер ответных реакций организма на различные воздействия, А. А. Крауклис установил, что любая ответная реакция включает в себя первичные и вторичные приспособительные эффекты. Первичные представляют собой непосредственный ответ на конкретное воздействие, вторичные же вызывают неспецифическую реакцию — изменение общего уровня бодрствования организма и являются основными механизмами, обеспечивающими условнорефлекторную саморегуляцию уровня общей активности бодрствующего организма. Выявлено несколько типов такого рода саморегуляции.

Первый из них осуществляется посредством усиления двигательной активности. «Отреагирование» такого типа встречается, например, в тех случаях, когда взволнованный человек буквально «не находит себе места», беспрестанно двигается, ходит, стремится «излить душу» в разговоре даже с посторонним человеком.

Второй тип саморегуляции реализуется с привлечением дополнительного притока в мозг нервной импульсации. Сюда можно отнести такие распространенные средства тонизирования, как физическая нагрузка, воздействие на органы чувств, рецепторы кожи (музыка, холодный душ, массаж и т. п.). Таким образом, если в первом случае саморегуляции имеет место отвод избыточной нервной энергии от мозга, то во втором специально продуцируется дополнительная нервная импульсация, необходимая для тонизирования мозга.

Наконец, третий тип саморегуляции характеризуется использованием условных (привычных) сигналов, сочетавшихся ранее с определенным уровнем бодрствования и потому вызывающих его привычным образом. Так, высокая продуктивность работы связывается с дружественной обстановкой в коллективе и т. п. Все три типа саморегуляции высшей нервной деятельности взаимосвязаны и взаимообусловлены, вызывают, поддерживают или ослабляют друг друга.

Установлено также, что высокий уровень бодрствования мозга обеспечивает большую полноту анализа и синтеза воспринимаемой информации, лучшее использование накопленного опыта, а значит, и формирует более точные ответные реакции. В этих условиях текущая деятельность организма наиболее полно соответствует не только наличной ситуации, но и ее вероятным изменениям в ближайшем будущем. Следовательно, если человек может мобилизовать свои волевые усилия при встрече с трудностями и преодолевает их, имеются основания говорить о высоком уровне саморегуляции его высшей нервной деятельности. Наоборот, неспособность справиться с трудностями свидетельствует о низком уровне саморегуляции психики. Таким образом, задача саморегуляции состоит в том, чтобы обеспечивать адекватность и экономичность поведенческих реакций, т. е. высокую приспособительную эффективность психической деятельности в целом.

Рассмотрим теперь подробнее каждый из трех перечисленных механизмов саморегуляции уровня бодрствования и особенности их проявления в поведенческих реакциях.

1. Саморегуляция посредством «отреагирования» использует соотношение между активностью задержанной, т. е. циркулирующей в мозгу, и активностью, выходящей из мозга. Если количество выходящей из мозга импульсации больше поступающей, напряжение психической деятельности уменьшается. Наоборот, если соотношение между задержанной импульсацией и импульсацией, выходящей из мозга, отклоняется в сторону задержки, напряжение уровня бодрствования возрастает. Это, в свою очередь, уменьшает приток внешней информации в центральную нервную систему и тем самым предотвращает перевозбуждение организма. Такая циклическая нервная активность представляет собой основное условие для осуществления всех важнейших функций мозга. Она объединяет деятельность мозга в пространстве и во времени, обеспечивает отсчет времени, образование кратковременной и оперативной памяти. Другими словами, циркулирующая, т. е. задержанная в мозгу, активность является основой непрерывности психической деятельности и деятельности организма в целом. Охранительный характер двигательного «отреагирования» подтверждается тем обстоятельством, что человек в подавляющем большинстве случаев способен волевым усилием ослабить или подавить вторичные двигательные приспособительные реакции. Как известно, при сильном и внезапном воздействии в головном мозгу развивается настолько высокая активность, что она не может быть срочно уравновешена в собственных системах мозга, и потому большая ее часть переключается на внешние двигательные и речевые реакции. Для образования нервных «тормозов» в этих случаях просто не хватает времени. Если же такие «тормоза» уже выработаны заранее, тот же сильный и внезапный раздражитель может и не вызвать соответствующих двигательных реакций. Например, сильное болевое или резкое звуковое воздействие способно вызвать бурную двигательную реакцию человека. Предупреждение же о таком воздействии нередко полностью снимает внешнее проявление подобных реакций.

Довольно часто, воспринимая внезапные и сильные эмоциональные раздражители отрицательного характера, человек по тем или иным причинам должен затормаживать естественные двигательные и голосовые компоненты ответных реакций. В этих случаях избыток нервной активности головного мозга по механизму компенсаторного процесса направляется к внутренним системам организма и вызывает их сильное напряжение. Обычно такие реакции проявляются в повышении кровяного давления, выраженном сердцебиении, учащении дыхания и других изменениях. Кроме того, неотреагированные отрицательные воздействия нередко вызывают застойное психическое напряжение, что значительно отягощает положение. Человек, как правило, не может отделаться от мысли о пережитом; эмоциогенная ситуация вновь и вновь возникает перед его мысленным взором, усиливая психическое напряжение, рождая всевозможные варианты ответов на отрицательное воздействие. Возросшее психическое напряжение переключается на двигательную и речевую системы и системы внутренних органов, осложняя их работу. Все эти изменения, образуя «порочный круг», усиливают психическое возбуждение. Вот почему народная мудрость с древнейших времен рекомендовала «не помнить зла», не «застревать» на огорчениях и обидах. В противном случае срабатывает «принцип бумеранга».

2. Саморегуляция посредством изменения притока нервной импульсации носит несколько иной характер.

Если первый тип саморегуляции включается в действие для того, чтобы устранить функциональные сдвиги, уже сформировавшиеся в центральной нервной системе, то второй тип саморегуляции призван предотвращать возможное психическое перенапряжение.

В физиологии установлена исключительно важная роль скелетной мускулатуры как мощного источника нервной импульсации, поступающей в мозг и способной в широких пределах изменять его уровень бодрствования. В свою очередь, высшие отделы центральной нервной системы весьма тонко регулируют поток нервных импульсов, идущих к мозгу. При этом мышечное напряжение, «энергизируя» центральную нервную систему, способствует улучшению работы органов чувств. Избыточное мышечное напряжение формируется во всех случаях, когда, несмотря на усталость, человек вынужден выполнять тонко координированную работу. Есть категория людей с невысоким психическим тонусом, которые в беспокойной, шумной обстановке работают лучше, чем в спокойной. Предполагают, что в этих случаях легкий дискомфорт деятельности приводит к дополнительному мышечному напряжению, повышающему уровень бодрствования мозга, а следовательно, и продуктивность деятельности.

Естественно, что мышечное расслабление, лишая мозг стимулирующей импульсации, приводит к снижению уровня бодрствования. Как известно, наибольшее расслабление скелетных мышц происходит во сне, причем в этом случае степень мышечной расслабленности, как правило, коррелирует с глубиной сна. Именно поэтому у людей, не выработавших способности устранять остаточное мышечное напряжение, сформировавшееся в течение рабочего дня, обычно имеет место трудное засыпание или наблюдаются другие нарушения ночного сна.

Исследование особенностей состояния организма, связанного с полным расслаблением скелетных мышц, было проведено американским ученым Е. Джейкобсоном. Первоначально его целью являлось изучение возможностей диагностики человеческих эмоций по характеру распределения напряженных групп мышц. Со временем ему удалось установить, что при эмоциональных реакциях у здоровых и больных людей всегда выявляется напряжение скелетной мускулатуры с различной, строго определенной для каждой эмоции локализацией. Так, депрессивные состояния сопровождаются напряжением дыхательной мускулатуры, при эмоциях страха напрягаются мышцы речедвигательного аппарата и затылочные мышцы. Естественно было сделать вывод, что психические процессы могут быть измерены, поскольку их объективные проявления связаны с различными степенями мышечного напряжения. В дальнейшем выявилось, что у больных неврозами постоянно сохраняется повышенное напряжение скелетных мышц, а это приводит к перенапряжению нервных процессов и вызывает ощущения утомляемости и общей слабости. Обучая таких людей специальным приемам мышечного расслабления, Е. Джейкобсон убедился, что они могут служить действенным лечебным средством. Впоследствии они стали известны как «метод прогрессивной (последовательной) релаксации».

Для больных неврозами характерны, кроме того, навязчивые мысли, идеи, ассоциации. Они также вызывают повышенный мышечный тонус, который с течением времени в различных участках тела принимает застойный характер. Оказалось, что затормаживание чуждых мысленных ассоциаций и навязчивых мыслей облегчается, если человек сможет расслабить именно те мышцы, которые при соответствующих ассоциациях бывают непроизвольно напряжены. Общая же релаксация ослабляет или даже полностью устраняет свойственный невротикам негативный фон. Тем не менее этот способ лечения получил широкое распространение лишь после того как немецкий психотерапевт И. Г. Шульц создал комплексный метод саморегуляции состояний, названный аутогенной тренировкой и включавший в качестве важнейшего компонента общее мышечное расслабление.

