Эта глава, казалось бы, должна сделаться самой длинной и обстоятельной; ведь чем дальше, тем больше источников в нашем распоряжении; тем больше возможностей для рассмотрения и анализа как самих этих источников, так и трудов историков, уже проанализировавших и рассмотревших эти источники. Но именно поэтому мы и будем о «поздних Рюриковичах» говорить коротко. Я написала о них отдельное исследование, в котором рассматриваю их жизненные пути и деятельность именно в контексте русской истории. А сейчас мы будем говорить о них именно как о представителях династии Рюриковичей.

Чем же характеризуется период с конца XIII по конец XVI столетия? Ведь это триста лет. За триста лет династия Романовых успела начаться, процвести и… кончиться. В свое последнее трехсотлетие Рюриковичи успевают пережить и засилье на княжеских Столах незначительных мелких личностей, и становление сильных «абсолютистских» характеров, и мучительный конец династии…

Прежде всего эти триста лет характеризуются постепенным упадком Орды. В XV веке она распадается на отдельные ханства. Собственно, чем же был вызван упадок Золотой Орды? Любопытно, что предельный срок существования подобных государственных образований — пятьсот-шестьсот лет; по истечении этого срока подобные образования, образованные посредством «приращения территорий» (в отличие от «заморской» колонизации) распадаются непременно. Орда распалась раньше. Но все же — почему? Совсем не странно, но причиной упадка послужило… развитие. Да, закрепление на покоренных территориях в той или иной степени оседлости привело к тому, что удивительная «модель регулярной армии», такая удивительная и такая преждевременная, найдя наконец регион, соединившись с которым возможно было породить «модель государства-войска»; так вот, «регулярная армия» нашла «свой регион»; «новая модель» была зачата, что называется, чтобы в свое время явиться на свет; а покамест… «модель регулярной армии» начинает помаленьку… распадаться, преображаясь в самое обычное «феодальное развитие». При хане Узбеке принимается одна из мировых религий — ислам. Исламизация сильно ударила по нашему «прототипу регулярной армии», поскольку (как покажет в далеком будущем советский опыт) лучше всего укрепляет подобную «имперскую» армию именно внерелигиозная идеология, прокламирующая культ не бога, но правителя-полководца (эту особенность пришлось учитывать на Балканах османам). Уникальная дисциплинированная монгольская «армия без государства» постепенно преобразуется в «обычные» феодальные дружинные войска. «Осевшие» монголы интегрируются в состав местного населения, превосходящего их по уровню культурно-бытового развития. «Регулярная армия» прекращает свое существование. А феодальные дружины «татарских ханов» значительно слабее дружинных войск Рюриковичей, ведь дружины Рюриковичей раньше появились и уже прошли более длительный путь развития. Теперь монголы перестали быть «непобедимыми и ужасными». Русские князья все чаще побеждают их на поле битвы. Наиболее известная из этих побед, конечно же, знаменитая битва на поле Куликовом, когда в 1380 году объединенные войска Рюриковичей под предводительством московского князя Дмитрия Ивановича (Донского) победили фактического правителя Орды, известного в русских летописях под именем Мамая… Кроме того, дружинные войска постепенно заменяются (прежде всего в Московском княжестве) «кантонистскими» войсками, то есть основанными на принципе компактных военизированных поселений с наличием военной подготовки, укрепляющей боевую готовность. В подобное войсковое образование человек входил, «вписывался», как и в дружины прежде, — навсегда, но архаические институты «посвящения» и «добычи» постепенно уходят в прошлое. Место «добычи» занимает «жалованье», выплачиваемое князем, царем (при Иване Грозном — уже «государственным учреждением» — стрелецким приказом); жалованье выплачивалось как деньгами, так и натурой — «кормами». При Иване III и его внуке Иване Грозном русские войска достигают высокого уровня боеспособности…

Здесь следует сказать и о влиянии несомненном службы в ордынской «армии». «Число» для того и проводилось, чтобы «набирать» в ордынские войска. Представителей боярства не надо было и набирать, они приходили добровольно… В этой связи происходит весьма важный процесс: «монголизация» русской знати… Рассматривая позднейшие русские родословия, возможно выделить четыре «разряда» аристократии: Рюриковичи; Гедиминовичи (о которых мы еще будем говорить); потомки монгольских («татарских») вельмож и полководцев, принявших христианство; и потомки позднейших выходцев из Европы перешедших на службу к Рюриковичам… Наиболее многочисленный «разряд» составляют эти самые потомки «татарских мурз». Но действительно ли ордынские вельможи и полководцы только и делали, что обращались в христианство и шли на службу к Рюриковичам? Или в большинстве случаев речь идет просто-напросто… о боярах, воротившихся после службы в Орде? Вероятно, эта служба могла иметь определенный срок и сулить определенные льготы…

Здесь необходим короткий «экскурс» назад. Самыми первыми представителями знати при Рюриковичах были, конечно, такие же скандинавы, как и они сами. Но уже при Святославе намечается процесс славянизации как самих Рюриковичей, так и их «знати». При Владимире Святославиче этот процесс преобразился в «официальный княжеский курс»… Довольно широкий «брачный ареал» Рюриковичей (известны их династические союзы с англосаксами, скандинавами, Францией, Византией, многочисленные браки с представителями половецкой знати) не менял «славянской сути», судя по всему… Однако «монголизация в исламизированном варианте» наложила сильный отпечаток на жизненный уклад русской аристократии (затворничество женщин, ордынские варианты одежды и украшений и т. д.). Одновременно прогрессирует и византинизация знати, вызванная упадком Византии. В 1453 году пал Константинополь, на Балканском полуострове окончательно укрепилось государство османов. Русское духовенство осознает себя фактически единственным «репрезентатором» православия и, соответственно, Рюриковичей — единственными и естественными наследниками приличествующего «хранителям истинной веры» державного уклада — Византийской (Ромейской) империи. Отсюда ставшее классическим утверждение Пересветова о «третьем Риме»; отсюда и «Домострой», долженствовавший «научать» жизни «на правильный, ромейский лад»…

Однако было ясно, что в новом государственном образовании, в «Московии», доминировать будет в сфере собственно государственного устройства именно «ордынская модель». Суть этой модели точно выразил в своем «Сборнике летописей» ордынский летописец Рашид-ад-Дин (1247–1318): «В общем, если произвести относительное сравнение, то окажется, что только одна десятая часть владений находится в цветущем состоянии, а все остальное пребывает в запустении… Чтобы привести в цветущий вид базар, или застроить и заселить город, или провести оросительный канал, множество областей разорялось еще более, затрачивались несметные средства, множество подданных сгонялось из других областей на трудовую повинность…» Что-то уж очень знакомая картина!.. Монгольская модель четко вычленила «центр», долженствующий «процветать» и кое-как перебивающиеся «провинции». На Руси торжество подобной модели означало возвышение Московского княжества — гнезда угро-финских топонимов, региона «не собственно русского». Московское княжение становится «великим столом». Почему произошло это возвышение? Вероятно, определенную роль для ордынцев играло то, что Владимир и Москва находились в управлении потомков Александра; в отличие от Тверского княжества, где правили потомки его брата Ярослава-Афанасия, все же «запятнавшего» себя в глазах Орды определенным непокорством. И, конечно, Москва переняла у Владимира эстафету подчинения ордынской (а, значит, и московской) власти Новгорода и Пскова; карательные функции Владимира, управляемого Александром, в отношении Русского Севера были для Орды очерчены четко… «Возвышение Москвы» сделалось возможным только за счет военных расправ над Тверским княжеством и Русским Севером, которым в новом государственном образовании отводилась роль тех самых «провинций» (эта роль исполнялась в отношении Москвы, в сущности, всеми городами России и, в частности. Русским Севером)…

