Поведение — одна из форм реализации личности человека в повседневной жизни. В психологии такие термины, как «поведение», «поведенческий акт», «деятельность», «действие», еще недостаточно дифференцированы и часто употребляются как синонимы. Так, С. Л. Рубинштейн писал: «Под поведением разумеют определенным образом организованную деятельность, осуществляющую связь организма с окружающей средой… Обычно различают три основных, различных по своей психологической природе, типа поведения: инстинктивное поведение, навыки и разумное поведение». К. К. Платонов предлагал закрепить за термином «поведение» широко признанное исторически сложившееся значение, согласно которому поведение есть внешнее выражение деятельности, учитываемой без ее субъективного компонента. Поэтому термин «поведение» может быть отнесен не только к человеку, но и к животным и даже к роботам. Как видим, и в первом и во втором случае термин «поведение» определяется через термин «деятельность».

На наш взгляд, понятие «деятельность» значительно шире понятия «поведение» и включает его как составную часть. Поведение — это комплекс ответных реакций, обусловленных действием на организм внешних условий существования, это совокупность поступков по отношению к объектам живой и неживой природы, к отдельному человеку или обществу. Деятельность же всегда связана с трудовым процессом, в результате которого создается продукт труда. С этой точки зрения бездумно сломанная ветка дерева — результат поведения, а использование той же ветки в качестве колышка для туристской палатки — деятельность. Аналогичным образом свадьба или праздничное застолье — групповое поведение, тогда как производственное совещание или субботник — коллективная деятельность.

Иное дело, что и поведение и деятельность основаны на действиях. «Осуществление сколько-нибудь сложной деятельности требует выполнения ряда действий, — отмечал А. Н. Леонтьев. — Действия — относительно самостоятельные процессы… (безразлично — внешние, практические, или внутренние, умственные)… признаком которых является их направленность на достижение сознательной цели. В отличие от собственно деятельности действия не имеют самостоятельного мотива, а подчиняются мотиву той деятельности, содержание которой они образуют. Относительная же самостоятельность действий выражается в том, что одно и то же действие может входить в состав разных деятельностей. Сохраняя при этом свою прямую цель, оно меняется лишь по своей мотивации и, собственно, по своему смыслу для субъекта, а значит, и по своей напряженности, эмоциональной окраске и т. д.».

Действие, по определению С. Л. Рубинштейна, составляет и основу поступков (а следовательно, и поведения), ибо поступок — это действие, которое воспринимается и осознается самим действующим субъектом как общественный акт, как проявление субъекта, которое выражает отношение человека к другим людям. Не заходя глубже в дебри терминологических хитросплетений, констатируем лишь тот факт, что и в основе поведения, и в основе деятельности лежит некий психологический феномен, называемый мотивом. С него-то и следует начать разговор о психологии поведения.

ПРОТИВОБОРСТВО МОТИВАЦИЙ

Слишком много есть в каждом из нас

Неизвестных, играющих сил…

А. Блок

Каждый, кто хочет понять поступки другого человека или свое собственное поведение, начинает с поисков причин соответствующих действий, т. е. с мотивов поведения. Эти поиски не представляли бы особой трудности, если бы поведение человека всегда определялось лишь одним мотивом. Многими экспериментами доказано, что и у людей и у животных поведение чаще всего определяется одновременным наличием нескольких мотивов. Но если у животных реакция выбора при действии комплекса раздражителей осуществляется на уровне сложных условных рефлексов, то у человека проявление мотивации опосредствовано функцией сознания, которое представляет высший эволюционный уровень регуляционных механизмов нервной системы. Поэтому у человека определяющую роль в принятии и изменении решений при актуализации того или иного мотива играет так называемый сознательный мотив. Говоря о мотиве как об осознанном побуждении к определенному образу действий, следует иметь в виду, что сам по себе мотив не является причиной целенаправленных действий. Он лишь результат отражения в психике потребностей организма, вызванных внешними или внутренними объективными явлениями.

В психологии проблема потребностей человека привлекала внимание множества авторов. Известно большое количество различных классификаций потребностей. Имели место попытки вывести все потребности человека из одной, первичной и основной, например из «либидо» (полового влечения), или «стремления к власти», или же из нескольких так называемых «векторов влечений». Создавались классификации потребностей на основе инстинктов. Так, американский психолог Л. Бернард подсчитал, что до 1924 года было «открыто» 140 разного рода инстинктов. Мы не будем останавливаться на сравнительном анализе существующих классификаций потребностей. Для целей данного исследования достаточно привести классификационную схему польского психолога К. Обуховского (1971 г.), дополненную группой социальных потребностей.

Все потребности условно можно подразделить следующим образом:

I. Биологические потребности — физиологические (голод, жажда, сон), половые, или сексуальные (потребность размножения), ориентировочные.

II. Социальные потребности — трудовые, познавательные, эстетические, нравственные.

Различая группы биологических и социальных потребностей, следует иметь в виду, что у человека все потребности социализированы, т. е. все они преломляются через конкретный уровень культуры и социальных отношений. Тем не менее удовлетворение биологических потребностей остается основным условием сохранения организма и вида. В этой главе пойдет речь лишь о тех потребностях, которые формируют поведение человека. Потребности, обусловливающие труд, т. е. различные виды деятельности и творчества, рассматриваются в следующей главе.

Хотя влияние биологических потребностей на организм человека является предметом физиологии, этот вопрос представляет немалый интерес и для психологов. Мы не намерены затрагивать такие вопросы, как особенности режима питания, питьевого режима, правила пользования факторами окружающей среды и т. п. Эти гигиенические требования доводятся до сведения широкого круга читателей в многочисленных популярных изданиях. Задача психологии состоит здесь в том, чтобы дать читателю тот минимум сведений, который необходим для управления собственным поведением, для самопрограммирования деятельности. Следует признать, что реализация биологических потребностей в повседневной жизни оказывает заметное влияние на течение психических процессов и на личность в целом, будучи связана с одной из важных сторон психической жизни человека. В свою очередь, процессы удовлетворения биологических потребностей зависят от личностных особенностей индивида.

Самое общее и основное правило рационального отношения человека к биологическим потребностям, можно было бы выразить коротко: «Избегай излишеств». В предыдущей главе этот принцип рассматривался применительно к такой биологической потребности, как сон. Еще большую актуальность имеет данный принцип по отношению к потребности в пище, поскольку исключительное положение человека в мире биологических существ создает весьма благоприятные условия для нарушения указанного правила. Известно, что в животном мире еда «впрок», а попросту переедание, представляет собой обыденное явление и вызывается условиями существования: поиск пищи связан с большой затратой энергии и не всегда заканчивается положительным результатом. Примерно также обстояло дело и на ранней стадии развития человечества. Впоследствии планомерное производство продуктов питания привело к тому, что удовлетворение человеком пищевой потребности перестало определяться случайными обстоятельствами. Однако инстинктивное стремление отдавать предпочтение переполненному желудку сохранилось в силу большой инертности инстинктивных программ.

В век научно-технической революции, освобождающей человека от физического труда и нередко ставящей его в условия гиподинамии, указанное противоречие проявляется еще более отчетливо. Во многих случаях злоупотребление питанием сохраняется по традиции. «…Известно, — пишет К. Обуховский, — как благоприятствуют обжорству традиции «стола» на свадебных торжествах, праздниках и т. д.; мы знаем также, что едят нередко для компании, со скуки, от жадности, от прожорливости, из убеждения, для успокоения и для рекорда. Мы едим не только то, что нам нужно, и то, что «естся», но и то, что нам вредно, хотя знаем, что это нам вредно. Кроме того, как правильно отмечает Даблин, автор книги с многозначительным названием «Перестань убивать своего мужа» (1952), люди едят также потому, что они несчастны, для разрядки депрессии или напряжения».

Сегодня уже многих людей настораживают существующие, мягко говоря, просчеты в традиционных подходах к питанию. Только поэтому становятся настолько популярными различного рода диеты и даже методы голодания, придерживаясь которых, если верить их известным и неизвестным авторам, человек обретает безукоризненное здоровье. К сожалению, можно констатировать, что особо усердные приверженцы таких режимов питания и голодания нередко нуждались в последующем восстановлении здоровья в клинических условиях.

Многие крайности в вопросах питания возникают подчас и по вине представителей официальной медицинской пауки. Не раз после выступления тех или иных научных авторитетов в печати объявлялись «великим злом» самые обычные, полноценные и необходимые для правильного питания продукты. Вспомним утверждения: «избыток холестерина в организме — от яиц и мяса», «помидоры способствуют склерозу», «от сахара — болезни сердца», «поваренная соль — «белая смерть». Вообще некоторые советы по гигиене питания заставляют удивляться тем предельно упрощенным представлениям, которые с нею связываются, и прежде всего потому, что в них почти не затрагиваются вопросы психогигиены питания. Пища представляется чаще всего как механическая смесь белков, жиров, углеводов и витаминов, а процесс пищеварения приравнивается к обычным химическим реакциям, которые столь же успешно протекали бы при определенных условиях в стеклянной колбе.

