Билли Грин

Последняя любовь миссис Галлахер

 

1

— …и, безусловно, зеленоватый оттенок этой подчеркнет цвет ваших глаз.

Хелен окинула быстрым взглядом две шляпки, которые протягивала ей продавщица. Она всегда считала, что ее глаза бледно-голубого цвета, без малейшего намека на зеленый, но отбросила эту мысль, решив, что не стоит на это обращать внимания.

— Энн, — произнесла Хелен, — вон та, черная, не такая же, как я купила в прошлом месяце?

— О, нет, миссис Галлахер! — глаза продавщицы расширились от возмущения, как будто сама мысль об этом была оскорбительна. — У той был красный ободок.

— Но… — начала было Хелен, однако, решив, что не стоит тратить свои силы попусту, согласилась. — Да, конечно, был.

Хелен водрузила строгую черную шляпку на свои гладкие светлые волосы и откинула голову назад, чтобы получше рассмотреть, идет ли она ей.

Взгляд Хелен, не задерживаясь, скользнул по знакомым чертам лица. Она знала, что ее кожа была гладкой и чистой, и что каждый волосок золотистого шиньона лежал на своем месте. Макияж полностью соответствовал макияжу респектабельной вдовы и прическа тоже. А тонкое платье цвета морской волны, которое было на ней сегодня, как раз соответствовало женщине ее положения в обществе.

Сейчас она изучала, глядя в зеркало, выражение своих глаз. Было в них что-то такое, чего она не понимала. Что-то странное, может быть, цинизм? Но что бы это ни было, она и раньше замечала такой взгляд, и это пугало Хелен. В ее жизни не было ничего такого, что давало бы право на этот взгляд.

Легкое выражение неодобрения появилось на ее лице, когда она решила отбросить эти мысли и заняться шляпками.

Вдруг, к своему изумлению, заметила, что не одна сейчас в зеркале. Там была еще одна пара глаз. Это были не голубые женские глаза, а чисто мужские, темно-карие, окаймленные черным. Глаза, в которых светилось веселье.

Какое-то мгновение от испуга Хелен не могла пошевелиться. Она была слишком удивлена, чтобы сразу же отвести свой взгляд от этих наглых глаз. Широко открытыми глазами она изумленно смотрела на фигуру, которая стояла на улице и рассматривала ее через окно магазина.

Это был высокий мужчина, одетый в поношенные джинсы и полинялую черную футболку, и выглядел он, как человек, знающий себе цену. У него были густые волосы, слегка удлиненные сзади. Седина, чуть проступившая на висках, придавала резкий контраст его черным волосам. Его лицо нельзя было назвать красивым, но оно было необычайно строгим и привлекательным.

Вдруг он дерзко подмигнул ей. Придя в себя, Хелен быстро отвела взгляд, делая вид, что ничего не произошло. Теперь она нарочно не смотрела на него, удивляясь, как долго он стоял за витриной магазина и смотрел на нее. Но она была уверена, что мужчина рассматривал именно ее.

Он был не из Лангстона — в этом она была уверена. В городе, который она так хорошо знала, не было такого человека. Что-то в нем казалось ей непривычным для Восточного Техаса, а что именно, Хелен не могла сразу объяснить. Возможно, его одежда. А может быть, его уверенность в себе и удивительное спокойствие, как будто окружающий мир его совершенно не волнует.

Тем не менее, ничего в нем не вызывало беспокойства. Но почему же тогда ее сердце так учащенно забилось? Для такой самоуверенной женщины, как Хелен, это было не очень-то приятное чувство. Но она сразу же взяла себя в руки и заметно напрягла спину, чтобы преодолеть неловкий момент.

Она рассматривала шляпку, пытаясь сосредоточиться на выборе, который должна была сделать. Но Хелен так и тянуло взглянуть в тот уголок зеркала, где он все еще присутствовал, разглядывая ее. Как только их глаза встретились, его губы растянулись в ошеломляюще-чарующей улыбке.

Нахмурив брови, она отвела свои глаза и попыталась сосредоточиться на шляпке.

У этого мужчины плохие манеры, и она не допустит того, чтобы его неприличное поведение поставило ее в тупик. «Да, та была такая же, — сказала она себе. — Я просто проигнорирую его, — решительно подумала она, — и ему придется уйти».

Но ее взгляд неизбежно возвращался к мужчине в зеркале. Она видела из-под ресниц, как он, наклонив голову, открыто смотрел на нее. Невероятно, но он, кажется, тоже рассматривал шляпку. Затем, зная, что удерживает ее внимание, он отрицательно покачал головой, мягко показывая свое неодобрение. Она сморщила лоб в недоумении: все ее притворство, что она не замечает его, в этот момент исчезло. Бросив на шляпку быстрый взгляд, она вопросительно приподняла бровь. Он еще раз, более настойчиво, качнул головой, показывая свое неодобрение.

Она нерешительно отложила забракованную шляпку и выбрала еще одну из принесенных Энн. Немного подержав в руке простую серую замшевую шляпку — для того, чтобы получше рассмотреть ее, а не для него — она одела ее на голову. Какое-то мгновение она рассматривала себя в зеркале, а затем отклонилась назад, чтобы тайком взглянуть на своего неожиданного критика.

Он повернул голову туда-сюда, рассматривая шляпку, а затем уверенно тряхнул головой. У него было такое лицо, как будто он выпил кислого уксуса, и она громко рассмеялась. Да, эта шляпка определенно не годится,

— Энн! — позвала Хелен молодую женщину, которая уже ушла в другой конец магазина. — Эти не подходят. Не могли бы вы принести что-нибудь… что-нибудь другое.

Через пару минут перед Хелен возвышалась небольшая горка шляпок. Каждую шляпку она неторопливо примеряла, и все они были забракованы ее верным критиком. Он никак не показывал, что эта игра наскучила ему и что было особенно странно — она тоже.

— Нет, Энн. Эти тоже не годятся, — сказала Хелен, положив на стол последнюю шляпку. — Мне нужна особенная шляпка. — Она повернулась на стуле и взглянула на растерявшуюся женщину. — Особенная шляпка, — серьезно повторила она.

— Ну, у нас есть одна… — с сомнением произнесла Энн. — Но я не думаю, что она вам подойдет.

— Дайте мне взглянуть на нее, — решительно сказала Хелен.

Продавщица покорно посмотрела на нее.

— Да, миссис Галлахер, как вам будет угодно.

Но когда Хелен увидела шляпку, на ее лице появилось такое же недоумение, как и на лице Энн. Шляпка была самого яркого, из когда-либо ей встречавшихся оттенков синего цвета. Огромные поля шляпки, круглая тулья, вся покрытая маленькими переливающимися перышками, и крохотная кокетливая вуалька, прикрывающая глаза, вдруг оказались того же оттенка, что и ее глаза. Это была шляпка для романтических приключений и для тайных свиданий.

Водрузив этот скандальный предмет туалета на голову, Хелен медленно подняла голову к зеркалу, готовая отрицательно мотнуть головой. Но его восторженный одобрительный кивок свел на нет весь ее скептицизм.

Когда он поднял руку, его большой и указательный пальцы сомкнулись, показывая ей знак, что эта — «о’кей».

Прежде чем Хелен сообразила, что делает, она уже купила эту шляпку. Скандальную, кокетливую шляпку, которая вовсе не соответствовала ее стилю.

Подойдя к дверям магазина, держа за тесьму коробку со шляпкой, она внезапно остановилась. О чем же она все-таки думала? Вместо того, чтобы остановить его взглядом, который ее дочь называла «пошел ты к черту!», она поощряла интерес незнакомца. А что, если он все еще поджидает ее здесь? Что она тогда будет делать?

Глубоко вздохнув и сделав неприступное лицо, Хелен толкнула дверь и вышла из магазина. Тротуар был пуст.

Его нигде не было видно. Почувствовав облегчение, она быстро взяла себя в руки. Но почему-то ее сердце как-то особенно учащенно забилось. Почему-то ее бросало в дрожь от мысли, что ей придется заговорить с этим странным человеком. Неужели ее жизнь была настолько замкнутой, если это незначительное событие могло так взволновать?

Медленно бредя от магазина, она глядела на знакомую улицу и знакомых ей людей, не замечая их. Она купила шляпку, которую никогда не оденет. Шляпка будет валяться и пылиться в чулане. Непонятным было для нее самой и то, что она позволила себе этот безмолвный, интимный разговор с незнакомцем. Хелен пока чала головой. «Что же это со мной происходит? О, Боже! — беззвучно умоляла она. — Это не может быть тем ужасным периодом, который пережили некоторые из ее подруг».

Такие же, как и она, вдовы или разведенные, вдруг решив, что все, кроме них, наслаждаются жизнью, начинали изображать из себя молодых. А на самом деле они выглядели очень глупо. Хелен содрогнулась. Она не хотела, чтобы подобное произошло и с ней. Ее подруга Шарлотта как раз переживала такой период, и было очень больно смотреть, как люди бросали ей вслед иронические взгляды. Но Хелен не очень осуждала людей, которые смеялись над ней, ведь Шарлотта флиртовала с каждым встречным мужчиной.

Пухленькая, рыжеволосая, она вела себя как подросток, переполненный гормонами. Шарлотта всегда была немного легкомысленной, но раньше она не была обузой для своей семьи и друзей. Хелен грустно улыбнулась.

Она скорее умрет, чем станет таким посмешищем в городе, где люди очень уважали ее. Пять лет назад, когда ее муж был жив, его знали не только как мэра, но и как хорошего, уважаемого человека в этом городке, и Хелен сделала все, что было в ее силах, чтобы сохранить его имидж. И сейчас город смотрел на нее с таким же уважением.

Внезапно Хелен почувствовала на себе чей-то взгляд. На другой стороне улицы стояла худая высокая женщина и, подняв руку, приветствовала ее. Алтея Филлипс как раз и возглавляла такую группку людей, которые открыто насмехались над Шарлоттой. Хелен всегда не любила Алтею, но с тех пор, как она стала президентом их женского клуба, ей приходилось часто встречаться с ней, и особенно теперь, когда они репетировали к своему ежегодному мюзиклу.

— Доброе утро, миссис Галлахер! — поздоровался с ней ребенок. Хелен улыбнулась проходящим мимо детям.

— Здравствуйте, Деррил, Пэт! — Она обожала малышей, и они в свою очередь тоже любили ее. Иногда ее, правда, беспокоило то, как почтительно они с ней разговаривают, как будто она была священной реликвией или еще чем-нибудь в этом роде. Дети всегда вели себя с ней очень сдержанно.

«Мои собственные дети вовсе не так сдержанны со мной», — печально улыбнувшись, подумала она. Было все еще трудно поверить, что Одри — уже замужняя женщина и ждет ребенка. А Гари, ее милый, любимый Гари, уже второй год учиться в колледже. Он собирается стать таким же преданным своему делу бизнесменом, каким был его отец. Через несколько лет он женится и обзаведется своей собственной семьей. Умом Хелен понимала, что это означает всего лишь расширение семейного круга, но сердцем чувствовала, что она потеряет Гари, и у нее появится больше свободного времени, которое нужно будет чем-то заполнить.

«О, сильные мира сего!» — ухмыльнувшись, подумала Хелен. Она, кажется, опять начинала себя жалеть, что было смешно. У нее ведь отличная жизнь. Иногда ей, конечно, хотелось, например, почесать на людях свой нос. Иногда круг ее друзей казался немного ограниченным. Но она уже давно жила в этом маленьком мирке, и у нее не было ни малейшего желания его изменить.

«Или это не так? — вдруг возник безмолвный вопрос. — А как насчет ночей?»

Хелен старалась прогнать эту мысль. Она не хотела думать о том, что последнее время она просыпалась на рассвете, когда весь мир еще спал, с безумной мыслью, что где-то в глубине души рождается крик. Хелен не могла объяснить это неприятное, пугающее ее, ощущение.

«Может, мне нужно заняться чем-нибудь?» — подумала Хелен. Несколько лет тому назад она хотела работать учителем. Она, безусловно, могла подыскать себе какое-нибудь занятие, чтобы отвлечься от пустоты ее огромного дома, который оставил ей Эдвард и которым он очень гордился. Даже вместе с Петти и Арнольдом, пары, которая содержала его в таком прекрасном состоянии, дом казался пустынным. Он напоминал пустую коробку из-под шоколада.

— Честное слово, офицер. Я могу все объяснить…

У Хелен сразу же поубавилось уверенности, когда она услышала этот голос, который не мог принадлежать никому из жителей города. Или же она просто ничего не соображала. Но, тем не менее, она знала, чей это голос. Еще не видя его, она была уверена, что это был человек из зеркала.

Он стоял около большого, белого с зеленым, автофургона, всего лишь в нескольких шагах от нее и разговаривал с одним из лангстонских полицейских.

— У меня есть оправдания. Я… — он запнулся, увидев приближающуюся Хелен, и улыбнулся. — Я ждал леди, — тихо продолжил он. — Вы не можете наказать меня за то, что она опоздала.

Он еще ближе наклонился к полицейскому.

— Вы же знаете, каковы женщины.

Когда полицейский понимающе кивнул, глаза Хелен расширились от возмущения. Человек в форме повернулся, смех в его глазах сменился на уважение, когда тот увидел ее. Он торопливо приподнял фуражку.

— Сожалею, миссис Галлахер, я не знал, что он ждет вас.

— Все в порядке, Брэд, — мягко произнесла она.

Когда молодой офицер, попрощавшись, удалился, Хелен повернулась к дерзкому незнакомцу. Искорки смеха в его глазах говорили о том, что нет никакого недоразумения.

Он знал, что она рассердилась.

— Миссис Галлахер, — нежно произнес он. — Интересно, а что последует за этим? Дидра, Паула? Нет, эти имена не подходят вам. Что-нибудь королевское. — Он изучающе посмотрел на нее. — Хелен. Да, Хелен. Такое лицо может сразить кого угодно.

Ее глаза подозрительно сузились.

— Откуда вы узнали?

— По вашим инициалам на вашей сумочке — «X. Г.» — кивнул он на ее кожаную сумочку. Хенриетта и Харриет на подходят. Остается только Хелен.

К своему удивлению, она улыбнулась.

— Почему бы не Холли или Хепциба?

— Потому, что я не думал о них. — Его голос звучал простодушно, а в глазах светилась улыбка. — Кроме того, я уже столько знаю о вас, что имя было бы не трудно угадать.

Она испуганно взглянула на него.

— Что вы можете обо мне знать?

— Я знаю, что вы скорее бы овдовели, чем развелись со своим мужем.

Приподняв подбородок, он свысока посмотрел на нее, как бы посмеиваясь над ее королевской позой.

— Вы не из тех женщин, которые разводятся с мужьями.

Хелен промолчала. Этот человек был слишком самоуверен. Но она не собиралась позволять ему высказывать свои дикие предположения.

— И… — продолжал он, — я знаю, что ваш муж был не последним человеком в этом городе.

Он рассмеялся, увидев, как вопросительно взметнулись ее брови.

— Это было нетрудно узнать. То, как вел себя полицейский, сказало мне обо всем.

— Вы закончили?

— Еще нет. Я также знаю, что свое время вы посвящаете благотворительности и… — минуту он рассматривал ее, — и играете в бридж.

— Я никогда не играла в бридж, — более спокойно произнесла она. Внезапно Хелен поняла, что опять позволяет ему разговаривать с ней. Прежде чем он смог продолжить эту игру, она спросила:

— Зачем вы солгали Брэду, мистер..?

— Том Петерс, — как-то смешно поклонился он. — Для вас — Том, — мягко произнес он.

— Почему вы солгали, мистер Петерс?

— Я не лгал. Я действительно ждал вас. Мне кажется, что я жду вас всю жизнь.

Эти слова были произнесены просто, искренне и нежно. Но улыбка, затаившаяся на его губах, говорила о том, что он заигрывает с ней.

Отклонив голову вправо, она с любопытством посмотрела не него.

— Вам не кажется, что вы ведете себя очень глупо.

Он покачал головой.

— Нет, я просто флиртую с вами.

Неужели это правда? Хелен была ошеломлена. Как же давно все это было, что она даже не смогла распознать, что это был флирт? Как же ей теперь себя вести? Неужели он хочет ее оскорбить? Но нет, она не чувствовала себя оскорбленной. Но ей не нравилось, что он застал ее врасплох.

— Вы, кажется, очень удивлены? — спросил он.

Его глаза смеялись над ней.

— Если вас шокирует сама мысль о флирте, то почему же вы тогда флиртовали со мной в магазине?

— Я не флиртовала! — задыхаясь, произнесла она.

— Конечно же, флиртовали, — подтвердил он, — Отсюда я и понял, что вы не замужем. Вы бы не стали заигрывать со мной при живом муже.

— Я не флиртовала! — возмутилась она. — Нет… — она замолчала, широко открыв глаза. — Неужели я действительно флиртовала с вами?

— Конечно.

На минуту она почувствовала гордость за то, что еще не разучилась этого делать и наклонилась вперед, чтобы задать ему вопрос. Краешком глаза она заметила, что люди на улице и в магазине уже наблюдают за ними. Наблюдают за ней. Прикрыв от смущения глаза, она развернулась и быстро пошла прочь. Только мгновение она была одна на тротуаре. Она почувствовала, что он следует за ней. «Тупоголовый идиот, — кипела от злости Хелен. — Неужели он не видит, что я совсем не обращаю на него внимания?»

Она шла вперед, искренне надеясь, что он не идет за ней.

— Гнев вам к лицу, — вдруг сказал он. — Знаете ли вы, как трепещут ваши ноздри, когда вы не хотите говорить грубые слова?

Хелен проигнорировала его вопрос. Ей не стоило воспринимать его всерьез.

Все еще оставаясь серьезной, она чувствовала его взгляд. За ее спиной он начал тихо говорить, подражая ее техасскому акценту:

— Ну да, Том, — сказал он, — я знал, что это наследственная черта. Моя бабушка по линии отца была чемпионкой по раздуванию ноздрей в Тайтос Каунте.

Ее губы дрогнули. Она ничего не могла с собой поделать. Он был забавен. Но ей не хотелось, чтобы он заметил ее улыбку. Он сразу же воспользуется этим.

— Вы не ответили мне, — продолжил он уже своим голосом. — Я всегда завидовал талантливым людям.

Затем его голос опять изменился. Он тихо заговорил, подражая ей.

— Но, Том, можешь не сомневаться, что твои потрясающие взгляды и неотразимое очарование — уже талант.

Она уже не могла удержаться от смеха. Однако, когда заметила Уинфреда Джонсона, служащего Первого Национального Банка, который с изумлением смотрел на нее, смех перешел в приглушенное покашливание.

— Уходите! — настойчиво зашептала она.

— Почему? — с искренним любопытством спросил он.

Она повернулась к нему.

— На нас уже люди смотрят.

Он оглянулся вокруг.

— Ну и что? Это имеет для вас какое-то значение?

Вопрос заставил ее остановиться. Она спокойно стояла и смотрела на него. «Имеет ли это для меня какое-нибудь значение?» — внезапно удивилась она и смущенно кивнула головой.

— Да-да, конечно имеет, — проговорила она скорее для себя, чем для него. — Прощайте, мистер Петерс.

Она почувствовала, что он смотрит ей вслед. Вся дрожа, она отчетливо услышала, как он произнес:

— Позже, миссис Галлахер.

 

2

Стоя с чашкой кофе в руке у дверей Виннебаго1 (1 Виннебаго — название автофургона.), Том разглядывал лес, окружающий место его стоянки. Ему нравился Восточный Техас, Он любил хриплый крик голубых соек и разноголосое пение пересмешников. Он любил свежий аромат сосны и запах прелых листьев. Возможно, он ненадолго задержится здесь.

Пошарив рукой позади себя, он достал местную газету и принес ее на складной столик. Если он собирается остаться, то ему нужна какая-нибудь работа.

Объявления по найму работы занимали всего лишь половину страницы, но это Тома ничуть не побеспокоило. Он всегда найдет себе работу. Ему немного надо. Минимальная плата за тяжелый физический труд — было бы отлично! Ему хватит на еду и бензин.

Через пять минут два подходящие в данное время объявления были обведены синими чернилами. Мойщик посуды или садовник — кем он будет на этот раз?

Точно так же он поступал и раньше. Мытье посуды означает бесплатную еду. Работа в саду означала, что он будет работать на свежем воздухе, что его больше привлекало.

Ему нравилась любая работа на свежем воздухе.

Он улыбнулся, припоминая те места, где ему пришлось побывать, и тех людей, которых он узнал. Особенно людей. В основном ему встречались хорошие, интересные люди. Люди, ставшие ему семьей, которой у него никогда не было; детьми и внуками, которых у него никогда не будет.

Он встал и потянулся, сильные мускулы проступили под его одеждой — серым хлопчатобумажным спортивным свитером и потертыми джинсами.

Пора было ехать. Хотя у Тома всегда были деньги, припрятанные на «черный день», ему нужно было подыскать себе работу, чтобы не тратить их. Он пошел к мотоциклу, стоявшему на специально отгороженном месте за Виннебаго. Он одел кожаную куртку, которая была перекинута через руль, и шлем.

Проезжая по извивающимся асфальтовым дорожкам небольшого городского парка, он чувствовал себя точно так же, как и много раз раньше в других местах и в другом окружении. У него было такое ощущение, будто сама природа и жизнь протягивали к нему свои руки, чтобы обнять его.

Но это было что-то другое. Ничто не являлось для него большей защитой, чем соприкосновение с природой. Это была не та жизнь, которую он вел. Он испытывал приток жизненных сил, которых не знал ранее и не понимал, чем это вызвано.

Однажды, когда он только начинал свои странствия, у него появлялось такое чувство, что ему кто-то нужен, с кем бы он мог разделить все прелести этого мира природы. Тогда он позвал с собой одного из своих старых друзей. Но он сразу же понял, что что-то изменилось.

Хотя и он, и Хел разговаривали на одном и том же языке, Том не мог сразу понять, что двигало его другом. Но было ясно, что Хел был не такой, как Том. Это было в последний раз, когда Том пытался объединить мир, который он оставил, с тем, в котором он жил сейчас.

Проезжая мимо входа в парк, он печально улыбнулся. Он не мог представить себе Хела, моющего посуду.

Сразу же за парком находились маленькая бакалейная лавка, магазин, в котором продавались инструменты, а перед ним — бензоколонка. К ней примыкала прачечная. На ее фасаде, выкрашенном в турецком стиле, местами облупилась краска. Он подъехал к стоянке, покрытой гравием, которая находилась прямо перед прачечной. Здесь стояла телефонная будка.

Сняв шлем, он взял с собой газету. В обоих объявлениях давались только номера телефонов. В объявлении о найме садовника говорилось, что желающий получить эту работу должен звонить с 8 до 9 утра или после 7 вечера. В другом объявлении не было никаких указаний и поэтому оно показалось ему менее привлекательным. Он решил попытаться позвонить сначала по этому номеру. Место все еще было свободно. Работа была в маленьком кафе недалеко от парка. Было бы очень удобно, но, поговорив несколько минут с владельцем кафе, Том уже знал, что не хочет работать с этим человеком. Он работал с очень строгими хозяевами, которые требовали от своих работников выполнения работы на сто пятьдесят процентов и Том хорошо ладил с ними. Но этот человек был неприятен даже при разговоре.

Не желая остаться без работы, Том скрестил пальцы, набирая следующий номер.

— Да.

Слово было произнесено таким тоном, что Том чуть не бросил трубку. Ухмыльнувшись, он сказал:

— В объявлении говорится, что вам нужен садовник. Это место еще свободно?

— Да.

На этот раз Том был готов к ответу и не вздрогнул от громкого звука в трубке. Голос принадлежал старику и Том догадался, что он либо был глуховат, либо привык разговаривать с глухими людьми. А может быть, он всего лишь не доверял телефонам.

— Мне бы хотелось получить это место, — сказал Том, пытаясь скрыть усмешку в голосе.

— Я не против, — произнес старик, — но это еще не значит, что вы получите эту работу. Как вас зовут?

— Том. Том Петерс.

— А я Джо, просто Джо. И никогда иначе меня не называли. Нет необходимости начинать прямо сейчас. — Он замолчал, и Том представил себе, как его глаза подозрительно сузились. — Вы не из наших мест. Я определил это по вашему голосу, а ваше имя подтверждает, что я прав. В округе нет ни одного Тома Петри.

— Петерса, мистер Джо, а не Петри.

— Какая разница, — грубовато произнес он. — Я сразу предупреждаю вас, что эта работа временная, и я очень строго отношусь к своим работникам.

— Отлично, — произнес Том, не скрывая улыбки. — Когда мы сможем увидеться?

— У вас есть какие-нибудь планы на ближайшие полчаса? — сухо спросил он.

«Человек дела», — подумал Том. Именно с таким ему бы и хотелось работать.

— Никаких. Как мне вас найти?

Он порылся в кармане в поисках ручки, пока старик быстро прокричал указания. Том едва успел записать адрес, когда Джо внезапно сказал, что у него есть другие, более важные дела, чем болтать по телефону.

— Обойдите вокруг дома, — прокричал Джо, — вы без труда найдете меня.

Он проворчал еще что-то о вольнонаемных грузчиках и повесил трубку.

Жилой район, который указал ему Джо, был расположен среди холмов, покрытых лесом. Дома были большие и величественные, все увитые плющом и с аккуратно подстриженными кустами. Они напоминали ему одно местечко в северной части штата Нью-Йорка, где он жил до прошлого года. Растительность, возможно, и отличалась, но атмосфера была та же. Те же названия, те же деньги.

Человек в медленно проезжающей патрульной машине пристально посмотрел на Тома, когда тот проезжал мимо. «Очевидно, богачей хорошо охраняют в этом городке», — усмехнувшись про себя, подумал он. Том свернул на Сосновую улицу и стал рассматривать номера почтовых ящиков на домах. Ему нужен был номер 1001.

Оп почти проехал мимо. Почтовый ящик был прикреплен к каменной стене, окружающей особняк и почти полностью увитой плющом. Свернув в сторону, он остановил мотоцикл и подошел к почтовому ящику. Медная табличка на почтовом ящике сообщала, что здесь живет мистер и миссис Эдвард Галлахер.

Том неуверенно улыбнулся. Неужели это та самая Галлахер Хелен с голубыми глазами, которая так не хотела смеяться, но ничего не могла с собой поделать. Он знал, что снова увидит ее, но даже не собирался разыскивать.

Он решил, что это даже к лучшему. Теперь-то у него будет работа. «Судьба сама протягивала ему руку», — подумал он, вовсе не возражая против этого.

Старик сказал ему подъехать к заднему входу, но не сказал, что «задний дворик» окажется минипарком. Дорожка, покрытая цементом, расширялась к концу, образуя небольшую стоянку для машин, расположенную у гаража на четыре машины. Здесь были припаркованы несколько грузовых и легковых автомобилей, очевидно, для доставки людей на работу.

Том поставил свой мотоцикл рядом с большим грузовиком и посмотрел в сторону дома, которого не было видно с улицы. Это был превосходный трехэтажный особняк, построенный в стиле эпохи Тюдоров. Стеклянные стены солярия, протянувшегося с правой стороны задней части дома, ярко сверкали в лучах утреннего солнца. Слева дом был увит цветущей виноградной лозой, которая обвивала широкий балкон на втором этаже. Справа от дома располагались огород и оранжерея, а за ними Том смог рассмотреть фруктовые деревья. Слева был разбит сад в английском стиле, где цветы и кусты были так тщательно подстрижены, как бы показывая своим видом то, что может сотворить природа с помощью человека.

Направляясь к дому по каменной дорожке, Том заметил человека, склонившегося над кустом азалии, и повернул в его сторону. Старик был одет в полинялую рабочую одежду, пучки седых волос торчали в разные стороны из-под узких полей его перепачканной фетровой шляпы. Том кашлянул, и старик взглянул на него.

— Вы Петерс? — прокричал он.

Том кивнул, пытаясь спрятать улыбку, когда Джо принялся его рассматривать.

— Да… вы кажетесь слишком сильным для такой работы. — Его глаза подозрительно сузились, когда он уставился на лицо Тома. — Зачем вам нужна эта работа?

— Но я же должен есть, — широко улыбаясь, произнес Том.

— Да, причина, я думаю, уважительная, — проворчал старик. — Но эта работа временная. Мой племянник Хови работает здесь, но сейчас он болен и не может работать несколько недель.

— Я уже понял это из нашего разговора по телефону. Мне и нужна временная работа.

— Глядя на вас, — глаза старика скользнули по нему, оценивая его размеры и силу, — это работа как раз для вас. Для этой работы не нужно много мозгов. Достаточно силы. Поэтому-то мой племянник и работает здесь: сила есть — ума не надо. — Он опять взглянул на Тома, его морщинистое лицо казалось невероятно проницательным.

— Вы разговариваете, как образованный человек. Как вы докатились до такой работы? Почему бы вам не заняться умственным трудом?

— Я люблю работать на свежем воздухе. Мне нравится запах земли и я люблю наблюдать за растениями.

Он пожал плечами.

— И как я уже сказал, я люблю поесть.

В глазах старика появилось понимание. Он тоже любил выращивать растения.

— О'кей. Я беру вас на работу. Где вы остановились?

Том кивнул на восток.

— У меня есть дом на колесах, который я оставил на стоянке около парка.

— Я поговорю с миссис Галлахер, чтобы она позволила оставить его прямо здесь. — Он махнул в сторону зацементированной стоянки. — Сразу скажу, что иногда нам придется работать до темноты. Проживание здесь сэкономит вам немного времени и денег.

— Я понимаю это. — Том задумался. Он все время спрашивал себя, та ли эта миссис Галлахер или нет, но решил пока выбросить эти мысли из головы. Это может и подождать.

Он поинтересовался своей зарплатой, а когда этот вопрос был улажен, спросил:

— Вы сами ухаживаете за всем этим садом?

— Нет, — шмыгнув носом, промычал он, что могло означать: либо, что он доволен, либо пренебрежение. — Фрэнк и его ребята работают в огороде и фруктовом саду. Я занимаюсь всем остальным. Когда мне нужна помощь — неожиданные заморозки или что-нибудь еще — тогда мне помогают ребята из школы. Но, спасибо Господу, такое случается не так уж часто. Я сам люблю ухаживать за своими растениями. Я-то хорошо знаю, что они любят, а чего — нет. Скользнув взглядом на куст азалии, старик опять вернулся к своей работе, как будто начисто забыв о Томе.

— Когда мне приступать?

Садовник нехотя взглянул через плечо.

— Если вы ничего не имеете против, то прямо сейчас. Мне как раз нужен помощник, чтобы удобрить этот куст.

Том снял куртку и бросил ее на металлический стул.

— Прямо сейчас — отлично!

— Хелен, вы слушаете?

Хелен моргнула, как бы очнувшись, и взглянула на своего секретаря. Она не слушала. Ее взгляд застыл на окне кабинета. Весна так внезапно наступила в этом году. Казалось, вчера еще не было этих красок и запахов. Покачав головой, она улыбнулась.

— Извините, Терри. Я думаю, что это весна так на меня подействовала, что вы говорили?

Женщина понимающе улыбнулась.

— Я спрашивала, не нужно ли поговорить с Джозефом о цветах к вечеринке? Розы как раз бы подошли, но он хочет знать, какие вы выберете. Вы же знаете, какой он становится раздражительный, если мы не даем ему точных указаний.

Хелен улыбнулась, подумав об этом грубоватом старике, который вот уже двадцать лет работал у нее.

— Я поговорю с ним. Хочу взглянуть на сад и оранжерею. Возможно, у меня появятся новые идеи. Я что-то не испытываю большого восторга от предстоящей вечеринки.

— Но вам же они всегда так нравились!

Она кивнула.

— Всегда нравились. Но когда я думаю об этой, она кажется мне такой же, как и все предыдущие… — Она замолчала, но, заметив беспокойство в глазах Терри, продолжила: — Не беспокойтесь. Как я уже сказала, это весна так на меня действует.

— Почему бы вам не перестать думать об этом. Весна на всех действует. — Она усмехнулась.

— По правде сказать, я мечтаю о пикниках и долгих прогулках в лесу. — Хелен встала. — Возможно, прогулка по саду отрезвит меня.

Она направилась к французской двери, которая вела на террасу, и вышла.

Снаружи краски весны были еще ярче, а звуки еще громче. Она направилась вправо, откуда слышались звуки работы. — Джо.

Глубоко вздохнув, Хелен резко остановилась, когда увидела человека склонившегося над клумбой. Это был не Джо. Этот человек не был ни одним из работающих у нее. Это был тот наглый мужчина из шляпного магазина. Человек, который вчера шел за ней. Сейчас он был по локти в земле — ее земле.

— Что вы здесь делаете?

Он повернул голову, чтобы взглянуть на нее, а затем развернулся к ней на каблуках.

— Работаю.

— Я это вижу, — раздраженно произнесла она. — Но почему? Как?

Он непроизвольно пожал плечами, не отрывая глаз от ее лица.

— Ваш садовник дал объявление, что ему нужен помощник. Я получил это место.

