ПРОЛОГ

Это история Элис Чамберс, которая поселилась в доме, некогда принадлежавшем писательнице Рейчел Дэнбери, благодаря чему многое узнала и о себе, и о своем браке, и о своем умении любить. И полностью изменила свою жизнь.

Рейчел Дэнбери переехала в городок Хайфилд в конце тридцатых годов прошлого века. Спустя много лет после того, как Скотт и Зельда Фитцджеральды провели лето в соседнем Уэстпорте, Рейчел оказалась среди артистической богемы, потянувшейся с Манхэттена на окраины в поисках более спокойного и расслабленного образа жизни.

Она написала два романа, которые остались незамеченными, но третий — «Серпантин» — вызвал настоящий скандал, который в итоге вынудил ее покинуть любимый город и переселиться туда, где ее никто не знал.

А все потому, что Рейчел Дэнбери написала про свою жизнь. Про свой брак, своего мужа-ловеласа Джефферсона и свою любовь к человеку по имени Эдвард Ратерфорд.

Она написала про маленький городок Хайфилд в штате Коннектикут, про его жителей, которых считала своими друзьями. Она описала городок и его обитателей с теплом и юмором, но в то же время с опасной точностью и наблюдательностью, и они не простили ей предательства.

Рейчел Дэнбери пыталась не замечать неверности мужа. Она убеждала себя в том, что он просто обладает необыкновенным шармом, но, когда на ее глазах закрутился его роман с Кэндис Картер, бывшей старлеткой с киностудии «Парамаунт» и владелицей местного театра, она уже не смогла притворяться, будто не понимает, что происходит.

Рейчел стала искать утешения и отмщения в объятиях Эдварда Ратерфорда, соседа, который всегда был внимателен и учтив, охотно вступал в разговор всякий раз при встрече, так что ей оставалось лишь соблазнить его, что она с успехом и проделала.

Но Рейчел и Эдвард полюбили друг друга, и вскоре перед Рейчел встала необходимость сделать выбор между любовью, которая оказалась важнее всего на свете, и собственным мужем.

Она выбрала мужа.

И до конца дней своих Рейчел была обречена притворяться. Она научилась гасить свет в своей спальне, стараясь не думать о том, что мужа нет рядом с ней в постели, как и о том, где и с кем он может сейчас находиться.

История Рейчел и Джефферсона стала популярной в Америке сороковых годов прошлого столетия. В Хайфилде хорошо знали всех вовлеченных в нее героев, и в течение многих лет дом, в котором жили Рейчел и Джефферсон — даже после продажи, — считали проклятым. Неужели история повторяется? Коттедж несколько раз менял своих хозяев, прежде чем в него вселились Элис Чамберс и ее волокита-муж Джо.

И вот тут-то и начинается история Элис.

 

1

24 декабря 1996 года

Затаив дыхание, Элис открывает дверцу шкафа и достает свое платье. Бережно расправляет его на кровати, выкладывая вокруг него туфли, фату, чулки, подвязки, любуется зрелищем, не в силах поверить, что спустя всего несколько часов она все это наденет. Всего несколько часов — и Элис станет невестой Джо.

«А вот и невеста», — напевает она себе под нос, семеня по коридору на кухню, чтобы поставить чайник и приготовить себе еще чашку кофе. Девушка думает, что кофе взбодрит ее — настолько плохо она спала прошлой ночью, — но и без того адреналин уже бушует в крови, пока она ожидает Эмили, подружку невесты, с которой ей не терпится поделиться своим волнением.

Возвращаясь в спальню, Элис на мгновение замирает, глядя на свое платье. Хотя это не совсем то, что она хотела, все равно платье бесспорно красиво, элегантно и стильно.

Элис всегда мечтала о деревенской свадьбе. Еще в детстве она мысленно представляла себе венчание в маленькой каменной церкви, видела себя проходящей через белые деревянные ворота в женственном воздушном платье, с вплетенными в волосы живыми цветами, с букетиком только что сорванных диких маргариток в руке. Жениха воображение не рисовало: ее фантазии обрывались у входа в церковь, но она знает, что жених — даже в мечтах — не мог быть столь же красивым и преуспевающим, как Джо.

В студенческие годы, когда они с Эмили засиживались допоздна, обсуждая своих рыцарей в сияющих латах, Элис говорила, что идеал мужчины для нее — артист, художник или садовник. Говорила и тут же смеялась над собой, не допуская возможности длительных отношений, не говоря уже о браке, учитывая, что на тот момент ее самый долгий роман длился три недели.

И до встречи с Джо ее самый продолжительный опыт отношений с противоположным полом составлял всего три месяца. Не слишком впечатляющий рекорд, жаловалась она Эмили, когда они вместе планировали свою будущую жизнь. «Это ничего не значит, — подбадривала ее Эмили. — Как только ты встретишь Его, вы уже не расстанетесь до конца дней своих. А я? Скорее всего разведусь уже через полгода». Элис хохотала, но даже и сквозь смех думала о том, что ей хочется походить на Эмили, которая не стремится к постоянству, а счастлива бесконечными флиртами и приключениями, заявляя о своей врожденной аллергии ко всякого рода обязательствам.

Итак, деревенская свадьба с веселыми детишками (Элис надеялась, что к тому времени, когда она будет выходить замуж, если такое вообще случится, кто-нибудь обязательно сможет обеспечить присутствие в свадебной процессии веселых детишек), которые будут швырять ей под ноги лепестки роз и хихикать за спиной.

Девушка мысленно представляла себе колышущееся море соломенных шляпок и цветастых платьев и даже как будто чувствовала, как солнце обжигает ее обнаженные руки, когда она выходит из церкви под руку со своей второй половиной.

Когда Джо сделал ей предложение, Элис рассказала ему о своих мечтах, а он снисходительно улыбнулся и сказал, что все это прекрасно, но они не смогут обвенчаться в деревне, поскольку оба живут в Лондоне, и к тому же разве она не находит, что зимние свадьбы куда более привлекательны? Девушка была с этим не согласна, но чувствовала, что согласиться придется, поскольку, в конце концов, за все платил Джо. У родителей Элис не было ни гроша, а Джо был решительно настроен на такую свадьбу, которая соответствовала бы его уровню руководителя департамента здравоохранения компании «Мерджерс энд Эквизишнз» в Годфри Хэмилтон Зальц.

Роскошный старинный «Бентли» доставит их в церковь (прощай, запряженный лошадьми экипаж), она наденет простое, но элегантное платье (прощай, кремовое облако шифона), а его друг-ювелир наверняка даст ей напрокат бриллиантовую тиару, которой она и украсит волосы (до свидания, живые цветы).

Элис вплотную занималась свадебными приготовлениями, продумывая любую мелочь, и каждый вечер сообщала Джо о своих решениях, а наутро обзванивала флористов, портных, фотографов, сообщая о том, что, посоветовавшись с женихом, хочет внести некоторые изменения в свои планы. Вы не будете возражать, говорила она, если вместо прелестных сиреневых гиацинтов и тюльпанов в букете будут присутствовать темно-красные розы и ягоды, а платье будет не с шикарной тюлевой юбкой, как в «Лебедином озере», о чем она мечтала, а гладкое и простого кроя, с длинными рукавами и в комплекте с пальто (Джо просмотрел журналы свадебной моды и показал Элис то, что ей должно подойти), да, и еще придется отказаться от смешных фотографий, ограничившись строгими групповыми снимками во время свадебной церемонии.

Элис допивает кофе и бросает мимолетный взгляд в зеркало, мысленно отмечая давно известный факт: темные круги под глазами предательски выдают нервное напряжение. Всю прошлую ночь девушка проворочалась в постели, чувствуя, как накатывает волнами страх, с которым безуспешно пытается бороться здравый смысл. В конце концов, разве она не самая счастливая на свете? Кто бы из женщин отказался от такой партии, как Джо? С его победной улыбкой и неотразимым шармом. Широкими плечами и великолепным остроумием. Джо, который мог бы жениться на ком угодно, а он выбрал Элис. Элис!

Такие мужчины, как он, обычно не замечали женщин вроде Элис, или если это все-таки случалось, то, как правило, ограничивалось лишь беглым оценивающим взглядом, за которым сразу же следовала отставка, поскольку такие женщины не представляли для них интереса. Единственный сын обожающих родителей, он был воспитан в сознании собственной исключительности. С детства ему внушали, что он чуть ли не Бог (вина матери); что все женщины должны пасть к его ногам (вина матери); что роль женщины в его жизни заключается исключительно в исполнении его желаний (опять-таки вина матери).

Даже сейчас, в день своей свадьбы, у Элис такое чувство, будто все время нужно пощипывать себя. В свои тридцать лет, привыкшая к любви без взаимности и к отсутствию внимания со стороны мужчин, она даже не помышляла о том, что когда-нибудь найдет свою половинку. Сколько бы Элис ни мечтала о свадьбе, в глубине души все равно была уверена в том, что так и состарится в окружении своих кошек, эдакая старая дева в кимоно, которая живет заботами и волнениями молодых и удачливых подруг.

Элис всегда считала себя серой мышью. Впрочем, как и все ее знакомые. Она была застенчивой и скромной, и во время школьных состязаний ее редко приглашали в команду, а уж если брали, так только потому, что выбирать приходилось между ней и Трейси Балкомб, а у Трейси Балкомб было плоскостопие.

Элис как будто никто не замечал. В четвертом классе к ней приклеилось прозвище Обои, которое произносили с усмешкой, хотя ее это совсем не волновало. Она вполне уютно чувствовала себя в тени, на задней парте, откуда могла наблюдать за одноклассниками и спокойно думать о своем.

Волнение появилось позже, когда она открыла для себя существование противоположного пола. До тех пор Элис была вполне счастлива со своими лошадьми. Ее записная книжка пестрела конскими головами вперемежку с сердечками, на которых значилось, что Элис любит Бетси, а Бетси любит Элис, а в своих мечтах она видела Бетси и Элис, одерживающих победы на местных стадионах.

Но однажды утром девочки четвертого класса, проснувшись, обнаружили, что в их растущих организмах вовсю бушуют гормоны, и Элис теперь все меньше думала о Бетси, поскольку в ее мыслях поселились потертые джинсы и озорная улыбка, принадлежавшие мальчишке по имени Джо из соседней школы.

Их путь в обитель знаний пролегал по одному автобусному маршруту, и Элис стояла у газетного киоска, как ей казалось, часами, листая журналы и ожидая, когда же на остановке появится Джо. В автобусе она вставала у него за спиной, смотрела ему в затылок, мысленно умоляя его обратить на нее внимание. И, хотя пару раз он, почувствовав ее взгляд, обернулся и встретился с ней глазами, в них не промелькнуло ни тени интереса, и он тут же отвернулся, чтобы продолжить разговор с приятелем.

Со временем это стало для нее привычным. Даже перешагнув двадцатилетний рубеж, Элис продолжала терять голову от мужчин, которые ее не замечали. Сильных, красивых, самонадеянных мужчин. Мужчин, проходивших по ее жизни с уверенностью, которой так восхищалась Элис, втайне надеясь на то, что и к ней кое-что прилипнет, если она сумеет приблизиться к этим небожителям, чего ей так и не удавалось.

До тех пор, пока она вновь не встретила Джо.

Она знала его много лет. Он был школьным другом Тая — ее старшего брата, — одним из тех, по кому она сходила с ума. Она помнила, как наблюдала за ним, когда он болтал с самой красивой девчонкой их школы на местной дискотеке, когда шутил и смеялся с ней, прижимаясь все ближе для поцелуя, а потом взял за руку и увлек за дверь.

Ходили слухи, что он проводил ее до дома, поцеловал на прощание, пожелав спокойной ночи, а час спустя по водосточной трубе пробрался к ней в спальню и похитил ее девственность. Из таких слухов и рождались легенды, а Джо уже тогда был легендой. В четырнадцать лет он встречался с двадцатилетней датчанкой, которая жила за углом. Судя по тому, что говорили о ней мальчишки из его класса, в ней было что-то одновременно от Фарры Фосетт и Джерри Холл.

Джо был виновником разбитых сердец тысячи девчонок, и Элис с Эмили часами могли говорить о том, как они его ненавидят, втайне мечтая, чтобы он когда-нибудь заметил и их.

И вот как-то в дверь Элис позвонили, и она побежала на звонок, а потом едва не лишилась чувств, увидев на пороге Джо. Ее пятнадцатилетнее сердечко готово было разорваться, а щеки мгновенно сделались пунцовыми.

Джо изумленно повел бровью. Хотя Элис была явно не в его вкусе, ему нравилось наблюдать за тем, какой эффект он производит на женскую половину, это придавало ему уверенности в себе и наглости, да и что плохого было в том, чтобы слегка приободрить бедняжку, ведь это только ради забавы.

— Привет, сестренка Тая, — улыбнувшись, игриво произнес он низким голосом. — Выглядишь потрясающе. Куда-нибудь собралась, такая красивая?

Его забавляло то, что ее щеки запылали сильнее, к тому же она явно лишилась дара речи. В конце концов Элис удалось что-то пробормотать, и она отошла в сторонку, когда в дверях появился Тай.

— Привет, Джо, — сказал он, хватая куртку. — Надеюсь, ты не пытаешься закадрить мою сестренку. — И они оба рассмеялись над нелепостью такого предположения, после чего отправились по своим делам.

Но Элис затрясло от нервной лихорадки. Она сразу же кинулась звонить Эмили, и та примчалась, чтобы обсудить происшедшее. Девочки заперлись в комнате Элис и с упоением принялись анализировать и исследовать каждое его слово, пытаясь отыскать тайный смысл.

— Ну, повтори еще раз, — умоляла Эмили. — Как он это произнес: «Выглядишь потрясающе»?

Они выработали план действий. Отшлифовали каждую фразу, которую должна была произнести Элис, когда в следующий раз увидит Джо, продумали, каким тоном она будет разговаривать, что наденет, если он пригласит ее куда-нибудь, и что ему можно позволить на первом свидании.

Знаков внимания со стороны Джо так и не последовало.

Через четырнадцать лет у Элис уже был процветающий бизнес, связанный с обслуживанием обедов, банкетов и прочих застолий. Ей наконец удалось выбросить из головы Джо, окончить колледж и пройти годичное обучение на кулинарных курсах. В двадцать девять лет у нее был временный штат из трех человек, которые помогали ей готовить и поставлять изысканные обеды для женщин, которые были либо слишком заняты, либо просто ленились стоять у плиты.

Элис предпочитала оставаться в тени шумных празднеств. Ей нравилось колдовать над блюдами, в течение банкета она всегда находилась на кухне, следя за тем, чтобы ничего не пригорело, пока другие девушки подавали канапе и коктейли. Иногда, по просьбе хозяев, она выходила к гостям, чтобы выслушать похвалу в свой адрес, смущаясь и изящно откидывая с лица непослушные пряди, раздавала присутствующим свои визитные карточки.

У Элис была маленькая квартирка с большой кухней на Кензал Райс, две кошки — Молли и Паоло и весьма скромная светская жизнь, которой она была обязана отчасти своему успешному бизнесу и отчасти своей природной скромности.

Ее последним увлечением был актер по имени Стив. Но за три месяца резерв любовной страсти был исчерпан, и она вздохнула с облегчением, когда возлюбленный сорвался в Манчестер на трехмесячные гастроли. Они пообещали друг другу, что будут созваниваться, что она приедет навестить его, но Элис знала, что все это не более чем формальность.

И вот она оказалась на кухне своей мечты, в цоколе большого дома на Примроуз-Хилл. Благодаря ее усилиям кухня была возвращена в первоначальное состояние чистоты, тарелки были аккуратно сложены в посудомоечной машине, хрустальные бокалы сушились рядом с раковиной, а привезенные ею кастрюли и блюда, уже вымытые, ожидали в багажнике машины.

Гости пили «эспрессо» с домашними petit fours, Элис попрощалась с двумя своими помощницами, поскольку оставалось лишь вымыть кофейные чашки, а с этим она вполне могла справиться сама.

— О, тебе обязательно нужно познакомиться с Элис. — Она услышала, как спускается по лестнице на своих высоких каблуках хозяйка. — Она совершенный ангел, и еда у нее просто фантастическая. К тому же, — голос ее спустился на одну-две октавы, — довольно дешево в сравнении с остальными.

«Вот тебе наука, — подумала Элис. — Пора поднимать цены». Она схватила тряпку, демонстрируя свою занятость, и надела дежурную улыбку — лучезарную и приветливую, призванную привлечь новых клиентов, после чего принялась полировать гранитные прилавки, вслушиваясь в приближающиеся шаги.

— Здравствуй, Элис, — произнес голос, который она узнала бы из миллиона других.

— Здравствуй, Джо, — сказала она, и вслед за улыбкой предательски вспыхнули щеки.

Джо выходит к своим шаферам, которые толпятся с заговорщическим видом.

— Ну?

— Ты это сделал?

— Она оказалась достойной?

— Ты смог устоять?

— Еще бы она не оказалась достойной, ведь мы столько денег за нее отдали.

— Мы боялись, вдруг тебе не хватит сил.

— Ну, давай же, Джо, не томи, как она? Ты смог устоять?

Джо победно улыбается и поднимает руку, чтобы утихомирить своих приятелей.

— Ребята, — произносит он, в то время как они ждут, затаив дыхание. — Сегодня день моей свадьбы. Проявите уважение.

— Серьезно. — Эдриан, его лучший друг, берет его за плечи и увлекает в сторонку. — Она обошлась нам безумно дорого, и я просто хочу знать, стоит ли она твоих денег.

— Ты имеешь в виду твоих денег? — ухмыляется Джо.

— Ну да. Так как, ты смог?

— Ты ведь хочешь знать, трахнул ли я ее?

— Нет, — качает головой Эдриан. — Я тебя знаю с одиннадцати лет. Конечно, ты трахнул ее. Но ты хоть отработал наши деньги?

Джо поклялся, что с донжуанством покончено, что отныне он будет хранить верность, и это изрядно развеселило его друзей. Вечером накануне свадьбы они устроили мальчишник, заказав классную девушку по вызову. Для Джо это было испытанием на прочность.

— Я выдержу, — заверил он, когда друзья поделились с ним своим планом, и решительно направился к лимузину, намереваясь просто поблагодарить девушку по вызову, но ограничиться этим не удалось. В машине его приветствовал экземпляр с шевелюрой медовой блондинки — его любимым оттенком, — с бесконечными ногами и бюстом, который так и манил прикоснуться.

— О, черт, — простонал он, забираясь в машину. — Надеюсь, финальный флирт не испортит общей картины.

Это был поистине невероятный ночной марафон. Утром он проснулся в отеле «Сандерсон», раздираемый жгучим чувством вины, но тут чья-то рука принялась нежно поглаживать его бедро, и — о, что изменится, если он позволит себе утреннюю разминку? В конце концов, девушке заплатили за всю ночь. И это будет всего лишь секс, не более того.

И Элис никогда об этом не узнает.

— Ну, так как, мы не зря заплатили? — настаивает Эдриан.

— Это была русская блондинка шести футов ростом, с фигурой, которой позавидовала бы Лара Крофт, и ртом, который не знает ни минуты покоя. Как ты думаешь?

Эдриан задумывается и завистливо стонет.

— Проклятие, — произносит он сквозь зубы, — я так и знал. Выходит, это была лучшая ночь в твоей жизни?

— Эдриан! Прошу тебя! — Джо изображает высшую степень потрясения. — Лучшей ночью в моей жизни будет сегодняшняя.

— Но эта хотя бы была не хуже? — ухмыляется Эдриан.

— Очень, очень неплохо. Для финального аккорда лучшей девушки, чем Светлана, трудно было бы подобрать.

— Светлана? — Эдриан прыскает от смеха. — Это ее настоящее имя?

— Кто знает, — равнодушно бросает Джо, — по правде говоря, меня это совершенно не волнует.

Джо никогда не думал, что решится на женитьбу. Он был вполне счастлив своей холостяцкой жизнью, но, перешагнув тридцатилетний рубеж, все чаще стал задумываться о том, что было бы неплохо прибиться к какому-то постоянному варианту, чтобы дома кто-то ждал его, заботился о нем.

Проблема заключалась в том, что девушки, с которыми он встречался, были невозможно далеки от варианта идеальной жены. Да, выглядели они потрясающе. Высокие роскошные блондинки, иногда брюнетки или рыжие, они были ухоженные до совершенства, но такие холодные и колючие, что иногда ему казалось, если он совершит неверное движение, его попросту укусят.

Эти женщины ждали богатого мужа, который обеспечил бы им образ жизни, подобающий их неземной красоте. Они не работали, не интересовались новостями, словно боясь перегрузить себя проблемами, не умели готовить, убирать дом, ни разу в жизни не взяли в руки утюг («Дорогой, если бы Бог создал нас для глажки, он бы не стал изобретать химчистки»), и в них глубоко сидел страх выйти замуж за мужчину, который не способен содержать «настоящую женщину».

От Джо они рассчитывали получать определенный набор привилегий: обеды в лучших ресторанах «Айви» и «Хаккасан», уик-энды в «Аттикус» и «Хоум Хауз», спецобслуживание в элитном универмаге «Харви Николсон», а за это он имел отменный секс, полную свободу действий (эти девушки знали, что лучший способ поймать золотую рыбку — держать ее на крючке как можно дольше) и гарантированную зависть со стороны всех знакомых мужчин. Как только девушка начинала строить планы в отношении будущего, Джо в самой вежливой форме объяснял, что они прекрасно провели время вместе, но всему приходит конец, и бросался на завоевание следующей крепости.

Он знал, что не хочет жениться на женщине, которую интересовало бы только его богатство и положение в обществе (это при том, что его внешность и манеры тоже нельзя было сбрасывать со счетов), как знал и то, что женщину своей мечты не встретит в барах, забегаловках, ресторанах и клубах, завсегдатаем которых он был. Только вот не мог устоять, когда видел перед собой струящиеся светлые волосы, ноги в шелковистых чулках от «Вулфорд» и груди, приподнятые бюстгальтером от «Ла Перла».

А потом он встретил Элис. Элис, которая сделалась пунцовой, стоило ему произнести ее имя, и которая знала его еще со школьных времен, хотя сам он и не помнил, чтобы они когда-нибудь встречались. Элис с жидкими прядками волос мышиного цвета, с нетронутым макияжем лицом. Элис в дешевых черных леггинсах и мешковатых свитерах, которые полностью скрывали изгибы фигуры. Таких девушек он, как правило, не удостаивал вторым взглядом, но его забавляло то, как она вспыхивает каждый раз, когда он смотрит на нее. И еще было в ней что-то очень милое, чего он не встречал в других женщинах.

Элис была ласковой и благодарной, и от этого Джо чувствовал себя добрым и великодушным, прямо-таки благодетелем. Она готова была довольствоваться только его обществом, а встречи с ним воспринимала как нечто совершенно нереальное, словно невозможно было представить его рядом с такой девушкой, как она.

Кроме того, он быстро оценил все достоинства Элис. Она обладала ровным характером, прекрасно готовила и могла бы ухаживать за ним, к тому же привести ее в божеский вид не составляло труда. С помощью диеты, приличного парикмахера и нового гардероба она могла бы кардинально измениться и стать женщиной, достойной его во всех отношениях.

 

2

24 декабря 2001 года

— Помочь вам с сумками, дорогая? — Таксист предпринимает вялую попытку открыть дверцу, но женщина останавливает его.

— Не беспокойтесь, — с непривычной теплотой улыбается она (уж он-то знает этот тип дамочек, от которых и «спасибо» не дождешься, не говоря уже об улыбке), — я справлюсь сама. Счастливого Рождества! — Она забирает сумки и устремляется к подъезду.

Таксист смотрит ей вслед. Великолепные ноги. Восхитительная улыбка. Роскошные волосы. Вот если бы он был чуть помоложе. Впрочем, разве ты не видишь огромный булыжник, что красуется на пальце левой руки? А сумку из крокодиловой кожи, которая кричит о богатстве и статусе? Да и адрес, по которому она, вероятно, проживает. Белгрейвия. Таксист качает головой и трогает с места, беря курс на Лейнсборо, где ему предстоит забрать богатых американских туристов (чаевые окупят время ожидания).

Девушки, подобные этой, были ему не по зубам.

Взбежав по ступенькам и открыв входную дверь, Элис бросает пакеты на пол и скидывает туфли на каблуках. «Чертовы «Джимми Чу», — бормочет она, наклоняясь, чтобы помассировать подошвы, с блаженством ощущая натруженными ступнями прохладу каменного пола. — Чертов «Бошамп Плейс». Чертов шопинг».

Она достает из сваленных пакетов коробки в красивых подарочных упаковках и принимается выкладывать их под огромной рождественской елкой, старательно уклоняясь от белоснежных стеклянных шаров, которые свисают с веток и норовят запутаться в ее аккуратно уложенных прямых волосах.

В их первое совместное Рождество Элис планировала украшать елку вместе с Джо. Долгими часами выбирала она елочные игрушки: ярко раскрашенных деревянных солдатиков, красочные гирлянды, разноцветные фонарики, нити блестящей мишуры. Джо позвонил, чтобы сообщить, что задерживается на совещании, так что Элис решила преподнести ему сюрприз и сама нарядить елку.

Она наслаждалась каждой минутой своего творчества. Закончив, она уселась на полу и восхищенно уставилась на елку, уплетая попкорн из большого пакета, вспоминая рождественские праздники своего детства и мечтая о том, чтобы поскорее пришел Джо и своими глазами увидел, как изысканно, нарядно и по-домашнему украсила она дерево.

Когда Джо вошел в дом и увидел елку, он остолбенел.

— Что. Это. Такое?

— Это наша елка, — рассмеялась Элис, откладывая попкорн и устремляясь к нему с поцелуем.

— Но что это за хлам на ней?

— Это наши украшения. — Элис говорила медленно, словно обращалась к ребенку.

— Нет. — Джо качал головой, пока она пыталась понять смысл происходящего. — Нет.

Теперь-то Элис все понимает.

Джо снял с елки все украшения, а на следующий день принес новые. Сказал, что все должно быть белым, иначе он вообще отказывался ставить елку. Белые стеклянные шары, самые дорогие, крошечные белые фонарики, белые бархатные бантики как дань традиции. Теперь их елку венчала серебристая пирамида.

Прежние рождественские ощущения так и не вернулись, хотя сейчас, глядя на двенадцатифутовую норвежскую красавицу, холодно мерцающую в холле, Элис вынуждена признать, что елка, пусть и не такая праздничная и уютная, все-таки производит впечатление.

Да что там говорить, весь их дом производит впечатление, хотя Элис уже не замечает этого. Они наняли архитектора-модерниста, который славился своим минималистским стилем, и его усилиями бывшая авторемонтная мастерская, специализировавшаяся на переоборудовании автомобилей «винтаж», превратилась в дизайнерскую обитель.

Полы из известняка и стеклянные потолки. Арматура из нержавеющей стали и современная мебель строгих форм, всех оттенков кофе с молоком, никаких четких цветов. И еще этот гигантский холл, высотой в два этажа, способный приютить рождественскую ель наподобие той, что выставляют на Трафальгарской площади.

Элис поднимается наверх в просторную кухню и включает чайник («Алесси»), чтобы приготовить себе чашку чая. Сегодня пятая годовщина их свадьбы, и они собираются поужинать в «Нобу» — любимом ресторане Джо. Она бросает взгляд на циферблат часов на микроволновой печи — шесть часов четырнадцать минут. Столик заказан на половину девятого вечера, но она уже усвоила заповедь — непременно опаздывать минут на двадцать, и даже при этом она приезжает раньше Джо.

Элис привыкла к тому, что в рестораны, на вечеринки и другие торжества ей приходится ходить одной. Она уже в совершенстве владела искусством светской беседы, научилась безмятежно улыбаться, маскируя дискомфорт и неловкость.

Джо либо опаздывал, либо не приходил вовсе. Поначалу Элис пыталась отменять визиты, если вдруг Джо объявлял о том, что не сможет составить ей компанию. Но теперь у нее слишком много обязательств, договоренностей, и надоело придумывать отговорки. Если Джо в Лондоне и просто задерживается на работе, она знает, что он обязательно появится, со съехавшим набок галстуком, мыслями витающий где-то далеко. И Элис, когда-то воспринимавшая его грубость и неуважение как личное оскорбление, научилась мириться и с этим, хотя счастливой себя при этом не чувствовала.

Не такой представляла себе она взрослую жизнь. И не о таком замужестве мечтала. И Джо оказался вовсе не тем рыцарем в сияющих латах, о котором грезила юная Элис.

Она ненавидит сидеть в ресторане в одиночестве, чувствуя на себе любопытные взгляды окружающих (я не одинокая, так и хочется ей крикнуть, мой муж будет через минуту). И все-таки она мирится с этим, потому что какая-то частичка ее до сих пор ликует от радости, завидев входящего в зал Джо, и тогда она принимается играть роль жены, притворяясь, что она такая же, как и все вокруг, и вновь испытывая волнение от влечения к этому мужчине.

Итак, сегодня, в годовщину их свадьбы, Джо опять опоздает. Он может позвонить заранее, чтобы извиниться, а может и не позвонить. Но Элис не сомневается в том, что он обязательно явится с роскошным букетом и изысканным подарком — скорее всего это будет очередное ювелирное украшение, — и она захлебнется от восхищения, хотя шкатулка уже ломится от драгоценностей, которые ей в общем-то ни к чему.

С куда большим удовольствием Элис променяла бы свои драгоценности на время, проведенное с мужем. Она так мечтала о совместной жизни, но вынуждена признать, что сейчас чувствует себя гораздо более одинокой, чем когда-либо. По крайней мере, до замужества у нее была своя работа, была Эмили. А сейчас она готовит угощения только для деловых партнеров и случайных приятелей Джо, а Эмили так занята своей холостой жизнью, что встречи с ней становятся все более редкими.

Элис поднимается с чаем наверх и включает воду в ванной, присаживаясь на краешек ванны и устремляя взгляд на свое отражение в зеркале напротив, и опять ловит себя на том, что видит перед собой совершенно незнакомого человека.

За эти годы не раз случалось так, что на светских раутах она сталкивалась со своими бывшими клиентами. И никто из них так и не узнал ее.

Бывало, что в разговоре с ними Элис упоминала о том, что когда-то была хозяйкой фирмы по обслуживанию банкетов, и ее собеседники удивлялись: «В самом деле? И как называлась ваша фирма?», потому что эти люди пользовались услугами таких фирм регулярно. Когда она называла им свою компанию, они делали вид, что вспоминали: «О да. Кажется, мы когда-то приглашали эту фирму». Они даже не догадывались о том, что Элис прекрасно знает их кухни, знает содержимое их кухонных шкафчиков и холодильников, марку кухонных полотенец, которыми они пользуются.

«Впрочем, с чего бы им узнавать ее», — думает Элис, отхлебывая чай, вспоминая себя в молодости. Давно покончено с жидкими прядями мышиного цвета. Нет больше бледной, без следов макияжа кожи. Она оглядывает свои ноги, которые в узких брюках от «Гуччи» кажутся еще более длинными и стройными, вытягивает пальцы рук, любуясь короткими ногтями квадратной формы с изысканным французским маникюром, потом поднимается и приближает лицо к зеркалу, чтобы рассмотреть свое отражение.

Ее волосы теперь ложатся ровными прядями, а некогда мышиный цвет замаскирован всеми оттенками меда и карамели; кожа слегка загорелая, макияж умелый и еле заметный, и все это дополняется экстравагантной одеждой. Теперь она носит лучшее из лучшего, даже при том, что испытывает патологическую ненависть к высоким каблукам. А в обуженных пиджачках, которые так нравятся Джо, чувствует себя индюшкой со связанными крылышками.

Любимые старые джинсы «Левис» до сих пор хранятся в ее шкафу, но Элис их уже не носит. Иногда примеряет, словно напоминая себе о том, какой была когда-то, но сейчас джинсы настолько ей велики, что их можно надеть и снять, не расстегивая молнию.

Джинсы, которые она носит сегодня, хотя это и бывает очень редко, исключительно марок «Иерл» или «Дизель». Из темной джинсовой ткани, низко посаженные на бедрах, они смотрятся сексуально с остроносыми сапогами. Элис носит их с тонкими шифоновыми топами от «Альберта Ферретти», а сверху накидывает меховое манто с огромным лисьим воротником. Эти наряды словно созданы для того, чтобы подтвердить их с Джо репутацию лондонских модников. В них они выглядят лет на десять моложе, и это особенно актуально, когда они отправляются на вечеринки в «Хаш», «Хоум Хаус» или клуб «Кей».

Впрочем, Элис и без того выглядит моложе своего возраста, тем более что эта проблема ее совсем не волнует. Она никогда не была фанаткой моды, да и теперь вполне равнодушна к нарядам, но она знает, что должна играть отведенную ей роль, и делает это превосходно. Для нее не составляет никакого труда войти в тот или иной образ.

Раньше еще случалось так, что по утрам Элис выходила к завтраку в одном из своих старых мешковатых свитеров, но Джо приучил ее всегда выглядеть безупречно, даже если ей нужно выбежать в магазин за молоком, потому что никогда не знаешь, с кем можно столкнуться на улице. Элис все равно, с кем она столкнется на улице, ей все равно, как она при этом выглядит, но ей хочется сделать Джо приятное, и, если ему доставляет удовольствие видеть ее идеально ухоженной, она готова выглядеть на «все сто» двадцать четыре часа в сутки.

На ночь Элис надевает изысканные шелковые сорочки с пеньюаром в тон и кашемировые шлепанцы от «Лоро Пиана». Правда, в ее гардеробе еще хранится парочка фланелевых пижам из далекого прошлого, и, когда Джо не бывает дома, она надевает одну из них и запрыгивает в постель, с пультом телевизора в одной руке и густо намазанным маслом и медом тостом в другой. (Джо не разрешает завтракать в постели: не дай Бог, на простынях останутся крошки.)

Раздается резкий телефонный звонок, который заставляет ее выпорхнуть из ванной, и сердце замирает, когда она видит высветившийся на дисплее номер мобильного телефона Джо.

— Ты задерживаешься, я угадала? — Голос ее звучит бесстрастно.

— О дорогая, мне очень жаль. Я застрял на этом чертовом совещании, и… — голос его становится тише, — я сказал им, что у меня сегодня годовщина свадьбы, но работа есть работа. Будем надеяться, что это ненадолго. Я просто хотел, чтобы ты перенесла заказ на девять. К этому времени я точно буду.

— Джо, это ведь наша годовщина. Почему именно сегодня вечером у тебя дела? Почему ты все время работаешь? — Элис не удается сдержать гнев. Их споры всегда об одном и том же: его работа, его командировки, его отсутствие.

— Что ты от меня хочешь? — шипит он обычно. — Чтобы я бросил работу? Тогда нам придется продать дом, изменить образ жизни. Ты этого хочешь? Хочешь сидеть без денег? Прекрасно. Скажи только слово — и я уйду с работы.

Или его любимое: «Ты же знаешь, я делаю это ради тебя».

— Ты думаешь, мне нравятся эти командировки? — время от времени восклицает он. — Думаешь, мне приятно вставать в четыре утра и мчаться в аэропорт, а потом бегать со встречи на встречу, скучая по тебе и мечтая только о том, чтобы побыть дома? Думаешь, мне доставляет удовольствие скитаться по отелям, без друзей, без семьи, ходить с одного скучного делового обеда на другой?

«Я не дура, — думает Элис. — Я все знаю про твои командировки. Знаю про большой черный «Мерседес» с плюшевым салоном, который отвозит тебя в Хитроу. Знаю про твои полеты в первом классе и про золотую карточку от «Бритиш Эрвейз». Знаю, в каких отелях ты останавливаешься — «Фор Сизонз», и никак не меньше. Знаю про твои деловые обеды с шестью сменами блюд, редкими изысканными винами, кубинскими сигарами и уникальными портвейнами. Да все мне известно, черт возьми!»

Иногда Элис ловит его на слове и отвечает: «Да. Именно этого я и хочу. Я мечтаю продать этот идиотский дом, похожий на музей, мечтаю изменить наш образ жизни. Думаешь, я держусь за весь этот хлам? Да мне плевать на него, я бы хотела жить в маленьком домике в пригороде Лондона. Так что, давай. Уходи. Уходи с этой проклятой работы».

— Прекрасно! — взрывается он. — Завтра же увольняюсь, — и, как правило, это последнее, что она слышит от него до следующей перепалки.

И вот сейчас в телефонной трубке слышно, как Джо тяжело вздыхает и, понижая голос, произносит:

— Элис, я не хочу сейчас спорить с тобой. Я на совещании, и оно продлится немного дольше того, что я планировал. Я не собираюсь выяснять отношения в день нашей годовщины. — Голос его строгий, и Элис чувствует, что у нее нет сил бороться.

— Пожалуйста, приди хотя бы к девяти, — сдается она.

— Извини, дорогая. — В его голосе явственно слышится облегчение. Облегчение оттого, что Элис не злится. — Обещаю тебе, что буду к девяти, и сделаю это ради тебя.

Элис вздыхает. Что ей остается?

— Увидимся в девять. Я лю… — Она замолкает на полуслове. Телефон уже давно молчит.

Она откидывается на подушки и устремляет взгляд на фотографии, что висят на противоположной стене. Три фотографии, черно-белые, на которых Джо и Элис выглядят самыми счастливыми на этой земле. Эти снимки могли бы сгодиться в качестве рекламы для Кэлвина Кляйна, настолько идеальной кажется эта влюбленная пара. Элис хорошо помнит тот день. Фотограф все сильнее нервничал от того, что Джо опаздывал на съемку, а Элис пыталась утешить его, рассмешить. Когда Джо наконец прибыл, в распоряжении фотографа оставалось всего пять минут, чтобы успеть на следующую съемку (для «Вог» — поэтому об опоздании не могло быть и речи). Элис и Джо были удивлены тем, как удалось фотографу за столь короткое время сделать такие красивые снимки.

Вот Элис смотрит прямо в камеру, в глазах ее легкая грусть, и вся она задумчива, печальна и очень красива. А вот Джо целует Элис в лоб, извиняясь за опоздание, его профиль в тени, а ее профиль ярко высвечен. Или вот Джо обнимает Элис, крепко прижимая к себе своими сильными руками, положив подбородок ей на плечо, и на лице его играет улыбка, а в ее глазах смех и любовь.

Эти фотографии были сделаны три года назад, но кажется, что с тех пор прошла вечность. Что же случилось с ними за эти три года? Куда исчезли смех и близость?

В три минуты десятого (разумеется, в «Нобу» пошли навстречу и перенесли заказ на девять — в конце концов, Джо Чамберс — один из самых уважаемых клиентов), перепрыгивая через три ступеньки, в ресторане появляется Джо. Он прямиком направляется к столику, где ожидает его Элис, и, нежно приподнимая ей волосы, наклоняется, чтобы поцеловать в щеку.

— Три минуты, — напоминает она, в глубине души радуясь тому, что он не заставил ее ждать весь вечер.

— Я же сказал, что буду вовремя, — ухмыляется он. — Ты выглядишь сногсшибательно. Извини. Поздравляю тебя с годовщиной нашей свадьбы. — И он выкладывает на столик маленькую коробочку бирюзового цвета.

— Это чтобы загладить вину? — шутит Элис, и Джо заметно напрягается.

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что каждый раз, когда ты опаздываешь, ты приносишь мне подарок.

— Не каждый раз, дорогая, — он расслабляется, — к тому же сегодня у нас пятилетний юбилей.

— Пять лет. Даже не верится. — Элис теребит белую ленточку на коробке, задаваясь вопросом, превратится ли сегодняшний вечер в банальное выяснение отношений или же Джо все-таки выслушает ее, когда она в очередной раз скажет о том, что ей хочется больше времени проводить вместе с ним. Но она знает, что скорее всего ее слова приведут к спору, а сегодня годовщина их свадьбы. Пожалуй, она припасет свои упреки для завтрашнего дня.

— Эти годы — самые счастливые в моей жизни, — говорит Джо, как говорит это каждый год в день их годовщины, и Элис до сих пор не знает, насколько он искренен.

— В самом деле? — произносит она сегодня, беря в руки коробочку и устремляя на него свой взгляд. — Это действительно самые счастливые годы в твоей жизни?

— Элис, — вздыхает он. — Я не готов обсуждать это сегодня. Я не хочу сидеть здесь и говорить о том, как ты несчастна из-за моей занятости, потому что я ничего не могу изменить прямо сейчас, к тому же затевать спор в день нашей свадьбы мне совсем не улыбается. Раскрой подарок. Давай просто выпьем шампанского и проведем прекрасный вечер.

Элис разворачивает коробочку от «Тиффани» и, открывая ее, видит маленькое бриллиантовое сердечко на длинной платиновой цепочке.

— Красиво, — говорит она.

— Иди-ка сюда. Давай наденем.

Элис послушно склоняет голову, и Джо надевает ей на шею цепочку, а потом откидывается на спинку стула, чтобы восхититься своим отменным вкусом и красавицей-женой. Он знает, что не одинок в своем восхищении — Элис давно уже приковывает к себе заинтересованные взгляды мужчин. Он сделал правильный выбор. Она — хорошая жена, и он счастлив с ней. Она не такая уж пассивная и безропотная, как он некогда думал, но не досаждает ему частыми скандалами, впрочем, Джо согласен, что не всякая женщина выдержит его, а в целом Элис гораздо менее требовательная, чем все остальные.

И посмотрите, какой красивой она стала, из простушки превратившись в стильное создание. Теперь в ней есть все, что он искал в женщинах, и он наклоняется к ней, нежно берет ее лицо в свои руки и произносит: «Я люблю тебя».

— Я знаю, — улыбается она.

— Нет. Я по-настоящему люблю тебя.

— Я тоже по-настоящему люблю тебя.

— Я люблю тебя больше, — улыбается он, поддерживая игру.

— Нет. Я больше.

— Хорошо, — игриво улыбаясь, пожимает он плечами, и они оба хохочут и целуются, и от враждебности не остается и следа.

Вечер удался. Блюда от шеф-повара были, как всегда, изысканны, шампанское согрело их сердца, и оба они были нежны и игривы. Элис вне себя от радости, поскольку сегодня Джо был именно таким, каким она его полюбила, и именно такого мужа ей не хватает.

Он был очарователен, остроумен и флиртовал напропалую. Правда, его повышенное внимание к официантке не вызывало у Элис восторга, но она уже привыкла к такому поведению мужа и делала вид, что ничего не замечает.

— Неужели тебе все равно, что он волочится за каждой юбкой? — спросила однажды Эмили.

— Абсолютно все равно, — солгала Элис. — Он больше болтает языком. Смотрит на женщин, но близко не подходит.

И хотя она знает, что так оно и есть, что Джо никогда ей не изменит, что в основе этих флиртов внутренняя неуверенность в себе, требующая постоянного подтверждения его мужской привлекательности, ей все-таки не по себе, когда он проявляет повышенное внимание к другим женщинам в ее присутствии.

— Что такое? — вздрагивает он. — Почему ты на меня так смотришь?

— Ты сам знаешь.

— Я не флиртую. Боже, Элис, ты всегда меня в этом подозреваешь.