Но ведь уже у йогов сложилось весьма знаменательное убеждение, согласно которому «человека питает не то, что он ест, а то, что усваивается им». И этот взгляд подтверждается теорией современной психосоматической медицины. Такой взгляд на питание отрицает именно те крайности, которые проповедуются различными школами «чревоугодников» и аскетов. Он не требует голодания, но и с осуждением относится к тем, кто допускает, будто здоровье улучшается от чрезмерно большого количества поглощаемой пищи, или пытается искусственно вызывать аппетит с помощью различных специй и тем более алкогольных напитков. Это значит, что человеку не следует превращаться в маньяка пищи, который взвешивает и измеряет каждый кусок, подносимый ко рту. Гораздо лучше придерживаться лишь основных, указанных правил, а затем уж не заниматься этим вопросом и есть с мыслью, что естественная мудрость тела сделает все остальное должным образом. Добавим, что сдержанность в отношении питания, особенно в зрелом возрасте, неоднократно рекомендовали академик Н. М. Амосов, профессор В. М. Дильман и др.

Другой вид. потребностей — половых — довольно точно охарактеризован Эпикуром, еще в III в. до н. э. создавшим первую классификацию человеческих потребностей, которая и поныне остается одной из лучших.

Все желания людей Эпикур разделил на следующие группы: 1) естественные и необходимые (например, желание еды, питья, сна); 2) естественные, но не необходимые (например, половое желание); 3) желания, которые не являются ни естественными, ни необходимыми. К последней группе относятся такие желания, как честолюбие, слава, а также желания, входящие в первые две группы, но дошедшие до патологической интенсивности и ставшие страстями. Наиболее опасной из них после страха перед богами и перед смертью он считал любовь, от которой предусмотрительно предостерегал смертных.

Таким образом, половая потребность, лежащая в основе любви, является естественной, но не необходимой в том смысле, что неудовлетворение этой потребности не угрожает существованию отдельного индивида; она необходима лишь для сохранения вида. С точки зрения психологии здесь необходимо сделать лишь одно замечание. Современная педагогика делает большую ошибку, явно недостаточно разъясняя особенности женской и мужской психики. А знания такого рода крайне необходимы каждому уже в школьном возрасте, не говоря о более зрелых годах. Человеку, как известно, свойственно стремление к «эмоциональному созвучию» с другим человеком. Этот так называемый «внеинтеллектуальный» фактор в 20-х годах нашего столетия был назван швейцарским психиатром Э. Блейлером «синтонией». При этом человек бессознательно пытается перенести свой образ мыслей и чувств на мир того, с кем он стремится установить эмоциональный контакт. И очень часто такие попытки оказываются безуспешными только потому, что он не располагает знаниями, а следовательно, не учитывает в процессе общения особенности психики противоположного пола.

Множество недоразумений, связанных с изучением полового поведения, и слишком часто встречающееся отношение к нему как к центральной проблеме среди всех проблем, связанных с жизнедеятельностью человека, коренится в недостаточной его теоретической разработке, а также в факте существования псевдонаучных и просто мифических взглядов. К тому же половое поведение относится к тем несчастным проблемам, по отношению к которым даже серьезным исследователям редко удается сохранять строгую объективность и не впадать в крайности, подобно непосвященным.

Рассмотрим еще один вид потребностей, которые получили название ориентировочных, точно отражающее их роль в процессе саморегуляции поведения. Руководствуясь предварительно усвоенными сигнальными значениями различных раздражителей, таких, как звук, цвет, форма и т. п., или же благодаря врожденным способам ориентировки по отношению к ним, все живые организмы выбирают такие формы поведения, которые позволяют достичь полезной цели и избежать вредных воздействий. Тем самым обеспечиваются наилучшие условия для сохранения внутреннего равновесия в широком смысле слова. По этому же принципу регулирует свои отношения с физической средой и человек. Однако благодаря высокоразвитому интеллекту человек познает окружающий мир и себя самого, развивая присущие ему возможности абстрактного мышления, поэтапного предвидения ситуации, планирования и организации своей деятельности. Это обеспечивает ему значительную степень независимости от внешней среды обитания, возможность преобразования различных сред и приспособления их к собственным потребностям.

В структуре ориентировочных потребностей различают три соответствующих вида ориентировочной деятельности: 1) стремление к познанию непонятных для индивида явлений — познавательная потребность; 2) регулирование своих действий не только в соответствии с действительностью, но и в зависимости от эмоциональных отношений других людей — потребность в эмоциональном контакте; 3) стремление соотносить ценность собственной личности с различными уровнями коллективных и общечеловеческих ценностей — потребность смысла жизни.

Реализация ориентировочных потребностей в целом позволяет человеку ориентироваться в окружающей природной и социальной среде. При этом оценка складывающейся обстановки происходит не только с учетом предметных соотношений, но и с помощью абстрактных понятий, что позволяет не ограничиваться констатированием событий, а и предвидеть и планировать их.

Ориентирование человека в социальной среде строится не только на чисто интеллектуальной оценке обстановки; оно обязательно включает эмоциональное отношение к действительности, в том числе и эмоциональный отклик на состояние другого человека. Интересно, что это психическое качество может быть хорошо развито даже у людей со сниженными умственными способностями и полностью отсутствовать у выдающихся интеллектуалов. Именно оно помогает понять, почувствовать состояние другого человека и тем самым облегчает осуществление совместных действий. Таким образом, потребность эмоционального контакта с людьми представляет собой важную часть ориентировочных потребностей. Она не только облегчает ориентирование в социальной среде, но и позволяет более эффективно планировать и реализовать повседневное поведение человека в обществе.

Ориентировочные потребности в значительной мере вплетаются в сложную структуру всех видов трудовой и творческой деятельности человека, о чем будет идти речь в следующей главе. Здесь же следует уточнить лишь отдельные положения, имеющие практическую направленность.

В психологии принято различать два уровня организации человеческого поведения: ситуационный и личностный. Первый из них полностью бывает обусловлен переживаниями социальных и физических параметров окружающей среды, которые в основном не оцениваются с точки зрения личностных целей и предпочтений. Поведение на ситуационном уровне организации как бы навязывается человеку извне и характеризуется противоречивостью, непредсказуемостью. В чистом виде такой вид поведения свойствен детям до четырех лет. Но затем у ребенка начинает проявляться целеустремленность, которая исходит уже от формирующейся личности. Ситуационные побуждения постепенно преобразуются в личностные мотивы поведения. Развивающаяся личность, исходя из своих целей и задач, приобретает способность принимать или отвергать внешние и внутренние побуждения как мотивы поведения. Более того, психология активности предполагает, что личность не только критически относится к своим мотивам, но и, соотнося их с собственными жизненными смыслами, делает мотивы объектом управления и регуляции. Принятость мотива личностью означает, что он наделен для нее определенным жизненным смыслом.

Содержание мотива поведения складывается из двух элементов: из программы и цели деятельности, которые должны быть тесно связаны друг с другом, так как программа уточняет те средства, с помощью которых может быть реализована цель. Поэтому очень важно, чтобы цель «оправдывала» средства, предусматриваемые программой. В противном случае программа может стать тормозом к достижению цели. Так бывает, например, когда родители, руководствуясь самыми лучшими воспитательными мотивами, ставят ребенка в слишком жесткие условия и в результате поставленная цель оказывается не достигнутой: ребенок становится отчужденным, замкнутым, а следовательно, и неуправляемым. Кроме того, во многих случаях следует различать так называемые «защитные мотивы», в которых цель подменяется «официальным вариантом», необходимым для сохранения требуемого решения. Эта версия бывает нужна человеку для того, чтобы не терять ощущения рациональности поведения.

Полимотивационность поведения (т. е. наличие в нем не одного мотива) предполагает также, что не все мотивы направлены в сторону одного и того же образа действия. Нередко бывает наоборот: мотивы в большей или меньшей степени противостоят друг другу как взаимоисключающие. Такое явление получило название «борьбы мотивов». Она может протекать тяжело, на долгое время выводить человека из состояния равновесия, вызывать выраженное стрессовое состояние. В этих случаях «внутренний разлад» может быть устранен поиском дополнительного мотива, который бы помог более быстро принять окончательное решение. В подобных конфликтных ситуациях самая большая трудность состоит именно в формулировании дополнительного мотива. Нервное напряжение, раздражающее человека окружение, сознание, что не найдено верного решения, — все это нередко приводит его к отказу от овладения ситуацией, к пассивному подчинению ходу событий. К тому же всякое вмешательство извне встречается с недоверием. В подобных случаях оказывает положительный эффект метод управляемого монолога. В принципе этот метод основан на том, что человек находит возможность для спокойного, целенаправленного монолога с самим собой в присутствии близкого друга, который лишь вставляет в разговор замечания, свидетельствующие о его заинтересованности и удерживающие монолог в нужном русле. Таким образом, человек побуждается к правильной формулировке своих проблем и в доброжелательной обстановке часто сам находит выход из ситуации, конструируя правильный дополнительный мотив. Собственный убедительный и конкретный мотив становится лучшим стимулом для деятельности, ведущей к психическому равновесию.