Вторым звеном в системе саморегуляции психического напряжения посредством изменения притока нервной импульсации является режим дыхания. В работах советского физиолога А. И. Ройтбака было показано, что нервные импульсы из дыхательного центра распространяются по специальным нервным путям на кору мозга и весьма существенно влияют на ее тонус: вдох — повышает, а выдох — снижает его. Стало понятным, почему максимального физического усилия человеку удается достичь именно в момент задержки дыхания на вдохе. Следовательно, тип дыхания, при котором вдох производится в замедленном темпе, а выдох — быстро и энергично, тонизирует нервную систему и повышает уровень бодрствования. Тип дыхания, включающий короткий вдох, растянутый, замедленный выдох и небольшую задержку дыхания, вызывает общее снижение тонуса центральной нервной системы, снижение кровяного давления, урежение пульса. Установлено, что рациональное использование дыхательных упражнений, сочетаемых с общим расслаблением скелетных мышц и отвлечением от посторонних влияний окружающей обстановки, способствует уменьшению чрезмерного предстартового возбуждения у спортсменов, формирует оптимальную готовность к предстоящему выступлению на соревнованиях. После окончания выступлений соответствующие дыхательные упражнения уменьшают остаточное возбуждение, вызванное предшествующей спортивной нагрузкой.

Резюмировать все сказанное о принципах саморегуляции психического тонуса посредством целенаправленного изменения тонуса мышц и характера дыхания целесообразно практическими выводами из материалов работ А. А. Крауклиса. В ситуациях, требующих срочного повышения и поддержания психического тонуса, а также при необходимости срочного торможения ответных реакций на действующий или ожидаемый раздражитель необходимый эффект достигается путем произвольного напряжения мышц. Если же очень высокий мышечный, а следовательно, и психический, тонус формируется преждевременно и имеется достаточное время для организации внутренних тормозов, целесообразно воспользоваться приемами полного мышечного расслабления в сочетании с успокаивающим типом дыхания. Эти приемы эффективны в ожидании воздействия отрицательных эмоциональных факторов. Следует иметь в виду, что полноценного мышечного расслабления можно добиться только при достаточно высоком исходном тонусе нервной системы. Лишь при этом условии сохраняется способность к хорошей концентрации внимания, необходимой для полного расслабления мышц и затормаживания отвлекающих мыслей и образов. Важна и еще одна деталь: наиболее полное мышечное расслабление наступает в период глубокого выдоха.

3. Саморегуляция психического тонуса посредством изменения внешних условий является, пожалуй, наиболее известным способом коррекции самочувствия и состояния. Она включает многочисленные формы воздействия человека на внешние условия, которые посредством обратных связей, в свою очередь, оказывают стимулирующий или же тормозной эффект на психическую деятельность. Сюда относятся все виды церемониального поведения людей перед наступлением важных и ответственных событий. История обрядов со времен первобытного человека до наших дней дает огромное число примеров важности такого рода регуляции состояний.

Это же обстоятельство способствует живучести многих суеверий, подсознательно проявляющихся в психической устойчивости человека в трудных условиях деятельности. Не секрет, что и в наше время можно наблюдать проявления суеверий, пусть даже в форме безобидных традиций, но тем не менее весьма действенных. Известно, что традиционной «плохой приметой» у летчиков служит появление врача в белом халате на аэродроме, у моряков — женщины на корабле. А вот как относятся к «приметам» спортсмены. «Когда нас спрашивают, верим ли мы в приметы, — писал Борис Майоров, — мы искренне отвечаем: «Нет». И действительно, кто сказал, что мы верим в приметы? Просто иногда не хочется искушать судьбу. Помню, в 1963 году в Стокгольме Аркадий Иванович Чернышев увидел в метро монету на «орле». Он проехал две лишние остановки, чтобы поднять ее и чтобы никто не заметил этого. Он проносил ее до конца чемпионата в кармане. Мы тогда выиграли. А я в прошлом году нашел шиллинг в венском отеле и носил его весь чемпионат и даже привез этот шиллинг сюда, в Гренобль». Команда отправляется на игру. «Сажусь. В автобусе какая-то женщина. Заходит Аркадий Иванович. Я его спрашиваю: «А эта женщина с нами поедет?» — «Не волнуйся, попросим выйти», — отвечает он. Женщина в автобусе — это плохо».

В настоящее время вопросы управления психическим тонусом человека посредством внешних раздражителей выходят из разряда чисто теоретических разработок и находят все более широкое практическое применение. На транспорте, в промышленности, в области управления энергетическими и технологическими системами проблема стимуляции психического тонуса и борьбы с утомлением, вызываемым монотонной деятельностью, решается все более настойчиво. Известный интерес представляют, например, исследования И. В. Муравова, показавшие стимулирующих! эффект функциональной музыки на состояние и работоспособность оператора. Он проявляется в сокращении периода врабатываемости, в повышении работоспособности и эффективности отдыха при выполнении монотонной работы. Во многих случаях функциональная музыка нейтрализует дискомфорт среды. Согласно данным Г. А. Березиной, после специальных музыкальных и цветомузыкальных воздействий производительность работы в ряде случаев увеличивалась на 30–50 %, а ошибки уменьшались на 21–23 %. По данным В. А. Браиловского, положительно влияет на стимуляцию уровня бодрствования и переменное освещение рабочего места оператора. Как показали опыты, особенно эффективно такое воздействие в периоды наибольшего падения работоспособности (между 3.30 и 7 часами утра).

Влияние цвета на психическое состояние человека было отмечено еще Гёте. Все цвета с этой точки зрения он подразделял на две группы: цвета бодрящие, оживляющие, возбуждающие — красно-желтые и цвета, порождающие беспокойство и мягко-печальное настроение, — сине-фиолетовые. Зеленый цвет занимает промежуточное положение и вызывает, по мнению Гёте, состояние спокойной умиротворенности. Красно-оранжево-желтые цвета производят на нас впечатление чего-то теплого; синие цвета, напротив, вызывают чувство холода. У художников различение «теплых» и «холодных» цветов стало общепринятым. В психиатрии хорошо известны факты улучшения настроения меланхоликов при помещении их в комнату с красным освещением и, наоборот, — успокоения людей в маниакальном состоянии в помещении, освещенном синим цветом.

Таким образом, методы саморегуляции психического тонуса посредством изменения внешних условий весьма действенны и разнообразны, хотя здесь еще и не создано общепринятой системы, которая бы использовала не только эмпирический опыт, но и строго научные данные.

СОН

И не иначе наш дух, когда сном распростерты все члены,

Бодрствует, как потому, что его в это время тревожат

Призраки те же, что ум, когда бодрствуем мы, возбуждают.

Лукреций

Природа сна и сновидений во все времена занимала ум человека. Да и могло ли его не интересовать то во многом загадочное состояние, в котором каждый человек пребывает треть своей жизни и которое к тому же сопровождается странной психической деятельностью, проявляющейся отсутствием сознания и наличием сновидений. А сколько мифов и легенд связано со сном и сновидениями!

Первобытный человек был склонен воспринимать события, виденные им во сне, как реально существующие. Он далеко не всегда мог отличить яркий, эмоционально окрашенный эпизод, родившийся в воображении, от факта реальной действительности. Еще в сравнительно недавние времена у некоторых народностей пережитое во сне считалось реальностью. Так, у чироки, пишет французский этнограф и психолог Л. Леви-Брюль, существует обычай, согласно которому человек, видевший во сне, что он был укушен змеей, должен быть подвергнут тому же лечению, которое применяется при действительном укусе змеи: считается, что его укусил «дух-змея». Советский этнограф Л. Я. Штернберг приводит аналогичный пример. Один путешественник по Африке рассказал, что однажды к нему пришел туземец, живший за 100–150 километров, и заявил: «Ты должен заплатить мне пеню. Мне снилось, что ты убил моего раба». И несмотря на все уверения путешественника, что он никак не мог убить раба, хотя бы потому, что не был на том месте, пеню все-таки пришлось уплатить. Именно то обстоятельство, что первобытный человек видел себя во сне в самых различных местах, послужило ему поводом для заключения о существовании «души», которая во время сна покидает тело и свободно странствует в мире. Поэтому, например, папуасы Новой Гвинеи утверждают, что, если колдуну удастся схватить душу спящего в момент сновидения, тот уже больше не проснется.

Представление о том, что во сне человека посещают духи умерших предков и руководят им в повседневной жизни, длительное время сохранялось у многих народов. Содержанию же сновидений придавалось важное значение, им руководствовались при выполнении обрядов, при проведении ритуальных праздников и церемоний, при решении важных общественных и хозяйственных вопросов. Во II веке до н. э. древнегреческий писатель Артемидор Эфесский составил обширное руководство под названием «Толкование сновидений», в котором изложил накопившийся к тому времени опыт толкования снов. Следует отметить, что уже в этом труде делаются различия между сновидениями, возникающими по физиологическим причинам, и сновидениями, имеющими значение для предсказания будущего. Кроме того, выделяются сновидения, соответствующие действительности, и сновидения аллегорические, а также типические сновидения, позволяющие определять душевное состояние человека, в связи с чем автор советует: «Узнай характер человека, прежде чем толковать его сны, чтобы не сделать ошибки».

Характерно, что символические толкования некоторых образов сновидений Фрейдом совпадают с толкованиями Артемидора. Небезынтересно привести и следующие факты, свидетельствующие о напористости последователей Артемидора уже в наше время. В 1923 году в Лейпциге был издан «Малый египетский сонник», в 1925 году — «Большой египетский сонник», в 1930 году — «Мусульманский снотолкователь и гадатель, полный сонник с объяснением всех снов, основанным на опыте всех народов и времен в 3960 истолкованиях Моисея Некромантуса, придворного сногадателя негуса Эфиопии». В 1934 году в Париже издается книга парижской гадалки мадам де Тебе «Загадка сновидений», а также «Большой сонник» некоего Фебе.