— Потому что ты так себя ведешь.

— Я просто учтив с женщинами.

— Я бы сказала, до противного.

— Как бы то ни было, я выбрал тебя. И женился на тебе.

— Хм. — Элис поводит бровью. — Не знаю, хорошо это или плохо.

Счет уже оплачен, и Элис с Джо допивают кофе. Рука Джо уже поглаживает под столом бедро Элис, и они многозначительно улыбаются друг другу, зная, что сегодня ночью им не удастся заснуть.

— Элис! Джо! — Французский акцент режет слух, и Джо отдергивает руку, когда они оба оборачиваются и видят перед собой Валери и Мартина.

Элис не любит Валери. Она знакома с ней вот уже несколько месяцев, они не раз встречались на благотворительных мероприятиях, и каждый раз Валери настаивала на том, чтобы они вместе пообедали, но, разумеется, никто никому не звонил.

По правде говоря, Элис немного побаивается Валери. Элис, хотя и выглядит достойно, в душе сознает, что все это не более чем притворство с ее стороны. А вот Валери — настоящая стильная штучка. Родом из Женевы, она выросла в Нью-Йорке, и теперь ее жизнь состоит из перелетов между Лондоном, Нью-Йорком и Парижем. Она настолько блистательна, насколько и остра на язык, так что встречаться с ней на светских мероприятиях рискованно, к тому же она — неизменный персонаж светской хроники.

К тому же каждый раз при встрече она напропалую флиртует с Джо, и утешает лишь то, что, как ни странно, он не отвечает ей взаимностью. «Она просто удав, — сказал он, когда Элис впервые упомянула о ней. — Страшная женщина. Мне такие не нравятся». Элис с трудом подавила вздох облегчения.

— Валери. — Джо встает из-за стола, целует ее в щеки и пожимает руку Мартину, ее нынешнему бойфренду, не перспективному с точки зрения его скромного состояния.

— Элис! — Валери склоняется, чтобы поцеловать Элис, обдавая ее облаком аромата «Калеш». — Вы выглядите такой влюбленной парочкой, сидите, смотрите друг другу в глаза. Как романтично!

— В самом деле? — радостно восклицает Элис, думая про себя: «Конечно, посмотри, как мы счастливы! Это отвадит тебя флиртовать с моим мужем». — Сегодня у нас годовщина свадьбы.

— О, cherie, поздравляю. Как замечательно. И сколько же лет стукнуло?

— Пять. — Элис продолжает свою игру.

— Mon Dieu! Да это же целая жизнь! Мой первый брак длился девять месяцев, и мне это казалось вечностью. Вам еще не надоело? — Валери поворачивается к Джо и приподнимает бровь. Джо заметно нервничает.

— Надоело? С такой красивой женой? Ни капельки не надоело.

— Но, говорят, постоянство делает жизнь скучной, — небрежно произносит она. — После пяти лет брака, — теперь она поворачивается к Элис, — я бы начала искать разнообразия.

— Нам этого не нужно, — сквозь зубы улыбается Элис. — Мы довольны друг другом. Пошли, Джо, дорогой. Нам пора домой, — драматическая пауза. — В постель.

Валери вскидывает брови и улыбается.

— Желаю вам приятно провести время, мои дорогие. И не совершайте ошибок.

 

3

«Яблоко от яблони недалеко падает…»

Джо застегивает рубашку и тянется за галстуком, аккуратно сложенным на спинке кресла в углу спальни. Повязав галстук, он на какое-то время замирает, глядя на женскую фигуру, лежащую в постели спиной к нему, вылитую модель для полотен импрессионистов. Как она великолепна, как выгодно выделяются ее бедра в мягком свете лампы, как красиво разбросаны ее волосы на подушках в наволочках от «Фретте».

Он склоняется к ней и, грустно улыбаясь, оставляет нежный поцелуй на ее плече, от чего она переворачивается и потягивается, лениво улыбаясь ему в ответ.

— Ты уже должен идти?

— Да.

Она поднимает руку и гладит его по щеке.

— Когда я снова увижу тебя?

— Скоро. Я тебе позвоню. — Он вздыхает, сознавая, что с этим пора кончать, что ее появление в ресторане вчера вечером вышло за рамки приличия, и, хотя для нее это всего лишь игра, ему подобная выходка может стоить семьи.

— А что, если я позвоню первой? — улыбается Валери, а потом медленно встает на колени, призывно потягиваясь и наблюдая за его реакцией.

— Валери, — предупреждает он, начиная нервничать. — Ты знаешь ситуацию. Элис моя жена, я люблю ее и не хочу причинять ей боль, не хочу расставаться с ней.

— Я знаю, дорогой, — мурлычет Валери, поскольку это всего лишь игра, которую она так любит и в которую привыкла играть со своими любовниками, не имея ни малейшего желания разрушать их браки. Ей просто нравится балансировать на грани допустимого, проверяя, насколько далеко она может зайти в искусстве обольщения. — Это не имеет никакого отношения к твоему браку.

— Нет, Валери, — мягко произносит он, уклоняясь от ее объятий. Он должен покончить с этим. Вчера он был близок к инфаркту, когда увидел ее в «Нобу». И это всего через три часа после того, как он выбрался из ее постели, сказав, что должен отметить с Элис годовщину свадьбы.

Поначалу эта интрижка будоражила его. В ней был и элемент опасности, и волнующий секс. Но уже прошло время, и, хотя секс по-прежнему остается фантастическим, азарт охотника давно в прошлом, а перспектива разоблачения — особенно после вчерашнего — больше пугает, нежели волнует.

В конце концов, существуют определенные правила адюльтера, заставляющие держаться в рамках приличия.

Прежде всего, и это самое главное, любовница должна соблюдать конспирацию, чтобы не разрушить ваш брак, должна понимать, что для вас важнее семья и при всей пылкости ваших чувств к любовнице жену вы никогда не бросите.

Любовница никогда не должна выражать на публике своих чувств к вам, разве что платонически, должна понимать и то, что обещания даются только для того, чтобы их нарушать, и что семья все равно остается для вас на первом месте.

Она должна ждать вашего телефонного звонка или звонить вам только на сотовый, который непременно выключен, когда вы находитесь в кругу семьи. Если же звонок раздается в присутствии вашей жены, вы должны сказать условный пароль и любовница должна его понять и тут же распрощаться. Она никогда не должна звонить домой, даже если желание услышать ваш голос становится непреодолимым, и еще она обязана всегда быть готова к встрече с вами, когда у вас возникнет в этом потребность.

Джо знает эти правила наизусть, он знал их задолго до того, как затеял этот роман. Он усвоил их с детских лет, когда был еще слишком мал, чтобы понимать их истинный смысл, но уже достаточно взрослым для того, чтобы понять, что поведение отца не совсем правильное, что оно может обидеть маму и что он должен проявить солидарность с отцом, подставив ему свое плечо в целях сохранения тайны.

Все мы — продукты родительского воспитания, и Джо, хотя и вырос добрым и отзывчивым мальчиком, не смог избежать отцовских пороков.

Эрику Чамберсу было двадцать семь, когда в 1964 году родился Джо. К тому времени он уже год как был женат на Аве, своей знойной внешностью так напоминавшей Аву Гарднер, в честь которой ее и назвали. Эрик влюбился в Аву после того, как был неоднократно отвергнут ею, находившей его скучным и неинтересным.

Она знала о его репутации, не раз наблюдала, как он разъезжает по городу на своем «Ягуаре», непременно с роскошной блондинкой в темных очках. Ава понимала, что он типичный сердцеед, по которому сохли многие из ее знакомых.

Но Эрик был настойчив. Он не привык к тому, что его отвергают, а ее равнодушие только сильнее подогревало его желание. В какой-то момент он, как впоследствии и его сын, посчитал, что из него получится примерный муж и что одной женщины ему будет достаточно.

По наивности Эрик полагал, что ему вполне хватит того, чтобы просто смотреть на других женщин, не вступая с ними в интимные отношения. Мол, он будет издалека восхищаться мини-юбками, шуршащими на стройных бедрах, шелковистыми волосами, падающими на высокие скулы. Но, когда беременность Авы стала заметной, Эрик поймал себя на том, что ему хочется незнакомого прикосновения, волнующего ощущения нового тела, нового вкуса, нового запаха.

Он боролся с искушением изо всех сил, но один короткий эпизод, случившийся еще до рождения Джо, дал импульс нескольким другим, которые последовали в первый год жизни ребенка, и все закончилось появлением в его жизни постоянной любовницы, которая периодически менялась, но на этом фоне бывали и приключения-однодневки.

Надо сказать, что Эрик довольно быстро осознал, что Джо может быть идеальным прикрытием его любовных утех. «Я пойду погуляю с ребенком», — говорил он Аве, которая радовалась возможности отдохнуть от тягот материнства. Эрик забирал Джо и направлялся с ним к дому Бетти, где Джо с радостью возился на полу в гостиной, пока Эрик помогал «тете Бетти» в соседней комнате.

После тети Бетти была тетя Сандра. А потом тетя Салли, а еще тетя Терри, тетя Пэт и тетя Барбара. Больше всех Джо нравилась тетя Пэт. Она всегда крепко обнимала его при встрече, у нее был цветной телевизор, и она разрешала ему есть мороженое и пить газировку, пока он смотрел «Капитана Скарлета».

Все тети шумно суетились вокруг Джо, опекали его, но к моменту появления тети Барбары Джо все это надоело. Он решил, что ему уже не нужны никакие тети и что вообще не стоит проявлять к ним почтение, поскольку они все равно не задерживаются надолго.

— Я не хочу идти к тете Барбаре, — заявил он однажды. — Почему мы не можем пойти к тете Пэт? — Разумеется, он сказал это не в присутствии мамы, поскольку Эрик уже успел предупредить его о том, что тетям он помогает тайком и что маме это может не понравиться, но помогает он для того, чтобы заработать немного лишних денег и купить что-то красивое для мамы, так что Джо следует хранить молчание.

Джо даже в свои пять лет догадывался, что за всем этим стоит нечто большее. Он знал, что отец чувствует себя в какой-то степени виноватым, и ему была ненавистна мысль о том, что по дороге домой он непременно купит ему что-то в обмен на молчание. Он заранее ненавидел момент, когда они придут домой и мама поцелует его и спросит, как ему понравилось в парке или музее. Он пожмет плечами и промолчит, а потом быстро поднимется к себе в комнату, чтобы избежать дальнейших расспросов.

— Хороший мальчик Джо, — шептал Эрик, взъерошивая ему волосы. — Кто у папы любимый сынок?

— Я, — бормотал Джо, не в силах поднять на отца взгляд.

Самые лучшие времена наступали, когда отец уезжал. Тогда Джо оставался вместе со своей любимой мамочкой, мог ухаживать за ней, веселить ее, и ему было спокойно оттого, что ее ничто не беспокоит. И, что самое главное, ему не приходилось врать, хотя отец и не называл враньем то, чем они занимались, предпочитая говорить, что они просто не раскрывали полную правду, а это совсем другое.

Его родители были женаты тридцать один год, пока не случилось нечто невероятное. Ава бросила Эрика и ушла к Брайану, их давнему общему знакомому, партнеру по бриджу. Жена Брайана умерла много лет назад от рака.

Все это было подобно грому среди ясного неба. Джо был в офисе, когда раздался телефонный звонок и он услышал в трубке короткие глухие рыдания. Для Джо, никогда не видевшим отца плачущим, это оказалось потрясением. «Она ушла, — все повторял отец. — Она ушла. Что мне теперь делать?»

— Разумеется, я все знала, — сказала мать, когда чуть позже Джо сумел связаться с ней. — Я много лет знала о том, чем занимается твой отец, просто не говорила об этом и делала вид, будто ничего не замечаю. Я все думала, что, если я буду молчать, он в конце концов перестанет волочиться за женщинами. К тому же я до последнего надеялась на то, что все это неправда, но до меня доходили слухи, а дыма без огня не бывает.

— Но он любит тебя, — взмолился Джо, потрясенный поступком матери, который вмиг разрушил единственный островок надежности. — Он просто раздавлен. Он не знает, что ему теперь делать.

— Он переживет это, — печально произнесла мать. — Я люблю его, но не могу больше жить в этой лжи. Не могу жить с его бесконечными телефонными звонками, когда он говорит, что идет в паб, но я-то знаю, что он проводит время с другой женщиной. Не могу больше видеть, как он уходит в соседнюю комнату и шепчется там, когда звонит его дурацкий мобильный. Господи, ему уже почти шестьдесят, а он все таскается по бабам. С меня довольно.

Ава вышла замуж за Брайана — очень милого, но в высшей степени скучного бухгалтера. А Эрик со временем привык жить самостоятельно.

— У тебя все будет замечательно, — говорил ему Джо в самом начале. — Только подумай, какие для тебя наступают времена: ты свободен, а вокруг столько женщин, которые просто мечтают познакомиться с таким красавцем.

Но после развода с Авой Эрик так никогда и не был счастлив. Ее уход стал для него страшным ударом, и тогда он в полной мере осознал не только то, что сильно любил ее, но и то, насколько она была нужна ему.

В конце концов он встретил Кэрол, разведенную женщину лет пятидесяти с небольшим, и они стали жить вместе. Джо не настолько часто общается с ними, чтобы знать, присутствуют ли до сих пор в жизни отца разные тети, но подозревает, что так оно и есть. Впрочем, какой хищник меняет свои привычки?

Джо поклялся, что никогда не будет таким, как отец. Еще в детстве он дал себе зарок, что у него не будет никаких теть и он не будет обижать свою жену, как это делал отец, не будет лгать своей избраннице.

Но в самом деле, был ли у него выбор?

Джо действительно любит Элис. Искренне и честно. Он любит ее так сильно, насколько может любить женщину такой мужчина, как он. Он любит ее и не хочет обидеть. Но он также любит женщин вообще, и свою любовь к ним обосновывает примерно так же, как некогда его отец — чисто физиологической потребностью, и до тех пор, пока жена ни о чем не знает, никакого вреда от этого нет.

Ему попалась лишь одна женщина, которая не понимала правил. Саша была его первым грехом после женитьбы, и, не будь она так настойчива, он бы, наверное, смог удержаться и не ступил бы на скользкую стезю. Ну, вы же понимаете, не так чтобы навсегда, но на какое-то время.

С Сашей он планировал провести всего одну ночь. У него было два часа безумного животного секса, после чего он приплелся домой, изможденный и виноватый, прокрался в постель к Элис и поклялся себе, что больше никогда этого не повторится.

Утром он ушел из дома рано, не смея смотреть Элис в глаза, а вечером вернулся с огромным букетом белых лилий, маскируя свое облегчение от того, что все обошлось. Но, раз обошлось один раз, решил он, хотя и не планировал вновь встречаться с Сашей, обойдется и в следующий раз, и Элис ничего не узнает.

Но после четырех месяцев тайных свиданий с Джо Саша решила, что с нее довольно. Она достаточно долго была одинока, слишком много времени потратила на поиски такого мужчины, как Джо, не связанного узами брака. Ей уже стукнуло тридцать три, и наконец она поняла, что такие мужчины, как Джо — красивые, умные, с хорошим чувством юмора и с тугими кошельками, — никогда не бывают свободными. Значит, она просто украдет своего мужчину у другой женщины. А что еще оставалось?

Она взяла на вооружение советы Джерри Холл стать кухаркой на кухне, горничной в гостиной и проституткой в постели. У Джо никогда еще не было такого секса: она делала все, везде и в любое время. Поначалу это было как наркотик — секс, потом еда, и все полностью под его контролем, она всегда была в его распоряжении.

И, когда Саша поняла, что он на крючке, она начала давить — не сильно, но так, чтобы Джо понял серьезность ее намерений. Несколько опасных посланий по электронной почте. Странный телефонный звонок ему домой, чтобы услышать его голос. Пару раз, когда подходила Элис, Саша бросала трубку. Любовные записки, спрятанные в карманах его пальто в надежде на то, что их обнаружит Элис.

Элис не обнаружила их. Зато обнаружил Джо. И пришел в ярость. Так они не договаривались, гневно бросил он ей, отчаянно пытаясь выпутаться из этой истории, пока его не разоблачили. Она знала, что он не собирается уходить от жены, и о каком продолжении отношений могла идти речь, если она разрушила его доверие?

Саша мгновенно осознала, что оставленной в кармане запиской перешла черту, и пыталась просить прощения, убедить его оставить все как было, обещая, что подобного больше не повторится, но Джо не мог рисковать.

Некоторые мужчины после такой встряски навсегда забывают о походах на сторону, и Джо, правда, на какое-то время, стал примерным мужем. Да, временно. Каждый вечер к восьми он уже был дома, и, если звонил сказать, что задержится на совещании, так оно и было.

Он уезжал в командировки, останавливался в лучших отелях, встречался с клиентами в баре, потом обедал с ними, возвращался к себе в номер один и перед сном звонил Элис сказать о том, как он ее любит.

А потом во время поездки в Данию он познакомился с Ингой, официанткой из кафе, что находилось рядом с отелем. Он познакомился с ней в первый день командировки, а на третий день уже был с ней в постели. Командировка не считается, сказал он самому себе, подавляя чувство вины, ведь в Лондоне я ничем подобным не занимаюсь.

Так продолжалось еще четыре месяца.

И вот теперь в его жизни есть Валери. Достаточно эксцентричная, чтобы не поддаваться его обаянию, достаточно опасная, поскольку все делает по-своему и обожает всякие неожиданные выходки.

Он знает, что, с одной стороны, Валери — это безопасный выбор. Слишком искушенная в любви, она понимает, что секс — это не более чем секс, и в этом плане от нее не стоит ждать угроз его браку. Но Элис не глупа, и до вчерашнего вечера, когда Валери явилась в ресторан, затеяв очередную игру, Джо не задумывался о том, насколько у нее может хватить терпения.

Теперь Джо гораздо более осторожен в выборе женщин, и все-таки случаются досадные промахи. И вот, в очередной раз оказавшись на грани провала, он дает себе слово покончить со своими похождениями, остепениться и вновь стать примерным семьянином.

* * *

— Валери. — Он смотрит на нее сверху вниз, зная, что больше никогда не станет спать с ней. — Я больше не могу это делать.

— Я догадывалась, что рано или поздно ты это скажешь, — Валери тянется за халатом, поскольку, при всей своей жесткости и беспощадности, обнаженная, она чувствует себя незащищенной. — Это все из-за того, что я вчера появилась в ресторане? Или я тебе просто надоела? — Она не то чтобы расстроена, ей просто любопытно, и они оба знают, что в ближайшие несколько дней в ее жизни появится очередной Джо, а, может, за дверью уже выстроилась целая очередь таких Джо.

— Ну ладно. Тем лучше. Я хорошо провела время. — Она обхватывает его лицо и целует в губы, нежно поглаживая по щекам. — Ты теперь попытаешься быть преданным мужем?

Джо кивает головой.

Валери улыбается:

— До тех пор, пока не подвернется очередная Валери.

И она отворачивается и ныряет обратно в постель.

— Всего доброго, милый.

— Тебе тоже. — Джо рад тому, что она отнеслась ко всему так спокойно, как настоящий профессионал, и тут же задается вопросом, правильно ли он поступает. Валери видит, что в глазах его зажигается огонек, и качает головой.

— Нет, Джо. Никакого прощального секса. Я предпочитаю рубить концы сразу. — Она посылает ему воздушный поцелуй. — Возвращайся домой к жене и береги ее. Передай Элис привет от меня.

Джо издает вздох облегчения, покидая квартиру Валери. Теперь никаких сомнений. Ее последние слова убедили его в том, что он все делает правильно.

— Я ненавижу эти дурацкие мероприятия. — Элис стоит на четвереньках, телефонная трубка зажата у нее между подбородком и плечом, пока она намазывает толстым слоем растворителя ножки овального столика из вишневого дерева, который она выловила в антикварном магазинчике.

— Я знаю, дорогая, — заискивающе произносит Джо на другом конце провода, — но это всего лишь открытие художественной галереи, и я тебе обещаю, что мы не задержимся надолго.

Когда-то Элис была бы в восторге от перспективы оказаться на открытии художественной галереи. Она бы чувствовала себя избранницей божьей, если бы ей выпал шанс присутствовать на таком гламурном мероприятии, не говоря уже о том, что ей повезло бы увидеть картины, прежде чем их увидят другие, и она могла бы подольше постоять перед каждой, формируя собственное мнение.

Но Элис уже избавилась от прежних иллюзий. Она усвоила, что открытие художественной галереи всего лишь очередная возможность поглазеть на других и показать себя. Что по приходе вам будет тут же предложен бокал шампанского, который поднесет на серебряном подносе официант, а потом придется ходить по залу, разбрасывая воздушные поцелуи всем знакомым лицам, восхищаясь произведениями искусства, к которым на самом деле и подойти-то невозможно из-за большого наплыва гостей.

— Ты обещаешь, что мы после открытия сразу же поедем домой? И никаких других вечеринок? — Она бросает в ведерко кисть и берет кусочек стекловаты.

— Обещаю. Что ты сейчас делаешь, Элис? Что там за шум?

— Я обдираю краску со столика, который купила.

Джо смеется.

— Удивляюсь, почему ты всегда настаиваешь на том, чтобы сделать это самой. Сейчас можно купить какую угодно мебель.

— Потому что мне это нравится, — говорит Элис. Уже в сотый раз. — Ты же знаешь, что я получаю от этого удовольствие.

— Нет, просто ты странная. Ты единственная женщина из всех, кого я знаю, которая получает удовольствие от того, что под ногти забивается грязь и что руки по локоть в краске.

«Это потому, — мысленно отвечает Элис, — что я единственная женщина из всех тебе известных, которая считает, что в жизни есть вещи поважнее маникюра и глянцевых журналов».

— Обещаю, что отмоюсь к вечеру.

— Обещаю, что испачкаю тебя перед отходом ко сну.

— Ты когда-нибудь избавишься от этого школьного юмора?

— А ты этого хочешь?

Элис улыбается, чувствуя себя любимой и желанной, млея от ощущения близости с мужем. Это бывает теперь так редко, но все-таки иногда случаются просветления, в их отношения возвращается легкость. И Джо не кажется таким далеким и чужим, а становится тем самым Джо, которого она когда-то полюбила.

Вот как теперь, когда работа не требует ежеминутного присутствия в офисе, когда деловые командировки не так часты и не так продолжительны.

Когда на работе становится поспокойнее, Джо расслабляется. Он вновь становится любящим веселым супругом, каким был в самом начале их совместной жизни, и она научилась в полной мере наслаждаться такими периодами, поскольку знает, что они наступают ненадолго.

Время от времени до нее доходят слухи о ее муже, но она предпочитает игнорировать их. Неверность — это нечто такое, о чем она пока даже думать не готова.

 

4

Такси с визгом тормозит у входа в галерею на Корк-стрит. Даже из машины Элис видит, что Джо уже там, возвышается над толпой, и о чем-то оживленно беседует с супружеской четой, которую они периодически встречают на подобных светских раутах.

Они не то чтобы друзья. Просто знакомые. В окружении Элис и Джо мало тех, кого Элис называет друзьями, — скажем, как Эмили, да и вообще мало друзей в истинном понимании этого слова.

Разумеется, многие считают Элис своим другом, особенно те, кто надеется извлечь выгоду от общения с Элис Чамберс. Но Элис слишком хорошо знает, в каком лицемерном обществе ей приходится вращаться, и научилась относиться к заверениям в подлинной дружбе с определенной долей здорового скептицизма.

И все-таки многие хотят дружить с ней. Люди хотят узнать о ней побольше, надеются позаимствовать у нее хотя бы частичку ее удачи и успеха. Женщинам импонирует в ней естественное тепло, а налет загадочности интригует.

Они не знают, откуда она взялась, им известно лишь то, что Джо, великий ловелас и завидный холостяк, вдруг объявил о том, что собирается жениться, причем на женщине, о которой никто ничего не слышал.

Вот почему они отчаянно пытаются залезть к ней в душу. Но Элис с неизменно очаровательной улыбкой возвращает разговор к их собственным персонам, и светские дамы, которые так любят говорить о себе, через некоторое время обнаруживают, что так ничего о ней и не узнали.

Конечно, разговоры о ней идут. Кто-то из женщин пустил слух, что она была официанткой, кто-то уверяет, что видел, как она подавала суши на званых обедах много лет тому назад. Другие говорят, что это был ее собственный бизнес, что она была исключительно успешной бизнес-леди, что сегодняшние лидеры ресторанного дела — «Рубарб» и «Мустард» — полностью скопировали ее уникальный инновационный стиль.

И, хотя правых нет, разговоры продолжаются. Тем более что поговорить-то особо и не о чем.

Элис часто присутствует на светских раутах, всегда безукоризненно и модно одетая, неизменно учтивая, она никого не подпускает к себе слишком близко. И чем дольше длится ее брак, тем больше сплетен вьется вокруг него.

Одни говорят, что она отказывает Джо в сексе, поэтому он и волочится за каждой юбкой. Она — бисексуалка, говорят другие, и они с Джо устраивают любовь втроем, приглашая кого-нибудь из его чернокожих девиц. А еще говорят, что она садомазохистка, и один архитектор переоборудовал часть их дома в камеру пыток, где полно всяких орудий и цепей.

Но факт остается фактом: светские львицы заинтригованы Элис Чамберс, потому что попросту не знают, кто она такая. Они бы многое дали за то, чтобы оказаться мухой на стене ее спальни, они обожают следить за ее выходами в свет, внимательно смотрят, во что она одета, что делает, чтоб запастись пищей для новых сплетен.

Элис открывает дверь в галерею и с улыбкой приветствует Джо. Ей приходится проталкиваться сквозь плотную толпу гостей, чтобы приблизиться к нему. Она уже успела заметить немало знакомых лиц, так что с учетом воздушных поцелуев и вежливых вопросов «Как дела?» она доберется до него лишь через несколько минут.

На картины никто не смотрит. Воздух наполнен плотным гулом голосов и смехом, люди постоянно оборачиваются, чтобы посмотреть на вновь прибывших гостей.

Совершенно очевидно, что сегодня вечером галерея стала местом тусовки. Посмотрите туда вон платиновая блондинка в топе с обнаженным плечом, разве это не та знаменитая It girl? А та брюнетка со зловеще растущим брюхом, разве это не — ну, сами знаете кто? А вон в углу и поп-звезда, с отреставрированным лицом.

Сегодня все они здесь, под прицелом фотокамер папарацци, которые лихорадочно мечутся, не зная, кого снимать в первую очередь.

Знаменитости оборачиваются и обращают к камерам ослепительные улыбки, неизменно выбирая выгодный ракурс и грациозно вытягивая ноги. Они болтают с фотографами, зная, что это идет на пользу, что, пока они заигрывают с прессой, их имена будут мелькать на страницах газет и журналов.

Дамы, не вхожие в круг знаменитостей, бросают на папарацци свирепые взгляды, в которых тоска по славе и надежда на то, что хотя бы своим презрением они добьются внимания со стороны пишущей и снимающей братии.

Фотографы с интересом поглядывают на Элис, двое из них уже узнали ее по предыдущим репортажам светской хроники, и, как только один из них призывно поднимает камеру, чтобы сделать снимок, другие слетаются роем, чтобы не пропустить главное, и скоро, к великому ужасу Элис, все присутствующие начинают таращиться на нее.

Элис не собирается позировать. Никаких белоснежных улыбок и гладких загорелых бедер, как бы невзначай проскальзывающих в разрезе длинного платья. Элис устремляет взгляд в пол, опускает голову и быстро протискивается сквозь толпу, в надежде как можно быстрее добраться до Джо, мечтая лишь о том, чтобы ее оставили в покое.

— Элис? — Она поднимает глаза и видит Эмили, которая бросается к ней и впивается мертвой хваткой. — Какой кошмар тут творится.

— О Эм! — шепчет она. — Я ненавижу эту публику.

— Замечательно. — Эмили с улыбкой отпускает ее. — Тогда зачем ты меня сюда пригласила?

— Да я не думала, что ты придешь. Ты никогда никуда не ходишь, Эмили, так почему же ты здесь?

— Ты права, я никогда не хожу на такие мероприятия, потому что, как и ты, ненавижу эту публику. Но ты моя лучшая подруга, я люблю тебя и сто лет тебя не видела, поэтому решила прийти на этот раз.

— Ты меня сто лет не видела, потому что всегда слишком занята.

— Да брось ты, Элис. Это ты у нас все время занята — то на благотворительных акциях, то на премьере фильма, то на обеде в «Айви».

— Хорошо, мы обе заняты. Надеюсь, ты удовлетворишься этим объяснением.

Эмили хохочет.

— Да. С этим я соглашусь.

— Пошли к Джо. — Элис видит, что Джо уже закончил беседу и ждет, пока Элис подойдет к нему. — Он будет рад видеть тебя.

Эмили до сих пор не может понять, как вести себя с Джо. Ей всегда было неуютно от его чрезмерной игривости (нет, с Эмили он не флиртовал, он бы просто не осмелился пойти на это). Хотя Элис говорила, что доверяет ему, Эмили о себе такого сказать не может, хотя и вынуждена признать, что в Джо есть нечто неотразимое, перед чем устоять совершенно невозможно, и она, при всем своем желании ненавидеть его донжуанские замашки, ловит себя на том, что ей это нравится в нем.

Разумеется, до Эмили слухи не доходили. Эмили вращается в совершенно другом социальном кругу, и, хотя она периодически появляется в обществе Элис, ей неуютно рядом с этой публикой, так же как и публике неуютно с ней.

Когда Элис поступила в колледж ресторанного дела, Эмили отправилась в годичное путешествие. Одна. Она бросила в свой рюкзачок один свитер, пару рубашек, три пары шорт, четыре майки, пять пар гольф и одиннадцать бутылок бальзама для волос — ее единственная роскошь, хотя она и говорила, что без бальзама совершенно невозможно справиться с ее непослушными кудрями, — и сорвалась автостопом во Францию.

Все говорили ей, что она сумасшедшая. Путешествовать? Да. Одной? Абсолютное безумие. Только Элис полностью поддерживала ее и очень переживала, что не может присоединиться к подруге.

Итак, Эмили отправилась во Францию, влюбилась там в Лорана, сына состоятельного хозяина отеля из Сан-Поль де Ванса (с которым случайно познакомилась в парижском баре, будучи совершенно пьяной). Совершила путешествие на Лазурный берег, где пожила с семьей Лорана в роскошном поместье, а оттуда они уже вдвоем рванули через границу в Италию, посетив Сан-Ремо, Неаполь, а потом и побережье Амальфи с его Сорренто и Позитано.

Это было самое романтичное и авантюрное время в жизни Эмили. После Позитано Лорану нужно было возвращаться домой, чтобы приступить к работе в отцовском бизнесе, и при прощании пролились реки слез. Эмили очень хотелось последовать за ним на юг Франции, но она планировала путешествовать месяцы, годы и, хотя она любила Лорана, знала, что, если не осуществит задуманное, будет жалеть об этом до конца дней своих.

Так что из Италии она отправилась в Грецию, где связалась с компанией австралийцев, и благодаря тому, что ей удалось скопить денег, она смогла купить билет на самолет до Сиднея. Следующие восемь месяцев работала официанткой в Австралии, оставив себе под конец шесть недель для путешествия по стране.

Она писала Элис длинные письма о своих приключениях, о людях, с которыми познакомилась, и Элис отвечала ей, пытаясь представить свою учебу в колледже столь же яркой, как и жизнь Эмили, но безуспешно. Разве можно было сравнивать?

К моменту возвращения в Лондон у Эмили на счету было два мимолетных и три серьезных романа с крепкими загорелыми австралийцами, а Лоран был напрочь забыт и вычеркнут из сердца.

Дружба Элис и Эмили продолжалась, словно Эмили никуда и не уезжала. «Вот что значит настоящие друзья, — говорила Эмили. — Можно годами не видеться, а при встрече такое впечатление, будто и не расставались».

Так было вплоть до того рокового вечера, когда Элис случайно встретила Джо. Элис позвонила Эмили на следующий день, взволнованная до такой степени, что едва могла говорить.

— Ты не поверишь, — выпалила она. — Ты не поверишь, кого я вчера встретила и кто, — Элис сделала многозначительную паузу, — взял у меня телефончик!

— Лучше говори сразу, а не то я повешу трубку, — простонала Эмили, которую звонок подруги в восемь пятнадцать утра совсем не обрадовал, учитывая то, что спать она легла в два часа ночи. — Будишь меня среди ночи.

— Неправда. Уже четверть девятого. Я думала, что можно звонить в это время.

— Ты же знаешь, что по выходным я отсыпаюсь.

— О Боже. Прости, пожалуйста.

— Ладно, не извиняйся. Просто скажи мне, и я пойду спать.

— Джо Чамберс.

— Джо Чамберс. Красавчик Чамберс?

— Да!

— Не-е-ет!

— Да!

— Он все так же хорош?

— Да!

— Не-е-е-ет!

— Да! — Элис захихикала от восторга.

— И он взял у тебя телефон? Ты серьезно?

— Да!

— Не-е-е-ет!

— О, черт бы тебя побрал! — И они обе расхохотались.

— Он правда взял у тебя телефон? — Эмили вспомнила, как когда-то Элис ждала Джо на автобусной остановке после уроков.

— Честное слово. И, Эм, он такой красивый. Правда. Не могу поверить в то, что он взял у меня телефон.

— Так, выходит, он тебя вспомнил?

— Не думаю, но он сказал, что вспомнил и меня, и моего брата. Впрочем, я надеюсь, что он меня не помнит. Господи, я ведь была чучелом в школе.

— Все мы были чучелами в школе. Помнишь, как меня дразнили Африканкой?

— Я была не лучше. Меня звали Уткой.

Эмили начала смеяться.

— Перестань, Эм. Это не смешно.

— Извини. Но мы все были уродинами.

— Все, кроме Джо Чамберса.

— Конечно, кроме великолепного Джо Чамберса. Боже. Не могу поверить, что он пригласил тебя на свидание.

— Он не приглашал меня на свидание. Он просто попросил у меня телефон. Ты думаешь, он захочет встретиться со мной?

— Сколько тебе лет? Двенадцать?

— Что? Да я просто спрашиваю.

— Разумеется, он пригласит тебя куда-нибудь. А зачем же тогда ему твой телефон?

— Ну, мало ли. Может, он хочет заказать блюда для ужина.

— О! — Эмили совсем забыла об этом.

— Вот и все объяснение. Он просто хочет, чтобы я организовала ему прием. О, проклятие, — застонала Элис. — И зачем я так раскраснелась. Он, наверное, решит, что я законченная идиотка.

— Возможно, — заключила Эмили.

— О нет. Ты действительно так думаешь?

— Да откуда мне знать, черт возьми? Теперь ты наконец узнаешь, какие муки ожидают девушек после того, как они оставляют мужчине свой номер телефона. Мы сутками просиживаем перед телефоном в ожидании звонка, ненавидя все человечество, терзаясь мыслями о том, что, будь мы стройнее или толще, блондинками или брюнетками, тихонями или задирами, он бы непременно позвонил.

— Звучит ужасно. Неужели действительно все так плохо? — Элис, конечно, была слишком увлечена своей работой, так что ей удалось избежать всех этих девичьих мук, тем более что, как она сама не раз говорила, Эмили нагулялась и настрадалась за них обеих.

— Даже хуже. Но, к счастью, ты теперь сможешь сама все узнать.

Спустя две недели, в течение которых Элис начала серьезно ненавидеть свой телефонный аппарат, а заодно и Эмили, которая неизменно оказывалась на другом конце провода, когда раздавалась долгожданная телефонная трель, позвонил Джо.

К сожалению, он звонил ей по той самой причине, которой она больше всего боялась, — он хотел, чтобы она организовала у него дома званый обед.

Но она не знала, что это был всего лишь повод увидеться с ней, и после вечеринки он пригласил ее на настоящее свидание.

И с той минуты Элис стала совершенно другой. По крайней мере, Эмили первой заметила эту перемену.

Куда делась скромная мышка Элис? Что случилось с девушкой, которая любила животных, детишек, мечтала о домике в деревне с увитым розами крыльцом?

Эмили считает, что виной всему Джо. Прежняя Элис даже перед страхом смерти не встала бы на каблуки выше дюйма. Теперь же Эмили с ужасом смотрит на ее узконосые, безумно дорогие туфли на четырехдюймовых каблуках. Прежней Элис никогда бы и в голову не пришло обесцвечивать волосы (разве что тот их эксперимент, когда в шестнадцать лет они вытравили волосы перекисью, а потом покрасили зеленой краской). Не говоря уже о том, чтобы каждые шесть недель наведываться к Джо Хансфорду и тратить сотни фунтов — никак не меньше! — на свои медовые оттенки. Прежняя Элис вечерами с удовольствием просиживала бы на своем диване в уютных тапочках, жевала пиццу (которую она пекла сама со свежим сыром моццарелла и мелко нарезанными листьями базилика, что рос у нее на крыльце) и с удовольствием смотрела бы всякий хлам по телевизору, даже не помышляя о том, чтобы одеться и отправиться на какую-нибудь изысканную вечеринку вроде сегодняшней.

Прежняя Элис посмеивалась над женщинами, которые заказывали у нее обеды. Именно такие расхаживали сейчас по галерее, и Элис сама стала одной из них.

Эмили помнит, как через несколько месяцев после того, как Элис начала встречаться с Джо, они с ней встретились за ланчем в закусочной.

— Я на диете, — сказала Элис, выбрав маленький салат и диетическую «колу», в то время как Эмили притащила огромный клубный сэндвич, шоколадный пирог и банановое мороженое.

— На диете? Но тебе не нужно сидеть на диете! — Эмили в ужасе посмотрела на подругу. Это была Элис. Элис, которая зарабатывала на жизнь стряпней. Элис, которая обожала еду.

— Я знаю, — пожала плечами та, — но Джо постоянно рассматривает фотографии моделей в журналах и комментирует, восхищаясь их фигурами, так что я подумала, что смогу попытаться сбросить несколько фунтов.

«А он не дурак, — подумала Эмили. — Тонко действует».

— Это смешно, — сказала она. — У тебя отличная фигура, и он любит тебя такой, какая ты есть. — «По крайней мере, должен», — подумала она.

— Я просто хочу сбросить несколько фунтов. — Элис опять пожала плечами. — Не более того.

И уже через пару месяцев на ланч явилась совершенно другая, похудевшая Элис с прямыми волосами.

— Куда делись твои кудри? — возмутилась Эмили.

— Я просто хотела посмотреть, как я буду выглядеть с прямыми волосами.

— А Джо случайно не говорил, что ему нравятся женщины с прямыми волосами?

— Ну… — Элис заерзала на стуле.

— Думаю, следующим его предложением будет перекраситься в блондинку. Такие мужчины, как Джо, предпочитают блондинок, для них это своего рода символ статуса.

— По правде говоря…

— О нет! Элис! Ради всего святого, это же нелепо. Ты ведь не собираешься стать блондинкой? Ради Джо?

— Не ради Джо, нет. В четверг я иду к парикмахеру, и я просто подумала, что можно осветлить несколько прядей. Это была моя идея, — поспешила заверить она, увидев выражение лица Эмили.

— А как на это смотрит возлюбленный?

— Возлюбленный считает, что мне это пойдет.

— Даже не сомневаюсь.

* * *

— Джо! — Эмили изображает широкую фальшивую улыбку и приветствует его поцелуем.

— Эмили! — Джо тоже светится от счастья. — Как хорошо, что ты здесь! Как всегда, очаровательна.

Эмили вскидывает брови и качает головой.

— Твой шарм неиссякаем.

— Я говорю только то, что вижу, — ухмыляется он. Эмили ему нравится. Не как объект для охоты — она слишком самостоятельная и сильная, не говоря уже о том, что слишком близка к Элис, но он уважает ее, и этим он удостаивает немногих.

— Эмили слишком холодна, — говорил он когда-то Элис.

— А что ты здесь делаешь? — спрашивает он. — Либо тебя пригласила моя любимая жена — здравствуй, дорогая, — он поворачивается к Элис и целует ее, — либо ты опять собираешь какую-нибудь грязь для светской хроники.

— Сколько раз тебе объяснять, что я пишу серьезные репортажи и что если я журналист, то это не означает, что меня интересует исключительно то, с кем сейчас спит Тамара Бекуит.

— Ну, и с кем она сейчас спит?

— Не знаю, — улыбается Эмили. — Но я с ней столкнулась при входе, так что у тебя будет возможность расспросить ее лично.

— Ага! Вот я и поймал тебя. Я думал, ты скажешь, что светские сплетни тебя не интересуют, но однако Тамара Бекуит не ускользнула от твоего внимания. Ты здесь неспроста появилась, я так и знал!

— Если у меня есть личный интерес к любимым актрисам, это не значит, что они интересуют меня как профессионала.

— Нет уж, наемный писака никогда не упустит добычу.

— За исключением того, что писака может быть серьезным автором, который пишет для солидных деловых изданий.

— Дети, дети, — вступает в разговор Элис и встает между ними, словно пытаясь предотвратить надвигающуюся драку, — ведите себя прилично.

Но ей нравится эта милая перебранка, и она испытывает облегчение оттого, что Эмили не проявляет свойственной ей агрессивности.

— Это не я, это она, — жалуется Джо и заливается смехом, в то время как Эмили больно тычет его локтем в бок.

Впервые Элис весело. Она рада видеть Эмили, пусть даже в такой непривычной обстановке, и ей приятно, что она сейчас с двумя самыми любимыми людьми. Джо нежен, внимателен, не сводит с нее глаз, и она млеет от удовольствия.

Сегодня она может по-настоящему расслабиться, и ее по-настоящему удивляет то, что всякий раз, когда она смотрит на Джо, он не разглядывает чьи-то бесконечные ноги и не шарит взглядом по залу, выискивая очередную добычу. Он смотрит на нее.

«Вот почему я вышла за него замуж, — думает она, прижимаясь к нему, и он обнимает ее крепко, хохоча над очередной шуткой Эмили. — Теперь я понимаю».

 

5

— Ну, давай посплетничаем. — Элис подается вперед, придерживая свою чашку с капучино, пока Эмили пытается распутать поводок Хамфри, оплетающий соседние стулья и столики.

— Подожди, — говорит Эмили. — Хамфри!

Она нехотя привязывает маленького терьера, зная, что в такой теплый весенний денек всего через несколько минут возле их столика на террасе «Примроуз Хилл» появится очередная собака и Хамфри — недавно приобретенный в местном приюте пес-спасатель без каких-либо признаков дрессуры — разразится звонким приветственным лаем.

— Ради всего святого, Хамфри! — Эмили хватает своего питомца и сажает к себе на колени. — Люди подумают, что ты никогда в жизни не видел других собак.

— Как продвигается дрессировка?

Эмили и Хамфри записались в школу собачьей дрессуры и посещают занятия каждую субботу, с полной экипировкой и солидным запасом лакомств для поощрения.

— Отлично. Пока мы дома, он самый примерный пес из всех, что у меня были.

— У тебя ведь никогда не было собаки.