— Вы — садовник?

— И водопроводчик, и водитель, и строитель дорог… — Он скользнул по ней взглядом и улыбнулся. Это была оценивающая улыбка. — Я полагаю, что вам бы хотелось, чтобы я был кем-то другим? — Какое-то мгновение он изучал ее лицо. — Вы очень удивлены? Кто я по-вашему?

Вопрос смутил ее. Смахнув с глаз локон, она произнесла:

— Не знаю. — Она покачала головой. — Я вообще об этом не думала. Но никогда бы не подумала, что вы…

— Бродяга? — подсказал он, видя ее замешательство. — Бездельник?

— А это так?

— Вы можете называть меня и так. Да-да, вероятно, можете. Я остаюсь на одном месте ровно столько, сколько хочу, а затем уезжаю. — Он улыбнулся, как будто знал что-то такое, чего не знала она. — Я называю это свободой, но на вещи можно смотреть по-разному, смотря с какой точки зрения ты к этому подойдешь.

Его глаза так и бегали по ней, пока они разговаривали. Несколько раз они задержались на ее белом укороченном костюме, как будто он ему был не по вкусу.

Она нахмурилась. Черт возьми, она наняла его на работу! Но внезапно она перестала чувствовать себя работодателем, а почувствовала себя женщиной. Что-то было такое в выражении его глаз, когда он смотрел на нее. Как бы две половинки боролись сейчас в ней: одна Хелен негодовала от проницательности этого взгляда, другая же Хелен, которая вдруг пробудилась в ней, явно оживилась. Эту свою вторую половинку она и пыталась заставить сейчас замолчать, но не могла найти в себе силы, чтобы оторвать свой взгляд от этих темных проницательных глаз.

Но то, что она все еще стояла рядом и не пыталась прекратить этот разговор, дало ему возможность продолжить. Еще более внимательно он стал рассматривать ее тело. Казалось, раздев ее взглядом, он начал рассматривать женщину изнутри: и плоть, и кровь, и кости — все то, что составляло Хелен Галлахер.

Но его взгляд вовсе не оскорбил Хелен. Наоборот, она чувствовала его пылкий взгляд на своей груди и бедрах и растерялась. Что он о ней думает? Что он думает о женщине, которую так внимательно разглядывает?

Ни положение в обществе, ни возраст, ни верные друзья — никто не смог бы защитить ее сейчас. Он явно хотел знать, что она за человек? Интересно, нашел ли он у нее недостатки? Была ли она такой же, как все ее друзья?

И как бы почувствовав ее беззащитность, его взгляд стал ласковым и успокаивающим. Удивительно, этот взгляд как бы гипнотизировал ее, и она чувствовала себя марионеткой в его руках.

Каждой клеточкой своего тела она чувствовала исходившее от него желание и сама начинала чувствовать тоже. Она даже и не подозревала, что с ней еще может такое происходить. Глубокая, обжигающая страсть вдруг вспыхнула в ней. Ощущение было настолько сильным, что она шагнула вперед, безмолвно ответив на его вызов.

— Мама!

Глаза Хелен расширились от страха, ее охватила дрожь, когда она поняла, что произошло, Она с облегчением обернулась на голос дочери, внезапно освободивший ее от его чар.

Молодая женщина, которая направлялась к ним, внезапно остановилась, бросив взгляд сначала на Хелен, потом на Тома.

— Петти сказала, что ты вышла поговорить с Джо. — Она многозначительно посмотрела вокруг.

— Одри, это Том Петерс. — Хелен отвела глаза, стараясь не думать о том, что произошло. Но она знала, что он слышит, как неуверенно звучит ее голос. — Он будет помогать Джо по саду, пока Хови не выздоровеет.

— Привет, — произнесла Одри. Она откровенно рассматривала его.

— И вам привет, — улыбнулся он, как бы забавляясь ее явным интересом к нему. — Если вы не возражаете, мне нужно сходить еще за щепками.

Одри посмотрела ему вслед.

— Мама, — прошептала она, — он великолепен.

Спрятав улыбку, Хелен покачала головой, как бы показывая свое материнское неодобрение.

— Не думаю, что Чеду это бы понравилось.

— Хотя я и замужем, но я же не мертвая, — усмехнулась молодая женщина. Тон ее был беззаботным, но при упоминании имени ее мужа, по лицу скользнула легкая тень. — Сомневаюсь, что Чед вообще что-нибудь замечает.

— Пошли, — сказала Хелен, обняв дочь за располневшую талию. — Давай поговорим за чашечкой кофе.

Они прошли через кабинет в просторную гостиную.

— Посиди, пока я схожу попрошу Петти что-нибудь нам приготовить.

Одри усмехнулась.

— Я уже сказала ей. Она обещала испечь нам свежие булочки.

Хелен рассматривала тонкие черты лица своей дочери. Под глазами были темные круги, а вокруг рта залегли недовольные морщинки.

— О'кей, Одри, рассказывай, что у тебя там не ладится с Чедом?

— С ним-то все в порядке, — саркастически произнесла она. — Неужели ты не знаешь, что он — само совершенство? А что касается меня, то Чед сказал, что мои гормоны не в порядке из-за ребенка.

— Продолжай, Одри. Расскажи мне все.

— Это все, мама, — раздраженно произнесла она. — Все именно так, как я тебе рассказала, Когда я пытаюсь поговорить с Чедом о наших проблемах, то он отвечает, что у нас нет никаких проблем, просто я слишком эмоциональная. — Она нетерпеливо подошла к кушетке. — О, Боже, если он еще раз скажет это, клянусь, я покажу ему, как выглядят действительно эмоциональные женщины.

Хелен улыбнулась. Она хорошо знала характер своей дочери.

— О'кей, ему ты не можешь сказать, что тебя беспокоит. Расскажи тогда мне. Ты же знаешь, доктор Гуд сказал, что тебе нельзя волноваться. Нужно выкинуть все из головы, чтобы не осложнять свою беременность.

— О, мама, все не так, — вздохнула она. — Одной из причин, почему я влюбилась в Чеда, были его планы на нашу совместную жизнь. Ему нужна была только я, Я была для него всем. Но я никогда бы не подумала, что он с головой уйдет в свою работу. — Она сжала руки в кулаки. — Никогда не думала, что он станет таким же, как и мой отец.

Хелен строго посмотрела не нее.

— Твой отец был прекрасным человеком. Он очень любил тебя и Гари. Как ты можешь такое говорить?

Одри опять вздохнула. На этот раз разочарованно.

— Прости, мама, я знаю, что ты любила отца, но неужели ты не видела, что он не обращал на нас никакого внимания… да и на тебя тоже.

— Он никогда не пренебрегал нами, — тихо и решительно проговорила Хелен.

— О'кей, может быть, я была слишком жестока, — согласилась Одри. — Но неужели ты никогда не чувствовала, что мы занимаем в его жизни самое последнее место. На первом месте была его страховая компания, затем — его положение мэра, потом — его друзья по клубу и на самом последнем месте — его семья.

— Ты заблуждаешься, — тихо произнесла Хелен. — Да, он был честолюбив и действительно уделял много времени своей работе, но он всегда думал о нас.

Одри горько засмеялась, и этот смех поразил Хелен.

— Именно так ты всегда и говорила. Когда он не пришел на день моего десятилетия, ты сказала: «Он не может придти, но он думает о тебе». Когда он не пришел ни на один бейсбольный матч Гари, ты опять сказала, что он не смог, но он помнит о тебе. Мама, нам не нужно было, чтобы он помнил нас, мы хотели, чтобы он был с нами. Мне всегда хотелось ответить тебе: «Почему он не может быть с нами, а думать о своей работе?» Мне бы это больше понравилось.

— Ну, хорошо, это твое мнение, — сказала Хелен, явно не желая спорить об Эдварде. Он умер и не о том она хотела поговорить с Одри. — Может мне поговорить с Чедом? — неохотно предложила Хелен.

Одри опустилась на колени перед матерью с надеждой в глазах.

— О, мама, пожалуйста, поговори с ним. Он о тебе очень высокого мнения. Он тебя всегда слушается. Если ты скажешь ему, что он неправ, я думаю, что он исправится.

Хелен покачала головой.

— Я не могу сказать ему, что он неправ. — Когда дочь протестующе взглянула на нее, Хелен продолжила: — Он мужчина, Одри. Я не могу поучать его, как ребенка. Но мне хотелось бы знать, почему он вдруг так увлекся работой. Возможно, это поможет тебе разрешить ваши проблемы.

Одри положила свою голову на колени матери, так же, как делала это много раз в детстве.

— Мне бы так хотелось быть похожей на тебя, — прошептала она. — Я стараюсь, стараюсь, но у меня ничего не получается. — Она подняла глаза, чтобы взглянуть на мать. — Ты такая… такая хорошая.

— Одри, — сказала Хелен, — я не такая. Я не хочу, чтобы ты была такой же, как я. Ты прекрасна сама по себе.

Хелен облегченно вздохнула, когда Петти принесла кофе. А когда коренастая экономка ушла и они перешли к другим темам, напряжение Одри, казалось, спало.

Восторженность Одри была очень привлекательна, как заметила Хелен. Но иногда перемены в ее настроении вызывали тревогу у любивших ее людей. «Во всяком случае, сейчас у нее на это есть причина», — подумала Хелен. Она выберет момент на вечеринке, чтобы поговорить об этом с Чедом.

— Вы же приедете в следующую пятницу? — спросила Хелен. — Надеюсь, Чед не задержится на работе.

— Он будет работать с утра до ночи до самой моей смерти, — ответила Одри. Она рассмеялась, заметив неодобрительное выражение на лице матери. — Не беспокойся, он обещал придти пораньше. Мы приедем на твою вечеринку. — Она замолчала, а потом коварно добавила: — Я думаю, что есть хороший повод для Гари, чтобы приехать домой на твою вечеринку. — Ну? — Она слишком хорошо знала свою дочь, и у нее на лице было написано, что она собирается сказать что-то дерзкое.

— Если он только взглянет на нового садовника, то взорвется, — сказала она, хихикнув так, как делала это в детстве.

Хелен снисходительно проговорила:

— С каких это пор Гари стал интересоваться садом?

— Не садом — тобой. Том смотрит на тебя, как на женщину. Гари же думает, что ты бесполая, и что ты существуешь только для его пользы.

Хелен нервно засмеялась, невольно вспомнив, что она почувствовала в саду.

— У Гари сейчас другой период. Он скоро перестанет относиться ко мне, как к своей собственности. Возможно это произойдет, когда он встретит девушку и влюбится в нее.

— Может быть, — произнесла Одри, пожав плечами. — Но он может вспылить, если заметит, как Том смотрит на тебя… и как на него смотришь ты.

Хелен постаралась скрыть свое смущение. Казалось, что рухнула ее спокойная жизнь, которую она всегда контролировала. И этот контроль был ее защитой. Но внезапно все изменилось. И ей мучительно захотелось сказать каждому — своей дочери, Алтее Филлипс, всему миру — чтобы оставили ее в покое. Она больше не хотела жить такой жизнью. И хотя она знала, что у нее на это не было причин, но она чувствовала, что все это началось в тот момент, когда она увидела в зеркале глаза этого незнакомца.

 

3

Хелен прикоснулась к желтым розам, стоявшим в огромной вазе в холле. Дом благоухал розами. У нее всегда были свежие цветы, но сегодня они заполнили весь дом.

Вчерашняя вечеринка удалась на славу. Закуски были изысканными, а вино превосходным. «Эта вечеринка ничем не отличалась от сотни других вечеринок прошлых лет, — размышляла Хелен, — те же люди, те же разговоры». Она отвернулась, раздраженно пожимая плечами от своих мыслей. Даже несмотря на то, что она немного скучала на вечеринке, она оценила усилия ее прислуги. Она уже поблагодарила Петти и Арнольда. Теперь она хотела бы сказать Джо и Тому, что цветы, принесенные ими, обеспечили успех ее вечеринки. Но она откладывала это из-за Тома. Он уже неделю работал с Джо. И уже целую неделю она наблюдала за ним из тени балкона.

Почти каждый вечер он сидел на пороге своего трейлера, тихо наигрывая на гитаре. Иногда Петти и Арнольд, или одна из горничных, присоединялись к нему. Но, казалось, для него не имело значения, слушает ли кто-нибудь его игру.

Она нахмурилась. Что в нем было такого, что притягивало к нему людей? Она соглашалась с тем, что в нем был определенный шарм, но он также был и безответственным бродягой, человеком, которого следует избегать. Именно это Хелен и собиралась делать.

Уже одного его присутствия в ее доме было достаточно, чтобы разрушить ее обычный образ жизни. Время от времени она вдруг обнаруживала, что стоит у окна и наблюдает за ним. Казалось, что он испытывает отвращение к одежде. В первый день своей работы он был одет в футболку и джинсы. Затем он сменил джинсы на поношенные шорты и рубашки без рукавов. Наконец, он вовсе снял рубашку. Хелен не знала, сколько ему лет — где-то от сорока до пятидесяти — но было что-то неприличное в том, что человек в его годы казался таким вызывающе сексуальным.

«Да, определенно его следует избегать» — подумала она, нахмурив лоб. Но она уже слишком долго его избегала. Том так же много работал, как и Джо, чтобы принести цветы из оранжереи и подготовить сад к вечеринке. Он заслужил ее благодарность.

Глубоко вздохнув, Хелен вышла на улицу, пройдя через французские двери на террасу. Она сразу же увидела его. Он поправлял клумбу с фиалками, помятую неосторожным гостем.

Она неохотно подошла и стала за его спиной.

— Том, — позвала она, тщательно себя контролируя.

Он оглянулся.

— Миссис Галлахер? — произнес он в ответ. Его лицо ничего не выражало, но она подозревала, что про себя он опять посмеивается над ней.

Она уставилась в пространство над его головой.

— Я хочу поблагодарить вас за хорошую работу в саду. Мои гости вчера очень лестно отзывались о саде.

— Благодарю, мэм.

Что-то в его вежливом ответе заставило взглянуть на его лицо. Хелен знала, что должна уйти, но вдруг, скорее себя, чем его, она тихо спросила:

— Почему мне постоянно кажется, что вы посмеиваетесь надо мной?

Покачиваясь на каблуках, он пробежал по ней взглядом, задержавшись на ее розовой шелковой блузке и белых полотняных широких брюках, как будто обнаружил, что там чего-то не хватало.

— Я совсем не насмехаюсь над вами, — поправил он. — Я бы вообще не так поставил вопрос. — Он широко улыбнулся, — скажем так, ваша стерильность интригует меня.

— Стерильность? — ей не понравилось это слово. Она почувствовала себя оскорбленной.

— Вы знаете, как часто вы одеваетесь в белое? — продолжил он, вставая и стряхивая землю с рук. — Как будто этим вы подчеркиваете, что никакая грязь не посмеет прилипнуть к вам. — Уголок его рта скривился в печальной улыбке. — Ваша безупречно белая одежда говорит о вашей безупречной репутации.

— А вы думаете, что это плохо?

— Нет не плохо, но интригующе, — он восхищенно качнул головой, не отрывая глаз от ее лица. — Вы знаете, что на вашем лице нет ни одной морщинки? У вас двое взрослых детей, но вы все еще молодо выглядите. По вашему лицу не угадаешь, как вы живете. Я знаю, это не мое дело.

Этого было достаточно. Она знала, что ей нельзя дольше оставаться здесь. Этот человек определенно хотел смутить ее.

— Да, вы правы. Не угадаешь, — произнесла она, задыхаясь, и повернулась, чтобы уйти.

Незаметным движением он схватил ее за руку и продолжил, как будто она ничего и не сказала:

— Но мне больно видеть, как вы одиноки.

Он говорил тихо, и Хелен, словно в замедленном кино, увидела, как он ближе наклоняется к ней.

— Хелен, вы здесь? — он провел указательным пальцем по ее щеке. — Вы здесь, прячетесь под своей прекрасной маской?

— Что вы себе позволяете? — задыхаясь от возмущения, произнесла она. — Как вы смеете прикасаться ко мне? — Она вырвала свою руку из его руки. — И как вы смеете говорить о моих Тайнах. А что вы скрываете, мистер Петерс? Вы так дерзко осуждали меня. Вы — бродяга! Вы — ничтожество!

Задыхаясь, она побежала к дому, но не успела сделать и трех шагов, как он оказался рядом. Он схватил ее за плечи и повернул к себе. Обхватив ее голову руками, заставил Хелен посмотреть на себя.

— Вы не можете сейчас уйти, миссис Галлахер, — проговорил он тихо, моментально став серьезным. — Конечно, вы не слишком часто позволяете себе разговаривать с ничтожеством. Неужели вам не интересно? Неужели вы не хотите узнать, что чувствует ничтожество? Неужели вам не интересно, как ничтожество целует?

— Нет! — слово застряло у нее в горле, когда его губы прижались к ее губам.

Она была поражена и душевно и физически. Никто из ее знакомых не мог позволить себе такого. Не правдоподобность ситуации лишила ее возможности сопротивляться.

Да, она была поражена, но через несколько секунд пришла в себя. Хелен чувствовала его губы на своих губах и вдруг вспомнила, что как только увидела его за витриной шляпного магазина, то подумала, что он наглец. Но смелость его губ и языка изумили ее.

«Мне нужно вырваться из его объятий, — подумала Хелен. — Я должна попытаться объяснить ему, что не этого хотела. — Но внезапно подумала, — а так ли это?» Пока его решительные губы целовали ее, она удивлялась: «Не этого ли я хотела все эти годы?» И, забыв обо всем, она прильнула к нему, позволяя ему все крепче обнимать себя.

Том почувствовал легкое движение и тяжело вздохнул. Он намеревался всего лишь поразить ее, открыв ей глаза на него, на мир. Он хотел застать ее врасплох, чтобы сбросить с нее эту маску холодной отчужденности, которую она напускала на себя. Но в тот момент, когда его губы коснулись ее губ, он забыл о том, что хотел проучить ее. Наоборот, он чувствовал, что это она преподала ему урок, показывая, что эта близость была другой частью жизни, той, которую он и не замечал. Своими губами и руками она увлекала его. А он-то думал, что свободен! Но не было свободы без любви, жертвоприношения и участия.

Хелен едва смела перевести дыхание, когда его губы, наконец, оторвались от нее. Чем больше она не хотела, чтобы это произошло, тем сильнее она чувствовала близость его тела. Его рот слегка приоткрылся и он неуверенно прошептал:

— Конечно же, вы ошеломлены… такая правильная леди.

Она засмеялась. Ее глаза горели от возбуждения, а каждая жилка — трепетала.

— Вот вам, — сипло произнес он, удовлетворенно разглядывая ее лицо. — Вот уже и появились очаровательные морщинки. — Он опустил взгляд на ее блузку. — А также несколько хорошеньких грязных пятен на вашей одежде.

Она посмотрела на блузку и внезапно ее лицо залилось краской. Грязь на ее блузке и брюках живо напомнила ей, что она почувствовала, когда он коснулся ее. Она все еще рассматривала грязные пятна на своей одежде, когда Петти подошла к ней.

— Миссис Галлахер, звонит Шарлотта Блэк. Вы хотите, чтобы я принесла телефон сюда?

— Нет, — ее голос звучал хрипло. — Нет, я поговорю с ней из кабинета, — не глядя на Тома, она развернулась и ушла.

Весь день Хелен вспоминала его поцелуй и его слова. Перед тем, как лечь спать, она рассматривала свое лицо в зеркале, расчесывая волосы. Шелковая волна укрывала ее плечи, придавая ей более женственный вид, также, как и молочно-белая кожа, которая просматривалась в вырезе ночной сорочки. Но ей не хотелось смотреть на эту белую сатиновую сорочку, которая была одета на ней.

«Белая» — нахмурилась она.

Свет от ночной лампы осветил ее правильные черты лица. «Неужели это лицо выглядит унылым?» — внезапно удивилась она. Хелен никогда не думала об этом раньше, но в сорок два года у нее могло бы быть и больше морщин. Шарлотта была старше ее и это было видно по ее лицу. У нее были глубокие складки вокруг рта, а пучки тонких морщинок окружали ее глаза. Кроме того, Шарлотта всегда либо смеялась, либо плакала. Хелен была не уверена, что смогла бы так жить.

Она резко положила расческу. Ей трудно было поверить в то, что произошло. Она всерьез приняла слова этого помощника садовника, этого ничтожества, этого самоуверенного бродяги.

— О, черт! — тихо выругалась Хелен.

Она снова думала о нем. В тот день она была очень высокомерна, и разговаривала с ним грубо, как те типы, к которым испытывала отвращение. Тот факт, что он спровоцировал ее, не оправдывал такое поведение. Но Хелен не хотела думать о том дне. Она могла найти оправдание своему поведению, но не могла простить себе того, что позволила Тому целовать ее.

Она запустила руки в волосы, потирая виски, надеясь, что эта боль прояснит ее разум. Почему она не может забыть этого, забыть его? Резкими шагами, выдававшими ее внутреннее раздражение, она шла на балкон. Но тут Хелен замедлила шаг. Цветущая виноградная лоза, поднимаясь по решетке, обвивала перила балкона лунный свет падал на белые цветы и ее белую сорочку, превращая все в серебро, — и балкон показался ей каким-то заколдованным местом.

Эта атмосфера успокоила ее. Хелен решила про себя, что Том Петерс не имеет к ней никакого отношения, и при этой мысли она облегченно вздохнула. Через несколько недель он уедет, и она снова будет спокойна. А пока ей просто не следует с ним встречаться.

Она стояла и смотрела на свой ухоженный сад. Ароматы весны наполняли воздух. Это был запах возрождения. Возможно все это так подействовало на нее, что она вдруг ощутила потребность изменить свою жизнь. А может быть, пришла пора и ее возрождения?

Сначала Хелен привлекало какое-то движение в цветах. Затем она услышала шелест листьев. На какое-то мгновение ее сердце замерло. Затем над обвитыми белыми цветами и зелеными листьями перилами показалась голова Тома.

— Том, — прошептала Хелен, — какого черта?..

— Я был здесь поблизости и подумал, почему бы и не заглянуть к вам? — выдохнул он.

— Вы разобьетесь, — сказала она взволнованно.

Наклонившись, Хелен схватила его за руку, пытаясь помочь. Но он скорее сползал с балкона, чем карабкался на него, увлекая ее за собой. Она обессилела, удерживая его на весу, а его неожиданное вторжение в ее уединение лишило ее способности думать.

Он подтянулся на локтях, рассматривая ее с улыбкой.

— Я нес вам цветок, чтобы извиниться за свою грубость сегодня, но он выпал у меня изо рта, когда я карабкался сюда.

Хелен попыталась нахмуриться. Она очень старалась. Но у нее ничего не вышло. Нерешительная улыбка сорвалась с ее губ.

— Вы сумасшедший! — прошептала она. Это прозвучало, к ее разочарованию, скорее восторженно, чем неодобрительно, как ей бы хотелось.

Внезапно в его глазах вспыхнул странный огонек.

— Иногда я тоже так думаю. Но только не в тот момент, когда вы смеетесь.

Потянувшись, он ласково провел пальцем по ее губам.

— Почему вы не смеетесь чаще, Хелен? Не то чтобы вы выглядите грустной, просто человеку свойственно улыбаться. Вы, кажется, просто спрятались в своей раковине. От жизни. От ощущений.

Том почувствовал, что опять переборщил еще до того, как это отразилось на ее лице.

— Черт! — жалобно произнес он, отодвигаясь от нее, чтобы подняться. Он взял ее за руку и встал на ноги. — Я, кажется, опять начинаю все заново, не так ли?

— Да, опять. — Она избегала его взгляда, теребя дрожащей рукой ткань сорочки.

— Не делайте этого, — отчетливо произнес он, поймав ее руку. — Не мните ее, Хелен.

Почувствовав ее возмущенный взгляд, Том резко вздохнул.

— Ну, хорошо, вы же сами этого хотели. Было ли у вас когда-нибудь такое непреодолимое желание пробежаться по первому снегу оставив на нем свои следы?

— Вы хотите оставить ваши следы на мне?

Он рассмеялся.

— Я не это имел в виду, но мне очень приятно, что вы можете шутить. — Он наклонился ближе и доверительно произнес: — А я уже было подумал, что у вас нет чувства юмора.

— Да, но кое-что у меня определенно есть, — произнесла она, хмурясь. — Единственное, что удерживает меня от того, чтобы не выгнать вас, это то, что смотреть на вас гораздо приятнее, чем на Лорела и Харди.

— Вы намекаете, что я похож на клоуна. Но я вам докажу, что под этой грубой оболочкой скрывается сердце поэта. Как вы можете смеяться над поэтом?

— Вы что, действительно пишете стихи?

— Конечно, — ответил он и усмехнулся. — На самом деле это не очень хорошие стихи. Я пишу о том, что доставляет мне удовольствие, не придавая большого значения форме стиха.

— Вы знаете, я догадывалась об этом, — улыбнулась она. — Почитайте мне что-нибудь.

Он на мгновение призадумался.

— О'кей. Так как мы говорили о снеге, я прочитаю свое собственное сочинение, которое называется «Снегопад».

Прочистив горло, он выпрямился, напомнив ей ученика в английской школе.

— «Снегопад» Томаса Эдвина Петерса. «Деревья, как бы четко очерченные углем. Вдруг показавшийся живописным полуразрушенный дом. Столбы ограды, принаряженные к вечеру в белые бархатные шляпки», — взглянув на Хелен, он продолжил: — «Белые хрустящие простыни, жаждущие, чтобы их измяли страстные любовники».

Она судорожно глотнула воздух.

— Я так и знала, — пробормотала она. — Я уже было начала верить в вашу искренность, а вы опять за свое.

— Да, вы должны были догадаться. Я сказал, что я поэт, а не мраморная статуя. Вас не должно оскорблять то, что я иногда буду шутить. — Внезапно в его глазах вспыхнуло возбуждение. — Есть во мне хотя бы что-нибудь похожее на сумасшествие, Хелен?

Она осторожно отступила.

— О чем вы говорите?

— Я вовсе не предлагаю вам помочь мне ограбить банк или… или полететь в Занзибар, черт возьми, — произнес он слегка раздраженно. — Но хотя бы раз в жизни вы можете совершить что-нибудь, ни о чем не задумываясь.

— Что, например? — его взгляд пугал ее. Это был безумный дикий взгляд.

— Я приглашаю вас на прогулку под луной на моем верном коне.

— Коне? У вас не ло… — внезапно прервав разговор, она попятилась к стене. — Вы имеете в виду ваш мотоцикл?

Увидев ее изумление, он рассмеялся.

— Никто не увидит вас, прекрасная Хелен. Все в доме уже спят. Даже птицы уснули. Никто и не узнает, что на несколько минут вы забыли о том, что являетесь пристойной вдовой Галлахер. — Он наклонился ближе, уперев руку в стену над ее головой, заманивая своей близостью. Когда он продолжил, его голос звучал тихо и убедительно. — Есть в вас сегодня что-то неистовое, Хелен. Нет, не отрицайте этого, — произнес он, заметив ее протест. — Это видно по вашим глазам. Разрешите мне показать вам, что значит быть по-настоящему свободным, ну хотя бы на чуть-чуть.

Его близость сводила ее с ума, вызывая в ней незнакомые до этого ощущения. Казалось, кровь закипала от страсти, а волосы на затылке поднимались от возбуждения. Он так впился в нее своими темными глазами, что она не могла отвернуться, да и не хотела отворачиваться. Если бы в этот момент он попросил ее полететь с ним в Занзибар, она бы полетела.

Хелен чувствовала, как его возбуждение переходит к ней, сводя ее с ума.

Глубоко заглянув в его глаза, она прошептала:

— Да, я поеду, — и облегченно рассмеялась. — Да-да, я поеду.

Том не мог поверить своим ушам. Он был уверен, что она откажется. Ее согласие ошеломило его, как будто этот ответ означал большее, гораздо большее, чем прогулку под луной. Ему хотелось схватить ее и сжимать до тех пор, пока она не задохнется. Но он боялся, что она передумает.

— Прекрасно, — его голос звучал резко, когда он еще раз повторил. — Прекрасно!

Внезапно замолчав, он внимательно посмотрел на нее. Стоя с распущенными волосами, свободно спадающими ей на плечи, она казалась еще более беззащитной. Он старался не смотреть на ее тело, зная, какая за этим последует реакция. Но он уже не мог себя контролировать. Его взгляд скользил по ее молочно-белым плечам, опускаясь к ее груди.

Если бы она была полностью обнажена, то была бы еще прекрасней, но это не возбуждало бы его сильнее. Ее упругие круглые груди, видневшиеся в вырезе сорочки, как бы сливались с белым сатином. Соски отчетливо проступали под тканью. Это еще больше возбуждало его.

Интересно, как она себя поведет, если он коснется ртом этих тугих сосков, если он раздразнит их языком через мягкую ткань сорочки? Что она почувствует, когда он прикоснется к ней? Что она скажет, когда увидит влажное пятно, оставленное его ртом?

Том плотно закрыл глаза, пытаясь вернуть себе хладнокровие. Кашлянув, он нехотя повернулся и пошел.

Она нервно рассмеялась.

— Не почитаете… не почитаете ли вы мне еще что-нибудь из своих сочинений?

И если ее смех прозвучал беспокойно, то его — просто безумно.

— Нет, — хрипло произнес он. В его голосе слышалось сожаление. — Я думаю, что мне лучше уйти, а то я опять что-нибудь натворю.

Хелен даже не успела открыть рот, чтобы ответить ему, когда он повернулся и пошел к перилам балкона. Она вся задрожала. В эту секунду ей трудно было рассуждать логически.

— Вы что, собираетесь слезать тем же путем? — изумленно произнесла она. — В этом нет необходимости. Вы можете спуститься по лестнице.

Перешагнув через перила, он взглянул на нее через плечо.

— Нет необходимости. — Он негромко рассмеялся, представив, как он идет через ее спальню. — Наоборот, физическая разрядка мне просто необходима сейчас.

Он перевесился через перила и, поймав ее взгляд, позвал:

— Эй, Хелен!

— Да?

— Я не смогу долго устоять перед вами. Оденьте что-нибудь широкое и безобразное.

После этого его голова исчезла из вида. Какое-то мгновение она стояла и смотрела на то место, где он только что стоял. Засмеявшись, она повернулась и побежала в спальню. Не оставив себе и минуты на сомнения, она стянула через голову сорочку и бросила ее на кровать. Затем достала из стенного шкафа белые широкие брюки, но, внезапно передумав, повесила их на вешалку. «Только не белые, — подумала она. — Не сегодня ночью».

Она быстро одела черные брюки и черный свитер. Затем заколола волосы на затылке и тихо рассмеялась, увидев свое отражение в зеркале, так как была похожа на ночного вора-взломщика. «Как раз подходящая компания для него», — подумала она, ухмыляясь, и вышла из спальни.

Хелен тайно прокралась вниз по лестнице. Это еще больше усилило ее ощущения. Она безмолвно смеялась, выбегая из парадной двери, повязывая на ходу голову черным шарфом.

Выступив из темноты, Том поймал ее и завернул за угол, где стоял его мотоцикл.

— Он вам не нужен, — прошептал он, снимая шарф с головы. — И это тоже. — Одну за другой он вытащил все шпильки из ее волос. Запустив пальцы в эту золотую копну, он растрепал ее волосы.

Держа за плечи, он оглядел ее.

— Так лучше, — произнес он. — Гораздо лучше.

Повернувшись он повел ее к мотоциклу.

— Наступает пора приключений.

Подобно орлам, парящим на ветру, они спустились по городским переулкам, оставив за собой тенистые сосны и выехали в открытое поле, залитое лунным светом.

Удивительное ощущение от ее развевающихся по ветру волос явилось для нее как бы символом свободы, которую она ощутила сегодня ночью.

Время казалось потеряло для них всякое значение. Все условности были отброшены. Забыв обо всем, она прижалась щекой к его широкой спине, позволив ему увезти себя, куда он захочет.

Луна низко висела над небольшим озером, куда Том привез ее по пыльной дороге. Когда он выключил зажигание, воцарилась полная тишина. Но постепенно звуки ночи нарушили эту тишину.

Заквакала одинокая лягушка. Одна за другой к ней присоединились другие. Их хриплое пение заполнило ночь.

Взяв Хелен за руку, Том повел ее к небольшому холму, покрытому травой, откуда открывался прекрасный вид на озеро, заросшее кустарником.

Они молчали, потому что это могло нарушить лягушачью симфонию, а еще потому, что слова просто были не нужны.

Они долго сидели, обхватив руками колени и слушали. Затем тихим шепотом Том стал рассказывать ей о своих путешествиях. Его голос сливался с голосом ночи.

— Итак, — сонно прошептала она, — а что было после Северной Дакоты.

— Конечно, Южная Дакота.

Голова Тома лежала у нее на коленях. Сначала, когда он положил туда свою голову, Хелен испугалась. Но постепенно она стала воспринимать это, как частичку потрясающей ночи.

— В Южной Дакоте я встретил Евфрама, — продолжал он.