Взгляды философов Древней Греции на сновидения отражали мифологические представления о наличии души у человека, животных и у каждой вещи и были связаны с одухотворением сил и явлений природы. Так, пифагорейцы населяли воздух душами — демонами и героями, посылающими сновидения людям и животным. Согласно Гераклиту, душа во сне неразумна и находится в состоянии забытья, так как выключена из связи с окружающим миром. Однако уже Демокрит высказал замечательную мысль о том, что сущность сновидений заключается в продолжении автоматической работы мозга при отсутствии восприятия. Сократ верил в божественное происхождение сновидений и допускал, что сны могут предвещать будущее. Платон считал сновидения проявлением деятельности души.

Величайший мыслитель древности Аристотель посвятил проблеме сна трактаты «О сне» и «О вещих сновидениях». В первом трактате он попытался дать физиологическое объяснение сна, причем без всяких ссылок на вмешательство в этот процесс души и духов. Сои, по мнению Аристотеля, есть реакция организма на концентрацию, сгущение теплоты в глубине тела. Суждения Аристотеля о природе сновидений, излагаемые в другом трактате, отличаются наблюдательностью и глубиной. Оп отрицает божественное происхождение сновидений и включает их в круг явлений природы. Образы сновидений, по его мнению, — это не что иное, как результат деятельности наших органов чувств. Ощущение, продолжающееся после удаления его источника, есть уже не восприятие, а представление. Следовательно, образы сновидений суть представления.

Снам у греков придавалось особое значение. Существование так называемых вещих снов не подлежало сомнению. Сны толковали в каждом доме, а в особо важных случаях обращались к специалистам — толкователям снов. Древнегреческий историк Плутарх рассказывает, что внук афинского полководца Аристида Аизимах, будучи очень бедным, садился у храма бога Диониса и занимался разгадыванием снов по своей книге.

Заслуживают внимания взгляды на природу сна великого врача древности Гиппократа (ок. 460 — ок. 370 гг. до н. э.). В дошедшем до нас сочинении «О сновидениях», принадлежащем одному из его учеников, говорится, что наряду с божественными снами бывают сны, которые вызываются естественными процессами, протекающими в организме. Но предоставим слово самому автору. «Кто имеет правильное понятие о признаках, проявляющихся во сне, — пишет неизвестный ученик Гиппократа, — тот найдет, что они обладают большой силой для всякой вещи. Действительно, душа в то время, когда она обслуживает бодрствующее тело, разделяется между несколькими занятиями и не принадлежит самой себе, но отдает известную долю своей деятельности каждому занятию тела: слуху, зрению, осязанию, ходьбе, всем телесным занятиям; таким образом, рассудок не принадлежит себе. Когда же тело отдыхает, душа, движущаяся и пробегающая части тела, управляет своим собственным жилищем и совершает сама все телесные действия. Действительно, спящее тело не чувствует, а она — душа, — бодрствуя, познает, видит то, что видно, слышит то, что слышно, ходит, осязает, печалится, обдумывает, исполняя на небольшом пространстве, где она есть во время сна, все функции тела. Таким образом, кто умеет здраво судить об этом, знает большую часть мудрости».

Интересно, что содержание сновидений, согласно идеям древнего автора, может являться основанием не только для выводов о состоянии своего здоровья, но и для непосредственных практических действий профилактического характера. Вот как об этом говорится в первоисточнике: «…сновидения, передающие дневные действия или мысли человека в следующую ночь и представляющие правильным образом то, что было сделано или обсуждалось в течение дня, благоприятны для человека, ибо они указывают на здоровье, поскольку душа пребывает в мыслях дня, не будучи тревожима никакой плеторой, никаким опустошением и ничем иным, приходящим извне. Когда же сновидения противоречат дневным поступкам и когда сверх того есть борьба или победа, это означает расстройство в теле…» Выступая против толкователей сновидений, которые советуют в этом случае «молиться богам», автор делает вывод: «Молиться — вещь, без сомнения, подходящая и прекрасная, но, призывая богов, нужно и самому помогать себе» (курсив мой. — Л. Г.).

Влияние сна на здоровье и диагностическая роль сновидений признавались и в тибетской медицине, сведения о которой содержатся в обширном труде «Шуд-Ши» («Четыре основы»). Согласно этому учению, сновидения могут быть следствием шести причин: «видят во сне то, что видели наяву, то, что слышали, то, что имели, то, что чувствовали, то, что надеялись сделать, или, наконец, бывают сны, которые предвещают серьезное расстройство питания, т. е. заболевание». По мере развития естествознания возникали различные теории, пытавшиеся научно объяснить механизмы сна. Так, одна из первых теорий объясняла причину наступления сна отравлением мозга особыми веществами — гипнотоксинами, накапливающимися в организме в период бодрствования. Другая теория связывала сон с перераспределением крови, а именно с изменением кровоснабжения мозга. Третья рассматривала сон как результат возбуждения особого «центра сна» в мозгу. Однако эти теории не давали всестороннего объяснения явлений, связанных со сном, не раскрывали причин чередования сна и бодрствования.

Согласно современным научным данным, сон представляет собой разлитое торможение коры больших полушарий, возникающее по мере расходования нервными клетками своего биоэнергетического потенциала в течение периода бодрствования и снижения их возбудимости. Распространение торможения на более глубокие отделы мозга — средний мозг, подкорковые образования — обусловливает углубление сна. При этом в состоянии торможения, частичного функционального покоя нервные клетки не только полностью восстанавливают свой биоэнергетический уровень, но и обмениваются информацией, необходимой для предстоящей деятельности. К моменту пробуждения, если сон был достаточно полноценным, они снова готовы к активной работе.

Сон — жизненно необходимая потребность организма, не менее важная, чем пища. Физиологи экспериментально доказали, что, например, собака может жить без пищи около месяца. Если же ее лишить сна, она погибает через 10–12 дней. Человек, попавший в исключительные условия, может голодать около двух месяцев, а без сна он не проживет больше двух недель.

Известны, однако, несколько исключений из этого правила, которые до сих пор представляют собой загадку для ученых. Медицинским чудом называли врачи всего мира 77-летнего шведа Олафа Эрикссона, который не спал более 46 лет. В 1919 году он перенес тяжелую форму гриппа. Возможно, что болезнь дала какие-то осложнения на мозг. С тех пор он не мог уснуть. Когда ему потребовалась какая-то хирургическая операция, врачам не удалось его усыпить даже с помощью наркоза, и операцию с трудом провели под местной анестезией. Аналогичный случай имел место в Лондоне. Англичанин Сидней Эдвард не смыкал глаз более 35 лет с июльской ночи 1941 года, когда во время воздушного налета погибла его невеста. Сидней был очевидцем трагедии, и психический шок навсегда лишил его сна. «Я не вижу разницы между днем и ночью, — говорил он. — Для меня это лишь бесконечная цепь постоянно сменяющихся часов. Когда гаснут огни, для меня начинаются настоящие мучения. Я остаюсь совершенно один и чувствую себя таким же безутешным, как потерпевший кораблекрушение в открытом море».

С другой стороны, известно немало случаев длительного сна. Американка Патриция Магуира, например, спала беспробудным сном более 18 лет. В январе 1947 года, узнав о гибели жениха, она вдруг начала зевать. Родители посоветовали ей лечь в постель. Патриция легла и с тех пор не просыпалась. Еще более таинственный случай произошел с норвежкой Августой Лангард, которая не открывала глаз с 1919 но 1941 год. За это время ее лицо совершенно не изменилось. Когда же она проснулась, то начала стареть буквально на глазах. Через пять лет после своего пробуждения Августа умерла. 20 лет проспала жительница Днепропетровска Надежда Артемовна Лебедина. В 1953 году она почувствовала легкое недомогание. Накануне она ездила навестить мать, где, как выяснилось впоследствии, испытала нервное переживание, а в дороге простудилась. Через неделю она вдруг заснула, но сон продолжался и на второй день, и на третий… Все попытки вывести ее из забытья успеха не принесли. Больную поместили в клинику, кормить ее пришлось с помощью зонда. Некоторое улучшение наступило только через полтора года. Через четыре года ее мать уговорила врачей выписать Надежду Артемовну из клиники и увезла ее к себе в село. Медицинские специалисты регулярно осматривали больную. Только в 1973 году родственники стали замечать, что она проявляет признаки реакции, если рядом говорят о серьезно заболевшей к тому времени матери. Проснулась она в этом же году в день похорон матери. Психическое состояние Лебединой в дальнейшем было абсолютно нормальным. К ней вернулся дар речи, она прекрасно помнила все, что происходило с ней до начала летаргического сна. Ей было трудно лишь поверить в то, что она столько лет провела в состоянии сна, нелегко ей было признать и во взрослой девушке свою дочь. Но больше всего поразили ее телевидение и полеты в космос. Внешне она выглядела гораздо моложе своих лет, но двигаться почти не могла. Восемь месяцев пришлось ей провести в клинике для полного восстановления двигательной активности. В дальнейшем каких-либо особенностей в состоянии ее здоровья не отмечалось.

Детальное исследование явлений сна стадо возможным после того, как был изобретен электроэнцефалограф — прибор для записи биотоков мозга. Именно с помощью этого прибора было установлено, что биотоки мозга спящего человека отличаются медленной активностью: их частота колебаний— 1–3 в секунду, тогда как в состоянии бодрствования преобладают волны с частотой колебаний — 13 в секунду. Вместе с тем даже при глубоком сне в коре головного мозга животных и человека остаются бодрствующие участки — так называемые «сторожевые пункты», физиологический смысл которых состоит в том, чтобы в необходимых случаях выводить организм из состояния сна. Так, спящий меняет во сне неудобную позу, раскрывается или укрывается при изменении температуры окружающего воздуха, просыпается при звоне будильника или других громких звуках.