— Это точно. Когда я командую ему «сидеть», он четко выполняет приказ. Смотри. — Эмили опускает Хамфри на землю и строго произносит: — Сидеть. Хамфри, сидеть. — Хамфри смотрит на нее, потом разворачивается и начинает обнюхивать ножку стола. — О, черт, — вздыхает Эмили. — Хамфри, ты безнадежен. Если бы не Гарри, я бы вообще не ходила на занятия.

— Ах, да, Гарри. Ну, и как поживает этот сексапильный дрессировщик?

— Он так сексуален, что отвлекает меня. Может, потому Хамфри так плохо учится. Во время занятий я только и делаю, что смотрю на губы Гарри.

— Только на губы?

— Ну, нет, — она понижает голос и косится на Хамфри, — я бы не хотела слишком баловать Хамфри.

— Так между вами уже что-то было? — Элис уже наслышана об их первом уроке, о том, как Гарри неоднократно вызывал Эмили и Хамфри демонстрировать мастерство перед всем классом, как Эмили напропалую флиртовала с ним и была вознаграждена несколькими чересчур долгими взглядами, как после урока они имели длительную беседу, которая быстро переместилась с собачьей темы на личную.

А потом, через неделю, Гарри спросил, не хочет ли кто-нибудь выпить кофе после занятий, и, поскольку к тому времени большинство учащихся уже разошлись по домам и возле Эмили оказался лишь пожилой дядька по имени Лайонел, стало абсолютно понятно, что тренер хочет поближе познакомиться с ней.

(«Я всегда знала, что мне нужно завести собаку, — призналась Эмили после их третьего свидания. — Только подумай, если бы Хамфри встретился мне лет десять тому назад, я бы, наверное, сейчас уже была при муже и с оравой детишек».)

— Ты спрашиваешь, было ли у нас что-то? Что ты имеешь в виду?

— Как ты думаешь, что имею в виду? Ты спала с ним или нет?

— Конечно, нет! — в ужасе вскрикивает Эмили, тут же переходя на шепот, поскольку посетители кафе разом отрываются от своих мобильных телефонов и устремляют свои заинтересованные взгляды на нее. — Он просто прелесть. Я не собираюсь разрушать романтику наших отношений, прыгая к нему в постель после столь непродолжительного знакомства.

— Так что же вы делаете?

— Ну, у нас пока безумный петтинг, прощупываем друг друга.

— Сверху или снизу? — ухмыляется Элис, зная, что такой по-детски глупый вопрос она может задать только одному человеку на земле — Эмили.

— Сверху, конечно, — говорит Эмили. — О том, чтобы снизу, не может быть и речи, пока я не сделаю эпиляцию на ногах.

— Ты до сих пор не сделала эпиляцию? Это ужасно! — (Элис, которая делает эпиляцию в салоне каждые шесть недель, никогда не понимала, как может Эмили месяцами не обрабатывать ноги воском. «К чему мне это? — говорила Эмили. — Если у меня нет секса? Разумеется, тебе это необходимо, потому что у тебя есть муж, которому нравятся гладкие бедра, но единственное существо, с которым сплю я, — это Хамфри, а ему, по правде говоря, чем больше волос, тем лучше, потому что это нас роднит».)

— Но, думаю, на этой неделе я запишусь на процедуру.

— Так все-таки день Ч приближается?

— Пожалуй, мне уже пора расстаться со своей вновь обретенной девственностью.

Элис закатывается от хохота.

— Тебе легко смеяться, — сердится Эмили. — Ты находишь это забавным, потому что сама занимаешься сексом, когда захочешь. Все, что от тебя требуется, это перевернуться и ткнуть Джо в живот.

— Да, потому что ничто так не возбуждает его, как тычок в живот.

— Насколько я наслышана, у Джо перманентная эрекция. — Эмили пытается шутить, но шутка получается плоской и тонет в неловком молчании, в то время как улыбка меркнет на губах Элис, а щеки ее заметно бледнеют.

— Что ты имеешь в виду? — ледяным тоном произносит Элис, пока Эмили жалеет о вырвавшемся слове и ругает себя за длинный язык. Она знает, что есть темы, которых лучше не касаться, и любвеобильность Джо — одна из них.

— Я пошутила, — тихо произносит Эмили. — Но ты ведь сама говорила, что Джо всегда готов к сексу, я это и имела в виду.

Обе они знают, что это неправда, во всяком случае, сейчас. Когда-то, на заре их брака, Элис действительно говорила это. И даже удивленно спрашивала у Эмили, нормально ли это, когда мужчина так активен в сексе.

— Не знаю, но я бы на твоем месте не стала задавать таких вопросов, — с оттенком зависти и ревности простонала Эмили. — Радуйся, что нашла такого.

И вот спустя пять лет Джо месяцами не притрагивается к Элис. Элис уже все перепробовала. Спускала целое состояние на сексуальное кружевное белье от «Ла Перла», а потом впадала в другую крайность — она содрогается от омерзения, вспоминая, в каком отчаянии была, когда приобрела дешевые нейлоновые трусы с открытой промежностью и такой же вызывающий бюстгальтер.

Она пыталась вести себя с Джо подобно уличной девке, поглаживала его бедро и нашептывала на ухо всякие непристойности, краснея при этом и потом сгорая от унижения, когда он оставался без движения, притворяясь, что спит.

Она даже позвонила в интим-салон и сказала, что хочет устроить ночь любви для своего друга, и ей предложили развлечься порнофильмами. Все кончилось тем, что она смотрела их в одиночестве, отчаянно мастурбируя и жалея о том, что у нее нет вибратора.

Джо уверяет, что у него слишком много работы и усталость убивает в нем тягу к сексу, а Элис слишком боится думать о другой причине. Она знает, что рано или поздно поток работы иссякнет, и однажды вечером он придет домой с букетом цветов или очередным ювелирным подарком, обнимет ее и поцелует и скажет, что сделка века состоялась, и тогда они проведут ночь в постели, предаваясь безумному сексу, и она будет благодарить Бога за то, что муж вернулся.

Элис смотрит на Эмили, видит, насколько безобидна была ее ремарка, и прощает ее. Эмили скорее умрет, чем причинит боль подруге, и Элис это знает.

— Ладно, все нормально, — наконец произносит она, прерывая неловкую паузу, и щеки ее вновь розовеют. — Не переживай. В последние несколько недель у него и впрямь перманентная эрекция. И это здорово. Меня даже не смущают мои мешки под глазами от недосыпа.

Эмили с облегчением смеется, а Хамфри начинает лаять на проходящую мимо собаку породы риджбек.

— Бедный Хамфри. Ему нужно побегать. Может, прогуляемся с ним?

При упоминании о прогулке Хамфри начинает неистово прыгать и суетиться, и девушки, смеясь, отвязывают пса и отправляются гулять.

Элис уверенной походкой шествует впереди, радуясь тому, что она не при параде, что, встречаясь с Эмили, она может оставаться самой собой, носить свою старую и самую удобную одежду. Хотя джинсы на ней все-таки «Эрл», но на ногах уютные теннисные туфли, а еще на ней спортивная рубашка от «Гэп» и бейсболка, а волосы убраны в конский хвост. В этой одежде она действительно может гулять, может сидеть, раздвинув ноги, поставив локти на колени, может бегать и играть с Хамфри, брать его на руки, не беспокоясь о том, что он испачкает — не дай Бог — ее пиджак от «Шанель» или пальто из щипаной норки.

Они поднимаются на холм, периодически останавливаясь, чтобы понаблюдать за Хамфри, который радостно приветствует своих собратьев. Эмили болтает с другими собачниками, рассказывает им историю Хамфри, объясняя, как она отправилась в приют с намерением взять кошку, но влюбилась в Хамфри с первого взгляда и взяла его вместо кошки. А тем временем Элис с улыбкой наблюдает за псом и подкармливает его, как только он к ней подбегает.

— Господи, как я тебе завидую, — говорит Элис, когда они останавливаются на вершине холма, чтобы посмотреть, как запускают воздушных змеев. — Это так здорово — приходить сюда каждый выходной и заниматься такой ерундой.

— Ты завидуешь мне? — смеется Эмили. — Посмотри на себя, Элис. Ты живешь в роскошном особняке в Белгрейвии, в то время как я ючусь в однокомнатной хибаре в Камдене. У тебя есть муж, а я безумно одинока, и мой единственный постоянный спутник — это Хамфри. Не говоря уже о том, что ты ведешь светский образ жизни, в то время как для меня роскошь — сходить на вечеринку в какую-нибудь забегаловку на Чок-Фарм-роуд. К тому же твои фотографии печатают в «Татлере», а мое имя мелькает в прессе лишь изредка, когда удается втиснуть на газетные полосы свои статьи. Как ты можешь завидовать мне?

— Зато ты свободна. Ты можешь делать то, что тебе нравится и когда хочется. Хочешь — приходи хоть каждый день в Примроуз-хилл, гуляй с Хамфри, общайся с людьми.

— А ты разве не можешь?

— Нет. Я не могу. — Элис качает головой. — Я не могу завести себе такого Хамфри, потому что наш образ жизни не предполагает наличие в доме собаки. У нас нет сада, мы живем в городе и вообще редко бываем дома. К тому же Джо ненавидит животных.

— Я помню. Он ведь терпеть не мог Молли и Паоло, да?

— Господи, да он их ненавидел. Мои бедные малышки. До женитьбы он еще мирился с их существованием, а потом поставил вопрос ребром: или он, или кошки. — Элис вздыхает. — По крайней мере, я нашла им хороший приют. Хотя бы в этом моя совесть чиста.

— Разве не мы с тобой говорили когда-то: не доверяй мужчине, который не любит животных?

— Не напоминай мне об этом, — фыркает Элис. — Но, даже если отбросить в сторону животных, Джо все равно никогда бы не позволил себе такое. Он просто не понимает, как можно гулять просто ради того, чтобы гулять. Знаешь, — смеется она, — мне кажется, у него настоящая аллергия на природу.

— Господи. А ты когда-то мечтала жить в коттедже в Котсуолде. Разве не ты хотела разводить лошадей и цыплят?

— Это точно. А не ты ли собиралась замуж за миллионера?

— Да, черт. Может, поменяемся ролями на остаток жизни?

— Здорово придумала. Ну, что, махнемся? — улыбается Элис.

— Только при условии, что у меня останется Гарри.

— Вот еще. Если мы с тобой поменяемся местами, то у тебя будет Джо, а у меня Гарри.

— Ты же никогда не видела Гарри. Откуда ты знаешь, что он тебе хотя бы понравится?

— Мужчина, который зарабатывает на жизнь дрессировкой собак? Да я уже влюблена в него. Разве он может быть плохим человеком?

— Тогда могу я задать тебе вопрос? — Эмили выдерживает паузу и, останавливаясь, смотрит на Элис. — Скажи, зачем тогда ты вышла замуж за Джо?

Этот вопрос Элис не раз задавала себе на протяжении последних лет. Когда Джо добрый и любящий, ей легко ответить себе, почему она вышла за него замуж, но, когда он далекий и чужой, она теряется в догадках.

Однако, даже когда он ведет себя как идеальный муж, Элис все равно переосмысливает свою жизнь, потому что, как правильно замечает Эмили, ее мечты остались неосуществленными.

Бывают дни, когда она абсолютно счастлива и даже находит забавным и увлекательным стиль их жизни, хотя осознает, что за внешним лоском кроется фальшь. Элис ценит и модные рестораны, и красивых людей в своем окружении, и бесконечную череду коктейлей и канапе. Она смотрит на своего мужа и думает, что он самый замечательный мужчина на свете, и счастлива оттого, что находится рядом с ним.

В такие дни она думает, что мечты — это всего лишь мечты. И реальность не всегда столь красочна, как фантазии.

Но бывают и тяжелые дни, когда ей хочется бежать. Тогда Элис задается вопросом, сможет ли она решиться на это — слава Богу, детей пока нет (опять-таки из-за Джо, который считает, что нужно пожить вдвоем хотя бы лет пять, чтобы в полной мере насладиться супружеской жизнью, съездить в Италию, Испанию или Францию, да куда угодно, не обременяя себя ответственностью за детей).

Пятилетний рубеж уже пройден, и Элис ждет подходящего момента, чтобы завести разговор о детях, поскольку тридцать пять лет — возраст слишком солидный, рожать первого ребенка она планировала гораздо раньше. К тому же она понимает, что время не на ее стороне.

В такие дни Элис думает о том, чтобы просто собраться и уйти, прихватив с собой лишь чемоданчик с самым необходимым, и поселиться где-нибудь в сельской глуши, отгородившись от всего мира.

По ночам, когда Джо отсутствует, будь то физически или духовно, она ворочается в постели, мечтая о разводе. Она не плачет, во всяком случае, больше не плачет, просто лежит и думает о другой Элис, которую нельзя назвать женой-трофеем.

Когда Джо впервые вывел ее в свет, когда начал приглашать в лучшие рестораны, баловать подарками, когда по утрам обнимал и говорил, что она лучшая на свете, ей казалось, что она шагнула из серой и унылой жизни прямо в мир кино.

Новая жизнь была такой волнующей, и она без малейших колебаний оставила в прошлом прежнюю Элис, решив, что она ей больше не понадобится.

— Джо любит меня. — Элис пытается оправдать свой брак. — И я люблю его.

— Но разве этого достаточно?

— Не знаю. Но мне кажется, что достаточно.

Иногда Эмили чувствует, что пора остановиться, и сейчас как раз такой момент. Поэтому она быстро переводит разговор на другую тему.

— Даже поверить не могу, что ты собираешься познакомиться с Гарри! Я так волнуюсь! А куда бы нам сходить пообедать?

— Вы сможете выбраться в город в субботу вечером? Может, подыскать какое-нибудь изысканное местечко?

— Конечно, мы приедем в город, только если ресторан будет не слишком дорогим. Ты ведь понимаешь, что собачьи тренеры — это далеко не банкиры.

— Знаю, знаю. Разумеется, это не будет дорого. Дай мне подумать, я тебе потом скажу.

— Привет, дорогая. — Джо звонит, пока Элис плетется в пробке по Бэйкер-стрит, забитой толпами неистовых покупателей, спешащих на распродажи в «Селфриджиз» и «Маркс энд Спенсер». — Ты где?

— Почти у дома. Я гуляла с Эмили и Хамфри.

— Замечательно. Я просто звоню сказать тебе, что сегодня вечером все отменяется. У Эдди грипп. Но, может, ты все-таки хочешь, чтобы мы куда-нибудь сходили? Только мы вдвоем?

— Знаешь, чего бы мне хотелось? Чтобы мы остались дома. Я приготовлю что-нибудь вкусное на ужин, и мы пораньше ляжем спать.

— Звучит заманчиво, — улыбается Джо. — Нет ничего лучше, чем лечь пораньше спать со своей женой. Я буду дома к восьми. Я люблю тебя.

— Я люблю тебя больше всех на свете.

— Это я люблю тебя больше всех на свете, — улыбается Элис.

— Ну, хорошо. — Джо смеется и вешает трубку, обращая свой взор на пару длинных ног, пересекающих офис. Высокая женщина, лет тридцати с небольшим, проходит мимо его стола. Золотистые волосы убраны в высокую прическу, а роскошные формы втиснуты в облегающий шоколадно-коричневый костюм. В ней смешаны чувственность и уверенность, и абсолютное сознание того, что на нее устремлены взгляды всех мужчин, пока она шествует к дверям лифта.

— Бо-же. — Джо прокручивается на своем кресле и присвистывает. — Кто это?

Дейв отрывается от телефона как раз вовремя, успевая заметить блондинку, прежде чем та скрывается в лифте.

— Наша новая фурия. Джози Митчелл. Работала в отделе рисков компании «Голдманз», а теперь будет возглавлять этот департамент у нас.

— Так это Джози Митчелл? Господи, я всегда представлял ее этаким синим чулком. Она не фурия, мой друг. Ты видел эти ноги? Она наша новая куколка.

Дейв возводит глаза к потолку.

— Ты хочешь сказать, новая куколка Джо Чамберса? Будь осторожен, Джо. Она не какая-нибудь простушка. С ней нужно держать ухо востро. Ты ведь помнишь, какие прибыли были в «Голдманз» в прошлом году, так что можешь представить, сколько мы ей отвалили, чтобы переманить к себе.

— А может, она просто слышала, какие классные мужики работают в «Годфри Хамилтон Залтц»?

Дейв прыскает от смеха.

— Она не из тех, с кем можно поразвлечься и забыть. Это все, что я могу тебе сказать. Будь осторожен.

— Осторожен? О чем ты говоришь? Я не собираюсь трахать ее. К тому же я уже остепенился, не говоря уж о том, что я женатый человек. Кстати, — он смотрит на часы и вновь берется за телефонную трубку, — я должен успеть позвонить своему турагенту. — Он набирает телефонный номер и откидывается в кресле.

— Джекки? Привет, дорогая, это Джо. Тебе удалось забронировать номер в «Лигон Армз»? Правда? О, отлично, ты потрясающая женщина. Тебе кто-нибудь говорил об этом?

— Что это? — Элис смотрит на белый конверт, который Джо только что выложил на ее подушку. Они славно поужинали салатом из ягненка с мятным соусом, жарким и десертом со свежей малиной и домашним сливочным мороженым. Выпили бутылку бордо урожая 1990 года и по чашке эспрессо. Раздевшись каждый в своей гардеробной, они вновь встретились в постели, и Джо, соблазнительно улыбнувшись, пригласил ее в свои объятия.

И вот теперь Джо лежит на своей половине кровати, читая «Файненшал таймс», а Элис на своей половине читает новый роман, о котором много говорят в свете.

— Открой его. — Джо откладывает газету и с улыбкой наблюдает за ней.

Элис вскрывает конверт и достает рекламный буклет отеля «Лигон Армз» и факсовую копию подтверждения брони номера сьют «Чарльз Первый» на пятницу 15 и субботу 16 апреля. Предстоящий уик-энд.

— Что это значит? — Она улыбается.

— Это значит, что мы проведем романтический уик-энд. Я подумал, что тебе, наверное, хочется отдохнуть от лондонской суматохи, к тому же ты так любишь сельскую жизнь, так что решил сделать тебе сюрприз.

— О, это чудесно. — Элис ухмыляется и придвигается к нему, чтобы поцеловать. — Какой милый сюрприз. Я жду не дождусь. О нет. — Она стонет, вспоминая о назначенном на субботний вечер ужине с Эмили и Гарри. — Что мне делать с субботой? Я же договорилась с Эмили и Гарри.

— Отмени, — говорит Джо. — Они не обидятся.

— Но я всегда отменяю именно Эмили, — говорит Элис, — а она так ждет этого вечера, к тому же я хочу познакомиться с Гарри. А мы не можем перенести поездку? На следующий уик-энд?

— Исключено. Я уже обо всем договорился и не собираюсь ничего менять. — Джо скрещивает руки на груди. — Говорю тебе, Эмили поймет.

— Нет. Она всегда уступает мне, и я обещала, что на этот раз сдержу слово. Мы не сможем поехать.

— Элис, ты становишься совершенно иррациональной. Если мы отменим поездку, нам все равно придется заплатить за отель, а это просто безумие. Я не намерен ничего отменять.

— Хорошо. Тогда давай пригласим их с собой.

— И кто будет за это платить?

— Ты. Это будет подарок мне ко дню рождения.

— День рождения у тебя в мае.

— Я знаю. Считай, что ты сделаешь мне подарок заранее.

— Элис, весь смысл этого уик-энда в том, чтобы побыть вдвоем.

— Но ты же любишь Эмили, и разве нам не бывает веселее, когда мы отдыхаем с друзьями? — Последний довод, конечно, к Элис не относится, но она знает, что Джо любит компанию, и в конце концов он пожимает плечами в знак согласия.

— Ну, хорошо, — говорит он, видя, как она счастлива. — Можешь позвонить ей завтра.

— Я надеюсь, они согласятся, — радостно произносит Элис. — Правда, у них еще не было секса, так что может возникнуть некоторая неловкость.

— У них еще не было секса? Так это идеальная возможность для них. Пожалуй, это Эмили должна мне заплатить, а не наоборот. — И Джо складывает газету и тянется выключить свет.

 

6

Джо пробирается к барной стойке, окруженной плотным кольцом служащих лондонского Сити, и ему удается привлечь к себе внимание бармена.

— Два «космополита», два одинарных виски, безо льда, и пинту горького, — кричит он, старательно выговаривая заказ, чтобы его расслышали.

Как всегда, в шесть вечера пятницы бар «Корни энд Барооу» переполнен. Пиджаки брошены на спинки стульев, галстуки ослаблены, и служащие, всю неделю перекачивающие деньги через финансовое сердце страны, могут наконец выпить и расслабиться.

Они заслуживают этого. Большинство из них ежедневно, с понедельника по пятницу, заступают на службу в шесть утра, а вернуться домой им удается в лучшем случае к десяти вечера. Долгие часы работы стимулируются обещаниями — не всегда выполняемыми — невероятных январских бонусов и сознанием того, что упорный труд гарантирует ранний выход на пенсию и безбедную старость.

Джо несет напитки к шумному столику в углу. Дейв осушает свою предыдущую пинту горького пива, чтобы взяться за новую дозу, остальные тоже допивают свои напитки, все, кроме Джози, которая не хочет повторения «космополита», да и вообще не хочет здесь находиться, но вынуждена, поскольку, во-первых, надо поближе познакомиться с коллегами, а во-вторых, она не хочет показаться чужаком. Она знает, что вечер пятницы предоставляет идеальную возможность пообщаться с коллективом, доказать, что она «свой парень».

Меньше всего Джози напоминает Джо «своего парня». Он наблюдал за ней в последние два дня, отвлекался от телефонных звонков, когда она проходила мимо, и его интерес к ней возрастал, тем более что она ни разу не взглянула в его сторону.

Сегодня днем он оказался вместе с ней на совещании и, мобилизовав все свое обаяние, попытался представиться, но был удивлен ее холодностью и полным отсутствием интереса к его персоне. Тем сильнее его удивило ее согласие присоединиться к ним в баре.

Естественно, отсутствие интереса с ее стороны лишь сильнее вдохновляет Джо. Ему нравятся холодные женщины, он видит в них достойных противников, и сейчас он намеренно занял место рядом с ней. Он старательно игнорирует ее, болтает с другими коллегами, выжидая своего часа, который, он в этом не сомневается, наступит чуть позже, и тогда он узнает, что скрывается за этим ледяным фасадом.

— Ну, все, я пошел. — Дейв допивает свою третью пинту и встает, хватая со стула пиджак. — Пора домой к жене, — говорит он. — Ты идешь? — Он смотрит на Джо, еле заметно улыбаясь, поскольку знает, что у того на уме. Джо жестом показывает на свой полный стакан с виски. — Пока нет, — говорит он. — Мне еще нужно пропустить стаканчик-другой, чтобы расслабиться.

— Я, пожалуй, тоже пойду. — К Дейву присоединяется Сара, и несколько минут спустя за столиком остаются только Джо и Джози.

— Наверное, пора уходить, — говорит Джози и, поднимаясь, улыбается Джо впервые за эту неделю.

— Допейте хотя бы свой коктейль. — Джо кивает на нетронутый «космополит». — Нельзя оставлять такой достойный напиток.

Джози смотрит на часы и вздыхает. Ей действительно незачем спешить домой, в свою одинокую квартиру в Челси, где ее ждут лишь охлажденное шардонне и «Патрик Килти, почти живой». И к тому же ей так нравится сидеть в этом шумном баре в пятницу вечером, да и напиток-то безобидный — всего лишь «космополит», а еще ей безумно интересно узнать, соответствует ли Джо Чамберс своей репутации.

Черт возьми. Ведь это всего лишь коктейль. Какой от него вред?

Эмили решительно воспротивилась тому, чтобы Джо оплачивал их с Гарри поездку в «Лигон Армз», тем более что у нее есть вполне приличный домик в провинции, куда они все вчетвером могут отправиться. Дом, правда, не слишком большой, и к тому же еда там будет не того качества, что в «Лигон Армз», — если только Элис не примет решение тряхнуть стариной и взять на себя стряпню, — но зато отдых обойдется намного дешевле и будет так же весело.

И вот в пятницу днем Эмили и Гарри стоят в холле дома Элис, готовые ехать за город, и у Гарри чуть ли не до пола отвисает челюсть, пока он смотрит по сторонам, обозревая высоченный потолок, стеклянные стены и безмерное пространство жилища.

— Черт возьми! — произносит он.

Элис смеется.

— Понимаю. Добро пожаловать в мой музей.

— Это поразительно, — произносит Гарри, когда к нему наконец возвращается дар речи. — Никогда не видел ничего подобного.

— Со временем привыкнешь, — говорит Эмили. — А теперь поздоровайся с моей лучшей подругой Элис.

— Боже, прошу прощения. — Гарри усмехается и протягивает руку. — Как невежливо с моей стороны. Но я просто растерялся. Меня зовут Гарри. Здравствуйте, Элис.

— Привет, Гарри. — Элис он понравился сразу же. «У него добрые глаза, — думает она. — Красивые зубы. Крепкое рукопожатие. Да. Он достоин Эмили».

— Хотите чашечку кофе или что-нибудь еще, прежде чем мы отправимся в путь?

— Может, хочешь осмотреть дом? — Эмили подтрунивает над Гарри, который опять глазеет по сторонам. — Если хочешь, Элис устроит тебе экскурсию. Собаки подождут на улице, ничего страшного.

— Мы берем всего лишь пять фунтов за обзорную экскурсию, а если с кофе — то шесть.

Гарри смеется.

— Я заключу с вами сделку. Если вы будете моим гидом по дому, я поведу машину.

— Вы хотите сказать, что я должна буду отказаться от пяти фунтов?

Гарри притворяется возмущенным.

— Моя ставка как шофера обычно вдвое больше.

— Хорошо. Договорились! — Элис улыбается и идет вверх по лестнице, приглашая их обоих следовать за ней.

— Ну как? — Эмили возникает за спиной у Элис и шепчет ей на ухо. — Я же говорила, что он тебе понравится.

Элис совсем не такая, как он себе представлял. Эмили не раз говорила о своей роскошной подруге, показывала фотографии, на которых они засняты вместе. По этим снимкам он уже составил для себя историю их жизни и дружбы — вот они, две озорные девчушки, держатся за концы прыгалок, вот Эмили и Элис сидят на пляже, согнув колени и ухмыляясь, а их глаза скрыты за темными стеклами очков.

А вот на недавних фотографиях Эмили все та же — с бешено вьющимися волосами, широкой улыбкой, но Элис выглядит совсем другой. «Неужели это та самая девушка?» — изумленно воскликнул он, разглядывая снимки, сделанные на прошлогоднем дне рождения Эмили, уставившись на ослепительно красивую женщину, идеально ухоженную, но с легкой грустью в глазах, которую не в силах скрыть даже улыбка, обращенная к камере.

Он знал, что ему понравилась бы женщина на ранних снимках, он мог в точности представить себе, какая она в жизни. «Тебе понравится Элис», — щебетала Эмили, но, как только он увидел, какой стала та женщина, он в корне изменил свое мнение.

Он знал таких дамочек, как Элис. Они покупали элитных собак у производителей, потому поручали их тренерам, поскольку впускать в дом нетренированную собаку было у них не принято. Они относились к животным как к аксессуарам, покупая их за бешеные деньги, но совсем не стремились познать их, понять уникальную связь между собакой и хозяином. Или хозяйкой.

Он уже решил, что если бы у Элис была собака, то это обязательно была бы болонка или мальтийский пудель. Но никак не такой пес, как Хамфри, которого он просто обожал. И не такая собака, как его собственная колли Дарма, тоже из приюта.

Он думал, что знает, чего ожидать, и с ужасом ждал уик-энда. Джо, судя по рассказам, был первостатейным ловеласом, а Элис выглядела породистой коровой, хотя Эмили и клялась, что это не так, уверяя, что нельзя судить о книге по обложке.

Как правило, Гарри старался не вступать в отношения со своими ученицами. Он держался по-дружески, но на расстоянии, а вот с Эмили оступился, поскольку было в ней что-то невероятно притягательное.

Он бы никогда не признался в этом, но он с большей симпатией относился к тем ученикам, которые не купили собак, а подобрали. И Эмили к тому же была такой веселой и задорной, так громко хохотала, когда Хамфри нарушал порядок в классе. И он был очень рад, когда в конце концов они оказались вместе за чашкой кофе.

Она тогда здорово рассмешила его, и он с нетерпением ждал следующего урока, чтобы вновь увидеть ее. Наконец на прошлой неделе он осмелился поцеловать ее, пока она готовила кофе в своей крохотной кухоньке — когда руки у нее были заняты чашками с растворимым кофе, он как раз и настиг ее с поцелуем, чувствуя, что ждать больше нет сил.

После этого она попятилась назад, улыбаясь ему и не выпуская чашек из рук. «Я все думала, когда же ты созреешь для этого», — сказала она, и следующие два часа они целовались на диване.

— Еще нет, — прошептала она, когда он попытался пойти дальше. — Я пока не готова.

Они провели вместе весь вторник, а в субботу вечером пошли в кино, перекусили пиццей, а пить кофе пришли к нему в клуб. Большую часть воскресенья они выгуливали собак, а в понедельник, когда Гарри планировал выходной, он вдруг поймал себя на том, что звонит Эмили и интересуется, какие у нее планы на ланч. Она решила, что срочная работа подождет, и радостно выбежала из дома, чтобы встретиться с ним в закусочной «Нандо», где съела цыпленка на гриле и столько замороженного йогурта, сколько никогда в жизни не ела.

В понедельник они договорились лечь спать пораньше. Но вместо того чтобы вместе поужинать, они проболтали по телефону два с половиной часа, неохотно расставшись без четверти двенадцать. Тогда-то Эмили — не без волнения — пригласила его в Брайанден на уик-энд.

Гарри ответил немедленным согласием, долго смеялся над названием местечка, но зато быстро договорился со своими коллегами о том, чтобы его подменили в выходные.

При том, что Гарри не стремился форсировать их отношения, ему и так пришлось довольно долго играть, изображая отсутствие большого интереса. У него довольно давно не было серьезных отношений, да и такой женщины, как Эмили, не было никогда. Он с нетерпением ждал уик-энда, надеясь на то, что их отношения войдут в новую фазу, когда он откроет утром глаза и увидит рядом с собой в постели Эмили.

— Вы в самом деле не сердитесь? — Гарри нервно оглядывает пол салона автомобиля, на котором отпечатались грязные следы. — Я вам потом помою машину.

— Не говорите глупостей. — Элис садится за руль. — Это же «Рэндж-Ровер». Он должен быть грязным.

Эмили и Гарри смеются. «Рэндж-Ровер», начищенный до блеска, теперь усеян грязными следами от лап Хамфри и Дармы, которые отыскали большого пуделя возле дома Элис и гонялись за ним.

— Я сяду сзади, — предлагает Эмили. — У Гарри длинные ноги, и ему нужен простор. Но за это, — предупреждает она, грозя пальцем, — я должна иметь равный голос при выборе радиостанции, которую мы будем слушать, а если вы мне в этом откажете, я не скажу, куда ехать.

— Может, «Кисс ФМ»? — предлагает Гарри.

— Нет! — в один голос кричат Элис и Эмили.

— Ты, кажется, говорила, что он мне понравится? — Элис оборачивается к Эмили. — Но ни словом не обмолвилась о том, что он фанат «Кисс ФМ».

— Да нет, — ворчит Гарри. — Я просто хотел показаться модным. Ну, что, тогда «Мэджик»?

— Да! — кричат девушки, а Гарри издает стон.

Через пять минут Хамфри и Дарма лежат на полу багажника, Гарри стонет, прислонившись лбом к стеклу, а Элис и Эмили что есть мочи распевают: «Я пробирался по пустыне на лошади без имени…»

Через пятнадцать минут, уже на радиоволне А-сорок, Элис, Эмили и Гарри вместе подпевают Марвину Гэю: «Давай мы сделаем это… ммм… я люблю тебя».

«Если душа тебя тянет в полет, позволь подсказать хотя бы маршрут, — выводит Гарри, закрывая глаза и входя в образ. Когда он открывает глаза, видит, что девушки закатываются от хохота.

— Здорово у него получается, — смеется Элис. — Вы никогда не думали об альтернативной карьере?

— Ты понимаешь, — заливается Гарри громким фальцетом, — о чем я говорю?

— У вас репутация умнейшей женщины. — Джо выдерживает паузу. — И грозы мужчин. — Он сомневался, стоит ли говорить о том, что она красива. Разумеется, она красива, но что-то подсказывает ему, что она привыкла к таким комплиментам в свой адрес и что он заметно выиграет в ее глазах, если сосредоточится на других ее достоинствах.

— Гроза мужчин? — Джози улыбается и поводит бровью. — Вы первый, кто осмеливается сказать мне это в лицо.

— Я не сказал, что я так думаю, — вкрадчиво произносит Джо. — Просто у вас такая репутация. Вам это неприятно или, как я подозреваю, наоборот, льстит?

— Ну, скажем, мне больше нравится, когда я командую, чем когда командуют мной.

— Это меня не удивляет.

— А что говорят о вас? — Она пристально смотрит на Джо. Три «космополита» сделали свое дело. — У вас репутация серийного адюльтерщика. Вам это неприятно или, как я подозреваю, наоборот, льстит?

— Боже. — Джо неожиданно сбит с толку. Ему больше импонирует, когда о нем говорят как о любителе женщин, о сердцееде на худой конец, но чтобы назвать его серийным адюльтерщиком? Пожалуй, отдает похабщиной, к тому же бросает тень на его брак, а он всеми силами старается оградить Элис от своих амурных похождений. — Вы ведь шутите? Серийный адюльтерщик? Это ужасно.

— Согласна. Это ужасно. Так это правда?

Джо вздыхает, не зная, какую карту вытянуть следующей. Может, перейти в наступление, мобилизовав все свое обаяние? Сказать, что он верный муж, но никогда еще не встречал таких женщин, как она? Нет. Он подозревает, что она удерет, прежде чем он откроет рот.

А может, сказать начистоту? Да, он любит свою жену, но секс есть секс, и к браку он не имеет никакого отношения?

Или сказать, что он несчастлив в браке, они с женой больше не спят вместе, но он не может бросить ее из жалости, и все это лишь вопрос времени?

Он видит, что она заинтересована. Как разгорячили ее коктейли! Достаточно проследить за языком ее тела, ведь она специально пересела, чтобы оказаться лицом к нему. А как она водит по ободку стакана указательным пальцем, подогревая его улыбкой.

Господи. Да ее можно брать прямо сейчас.

Он видит ее интерес, но знает, что должен правильно распорядиться своими картами, сделать точный ход, иначе он проиграет навсегда.

— Я женат пять лет, — медленно произносит Джо, избегая смотреть на Джози и стараясь придать своему голосу максимальной искренности, — три из которых были фантастическими. Моя жена — удивительная женщина, но в последние два года мы оба безумно несчастливы. И не то чтобы я не люблю ее, наоборот…

Джози закатывается от хохота, прерывая Джо на полуслове.

— Позвольте, я докончу за вас: вы просто не испытываете прежней влюбленности, хотите развестись, но не хотите причинять ей боль.

— Да, а откуда вы знаете?

— Я с вами уже встречалась. — Джози качает головой, выражая крайнее изумление. — Я уже спала с вами. Господи, да я даже была в вас влюблена. Не могу поверить, что вы каждый раз говорите одни и те же слова и рассчитываете на то, что женщины вам поверят. Это самое печальное, что я слышала в своей жизни.

— Но это правда! — вспыхивает Джо, смущенный от того, что его разоблачили, и раздраженный тем, что сделал неверный выбор.

— Да. А я — девственница, — смеется Джози.

Возвращаясь на знакомую территорию флирта, Джо расслабляется.

— А вот это, — произносит он с совершенно неотразимым шармом, — сущая неправда. В конце концов, вы только что сказали, что спали со мной. Хотя тут-то вы лжете, поскольку я никогда бы не забыл такую женщину, как вы.

— Обожаю остановки на автострадах! — объявляет Элис сразу за Оксфордом.

— Э-э, почему? — недоумевает Гарри.

— Мне нравится еда в придорожных кафе. Яичница с чипсами, сосиски с чипсами, бекон с чипсами. М-м-м. — Она облизывается.

— Я же говорила тебе, что в глубине души она такая же, как мы, — ухмыляется Эмили.

— Хотите сказать, что вы не из тех дамочек, что сидят на салатах без приправ и соусов?

— Как это не из них? — с шутливым возмущением восклицает Элис. — Но знайте, что любовь к салатам без приправ и соусов лишь ширма, за которой скрывается свинская натура.

— Может, тогда остановимся и съедим яиц с чипсами? — Гарри заинтригован, хотя и не до конца верит ей.

— Хорошо. У следующей.

— Могу предложить кое-что получше, — торжествующе объявляет Эмили. — Если вы подождете минут десять, то впереди будет закусочная «Литтл Шеф»!

— Отлично! — смеется Гарри. — Элис поедает яйца с чипсами, обмакивая их в кетчуп. Я должен это видеть.

Элис хмурится.

— Кто сказал про кетчуп?

— Если уж есть, — пожимает плечами Гарри, — так есть правильно.

Элис откидывается на спинку стула и расстегивает верхнюю пуговицу на джинсах.

— Это было отвратительно, — объявляет она. — Так жирно, что у меня теперь внутри как будто все смазано. Вкуснятина.

— Поверить не могу, что ты столько съела. — Эмили все еще ковыряет свою яичницу с чипсами. Мысль о том, что предстоящая ночь станет их ночью, лишила ее аппетита еще днем.

— Мне тоже не верится, что вы столько съели. — Гарри качает головой. — Вы такая миниатюрная. Где же все это уместилось?

— Здесь, — смеется Элис, поднимая ногу в ботинке размера семь с половиной. — Все ушло в мой большой палец.

Эмили смотрит на часы.

— А каким поездом приедет Джо? Ты знаешь, во сколько он должен быть?

Элис пожимает плечами. Сытая и счастливая, она впервые не замечает отсутствия Джо, может расслабиться и быть самой собой, не переживая о том, как себя чувствует Джо в компании нового бойфренда Эмили.

— Какая разница? — смеется Элис, зная, что Джо, как всегда, задержится на каком-нибудь совещании. Даже если он и рассчитывает прибыть восьмичасовым поездом, опоздает часа на полтора, как минимум. — Приедет. Со временем. — На этом они продолжают путь.

— Если хотите, я поведу, — предлагает Гарри, когда они подходят к машине.

— Хорошо. — Элис отдает ему ключи, даже не волнуясь, застрахован он или нет. Джо никогда бы не доверил машину незнакомому человеку, пусть даже новому бойфренду Эмили. Особенно новому бойфренду Эмили.

Элис забирается на заднее сиденье и вытягивается.

— Разбудите меня, когда будем на месте, — зевает она, а потом закрывает глаза и проваливается в блаженный сон.

 

7

— Должен сказать тебе, что все это, конечно, красиво. — Гарри подъезжает к дому и щурится, пытаясь разглядеть что-то сквозь лобовое стекло. — Но я ни черта не вижу.

— Потому что это деревня, — говорит Эмили. — Просыпайся, Элис, приехали.

Эмили в темноте ищет ключ, и наконец ей удается открыть дверь. Она быстро обходит дом, зажигая повсюду свет, пока Элис и Гарри стоят в садике, ежась от холода, в ожидании, пока собаки опорожнят свои мочевые пузыри после долгого путешествия.

К тому времени, когда Хамфри и Дарма заканчивают свои дела, в камине уже ревет огонь, а на плите свистит чайник.

Элис уже очень давно не была в Брайандене и сейчас замирает в дверях, поражаясь энтузиазму Эмили, которая сумела превратить довольно уродливый и безликий дом в уютное и гостеприимное гнездышко.

Розовый ковер канул в прошлое, уступив место толстой шерстяной циновке медового цвета. Мягкий диван цвета бисквита стоит перед камином, в углу красное кресло. На оттоманке из коричневой кожи высятся горы книг и изящные безделушки, а возле окна большой дубовый стол, который Эмили нашла на блошином рынке.

На столе высокие подсвечники из серебра, которые Эмили сейчас зажигает, не беспокоясь о том, что воск может капнуть на дерево.

Кухня когда-то была белоснежная, с серебряными дверными ручками и столешницами из материала «под гранит». Эмили нашла местного плотника, который смастерил деревянные дверцы шкафов, а она раскрасила их в теплый желтый цвет.

В углу кухни стоит длинный сосновый стол, вокруг которого разномастные стулья, но вместе они почему-то создают ощущение единой композиции. На стенах развешаны фотографии друзей и родных, маленькие картины, купленные Эмили в местных художественных галереях. Кухня теплая и гостеприимная и, как и положено, является сердцем дома.

Гарри заносит пакеты с едой — по пути они сделали остановку у супермаркета — и ставит их на кухонный стол. Элис деловито разбирает пакеты и ставит еду в холодильник, в то время как Эмили заваривает чай в больших кружках, выставляет их на поднос вместе с тарелкой с бисквитным печеньем.

— Пошли, потом закончишь. — Она несет поднос в гостиную и аккуратно ставит его на кофейный столик, после чего плюхается на диван с чашкой в руках.

Элис тоже берет чашку и садится рядом, скидывает ботинки и подбирает ноги, а Гарри занимает кресло.

— Как же здорово! — Она радостно оглядывает комнату. — Даже не верится, что ты столько всего сделала с тех пор, как я в последний раз здесь была. Просто потрясающе.

— Я, конечно, не был здесь раньше, — кивает головой Гарри, — но должен согласиться, что все действительно очень красиво. Мне кажется, ты говорила, что это было здание современной церкви.

— Так оно и есть, — смеется Эмили. — Дождись утра, и ты увидишь, что оно представляет собой снаружи. Как бы то ни было, внутри все замечательно, к тому же вид из окон на долину просто восхитительный. Каждый раз, когда я приезжаю сюда, задаюсь вопросом, почему я провожу здесь так мало времени.

— Не знаю, как можно вернуться в Лондон, побывав здесь, — вздыхает Элис. — Если бы этот дом был моим, я бы никогда отсюда не уезжала.

— Но вам нужно присматривать за своим музеем, — улыбается Гарри.

— Боже. Не напоминайте мне.

— Знаю, ты не поверишь, но этот дом как раз во вкусе Элис, — со смехом объясняет своему другу Эмили, и в этот момент в чьей-то сумке звонит телефон. — Боже, этой мой? — Эмили вскакивает и начинает рыться в сумке, а Элис нехотя встает с дивана и направляется к своей сумке.

— Нет. Это, наверное, мой. Держу пари, что это мой муж звонит сказать, что опоздал на поезд или что вообще не сможет приехать. Это нам знакомо. — И она достает свой телефон и отвечает на звонок.

— Дорогая, это я.

— Да, Джо. Я поняла.

— Послушай, совещание уже закончилось, но клиент хочет поужинать, так что я думаю, что сегодня вечером не смогу приехать. Наверное, будет разумно, если я вернусь после ужина домой, а утром выеду первой электричкой.

— Отлично. — Голос у Элис холодный.

— Элис, не надо так. Я ничего не могу поделать, это работа. Тут я бессилен.