Из «собственно Европы» (Киев, Новгород) «центр» Руси передвинулся в самое сердце «гнезда угро-финских топонимов», что вместе с византинизацией и монголизацией симптоматично символизировало изолятность нового государства… Не случайно Петр I осознает, что столица «новейшей европейской» (снова европейской) России должна находиться в Европе! Санкт-Петербург («Град Святого Петра») тоже должен был стать «Римом», но не византийским Римом-Константинополем, а Римом европейским — соперником западноевропейских столиц… И, конечно, симптоматичен был перенос столицы СССР в Москву. «Новая держава» (опять!) должна была быть «замкнуто-азиатской». «Монгольская модель» праздновала свое торжество…

Здесь необходимо сказать, что для «замкнутой Московии» стали «Европой» прежде всего Польское королевство и Литовское княжество. Выходцы из Литвы явились родоначальниками одного из своеобразнейших русских аристократических родов, соперников Рюриковичей — Гедиминовичей, которые почитали себя вторыми по знатности после Рюриковичей, и даже (при первых Романовых) пытались (Хованские) захватить престол…

Но пора нам вернуться во вторую половину XIII века. В сущности, важной задачей Александра Ярославича (не того Невского из романов и кино, а реального Рюриковича) было создание, основание собственной династической ветви. Именно его «династии» должна была принадлежать власть; он и его потомки должны были быть на Руси вторыми (после «царей-татар»). Он и непокорным псковичам угрожает проклятиям (вероятно, имелось в виду некое реальное действие типа отлучения от церкви), если они не покорятся его «роду»… После смерти Александра осталось трое сыновей: Дмитрий, Андрей и Даниил. Сыновей Александра принято упрекать в том, что они якобы были недостойны своего «великого» отца, «замечательного дипломата» и т. д. Но если мы рассмотрим их действия, то увидим, что, напротив, они очень даже и достойны были именно своего отца; они, можно сказать, «свято исполняли его заветы». Единственно, в чем им «не повезло», они не были крупными личностями, интересными характерами. И уж, конечно, среди них не было «Гамлета», который осмелился бы вновь бросить вызов Орде… А так, что ж, они действовали совершенно в отцовском стиле. Андрей и Даниил Александровичи дружно боролись за получение ярлыка на великое княжение (владимирское). Боролись они дружно со своим старшим (вероятно, старшим) братом Дмитрием. Особенно отличался Андрей Александрович, то и дело приводивший из Орды войска для «укрощения» Дмитрия. Один из таких походов — «Дуденева рать» — ударил по Руси новым опустошением… В этой беспокойной троице Даниил Александрович глядится всего лишь скромным «союзником» своего брата Андрея. Кроме того, Даниил — первый московский Александрович и отец Ивана Калиты и… святой… О нем сохранилось мало сведений и неясно, каковы его духовные заслуги… Но грех обсуждать церковные установления…

Дмитрий Александрович не оставил потомства. Сын Андрея Александровича (если это не сын Андрея Ярославича) был оттеснен на Суздальское княжение. На сцену русской истории вступили потомки Даниила Александровича… И сразу столкнулись с потомками Ярослава-Афанасия, тверскими князьями. Началось соперничество Москвы и Твери; впрочем, первоначально это было просто борьбой за ярлык на великое княжение владимирское. Ведь после смерти Александра великим князем Владимирским стал его брат Ярослав-Афанасий, князь Тверской. Интересно, что нет сведений о том, чтобы осиротевшие сыновья Александра оспаривали у дяди права на великое княжение. Вероятно, Ярослав-Афанасий, о котором данных сохранилось немного, был все же личностью сильной и… умел подладиться к ордынской власти… Однако тотчас после его смерти в борьбу за «владимирский ярлык» вступили его сын Михаил Ярославич и сын Даниила Юрий. Перипетии этой борьбы, включавшие непременное «наведение» друг на друга «татар», уже и скучно перечислять. Любопытна только женитьба Юрия на сестре хана Узбека, Кончаке (в православном крещении Агафье), а также убийство сыном Михаила Дмитрием Юрия. Ордынская власть поспешила навести порядок по-своему: Дмитрий был казнен, но ярлык на великое княжение все же достался тверскому правителю Александру Михайловичу…

Младшему сыну Даниила, известному Ивану Калите, удалось получить желанный ярлык и стать великим князем Владимирским.

Он добился этого достаточно простым, «дедовским», можно сказать, способом: два раза подряд он «помогает» в сборе налогов («дани»), вновь и вновь «наводя» на русские земли войска Орды. В третий раз Ивану Даниловичу «повезло»; на «законных основаниях», в качестве руководителя большого карательного отряда, посланного «властью», он разоряет Тверь, где вспыхнуло восстание-выступление против представлявшего Орду Чолхана… С помощью все тех же ордынских войск Ивану Калите удалось присоединить к Московскому княжеству Ростов, Углич, Белоозеро… Но, как видим, в его действиях нет никакого своеобразия; действия эти — всего лишь «продолжение» политики, проводившейся его дедом Александром…

Двое сыновей Ивана Калиты, Симеон и Андрей, умерли от чумы. Ивану Ивановичу в борьбе за желанный ярлык пришлось столкнуться с Константином Васильевичем Суздальским. Орда предпочла Ивана, который, впрочем, правил всего пять лет (с 1354 по 1359). После его смерти остался маленький сын Дмитрий (будущий Дмитрий Донской). Ему вновь пришлось столкнуться с «суздальскими претендентами». Однако (мы уже об этом говорили) суздальскому князю Дмитрию Константиновичу, боровшемуся со своим братом Борисом, показалось выгоднее приобрести в лице молодого Дмитрия союзника, одновременно он приобретал и другого воинственного союзника, двоюродного брата Дмитрия Ивановича, Владимира Андреевича Серпуховского. Дмитрий Константинович отдал молодому московскому князю в жены дочь Евдокию и уступил ярлык…

В 1366 году Дмитрий Иванович и Владимир Андреевич приказали выстроить в Москве белокаменный Кремль… Союз этих родичей словно бы воплощал в жизнь мечтания Андрея Ярославича — чтобы «не ссориться»… Один раз (в 1389 году) они все-таки «поссорились», потому что Дмитрий отнял у Владимира город Дмитров. Но… быстро примирились. Вместе они выступили и на Куликовом поле… Обычно указывают на то, что уже через два года после Куликовской битвы Москва была сожжена Тохтамышем. И тем не менее победа на Куликовом поле была очень важна, потому что показала нарастающую военную слабость Орды, наступившую вследствие кризиса «прототипа регулярной армии», закономерно перешедшей в дружинное феодальное полководчество… Скажем несколько слов об имени противника братьев на Куликовом поле. Вероятно, это не имя, а прозвище, данное ему в русской письменной традиции. В современном монгольском языке «мам» — бранное слово, означающее «черт», «дьявол». Фасмер указывает на татарское «mamai» — «чудовище, которым пугают детей»…

Однако до установления «московской власти» было куда как далеко… В конфликте с Ордой, приведшем к битве на поле Куликовом, та же Рязань держала нейтралитет… И, разумеется, не следует видеть в Дмитрии Ивановиче «радетеля о благе Русской земли». И вовсе не потому, что он не желал этого блага, а просто потому что он был феодальным правителем и прежде всего заботился о расширении собственного удела, собственной власти. И кроме всего прочего, он ведь находился в специфической ситуации «перманентной борьбы за ярлык». С 1371 по 1375 год он борется против тверского князя Михаила Александровича, разоряет Тверь и — по летописным свидетельствам — продает тверских пленников. В конце концов Дмитрий Иванович получил вожделенный ярлык… Впрочем, нельзя строго судить феодального правителя за подобную «борьбу». Надо понимать его психологию. Ведь «править», «властвовать» — единственное «дело» его и его «рода»… Заниматься «чем-то иным» он просто не может, да и чем ему заниматься — выучиться на инженера что ли…