При дальнейшем детальном исследовании оказалось, что по своим физиологическим проявлениям сон неоднороден и имеет две разновидности: медленный (спокойный) и быстрый (активный).

При медленном сне наступает уменьшение частоты дыхания и ритма сердцебиений, расслабление мышц и замедление движений глаз. По мере углубления медленного сна общее количество движений спящего становится минимальным. В это время его трудно разбудить.

При быстром сне физиологические функции, наоборот, активизируются: учащаются дыхание и ритм сердца, повышается двигательная активность спящего, движения глазных яблок становятся быстрыми (в связи с чем этот вид сна и получил название «быстрый»). Быстрые движения глаз свидетельствуют о том, что спящий в этот момент видит сновидения. И если его разбудить спустя 10–15 минут после окончания быстрых движений глаз, он расскажет об увиденном во сне. При пробуждении в период медленного сна человек, как правило, не помнит сновидений. Несмотря на относительно большую активацию физиологических функций в быстром, сне, мышцы тела в этот период бывают расслабленными, и разбудить спящего бывает значительно труднее. Таким образом, быстрый сон, с одной стороны, является более глубоким по сравнению с медленным, а с другой стороны, судя по активности физиологических функций, — более поверхностным. Поэтому он и получил название парадоксального сна. Быстрый сон имеет важное значение для жизнедеятельности организма. Если человека искусственно лишить быстрого сна (будить в период появления быстрых движений глаз), то, несмотря на вполне достаточную общую продолжительность сна, через пять — семь дней у него наступают психические расстройства.

В чем же заключается жизненно важная функция быстрого сна и его неотъемлемого компонента — сновидений? Имеется уже достаточно научных данных, свидетельствующих о том, что сон — отнюдь не пассивное тормозное состояние, способствующее лишь восстановлению сил и энергии. Во сне осуществляется особым образом организованная мозговая деятельность. В настоящее время ее сущность представляется следующим образом.

В течение дня человек отбирает и запоминает жизненно необходимую ему информацию, призванную оказывать то или иное влияние на его последующую активность. Поскольку в состоянии бодрствования нервная система загружена в основном текущей деятельностью, информация, важная для будущего, фиксируется в долговременной памяти без переработки. Именно во сне происходит переработка этой информации. На ее основе в спящем организме осуществляется всесторонняя целенаправленная подготовка физиологических систем к той деятельности, которая предстоит в последующем периоде бодрствования. Таким образом, сон — это специфическое активное состояние мозга, способствующее полноценному использованию имеющегося опыта и приобретенной информации в интересах более совершенной адаптации организма в период бодрствования. Народная мудрость давно заметила эту особенность и выразила ее в виде пословицы «утро вечера мудренее». Сказанное позволяет понять, почему бессонница или же сон, вызванный фармакологическими веществами (снотворные и алкоголь), угнетающими компоненты быстрого сна, так резко снижают психическую и физическую готовность человека активно действовать после пробуждения.

Анализируя сон как одно из основных естественных состояний человека, нельзя не отметить, что условия современной жизни все в большей мере вызывают его нарушения. Несомненно, основной тому причиной являются процессы урбанизации и те неизбежные последствия технического прогресса, которые приводят к снижению физических и повышению эмоциональных нагрузок.

Западногерманский психолог А. Бирах отмечает, что число лиц, страдающих расстройствами сна, растет год от года. Около 20 миллионов человек в США и 7 миллионов жителей ФРГ жалуются на свой сон. Только за десять лет потребление снотворных средств возросло более чем на 500 %, хотя они приносят лишь видимость избавления от бессонницы. В 1973 году в ФРГ было продано такое количество таблеток снотворного, что, если их сложить в одну линию, ее можно было бы 269 раз обернуть вокруг экватора. Вес этих медикаментов, разрушавших печень и почки миллионов людей, составил 6500 тонн. В последние годы бессонница становится «социальным недугом» французов — к такому выводу пришла группа медицинских экспертов, исследовавших эту проблему. Из доклада, опубликованного в парижской печати, следует, что в настоящее время бессонницей во Франции страдают 9 миллионов человек. Из них 3 миллиона регулярно принимают снотворное. Ученые обращают внимание, что бессоннице подвержены не только взрослые, но и дети. В возрасте до шести лет каждый пятый малыш уже принимал снотворное.

Как показывает статистика, и у нас в стране среди горожан, приезжающих в санатории и дома отдыха, значительный процент тех, кто страдает различными расстройствами сна. Достоин сожаления тот факт, что в подавляющем большинстве случаев эти расстройства бывают связаны с отсутствием необходимых психогигиенических знаний и навыков, с легкомысленным отношением к употреблению снотворных препаратов, которые нередко принимаются даже при незначительных эпизодических расстройствах сна или просто вследствие опасений, что по какой-то причине он может быть недостаточно глубоким. Неудивительно, что такого рода ревнители «душевного комфорта» за счет фармакологии со временем пополняют многочисленные ряды лиц, страдающих бессонницей.

Между тем причины расстройств сна не так уж многообразны. Чаще всего такими причинами оказываются нарушения режима сна, страх, что сон может не наступить в положенное время, а также затянувшееся психическое возбуждение, сопровождающееся неотступным наплывом разнообразных мыслей. Безусловный положительный эффект во всех этих случаях дают специальные психосоматические приемы. Еще Кант справедливо считал, что бороться с безудержным наплывом мыслей перед сном можно лишь одним чисто психологическим способом: «…как только человек ощущает в себе или осознает пробуждение какой-либо мысли, он должен сразу же отвести от нее внимание (будто он с закрытыми глазами перемещает ее на другую сторону); тогда посредством пресечения каждой появившейся мысли постепенно возникает хаос представлений, в результате чего исчезает ощущение своего физического внешнего положения и появляется совсем иное состояние, а именно непроизвольная игра воображения (которая у здорового человека и составляет сон)».

Данный способ отвлечения внимания действительно дает хороший эффект. Имеются и другие психологические приемы сосредоточения или же рассредоточения внимания, способствующие быстрому развитию сна. Они подробно изложены в главе, посвященной саморегуляции состояний.

Необходимой составляющей нормального сна, имеющей самостоятельное значение, являются сновидения. Важно, чтобы человек не только спал глубоким сном, но и видел сновидения. Исходя из этого, психологи разрабатывают специальные методы программирования сновидений.

О том, что, воздействуя на органы чувств спящего человека, сознание которого заранее было настроено определенным образом, можно влиять на содержание его сновидений, знали еще древние греки. Пилигримы, приходившие на поклонение к храму того или иного бога, верили, что надо проспать в храме одну ночь и тогда во сне явится бог, которому посвящен этот храм. Он может дать совет по сложному житейскому вопросу, помочь в трудном деле, излечить от болезни. После ритуального поста и принесения жертв паломники входили в храм и ложились спать на каменный пол, покрытый шкурами. Действительно, при этих условиях многим являлись во сне бог врачевания Асклепий или бог торговли и прибыли Гермес, богиня мудрости Афина или сам верховный бог Зевс. Соответствующая психологическая подготовка, а также запах благовоний, холод каменного пола и другие непривычные раздражители вызывали желаемое сновидение.

Американский психолог П. Гарфилд специально исследовала внешние и внутренние факторы, с помощью которых можно воздействовать на содержание сновидений. Она отмечает, что использование для этой цели внешних раздражителей — света, звука, температуры — требует постороннего вмешательства и потому связано с неудобствами. Интересные результаты в получении снов «на заказ» были достигнуты ею с помощью методов самовнушения. Она может программировать таким способом свои собственные сновидения и обучила этому искусству свыше 400 студентов Калифорнийского университета. П. Гарфилд считает, что широкое распространение ее методов влияния на сновидения помогло бы многим получать каждую ночь зарядку хорошего настроения и даже разрешать в известной степени проблемы, накопившиеся за день.

Многих людей интересует вопрос о том, какая продолжительность сна считается нормальной. Исследования показали, что продолжительность сна бывает различной в зависимости от типа высшей нервной деятельности человека и его возраста. Если возбудимому холерику достаточно 6–7 часов сна в сутки, то флегматикам необходим более продолжительный сон — 8, а иногда и 9 часов. Люди мыслительного и смешанного типов нуждаются в более продолжительном сне, чем «художники».

Широко распространено мнение, что с возрастом люди спят меньше, чем в молодости. Американский врач П. Тиллер провел в связи с этим наблюдения над 83 людьми в возрасте свыше 60 лет. Своих пациентов он разделил на две группы. В одну вошли люди с жалобами на ряд функциональных расстройств: утомляемость, нервозность, головокружение, отсутствие аппетита. Вторую группу составили практически здоровые. Оказалось, что люди из первой группы спали по 7 часов и меньше, тогда как продолжительность сна во второй группе была не менее 8 часов (не считая дневного сна). Тиллер решил увеличить продолжительность сна пациентам из первой группы на несколько часов в сутки. Сначала им было трудно привыкнуть к новому режиму, но вскоре их организм приспособился, и они стали спать дольше. Спустя короткое время признаки недомогания у них исчезли, и они почувствовали себя значительно лучше. На основании этого эксперимента Тиллер сделал вывод, что по мере старения человек должен увеличивать, а не сокращать продолжительность своего сна. Советский ученый Г. Цицишвили установил, что продолжительность сна долгожителей Кавказа составляет минимум 9 и максимум 16–17 часов, а в среднем они спят по 11–13 часов. Ученый считает, что продление времени сна в пожилом и старческом возрасте физиологически оправдано, так как адаптивные и программирующие процессы в этом периоде протекают значительно медленнее.