— Честно? — тихо засмеялась она. — Неужели кто-нибудь еще называет ребенка Евфрамом?

— Мне всегда казалось, что Евфрам никогда не был ребенком. Он был простейшим и скромнейшим чудаком, какого я только встречал, — улыбнулся Том, вспоминая. — Дал мне работу, как он сказал, по доброте душевной, а затем свалил все обязанности на меня. Он хотел выращивать картофель на поле, где девять десятых были камни, а одна десятая — земля. Картофель… — произнес он с отвращением. — Бог не создал Айдахо для картофеля. Но Евфрам непременно хотел посадить картофель, и я гнул спину, таская эти проклятые камни. Сначала он мало разговаривал, без конца что-то бормотал и ругался, не разговаривая со мной. После того, как я прожил там около месяца — это было еще до того, как я купил «Виннебаго» и жил с ним в его дряхлой лачуге, которую он называл домом — старик, наконец-то, признал меня. Каждый вечер после ужина он зажигал свою вонючую сигару и мы разговаривали.

Том повернул голову, чтобы взглянуть на нее. В его глазах она заметила восхищение.

— Хелен, вы даже представить себе не можете, что за истории он мне рассказывал! Этот больной старик объехал весь мир. Пятьдесят лет назад он плавал по Южно-Китайскому морю. Он был там в то время, когда японцы завладели Китайскими провинциями, встречался с Мао Дзе-Дуном, который возглавлял тогда Великий Поход своей Красной Армии. Поначалу я думал, что он морочит мне голову. Но старик вспоминал столько подробнейших деталей из истории, и о людях, живущих там, что я убедился в правдоподобности его рассказов. — Том прикрыл глаза. — То, что он повидал, и то число людей, которых он узнал, уже было достаточно, чтобы помутить его рассудок.

— Он кажется очаровательным.

— Да, так оно и есть. Он стал мне настоящим другом. Мы до сих пор переписываемся. Когда я знаю, что буду находиться где-нибудь в течение месяца, я посылаю ему открытку с моим новым адресом. — Внезапно Том рассмеялся. — Старик все еще жалуется на камни, которые я оставил на том поле. Он до сих пор не может смириться с тем, что не может выращивать картофель.

Она рассмеялась вместе с ним, затем взглянула с сожалением.

— Мне очень не хочется этого говорить, но я думаю, что нам уже пора отправляться назад.

Он сел.

— А я надеялся, вы не заметите, что уже поздно.

— Вы имеете ввиду — рано? В любом случае, который час?

Он взглянул на светящийся циферблат своих часов.

— Три.

— Вы шутите? — изумилась она.

— Боюсь, что нет, — он посмотрел на ее встревоженное лицо. — Интересно, а вас прогонят из Лангстона, если застукают здесь со мной?

— Возможно. Не знаю. Я никогда ничего подобного не совершала.

Протянув руку, он коснулся кончика ее носа.

— Вы сожалеете об этом?

— Нет, — прошептала она, не задумываясь. — Нет, я не сожалею.

Его палец ласково скользил по ее губам, щекам, опускаясь к длинной шее. Дойдя до ложбинки между грудями, он тихо вздохнул и отдернул руку.

— Небольшая и довольно-таки не уродливая, — пробормотал он и сел. — Вы правы. Лучше вернуться, пока я не совершу ошибку, что разрушило бы наши планы на завтра.

— Завтра?

— Если вы помните, у меня завтра выходной. Я думал, что мы поедем на пикник.

— Том, — в замешательстве произнесла она. — Не думаю, что я смогу.

— Конечно, сможете. Все, что от вас требуется, это сказать: «Да, Том. Я с удовольствием поеду с тобой». Ясно? Нет ничего проще.

Она неуверенно улыбнулась. Его слова звучали слишком просто, но он ведь не знал, что сегодня ночью она как будто сошла с ума.

Завтра будет день, и все вернутся в обычное русло.

— Вот как, Том?

— Вот так, Хелен, — прошептал он, наклоняясь ближе. — Это задевает вас?

«Это задевает вас?» Она едва не рассмеялась. Уже то, что она была с ним знакома, и то, что он находился рядом с ней каждый день, подрывало ее привычную жизнь. У нее было предчувствие нависшей над ней опасности при мысли о том, что произойдет, если она позволит ему сблизиться с ней. Нервно облизнув губы, она произнесла:

— Не думаю.

— Тогда все в порядке. Не думайте об этом, — прошептал он, обжигая горячим дыханием ее ухо. — Хотя бы раз в жизни не думайте ни о чем. Только почувствуйте. — Его рука скользнула под черный свитер и замерла под ее грудью. — А знаете, что я хотел сделать, когда первый раз увидел вас?

Кашлянув, она ответила:

— Вы хотели оставить на мне следы?

Он тихо рассмеялся, и этот смех заставил ее кровь течь быстрее.

— Нет. Я не могу сказать, что у меня не было такой мысли оставить на вас отпечатки своих пальцев. Но больше всего мне хотелось увидеть, как вы споткнетесь или чихнете… — короче, что-нибудь человеческое. В ваших глазах было что-то близкое мне. Это я уже видел в своих глазах. Мне хотелось охватить вас и сказать: «У вас не может быть такого взгляда. Это просто случайность». Но я знал, что тогда вы меня не смогли бы понять. — Он обнял ее за талию, придвигая ближе к себе. — А теперь я думаю, что вы можете понять меня. Не отталкивайте меня. Не отталкивайте мир от себя. Поехали завтра со мной. — Он взял ее лицо в свои руки и заставил взглянуть на него. — Ничего ведь ужасного не произошло этой ночью, не так ли?

Хелен согласно кивнула, хотя знала, что это не так. Внутри у нее творилось что-то ужасное.

— Ну, конечно, это и могло случиться. Темно, и мы с вами в пустынном месте. Если бы я захотел как-нибудь обидеть вас, я бы уже это сделал. Я знаю, что вы не совсем уверены во мне. Поэтому я и не поцеловал вас сегодня ночью. Я не хочу пугать вас.

Его рука жгла ей спину. Она почувствовала, что он опять обнял ее под грудью.

— Я хочу, чтобы вы знали. Я не хочу толкать вас на что-нибудь… физическое.

Хелен услышала, как шумно она дышит.

— Это… это очень деликатно с вашей стороны.

— И нежно, — произнес он хрипло, одновременно легко касаясь соска ее груди. — Не забывайте, какой я восприимчивый к вашим чувствам.

— Вы… вы невыносимы, — прошептала она, отодвигаясь от него.

— Подождите, не отодвигайтесь, — убежденно проговорил он. Но когда она попыталась отодвинуться от него еще дальше, он рассмеялся. — Хелен, я не настойчив. Я связан по рукам.

На какое-то мгновение она ему не поверила. Что-то здесь не так.

— Закройте глаза, — осторожно произнесла она.

Все еще посмеиваясь, он сделал так, как она просила. Хелен уверенно сняла свитер. Протертым манжетом своей рубашки он зацепился за застежку ее бюстгальтера.

— Какая нелепость, — пробормотала она, пытаясь освободить ткань. — А что, если кто-нибудь будет проходить здесь? Как, черт возьми, мы объясним все это?

— Скажем, что мы сиамские близнецы со сросшимися руками и грудными клетками, — предложил он. — Мы уважаем хирургию, но вдвоем нам гораздо веселее.

— Это грубо, — сказала она, разразившись смехом, наконец-таки освободив манжету. — Грубо и бесчувственно.

Он поднялся на ноги, увлекая ее за собой.

— Идеальных людей не бывает… — Затем взглянул на нее с мольбой в глазах. — Завтра?

Хелен знала, что если она поедет с ним, та будет потом раскаиваться. Может быть, не сразу, но рано или поздно, она пожалеет об этом. Но сейчас она забыла об осторожности. Глядя ему в лицо, она поняла, что есть только один ответ.

— Безусловно, — это было произнесено так, как будто все уже было решено заранее. — Безусловно, — повторила она. — А почему бы и нет?

 

4

Яркий солнечный луч пробивался сквозь белоснежные занавески, когда Хелен проснулась. Улыбка задрожала на ее губах. Она повернулась и уткнулась лицом в подушку.

Хелен чувствовала себя превосходно, и ей хотелось обнять весь мир. Какое-то мгновение она была не в состоянии вспомнить, почему же сегодня ей так хорошо. Наконец ее осенило, и она рассмеялась. «Том. Эта безумная ночная поездка. Лягушачья серенада».

Она села на кровати и с наслаждением потянулась. «Когда я в последний раз так превосходно себя чувствовала, просыпаясь утром? — счастливо удивилась она. — Нет сомнений, очень давно». Сегодня она собиралась поехать на пикник. На пикник с Томом. Такое простое событие вызвало волну радости в ее душе.

Она вскочила с кровати и глубоко вздохнула. Воздух был наполнен ароматами, которые, казалось, окутывали ее. Сняв ночную сорочку, Хелен бросила ее на кровать и направилась в ванную. Принимая душ, она энергично растирала тело. Ей вдруг показалось, что и кожа ее сегодня ожила. Хелен посмеивалась, вытираясь полотенцем. Раньше она бы удивилась своему поведению. Хелен была не из тех, кто хихикает в ванной или в любом другом месте. Все еще посмеиваясь, она достала брюки и блузку из шкафа. Ей не верилось, что может быть так хорошо. Все цвета в комнате казались ей ярче обычного. Она медленно застегивала блузку, как вдруг ей в голову пришла такая мысль: может быть, этот день и не отличался от других, а она чуть больше лишь узнала о тех вещах, которые до сих пор считала само собой разумеющимися.

Хелен встряхнула головой. Конечно, Том казался ей не очень хорошим катализатором, но на нее он произвел впечатление. У нее было предчувствие, что ее жизнь больше не будет такой спокойной и скучной, как прежде, даже если Том уедет, найдя себе другую работу. Энтузиазм Тома был заразителен. Только одна предыдущая ночь, которую она провела с Томом, наполнила ее жизнь новым смыслом.

Лишь заправляя свою бледно-желтую блузку, Хелен заметила, что одела белые брюки. «Белые», — подумала она, нахмурив брови, но быстро отогнала эту мысль. Ничего не поделаешь: большинство ее теплых вещей было белого цвета. Это был ее любимый цвет. «Он идет мне больше других, — упрямо подумала она. — И плохо, что Тому он не нравился».

Зазвонивший телефон внезапно прервал ее воинственные мысли. Когда она сняла трубку, ее «да?» прозвучало довольно-таки резко.

— Миссис Блэн на проводе, — ответила Терри, а затем нерешительно добавила. — Она, кажется, плачет.

Хелен нахмурилась, в ее глазах появилось беспокойство.

— Соедините нас, Терри.

— Хелен, — голос Шарлотты дрожал. — Хелен, Бренд ушел от меня.

Она почувствовала, как у нее екнуло сердце.

— О, Шарлотта, мне так жаль.

В голосе Хелен послышалось сожаление. Наверное, она должна была попытаться объяснить подруге, что двадцатипятилетний молодой человек, который большую часть своего времени крутится перед зеркалом, не собирается провести остаток жизни с располневшей, разведенной дамой средних лет, даже если эта дама и содержит его. Хелен очень беспокоилась, когда начался этот роман, но, решив, что у Шарлотты своя жизнь, оставила свои сомнения при себе.

— Хелен, я чувствую себя такой покинутой… — Шарлотта задыхалась от слез. — Мне трудно представить свою жизнь без Бренда.

— Я знаю, милая, — бормотала та успокаивающе. — Хочешь, я приду к тебе? Мы поболтаем с тобой и разнесем его в пух и прах. Это всегда помогало тебе.

— Да, разнесу его в пух и прах, и сделаю я это своими руками. — Голос Шарлотты потерял свой трагический оттенок и зазвенел от гнева. — Хелен, он сказал, что я толстая! Ты представляешь? А сколько раз Бренд говорил, что моя фигура как раз соответствует его объятиям и что он не выносит худых женщин. Он еще сказал, что мои груди…

— Шарлотта, — прервала ее Хелен. — Мне определенно не хочется слушать, что Бренд сказал о твоей груди. По крайней мере, до завтрака.

Ее подруга рассмеялась характерным ей смехом. Иногда у нее проскальзывало чувство юмора.

— Ты права, — согласилась она. — Не стоит о нем говорить, — послышался вздох. — Не приходи, Хелен. Мне хочется побыть одной. Знаю, что я глупая женщина. Ведь знала же, в глубине души чувствовала, что Бренд уйдет от меня, как, впрочем, и все другие. Но ты же знаешь, что я всякий раз надеялась.

Она снова засмеялась, но на этот раз ее смех прозвучал зловеще.

— Надежда — такое прекрасное слово. Но в жизни все не так. Это ужасное чувство, которое в конце концов исчезает. Если я перестану надеяться, то, возможно, тогда примирюсь со своей жизнью и решу остаться одна.

Ее голос перешел в едва слышный шепот:

— Хелен, я боюсь оставаться одна. Это все равно, что я не существую, если рядом нет никого, кто бы говорил мне, что делать. Если в моей жизни есть мужчина, каждое утро я просыпаюсь с улыбкой. Есть ради чего просыпаться.

Хелен глубоко вздохнула. Исповедь Шарлотты затронула ее гораздо сильнее, чем она предполагала.

— Я сейчас приду, дорогая, — настойчиво сказала Хелен. — Тебе нужно кому-то выговориться…

— Нет, пожалуйста, не надо. Я хочу… мне нужно пережить это одной.

Она замолчала, и Хелен с облегчением услышала смех в ее голосе.

— Я знаю, что все не так уж плохо, когда у меня есть такие друзья, как ты.

Шарлотта быстро попрощалась и положила трубку.

Какое-то мгновение Хелен вслушивалась в молчание на том конце провода, потом медленно нажала на рычаг. Она потерла виски и взглянула на часы на столике у кровати. Было без четверти девять. Тому она сказала, что встретится с ним в половине десятого. Хелен выглянула в окно. Неужели солнце светило ярче, когда она проснулась?

Мысль о Томе промелькнула в мозгу, и она услышала голос Шарлотты: «Когда в моей жизни есть мужчина, каждое утро я просыпаюсь с улыбкой». «Это не одно и то же, — уверяла она себя. — Нет».

Но Хелен боялась. Боялась совершить ту же ошибку, что и ее подруга. Стать поводом для насмешек. Быть брошенной человеком, к которому ты так привязалась. Нет, она не может сегодня поехать с Томом, а ему просто скажет, что передумала. От этой мысли Хелен почувствовала себя так, словно гора свалилась с ее плеч. Конечно же, она не поедет на пикник. У нее есть и более важные дела.

Решительным шагом она вышла из спальни и спустилась вниз. «Том меня поймет, — уверяла она себя. — Я же не нарушила никакой давней договоренности с ним. Идея о пикнике возникла внезапно, вместе с другими нереальными мыслями, навеянными полнолунием».

К тому времени, когда Хелен закончила завтрак, она была уверена, что приняла верное решение. Уверенная в себе, она шагнула на террасу. Вдруг, без всякого предупреждения, кто-то крепкими руками схватил ее и высоко поднял.

— Прекрасная леди в прекрасный день! — с улыбкой воскликнул Том, глядя в ее изумленные глаза. — Что может еще сказать мужчина?

— Том! — задохнулась она. Из-за испуганного смеха ее слова звучали невнятно. — Опусти меня, идиот!

— Нет! — сказал Том, упрямо качнув головой. — Вы — моя награда. Награда за то, что я такой хороший парень. — Взглянув на ее одежду, он нахмурился. — Неужели у вас нет джинсов?

— К сожалению, нет.

Хелен стала сопротивляться, когда поняла, что он несет ее в Виннебаго.

— Том, я прекрасно могу идти сама. Нет необходимости нести меня.

— Нет, есть. Когда вы сегодня вышли из дома, у вас был такой неприступный вид, что я решил: мне опять придется начинать все заново. — Он посадил ее возле своего дома на колесах и засмеялся. — Мне придется расшевелить у вас чувство собственного достоинства. — Он поклонился. — Ваша колесница ждет вас.

Она робко взглянула на автофургон.

— Мы поедем в этом?

Том усмехнулся.

— Не думаю, что вам будет удобнее ехать днем на мотоцикле.

— Это очень мягко сказано. Полгорода будет просто шокировано, — произнесла она с кислой улыбкой. — Но Виннебаго еще хуже. Все увидят в нем передвижную постель, а это будет концом моей, так тщательно охраняемой, репутации.

Он приподнял густые брови.

— Не думал, что вы так близки к тому, чтобы вас считали падшей женщиной.

Она раздраженно тряхнула головой.

— Вы знаете, что я имею ввиду. Просто люди начнут говорить обо мне.

Какое-то мгновение он рассматривал ее лицо с явным любопытством.

— Вы не находите это немного забавным? — спросил он. — Неужели у вас никогда не появлялось желания проехать через весь город и немного подразнить этих людей?

Хелен давилась от смеха.

— Нет-нет. Не могу сказать, что это моя непосредственная реакция.

Том прижал ее к себе.

— Не беспокойтесь об этом. Рано или поздно это придет к вам.

Отпустив ее, он вошел в Виннебаго.

— Я живу надеждой, — пробормотала она и закрыла глаза, когда Том всучил ей скомканное одеяло. — Вы понесете это. А я соберу продукты в корзинку, — сказал он. Его голос звучал приглушенно, потому что голова его была в кабине. — Мы сделаем вам здесь диван-кровать, — послышался из кабины его посмеивающийся голос. — Лично я не привередлив.

Через пятнадцать минут они уже выезжали из города, а Хелен все еще не могла понять, как она здесь оказалась. Она вспомнила, как направлялась к его автофургону, чтобы сказать, что не поедет с ним. Определенно, у этого человека были способности поворачивать ее мысли совсем в другую сторону. Хотя Хелен и знала, что должна бы разозлиться на него за то, что все обернулось не так, как планировала, она не испытывала ни капли раздражения. День был слишком хорош.

Как только они выехали за пределы города, Хелен начала осматривать окрестности. По обеим сторонам шоссе простирались ровные поля. Красные, желтые и фиолетовые полевые цветы поразительно смотрелись на этом изумрудном ковре. У Хелен было такое ощущение, как будто она открыла дверь фермерского домика и очутилась в Волшебной Стране Оз1(1 Волшебная страна Оз. — название волшебной страны в сказке А. Ф. Баума и Джона Нила «Страна Оз.».).

Хелен удивило то, что Том ехал, не заглядывая в карту. Казалось, что он хорошо знает эти места. Том привез ее в живописный лесной массив на берегу извилистой реки.

— Вы давно уже в нашем городе? — спросила Хелен, когда они опустились на колени, чтобы расстелить на траве одеяло.

— Восемь дней.

Она покачала головой.

— Всего-то? Я живу здесь уже более двадцати лет. Вы знаете это место, а я его никогда раньше не видела.

— А вы и не смотрели, — просто ответил он. — Но теперь все в порядке. Вы его тоже увидели.

Она посмотрела на узкую, плавно текущую реку.

— Как хорошо здесь!

Том плюхнулся на одеяло и осмотрелся вокруг.

— Да, отлично! — тихо произнес он. — И несмотря на все мое уважение к Джо, человек не в силах создать все это. В природе прекрасно все само по себе, и в беспорядке есть свой порядок. Так и должно быть.

Он как-то естественно-грациозно потянулся и повернулся на бок.

В наступившей тишине Хелен рассматривала сосновый лес невдалеке и ласточкины гнезда на берегу реки. Краешком глаза она видела его распростертое тело. Джинсы и футболка обтягивали его, показывая силу и красоту мускулов на груди и бедрах. Внезапно Том прошептал:

— Идите ко мне, Хелен!

И она виновато вздрогнула, а потом, собравшись с силами, послушно направилась к нему. Недоуменно взглянув на него, она посмотрела вниз, чтобы увидеть, что же он там так пристально рассматривал. Секундой позже она недоуменно прошептала:

— Что мы здесь рассматриваем?

— Наклонитесь ниже.

Ей хотелось угодить ему, и она сделала так, как он просил. Какое-то время она всматривалась в землю, а затем раздраженно произнесла:

— Том, кроме травы и веток я здесь ничего не вижу! Ой, муравьи! Один из этих маленьких монстров укусил меня!

— А чего вы ожидали? Ваша рука как раз была на середине его пути, — произнес он, не отрывая глаз. — Взгляните на них внимательно. Неужели вы не видите? У них нет времени на сплетни или злословия. Они работают, а не перемалывают из пустого в порожнее, — добавил он насмешливо. — Они делают ту работу, для которой Бог создал их. Ни один из муравьев не задумывается, что о нем думают другие.

Скептически взглянув на Тома, она опять перевела взгляд на муравьев.

— Откуда вы это знаете? — сухо спросила Хелен.

— А вы посмотрите на этих двух, которые так усиленно шевелят усиками. Может быть, одни из них говорит другому: «Ты не заметил, что Мариан напускает на себя очень важный вид? Можно мне не ползти за ней в тоннеле, а то она точно укусит меня?» — он понимающе усмехнулся. — Вы не верите в это? Муравьи уже рождаются со знанием, что является важным в этой жизни. И их совсем не интересует, что думают о них соседи.

Хелен начала было спорить с ним, но внезапно остановилась.

— О, нет! — вскрикнула она. — Посмотрите на эту гусеницу, которая ползет прямо на их тропинку. — Хелен выпрямилась. — Ползет изо всех сил. Годзилия ведет беспутный образ жизни.

Том рассмеялся и подвинулся к ней поближе. Они смотрели, как это мохнатое, толстенькое и неуклюжее существо медленно передвигалось по травинке, сгибая ее, чтобы ползти дальше.

— Нет, дорогая, — через мгновение произнес Том. — Я знаю, что она не поползет туда. Гусеницы не ползают по прямой линии. Они ползут туда, куда наклоняются травинки.

«Как ты», — внезапно подумала Хелен. Отбросив эту мысль, только что беспокоившую ее, она поднялась на ноги и строго взглянула на него.

— Теперь я все поняла. Вы устроили этот пикник с определенной целью. Вам хотелось завезти меня в лес, подальше от цивилизации, от надежды на спасение, чтобы рассматривать насекомых, — она с сожалением покачала головой. — Как это гнусно!

Том улыбнулся.

— Не так уж это и плохо. Это всего лишь говорит о том, что за последнее время я очень сблизился с природой. — Он поежился, как будто это поставило его в неловкое положение. — Мне хотелось поделиться этим с вами.

Так оно и случилось.

После ланча они отправились в лес на прогулку. Насекомые никогда не интересовали Хелен, но сегодня она с интересом изучала их. И птиц, и растения, и мелких животных, обитающих в подлеске, о существовании которых она даже и не подозревала.

— Это все естественно, — произнес Том тихим голосом, как будто боялся переполошить окрестности. — За последний год я встретил много людей, живущих по законам природы. Им не нужны были подушки или транквилизаторы, чтобы заснуть. Они быстро засыпали после тяжелой работы. — Он посмотрел на лениво струящуюся реку. Тишина природы была для них успокаивающим средством. Скуки не существует. Слишком многое нужно сделать и слишком многое познать.

Хелен обдумывала его слова, когда они спустились к реке и следили за стайками снующей мелкой рыбешки на мелководье. Сравнение Тома было немного грубоватым, но она была не настолько глупа, чтобы не согласиться с ним.

Они стояли на высоком берегу и смотрели на спокойную гладь воды, как вдруг Хелен заметила что-то светлое на темной воде.

— Том, посмотрите, что-то блестит на воде, — сказала она, наклоняясь, чтобы получше рассмотреть. Когда она увидела, что это такое, то добавила: — О, ничего.

Шелковый шарф, который был на ней, соскользнул с шеи и упал в воду. Прежде чем она смогла как-то отреагировать, Том попытался поймать его. На секунду он повис в воздухе, потом шлепнулся в реку с илистым дном. Скоро в его поднятой руке развевался ее шарф.

Какое-то мгновение она тихо стояла, уставившись в ошеломляющую тишину. А потом, когда она увидела, как грязная вода стекает по его лицу и груди, ее губы задрожали.

— О, Том, спасибо, — выдохнула она и осторожно взяла шарф из его руки. — Это было так галантно. Ну, совсем как… как сэр Вальтер Релей.

— На что вы намекаете? — произнес он, стиснув зубы.

Она уже была больше не в состоянии выносить этот зловещий взгляд и скорчилась от смеха. Хелен не могла сказать ему, что лучшего выражения глаз она не могла бы увидеть даже на дне банки из-под пива. Если бы ей сейчас и захотелось все ему объяснить, она не смогла бы остановиться от смеха.

— Вы считаете, что это смешно, не так ли? — спокойно произнес Том. Он поднялся на ноги и медленно стал взбираться на берег. Будучи уверенным, что она смотрит на него, он наклонился и зачерпнул полную ладонь ила.

— Вы не хотите увидеть что-нибудь по-настоящему смешное?

— Нет, Том! — произнесла она, отодвигаясь. — Будьте благоразумны! — Она отодвигалась от этой мокрой, илистой массы в его руке.

— Если бы я оказалась в вашем положении, вы бы тоже смеялись. Это действительно смешно.

Его улыбка была зловещей.

— Это не имеет… — он резко остановился, его глаза расширились, как будто он что-то увидел за ее спиной. — Хелен, остановитесь! — настойчиво крикнул Том. — Оглянитесь!

Хелен отрицательно покачала головой, продолжая пятиться назад.

— О нет! Вы же не собираетесь тянуть меня к…

Внезапно ее ноги повисли в воздухе, и в следующее мгновение Хелен оказалась в воде. Ощущение, когда вода затекает в туфли, было самым странным из всего того, что она когда-либо чувствовала. Потом медленно подняла глаза, взглянув на Тома так, как будто он был виноват в этом. Она увидела, что одной рукой он стряхивает грязь, другой почесывает подбородок, при этом старательно прячет свой рот. Но это не помогло. Его глаза смеялись.

— Вот видите… — неразборчиво произнес он. — Вы видите, что были правы. Я засмеюсь. — Что он и сделал, усевшись на берег.

Хелен, казалось, только и ждала этого. Она тоже рассмеялась. Теперь ей было трудно остановиться. Каждый раз, взглянув на свои грязные брюки или его перепачканное лицо, она взрывалась от смеха. Они еще долго смеялись, сидя на берегу.

Где-то через час Хелен успокоилась. Подпирая рукой подбородок, она внимательно посмотрела на него. Ее глаза светились от смеха.

— Вам очень хорошо известно, как доставить женщине удовольствие, не так ли?

Он поправил мокрую прядь ее волос и усмехнулся.

— Но я вовсе не предполагал такое близкое знакомство с природой. — Одним движением встав на ноги, Том потянулся к ней. — Вставайте. Нам нужно почиститься.

Хелен протянула руку, позволив ему поднять ее, и молча побрела за ним к реке. Она даже представить себе не могла, как Том собирается почистить одежду, поэтому немного испугалась, когда он повел ее к тому месту, где была чистая и прозрачная вода. Держа ее за руку, он вошел в воду.

— Что вы делаете? — забеспокоилась Хелен, пытаясь вырвать свою руку.

— Мы собираемся войти в реку и смыть грязь с нашей одежды, — ответил Том. Заметив, что та колеблется, добавил: — Хелен, химчистки поблизости нет. Вы хотите приехать домой такой грязной?

— Нет, — пожав плечами, неохотно произнесла она. — Думаю, что нет. О'кей, давайте отмоемся от грязи.

Стиснув зубы, она робко вошла в воду и тут же испуганно взвизгнула. Река в этом месте была гораздо глубже, а вода в реке была холодная. Хелен медленно двигалась, пока вода не дошла ей до колен. Она сердилась на Тома отчасти из-за того, что он привез ее сюда, а отчасти из-за того, что низкая температура воды, казалось, совсем его не волновала.

Том сразу же стал черпать воду и замывать грязь на одежде. Хелен решила сказать ему, что она думает об этом фальшивом имидже, который он себе создавал, что не позволяло ему даже вскрикнуть от холодной воды. Но подумала: ставка десять к одному, что он ее не поймет. Тем не менее, Хелен чувствовала, что этот имидж был очень реален. Пожав плечами, она уже через минуту повторяла его движения.

Том улыбнулся, когда увидел, как неуклюже она плещется в воде.

— Эй! — сказал он, ухмыляясь. — Разрешите мне помочь вам. Вы только бесполезно расплескиваете воду.

Подойдя ближе, он начал поливать водой грязные места и осторожно тереть их. Если бы он когда-нибудь представил себе подобную ситуацию, то уж никогда бы не подумал, что это может развеселить Хелен. И Том решил, что был несправедлив к ней.

Внезапно он приостановил свои движения и, взглянув на нее, тяжело вздохнул. Вода отлично смыла грязь с ее одежды, но намокшая ткань стала почти прозрачной. Том судорожно проглотил слюну, подумав о том, что никогда не будет больше возражать против белой одежды. Брюки стали просто облегающей оболочкой тела, через которую просвечивалась розовая кожа ягодиц, и его руки непреодолимо потянулись к ней. Том погладил руками прекрасно очерченные ягодицы, восхищаясь их формой.

Желтая блузка прилипла к спине, и он провел рукой вдоль длинной линии позвоночника.

Хелен стояла безмолвно, но ее дыхание учащалось, и она чувствовала, как по телу разливается жар. Он медленно повернул ее и без слов начал брызгать воду сначала на ее ноги, потом на живот. Его глаза светились, как будто кто-то зажег в них внутренний огонь, а руки дрожали, когда, зачерпнув воду, он полил ей на грудь.

Она беспомощно опустила веки. Его руки нежно сжимали упругие груди, а пальцы ласкали торчащие соски.

Стояла оглушающая тишина. Она медленно подняла отяжелевшие веки и взглянула на него. В ее глазах он увидел желание.

Слегка нагнувшись, она зачерпнула немного воды и брызнула на его тело, потом погладила мускулы рук. Хелен чувствовала, как почти тотчас же от его горячего тела стала нагреваться вода. Ее руки скользили по широкой груди, по упругому животу, лаская его соски и ложбинку вокруг пупка. Опустившись в воду на колени, она положила одну руку на его правое бедро и позволила воде стекать вниз. Затем, игнорируя его хриплое дыхание, проделала то же с его левым бедром.

Громко вздохнув, Том потянулся вниз, чтобы поставить Хелен на ноги. Он долго вглядывался в ее лицо, а затем, мучительно медленно, приблизил свои губы к ее губам. Как только тела соприкоснулись, теплота плоти поглотила их, как будто они были обнажены.

Никто не проронил ни слова, когда закончился поцелуи. Они пристально смотрели друг другу в глаза. Казалось, между ними установилось безмолвное соглашение. Рука об руку двое вышли из воды.

Еще до того, как они достигли берега, Хелен приостановилась, бросив взгляд на Тома, и рассмеялась. Он посмотрел на ее прекрасное лицо и улыбнулся.

— Вы смеетесь надо мной, мадам? — строго спросил он.

Хелен покачала головой.

— Нет, — она обняла его за талию и отклонила голову, чтобы лучше видеть его лицо. — Я смеюсь потому… — и глубоко вздохнула, — что светит солнце, поют птицы… — поднявшись на носочки, она быстро поцеловала его, — …и потому, что я просто счастлива.

Для Тома этого было достаточно. Все решилось в какие-то мгновения. Хелен и Том были вместе и были счастливы. Они сделали первый шаг навстречу друг другу.

По крайней мере, так думал Том. Но позже, когда ехали домой, Том подумал, а не совершил ли он ошибку. Он чувствовал перемены, произошедшие в Хелен. С каждой милей она все больше удалялась от него. Что-то неуловимо изменилось. Сначала Том подумал, что это плод его воображения, но, когда Хелен посмотрела и улыбнулась натренированной улыбкой, он убедился, что был прав.

— Джо сказал, что ребенок вашей дочери появится на свет через три месяца, — проговорил он, чувствуя, что нужно что-нибудь сказать. — Как вы себя чувствуете в роли бабушки?

— Я с нетерпением жду этого, — любезно произнесла она.

Мимо них прошла машина, которая следовала из Лангстона. Хелен наклонилась, якобы поправить туфлю. Том нахмурился, но сделал вид, что не заметил.

— А как Одри чувствует себя в роли матери? — Том говорил очень медленно.

— Она взволнована. Я надеюсь… — Хелен внезапно замолчала, как будто не хотела больше говорить об этом.

— Вы надеетесь? — его голос звучал убедительно.

Он уже начинал чувствовать раздражение. После того, как они вместе пережили что-то прекрасное, Хелен вела себя так, как будто они были едва знакомы.

— Ничего особенного, — отбросила она его вопрос. — У Одри небольшие проблемы с мужем. Но, думаю, все изменится после рождения ребенка.

— Я тоже так думаю, — пробормотал Том и сильнее сжал руль.

«Как долго она будет сопротивляться?» — Том посмотрел на нее. Даже в этой мокрой, дискредитирующей ее одежде, Хелен казалась недосягаемой.

— Хелен, что случилось? — мягко спросил он.

Повернувшись, она внимательно посмотрела на него.

— Извините, — смущенно сказала Хелен. — Я не знаю, что вы имеете ввиду?