— Хорошо, хорошо. Увидимся завтра. Желаю тебе приятного вечера.

— Тебе тоже.

— Пока. — Элис не ждет традиционного «Я люблю тебя», а просто вздыхает и кладет трубку.

Джо закрывает телефон, улыбается про себя и возвращается в бар. Он уверен, что сегодня вечером удача на его стороне и ему удастся завоевать эту снежную королеву, хотя и удивлен тому, что все происходит слишком быстро.

Последние два часа прошли за беседой. Джо учел прежнюю ошибку и старался как можно меньше говорить о себе и своем браке, вместо этого пытаясь узнать побольше о ней, задавая вопросы о ее карьере, мнениях, амбициях. Джози, хотя и не глупа, все равно расслаблена от пристального внимания, да и алкоголь сделал свое дело.

В течение вечера Джо придвигает свой стул все ближе, наклоняется вперед чуть дальше, чтобы лучше слышать ее, и Джози с удивлением обнаруживает, что откликается на его призывы. Слишком долго она не позволяла себе увлекаться мужчиной, и, хотя ни о каком продолжении речи быть не может — он женат, и к тому же они вместе работают, — все-таки сидеть в баре с привлекательным мужчиной лучше, чем куковать дома одной.

Да и какой вред от этого?

Если бы Джози Митчелл вела светский образ жизни, она никогда бы не получила работу в компании «Годфрайз». Она начала работать в аналитическом отделе компании сразу после университета и быстро усвоила, что единственная возможность достичь вершины — это значит забыть друзей, бойфрендов, развлечения и сосредоточиться исключительно на карьере.

У нее был опыт отношений с мужчинами — она ведь тоже человек, — но ее бойфренды никогда не могли понять ее преданности работе, стремления к успеху и не задерживались подолгу, не желая быть на вторых ролях.

Единственный, кто понимал ее, был Джеймс. Управляющий директор в компании «Шродер Саломон Смит Барни», он был такой же одержимый в работе, как и она, но умело сохранял баланс, и на какое-то время ему удалось убедить ее в том, что работа не самое главное в жизни. На какое-то время Джеймс стал для нее самым главным в жизни.

Джози влюбилась в Джеймса, и, когда он оставил ее, сказав, что любит, но не готов связывать себя обязательствами — «Дело не в тебе, дело во мне», — она поклялась не допускать впредь подобных ошибок, поклялась, что никто и никогда не причинит ей боль.

Ее перестало волновать, что думают о ней окружающие, она стала жестче и уже не ставила мужчин выше своей карьеры. Разумеется, возникали случайные связи, но Джози всегда контролировала ситуацию, не допуская никого к своему сердцу.

— Извините. — Джо садится за стол, придвигает ближе стул, так что его колено трется об ее колено. — Просто нужно было срочно позвонить.

— Сказать жене, что задерживаетесь на совещании? — Джози явно забавляется ситуацией.

— Не совсем так. Я сказал ей, что провожу вечер с исключительно умной и красивой коллегой, так что, вероятно, задержусь.

Джози качает головой. Она знает, что подобные приемы он наверняка испытывал на миллионах других женщин. Ее так и подмывает сказать ему, что он осел, что все уловки белыми нитками шиты, что она не какая-то глупышка, готовая завести роман с безнадежно женатым мужчиной, но она ничего не говорит.

Не говорит еще и потому, что до сегодняшнего вечера она и не вспоминала о том, каково это — испытывать волнение, влечение, предвкушение. Сейчас она чувствует нежное прикосновение его колена и ловит себя на том, что ее обдает жаром.

Она понимает, что это нелепо. Опасно. Она только что начала работать в «Годфрай Хамилтон Зальц», и меньше всего ей нужен служебный роман. Ей следует сейчас же уйти, прежде чем она окажется в ситуации, из которой уже не будет выхода. Влечение сильно, но инстинкт выживания сильнее.

— Я должна идти. — Джози качает головой и тянется к пиджаку, игнорируя разочарование, промелькнувшее в лице Джо.

— Где вы живете?

— В Челси.

Джо сияет. Пожалуй, все складывается даже лучше, чем он предполагал.

— А я в Белгрейвиа. Мы сможем доехать на одном такси.

Элис приготовила: блюдо «кеджри» с копченой треской, смешанный салат и острый хрустящий хлеб, подогретый в духовке. Гарри помыл посуду, Эмили вытерла ее, и к самому концу вечера выяснилось, что они выпили всего лишь две бутылки вина.

Собаки лежат у камина, и Гарри изъявляет желание выгулять их перед сном. Он надевает куртку, натягивает на свои кудри шерстяную шапку («Не думайте, что я приехал раздетым!») и пристегивает собакам поводки.

Элис и Эмили машут ему на прощание, улыбаясь, и, как только дверь за ним закрывается, Эмили шумно переводит дух.

— Ну, выкладывай, что ты думаешь?

— Дом — просто фантастика. Я уже говорила тебе.

Эмили с силой шпыняет Элис.

— Ой!

— Извини, но ты же знаешь, что я спрашиваю не про дом. Что ты думаешь о Гарри?

— Гарри тоже фантастика.

— Правда? — Эмили счастлива.

— Да, — кивает Элис. — Это правда.

На несколько секунд воцаряется молчание, потом Эмили легонько подталкивает Элис.

— Ну скажи, что в нем фантастического.

— Ты и сама знаешь.

— Но я хочу услышать это от тебя.

Элис смеется.

— Ну хорошо. Он веселый.

— Это точно. — Эмили обхватывает колени.

— Да. И у него красивая улыбка.

— В самом деле? Это ведь я тебе говорила, что у него красивая улыбка.

— Я знаю. И так оно и есть. — Вновь следует пауза.

— Что еще?

— Он интересуется людьми, и сам интересный человек.

— Я знаю! Мне это в нем ужасно нравится.

— Он знал, как готовить «кеджри».

— Я знаю! Он умеет готовить!

— Он любит животных. — Элис чувствует, что запас фантастических достоинств исчерпан.

— Ну, и насколько это близко к идеалу?

— Звучит внушительно, — смеется Элис. — Похоже, он просто идеал.

— Ведь правда?

— Должна быть в нем какая-нибудь червоточинка, — шутит Элис. — Идеальных людей не бывает. Может, у него ноги потеют?

— О-о! Как ужасно! — Эмили корчит гримасу и заливается смехом.

— Да, пожалуй, так оно и есть, — продолжает Элис. — Потные скользкие ступни с длинными желтыми ногтями.

— О Господи, ты просто злодейка, — стонет Эмили сквозь смех. — Это самое отвратительное из всего, что я когда-либо слышала. Пожалуй, я больше не хочу заниматься с ним сексом!

Открывается входная дверь, и в комнату врывается Дарма, следом за которой плетется Хамфри, а замыкает шествие Гарри. Эмили бледнеет.

— Черт, — шепчет она Элис, когда та перестает смеяться, а Гарри поднимается наверх. — Как ты думаешь, он все слышал?

— Нет, явно нет, — хихикает Элис. — Даже если слышал, он же не совсем невинный, должен понимать, что секс сегодня в программе.

— Ш-ш-ш. — Эмили подталкивает ее, видя, что Гарри спускается вниз по узкой лестнице, и, стараясь придать голосу максимальной естественности, произносит: — Так он сказал «да»?

Элис странно смотрит на нее.

— Да. Он сказал «да».

— Хорошо. — Голос Эмили неестественно радостный и возбужденный. — Кто-нибудь хочет поиграть в «Скраббл»?

В конце концов «Скраббл» так и не находят, поэтому останавливаются на «Монополии».

Через сорок пять минут Гарри предлагает приготовить чаю и исчезает на кухне.

Эмили склоняется к Элис.

— Элис, — шепчет она, — я думаю, пора спать.

— В самом деле? — Элис смотрит на часы. — Еще только десять, и я совсем не устала.

— Э-лис, — медленно чеканит Эмили. — Я думаю, тебе пора спать.

И многозначительно поводит бровями, пока Элис соображает, что к чему.

— Черт, я такая бестолковая. Мне так хорошо, что я совсем забыла, что третий лишний. Боже, вы ведь, наверное, замышляете секс перед камином, а я сижу здесь как полная идиотка. Прости меня, я сейчас же уйду.

Она вскакивает с дивана и быстро идет к лестнице, но Эмили бежит за ней, хватает за плечи и ведет обратно в гостиную.

— Ты не третий лишний, — шепчет она, — нам всем хорошо вместе, и будет выглядеть глупо, если Гарри вернется с чашкой чая для тебя и обнаружит, что ты ушла. Просто выпей быстренько свой чай и потом пойдешь в постель.

— Хорошо. Какое на тебе белье?

Эмили прислушивается к звукам, доносящимся с кухни, потом быстро задирает свитер, чтобы продемонстрировать кружевной бюстгальтер кремового цвета.

— О, превосходно. — Элис одобрительно присвистывает.

— Я тоже так подумала. Черный — это всегда провокационно, ты не находишь? Как ты считаешь, мое белье сексуально?

— О да. Я бы на месте мужчины возбудилась.

— Вот за что я тебя люблю. — Эмили обнимает Элис. — Ты всегда находишь точные слова.

— Чай на троих. — В гостиную возвращается Гарри с подносом в руках, а вокруг него суетится Дарма, к которой тут же присоединяется Хамфри. Похоже, собаки учуяли запах бисквитов с подноса.

— Дарма, место! — командует он, и собака повинуется. — Умница, девочка!

Он оборачивается к Хамфри, который пытается пробраться у него между ног.

— Хамфри, место! — Хамфри прыгает и кладет лапы ему на бедро. — Эмили, — строго произносит он, — кажется, ты говорила, что занимаешься с собакой.

— Ах, да. — Эмили явно смущена. — Похоже, мне еще нужно поработать.

Элис забирается под одеяло с книжкой в руке и улыбается. Ей сейчас хорошо, как никогда, и можно не беспокоиться ни о ком и ни о чем.

Подсознательно она с ужасом ожидает завтрашнего приезда Джо. Брайанден — слишком крохотный, но идеально подходит им троим — Эмили, Гарри и Элис. Она боится, что с приездом Джо дом как будто съежится, и у нее появится клаустрофобия, что не редкость в последнее время.

И она знает, что Джо здесь будет неуютно. Он будет ныть, что ему не хватает душа, отдельной ванной, огромной кровати, всего. Она знает, что он захочет переехать, будет пытаться убедить ее придумать какой-нибудь предлог, чтобы в субботу переночевать в отеле, но она клянется себе, что будет непреклонна. Хотя бы раз в жизни она будет делать то, что она хочет.

А внизу, в гостиной, Эмили и Гарри лежат на диване, улыбаясь друг другу и нежно целуясь.

— Ну, и как тебе Элис? — Эмили поглаживает его по щеке, все еще не веря тому, что с ней рядом такой замечательный мужчина.

Гарри улыбается.

— Она совсем не такая, какой я ее представлял, — говорит он. — Она действительно очень простая и милая.

— Правда?

— А какой у нее муж?

Эмили хмурится.

— Я к нему хорошо отношусь, но думаю, он все-таки сукин сын. Конечно, он очень обаятелен, но с Элис строг, и я уверена, что он ей изменяет.

— Как можно изменять такой женщине, как Элис? — недоумевает Гарри.

— Знаешь, Элис уверяет, что он просто любит пофлиртовать, но лично я сомневаюсь. Элис, которую ты сегодня видел, это настоящая Элис — невероятно добрая, естественная и жизнерадостная, но ты сам увидишь, как она меняется в присутствии Джо.

— Как это?

— Она становится тихой, словно позволяя Джо быть в центре внимания, и она осторожна в своих словах и поступках.

— Ты думаешь, они счастливы в браке?

— О Боже. Понятия не имею. Но я никогда не думала, что Элис выйдет замуж за такого мужчину, как Джо, и будет вести такой образ жизни. Впрочем, кто знает, что происходит за закрытыми дверями?

Гарри тянется к Эмили и вновь целует ее.

— Хватит об Элис. Сейчас меня гораздо больше интересуешь ты.

— Это хорошо. — Эмили вздрагивает, когда Гарри приподнимает ей волосы и нежно целует в шею. — Я так ждала, когда же ты это скажешь.

Такси делает резкий поворот за угол, так что Джози отбрасывает прямо на Джо.

В машине царит интимное молчание. Джози в очередной раз задается вопросом, правильно ли она поступила, выпив столько коктейлей, в то время как Джо больше озабочен тем, куда им поехать — к нему или к ней. Пожалуй, лучше к ней, решает он. При всей своей ветрености он соблюдает осторожность и предпочитает не водить женщин к себе в дом — мало ли какие могут остаться следы.

— Остановитесь здесь. — Джози тянется за сумкой и пальто, и Джо тоже порывается выйти из машины. Джози поворачивается к нему, уже зная, каким будет ее следующий шаг. Воздух пропитан надеждой, их обоих так тянет друг к другу, и ей было бы так легко провести эту ночь в одной постели с ним, но это было бы ошибкой.

Она совершенно точно знает, что это было бы ошибкой.

— Не выходите, — резко произносит она. — Я дойду сама.

— Ага. Это значит, что на кофе меня не пригласят, я угадал? — Джо откидывается на сиденье, разочарованный, но не побежденный. Если не сегодня, так в следующий раз. Он знает, что в конце концов добьется своего.

— Да, на кофе вас не пригласят, — улыбается Джози, и в тот же миг Джо наклоняется к ней и в темноте целует. Один раз, второй. Три нежных поцелуя в губы. Вполне целомудренных, без налета сексуальности, но гарантирующих, что дружба его не устраивает, что если не сегодня, то в следующий раз это произойдет. В этом он абсолютно уверен.

 

8

Элис, зевая, спускается на цыпочках по лестнице, стараясь никого не разбудить. Постанывая, она растирает затекшие шею и плечи.

Кровать оказалась гораздо хуже, чем она ожидала. Три часа она спала как убитая, но остаток ночи провела, ворочаясь с боку на бок, так что в шесть утра проснулась с больной шеей.

Около часа она лежала в постели с книгой, а потом спустилась вниз, где ее встретили Хамфри и Дарма, которые, виляя хвостами и поскуливая, запрыгали возле двери.

Натянув пальто прямо на пижаму, она начинает искать сапоги и вспоминает, что разулась наверху. Ей не хочется подниматься в спальню, так что она просовывает ноги в огромные ботинки Гарри, хватает одну из шапок Эмили, натягивает ее на уши, пристегивает собакам поводки и, призывая их не шуметь, выходит с ними во двор.

Утро чудесное. Воздух холодный и хрустящий, на траве поблескивает иней, а небо ярко-голубое. Пересекая лужайку, Элис открывает ворота и выводит собак в поле. Она наклоняется и отстегивает поводки, с улыбкой глядя на то, как парочка резво бросается вперед с высунутыми от радости языками.

Она уже забыла, как прекрасен здесь пейзаж, как любит она открытое пространство, свежий воздух. Она ежится от холода и следует за собаками, неловко скользя подошвами по земле, стараясь не выпасть из гигантских ботинок.

Через двадцать минут она понимает, что скоро околеет от холода. Позвав собак как можно тише, она вновь пристегивает им поводки и ведет обратно к дому, чтобы приготовить себе кофе и согреться.

— Доброе утро! — Гарри сидит за кухонным столом с чашкой дымящегося кофе в руках. На нем джинсы и широкий свитер, и Элис, глядя на его голые ступни, с облегчением замечает, что с ними все в порядке.

— Вы выглядите неприлично счастливым для жаворонка, — смеется Элис, зная, что после ночи бурного секса это вполне естественно. Элис и сама жаворонок, по утрам встает с постели бодрой, так что ей даже не нужно взбадривать себя кофеином.

— Я всегда встаю рано, — улыбается Гарри. — Я видел, как вы гуляли с собаками. Мне очень стыдно говорить вам об этом, но, как мне кажется, ваши ботинки чуть великоваты для вас.

— Ах, да. Кстати, они ваши. Я не смогла найти свои, так что пришлось позаимствовать эти. Вы не против?

— Совсем нет. Рад, что оказался вам полезен. И шапка вам тоже идет. Можно приготовить вам кофе?

— М-м-м, звучит заманчиво.

* * *

— Ну, и как вы стали дрессировщиком собак? — Элис выставляет миски для злаков, пока Гарри стоит у плиты и жарит яичницу.

— Я собирался стать ветеринаром, — смеется Гарри, — но мне не хватило дисциплинированности.

— Вы хотите сказать, что учились в ветеринарном колледже?

— Да. Меня отчислили на втором курсе.

— Но это ужасно.

— В самом деле? Почему?

— Вам оставалось так немного до окончания. Не жалеете?

Гарри вручает Элис упаковку с беконом, чтобы та ее открыла, после чего бросает на сковороду шесть ломтиков. — Иногда. Но, как мне кажется, я не из тех, кому по душе работа с девяти до пяти.

— Вы считаете, что у ветеринара именно такой рабочий день?

— На самом деле даже дольше, нужно быть все время на связи, даже после дежурства. Но дело даже не в этом, а в рутине. Мне не хватает усидчивости, чтобы каждый день делать одно и то же, и, хотя иногда я задумываюсь о том, что пора бы остепениться, получить квалификацию, в целом я доволен своей жизнью.

— И ваша цель — всю жизнь дрессировать собак?

Гарри смеется, подходит к столу и раскладывает яичницу по тарелкам, а Элис подает тосты и садится. — Дрессировка собака — это очень интересно, но самое главное, у меня есть время заниматься другими делами.

— Например?

— Например, садоводством. И столярным делом. Я люблю работать руками.

— И что же вы делаете?

— Книжные полки. Скамейки. Ну, и все такое.

— Для себя или для других? Боже, как вкусно! Даже не помню, когда я в последний раз ела яичницу с беконом на завтрак. Это так по-декадентски!

— А что обычно вы едите на завтрак?

— Фрукты.

— И…?

Элис пожимает плечами.

— Только фрукты.

— Но это же не завтрак! — ужасается Гарри. — На завтрак нужно съедать что-то более существенное. Мне следует поговорить насчет вас с Эмили.

— А вы-то что едите по утрам? Не каждый же день у вас такой завтрак, как сегодня. Иначе у вас давно бы уже был инфаркт.

— Нет, такие завтраки предназначены только для выходных. Обычно я съедаю чашку каши, тост и фрукты. Да, иногда еще бывают оладьи.

— Оладьи? Как же вы до сих пор не стали размером со шкаф?

— Садоводство спасает, это чертовски полезное занятие. Ну, и тяжелый физический труд.

Элис смеется.

— Вы можете создать новую «фишку» фитнеса.

— Я серьезно.

— Я понимаю. Извините. Итак, вы не ответили на мой вопрос: вы плотничаете для себя или для других?

— И то и другое. Я освоил это ремесло много лет тому назад, просто было любопытно, но теперь я выполняю много заказов — как правило, для моих друзей, для друзей моих друзей. Я стараюсь работать с людьми, которые мне нравятся. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на то, что тебе не хочется. А вы, Элис? Чем вы занимаетесь?

Повисает молчание, пока Элис раздумывает над ответом. Как сказать ему, что она ходит на ланчи? Или работает в благотворительных комитетах? Как сказать, что она ходит по магазинам? На маникюр?

— На самом деле я мало чем занимаюсь, — наконец отвечает она, предпочитая не раскрывать полную правду.

— Хорошо. Следующий вопрос. А чем бы вы хотели заниматься?

— Вы имеете в виду, если бы я жила другой жизнью?

— Да, если бы вы вообще могли чем-то заниматься.

Элис какое-то время раздумывает.

— Наверное, садоводством и столярным делом, — говорит она, и оба хохочут.

— Доброе утро! — Эмили в ночной рубашке потягивается, стоя в дверях, и усмехается, глядя сначала на Гарри, потом на Элис. Она подходит к Гарри и обнимает его за шею, а потом, дожидаясь от него улыбки, целует его в губы.

Элис смотрит на них с завистью. Как волнуют отношения, когда они в самом начале, когда вы только-только познаете друг друга, когда вы еще способны терять голову от любви.

— Хорошо поспала? — Элис удается сохранить невозмутимое выражение лица, и она смеется, когда Эмили вспыхивает румянцем.

— Я спала ужасно, спасибо, что поинтересовалась, — продолжает Элис. — Эта кровать — просто кошмар какой-то. Как это ты до сих пор ее не поменяла?

— К чему мне ее менять? Я же на ней не сплю.

— О, большое спасибо. — Элис корчит гримасу, когда Эмили усаживается к Гарри на колени. — Вы, двое, можете потерпеть и не обниматься спозаранку?

— Это уже не спозаранку, — смеется Эмили, обнимая Гарри за шею. — Сейчас почти десять.

— О Боже. Пожалуй, надо включить мобильный. Джо, наверное, уже стоит на станции, ждет меня, ругается.

Элис выбегает за сумкой, а Эмили грустно качает головой.

— Теперь понимаешь, что я имела в виду? — шепчет она Гарри.

Джо командует: «Прыгай!», а Элис спрашивает, как высоко.

Затем, повысив голос, спрашивает:

— Есть сообщение? — Элис как раз возвращается на кухню с прижатым к уху мобильным телефоном.

Элис кивает головой.

— Да. Он будет на станции в десять пятьдесят пять. Мне надо собираться. Вы хотите ехать со мной?

Эмили смотрит на Гарри. Гарри ухмыляется в ответ, а Элис стонет, изображая крайнюю степень отвращения.

— Все с вами ясно, влюбленные. Неужели вам не надоело? Ладно, до скорой встречи. — И поднимается наверх, чтобы переодеться.

* * *

Джо — опытный путешественник. Он любит самолеты, поезда, дальние поездки на автомобиле. Путешествуя в первом классе самолета, он сразу же надевает дополнительные носки, маску на глаза и инструктирует стюардессу, чтобы его разбудили на финальную трапезу перед посадкой. Перед поездкой на машине он запасается любимыми компакт-дисками и вкусными снэками, а если едет поездом, приезжает на вокзал заранее, чтобы успеть купить сэндвич и все имеющиеся в киоске газеты.

Сегодня он обходится без газет. Сегодня он путешествует с закрытыми глазами, с еле заметной улыбкой на губах, погруженный в мир фантазий, связанных с Джози.

Когда поезд прибывает в Стоу, настроение у Джо превосходное. День ясный и солнечный, вот ему машет с перрона красавица-жена, а впереди его ждет сексуальное приключение. Жизнь прекрасна.

— Это он? — Элис останавливает «Рэндж-Ровер» возле Брайандена и заглушает двигатель, а Джо брезгливо осматривает самый уродливый из всех домов, что он когда-либо видел.

— Да, это он. Пошли, Джо, не будь занудой. Всего-то одну ночь провести.

Джо качает головой.

— Даже не верится, что ты сумела затащить меня в такую дыру. Представляю, какой это будет ужас.

— Это вовсе не ужас, внутри все очень красиво, и к тому же мы останемся здесь всего на одну ночь.

Джо тяжело вздыхает и, качая головой, тянется за своей дорожной сумкой, что лежит на заднем сиденье.

— Сейчас могли бы быть в «Лигон Армз». Большей нелепости трудно себе представить.

Элис чувствует, что закипает от ярости. Она уже готова высказаться, но открывается дверь, и Эмили радостно машет Джо, который отвечает ей самой обаятельной улыбкой.

— Эмили! — ласково произносит он, выбираясь из машины. — Как приятно видеть тебя и как здорово, что мы здесь.

Он наклоняется и целует ее в обе щеки.

— А вы, должно быть, Гарри, — говорит он, протягивая руку. — Я — Джо. Очень, очень рад познакомиться.

Вчетвером они отправляются в поля гулять с собаками. Эмили, Гарри и Элис укутаны в шарфы, шапки и перчатки, а на ногах у них теплые сапоги. Джо в дизайнерской куртке, кашемировом свитере и обут в туфли «Джон Лобб». Его наряд, похоже, стоит примерно столько же, сколько и дом Эмили.

— Разве это не чудо? — Джо делает глубокий вдох. — Просто дышать свежим воздухом. Я обожаю сельскую местность. Дорогая, почему мы так редко выбираемся за город?

— Наверное, потому, что мы всегда слишком заняты по выходным, — выдумывает Элис. — И потом, мне казалось, ты терпеть не можешь деревню.

— Терпеть не могу деревню? Да кто тебе сказал? Это же чудо какое-то.

Поле заканчивается, и дальше четверка продолжает путь по тропинке, размытой от дождей. Как только ботинки погружаются в грязь, умильная улыбка на лице Джо сменяется глубокой морщиной. Он чертыхается, старательно обходя лужи. Теперь его щегольские ботинки скрыты под толстым слоем грязи.

— Кто-нибудь проголодался? — спрашивает Джо минут через пять. — Скоро мы приедем?

— Проголодался? Да мы еще даже не нагуляли аппетит, — ворчит Эмили. — В любом случае до паба еще пара миль.

Джо замирает как вкопанный, тут же проваливаясь в грязь.

— Пара миль? Ты что, шутишь?

— Нет.

— Джо. — Элис не в силах сдержать смех. — А что ты подумал, когда мы сказали, что идем на прогулку?

— Я подумал, что речь идет о прогулке. А не о путешествии на край земли.

— О, ну что ты как маленький, — пытается урезонить его Эмили. — Гулять же полезно.

Буквально через несколько мгновений в голову Джо приходит страшная мысль.

— А как мы будем добираться обратно? — Троица заливается хохотом, а Джо качает головой. — Только не это. На меня не рассчитывайте. Я возьму такси.

— Он прелесть, — шепчет Гарри Эмили, когда они стоят у стойки бара в ожидании заказа, — но, кажется, немного зануда, не правда ли?

— Просто он не приспособлен к деревенской жизни. — Эмили прижимается к Гарри, когда он обнимает ее за плечи. — Мне очень стыдно, но я думаю, что нам было бы гораздо веселее, если бы он не приехал.

— О, не знаю. Выражение его лица, когда он понял, что обратно придется идти пешком, рассмешило меня до слез.

После того как были сметены два ланча «пахаря», две порции «скампи» и чипсов, три пудинга и один яблочный пирог, Элис, Эмили и Гарри встают из-за стола и потягиваются, держась за животы, жалуясь на обжорство и надеясь скинуть хотя бы немного калорий по пути домой.

— Вставай, Джо, — говорит Элис, обращаясь к мужу, который все еще сидит за столом, умиротворенный чашкой кофе и свежим номером «Таймз», кем-то оставленным на соседнем столике. — Ты идешь с нами?

— Ни в коем случае. Я приеду на такси. Увидимся дома. Счастливого пути! — И он приветственным жестом поднимает чашку кофе, улыбаясь всей компании, которая направляется к двери.

— Даже не верится, что мой муж такой нытик.

— Надеюсь, он готов просидеть здесь весь день? — смеется Эмили.

— В самом деле? Почему?

— А он что, думает, будто находится на Оксфорд-стрит? Или он полагает, что такси растут на деревьях? Скорее всего к тому времени, когда он дождется такси, пора будет ужинать.

— Ну и хорошо. Это будет ему уроком. О Боже. Ужин, — стонет Элис. — Можно никогда больше не напоминать о еде?

— Вы хотите сказать, что не желаете отведать английского чаю со сливками часов в пять? — улыбается Гарри под дружный стон девушек.

— Завтра, — говорит Эмили. — А сейчас я хочу только одного — добраться до дома и лечь спать.

— Ты уверена, что хочешь только этого? — Гарри берет ее за руку и подмигивает, а Элис изображает, что ее сейчас стошнит.

— Может, подождете с этим до спальни? Кое-кого сейчас вырвет.

К тому времени, когда приезжает Джо, огонь в камине полыхает вовсю, собаки спят, а Гарри и Эмили уединились в своей спальне для послеобеденной дремы.

Элис сидит, свернувшись калачиком, в кресле, читает и, когда входит Джо, встречает его улыбкой. Он подходит к ней, целует, и она корчит гримасу.

— Чую виски, — говорит она. — Ты что, пил весь день?

— Я завязал беседу с местным фермером. — Рука Джо начинает скользить по ее бедру. — Он купил мне выпивку и предложил подбросить до дома.

— Пожалуй, одним стаканчиком там не обошлось. На тебя посмотреть, так ты становишься нахальным приставалой, только когда пьян.

— Не пьян, а просто слегка навеселе и очень возбужден своей любимой женой. А где остальные?

— Занимаются тем, от чего ты и сам не отказался бы.

— Пошли, дорогая, наверх. — Джо целует Элис и улыбаясь увлекает ее вверх по лестнице, к комкастой и ухабистой постели.

* * *

— Хорошо поспали? — Гарри отрывается от огромного сэндвича с сыром, который он жует, сидя за кухонным столом.

— Не могу поверить, что вы едите! — Элис качает головой. — Это после такого-то ланча! Да, поспала хорошо.

Она старается не покраснеть, зная, что кричала от восторга, когда занималась сексом, и надеется, что ее не слышали.

— А вы? Хорошо поспали?

— Ничто так не возбуждает аппетит, как послеобеденный сон, — ухмыляется Гарри. — Хотите поесть? — Он протягивает ей оставшуюся половинку сэндвича, и Элис вдруг понимает, что безумно голодна.

— После этого уик-энда я, наверное, стану необъятной. — Она заглатывает приличный кусок. — Всю следующую неделю придется сидеть на капустном супе.

— Боже. Как. Это. Отвратительно. — Гарри приходит в ужас. — Что это еще за диета такая?

— В самом деле вещь отвратительная. Вы варите кастрюлю овощного супа и едите его в течение пяти дней. Не могу сказать, что вкусно, зато теряете сразу несколько килограммов.

— Да, и при этом еще сколько газов выходит!

— Умоляю! — Элис шокирована. — Леди не пукают.

— О, прошу прощения. Что же тогда делают леди?

Элис на мгновение задумывается.

— Испускают легкий ветерок, — произносит она наконец, и Гарри заливается от хохота.

— Над чем это вы смеетесь? — На кухню заходит Эмили. — Элис! Не могу поверить, что ты еще в состоянии есть после такого ланча. Я больше никогда не притронусь к еде. Кстати, а что ты ешь?

Элис пожимает плечами.

— Не знаю, но что-то очень вкусное. Гарри приготовил.

— Сыр, ветчина, маринованные огурчики, майонез, помидор, огурец, секретный ингредиент и лук, — гордо произносит Гарри.

— Действительно, очень вкусно, — с набитым ртом бурчит Элис, предлагая Эмили откусить. Эмили наклоняется и откусывает маленький кусочек.

— М-м-м, — произносит она. — Здорово. Гарри, может, мне тоже сделаешь?

— Конечно, — отвечает он. — Только если ты пообещаешь мне, что не будешь сидеть на воздушной диете всю следующую неделю.

— На чем сидеть?

— Сначала пообещай, а потом спроси у Элис, что это такое.

— Хорошо, что бы это ни было, обещаю, — смеется Элис, — не сидеть на воздушной диете.

— Хорошо. Фирменный сэндвич от Гарри будет готов с минуты на минуту.

— Эмили, не принимай это на свой счет, но кровать у тебя просто ужасная. — Джо заходит на кухню, растирая поясницу.

— Я знаю, извини. По крайней мере, это всего лишь на одну ночь, — оправдывается Эмили.

— Что это? — спрашивает Джо, с интересом глядя на многослойный сэндвич, который Гарри подает Эмили.

— Фирменное блюдо от Гарри, — смеется Элис. — Хочешь?

— Боже, нет. — Джо откидывается на спинку стула и, прижимая руку к животу, качает головой. — После ланча? У меня желудок битком набит.

— Это потому, что ты не пошел обратно пешком, — говорит Эмили, жуя сэндвич. — Деревенский воздух способствует соковыделению.

— О, у меня с соковыделением все в порядке, — подмигивает ей Джо, — об этом не беспокойся.

В воскресенье они гуляют по садоводческому центру в Берфорде, и Эмили покупает несколько растений, чтобы посадить в своем садике позади дома, а потом отправляются на Бродвей побродить по старинным улочкам.

— Не это ли мы ищем? — Джо останавливается перед витриной антикварного магазина, где выставлен большой инкрустированный французский шкаф. — Разве это не идеальный вариант для гостевой спальни?

— Действительно, очень красиво, — соглашается Элис, подходя ближе, чтобы получше рассмотреть экспонат. — Но мне казалось, ты не любишь такой стиль.

Она права. Джо гораздо больше по душе стиль «хай-тек», но он любит коллекционировать и к тому же неравнодушен к дорогим вещам. Как раз на прошлой неделе он прочитал статью в журнале «Архитектурный дайджест» о шкафах восемнадцатого века, которые выглядят совсем как тот, что в витрине.

— Давай зайдем, — предлагает Джо. — Посмотрим, сколько стоит.

Через сорок минут все четверо выходят из магазина. На лице Джо широкая улыбка. Ничто не радует его так, как удачная сделка, и, поскольку вместе со шкафом он выторговал еще кресло эпохи Людовика XIV, ему удалось получить два предмета мебели меньше чем за десять тысяч фунтов.

— Ты видела, сколько это стоило? — Гарри все еще в шоке. Пары разделились, и, пока Элис и Джо совершали серьезную покупку, Эмили и Гарри глазели на витрину. — Ты видела, сколько он только что потратил?

— Да, знаю, — говорит Эмили. — Это почти мое годовое жалованье.

— Вот это да. — Гарри изумленно качает головой.

— У Джо такое хобби — тратить деньги, — пожимает она плечами. — Я уже не обращаю на это внимания. Я решила для себя, что в мире есть две категории людей: имущие и неимущие, так вот я определенно отношусь ко второй.

— У тебя есть я. — Гарри жмет ей руку, и Эмили сияет.

— Ты прав. Забудь, что я только что сказала. Теперь я точно отношусь к имущим.

— Знаешь, а мне здесь нравится, — говорит Джо после посещения четвертого магазина. К первым покупкам добавились стол-бюро и еще одно антикварное кресло.

— Вот и хорошо, — говорит Элис. — Я рада.

Она не произносит вслух «это потому, что ты занимаешься шопингом», хотя знает, что причина именно в этом.

Элис знает, что для Джо успех измеряется материальными благами. Чем больше у него есть, тем больше он может показать миру, тем увереннее он себя ощущает.

В жизни Джо все должно быть самым лучшим. Он не может носить простые носки, они обязательно должны быть кашемировыми. Отели, в которых он останавливается, должны быть рангом не ниже «Релэ Шато» или «Фор Сизонз». Автомобиль нужен только «Астон Мартин ДБ7 Вантаж», а жена — красавица-блондинка. Даже любовницы у него самые-самые.

Элис же совершенно равнодушна к вещам. Она просто хочет быть счастлива. И сегодня, видя Джо в прекрасном расположении духа, чувствуя прикосновение его руки, наслаждаясь его нежными поцелуями, Элис забывает о его капризах и постоянных отлучках. Она испытывает восторг оттого, что у нее такой замечательный и заботливый муж.

* * *

— Так ты плотничаешь? — Они сидят в чайной, смакуя домашние трубочки с густым заварным кремом и джемом, и Джо проявляет неподдельный интерес к увлечению Гарри. — Какое удивительное совпадение. Наш плотник здорово нас подвел, и мы как раз ищем кого-нибудь, кто мог бы сделать книжные полки для моего кабинета. — Джо полон энтузиазма. — Ты не возьмешься?

Элис так и хочется ткнуть его под столом, но она сдерживается.

— Да, но я стараюсь не работать на друзей, — улыбаясь, лжет Гарри. — Боюсь потерять дружбу.

— О да, я тебя понимаю. Ну, если вдруг у тебя будет подходящая кандидатура, дай мне знать.

Джо оставляет эту тему, за что Элис ему очень благодарна. Только потом она с ужасом вспоминает, что Гарри, по его собственным словам, работает исключительно для друзей. Должно быть, Джо показался ему монстром.

— Не такой уж он и монстр, — признается Гарри Эмили, когда вечером того же дня, уже в Лондоне, они лежат в постели и делятся впечатлениями. — Просто чересчур надменный и как будто из другого мира. Не из тех, с кем бы я согласился общаться регулярно.

— Но Элис тебе понравилась? — Эмили теснее прижимается к нему.

— О да. Элис великолепна. Я только одного не понимаю — почему она вышла за него замуж?

— Я знаю, — вздыхает Эмили. — Но, пока она с ним, я буду поддерживать ее. Я должна. Ведь я ее лучшая подруга.

 

9

Бывают дни, когда меньше всего на свете Джози Митчелл хочется идти в спортзал в половине шестого утра. И вот в пять утра, как по команде, раздается сигнал «Капитал Радио», заставляя ее открыть глаза и скинуть с себя одеяло, а потом чуть ли не силой вытолкать себя из постели.

Натянув майку, спортивные брюки и кроссовки, она царапает записку горничной, хватает спортивную сумку (аккуратно упакованную с вечера), рабочий костюм, тщательно уложенный в мешок, и направляется в фитнес-клуб «Харбор».

Ее распорядок дня редко меняется. Короткая улыбка и кивок головы администратору (а на что еще можно рассчитывать в столь ранний час?), после чего Джози стремительно направляется к своему шкафчику, вешает одежду, и в пять сорок она уже на растяжке в зале.

В клубе уже есть посетители. Главным образом банкиры, служащие Сити, некоторые ей знакомые, хотя она и пресекает всяческие попытки поболтать. Она серьезно относится к занятиям и не расположена тратить время на разговоры.

Два раза в неделю у нее силовые упражнения, дважды в неделю кардиостимулирующие, и раз в неделю, по субботам утром, она посещает класс спортивной борьбы.

Завтракает она по пути на работу. На завтрак всегда одно и то же: обезжиренный йогурт и сухой рогалик. У нее нет времени смаковать еду, да она вообще не из тех, кто любит поесть.

В детстве она была полной и страдала от этого, чувствуя себя изгоем. В еде она искала утешения, за едой она вообще забывала о своих переживаниях. В студенческие годы она ударилась в другую крайность и обнаружила, что голод придает ей сил и бодрости. Чем меньше Джози ела, тем сильнее себя чувствовала, хотя и усохла до неузнаваемости.

Мисс Митчелл признавала только «натуральную» пищу, как она ее называла, ограничиваясь зеленым салатом, помидорами, огурцами, яблоками и апельсинами, а в качестве редкого лакомства позволяла себе съесть цельнозернового хлеба.

Когда Джози заболела от истощения, ее отправили к университетскому доктору, который диагностировал анорексию. И, хотя сейчас она считает, что ее отношение к пище стало нормальным, как и ее вес, ей до сих пор неловко есть на людях, она переживает из-за того, что окружающие, видя, как она ест, могут подумать, что она жадная до еды или, хуже того, толстая, и это при том, что у нее десятый размер.

На смену страсти к еде пришла страсть к фитнесу. Джози Митчелл старается посещать спортзал пять раз в неделю — хотя спокойно может ходить туда каждый день, и иногда бывает так, что вечером, когда нечего делать, она борется с соблазном пойти на вторую тренировку.

И, конечно же, есть ее работа. Чем больше она работает, тем комфортнее себя чувствует, абстрагируясь от мыслей о том, что существует жизнь вне офиса.

Джози действительно живет практически одной работой. Слишком скрытная и застенчивая, она никогда не имела подруг, не знала радостей общения в тесной женской компании, ни с кем не делилась подробностями своей личной жизни.

В редких случаях, когда требовалось наладить контакт с женщиной — скажем, если речь шла о клиентке и не было лучшего способа расположить ее к себе, кроме как поддержав в жалобах на мужскую половину, — она чувствовала себя не в своей тарелке.

И при этом Джози чрезвычайно гордится своей внешностью и старается всегда выглядеть безупречно: ее волосами занимаются в салоне «Даниэль Хершесон», ее костюмы непременно от Гуччи, ее ногти всегда с идеальным маникюром. Если не знать, кто она и чем занимается, ее вполне можно принять за жену богатого бизнесмена или его роскошную любовницу.

Можно подумать, что она обедает исключительно в ресторане «Е&О», а покупки делает только на Бонд-стрит. Ее спутницей за ланчем могла бы стать такая женщина, как Элис. И никогда не поверишь, что Джози по пути домой останавливается у магазина «Маркс энд Спенсер», покупает там порцию салата или готовое блюдо, которое потом разогревает в микроволновке, после чего устраивается на жестком, неудобном диване, чтобы почитать или посмотреть телевизор перед сном.

Эл Брукмейстер шутит, что ее квартира — это квинтэссенция холостяцкой берлоги. Кому как не Элу это знать. Он ее единственный верный друг, во всяком случае, только с ним она встречается регулярно. Он был ее вторым боссом в компании «Голдманз», ее наставником и, наконец, другом.

Эл был единственным, кто знал, что ей поступило предложение перейти в компанию «Годфрей Хамилтон Залтц», и, хотя и расстроился, первым сказал ей, что от такого предложения грех отказываться.

Эл Брукмейстер, уроженец Нью-Йорка, вот уже восемь лет живет в Лондоне, в большой квартире на берегу, каждый день читает «Файненшл таймс» и «Уолл-стрит джорнал Юроп», а «Нью-Йорк таймс» по воскресеньям, и до сих пор жалуется на то, что в этом городе не найти приличного бублика.

Сорокатрехлетний Эл, привлекательный в духе Джерри Спрингера, баснословно богатый, не испытывает недостатка в роскошных молодых девицах, но ни одна из них до сих пор не нарушила его дружбы с Джози.

Он обожает Джози. И знает, что, если когда-нибудь решится создать семью (что проблематично, учитывая, что соблазнительных молоденьких красоток вокруг становится все больше), в спутницы он выберет женщину, похожую на Джози.

Ему нравится ее упрямство и упорство. Она сильная и умная, и только с ней он может спорить на равных. Она идеальный компаньон для мероприятий, которые он вынужден посещать в силу своего статуса, и прекрасная пара для его обедов с друзьями.

Когда-то давно он предпринял попытку приударить за ней. Они как раз были на светском рауте, после которого он пригласил ее в свои шикарные апартаменты. Он знал, что его хоромы произведут на нее впечатление, и не сомневался в том, что, подобно большинству девушек, которых он приводил к себе, Джози тут же начнет мечтать о том, чтобы поселиться у него, и прыгнет к нему в постель, чтобы участвовать в конкурсе на миссис Эл Брукмейстер.

Он угостил ее старинным портвейном, зажег свечи, включил запись Барри Уайта, после чего откинулся на спинку дивана и, глядя ей в глаза, поинтересовался, почему у такой красивой женщины нет мужчины.

И тогда Джози расхохоталась.

Она смеялась до тех пор, пока слезы не хлынули из ее глаз.

— Как патетично, — вымолвила она наконец, вытирая слезы и растекшуюся тушь, а Эл все думал, что же ее так рассмешило. — Это так ты затаскиваешь невинных молоденьких девушек в свою постель?

— Ну да, — произнес он не сразу. — И должен сказать тебе, что это всегда срабатывало.

— Надеюсь, ты не думаешь, что я куплюсь на такую дешевку?

— Вообще-то я рассчитывал на это, — с надеждой в голосе произнес он. — А ты как думаешь? Стоит мне продолжать?