Освежающее действие сна оказывается более выраженным, если его продолжительность укладывается в полуторачасовые промежутки (1,5–3,0-6,0–7,5-9 часов и т. д.). Как уже указывалось, цикл ночного сна, содержащий фазы медленного и быстрого сна, длится примерно полтора часа. В конце каждого цикла наблюдается период повышенной активности организма. Пробуждение в этот момент облегчает вхождение в состояние бодрствования, так как сопровождается повышенным физическим тонусом и субъективным ощущением достаточности сна. По мнению английского ученого А. Мороу, важно не только «количество», т. е. продолжительность сна, но и его «качество», т. е. соответствующие гигиенические условия, строгое соблюдение определенного времени отхода ко сну и т. п.

Исследования последнего времени свидетельствуют о важной адаптационно-программирующей роли сна в жизни организма. Именно поэтому воздействия, полученные в некоторых фазах естественного сна, отличаются стойкостью и большим влиянием на программы поведения в последующем состоянии бодрствования.

ГИПНОЗ

…Смешно было бы думать, что гипнотизм вырос где-то сбоку, за дверьми храма науки, что это подкидыш, воспитанный невеждами. Можно только сказать, что невежды его достаточно понянчили и захватали своими руками.

А. А. Токарский

«Нет повести печальнее на свете, чем повесть… о гипнозе и внушении» — такими словами часто начинал свои лекции известный советский гипнолог К. И. Платонов. И нет, пожалуй, другой такой области знания, которая претерпела бы за время своего существования такое большое количество драматических коллизий.

Психические явления, объединяемые в настоящее время термином «гипноз», известны с древнейших времен. Характерно, что во все времена гипнотические явления связывались с религиозно-мистическими и метафизическими воззрениями, служили доказательством раздельного существования духа и тела и господства первого над вторым. Загипнотизированный человек всегда вызывал замешательство и настороженность у присутствующих своим необычным видом и поведением. Зачастую он был нечувствителен к боли и другим сильным воздействиям, легко переносил большие физические нагрузки. Нередко люди, ранее страдавшие тем или иным недугом, после пребывания в гипнозе выздоравливали. Загадочное тяготеет к чудесному, а чудо — начало мистики. Не случайно гипнотические явления использовались религией как доказательство силы божественного духа и его власти над бренными телами верующих.

Началом научного подхода к исследованиям явлений гипноза принято считать работы английского хирурга Дж. Бреда и португальского аббата Фариа. Читатель, по всей вероятности, даже не подозревает, что ему с детства хорошо известна жизнь и судьба аббата Фариа, хотя его работы в области гипноза знает далеко не каждый психотерапевт. Личность аббата Фариа, страстного поборника свободы, незаурядного публициста, настолько ярка и своеобразна, что о ней следует рассказать несколько подробнее.

Итак, вспомним аббата Фариа, романтического узника замка Иф, о трагической судьбе которого повествует Дюма-отец в знаменитом романе «Граф Монте-Кристо». Этот человек показан здесь как высокообразованный политический мыслитель и гуманист, приговоренный к пожизненному заключению за свои революционные идеи. Вспомним, с каким упорством он в течение шести лет прорывал подкоп, как в простом матросе Эдмоне Дантесе с парусника «Фараон» нашел способного ученика, который с трогательной благодарностью внимал его урокам истории и географии, иностранных языков и таинственной, науки о ядах. И мало кому известно, что аббат Фариа — реальное историческое лицо. Дюма лишь неправильно назвал его итальянским прелатом. Родина Фариа — Индия, точнее, Гоа. Именно эта часть южной территории Индии была первым клочком индийской земли, на которую вступили европейские колонизаторы. Четыре с половиной столетия властвовали здесь португальские захватчики. Лишь в 1962 году Гоа воссоединился с Индией. А сейчас в столице Гоа — Панаджи возле старинного дворца, построенного еще в XV веке, можно увидеть необычный памятник — бронзовую фигуру священника в сутане, с простертыми над больной женщиной руками. Это — памятник аббату Фариа.

Судьба его была необычна. Фариа родился в семье ремесленника в 1756 году в Велья-Гоа, где окончил монастырскую школу. Талантливый оратор, поборник идей свободы и независимости своего народа, молодой священник возглавил антиколониальный заговор против португальских завоевателей, но был выдан властям и как особо опасный преступник в цепях отправлен в Лиссабон. Спустя три года ему удалось бежать из тюрьмы, и он очутился во Франции, где прославился своими яркими речами и незаурядным мастерством лечения методами гипноза. В Париже Фариа опубликовал книгу о гипнозе, которая имела огромный успех. Здесь же он принял участие в антиправительственном заговоре, был арестован и брошен в одиночную камеру парижской королевской тюрьмы — Бастилии. В 1784 году Фариа совершил дерзкий побег из крепости и вновь вернулся к политической деятельности. Уже будучи тяжелобольным, он принял активное участие в подготовке французской буржуазной революции и штурме ненавистной народу Бастилии 14 июля 1789 года. Умер Фариа в заточении в 1819 году. Так сложилась судьба этого легендарного человека, большого гуманиста и общественного деятеля, оставившего заметный след в европейской культуре и науке.

Аббат Фариа, изучавший гипноз в Индии, утверждал, что он не связан ни с какими сверхъестественными силами и его причина кроется в психике человека. Сам термин «гипноз» (от греческого «гипнос» — сон) был введен в употребление Бредом, считавшим, что гипнотическое состояние сходно с естественным сном и может быть вызвано различными физическими и словесными воздействиями.

Однако многовековая связь гипноза с религией и мистикой не могла быть преодолена в сознании людей в короткий срок. Настороженное и даже отрицательное отношение к гипнозу поддерживалось и высказываниями некоторых исследователей, утверждавших, что гипнотическое состояние является, по существу, патологическим и может быть достигнуто лишь у людей, страдающих неврозами. Этой сомнительной репутацией гипноз обязан прежде всего парижской школе гипнологов, возглавлявшейся Ж. М. Шарко (1825–1893). Резко отрицательным отношением к гипнозу характеризовались и взгляды некоторых крупных специалистов в области медицины. Так, немецкий физиолог Э. Дюбуа-Реймон считал внушенное гипнотическое состояние близким к помешательству, а другой немецкий ученый — Г. Гельмгольц рассматривал его как «фокус», не имеющий никакого отношения к медицине.

Однако всестороннее и тщательное изучение гипнотических явлений зарубежными, русскими и советскими учеными не только доказало полную их безвредность для организма человека, но и вскрыло многочисленные положительные стороны гипнотических воздействий, помогающих мобилизовать физические и психические резервы организма.

Несомненная заслуга освобождения гипнотических явлений от мистико-идеалистических толкований на первом этапе развития гипноза принадлежит отечественным ученым В. Я. Данилевскому и А. А. Токарскому. Именно Токарским были сказаны полные горечи слова о том, что широкому распространению гипноза в качестве мощного психотерапевтического средства долгое время мешали различные лженаучные теории о патологической природе гипноза. Выступая на IV съезде русских врачей в Москве в 1891 году с докладом «Терапевтическое применение гипнотизма», он утверждал, что внушение открыло могучее влияние психических воздействий, которое может быть «поставлено наряду с воздействием факторов физических».

Отцом русской гипнологии по праву считается выдающийся русский психоневролог В. М. Бехтерев (1857–1927), посвятивший изучению гипноза многие годы жизни. Его перу принадлежит ряд фундаментальных работ, положивших начало систематическому научно-экспериментальному изучению механизмов гипноза и использованию его как метода моделирования состояний человека для исследования различных психофизиологических реакций. Однако только учение И. П. Павлова о внушении и гипнозе окончательно лишило гипнотические явления той нездоровой таинственности, с которой они ассоциировались во все времена.

Учение И. П. Павлова о гипнозе и внушении вскрыло материалистическую сущность гипнотических явлений, связав их с процессами условного внутреннего торможения в центральной нервной системе. Многочисленные опыты и наблюдения И. П. Павлова и его сотрудников явились убедительным свидетельством тождества процессов внутреннего торможения, сна и гипноза: «…внутреннее торможение и сон — одно и то же, один и тот же процесс»; «…сон есть торможение, распространившееся на большие районы полушарий, на все полушария и даже ниже — на средний мозг»; в случае же охвата торможением только части коры больших полушарий вы будете иметь частичный сон — состояние, обычно именуемое гипнозом. И. П. Павлов отмечал, что «гипноз — это есть, конечно, тот же сон. По сущности своей он от сна не отличается, а отличается только по частным особенностям, тем, например, что это есть очень медленно наступающий сон, т. е. сон, который ограничивается сперва очень маленьким, узким районом, а потом, все расширяясь и расширяясь, доходит до того, наконец, что с больших полушарий доходит до подкорки, оставляя нетронутыми лишь центры дыхания, сердцебиения и т. д., хотя и их в известной мере ослабляет».