Василий, сын Дмитрия Ивановича, был отцом отправлен в Орду в качестве заложника (Дмитрий был должен Орде большой «выход» — денежное подношение — за ярлык). Из Орды Василий бежал через литовские земли. (Впоследствии он, впрочем, восстановил отношения с ордынскими властями, его простили)… Правление его было знаменательно двумя событиями: походом знаменитого Тимура (1395) и походом ордынца Едигея. Василий Дмитриевич также выхлопотал в Орде право на наследственное владение Нижегородским княжеством; но право это оставалось достаточно номинальным, нижегородцы сопротивлялись власти Василия. Будучи женат на дочери великого князя литовского Витовта, Василий активно контактировал с Литвой и, умирая, поручил малолетнего сына опеке своего тестя…

Но кроме Василия, Дмитрий Иванович имел еще сыновей, Юрия и Константина. Юрий, в свою очередь, также имел наследников: Дмитрия Шемяку, Василия Косого и Дмитрия Красного… Никогда прежде не сталкивались друг с другом претенденты на ярлык в таком количестве. Они были примерно равны друг другу по силам и энергии. Назревал страшный затяжной конфликт, который вмешательство «татар» должно было сделать еще более запутанным. И этот конфликт разразился и продлился почти пятнадцать лет (1433–1447)…

Мы уже знаем о начале этого конфликта с его поистине шекспировскими страстями, о поясе, сорванном матерью Василия Васильевича с его двоюродного брата Василия Юрьевича (Косого). Любопытно, что вдруг возродилось и расцвело древнее установление, согласно которому представителям рода, которые изначально не должны были «домогаться высшей власти», наносилось ритуальное увечье: их ослепляли или оскопляли… В процессе «войны золотого пояса» было нанесено даже два таких увечья: сначала Василий Васильевич приказал ослепить Василия Юрьевича (тогда тот и получил прозвание «Косого»), затем сам Василий Васильевич был ослеплен Дмитрием Шемякой и стал зваться Темным…

Однако «катализатором» конфликта выступила именно мать Василия Васильевича, дочь Витовта Софья («Софья» — имя, данное ей в православном крещении). Софья Витовтовна была дочерью смоленской княжны Анны Святославны, ставшей женой Витовта. Судя по сведениям о дочери Витовта, она много путешествовала вместе с отцом (впрочем, им приходилось переезжать с места на место не по своей воле, а в процессе борьбы за великокняжеский престол). Дочь Витовта бывала и в польских, и в немецких землях. К будущему супругу Василию Дмитриевичу она выехала из Бартенштейна. Витовт исповедовал католическую веру. В православие его дочь обратилась уже будучи взрослым и, можно сказать, что много повидавшим человеком… С кем только не приходилось бороться ее отцу! И со своими родичами, и с Тевтонским орденом… Витовт — инициатор известной Грюнвальдской битвы в 1410 году, положившей конец силе Тевтонского ордена… В 1412 году Витовт простер свою власть даже на Орду, он посадил на ордынский престол Джелал-ад-Дина, которого русские летописи называли «Зелени-Салтаном»… Несмотря на неоднократные изъявления любви к внуку Василию, Витовт заключал союзы с враждебными Москве Тверью и Рязанью… В 1430 году он умер, не пережив страшного для него удара: германский император Сигизмунд дал ему обещание короновать его литовским королем, но краковский епископ перехватил послов Сигизмунда, отнял у них корону и приказал разрубить ее надвое. При этом известии Витовт, оправлявшийся от падения с коня, скончался. На погребении присутствовал и Василий, его внук. Величие Литовского княжества сгинуло…

Но вот каков был дед Василия Темного! И дочь такого отца не походила на русских княгинь, уже теремных затворниц. Сильная и властная, она играла важную роль в этой «войне золотого пояса»… Похоже, на Руси началось время «демонических иноземок» (впрочем, оно бывает не только на Руси; «демонической иноземкой», возможно, полагали во Франции ту же Анну Ярославну)… Но появление «демонических иноземок» в династии Рюриковичей было симптоматично. Софья Витовтовна, Зоя-Софья Палеолог, Елена Глинская — резко отличались по своему менталитету от собственно русских княгинь. Эти «иноземки» получили воспитание в Европе: в Германии, Польше, в Риме. Они командовали своими мужьями и сыновьями, претендовали на самостоятельные решения в делах правления. Их появление катализировало ряд процессов: от установления собственно абсолютистского правления до развития каменного зодчества… Уже начинало сказываться различие в образовании и воспитании, полученном в Московской Руси, и образовании и воспитании, полученном в Европе. Прибыв на Русь, «европейские принцессы», что называется, «демонизировались»; сознавая свое превосходство, они вели себя гораздо более свободно, нежели королевы и принцессы в Европе. Но для Московской Руси появление «демонических иноземок» было тревожным признаком отставания от Европы…

Между тем, «война золотого пояса» завершилась победой Василия, благодаря его союзу с тверским князем Борисом Александровичем, на дочери которого, Марии, он женил своего сына Ивана…

Иван III Васильевич первым назвал себя Грозным и порою титуловал себя царем… С него начинаются последние Рюриковичи — цари — «Московские ханы», — как недоброжелательно их именовал противник «ордынской модели», поэт и автор одного из самых своеобразных русских исторических романов «Князь Серебряный», Алексей Константинович Толстой… Они и соединяли в себе черты ордынских правителей и византийских императоров. Не случайно «шапка Мономаха», «венец царский», которым венчался на царство первый русский «законный царь» Иван Грозный, представляет собой ордынский головной убор, но увенчанный позднее крестом…

Любопытная психологическая подробность: мы словно бы забываем о том, что ведь и Иван III и его внук Иван IV Грозный — Рюриковичи. Они уж слишком сами по себе… Для Рюриковичей началось крещендо абсолютистского возвышения и путь к падению…

Но почему? Это мы еще увидим…

Правление Ивана III протекало все с тем же шекспировским размахом, набравшим силу еще при Василии Темном. В 1478 году он присоединяет Новгород к Московской Руси. Фактически свободный от власти Рюриковичей Русский Север был сломлен (хотя впереди еще ждали и «деяния» страшные Ивана Грозного, и восстания в 1650 году, уже при Алексее Михайловиче Романове, Новгорода и Пскова). Иван III «присоединял» Новгород «огнем и мечом». Это «присоединение» сопровождалось совершенно шекспировским противостоянием Ивана III и Марфы Борецкой-Лошинской, вдовы новгородского посадника Исаака Андреевича Борецкого. Марфа и ее сыновья Андрей, Дмитрий и Федор стояли во главе антимосковской партии. Стремясь сохранить независимость Новгорода, эта партия ориентировалась на Великое княжество Литовское и королевство Польское. Московское духовенство видело в новгородцах еретиков, склоняющихся к католичеству… Антимосковская партия была многочисленной; московский митрополит Филипп I в своем увещевании новгородцам писал: «Много у вас молодых людей, которые еще не навыкли доброй старине, как стоять и поборать по благочестию, а иные, оставшись по смерти отцов ненаказанными, собираются в сонмы и поощряют на земское неустроение…» Кто был «прав» в этом конфликте? Во всяком случае (повторяем), очевидно, что в Московском государстве Русскому Северу отводилась незавидная роль «провинции»…

Успехи Ивана III шли крещендо. В 1486 году он идет походом на Тверь. Последний тверской князь Михаил Борисович бежал в Литву. Тверское княжество стало частью Московского государства…

В 1480 году происходит знаменитое «стояние на Угре», когда ордынский хан Ахмат без битвы ушел, не добившись от русского правителя исполнения своих требований. Зависимость от Орды кончилась!.. В официальных документах Иван III именовал себя «великим князем всея Руси»…