— Что продолжать? — Джози явно забавлялась ситуацией и любовалась собой. — Этот приторный флирт? Эл Брукмейстер, ты безнадежен. Вот что я тебе скажу: даже если бы мне хотелось завести служебный роман, что на самом деле меня совершенно не интересует, ты бы оказался в самой нижней части списка.

— О, спасибо. — Его самолюбию был нанесен беспощадный удар.

— Не стоит благодарности. И больше не занимайся этой ерундой. Эл, ты замечательный человек, но дрянь редкостная, и у нас с тобой никогда ничего не получится. И к тому же твои пассажи пошлы до жути. Если хочешь, я помогу тебе придумать что-нибудь более изысканное для твоей следующей жертвы.

— Я всегда думал, что моя тактика верная. Во всяком случае, никогда еще меня не подводила.

Джози покачала головой.

— Извини, но так дело не пойдет. Налей мне еще выпить, и я скажу тебе, что хотят слышать женщины.

— Откуда ты знаешь? — Эл поднялся с дивана и ухмыльнулся. — Ты же мужчина в женском обличье.

— Ну, не дуйся, — успокоила она его. — Ты так говоришь, потому что я не сплю с тобой. Но это даже к лучшему: зато я могу быть твоим другом, и, поверь мне, лучше дружить со мной всю жизнь, чем переспать один раз и расстаться через несколько недель.

Эл удивленно поднял бровь.

— Через несколько недель? Почему так скоро?

— И то только в том случае, если тебе очень повезет.

Как оказалось, она была права. Они дружат вот уже больше шести лет, и он остается единственным человеком, на кого она может положиться и кого ей всегда приятно видеть.

Раз или два в неделю они встречаются, идут в ресторан или в кино. В выходные, если у Эла нет спутницы, Джози сопровождает его на коктейли или званые ужины, или же в воскресенье они вместе гуляют в Гайд-парке, а потом идут на поздний завтрак в «Блуберд» с друзьями Эла. Если у Эла очередной роман, они видятся реже (его девушки непременно видят в Джози скрытую угрозу). А в тех редких случаях, когда роман возникает у Джози, Эл какое-то время страдает в поисках временной замены, но знает, что увлечения Джози длятся недолго и скоро он получит своего друга назад.

В последний раз у Джози был секс полтора года тому назад, и этот факт не перестает изумлять Эла, который регулярно предлагает изменить такое положение вещей, но его предложение неизменно встречается округлившимися глазами и смехом.

Джози убеждает себя в том, что она слишком занята, чтобы думать о мужчинах, что работа для нее превыше всего и любые отношения будут только отвлекать от дела. Но в последние несколько дней произошло нечто странное. Нечто по имени Джо Чамберс.

Джози знает, что ей не следует доверять его авансам. Она знает о его репутации и понимает, что его следует избегать. Но, похоже, ее голова и либидо с ней не согласны, и она с ужасом осознает, что Джо Чамберс пробудил в ней чувства, которые она, казалось, забыла навсегда.

Все началось в тот вечер, когда он поцеловал ее в такси. Она молча вышла из машины и еле дошла до своей квартиры, где прижалась к стене, пытаясь прийти в себя.

«Ты просто сошла с ума, — сказала она себе. — Он твой коллега, к тому же всем известный бабник и, что хуже всего, женат».

Но в ту ночь она не сомкнула глаз, представляя себе, что могло бы получиться, если бы она пригласила его к себе. Дыхание ее участилось, рука поползла вниз, стоило ей представить, как он улыбается, когда она расстегивает ему рубашку, как он склоняет голову, чтобы поцеловать ее, как задирает ей юбку.

В понедельник она избегала смотреть на него на работе, мысленно молила о том, чтобы он не обратился к ней с каким-либо вопросом.

Ей удавалось избегать его в течение всей недели, хотя она и чувствовала, что он прожигает ее взглядом. В пятницу она засиделась в офисе допоздна, готовя материалы к презентации, когда вдруг ощутила чье-то присутствие у нее за спиной.

— Замечательно. — Джо отогнул рукав рубашки и посмотрел на часы. — Пятница, восемь часов вечера, а вы все еще работаете? Какое рвение к работе.

Джози пожала плечами и отвернулась к компьютеру.

— Просто заканчиваю материалы к презентации. Чем могу быть полезна?

Холодность ее голоса маскировала нервозность.

— Не знаю. А вы в самом деле можете быть полезны?

Джози промолчала, продолжая набирать текст.

— Хорошо, — вздохнул Джо и, обогнув стол, встал лицом к ней. — Извините, что поцеловал вас. Мне очень жаль, что я не смог сдержаться, просто вы очень красивы. Но я обещаю, что больше этого не повторится. Теперь вы удовлетворены?

«Нет! — подумала Джози. — Конечно, нет!» Но она вздохнула и кивнула головой.

— Благодарю вас.

— Я понимаю, что вы можете превратно истолковать это, но уже восемь часов, и я умираю с голоду. Я как раз собирался зайти в кафе и съесть пиццу. Не хотите составить мне компанию?

«Это всего лишь пицца, — подумала Джози. — Он ведь не приглашает тебя на романтический ужин со свечами, чтобы приударить (побольше жалости). В конце концов, речь идет всего лишь о пицце. Что в этом плохого?»

— Я все еще на работе с Дейвом. — Джо прошел в один из кабинетов пиццерии позвонить Элис, так чтобы его не слышала Джози. — Мы сейчас перекусим в пиццерии, а потом, наверное, опять вернемся в офис. Не жди, дорогая, я могу задержаться допоздна.

«Прошу тебя, Господи, — подумал он, скрестив пальцы. — Прошу тебя, пусть это будет допоздна».

Элис вздохнула и печально положила трубку телефона.

«Пожалуйста, не поступай так со мной, — взмолилась она. — Ты ведь был таким нежным и внимательным в последнее время. Пожалуйста, не возвращайся к старому».

Закусочную «Пицца Экспресс» трудно было назвать романтическим местом. Кафельные полы, монохромная окраска стен, яркое дневное освещение определенно не навевали посетителям мыслей о любви. Собственно, этих мыслей не было и у Джо с Джози, когда они садились за столик в углу и заказывали еду.

Неаполитанская пицца для Джо, смешанный салат для Джози, по бутылке вина и минеральной воды, чтобы запить все это.

Глядя на то, как Джо ослабил узел галстука и пробежал пальцами по волосам, Джози поймала себя на том, что впервые находит мужчину столь привлекательным. «Что в нем такого, что я готова испытать оргазм прямо здесь, от одного взгляда от него?»

Уладив домашнюю проблему, Джо пустил в ход все свое обаяние, задавая правильные вопросы и улыбаясь в правильных местах, стараясь не выглядеть чересчур легкомысленным и чересчур искушенным в делах такого рода.

И вот он почти у цели. Он почувствовал приятное возбуждение, предвкушение новизны. Сегодня вечером, сын мой, все может произойти сегодня вечером!

Пицца была съедена, салат размазан по тарелке и оставлен недоеденным, бутылки с вином и водой осушены наполовину. Говорили в основном на общие темы, поскольку оба знали, насколько опасно любое отклонение. Джози все еще пыталась делать вид, будто все это невинно, но, наблюдая за Джо, пока тот возвращался к столу из туалетной комнаты, она уже знала, что это неотвратимо, что она будет спать с ним.

Скоро.

Когда вторая бутылка вина была допита, в разговоре возникла пауза. Джо взялся рукой за подбородок и уставился на Джози. Его взгляд был затуманен похотью, а у нее заломило низ живота.

— Наверное, мне не следует этого говорить, — медленно и тихо произнес он, и улыбка впервые за этот вечер покинула его лицо, — и я знаю, что вы мне, возможно, не поверите, но я весь вечер думаю только о том, как бы затащить вас в постель.

— Я знаю. — Эти слова вырвались у Джози, прежде чем она успела подумать. — Едем ко мне?

Ни слова не говоря, они расплатились по счету и ушли, но, стоило им оказаться на пустынной улице, как они остановились, посмотрели друг на друга и уже через несколько мгновений слились в страстном поцелуе, и руки Джо жадно исследовали ее тело, а Джози кусала его губы, словно призывая взять ее прямо сейчас.

Джози лежала в объятиях Джо на заднем сиденье такси, с закрытыми глазами, смакуя каждое прикосновение его пальцев, которые скользили по ее бедру, забирались под юбку, под кружево чулка и, наконец, наконец, касались обнаженной плоти. (Слава Богу, думала она, что сегодня утром я надела чулки, а не колготки. Слава Богу, что на мне новое белье. Слава Богу, я только на прошлой неделе сделала эпиляцию на ногах.)

Выше. Она задержала дыхание в предвкушении, страсть воплем пронеслась по ее телу. Выше. Выше. Его пальцы прошелестели по резинке чулок и спустились ниже, к колену, словно дразня ее. Джози вздохнула и повернула к нему голову, чтобы встретить его язык.

Путь назад отрезан.

Поднявшись по ступенькам к ее квартире, они едва закрыли за собой дверь, как вновь слились в поцелуе, сначала посмеиваясь над своей торопливостью, а потом вмиг посерьезнев, когда Джо прижимается к ней своим болезненно возбужденным членом.

Неуклюже передвигаясь, не прерывая поцелуя, они идут в спальню, падают на кровать, и вот уже их языки и пальцы блуждают повсюду, чувствуя, пробуя, облизывая, ощупывая. Шепот, вздохи, нарастающее возбуждение, скольжение тел друг о друга.

А потом долгожданное облегчение, и Джо откидывается на спину, держа руки на бедрах Джози, губы на сосках ее грудей, полных и тугих, как он и представлял, и оба издают вздох от забытого и запрещенного удовольствия.

Джо наблюдает за Джози — она сверху, с закрытыми глазами, кусает губу, время от времени задерживает дыхание, когда он проникает все глубже и глубже. Ее пальцы помогают ей достичь пика наслаждения, и удивленная и счастливая улыбка сопровождает конвульсии ее тела, когда у обоих наступает оргазм.

А потом они лежат в постели, улыбаясь друг другу. Джо чертит пальцами контур ее губ, наблюдая за тем, как она смакует свои запахи, облизывая его пальцы. Нежные поцелуи, поглаживание волос, шепот.

— Это было потрясающе. — Джо улыбается, убирая ей волосы за ухо.

— Бьюсь об заклад, что ты говоришь это всем девушкам.

— Говорю — да, но чувствую так редко. Это было невероятно. — Он целует ее. Он искренен. — Ты необыкновенная.

— В самом деле? — Джози улыбается, словно кошка, добравшаяся до сметаны. Она и чувствует себя, как та самая кошка. И уже давно забыла, как это здорово — чувствовать себя кошкой, добравшейся до сметаны.

Джо потягивается и переворачивается, чтобы посмотреть на часы.

— Черт, — шипит он.

— Твоя жена?

Он перекатывается обратно и целует ее.

— Я бы так хотел остаться.

— Уже заполночь, — говорит она. — Тебе пора.

— Это не конец. — Он вновь целует ее. — Боже, до чего же ты хороша. Завтра?

Джози тихо смеется.

— Завтра суббота.

— Ну и что? Завтра после обеда? Что ты делаешь?

Джози хочется сказать, что она занята. Хочется сказать, что ее не будет дома, что это был лишь эпизод и что она не из тех, кто путается с женатыми мужчинами, но она ничего этого не говорит.

— Завтра днем? — Она откидывается на спину, и Джо начинает ласкать уже вновь напрягшийся сосок. — Я буду лежать здесь и ждать, когда ты придешь, чтобы трахнуть меня.

— О Боже, — стонет Джо, вновь забираясь в постель. — Я не могу оставить тебя одну.

 

10

— Я больше не выдержу. — Элис еле говорит, ее душат слезы, которые ей до сих пор удавалось сдерживать. — Не знаю, зачем я вообще выходила замуж, я его почти не вижу, никогда не думала, что придется говорить это, но, клянусь Богом, я не вижу смысла продолжать это.

Эмили сидит рядом на диване, она обнимает Элис за плечи, не зная, что сказать, и лишь ожидая момента, когда Элис успокоится, тогда она скажет ей, что всегда будет рядом.

Элис поднимает на нее взгляд.

— Представь, что, если бы ты не видела Гарри, ты стала бы с этим мириться?

Эмили пожимает плечами.

— Ты не стала бы. Я знаю. Никто бы не стал с этим мириться. Кроме глупой старой Элис.

— Ты не глупая и не старая. Ты замечательная Элис, и это всего лишь этап в жизни. Ты его перешагнешь, ты справишься, у тебя всегда все получается.

— О Боже, Эмили. Я просто не могу больше терпеть. Мне кажется, у него роман.

Время останавливается.

Проходят минуты, и вместе с ними с лиц обеих женщин сходит краска.

— Ты правда так думаешь? — Эмили произносит слова медленно, осторожно, не в силах поверить в то, что Элис наконец-то, после стольких лет, высказала вслух то, о чем судачили все вокруг.

— Да. Нет. — Элис вздыхает. — О Боже, я не знаю. То есть я хочу сказать, что, с одной стороны, я не верю, что он способен поступить так со мной, он знает, что я просто уйду, но, с другой… — Она роняет голову в ладони, потом вновь устремляет взгляд на Эмили. — Если все проанализировать, то, похоже, у него роман. В последние три месяца он не приходит домой раньше десяти вечера. Говорит, что постоянно на совещаниях, и никогда не отвечает по мобильному, когда я звоню. Он уезжает в командировки и не говорит мне, в каком отеле останавливается, я просто должна ждать его звонка. И еще… у нас нет секса вот уже три месяца.

— Ты серьезно? — Эмили не удается скрыть шок. — Три месяца? И как он это объясняет?

— Он говорит, что страшно устает, и, когда он так много работает, ему совершенно не до секса.

— Это правда?

— Ну, и раньше такое бывало. Когда он помногу работал, у нас не было секса. Но теперь я думаю, что причиной тому тоже были его романы на стороне. О Боже. — Элис встает, чувствуя, как сжимает ей грудь, как обдает ее жаром и пот выступает на лбу. — Кажется, меня сейчас вырвет.

* * *

Через пять минут Элис возвращается из ванной, бледная и подавленная, но испарины на лбу уже нет.

Эмили на кухне заваривает чай. Она приносит его в комнату и наблюдает за тем, как Элис с жадностью прихлебывает горячий сладкий напиток.

— Эли, ты уже говорила с ним об этом? — мягко спрашивает она.

— Конечно. Он просто говорит, что я веду себя нелепо. Я так одинока, Эмили. — Элис наконец дает волю слезам. — Я не знаю, что же мне делать.

Элис попыталась поговорить с Джо как раз три дня тому назад. Три месяца без секса — срок достаточно долгий, чтобы можно было прожить без тепла и близости, особенно если ты питаешь к мужу самые нежные чувства, хочешь быть с ним. Элис подумала, что, возможно, она допускает ошибку, не предпринимая никаких попыток к сближению. Возможно, если бы она выглядела фантастически сексуальной и соблазнительной, его можно было бы вернуть.

Вообще-то Элис уже проводила подобные эксперименты и раньше, когда Джо отдалялся от нее. Покупала нижнее белье, пыталась разогреть его с помощью вина, и, хотя все это было без толку, она решила попробовать еще раз.

И вот она ждет Джо в кружевном неглиже. Ждет и ждет. В шесть минут после полуночи, когда открывается входная дверь, Элис уже такая уставшая, что ей хочется только спать, но, раз уж она потратила столько сил, она доведет дело до конца.

Она ждет, что Джо придет прямо в постель. В конце концов, уже поздно и он много работал, но, когда проходит двадцать минут, а он все не появляется, она тихонько спускается вниз по лестнице, чтобы посмотреть, чем же он занят.

Его нет ни в гостиной, ни на кухне. Впрочем, из его кабинета доносится тихое бормотание, и тут же она чувствует, что сердце бьется сильнее, а к горлу подступает тошнота.

Ей хочется встать под дверью и послушать, добыть наконец доказательства, но она не может этого сделать. Она не хочет удостовериться в том, что у него роман, не хочет слышать жестокую правду, вместо этого она хочет, чтобы Джо успокоил ее, сказал, что все хорошо.

Она слышит тихий смех и открывает дверь — шумно, чтобы он знал, что она здесь. Того, что она наслушалась, достаточно не только для подозрений, но и для обвинений.

Джо мгновенно оборачивается, в глазах его страх.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает он, стараясь сохранять спокойствие, не выпуская трубку из рук.

— Что ты делаешь? — шипит Элис, указывая на телефонную трубку. — С кем ты разговариваешь? У тебя роман?

— Я перезвоню тебе завтра, — произносит в трубку Джо теперь уже громким голосом, с деловой интонацией. — Пока ничего не меняй в прогнозе.

— Обязательно изменю, — хрипловато смеется Джози. — Попался, проказник. До завтра. — И она посылает ему поцелуй, прежде чем повесить трубку.

— Хорошо, — произносит Джо, теперь уже обращаясь к гудкам. — Хорошо, об оценке мы поговорим завтра. Извини, но мне действительно пора идти.

Он оборачивается к Элис, которая заметно нервничает, начиная сомневаться в своих подозрениях. Действительно ли она слышала смех из-за двери? Действительно это было сладкое воркование влюбленных? Или ей все-таки показалось?

— Какого черта ты здесь делаешь? — Страх сменился гневом. Джо решил, что лучшее средство защиты — нападение, и теперь обращается к ней с чувством собственной правоты. — Как ты смеешь, — продолжает он, — как смеешь заходить в мой рабочий кабинет, когда я говорю с клиентом из Японии, и обвинять меня, так что слышно в трубке, в каком-то романе.

Элис ненавидит разговоры на повышенных тонах. Ненавидит споры. В таких ситуациях ей всегда хочется убежать и спрятаться, и не удивительно, что она начинает извиняться.

— Прости, — говорит она. — Я подумала, что ты… ты говорил так, будто…

— Что? — Он брызжет слюной. — Я говорил, как будто что? Ты хочешь сказать, что стояла под дверью и подслушивала?

На мгновение страх возвращается к нему, но нет, она не могла ничего расслышать, иначе не сдалась бы так скоро.

Джози совсем не такая, как остальные. Они спят вот уже три месяца, три месяца, в течение которых Джо понял, что впервые за всю историю его романов с женщинами не он контролирует ситуацию.

Открытие одновременно пугающее и волнующее: Джози стала для него своеобразным наркотиком высшей пробы. Чем больше он видит ее, тем сильнее желание увидеть снова. И чем сильнее его желание, тем большую власть над ним она приобретает.

В какой-то момент он испугался, что может влюбиться. Испугался, потому что меньше всего ему хочется обижать Элис, к тому же он понимает, что не сможет управлять такой женщиной, как Джози. Теперь он знает, что это не любовь, а всего лишь наваждение, которое со временем пройдет, и все вернется на свои места.

Такие наваждения случались у Джо и раньше, но обычно, как только женщина начинает выдвигать требования, прикипает к Джо эмоционально, он теряет интерес и переключается на следующий объект.

Но Джози до сих пор соперник. Она находит его забавным. Его уловки, которые безотказно действовали на других женщин, у нее вызывают лишь смех или презрение.

Ее жесткость, решительность и упрямство заводят его, и, как сегодня вечером, он начинает рисковать.

Они расстались всего сорок минут назад, но он думал о ней всю дорогу домой и решил позвонить перед сном. Элис, которая всегда в половине девятого вечера уже лежала в постели, не должна была возникнуть на пороге его кабинета.

О Боже, он зашел слишком далеко. Он смотрит на Элис, которая стоит перед ним в пеньюаре, которого он раньше не видел, и благодарит Господа за то, что ему опять удалось проскочить. Но он подошел слишком близко к опасной черте. Слишком. Какой бы притягательной ни была Джози, он не желает разрушать свой брак. Он знает, что, если бы Элис слышала то, что он говорил Джози, слышала, как он мечтал уехать с ней за город, в отель с четырехместной кроватью, где мог бы связать ее, задрать ей ноги и делать с ней все, что ему захочется, тогда его браку точно пришел бы конец.

— Ну? — повторяет он, и в глазах его злость вперемежку со страхом. — Что ты слышала? Что тебе показалось, что ты слышала?

— Я… ничего. Просто тон твоего голоса, он был совсем неделовым.

— Не знаю, о чем ты говоришь. — Джо встает и проходит мимо Элис. — У меня был трудный день, я страшно устал, и вот прихожу домой, чтобы выслушивать нелепые обвинения со стороны своей жены. Ты хотя бы имеешь представление о том, сколько у меня сейчас работы? Ты хотя бы понимаешь, насколько я занят, как я бываю измотан к концу дня?

— Прости меня, — слабым голосом произносит Элис.

— Поздно извиняться. — Джо уже в ударе. — Когда я возвращаюсь с работы, — он смотрит на часы, — заполночь, меньше всего я рассчитываю услышать нелепые обвинения со стороны своей жены о каких-то мифических романах.

— Но, Джо. — Элис пытается подыскать слова, чтобы выразить свои чувства, она не хочет сдаваться так легко, она хочет услышать от него слова поддержки. — Мы уже три месяца не спим вместе. Ты все время уезжаешь, не оставляешь мне контактного телефона, и тебя никогда не бывает дома. Признайся, что это выглядит подозрительно.

— Так ты всерьез думаешь, что у меня роман?

— Нет… я не знаю. — Элис вздыхает. — Наверное, нет, я так не думаю. Мне кажется, ты не посмеешь поступить так со мной, но, когда ты совсем не хочешь меня как женщину, я не знаю, что и думать.

— О дорогая. — Джо одержал победу. Теперь он может ее утешить. Он подходит к ней, обнимает, крепко прижимает к себе. — Никакого романа у меня, разумеется, нет. Я люблю тебя. Ты мой маленький цыпленок, и никто другой.

Элис с облегчением улыбается, крепче прижимаясь к нему.

— Я тоже люблю тебя, — вздыхает она, утыкаясь ему в шею.

Джо прячет улыбку в ее волосах.

— Я люблю тебя больше.

— Нет, я больше.

— Я знаю. — Элис все настойчивее прижимается к нему, поднимает голову и целует его в губы. Джо отвечает ей поцелуем, но, как только ее губы раскрываются, он отстраняется.

— Уже очень поздно, — говорит он, беря ее за руку и выводя из кабинета. — Пора спать.

* * *

В постели Элис двигается на половину Джо и прижимается к нему. Его дыхание на редкость ровное. Он любит ее, но не хочет заниматься с ней любовью. Не хочет заниматься любовью ни с кем, кроме Джози, хотя чувство, которое он к ней испытывает, вовсе не любовь, а похоть.

— Спокойной ночи, — бормочет он, словно уже во сне.

Элис гладит его по спине, слабо надеясь возбудить его, но вскоре сдается и возвращается на свою половину постели.

— Так если ты не считаешь, что прошлой ночью он был у любовницы, — высказывает предположение Эмили, выслушав Элис, — что заставляет тебя думать, что у него роман?

— Я понимаю, что это кажется абсурдным, но, когда он рядом и убеждает меня в своей невиновности, я и сама начинаю думать, что мои догадки нелепы. Но, когда его нет или он звонит сказать, что опять задерживается на работе, меня начинают терзать сомнения. И знаешь, что самое ужасное? Мне ведь тридцать пять, и уже пора иметь детей, а откуда они возьмутся, черт возьми, если мой муж не спит со мной?

— Ты хочешь сказать, что Джо наконец согласился на детей?

Элис фыркает.

— Не будь смешной. Мой муж так редко бывает дома, что у нас даже нет времени обсудить этот вопрос. Но время летит, Эм. Я готова, Господи, я готова вот уже много лет, и кто знает, могу ли я вообще забеременеть? Может, на это уйдут годы, и, если мы сейчас же не займемся этой проблемой, может оказаться слишком поздно.

— А как же ты собираешься забеременеть, если твой муж не спит с тобой?

— Тот-то и оно. Знаешь, я даже подумывала о том, чтобы сходить в клинику, где есть банк спермы.

— Да ты что?

— Да, но мне не хватило духу. Я хочу родить ребенка от своего мужа, а не из пробирки. Даже не верится, что подобные мысли могли прийти мне в голову.

— Знаешь, что самое печальное? В моих сексуальных фантазиях присутствуют наручники, шелковые шарфы и трое крепких мужиков, каждый из которых мастер международного класса по сексу. А в твоих фантазиях фигурирует банк спермы.

Элис чуть не давится чаем.

— Трое? Трое мужчин? Ты серьезно?

Эмили вспыхивает румянцем и пожимает плечами.

— Разве это так чудовищно?

— Чуть-чуть. Ну, продолжай, что было дальше. Где ты нашла эту троицу?

— Ох-хо-хо. Я тебе больше ничего не скажу, пока не расскажешь мне о своих фантазиях.

— Хорошо. В моих фантазиях присутствует милый сельский домик…

— О, заткнись! — Эмили шлепает Элис по руке, и та хихикает. — Я спрашивала о сексуальных фантазиях. Давай. Я тебе рассказала, теперь ты выкладывай.

— Ничего не скажу, пока не услышу продолжения о трех крепких мужиках. Один из них был Гарри?

Эмили решительно качает головой.

— Нет, разумеется. Фантазии никогда не касаются любимого мужчины, тем более если речь идет о таких непотребных вещах.

— О, это становится все интереснее. Продолжай.

* * *

Через полчаса непрерывного хихиканья Эмили наклоняется и чешет Хамфри за ухом. Пес блаженно жмурится и тут же переворачивается на спину, подставляя Эмили свой жирный живот, который она смеясь чешет.

— Ты такой толстый, Хамфри. Знаешь, Эли, если ты не собираешься в ближайшее время рожать, тебе нужно завести кого-нибудь.

— Что? — в ужасе восклицает Элис. — Мне никто не нужен. Что ты имеешь в виду?

— Я говорю о ком-нибудь вроде Хамфри.

— О ком?

— Ну, о собаке. Если ты так одинока, почему бы тебе не завести собаку?

Потому что Джо ненавидит животных. А я бы хотела собаку.

— Ну, с Джо можно решить эту проблему. Поставь ему условие: либо он проводит больше времени дома, либо ты заводишь собаку, чтобы избавиться от скуки.

— Не думаю, что он согласится. Вспомни, что было с Молли и Паоло.

— Но попробовать стоит. Все мужчины ненавидят кошек, но собаки — это совсем другое дело. У одной девушки в нашем классе шикарная вести, только что ощенилась, и она как раз ищет, куда пристроить щенков.

— О, здорово! Я обожаю вестскотчтерьеров!

— Только щенки будут не чистокровки. Дело в том, что собака уже была беременна, когда она подобрала ее, так что одному Богу известно, от кого она их нагуляла, но щенки просто прелесть.

— Может, мне повезет, и у меня будет помесь вестскотчтерьера и ротвейлера.

Эмили смеется.

— По крайней мере, это будет хорошая сторожевая собака. И, кстати, ты сможешь посещать наш класс. О, давай бери собаку. Пожалуйста!

Элис с воодушевлением отнеслась к этой идее.

— Что ж, — произносит она наконец, — ты определенно права, и стоит попробовать. Если мой муж когда-нибудь явится домой в урочный час, я обещаю, что поговорю с ним.

Спустя неделю в доме появляется Снуп. Разумеется, Джо возражал, но Элис была настойчива, и он не смог устоять перед ее железной логикой.

Элис была несказанно рада тому, что наконец у нее появился кто-то, на кого можно обратить всю свою любовь и внимание, кто будет любить ее бескорыстно и кто будет неотлучно находиться при ней.

Она уже начала посещать занятия в школе дрессуры, и благодаря особым отношениям между Гарри и Эмили, к ней относились с повышенным вниманием. Если у нее возникали вопросы, она могла звонить Гарри в любое время.

С появлением Снупа для Элис открылся совершенно иной мир. Теперь она могла отказываться от приглашений на светские рауты под предлогом того, что у нее щенок и его нельзя оставлять одного, а если в рестораны не допускали собак, она с радостью отвергала любезные приглашения на ланч.

Выгуливая Снупа по пять раз в день, она с удивлением заметила, как много вокруг людей с собаками, и часто останавливалась, чтобы поболтать с ними.

Соседи-собачники единодушно решили, что в роду у Снупа по отцовской линии были гончие или бассеты. Странное сочетание, конечно, но только им можно было объяснить большие коричневые пятна в окрасе так называемого вестскотчтерьера.

Элис полюбила этот мир, и, хотя Джо стал отсутствовать еще чаще и был по-прежнему чужим и далеким, она поймала себя на том, что ее это мало волнует. Теперь у нее было о ком заботиться, и ее это вполне устраивало.

Даже Джо вынужден был признать, что идея со Снупом оказалась не так уж плоха. Щенок стал хорошим предлогом для поздних прогулок, во время которых можно было свободно звонить Джози. И, поскольку наследников у Джо не было, именно Снуп стал идеальным алиби, позволявшим улизнуть из дома в выходные дни.

— Ты можешь еще поваляться в постели, — говорил он Элис, целуя ее утром, уже в джинсах и бейсболке. — Мы со Снупом идем гулять в Гайд-парк, будем не скоро.

Элис улыбаясь кутается в мягкое одеяло. Кто бы мог подумать, что Джо будет так увлечен собакой? И, если он так ласков со Снупом, можно представить, какой хороший отец из него получится. Нет, им явно пора подумать о ребенке.

Снуп тоже был вполне счастлив. Нельзя сказать, чтобы в гостиной Джози ему было где разгуляться, так что он спокойно писал в углу, ожидая, пока из спальни выйдет Джо.

— Нет, Джо, не дури. — Джози вздрагивает, когда Джо своей опытной рукой проводит по внутренней стороне ее бедра. — Только не в офисе.

— А почему бы нет? — бормочет Джо. — Пятница, восемь вечера, кого ты рассчитываешь здесь встретить?

Джози молчит. Он прав. В пятницу уже к шести вечера офис пустеет. Она прислушивается, потом встает из-за стола и выглядывает за дверь. Он прав. Никого.

— Оставь дверь открытой, — усмехается Джо, наслаждаясь пикантной ситуацией, и разваливается на столе для совещаний. — И иди сюда.

Джози прислоняется к косяку двери.

— Не учи меня, что делать. — Она вскидывает брови, замечая опасное шевеление в его брюках. — И, если ты настроен серьезно, сейчас же расстегивай штаны.

Джо выполняет команду и наблюдает за Джози, которая с улыбкой подходит к нему, наклоняется с поцелуем и запускает руку ему в штаны, от чего он сладострастно стонет.

 

11

— Это Стивен из кадров. Мы бы хотели переговорить с тобой. Ты сможешь зайти к нам сегодня в шесть?

Черт. Только не это. В шесть вечера Джо планирует на пару часов заехать к Джози, прежде чем идти на вечеринку по случаю открытия нового ресторана, куда он приглашен вместе с Элис.

— Знаешь, в шесть мне не очень удобно. Стивен, а могу я узнать, в чем дело?

— Это касается твоей карьеры, нужно кое-что обсудить. А как насчет пяти вечера?

Джо вздыхает. Карьера. Что они там затеяли? Как бы то ни было, это наверняка затянется надолго. Ну да ладно, в шесть он улизнет.

— Хорошо. В пять мне подходит.

— Отлично. Ждем тебя в пять.

Джо передает электронное послание Джози, стараясь придерживаться профессионального сленга, чтобы никто ничего не заподозрил. «Встреча в кадрах в пять. Буду готов к переговорам в шесть. Жди меня, если задержусь». Потом звонит по телефону Элис, предупреждая о том, что будет в ресторане в половине восьмого.

Стивен Вебстер сидит спиной к окну, Жаклин Эстли, руководитель европейского отдела, по левую руку от него. Во главе стола Ричард Нилсон, руководитель департамента банковских инвестиций, босс Джо.

Джо рассчитывал, что встреча будет с одним Стивеном Вебстером — человеком, которого он хорошо знает и любит. Собственно, именно он когда-то нанимал его на работу. Он совсем не готов к разговору с Жаклин Эстли и тем более со своим боссом. Ситуация кажется отнюдь не радужной, когда он вдруг вспоминает, как тихонько щелкнула дверь, когда они с Джози занимались любовью на столе для совещаний в прошлую пятницу.

Они тогда резко прервали свое занятие, и страсть тут же сменилась страхом, но, когда он, натянув брюки, подбежал к двери и выглянул, в коридоре уже никого не было.

— Черт, — прошипел он. — Как ты думаешь, нас кто-нибудь видел?

Джози была белой как мел. Только этого ей не хватало. Проклятие. Зачем она пошла на этот риск?

— Там никого нет, — сказал Джо. — Может, это был ветер?

— Может быть, — с надеждой произнесла Джози. — А может, нам просто показалось.

Но сейчас, видя серьезное выражение лиц присутствующих в кабинете, Джо не по себе. Может, тогда им вовсе не показалось.

— Спасибо, что пришел, Джо, — говорит Стивен, — присаживайся. Тебе здесь все знакомы?

Джо кивает головой, а Стивен указывает ему на пустое кресло и предлагает кофе, от которого тот отказывается.

— Ты не догадываешься, зачем мы пригласили тебя сюда? — Жаклин в упор смотрит на Джо.

Он пожимает плечами.

— Стивен сказал, речь пойдет о моей карьере.

— Джо, нам нелегко говорить об этом, — произносит она после паузы. — На самом деле это самая тяжелая часть моей работы, но нам стало известно, что у тебя неформальные отношения с коллегой по работе, и, думаю, ты знаешь правила на этот счет.

Джо вспыхивает от возмущения.

— Честно говоря, Жаклин, я думаю, вас это совсем не касается.

— Боюсь, что касается, Джо, — мягко отвечает она. — Когда у тебя отношения с коллегой, это касается всех людей, с кем ты работаешь, включая тех, кто вольно или невольно может застать тебя в зале для совещаний. — Она пристально смотрит на него, и Джо отводит взгляд. Ему нечего сказать.

— Мы обсудили все возможные варианты и пришли к единодушному мнению, что ты слишком ценный работник, чтобы мы могли тебя отпустить. Ты, несомненно, знаешь, почему мы взяли в свою команду Джози Митчелл, и терять ее нам тоже не хочется.

— Ну, и к чему вы пришли?

— Ты знаешь Симона Барнса?

— Смутно. Он ведь работает в Штатах?

— Уже нет. Он возвращается в Лондон, чтобы возглавить группу по работе с клиентами-инвесторами. Я не стану объяснять тебе, что при нормальных обстоятельствах твое поведение повлекло бы немедленное увольнение. Однако, учитывая то, что ты принес компании огромный доход и являешься ценным сотрудником, мы бы хотели отправить тебя на три года в Штаты на замену Симона.

В этот момент в разговор вступает Ричард.

— Джо, тщательно все взвесив, я считаю, что это исключительно выгодное предложение, не говоря уже о том, что оно интересно и тебе с точки зрения карьеры. Мы понимаем, что ты очень много сделал на европейском направлении, и нам будет жаль расставаться с тобой. Но мы бы хотели, чтобы ты отвлекся от банковского рынка и сосредоточился на рынке капиталов. Мы хотим, чтобы ты возглавил американский сектор нашей компании и расширил сферу его влияния на все страны региона, включая Южную Америку.

— Нет. — Джо качает головой. — Мне очень жаль, но моя жизнь здесь. Мне очень неприятна вся эта ситуация, не говоря уже о том, как вы предпочли урегулировать ее. Я согласен с тем, что неформальные отношения на работе недопустимы, и с большой радостью порву дружбу с Джози Митчелл, но переезд в Америку для меня абсолютно неприемлем. В этом году я принес компании девятнадцать миллионов долларов, и моя работа меня полностью устраивает. Я знаю, что смогу принести компании еще большую прибыль, и хотел бы, чтобы вы дали мне шанс.

Джо говорит с уверенностью и напором, которые на самом деле не ощущает, но только так он может замаскировать свое глубокое унижение и шок. Одно дело — иметь интрижку, но совсем другое дело быть застуканным.

Разумеется, ни о каком переезде не может быть и речи. Его дом здесь, здесь его жена, его жизнь. У него нет ни малейшего желания куда-то двигаться, и он сожалеет лишь о том, что придется предать Джози. Или же быть более осторожным в будущем. Он сам виноват. Джози была права. О чем он думал, затевая этот секс в офисе? Это ведь был страшный риск, и сейчас, сидя за этим столом, он даже представить не может, что страх разоблачения мог возбуждать его.

И самое-то главное: что он скажет Элис?

— Мы очень хорошо знаем, какой доход ты принес компании, — твердо говорит Ричард. — Поэтому считаем, что именно ты сможешь заменить Симона Барнса. Нам нужен динамичный и незаурядный сотрудник, который мог бы возглавить команду.

— Я очень ценю вашу оценку, Ричард, и польщен. Однако я вынужден признать, что перспектива смены работы меня совсем не устраивает. К тому же вам известно, что в настоящее время я работаю с двумя фармацевтическими корпорациями, и ожидаемый доход от наших сделок может составить еще двадцать миллионов.

— Мы это знаем и очень довольны теми контактами, которые ты установил с европейскими компаниями. Не хочу повторяться, но именно поэтому мы и хотим послать тебя в Америку.

— Джо, — Жаклин говорит тихо, но авторитетно. — Боюсь, у тебя нет выбора.

— Уф. — Джо откидывается на спинку кресла и вздыхает. Проклятие. Что он скажет Элис?

— И могу я узнать, какие временные рамки у этого решения, на которое я никак не могу влиять?

— Мы полагаем, что до конца недели организационные вопросы будут улажены. Мы понимаем, что у тебя есть обязательства, которые требуют завершения, но нам бы хотелось, чтобы ты приступил к работе в манхэттенском офисе девятого июля.

— Но это же через полторы недели! Вы, должно быть, шутите! — У Джо перехватывает дыхание.

— Боюсь, что нет.

— Как же я успею за неполные две недели?

— Наша служба кадров поможет тебе. Мы знаем, что ты… — Жаклин подкашливает, словно пытаясь подавить свое отвращение к ситуации, — …женат. Компания возьмет на себя расходы по двухмесячному проживанию в отеле — ты знаешь, какие отели бронирует «Годфрай», — и мы подыщем кого-нибудь, кто поможет твоей жене собраться. Мы сделаем все возможное, чтобы твоя супруга как можно скорее вылетела к тебе. Наш местный агент Гейл Месслер поможет подыскать для вас дом, она уже ждет твоего звонка. Разумеется, трехлетняя аренда дома будет для тебя бесплатной.

Жаклин делает паузу и смотрит на часы.

— Боюсь, мне пора на следующую встречу. Стивен ответит на все твои вопросы. Спасибо, Джо, что нашел время встретиться с нами, и удачи тебе. — Она жмет Джо руку, а он от ужаса не в силах вымолвить ни слова.

Ричард тоже встает из-за стола.

— Я позвоню тебе домой, — говорит он. — Поговорим еще.

И тоже исчезает за дверью.

Джо на лифте возвращается к себе на этаж, все еще в шоке, но вооруженный кипой бумаг, которые ему вручил Стивен. Здесь описание его новой работы, детали нового и более высокого жалованья, медицинская страховка, чеки на оплату аренды дома, другие всевозможные блага, а также контактные телефоны местного агента по найму жилья.

Он замечает, что Джо сидит за своим рабочим столом, и, как только он усаживается, на экране его компьютера высвечивается: «Готов?».

— «Возникли некоторые обстоятельства. Должен ехать домой. Встретимся в кафе через пять минут».

— Я не верю, черт возьми! — Джози в ярости. — Какое им дело, чем мы занимаемся? Как они смеют высылать тебя, как смеют решать этот вопрос без меня?

Джо вздыхает и берет ее за руку, пытаясь утешить.

— Джози, так будет лучше. Согласен, это больно, но лучше, чтобы тебя не впутывали в это дело. Я должен ехать, у меня нет выбора.

Джози задумывается на какое-то время.

— Знаешь, у тебя есть выбор. Ты всегда сможешь найти другую работу.

— Знаю. Я уже думал об этом. Но я не хочу начинать все сначала. Здесь у меня устойчивая репутация, и мои бонусы гарантированы. И, хотя меньше всего мне хочется уезжать из страны, оставлять тебя, придется.

Джози молчит. Она пытается переварить сказанное Джо, пытается замаскировать свои истинные чувства. Она всегда думала, что сможет справиться с этой ситуацией, рассматривала роман с Джо как временное увлечение, но сейчас, сидя перед ним и слушая о предстоящем расставании, она понимает, что все это время обманывала себя.

Она никогда не планировала влюбляться в него. Кто-кто, а уж Джози хорошо знала, что такое роман с женатым мужчиной, но чем дольше длится их связь, тем сильнее чувство, которое она к нему испытывает.

Единственный человек, который до прошлой пятницы — она с ужасом думает об этом — знал об их связи, был Эл. И именно Эл не раз предупреждал ее о том, как опасно иметь связь с коллегой по работе, а уж тем более если этот коллега по работе женат.

— Это закончится слезами, — не раз повторил он, когда она впервые доверила ему свою тайну. — Мне это совсем не нравится.

Через несколько недель она перестала упоминать о Джо, и Эл перестал спрашивать. Их дружба не допускала никаких посторонних отношений, тем более таких, которые вызывали неодобрение одного из них.

К тому же Джози начинала сознавать, что не хочет обрывать связь с Джо. Чем чаще она видела его, тем сильнее хотела увидеть снова. Она уже думала о нем, когда его не было рядом, а каждый раз, когда он вставал с постели, чтобы идти к своей жене, у нее щемило сердце.

И уж самое невероятное заключалось в том, что Джози начала думать об Элис. Она знала, что Джо несчастлив в браке, и втайне надеялась на то, что когда-нибудь он оставит Элис, переедет к ней и они станут жить вместе.

Она начала ненавидеть Элис. Та поначалу казалась какой-то отстраненной фигурой, не имеющей никакого отношения к тому, что происходит между Джози и Джо. Но за последние несколько месяцев Элис превратилась в некое мифическое ненавистное существо, эдакую Медузу, которая одурманивает Джо, заставляя каждый раз возвращаться домой.

Джози была осторожна и не говорила на эту тему с Джо, втайне ненавидя себя за то, что предается таким банальным фантазиям насчет развода Джо, становится заурядной. Чем больше она узнавала Джо, тем яснее понимала, что стоит ей перестать играть роль лакомой добычи, обнажить перед ним сущность женщины, предъявить свои требования, как ему тут же станет скучно и он сбежит.

Так, страдая от влюбленности, она изо всех сил старалась казаться как можно более недоступной и интересной. Разумеется, это было трудно, ведь ей хотелось быть с ним всегда. Речь не шла о физической недоступности — когда Джо хотел видеть ее, она почти всегда была согласна. Но вот в душу к себе она его не пускала, сохраняя ореол загадочности. В этом смысле она держала Джо в напряжении, только так она могла сохранить его интерес к себе.

До сих пор это срабатывало. И вот он сидит перед ней, за столиком «Понтис» кафе близ Ливерпульского вокзала, и говорит о том, что переезжает в другую страну и они могут больше никогда не увидеться.