Значительный этап в развитии гипнологии связан с именем К. И. Платонова (1877–1969). Непосредственный ученик В. М. Бехтерева и, как он сам говорил, «духовный ученик» И. П. Павлова, он творчески применил теоретические разработки своих учителей в области гипнологии и создал основы учения об экспериментальном гипнозе. Фундаментальные исследования К. И. Платонова были обобщены им в монографии «Слово как физиологический и лечебный фактор», выдержавшей три издания (1930, 1957, 1962 гг.) и переведенной на многие иностранные языки.

Исходя из строго материалистических воззрений И. П. Павлова на сущность и психофизиологические механизмы гипноза, К. И. Платонов и его ученики провели большую работу по изучению механизмов гипноза и внушения. В частности, была показана возможность посредством слова, т. е. путем воздействия на вторую сигнальную систему, изменять деятельность внутренних органов и различных систем организма.

К настоящему времени в нашей стране существует несколько школ, успешно продолжающих исследования в области гипнологии. Они представлены именами таких ученых, как В. Н. Мясищев (Ленинград), М. П. Кутанин (Саратов), И. 3. Вельвовский (Харьков), В. Е. Рожнов и М. С. Лебединский (Москва).

Развитие гипноза всегда было связано с исследованием его эффективности как одного из важных психотерапевтических средств. В основном эти исследования проводились врачами различных специальностей. В меньшей степени гипнозом занимались психологи. Как правило, психологические исследования гипнотических явлений оказывались «побочным продуктом» многочисленных и разнообразных физиологических экспериментов. Далее мы рассмотрим те из них, которые имеют близкое отношение к предмету нашего исследования. В последние годы изучение гипноза ведется и в целях решения чисто психологических задач в тех случаях, когда он применяется в качестве методического приема для целенаправленного вмешательства в субъективный мир личности. Изучаются его активирующее воздействие, возможности мобилизации с его помощью внутренних резервов человека (при обучении, подготовке к чрезмерным физическим и психическим нагрузкам), использования его как действенного психогигиенического средства (аутогенные тренировки) и т. п. Положительному отношению к гипнозу способствуют и разрабатываемые в настоящее время новые теории сна, о которых говорилось ранее.

Рассматривая психофизиологические механизмы гипноза, мы различаем две стороны этого вопроса. Первая — это механизм развития гипнотического торможения как такового. Вторая — это условия и предпосылки действенности словесных внушений в гипнозе, т. е. механизм реализации словесных внушений.

Прежде чем говорить о первой стороне теории гипноза, следует подчеркнуть, что психофизиологические механизмы гипнотических явлений включают те естественно сложившиеся функциональные системы, которые связаны с процессом нормальной повседневной жизнедеятельности человека. Это означает, что психические явления, составляющие сущность гипноза, основываются не на каких-то чрезвычайных, специфических и необычных для организма воздействиях и условиях, а на привычных, естественных и потому совершенно безвредных для здоровья. Механизмы гипноза хорошо прослеживаются и в филогенетическом, эволюционном плане. Именно в этом плане лучше всего просматривается их приспособительная роль, их физиологическая целесообразность для организма.

Рассмотрим основные условия, необходимые для формирования гипнотического состояния, и нервные механизмы, участвующие в этом процессе.

1) Деактивирующее действие монотонных раздражителей. Монотонность воздействий, свидетельствующая об однообразии, неизменности обстановки, даже у животных приводит к угасанию реакции настораживания и исследовательских рефлексов. Физиологически действие монотонных раздражителей вызывает утомление соответствующих органов чувств и развитие процессов торможения в связанных с ними зонах коры головного мозга, которое затем распространяется на остальные ее участки. Эта закономерность широко используется в приемах гипнотизирования: фиксация взора, монотонность речи гипнотизирующего, пассы, ритмичные тепловые воздействия и другие слабые повторяющиеся раздражения приводят к снижению уровня бодрствования, а затем и к развитию разлитого торможения.

2) Релаксация, расслабление мышц. Филогенетически мышечное расслабление призвано готовить нервную систему к отдыху, к переходному состоянию от бодрствования ко сну, от состояния активности к пассивному покою. Гипнология всегда использовала это чрезвычайно сильное психосоматическое воздействие. Детально исследовал влияние психических состояний на тонус скелетных мышц (и наоборот) американский ученый Е. Джейкобсон. В последующих исследованиях сделанные им выводы о связи между эмоциями и мышечным тонусом были подтверждены и стали одной из важных основ аутогенных тренировок. Нами было замечено, что лица, плохо входящие в гипнотическое состояние или же совершенно не гипнабельные, не могут полностью расслаблять мышцы. Не исключено, что их плохая гипнабельность обусловлена именно этой причиной.

3) Восприятие звуковых сигналов во сне. Это филогенетически сложившаяся «стартовая» роль бодрствующих пунктов коры головного мозга во время сна. Формирование раппорта, т, е. своеобразного контакта, в гипнозе основывается именно на этих естественно сложившихся механизмах высшей нервной деятельности и отличается от образования «сторожевого пункта» в естественном сне лишь соответствующими условиями, особенностями психологической установки и мотивации гипнотизируемого.

Согласно учению И. П. Павлова, сонное торможение может быть неполным, частичным как по степени распространения в коре головного мозга, так и по глубине, по уровню проникновения в нижележащие его отделы. Об этом свидетельствуют многочисленные примеры, взятые из повседневной жизни человека. Так, глубоко утомленная спящая мать немедленно просыпается от малейшего звука, издаваемого ребенком, но не реагирует на все остальные. Городской житель ежедневно просыпается от сравнительно слабого звука будильника, но, как правило, игнорирует звуковую «нагрузку», создаваемую автомобильным движением, и т. п.

Методика гипнотизирования полностью использует эту особенность высшей нервной деятельности человека. Управление частичным сном (торможением) и появляющаяся при определенных условиях возможность словесного общения со спящим человеком также основаны на нормальных функциях естественного сна.

4) Филогенетически закрепившаяся охранительная роль внушаемости. В этой роли внушаемость чаще всего выступает в тех случаях, когда нервная система человека оказывается ослабленной какими-либо чрезвычайными воздействиями: болезнью, глубоким горем, страхом перед угрозой опасности, трудностью выбора в сложной ситуации, сильным физическим утомлением и т. п. Эти состояния, снижая уровень бодрствования, часто приводят к развитию так называемой парадоксальной фазы («фазы внушения», по И. П. Павлову), в которой сильные раздражения реального мира воспринимаются хуже, чем слабые словесные воздействия. Характерно, что в большинстве случаев невольным «гипнотизером» оказывается другой человек, к которому обращаются за сочувствием, советом, помощью и который, безусловно, не подозревает о той роли, которую он играет в данный момент. Так или иначе, но во всех перечисленных состояниях внушающее действие слов бывает очень сильным. Только поэтому человек, охваченный горем, всегда шел к другому человеку, и Tot считал своим долгом помочь ему советом, словами утешения и сочувствия.

Поскольку мы затронули роль слова в формировании психических состояний человека, следует напомнить о психофизиологической сущности речи как специфического раздражителя для человека. Подлинно научное представление о психофизиологических механизмах воздействия словесного внушения на протекающие в организме процессы было получено лишь в результате работ И. П. Павлова о высшей нервной деятельности. Именно благодаря этому удалось объяснить, каким образом слово одного человека может оказать влияние на процессы высшей нервной деятельности другого человека, каков механизм внушения, самовнушения, внушаемости и какова роль этих явлений в жизни человека, в происхождении некоторых заболеваний и их лечении.

И. П. Павлов показал, что вторая сигнальная система (слово, речь во всех ее формах), присущая только человеку, отражает его социальную и трудовую сущность и является многообъемлющим условным раздражителем, основой сложной системы «межлюдской сигнализации». Речевые условные реакции образуются у человека на материальной основе первой сигнальной системы, воспринимающей непосредственные физические воздействия (свет, звук, запах и т. д.).

Деятельность второй сигнальной системы подчиняется тем же физиологическим законам, что и деятельность первой. Это положение И. П. Павлова является отправным для выяснения механизма воздействия словом на вторую сигнальную систему, а через нее — на первую и на подкорку. А поскольку высшая нервная деятельность человека социально обусловлена, в совместной работе его сигнальных систем отражаются и воздействия социальной среды. Именно поэтому исторически сформировавшаяся речевая система может вызывать в организме человека самые разнообразные реакции, которые могут быть объективно зарегистрированы. В исследовании К. И. Платонова — монографии «Слово как физиологический и лечебный фактор» заложены методические основы и главные направления в изучении этого сложного вопроса. Думается, что настало время продолжить и углубить с учетом новейших данных нейрофизиологии и смежных областей других наук разработку весьма актуальных вопросов психофизиологической роли слова в жизни современного человека и общества в целом. Нет сомнения в том, что эти вопросы в ближайшем будущем найдут своих исследователей.

Внушение выступает в роли организующего и охранительного фактора также и при отсутствии опыта поведения в сложной или незнакомой обстановке. В этом случае поведение человека становится подражательным, вследствие чего повышается степень внушаемости: человек нередко вынужден воспринимать рекомендации другого без критической оценки, полностью полагаясь на его опыт. Сами по себе волевые качества «ведомого» могут быть достаточно высокими, но они не включаются в систему отношений с «лидером», а направляются лишь на выполнение подсказываемых им действий. На наш взгляд, в подавляющем большинстве случаев гипнотизирование основывается на использовании именно этих психофизиологических механизмов.