При затруднениях с выбором правильного решения аналогичная психокорректирующая процедура может быть проведена и самостоятельно. Во многих случаях ее удается осуществить в измененном бодрствующем состоянии на фоне полного покоя и мышечной релаксации в обстановке, исключающей любые отвлекающие моменты. После 5—10-минутного пребывания в таком состоянии следует попытаться высказать вслух доводы за и против соответствующего решения и прислушаться как бы со стороны к их звучанию. Довольно часто при этом человеку неожиданно открывается новое содержание того мотива, который он уже считал хорошо осмысленным, и этого бывает достаточно для принятия твердого и более аргументированного решения.

С учетом функций ночного сна, о которых говорилось ранее, — готовить нервную систему и организм в целом к предстоящей деятельности, активно используя для этого эвристические и программирующие функции мозга, — можно перед сном ставить перед собой специальную задачу по выработке наиболее целесообразного решения в сложившейся ситуации. Не стоит только смущаться, если такое задание не будет реализовано с первой же попытки.

УПРАВЛЕНИЕ ПОВЕДЕНИЕМ

…Пора перестать ждать неожиданных подарков от жизни, а самому делать жизнь.

Л. Н. Толстой

Человеческая жизнь проявляется в поведении и деятельности. Сложное взаимопереплетение этих форм активности часто приводит к тому, что их трудно бывает вычленить и разграничить. Тем не менее существенные их различия, о которых говорилось в начале этой главы, очень важны.

Человеку свойственно рассудочное поведение. Это значит, что его поступки, влияющие на характер поведения, определяются интеллектуальным «высвечиванием» существующих между предметами связей и отношений. Рассудочное поведение не является исключительной привилегией человека. Как отмечал Ф. Энгельс, «нам общи с животными все виды рассудочной деятельности: индукция, дедукция, следовательно, также абстрагирование… анализ незнакомых предметов (уже разбивание ореха есть начало анализа), синтез (в случае хитрых проделок у животных) и, в качестве соединения обоих, эксперимент (в случае новых препятствий и при затруднительных положениях)».

Простейшие формы поведения, как известно, основаны на инстинктивных действиях. Элементы рассудочного поведения появляются в тех случаях, когда поведение опирается на отражение соотношения между предметами (появление так называемых обходных действий), и в особенности при использовании предметов в качестве орудий. Продуктивные формы рассудочной деятельности будут рассматриваться в следующей главе, а в данном разделе мы подробно остановимся на тех действиях, которые составляют основу нашего повседневного поведения и, следовательно, имеют непосредственное отношение к психологии.

Многие наши поступки и особенности поведения со временем становятся привычками, т. е. автоматическими действиями. Автоматизируя наши действия, привычка делает движения более точными и свободными. Она уменьшает степень сознательного внимания, с которым совершаются действия. С. Л. Рубинштейн отмечал, что образование привычки означает появление не столько нового умения, сколько нового мотива или тенденции к автоматически выполняемым действиям. Другими словами, привычка — это действие, выполнение которого становится потребностью.

Приобретение привычки с физиологической точки зрения есть не что иное, как образование в мозговых структурах устойчивых нервных связей, отличающихся повышенной готовностью к функционированию. Система таких нервных связей служит основой более или менее сложных форм поведенческих актов, которые И. П. Павлов назвал динамическими стереотипами. В комплекс нервных структур, обеспечивающих привычный образ действий, как правило, включаются и механизмы эмоционального реагирования. Они вызывают эмоционально положительные состояния в период реализации привычки и, напротив, рождают отрицательные переживания в обстоятельствах, мешающих ее осуществлению.

Учитывая важное свойство нервной системы, легко формировать и закреплять привычки, даже если они являются ненужными или вредными (курение, увлечение спиртными напитками и т. п.), можно смело утверждать, что процесс рассудочного управления привычками есть, по существу, управление поведением. Ведь даже вредные привычки, явно наносящие ущерб здоровью организма, со временем начинают восприниматься как нормальное явление, как нечто необходимое и приятное. И смысл управления поведением заключается в том, чтобы вовремя заметить предпосылки к образованию ненужной или вредной привычки и устранить их, дабы не оказаться у нее в плену.

Руководить привычками, формировать только полезные для развития личности, для здоровья и повседневной деятельности привычки — значит сознательно и целенаправленно совершенствовать стиль своего поведения. Только в этом случае нервная система человека становится его надежным другом, а не врагом. Следует иметь в виду, что искоренение ненужных привычек и замена их новыми, разумными требует не только известных внутренних усилий, но и определенных знаний. В психологии на этот счет установлены следующие правила.

1. Человек, пожелавший освободиться от старой привычки и выработать новую, должен сформулировать для себя твердое и бесповоротное решение действовать в намеченном направлении. Пока такое решение не принято, он не сможет развить достаточных усилий для работы над собой. Принятое решение сформирует в нервной системе необходимый энергетический центр, который будет обеспечивать последующую деятельность по реализации решения.

2. На первых порах не следует подвергать волю слишком тяжелым испытаниям, и поэтому необходимо избегать тех условий, в которых старая привычка станет проявляться с особой настойчивостью. Наоборот, вначале лучше намеренно создавать такую обстановку, которая благоприятствовала бы формированию и поддержанию новой привычки. Тем самым с каждым новым днем соблюдения нового режима вероятность его нарушения будет в значительной степени снижаться.

3. Очень важно ни разу не отступать от соблюдения новой привычки до тех пор, пока она не закрепится в такой степени, что ее случайное нарушение уже не будет представлять опасности. Постоянство тренировки — важнейшее условие непогрешимой и надежной деятельности нервной системы. В период, когда еще имеет место своеобразная борьба привычек, всего важнее обеспечить одной из них непрерывный ряд побед, пока благодаря их повторению новая привычка не укрепится настолько, что сможет успешно преодолевать старую при любых условиях. Важно при этом помнить, что одна победа дурной привычки уничтожает результаты многих побед хорошей.

Таким образом, при выработке новой привычки необходимо обеспечить определенный успех в этом деле в самом начале. Сознание успеха стимулирует развитие усилий в желаемом направлении, тогда как неудача способна парализовать энергию при последующих попытках. Вообще же искусство «переделывать себя» в значительной степени определяется умением следовать в выбранном направлении по узкому пути, не глядя ни вправо, ни влево, а тем более не оглядываясь назад. Это умение вырабатывается у человека в том случае, когда в повседневной жизни он систематически приучается «преодолевать себя» хотя бы в мелочах. Именно благодаря этому происходит постепенная тренировка моральных сил, необходимых для управления поведением. Тот, кто ежедневно высказывает добрые намерения и не осуществляет ни одного из них на деле, похож на человека, который пытается перепрыгнуть ров, но, разогнавшись, каждый раз останавливается у его края, не решаясь сделать последнего толчка и тем самым вырваться из круга бесплодных попыток.

4. Необходимо использовать каждый благоприятный случай в повседневной жизни для того, чтобы действовать в направлении, подсказанном разумными доводами, моральными чувствами. Решения или стремления оставляют в нервной системе заметный след не сами по себе, а лишь тогда, когда они выливаются в определенные действия, становясь актами рассудочного поведения. Если, например, человек не пользуется каждым конкретным случаем, чтобы проявить свою нравственную активность, то его моральный облик не будет совершенствоваться, хотя бы он и обладал большим запасом прекрасных морально-этических правил. Когда высоконравственное решение не завершается необходимым действием, человек не только обедняет свою личность, лишаясь «доброго дела», но и вместе с тем создает в нервной системе «внутренние барьеры» для совершения таких действий в будущем. Именно таким образом формируются бесплодные мечтатели и «высокочувствительные» натуры, которым за всю жизнь не удается сделать ни малейшего шага в направлении своей мечты или доброго намерения. Пасуя перед некоторым усилием, необходимым для того, чтобы привести что-нибудь в исполнение, они тем самым становятся на путь создания привычки к бездействию. Точно так же, предоставляя своим эмоциям возможность бесплодно испаряться, человек со временем теряет способность продуктивно использовать их движущую силу, становится вялым, нерешительным и беспомощным.

В качестве обобщения вышесказанного можно выдвинуть следующее положение: эффективность управления поведением обеспечивает живая способность к внутренним усилиям, пусть небольшим, но ежедневно упражняемым. Проявление человеком своеобразного аскетизма и «героизма» в мелочах повседневности приучает его психику к самоуправлению, к систематической самоорганизации поведения. Такой человек может быть уверен в том, что при появлении необходимости преодолеть настоящие жизненные трудности он найдет в себе достаточно сил для этого.