В сознании тут же проносятся кадры из ее прошлой жизни, в которой не было Джо. Полуфабрикаты, разогретые в микроволновке, бутылки вина, выпитые в одиночестве, бесконечный телевизор перед тем, как уснуть, зная, что завтра будет таким же, как сегодня.

И нечего ждать, не о чем мечтать, не от чего приходить в восторг и трепет, нечего планировать, только рутина работы, еда и сон. Рутина, изредка прерываемая вылазками в свет в компании Эла, которые, хотя и приятные, не будоражат кровь.

Джо дал ей надежду. Она никогда бы не снизошла до такого драматизма, чтобы утверждать, будто Джо дал ей стимул к жизни, но он определенно сделал ее жизнь более интересной, скрасил ее часами яркой фантазии, не говоря уже о яркой реальности.

Эл сказал бы, что у нее еще будет немало таких Джо, причем холостых, с которыми можно строить долгосрочные планы на будущее, но Джози знала, что это всего лишь слова. Знала, потому что до Джо были восемнадцать месяцев одиночества, и никто не смог вызвать у нее ни малейшего интереса.

А еще она знает, что, как бы тяжело ни было слышать слова Джо о том, что он уезжает, какой бы ужасной ни казалась предстоящая разлука, каким бы сильным ни было ее чувство к нему, она не позволит себе сказать ему об этом.

— Ну, и когда ты уезжаешь? — произносит она наконец с фальшивой жизнерадостностью в голосе.

— Через полторы недели. Они дали мне недельный отпуск, чтобы я уладил все дела.

Джо опять вздыхает, теребит волосы и тянется через стол к ее руке. Он смотрит на ее пальцы, переплетая их со своими, нежно гладит ей руку.

— Я буду скучать по тебе, Джоз, — шепчет он, не поднимая глаз.

У Джози замирает сердце. Она молчит.

— Что я буду делать без тебя? — говорит он.

— Найдешь себе другую Джози, — отвечает она, улыбкой маскируя истинные чувства.

— Джози! Как ты можешь говорить такое? — Он отдергивает руку, но Джози даже не шелохнется.

— Джо, мы оба знали, что долго это продолжаться не может. Ты женат, в конце концов. Это чудо, что нам удалось протянуть так долго. Ты любишь свою жену, не собираешься уходить от нее, и ты должен быть с ней.

Даже произнося эти слова, она втайне молит о том, чтобы Джо возразил ей, сказал, что она не права, что он понял, что любит только ее и хочет уйти от жены.

Но он молчит, лишь слушает то, что говорит Джози.

— Я все равно буду скучать по тебе, — произносит он. — Эти несколько месяцев были, ну, удивительные. Правда. Ты удивительная. И ты заслуживаешь достойного человека, который бы заботился о тебе так, как нужно.

— В общем, неженатого, — говорит Джози, не в силах скрыть горечь, поскольку все, что он сказал, равносильно тому, что «Все кончено. Я больше не хочу быть с тобой».

— Да, — тихо произносит Джо, удивленный ее реакцией. Ему показалось, что она обижена. — Неженатого. Рискую сказать банальность, но ты действительно заслуживаешь кого-то более достойного, чем я. Мне жаль, что мы не встретились раньше. Я бы хотел быть с тобой, но сейчас уже поздно говорить об этом. Может, все, что произошло, к лучшему. И это Господь напоминает мне о моем долге перед семьей.

— Ну, и это все?

— Что ты имеешь в виду?

— Я еще увижу тебя до отъезда?

Джо изображает шок.

— Господи, конечно! Я хочу сказать, что сейчас мне нужно идти домой, я должен все рассказать Элис. Черт, что я ей скажу? О Боже. В любом случае всю следующую неделю я дома, может, мы вместе сходим на ланч или придумаем что-нибудь еще?

Ланч. Ему действительно больше нечего сказать.

— Джо. — Она набирает в грудь побольше воздуха и грустно улыбается. — Я думаю, будет лучше, если мы попрощаемся сейчас. У тебя столько дел впереди, и я буду на работе, так что не стоит делать вид, будто нам так нужен этот прощальный секс. Сейчас самое время сказать друг другу «прощай».

Они собираются и выходят на улицу, где останавливаются на несколько минут, и каждый пытается найти подходящие для прощания слова.

Все кончается тем, что их взгляды встречаются, и они бросаются друг к другу в объятия.

— Спасибо тебе, — шепчет ей на ухо Джо, а Джози отчаянно моргает глазами, стараясь удержать подступившие слезы. — Ты потрясающая женщина. Я буду скучать по тебе.

— Иди.

Она отстраняется от него и опускает взгляд, чтобы он не видел ее опухших глаз.

— Береги себя.

И, развернувшись на каблуках, она устремляется по улице, и слеза медленно стекает по ее левой щеке.

Джо стоит и смотрит ей вслед, пока она не исчезает за углом. Происходящее кажется ему сном. Весь этот день кажется ему сном. Как это возможно, что он стоит здесь, в Лондоне, в Сити, собираясь идти к себе домой в Белгравиа, а на следующий неделе мир изменится для него?

Он достает из кармана мобильный телефон, пристегивает микрофон к лацкану пиджака и направляется к станции метро. Раздается щелчок телефона, и Джо нарочито бодро произносит в трубку: «Привет, дорогая. Хорошие новости: совещание отменили, так что я еду домой. Эли, нам нужно будет кое о чем поговорить, когда я приду. Обязательно дождись меня».

— Что? Я не понимаю. Объясни еще раз.

Джо опять рассказывает с самого начала. Симона Барнса переводят в Лондон, ему нужна замена, и Джо предложили поехать в Америку.

— Но это нелепо, — все повторяет Элис. — Они не могут рассчитывать на то, что мы соберемся и уедем в течение двух недель. Почему такая срочность? Неужели у тебя нет выбора? Ты не мог отказаться?

Джо молчит, чувствуя себя виноватым и не в своей тарелке. Он даже не осмеливается смотреть ей в глаза.

— Джо! Я не могу вот так просто бросить все. Нам там негде жить, и как я должна собираться одна? Это просто нелепо. К тому же я не хочу жить в Нью-Йорке. Господи, мне и Лондон-то не нравится, но, по крайней мере, здесь у меня есть друзья. Я хочу, чтобы ты отказался, Джо. Я не хочу уезжать.

— Я не могу отказаться. Я уже дал согласие. И это я должен уехать через две недели. Тебе не обязательно трогаться с места, пока ты не готова. Тебе помогут собраться, и ты поедешь, когда будешь готова.

— О, это уже гораздо лучше. А что ты имеешь в виду, когда говоришь, что ты должен уехать? Ты хочешь сказать, что дал свое согласие, не посоветовавшись со мной? Спасибо, Джо, большое спасибо! — Элис срывается на крик. Потом, глубоко вздохнув, добавляет: — Скажи им, что ты передумал.

Джо качает головой. Он не знает, как объяснить ей, что обратного хода нет, что ему не уйти от этого. Нью-Йорк. В его сознании происходит какой-то сдвиг. Пожалуй, есть выход. Способ сделать Элис счастливой.

— Нам необязательно жить в Манхэттене, — говорит он.

— Что ты имеешь в виду?

— Мне положена огромная ежемесячная плата за жилье. Мы бы могли снять квартиру на Манхэттене и еще домик за городом. — Он замечает искорку интереса в глазах Элис. — Может быть, в Вермонте или Коннектикуте. Ездить туда каждые выходные. Подберем домик на берегу озера или на побережье океана.

Какое-то время Элис молчит. Коннектикут. Домик в деревне. То, о чем она всегда мечтала.

— Ты это говоришь не для того, чтобы добиться моего согласия?

— Конечно, нет. Элис, дорогая, — он обнимает ее и прижимает к себе, — подумай. Возможно, это будет для нас хорошим стартом. Я знаю, что ты не хочешь жить на Манхэттене, но ты ведь всегда хотела жить за городом, и теперь мы можем позволить себе это. Я думаю, мы там будем счастливы. Ты будешь счастлива.

— Не знаю, — бормочет она, в то время как в ее сознании проносятся картинки с видом загородного дома в Вермонте. — Может быть, стоит попробовать. Хороший старт. Возможно, ты прав.

— Конечно, прав, — говорит Джо, вдруг сознавая, что, пожалуй, так оно и есть. Возможно, это как раз то, что им нужно, начать все сначала в новой стране. Больше никаких романов на стороне, никакой суеты. Время для любви к собственной жене. Он выбрасывает из головы мысли о Джози и настраивается на новую волну.

— Я люблю тебя, — произносит Элис, и взгляд ее светится пониманием, надеждой и счастьем.

— Я знаю, дорогая. Я тоже тебя люблю. — Он крепче прижимает ее к себе.

Они давно уже не обнимали друг друга с такой искренностью. Ощущение ее тела, ее запах так знакомы. Он глубоко вдыхает его и целует ее в шею, а потом ищет ее губы, которые уже ждут поцелуя. Они нежно целуются, а потом он улыбается, проводя рукой по ее спине.

— Пойдем в постель.

 

12

— А мы не можем жить здесь? — Элис потягивается, лежа по диагонали на огромной кровати, и лениво улыбается Джо, который, закутанный в толстое махровое полотенце, выходит из ванной.

— В «Марке»? Это уж будет слишком большой наглостью, — смеется Джо, присаживаясь на край кровати и наклоняясь к ней с поцелуем. — Мое денежное содержание, предусмотренное на жилье, конечно, солидное, но не до такой степени.

— Но разве это не идеальный вариант? — Элис окидывает взглядом номер сьют. — Здесь есть все, что нам нужно.

— Все, кроме большой деревенской кухни для тебя.

— Ничего страшного. Мне вполне хватит этой маленькой кухоньки. А большая кухня будет, когда мы подыщем дом за городом.

— Кстати, о домах и квартирах. Через час у нас встреча с агентом по недвижимости, а потом ланч с Джиной и Джорджем. Давай, лежебока, собирайся, иначе мы опоздаем.

Элис обхватывает Джо за шею и притягивает к себе, похотливо улыбаясь.

— Я не против того, чтобы чуть-чуть задержаться.

— Чуть-чуть? — Джо нежно целует ее, распахивая полотенце. — Или все-таки подольше?

Элис хихикает, когда он заваливается на нее.

— Я предпочитаю подольше.

Через полчаса Элис запрыгивает в душ со счастливой улыбкой на губах. Похоже, Джо оказался прав, и переезд стал хорошим стартом для них обоих. Весь последний месяц она прилетает к нему на выходные в «Марк»-отель, возвращаясь на неделю в Лондон, чтобы урегулировать дела, связанные с переездом, и каждый уик-энд, проведенный с Джо, похож на медовый месяц.

Вот уже много лет он не был таким внимательным и нежным. Она вылетает к нему в пятницу часовым рейсом «Бритиш Эрвейз», прилетает в аэропорт Кеннеди около четырех часов пополудни, и уже в шесть она в отеле. Джо либо ждет ее в номере, либо приезжает минут на двадцать позже, радостно обнимает ее и не скрывает своего счастья.

К ее великому удовольствию, они занимаются любовью с прежним энтузиазмом, и она сознает, что, несмотря на первоначальные возражения с ее стороны, Нью-Йорк действительно оказался ответом на ее молитвы.

Город живой и безумно деловой, но гораздо приветливее, чем ей казалось раньше. Прогуливаясь по Мэдисон-авеню, она чувствует себя счастливой и бодрой, но все-таки перспектива жить здесь ее не вдохновляет.

— Место для временных наездов великолепное, — признается она Эмили, — но жить там постоянно очень утомительно.

— А как продвигаются поиски домика в деревне? — спрашивает Эмили.

— Пока ничего не нашли. Джо хочет подыскать сначала городское жилье. Как только найдем, будет ясно, сколько денег останется на загородный дом.

— Не забудь, что мы с Гарри будем первыми гостями.

— Конечно. А как поживает наш божественный Гарри?

Эмили смеется.

— Божественно.

— У тебя такой счастливый голос.

— Я действительно счастлива. И ты тоже выглядишь счастливой.

— Я знаю. И это правда. Кто бы мог подумать?

— Я скучаю по тебе, Эли.

— Но мы ведь виделись только в прошлый четверг.

— Я знаю, но теперь ты так далеко. Хотя тебе там и хорошо. Но мне так тяжело сознавать, что я не могу вот так запросто прыгнуть в машину и приехать к тебе.

— Но ты можешь в любое время позвонить.

— Да, я знаю, — ворчит Эмили. — Но это не то же самое.

— А ты не могла бы переехать сюда? Жили бы вместе за городом.

— И Джо был бы счастлив от этого.

— Ах, да. Но, знаешь, он сейчас такой душка, что, наверное, согласится на любое мое предложение.

— Ну-ка, быстро, спроси у него, не подарит ли он мне тысячу на день рождения.

Элис смеется.

— Приезжай, навести меня, Эм. Обещай, что, даже если я не найду домика в деревне, ты все равно приедешь погостить у меня.

— Конечно. Как только ты устроишься, я прилечу первым же рейсом.

Элис до сих пор не верится, что она здесь. Чтобы остаться. И жить счастливо. Кажется, только вчера закончилась упаковка их домашнего скарба и все было перевезено.

Неужели уже месяц, как в их лондонском доме живет чета Фокстонов? Риелторы пришли в полный восторг от «эксклюзивного» дизайна их апартаментов в Белгравиа и заверили ее, что сдадут квартиру в аренду в кратчайшие сроки.

Последние счета оплачены, багаж отправлен, сказаны все прощальные слова. Никто не мог поверить, что они уезжают, и все захотели проститься.

Последние дни перед отъездом напоминали ураган, и, хотя знакомые предлагали устроить прощальную вечеринку, Элис меньше всего хотелось утруждать себя прощанием с людьми, которых она покидала с радостью.

Все обещали, что будут звонить, опять повторяли, что не верят в их отъезд, напрашивались на лето в гости. «Вы обязательно должны к нам приехать», — радостно заявляла Элис, втайне надеясь на то, что их обещания останутся лишь пустыми словами.

Единственное, что ее печалило, это разлука с Эмили. Эмили, которая приходила каждый день и помогала упаковывать вещи, выгуливала Снупа, пока Элис болтала по телефону, просеивала информацию, которую передавал риелтор из Нью-Йорка, охала и ахала по поводу жизни на Манхэттене.

Накануне отъезда Эмили настояла на том, чтобы пригласить Элис на ужин. Когда тягостный вечер подошел к концу, подруги обнялись, еле сдерживая слезы.

— Если ты не будешь присылать мне каждый день электронную почту, — предупредила Эмили, — я сяду в первый же самолет и прилечу, чтобы убить тебя».

Элис рассмеялась, чтобы скрыть свою грусть, и потянулась обнять Гарри.

— Обязательно найди хорошую школу для Снупа, — сказал он. — Я уже сказал ему, чтобы он тебя слушался и следил за тем, чтобы ты была счастлива.

— Обязательно буду, — улыбнулась она. — А ты присматривай за Эмили.

— О, непременно. — Он покровительственно обнял Эмили за плечи. — В этом даже не сомневайся.

Элис и Джо выходят из лифта и видят модно одетую женщину средних лет, которая ждет их у стойки администратора.

— Это она? — шепчет Элис.

— Да. Гейл, это моя жена, Элис. Элис, это Гейл, наш риелтор.

— О, рада познакомиться, — радостно улыбается женщина, пожимая руку Элис. — Джо мне много рассказывал о вас.

— Мне так не терпится посмотреть квартиру, — улыбается Элис в ответ.

— Это замечательно! Сначала посмотрим те две, которые уже видел и одобрил ваш муж, а еще у меня на примете есть три квартиры, которые я бы хотела показать вам обоим.

— Мы сузили район поисков, — объясняет Джо Элис. — От шестидесятой до восьмидесятой улиц в Истсайде.

Гейл кивает головой.

— Мы сначала смотрели и в Вестсайде, но потом решили, что это все-таки слишком молодой и деловой квартал, а центр города нам изначально не подходит. Мне показалось, Джо больше по душе Истсайд, и я уверена, вам там тоже понравится.

— Так это здесь? В том же районе, где отель?

— Да, практически рядом.

— Отлично. Мне здесь нравится. И где же эти квартиры?

Гейл вручает ей кипу бумаг, и они сворачивают за угол, проходят мимо бутика «Иссей Мияке» и поднимаются вверх по Мэдисон-авеню.

— Первая квартира в паре кварталов отсюда, на семьдесят пятой улице. Это шикарные апартаменты, там много света, двадцатый этаж, так что вид из окон замечательный. Естественно, дом с привратником.

— Здесь все дома с привратниками, не так ли? — перебивает ее Джо.

— Да.

Она опять оборачивается к Элис, тем самым подтверждая неписаное правило риелторов советоваться и с женами клиентов, поскольку именно за женами окончательное решение.

— Здесь все дома очень солидные, с привратниками, наши клиенты-банкиры предпочитают жить в таких.

— Ну, если они хороши для банкиров… — смеется Элис.

— Простите? — Гейл не улавливает юмора.

— Ничего. Не обращайте внимания. Какой чудесный день. — Элис берет Джо под руку и улыбается просто так, без всякой причины.

— Ну, разве что для смены декораций, — Элис не знает, что сказать. Она только что приехала из огромного дома в Белгравиа, и маленькая квартирка, пусть даже в доме с привратником, не совсем то, к чему она привыкла.

Из уродливых современных окон открывается так называемый чудесный вид, потолки высоки лишь настолько, чтобы поддержать иллюзию пространства, и в целом квартира безликая.

Комнаты-коробки, крохотная кухонька и вторая спальня, которая размерами уступает лишь шкафу.

— Это очень достойная квартира, — говорит Гейл. — Несколько меньше, чем другие, но вы платите за здание, которое считается одним из лучших в городе.

— Честно говоря, мне она не по душе, — говорит Элис. — Боюсь, как бы мы не поубивали друг друга в такой тесноте.

Гейл смеется.

— Прекрасно. Чем больше квартир мы посмотрим, тем лучше я пойму, что вам нужно. Хорошо. Пойдемте на Вторую авеню. Думаю, там вам понравится больше.

После осмотра трех квартир Элис начинает терять терпение.

— Здесь у кого-нибудь есть кухни?

— Большие кухни лишь в домах довоенной постройки, но там нет привратников. Есть лифтеры, но это не так престижно. Я показывала эти дома вашему мужу, но он сказал «нет».

— Но все эти квартиры такие, ну… уродливые.

— Дорогая! — Джо смущен, но Гейл, закаленная в сражениях с нью-йоркцами, совершенно невозмутима.

— Вы должны помнить, что Нью-Йорк — это не Лондон. Здесь совершенно другие требования к жилью, и приходится идти на компромисс. Большинство моих клиентов выбрали бы квартиру в том, первом доме, хотя она и маленькая. Здесь платят за адрес.

— Я этого не понимаю, — пожимает плечами Элис. — Они все такие маленькие.

— Вы привыкнете, — говорит Элис. — Я расселила сотни европейцев, и в итоге всем нравится.

Она смотрит на часы.

— Пойдемте по следующему адресу. Думаю, вам понравится, это на Семьдесят третьей улице. Квартира огромная. Пожалуй, вам она подойдет.

* * *

— Мне нравится.

Джо делает очередной обход, уже третий за те пятнадцать минут, что они находятся в квартире.

— Ну, это лучшее из того, что мы видели, — соглашается Элис, подходя к окну и выглядывая в парк.

— И цена подходящая, и квартира шикарная. Это действительно самое лучшее предложение из всего, что имеется в наличии.

— И как давно она выставлена на рынок? — кричит Джо из спальни.

— Всего две недели назад. На днях ее смотрела другая пара, но их предложение не устроило владельца. Боюсь, как бы он не поднял цену.

— Наверное, они предлагали цену меньшую, чем первоначальная?

— Думаю, да. Ненамного, но я уверена, что, если вы предложите запрашиваемую цену, владелец согласится. Такие квартиры, как эта, не задерживаются на рынке. Может, я подожду в соседней комнате, пока вы примете решение?

— Спасибо, Гейл, — улыбается Джо. — Очень любезно с вашей стороны.

Джо присаживается рядом с Элис на диван.

— Ну, что ты думаешь?

— Не знаю, — безрадостно пожимает плечами Элис. — Не могу сказать, что она мне нравится, но я совершенно ничего не понимаю в здешнем рынке недвижимости. Я знаю только одно: если бы я была в Лондоне, я бы ни одну из этих квартир даже рассматривать не стала, но…

— …мы не в Лондоне.

— Вот именно. Но тебе ведь она нравится?

— Да. Я думаю, что из второй спальни получится отличный кабинет для меня, и мне нравится, что здесь большой холл и просторная гостиная. Здесь хотя бы дышится свободно. Ты должна признать, что и кухня здесь самая большая из всех, что мы видели.

— Да. Ты прав. Просто так странно переезжать из большого дома в квартирку, которая чуть больше нашей самой первой. Помнишь ту, в Кенсингтоне?

Джо улыбается.

— Да, а помнишь, какой уютной она была?

— Это верно.

— И цена подходящая. — Джо опять просматривает прайс-лист. — Это даст нам возможность подыскать чудесный домик за городом.

— Хорошо, согласна! — смеется Элис, и Джо крепко обнимает ее.

— Я же говорил тебе, что знаю путь к сердцу женщины.

— Надеюсь, только одной женщины.

— Конечно, одной. Моей любимой жены.

Гейл заходит в комнату.

— Уф, — смеется она. — Надеюсь, я не застала вас в самый неподходящий момент.

Джо встает с дивана и смеется.

— Нет-нет. Мы хотим сделать предложение. Эта квартира нас полностью устраивает.

* * *

— Ваш муж сказал мне, что вы хотите присмотреть еще и загородный домик? — Гейл проводила их до отеля и заверила, что свяжется с владельцем квартиры, как только вернется в офис, а потом передаст ему официальное предложение по факсу.

Элис кивает головой.

— Это замечательная идея. Многие мои клиенты так и делают. Как правило, мужчины в будни остаются в городе, а в выходные отправляются к женам за город. Хорошо, когда есть такая возможность.

— Вообще-то я предпочитаю быть вместе с Джо, — улыбается Элис. — Думаю, я тоже буду приезжать в город.

— Конечно! У вас будет многообразие впечатлений. А в каком месте вы бы хотели посмотреть дом?

— Может быть, в Коннектикуте. Вообще-то я еще не занималась этим вопросом, но нам бы хотелось не так далеко, чтобы Джо было легко добираться.

— Пожалуй, вам подойдут округа Фэарфилд или Литчилд. У нас там есть несколько офисов. Почему бы вам не открыть наш интернет-сайт и не посмотреть самим? А я помогу вам связаться с тамошними агентами по недвижимости.

Впервые за этот день Элис заметно оживляется.

— В самом деле? Вы поможете? Это было бы замечательно!

— Я даже не думала, что вы предпочитаете сельскую жизнь, — удивляется Гейл, которая предполагала, что Элис окажется в точности такой, как все жены высокооплачиваемых банкиров, с которыми она привыкла иметь дело.

Джо качает головой.

— На самом деле экстравагантная внешность моей жены лишь маскирует ее фермерскую сущность.

— Знаете, сегодня в фермерской среде очень популярно разведение альпака, — с улыбкой замечает Гейл.

— О Боже. Ни слова больше. — Джо мотает головой, видя умоляющий взгляд Элис.

— Альпака? О Джо, разреши мне заняться альпаками.

— Сначала ты должна найти дом, а потом, может быть, но только может быть, я разрешу тебе разводить золотых рыбок.

— Отлично. Мой муж очень любит животных.

Гейл хохочет.

— Как бы то ни было, — говорит Джо, — но Снуп возненавидит альпака.

— Снуп?

— Это наша собака, — объясняет Элис. — Он пока у наших друзей, но, как только мы устроимся, он прилетит к нам.

— Это собака Элис, — уточняет Джо.

— Но ты ведь тоже любишь его. Признайся. Ведь любишь.

— Не могу сказать, что люблю, но он довольно милый.

— А как же твои субботние прогулки с ним? Нет, ну правда! — Элис оборачивается к Гейл. — Каждую субботу он гулял со Снупом по несколько часов. А теперь притворяется, будто не любит его.

Ах, да. Эти утренние прогулки по субботам. Джози с головой окунулась в работу, стараясь заглушить боль совещаниями и телефонными переговорами с клиентами. Только поздним вечером, лежа в постели, позволяя себе думать о Джо, страдая от одиночества, она тщетно пыталась заснуть, чтобы забыться.

Она все надеялась получить весточку от Джо. Думала, что он позвонит, или пришлет письмо электронной почтой, или еще что-то, но так ничего и не дождалась.

* * *

А что же Джо? Джо изо всех сил старается быть примерным мужем. Пытается держать слово, изображать любовь и верность, убеждая себя в том, что Америка вдохнет в него новые силы.

В этот месяц, когда он по большей части был предоставлен самому себе, он позволял себе смотреть, но не трогать. Да разве мог он не смотреть по сторонам, когда вокруг были такие красивые женщины, каких он еще никогда в жизни не видел? Куда бы ни устремился его взгляд, везде его поджидает искушение, но он полон решимости хранить верность Элис.

— Итак, я свяжусь с вами чуть позже. У меня есть номер вашего сотового телефона, и, надеюсь, к концу дня у меня уже будут хорошие новости для вас.

Они прощаются с Гейл и направляются в ресторан, где их ждут на ланч Джина и Джордж.

— Тебе они понравятся, — сказал Джо.

С Джорджем он познакомился несколько месяцев тому назад, когда был здесь в командировке, так что по приезде в Нью-Йорк сразу же связался с ним. Джина и Джордж живут в большом старинном доме на Семьдесят первой улице, и, как только Джо приехал, они пригласили его к себе домой. С Джиной он не был знаком, и в первый же вечер был покорен ее теплотой и обаянием, подумав о том, что они могут подружиться с Элис.

— Вон они.

Джо проталкивается сквозь очередь ожидающих свободного столика, завидев, что ему машут из дальнего угла ресторана.

Джо жмет руку Джорджу, целует Джину, которая поворачивается к Элис и тоже целует ее.

— Мы так ждали встречи с тобой, Элис. Добро пожаловать в Америку, я так рада, что вы здесь.

Джо прав. Элис сразу же проникается симпатией к ней, и уже через несколько минут Джо с Джорджем говорят о делах, а Элис описывает Джине квартиру.

— Это же здорово! — с энтузиазмом восклицает Джина. — Вы будете совсем рядом с нами! Если вам понадобится декоратор, у меня есть на примете очень хороший. У меня вообще полно интересных знакомых, мы будем часто собираться вместе, обмениваться полезными адресами. Я могу посоветовать и сантехника, и художника, и няню для собаки.

— Няню для собаки?

— Ну да, чтобы выгуливать собаку. — Джина смеется. — Я уже слышала про Снупа. В общем, кто бы ни понадобился, у меня все есть.

Элис скромно улыбается, задаваясь вопросом, зачем ей нанимать кого-то для прогулки с собакой, если у нее самой есть ноги. А декоратор? Для чего он?

Джина продолжает щебетать.

— Джо говорит, вы подыскиваете и домик за городом.

Элис кивает головой.

— Мы только еще не решили, где. Я все пытаюсь убедить Джо вырваться из города на денек, чтобы мы могли проехаться по Коннектикуту и посмотреть что-нибудь, но он отказывается, пока мы не купим квартиру в городе.

— В Коннектикуте у нас есть чудесное местечко, — говорит Джина. — Чуть к северу от Хайфилда, я там провожу почти все лето. Тебе нужно приехать ко мне, и я покатаю тебя по окрестностям. Там так много уютных уголков.

— Я бы с удовольствием!

— Знаешь что? Мы туда поедем в следующий уик-энд. Почему бы вам не приехать к нам в субботу на денек? Приезжайте на ланч, вместе.

— О чем разговор? — Джо прерывает беседу, уловив обрывок последней фразы, и вопросительно смотрит на них.

— Джина приглашает нас в их загородный дом в следующую субботу.

— Отлично! Приедем с удовольствием. — Джо косится на Элис. — Надеюсь, вы не стряпаете некий план? Мы не вернемся оттуда с купленным домом?

Джина смеется.

— Единственное, что мы будем стряпать — это барбекю.

— Э, нет. — Джордж качает головой. — И не вздумайте подходить к моей жаровне. Барбекю — это моя работа. Вы займетесь салатами.

Джина закатывает глаза.

— О, извини. Я забыла, что жарить мясо — это мужская работа, а удел женщин — кромсать салатные листья. Салаты — это замечательно. Люблю тебя за это.

— Я знаю. Я самый счастливый человек на свете.

Элис с усмешкой смотрит на них обоих и пожимает руку Джо под столом, в то время как официантка приносит яичницу, копченый лосось, поджаренные рогалики и французские тосты.

Она крепче сжимает руку Джо, и он поднимает на нее глаза и улыбается, видя, как она счастлива.

— Видишь, — шепчет он. — Я же сказал, что они тебе понравятся.

— Я знаю. Ты был прав.

— Эй! Не шептаться за столом, — говорит Джина.

Джо поднимает стакан с апельсиновым соком и произносит тост.

— За новых друзей!

— За новых друзей! — эхом откликаются остальные, поднимая стаканы и чашки с кофе.

— И за новые загородные дома, — смеется Джина, а следом за ней и Элис.

— Поддерживаю, — улыбается она, а мужчины лишь поднимают брови и углубляются в свои тарелки.

 

13

Элис выверяет маршрут по карте, пока Джо мчит на арендованной машине по Меррит-парквей. Она чувствует себя все более расслабленной по мере того, как они покидают пределы города и через Вестчестер въезжают в Коннектикут.

Элис вглядывается в густые заросли по обе стороны узкого шоссе, пытаясь рассмотреть игрушечные домики за белыми заборчиками, которые так характерны для Коннектикута, но Джо едет слишком быстро, и в конце концов она оставляет эту затею.

— Ты действительно думаешь, что мы им понравились?

Джо вздыхает. Элис все продолжает обсуждать Джину и Джорджа, взволнованная новым знакомством, и все беспокоится, понравились ли они американским друзьям. Вот уже в четвертый раз она заводит разговор на эту тему, и Джо начинает нервничать.

— Да, я думаю, что мы им понравились, — говорит он. В очередной раз. — Иначе мы бы сейчас не ехали к ним на ланч, не так ли?

— Хорошо, хорошо. Извини. Как ты думаешь, какой у них дом?

— Элис! Ради всего святого. Прекрати задавать такие дурацкие вопросы.

— Хорошо, хорошо. — Элис опять отворачивается к окну. — Извини, что я вообще открываю рот.

Джина стоит босиком на кухне, режет помидоры и лук, вытирая слезы.

— Проклятие, — бормочет она, в то время как к ней подходит Джордж, обеспокоенный ее состоянием.

— В чем дело, милая? Ты что, плачешь?

— Нет, — гримасничает она и тянется за бумажным полотенцем. — Этот проклятый лук. О! Как режет глаза!

— Ну-ну-ну, детка, — успокаивает ее Джордж, обнимая и гладя по спине. — Все будет хорошо. Я с тобой.

— Я же сказала тебе, что не плачу, — сквозь смех произносит Джина, пытаясь отпихнуть его.

— Конечно, не плачешь, — продолжает увещевать Джордж. — Ты же большая и храбрая девочка.

— О Джордж! — Джина вытирает слезы и шлепает его по руке. — Не смеши меня.

— Ну, и что ты готовишь?

— Салат из помидоров, лука и моцареллы. Как ты думаешь, еды хватит?

— Конечно. У нас есть стейки, бургеры, тонны мяса для гриля, и твой салат смотрится вполне съедобно. О чем ты беспокоишься?

Джина пожимает плечами.

— Просто я хочу произвести хорошее впечатление. Как ты думаешь, мы им понравились?

— Конечно. Не знаю, как я, а ты им точно понравилась.

— Как ты думаешь, может, они присоединятся к нам на каникулах или это слишком?

Джордж задумывается.

— Что значит «слишком»?

— Я боюсь отпугнуть их своей настойчивостью.

— Согласен. Нужно налаживать контакты постепенно.

— Да. Я тоже не хочу форсировать события. Мне они действительно очень-очень понравились. Я хочу сказать, что мы могли бы стать хорошими друзьями.

— Так ты хочешь сказать, что мы должны действовать тоньше? — кривит рот Джордж.

— Ох-хо-хо. Нет. Я просто хочу сказать, что не стоит быть слишком активными до третьего свидания.

И они оба закатываются от смеха.

Джо и Элис сворачивают с шоссе и следуют инструкциям, которые передал им по факсу Джордж. Вверх по серпантину, потом через железнодорожный мост и далее налево на Вайнярд-лейн, мимо огромной новостройки «Макмэншн», и после третьего зеленого почтового ящика направо.

Они останавливаются у милого коттеджа, и Джина с Джорджем вдвоем выбегают из дома, чтобы встретить их. Джордж в мешковатых шортах, майке, бейсболке, а на Джине белая майка в обтяжку и экзотическая юбка «саронг», которая распахивается при движении, к великому удовольствию Джо.

— Как здорово, что вы приехали! — Джина, не замечая восхищенного взгляда Джо, крепко обнимает их обоих. — Быстро нашли дорогу? Поняли инструкции Джорджа?

— Все было очень просто. У вас здесь так красиво! — Элис задирает голову, устремляя взгляд на кроны высоких деревьев, сквозь которые просачиваются солнечные лучи. — Почему вы не живете здесь постоянно? Боже, если бы этот дом был моим, Джо никогда бы не смог вытащить меня отсюда.

— Это все потому, что ты видишь его летом. — Джина берет Элис под руку и провожает ее к дому. — Зимой здесь все по-другому. Уныло и неуютно.

— Но разве здесь не бывает пушистого снега? А огня в камине?

— Извини мою жену. — Джо корчит гримасу. — У нее тайное желание поселиться в деревне.

Джина смеется.

— Снег выглядит пушистым ровно одну минуту, и, поверь мне, бывает совсем не до смеха, когда приходится ждать трактора, чтобы расчистил дорогу. А потом снег превращается в грязное месиво, которым завалены тротуары.

— Ну, не знаю, — говорит Элис. — И все равно мне кажется, что это замечательно. О! Посмотри-ка! — Все четверо взбираются на террасу, которая смотрит на маленький, в форме почки, бассейн. — Господи, какая идиллия!

— Да, он действительно хорош и нравится нам. Садитесь. Сейчас приготовим ледяной чай.

Они перемещаются за большой стол возле бассейна, под большой белый зонт, который дает столь желанную тень.

— И давно вы здесь живете? — спрашивает Джо.

— Мы нашли этот дом три года назад, — отвечает Джордж. — Джина вбила себе в голову, что у нас должен быть загородный дом, куда можно приезжать на выходные, и потом нам надоели все эти отели и мотели, и, честно говоря, цена оказалась намного ниже тех, к которым мы привыкли.

— Я полезла в Сеть, — продолжает Джина, разливая напитки в высокие стаканы, наполненные льдом, — и нашла этот дом.

— И много вы тут перестраивали? — спрашивает Элис, разглядывая дом.

— Да нет, даже не притрагивались, — отвечает Джордж. — Нам повезло.

— Знаешь, я перестраивала нашу городскую квартиру, и мне просто уже не хотелось влезать в очередной проект. Хотелось найти что-то готовое, куда можно сразу же переехать. К счастью, человек, у которого мы купили этот дом, сам проделал всю работу и продумал все до мелочей. А мне было просто лень, да я и слишком устала, чтобы искать декоратора. Мне просто не хотелось ничего делать.

— Но зачем тебе нужен декоратор? Разве ты не можешь сама все сделать?

— Я совершенно беспомощна в этом вопросе, — смеется Джина.

— Но ты явно обладаешь хорошим вкусом. Не верю, что ты не способна декорировать свой дом.

— Дорогая, в шмотках я профессионал, но в интерьере — любитель. А теперь как насчет того, чтобы поплавать перед ланчем?

* * *

Все четверо поплавали в бассейне, осмотрели дом и только что закончили ланч.

Большие миски с поникшими салатными листьями и недоеденными помидорами с луком, плавающими в оливковом масле, стоят на столе, пока они болтают, рассказывая свои истории, и знакомство постепенно перерастает в дружбу.

— Ты говорила, что хочешь подыскать что-нибудь в этом округе, — говорит Джина, когда Элис помогает ей относить посуду на кухню. — У нас есть отличный агент по недвижимости, и она всегда здесь бывает по субботам. Хочешь съездить к ней?

У Элис загораются глаза.

— Господи, да я мечтаю об этом! Но Джо сойдет с ума. Всю неделю он твердит мне о том, чтобы я не вздумала купить дом в субботу.

— Мужчины! — Джина корчит гримасу. — Предоставь это мне.

Она выносит к бассейну вазу с арбузом и обращается к Джо.

— Элис мне рассказывала, как она любит природу. Я подумала, что после ланча мы могли бы прогуляться в город. Он просто очаровательный, и к тому же нам полезно подвигаться после еды.

— Звучит заманчиво, — улыбается Джо, который мог бы принять от Джины любое предложение, особенно под впечатлением от ее сильных загорелых бедер, которые он оценил еще в бассейне.

И не то чтобы Джо собирался приударить за Джиной. Она, конечно, сексуальна, но он не такой дурак — он уже заметил, как подружились Джина и Элис, — и, хотя опасность подогревает, для него это, пожалуй, будет чересчур.

Не говоря уже о том, что Джина не проявляет к нему ни малейшего интереса. Джо и не рассчитывает на то, что она станет флиртовать с ним напропалую, но каждый раз, когда он пускает в ход свое обаяние, Джина становится очень безразличной и игнорирует его.

Но красота есть красота, и тот факт, что она не отвечает на его сигналы, ничуть не умаляет его интереса к ней.

— Прогулка в город — это неплохая идея, — говорит он и притягивает к себе Элис для поцелуя.

— М-м-м. — Она улыбается, присаживаясь к нему на колени. — С чего это вдруг?

— Просто так, — говорит он. — Просто так.

Джина с улыбкой наблюдает за ними. Она никак не может вычислить их. Элис просто прелесть, а Джо ей хочется полюбить, но она чувствует, что он опасен. Она могла бы поклясться, что он уже пытался с ней флиртовать, если бы не абсурдность ситуации. Неужели можно делать это так откровенно? В присутствии собственной жены и Джорджа? Она сделала вид, что ничего не замечает, и, к счастью, он, кажется, угомонился.

И если посмотреть на них — Элис у него на коленях, прямо-таки парочка молодоженов. Может, Джина просто вообразила все это?

Спустя час Джордж и Джо стремительно вышагивают по улице, а Джина и Элис бредут позади, останавливаясь у каждой витрины, заходя в антикварные лавки, чтобы порыться на пыльных полках, поболтать с продавцами, которых Джина, похоже, всех знает по именам.

В конце Мейн-стрит они заходят в старомодный магазин мороженого, покупают себе гигантские рожки, с которыми медленно плетутся по улице, направляясь к офису агентства по недвижимости.

— Куда мы идем? — настораживается Джо, видя стенд с объявлениями о продаже домов.

— Это у нас хобби такое, — говорит Джина. — Каждый раз, когда мы оказываемся в городе, Джордж непременно заходит сюда, чтобы изучить состояние рынка недвижимости и лишний раз убедиться в том, что он не прогадал при покупке дома.

— А ты много заплатил? — Джо оборачивается к Джорджу.

— Конечно, но, как говорит мать Джины, платишь не много, платишь рано.

— Это верно, — смеется Джина. — И мы до сих пор ждем, когда нас догонит рынок.

— Практически так оно и есть, — говорит Джордж, вглядываясь в предложения, развешанные за стеклом. — Господи. Ты только посмотри, Джина. Этот ужасный замок в колониальном стиле выставлен на продажу. Больше чем за полмиллиона. Они что, с ума сошли? Если эта развалюха стоит полмиллиона, то что говорить о нашем?

— Похоже, рынок все-таки догнал вас, — улыбается Джо.

— Слава Богу! — Джордж складывает руки в молитве и возводит глаза к небу. — Пришло время.

— О, смотрите, — Джина тоже заглядывает внутрь, — там Сэнди.

Она поворачивается к Джо.

— Эта женщина продала нам дом, и теперь мы с ней дружим. Она чудесная женщина. О, она нас заметила. — Джина машет ей рукой. — Сейчас она выйдет, чтобы поздороваться с нами.

Двадцать минут спустя все четверо стиснуты на заднем сиденье джипа Сэнди и направляются по одному из адресов.

— Поверить не могу, что мы все-таки едем смотреть дом, — все повторяет Джо. — Я так и знал, что этим все кончится.

— Расслабься, — смеясь успокаивает его Джордж. — Иногда нужно просто смириться с тем, что есть вещи, тебе неподконтрольные. Дома и женщины как раз из этой категории.

Элис счастливо улыбается, глядя в окно. Она уже успела влюбиться в этот городок. Когда, выйдя из машины, она увидела людей, бредущих по улице в шортах и майках, с песком на коленках и солнечными очками в волосах, у нее возникло ощущение, будто она дома.

В офисе Сэнди Элис не могла говорить от страха и волнения. Джина и Джордж представили их Сэнди, рассказали, что Джо и Элис подумывают о том, чтобы приобрести дом за городом, и, хотя они еще и не готовы к покупке, не прочь посмотреть, что выставляется на продажу.

— Но сегодня мы совсем не готовы, — все повторял Джо. — Мы даже еще не изучали рынок. До тех пор, пока мы не уладим дела с городской квартирой, о доме не может быть и речи.

— Я вас понимаю, — сказала Сэнди, многозначительно подмигнув Элис. — Вы еще не готовы, но просто хотите посмотреть.

Она разложила перед ними рекламные буклеты с предложениями, на которые Джо реагировал скептически либо из-за непомерно высокой цены, либо из-за уродства конструкций.

— Есть один дом, который еще не выставлен на продажу, но я слышала, что скоро он поступит на рынок. Интересно… — Сэнди сняла телефонную трубку и кому-то позвонила, и, прежде чем друзья поняли, в чем дело, оказались на заднем сиденье ее джипа.

— Вы пока не слишком настраивайтесь, — сказала она Элис. — Это райский уголок, но дом в жутком состоянии. Чарльз Оуэнс, владелец, много лет добивался разрешения на снос дома и строительство нового, но у него ничего не получилось, потому что площадь земельного участка была слишком мала.

— А теперь?

— Видите ли, сам дом занимает площадь в три десятых акра. Хозяева давно пытались продать его, но безуспешно, а теперь продается участок земли за домом, а это еще три акра, так что, если соединить два, получится великолепное владение.

— Должен сказать тебе, Джо, — говорит Джордж, — в этом округе такая сделка считается очень удачной. Цена небывало низкая.

— И вписывается в наш бюджет, — подсказывает Элис и тут же умолкает, поскольку давала себе клятву не говорить ни слова. Чем меньше энтузиазма она проявит, тем выше вероятность того, что Джо заинтересуется сделкой.

— Позвольте задать вам вопрос. — Джо наклоняется к Сэнди. — Этот Чарльз не мог получить разрешение на перепланировку, поскольку участок земли был слишком мал, и, значит, если я куплю оба участка и объединю их, вы сможете построить на нем что-то новое?