Так оно и было. Том был почти уверен, что она понятия не имела, о чем он говорит. Это очень опечалило его. Сначала Том чувствовал непреодолимое желание вернуть Хелен к жизни, сорвать с нее эту элегантную оболочку. Но теперь это было что-то большее. Он не знал, к чему приведут эти отношения — если вообще приведут. Но одно Том знал наверняка: он хотел быть ближе к ней сейчас, ближе к той Хелен, которая, стоя в реке, открыла ему свое сердце.

 

5

— Нет, нет и нет!

Взглянув на Шарлотту, Хелен закатила глаза, когда Алтея Фидлипс уселась перед ними на сцене, входя в роль руководителя, чтобы оправдать свой решительный тон. Они репетировали последние сцены мюзикла в их женском клубе, и, как всегда, нервы у всех были напряжены.

В этом году они предлагали свою версию «Микадо» Жельбера и Салливана. Хелен тихо ухмыльнулась. Среди них не было профессионала, поэтому часто репетиции носили хаотический характер. Но проходили они весело, а это был хороший повод, чтобы чаще их проводить.

Являясь одним из действующих лиц, Хелен очень гордилась женским клубом. Она любила мюзиклы и благотворительные вечера, но больше всего ей нравилось то, что клуб приносил большую пользу жителям Ланготона и его окрестностей. Клуб вносил реальный вклад в жизнь города с помощью денег, собранных на различных мероприятиях. На средства от Рождественского бала два года назад было закуплено новое оборудование для больницы.

«Отзывчивые Сердца» — пристанище для оскорбленных женщин и детей, полностью финансировалось клубом. Благодаря их усилиям в городе иногда проводились концерты и выставки, которые, вряд ли, появились бы в таком маленьком городке.

Они только что закончили в шестой раз репетировать «Три Маленькие Девы из школы». В ролях Маленьких Дев выступали Хелен, Шарлотта и Барбара Ладлоу. Они стояли на середине сцены. И хотя были небрежно одеты, у каждой в руке был веер, которым они обмахивались во время исполнения песни.

— Шарлотта, я не знаю, о чем ты думаешь? — сказала Алтея и бросила взгляд на загорелого молодого человека, лениво развалившегося в одном из кресел первого ряда, как будто ей хорошо было известно, о чем думала Шарлотта. — Ты должна сконцентрировать все внимание на песне. Думай о мотивации, дорогая, — добавила она с сарказмом. — Я уверена, если ты сумеешь понять суть, это очень нам поможет.

Шарлотта поближе подошла к Хелен, ее огненные кудри подпрыгивали при каждом шаге, как будто разделяли ее возмущение и прошептала:

— Как ты думаешь, следующий раз она, наверное, попытается поставить меня в угол? Кто ее выбрал на должность директора?

— Думай о мотивации, дорогая… — передразнила Хелен, прикрываясь широким веером, чтобы гнев Алтеи не обрушился на нее. — Она заставляет нас чувствовать себя школьницами.

Когда Шарлотта выразила свои чувства, скосив глаза, Барбара беспомощно хихикнула, чем привлекла к себе внимание Алтеи.

— Итак, вы вполне готовы? — надменно спросила она, вопросительно приподняв тонкую бровь, потом повернула голову к оркестру. — Давайте повторим этот эпизод еще раз!

Как только Алтея отвернулась, Хелен прошептала, покачав головой:

— Я до сих пор не могу понять, как она получила место директора?

Шарлотта ехидно улыбалась.

— Благодаря старым традициям шоу-бизнеса, Алтея использовала для этого свое тело. Она грозилась раздеться перед спонсорами, если те не назначат ее директором.

Барбара взвизгнула от смеха, который тут же перешел в кашель, когда Алтея бросила на нее свирепый взгляд.

Излишне говорить, что начало их номера было неуверенным, и Хелен старалась избегать глаз Шарлотты, чтобы продолжить репетицию. Позже, когда ожидала своего следующего выхода, Хелен видела, как Шарлотта флиртует со своим новым «дружком», а ее мысли постоянно обращались к Тому. Она выглядела такой растерянной, когда они вернулись со своего пикника на прошлой неделе. Она чувствовала себя неловко, но в то же время испытывала оживление. Он даже представить себе не мог, какое она получила наслаждение от той загородной прогулки.

Хелен улыбнулась, припоминая, как украдкой, словно подросток, вернувшийся позже назначенного часа, на цыпочках пробиралась в дом, неся в руках свои мокрые туфли. Хелен считала, что ей повезло, раз она никого не встретила, потому что не смогла бы объяснить, почему ее одежда в таком состоянии.

Внезапно, нахмурив брови, она вспомнила, как вел себя Том по дороге домой. Как будто между ними возникла какая-то преграда, и его молчание на другой день ее очень беспокоило. Но когда не почувствовала никакой натянутости между ними, то решила, что у нее слишком богатое воображение.

С этого дня Хелен решила больше уделять внимания своему саду. В конце концов, сейчас весна, и вполне естественно, что она стала интересоваться тем, что растет в ее саду. Хелен громко рассмеялась. Кого же это она пытается обмануть? Только одно интересовало ее сейчас в саду, но это, определенно, были не петуньи. Ее постоянно тянуло в тот уголок сада, где работал Том. И когда оказывалась рядом с ним, мир оживал для нее.

— А ты о чем задумалась?

Хелен прикрыла глаза от смущения и обнаружила, что Шарлотта сидит рядом с ней.

— Прости, дорогая, — произнесла она. — О чем ты говорила?

— Я хотела узнать, что ты о нем думаешь?

Шарлотта кивнула в сторону молодого человека, который сейчас направлялся к выходу.

— Ты не находишь его великолепным?

— Да, он очень привлекательный, — тихо согласилась Хелен, — но тебе не кажется, что он слишком… слишком атлетического телосложения?

Она чуть не сказала «слишком молодой», но это Шарлотте не хотелось бы услышать. Хелен очень беспокоила депрессия подруги, в которой та находилась после ухода Бренда. Она сейчас не могла не думать о том, что другой, тоже молодой, легкомысленный мужчина — не выход для ее подруги. Но сегодня Хелен радовалась, увидев Шарлотту с новым мужчиной. По крайней мере, это спасет Шарлотту от одиночества хотя бы на какое-то время.

— Атлетического? — произнесла та с озорной улыбкой. — Да, с ним все в порядке. Он очень хорош в постели.

Она пошевелила бровями.

— Я разве не говорила тебе, что он — наш новый инструктор по теннису в городском клубе? Я познакомилась с ним, когда записывалась на занятия.

— Ты берешь уроки игры в теннис? — удивилась Хелен, широко открыв глаза. Этого она меньше всего ожидала от подруги. — С каких это пор ты интересуешься спортом?

— С тех пор, как сюда взяли нового инструктора, — весело сказала Шарлотта и, наклонившись ближе, прошептала: — Его зовут Роки. Представляешь? — она скорчила физиономию. — Он также помогает избавляться от лишнего веса, и… — как бы это получше сказать? Он — неотшлифованный алмаз. А какой остроумный! Я даже перестала обращать на свой вес внимание.

Но внезапно речь Шарлотты изменилась, став более серьезной.

— Хелен, он не такой, как все. Я никогда не встречала такого раньше. Мне хочется быть с ним рядом каждую минуту. Я снова ожила, — она засмеялась. — Он хочет заботиться обо мне. Как это приятно.

Шарлотта изо всех сил старалась говорить непринужденно, но ее голос дрожал, а взгляд был отсутствующим, когда она пробормотала:

— Я думаю… думаю, что это моя последняя надежда…

«О, Шарлотта, — думала Хелен. — Пожалуйста, не причиняй себе новую боль! Как может она продолжать все это? Неужели Шарлотта не видит, что опять ее ждет разочарование? Почему ее душевное равновесие всегда зависит от мужчины»?

Хелен еще долго думала о Шарлотте, после того, как покинула театр. Но постепенно мысли о Шарлотте, Алтее и мюзикле отошли в сторону, в ее голове осталось место только для Тома.

Она расслабилась, представив себе его лицо, почти всегда смеющееся. Было такое ощущение, как будто между ними исчезло то, что сдерживало их. Она испытывала душевное спокойствие и не сомневалась, что это из-за Тома, а вот почему, не могла понять.

Хелен улыбнулась. Том бы удивился, узнав, что его уроки не прошли даром. Но, естественно, она не скажет ему об этом. Он и так был слишком самоуверен, и Хелен не собиралась еще больше поощрять его самолюбие.

Остановившись на красный свет, Хелен думала о предстоящем вечере, барабаня пальцами по рулевому колесу. Он пригласил ее на ужин в свой Виннебаго. Еда обещала быть простой, а время не было точно назначено. Поразмыслив, она решила, что Том и сам был чужд условностям. Для нее он оставался загадкой. Том был остроумен и четко выражал свои мысли. И было что-то неестественное в том, что он оказался бродягой.

Она внезапно нахмурилась. А как бы она себя чувствовала с ним, если бы он был бизнесменом, как друзья ее покойного мужа? Была бы она больше рада ему, если бы они ужинали в ее доме или в городском ресторане? Хелен покачала головой. Нет, это было бы уже не то. Она бы не чувствовала себя такой свободной. Очень хорошо, что Том был именно таким, а не другим.

В семь тридцать вечера Арнольд подогнал для нее машину к парадному входу. Хелен с трудом удавалось сохранять серьезный вид, когда на прощанье помахала рукой Петти и Арнольду, а затем, просто обогнув дом, подъехала к заднему входу дома, спрятав машину недалеко от Виннебаго.

Тотчас же появился Том и открыл ей дверцу машины.

— Вы уверены, что за вами не следят? — возбужденно прошептал Том.

Хелен нервно обернулась через плечо. Она стала что-то говорить, но вдруг увидела его смеющиеся глаза.

— Вы смеетесь надо мной? — обвиняюще сказала она.

— Ну, конечно, смеюсь, — ответил он. — Не кажется ли вам смешным ехать на машине вокруг собственного дома?

Какое-то мгновение Хелен смотрела на него, а затем тоже рассмеялась.

— Да, догадываюсь, что это действительно весело. Я просто ничего другого не могла придумать, чтобы уйти из дома, не отвечая на множество вопросов. Если бы я просто сказала Петти, что сегодня не хочу ужинать, она бы вызвала мне доктора.

Том улыбнулся ей.

— Теперь это уже не имеет значения, так как вы здесь.

Он направился к автофургону.

— Не хотите ли пройти в мою скромную гостиную?

— Честно говоря, вы сегодня немного напоминаете паука, — сказала Хелен, взглянув на его черные слаксы и рубашку.

— Так лучше съесть вас, моя дорогая!

Она хихикнула, медленно осматривая его жилище. Здесь было не очень просторно, но удобно. Каждый дюйм использован по назначению. С одной стороны средней секции стояла кухонная стойка с раковиной, встроенная плита и холодильник. С другой стороны располагались две двери, которые, как ей показалось, вели в ванную и туалет. Впереди располагались места для водителя и пассажира, ниша для еды и кушетка. И несмотря на то, что она не собиралась так тщательно рассматривать его жилье, в конце фургона Хелен увидела откидную кровать.

И тут Хелен заметила, что Том следит за ней.

— Ну, что вы думаете о моем скромном жилище? — спросил он, внимательно изучая ее лицо.

— Это изумительно! — она развела руками. — На такой маленькой площади разместить столько вещей. Но при этом вы не страдаете клаустрофобией.

— Плод современного мастерства. Ни дюйма лишнего. Кушетка и стол, например, превращаются в дополнительные кровати. Очень удобно для импровизированных оргий, — произнес Том, наклоняясь к ней и злобно покручивая воображаемые усы. Затем кивнул в сторону кушетки. — Присаживайтесь, а я приготовлю напитки. Предполагаю, что вы предпочитаете белое вино? Если нет, то у меня еще есть пиво и виноградная «Кул-Эйд».

Хелен засмеялась.

— Как ни странно, я люблю белое вино. И, пожалуйста, никаких комментариев по поводу цвета.

Она вдохнула воздух.

— Как вкусно пахнет! А что у нас на ужин?

Том самодовольно ухмыльнулся.

— Представьте себе: цыплята по-киевски.

Хелен восхищенно присвистнула, отдавая ему должное, чего он, явно, ждал.

— Я потрясена! Это как раз одно из моих любимых блюд.

— Знаю, — сказал он, взглянув на нее как-то по-мальчишески озорно. — Я спросил у Петти.

Какое-то мгновение она молчала, а затем с подозрением спросила:

— Предполагаю, что она и рецепт вам дала?

— Ну… честно говоря, Петти сама это и приготовила.

Его огорчение по поводу того, что обнаружили его ложь, было, явно, фальшивым, и Хелен поспешила ему напомнить об этом.

— Вы ужасны! — произнесла она, покачивая головой.

Он поднял бокал, соглашаясь с ней.

— Я не ходил попрошайничать, — объяснил Том. — Во время обычного разговора я упомянул, что буду ужинать не один. При этом я сказал ей, что хочу приготовить что-нибудь особенное, и спросил, что предпочитаете вы. Я сказал Петти, что было бы очень вежливо воспользоваться вашим вкусом, как образцом элегантности.

— И вы, конечно, льстили ей пуще эльфа из графства Корн, — сказала Хелен. — Я предполагаю, что вы так печально смотрели ей в глаза, что она предложила приготовить вам ужин. — Она осуждающе посмотрела на него. — Я знаю Петти. Она слишком доверчива. Петти, наверное, считает, что ей повезло, так как на этот раз вы у нее не попросили денег. Она дала бы их вам из своей заначки, не моргнув глазом. Да, вы действительно кое-что!

— Что я могу поделать, если родился с гораздо большим очарованием, чем у обыкновенных людей? — простодушно молвил он. — Петти сказала, что я напоминаю ей первого мужа.

Какое-то мгновение Хелен смотрела на него, затем искренне рассмеялась.

— А что в этом смешного?

Она беспомощно мотнула головой.

— Петти рассказывала мне о своем первом муже, который провел больше времени в тюрьме, чем с Петти. Думаю, его семья отпраздновала тот день, когда его переехал грузовик, сразу после того, как он украл сбережения у нескольких пожилых людей.

Какое-то мгновение Том старался выглядеть оскорбленным, но, не сумев долго сохранить такое рассудительное выражение лица, он понимающе усмехнулся.

— Я ее проучу за это, — добродушно произнес он и повернулся, чтобы достать ужин из духовки.

Смех и разговоры не прекращались весь вечер при мерцающих свечах и пении Эдит Пиаф. Хелен не проводила так хорошо свое время уже несколько лет, не разговаривала так много и охотно со студенческой поры. Они говорили в этот вечер обо всем на свете.

Когда посуда была убрана, Хелен потянулась через стол, чтобы достать наполовину выпитую бутылку вина. Она пробормотала, наливая вино:

— Я не могу понять вас. Вы один из самых разумных людей, которых я встречала, но почему-то скачете с места на место. Неужели вы никогда не пытались что-нибудь изменить? Неужели вам не хотелось сделать что-нибудь… о, я даже не знаю, как лучше выразиться, — ну, что-нибудь стоящее?

Он приподнял брови, кривая усмешка появилась на его волевых губах.

— Стоящее? — повторил он. — А скажите-ка мне, что по-вашему стоящее в этой жизни? Я подозреваю, что наши представления об этом не совпадут. — Он пожал плечами. — Джонни Эпплсид делал то же, что и я. Вы не считаете его жизнь стоящей? А как насчет Торео?

Она мягко засмеялась, не подозревая, что отношения между ними как-то неуловимо изменились.

— Вы причисляете себя к той же категории людей? — спросила она, подперев подбородок рукой и рассматривая его.

Том уставился на дно стакана, который держал в руке, и вдруг взглянул на нее со странным выражением на лице.

— Может быть, и нет, — тихо произнес он. — Но тогда бы вас не было здесь со мной, если бы я не был тем, кто я есть.

Сейчас его улыбка была немного печальной.

— Во всех отношениях я что-то вроде запретного плода, не так ли?

Хелен опустила свой стакан, на ее лице отразилось замешательство.

— Нет-нет, вы все искажаете. Это совсем не так, — она потерла висок. — Я имела ввиду, что с вами я испытываю какое-то ощущение свободы, и в этом нет ничего недозволенного.

Тихо вздохнув, он откинулся на сиденье.

— Я просто констатирую факты, какими они мне видятся. Вы отказываетесь иметь что-либо общее с мужчинами вашего круга. — Когда она строго взглянула на него, он продолжил: — Да, да, я видел вас в ту ночь, когда была вечеринка. Вы были в саду с красивым парнем. Сначала вы просто разговаривали, но когда остановились и прислонились к дереву, он принял это за приглашение. — Том мрачно улыбнулся. — Вы на него так посмотрели! Бедный парень выглядел так, как будто ему на голову свалился кирпич. — Он покачал головой, как бы подтверждая сказанное. — Всю ночь я наблюдал, как вы раздавали окружавшим вас мужчинам эту любезную, стерильную гримасу, которая считается улыбкой. Если правду сказать, меня чуть не стошнило.

«Как он смеет! — Хелен молча кипела от злости. — Он шпионил за мной и воспринимал это как что-то обыденное».

Хелен была в ярости и не собиралась скрывать этого.

— Итак, вы видели меня, а точнее, шпионили за мной, — с трудом произнесла она. — По-вашему, я должна была позволять мужчине лапать меня руками? И что это доказывает?

Он наклонился вперед, облокотившись на стол.

— А мне же вы позволили «лапать» вас руками и не раз. Почему?

— Потому что я не могла помешать вам. Потому что у вас дурацкие манеры.

— Возможно, вы и правы насчет моих манер, но я не думаю, что причина в этом. Предполагаю, что вы позволили мне так поступать, потому что я здесь ненадолго.

Когда Хелен попыталась встать, Том схватил ее за талию.

— Нет уж, выслушайте правду до конца. Я уверен, что вы позволили себе это потому, что я скоро уеду. А вы потом снова продолжите свою прекрасную, удобную и стерильную жизнь.

Том взглянул на ее руки и осторожно опустил их. Отклонившись назад, он критически осмотрел ее.

— Вы домогались моего общества и позволяли касаться вас там, где я хотел, будучи уверенной, что ваша постель останется такой же нетронутой, как и одежда, — он грубо засмеялся. — Никому ведь не позволено измять простыни Снежной Королевы.

С трудом переведя дыхание, она резко встала.

— Ну, хватит! У вас нет права так говорить.

— Может быть, и нет, но это — правда.

Том тоже встал, но только для того, чтобы усадить ее на кушетку. Он наклонился ближе, чтобы рассмотреть ее лицо.

— А помните ли вы, как выглядит постель, когда двое в ней занимались любовью? — его голос перешел в шепот. — А помните ли, как выглядите вы после того, как вас любили? Нет аккуратности, Хелен, нет хороших манер. Ваши волосы — запутанные и влажные. — Его дыхание обжигало ей щеку, еще больше усиливая смысл произносимых им слов. — Ваше тело — скользкое и лоснящееся от пота. Ваши губы распухли, а ваши груди…

Он едва приостановился, услышав ее сдавленный протест, не отрывая глаз от пылающего лица, как будто знал, что с ней делал.

— Ваши груди напухли, Хелен, — беспощадно продолжал он. — Они возбуждены и трепещут, соски воспалены от моих пальцев. Вы вдыхаете аромат моего тела. А ниже, между бедрами…

— Нет! — сорвалось с ее губ. С появившейся от страха силой Хелен оттолкнула его. Она встала и направилась к двери, отчаянно боясь, что он остановит ее, и того, что за этим могло последовать.

Но Том даже не шелохнулся. У порога она остановилась.

— Держитесь от меня подальше, — отрезала она. — Я больше не желаю вас видеть. До тех пор, пока вы не уедете.

Не ожидая ответа, Хелен вышла наружу и, спотыкаясь, пошла к дому. Ее сейчас не заботило то, что кто-нибудь увидит. Ей поскорее хотелось уйти от него. Она бежала через пустые комнаты, как будто за ней гнались все демоны ада. В темноте нащупала замок, открыла дрожащей рукой дверь своей комнаты и в бессилии опустилась на пол. Дверь казалась ей лишь жалкой преградой, и стены комнаты не могли ее защитить от душевной бури. Она не могла запереть то, что было в ее душе.

Некоторое время Хелен сидела на полу, ожидая, когда сердце перестанет так сильно биться. Когда она наконец встала, то не стала включать свет, боясь увидеть выражение своего лица в зеркале. Каждый шаг давался ей с трудом, когда она медленно брела в ванную.

В огромной ванной было множество зеркал, но в полумраке Хелен едва могла видеть свое отражение, однако она даже не коснулась выключателя. Став под душ, она стала усиленно тереть свое тело, как бы наказывая его за то возбуждение, которое она испытывала от слов Тома.

Ее движения были вялыми, когда, набросив бледно-персиковый халат, она расхаживала по спальне. Хелен понимала, что сегодня ночью не сможет заснуть.

Почему так все произошло? С чего это началось? Начало вечера было восхитительным, а затем все закружилось и перепуталось. Вдруг она стала задыхаться. Пройдя через комнату, распахнула дверь на балкон. Яркий лунный свет поразил ее подобно физической силе. «Все кажется таким грубым сегодня», — подумала Хелен.

Ее взгляд непроизвольно притягивала та широкая лужайка, где стоял его дом на колесах…

Но вдруг Хелен вздрогнула от тяжелого вздоха рядом. Том был здесь и неподвижно стоял в лунном освещении. И хотя ей не видны были его глаза, она была уверена, что он смотрел на нее. Какое-то мгновение Хелен стояла, не в силах пошевелиться от его взгляда, ощущая жар, волнами накатывающийся на нее. Хелен бессильно прислонилась к стене.

«Зачем он со мной так поступает? Почему я позволяю ему делать это? — недоумевала она. — Черт возьми, он всего лишь мой садовник. Том был никем для меня и в будущем для него тоже нет места. Я не хочу больше его видеть».

При этих мыслях Хелен тяжело вздохнула. Конечно же, она обманывала себя, прекрасно осознавая, что если он перелезет через перила балкона сегодня ночью, они займутся любовью. В этом она не сомневалась. Их желание было слишком сильным — иначе и быть не могло.

«Но Том не придет», — подумала Хелен и вдруг представила его глаза, когда он с ней говорил. Кроме желания, она заметила презрение в его глазах. Том наказывал ее за что-то.

Обхватив свое тело руками, она тихо покачивалась, пытаясь заглушить в себе всепоглощающую страсть, автоматически вытирая слезы разочарования, хлынувшие из глаз. Прикрыв рукой рот, она пыталась заглушить тяжелые вздохи и стоны, рвавшиеся из груди. «Я должна замереть, и боль скоро утихнет. Ни один человек не смог бы выносить такие мучения».

Повернувшись, Хелен шагнула к двери, но вдруг остановилась, услышав, как зашуршали листья. У нее перехватило дыхание, ногти вонзились в плечи, и она медленно обернулась.

Том стоял на расстоянии всего лишь трех шагов. Его глаза светились при лунном свете, волосы были растрепаны, как будто он взъерошил их руками.

Хелен молча смотрела на него, не подозревая, что все ее переживания были отражены на лице.

Когда он наконец заговорил, его слова были еле слышны.

— Я слишком строго судил о вас сегодня.

Она вяло кивнула. Том подошел ближе.

— У меня не было на это права. Я не позволял вам спрашивать о моей жизни, и у меня нет права судить вас. — Он горько вздохнул. — На самом же деле, я таким образом пытался скрыть свои чувства. Потребность в вас, Хелен.

Он провел рукой по ее волосам и замолчал, подыскивая правильные слова.

— Если мы, такие разные, можем найти общую тему разговора, почему мы должны все испортить вопросами?

Она покачала головой, не потому, что была с ним не согласна, а потому, что не могла поверить его словам. Ей все еще не верилось, что он был здесь, рядом.

Том подошел еще ближе. Глаза ее закрылись, а тело само потянулось к нему. Он поднял руку и коснулся ее плеча. Это было легкое, нежное прикосновение, и Хелен прикусила нижнюю губу, чтобы подавить стон.

Его губы шептали ей на ухо:

— Это прекрасный халатик, Хелен. — Его голос звучал хрипло, как будто он пытался заставить работать свои голосовые связки. — Но я не хочу гладить шелк. Мне хотелось бы ощущать тебя, твое тело.

Она почувствовала такое же легкое прикосновение на другом плече. С шелестом халат соскользнул, и луна осветила ее обнаженное тело.

— Я хочу любить тебя, Хелен. Можно?

Нечленораздельный звук вырвался из ее груди. Это был даже не стон, а крик раненого животного. Она почувствовала слабость и внезапно поняла, что не сможет больше стоять. Хелен знала, что он не сделает очередного шага навстречу, пока она сама не решится.

Подняв руку, она коснулась его лица и потянулась к нему всем телом.

— Хочу, — тихо прошептала она.

Тому показалось, что он перестал дышать, когда услышал ее тихую мольбу. Несколько мгновений он стоял, не шелохнувшись, затем, крепко взяв ее за руку, он повернулся и повел к постели. Какое-то мгновение он колебался, а затем стал расстегивать рубашку.

Хелен, не отрываясь, смотрела, как он раздевался. Она не чувствовала ни робости, ни смущения, наверное, потому, что ее желание было слишком велико и перебороло все другие чувства.

Медленно приподняв руку, она потянулась, чтобы коснуться его обнаженной груди. И, только почувствовав, как его тело дрожит под ее пальцами, она поняла, что Том был такой же ранимый, как и она. Это придало уверенности ей. Хелен опустилась на колени и помогла ему расстегнуть слаксы. Наконец, стоя обнаженным рядом с ней, Том приложил все усилия, чтобы контролировать свои чувства. Ему хотелось бросить ее на кровать и показать, какой необузданной стала его страсть, которую он сдерживал несколько последних недель. Но ему очень хотелось, чтобы эта ночь стала особенной для них обоих. Он ждал слишком долго, чтобы теперь совершить ошибку.

Его руки скользили по ее телу, которое казалось Тому прекрасным в этом лунном сиянии.

— Ты еще прекраснее, чем я себе представлял, — прошептал Том.

Когда Хелен со стоном прижалась к нему, он произнес:

— Хелен, ты должна мне помочь. Я хочу, чтобы все происходило медленно, но… — он схватил ее за плечи и отодвинул от себя, — …но я не смогу, если ты будешь так вилять бедрами.

Про себя она рассмеялась, когда услышала столько беспомощного разочарования в его голосе. Привстав на цыпочки, она губами нашла мочку его уха.

— Мне не надо медленно, Том, — тихо сказала Хелен. — Не в этот раз. Ты нужен мне. Я хочу, чтобы ты был сверху меня. Хочу тебя сильно и быстро, мне все равно, как это произойдет.

— О Боже! — воскликнул он.

Их падение на кровать было не совсем изящным, но полностью утолило их голод. Его руки страстно ласкали ее тело, изучая каждый уголок и изгиб, каждый бугорок и ложбинку, как будто он все еще не мог поверить, что она здесь, рядом с ним в постели. В этот раз он не пытался сдерживать ее нетерпеливые движения, только застонал от удовольствия, когда жар ее тела обжег его.

Когда он коснулся разгоряченного места между ее бедрами, она раздвинула ноги, приглашая его войти в нее. Стон вырвался из ее груди, когда она ощутила его в своем теле.

Он дал ей все, о чем она его просила, и даже больше. И забрал все, что она ему отдала. Том был ненасытен в своей любви и старался утолить этот голод. Хелен приветствовала каждое его движение, потому что ее переполняла любовь, которую ей хотелось отдать ему.

Словно разноцветный фейерверк вспыхнул в душе Хелен, когда они достигли вершины страсти. Она забыла обо всем на свете.

Когда ее дыхание стало ровным, она долго лежала, впитывая в себя прелесть того, что только что случилось. У нее возникло странное ощущение, что ее душа покинула тело и сейчас сверху смотрит на две распростертые на постели фигуры.

Все то, что он говорил ей, было правдой. Был беспорядок. Сатиновые простыни окутывали их тела и свисали с кровати. Ее волосы были растрепанные и влажные. Повернув голову, она прижалась лицом к своему плечу и почувствовала запах, мужской запах, на своем теле, которое было сейчас влажным от пота. Соски ее были воспалены.

Нет, это не было беспорядком. Это было самым прекрасным из всего того, что когда-либо происходило с ней. Никто никогда так не возбуждал ее. Она чувствовала себя женщиной. И все это благодаря мужчине, который лежит сейчас рядом.

В голове промелькнули все бурные переживания сегодняшнего вечера, и Хелен знала, что была полностью вознаграждена за них. Даже та глубокая боль, которая мучила ее до того, как он пришел, теперь казалась ей приятной.

Потянувшись, она коснулась его груди, провела пальцами, изучая его мускулы и кости. Хелен чувствовала, как бьется его сердце. Ее рука скользнула, опускаясь все ниже к его мужскому началу, как будто эти ласки могли раскрыть его сущность.

— Хелен, Хелен, — пробормотал Том, крепко прижав свои губы к ее шее. — Ты, наверное, колдунья. Пять минут назад ты забрала все мои силы, полностью опустошив меня. А сейчас ты возвращаешь мне все назад. — Он внимательно посмотрел в ее глаза и прошептал:

— Колдунья, моя прекрасная колдунья, — и потянулся к ней, чтобы снова любить ее.

Хелен проснулась, почувствовав, что кто-то склонился над нею.

— Мне пора, любовь моя, — тихо произнес Том. — Скоро день.

Она сонно обняла его за шею.

— Я не хочу, чтобы ты уходил, — пробормотала она. — Постель будет такой пустой без тебя.

— Мои руки — тоже. Но солнце не будет нас ждать.

Том нежно поцеловал ее, затем осторожно освободив ее руки, направился к балконной двери.

— Подожди, — сказала она, присев на кровати. — Зачем тебе лезть через балкон. Я выпущу тебя через комнату, а затем запру за тобой дверь.

Он тихо рассмеялся.

— Это было бы слишком земным концом такой волшебной ночи, — и покачал головой. — Нет, любимая, давай сохраним идеальной эту сказочную ночь.

Поцеловав ее, Том выскользнул через балкон.

 

6

Это был день, в который Хелен ежегодно устраивала прием в саду. Дальняя лужайка колыхалась от струящихся шифонов пастельных тонов и широкополых шляп. На живописной террасе, выходящей к сверкающему бассейну, собирались группки людей. Каждый год они приезжали со всего Техаса, чтобы отдать дань весне, а чаще всего, чтобы отпраздновать успех мюзикла.

Официанты, одетые в белоснежные пиджаки, ловко сновали между гостями. Маленький оркестр, расположившийся на одной стороне террасы, тихо наигрывал музыку Штрауса и Вивальди. Позже, когда гости выпьют по несколько коктейлей, они будут заказывать музыку по своему желанию. И оркестр был готов к этому. Музыканты могли играть любую музыку от Глена Миллера, Боба Уилса до Стиви Уандера. Это ведь повторялось каждый год.

Одетая с головы до ног в зеленое, Хелен выглядела спокойной и собранной, когда собиралась со своими друзьями и соседями. Только те, кто близко знал ее, могли заметить, что ее мысли были далеко отсюда. Она думала сейчас только об одном человеке.

Уже несколько дней с той удивительной ночи они с Томом старались быть вместе как можно чаще. Нельзя было сказать, что Хелен пренебрегала своими обязанностями по клубу или другими делами, но она всегда с нетерпением ждала встречи с Томом. Она была счастлива, когда он был с ней.

Хотя Том ничего больше не говорил о ее одежде, он все еще подразнивал Хелен, называя Снежной Королевой.

По молчаливому согласию они хранили в тайне свои отношения, и у каждого на то были свои причины. Эта тайна связывала их еще сильнее. Днем она была его хозяйкой, а ночью — любовницей.

Удовлетворенно улыбнувшись, Хелен посмотрела на террасу. Она помахала рукой Чеду и Одри, которые стояли у импровизированного бара. Они только что приехали. Посмотрев на них внимательно, Хелен нахмурилась — молодые опять ссорились. Она надеялась, что после ее разговора с Чедом, их отношения наладятся. Жить в таком напряжении было тяжело для них обоих.

Хелен направилась к ним и, подойдя, по очереди обняла каждого.

— Я так рада, что вы приехали, — сказала она, улыбаясь им.

— А нам приятно видеть вас, Хелен, — ответил Чед, возвращая ей улыбку.

— О, мы не могли пропустить твой праздник, правда, дорогой? — сказала Одри. Ее голос звучал саркастически. — Подумать только, сколько деловых контактов Чед мог бы установить за это время. Одри быстро взглянула на Чеда, но он, казалось, пропустил мимо ушей ее циничные комментарии. Чед разглядывал людей, гулявших по саду.

— Здесь мистер Николсон, — обратился он к Одри. — Пойду-ка я, прозондирую почву. — Оглянувшись на жену, Чед добавил: — Не забудь пообщаться с его женой.