Человек в значительной степени сам предопределяет свою судьбу, так как реализует свое повседневное поведение через хорошие или дурные привычки, вызывающие соответствующие последствия. В этой связи уместно привести следующее замечание из «Психологии» Джемса: «Ожидающий нас в будущей жизни ад, о котором нас учат богословы, не хуже того ада, который мы сами создаем себе на этом свете, воспитывая свой характер в ложном направлении… Нет такого ничтожного добродетельного или порочного поступка, который не оставил бы в нас своего навеки неизгладимого следа… Разумеется, это обстоятельство имеет свою хорошую и дурную сторону. Серия отдельных выпивок делает нас постоянными пьяницами, но, с другой стороны, такая же серия благих дел и часов известного труда делает нас святыми в нравственном отношении или авторитетами и специалистами в практической и научной областях… Человек, добросовестно выполняющий ежедневно свой труд, может предоставить конечный результат своей работы ей самой. Он может быть глубоко убежденным, что в один прекрасный день он сознает в себе достойнейшего представителя своего поколения, какой бы род деятельности он ни избрал себе… Юношеству эта истина должна быть известна заранее. Незнакомство е нею, быть может, породило в юношестве, вступающем на трудный жизненный путь, более уныния и малодушия, чем все остальные причины, взятые вместе».

Рассматривая проблему поведения, нельзя обойти вниманием так называемые основы естественной мотивации и «кодекс поведения», сформулированные современным канадским ученым Гансом Селье в его книге «Стресс без дистресса». Г. Селье является продолжателем традиций материалистического естествознания, идущих от К. Бернара, И. М. Сеченова и И. П. Павлова. В области биологии взгляды Селье характеризуются выдвижением новаторских плодотворных идей, получивших признание в мировой науке. В упомянутой книге принципы общего адаптационного синдрома и теория стресса распространяются им на область регуляции поведения человека, психогигиену, этику и даже на сферу социальных отношений. Отдавая себе ясный отчет в тол, что философские и социальные аспекты теории Селье никоим образом не вытекают из чисто биологических законов, рассмотрим здесь лишь тот круг вопросов, который касается саморегуляции и самопрограммирования поведения.

«Кодекс поведения» Г. Селье сложился в результате его многолетних размышлений над вопросами адаптации и стрессовых реакций организма. Характеризуя стресс как неспецифический ответ организма на любое предъявляемое ему требование, Селье подчеркивает, что при этом не имеет значения, приятной или неприятной ситуацией он вызывается: важна здесь лишь интенсивность потребности в перестройке или адаптации. В повседневной жизни термин «стресс» связывается с неблагоприятной для организма реакцией. На самом деле деятельность, сопровождаемая стрессом, может быть и приятной и неприятной. Вредоносный же стресс называют дистрессом.

Нормальная жизнедеятельность человека немыслима без определенной степени нервно-психического напряжения. Каждому человеку свойствен свой оптимальный тонус. Поэтому, утверждает Селье, разным людям требуются определенные и конечно же неодинаковые степени стресса. Каждый человек должен изучить себя и найти тот уровень стресса, при котором он чувствует себя наиболее «комфортно», какое бы занятие он ни избрал. В противном случае может развиться дистресс безделья или дистресс перегрузки. Именно с работой, с повседневной деятельностью бывают связаны состояния стресса — дистресса. И, пожалуй, здесь же кроется причина того, что стресс успеха всегда способствует последующему успеху, тогда как дистресс крушения ведет к дальнейшим неудачам. Специалистам известно, что «стресс рухнувшей надежды» со значительно большей вероятностью, чем стресс от чрезмерной мышечной работы, приводит к заболеваниям.

Физические нагрузки успокаивают и даже помогают переносить душевные травмы. Стресс, падающий на одну систему, помогает отдыхать другой. Работа так же нужна человеку для нормальной жизнедеятельности, как нужны воздух, еда, сон, общение. Только физически или душевнобольные люди предпочитают не работать. Функции мозга приходят в расстройство, в состояние хаоса, если мы не используем его постоянно для достойных занятий, а отсутствие мотивов к деятельности является величайшей душевной трагедией, разрушающей все жизненные устои. Рассматривая положение современной молодежи в капиталистических странах, Селье обращает внимание на то, что у молодых людей целеустремленность постепенно вытесняется чувством отчаяния. «Чтобы преодолеть нынешнюю волну расслабляющего крушения духовных идеалов, ведущую к насилию и жестокости, — пишет он, — нужно убедить молодых людей, что они не утолят нормальную жажду свершений эксцентрическим поведением или бесконечной погоней за любовными победами. Им не уйти от действительности, с которой они не могут справиться; не поможет и притупление умственного взора мимолетным забытьем от наркотиков. Нужно объяснить им, какие методы адаптации полезны, а какие вредны… Этому можно научить если не с помощью продуманных учебных программ, то, во всяком случае, путем наставничества, личным примером или присущим человеку методом словесного разъяснения. Нужно перебросить мост теплоты и доверия через пропасть, разделившую поколения». Полностью соглашаясь с психологическими последствиями дистресса бездеятельности, о котором пишет автор, позволим в то же время выразить сомнение в эффективности тех мер, которые предлагаются им для устранения такого рода дистресса (так называемый «альтруистический эгоизм» как наиболее рациональный, с его точки зрения, тип поведения). Именно в данном пункте он вольно или невольно смешивает социальные и психологические аспекты исследуемого вопроса.

Стресс — это аромат и вкус жизни. Праздный же ум и ленивое тело страдают от дистресса безделья. Успешная деятельность, какой бы она ни была напряженной, оставляет сравнительно мало рубцов. Работа изматывает человека главным образом удручающими неудачами. Умственное перенапряжение, неудачи, неуверенность, бесцельное существование — самые вредоносные стрессоры. С точки зрения психогигиены трудность выбора состоит здесь в том, чтобы среди всех работ, с которыми способен справиться данный человек, найти ту, что нравится больше всех и ценится людьми. Человек нуждается в признании, он не может вынести постоянных нареканий и порицаний, потому что это больше всех других стрессоров делает его труд изнурительным и вредным. Повседневная деятельность человека теснейшим образом зависит и от степени развития в нем чувства долга, которое понимается как добровольно принятый стиль поведения, характеризуемый прежде всего учетом интересов других людей, коллектива, общества.

Поведение людей, их деятельность в конечном счете направляются на осуществление целей жизни. Более или менее осознаваемая цель жизненно необходима человеку для сохранения его душевного равновесия. Цель жизни осуществляется посредством реализации ближайших и отдаленных целей. Как правило, ближайшие цели преследуют немедленное удовлетворение, будь то решение кроссворда, вкусный обед или прогулка по живописной местности. Единственный их след — приятное воспоминание. Подлинный смысл придает жизни лишь отдаленная возвышенная цель. Она непременно должна иметь две особенности: 1) требовать упорного труда (иначе цель не будет способствовать самовыражению); 2) плоды этого труда должны быть не мимолетными, а непрерывно накапливаться в течение жизни (иначе цель не была бы отдаленной). Отдаленная цель устраняет мучительные, ведущие к дистрессу сомнения при выборе и совершении поступков.

Наличие ближайших и отдаленных целей логически предопределяет существование конечной цели человеческого бытия. Согласно Г. Селье, эта цель выражается в наиболее полном раскрытии человеком своих возможностей, вызывающем чувства уверенности и надежности. Для этого необходимо найти оптимальный для себя уровень стресса и расходовать энергию в таком темпе и направлении, которые бы соответствовали особенностям человека. Вместе с тем, чтобы избежать постоянного дистресса, разочарования и неудач, не нужно браться за непосильные задачи. У каждого есть свой потолок. Для одних он близок к максимуму, для других — к минимуму человеческих возможностей. Но в рамках своих данных надо сделать все, на что мы способны, стремиться к высшему мастерству. Достижение высокого мастерства — прекрасная цель, к тому же она приносит расположение, уважение и любовь окружающих, а это — единственное реальное наше приобретение, которое навсегда остается с нами. То, чему человек научается, остается с ним при любых условиях; остается и заслуженное уважение со стороны коллектива, общества.

Теория стресса позволяет сформулировать несколько общих положений, применимых к психогигиене поведения.

Многие распространенные болезни психогенного происхождения могут быть результатом того, что человек взвалил на себя непосильную ношу. Вместо лечения здесь нередко бывает можно помочь самому себе более действенным путем, а именно — выяснить, что послужило фактором дистресса: напряженные отношения в семье, на работе или просто чрезмерное желание всегда быть правым. Наиболее действенный и приятный стиль поведения — уметь сочетать интересы личности и меньшинства с интересами большинства.

Для «поддержания формы» нужно упражнять ум и тело. Бездеятельность закрывает все пути для реализации врожденного стремления творить, созидать и вызывает «дистресс бесцельности существования». Упорная работа ради того, к чему стремится человек, не приносит вреда.

Стресс неудач и «рухнувших надежд» особенно вреден. Абсолютное совершенство невозможно, но в каждом виде достижений есть своя вершина и необходимо стремиться к ней.

Подлинная радость, пишет Г. Селье, — простота жизненного уклада. Избегая всего нарочитого, показного и вычурно-усложненного, человек заслужит уважение и любовь, напыщенная искусственность вызывает лишь неприязнь.