— Именно это я и имею в виду, — улыбается Сэнди. — Это мечта любого агента по недвижимости. Надеюсь, мы всех опередим.

— Сэнди, они еще даже не видели его, — смеется Джина. — Дай им возможность хотя бы одним глазком взглянуть на участок. Может, они его возненавидят.

— А что там можно ненавидеть? — удивляется Джордж. — Три акра земли в Хайфилде. На них можно построить что угодно.

— О, — добавляет Сэнди как бы между прочим, — я еще не сказала, что там есть пруд? Вот мы и приехали. Теперь вы сможете увидеть все своими глазами.

Она сворачивает налево, выруливая на грязную колею, трясясь по которой они подъезжают к старому уродливому дому, утопающему в сорняках.

Деревья так разрослись, что кажется, будто дом скрыт в темном туннеле, и, когда они выходят из машины, Элис чувствует, что у нее обрывается все внутри. Проклятие. Она была так взволнована, так уверена в том, что судьба все-таки исполнит ее желание и дом окажется именно таким, о котором она мечтала.

Джина смотрит на нее и мгновенно оценивает ее состояние.

— Пошли. — Она обнимает ее за плечи. — Все не так уж плохо.

Элис оглядывается по сторонам.

— Не слишком впечатляет.

— О милая, — вздыхает Сэнди. — Я ведь предупреждала вас, что здесь будет некоторый беспорядок.

— Некоторый беспорядок? Да здесь как после крушения, — смеется Джо, радуясь тому, что ему явно не придется раскошеливаться.

— Не забывайте, что речь идет не о покупке этого дома. Вы сможете снести его и построить что-нибудь необыкновенное возле пруда. Давайте пройдемся, и вы увидите окрестности.

Они обходят дом сзади, и Элис заметно оживляется. Сзади к дому примыкает большая каменная терраса, полностью заросшая травой, но деревьев за домом гораздо меньше, и солнце все-таки пробивается сквозь их кроны.

— М-м-м. Красота, — саркастически замечает Джо, а Элис оставляет его реплику без внимания.

— Вы можете отвлечься от самого дома? — говорит Джина. — Сосредоточьтесь на участке. Сэнди, покажи нам пруд, прежде чем их обоих хватит удар.

Сэнди уводит Джину, Джорджа и Джо через рощу к пруду, а Элис задерживается на террасе. Она знает, что дом не может представлять для них интереса, знает, что в любом случае Джо снес бы его и выстроил на его месте огромный монолитный дворец, но чем дольше она смотрит на этот скромный домик, тем отчетливее представляет, что из него могло бы получиться.

Эти ужасные раздвижные двери можно было бы заменить французскими окнами, а террасу расчистить и украсить цветами. Достаточно представить, сколько здесь будет солнца, ведь она смотрит на запад, как она будет красочна, когда на полу будут стоять терракотовые горшки с яркими пеларгониями, и лаванда будет выглядывать из вазонов по обе стороны лестницы, спускающейся к лужайке.

— Элис! — Она подпрыгивает, заслышав голос Джо, и сбегает вниз по ступенькам, чтобы присоединиться к остальным. Она видит, что они стоят у берега, но не пруда, а целого озера.

Вода мутная и зеленая, ее поверхность сплошь затянута тиной, но воображение тут же рисует картину того, что из всего этого может получиться.

Джина стоит позади Джо и, поднимая большой палец кверху, делает знак Элис, которая, подойдя к ним, успевает поймать обрывок разговора, который ведут Джо с Сэнди.

— …так вы можете спилить все эти деревья без всякого согласования?

Сэнди с энтузиазмом кивает головой.

— В самом деле? Ничего не требуется?

— Ничего.

Подходит Элис.

— Значит, вы можете срубить весь этот чудный лес и построить все, что угодно?

— Срубить — пожалуйста. Но насчет построить что угодно — нет. Стройку надо согласовывать с соответствующими службами, но с тремя акрами проблем не будет.

— Здесь можно сделать бассейн, — бормочет Джордж, увлекая Джо сквозь заросли. — А там теннисный корт. А здесь дом тысяч на восемь квадратных метров.

— А я бы могла перестроить старый дом. Из него может получиться отличный гостевой домик. — Элис больше не может сдерживаться.

— Что? Эту развалюху? — Джо оборачивается и смотрит на нее как на умалишенную.

— Эта развалюха может стать роскошным особняком, — с вызовом отвечает Элис. — Ты знаешь, что я смогу сделать из него конфетку. Сэнди, а вы случайно не знаете историю этого дома?

— Как это ни странно, но у дома действительно есть своя история. Здесь жила известная в здешних краях писательница Рейчел Дэнбери.

Джо и Элис явно не слышали этого имени.

— Я понимаю, вам она неизвестна, но здесь ее хорошо знали. Ее самая знаменитая книга называлась «Серпантин», и она была написана именно здесь, в Хайфилде, в этом доме. В то время книга вызвала настоящий скандал, поскольку ее персонажами были местные жители. Все ее недоброжелатели были выставлены в весьма неприглядном свете. — Сэнди смеется.

— Я бы хотела прочитать ее, — говорит Элис. — Вы не знаете, она есть в здешней библиотеке?

Сэнди пожимает плечами.

— Попробуйте спросить, но я думаю, что ее уже давно не печатали. Я выросла в Истоне и помню, у моих родителей был экземпляр этой книги, но я что-то давно ее не видела. Впрочем, узнайте в библиотеке, а я поспрашиваю у знакомых. Наверняка у кого-нибудь найдется. Это интересный дом. Серьезно вам говорю. И из него получится отличный гостевой домик, — заключает Сэнди.

— К тому же это будет весьма выгодным вложением капитала, — повторяет Джордж.

Джо набирает в грудь побольше воздуха и оборачивается к Элис:

— Я полагал, мы не будем покупать сегодня дом?

— Это значит, что мы его покупаем? — Элис перехватывает дыхание, когда она видит, что Джо поворачивается к Сэнди.

— Итак, — говорит он, — какую стартовую цену я должен предложить?

 

14

Солнце заглядывает в окно, оставляя золотистые лужицы на голом дощатом полу. Элис осторожно откидывает одеяло, просовывает ноги в тапочки и тихо выходит из спальни, попутно подбирая с пола спящего Снупа.

Джо похрапывает, пока она спускается по лестнице на кухню, открывая все двери и окна. Снуп спрыгивает на пол и бежит к французским окнам, выходящим на патио, а потом выбегает в сад.

Элис наливает чайник, ставит его на плиту и тоже выходит на патио, вдыхает свежий утренний воздух, не в силах сдержать счастливую улыбку.

Стоит середина октября, и Хайфилдская развалюха, как некогда называл ее Джо, практически неузнаваема.

К концу августа они урегулировали обе сделки — и с квартирой, и с домом, и с тех пор Элис почти все время живет в Хайфилде, пытаясь сделать маленький дом уютным и красивым, пытаясь привить Джо любовь к сельской жизни. И, хотя этот роман еще не обозначился, Джо поражен тем, как преобразился дом после того, как Элис перекрасила его и привела в порядок полы.

Теперь дом светлый и яркий, все стены сияют белизной. Ванная комната пока не тронута и так и сохранила дух семидесятых со своим пластиковым гарнитуром цвета авокадо, который Джо ненавидит, но, по крайней мере, здесь уже чисто, и, как только они найдут хорошего водопроводчика, Элис заменит старую сантехнику и мебель.

Кухня большая и старомодная, но Элис любит ее. Это не вотчина Джо, и он лишь осмелился высказать свое предпочтение в отношении газовой плиты «Викинг», и то потому, что это был лучший вариант с точки зрения цены. Элис обожает поцарапанные мраморные столешницы, старый буфет, деревенские шкафы и огромную кладовую.

Приезжал ландшафтный дизайнер, спилили десятки деревьев вокруг дома и обкорнали оставшиеся.

Воду в пруду очистили, после чего восстановили кислотно-щелочной баланс, и теперь водоем все больше напоминает пруд, а не канаву, хотя предстоит еще кое-что сделать, прежде чем Элис запустит туда рыбу.

Фасад дома тоже перекрасили, ставни теперь лаковые черные, и окна украшены наружными ящиками для растений, в которые Элис высадила лобелию и вьющуюся пеларгонию, хотя лето уже кончилось и цветы, несомненно, погибнут от первого же мороза.

* * *

Элис обувается в ботинки на толстой подошве, набивает карманы собачьими лакомствами («Всегда бери их с собой, — учил Гарри. — Ты можешь дрессировать собаку где угодно и когда угодно».), берет чашку кофе и выходит «во двор». Как забавно, думает она, называть «двором» три акра леса с прудом.

— Пошли! — говорит она Снупу, нагибаясь и угощая его лакомством, и пес послушно следует за ней через лужайку.

Элис идет медленно, потягивая кофе и с улыбкой оглядывая окрестности. Шумно только от птиц — по лужайке скачет стайка ярко-красных кардиналов, да еще изредка прыгают с дерева на дерево белки.

Она подходит к воде и присаживается на огромный ствол дерева, поваленный, видимо, в бурю. Вода все еще темная и неживая, но Элис никогда не была так счастлива.

Допив кофе, она возвращается в дом, на какое-то время задерживаясь на патио и ежась от прохлады раннего утра. Хотя и солнечный, октябрь все-таки предвестник зимы, и уже очень скоро листья вспыхнут радугой цветов, чем, собственно, и славится Новая Англия.

Элис осматривает результаты своего труда. Она вручную вырвала из камней все сорняки, отскребла патио от мха и плесени, выставила горшки с цветами, чтобы до зимы успеть полюбоваться яркими красками.

Дом не узнать. Элис облокачивается на плетеное кресло и рассматривает свои ногти, теперь короткие и обломанные — наглядное свидетельство того, что она проделала, чтобы превратить развалюху в жилой дом.

Но ей еще предстоит сделать многое. Нужно заменить окна, до наступления зимы отремонтировать дымоход. На следующей неделе установят желоба, и еще ей бы очень хотелось сделать пристройку к кухне, но с этим она подождет. В конце концов, Джо еще не оставил идею построить огромный дом на той стороне пруда.

Но Элис вполне счастлива. Этот маленький дом с его скрипучими полами и шаткой лестницей — то, о чем она всю жизнь мечтала, и, хотя прошло всего лишь два месяца, у нее такое ощущение, будто она всегда жила здесь.

Она слышит какой-то шорох за спиной и медленно оборачивается. На прошлой неделе она едва не подпрыгнула, когда, выглянув на лужайку, увидела, что ее медленно пересекают пять оленей. Она понимала, что следует прогнать их — ее предупреждали, что олени переносят опасные болезни, — но это было такое завораживающее зрелище, что Элис не решилась спугнуть их и дождалась, пока те мирно прошествуют по саду.

Через четыре часа Джо сидит за своим компьютером, просматривая свежие новости в режиме «он лайн», прихлебывая утренний кофе. Элис распаковывает книги, складывая их на полки по обеим сторонам огромного каменного камина в гостиной, когда вдруг раздается оглушительный стереозвонок — непременный атрибут цивилизации, на котором настоял Джо.

— Здравствуйте!

Элис подпрыгивает при звуке незнакомого голоса и, оборачиваясь, видит перед собой женщину, примерно ее возраста, которая стоит в открытых дверях гостиной, держа в руках блюдо, накрытое фольгой.

— Да? — Элис по-английски вежлива и сдержанна одновременно. Она никак не привыкнет к этой типично американской бесцеремонности, когда незнакомые люди заходят в твой дом, пусть даже и с улыбкой.

— Вы Элис?

Элис кивает головой.

— А я Салли. Сэнди сказала мне, что вы въехали, и я захотела зайти и поздороваться. Я испекла вам яблочный пирог.

— Да что вы? — Элис едва сдерживает смех. В Лондоне такие шуточки не проходят. — Как мило с вашей стороны. Проходите, пожалуйста. Хотите чашечку кофе?

— С удовольствием. — Салли заходит, и в этот момент до Элис доносится еще какой-то шум. — Надеюсь, вы не будете возражать, я привела с собой свою дочь, Мэдисон. Мне кажется, она просто влюблена в вашу собаку.

Элис улыбается и подходит к двери. На лужайке маленькая девочка, лет двух, бегает за Снупом, которого все это явно забавляет, поскольку никогда еще за ним не гонялись такие крохотные существа.

— Поздоровайся, Мэдисон, — говорит Салли.

— Привет, — кричит девушка, не отрывая глаз от собаки. — Собачка! Мэдисон поймает собачку?

— О, она просто прелесть, — улыбается Элис. — Она попьет чего-нибудь?

— Нет, не беспокойтесь. Она обожает животных. Она придет в дом через минуту. — Салли ставит блюдо на прилавок и улыбается. — Как вы устроились?

Элис делает глубокий вдох.

— Как вы думаете, не рано говорить, что мне здесь безумно нравится?

— Возможно, но мы переехали сюда с Манхэттена шесть лет тому назад, и я влюбилась в свой дом через пять минут.

— Шесть лет? Так вы, должно быть, хорошо знаете этот город.

— Не все, конечно, но многое. Я могу вам подсказать что-нибудь.

— Мамочка! — В дверь заглядывает Мэдисон, следом за ней и Снуп, который явно в восторге оттого, что обрел нового друга. — Я могу взять собачку?

— Нет, милая. — Салли опускается на корточки и улыбается. — Эту собачку взять нельзя, но, может быть, когда ты подрастешь и будешь более ответственной, у тебя появится своя собачка.

— Я беру собачку, — вновь подтверждает Мэдисон, кивая головой, и направляется исследовать содержимое кухонных шкафчиков.

— А у вас есть дети? — спрашивает Салли, пока Элис торопливо моет тарелки, которые только что достала из коробок.

— Нет. Пока нет. Хотя я очень люблю детей. Скоро, надеюсь, и у нас будут.

— Привет. — На кухню заходит Джо, с удивлением глядя на незнакомую женщину, присевшую за кухонный стол. — Меня зовут Джо.

Элис оборачивается и восхищенно смотрит на своего мужа, который выглядит особенно сексуальным и небрежным в своих старых джинсах и линялой рубахе, босой. Он подходит к Салли и здоровается с ней за руку.

— Здравствуйте, — произносит Салли с искренней улыбкой, пожимая ему руку, а Элис облегченно вздыхает. Она знает о неистребимой страсти Джо к флирту и потому ощетинивается всякий раз, когда видит, как действует его обаяние на других женщин. Наблюдая за Салли, как и за Джиной, Элис не улавливает в их голосах ни малейшего намека на флирт.

«Слава Богу, — думает она. — Это женщина, которой я смогу доверять».

— Знаете, вам непременно нужно зайти к нам в гости, — говорит Салли. — Мы познакомим вас с соседями. Какие у вас планы на следующую субботу?

— Да никаких, — говорит Элис. — Мы пока еще ни с кем не познакомились, так что в нашем расписании нет ни одной записи.

— Отлично! Тогда вы оба приглашены на барбекю. Часов в пять, договорились?

— Отлично, — улыбается Джо.

— Вот и хорошо. А пока вы должны попробовать мой пирог. Он еще теплый, только что из духовки.

— Еще один повар? — Джо лезет в ящик за вилками, пока Элис режет пирог, распространяющий аппетитный запах яблока и корицы. — Вы определенно подружитесь.

— Я надеюсь, — улыбается Салли. — Сэнди сказала, что вы мне понравитесь, и она оказалась права.

— Это хорошо, — произносит Джо, впиваясь в пирог. — Наша цель — понравиться.

— Ну, как они? — Крис, муж Салли, вытирает руки тряпкой и выходит из своей мастерской.

— Кажутся очень симпатичными, — говорит Салли, опуская Мэдисон, которая тут же бежит на руки к отцу.

— Привет, милая. — Он подбрасывает ее вверх. — Хорошо поиграла?

— У меня собачка, — хвастается она. — Собачка Снуп.

— Собачий суп? Фу! — Крис делает гримасу, и Мэдисон заливается звонким смехом. — Это ужасно.

— Не собачий суп, папа! — хихикает девочка. — Собачка Снуп.

— У них собака по кличке Снуп, — смеется Салли. — Она это пытается сказать.

— Ну? Так мы будем дружить с ними? — Крис опускает Мэдисон.

— Тебе они понравятся. Она — типичная англичанка, немного сдержанная, но все равно очень милая, а он невероятно красив и обаятелен, с эдакой чертовщинкой в глазах.

— Ты хочешь сказать, он флиртовал с тобой?

— Нет! — Она пытается устыдить мужа. — Со мной это бесполезно. Но он, похоже, из тех, кто не упустит шанс. Господи, что я говорю? Как ужасно. Как бы то ни было, в следующую субботу в пять часов они приходят к нам на барбекю, и ты сам все увидишь.

 

15

Если говорить абстрактно, Джо нравится идея загородного дома, и ему не терпится похвастаться перед коллегами и клиентами своей «обителью выходного дня». Но сельская жизнь не для него, поэтому он с удовольствием поручает все заботы и хлопоты Элис.

Джо обожает Нью-Йорк, и он бы был вполне счастлив, если бы ему никогда не приходилось выбираться ни севернее Девяносто первой улицы, ни южнее Сохо. Он любит ритм, людей, городской стиль жизни, и только Элис предстает единственной помехой.

Он все еще пытается хранить верность Элис, видит Бог, как он старается. Он опять мысленно напоминает себе о своих обязательствах перед ней, изо всех сил пыжится казаться идеальным мужем. Но живет он в Нью-Йорке, где соблазн поджидает на каждом перекрестке, и он вновь чувствует любовный зуд.

Вот на прошлой неделе Джо был на деловом ужине в ресторане «Ле Колониаль». Он приехал рано, поднялся в бар, рассчитывая тихонько выпить в одиночестве, может быть, просмотреть кое-какие бумаги, но в баре гремела музыка, и вокруг было полно красивых людей. Джо с интересом наблюдал за происходящим, заметив, что многие приходят сюда явно с целью познакомиться, и вскоре поймал себя на том, что смотрит на роковую брюнетку в черном платье мини и высоких кожаных сапогах.

Он просто наслаждался легким флиртом, время от времени бросая на нее взгляды и получая в ответ намеки на улыбку, когда явился его клиент. Что ж, может, и кстати. Лучше пресечь это в самом начале, но тем не менее после ужина он все-таки вернулся в бар в надежде, что она еще там, но, разумеется, ее уже не было.

А что же Элис? Элис теперь чувствует себя в Нью-Йорке почти так же, как в Лондоне. Ей даже чуточку легче, потому что здесь ее никто не знает и ей не приходится притворяться. Но она все больше времени проводит за городом, и чем дольше она там остается, чем больше труда и сил вкладывает в свой дом, тем сильнее влюбляется в него и тем сильнее становится ее желание остаться там.

Элис содрала со стен обои и обнаружила под ними деревянные панели. А под линолеумом на кухне скрывались старые дубовые половицы. Она обнаружила комнату, которая, судя по всему, была рабочим кабинетом Рейчел Дэнбери, и теперь она может часами сидеть там на подоконнике, глядя на деревья и думая о том, как хорошо и спокойно ей дышится здесь.

Чем больше Элис узнает о доме, тем сильнее у нее ощущение, будто она знакома с писательницей. Ей еще не удалось раздобыть экземпляр «Серпантина», но такое впечатление, будто личностью Рейчел Дэнбери пропитано все в этом доме, и Элис постепенно попадает под магию этой женщины.

Однако случается, что Элис вынуждена ехать в Нью-Йорк. Она это делает с величайшей неохотой, и тогда с понедельника по пятницу — или, если повезет, со вторника по четверг, — она исполняет свои светские обязанности. Ходит в театр с Джо, на открытия выставок в «Метрополитен», на благотворительные аукционы, в рестораны, бары, клубы. Она красит волосы и причесывается у Фредерика Фекке, делает покупки в «Бергдорф Гудман», ходит на ланч с Джиной в «Жан-Жорж» или «Ле Сирк 2000». Это единственное, что скрашивает ее пребывание в городе.

Элис поражается тому, как быстро они подружились с Джиной. «Моя замена», — шутливо ворчит Эмили, но по сути она права. Эмили ее давняя подруга и навсегда останется лучшей, но, находясь слишком далеко, она просто не может понять, какой стала жизнь Элис.

Кажется, что у них с Джиной так много общего. «Нам с тобой так повезло, — не устает повторять Джина. — У нас такие замечательные мужья. Ты хоть понимаешь, какие мы счастливые?»

Элис улыбается и соглашается, мысленно благодаря Бога за то, что Джо вновь стал таким, каким она его когда-то полюбила. Каждый вечер он дома, а если куда-нибудь уходит, то обязательно звонит. Его мобильный телефон всегда включен, и впервые за долгие годы она не ложится в постель, терзаемая мыслями и сомнениями насчет того, где он и с кем проводит время.

Она старается не вспоминать те годы, которые прожила в страхе и неуверенности.

Теперь, даже когда Элис живет за городом, а Джо остается в городе, она звонит ему домой, и он обязательно берет трубку. Он все время доступен, остались в прошлом его необъяснимые отлучки, деловые командировки в неведомые отели. Она может позвонить ему поздно ночью, и он ответит, и скажет, как сильно по ней скучает.

А в уик-энды, когда он садится на поезд до Хайфилда в пятницу вечером или в субботу утром, она встречает его на станции на своем новеньком «Форде Эксплорер», и он обнимает ее и нежно целует. И она ничуть не сомневается в том, что муж действительно любит ее.

 

16

Джо наблюдает за тем, как Элис тренирует Снупа, швыряя ему палку, поощряя всякий раз, когда он приносит палку обратно.

Иногда, вот как сегодня, он ловит себя на том, что не узнает свою жену. Элис, которую он знает, тихая и сдержанная. Элис, которую он знает, экстравагантная и беспроблемная. Но Элис, за которой он сейчас наблюдает, так заразительно смеется, убегая от Снупа?..

Элис, которую он знал, никогда бы не позволила себе ходить в брюках, испачканных в траве, никогда бы не надела старые линялые джинсы, рубашку «Гэп» и плюшевую безрукавку.

Но самое главное, в Элис, которую, как ему казалось, он знал, всегда была некая загадка. Она будто жила в каком-то сказочном мире. Даже когда они были вместе, он никогда не был уверен в том, что мысленно она с ним. Собственно, в этом и была ее особая притягательность.

Элис, которую он знал, всегда окружал ореол печали. Эта Элис, которая сейчас валяется на траве и хихикает, когда собака пытается лизнуть ее в лицо, кажется абсолютно счастливой.

Эта Элис просыпается рано утром и тут же вскакивает с постели. Она всегда чем-то занята. Если она не готовит — когда-то это было ее работой, — то полирует стол, или обдирает стену, или ремонтирует какую-то мебель.

Кажется, будто дом наполнен музыкой, и Элис, Элис, которая всегда была такой тихой и сдержанной, не замолкает ни на минуту. Она рассказывает Джо о своих поездках, о посещении фермерского рынка в Уилтоне, о людях, с которыми она повстречалась, пока выбирала горшки с эстрагоном и лавандой в Гилбертиз. Она рассказывает ему о том, как гуляла по побережью, кого встретила по пути, какие дома ей особенно понравились. Ее вновь обретенная радость словно сочится из каждой щели дома, передаваясь всем, кто оказывается у нее на пути.

Включая, естественно, Джо, который не желает просто так затеряться в ее хорошем настроении.

Он не может понять, куда подевалась его кроткая и смиренная жена-трофей. Этот образ мелькает лишь изредка, когда она появляется на Манхэттене. Когда Элис сопровождает его в театре, на светском рауте или на деловом коктейле, она вновь становится той, прежней Элис, которую он когда-то полюбил.

На Манхэттене, в городе, которым он все больше проникается, Джо явно чувствует себя королем мира. Он истинный банкир с Уолл-стрит, и его денег вполне хватает на то, чтобы ни в чем себе не отказывать. Он знает свое место на Манхэттене. Знает свою роль, знает роль Элис, и, будучи в городе, она хорошо играет ее, одеваясь в свои дизайнерские наряды и приветливо улыбаясь его коллегам-банкирам и клиентам, с которыми приходится общаться.

Но здесь, в Хайфилде, бесспорной королевой своего замка является Элис, и от этого он невольно нервничает. Такое впечатление, что, пересекая границу Коннектикута, они меняются ролями.

Когда Джо думал о загородной жизни, он представлял себе большой новый дом, желательно с бассейном и на берегу океана. Он полагал, что его дом будет оборудован по последнему слову техники, а иначе к чему все эти хлопоты? Джо и подумать не мог, что его загородный дом будет представлять собой крохотный обшарпанный коттедж, весь в трещинах и щелях.

Разумеется, он не оставляет мечты построить настоящий дом на другой стороне пруда, хотя у него совершенно нет времени на поиски архитекторов и строителей, а Элис не проявляет ни малейшего интереса к будущему проекту. Но, когда коллеги расспрашивают о загородной жизни, Джо рассказывает им, какой красивый у него участок и пруд (что правда), какую выгодную сделку он провернул, купив этот дом (похоже на правду, хотя сделка на самом деле оказалась не такой уж выгодной, как пытался убедить его Джордж), как они начинают строить Чамберс-холл (Элис не имеет к этому никакого отношения).

На самом деле Джо не знает, чем себя занять здесь. Он не видит смысла в прогулках, никогда не понимал их пользы, и каждый раз, когда Элис приглашает его пройтись, отказывается.

Как и многие служащие с Уолл-стрит, Джо совершенно не умеет отдыхать. Он расслабляется только сидя в своем офисе перед маленьким телевизором с «Уолл-стрит джорнал» в руках.

Джо не любит готовить (хотя любит поесть), не увлекается садоводством, и у него нет хобби. Он не любит животных — хотя в первый раз, когда он увидел на дороге восемнадцать диких уток, зрелище показалось ему забавным, — и еще он слишком ленив и не любознателен, чтобы исследовать окрестности.

Джо нет равных в искусстве общения, шопинга и соблазна. Общаться здесь, за городом, особо не с кем, разве что с Джиной и Джорджем, но они выезжают из города не каждый уик-энд. С шопингом дела обстоят лучше, если только Джо не ленится выезжать в Гринвич, а уж соблазны — для него запретная тема.

Но тяга к запретному становится все сильнее. Особенно сейчас, когда Элис, похоже, уже в нем не нуждается, как бывало раньше. Джо всегда был лидером в их союзе, привык доминировать, чувствовать себя главой семьи, но, как только они пересекают границу Коннектикута, Элис становится все увереннее в себе, а влияние Джо заметно ослабевает.

Он прекрасно сознает, что в Хайфилде не он контролирует ситуацию, а мужчина, в понимании Джо, должен властвовать. Если же он не чувствует себя мужчиной рядом с Элис, искушение в виде длинноногой красотки, которая смеется над его шутками и находит его безумно красивым, непременно подстережет его за ближайшим углом…

— Ты не хочешь переодеться?

— Нет. А зачем? — Элис кладет в подарочный пакет домашнее лимонное печенье, которое она собирается нести на барбекю к Салли и Крису.

— Ну, во-первых, у тебя все коленки в пятнах от травы… — Он уж не говорит о том, что идти в гости в сером свитере и джинсах просто неприлично.

— О Боже, — стонет Элис. — Спасибо. Я быстро. — Она взбегает вверх по лестнице и через пару минут появляется в чистых, но таких же линялых джинсах, в том же свитере и старых мокасинах.

— А макияж? — с надеждой в голосе подсказывает Джо, и Элис, смеясь, опять убегает наверх. Через пять минут она выходит причесанная, губы сияют розовым блеском, а вместо свитера на ней белая накрахмаленная рубашка.

— Так лучше? — смеется она.

— Гораздо, — с благодарностью в голосе произносит Джо, хотя он все-таки предпочел бы, чтобы она надела прямые шерстяные брюки от Майкла Корса с сапогами на высоких каблуках от Джимми Чу.

— Вау! — смеется Элис и жмется в сторонку, пропуская процессию кричащих трех, четырехлетних детишек, которые несутся прямо на них, а Джо стонет:

— О Боже. Дети.

— Конечно, дети. А что ты ждешь от пятичасового воскресного барбекю?

— Эти люди, что, не слышали про нянь?

Элис от изумления раскрывает рот.

— Господи, какой же ты старомодный. Кем ты себя возомнил, маленький лорд Фаунтлерой?

— Но почему эти люди всюду таскают за собой детей? Почему взрослые не могут устроить себе взрослый вечер?

— Тише, — шикает на него Элис, прежде чем они сворачивают за угол дома, где, судя по гулу голосов, барбекю уже в разгаре. — Во-первых, это не вечер, а во-вторых, это так чудесно, когда дети с тобой. Если бы у нас были дети, я бы всегда брала их с собой. Ты, наверное, полагаешь, что дети — это то, на что можно только смотреть, но не слышать.

— Если честно, я… о!

Как раз в этот момент на Джо натыкается девятилетний мальчишка, который пробегает мимо, стараясь догнать остальных.

— Ха-ха! — смеется Элис. — Вот тебе урок. А теперь пусти в ход свое обаяние, и пойдем познакомимся с соседями.

* * *

— Вы, должно быть, Джо и Элис! Привет, я — Том О’Лири, а это моя жена Мэри Бет. Наш дом за углом, на Уиндинг-лейн.

— Здравствуйте, я — Крис, муж Салли, а с нашей дочерью Мэдисон вы уже, кажется, знакомы.

— Элис! Джо! Как чудесно видеть вас снова. Тим, это Элис и Джо, которые купили старый дом Дэнбери. Помнишь, я тебе говорила? — Сэнди горделиво оглядывает мужа. — Расскажите мне про ваш дом, я слышала, вы уже так много там сделали.

Прежде чем Элис успевает ответить, на них обрушивается с вопросами следующая супружеская пара.

— Джо и Элис, верно? Добро пожаловать в Хайфилд, мы столько слышали о вас! Я — Кей, а это мой муж Джеймс. Мы живем в доме номер семь. Эти трое детей наши — Саммер пять лет, Тейлору три, а… где же Скай? А, вот она ползет. Ей одиннадцать месяцев.

— Привет, дорогая! — Джина бросается к Элис и стискивает ее в объятиях, после чего целует Джо. — Какой чудесный сюрприз!

— Я думала, вы не приедете в этот уик-энд, — говорит Элис, зная, что Джина всегда звонит, когда едет за город.

— Мы и не собирались. Но сегодня утром я стала прослушивать сообщения на автоответчике, и среди них было приглашение от Салли на барбекю. Так что после обеда мы сели в машину и двинулись в путь.

— О, я так рада, что вы здесь. — Элис жмет руку Джины, хотя сегодня она вовсе не ощущает привычной скованности в незнакомой компании.

Разумеется, помогает то, что все вокруг очень приветливы и дружелюбны, и для Элис это своего рода шок, хотя и приятный. Она привыкла к лондонской манере общения, сдержанной и формальной, не позволяющей вступать в разговор прежде, чем тебя представили, и уж никак не предполагающей такой вольности, как представиться кому-то самой. Привыкла ждать, пока хозяйка вечера представит ее гостям, а потом подскажет общую тему для светского разговора.

Но здесь все запросто подходят к незнакомым людям, улыбаются, протягивают руки. Стейки и бургеры уже шипят на жаровне, Крис следит за ними, а женщины появляются из кухни с мисками салата и корзинами с хлебом, которые ставят на стол.

Пиво и другие напитки стоят тут же на столе прямо в упаковках, рядом с ведерком льда, и каждый сам себя обслуживает, а на лужайке резвятся дети.

Элис заходит на кухню.

— Могу я помочь? — спрашивает она Салли, рассчитывая получить традиционный для Лондона ответ: «Нет, не беспокойтесь», даже если хозяйка явно не успевает.

— Это было бы здорово, — говорит Салли. — Ты можешь порезать помидоры.

И она передает ей разделочную доску и нож, а сама принимается выкладывать в миску соус «сальса».

— Так здесь все соседи? — спрашивает Элис, выглядывая в окно и видя, как Джо мило беседует с Кей и Джеймсом. Какой бы дружелюбной ни казалась Кей, именно в ней Элис видит опасность. По ее фигуре никогда не скажешь, что у нее трое детей, и Кей, судя по всему, пользуется этим оружием. На ней обтягивающие голубые брюки «капри» и крошечная майка, которая не столько прикрывает, сколько, наоборот, выставляет напоказ ее удивительно высокие груди. И, в отличие от других женщин, которые, как и Элис, одеты в джинсы и мокасины или же сандалии на плоской подошве, Кей возвышается над ними в босоножках на высоких каблуках.

И, хотя Джо беседует с ней в присутствии ее мужа, Элис понимает, что Кей опасна. Она уже чувствует знакомое волнение, тревожные сигналы, после которых наступает слабость, но она пытается взять себя в руки. «Не будь смешной, — говорит она себе. — Мало того, что женщина замужем, так у нее еще трое маленьких детей. Она не опасна».

И муж у Кей красивый. С какой стати она будет флиртовать с Джо? Только потому, что он англичанин, обаятельный, другой? «Не будь смешной», — ругает она себя, яростно и быстро нарезая помидоры. Они с Джо никогда еще не были так счастливы. И сейчас уж совсем ни к чему переживать из-за его флиртов. Он стал другим. И к тому же Кей не в его вкусе?

— Кей и Джеймс очень милые. Они живут здесь постоянно?

— Сейчас, да, — говорит Салли. — Раньше они приезжали только на уик-энд, но, когда родилась Скай, они купили здесь дом побольше и теперь живут в нем постоянно.

— А они тоже с Манхэттена?

— А разве не все мы оттуда? — смеется Салли. — Впрочем, это не совсем так. Крис никогда не жил на Манхэттене, но я жила там. Большинство из нас жили там до женитьбы.

— Они кажутся такими дружелюбными, — лжет Элис, пытаясь узнать побольше про Кей, выяснить, насколько она опасна, но при этом стараясь не выдать своего интереса. Она понимает, что лучше бы спросить у Джины, но не хочет, чтобы Джина заподозрила ее в ревности.

— О, это правда. А их дети просто прелесть. Кстати, Кей тренирует теннисную команду из новичков, если тебя это интересует.

— Теннис? О нет. Не наша игра.

— В самом деле? А какие игры у вас популярны?

Элис смеется.

— Нет. Я имею в виду, что, живя в самом центре Лондона, мы не имели возможности заниматься спортом. Впрочем, Джо нравится заниматься в спортзале, а я полностью занята садом.

— У нас есть клуб садоводов, — с энтузиазмом восклицает Салли. — Ты должна прийти. Там часто бывают гости, читают нам лекции, а каждую весну мы проводим большую распродажу растений. Кстати, на следующей неделе у нас будет лекция об осенней посадке весенних цветов. Тебе хорошо бы послушать.

— М-м-м, — бормочет Элис, думая о том, как провинциально все это выглядит. — Как интересно.

Салли заливается смехом.

— Я помню, говорила то же самое, когда мы только что переехали сюда. Я понимаю, как все это ужасно выглядит со стороны, но в любом случае это очень хороший способ познакомиться с людьми.

Элис вспыхивает.

— Извини. Я, наверное, кажусь ужасным снобом?

— Не более ужасным, чем все мы, когда только приехали сюда. Нужно время, чтобы привыкнуть к жизни в маленьком городке. Здесь все по-другому, и нам кажется, что все мы стали лучше с тех пор, как приехали сюда из Истсайда или…? — Она вопросительно смотрит на Элис.

— Из Белгравиа.

— Тем лучше. Мы сделаем из тебя настоящую хайфилдскую девчонку.

Элис выносит помидоры на улицу и открывает себе банку с пивом, стараясь не замечать, как увлеченно беседуют до сих пор Кей и Джо, в то время как муж Кей удалился помогать Крису с барбекю.

— Дорогая, — говорит Джо, оборачиваясь и с нежной улыбкой притягивая к себе Элис, что разом развеивает все ее страхи. — Кей только что рассказывала мне о своей теннисной команде. Я собираюсь вступить.

Элис смеется, уже успев расслабиться в лучах его внимания.

— Теннис? Когда в последний раз ты играл в теннис?

— Я много лет играл в теннис, — защищается Джо. — Хотя должен признать, что играю не слишком профессионально. Но Кей говорит, что они как раз подыскивают игроков, и это очень хороший способ завязать знакомства.

— Почему бы вам тоже не прийти? — Кей улыбается Элис, и в тот же миг Элис отчетливо понимает, что, доверяя мужу, она ни в коем случае не должна доверять этой женщине. Губы ее растянуты в улыбке, но глаза остаются холодными и оценивающими, а ее тело — уж в этом-то Элис разбирается как нельзя лучше — посылает прямой сигнал Джо, привлекая к себе его внимание.

— Я не играю в теннис, — объясняет Элис, стараясь не выдать своей настороженности. — Хотя не прочь поучиться.

— Дорогая, в этом плане ты безнадежна, — смеется Джо. — У тебя полностью отсутствует координация рук и глаз.

— Спасибо, — говорит Элис, добавляя игриво и как бы между прочим: — Прошлой ночью ты не жаловался.

Кей вскидывает брови и улыбается.

— Пойду возьму что-нибудь поесть. Рада была знакомству.

Кей знает, когда следует отступить. Она просто слегка пофлиртовала, и собеседник был весьма привлекательным, но совершенно очевидно, что жена не поощряет его разговоров с симпатичными, нет, скорее, красивыми женщинами.

Тряхнув копной волос, Кей подходит к столу, чтобы положить себе салата. Оборачиваясь, она видит, что Джо изучает ее тыл, и, улыбаясь про себя, она расправляет плечи и демонстрирует свое натренированное тело, притворяясь, будто не замечает его неотрывного взгляда.

«Правильный выбор одежды», — делает себе комплимент Кей. Она знала, что нужно надеть высокие каблуки.

В нормальных обстоятельствах он бы сказал, что Кей не в его вкусе. Слишком самоуверенная, к тому же ему никогда не нравились брюнетки, хотя и было одно исключение из этого правила. Но чем дольше он живет в Манхэттене, тем быстрее привыкает к этим сильным женщинам, которые знают, чего хотят, и с пугающей решимостью добиваются цели.

И, если уж говорить совсем откровенно, в ней было нечто, что Джо называет «сексапилом». Да, он знает, что она замужем, и муж кажется симпатичным парнем, пусть и слегка нудным, и еще у нее трое маленьких детей, но при этом она выглядит сексапильной. Огонек в глазах, движение бровью, намек на предложение — и все это в непринужденной беседе о переезде в Америку.

Что-то подсказало ему, что она скучает, что муж больше не возбуждает ее, и, если появится такая возможность в лице высокого красивого брюнета англичанина, она не прочь ею воспользоваться.

Сейчас Джо не рассматривает никакого иного варианта, кроме флирта. Хотя Элис уже не та, он все равно старается быть верным мужем, по-прежнему рассматривая Америку как свежий глоток в их отношениях.

Но, Боже, как же приятно видеть огонек в глазах, как бодрит этот призывный взгляд. Господи, он уже забыл, как это бывает. И хорошо, что еще может вспомнить, что не растерял своей привлекательности (одно время он начал сомневаться в этом). И что плохого в том, если Джо сыграет с ней в теннис? Можно держать пари, что она выглядит сногсшибательно в короткой теннисной юбчонке, обнажающей длинные бронзовые ноги в трогательных белых носочках.

Джо начинает возбуждаться, разглядывая ее сзади, представляя в теннисной форме, и видит, что Кей перехватила его взгляд, а потом притворилась, будто не заметила, только вот ее осанка становится прямой, а груди напрягаются под обтягивающей майкой.

Да, не его тип, но очень даже ничего. Ему нравится, что она так следит за собой. Что родила троих детей, но живот у нее плоский, как у подростка, и еще она знает, насколько хороша и сексуальна.

Он улыбается самому себе и отворачивается, глотая холодного пива. Пожалуй, на этой неделе надо найти спортивный магазин на Манхэттене. Купить пару ракеток и теннисные шорты. И еще кроссовки. Господи. Он не носил кроссовки уже лет двадцать.

Хм. Похоже, сельская жизнь может быть не такой уж скучной.

 

17

Живя в городе, легко забыть, каким черным бывает ночное небо. Элис, как зачарованная, смотрит на звезды, наблюдая, как сумерки превращаются в темноту. Свечи зажжены, фонари горят, кого-то из детей уже сморил сон, а кто-то увлеченно смотрит мультфильм «Шрек» на большом экране в игровой.

Женщины накинули на плечи яркие вязаные свитера или тонкие куртки, чтобы не замерзнуть в вечерней прохладе, но гости уже перемещаются на кухню и в гостиную. Мужчины рассаживаются на больших мягких диванах, а женщины, следуя стереотипу, толпятся на кухне, вычищая тарелки и составляя их в посудомойку, попутно обсуждая школы, в которых учатся их дети, и качество преподавания.

— Эй, я тебя не заметила. — Джина берет со стола в саду последнюю миску, когда вдруг замечает Элис, которая лежит в плетеном шезлонге.

Элис поворачивает голову и улыбается.

— Просто думала, как же здесь хорошо. Посмотри на это небо. Я, наверное, никогда не привыкну к этой сельской темноте.

Джина улыбается и опирается на край шезлонга.

— Сколько раз тебе говорить: здесь не деревня, а пригород.

— Нет, только не для меня. В Англии ты никогда не увидишь оленей и енотов в пригороде.

— Да? А что же там можно увидеть?

— Ряды безликих домов и странные мощные «Форды Эскорт».

Джина смеется.

— Заманчивая картинка.

— Просто великолепная, — смеется Элис. — Стоит посмотреть, когда в следующий раз приедете в Англию.

— Ну… — Джина заговорщически понижает голос и наклоняется к Элис. — Как тебе наши соседи?

— Все или кто-то конкретно?

— Общее впечатление. Они чудесные люди, не так ли?

— Салли — прелесть. Они так хорошо принимают гостей, и все так уютно себя чувствуют у них.

— Это точно. Салли и Крис — отличные ребята. А с кем еще ты разговаривала?

— Немного поговорила с Кей.

— А. Кей.

Элис настораживается.

— Что ты хочешь этим сказать? Я имею в виду твою интонацию.

— Какую еще интонацию? — Джина делает вид, что не понимает, о чем речь.

— О, да ладно тебе. Скажи мне. Она та еще сука?

— Не то чтобы сука. — Джина озирается по сторонам, проверяя, нет ли кого рядом. — Просто я думаю, что ей нельзя доверять.

— В самом деле? Она такая роскошная.

— Я знаю, но ты видела, как она одета? Эти каблуки. На барбекю? Я тебя умоляю. И она флиртует со всеми мужьями.

Элис вздыхает с облегчением.

— Ты хочешь сказать, что она не планирует завести роман именно с Джо?

— Может, и с ним. Так же, как и с Джорджем, и с Крисом, и с Сэмом. В общем, с любым существом мужского пола.

— А мне показалось, что она флиртует с Джо, и я очень испугалась.

— Боже, бояться не надо. Джордж находит это забавным. Знаешь, я думаю, ему льстит внимание Кей. Но в этом вся она. Ей нужно чувствовать себя привлекательной.

— А ее муж не обращает на это внимания?