Признание лидерства врача в вопросах гипнологии при положительном отношении к процессу гипнотизирования (что, в свою очередь, может быть связано с различной мотивацией) приводит к временному, ситуационно обусловленному снижению сознательных волевых процессов гипнотизируемого. Точнее сказать, волевые процессы временно не привлекаются «для участия в этой игре». Слово «временно» здесь очень важно. В качестве испытуемых мы нередко погружали в глубокий гипноз лиц с заведомо высокими волевыми качествами. Для этого нужно было лишь выработать у них откровенно положительное отношение к процессу гипнотизирования, полное понимание важности и необходимости этой процедуры для выполнения конкретной задачи. Разумеется, никаких отрицательных влияний на их профессиональную деятельность или волевые качества в дальнейшем не отмечалось. Наоборот, коррекция состояния и самочувствия в гипнозе на последующий постгипнотический период улучшала их работоспособность, тонизировала физически, повышала уровень выносливости. Мы останавливаемся на этих вопросах лишь потому, что еще и сегодня, причем не только из уст малообразованных людей, но даже из работ отдельных ученых, можно «узнать», что человек, «поддающийся» гипнозу, является слабовольным субъектом.

Обобщая все сказанное, следует подчеркнуть, что пусковым психофизиологическим механизмом гипноза чаще всего является филогенетически обусловленный рефлекс «следования за лидером». Активация этого рефлекса вызывает непроизвольное снижение как сознательного контроля наличной ситуации, так и психической напряженности в целом.

Условиями, благоприятствующими развитию гипноза, следует считать деактивирующее действие монотонных раздражителей или общее снижение притока внешних раздражителей, а также мышечную релаксацию, резко снижающую тонус центральной нервной системы. В некоторых случаях эти условия могут играть роль и основных гипногенных факторов.

Наконец, возможность управления состоянием человека во всех стадиях гипноза основывается на свойстве центральной нервной системы создавать и широко использовать в различных состояниях и ситуациях «сторожевые пункты», способные воспринимать лишь определенный вид информации. Избирательность восприятия, безусловно, определяется психической установкой, формирующейся в той или иной ситуации.

Мы рассмотрели основные механизмы, участвующие в формировании гипнотического состояния как частичного торможения коры головного мозга. Здесь вступают в действие и другие психофизиологические механизмы, обусловленные общей спецификой тормозных состояний центральной нервной системы человека, в том числе и естественного сна.

В условиях сниженного притока внешних раздражителей и развивающегося при этом сниженного тонуса коры головного мозга чрезвычайно ярко проявляются репродуктивные особенности центральной нервной системы. «Мечтать образами, как известно, всего лучше в темноте и совершенной тишине, — писал И. М. Сеченов. — В шумной, ярко освещенной комнате мечтать образами может разве только помешанный, да человек, страдающий зрительными галлюцинациями, болезнью нервных аппаратов». Если в обычной обстановке яркость вспоминаемых образов и представлений подавляется многочисленными реальными раздражителями, то в условиях сниженного притока внешних раздражителей поток ассоциативных представлений вызывает необычно яркие образы, в определенной степени компенсирующие ограниченность внешних воздействий. О. Н. Кузнецов и В. И. Лебедев описывают многочисленные примеры повышения уровня активности репродуктивных процессов у испытуемых во время сурдокамерных испытаний. Вспоминаемые образы при этом проецируются в зрительное поле и как бы подменяют собой реальный объект. Характерно, что чаще всего максимум активности репродуктивных процессов проявляется в переходные (гипноидные, по И. П. Павлову) фазы общего сонного торможения.

Следовательно, гипноз как частичное торможение коры головного мозга является таким состоянием, когда действенность и яркость активированных посредством целенаправленного внушения образов, представлений бывает выше реальных воздействий. Ограничение притока внешних раздражителей и частичное торможение коры головного мозга представляют собой именно то сочетание условий, при котором репродуктивные свойства центральной нервной системы раскрываются в максимальной степени.

Важной специфической особенностью сонного торможения (полного — естественного сна или частичного — гипноза) является его адаптационная функция. Она состоит в том, что во сне, когда активность систем организма резко снижена, мозг получает возможность «подстраивать» деятельность своих структур в соответствии с информацией, полученной в период предшествующего бодрствования. Эта «подстройка» способствует оптимальному использованию ранее приобретенной информации в последующий период бодрствования. Есть основания полагать, что тормозные (гипноидные) фазы, предшествующие полному сну, призваны фиксировать в сигнальных системах соответствующие символы целей, задач, мотивов, которые становятся задающими механизмами для адаптационной подстройки функциональных систем организма. Гипнология всегда использовала эту важную психофизиологическую закономерность для целенаправленного воздействия на психическое и физическое состояние человека.

Механизмы этого явления были глубоко вскрыты И. П. Павловым, который писал: «Среди гипнотических явлений у человека привлекает к себе — и законно — особенное внимание так называемое внушение. Как понимать его физиологически?.. Внушение есть наиболее упрощенный типичнейший условный рефлекс человека. Слово того, кто начинает гипнотизировать данного субъекта, при известной степени развивающегося в коре полушарий торможения, концентрируя по общему закону раздражение в определенном узком районе, вызывает вместе с тем естественно глубокое внешнее торможение… во всей остальной массе полушарий и тем самым исключает какое-либо конкурирующее воздействие всех других наличных и старых следов раздражений. Отсюда большая, почти неодолимая сила внушения как раздражителя во время гипноза и даже после него… Многообъемлемость слова делает понятным то, что внушением можно вызывать в гипнотизируемом человеке так много разнообразных действий, направленных как на внешний, так и внутренний мир человека».

Таким образом, мы проанализировали основные психофизиологические механизмы, вызывающие развитие гипнотических состояний и формирование тех на первый взгляд необычных феноменов, которые могут проявляться в этом состоянии. Мы хотели также показать, что все «необычные» явления, присущие гипнозу, являются следствием особым образом сочетанного функционирования «обычных» психофизиологических механизмов.

Гипнология — один из разделов физиологии высшей нервной деятельности человека. Как и все биологические и медицинские дисциплины, она преследует одну цель — укрепление и восстановление здоровья и трудоспособности человека. Конкретные пути достижения этой цели разнообразны. Они могут предусматривать повышение физической и психической устойчивости человека к необычным и сильным раздражителям, расширение адаптационных возможностей организма, создание новых методов психокорригирующих воздействий и т. п. Решая эти многочисленные практические задачи путем разработки лечебных и психопрофилактических мероприятий, гипнология опирается на теоретические основы учения И. П. Павлова о высшей нервной деятельности человека, а также на исследования ряда ученых в области экспериментального гипноза. В настоящее время на фоне заметного развития психотерапии все более отчетливо проявляется некоторое отставание теоретических разработок в области гипноза, которые могут быть в достаточной степени активизированы лишь посредством развертывания соответствующих экспериментальных работ.

Признавая, что гипнология, как и любая другая наука, имеет свою теорию и практику, рассмотрим основные тенденции ее развития. При этом мы не будем уходить далеко в сторону от строго научных фактов, имеющихся на сегодняшний день, а также от некоторых теоретических «заделов» и тех вопросов, которые «просятся» в повестку дня экспериментальных исследований. Рассмотрим наряду с этим и практические, прикладные аспекты гипноза, для которых имеют то или иное значение результаты уже полученных экспериментов.

Первый и основной аспект приложения новых научных данных в области гипнологии — это, безусловно, медицина с ее многочисленными специализированными направлениями. «В развитии гипноза, в частности гипносуггестивной терапии… наблюдались периоды увлечения и последующего разочарования. Однако следует отметить исключительную «живучесть» этого метода, о чем свидетельствует неослабевающий интерес, который проявляют к нему врачи и больные. Вряд ли можно назвать еще один метод лечения, который выдержал бы такое длительное испытание временем. Все это свидетельствует о том, что в данном лечебном методе заключено рациональное зерно, которое нужно взращивать путем дальнейшего изучения этого вопроса».

Достижения в области экспериментальной гипнологии аккумулируются прежде всего практикой психотерапии и психопрофилактики во всех их модификациях. Пожалуй, наиболее характерной чертой развития гипносуггестивных методов терапии и профилактики на сегодняшний день является поиск более широких возможностей их применения. С этой целью апробируются и внедряются в психотерапевтическую практику комплексные методы, включающие гипноз в сочетании с другими видами воздействий.

В настоящее время элементы гипноза все чаще включаются в приемы аутогенных тренировок. К таким методам психотерапии относятся «активный гипноз», призванный повысить собственную активность людей в процессе их гипнотизации; «аблативный гипноз», или гипноз в отсутствие гипнолога; «ступенчатый гипноз», являющийся комплексным психотерапевтическим приемом, который включает элементы рационального воздействия (убеждения), гипнотическое внушение и состоит из нескольких этапов.

Весьма перспективными, с нашей точки зрения, следует считать работы по созданию специальных технических систем для вызывания гипнотического состояния. В таких системах на основе электронно-вычислительных устройств используются автоматические генераторы гипногевных раздражителей: света, звука, словесных воздействий. Последние включают слова внушения, записанные на бесконечную магнитную ленту в виде кольца. Раздражители включаются автоматически в соответствии с заранее разработанной программой. При этом учитываются особенности поведенческих реакций и параметры физиологических показателей. Соответствующее контролирующее устройство (логическая саморегулирующаяся система) управляет повторным включением тех или иных воздействий. После осуществления соответствующего внушения при заданной глубине гипноза пациент выводится из гипнотического состояния.

В основе данного метода лежит теоретическое представление о фазах гипнотического сна как о многостадийных состояниях условнорефлекторного торможения. Описанная система позволяет осуществлять быстрое погружение человека в гипнотическое состояние заданной глубины при оптимальных показателях его физиологических функций.