Постоянное сосредоточение внимания на светлых сторонах жизни и на действиях, которые могут улучшить положение, не только сохраняет здоровье, но и способствует успеху. Ничто не обескураживает больше, чем неудача, ничто не ободряет больше, чем успех.

Как видно, психологическая активность человека предусматривает сознательное отношение к формирующейся мотивации, ее критическую оценку и контроль. Иными словами, о хорошей самоорганизации и самоуправлении можно говорить лишь в тех случаях, когда личность выступает в роли не только «исполнителя», но и «режиссера» своей мотивации. Для этого необходима выработка способности принимать или отвергать внешние и внутренние побуждения в качестве мотивов поведения. Механизм же управления мотивацией создается только в том случае, когда сформируется сама личность в виде самосознания Я, со своим особенным смыслом жизни и вытекающими из него главными и второстепенными смысловыми образованиями. Без этого условия мотивы поведения, естественно, не могут иметь личностной значимости, а носят нестойкий ситуационный характер, формируясь под влиянием тех или иных обстоятельств, и тогда поведение человека характеризуется импульсивностью, непредсказуемостью, непоследовательностью.

Социальное формирование личности приводит к появлению все большего числа единиц мотивации, которые располагаются на своеобразной шкале внутренних ценностей, образуя иерархическую многоуровневую систему. Саморегуляция личности предполагает сопоставление и оценку в соответствии с этой системой стихийно формирующихся, импульсивных влечений, потребностей, интересов. С этой точки зрения человек вынужден всю свою жизнь учиться, например, нелегкому искусству отказа. Разногласие между «хочу» и «могу», как замечает польский психиатр А. Кемпински, оставляет чувство обиды, недовольства самим собой. Спокойный отказ от чего-либо принадлежит к очень редким явлениям и требует глубокой жизненной мудрости. Чтобы спокойно принимать свои поражения, необходимо реально смотреть на самого себя и окружающих, сызмальства учиться проигрывать и не раздувать таких событий до размеров трагедии. Можно сделать вывод, что без самоорганизации, самоуправления и саморегуляции не может быть и психологически грамотной организации жизнедеятельности. Очевидно, есть прямая связь между искусством управления мотивами своего поведения и тем, что называется мудрым отношением к жизни.

Таким образом, мы вплотную подошли к понятию «мудрого поведения», о чем современная психология, да и философия стараются не распространяться. Во все времена своей сознательной истории человечество рассматривало мудрость как высшее проявление глубины ума, то наивысшее качество, которое может опосредствовать отношение личности к миру и к себе.

Существует немало мудрых изречений, наставлений, пословиц. Но многие ли, знающие их, мудры на практике? «…Дело не в том, что высказанные истины остались неуслышанными, — считает В. Н. Шердаков. — Те, кто услышал и воспринял эти мысли, большей частью не могли все же построить жизнь согласно своему разумению. Более того, редко кто и из мудрецов, высказавших глубочайшие истины, оставался всегда в жизни на их высоте. Мешал не только недостаток воли, мешали не только человеческие слабости, но мешало и нечто более глубокое, лежащее в основе человеческой натуры». Надо полагать, что мудрые мысли по своему существу являются идеалами и лишь в качестве таковых призваны выполнять морально-регуляторную функцию в поведении людей. К тому же воплощенные в мудрых изречениях истины, касающиеся практической жизнедеятельности людей, не будучи пережиты индивидом, не могут органично включаться в систему его собственной регуляции. Поиск готовых образцов, схем «мудрого поведения» не только безнадежен, но и тормозит собственное творческое развитие личности. Куда большую практическую пользу, в том числе и в плане мотивационной саморегуляции, может принести уяснение принципов мудрого отношения к жизни. Эти принципы не ограничивают возможности личностного развития, а, наоборот, направляют его в наиболее благоприятное и продуктивное русло. Творческое использование этих принципов повышает уровень собственной психической активности личности.

Отметим, что указанные принципы в интересах психопрофилактического и лечебного воздействия в системе психофизических тренировок применил литовский психофизиолог К. Динейка. На страницах его книги наряду с комплексами физических тренировок соседствуют указания о пользе «мудрой улыбки», «кодексе» тонизирующих мыслей, собственных, позаимствованных при общении или чтении книг. И все же, на наш взгляд, наибольшую пользу принципы мудрого отношения к жизни могут принести именно в сфере мотивационной саморегуляции.

Приведем некоторые из этих принципов.

Умение отличать главное от второстепенного. Несмотря на, казалось бы, достаточно широкую известность и очевидную полезность данной мысли, практическая ее реализация в повседневной жизни осуществляется чаще всего лишь на интуитивном уровне. А между тем, превратившись в устойчивое свойство или отношение личности, этот принцип может способствовать формированию четкой и ясной мотивационной линии ее поведения во всех жизненных ситуациях. Принцип выбора наиболее значимых и отказа от несущественных мотивов и побуждений, став сознательным психическим действием, освобождает нас от многих не стоящих внимания проблем и приносит неоценимую пользу в разрешении различного рода кризисных ситуаций.

Внутреннее спокойствие . Это такой принцип отношения к жизни, который не исключает энергичности и активности человека. Наоборот, он позволяет ему стать еще более деятельным, чутко реагировать на малейшие оттенки событий и проблем, не терять самообладания даже в самые трудные, критические моменты.

Внутреннее спокойствие — это важное условие сохранения сложившейся у человека системы личностных ценностей, иерархии мотивов, это ясность ума и четкость поведения, это психологический «иммунитет» от ситуационных «помех», провоцирующих обстоятельств. «Гасить» одни побуждения и правильно оценивать другие лучше всего удается именно в таком состоянии. Оно создает оптимальную психическую раскованность, способствует лучшей самоорганизации личности.

Эмоциональная зрелость и устойчивость . Эмоции выступают своеобразным и обязательным фоном для развертывания мотивационных и волевых процессов. И результат такого рода психических действий очень часто определяется тем, насколько они соответствуют или противоречат эмоциональным установкам. Хорошая мотивационная саморегуляция может иметь место лишь тогда, когда она опирается на высшие эмоционально-ценностные составляющие, прежде всего на принципы высокой нравственности. В этом случае говорят о «нравственной мудрости» — способности и готовности к достойным поступкам в любых ситуациях (в этом проявляется, например, активность жизненной позиции личности).

Знание меры воздействия на события. Каждая складывающаяся ситуация, событие имеет свою объективную причину, внутреннюю логику развертывания. На определенном этапе какого-то события человек способен изменить его ход своим вмешательством. Обстоятельства могут сложиться и так, что даже максимум проявленной активности реально ничего не меняет. Понять объективный ход событий и уметь соответствующим образом и вовремя вмешиваться в них может только человек, обладающий мудростью. Усиление или сдерживание своей мотивации в зависимости от логики развития событий делает мотивационную саморегуляцию личности адекватной и эффективной.

Умение подходить к проблеме с разных точек зрения . Во многих случаях одно и то же событие, явление, проблема приобретают разное значение в зависимости от того, с каких позиций о них судят. Мудрость предполагает практическое владение диалектикой полярностей, общего, единичного и особенного, части и целого. Человек может по-иному взглянуть на многие вещи, разрешить некоторые свои проблемы, реально оценив различные стороны предмета своих размышлений. Стремление избежать односторонности рассуждений не означает потерю собственной позиции. Любая позиция личности только выиграет от всестороннего анализа того, что составляет ее основу. Это качество бывает особенно полезным в ситуациях «кризиса принятия мотива», когда человеку необходимо сопоставлять, оценивать, соединять и разводить различные мотивы своего поведения.

Готовность к любым неожиданным событиям . Такая способность, а также отсутствие предвзятых мнений и суждений о жизненной реальности дают возможность быстро перестроить мотивационные тенденции с учетом объективных обстоятельств. Однако гибкость, своевременное и адекватное реагирование на внешние изменения, разумеется, не должны нарушать основное ядро личностной мотивации.

Восприятие действительности такой, как она есть, а не такой, какой человеку хотелось бы ее видеть. Этот принцип тесно связан с предыдущим. Следование ему способствует сохранению психической устойчивости даже в случаях, лишенных, с точки зрения индивида, жизненной логики и внутреннего смысла. Умение воспринимать действительность такой, какая она есть, находить в ней положительные и отрицательные, требующие улучшения стороны предохраняет от искаженного восприятия жизни, открывает возможности для активного, разумного разрешения проблем мотивационной саморегуляции личности.

Стремление к выходу за рамки проблемной ситуации . В ситуациях «борьбы мотивов» неразрешимые проблемы, как правило, возникают лишь в изначально заданных рамках обстоятельств. Постоянное стремление к разрешению своих противоречивых отношений с миром, к поиску новых, более содержательных мотивов жизнедеятельности помогает личности повышать жизненную устойчивость в экстремальных ситуациях. Включение частной проблемы в более широкие контексты в принципе означает открытие в ней новых связей, не распознанных ранее отношений и возможностей ее разрешения.