Семейная жизнь Ивана III была тесно связана с его политической деятельностью и характеризовалась присутствием сразу двух политически активных «демонических иноземок». После смерти первой жены, оставившей ему сына Ивана Ивановича, Иван III женился на племяннице последнего византийского императора Константина, Зое Палеолог (в Москве она получила имя Софьи). Для него этот брак был очень важен идеологически, поскольку подтверждал и подчеркивал преемственность Москвы в отношении павшей Византии… Удачным был этот брак и для Зои, она приобретала статус правительницы большого государства. Католическому Риму этот брачный союз (Зоя воспитывалась и жила в Риме) никаких выгод не принес… По инициативе Зои-Софьи в Москву приехали итальянские мастера Аристотель Фиораванти и его сын Андреа, Антонио Солари, Марко Руффо… Были построены: Успенский собор в Кремле, колокольня Ивана Великого, Благовещенский и Архангельский соборы, кремлевский дворец, Грановитая палата… Второй «демонической иноземкой» при дворе Ивана III была жена его сына от первого брака, Ивана Ивановича Молодого, Елена, дочь молдавского («валашского») господаря Стефана IV. Эти две женщины не только проявляли необыкновенную политическую активность, но и вмешивались в дела церкви. Елена Стефановна фактически стояла во главе еретиков-«нестяжателей», ратовавших за «опрощение» церкви, отмену многих церковных привилегий. Софья Фоминична возглавляла сильную группировку иосифлян, сторонников церковной ортодоксии… Московская церковная реформа так и не состоялась… После смерти в 1490 году старшего сына Ивана III, Ивана Ивановича, явным претендентом на престол являлся его сын Дмитрий Иванович. Жизнь старшего сына Софьи, Василия, сделалась нелегкой: отец сажал его в заточение, Василий Иванович бежал и прятался от отца; отношения Ивана III с Софьей, матерью десяти его детей, стали весьма холодными… Дмитрий Иванович был объявлен наследником деда… Однако Елена Стефановна явно поставила не на ту карту, оказывая поддержку еретикам, а не официальному духовенству. В 1502 году она и ее сын были уже в опале и в заточении, где Елена умерла в 1505 году, после смерти своей гонительницы Софьи, а Дмитрий Иванович — в 1509… Впрочем, в семье Ивана III воспиталась «демоническая иноземка» для Литвы, одна из его дочерей от Софьи Фоминичны, Елена, выданная замуж за великого князя литовского Александра Ягеллончика. Она столь активно вмешивалась в политику Литовского княжества и Польского королевства, что была даже в конце концов отравлена. Отец требовал от нее неизменной верности православию (муж ее был католиком) и пытался сделать Елену своей, как бы сейчас выразились, «разведчицей»…

Судьба Елены, возможно, повлияла на введение в Московской Руси византийского обычая выбора невесты правителю из числа дочерей его подданных. Если прежде для Рюриковичей была важна знатность невесты, то теперь был нанесен удар по самой возможности династических браков, скреплявших дипломатические и военные союзы. Невеста, избранная на смотринах, могла быть и незнатного происхождения. С одной стороны, это открывало доступ к подножию трона «худородным», давало широкую возможность родичам невест интриговать всеми возможными способами. Однако, с другой стороны, браки «по смотринам» сблизили последних Рюриковичей с неродовитым боярством, способствовали созданию образа «народного царя», этот образ доминировал еще и при первых Романовых… Первым женился «по смотринам», на Соломонии Сабуровой, дочери небогатого боярина, Василий Иванович, старший сын Софьи Фоминичны… Впрочем, его второй брак был уже почти династическим: Михаил Львович Глинский, дядя новой супруги великого князя, Елены, соперничал с польским королем Сигизмундом I… Браки Ивана Грозного являют собой пеструю смесь традиций династического брака и брака «по смотринам»; впрочем, настоящий династический брак у Грозного один — с Марией Темрюковной, дочерью кабардинского князя, которая в качестве опять же «демонической иноземки» сделалась героиней многих народных песен… Старший сын Грозного, Иван Иванович, был женат несколько раз, «по смотринам». Второй сын, Федор Иванович, женат был на сестре известного Бориса Годунова, Ирине, которая воспитывалась при дворе с детства… Не существовало и никакого «безбрачия царевен» для дочерей последних Рюриковичей. О браке Елены Ивановны мы уже говорили. Марью Владимировну, дочь своего двоюродного брата Владимира Старицкого, Иван Грозный выдал за ливонского короля Магнуса… Фактически строго соблюдали обычай «брака по смотринам» лишь… первые Романовы. Но у них для этого имелись особые причины: Европа полагала их «худородными узурпаторами» и не отдавала им своих дочерей и племянниц. Петр I, как известно, восстановил институт династических браков в полной мере…

Однако, если рассматривать Ивана III именно как одного из представителей династии Рюриковичей, то самым важным событием его правления будет… его конфликт с братом Андреем Большим Горяем…

Василий Темный оставил после себя пятерых сыновей: Ивана, Юрия, Андрея Большого и Андрея Меньшого, Бориса. Иван сделался великим князем фактически при жизни отца, ведь формально Василий Темный не имел прав на великокняжеский престол после ослепления. Ивану отец оставил в наследство фактически все подвластные города. Братья изначально получали статус вассалов Ивана. Однако они не хотели с этим мириться. Борис Васильевич поссорился с братом, когда был отстранен от возможности наследования части удела после смерти бездетного Юрия Васильевича, однако помирился, получив по заступничеству матери Вышгород и Сопкову слободу. Дети его, князь волоцкий Иван и князь рузский Федор, уже отличались менталитетом мелких владетелей. Андрей Меньшой также умер бездетным, завещав удел Ивану…

Но Андрей Большой Горяй был классическим «непокорным» родичем правителя — «начинающего абсолютиста», его действия совершенно ясно показывают его желание узурпировать функции Ивана как великого князя. Причем союзником Андрея Большого периодически становился и Борис. Андрей Большой не был доволен своим уделом, включавшим Углич, Звенигород, Бежецкий Верх и позднее — Можайск. Андрей и Борис вступали в союзнические отношения с польским королем Казимиром IV… В конце концов Иван вызвал Андрея Большого и его сыновей, Ивана и Дмитрия, в Москву и заключил их в темницу пожизненно… Так начался для Рюриковичей трагический процесс «изведения рода», но об этом процессе мы скажем чуть позднее…

Правление Василия III, отца Ивана Грозного, знаменовалось «очередными присоединениями». В 1510 году в состав Московского государства был включен Псков, в 1514 году был отнят у польского короля Сигизмунда Смоленск. 1521 году двинул полки на Москву крымский хан Мухаммед-Гирей. Он потребовал от Василия «дани и выхода». Однако времена Орды миновали, у крымских правителей не было шансов взимать с московских князей «дани и выходы»… От второго брака Василий III имел двух сыновей: Ивана и глухонемого Юрия. Обстоятельства их рождения несколько подозрительны; ведь от первого брака, продлившегося двадцать лет (с 1505 по 1525) у Василия не было детей. Да и от второго брака первенец явился лишь три года спустя после свадьбы (Иван родился 25 августа 1530 года)… Вполне возможно, что дети Василия на самом деле являлись детьми возлюбленного и фаворита Елены, князя Ивана Овчины-Телепня-Оболенского; его сестра, Аграфена Челяднина, находилась при маленьком Иване, была мамкой княжича… Первая жена Василия, Соломония, была пострижена в Рождественском монастыре под именем Софьи, а затем выслана в Покровский монастырь в Суздале. Некоторые авторы любят мусолить версию о рождении у Соломонии-Софии в монастыре сына Георгия. Любопытно, что ведь не зафиксировано ни одного самозванца, выдававшего бы себя за сына Соломонии… Во всяком случае никакого влияния на положение Ивана давние слухи о таинственном сыне, распускавшиеся сторонниками Соломонии, не оказали…

Сохранились несколько писем Василия к Елене — удивительные памятники давнего времени… (Впрочем, он эти письма писал не сам. «Писал у меня эту грамоту дьяк мой Труфанец, и запечатал я ее своим перстнем». Грамотность все еще не в чести у аристократов. Зато множится сословие грамотных чиновников — дьяков и подьячих. Главное место их деятельности — государственное хранилище и канцелярия, из которой выделились учреждения отраслевого управления — приказы)… Василий тревожится о здоровье жены и маленьких детей, заботливо входит во все подробности ухода за мальчиками: «И ты б ко мне отписала, теперь что идет у сына Ивана из больного места, или ничего не идет? И каково у него это больное место, поопало или еще не опало и каково теперь? Да и о том ко мне отпиши, как тебя Бог милует и как Бог милует сына Ивана. Да побаливает у тебя полголовы, и ухо, и сторона (щека. — Ф.Г.): так ты бы ко мне отписала, как Тебя Бог миловал, не баливало ли у тебя полголовы, и ухо, и стороны, и как тебя ныне Бог милует?..»