— Можешь передать его жене, чтобы она катилась…

Но Чед уже ушел, и Одри разочарованно замолчала. Она повернулась к матери.

— Теперь ты видишь, что я имею ввиду? Я не могу больше не замечать этого. Он даже не слышит, что я ему говорю.

Хелен посмотрела зятю вслед.

— Я ничего не понимаю. Чед всегда такой нежный и заботливый. Как он может допускать, чтобы этот конфликт между вами продолжался, когда доктор сказал, что тебе нельзя волноваться?

Заметив, что Одри избегает ее взгляда, Хелен строго сказала:

— Одри, что происходит? Уверена, что ты не передала ему слова доктора.

Молодая женщина тяжело вздохнула.

— Я не могу шантажировать его своей любовью или потребностями. Неужели ты этого не понимаешь, мама? — спросила Одри. Ее голос звучал напряженно. — Я не хочу, чтобы он сидел дома со мной только из-за моего здоровья. Нужно, чтобы он был там, потому что Чед сам этого хочет.

Хелен покачала головой, в ее глазах было беспокойство.

— Ты допускаешь ошибку, Одри. Тебе нужно позаботиться о себе и о своем ребенке.

Заметив упрямое выражение на лице дочери, Хелен произнесла:

— Послушай, я много думала о том, что сказал мне Чед на той вечеринке и, надеюсь, я догадываюсь, что им движет.

Одри сняла шляпу и прижала ее к своей располневшей талии. Ее волосы, чуть темнее, чем у матери, были цвета золотистого меда.

— Я хочу, чтобы ты мне все рассказала, — потребовала Одри раздраженно. — Мне думается, что мужчина, с которым я сплю, — совсем другой человек, но не тот, за которого выходила замуж.

— Думаю, что Чед боится…

— Чего? Не быть избранным мужчиной года? — сухо спросила она.

Хелен с беспокойством посмотрела на дочь.

— Ты хочешь услышать мое мнение?

— Прости, мама, — виновато сказала она, видя неодобрение матери. — Это сводит меня с ума. Чего же он боится?

Какое-то мгновение Хелен разглядывала ее, а затем спокойно произнесла:

— Думаю, что он боится потерять тебя.

Широко открыв глаза, Одри посмотрела на лужайку, где стоял ее муж. Сейчас в ее взгляде не было цинизма, была лишь тоска. Медленно покачав головой, она произнесла:

— Если бы он боялся потерять меня, то не стал бы меня игнорировать. Почему ты так считаешь? Я же не из тех, кто проводит свое время вне дома.

Хелен криво усмехнулась.

— Не помню, говорила ли я тебе об этом раньше, моя дорогая дочь, но боюсь, что немного ты разбаловалась.

— Да, ты упоминала об этом, — сказала Одри, отворачивая глаза. — Я не могу согласиться с тобой полностью, но кое в чем ты права. Что же мне теперь делать?

Хелен потянулась, чтобы поправить ее волосы.

— Чед сказал, что хотел бы тебе подарить именно то, что ты хотела бы иметь, но когда пройдет твое волнение новобрачной.

— Волнение новобрачной? — сказала Одри с преувеличенным изумлением. — Мой брак перестал быть волнующим с тех пор, как я стала похожа на цистерну для масла.

— Ты знаешь, что я имею ввиду, — усмехнулась Хелен.

Ее дочь неохотно кивнула.

— А что, по его мнению, я ожидала?

— То, что ты всегда имела, — сказала мать, слегка пожав плечами. — Отдых в Европе. Поездки за покупками в Нью-Йорк. Модная одежда. Дорогой дом, в котором бы ты принимала своих гостей. Слуги…

Одри закрыла глаза, но Хелен успела заметить в них вину. Через минуту ее дочь спокойно произнесла:

— Мне нужен только Чед. — Она глубоко вздохнула. — А чем он оправдывает свое пренебрежение? Не думаю, что ответ будет простым.

Хелен подвинулась к Одри. Ей хотелось помочь дочери, и она мечтала о том дне, когда у них с Чедом все наладится.

— Когда, наконец, ты поговоришь с ним об этом?

— Я этим все время только и занимаюсь, — но, поймав взгляд матери, она устало улыбнулась. — Хорошо, я поговорю с ним. А сейчас мне хочется чего-нибудь поесть. Я, как обычно, умираю с голода.

Вдруг Одри нахмурилась.

— О Боже! К тебе идут. С разных сторон к тебе направляются Алтея Филлипс и Шарлотта. Извини, что покидаю тебя, но я не выношу Алтею. Поздоровайся за меня с Шарлоттой.

Хелен увидела, как ее дочь спешно удалилась, присоединилась к группке гостей. Как бы ей тоже хотелось убежать, но Алтея была уже рядом.

— Хелен, дорогая, ты сегодня превзошла себя. Это один из лучших твоих приемов в саду.

Она в ответ улыбнулась.

— Ты говоришь мне это каждый год.

В это время к ним присоединилась Шарлотта.

— Мне кажется, что никто здесь даже не заметил, что цвета сомон1(1 Сомон — оранжево-розовые цвета.) немного вышли из моды, — продолжила худая брюнетка, игнорируя присутствие Шарлотты.

— Ты и это повторяешь каждый год, — пробормотала Шарлотта. Хотела того Шарлотта или нет, но она отвела огонь Алтеи от Хелен.

— Шарлотта, дорогая, какое у тебя прекрасное обмундирование! — Алтея разглядывала дикую раскраску ее укороченного костюма, поглаживая юбку своего бледно-лилового платья. — Ты слишком смела, если рискнула одеть платье такой раскраски в сочетании с огненно-рыжими волосами.

Прежде чем слова успели соскочить с языка Шарлотты, Хелен опередила ее:

— Ты прекрасно выглядишь, Шарлотта. Мне нравится твоя новая прическа.

— Спасибо, Хелен, — сказала та, глубоко вздохнув. — У меня новый парикмахер. Рекомендую его тебе, Алтея. Он творит чудеса с самыми непослушными волосами.

— Почему ты… Я не вижу Роки? — быстро спросила Хелен. — Надеюсь, он пришел с тобой?

Шарлотта кивнула.

— Он отправился по горячим следам за подносом с бутербродами, — сказала она, снисходительно посмеиваясь. — Он такой ласковый, Хелен. Вчера вечером Роки повел меня на ужин, чтобы отпраздновать мою роль в «Микадо». Я была одета в то голубое платье, которое купила на прошлой неделе, когда мы с тобой ходили за покупками.

Алтея ехидно улыбнулась.

— Как очаровательно с твоей стороны. Надеюсь, что ты была осторожна. Не думаю, что секрет его интереса к тебе не зависит от цвета твоего платья.

Шарлотта рассмеялась от удивления и оценивающе взглянула на Алтею.

— Ты очень проницательна, Алтея. — Она сдвинула на затылок шляпку, как бы готовясь к сражению. — Я и сама предпочитаю быть грубой. Может быть, у Роки не тот класс, что у твоего Рональда, но он, по крайней мере, знает, что игра в шары не означает игру в гольф.

У Хелен перехватило дыхание.

— А вы заметили, какие прекрасные цветы в этом году? — настойчиво произнесла она, усиленно пытаясь сохранить искреннее выражение лица.

Шарлотта хихикнула и посмотрела на сад.

— Я не обращаю внимания на цветы, но, однако же, не могла не заметить твоего нового садовника. — Она мечтательно вздохнула. — Он такой красавчик! Где ты его откопала?

— Ты встретила Тома?

— Я видела его в городе. Спросила мистера Эванса в питомнике, кто он такой, и чуть не упала в обморок, когда тот сказал мне, что Том работает у тебя. Тебе не кажется, что он самый сексуальный из всех твоих мужчин? Если бы я не сходила с ума по Роки, то приударила бы за ним.

Шарлотта выжидающе взглянула на Хелен, Алтея тоже посмотрела на нее. Хелен судорожно сглотнула слюну и неуверенно улыбнулась.

— К сожалению, мне некогда строить глазки садовникам.

— Но, Хелен, — сказала Алтея, коварно улыбаясь, — ты же, конечно, заметила его. Я вынуждена согласиться с Шарлоттой — он очень привлекательный.

— Ты так думаешь? — спросила Хелен, почувствовав боль в животе.

Ее глаза лихорадочно бегали по террасе, подыскивая тему разговора. Вдруг она произнесла:

— О, посмотрите, Бебс здесь. Я не видела ее сто лет. Правда, она хорошо выглядит после того, как сбросила вес?

Алтея и Шарлотта проследили за ее взглядом, явно клюнув на приманку. На губах Шарлотты заиграла улыбка.

— Твой муж наверняка тоже так думает, не так ли? Алтея?

Та нахмурилась.

— Она сказала, что ее муж сегодня работает. Интересно, известно ли ему, что его жена флиртует с другими мужчинами. Пожалуй, нужно ему намекнуть об этом.

— Отличная идея! — сказала Шарлотта с энтузиазмом. — Почему бы тебе не начать прямо сейчас? Не стоит терять времени. Петти, принесите миссис Филлипс ее шаль.

— Неужели ты так глупа, Шарлотта? — произнесла Алтея уничтожающим тоном.

— Да, наверное, — ответила та жизнерадостным тоном, — если только мне удастся предотвратить то, что ты хочешь здесь устроить.

Даже угрожающее выражение лица Алтеи не могло удержать Хелен от смеха. Шарлотта высказала все то, что Хелен хотела сказать сама. Вдруг ее рыжеволосая подруга опять заговорила и смех Хелен перешел в покашливание.

— Посмотрите, а вот и новый садовник.

Она резко подняла голову.

— Где?

— Вон там. Он разговаривает с Петти.

Не успела Хелен посмотреть в ту сторону, как Шарлотта повернулась к ней и громко зашептала:

— Он идет сюда. Познакомь нас.

Приблизившись, Том кивнул и тихо произнес:

— Миссис Галлахер! — и пошел дальше.

Ногти Шарлотты впились Хелен в руку, и та, вздохнув, произнесла:

— Том!

Он немедленно обернулся, как будто был настроен на волну ее голоса.

— Да, мэм?

«Заметили ли остальные выражение его глаз, когда он взглянул на нее?»

Она замялась.

— Э… что вы здесь делаете?

— Поставщик мороженого задерживается, поэтому меня послали в город.

— Но это не входит в ваши обязанности.

Он пожал плечами и улыбнулся.

— Мне не трудно. Петти сказала, что все должны помогать в проведении приема в саду.

Ногти Шарлотты еще глубже вонзились в руку Хелен, и та произнесла:

— Том, познакомьтесь с моими подругами — Шарлотта Блэн и Алтея Филлипс.

— Очень приятно, миссис Блэн и миссис Филлипс. А сейчас, если вы не возражаете, я лучше пойду, пока Петти не разозлилась.

Том вежливо кивнул и пошел через толпы гостей к задней аллее.

Шарлотта обмахнула себя салфеткой.

— Я думала, что умру, когда он посмотрел на меня своими сексуальными глазами, — сказала она. — Некоторым очень везет. Моему садовнику, наверное, лет семьдесят.

Хелен смотрела Тому вслед, пока тот не исчез из виду, а затем повернулась к подругам, старательно избегая их взгляда.

— Пожалуй, мне пора заняться гостями, — тихо произнесла она. Не произнеся больше ни слова, Хелен ушла. Проходя мимо гостей, она чувствовала, что Алтея смотрит на нее.

Через час Хелен оставила своих гостей, собравшихся у бассейна, и побрела прочь в маленький отдаленный сад, где росли старомодные цветы. Она задыхалась от этих бесконечных разговоров на приеме и хотела хотя бы несколько минут побыть одна. Когда-то ей нравились эти разговоры, но все стало повторяться из года в год и ей все это наскучило.

Вдруг кто-то схватил Хелен за руки. Глаза ее широко открылись от удивления, когда она оказалась прижатой к высокой живой изгороди.

— Что… — начала она и остановилась, увидев смеющиеся глаза Тома.

Он прижал палец к своим губам и подтолкнул ее в направлении к саду.

— Пойдем со мной, моя маленькая петунья, — забавно прошептал Том.

Она покачала головой, сетуя на его глупость, и попыталась вырвать руки из его объятий.

— Том, ты идиот, — рассмеялась она. — Я не могу сейчас уйти. Я же хозяйка.

— И поэтому у тебя есть некоторые привилегии, — сказал он. — Кто больше тебя заслуживает небольшой отдых?

— Может быть, я и заслужила право немного передохнуть, но не могу, — уверенно произнесла она.

Обхватив руками, Том крепко прижал ее к своей груди, затем наклонился и поцеловал в губы. Поцелуй был короткий, крепкий и очень нежный.

— Всего лишь пять минут, Хелен, — прошептал он хрипло. — Ты же можешь уделить мне пять минут… — его горячие губы опустились к шее, и непроизвольно она отклонила голову, — …не так ли?

Хелен посмотрела на него. Ее мысли путались, когда он был так близко от нее.

— Извини, — задыхаясь, произнесла она. — Что ты сказал?

Том тихо засмеялся, погладил ее лицо и вдруг, схватив Хелен за руку, побежал, увлекая ее за собой.

Свободной рукой Хелен придерживала шляпку, удивляясь, как она еще не сломала каблуки. Добежав до фруктового сада, он резко остановился. Она прислонилась к дереву, задыхаясь от смеха и быстрой пробежки.

— Ты сумасшедший, — прошептала Хелен дрожащим от радости голосом. — Что ты делаешь?

— Похищаю тебя, — сказал он и нагнулся, чтобы что-то поднять из травы. — С шиком! — добавил Том, держа в одной руке два стакана, а в другой — бутылку шампанского. — Это отличное шампанское. То, которое ты приказала Петти спрятать от гостей.

— Ничего такого я не делала. — Взяв стакан, Хелен протянула Тому, чтобы тот наполнил его. — У меня такое чувство, что ты родился смутьяном, — с сожалением сказала она, отпивая шампанское.

Какое-то мгновение Том изучал ее, а затем, запрокинув ее голову, он наклонился и стал собирать своими губами капельки шампанского с губ Хелен.

— Все зависит от того, что ты подразумеваешь под словом «смутьян», — прошептал он.

— О Боже! — осторожно и неуверенно произнесла Хелен. — Ты бессовестный.

Том ухмыльнулся, услышав, с каким чувством она произнесла эти слова. Он обнял ее, и они вместе опустились на землю под цветущим деревом. Двое пили шампанское и оживленно разговаривали. Это было чудесно. За смехом и разговорами время пролетело незаметно.

— Ты когда-нибудь по-настоящему прислушивалась к тому, как разговаривают твои друзья? — лениво спросил Том. Он повернулся и положил голову ей на колени. — Это Техас, и его люди должны говорить на местном диалекте. Но они говорят, как Тарстон Хауэл Третий из «Острова Гиллигана».

Хелен легкомысленно засмеялась, то ли от такого сравнения, то ли от выпитого шампанского. Она чувствовала, что должна как-то заступиться за своих друзей, и, укоризненно посмотрев на него, сказала:

— Не обобщай. Они не все такие.

Выражение его лица стало скептическим.

— Не надо меня дурачить. Иногда мне кажется, что все они прошли одну и ту же школу, где их учили говорить сквозь стиснутые зубы. — Том покачал головой. — И не имеет значения, что это — Родео Драйв, Парк Авеню, Лангстон или Техас. Всюду люди говорят одинаково. Я не могу понять, почему у вас так много правил: это ты можешь делать, а это — нельзя. Как ты все это выдерживаешь? Неужели тебе никогда не хотелось выбраться из всей этой плесени?

Она потерлась носом о его нос и произнесла:

— А что я, по-твоему, сейчас делаю?

Том усмехнулся и поправил прядь, волос, выбившуюся из ее гладкой прически.

— Думаю, что ты просто пьянеешь.

Хелен покачала головой и потянулась за бутылкой с шампанским, и очень пожалела, что в ней осталось несколько капель.

— Нет, я просто очень счастлива.

— Что бы ты ни говорила, но ведешь ты себя так потому, что я похитил тебя. Хелен, ты хоть когда-нибудь что-нибудь делала по-своему?

— Ну… — медленно начала она и оглянулась, чтобы убедиться, что они здесь одни. Подвинувшись к нему поближе, Хелен прошептала: — Однажды, когда я осталась одна дома, я… — она засмеялась и замотала головой.

Он сел и засмеялся вместе с ней.

— Давай-давай, рассказывай. Итак, однажды ты была одна дома… — и что дальше?

Она махнула рукой, приглашая его придвинуться ближе, и прошептала ему на ухо:

— …я съехала по перилам.

— Ну, бесенок! — Его глаза светились от удовольствия. — Не может быть!

Она утвердительно кивнула, поймав свою шляпку, которая съехала на лоб.

— Да-да, так оно и было, — сказала она, гордо улыбаясь. Сняв шляпу, положила ее рядом с собой на траве, потом продолжила: — А Петти так хорошо их отполировала, что я не могла остановиться и оказалась на полу прямо на своей…

— На своей попе? — предположил он.

— Нет, на ягодицах, — поправила она с достоинством, затем хихикнула, разрушив образ. — Неделю или две у меня был огромный синяк.

Том обнял ее и засмеялся, уткнувшись ей в шею.

— Ты прелестна, знаешь об этом?

— Я всегда это подозревала, — скромно усмехнулась Хелен. Коснувшись его лица, добавила: — Но все равно очень приятно это слышать.

Ее ресницы опустились, когда Том приблизился к ней, но внезапно снова взметнулись вверх, когда она услышала, что рядом кто-то посвистывает.

Держа Хелен и объятиях, Том обернулся, и они одновременно увидели, что к ним приближается Джо. Подойдя ближе, он смущенно кивнул и громко произнес:

— Добрый день, миссис Галлахер! Добрый день, Том!

— Добрый день, Джо! — приняв строгий вид, ответила Хелен.

— Привет, Джо! — сказал Том, его губы дрожали от смеха. — Тебе нужна моя помощь?

— Нет, я иду в сарай за инструментами. — В его бледных глазах вспыхнул гнев. — Я нашел тлю на розах в дальнем саду.

— Нет! — непочтительно грубо вскрикнула Хелен.

Прежде чем ущипнуть ее в наказание, Том зашелся в беззвучном смехе.

— О, не беспокойтесь об этом, миссис Галлахер. Ни одна тля никогда не брала верх над старым Джо, и никогда этого не случится.

Он посмотрел куда-то поверх их голов, как будто в этот момент представил себе массовую казнь, устроенную вредителям, а затем кивнул им.

— До свидания, миссис Галлахер! До свидания, Том!

— До свидания, Джо!

— Пока, Джо!

Глядя вслед уходящему старику, Том затрясся от смеха.

— Он вел себя так, как будто нет ничего естественнее в мире, чем увидеть обнимающуюся парочку, распивающую шампанское под персиковым деревом.

Хелен кивнула, прижав руку ко рту.

— Мне бы не хотелось сейчас оказаться на месте тли. Если я когда и видела человека, похожего на убийцу, так это Джо минуту назад.

Уголком глаза Хелен заметила что-то лилово-фиолетовое, мелькнувшее среди деревьев. Но, взглянув опять, она решила, что ей показалось.

Потянувшись, Том притянул ее к себе.

— Итак, на чем мы остановились? — мягко спросил он.

Хелен улыбнулась.

— Уверена, что мои губы были как раз здесь. — Она подвинулась ближе. — И, если не ошибаюсь, твоя рука была на этом месте, — и, положив его руку себе на талию, снова улыбнулась. — Думаю, что теперь твоя очередь.

Что он и не замедлил сделать. Когда их губы соприкоснулись, Хелен почувствовала себя так, как будто вернулась домой после долгой, изнурительной поездки. Она знала, что Том не такой, как все, но забывала обо всем в его объятиях. Когда Том был с ней, все остальное казалось не важным. Ей казалось, что она могла бы оставаться под этим деревом всю жизнь, но очень скоро Том отодвинулся назад и, вздохнув, произнес:

— Мне не хочется этого говорить, любимая, но думаю, что тебе пора вернуться к гостям. Ты слишком долго отсутствуешь.

Хелен упрямо замотала головой.

— Я не хочу возвращаться. Мой прием в саду всегда длится бесконечно. Пока есть что выпить и закусить, никто не заметит моего отсутствия.

— Все равно, тебе пора возвращаться, — настаивал он. — Ты — хозяйка и не можешь думать, что Одри не заметит твоего отсутствия.

Она с сожалением вздохнула.

— Думаю, что ты прав. — Она встала и протянула ему руку. — Проводишь меня к дому?

Улыбнувшись, он взял ее за руку.

— С удовольствием, миссис Галлахер.

Когда они бок о бок побрели к террасе, Том попытался привести в порядок волосы Хелен, но она отказалась надеть шляпку и проскользнула мимо толпившихся гостей, неся ее в руке. Проходя мимо гостей, Хелен легкомысленно улыбалась им. Ее глаза широко открылись, когда она заметила, как пристально смотрит на нее Алтея Филлипс.

— Алтея, дорогая, твой стакан пуст. Мы должны это немедленно исправить, — произнесла Хелен, направляясь к ней.

— Привет, Хелен! — сказала брюнетка. — Мы потеряли тебя из виду. Надеюсь, что никаких проблем.

Хелен послышались странные нотки в ее голосе, но она была слишком счастлива, чтобы задумываться над этим.

— Проблем? — ослепительно улыбнулась она. — Какие могут быть проблемы в такой прекрасный день?

Алтея вежливо пожала плечами.

— Я думала, может, один из твоих… э… слуг отбился от рук. Так трудно найти хорошего слугу.

Хелен рассеянно улыбнулась.

— Ты так думаешь? — Она оглянулась, подыскивая себе более подходящую компанию. — Уверена, что ты права. О, а вот и Шарлотта!

Не успела она сделать и двух шагов в сторону, как Алтея принялась что-то нашептывать рядом стоящим женщинам, бросая на Хелен алчные взгляды.

Остаток дня она провела общаясь с гостями. Почему раньше прием казался ей таким скучным? Хелен даже не могла припомнить, когда последний раз столько смеялась.

Ей пришлось задуматься над своим смехом вечером, когда прошел эффект от выпитого шампанского. Но это вызывало только боль. Она поняла это, сидя за туалетным столиком и расчесывая волосы. Ее приподнятое настроение казалось смешным, особенно когда она представила, что подумали о ее поведении друзья. «Неужели я обнимала Алтею, когда другие женщины уходили с приема?»

Хелен была уверена, что завтра весь город будет говорить о том, как она веселилась на приеме.

Она положила щетку для волос на столик и вдруг заметила, что не одна в зеркале. Весело рассмеявшись, Хелен повернулась и уткнулась лицом Тому в живот.

— Я уже думала, что ты никогда не придешь, — прошептала она.

— Я помогал убирать.

Расстегнув его рубашку, Хелен поцеловала живот.

— Мне нравится твой пупок.

Том хрипло рассмеялся.

— Конечно, любишь. Это же самый привлекательный пуп в мире.

Хелен потерлась лицом о его тело и прошептала:

— Зачем тебе лазить через балкон? Может, просто дать тебе ключ?

Он как-то странно улыбнулся, его взгляд скользил поверх нее. Коснувшись ее волос, Том спросил:

— А что, если меня кто-нибудь увидит? А если меня поймают в доме? — Том наклонил голову, пытаясь поймать ее взгляд. — Что тогда, миссис Галлахер?

Она отвела взгляд. «Что тогда?» — спросила себя и съежилась, представив эту сцену.

Обняв руками ее лицо, он поднял его выше, заглядывая в глаза.

— Не беспокойся, дорогая, — мягко произнес он. — Я примирился с этим, и ты тоже должна.

— Прости, — пристыжено прошептала Хелен. — Ты, наверное, очень сердишься на меня.

Опустившись перед ней на колени, Том обнял ее.

— Как я могу сердиться на свою мечту? — хрипло прошептал он. Плавно поднявшись, Том повел ее к постели.

Том смотрел на спящую Хелен. «У нее есть причина быть такой обессиленной, — думал он. — Она так сильно любила меня». Он чувствовал, как слабость разливается по его телу. Ни с чем нельзя сравнить то, что он испытывал с этой прекрасной женщиной. «Было ли это случайностью, что я оказался в Лангстоне? — удивлялся Том. — Или это было чем-то свыше? Где-то в ней была разгадка, которую я искал… Хелен очень дорога мне», — так думал он, изучая ее прекрасное лицо. Ему было больно думать, что они могут расстаться.

Восемнадцать месяцев назад, в минуту мечтаний, Том поклялся дойти до края земли и выяснить, что же это за штука такая — жизнь. Он ласково провел по ее щеке. «Наверное, для меня это и есть край земли».

 

7

Проснувшись на следующее утро, Хелен чувствовала себя превосходно. Она немного посочувствовала простым людям, страдающим похмельем, если они накануне перебрали, и тем, кто не имел таких, как у нее, прекрасных любовников, которые сделали бы их особенными. Затем, забыв обо всех и обо всем, она снова мысленно была с Томом.

Хелен быстро соскочила с кровати и улыбнулась, заметив, что ее халат аккуратно перекинут через спинку белого стула. Она была уверена, что прошлой ночью оставила его в другом месте. Насколько она помнит, последний раз видела свой халат на полу, куда бросила его, находясь под хмельком.

Обняв себя руками, она наслаждалась воспоминаниями. Ей хотелось увидеть его снова… прямо сейчас.

Уже через минуту она бежала — действительно, бежала — вниз по лестнице на встречу с Томом, чувствуя, что вот-вот громко рассмеется. Хелен уже была на нижней ступеньке, когда входная дверь открылась и вошла ее дочь. Она замешкалась и замедлила шаг. Ей было достаточно взглянуть на лицо Одри, чтобы убедиться, что ее взрослая дочь вне себя от злости. Если бы это случилось на пятнадцать лет раньше, Хелен пришлось бы приготовиться к скандалу.

— Мама! — произнесла Одри, тяжело вздыхая после каждого слова. — Могу я поговорить с тобой? — Увидев идущую через холл Петти, она добавила: — Лично.

Хелен уже не могла себя сдерживать и смеялась в голос. Когда ее дочь пыталась казаться возмущенной, это выглядело очень комично. Она была похожа на полнощекую маленькую белку, которая только что обнаружила, что у нее утащили все желуди.

— Конечно, Одри, — сказала Хелен, пряча улыбку.

Она проводила Одри в гостиную. Вдруг дочь резко обернулась и заглянула в лицо матери.

— Не могу поверить, что ты смеешься, — сказала молодая женщина.

Она энергично тряхнула русой головой.

— И не пытайся отрицать этого. Ты действительно смеялась. — Вдруг, расслабившись, она улыбнулась. — О'кей, догадываюсь, что выгляжу очень смешно. Но я всего лишь хотела тебе сказать, что вовсе не сержусь на то, что у тебя связь с садовником.

От этих откровенных слов Хелен остановилась в изумлении. Ее смех затих. Закрыв глаза, она почувствовала, как у нее немеют мышцы. Случилось то, чего она боялась с самого начала. Хелен никогда серьезно не задумывалась над тем, что будет делать, когда все узнают о Томе. Но всегда в глубине души боялась, что это в любой момент может случиться. Через секунду она с трудом произнесла:

— Откуда… откуда ты это знаешь?

Одри небрежно взмахнула рукой.

— Конечно, от Алтеи. Она ухитрилась оповестить об этом все совершеннолетнее население города — и с большой радостью, хочу я заметить. Никто не знает, где в ее рассказе правда, а где — завистливое воображение. — Одри нахмурила брови. — Правда в том, что я сама немного обеспокоена всем этим. Но почему, во имя чего я должна узнавать об этом из сплетен?

Хелен подошла к кушетке и села, чувствуя, что в последнюю секунду у нее подкосились ноги. Ей потребовалась минута, чтобы привести в порядок свои мысли, прежде чем взглянуть на дочь. Робкая улыбка появилась на ее лице.

— Откровенно говоря, я считала, что это не твое дело, Одри. — Она опустила взгляд и мягко добавила: — Я и сейчас так считаю.

— О, великолепно! — ответила Одри, резко усаживаясь на кушетку рядом с матерью. — Об этом говорит уже весь город. А почему твоя собственная дочь должна быть исключением?

Какое-то мгновение она сидела молча, а затем с детским любопытством взглянула на мать.

— Как он?

Секунду Хелен смущенно смотрела на нее, затем, когда до нее дошла суть вопроса, ощутила странное сочетание чувств. Она не могла отрицать, что чувствовала себя виноватой, но, кроме вины, в ней закипало чувство обиды и злость. Она почувствовала боль в животе, оттого что дочь отнесла к пустякам все то, что было таким прекрасным для нее. Помолчав некоторое время, Хелен сдержанно произнесла:

— Не нужно быть грубой.

Одри уставилась на нее с недоумением, услышав, каким тоном мать произнесла эти слова. Казалось, что она пытается найти объяснение в ее глазах тому, что так беспокоило Одри. Затем, решив, что есть только одно объяснение поведения матери, она пожала плечами и сказала:

— О, мама, почему ты так смущаешься? Мы живем в двадцатом веке, и все понимают, что у женщины тоже есть… потребности.

— Может быть, и так, — произнесла Хелен сухо, наконец-то, придя в себя. — Но, в любом случае, я не собираюсь обсуждать свои личные дела с дочерью.

— Тогда твои ожидания немного опоздали, — Одри ободряюще пожала руку матери. — Небольшая встряска тебе не помешает, — и улыбнулась. — А Том как раз тот человек, который сейчас тебе нужен.

Хелен не ответила ей, точнее, просто не могла. Ей потребовалось много усилий, чтобы перевести разговор на более безопасную тему. К счастью, оказалось не очень трудно разговаривать с дочерью о младенце и о планах после появления его на свет. Потом они рассматривали детскую одежду, которую Хелен купила, когда последний раз ходила за покупками.

Позже, когда Одри ушла, Хелен тихо сидела в своем кабинете. Разговор с дочерью оставил неприятный осадок в душе. Взглянув на свое положение со стороны, она была потрясена. Если разговор о Томе с дочерью, которая любит ее, произвел на нее такое впечатление, то что же говорить об остальных?

Закрыв глаза, она откинулась па стуле. Как все было прекрасно, когда она проснулась сегодня утром. Почему все вмешиваются в ее жизнь? Какое-то время Хелен злилась на свою дочь. Как долго будет длиться эта сказка? Действительность приближалась слишком быстро, и Хелен очень боялась, что наступит такой момент, когда Том исчезнет навсегда. Как ей жить без Тома?

Она не испугалась, когда чьи-то губы прижались к ее губам, а поспешила ответить на поцелуй. Вскинув руки, она лихорадочно обняла его, еще крепче прижимая свои губы, чтобы не думать ни о чем, кроме его целующих губ.

Немного позже, когда Хелен открыла глаза, она увидела, что они оба сидят на стуле и Том смотрит на нее с таким же желанием, удивлением и любопытством.

Он прижался к ее виску.

— Напоминай мне почаще прокрадываться в твой кабинет, — прошептал он, нежно приподняв ее подбородок. — Что случилось? Ты ухватилась за меня, как утопающий за соломинку.

Хелен тихо рассмеялась.

— Это лишь часть того, что я чувствую. Мне казалось, будто я… — она остановилась, думая, что же хотела ему сказать. — О, это не важно. Просто иногда в голову приходят мысли, вроде той, что твоя жизнь уехала в неизвестном направлении и не оставила ничего.

Том погладил ее лицо. В его глазах было беспокойство.

— О, любимая, прости меня, — сказал он. — Это звучит так одиноко.

— Не надо, — настойчиво зашептала она. — Не надо меня жалеть. Я ненавижу это.

Улыбнувшись, она добавила:

— Каждый человек иногда чувствует себя одиноким. И я — не исключение. — Хелен посмотрела на свои руки. — Большую часть времени я наслаждалась жизнью.

Он встал и потянул ее за собой.

— Думаю, пришла пора нам с тобой поговорить. Последние две недели мы с тобой ходим по острию ножа. Рано или поздно, это прекратится.

Она уставилась на него, в ее глазах появилось мрачное предчувствие.

— Что ты имеешь в виду?

Том покачал головой.

— Нет, не сейчас. Ты еще не готова. — Его губы коснулись ее губ. — Кроме того, мой перерыв закончился, и я не хочу оставлять Джо одного.

Он ласково снял ее руки со своей шеи и направился к выходу. Вдруг Том остановился.

— О, я совсем забыл, что принес тебе подарок.

Он достал что-то из кармана рубашки и бросил ей.

Инстинктивно Хелен поймала маленький кулечек и разжала руку. Это был пакетик «М&М'S». Она почувствовала, как к ее горлу подкатывается комок.

— О Боже! — прошептала она. — Я уже готова разрыдаться, получив пакетик драже.

Она подняла глаза, услышав, как он посмеивается.

— Спасибо, Том. Я сохраню их.

Он направился к двери.

— Съешь их, — он повернулся, подморгнув ей. — Но одну зелененькую оставь на вечер.

— Но почему, ради всего святого?

— А ты не знаешь? — Он понизил голос. — Зеленая делает тебя более сексуальной.