Наблюдательность. Важное условие саморегуляции личности — развитие наблюдательности не только за окружающей действительностью, но и за самим собой. Многие ненужные, бесполезные реакции, мысли и действия отпадут, если человек сможет научиться беспристрастно наблюдать за собой. Когда человек приучает себя к оценке своих желаний, побуждений, мотивов как бы со стороны, ему гораздо легче управлять ими и регулировать их. Наблюдательность превращается в особо ценное свойство для саморегуляции в различных острых, критических ситуациях.

Дальновидность. Это качество означает способность понимать внутреннюю логику окружающих событий, видеть перспективу их развития. Оно позволяет личности регулировать не только актуальные, но и потенциальные аспекты своей мотивации. Дальновидность предохраняет человека от ситуативного подхода к решению актуальных задач, побуждает отвергать непродуктивные с точки зрения будущего линии мотивации, перекрывать формирование и развитие конфликтогенных мотивов.

Стремление понять других . Понимание помыслов и поступков людей не означает примирения с негативными их проявлениями, наоборот, создает условия для успешной борьбы с ними. Много недоразумений в жизни мы испытываем только потому, что но умеем или же не даем себе труда сознательно поставить себя на место других. Мотивационное «поле» одного человека в различной степени входит в мотивационные системы других людей, взаимодействует с ними. Поэтому нередко регуляция мотивации личности опосредствуется особенностями мотивации другого человека. Выработка способности понять мотивацию других, встать на иную, пусть даже противоположную, точку зрения не только облегчает общение, но и помогает предвидеть поведение людей в той или иной ситуации.

Умение извлекать положительный опыт из всего происходящего . У мудрого человека никакой жизненный опыт — в том числе и неизбежные ошибки и неудачи — не оказывается бесполезным. Прожитые им годы служат действенным источником жизненных аналогий, которые он не забывает учитывать в последующей жизни. Это качество позволяет критически оценивать ныне действующие мотивы, а также те, которые только начинают входить в общую систему мотивации, определяющую перспективу жизнедеятельности человека. Именно здесь важно бывает учесть причины прежних неудач и ошибок и своевременно отказаться от сомнительных и неконструктивных побуждений.

Изложенные здесь принципы конечно же не могут исчерпать их полного перечня. Однако они способны оказать существенную помощь в сложных жизненных ситуациях.

В настоящем разделе речь шла о мотивационных механизмах саморегуляции как таковых, безотносительно к их содержанию. Обсуждение этого вопроса с точки зрения индивидуального личностного смысла существенно усложняет задачу, так как в значительной мере затрагивает проблемы этики, социальной психологии. Термин «личностный смысл» отражает содержательную сторону индивидуального сознания, которая характеризует, насколько человек отождествляет с собственной личностью ту или иную идею, обычай, моральную норму, социальную ценность и т. п. Понятно, что степень такого отождествления бывает различной: начиная от полного неприятия до активной борьбы за их реализацию.

Важно иметь в виду, что один и тот же мотив может связываться с различным эмоциональным отношением, осуществляться для достижения совершенно различных, подчас диаметрально противоположных целей.

С наиболее общей точки зрения цели человеческой деятельности можно подразделить на преимущественно потребительные и производительные, при этом обычно они бывают тесно взаимосвязаны между собой. Соответственно различают потребительные и производительные системы ценностей личности.

Первоначальная функция потребительных процессов — поддержание жизнедеятельности, пополнение и восстановление израсходованных ресурсов индивида — во многих случаях может перерастать свои биологически и социально разумные рамки и в этом виде оказаться главной особенностью личностного смысла. Наиболее характерным типом указанных процессов является материальное потребление, включая потребление условий комфорта и предметов роскоши. Потребление социальных условий воплощается в непосредственном переживании тех слагаемых престижа, статуса, влияния и власти, которыми субъект обладает. Советский психолог В. Э. Мильман пишет по этому поводу следующее: «Такие отрицательные социально-психологические проявления, как погоня за удовольствиями, вещизм и корыстолюбие, эгоизм, равнодушие к другому человеку, агрессивность, постоянное недовольство и пустое критиканство, мещанство и бездуховность, тщеславие и властолюбие, и многие другие являются прямым или косвенным выражением именно потребительно направленного поведения; они обусловлены резким доминированием в структуре личности потребительной системы ценностей над производительной, фетишизацией потребительных процессов».

Функция производительных процессов — развитие предметной и материальной среды, самого человека, общества в целом. Можно сказать, что все достижения современной цивилизации были обеспечены активностью лиц с преобладающей производительной мотивацией. Производительно ориентированная деятельность предполагает развитие и потому всегда устремлена в будущее. Она нарушает сложившееся равновесие, вносит определенный дискомфорт в устоявшуюся систему отношений. Личность производительной активности характеризуется тем, что она мыслит себя неотъемлемой частью природы и социального окружения, она конструктивно реагирует на неудачи, стараясь найти логичный и реально осуществимый выход из затруднительных положений.

Для того чтобы воспитать в себе производительную мотивацию, недостаточно только развивать соответствующие качества, в частности творческие возможности. Необходимо избавляться и от чрезмерных проявлений потребительной мотивации. Всякое потребительное побуждение оправдано лишь до тех пор, пока его реализация содействует общему развитию личности. В тех же случаях, когда оно начинает тормозить производительную активность, это становится потенциально опасным для нравственного здоровья человека. Это последнее следует рассматривать как важный защитный механизм психики человека. Если какой-либо сильный мотив вступает в противоречие с содержанием другого, то для преодоления внутреннего конфликта этому мотиву бессознательно придается более благообразная («рациональная») форма. В противном случае создавшееся напряжение может вывести психику из работоспособного состояния. Развитое же моральное сознание уже на стадии появления антисоциального побуждения (мотива) подавляет его как заведомо неприемлемое, а не стремится придать ему социально благообразный вид. Высший уровень саморегуляции поэтому предполагает высокую степень отождествления личности с морально-этическими нормами общества и тонкое различение их ценностной иерархии. Именно в этом случае человек способен полноценно ориентироваться во внешнем мире, обладать властью над своими мотивами, а его деятельность становится подлинно сознательной и свободной.

ПРЕОДОЛЕНИЕ КРИТИЧЕСКИХ СИТУАЦИЙ

Наука об исцелении души есть философия, но помощь ее приходит не извне, как помощь против телесных болезней, — нет, мы сами должны пустить в дело все силы и средства, чтобы исцелить себя самим.

Цицерон

Психология не может получить своего должного развития, формируясь лишь в стенах лабораторий, не принимая деятельного участия в реальной человеческой жизни. И в этом плане происходят существенные сдвиги. Более полутора десятка лет тому назад в совместной с К. К. Платоновым статье «С плохим настроением — к врачу!», опубликованной в «Литературной газете», мы доказывали необходимость создания системы психологической помощи населению. Сегодня уже можно говорить о том, что такого рода система формируется. Служба семьи, сеть кабинетов социально-психологической помощи и кризисных стационаров, психологическая служба вуза и пр. набирают опыт работы повседневной помощи населению. Но это лишь одна сторона работы. Необходимо вместе с тем способствовать пропаганде тех психологических знаний, которые бы повышали устойчивость человека в критических ситуациях, вооружали его научно обоснованными способами борьбы с жизненными невзгодами.

Критические ситуации в самом общем виде можно охарактеризовать как ситуации, порождающие дефицит смысла в дальнейшей жизни человека. Л. Н. Толстой в «Исповеди» прекрасно показал, что утрата смысла жизни равносильна для человека смерти. Венгерский философ Е. Анчел пишет: «После исчезновения разумных земных перспектив человек видит перед собой пустой горизонт, на котором единственной конечной точкой маячит лишь смерть».

Мы не будем рассматривать историю развития взглядов на смысл жизни в философской и общественной мысли, поскольку этому вопросу посвящены специальные работы советских ученых.

Вопрос о смысле жизни человека — ключевая мировоззренческая проблема, имеющая ряд аспектов: философский, социологический, этический, социально-психологический. Как считает Л. Н. Коган, основным в данном случае является социологический аспект, ибо он раскрывает зависимость смысла жизни от общественных отношений, в которые включен субъект, и показывает, что именно общественные отношения дают простор или, наоборот, тормозят осуществление жизненных целей.

Уровни осознания человеком смысла своей жизни могут быть различными: от самых общих представлений («приносить пользу обществу») до ясного понимания конкретных задач своей деятельности.

Многие домарксистские философы рассматривали смысл жизни только как категорию сознания, хотя она в первую очередь характеризует деятельностно-практическую сущность человека. Человек сколько угодно может говорить о высоком смысле своей жизни, но судить о смысле его жизни можно только по его деятельности. «…По каким признакам судить нам о реальных «помыслах и чувствах» реальных личностей? Понятно, что такой признак может быть лишь один: действия этих личностей…»,— писал В. И. Ленин.

Исторический опыт свидетельствует, что, чем более общественно значим и осознан смысл жизни человека, тем более предсказуемо его поведение, тем более устойчив он в критических ситуациях.