Так мягко Василий III относился к своим наследникам и их матери. К своим братьям он относился иначе. Сначала их было пятеро братьев, сыновей Ивана III от Софьи Фоминичны: Василий, Дмитрий, Симеон, Юрий (не путать с мифическим «сыном» Соломонии) и Андрей. Дмитрий, Симеон и Юрий были бездетны. Василий долго не имел детей и не позволял братьям жениться. Так же как и его предок Александр Ярославич, он желал основать собственную династическую ветвь. Свадьба Андрея Ивановича, женившегося на Гедиминовне, княжне Ефросинии Хованской, состоялась лишь после рождения у Василия сына. Андрей имел двух сыновей: Владимира и Андрея, единственное упоминание о котором имеется в одной из жалованных грамот Иосифо-волоколамскому монастырю… Ко времени смерти Василия Юрий и Андрей Ивановичи княжили в своих уделах. Резиденцией Юрия был Дмитров, резиденцией Андрея — Старица. Юрий Дмитровский не успел стать серьезным соперником сиротам Василия, поскольку умер в 1536 году. Умер, впрочем, в заточении, куда был посажен по приказу вдовы Василия. Юрия поддерживали князья Шуйские, особенно наиболее влиятельный из них, Андрей Шуйский, который еще при Василии был за эту поддержку посажен в тюрьму… Шуйские были Рюриковичи и стремились держаться поближе к трону. Они происходили от суздальских князей, родоначальником которых считается Василий Андреевич, сын то ли Андрея Ярославича, то ли Андрея Александровича, сына Невского (примечательно, что «кандидатура» Андрея Ярославича явилась позднее, первоначально Шуйские вели свое родословие непосредственно от Александра Невского)… О Шуйских мы еще скажем…

Андрей, самый младший брат Василия, при жизни последнего никогда не вступал с ним ни в какие конфликты. Но после его смерти Андрей показал некоторое непокорство. Он якобы просил о прибавке к своему уделу городов — Елена отказала. До ее двора дошли слухи о недовольстве ею в Старице. Она посылала за Андреем, тот не ехал в Москву, отговариваясь болезнью. О дальнейших действиях Андрея Старицкого известия путаные. Он неудачно пытался склонить на свою сторону Новгород, но Елена как бы предупредила иные его действия. Иногда возникает ощущение, что он боялся вдовы старшего брата и действовал хаотически, без плана; со страху, что называется. Он был схвачен, заточен и умер в заточении в 1536 году. Сторонники его были казнены…

Вспомним, что согласно старинному праву, младшие братья умершего великого князя имели в наследовании великого стола преимущество перед его сыновьями. На это право могли «морально и идеологически» опираться Юрий и Андрей Ивановичи. Но времена пошли совсем другие. Тот же Андрей Старицкий, в своем послании к малолетнему Ивану именует себя «холопом» маленького мальчика, великого князя, униженно просит о милости. Уже никто из Рюриковичей не воскликнет: «Доколе нам ссориться?». Теперь удельные князья всего лишь униженные вассалы великого князя, «московского хана»…

Елена, вдова Василия III, умерла молодой (была ли она отравлена?). Младший ее сын не являлся претендентом на престол вследствие своего «увечья» (глухонемоты). Иван был еще мал, восьми лет… Встает естественный вопрос, почему же маленький беззащитный мальчик остался жив?.. Как видим, уже четко обозначилась «традиция» при «абсолютистах» Рюриковичах-Александровичах «изводить» самых ближайших родичей правителя. После смерти матери у маленького Ивана остались из ближайших родственников по отцу — двоюродный брат Владимир и мать Владимира, Ефросиния, вдова погибшего Андрея Старицкого. Не самое приятное родство!.. Но мальчика окружают представители трех борющихся группировок: родичи по матери Глинские (среди них — бабка Анна и дядя Юрий); Гедиминовичи Вельские (Дмитрий Федорович, наиболее значительный из них, — по браку в родстве с Челядниными); и — все те же Шуйские… Права по меньшей мере двух группировок — Вельских и Глинских — на место у трона были весьма «косвенные»; для того, чтобы «законно» обретаться у трона, им нужен был Маленький Иван… Таким образом, мальчик уцелел. И в 1547 году происходит важнейший для Рюриковичей акт: семнадцатилетний Иван «венчается на царство». Когда-то Андрей Ярославич не пожелал «служить царям». Теперь Рюрикович Иван Васильевич сам — основатель династии уже царской. Наивысший миг торжества для «московских ханов»… В том же году Иван впервые вступает в брак. Его первой женой стала дочь неродовитого боярина Романа Захарьина, Анастасия. Будущие Романовы вплотную приблизились к трону. Брак Ивана был браком «по смотринам». Вероятно, ближайшим к юному царю людям это семейство казалось неопасным. Однако (кажется, впервые такое случилось с Рюриковичами) невеста была уж чересчур неродовита. Те же Шуйские с удовольствием муссируют слухи о «рабьей» женитьбе Ивана…

Кажется, ни об одном русском правителе не пишут так много, как об Иване Грозном. Растолковывают его «сложный» характер; пытаются ставить ему диагнозы психических заболеваний, смакуют подробности его браков… А, между тем, ни характер Ивана, ни его действия, ни его браки не представляют ничего загадочного. Иван IV ведет себя как всякий «начинающий абсолютист», то есть правитель периода начала развития и укрепления института абсолютистской власти (одного такого «преждевременного начинающего абсолютиста» мы уже видели — Андрея Боголюбского)… Совершенно аналогичный характер, столь же «загадочный» для английских историков, у старшего современника Ивана IV, представителя молодой династии Тюдоров Генриха VIII (1509–1547). Забавно, что у них даже и число браков одинаковое: оба женились по шесть раз (брак Ивана Грозного с Василисой Мелентьевой существовал лишь в воображении мистификатора Сулакадзева)…

Но почему же эти правители ведут себя именно так, как они себя ведут?.. Потому что их «абсолютная» власть еще весьма сомнительна, сомнительна даже и легитимность их правления. Они периодически «сменяют» свое окружение и совершенно правильно видят повсюду возможную оппозицию и попытки узурпации власти. Разумеется, особо опасны в этом смысле собственные ближайшие родичи и родственники жен; поэтому приходится родичей «изводить», а жен также периодически менять… И только!..