Том ушел, оставив ее смеяться. Вот это был его настоящий подарок. Он всегда заставлял ее смеяться. Когда она видела Тома, все ее проблемы куда-то исчезали. Постепенно Хелен пыталась заполнить пустоту в своей душе, которая осталась после разговора с дочерью, и в течение следующих нескольких дней она делала вид, что ничего не произошло. Она даже не подозревала, что умеет так притворяться. И, в конце концов, это притворство заставило ее поверить, в то, что у нее нет никаких проблем.

Днем она ждала эти удивительные ночи, занимаясь своими обычными делами.

Через неделю после неожиданного визита Одри спокойная жизнь Хелен была нарушена. Домой вернулся Гари. Он писал, что проводит весенние каникулы с друзьями во Флориде.

И Хелен была удивлена, когда однажды утром увидела, как Гари входит в столовую.

— Отлично! — рассмеялась Хелен, обнимая сына. — Итак, мой единственный сын решил вернуться в старый отчий дом. А я думала, что ты во Флориде.

— Как видишь, нет, — сказал Гари, присаживаясь за стол. — Я решил приехать и внести хоть какое-то оживление в жизнь моей бедной матушки.

— Какой ты заботливый, сынок! — сказала Хелен. — А теперь скажи правду. Неужели Флорида пала или еще что-нибудь случилось?

Гари усмехнулся.

— Добсоны задержались в Нью-Йорке и не смогут быть здесь в ближайшие дни.

— Печальная правда, наконец, открылась, — сказала Хелен, покачав головой. — Итак, ты решил, что лучше побыть дома, чем валяться на берегу моря.

Он рассмеялся.

— Ну, что-то вроде этого.

Пока они ели и разговаривали, Хелен внимательно рассматривала сына. Он все еще был ребенком, хотя старался держаться так, чтобы не выдать свою радость снова оказаться дома, так как бурные эмоции не в моде у студентов колледжа.

— Догадываюсь, что ты уже вывалил все свое грязное белье нашей бедной Петти? — спросила Хелен, когда они сидели после завтрака в гостиной.

Ее сын усмехнулся, и Хелен снова увидела в нем ребенка.

— Она не обратила внимания, — ответил Гари, — и это дает ей шанс допросить меня с пристрастием. Петти хочет убедиться, что я не подвергся пагубному влиянию декаданса в Далласе. Она также хотела запихнуть в меня десять фунтов еды, чтобы я смог продержаться до завтрака.

— Я не сомневаюсь, что ты усиленно сопротивлялся, — улыбнулась Хелен.

— Ты угадала, мама, так как хорошо знаешь, что здесь никогда ничего не меняется, — задумчиво произнес он. — Не могу понять, как ты все это выдерживаешь? Я бы не смог.

— А я даже не подозревала, что Лангстон можно сравнить с декадансом в Далласе.

— Действительно, я не сталкивался с подобной моральной испорченностью. Но я готов к этому, — добавил он со злой ухмылкой, — так как ищу настоящие трудности.

Вдруг Гари вскочил, как будто устал от бездействия.

— Пора идти, мама. Я позвонил Марку, и тот захотел со мной встретиться в городе.

— Но ты ведь только что приехал! — запротестовала мать. — Мы даже не успели поговорить о твоих оценках…

Гари уже был у двери.

— Поговорим об этом завтра, обещаю. — Уже с порога, оглянувшись через плечо, он сказал; — Да, кстати, встретил нашего нового садовника. А он ничего, — голос Гари звучал искренне. — Ты должна как-то поговорить с ним. Он всюду побывал и многое умеет делать, и очень много знает.

Гари ушел, оставив ее размышлять в тишине.

Возле сарая, где хранились инструменты, стояла сломанная газонокосилка. Склонившись над нею, Том пытался закрепить болт, не имевший никакого отношения к поломке, которую он искал. Он уже сбросил с себя рубашку, и пот струился у него по спине.

Ему было очень трудно сосредоточиться на поломанной косилке, так как все чаще образ очаровательной любимой женщины вставал перед его глазами. Том улыбнулся — все его мысли были обращены к Хелен.

Внезапно подняв глаза, он увидел, что она стоит рядом.

— Вот так совпадение! — сказал он, поднимаясь на ноги. — Я только что думал о тебе. Ну, конечно же, ты можешь приходить, когда захочешь.

Хелен тихо засмеялась и откинула назад волосы.

— Чем ты занимаешься? Что-то серьезное?

— Пытаюсь починить эту штуку, — он махнул рукой на косилку. — Думаю, что это рычаг взбеленился.

— Взбеленился?

Том расхохотался, услышав, как она произнесла это слово.

— Так говорит Джо. Я вчера вечером искал это слово в словаре, но ничего не нашел. Мне кажется, что это означает «ломаться». — И, так как она молчала, Том вернулся к своей работе. Он чувствовал, как Хелен смотрит на него, но ничего не сказал.

Сейчас она уже не была такой подавленной, какой он увидел ее в первый раз. Но ему казалось, что она все еще не решила для себя, какое же место Том занимает в ее жизни.

Его это очень беспокоило, и иногда он чувствовал себя одиноким. Но никогда не давил на нее. Хелен сама ему скажет об этом, когда будет готова.

Помолчав минуту, она вдруг сказала:

— А ты произвел впечатление на Гари.

Том усмехнулся, вытирая руки о тряпку, сильно пахнущую бензином.

— Он тоже произвел на меня впечатление. Мне Гари понравился. Он похож на милого ребенка.

— Я думаю… думаю, что ты ему тоже понравился.

«Что-то случилось», — подумал он. Ее странный тон заставил его встать на ноги. Том изучающе посмотрел на ее лицо, пытаясь найти разгадку ее поведения.

— Почему ты так говоришь? — наконец произнес он. — А ты думала, что я ему не понравлюсь?

Хелен нахмурилась. «Как мне ответить на этот вопрос?» — спрашивала она себя.

— Честно говоря, я, вообще, об этом не думала, — беспомощно произнесла она.

Он молча уставился на нее, потом его губы скривились в мрачной улыбке.

— А ведь это оскорбление, — прошептал он и, резко повернувшись, пошел прочь от нее.

Через несколько часов Хелен сидела одна в своем кабинете. Она не могла забыть выражение глаз Тома, когда видела его последний раз. Сама того не желая, она обидела его. «Как можно быть такой неосторожной? Я должна найти способ, чтобы помириться с ним».

Хелен выглянула в окно. Каким все было серым, когда его не было рядом, и как смог один человек так повлиять на ее жизнь?

Внезапно входная дверь с шумом распахнулась. Быстро встав, она вышла из кабинета и резко остановилась. В холле стоял Гари. Его лицо было искажено от ярости. Хелен почувствовала, как краска сходит с ее лица. Она знала, что за этим последует, и не была уверена, что у нее хватит сил противостоять своему ребенку.

— Как ты могла? — раздраженно выкрикнул он.

Не давая ей возможности ответить, он запустил руку в свои и без того взъерошенные волосы.

— Ты хоть понимаешь, что весь город только и говорит о моей матери и об этом бездельнике? Что, черт возьми, ты себе позволяешь? Ты что, вообразила себя леди Четтерлей или еще кем-нибудь?

Хелен молчала. Слова казались здесь лишними. Ей так хотелось утешить его, но она не могла оправдываться перед сыном. Она не хотела вести себя как вор, пойманный на месте преступления.

— Зачем ты делаешь из себя посмешище? — продолжал он дрожащим голосом. — Многие в городе считают, что он охотится за твоими деньгами. А некоторые уверены, что тебе нужно его тело.

Он ударил кулаком в стену.

— Проклятие! Моя родная мать связалась с садовником!

Хелен не сдержалась и ударила сына. Она никогда раньше не била Гари, но сейчас…

Уже рассветало, когда Хелен выскользнула из дома и побрела к фруктовому саду. Легкий туман расстилался по траве, когда она медленно шла, не обращая внимания на то, что ее одежда становится влажной.

Хелен улыбнулась, вспомнив тот день, когда они с Томом сидели под цветущим персиковым деревом. Она вела себя глупо в тот день, и не только из-за выпитого вина. Рядом с Томом Хелен могла чувствовать себя глупой, веселой, грустной и раздражительной. И он принимал ее такой, какой она была.

«Примет ли Том мою легкомысленность?» — подумала она с тоской. Подняв глаза, Хелен удивилась, увидев перед собой Тома. Он смотрел на нее с грустной улыбкой.

— Жизнь — очень сложная штука, не так ли, Снежная Королева?

Она тихо засмеялась.

— Действительно.

Том прислонился к дереву, рассматривая травинки, которые держал в руке.

— Я скучал без тебя прошлой ночью.

Она кивнула, закрыв глаза. «Знал бы он, как я скучала без него. Это было физически невыносимо».

— Хелен, прости меня, я вчера вел себя как идиот, — тихо произнес он. — Я дурак.

— Нет, ты был прав. Я обидела тебя. — Она искренне посмотрела на него. — Но я, действительно, просто не думала об этом.

Он вздохнул и взял ее за руки.

— Знаю. Я должен был отнестись к тебе с большим пониманием. — Он запрокинул ей голову. — Улыбнись мне, Хелен.

Когда она попыталась улыбнуться, ее губы дрожали. Опустив голову, Хелен прижалась к его плечу.

Приподняв ее за подбородок, Том беспокойно заглянул ей в глаза.

— Что-то еще не так, да?

— Все, — сказала она и грустно улыбнулась.

— Пошли! — Он обнял ее за талию и повел вперед. — Пойдем ко мне в Виннебаго, и ты мне обо всем расскажешь.

Через пять минут она уже сидела за столом напротив него, держа в руках чашку с кофе. Удивительно, но здесь все ее неприятности уже не казались ей такими беспощадными.

— Это все — буря в стакане воды, — сказала Хелен, объяснив ему, что произошло вчера с сыном. — Одри же считает, что нет ничего плохого в том, что я «загуляла». Боже, как я ненавижу это слово! А Гари ведет себя так, как будто я выдала военный секрет русским.

Том внимательно посмотрел на нее.

— Как ты себя чувствуешь теперь, когда им все стало известно?

Секунду она рассматривала потолок.

— Странно, но моей первой реакцией была злость, что мир — в лице моих детей — вмешивается в наши с тобой отношения. — Она сморщила лицо. — А потом, как настоящая трусиха, я беспокоилась, что все будут болтать обо мне.

— И все? — скептически произнес он.

— Ты знаешь, что я имела в виду. — Она отрицательно покачала головой. — Это все так ужасно. Смешно и ужасно. Мне всегда было жалко тех женщин, которые становились безрассудными из-за мужчин. А сейчас я сама такая же.

Он встал и повернулся, чтобы налить ей еще чашку кофе. Когда он заговорил, его голос звучал безразлично.

— И ты искренне считаешь, что сделала из себя посмешище?

Хелен вздрогнула. Его голос звучал уж слишком безразлично. Подвинувшись, чтобы стать позади него, она коснулась его руки, ласково повернув его к себе лицом.

— Нет, потому что мы любим друг друга, — тихо сказала она. — Пожалуйста, верь мне.

— Я верю тебе.

Она села на кушетку и, откинув назад голову и тяжело дыша, сказала:

— Знаю, что не должна была так беспокоиться об этом. Я просто ненавижу саму мысль, что могу стать объектом сплетен и насмешек.

— Думаю, что настала пора нам поговорить, — сказал он, подходя к кушетке и усаживаясь рядом с ней. Том взял ее руку и какое-то время смотрел на нее, потом, переведя взгляд, проговорил: — Мне кажется, что вся проблема из-за того, что ты вела слишком ограниченную рамками жизнь. Ты не видела ничего дальше той черты, которую сама для себя провела. Лангстон — это всего лишь город, Хелен. Он похож на тысячи других городов. Может быть, внешне они и разные, но внутри — одно и то же. Ставлю десять к одному, что кто-то в Лангстоне спит с чужой женой, другой ненавидит своего босса и международную радиостанцию, а также всех гомосексуалистов, кто-то носит тайно белье своей подружки под костюмом. Это еще не все. Но если ты думаешь, что это и есть весь мир, то глубоко ошибаешься.

Хелен улыбнулась, думая о местных жителях, которые подходили к его описанию.

— Но я хочу бороться с Лангстоиом, — искренне сказала она, — бороться за свой мир.

— А может, и нет. — Том крепко сжал ее руки, как будто хотел передать ей свои силы. — Ты несколько раз спрашивала меня о моей жизни, и мне хочется сейчас рассказать тебе о ней. Ты хочешь услышать мою историю?

Минуту она смотрела на него. То, что он собирался ей сказать, было очень важным для него. Не зная, почему раздумывала, она, наконец, кивнула.

— Конечно, я слушаю тебя.

— Возможно, ты и не узнала бы меня, если бы увидела три года назад. Физически я был такой же, но то, что у тебя внутри, не всегда отражается на внешности. А три года назад… ну, честно говоря, три года назад я был эмоционально истощен, отдав все — любовь, привязанность, верность — своей работе. У меня была одна из самых преуспевающих фирм на восточном побережье. — Он улыбнулся. — Некоторые могли бы сказать, что у меня было все. И я вел шикарный образ жизни. Никто не мог остановить меня. Даже моя жена. — Поймав ее вопросительный взгляд, он пожал плечами. — Я женился поздно и развелся рано. Жена не могла тягаться с моей работой. Но меня это не беспокоило. Не сомневайся, это надоедало. — Он еще крепче сжал ее руку. — Это звучит ужасно, но я хочу правдиво рассказать, как обстояли мои дела.

— Я понимаю, — спокойно произнесла она, сожалея о том отвращении к самому себе, которое услышала в его голосе.

— Затем кое-что произошло два года назад. Это не было чем-то необычным для мира бизнеса. Мой деловой соперник обделал несколько грязных делишек. Мои люди вовремя не спохватились, и к тому времени, как я это обнаружил, моя компания была близка к банкротству. — Он вздохнул. — Я знаю правила игры, поэтому сделал то, что и должен был сделать: намеревался уничтожить его, а в результате погубил свое здоровье. Напряжение было причиной приступа болезни. Как будто мое тело восставало против всего этого зла. Слишком большое напряжение и алкоголь. Большое количество сигарет и хроническое недосыпание. Все это было в моей жизни. Меня положили в больницу — против моего желания, хочу добавить. Мой врач сказал, что это только предупреждение, но если я и дальше буду так же продолжать, в следующий раз все будет гораздо серьезнее.

Том полностью погрузился в свое прошлое. Он уставился на линию горизонта за окном, как будто там порхала его жизнь.

— Первый раз за все эти годы мне нечем было заполнить свое время. Может быть, это было воплощением моего собственного падения, не знаю. Что бы это ни было, я задумался над своей жизнью. Задавал себе вопрос: за что я боролся? Деньги? Успех? У меня было и то и другое, а что я имею сейчас? Денег нет. Успех же был такой туманный, что никто даже не мог определить его. Оглянувшись вокруг себя, я увидел сотни людей, таких же, как и сам. Мы все были похожи на собак, бегающих за своим хвостом, и не дальше. Все это грустно, но такие мысли рождались у меня во время внутренних поисков. Я не знаю, что бы делал дальше, если бы одна из медсестер не принесла мне книгу Торео «Леса». Я начал читать ее, чтобы отвлечься от своих мыслей, и вдруг заинтересовался. Как будто он написал эту книгу для меня. Внезапно я понял, чего мне не хватало. Жизни, естественной и простой, ее глубокого содержания, того, что проскользнуло мимо меня. Я всего лишь играл в игры на ее краешке. — Он покачал головой. — Я не искал какой-нибудь там Утопии, где все всегда идет правильно. Но, подобно Торео, я захотел завладеть жизнью, исследовать ее. И даже если бы это было плохо, мне все равно хотелось бы познать все ее слабости, а если хорошо, я хотел бы того же. Мне просто хотелось выяснить, что это такое — жизнь и кто я есть на самом деле. Он продолжал: — Когда меня выписали из больницы, я постарался снова наладить свой бизнес. — Он усмехнулся. — Боюсь, что моя гордость не позволяла просто так уйти пораженным. Затем я свалил все дела на своего помощника и поручил ему всю работу. Он вносит деньги на мой счет в банке в Нью-Йорке, и я даже не знаю, сколько их у меня. Год назад я отправился путешествовать по Америке. Начал с Западного Побережья, потому что оно было так далеко от моего прошлого. Стал прокладывать свой путь в этой жизни. Не потому, что так было нужно, а потому, что в этом я видел единственный способ узнать людей поближе.

Том обнял Хелен и подвинул ближе к себе.

— Хелен, ты не поверишь, с какими людьми я встретился в Орегоне и Юте, в Небраске. Это люди, которые действительно знают, что такое жизнь. Я так много узнал от них.

Он внимательно посмотрел в ее глаза.

— Но кое-чего недоставало. Тебя, Хелен. Ты должна быть там со мной. Мне не к кому повернуться и сказать: «Не странно ли это?» или «Как это прекрасно!». Я не хочу делить тебя с этим, — твердой рукой он приподнял ее подбородок. — Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж и уехала со мной.

 

8

Хелен онемела. Она просто сидела и смотрела на Тома. Дважды она попыталась что-то сказать, но беспомощно закрывала рот, не в силах произнести ни звука.

Глядя на нее, Том засмеялся.

— Ты выглядишь так, как будто я сообщил тебе, что твоя собака умерла. — Он обнял руками ее лицо. — Хелен, любимая, — сказал Том. Его голос звучал напряженно, а глаза горели от возбуждения. — Я знаю, что застиг тебя врасплох, но неужели ты сама не задумывалась над этим? — Он насмешливо покачал головой. — Лично я больше ни о чем другом не мог думать. Знаю, что это означает большие перемены в твоей жизни. Со своей стороны обещаю, что у тебя будет все необходимое. Мне теперь трудно представить свою жизнь без тебя.

Он рассматривал ее лицо, пытаясь понять смятение Хелен, потом, крепко сжав ее руки, спросил:

— Могла бы ты позволить мне уехать сейчас?

Том уловил ее вздох. Могла ли она обойтись без него? Что было бы, если бы он никогда больше не появился рядом с ней? Никогда больше не чувствовать его обнимающих рук, когда она так нуждается в нем сейчас? Могла ли она позволить ему уехать сейчас?

— Нет! — Она отчаянно замотала головой. — Нет, не думаю, что смогу.

— Тогда выходи за меня замуж, — мягко настаивал он. — Поедем вместе смотреть мир. Раздели его со мной.

В замешательстве она пальцами взъерошила свои волосы.

— Все происходит так быстро. А мне нужно еще об очень многом подумать. — Она беспомощно взмахнула рукой. — Твоя жизнь. Твои ценности…

Закрыв глаза, она вспоминала все те абсурдные, напыщенные слова, которые говорила ему, и то, что думала о нем. Ей стало очень стыдно, когда она поняла чудовищность своей ошибки.

— А я еще критиковала тебя за то, что ты не занимаешься ничем стоящим, — прошептала она. — Ты бросил все то, что большинство людей считает важным. Все из-за твоих принципов. — Она судорожно вздохнула. — Я ни когда не встречала такого сильного человека. По правде говоря, мне даже немного страшно. — Хелен быстро взглянула на него и опустила взгляд. — Мне даже трудно передать, как я тобой восхищаюсь.

Том прижался затылком к стене, его веки тяжело опустились, прикрывая темно-карие глаза, как будто он очень устал. Через минуту он тихо произнес:

— Восхищаешься? — Том нахмурил брови и покачал головой, будто это слово было кислым на вкус. — Восхищение — это хорошее чувство. Восхищаться можно своим учителем в Воскресной школе или Президентом, но… — он пронзил ее взглядом, — это и все? Это все, что ты чувствуешь ко мне?

— Нет-нет, конечно, нет! — прошептала она. — Я… ты мне очень нравишься!

Уголок его рта изогнулся в ожидании.

— Это начало. А теперь другой вопрос: могла бы ты так же продолжать свою жизнь, если бы наши отношения ничем не закончились? — Том ласково погладил ее по щеке. — Тебе еще не надоели эти призраки?

— Призраки? — переспросила она, но когда до нее дошел смысл слова, весело рассмеялась.

— «Луковая Леди».

Хелен пожала плечами и мрачно пошутила:

— Думаю, что предпочла бы ей Леди Четтерлей.

— Гари? — с симпатией спросил он.

Глядя на Тома, Хелен молча кивнула. Поймет ли она его когда-нибудь? Он очень своеобразный. Несмотря на все то, что произошло между ними, Том все еще интересовался ее проблемами.

— Прости, — ласково произнес он и наклонился, чтобы поцеловать. Своим поцелуем он хотел исцелить ее, дать новые силы. — Я знаю, что тебе было больно, но, поверь, любимая, это была самая нормальная реакция. Просто его защитные инстинкты вышли наружу. Возможно, он почувствует себя иначе, когда узнает, что мы собираемся пожениться.

Хелен тяжело вздохнула. «Поженимся? Как Гари воспримет это? А как она сама относится к этому браку?»

— Я не уверена. Гари и Одри ожидают от меня определенного поведения, — задумчиво произнесла она. — Дети отвернутся от меня, если произойдет еще что-нибудь.

— Они же взрослые люди. Уверен, они понимают, что у тебя тоже должна быть своя жизнь. — Он покачал головой и грустно рассмеялся. — Это напомнило мне старый анекдот: «Мужчина видит, что женщина несет на руках семилетнего мальчика, и спрашивает ее:

— Твой ли это сын?

Она ему отвечает:

— Да, — и с любовью смотрит на сына.

Мужчине не хотелось показаться ей грубым, но любопытство берет верх и он спрашивает:

— Твой сын не умеет ходить?

На что женщина отвечает:

— Конечно, умеет, но, спасибо Господу, что ему не приходится этого делать».

Хелен рассмеялась.

— Ты преувеличиваешь. Но, боюсь, что детям, даже таким взрослым, как мои, свойственно быть эгоистами. Я уверена, что дети любят меня и желают мне только добра. Но проблема в том, что они сами решают, что для меня лучше.

— Ты уверена, что дети примут меня? — спросил Том, внимательно изучая ее.

— Может быть, я и балую своих детей, но спрашивать их одобрения не собираюсь, — произнесла она, настойчиво покачав головой. — Но это не так важно.

— Да, — спокойно согласился он. — Здесь важнее — принимаешь ли ты меня.

Хелен знала, что он ждет от нее ответа. Не только ее одобрения, а чего-то более важного. А этого, к сожалению, она не могла ему дать так быстро. А может, и не даст никогда.

Том хотел, чтобы она принадлежала ему вся без остатка. Хелен заперла все свои переживания, глубоко запрятала свои чувства, потому что они приносили ей боль. Ей не хотелось даже думать о том, что она догадывается, как много может отдать ему.

Том был с ней слишком откровенен. Что она могла сказать ему в ответ? За всю свою жизнь она не чувствовала себя так неуверенно. Вздохнув, она с минуту рассматривала свои руки. Она сможет отдать ему только то, что в ее силах.

— Когда мы впервые встретились, — тихо начала Хелен, — я наговорила тебе много глупостей и с самого начала попыталась разбить вдребезги все свои оборонные сооружения. — Она мучительно улыбнулась. — А чего ты, действительно, не знал, так это то, что ты следовал за мной как сумасшедший. И чтобы защитить свою уязвимость, я пыталась заставить тебя поверить, да и себя тоже, что ты ниже меня.

Хелен прямо взглянула ему в глаза.

— Я всегда знала, что ты не такой, как все. Такой особенный, что я чувствовала… менее… — Она беспомощно замотала головой, не в состоянии найти нужные слова. — Я чувствовала себя беспомощной и глупой по сравнению с тобой. Это что-то вроде сравнения анекдота с действительностью.

Он судорожно выдохнул и двумя руками взял ее лицо.

— Неужели ты не знаешь, что без тебя во мне нет правды? Ты — ключ ко всему.

Хотя Хелен знала, что не заслуживает этого, но приняла его утверждение так же, как и его губы. Она поняла, какие глубокие чувства одолевают их. Так было до тех пор, пока они не заговорили о детях.

— Мне так хочется сказать тебе «Да», но я не знаю, Том, — сказала Хелен, покачав головой. Она сидела, прислонившись к Тому. — Ты просишь меня бросить все: всю мою жизнь, детей, уехав из Лангстона.

Она задумчиво посмотрела на него.

— Почему мы не можем остаться здесь?

Том нахмурился и откинулся назад, обдумывая ее вопрос. От сосредоточенности на его лбу залегли глубокие морщинки, а глаза сузились. Он внимательно смотрел на нее. Через минуту он поднял руку и беспомощно посмотрел на свою ладонь.

— Мне очень трудно это объяснить, Хелен. Вся правда в том, что я боюсь… — Он глазами ласкал ее лицо. — Если мы останемся, сможешь ли ты когда-нибудь полностью освободиться от своего прошлого? Сейчас ты удивительно меняешься. Впервые то, что ты так тщательно скрывала, вырвалось наружу.

Он снова устало откинулся назад.

— Но если мы останемся в Лангстоне, не втянешь ли ты меня постепенно в свою жизнь, и я вернусь опять к своему забытому образу жизни? И не буду ли эгоистом, если захочу стать самым важным в твоей судьбе? — Он покачал головой. — А теперь ответь мне, Хелен: мы останемся? — и улыбнулся. — Не смотри на меня так испуганно. Я доверяю тебе.

Большим пальцем он коснулся ее губ, а затем поцеловал, как будто хотел передать ей часть своей веры.

Ответственность за это решение отягощала ее мозг и сердце. Она попыталась представить себе, во что превратятся их отношения, если они останутся. Неужели она недооценивала то, что было между ними?

— Нет, ты прав. Если мы поженимся, то нам придется уехать. Хотя бы на время, — наконец произнесла она. — Мне нужно все обдумать и многое решить. Ты можешь дать мне немного времени?

Хотя Том и чувствовал, как в нем нарастает волна разочарования, он все же оценил, чего ей стоило придти к такому решению. Он не будет давить на нее. Хелен должна будет принять самое важное решение в своей жизни.

«О Боже! — безмолвно молился он. — Помоги ей сделать правильный выбор!» Овладев своими чувствами, он улыбнулся ей.

— Конечно, мы поговорим об этом завтра.

Хелен расслабилась и благодарно улыбнулась.

— Спасибо, — прошептала она, — спасибо за то, что ты отнесся ко всему с таким пониманием. Знаю, что причинила тебе боль…

Она сделала паузу, но, видя, что он не отрицает этого, рассмеялась.

— Как это невнимательно с твоей стороны, хотя мне кажется, что я это заслужила. А не твой ли Торео случайно сказал, что нужно избегать всех мероприятий, где требуется новая одежда? — Она улыбнулась. — У меня нет такой одежды, которую я могла бы одеть в Виннебаго.

Том рассмеялся, откинув назад голову, потом подвинул ее ближе к себе.

— Нам еще много нужно будет обсудить, — сказал он, ласково потрепав ее по щеке. — Но мы можем кое-что сделать, пока мы вместе, поверь мне. — Он вздохнул и отодвинулся от нее. — Что ты сейчас будешь делать?

— Не знаю. Нужно подумать. Я, наверное, запрусь в кабинете и попытаюсь все логически осмыслить.

Тому захотелось сказать ей, что нужно прислушаться к своему сердцу, а не к логике, но промолчал. Она должна все взвесить сама.

— Ты поужинаешь со мной?

— Да. О, подожди! Совсем забыла. Я обещала поужинать сегодня с Филлипсами — Алтеей и ее мужем, а также с Шарлоттой и Роки.

— Роки1(1 Rocky (англ.) — неустойчивый, качающийся.)? — переспросил он, недоверчиво взглянув на нее. — Неужели это имя?

Она засмеялась.

— Да, но не говори ему об этом. Это ужасно, я знаю, но, к моему большому удивлению, он мне нравится. Мы встречаемся сегодня в загородном клубе.

Внимательно наблюдая за ее реакцией, он вдруг произнес:

— Я бы тоже мог пойти с тобой.

Хелен смущенно посмотрела на него, потом глаза ее загорелись, как будто эта идея понравилась ей.

— Том, — уверенно сказала она, — решено. Да, ты пойдешь со мной.

Он был потрясен.

— Ты серьезно? Я всего лишь хотел поддразнить тебя, — он нахмурился. — Мне кажется, надо подумать над этим. Тебе придется выслушать много колкостей.

Она решительно покачала головой.

— Это уже не имеет значения. Все равно все знают о нас. Я просто не смогу выдержать еще один бессмысленный вечер в обществе. Ты пойдешь со мной, чтобы спасти меня от скуки.

В глазах Тома было беспокойство, но он не мог устоять перед ее просьбой.

— Хорошо, если ты действительно этого хочешь.

Она встала, а затем наклонилась, чтобы поцеловать его в щеку.

— Именно этого я и хочу.

Когда Хелен шла к дому, она чувствовала, что Том смотрит на нее, но не оглянулась. Ей нужно все спокойно обдумать. Оглядев двор, она с удивлением заметила, что еще очень рано. А так много произошло. Казалось, что уже прошло несколько часов с тех пор, как она проснулась.

И если утро показалось ей бесконечным, то день, казалось, никогда не закончится. Ее мозг отказывался работать. Снова и снова пыталась Хелен расставить все по своим местам. Но единственное, в чем она не сомневалась — это то, что Том любит ее и хочет на ней жениться.

Хелен пыталась представить себе, как ее дети воспримут эту новость, но не смогла предвидеть их реакцию. Так как Гари не пришел домой прошлой ночью, она даже не смогла задать ему наводящих вопросов, чтобы узнать, что он думает о ее повторном браке.

Ее беспокоил сын. Было не в его правилах не приходить домой на ночь. Но Хелен понимала, что было бы еще хуже, если бы она попыталась отыскать его. У ее сына были друзья в Лангстоне, которые могли принять его.

Она покачала головой, представляя, что люди подумают о его поведении. Но мысль о сплетнях отошла на второй план, когда она погрузилась в мечты о своей будущей жизни с Томом.

Том вышел из Виннебаго, чувствуя себя не очень удобно в сером костюме. Он вдруг понял, что давно уже не носил ничего, кроме джинсов. Глядя на дом, Тому хотелось знать, о чем сейчас думает Хелен. У него уже закралась такая мысль: если у Хелен будет время на раздумье, то она не примет его предложения.

Глубоко вздохнув, Том повернулся и пошел к отдаленному саду. Он не удивился, когда увидел, что Джо все еще работает. Старик сидел на корточках и рыхлил землю на клумбе с изящными, похожими на звездочки цветами. Его грубые, морщинистые руки казались такими большими и неуклюжими, чтобы обращаться с такими нежными растениями. Но казалось, что растения понимали его и позволяли ему ухаживать за ними.

Джо взглянул на Тома, когда тот наклонился, чтобы помочь ему.

— Я думал, что ты уже закончил на сегодня.

— А ты — нет? — тихо спросил Том.

— Это потому, что растения — мои дети, — произнес Джо. — Ты не можешь оставить свою семью, когда закончишь работу. Вот, ты. Ты молод, и тебе нужна настоящая семья. — Не глядя на него, он добавил: — Кроме того, ты можешь испачкать свой красивый костюм.

Том взглянул на свой костюм, затем встал и вытер руки о белый носовой платок.

— Да, я думаю, ты прав. А у тебя была когда-нибудь настоящая семья, Джо?

Долгое время старик молчал.

— Давно. Моя жена умерла, и у меня забрали ребенка, так как сами решили, что я не смогу заботиться о нем. — Не глядя на Тома, он продолжал свою работу. — Это было так давно. Все заживает. Теперь у меня есть мои растения. Это все, что у меня осталось.

В голосе Джо не было боли. Все было сказано так беспристрастно, как будто он говорил о ком-то другом, оттого его слова подействовали на Тома. Взволнованные разглагольствования о жизни не поразили бы его так глубоко.

Том молча наблюдал за тем, как работает Джо. Тишина вечера действовала на него успокаивающе. Покончив с клумбой, Джо встал и, прищурившись, взглянул на Тома.

— Хови на днях вернется к работе.

Том кивнул.

— Да, я знаю. Думаю, что ты будешь рад.

Джо пожал плечами.

— С ним все в порядке. Он достаточно сильный, чтобы выполнять тяжелую работу, и в меру глуп, чтобы не думать. А ты как? Что ты теперь будешь делать?

Том взглянул на небо. Уже начали появляться звезды, их свет сливался с последними лучами солнца.

— У меня есть… планы, — сказал он. — Но до завтрашнего утра я не знаю, сработают ли они.

Джо сразу ничего не сказал. Он наклонился, чтобы собрать свои инструменты, затем, уже уходя, оглянулся через плечо.

— Она хорошая женщина. Сильная женщина, — спокойно произнес он. — Дай ей только время все понять. — И он растворился в темноте.

Том уже собрался уходить, но вдруг резко остановился. На тропинке стояла Хелен и изумленно смотрела на него.

— Ты выглядишь превосходно, — нерешительно проговорила она.

Хелен никогда не видела Тома в костюме и на минуту даже испугалась. Он казался ей неестественным, чувственным незнакомцем. Когда Том улыбнулся, она расслабилась. Это был тот же Том.