В настоящее время гипноз, методы внушения и самовнушения начинают проникать в область психогигиены спорта. Л. Д. Гиссен отмечает, что основным направлением деятельности врача-психогигиениста в спорте является обучение спортсменов приемам и способам регуляции своего нервно-психического состояния и поведения.

По данным В. В. Кузьмина, восстановление работоспособности с помощью внушенного сна-отдыха как в лабораторных, так и в естественных условиях происходит значительно быстрее, чем с помощью отдыха в состоянии бодрствования. Внушенный сон-отдых рекомендуется как действенное средство психопрофилактики нервно-психического перенапряжения при целом ряде психических состояний спортсменов. Гипноз и его модификации являются, в частности, эффективным средством для ликвидации неблагоприятных предстартовых состояний.

Другой областью успешного применения гипноза и внушения является театрально-сценическая деятельность. Именно здесь гипноз может стать важным средством управления процессом овладения необходимыми эмоциями и артистическим вдохновением. Основанием для такого утверждения служат известные высказывания о влиянии музыки на людей, находящихся в состоянии гипноза. Так, Дж. Бред писал о том, что музыка делает их способными к необыкновенно грациозным движениям и танцам. При этом они без всякого напряжения могут сохранять любую позу. По словам Бреда, люди, никогда не учившиеся танцам, выполняли в гипнозе движения с такой же грацией, как и артисты балета. К сожалению, экспериментальные работы в этом направлении пока не проводятся; имеются лишь отдельные несистематизированные наблюдения.

В последние годы заметно активизировался интерес к исследованию роли и возможностей внушения в педагогическом процессе в системе общего образования. Вместе с тем изучаются и этические проблемы педагогического внушения. В частности, признается, что в интересах перевоспитания личности вполне оправданы внушающие воздействия, имеющие целью формирование социально ценных установок, которые стали бы впоследствии сознательными мотивами деятельности. Следовательно, нравственная допустимость данной формы педагогического воздействия должна оцениваться с учетом содержания внушения, условий и формы его проведения.

В реальном педагогическом процессе внушение как фактор, влияющий на формирование личности, может протекать непроизвольно или целенаправленно. Непроизвольное внушение свойственно любой педагогической работе, оно органически связано со всей окружающей обстановкой, призванной воздействовать на впечатлительность и эмоциональность детей. Что касается прямого педагогического внушения, то оно в соответствии с его психологической природой должно рассматриваться в двух аспектах: влияние внушения на эмоции, установки, неосознаваемые мотивы (внушающие наставления) и влияние его на слагаемые поведения (команды и приказы).

Эффективными в педагогической практике оказались также методы самовнушения и релаксопедии (психорегулирующих тренировок). Растущая популярность этих методов как средства целенаправленной регуляции сферы установок и мотивов деятельности, а также как средства коррекции психических состояний дает основание полагать, что в недалеком времени они станут органичной составной частью общегигиенических мероприятий, способствующих сохранению и укреплению здоровья детей и взрослых.

Как видим, будущее гипноза характеризуется не только расширением границ показаний к его применению, но и ростом количества его методов. Мы считаем, что эта тенденция будет сохраняться. Есть все основания полагать, пишут о будущем гипноза М. А. Рожнова и В. Е. Рожнов, что советская медицина (а это медицина, в основе которой лежит высокогуманное, бережное отношение ко всему чувствительному и ранимому в человеке), первая вставшая на путь перестройки своих теоретических воззрений н практической деятельности на базе учения Павлова о высшей нервной деятельности, будет увлекать за собой все больше и больше исследователей из различных медицинских школ мира. Вот почему «нормальному приему физиологической борьбы против болезнетворного агента» — гипнозу открывается широкое поле деятельности.

Несколько слов о прикладных аспектах гипноза в космических исследованиях. Американский ученый М. Шарп в монографии «Человек в космосе» утверждает, что гипноз в космических полетах может оказаться эффективным в следующих случаях: при отборе кандидатов в космонавты; при тренировках космонавтов для создания у них иллюзии реальности обстановки; в случае необходимости сосредоточить внимание космонавтов на выполнении наиболее важных заданий во время психофизиологического стресса; для снижения интенсивности процессов метаболизма в организме космонавтов, что приведет к снижению потребности в кислороде, пище и воде; для снятия у космонавта чувства страха и беспокойства во время очень продолжительных полетов; для того чтобы занять космонавтов в свободное от выполнения установленных обязанностей время и создать у них иллюзию загрузки органов чувств; при необходимости длительное время сохранять неудобную позу. Для практической реализации этих возможностей М. Шарп рекомендует обучать космонавтов методам самогипноза, а при необходимости применять специальные препараты, повышающие восприимчивость к гипнозу.

В наших исследованиях некоторые из перечисленных аспектов применения гипноза уже были апробированы в специальных экспериментах. Полученные результаты доказывают безусловную перспективность данного метода. Так, в трехсуточных экспериментах с внушением пониженной весомости тела (методом постгипнотической реализации внушений) испытуемые беспрерывно находились в креслах в сидячем положении и не предъявляли никаких жалоб на неудобства, связанные с длительным пребыванием в вынужденной позе. В контрольном же эксперименте, проводившемся в идентичных условиях, но без внушения гиповесомости тела, у тех же испытуемых вынужденное положение тела вызывало физическое утомление, приводило к снижению работоспособности. В экспериментах, изучалась также возможность стимуляции работоспособности оператора посредством внушения в гипнозе. Этот вопрос имеет большое практическое значение. Поскольку гипноз не вызывает вредных побочных явлений и не превращается в пагубную привычку, существует много доводов в пользу его применения взамен некоторых фармакологических стимуляторов.

Анализ материалов предыдущих космических полетов свидетельствует о том, что практически в любом полете не исключается такая ситуация, когда от экипажа потребуется длительная, напряженная работа. Вполне возможно, что в случае необходимости проведения спасательных работ на космическом корабле, терпящем бедствие в полете, от его экипажа также потребуется многосуточная беспрерывная деятельность.

Наши эксперименты показали, что гипностимуляция работоспособности оператора, находящегося в режиме двухсуточной непрерывной деятельности, вполне оправданна. Она может проводиться и без непосредственного контакта с оператором. Здесь возможно использование радиопереговорного устройства или же специального стимулирующего внушения, записанного на магнитофонную ленту. Вся процедура гипностимуляции занимает 5–7 минут. В отличие от фармакологических стимуляторов, нередко нарушающих последующий сон, гипнотическое воздействие позволяет нормализовать и углубить сон, фиксировать его на заданный период времени и т. д.

Одним из аспектов применения гипноза в длительных космических полетах может быть формирование ощущения весомости тела. Так, экспериментально доказана реальная возможность длительной (30 суток) постгипнотической реализации внушения пониженной весомости тела в обычных условиях гравитации. Пожалуй, еще легче сформировать этим же методом непрерывное ощущение земной весомости тела в условиях длительного космического полета. Разумеется, в невесомости никакая специальная физическая нагрузка, выполняемая время от времени, не сможет сравниться по своей эффективности с постоянным тоническим напряжением скелетных мышц при внушении постоянного воздействия земной гравитации. Эта «естественная» физическая нагрузка, которая будет сохраняться не только в бодрствующем состоянии, но и во сне, может служить одним из эффективных методов профилактики отрицательных воздействий невесомости. Данный метод можно использовать и для снятия ощущений перегрузки тела в период реадаптации после длительных космических полетов. Именно такое двукратное и разнонаправленное воздействие на психическое состояние космических экипажей сможет, по нашим предположениям, обеспечить тот новый уровень профилактики отрицательных воздействий невесомости, которого потребуют многомесячные и даже многолетние космические полеты.

Другая проблема, связанная с длительностью космических полетов, — воздействие на обменные процессы человека. Мы считаем, что и здесь гипнозу будет принадлежать немаловажная роль. Сейчас еще трудно назвать конкретные виды воздействий, которые могли бы быть применены с целью вмешательства в обменные процессы, и те уровни снижения обмена, которые можно было бы рационально использовать на различных этапах полета, поскольку работа в этом направлении еще не начата. Вероятнее всего, со временем будет разработан комплексный метод последовательного снижения уровня обмена веществ, сочетающий в себе все перечисленные ранее средства воздействия и позволяющий в необходимых случаях на более или менее длительный срок значительно замедлять все процессы жизнедеятельности организма.

Если иметь в виду межпланетные полеты длительностью в несколько лет, то не исключено, что вынужденная монотонность образа жизни в сочетании со стрессовым воздействием фактора чрезвычайной удаленности от Земли будет переноситься легче при использовании методов временного снижения жизнедеятельности организма у всего экипажа или у некоторых его членов, не занятых текущей деятельностью.

Как известно, прогрессивное развитие науки характеризуется постоянным сближением, а затем и взаимопроникновением, казалось бы, весьма далеких друг от друга ее областей и направлений. Это хорошо иллюстрируется намечающимся сближением гипнологии и космической психофизиологии, гипнологии и спортивной психогигиены, гипнологии и профессионального обучения. Аналогичные сопоставления можно было бы продолжить, и мы глубоко уверены в том, что их будет продолжать сама жизнь, логика ее развития.

В данном разделе мы коротко рассказали о наиболее важных теоретических разработках и тех практических задачах, в которых гипноз призван сыграть важную роль как метод активной психологии. В последующих главах в соответствии с излагаемым материалом будут освещены и другие стороны этого вопроса.