Молодого Ивана окружают уже новые люди, не те, что окружали его в детстве. Теперь рядом с ним известные нам лица: Андрей Курбский, полководец и дипломат (впоследствии он назовет эту группу при молодом царе «Избранной радой»; семья его погибнет, он сам едва спасется бегством из Московского царства и прославится своей перепиской с царем, очень, впрочем, напоминающей диалог двух глухих; Иван Грозный полагал, что сам факт того, что беглый приближенный осмеливается ему что-то советовать и в чем-то упрекать, — уже крамола; и нельзя сказать, чтобы царь был в этом совершенно не прав); в Избранной раде мы видим Алексея Адашева, Ивана Висковатого, духовных лиц: Макария и Сильвестра; каждого из них ожидает трагическая судьба, но покамест они активно помогают Ивану идеологически и практически обосновывать его «абсолютную власть»…

В 1552 году московская армия одерживает блестящую победу — взята Казань. Наконец-то завершилась многовековая борьба Рюриковичей с государством волжских болгар. Волга — московская река… Впоследствии историки будут создавать миф о покорении «Казанского ханства» — «последнего оплота татар-завоевателей». Но сам Иван Васильевич отлично знал, кого он покоряет. В документах нет и помину о «татарах». Иван Грозный покорил Болгарское царство. И даже Михаил Романов еще будет титуловать себя, помимо прочих титулов, «царем болгарским»; естественно, что не «татарским»… Что же произошло? Вследствие распада Золотой Орды государство волжских болгар так же освободилась от ордынской власти, как и Московская Русь. Но… подпало под власть московскую… Впрочем, в этой книге история болгар — не предмет нашего рассмотрения…

Иван Васильевич создал боеспособную армию, при нем она окончательно сформировалась и расцвела. Это было стрелецкое войско, о котором мы уже говорили. Стрельцы носили форменную одежду наподобие ордынских кафтанов. При поздних Рюриковичах формируется особое сословие военизированных поселенцев, «казаков» (многозначное и невыясненного происхождения определение, применявшееся ко многим категориям военизированных поселенцев); «казаки» поздних Рюриковичей — преимущественно люди, бежавшие от «тягот» укрепляющейся в «Золотом кольце» «абсолютной власти». Они селятся на территориях, не интегрированных или недостаточно интегрированных в государственный «организм». Поздние Рюриковичи и их преемники неоднократно предпринимают попытки законодательного и карательного свойства, намереваясь остановить поток беглецов, одновременно всячески пытаясь привлечь казаков «на свою сторону» (так Иван Грозный покровительствовал прежде всего донским казакам, предоставляя им определенные привилегии в торговле). Выступления казаков (в частности, известные антиромановские выступления Степана Разина и Емельяна Пугачева) показывают их определенные притязания. Но если существовали «притязания», значит, существовали и обоснования этих притязаний — «права». Однако сведения XVI–XVII веков о казаках не все открыты и, вероятно, частично уничтожены. Таким образом, говорить о чем-либо определенном трудно… Следует отметить и замалчиваемое историками широкое использование Иваном Грозным наемников: немцев, голландцев, англичан и шотландцев; из них состояли: пехотные солдатские полки, конные рейтарские полки (тяжело вооруженная конница) и драгунские полки; пехотные полки делились на мушкетерские и пикинерские. «Иноземное войско» носило «свою» одежду: короткие кафтаны и панталоны, латы, длинные чулки и башмаки…

«Монгольская модель» армии «национальной», в которой обязаны служить все подданные-мужчины, незримо витала над Москвой. Но воплотилась окончательно в жизнь только… при самом главном «реформаторе-европейце», при Петре I… Парадокс или нет?..

Однако вернемся к Ивану Васильевичу. После покорения Болгарского царства он тяжело заболел. И вот тут-то понял шаткость своей власти… Его крохотного сына Дмитрия (вскоре умершего) вовсе не полагали «законным и неоспоримым наследником престола». Еще жива была память о прежних «правах» Рюриковичей. В глазах многих приближенных Ивана и представителей знати гораздо более законным претендентом являлся двоюродный брат Ивана, Владимир Андреевич Старицкий (который мало походил на слабоумную личность, изображенную в известном фильме)…

Впоследствии Иван Грозный расправился и со своим двоюродным братом и с его матерью, вдовой Андрея Старицкого. Одна из дочерей Владимира Андреевича, Евфимия, рано умерла, вторая, Мария, была Иваном выдана замуж за Магнуса Ливонского; Иван вел борьбу с Польшей и Швецией за владения Ливонского ордена и ждал определенных дипломатических выгод от этого брака. Однако Магнус вскоре умер. Мария с маленькой дочерью Евдокией оставалась в Риге, где, кажется, не пользовалась влиянием. При Борисе Годунове она была вызвана в Москву, где дочь ее вскоре умерла, а сама Мария была пострижена под именем Марфы. Уже при последнем Рюриковиче на престоле, при Василии Шуйском, имя ее вновь выплывает из небытия. Она якобы «сносилась» с Сапегой, называла «Дмитрия» «братом»; в доносных грамотах ее именуют «королевой-старицей». Троицкий монастырь, в котором она находилась, был разорен Заруцким, человеком одного из «Дмитриев», так называемого «Тушинского вора»; умерла она в забвении. Но, как видим, и она была Рюриковна и пыталась бороться за свои права на власть…

Ливонская война, однако, закончилась для Ивана трагически… Он не только не приобрел Балтику, но даже утратил некоторую часть прежде приобретенных земель. Ход этой войны и, в частности, переход в 1564 году на польскую сторону ближайшего сотрудника царя, князя Андрея Курбского, требуют серьезных исследований, поэтому воздержимся от скороспелых выводов и домыслов…

Ливонская война велась с 1558 по 1583 год. Фактически впервые в истории Руси Рюриковичей происходила столь длинная, долгая военная кампания. Это не была «феодальная война», наподобие известной нам «войны золотого пояса»; но именно военная кампания, начатая и ведомая правителем-абсолютистом… Возможно, нарождающийся русский абсолютизм еще не был достаточно крепок, силен для подобных военных кампаний. Вспомним, что аналогичная борьба за Балтику, Северная война Петра I, продлившаяся с 1700 по 1721 год, закончится для России победным Ништадтским миром. Ливонская война завершилась для Ивана IV позорным Плюсским перемирием со Швецией…

Многие странные и даже и «психопатические» по мнению иных недалеких историков действия Ивана совпадают с Ливонской войной. Длительная военная кампания, требующая особой координации всех сил государства, вновь показывает царю слабость его власти. Для такой военной кампании необходимо государство, «сжатое в кулак». Между тем, в Московской Руси по-прежнему немало оппозиционных по отношению к царю сил. Дальнейшие его действия, в сущности, закономерны и понятны, хотя и не выглядят особенно привлекательными. Он «перебирает» свое прежнее окружение, проводит «чистку», казнит многих прежних сотрудников: Колычева, Шевырева, Федорова-Челяднина и прочих. Царь расправляется со своим двоюродным братом Владимиром Андреевичем, устраняя таким образом саму возможность захвата власти наиболее вероятным претендентом. Царь создает внутренние войска; своего рода «корпус быстрого реагирования» — опричнину, просуществовавшую с 1565 по 1572 год, это был период интенсивной «чистки правящего аппарата». В 1570 году опричники совершают кровавый погром в Твери, Торжке и Новгороде. Что это? Безумный произвол обезумевшего тирана? О нет! Новгород — это Русский Север, с которым (не так уж давно) расправлялся дед Ивана, Иван III. Тверь — это территории того самого, так долго не желавшего покоряться Москве Тверского княжества… То есть фактически Иван IV продолжает «объединительную политику» своих ближайших предков; «огнем и мечом» интегрирует в Московское царство территории, не желающие «интегрироваться» или «подозрительные по степени интеграции»…

В сущности, первый русский царь переживает страшный период возможного распада государственного организма (не так давно сложившегося) и очень вероятной потери власти. Он словно бы идет «навстречу народным чаяниям». Опричнина распущена, многие опричники казнены. Царь демонстративно отказывается от престола, восстанавливает «стародавний порядок». Официальным главой государства объявлен «настоящий татарин», «истинный потомок ханов, настоящих «царей» (Андрей Ярославич, ау!), Симеон Бекбулатович. Иван теперь всего лишь «удельный князь московский», ищущий «милостей» у «настоящего», как в прежние времена, «хана-царя»… Не забудем, что незадолго до этого (в 1571 году) на Москву обрушился крымский хан Девлет-Гирей…

Постепенно обстановка «нормализуется». Иван вновь на троне. Симеон, его доверенное лицо, отправлен удельным правителем в ту же Тверь…