— Да и ты не лыком шита, — сказал он. — Мне бы хотелось поужинать только вдвоем, вместо встречи с твоими друзьями.

Она согласилась с ним. По пути в загородный клуб Хелен чувствовала, как в ней растет нервное напряжение. К тому времени, когда они вошли в обеденный зал, Хелен была готова ко всем несчастьям.

Казалось, что все в этом зале глазели на них. Долгое время обеденный зал загородного клуба был любимым местом Хелен. Эта изящная, прохладная, голубая комната всегда успокаивающе действовала на нее. Но не сегодня. Оглянувшись, она увидела слишком много друзей и знакомых. Они были одеты так, как одевались всегда, на их лицах были знакомые выражения. Но сегодня все выглядело по-другому. Хелен была изолирована от них. Она была лишней.

Когда Том заметил Алтею в другом конце зала, он взял Хелен за руку и ободряюще пожал ее. Наклонившись к ней, прошептал:

— Мы идем сражаться с медведицей в ее изысканной «берлоге»!

Глубоко вздохнув, она подняла подбородок и уверенно кивнула.

Шарлотта сидела рядом с Алтеей и первой заметила их. Она открыто усмехнулась и толкнула локтем Роки. Он поднял глаза, но, не заметив ничего необычного, помахал Хелен. Теперь их и Алтея заметила. Она резко повернула голову, ее движения были такие же грубые, как и морщины на лице. Женщина широко открыла глаза, сначала от потрясения, йотом в злорадном наслаждении.

— Хелен, дорогая! — восторженно произнесла она, приветствуя их. — Как приятно видеть тебя! Ты была так занята последнее время. Я даже немного скучала о наших маленьких завтраках. — Она взглянула на Тома, как будто только что заметила его. — А это кто? О, подожди. Кажется, мы уже встречались.

Том кивнул, улыбаясь женщине.

— Да, мы встречались в день приема в саду, миссис Филлипс.

— О, да, конечно. — Она посмотрела на своего мужа. — Но я не уверена, что вы встречались с моим мужем. Рональд.

Тот протянул руку, вежливо улыбаясь.

— Рональд, — продолжила Алтея, — это Том Петерс, садовник Хелен.

Если бы атмосфера не была такой напряженной, то выражение лица Рональда показалось бы забавным. Он так быстро отдернул руку, как будто боялся, что Том украдет что-нибудь из его руки. Мужчина нервно оглянулся вокруг — либо для того, чтобы убедиться, что это именно он находится здесь, либо хотел посмотреть, нет ли здесь его друзей, которые бы осудили Рональда за то, что тот ужинает в обществе садовника.

Во время ужина они с трудом говорили. Но постепенно Рональд, поощряемый Алтеей, решил доказать Тому, что у того нет ни малейшей надежды вести светские разговоры в элитных кругах.

Когда же Том показал, что хорошо знаком со многими аспектами музыки, путешествий и бизнеса, Филлипсы становились все угрюмее и угрюмее. Шарлотта же веселилась во всю. Роки иногда кивал головой и опять утыкался в свой ужин.

Хелен кое-как удавалось вести себя непринужденно: она улыбалась и иногда вставляла несколько подходящих слов. Она очень гордилась Томом, но к тому времени, когда принесли десерт, ее улыбка стала немного неестественной.

Убедившись, что победить Тома не удалось, Филлипсы решили полностью завладеть разговором. Оба высокие, темноволосые и худые, они были такие уныло одинаковые. Алтея произносила предложение, а Рональд либо старательно отвечал ей, либо задумчиво добавлял что-нибудь. Ровно пятнадцать минут они говорили о Рональде-младшем и его блестящей карьере в бизнес-колледже. Затем семь с половиной минут были посвящены политике. А уж после этого они принялись говорить о том, что иногда случается с «правильными» людьми в Лангстоне.

— Я видела, что Гари приехал домой, — ласково произнесла Алтея, снова привлекая внимание Хелен к сидящим за столом.

Хелен кивнула.

— На несколько дней, — тихо произнесла она. — Он собирается скоро поехать к друзьям во Флориду.

— Как прекрасно! Ты, должно быть, счастлива, что сын приехал. Я знаю, как мы всегда радуемся Рональду-младшему. — Алтея сделала паузу. — Хелен, дорогая, мне бы так не хотелось говорить об этом, — голос женщины был таким раскаивающимся, — я так ненавижу людей, которые постоянно суют свой нос в чужие дела.

Она выжидающе замолчала и нахмурилась, когда только один Рональд согласился, что такие люди очень неприятны. Но видя, что других поощрений не предвидится, она продолжила:

— Но есть такие дела, с которыми одному не справиться. — Она снисходительно улыбнулась. — Я всегда считала, что мы, матери, должны держаться вместе.

— О, ради Бога! — сказала Шарлотта, раздраженно положив вилку. — Мы все внимательно тебя слушаем. Ну, давай, говори громче!

Алтея проигнорировала рыжеволосую с явным презрением.

— Все дело в том, дорогая, что Рональд-младший мне сказал, что последнее время Гари очень много пьет, — и ее глаза расширились от притворного ужаса. — О, Хелен, ты не думаешь… Нет, конечно, нет.

Хелен почувствовала, что Том весь напрягся, и быстро прикрыла его руку своей. С этим она должна была разобраться сама.

— Достаточно, Алтея! — мрачно произнесла Хелен, хорошо понимая, что за этим последует.

— Ну, а ты не думаешь, что Гари узнал о твоей любовной связи, а? — прошептала она, наклоняясь через стол.

За столом стояла оглушающая тишина. Хелен чувствовала, что краска гнева заливает ее лицо. Она глубоко вздохнула и отодвинула свой стул, чтобы встать.

— Алтея, — твердо произнесла она, — чем занимается мой сын и чем занимаюсь я — не твое дело. И, откровенно говоря, дорогая, мне думается, что у тебя столько же шарма и такта, как у скаковой лошади.

Какое-то мгновение стояла ошеломляющая тишина, но, не удержавшись, Шарлотта и Роки, взорвались от смеха, а рыжеволосая подняла вверх руку, изображая знак победы.

Что думал в это время Том, трудно было понять, но его глаза светились от любви и гордости.

Хелен слегка улыбнулась, пока копалась в кошельке.

— А теперь, если вы не возражаете, мы пойдем домой.

Роки взглянул на Шарлотту, та кивнула, и они оба встали из-за стола.

— Да, — сказал Роки, — мы, пожалуй, тоже пойдем. Я только что вспомнил, мне нужно сделать кое-что очень важное.

Они вышли вчетвером. Когда подошли к стоянке, Шарлотта повернулась к Роки и спросила:

— А что это такое важное мы должны сейчас сделать?

Он по-мальчишески усмехнулся.

— По третьему каналу будет трехчасовой фильм «Компания Бреди».

Когда Хелен посмотрела на него, она увидела в его глазах благодарность. Она чувствовала, что тоже им очень признательна за поддержку.

— Я хочу поблагодарить вас обоих… — она поморщилась, чувствуя недостаточность этих слов. — То, что вы сейчас сделали, так много значит для меня. Больше, чем вы себе представляете.

Том поддержал ее:

— Я присоединяюсь. Рад, что у Хелен есть такие друзья, как вы.

Роки небрежно пожал плечами.

— Я все равно не хотел доедать десерт. — Он оглянулся на клуб. — Кто-то должен сказать повару, что он вывернул вишни наизнанку.

Шарлотта обняла подругу.

— Хелен, не обращай внимания на то, что сказала эта костлявая сука, — прошептала она.

— Да я и не обращаю, — ответила Хелен. — Но я беспокоюсь о своем поведении. Знаю, что у Алтеи есть проблемы. Всегда это знала, потому должна была быть к ней более терпима.

Но вдруг Шарлотта произнесла то, что шокировало ее.

— Единственная проблема Алтеи — это ее мозги, а точнее, размеры ее мозга, — с отвращением произнесла та. — Любой, будь у него хоть капелька мозгов, может заметить, что ты сейчас счастливее, чем все эти годы. Оставайся такой. — Шарлотта бросила взгляд на Тома, потом на Роки. — Верь мне, я знаю, о чем говорю.

Когда Шарлотта подошла к Роки, он обнял ее и повел к спортивной машине. Прежде чем они исчезли в темноте, Хелен услышала, как ее рыжеволосая подруга промурлыкала:

— Роки, голубчик, а вишни были политы бренди.

— Ты думаешь, кто-то специально сделал это? — недоверчиво покачав головой, произнес он.

Том и Хелен рассмеялись, то ли потому, что им действительно было весело, то ли потому, что этот вечер, наконец, закончился. Все ехидные слова Алтеи были забыты, как только Хелен подумала о том, что ее ждет впереди. Ей еще нужно будет принять решение.

По обоюдному согласию они сразу же разошлись, как только припарковали машину. Поцеловав ее на прощанье, Том как бы передал ей свою уверенность. Они оба знали, какими важными были эти двенадцать часов для их будущей жизни. Он поймал ее руку, когда она выходила из машины.

— Хелен, думай быстрее… пожалуйста, — прошептал он.

Позже, уже забираясь в постель, она улыбнулась, вспоминая его слова, интонацию голоса, выражение глаз. Она лежала в темноте, вспоминая каждое слово, сказанное днем, думая о том, что будет значить для нее их совместная жизнь.

«Я люблю его», — прошептала Хелен в пустоту комнаты. Только сейчас она поняла это. Она безумно любила его и очень хотела жить с ним до конца своих дней. «Почему бы прямо сейчас не сказать ему «да»? Ведь все так просто: люди, которые любят друг друга, должны быть вместе», — подумала Хелен, лежа в постели. Она знала, что не уснет этой ночью. Ей хотелось быть рядом с Томом. О Боже, как она хотела его сейчас. Но Хелен знала, что как только он дотронется до нее, она уже будет не в силах ни о чем серьезно думать. Она должна подумать, что будут означать для нее эти перемены. Ей нужно быть уверенной в себе и в нем, чтобы сделать следующий шаг.

Хелен закрыла глаза. Как же она просто так сможет бросить все, что делало ее жизнь такой прочной. Том сказал, что ей нужно жить своей собственной жизнью, имея в виду другое. Он хотел, чтобы она жила его жизнью. Жизнью, чуждою ей. А сможет ли она принять его жизнь?

Том тоже не мог уснуть. Убрав руки из-под головы, он сел, облокотившись на стену. Когда он двинулся, простыня сползла, обнажая его крепкие, загорелые бедра. Задумавшись, он смотрел в окно на звезды, желая узнать, о чем сейчас думает Хелен. О нем ли? Что чувствует к нему?

Том долго метался и ворочался на кровати, задавая себе один и тот же вопрос: любит ли Хелен его так, чтобы уехать с ним?

Восемнадцать месяцев назад он бросил все с целью узнать, что же это такое — жизнь. На ночном небе он видел множество миров, простирающихся в вечность. Ему еще так много хотелось узнать. Но, заглянув в глаза Хелен, он забыл обо всем. Он отдал свою жизнь в ее руки. «Знает ли она об этом? — размышлял он. — Хватит ли у меня сил, если она скажет «нет»?»

Том беспомощно вздохнул. Он понимал, что не может оставаться просто любовником Хелен и до конца своих дней лазить через балкон в ее спальню.

Какой-то приглушенный звук заставил его оторвать взгляд от окна. Неужели привидение? Нет, это Хелен стояла здесь, у его кровати. Он на минуту закрыл глаза, как будто все силы покинули его, а потом, ни слова не говоря, притянул ее к себе.

Руки его дрожали, когда он гладил ее. Том опустился ниже, его губы скользили по ее плечам, шее. Все — жизнь, любовь, спокойствие — все теперь было в ее руках.

— Я боялся, что ты скажешь «нет», — хрипло прошептал он.

Хелен прикоснулась к его лицу, волосам и к его груди. Она не могла насмотреться на него.

— Я уже почти сказала, — грустно ответила она, — но подумала и о том, как смогу бросить все: семью, дом, друзей. — Обняв его лицо руками, она глубоко заглянула ему в глаза. — Вдруг я поняла: ты для меня — все. Если ты уедешь без меня, то от меня мало что останется… Я буду в числе призраков.

Том прижал ее еще сильнее. От переполнявших его чувств он не мог вымолвить ни слова. Наконец он облегченно вздохнул и прошептал:

— Я очень люблю тебя, Хелен.

Эти несколько слов так много значили сейчас для нее.

— И я люблю тебя, — тихо сказала она, — сильнее, чем ты думаешь. Больше, чем думала я.

Они не могли больше сдержать себя. Как давно они не были близки! Безмолвно и жадно они прильнули друг к другу.

Позже, после многих слов любви, Хелен задумчиво взглянула на Тома.

— Нам всё еще нужно поговорить, — мягко произнесла она. — Я хочу поехать с тобой. И поеду. Но не хочу тебя разочаровывать.

— Этого никогда не случится.

Она рассмеялась.

— Не будь таким уверенным. Я хочу быть честной по отношению к тебе и себе. Ты же видел, какой жизнью я жила. И не знаю, буду ли хорошей, когда стану жить твоей жизнью. — Она замолчала, затем тихо продолжила: — Не могли бы мы попробовать пожить твоей жизнью пару месяцев? А затем, если кому-то надоест, мы можем попробовать по-другому… вместе, — поторопилась она завершить фразу. — Всегда вместе.

Том понял ее колебания. Он слишком много хотел от нее. И ей нужно было подбодрить себя чем-нибудь. Он слегка коснулся ее подбородка.

— Все, чего я хотел — это счастья, Хелен. Не прошу тебя делать других решающих шагов, кроме одного — выйти за меня замуж. Мы можем решить любую возникшую проблему вместе и сделаем так, как ты хочешь. Мне очень хочется, чтобы ты поверила в меня.

 

9

Хелен медленно просыпалась и улыбнулась, почувствовав губы на своей груди. Обвив Тома руками, крепко сжала в своих объятиях, сонно потягиваясь, как будто все еще ощущала отголоски удовлетворенности.

— Доброе утро, миссис Галлахер! — сказал Том, его губы согревали ее кожу.

— Да, — радостно ответила она, — это доброе утро. Я бы сказала — чудесное утро!

Он ухмыльнулся.

— Надеюсь, что ты будешь думать так же, когда уйдешь отсюда, моя любовь. Что ты будешь делать, если Пегги поймает тебя, когда будешь пробираться в дом?

— Попрошу кофе, — взмахнув рукой, проговорила Хелен. Она соблазнительно потянулась и согнулась от смеха, когда Том начал щипать ее за живот.

— Нет никакого смысла дальше скрывать все, — продолжила Хелен. Ее светло-голубые глаза горели от счастья. — Как только я все устрою, мы покинем это место… вместе. Вдвоем, — ласково повторила она.

— Если бы ты знала, как приятно мне это слышать от тебя и думать, что каждое утро, когда проснусь, ты будешь рядом.

Он внимательно смотрел на нее, упершись подбородком о свои руки.

— Ты понимаешь, что это значит? — сказал он. Его голос звучал как-то насмешливо-серьезно. Она изумленно посмотрела на него и отрицательно покачала головой.

— Это значит, что каждую ночь ты будешь проводить со мной, — сочувствующе сказал Том.

Она прижала руку ко лбу, изображая обморок.

— О, нет, — пролепетала Хелен, — ты мне об этом ничего не говорил!

Его губы задрожали от радости.

— Вот поэтому я говорю тебе об этом сейчас. — Он опустил ее руки и посмотрел в глаза. Его лицо было серьезным. — Твой организм готов перенести шок от полного экстаза?

Потянувшись, она положила руки ему на плечи и опрокинула его на кровать.

— Я выносливая, — сказала Хелен, целуя его нос и подбородок. — Но если ты сомневаешься, что я выдержу, можешь испытать меня прямо сейчас.

Он строго посмотрел на нее.

— Прости, я еще не говорил тебе о бесплатных образцах экстаза.

— Какой ты скупой! — возмущенно произнесла она. — Я не уверена, можно ли тебе доверять эту сделку или нет.

Том уже не мог устоять перед ее обнаженной шеей. Он поднял голову и прижался к ней носом, а потом лениво проговорил:

— Предполагаю, что смог бы предложить тебе небольшой восторг, — он укусил ее за плечо, — или хотя бы блаженство. — Его язык скользил по ее ключице. — Или, может быть, небольшое страстное безумие.

Крепко обняв за плечи, он слегка приподнял ее, держа прямо над собой, чтобы взять ее сосок в рот. Услышав, как Хелен застонала от удовольствия, Том перевернулся вместе с ней так, что оказался сверху. Хрипло рассмеявшись, он прошептал:

— Но не жди экстаза.

Стон разочарования вырвался из ее груди, и Хелен еще крепче прижалась к нему бедрами. Она сходила с ума оттого, что он дразнил ее. Вонзив свои пальцы в его обнаженные ягодицы, попыталась прижать его ближе. Она очень хотела его.

Хотя Том и сказал ей, что экстаза не будет, следующие полчаса Хелен была в таком экстазе, который может быть только у двоих влюбленных, соединяющихся утром.

Отчаяние прошлой ночи прошло. Их близость праздновала единство души и тела, которое пришло с новым взаимопониманием.

Когда Хелен, наконец, пришла в себя, она обнаружила, что Том ее рассматривает, сидя рядом. Она потянулась, чтобы погладить его мужественное лицо, теплые плечи.

— Если это был только образец, — затаив дыхание, сипло прошептала она, — я, определенно, покупаю весь товар.

От удовольствия он рассмеялся, еще крепче прижимая ее к себе.

— О, любимая! Мне кажется, что я смог бы остаться здесь с тобой в постели до конца жизни.

— А я бы ничего лучшего и не придумала, чем занять твое время, — проворно произнесла Хелен и простонала. — Пора! Нужно возвращаться в дом. Мне предстоит сделать тысячу и одно дело.

— Как мне ни противно это говорить, но, думаю, что ты права, — расслабившись произнес он. — Не думаю, что тебе доставит удовольствие быть пойманной, когда ты будешь пробираться в дом в ночной сорочке в полдень.

Оглянувшись на кровать, она наклонилась, чтобы взглянуть на пол рядом с дверью.

— Говоря о моей ночной сорочке, ты не сомневаешься, что я в ней пришла?

Он посмотрел на свои ноги под одеялом и энергично задвигал пальцами.

— Здесь какой-то подозрительный ком под моими ногами.

Она, рассмеялась.

— Я так и знала. Рано или поздно я закончу тем, что буду носить только отпечатки твоих ног.

После бурной ночи сорочка была сильно помята, и Хелен пожалела, что не одела прошлой ночью халат. Хотя это может показаться странным для тех, кто увидит ее, она все же решила одолжить у Тома халат. Его ярко-синий купальный халат прикрывал ее наготу и в некоторой степени спасал от разоблачения.

Хелен, как обычно, направилась в дом через террасу и прошмыгнула прямо в кабинет. «Первый этап пройден успешно», — подумала она, беззвучно смеясь, когда шла через комнату в прихожую. Хелен почти дошла туда. Ее нога была уже на нижней ступеньке лестницы, когда входная дверь широко открылась. Она с удивлением повернулась и ухватилась за перила, чтобы удержать равновесие, ожидая, что сейчас поинтересуются, где она была. Но выражение лица ее дочери было далеко от любопытства.

Одри стояла на пороге с чемоданом в руке. Ее дочь всегда очень щепетильно относилась к своей одежде, но сейчас она выглядела неряшливо, как будто одевалась в темноте. Ее глаза были красными от слез, а лицо было таким несчастным.

— Одри! — Неспокойно произнесла Хелен, направляясь к дочери. — Что случилось, дорогая?

Губы молодой женщины дрожали. Она попыталась заговорить, но звук застревал в ее горле. Бросив чемодан, рыдая, Одри побежала к матери. Хелен заботливо обняла дочь за плечи, чувствуя, как та вся дрожит.

— Что случилось? С тобой все в порядке? Где Чед?

— Чед… — выдавливая из себя слова, произнесла она. — Я больше ничего не хочу слышать о нем.

— Что он еще натворил?

— Он… — оборвала она фразу, качая головой. — Мне трудно об этом говорить. Я чувствовала, что у нас что-то не так. Но такого даже представить себе не могла.

— Одри, ты меня пугаешь, — сказала Хелен. — Расскажи мне, что случилось?

— Прошлой ночью я обнаружила, что у Чеда кто-то есть, — быстро проговорила дочь и закрыла лицо руками.

— Одри! — поражение прошептала мать. — Не может быть! Ты уверена?

Она энергично закивала.

— Да. Чед не пришел домой прошлой ночью. А сегодня утром он отказался сказать мне, где был. — Она подняла заплаканные глаза. — Я больше не могла оставаться с ним, понимаешь?

Хелен погладила ее по голове.

— Да, конечно, понимаю.

— Мама, — нерешительно сказала Одри, покусывая губы, — можно, я вернусь домой?

Сердце Хелен сжалось от жалости.

— Конечно, дорогая. — Она чувствовала себя беспомощной. — Я очень огорчена, что так все произошло. Чем я могу помочь тебе?

— Ничего не нужно. Я просто хочу лечь в постель. — Она слабо улыбнулась. — Я почти не спала сегодня ночью.

Ее дочь повернулась и стала медленно подниматься по ступенькам. Хелен молча смотрела ей вслед. Она очень беспокоилась за здоровье дочери и ее ребенка. Доктор предостерегал Одри, чтобы она избегала стрессовых ситуаций. «Чем все это для нее кончится?» — подумала Хелен.

В этот момент на верху лестницы появился Гари. Он резко отступил в сторону, когда его сестра, ни слова не говоря, прошла мимо.

Направляясь к Хелен, он удивленно оглянулся на Одри через плечо. Он спустился по лестнице к матери и спокойно спросил:

— Что случилось?

— Одри ушла от Чеда, Гари, — устало объяснила мать. — Она возвращается к нам.

Сын резко остановился, как только мать произнесла эти слова. Гари выглядел испуганным и огорченным, но за всем этим было какое-то отчаянное смятение. Хелен точно знала, что сейчас чувствовал ее сын. Их жизни менялись, и перемены происходили слишком быстро.

Ни слова не говоря, он повернулся и побежал за сестрой. Хелен поймала его за руку.

— Думаю, что ей лучше сейчас побыть одной, сынок. Ты можешь поговорить с ней позже.

Гари неохотно повернулся и изучающе посмотрел на лицо матери. И вдруг, неожиданно для себя, он подошел и крепко обнял мать.

— Не беспокойся так сильно, — сказал сын, — все станет на свои места.

— Я очень надеюсь на это, — ответила Хелен, пытаясь улыбнуться. — Но меня беспокоит ребенок.

Он нахмурился, и Хелен воспользовалась этим, чтобы разглядеть его лицо. Да, ее сын, определенно, провел пару бурных дней. Он выглядел усталым. Под глазами залегли темные круги, а глаза налились кровью.

— Ты плохо выглядишь, сынок, — грустно проговорила она. — Что ты с собой делаешь?

Он пожал плечами.

— Боюсь, что я не в ладах со своей головой после бочонка пива. — Он задумчиво уставился в пол. — Мама, — начал Гари немного натянуто, — я вчера погорячился и… я хочу извиниться.

Он глубоко вздохнул, засунув руки в карманы джинсовых брюк.

— Когда я уезжал в колледж, ты относилась ко мне как ко взрослому. Я хочу рассчитывать на такое же отношение сейчас.

Хелен улыбнулась. Она знала, сколько сил стоило сыну признать это.

— Забудем все, — сказала она.

— Спасибо, — облегченно улыбнулся сын. — Знаю, что вел себя как последний дурак, но…

— Продолжай, — спокойно поддержала его мать. — Я хочу знать, что ты думал и что ты чувствовал.

Он боялся посмотреть ей в глаза, как будто ему было неприятно говорить об этом.

— Только будь поосторожней с этим парнем, — пробормотал он. — Ты обещаешь мне?

Не дав ей возможности ответить, он направился к входной двери.

— А сейчас, я думаю, пора немного побеседовать с нашим зятем.

— Гари! — настойчиво начала Хелен, но он уже исчез.

«Слишком уж много на него сразу навалилось», — беспомощно подумала Хелен. Она немного постояла, не в состоянии решить, что ей делать дальше.

— Какая кутерьма! — прошептала она в пустоту холла. Она расстроено взъерошила волосы и повернулась, чтобы идти на поиски Петти. Кто-то должен сказать экономке, что происходит.

Когда Хелен вышла из кухни, мысли ее путались. Она знала, что должна позвать людей, чтобы подготовиться к отъезду. Кто-то должен был принять документы центра «Сочувствующие сердца». А кто-то должен был взять на себя ответственность за проведение ежегодной благотворительной кампании.

Но у нее не было сил на это. Первое, что она должна была сделать, это поговорить с детьми. Остальное может подождать. Хотя Хелен всегда знала, что ей будет трудно сказать им обо всем, она даже старалась не думать об этом, но такой разговор был неизбежен.

— Какая же я трусиха, — пробормотала она про себя, когда шла вверх по лестнице, чтобы одеться.

В спальне она подошла к шкафу и заглянула внутрь. «Сколько здесь одежды! — думала она, покусывая губы. — Что мне взять, а что оставить? Почему меня никто никогда не учил, как упаковывать вещи для жизни в Виннебаго?»

— А почему я беспокоюсь об одежде? — громко пробормотала она. Но Хелен прекрасно понимала, что этими мелочами она пыталась отвлечься от главного. Ей сейчас нужно было думать о более серьезном: Одри, Гари, Том, будущий внук.

«Нет, — подумала Хелен, — о Томе не стоит беспокоиться». В нем она была уверена. Это была теперь самая прочная опора в ее жизни. Но, прежде чем она сможет начать новую жизнь, нужны силы, чтобы уладить все в прошлом.

Сокрушенно покачав головой, Хелен направилась в душ. Она осмотрелась вокруг, как будто видела все в первый раз: хрустальная ваза, которую привез ей Эдвард из Италии, огромный флакон духов из Парижа.

Она закрыла глаза и предалась воспоминаниям. Настала пора взглянуть правде в глаза. Жизнь с Эдвардом не была такой уж хорошей, как она пыталась убедить себя и других. Уже после первых двух лет совместной жизни они почти не общались.

Хелен слегка вздрогнула, когда вспомнила это молчаливое одиночество. Тот факт, что она отказывалась понимать это, усугублял ее положение. Рождение детей помогло ей скрыть все это. Хелен обращалась к ним за общением и любовью. Столько лет она была со своими детьми, пока они нуждались в ней. И хотя она сознательно отгоняла от себя эти мысли, они всегда были для нее всем. Между ними тремя была такая близость, которая редко встречается в современных семьях. Это была одна из причин ее смятения при мысли, что придется оставить их.

Другую причину было труднее определить. Если ее брак с Эдвардом оказался неудачным, то не случится ли это и в браке с Томом? Не разочаруется ли он в ней так, как и Эдвард? Не отдалится ли он постепенно от нее?

Хотя ей отчаянно хотелось оправдать его ожидания, Хелен очень боялась, что не сумеет.

Она упрямо подняла подбородок и вышла из спальни. Пора поговорить с Гари и Одри. Хелен не собиралась бросать все то, что у нее было с Томом. Она просто примет все, как есть, и поступит правильно.

Том стоял на пороге Виннебаго и смотрел через лужайку на дом. Хелен уже давно ушла. Ему нужно было обсудить с ней, куда они сначала поедут. Перед ними была вся страна. Он хотел, чтобы Хелен сама распорядилась их будущим. Теперь они — одна команда. Отличная команда!

Сможет ли он когда-нибудь отблагодарить ее за то, что она так много теперь для него значила? Слишком опасно любить кого-нибудь так, как он любил Хелен. Это было равносильно искушению богов. Том отбросил эти мысли. Он не мог позволить отрицательным эмоциям взять над ним верх. Еще минуту он постоял, глядя на дом, а затем вышел и направился к нему. Может, это было и глупо с его стороны, но он чувствовал, как в нем нарастает беспокойство. Нужно пойти посмотреть, чем она так долго занимается. Ему стоит всего лишь прикоснуться к ней, как все сразу станет хорошо.

Хелен пришлось прождать целых три часа, чтобы, наконец, дети собрались вместе внизу. Гари вошел в дом за минуту до того, как Одри, бледная и замученная, спустилась вниз.

Мать с состраданием посмотрела на дочь, когда они втроем прошли в кабинет, чтобы спокойно поговорить о незначительных делах.

Через некоторое время Хелен начала деликатно зондировать почву. Ей было бы гораздо легче, если бы Одри решила свои проблемы с Чедом до того, как они с Томом уедут из города. Но сколько бы раз Хелен ни спрашивала дочь, та упрямо отказывалась говорить о своем муже.

Хелен не могла уже больше откладывать. Она должна сказать им, что уезжает с Томом. Ей хотелось успокоить себя тем, что дети будут рады за нее, но все боялась заговорить об этом.

Закусив губу, она взглянула из-под ресниц на своих детей. «Они не кажутся такими уж восприимчивыми», — смиренно подумала она.

Выпрямив спину, Хелен сказала:

— Одри, Гари, — она улыбнулась детям, когда они обернулись, взглянув на мать, — мне нужно поговорить с вами.

Одри напряглась на своем стуле, ее маленький ротик принял воинственное положение.

— Я уже сказала тебе, мама, что не хочу говорить о Чеде.

— Нет-нет, — успокоила ее мать, — на этот раз — не о Чеде.

— Ну, если о том, что у меня снизилась оценка по английскому, — поспешно сказал Гари, — то я могу объяснить…

Хелен улыбнулась.

— Нет, я хочу поговорить о другом. — Она замолчала и глубоко вздохнула. — Я знаю, что, может быть, мое время уже прошло, но здесь ничем нельзя помочь.

— Что случилось? — спросил Гари, в его глазах появилось любопытство.

Хелен откашлялась.

— Вам обоим известно, что Том и я…

И в этот момент их взгляд обратился на что-то, что было за ее спиной. Хелен повернулась на стуле. На пороге стоял Том.

Какое-то мгновение Гари молча смотрел на Тома, и его красивое лицо становилось враждебным. Он повернулся и изумленно посмотрел на мать.

— Что он здесь делает? — грубо спросил сын. — Ты собиралась что-то сказать о нем и о себе… Что?

— Мама! — нерешительно произнесла Одри. — Мама, что здесь происходит?

Хелен встала и подошла к Тому, по пути проговорив:

— Успокойтесь.

Губы Тома скривились в извиняющейся улыбке, когда он взглянул на нее.

— Извините, — тихо произнес он. — Я понял, что ты им еще ничего не сказала.

Она взяла его за руку.

— Не извиняйся.

— Скажи нам! — требовал Гари.

Хелен повернулась к ним лицом, отблагодарив Тома улыбкой, когда почувствовала его руку у себя на талии.

— Я хотела сказать вам, что Том и я собираемся пожениться.

— Нет! — грубо выкрикнул Гари, вскочив на ноги.

Одри сидела на кушетке, едва живая, с широко открытыми глазами.

— Мама! — в шоке произнесла она слабым голосом. — Мама… — забыв, что хотела сказать, Одри просто сидела и изумленно смотрела на мать и Тома.

— Ты сошла с ума! — сказал сын, подойдя ближе со сжатыми от гнева кулаками. — Ты не можешь этого сделать!

Одри медленно встала, поддерживаясь за спинку стула.

— Мама, не могу поверить, что это серьезно. Любовная интрижка — это одно, но брак? Ты позволишь ему жить в доме нашего отца? — И, понизив голос, добавила: — Но он же садовник!

— Спасибо, что не забыла упомянуть об этом, Одри, — сухо произнесла Хелен. — Но мне это уже известно.

Она видела, что Том трясся от смеха, и сразу же почувствовала себя лучше. Ситуация не может быть слишком плохой, если он все еще находит в ней что-то забавное.

Но Гари не находил в этом ничего смешного.

— Ему нужны твои деньги, — тупо произнес он. Его глаза горели, когда он смотрел на Тома. — Я не могу тебе позволить сделать это.

Гари подошел ближе к Тому.

— Я думаю, что вам сейчас лучше уйти.

— Гари! — крикнула Хелен, — Несмотря на то, что сказала Одри, это и мой дом. У тебя нет права выпроваживать из него людей.

Одри беспомощно покачала головой.

— Но он же садовник, — повторила она слабым голосом.

Хелен криво улыбнулась.

— Боюсь, что я допустила несколько ошибок, обучая вас ценить ценности. Не имеет значения, что вы думаете. Если садовник хорош для того, чтобы с ним спать, то он также хорош, чтобы выйти за него замуж.

— Мама!

Хелен продолжала, как будто ее дочь ничего и не сказала.

— А именно этот садовник достаточно хорош во всем. — Она печально посмотрела на дочь и сына, стараясь не забывать, что они только что перенесли шок. — Никогда не думала, что мне придется сказать вам это, но мне стыдно за вас обоих.

Том посмотрел на Хелен и мягко произнес:

— Может быть, будет лучше, если я оставлю тебя одну?