Современная психологическая наука различает четыре ключевых понятия, которыми можно описать критические жизненные ситуации. Это понятия стресса, фрустрации, конфликта и кризиса. Жизнь всегда богаче любых наших классификаций, и потому усмотреть четкую границу между этими понятиями удается далеко не всегда.

Стресс (от англ. stress — напряжение) — неспецифическая реакция организма на ситуацию, которая требует большей или меньшей функциональной перестройки организма, соответствующей адаптации. Естественная природа стрессовых реакций проявляется в том, что жизнь без стресса немыслима, а «полная свобода от стресса, — как пишет Г. Селье, — означает смерть». Важно иметь в виду, что любая новая жизненная ситуация вызывает стресс, но далеко не каждая из них бывает критической. Критические состояния вызывает дистресс, который переживается как горе, несчастье, истощение сил и сопровождается нарушением адаптации, контроля, препятствует самоактуализации личности.

Фрустрация (от лат. frustratio — обман, тщетное ожидание, расстройство) определяется как состояние, вызванное двумя моментами: наличием сильной мотивированности достичь цель (удовлетворить потребность) и преграды, препятствующей этому достижению. Преградами на пути к достижению цели могут оказаться причины различного характера: физического (лишение свободы), биологического (болезнь, старение), психологического (страх, интеллектуальная недостаточность), социокультурного (нормы, правила, запреты). Если иметь в виду выраженность данного состояния, то следует говорить о различных степенях перехода ситуации затруднения деятельности в ситуацию, когда трудность оказывается непреодолимой. С точки зрения нарушений в сфере поведения фрустрация может проявляться на двух уровнях: как утрата волевого контроля (дезорганизация поведения) или же как снижение степени обусловленности сознания адекватной мотивацией (потеря терпения и надежды).

Конфликт (от лат. conflictus — столкновение) как критическая психологическая ситуация предполагает наличие у человека довольно сложного внутреннего мира и актуализацию этой сложности требованиями жизни. И если при фрустрации преградой являются внешние причины или же внутренние, не подлежащие, так сказать, обсуждению, то причины, порождающие конфликт, не являются самоочевидными, они не представляют безусловного «табу» и всегда сплетены с условиями проблемной задачи. В случае конфликта именно сознание должно соизмерить ценность мотивов, сделать между ними выбор, найти компромиссное решение. С критической же ситуацией мы имеем дело тогда, когда субъективно невозможно ни выйти из данной конфликтной ситуации, ни найти приемлемого решения, в результате чего сознание капитулирует перед неразрешимой задачей.

Кризис (от греч. krisis — решение, поворотный пункт) характеризует состояние, порождаемое вставшей перед индивидом проблемой, от которой он не может уйти и которую не может разрешить в короткое время и привычным способом (смерть близкого человека, тяжелое заболевание, изменение внешности, резкое изменение социального статуса и т. п.). Различают два типа кризисных ситуаций в зависимости от того, какую возможность они оставляют для человека в реализации последующей жизни. Кризис первого типа представляет собой серьезное потрясение, сохраняющее определенный шанс выхода на прежний уровень жизни. Ситуация второго типа — собственно кризис — бесповоротно перечеркивает имеющиеся жизненные замыслы, оставляя в виде единственного выхода из положения модификацию самой личности и ее смысла жизни.

Процесс преодоления критических ситуаций советский психолог Ф. Е. Василюк назвал переживаниями, наполнив этот термин новым смыслом. До сих пор это понятие связывалось с переживанием — созерцанием, с эмоцией, отражающей в сознании субъективное отношение к вызвавшему ее фактору. Ф. Е. Василюк рассматривает переживание как внутреннюю интеллектуально-волевую работу по восстановлению душевного равновесия, утраченной осмысленности существования («производство смысла») в критической ситуации. «Переживание в предельно абстрактном понимании, — пишет он, — это борьба против невозможности жить, это в каком-то смысле борьба против смерти внутри жизни».

Таким образом, критические ситуации, если пойти от сравнительно легких до самых трудных их форм (от стресса, через фрустрацию и конфликт до кризиса), требуют от человека различной внутренней работы. Разного рода стрессовые реакции часто проявляются в виде предельной активации внутренних ресурсов личности, отстаивающей свои прежние возможности реализации жизненных замыслов. Более трудные ситуации могут потребовать от человека пересмотра уровня своих жизненных притязаний и одновременной реконструкции своего Я.

Пожалуй, мы будем не очень далеки от истины, утверждая, что человеческая жизнь есть в основном не что иное, как история постоянного преодоления критических обстоятельств, и содержит множество примеров тому, «что человек делает, когда сделать уже ничего нельзя, когда он попадает в ситуацию невозможности реализации своих потребностей, установок, ценностей и т. д.».

Ф. Е. Василюк, исходя из концепции деятельности Л. Н. Леонтьева, осуществил интересное теоретическое последование этого вопроса. При этом в основу характеристики внутренней деятельности человека по преодолению (переживанию) критических ситуаций были положены лишь два признака: уровень интеллектуального развития личности и ее отношение к окружающему миру.

Видя существенные отличия переживаний в их отношении, с одной стороны, к свершившемуся критическому событию, с другой — к затронутой этим событием жизненной необходимости, Ф. Е. Василюк выделил следующие четыре типа переживаний.

Гедонистическое переживание игнорирует совершившийся факт, внутренне искажает и отрицает его («ничего страшного не случилось»), формирует и поддерживает иллюзию благополучия и сохранности нарушенного содержания жизни. Это, если можно так выразиться, защитная реакция инфантильного сознания.

Реалистическое переживание подчиняется принципу реальности, в основе его лежит механизм терпения, трезвого отношения к тому, что происходит. Человек в конечном счете принимает реальность случившегося, приспосабливая свои потребности и интересы к новому смыслу жизни. При этом прежнее содержание жизни, ставшее теперь невозможным, бесповоротно отбрасывается, и человек здесь имеет прошлое, но теряет историю. Такой тип переживания представлен, к примеру, чеховской Душечкой, прожившей на страницах небольшого рассказа несколько не связанных одна с другой жизней.

Ценностное переживание полностью признает наличие критической ситуации, повреждающей смысл жизни, но отвергает пассивное принятие удара судьбы. Ставшее невозможным жизненное отношение не сохраняется в неизменном виде в сознании, как при гедонистическом переживании, и не изгоняется из него полностью, как в переживании реалистическом. Ценностное переживание строит новое содержание жизни в связи с понесенной утратой (потерявшая мужа жена стремится полностью заменить детям отца или же завершить начатое им дело). Ориентированное на самоуглубление и самопознание ценностное переживание может достичь и более высокого постижения смысла жизни. Эта способность, по словам С. Л. Рубинштейна, состоит в том, чтобы «осмыслить жизнь в большом плане и распознать то, что в ней истинно значимо… есть нечто бесконечно превосходящее всякую ученость… это драгоценное и редкое свойство — мудрость». Именно мудрость в процессе ценностного переживания позволяет человеку сохранить верность ценности вопреки «очевидной» абсурдности и безнадежности такой позиции.

Аналогом ценностного переживания может служить нравственное поведение, законом для которого являются собственные моральные принципы, а не внешние обстоятельства, какими бы жесткими они ни были. Примерами такого рода изобилует история революционного движения в России. Арестованную на юге Софью Перовскую везли в Петербург по железной дороге два жандарма. Она несколько раз имела возможность убежать, но жандармы относились к ней доверчиво, и она не сочла возможным их подводить. И убежала только в Чудове, где жандармы попались свирепые. Иван Каляев имел удобный случай бросить бомбу под карету московского губернатора великого князя Сергея Александровича, но в карете вместе с ним сидели дети, и Каляев прошел мимо, не бросив тогда бомбы. 20 лет находилась в заключении в одиночной камере Шлиссельбургской крепости Вера Фигнер, и ни разу ей не приходила в голову мысль пересмотреть свои убеждения.

Творческое переживание — это переживание сложившейся волевой личности. Поскольку такая личность уже имеет опыт волевого поведения, то и в критических ситуациях она сохраняет способность сознательно и собранно искать выход из критического положения. Исход переживания кризиса может быть двояким. Он состоит либо в восстановлении прерванной кризисом жизни, возрождении ее, либо в перерождении ее в другую, по существу, жизнь. В любом случае это бывает некоторое порождение собственной (обязательно деятельной, а не только созерцательной) жизни, самосозидание, самостроитель ство, т. е. творчество.

Именно такого рода переживания способны изнутри взорвать ситуацию невозможности и противопоставить ей, казалось бы, «безрассудные» действия, которые в создавшемся положении оказываются единственно осмысленными. Творческое переживание — психологическая предпосылка подвига. Вспомним жизненный подвиг Николая Островского, перешагнувшего через все мыслимые представления о возможностях человека противостоять критическим ситуациям.