Казалось бы, с точки зрения «продолжения династии» поздним Рюриковичам при Иване IV ничто не угрожало. Он имел трех сыновей. Третий, маленький Дмитрий, родившийся от последнего, шестого брака, был незаконным в глазах церкви (но не в глазах народа, как мы уже говорили). Но Иван Иванович и Федор Иванович, рожденные в первом, самом законном в глазах церкви браке, были взрослыми людьми. Более того, ситуация складывалась даже благоприятная: болезненный Федор едва ли стал бы отнимать у брата престол… Впрочем, за спиной Федора уже маячил его шурин, известный Борис Годунов. Но покамест наследником царя полагался Иван Иванович, который, судя по сохранившимся сведениям, был верным сподвижником отца, никакого недоверия по отношению к старшему сыну царь не проявлял. Но было одно обстоятельство, которое не могло не тревожить Ивана: несколько раз он женил сына «по смотринам» и поспешно расторгал эти браки Ивана Ивановича, отправляя его жен в монастырь. Почему? Нетрудно понять. Ведь «брак по смотринам» приводил к самому подножью трона родичей молодой жены. Вот этого влияния «новых родственников» на сына царь и опасался. 1581-й год застает Ивана Ивановича женатым на Елене Шереметевой. Она ждет ребенка. Царь не доверяет Шереметевым. В Александровской слободе происходит страшная трагедия. Царь страшно избил беременную невестку и сына, пытавшегося защитить жену. Новорожденный младенец был окрещен, наречен Лаврентием и тотчас умер (имеются смутные сведения о самозванчестве его именем). Умер и тяжело раненный ударами отцовского посоха Иван Иванович. Процесс «изведения» родичей достиг своей кульминации… Занятно, что в Польше, Испании, Италии, Англии осведомлены были о трагедии в Александровской слободе так подробно, будто сидели там под лавкой… Вот тебе и «закрытая Московия»…

Власть Рюриковичей над русскими землями шла к концу. Просто потому что… «изводила себя» правящая династическая ветвь Александровичей… Это процесс закономерный; вспомним, как будут враждовать дочери того же Генриха VIII, Мария и Елизавета… Но…

Династия семивековая Рюриковичей была именно «правление одного рода». Становление абсолютизма — это именно «изведение» своего же рода… Обретая все большую власть, быстрыми шагами устремляясь к «подлинному абсолютизму», «Московская ветвь» Рюриковичей (Александровичи) слабела и фактически самоизничтожалась… Пришедшие на смену Рюриковичам неродовитые Романовы не имели, в сущности, «рода». Понятие «рода» для них уже подменилось более поздним понятием «царской семьи»…

После смерти отца и брата Федор Иванович… фактически не имел прав на престол! Иван IV умер, не оставив завещания в пользу второго сына… А ведь одна из причин «нервозности» «начинающих абсолютистов» заключается именно в том, что власть вроде бы есть, но… власти как бы и нет… Еще невозможно утвердить строгую легитимность «своей» династии и строгий порядок престолонаследия… В 1584 году, после смерти Ивана Грозного, пришлось собирать земский собор — феодальное представительство знати и духовенства. Земский собор (не без «помощи» Бориса Годунова) утвердил Федора царем. Федор имел одну лишь дочь, Феодосию, рано умершую. Судя по сохранившимся сведениям, государством правили шурин Федора, Борис, и сестра Бориса, Ирина, жена Федора. Вероятно, Ирина пользовалась авторитетом, после смерти Федора она едва не была избрана царицей, но уступила эту честь своему брату, уйдя в монастырь. В правление Бориса Годунова был убит (или скончался) восьмилетний Дмитрий, младший сын Ивана Грозного. Насколько его смерть могла быть выгодна Борису Годунову? Сохранившиеся документы о «расследовании» — так называемое «дело» об убийстве Дмитрия, настолько неясны и путанны, что едва ли когда-нибудь станет возможно выяснить, что же, собственно, произошло… В частности, по свидетельствам братьев Марии Нагой, матери Дмитрия, он страдал тяжелой формой какой-то болезни, основным проявлением которой были судорожные припадки; в припадках мальчик кусал руки державших его людей («едал руки»). Но даже такой Рюрикович мог быть «в глазах народа» более законным претендентом, нежели умный и образованный Федор, сын Бориса Годунова. Стать основателем династии Борису Годунову так и не удалось… Время не приспело… Хотя, впрочем, вскоре оно приспело. И Романовы, не имевшие «знатного», «родовитого» рода; а имевшие самый обыкновенный скромный род-клан, взобрались на престол…

После недолгого правления Бориса Годунова началась так называемая «смута». В сущности, она началась еще при его жизни. Вспомним, как после правления Генриха VIII последовало короткое правление его сына, болезненного мальчика Эдуарда. Затем началась смута…

Но рассмотрение событий «смутного времени» сейчас не входит в наши задачи. Скажем несколько слов о самозванцах действовавших именем младшего сына Грозного. Из них интересен как политик был лишь Лжедмитрий I, такой неудавшийся «резкий реформатор»; его короткое правление представляется как бы «генеральной репетицией» будущих реформ Петра I. Второй Лжедмитрий, кажется, не обладал ни умом, ни энергией, был всего лишь «Тушинским вором» при Марине Мнишек… Иным непонятно, почему недолгая супруга первого Дмитрия с таким упорством отстаивала свои права на престол. А все просто: она ведь была помазана на царство. И никто этого помазания не отменял. Так что выходит, она отстаивала свои законные права… Ее четырехлетний сын Иван был публично повешен по приказу Михаила Романова. Что бы там ни было фактически, чьим бы сыном ни был этот мальчик; формально по приказу первого Романова казнили последнего Рюриковича-Александровича. Имеются смутные известия о самозванцах, действовавших именем Ивана; кажется, один из них пытался найти поддержку в Османской империи…

Однако последним Рюриковичем на московском троне стал Василий Иванович Шуйский. Он приходился внуком Андрею Михайловичу Шуйскому, тому самому, который желал «изменить» Василию III с Юрием Дмитровским. Впоследствии Андрей Михайлович был обвинен в «безчинии и самовольстве» (небезосновательно) и зверски убит, причем труп его был брошен напоказ. Это произошло в 1543 году, когда сам Иван Васильевич был еще подростком, и было обыкновенным следствием традиционной «борьбы придворных группировок». Внук этого деда отличался осторожностью. Карьеру делал неспешно, не огорчаясь неудачами. Выдвинулся в «правление» Симеона Бекбулатовича, когда входил в свиту Ивана. При Годунове был в опале, выслан был в Галич Костромской. Затем возвращен и поставлен во главе следствия по делу об убийстве маленького Дмитрия. При первом Лжедмитрии приговорен был к смертной казни, поскольку распространял слухи о реальной смерти реального Дмитрия. Однако был помилован. Самозванцу невыгодно было ссориться со старой знатью… Начал готовить заговор и удачно его подготовил. Самозванец был убит. Сторонники Василия Шуйского поспешно провозгласили его царем. Он правил четыре года (1606–1610). Это были четыре года безнадежных переговоров с Польским королевством и неудачных военных операций. Свергнутый с престола заговорщиками был принужден к пострижению. Начинался короткий «звездный час» королевича Владислава, приглашенного занять московский трон. Шуйского срочно расстригли и увезли в Польшу. Там он умер в 1612 году в заточении. В Польше в это время находился Федор Никитич Романов (в монашестве Филарет). Мог ли он «помочь» Шуйскому умереть?.. В 1648 году появился самозванец (сведениями о нем мы обязаны Адаму Олеарию), выдававший себя за сына Василия Шуйского. Это был некий Тимофей Акундинов, искавший поддержки в Риме и на Балканах, и выданный из Голштинского герцогства в Москву, где по приказу Алексея Михайловича Романова он был после жестоких пыток четвертован…