Она повернулась к нему и, задыхаясь, произнесла:

— Если бы у меня был выбор, то я бы поехала с тобой и оставила их одних. — Хелен покорно вздохнула. — Но, думаю, лучше исправить все сейчас.

Когда Том улыбнулся ей, она забыла о присутствии детей в комнате.

— Я верю тебе. Ты все решила правильно, — ласково сказал Том. — Как ты думаешь, еще долго нам ждать? Хови завтра приступает к работе. Мне бы хотелось позвонить и заказать место на стоянке около Горячих Ключей.

— Арканзас? — начала она, но Одри сразу же оборвала ее.

— О чем ты говоришь? — спросила молодая женщина, слегка истеричным голосом. — Мама, ты не уедешь! Ты не говорила ничего о том, что ты уезжаешь!

— Хватит, Одри, успокойся! — повернувшись к дочери, сказала Хелен.

— Но ты же уезжаешь! — отчаянно прошептала Одри, сильно покраснев. Ее дыхание стало жестким и учащенным.

Хелен перевела взгляд с дочери на сына, а затем снова на дочь. Она знала, что будет трудно, но не представляла, какую боль почувствует за своих детей. Хотя Гари и старался выглядеть как осуждающий взрослый, в его глазах она заметила слезы. А Одри, казалось, чувствовала себя так, как будто мать навсегда покидала ее в самый трудный для нее период жизни. Хелен потратила слишком много лет, чувствуя каждую их боль, чтобы сейчас не разделить ее с ними.

Она посмотрела на детей, глазами умоляя их понять ее.

— Если бы вы раньше дали мне возможность, — осторожно и тихо произнесла она, — я бы сказала вам, что, когда Том уедет отсюда, я поеду вместе с ним.

Гари выглядел так, как будто его побили, кулаки его были сжаты.

Вдруг Одри покачнулась и, прежде чем Хелен смогла как-то отреагировать, Том успел подхватить беременную женщину на руки, не дав ей упасть.

— Положи ее на кушетку, — сказала Хелен, двигаясь за ним. Она положила подушку под голову дочери. — Гари, принеси мокрое полотенце.

Когда Гари вышел из комнаты, Том спросил:

— Что это? Что с ней случилось?

— Она переволновалась, — объяснила Хелен, ее голос звучал спокойнее, чем билось сердце. — С ней такого не случалось с тех пор, как она училась в высшей школе.

— А чья вина в том, что с ней случилось это сейчас? — прозвучал из-за спины голос Гари. Он протянул матери мокрое полотенце. — Ты же знаешь, доктор сказал, что ей нельзя волноваться. И вот результат.

— Хватит! — спокойно сказал Том, посмотрев на Гари. Он произнес это без угрозы. Голос был тихий и спокойный. В его выражении было только понимание, и только дурак мог не обратить внимания на предупреждение. Хотя Гари был молод и дерзок, он не был глупым, потому отошел, уставившись в окно.

Хелен увидела, что Одри моргнула и стала приподнимать голову.

— Мама, — слабо проговорила она.

— Все хорошо, дорогая, — успокоила ее мать. — Ты всего лишь немного поспала.

Когда Хелен встала, ее дочь уцепилась в руку матери.

— Не уходи от меня, — беспокойно попросила она.

— Я сейчас вернусь.

Хелен и Том вышли в холл. Как только за ними закрылась дверь, Том крепко прижал к себе Хелен, и та облегченно вздохнула.

— Ты даже представить не можешь, как мне это необходимо, — сказала она, уткнувшись лицом в его плечо.

— Боюсь, что не подумал о тебе, — усмехнулся он. — Теперь и я знаю, как мне это нужно. — Он приподнял ее подбородок и заглянул в глаза. — Знаешь ли ты, как я горжусь тобой? Пару раз я готов был откусить себе язык, но ты стояла стойко.

Она улыбнулась.

— Я говорила тебе, что упрямая. — Ее улыбка погасла, когда она протянула руку, погладив его лицо. — Мне жаль, что так все случилось. Но больше всего мне жаль, что мы не сможем уехать так скоро, как тебе хочется.

Его лицо исказилось, он отодвинулся от нее.

— О чем ты говоришь?

Она медленно опустила руки и смущенно посмотрела на него.

— Думаю, ты понимаешь, что я не смогу сейчас уехать, оставив больную дочь.

— Ты же сказала, что с ней и раньше такое случалось, — твердо сказал он. — Это серьезно?

— Нет, само по себе нет, — ответила она. В ее глазах он увидел боль и смятение. — Но Одри ведь беременна. Это состояние опасно для нее.

Когда Хелен подошла ближе к нему, он отошел в сторону, избегая ее взгляда.

— Том, — с тревогой произнесла она, — знаю, что мои дети немного испорчены, но они не совсем плохие и очень любят меня. Если мы дадим им немного времени, то, уверена, дети примут наш брак. И тогда я смогу уехать, ни о чем не беспокоясь.

Его тело содрогнулось от громкого, горького вздоха. Том медленно повернулся, чтобы заглянуть в ее лицо.

— Ты сказала, что только на чуть-чуть, — тихо произнес он. — А на самом деле это затянется на несколько недель. Но здесь, — Том коснулся своей груди кулаком, — оно чувствует, что меня отталкивают. Ты стояла перед выбором, и выбрала не меня. — Он взъерошил свои волосы, от разочарования вокруг рта появились глубокие морщины. — В одном я уверен наверняка. Если мы будем ждать удобного момента, черт возьми, то никогда не будем вместе. Если ты позволишь детям указывать, что тебе делать, этому не будет конца. — Том шумно вздохнул. — Я всегда буду помнить, что ты выбрала не меня.

Хелен не могла поверить своим ушам. Она никогда его таким не видела.

— Ты неблагоразумен, потому что не знаешь, что такое быть матерью. — Она махнула рукой в направлении гостиной. — Права я или нет, но они зависят от меня. Это не их вина. Моя. И поэтому я сама должна все исправить. — Хелен посмотрела на него, стараясь найти понимание в его глазах. — Неужели ты не видишь? Я в долгу перед ними.

Минуту Том молчал. Когда он заговорил, его слова звучали резко.

— И сколько времени это займет?

Хелен изо всех сил старалась оставаться спокойной. Никто и никогда еще с ней не разговаривал так.

— Сколько потребуется, столько я буду с детьми, — сказала Хелен, ее голос звенел от гнева.

Том коротко вздохнул и покачал головой.

— Я не сделаю этого, — шепотом проговорил он. — Не могу себе это позволить.

Сделав пару шагов от нее, он повернулся и угрюмо улыбнулся.

— Дети — это всего лишь предлог, не так ли? Я должен был предвидеть, что именно так все случится. Ты не была в восторге от жизни со мной. — Он болезненно повел плечами. — И если бы не твои дети, то было бы что-нибудь другое. С самого начала ты не впускала меня в свою жизнь.

Он направился к двери. Уже держась за ручку двери, произнес:

— Я и раньше чувствовал, что ты недостаточно любишь меня, чтобы поломать и оставить все это, но думать об этом не хотелось. — Он открыл дверь. — Ты сделала свой выбор. И не стоит затягивать все дальше.

И прежде чем Хелен сумела защитить себя, сказать ему, что он не прав, Том закрыл за собой дверь.

 

10

Почти через неделю Хелен сидела в гостиной, уставившись в журнал и ничего не видя в нем. Впервые в своей жизни она видела себя как еще один предмет мебели в комнате.

За последнюю неделю она очень изменилась: казалось, что от нее осталась только тень. Лицо было бледным, а под глазами были темные круги. На лице было написано, что она ужасно страдает.

Гари сидел в другом конце комнаты, перекинув ногу через подлокотник мягкого кресла. Он не поехал с друзьями во Флориду. Хелен чувствовала, что всю эту неделю сын внимательно рассматривает ее. Она не могла понять, что происходит в его голове, но не спрашивала ни о чем.

Одри, выглядевшая гораздо лучше, чем неделю назад, лежала на кушетке. Она не общалась с Чедом, а он даже и не пытался вернуть ее назад. Несмотря на все проблемы с мужем, на щеках ее появился румянец, благодаря снисходительным заботам Петти.

Когда Хелен безразлично обвела взглядом комнату, Одри начала нервно сдирать розовый лак с длинных ногтей.

Гари громко откашлялся и заерзал на стуле. Казалось, что им обоим было неловко, но Хелен чувствовала какое-то странное отчуждение, когда смотрела поверх голов своих детей в окно.

— Я не могу этого больше вынести!

С легким недоумением Хелен повернулась и увидела, что ее дочь стоит посередине комнаты. В глазах молодой женщины стояли слезы. Она нервно расхаживала по комнате.

— Нет больше сил видеть тебя такой несчастной! — Она ударила ногой по декоративной соломенной корзине, — Нет ничего удивительного в том, что Чед спит со всеми подряд. Кто может любить такую эгоистку?

Хелен надломлено рассмеялась. Ее дочь всегда имела склонность все драматизировать.

— Не суди себя слишком строго, — спокойно произнесла она. — Все беременные женщины — большие эгоистки. Это от их состояния.

Гари резко встал и подошел к окну.

— Мне бы тоже хотелось иметь такое оправдание, — грустно произнес он. — Но моему поведению нет оправдания.

Его спина была напряжена. Через минуту он повернулся лицом к матери.

— Я даже не знаю, как сказать. Мне бы так не хотелось говорить этого, — сказал сын, гримасничая, — но оно уже неделю сводит меня с ума, и я должен покончить с этим. Все равно, рано или поздно, ты об этом узнаешь.

— Ради всего святого, Гари! — раздраженно произнесла Одри, забыв от досады о своей вине. Она опустила свое раздутое тело на кушетку. — Если ты собираешься что-то сказать, так скажи. Ты ведешь себя так, как будто убил кого-то и спрятал тело в подвал.

— Но я хочу, чтобы все оставалось так, как было, — пробормотал он. — А правда состоит в том, что мне предложили работу в свободное от занятий время. Потом, мне дают хорошее место.

— Это прекрасно, Гари, — тихо сказала мать. — А почему ты не хотел говорить нам об этом?

Гари закрыл глаза, его мускулы напряглись, как будто он на что-то себя настраивал,

— Потому что эту работу мне предложили в Миннесоте, — наконец сказал он. — Поэтому мне придется переехать и… и я не смогу часто приезжать домой.

— Ты… ты — вошь! — подпрыгнула Одри. — Ты еще хуже, чем я. Ведь ты хотел, чтобы мама осталась дома, даже если тебя здесь не будет. Из всех бесчувственных…

— О, это ты умеешь, не так ли? Ты никогда лучше не играла! — Он мрачно улыбнулся, его глаза светились. — Это я, запомни, твой брат, кому так известно, как ты можешь падать в обмороки.

Одри бросила на мать нервный взгляд, но не увидев в ее глазах ни капли гнева, бросилась на диван и заплакала.

— Он прав, — громко всхлипывая, произнесла она, — но я не хотела так делать. Это случилось само по себе, — беспомощно добавила Одри. Затем подняла голову и метнула на Гари яростный взгляд, — Ты поступил не лучше меня. Мне, по крайней мере, мама по-настоящему была нужна.

— О, ну, а как насчет твоего мужа? Почему он о тебе не заботится?

— Ты знаешь, почему, — ответила она дрожащим голосом. — Я отказываюсь жить с человеком, который спит с другой женщиной.

— Вздор! — многозначительно произнес Гари.

Одри подозрительно уставилась на него.

— Почему ты так говоришь?

— Так случилось, что я разговаривал с Чедом, — сказал Гари. — И он сказал, что ты все это выдумала сама. Нет никакой другой женщины. Он сказал, что ты не дала ему даже рта открыть, чтобы все тебе объяснить. Но Чед не собирается умолять тебя вернуться, потому что ты вела себя как испорченный ребенок. — Он усмехнулся. — Я даже не подозревал, что старина Чед такой.

Одри неуклюже встала и подошла к брату.

— Гари, ты меня не обманываешь? Он тебе действительно сказал, что у него не было никакой любовной интрижки?

Тот презрительно фыркнул.

— Чед сам бы тебе все рассказал, если бы ты не начала обвинять его, не выслушав правды.

Она с волнением перебирала руками.

— Мне нужно упаковать свои вещи, — пробормотала Одри. — Я должна идти домой. — Она посмотрела на брата. — Ты отвезешь меня?

— Думаю, что да, — сказал он, направляясь к двери. — Долго не копайся. Через час мне нужно встретиться с друзьями.

— Обещаю поторопиться, — сказала она. Ее глаза светились от возбуждения. — Мама может помочь мне…

Вдруг они оба остановились и повернулись к матери. Во время их разговора, она даже не пошевелилась.

— О, мама! — с симпатией произнесла Одри. — А ты что собираешься делать? — Она кусала нижнюю губу. — Ты не хочешь сказать Тому, что передумала?

Устало откинув голову, Хелен произнесла:

— Я не знаю, где Том. Он говорил, что собирается ехать к Горячим Ключам.

Она печально улыбнулась, вспоминая, как он говорил ей, что они вместе будут изучать мир.

— Я обзвонила все ближайшие стоянки, но его нигде нет.

На лицах детей она увидела удивление.

— Неужели вы думали, что я ждала вашего разрешения? — сухо спросила она. — Уже через полчаса, когда Том уехал, я поняла, что допустила ошибку. Но к тому времени было уже слишком поздно. Автофургон уехал.

— Я знаю, где он, — тихо произнес Гари.

Услышав эти слова, Хелен быстро подняла голову, потом встала и направилась прямо к сыну.

— Что ты сказал?

— Он все еще здесь, на городской стоянке.

— Откуда ты это знаешь? — Голос Хелен звучал настойчиво, а руки начинали дрожать.

Гари покраснел.

— Я не очень-то горжусь тем, что делал, — защищался он, — но мне казалось, что это для твоей же пользы.

— Гари!

Он засунул руки в карманы и стал похож на маленького мальчика, которого поймали, когда тот озорничал.

— Я заплатил кое-кому, чтобы за ним присматривали, — наконец, выдавил он. — Рейфу Хемпсону нужны были деньги, и я подрядил его крутиться на стоянке, задавать вопросы и посматривать за Томом. Когда Том оплачивал, то сказал смотрителю стоянки, что пробудет там около недели.

— Рейф Хемпсон? — спросила Одри, закатив глаза. — Вот как, Гари, он же самый неряшливый человек в городе.

Гари чувствовал себя неудобно, но в ответ чуть-чуть воинственно произнес:

— В нашем городе нет большого выбора шпионов. А ты хотела бы, чтобы я дал объявление в газете?

— Но Рейф Хемпсон? — повторила Одри.

Он пожал плечами.

— Мне нужно было что-нибудь предпринять. Я боялся, что Том вернется сюда, и хотел узнать об этом раньше мамы.

Хелен улыбнулась сквозь слезы, плача не то от любви, не то от раздражения.

— Мы все прекрасно понимаем, что вы поступили очень плохо, но я сейчас не могу сердиться на вас, так как у меня появилась надежда снова увидеть Тома. — Она нахмурила брови. — Если Том сказал, что останется только на неделю, значит, сегодня он уезжает.

Хелен нервно взъерошила волосы, стараясь решить, что же ей сейчас делать. В голове у нее родилась невероятная мысль: Том ждал ее.

Одри пожала матери руку.

— Ты собираешься уехать прямо сейчас? — спросила она, улыбаясь.

— Нет, — Хелен покачала головой. — Мне необходимо как-то уладить нашу размолвку. Том был так сильно обижен. Мне нужно убедить его, что я с ним на тысячу процентов.

— Но как ты это сделаешь? — спросила дочь.

Хелен пожала плечами.

— Не знаю. Но что-нибудь придумаю. — В ее глазах горел какой-то тайный огонь. — Я должна.

Уже гораздо позже, днем, Хелен начала сомневаться, правильный ли она нашла способ, чтобы убедить Тома? Она вздрогнула, когда увидела свою фигуру в зеркале, но через минуту уже улыбалась. «Не так уж и плохо. Наверняка, я когда-нибудь смогу привыкнуть к этому», — подумала Хелен.

Отвернувшись от зеркала, она принялась укладывать незнакомую ей одежду в чемодан, который принадлежал Петти. Экономка сохранила этот старый чемодан с различными вещами для следующей благотворительной распродажи.

Когда одежда была аккуратно сложена в чемодан, Хелен подошла к шкафу. Потянувшись, она достала с верхней полки круглую коробку и положила на кровать рядом с чемоданом. Теперь у нее было все собрано.

Хелен медленно опустилась на кровать, потирая лоб, чтобы снять внутреннее напряжение. Она очень рисковала. Даже после всех приготовлений ее план мог не сработать. Но она попытается.

Все утро Хелен обдумывала детали. Согласно инструкциям Гари, человек, которого он нанял, будет держать связь с Хелен. Он даст ей знать, когда настанет время, чтобы осуществить ее план.

Она еще раз взглянула на свое отражение в зеркале. Разница в том, как она сейчас выглядела, поразила ее. «Если это не сработает, то я умру от смущения», — подумала она, криво ухмыльнувшись. Но вот улыбка на лице погасла, и Хелен закрыла глаза в безмолвной молитве. Это не может не сработать!

Том стоял и рассматривал сосны, которые стали его безмолвными друзьями за прошедшую неделю. Он задумчиво улыбнулся: сколько ругательств слышали эти деревья за последнее время!

Он медленно наклонился, чтобы снять металлическую миску, приспособленную для подкормки птиц. Это была последняя вещица, которую ему нужно было упаковать. Все было готово к отъезду.

«Все, кроме сердца», — с тоской подумал Том. Оглянувшись вокруг, он нахмурил брови. Было такое чувство, как будто он здесь что-то забыл. Том еще раз проверил место стоянки, но ничего не нашел. Глубоко вздохнув, решил, что здесь его больше ничего не удерживает. Пора ехать.

Том ехал по узкой, извилистой дороге, поглядывая по сторонам. Хотя это было странно, но ему хотелось запомнить каждое дерево, каждый цветущий куст. Он не хотел, чтобы это место стерлось из его памяти.

Когда он выезжал через главные ворота парка, то заметил мужчину, стоящего рядом с машиной, которая была припаркована между магазином и прачечной. «Странно, — подумал Том. — Я уже несколько раз за неделю видел этого человека, и он всегда как-то виновато вел себя».

— Скорее всего, он обманывает свою жену, — пробормотал Том, пожимая плечами. — Да, этот мужчина выбрал не совсем подходящее место для встречи со своей любовницей.

Том направил Виннебаго на посыпанную гравием дорогу и остановился перед бензоколонкой. Пока заполнялся бак, он прильнул к кабине автофургона, внимательно рассматривая местность вокруг. Том знал, что еще очень долго будет думать об этом месте в будущем. Он хотел, чтобы этот пейзаж надолго сохранился в его памяти. Ему хотелось запомнить каждую деталь.

Том услышал, как где-то рядом зашуршал гравий под чьими-то ногами и посмотрел в ту сторону. Человек, которого он видел раньше, стоял, прислонившись к бензоколонке.

— Этим малюткам, наверняка, требуется много бензина, — сказал человек. Его глаза бегали от Виннебаго к магазину и обратно. Взгляд человека скользил мимо Тома, но ни разу незнакомец не заглянул ему в глаза.

— Э-эх! — пробормотал Том, не имея желания разговаривать, особенно с человеком, который действовал ему на нервы. Том не мог спокойно смотреть на него.

Видя, что бак все еще наполняется бензином, незнакомец сказал:

— Вы, должно быть, готовитесь к дальней поездке? — Он вопросительно посмотрел на Тома.

— Да, наверное, — ответил Том и коротко кивнул головой. — Да, я еду далеко.

— Вы много путешествуете?

Том был терпеливым человеком и, к тому же, добрым. Но сейчас ему не хотелось попусту болтать. Он поерзал на сиденье и кивнул.

— Да.

Даже тупой смог бы почувствовать, как грубо он ответил. Незнакомец был всего лишь ошеломлен. Он прочистил горло, посмотрел на солнце и сказал;

— Я всегда мечтал о путешествиях.

Том что-то промычал, соглашаясь с ним, и посмотрел на бензоколонку, желая, чтобы бензин поскорее заполнил бак, и он смог бы поехать. К счастью, в этот момент насос щелкнул.

Прежде чем человек смог продолжить нежелательный разговор, Том вытащил заправочный шланг из бака. Коротко кивнув, он отвернулся. Заплатив за бензин и попрощавшись с пожилой женщиной, хозяйкой магазина, он вернулся к Виннебаго.

Странного, суетливого человека нигде не было видно. Но, когда Том выезжал с территории бензозаправки, он взглянул в зеркало заднего вида. Человек стоял на дороге и смотрел ему вслед. Через минуту он повернулся и пошел к телефонной будке.

Через две секунды Том уже забыл о незнакомце и поехал по Лангстону в последний раз.

Хелен неуверенно вздохнула. Она высоко держала голову, решительно приподняв подбородок, так как люди уже начинали оглядываться на нее. Она хотела преодолеть свое волнение. Это было частью ее плана. Нельзя позволять себе волноваться из-за этого. Она должна быть сильной — для Тома, для себя. Вдруг ее лицо исказилось. «Я должна быть сильной», — кисло подумала она, так как предчувствовала, что Том скоро появится. Как сказал ей Рейф Хемпсон, Том покинул стоянку пятнадцать минут назад. Неважно, куда он направлялся, все равно его путь должен был проходить через Лангстон.

Том медленно ехал по окраинам Лангстона. Он знал, что это было непорядочно с его стороны, но он обижался на город, который лежал перед ним. Это был город, который он завоевал и который потерял. Ему так не хотелось ехать через него, но это был единственный путь, связывающий штаты.

«Я уже неделю не был в Лангстоне. Самую длинную неделю в моей жизни, — размышлял он. — Недели было достаточно для нее, чтобы передумать и уехать вместе со мной». Том вздохнул, чтобы успокоиться. Он так безумно хотел ее! Но если она не смогла «отказаться от всех остальных» сейчас, охваченная пылкой любовью, то что было бы потом?

Вдруг движение на главной улице замедлилось. Том нахмурился. Ему показалось странным, что именно сейчас, когда он торопился, в Лангстоне образовалась такая неслыханная пробка на дороге, как будто город использовал последнюю возможность посыпать солью раны Тома.

Машины лишь немного продвинулись вперед. Он видел впереди толпу, собравшуюся на тротуаре, но его мысли были слишком заняты Хелен и своими проблемами, что он даже не поинтересовался, что там происходило.

«Я хотел познать жизнь, — размышлял Том, глядя на толпу впереди. — И что же? Жизнь — штука необъяснимая. Неделю назад я был самым счастливым человеком в мире и даже не предполагал, что путь из рая в ад окажется таким коротким».

Том слышал приглушенный смех, доносившийся из толпы на тротуаре, но не обращал на это внимания. В нем нарастало глубокое беспокойство. Теперь, когда он собрался уезжать, его не хотел выпускать этот город.

Он вспоминал, как выглядела Хелен в день пикника… И то, как тщательно его рассматривала после их первой ночи любви. А как заразительно она смеялась! «Хелен, любимая, серебрящаяся при лунном свете, и теплая, золотистая при солнце. Ну почему, почему ты меня не так сильно любишь, чтобы передумать и последовать за мной? Как жаль, что ты не захотела увидеть все моими глазами».

Внезапно на его лице появилось странное выражение, и через минуту он медленно, с болью закрыл глаза. Его поразили собственные мысли. «Почему я не прислушивался к себе раньше? Мне хотелось, чтобы Хелен бросила все и изменила свою жизнь. Как я мог этого требовать от нее? Кто же я тогда после этого?» — так думал Том с отвращением к самому себе.

Том сейчас подумал и о том, что слишком много времени потратил, жалея себя и раздражаясь на нее, но ни разу не задумался над тем, что эгоистично требовал от Хелен пожертвовать всем. Она должна была все изменить и потребовать, чтобы он остался как залог его любви. Но Хелен не сделала этого. Она ведь согласилась порвать со своей прошлой жизнью, раз он этого хотел. Ей всего лишь нужно было немного времени, чтобы дети свыклись с этой мыслью.

Том судорожно вздохнул. Ему следовало бы покончить со своими враждебными чувствами к Гари и Одри. Может быть, они немного больше, чем следовало бы, отнимали времени у матери, но они были ее детьми и не такими уж плохими. Правда состояла в том, что Том был слишком ревнивым. Он не мог не согласиться с этим. На его месте кто-то другой был бы более внимательным и тактичным и попытался бы вникнуть в суть, чтобы понять любимого человека. Но это был Том, а не кто-то другой. А его любимой была Хелен, и он, к сожалению, был слишком невнимателен к ней.

И чем больше Том копался в своей душе и памяти, тем больше возрастала его тревога. Вся вина ложилась на его плечи. С самого начала он гордился тем, что научил Хелен открывать для себя новую жизнь, иной смысл жизни, но сознательно игнорировал то, чему научила его она. Это Хелен внушала ему, что свобода — это и любовь, и жертвоприношение, и участие.

Мысль об отъезде так завладела им, что он был не в силах остановиться и подумать, что правда жизни была повсюду. Он понимал, что рядом с Хелен смог бы пронести эту правду даже в мире бизнеса, потому что не имело значения, чем занимался человек и где, и что происходило вокруг него. Важно, что было у этого человека в душе.

Вдруг Том понял, что должен поехать к ней. Самое страшное, если с ним не будет его Хелен. Он сделает все так, как она захочет. Если нужно будет остаться, то они останутся. Он будет кем угодно и где угодно, лишь бы не потерять ее.

Том выглянул из окна кабины, чтобы посмотреть, двигаются ли стоящие впереди машины, но ничего не смог увидеть. «Пробка, наверное, возникла из-за какой-то аварии», — раздраженно подумал он. Такое редко случалось в Лангстоне, поэтому не было никаких сомнений, что каждый хотел остановиться и дать совет.

Открыв дверцу кабины, он вышел наружу. Про себя он думал о том, что же здесь произошло, и что до сих пор сдерживало движение. Если обстановка на этом участке в ближайшее время не изменится, он просто пойдет пешком, чтобы непременно увидеть ее.

Том продолжал пробираться в сторону толпы на тротуаре. Его мысли разрывались между тем, что происходило сейчас, и тем, что произойдет, когда он опять обнимет свою Хелен. Когда он подошел ближе, ему стало ясно, что это не несчастный случай, иначе бы толпа собралась на дороге. Том нахмурился. На драку это тоже не было похоже, так как не было здесь шума.

Когда Том подошел к толпе, все, заметив его, сразу замолчали, бросая на него какие-то странные взгляды. Он мог видеть только верхнюю часть какого-то плаката в центре толпы и с разочарованием подумал, что угодил на какую-то демонстрацию. Он подошел ближе, и толпа молча стала расступаться перед ним.

Том уже дошел до середины, но тут шаги его замедлились, и он остановился, быстро закрыв глаза. Его сердце готово было вырваться из груди. Он увидел Хелен, сидевшую здесь, на чемодане. Том почувствовал, как у него пересохло во рту, увидев на ней узкие, поношенные джинсы, обтягивающие ее длинные ноги. Черная футболка вырисовывала тугую грудь, а ее прекрасные волосы свободно спадали на плечи.

После момента потрясения, когда все терзающие его волнения разбились вдребезги, Том рассмеялся. Это был искренний, веселый смех. Плакат, который он заметил еще раньше, был прикреплен к ее плечам. Яркими розовыми буквами на нем было написано: «ЭКСТАЗ или СМЕРТЬ!»

Когда Хелен услышала его смех, она повернулась на чемодане и медленно, нерешительно встала. Она чувствовала, что ее нервы были натянуты, как струны. Хелен была не в силах что-либо сделать и просто смотрела на него.

Том почувствовал, как екнуло его сердце. Он посмотрел в ее лицо и понял, словно она сама ему об этом сказала, что ей противно все это внимание, которое она сейчас к себе привлекала. Хелен ненавидела все это, но все равно так поступила из-за него. Во имя спасения их любви.

Какое-то мгновение он смотрел, с изумлением в ее голубые глаза. Кроме смущения, он заметил в них настороженность, как будто она боялась боли.

Шагнув вперед, он осторожно взял из ее рук плакат и, не отрывая от нее глаз, передал его коренастому мужчине, который со смущением уставился на него.

— Пора ехать! — ласково сказал Том.

Слезы сверкали в ее глазах, когда она согласно кивнула ему. Том наклонился, чтобы забрать чемодан, а затем повернулся и покровительственно обнял ее за талию.

— Подожди! — вдруг сказала она и, быстро наклонившись, взяла с тротуара круглую коробку. — Может быть, это и небольшая роскошь для автофургона, — произнесла Хелен, прижимая коробку к груди, — но так случилось, что эта шляпка познакомила нас. Сохраним ее как память о нашей первой встрече.

Том благодарно улыбнулся, вспоминая прекрасную голубую шляпку и тот день, когда он влюбился в ее глаза. Он еще крепче прижал ее к себе, и они вместе направились к Виннебаго, к началу их новой жизни.

 

11

Держа в одной руке вазу с салатом, а в другой — бутылку с кетчупом, Хелен вышла, открыв бедром дверь. Оставив ее открытой, она задержалась на минуту, чтобы посмотреть на реку. Потом, глазами, она безошибочно нашла свою семью.

Том, не обращая внимания на бифштексы на гриле, играл в чижи с их маленькой внучкой, которая в это время визжала от восторга. Аманда, которой уже исполнилось два года, была гордостью Одри и Чеда. Они сейчас, смеясь, наблюдали за Томом и дочкой. Гари со своей последней подружкой сидели под орехом и, близко наклонив друг к другу головы, о чем-то тихо разговаривали.

Хелен улыбнулась. Она верила, что, в конце концов, Гари найдет в Карен достойного противника, и эта мысль понравилась ей.

Поставив еду на столик для пикника, Хелен обнаружила, что снова думает о прошлом, вспоминает обо всех сомнениях и недопониманиях, которыми были отмечены те дни, когда она встретила своего мужа. В то время все их проблемы казались очень серьезными. Но после медового месяца — невероятно прекрасного медового месяца — все проблемы исчезли как плохой сон в лучах утреннего солнца.

Два месяца они провели в дороге, побывав там, куда заводила их фантазия, наслаждаясь близостью друг друга.

Затем ее мысли вернулись в Лангстон, к рождению их дорогой Аманды. Том с самого начала заинтересовался этим маленьким хорошеньким человечком. Это он настоял, чтобы они купили шале на берегу реки, куда они могли бы часто приезжать.

Хелен хотела продать дом, который оставил ей Эдвард, но Том, в конце концов, убедил ее, что дом должен принадлежать Одри и Гари.

Она закрыла глаза, когда почувствовала теплые губы на своей шее и сильные, обнимающие ее, руки на талии.

— Ради этого я женился на тебе? — прошептал Том. — Останавливаться повсюду и мечтать? Как ты могла допустить, чтобы бифштексы подгорели?

Хелен повернулась к нему.

— А я-то думала, что бифштексами у нас ведаешь ты. — Она вдохнула весенний запах земли. — Мне так нравится здесь! Ты уверен, что не сможешь еще пару неделек отдохнуть?

Том очень серьезно посмотрел на нее темными глазами.

— Ты, действительно, этого хочешь? Возможно, я и смогу что-нибудь придумать.

Покачав головой, она весело рассмеялась, потому что у нее был Том, который так сильно любил ее, и потому что жизнь была так прекрасна!

— Ты мог бы позволить себе еще немного отдохнуть, но я не могу.

Через несколько минут Хелен увидела, как Том переворачивал бифштексы — они только слегка подрумянились — и подумала о том, какая странная штука — жизнь. Когда они встретились, Том пытался убежать от этого сумасшедшего мира бизнеса. А Хелен почувствовала, что ее жизнь в лангстонском обществе постепенно губила ее душу. Теперь, два года спустя, они жили в северной части штата Нью-Йорк, и оба занимались делами, очень похожими на те, от которых они бежали.

Но пока Том и Хелен все еще наслаждались жизнью. Они вернулись назад в его родной штат, так как Том смог убедить себя в том, что те открытия, которые он сделал во время скитаний, подтвердились в жестокой конкуренции.

Теперь он хотел доказать, что сможет остаться здравомыслящим и полезным в этом мире.

И они вернулись из-за Хелен, чтобы она могла дальше, познавать свою свободу, чтобы смогла проверить свою способность противостоять большей части мира. Ей необходимо было проверить, сможет ли она развить свои организаторские способности, которые приобрела еще в Лангстоне, чтобы удовлетворить более высокие требования.

И это оказало свое действие на них обоих. Они были довольны своей успешной карьерой, и это только дополняло их любовь.

За последние два года они сблизились так, как могут сблизиться только любящие друг друга люди.

— Хелен! — позвал Том. — Иди, посмотри, что Аманда сейчас вытворяет!

— Да, мама, иди посмотри!

Хелен подняла глаза к синим небесам и зашептала. По крайней мере, так она делала раз в день, и сегодня, прошептав: «Спасибо», — она пошла к семье.

КОНЕЦ

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.