Мы рассмотрели, так сказать, идеальные типы переживаний, которые в обычной жизни «в чистом виде» конечно же встречаются очень редко. Реальный процесс преодоления критических ситуаций чаще всего включает в себя несколько типов переживаний, действие которых представляется комплексно или же в виде последовательной смены одного другим. От того, какой тип переживаний доминирует, зависит степень сохранности личности после выхода из критических обстоятельств. Если доминантным был принцип удовольствия (гедонистический), то переживание даже в случае успеха может привести к регрессу личности; принцип реальности в лучшем случае удерживает ее от деградации. Только принципы ценности и творчества обладают возможностью превращать потенциально разрушительные события жизни в точки духовного роста и совершенствования личности.

Понятно, что тип переживания критических и субкритических ситуаций в значительной степени связан и с возрастом человека. Мы много, например, говорим и пишем о педагогических и социально-педагогических трудностях подросткового периода. Бурный рост и развитие всех систем организма в этом периоде нередко сочетаются с большой напряженностью нервной системы, что связано с усиленной умственной работой и перестройкой внутренних процессов. Это возраст страстности, повышенной эмоциональности и легкой моральной ранимости и обидчивости. Нельзя забывать и о том, что это возраст «дефицита информации и опыта», когда частичное знание принимается за полное. Поэтому критические ситуации в этом возрасте могут формироваться такими сравнительно «безобидными» обстоятельствами, как недостатки своей внешности, особенно у девочек, робость, трудности межличностного общения с противоположным полом.

Еще больше предпосылок для возникновения кризисных обстоятельств появляется у людей пожилого возраста. Временные изменения реактивности психики, возникающие в результате функциональной перестройки желез внутренней секреции, иногда сопровождаются тягостными психическими состояниями. В пожилом возрасте ухудшаются процессы приспособления к новым условиям, труднее меняются привычные жизненные стереотипы, снижаются память и внимание. В этом периоде жизни чаще всего дают о себе знать те или иные нарушения со стороны внутренних органов, понижается общая работоспособность. Пожилому возрасту свойственна обостренная чувствительность к проявлениям внимания, заботы. Как видим, причин для снижения устойчивости к критическим ситуациям немало.

Вместе с тем следует признать и бесспорное преимущество пожилого возраста в отношении к различного рода невзгодам — это наличие жизненного опыта. Удивительно точно об этом писал в свое время В. В. Вересаев: «Мне шестьдесят лет. Как бы я, семнадцатилетний, удивился, если бы увидел себя теперешнего, шестидесятилетнего: что такое? И не думает оглядываться с тоскою назад, не льет слез о «невозвратной юности», — а приветственно простирает руки навстречу «холодному призраку» и говорит: «Какая неожиданная радость!» Вспоминаю скомканную тревожность юности, ноющие муки самолюбия, буйно набухающие на душе болезненные наросты, темно бушующие, унижающие тело страсти, безглазое метание в гуще обступающих вопросов, непонимание себя, неумение подступить к жизни… А теперь — каким-то крепким щитом прикрылась душа, не так уж легко ранят ее наружные беды, обиды, удары по самолюбию; в руках как будто надежный компас, не страшна обступившая чаща; зорче стали духовные глаза, в душе — ясность, твердость и благодарность к жизни»

К тому же геронтология свидетельствует, что болезни не обязательные спутники пожилого возраста. И если личность сохраняет устойчивые социальные связи, то и в этом возрасте остаются предпосылки для высокой жизненной устойчивости и творческой активности. Так, Платон умер на 81-м году во время работы над книгой; Цицерон завершил на 63-м году последний свой труд; Микеланджело в 87 лет работал над знаменитой базиликой в Риме. Галилей завершил свое учение о звездах в 72 года; Ньютону было 72 года, когда он написал предисловие к своим трудам. Лучшие произведения Гёте были написаны в возрасте после пятидесяти. Крылов в 68 лет выучил греческий язык и в следующие семь лет перевел на русский язык ряд известных произведений классической греческой литературы.

Принято считать, что «непереходный», средний возраст не имеет проблем, связанных с физиологией, и потому наиболее устойчив к критическим ситуациям. Но, по-видимому, следует поверить Байрону, который так характеризовал этот период жизни:

Как видим, проблема переживания критических ситуаций актуальна для любого возраста. Это утверждение тем более справедливо, если иметь в виду, что критические ситуации порождаются не только отрицательными экстремальными событиями. Так называемые положительные ситуации также ставят перед человеком задачу переживания, поскольку, реализуя одну жизненную необходимость, они часто нарушают ход реализации других, что нередко порождает критические затруднения.

Частным случаем преодоления критических ситуаций является психологическая перестройка личности — одна из сторон психической деятельности, которая в определенные периоды жизни каждого человека оказывается особо актуальной. Поводом для этого служат самые разнообразные обстоятельства, требующие освобождения от каких-то нежелательных привычек, изменения сложившегося уклада жизни, привычного вида трудовой деятельности или же ее прежнего стиля. Такая перестройка, если ее необходимость диктуется коренными интересами общества, может носить массовый характер. На совещании в ЦК КПСС по вопросам ускорения научно-технического прогресса М. С. Горбачев отмечал: «Весь опыт партии говорит: мало что можно изменить в экономике, управлении, воспитании, если не осуществить психологическую перестройку, не выработать желания и умения мыслить и работать по-новому».

Радикальным видом психологической перестройки является переосмысливание жизненного пути. Психическое состояние, формирующееся в этом случае, определяется мысленной оценкой своей прошлой и будущей деятельности, необходимостью и возможностью ее изменения. Часто (хотя и не обязательно) этот процесс выступает как естественный этап развития личности, обычно свойственный людям в возрасте около 30 лет, а также перед выходом на пенсию. Нередко при этом под влиянием приобретенного опыта происходит ценностная переориентация личности, изменение жизненной позиции.

Такого рода перестройка — нелегкий нервный труд, а иногда и серьезное испытание для человека. Понять причину этих трудностей помогает знание вскрытых И. П. Павловым закономерностей высшей нервной деятельности. Как известно, в коре головного мозга происходит беспрерывное систематизированное распределение раздражительных и тормозных состояний, которые в условиях повторяющейся обстановки фиксируются все легче и автоматичнее. Так возникает динамический стереотип, реализация которого требует все меньшей затраты нервного труда. Установившийся стереотип бывает трудно изменить и привести в соответствие с новой обстановкой, новыми требованиями жизни. Запечатлевая определенный опыт и сохраняясь длительное время, динамические стереотипы обнаруживают склонность к прочной фиксации. Формируясь в процессе повседневного уравновешивания организма со средой, жизненные стереотипы составляют в известной степени основу человеческой личности, обычно весьма стабильную по форме и динамическую по содержанию.

Если динамический стереотип хорошо зафиксирован, он представляет собой весьма консервативную систему, и его отмена и выработка нового — трудная для нервной системы задача, которая может привести к временному нарушению высшей нервной деятельности. Выдержать такое испытание может только сильный нервный тип.

Одним из условий возникновения ситуационных неврозов может быть несоответствие имеющихся у человека социальных и биологических возможностей для переработки поступающей информации скорости ее поступления и количеству. В таких случаях она может оказаться недостаточной или избыточной. Это несоответствие нередко служит непосредственной причиной разнообразных невротических расстройств, вызываемых нарушениями коммуникационных (межличностных). Чем меньше у человека объем информации по остроактуальному для него вопросу, тем больше вероятности того, что в случае необходимости его решения в ограниченное время произойдет нарушение адаптированного состояния человека и разовьется нервно-психическое расстройство.

Причиной отсутствия необходимой информации или невозможности ее использования могут являться как биологические, так и социально-психологические факторы. Под их влиянием все функциональные звенья, обеспечивающие переработку информации — ее поиск, восприятие, анализ, синтез, хранение, использование, — могут разрушаться, функционировать извращенно или на сниженном уровне (ослабленно).

Способность человека противостоять неврозообразующим факторам получила название барьера психической адаптации. Он характеризует все потенциальные возможности осуществления человеком адекватной и целенаправленной психической деятельности. Барьер психической адаптации динамичен, под влиянием жизненных условий его уровень постоянно колеблется и в особо трудных случаях приближается к индивидуальной критической величине. При этом человек использует все резервные возможности и может выполнять сложнейшую деятельность, предвидя и контролируя свои поступки и не испытывая тревоги, страха и растерянности, препятствующих адекватному поведению.

Длительные и особо резкие нагрузки на функциональную активность барьера психической адаптации приводят, как правило, к его Перенапряжению, что проявляется преневротическими состояниями (бессонницей, потерей аппетита, неустойчивостью настроения, срывами в межличностных контактах). Следует признать, что эпоха научно-технической революции с ее стремительными и напряженными социально-экономическими процессами серьезно обостряет проблему невротизации. Неудивительно, что в настоящее время получила широкое развитие такая отрасль психологии, как психофармакология, одной из задач которой является создание психопрофилактических средств для предупреждения и лечения состояний психической дезадаптации. К сожалению, находясь под прикрытием в принципе полезного фармакологического «щита», люди рискуют получить определенную психологическую зависимость от препарата или же такой побочный эффект, как «лекарственная болезнь». Поэтому во всех случаях, где можно обойтись без помощи фармакологии, следует применять методы психологии активности.