Следует сказать и о Михаиле Васильевиче Скопине-Шуйском, талантливом полководце, боровшемся с вторым Лжедмитрием. Скопин-Шуйский приходился дальним родственником Василию Михайловичу Шуйскому и, кажется, пользовался определенной популярностью. «Сказание о пленении и погребении князя Скопина-Шуйского» уверяет, что он был отравлен на пиру по случаю крестин у князя Воротынского своей кумой, женой Дмитрия Шуйского, дурно, в отличие от Скопина-Шуйского, проявившего себя на ниве полководческой деятельности. Отравительнице якобы помогала дочь Малюты Скуратова, тетка Скопина-Шуйского…

Далее начинается история династии Романовых…

К истории династии Романовых относятся и три попытки «реванша». Все они связаны с родом Долгоруковых и с брачными связями с представителями правящей династии. В сущности, князья Долгоруковы — последняя влиятельная отрасль Рюриковичей. Уже первый Романов, Михаил Федорович, был женат первым браком на Марии Владимировне Долгоруковой, которая умерла, не пробыв в супружестве и года. Была ли она «устранена», потому что Романовы (а за молодым Михаилом стояли его отец, патриарх Филарет, и властная мать, инокиня Марфа) испугались активности и чрезмерной для Романовых знатности ее родичей? Летописи уверяют, что молодую царицу отравили… «Вторая попытка» произошла в царствование Петра И, юного внука Петра I. Выдвинулось семейство князя Алексея Долгорукова. Сын его Иван сделался фаворитом, любимым приятелем подростка-императора. Дочь Екатерина была объявлена «нареченною невестою» императора. Однако Петр II неожиданно умер от оспы. В Верховном тайном совете у Долгоруковых оказались слишком сильные противники. Они не собирались передавать трон «нареченной невесте» и ее родичам. Долгоруковы были сосланы в Березов. Однако даже в далекой ссылке они представляли опасность. При Анне Иоанновне было наряжено следствие. Погибли многие члены многочисленного семейства Долгоруковых, в том числе и Иван. Екатерина Долгорукова была прощена уже императрицей Елизаветой и возвращена из ссылки. Впрочем, самым страдательным лицом в этой истории была Наталья Борисовна Шереметева, юная жена Ивана. Литературно одаренная, она оставила очень интересные «Своеручные записки»…

Но самая интересная попытка реванша Рюриковичей была предпринята в царствование Александра II. Как известно, император был убит террористами. Но что означали все эти покушения, следовавшие одно за другим? Что означали слова А. А. Толстой (мы о ней уже говорили): «Прежде всего, как расценить беспечность, предшествовавшую катастрофе? Беспечность тем более непонятную, что в то время жили в постоянном страхе перед происками адской банды»?..

К концу второй половины царствования Александра II определяется деятельность группировки «славянофилов». На Балканском полуострове назревает ситуация «дележа» Османской империи, находящейся в кризисе. Славянофилы формируют доктрину славянской общности; прокламируют необходимость для Российской империи искать поддержки и опоры для овладения Балканским полуостровом в регионах, заселенных балканскими славянами. Интенсифицируется изучение русской истории, фольклора. Постепенно складывается идеологическое концептуальное противопоставление «правильного» допетровского развития России «неправильному», «прозападному» петровскому курсу… Обновляется интерес и к Руси Рюриковичей. Именно представление о Руси Рюриковичей парадоксально устраивает и «славянофилов» (как время «соблюдения» стародавних обычаев) и «западников» (уже в качестве времени, когда Русь была Европой, свободной от «татарщины»). И вот в такой ситуации назревает идея «обновления» династии Романовых, кардинального сближения ее со «стародавней» русской аристократией…

Немолодому императору, отцу и деду, подсовывают «кандидатку» в новые императрицы. Это юная Екатерина Михайловна Долгорукова, оставшаяся сиротой, воспитанница известного Смольного института. Завязавшийся роман протекает под аккомпанемент выстрелов и взрывов. Не прекращаются покушения на влюбленного императора. Екатерина Долгорукова не простая фаворитка; она — «вторая жена», она живет во дворце, под одной кровлей с императрицей, умирающей от чахотки. В новой семье — трое детей, царь особенно привязан к сыну Георгию. Передают слова государя о том, что именно в этом его сыне «русская кровь»… Вероятно, это было особенно «приятно» слышать законному наследнику, будущему Александру III, уже солидному отцу семейства. Долгорукова получает титул «светлейшей княгини Юрьевской». Прозвание «Юрьевская» должно напоминать и об одном из предков Романовых, о боярине начала XVI века Юрии Захарьине, и об основателе Москвы, «старой столицы», Юрии Долгоруком. В 1880 году умирает императрица. И, не дождавшись окончания положенного траурного срока, Александр II венчается с Долгоруковой-Юрь-евской. Он представляет свою вторую семью, «новых русских Романовых-Рюриковичей» своим детям от первого брака. Те изливают свое возмущение и отчаяние в письмах и дневниковых записях. Министр юстиции Дмитрий Николаевич Набоков готовит акт коронации новой супруги царя. Министр внутренних дел Михаил Тариэлович Лорис-Меликов готовит проект новых реформ с предложением привлечь к обсуждению этого проекта представителей земского самоуправления. Иные историки ничтоже сумняшеся назовут этот проект «конституцией». В действительности же речь шла о попытке организовать некий новейший «земский собор», который «избрал» бы Долгорукову императрицей, а сына ее — наследником престола. Впрочем, вовсе не исключено, что в процессе этого «избрания» проводились бы и определенные реформы, и даже и либеральные…

Но в 1881 году император был убит участниками организации «Народная воля». Княгиня с детьми выехала за границу. Все ее династические надежды рухнули…

Но кажется, народовольцы оказались всего лишь пешками в чьих-то сильных руках… Кому была выгодна смерть Александра II? Пожалуй… тому, кто сделался после этой смерти Александром III, уже не опасаясь узурпации со стороны «новой ветви»… И что означали слова Лорис-Меликова Александре Андреевне Толстой: «Всей правды не будет известно до тех пор, пока мои мемуары не увидят свет, и тогда все узнают, кто на самом деле был виновен в катастрофе первого марта»…

Мемуары Лорис-Меликова до сих пор не обнародованы…

Так что же, окончен рассказ о Рюриковичах; рассказ, долженствующий сплавлять воедино легендарные сведения и систему доказательств и опровержений, научное исследование и поэтический вымысел, задорную полемику и горячее заступничество, быль и небыль… Окончен рассказ?..

Но хочется еще привести отрывок из воспоминаний поэта Николая Старшинова:

«В доме Еголиных почти еженедельно бывал поэт-символист князь Андрей Звенигородский.

Говорят, что он уцелел, не был репрессирован лишь потому, что до революции чем-то помогал не раз социал-демократам.

Престарелый князь жил почти в нищете. И Александр Михайлович, человек отзывчивый и мягкий, постоянно подкармливал его и, в конце концов, даже взял его к своему сыну в литературные дядьки.

Высокий, худой, сильно прихрамывающий, князь появлялся в доме Еголиных с папкой под мышкой и тростью в руке.

Он как литературный наставник просматривал стихи Кости, делал соответствующие замечания, давал на будущее советы и задания. Чаще всего Косте приходилось заучивать стихи И. Хемницера, Г. Державина, В. Жуковского, П. Вяземского, А. Фета, Ф. Тютчева, А. Майкова, Я. Полонского, А. К. Толстого, А. Блока.

Следующих за ними поэтов князь полностью не признавал». (Ой, а вдруг он был прав?!). Ну, это мы от себя…

И вот, наверное, когда проявился настоящий аристократизм, самое ценное свойство истинного аристократа: не быть униженным; унижаемым — да, но не униженным… И однажды советский школьник Коля, приятель Кости, прочел на полях листка со своей ребяческой басней непонятное и патрицианское «Cumgranosalis»…

«Не говори с тоской: их нет…»

Не говори, потому что они есть! Не могут пропасть семьсот лет русской истории. Они есть!