— Джеймс? Я думаю, он и сам не прочь пофлиртовать.

— О! — Элис меняется в лице. — Он не флиртовал со мной.

Джина смеется.

— Не принимай на свой счет. Он этим не занимается в присутствии мужей.

— А. Хорошо. Так легче. Так ты думаешь, эти двое действительно помешаны на сексе, или речь идет просто о флирте?

— Я думаю, это всего лишь флирт, но кто знает.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, знаешь, в семидесятые годы здесь были очень популярны вечеринки с ключами.

— Вечеринки с ключами? Что это, черт возьми?

— Ты что, не знаешь? — Джина удивленно смотрит на Элис. — Когда все гости кладут свои ключи на столик, а потом берут чужие ключи и уходят с их хозяевами.

— О. Ты имеешь в виду вечеринки со сменой партнеров?

— Именно.

— Как в том фильме? «Ледяная буря»?

— Точно! Его как раз снимали в этих краях.

— Нет! Так это было на самом деле?

— Милая, это было до меня, но так говорят.

Элис начинает хихикать.

— Предлагаю тебе положить ключи на столик перед Джеймсом и посмотреть, как он будет себя вести.

— Да уж. Он возьмет их и что потом?

— Ну, он вполне привлекательный…

— Джо тоже привлекательный, но это не значит, что я хочу спать с ним.

— Ты бы захотела, если бы тебя звали Кей.

Джина смеется.

— Клянусь всем святым, если бы кто-то действительно покушался на нее, она бы удрала. Она просто любит внимание.

— Почти как мой муж.

— О. А я-то думала, что я особенная.

Элис хохочет, и Джина встает и протягивает ей руку, поднимая с шезлонга.

— Пошли, все, наверное, удивляются, куда мы пропали.

— Это может быть очередным поводом для сплетен.

— Верно. — Джина смеется. — Уж этого им хватит надолго!

* * *

— Я слышал, вы купили дом Рейчел Дэнбери. — Том ставит на столик чашку с кофе и садится рядом с Элис.

— Да, — вежливо отвечает Элис. — Вы его знаете?

— Сам дом не видел, но его хозяйка была очень хорошо известна в этих краях в двадцатые — тридцатые годы.

— Я тоже слышала. Я все хочу достать ее книгу «Серпантин».

— Вам нужно поговорить с Джеймсом. Джеймс! — кричит Том. — У тебя ведь есть «Серпантин», не так ли?

— Конечно, — кивает головой Джеймс. — Старая добрая Рейчел Дэнбери.

— Ты знал ее?

— Я знал о ней. — Джеймс садится по другую сторону от Элис и откидывается на спинку дивана. — Я смутно помню, что мне о ней рассказывали в детстве. Но мои дед и бабушка знали ее, хотя после той книги перестали с ней разговаривать.

— Где бы я могла достать экземпляр этой книги? Очень хочется прочитать.

— Пожалуйста, возьмите у меня.

— В самом деле? С удовольствием!

— Я занесу вам на этой неделе.

— Это было бы чудесно!

— Вы здесь остаетесь на всю неделю?

— Джо завтра возвращается в город, а я присоединюсь к нему либо завтра, либо во вторник, а потом вернусь в пятницу, но вы можете оставить книгу на крыльце. — Элис улыбается про себя, вспоминая слова Джины и задаваясь вопросом, действительно ли он хочет приударить за ней.

— Хорошо, — улыбается он. — Я так и сделаю.

Элис как раз собирается попросить его рассказать что-нибудь еще из жизни Рейчел Дэнбери, когда перед ней возникает Джо.

— Дорогая, — говорит он, — я собираюсь успеть завтра на пятичасовой поезд, так что нам пора двигаться.

— Хорошо. — Элис встает и начинает прощаться.

— Ну, как тебе вечер? — Элис откладывает книгу и ждет, пока Джо выйдет из ванной.

— Все было очень здорово.

— Правда? Они ведь все такие замечательные?

— Очень.

— А кто тебе больше всех понравился?

— О Боже, Элис. Мне нужно ложиться. Можем мы поговорить об этом завтра?

— Но завтра тебя здесь не будет. Ты же уедешь.

— Совершенно верно. Поэтому мне сейчас нужно лечь в постель.

— Хорошо, — обиженно произносит Элис, а Джо выключает свет и ложится в постель. Он наклоняется к ней и наспех целует ее в щеку, после чего переваливается на свою половину и закрывает глаза.

— Джо? — шепчет Элис через пять минут, но Джо не отвечает. Полусонный, он уже в своих фантазиях, в которых присутствуют Кей, теннисный корт и жаркий летний день.

* * *

Элис разбужена сочетанием пронзительного телефонного звонка и поскуливания Снупа, который лижет ей лицо и зовет на улицу.

— Черт. — Быстрый взгляд на часы подсказывает ей, что уже восемь тридцать четыре утра, и мочевой пузырь бедного Снупа, должно быть, вот-вот взорвется.

Она подбегает к телефону, хватает трубку и, зажимая ее подбородком, сбегает вниз по лестнице, направляясь к двери черного хода. Открывая ее, она выпускает Снупа, который мчится к забору, где и облегчает свои страдания.

— Привет. Ты еле дышишь. Ты что, сексом занимаешься или еще чем? — Голос Эмили звонкий, и громкий, и явно радостный.

— Если бы, — смеется Элис. — На самом деле все гораздо интереснее. Я запыхалась, спускаясь по лестнице, торопясь выпустить Снупа, прежде чем он уделает мои дубовые полы.

— Какая светская у тебя жизнь, — фыркает Эмили.

— А хочешь знать, что я сейчас вижу?

— Как писает собака?

— Помимо этого.

— Ну, давай рассказывай, чтобы я позавидовала.

— Я вижу ярко-голубое небо, сотни высоких деревьев, светит солнце, не вешай трубку…

— А в чем дело?

— Просто я ухожу за дом. А, вот. Теперь я вижу, как купаются солнечные лучи на поверхности воды моего собственного пруда.

— Боже, мне сейчас станет плохо.

— А ты где? В Брайандене или Лондоне?

— Теперь слушай, что вижу я из окна. Ух ты! Машина с разбитым окном, весь тротуар усыпан стеклом, а какой-то бездомный бродяга жмется к двери дома, ветер гоняет по мостовым мусор.

— Так, значит, ты в Лондоне?

— Да. Одному Богу известно почему. В такой ужасный день, как сегодня, мне следовало бы скрыться в Брайандене с хорошей книгой перед уютным огнем в камине.

— А как же огненно страстный любовник?

— Ты, очевидно, имеешь в виду Гарри?

— Не знаю, — усмехается Элис. — Он — огненно страстный любовник?

— Я не слишком уверена насчет огненной страсти, но любовник он очень хороший.

— Ты хочешь сказать, что это настоящая любовь?

Голос Эмили становится серьезным.

— Мне кажется, что я действительно люблю его. Но действительно ли он мой суженый? Этого я не знаю.

Элис шокирована.

— Это что-то новое. Что происходит?

— Да ничего. Он замечательный, и нам хорошо вместе, просто я не знаю, настоящее ли это. Знаешь, я даже не уверена, так ли это важно для меня. Сегодня я всем довольна, и я верю, что все в нашей жизни не случайно. Очевидно, он послан мне для того, чтобы я чему-то научилась, и не знаю, как все сложится дальше, но пока все прекрасно.

— Эм, на тебя это совсем не похоже.

— Может быть, я просто взрослею. Раньше я всегда бросалась в любовь как в омут с головой, а теперь я радуюсь каждому дню и принимаю его как праздник. Ладно. Ближе к делу. Вчера вечером мы с Гарри беседовали и решили, что нам не помешает съездить куда-нибудь отдохнуть, и вот мы подумали…

— Приезжайте ко мне! Вы должны приехать и пожить у меня! — Элис кричит в трубку, что вызывает у Эмили смех.

— Мы так и думали, что ты предложишь именно это. Я ужасно по тебе скучаю, и, кроме того, мы оба не при деньгах, так что либо нам хватает только на билеты до Нью-Йорка, но питание и ночлег за твой счет, либо мы едем на полный пансион в Бирмингем.

— Ну, если так, то Бирмингем, конечно, подойдет вам лучше.

— И тогда Гарри не придется демонстрировать свое уникальное плотницкое мастерство в твоем загородном доме.

— А оно действительно уникальное?

— Ну, я сижу на подоконнике, который он сам смастерил, смотрю на новые книжные полки, которые он только вчера навесил.

— И ты до сих пор сомневаешься, тот ли он, кто тебе нужен? Да ты просто сумасшедшая!

— Но замуж выходят не из-за подоконников или книжных полок.

— Ты забыла о любви к животным.

— Даже не из-за любви к животным.

— Куда уж больше.

— Мы можем не обсуждать это сейчас?

— Хорошо, извини. Но ты понимаешь, что, пока ты будешь жить у меня, я тебя буду пытать безжалостно?

— Да-да, я знаю, это цена, которую придется заплатить.

— О Эм! Я так рада. Когда вы думаете приехать?

— Какие у тебя планы на Рождество?

— На Рождество? Но оно наступит через сто лет! Я думала, вы приедете на следующей неделе.

— Но сейчас уже ноябрь, и Рождество всего через девять недель. Почти что на следующей.

— Ты права. Я просто переволновалась. Мы сможем сходить на рождественскую ярмарку и вместе купить елку, а потом украсить ее, и будет так весело!

Эмили укоризненно качает головой.

— Эли, я понимаю, что тебе это известно, но мне ведь уже не двенадцать лет.

— Ну и что? Рождество — это время чудес! О, я так взволнована.

— Ты не хочешь узнать, как к этому отнесется Джо?

— Не говори глупостей, он будет просто в восторге.

— Мы подумали, что сможем приехать перед Рождеством и остаться до Нового года, но нам бы хотелось пробыть пару дней в Нью-Йорке, посмотреть город, походить по распродажам…

— Кажется, ты сказала, что у вас нет денег?

— У меня-то нет, но, если нужно, они появятся. Так что ты скажешь?

— Я думаю, что ты сделаешь мне самый лучший рождественский подарок.

— Ну, ты пока не загадывай, мы ведь еще не приехали. Кто знает, может, все получится просто ужасно?

— Это исключено. Скажи Гарри, что я жду не дождусь увидеть вас обоих. Господи, кого это еще несет?

— Что там такое?

Элис в испуге прикрывается руками, видя, как к дому подъезжает большой черный автомобиль.

— Я стою здесь в пижаме, — шепчет она Эмили, — а кто-то приехал на огромной машине, я понятия не имею, кто это, и я даже не могу забежать в дом незамеченной.

— А какая на тебе пижама? Толстая байковая или летящая прозрачная «секси»?

— Какие еще прозрачные «секси»? Ты за кого меня принимаешь? Я надеюсь, что у меня ничего не просвечивает, хотя пижама из тонкого хлопка. — Элис стыдливо прикрывает грудь рукой, пытаясь разглядеть сквозь затененные стекла автомобиля, кто сидит за рулем.

— Пожалуй, мне лучше пойти, — говорит она Эмили, видя, что из машины выходит Джеймс с книгой в руке и широкой улыбкой на лице, не в силах поверить в свою удачу, что он застал очаровательную Элис в таком пикантном виде. Он знал, что у нее потрясающая фигура, но не думал, что до такой степени.

— Позвоню тебе потом, — шепчет Элис, фальшиво улыбаясь Джеймсу и приветствуя его взмахом руки. — Тысячи поцелуев.

Пять минут спустя ей удается проскочить по лестнице наверх и переодеться. Элис спускается вниз, чувствуя себя гораздо более защищенной, и ставит чайник, чтобы приготовить кофе для Джеймса.

— Надеюсь, я не слишком не вовремя, — говорит утренний гость, сидя на стуле и облокачиваясь на кухонный прилавок. — Я боялся, что потом забуду, поэтому решил завезти книгу по дороге на работу. А где Джо?

— О, он уехал пятичасовым утренним поездом.

— Это смерти подобно. Я не понимаю тех мужчин, которые уезжают отсюда. Особенно если они оставляют дома таких очаровательных жен.

Элис предпочитает оставить без внимания последнюю реплику.

— А где вы работаете? — вежливо спрашивает она.

— Вы знаете «Санап»?

— Центр садоводства?

— Да. Оранжерея. Это моя.

— В самом деле? Я даже не знала. Я часто бываю в центре и никогда не видела вас там.

— К сожалению, в это время года мне по большей части приходится заниматься административной работой, просиживая в офисе, но в следующий раз, когда вы приедете, обязательно зайдите ко мне поздороваться.

Элис вспоминает разговор с Джиной и улыбается про себя.

— Вы совсем не похожи на садовода, — говорит она.

— Правда? А как, по-вашему, должны выглядеть садоводы?

— Ну, наверное, в заляпанных грязью сапогах и с землей под ногтями.

— Вот увидите меня летом. Именно так я выгляжу семьдесят процентов времени в году. Кей это ненавидит.

Элис решает сменить тему разговора. Она берет книгу и смотрит на обложку, потом раскрывает ее и пролистывает несколько страниц. Дарственная надпись гласит: «Джексону, за помощь при спуске».

— Что это значит? — Элис поднимает глаза на Джеймса, который пристально смотрит на нее, пока она читает. — Джексон был ее мужем?

— Вы должны прочитать книгу, и вам все станет ясно. По сути, это ее автобиография, тщательно замаскированная под вымысел. Ее муж по книге просто списан с реального мужа, и, если вас интересует, мои бабушка и дед фигурируют под именами Джин и Эдди.

— Вашего деда звали Эдди?

— Нет. На самом деле он был Эндрю Роллинг-форд Третий, но в «Серпантине» он появляется под именем Эдвард Ратерфорд Третий.

Элис смеется.

— О. Слишком узнаваемо.

— В том-то все и дело. Было совершенно очевидно, кто есть кто.

— Кто-нибудь подал на нее в суд?

— Хотите верьте, хотите нет, но раньше в Америке не судились по каждому поводу, как это происходит сегодня.

— Другими словами, если люди въезжали в дерево, они не подавали на него в суд за то, что оно неправильно выросло?

Джеймс хохочет.

— Совершенно верно. Так что никто ни на кого в суд не подавал, но с тех пор с ней никто не разговаривал, что гораздо хуже, особенно в такой маленькой общине.

— Ну, и что же она сделала?

— Потом она переехала на север, в Оулд Сэйбрук.

— Выходит, она сбежала? Я удивлена.

— Удивлены? Почему?

— Я понимаю, это покажется странным, но, живя здесь, в этом доме, у меня иногда возникает такое ощущение, будто я знаю ее, знаю, о чем она думала.

Джеймс вскидывает брови.

— О Боже. Я же сказала вам, что все это очень странно. Может, просто потому, что я реставрировала этот дом и постоянно обнаруживала что-то новое — например, эти панели на стенах. Да, мне кажется, Рейчел Дэнбери меня бы поняла.

— Ну, хватит о Рейчел Дэнбери. Я бы хотел побольше узнать о вас. Нечасто встретишь такую изысканную и красивую соседку, особенно с таким милым акцентом. Как получилось, что вы поселились здесь?

Изысканная и красивая. Элис не может сдержать улыбку. Он флиртует? Нет, еще нет, но, судя по тому, как он смотрит на нее, он определенно находит ее привлекательной, и, хотя Элис никогда бы не опустилась до флирта с кем бы то ни было, никогда бы не дала повода думать, что ее может заинтересовать связь на стороне, она не видит ничего предосудительного в том, чтобы выпить чашку кофе в обществе интересного мужчины, который считает ее изысканной и красивой. В конце концов, если бы Кей случайно зашла к ним в дом и застала Джо на кухне, они бы наверняка выпили вместе по чашке кофе.

В лучшем случае.

— Это долгая история, — улыбается она. — Не хотите ли кусочек торта вместе с кофе? Я сама пекла.

Его глаза расширились или ей кажется?

— Домашний торт? Боже, вы еще и готовите. Есть что-нибудь, чего вы не умеете?

— Только не говорите никому, — ухмыляется Элис и понижает голос, — но я очень плохо глажу белье.

— Думаю, это не беда, — говорит Джеймс и подмигивает. И Элис, сама того не желая, краснеет, чувствуя, как жаром обдает лицо.

— Ну, как прошел твой день? — Элис поджимает под себя ноги и откладывает в сторону книгу.

— Ужасно устал. — Джо откидывается на спинку стула и выключает компьютер. — Этот поезд в полшестого утра — просто убийца. Слава Богу, сегодня вечером я остаюсь в городе. И смогу пораньше лечь спать.

— Ты говоришь так каждый вечер, но все равно бодрствуешь до глубокой ночи.

— Только не сегодня. Сегодня я планирую лечь спать до десяти. Ну а ты что сегодня делала?

— Да ничего особенного. Утром мы со Снупом ходили на побережье, я опустила в почтовый ящик Салли и Криса открытку, поблагодарила их за вчерашний вечер, и еще я нашла чудесный старинный шкафчик в комиссионке…

— Что еще за шкафчик?

— Для кухни. Чтобы класть в него тарелки. Я сначала не поняла, к чему он, но потом женщина мне объяснила. Как бы то ни было, я собираюсь покрасить его и разрисовать цветами.

— Звучит заманчиво, — рассеянно бросает Джо.

— Сегодня утром я пила кофе с Джеймсом.

— Кто такой Джеймс?

— Ну, Джеймс, муж Кей.

Джо оживился.

— Что? Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду то, что он привез мне книгу Рейчел Дэнбери, и мы с ним выпили кофе, и он рассказал мне кое-какие местные сплетни.

— О? Что-нибудь интересное? — Джо ждет, не прозвучит ли имя Кей, но Элис все время говорит про Рейчел Дэнбери, и ему становится скучно.

— Хорошо, дорогая, мне пора идти, я очень занят. — Джо подает сигнал коллеге, который ждет, пока тот закончит разговор и они отправятся выпить.

— Куда ты сейчас идешь?

— На встречу с клиентом. Я буду дома около девяти. Ты приедешь завтра?

Элис вздыхает.

— Да. Я буду в городе к ланчу.

— Отлично. Не забудь, у нас завтра благотворительная вечеринка. В чем ты пойдешь?

Элис фыркает. В Лондоне Джо не проявлял ни малейшего интереса к тому, в чем она будет одета, ему достаточно было того, что она будет выглядеть красиво.

— Не волнуйся, — говорит Элис, зная, как его бесит то, что теперь она большую часть времени проводит в джинсах и ботинках. — Я не надену серый свитер и джинсы, если тебя это беспокоит.

— Не говори глупости, я знаю, что ты это не наденешь, я не это имел в виду, — но он все-таки издает вздох облегчения. — Тебе очень идет черный, — добавляет он на всякий случай.

— Знаю, знаю, в Нью-Йорке все носят черное. Я подумала, что, может быть, надену платье от Ральфа.

Джо не представляет, что это за платье, но упоминание имени Ральфа Лорана успокаивает его.

— Отлично, — говорит он. — Ты будешь королевой бала.

 

18

Джо утыкается лицом в полотенце, отирая пот со лба, и улыбается Кей. — Отличная игра.

— Ты тоже хорошо играл сегодня, — улыбается она, распуская свой конский хвост, так что ее темные волосы рассыпаются по плечам, потом прощается с их партнерами по игре. — Увидимся в клубе, — кричат они в ответ, а Джо и Кей кивают им и машут руками.

— Я удивлен тем, что играл хорошо, — Джо начинает собираться, зачехляет ракетки, кидает теннисный мячик в сумку, — учитывая то, что было столько отвлекающих моментов.

— Что же, например?

— Ну, вот это для начала. — Джо выразительно смотрит на гладкие ноги Кей и, медленно поднимая глаза, встречается с ней взглядом, позволяя ей пофлиртовать с ним, а потом идти дальше, принимая на себя ответственность за все, что может произойти в будущем.

Кей соблазнительно улыбается и отходит, тряхнув копной волос.

— Наша цель — радовать клиентов, — бросает она через плечо, пересекая корт. — Увидимся в клубе.

Это происходит каждый раз, когда они играют в теннис. За последние несколько недель они стали более раскованными друг с другом, и он вполне уверен в том, что Кей готова сделать следующий шаг, хотя, стоит ему намекнуть на это, она лишь улыбается.

И не то чтобы он сам готов идти дальше. Разумеется, Джо бы не отказался от секса с ней — какой дурак откажется, — но он далеко не дурак, и Хайфилд слишком маленький городок, где жители очень любят посплетничать. Это его отец мог запятнать свою репутацию постоянными связями на стороне, но Джо никогда не прельщала перспектива стать предметом обсуждения.

Однако слишком много свободы — опасная штука, и Джо ловит себя на том, что чем больше времени он проводит в Нью-Йорке без Элис, тем все больше ощущает себя холостяком, как в старые добрые времена, и тем меньше смысла видит в том, чтобы хранить верность.

И, Господи, женщины здесь совсем другие. Женщины, которых он знал в Лондоне, были красивы, но они и в подметки не годятся тем, кого он видит каждый день на Манхэттене.

Идеально ухоженные, с блестящими волосами и сияющими губами, они стройны и к тому же ходят на высоких каблуках. Другими словами, они как раз в его вкусе. И его нельзя винить в том, что он поддается соблазну. В конце концов, Элис первой нарушила свои обязательства. Элис, которая была его идеальным компаньоном в Лондоне, теперь ходит в старых шмотках и ботинках на толстой подошве. Каждый раз, когда она сопровождает его в ресторан или на благотворительное мероприятие, он с ужасом ждет, что она явится в джинсах или простой рубашке.

До сих пор ей удавалось не подводить его, но Джо все чаще замечает, что, оценивая ее наряды, другие женщины скептически морщатся, когда понимают, что на ней прошлогодняя модель от Живанши или не самый последний Гальяно. Джо чуть ли не силой тащит ее в «Бергдорф Гудман» и заставляет покупать остромодные вещи.

Элис, которая всегда так любила шопинг, теперь совершенно равнодушна к нему.

Более того, Элис, отравленная любовью к сельской жизни, к своему маленькому домику, к мечте своей жизни, понимает, что на нее уже не действуют чары Джо. Разумеется, она по-прежнему любит его — в конце концов, он ее муж, — но она больше не притворяется другой, лишь бы понравиться ему или его друзьям.

Незащищенность и потребность быть любимой оставили ее где-то на пути между Лондоном и Коннектикутом. Но вновь обретенное счастье не единственная перемена в Элис. Теперь у нее есть уверенность в себе, которой так не хватало в прошлом. Наконец она выглядит и чувствует себя как женщина, которая живет в согласии с собой.

Даже то, что Джо живет на Манхэттене один практически всю неделю (с каждым разом она все более неохотно выбирается в город), не пугает ее.

Кажется, те дни, когда Элис упрекала его в изменах, терзалась неизвестностью всякий раз, когда он не брал трубку мобильного телефона, канули в Лету. Теперь она почти не думает о Джо, если его нет рядом, звонит ему лишь тогда, когда вспоминает или если нужно, чтобы он прихватил из города какую-нибудь лампу или подушку.

И Джо, который привык к тому, что Элис нуждается в нем, начинает чувствовать себя отвергнутым. Женщины, которых он встречает на улице, оценивают его дерзкими взглядами, призывно улыбаются и иногда заводят разговор. До сих пор он лишь улыбался в ответ или поддерживал короткий разговор, но никогда не шел дальше.

Несмотря на свои клятвы, Джо не может сказать, как долго он протянет в своем воздержании. Женщины вокруг, пожалуй, чересчур красивы, чересчур настойчивы, в то время как его жена стала чересчур далека.

Элис вновь влюблена, на сей раз в сельскую жизнь. Разве не будет справедливо, если Джо тоже подыщет себе новый интерес?

— Здравствуйте! Кто-нибудь есть дома?

Элис откладывает «Серпантин» на прикроватную тумбочку — ей когда-нибудь удастся почитать? — и, спускаясь вниз по лестнице, застает в гостиной Сэнди, вокруг которой суетится Снуп, пытаясь запрыгнуть на нее и лизнуть в лицо.

— О, прошу прощения. Я не вовремя?

— Не говори глупости. Проходи садись. — Элис жестом указывает на кухонные стулья, радуясь гостье. Как бы ни была она счастлива, когда Джо и Джина в городе, Элис ловит себя на том, что ей очень одиноко. Она все время в каких-то проектах — рисует, красит, реставрирует, ходит по магазинам, — но, когда очередной проект сдан, она вынуждена признать, что не прочь пообщаться с друзьями.

— Но мне казалось, ты с кем-то познакомилась? — спросила Эмили по телефону, когда Элис пожаловалась на одиночество.

— Да, но я бы сказала, что это всего лишь знакомые.

Эмили пожала плечами.

— Нельзя рассчитывать на немедленную дружбу. Дружба требует времени. Но она обязательно будет.

Каждый день после обеда Элис старается выбираться из дома. Если не в магазин, то в парк или на побережье, где они подолгу гуляют со Снупом. Она общается с людьми, и в этом ей помогает Снуп, который дает идеальную возможность завязать разговор, но поболтать с кем-то о собаке еще не повод, чтобы пригласить человека на чашку кофе или предложить дружбу.

Сэнди садится на стул и выкладывает на прилавок папку.

— Смотри, что я тебе принесла. Это наш клуб новичков.

— Что за новички? — Элис заинтригована.

— Клуб для новеньких. Почти в каждом городе есть такой, я понимаю, это звучит наивно, но ты не поверишь, как много людей нашли в этом клубе своих лучших друзей.

— Но что это за клуб?

— Это организация для людей, которые недавно переехали сюда, каждую неделю для них устраиваются какие-то мероприятия. Смотри. — Сэнди достает из папки какие-то бумаги. — Видишь? В следующую пятницу клубный ужин. Раз в месяц мы встречаемся и ходим к кому-нибудь из членов клуба на ужин. Причем каждый месяц разная тематика, и все приносят разные блюда. Следующая неделя будет испанской, и Джулия и Брэд, хозяева вечера, готовят паэлью, а остальные приносят разнообразные закуски.

— Как интересно, — лжет Элис, которой все это кажется каким-то патриархальным.

— Знаю, — смеется Сэнди. — Салли говорила мне, что ты обо всем этом думаешь. Когда я только приехала сюда, мне даже и в голову не могло прийти, что когда-нибудь я буду заниматься подобной ерундой, но где, ты думаешь, я нашла столько друзей?

— В самом деле? А разве иначе нормальных знакомых не найти? — Элис все еще сомневается.

— Нет. Где, ты думаешь, я познакомилась с Салли и Крисом?

— Похоже, ты не отстанешь от меня, пока не услышишь, что я согласна.

— Действительно… — Сэнди корчит гримасу. — Я не только заставлю тебя вступить в клуб, но мне еще нужен помощник по «домашнему фронту», и я решила, что лучше тебя не найти…

— Что ж, спасибо, я польщена, — с сомнением произносит Элис, — но что такое этот «домашний фронт»?

— Каждый месяц мы проводим мероприятия, связанные с обустройством дома. Скажем, недавно мы посещали студию дизайнера интерьеров, и она прочитала нам очень интересную лекцию о том, как обставить комнату. А еще как-то мы были в гостях у художника, и он научил нас полировать столы.

— О Боже. — Элис едва сдерживается. — Это как раз по моей части.

— Точно! Видишь, ничего ужасного в этом нет. Я подумала, что тебе это понравится. Так как ты смотришь на то, чтобы помогать мне?

— Я что, должна слоняться по залу и болтать с незнакомыми людьми? Честно говоря, я не очень это люблю.

— Ерунда. Ты вполне годишься для этого. Впрочем, может, я и преувеличиваю.

— Продолжай.

— В следующий вторник у нас в гостях будет флорист, который покажет нам, как составлять букеты и композиции для торжественных мероприятий. Мы должны были проводить эти занятия в доме у одной женщины, но она занята, а у меня в гостиной красят стены, так что…

— Ты хочешь, чтобы это прошло здесь?

Сэнди выразительно смотрит на нее.

— А можно?

— Конечно! Хотя у меня и тесновато. Сколько народу придет?

— Пока у меня четверо в списке, но думаю, будет человек двенадцать.

— Отлично. И что я должна приготовить? Напитки? Еду?

— О нет, может быть, просто содовую и снэки, но не переусердствуй. О, я так рада, что ты согласилась, и ты познакомишься со многим замечательными людьми.

— Знаешь, Сэнди, это как раз то, чего мне сейчас так не хватает.

— Вот и хорошо. Я на это и рассчитывала. И, если ты возненавидишь все это, обещаю, что следующего раза не будет.

* * *

В шесть часов вечера вторника все в доме Элис сверкает. Вазы с розами украшают полированные столики из вишневого дерева, и Элис, которая не может угощать гостей лишь орешками и содовой, все утро готовила изысканные закуски.

Теперь медальоны со свининой и имбирем выложены на большое блюдо, куриные палочки ждут в холодильнике, а домашние калифорнийские рулеты лежат рядом с мисками с соевым соусом и маленькими пирамидками васаби.

Снуп выдворен в спальню — медальоны из свинины слишком большой соблазн для него, — и Элис зажгла ароматизированные свечи, которые уже наполняют гостиную запахами апельсина и корицы.

Сейчас, когда ноябрь уже на дворе, можно зажечь и камин, но от этого становится так жарко в гостиной, а Элис не хочет, чтобы двенадцать женщин страдали от удушья, поэтому вместо поленьев она зажигает три огромные свечи и ставит их в камин.

В четверть седьмого первой приходит Сэнди.

— Боже мой, — говорит она, входя в гостиную с большим тортом в руке, — какая красота. Я до сих пор не могу поверить, что ты сделала с этим домом.

— Спасибо. — Элис чувствует прилив радости.

— Клянусь, никогда бы не подумала, что из этого дома может получиться такая конфетка. — Она улыбается. — Оказывается, ты не просто милая мордашка.

— Я надеюсь! — Элис возмущена, но в то же время ей приятно. — Итак, сколько человек придет?

— А. Чуть больше, чем я думала. Наверное, семнадцать, и еще есть одна пара, которая всегда приходит без предупреждения, так что… о Господи! — Она умолкает, стоит ей заметить блюда с едой. — Элис, я тебе доставила столько хлопот. Ты только посмотри на это великолепие! Где ты это достала? О Боже. — Сэнди прижимает руку к груди. — Я чувствую себя виноватой. Ведь я должна быть твоим партнером, а принесла только сырный торт, в то время как ты приготовила настоящий пир. О нет.

— Не говори глупости. Я все это приготовила за час.

— Ты приготовила? Все это?

— Да.

— Даже суши?

— Да. Поверь мне. Это гораздо проще, чем кажется. Когда-то я накрывала целые банкеты, так что это для меня сущая ерунда.

— Ну, разве это не интересно? Ты встречаешь здесь людей, думаешь, что они просто жены и матери, и даже не задумываешься над тем, что у них может быть карьера. А потом вдруг узнаешь совершенно фантастические вещи об их прошлой жизни. Вот ты, оказывается, исключительно талантливая леди.

— Или просто леди, у которой много свободного времени.

— Теперь это изменится, поскольку ты станешь членом нашего клуба. У тебя будет столько друзей, что ни минуты свободной не останется.

Эмили так долго смеется, что Элис начинает беспокоиться, не начнутся ли у той колики.

— Не могу поверить, что ты, моя дорогая подруга, завсегдатай гламурных вечеринок в «Нобу», организовала у себя дома занятия кружка по флористике. И, более того, оказывается, это в рамках… как называется это заведение?

— Клуб новичков, и ничего в этом смешного нет, — дуется Элис.

— О Эли, кто бы мог подумать. Еще вчера ты позировала для «Татлера» как одна из самых знаменитых светских львиц Лондона, а сегодня ты живешь в деревне и изучаешь флористику в компании домохозяек.

— Между прочим, среди них было немало достойных женщин, хотя, — в голосе Элис проскальзывают виноватые нотки, — лекция по флористике была ужасной.

— Это тебе не Джейн Пакер?

— Господи, нет же. Даже не Интерфлора. Она показывала какие-то убогие композиции из пурпурного лилейника, ярко-розовых гербер, красных ягод и желтых гвоздик.

— Понятия не имею, что такое герберы или лилейник, но сочетание, пожалуй, слишком яркое.

— Вот именно. Меня так и подмывало встать и продолжить самой.

— Ну, и чего же ты растерялась?

— Не говори глупости. Я же англичанка. Я никогда не посмею сделать такое. Хотя, — смеется Элис, — две женщины спросили ее, как сделать такую же композицию, как у меня на столе, и, кажется, она чуть в обморок не упала, когда я призналась, что сделала ее сама.

Эмили улыбается.

— Они, видимо, еще не знают, какой им достался подарок.

— Ну, все очень хвалили мой дом. Мне кажется, пришло столько народу, потому что все хотели посмотреть на дом Рейчел Дэнбери.

— Ах, да. Ты говорила, что там раньше жила писательница. Ты уже начала читать ее книгу?

— Да удалось всего несколько страниц прочитать. Каждый раз, когда я сажусь за книгу, меня кто-нибудь отвлекает. Мне действительно не хватает времени.

— А как насчет того, чтобы почитать перед сном?

— Ты знаешь, этот свежий воздух меня прямо с ног валит. Стоит мне дотронуться до подушки, как я сразу засыпаю.

Эмили делает паузу.

— Элис, я понимаю, что звучит глупо, но где Джо?

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, что ты больше ни словом не упоминаешь о нем.

Элис пожимает плечами.

— А что говорить? Он всю неделю в городе, сюда приезжает только на уик-энд.

— Ты скучаешь по нему?

Элис задумывается на мгновение.

— Я скучаю по компании, но, поскольку я все время занята, мне даже некогда об этом задумываться. Честно говоря, я уже привыкла, что я здесь одна, хотя, — поспешно добавляет она, — я очень рада, когда он приезжает на выходные.

Элис чувствует, что сказать это необходимо, даже притом, что это очевидная неправда. Она привыкает к самостоятельной жизни в Хайфилде. Она покупает еду, которая ей нравится, смотрит телепрограммы, которые ей нравятся, у нее в постели всегда полно грелок и подушек.

Она подолгу гуляет со Снупом, захаживает в антикварные и комиссионные магазины, часами работает по дому, восстанавливая его прежнюю славу.

Джо приезжает по вечерам в пятницу. Он звонит ей из поезда, рассчитывая, что она бросит все свои дела, прыгнет в машину и помчится встречать его на станции. Он рассчитывает на то, что на столе его ждет домашняя еда, после чего он удалится в свой кабинет — кабинет, который недавно оккупировала Элис, и он всегда ругает ее за то, что она оставляет у него свои бумаги, путает его документы, неправильно пользуется компьютером.

Элис всегда готова лечь спать в десять вечера, но Джо остается смотреть телевизор. Он настаивает на том, чтобы окно в спальне было открыто, даже если Элис постоянно мерзнет, и не разрешает класть в постель больше чем одну грелку, так что ей приходится дрожать всю ночь или спать в свитере.

В субботу утром, когда он убегает на теннис, Элис чувствует, что опять может дышать свободно, и напрягается, только когда он возвращается и принимает душ, разбрасывая после себя по полу ванной мокрые полотенца и ощущая себя полновластным хозяином дома. Собственно, так оно и есть, хотя Элис давно уже говорит о доме как о «своем», а квартиру в городе называет «его» квартирой.

К полудню воскресенья Элис замечает, что Джо страдает от безделья. Он отказывается присоединиться к ней на прогулку со Снупом и не видит иного способа времяпрепровождения, кроме как у телевизора или в Сети.

Совершенно очевидно, что ему не хватает друзей, общения, и Элис несколько раз посылала его в город с какими-нибудь поручениями или же отправляла к Мэри Бет и Тому за дрелью, надеясь, что они займут его на какое-то время.

Он оживляется, только когда Джина и Джордж приезжают на уик-энд, но с приближением зимы они выбираются за город все реже и реже.

— Пожалуйста, приезжайте в этот уик-энд, — смеясь умоляет Элис по телефону.

— Но там же холодно! — говорит Джина. — Ты забываешь, что у нас там летний дом. Там же околеть можно.

Но в те редкие выходные, которые они проводят в компании Джины и Джорджа, Джо становится совсем другим человеком. Он обсуждает финансы с Джорджем, невинно флиртует с Джиной, а его безразличие и апатия по отношению к Элис сменяются теплотой и нежностью.

В такие дни Элис становится прежней. Она нежится в лучах его внимания, находит утешение в знакомом ощущении своей незащищенности. И Джо приветствует возвращение прежней Элис, поскольку Джина с ее лоском стимулирует его жену выглядеть безупречно — к его великой радости.

Так что, когда Элис говорит Эмили, что ждет приезда Джо на выходные, это отчасти правда. Пока с ними Джина и Джордж, она знает, что скучать им не придется.

— Ну, хватит обо мне, — внезапно обрывает Элис подругу. — Осталось меньше шести недель до вашего приезда. Я жду с нетерпением! Мне даже не верится, что вы приедете!

— Видит Бог, я тоже этого жду. И, знаешь, нам этот отдых необходим.

— А Гарри тоже рад?

— Думаю, да.

— Ты думаешь? Ты разве не знаешь?

— Конечно, он рад. Я мало видела его на этой неделе. Мне нужна передышка.

У Элис замирает сердце.

— О нет. Только не говори, что ты собираешься бросить его.

— О, я не должна так говорить. Но, знаешь, мы так часто встречались в последнее время, что он начал меня раздражать, мы договорились отдохнуть друг от друга.

— Пожалуйста, не бросай его, Эм. Он такой хороший.

— Я знаю, знаю. Я уверена, это просто временная блажь, и к тому времени, когда мы окажемся у тебя, мы опять будем счастливы.

— Так вы точно приедете вдвоем?

— Во-первых, мы уже заказали билеты, а, во-вторых, они не подлежат возврату и обмену, так что говорю тебе определенно: мы приезжаем вдвоем.

— Хорошо. И ты клянешься, что к тому времени у вас все будет в порядке?

— Абсолютно. В субботу мы пойдем вместе ужинать, обсудим ситуацию, и я знаю, что после этого все будет прекрасно.

— Что вы собрались обсуждать?

— Я думаю, нам не следует так торопить события, вот и все. Я себя чувствую, как бы это сказать… в ловушке, что ли. Ты считаешь, что я сумасшедшая?

— Да вовсе нет. Если тебя это утешит, я тоже себя так чувствую, когда Джо бывает дома в выходные.

— А вот это мне уже не нравится.

— Да ладно, не обращай внимания. О Господи. Опять я жалуюсь. На самом деле ни в какой ловушке я себя не чувствую, просто иногда он меня бесит своей скукой, он как будто не знает, что ему здесь делать, и ждет, что я буду только за ним и ухаживать.

— А ты как?

— Нет, это не для меня. Я слишком занята. Кстати, дорогая, мне пора бежать. У меня сегодня клуб садоводов.

Эмили опять смеется.

— О Боже. Теперь я действительно все поняла! Элис Чамберс, ты совершенно непредсказуема!

 

19

Элис до сих пор не верится, что она так занята в клубе новичков, и, хуже того, ей это нравится. Да, это провинциально и обыденно, но она наслаждается каждой минутой такой жизни.

Декабрь принес череду «кулинарных посиделок» — она и не верила, что такое существует. Все приглашенные женщины должны были что-то испечь, принести на девичник вместе с рецептом, а в конце вечера все уходили с новыми впечатлениями, понравившимися образцами и инструкциями.

Жизнь в американских пригородах, кажется, вращается вокруг женщин. Поначалу Элис казалось странным, что так много женщин общаются без мужей, что, когда они с Джо приходят в гости, мужчины, как правило, остаются в одной комнате, а женщины неизменно толкутся на кухне.

Поначалу Элис шептала Джине, что она никогда не станет сидеть с женщинами на кухне, поскольку она постфеминистский ребенок, но по прошествии времени Элис поймала себя на том, что ей уютно в этом женском обществе, ей приятно ощущать женскую солидарность, к которой она прежде относилась с таким пренебрежением.

Теперь, когда Джо отсутствует, она не испытывает недостатка в приглашениях — на ланчи и обеды, в кино и на чашку кофе в городе. Она занята так же, как некогда в Лондоне, однако при этом не испытывает усталости. Здесь ей не надо втискивать ноги в узкие туфли от Джимми Чу и надевать прозрачные чулки, чтобы эффектно закидывать ногу на ногу. Сегодня ее гардероб просто не узнать, и чаще всего это пара черных брюк «Гэп» и трикотажный свитер от Эдди Бауэра.

Ее стильные наряды, а таких еще много, находятся в нью-йоркской квартире. Сумки от «Шанель» и «Эрмес» стоят на полках встроенных шкафов, кашемировые свитера от Ральфа Лорана разложены стопками по цветам, шпильки от Кристиана Лобутана соседствуют с мокасинами «Тодс».

Она усвоила, что джинсы не годятся для Манхэттена, и, возможно, потому, что она так редко появляется в городе, она научилась относиться к городскому стилю жизни как к игре и стала находить некоторые прелести в бешеном ритме города.

По мере приближения Рождества Элис все больше времени проводит в городе, покупая подарки, которые понравятся ее друзьям и близким. Для Джо она купила часы «Патек Филипп», которые он когда-то хотел иметь. Джина и Джордж придут в восторг от парных шарфов от «Берберри», а для Эмили она нашла в Сохо оригинально расшитую сумку, которая ей придется по душе. Для Гарри у нее заготовлен маленький, но идеально подобранный набор инструментов, содержащий все необходимое для плотника.

Теперь остается только дождаться их приезда.

* * *

В пять десять вечера звонок привратника извещает Элис, что Эмили и Гарри уже внизу. Она хотела встретить их в аэропорту Кеннеди, но Джо, который еще был в офисе, предупредил ее, что пробки на дорогах будут ужасные, в аэропорту смертоубийство, и вообще она не справится там одна.

Поэтому она послала в аэропорт такси, наказав Эмили и Гарри искать человека в униформе с табличкой, на которой будут обозначены их имена.

Спустя несколько минут Элис слышит знакомый стук в дверь и, распахивая ее, бросается прямо в объятия Эмили.

Они не разжимают объятий, кажется, целую вечность, а Гарри стоит в сторонке и с улыбкой наблюдает за ними. Ему удается поздороваться с Элис, лишь только когда девушки наконец отпускают друг друга. Но и все равно с каждым шагом по квартире они улыбаются и обнимаются вновь.

— Со стороны может показаться, что вы любовники, встретившиеся после долгой разлуки, — смеется Гарри после их четвертого поцелуя.

— Ты просто ревнуешь, — говорит Эмили. — Как бы то ни было, она моя самая лучшая подруга, и я соскучилась по ней. — Она оборачивается к Элис, которая едва сдерживает слезы. — Ты знаешь, как я скучала по тебе?

— Вдвое меньше, чем я?

— Да уж, наверное. Ну, так это твой дом?

— Вроде бы. Гарри, пошли я покажу вам вашу комнату. Несите сюда свой багаж. Что бы вам хотелось сейчас?

— Мы должны выйти в город! — говорит Эмили. — До сих пор не могу поверить, что мы здесь, в Нью-Йорке! Что ты нам посоветуешь? Где Джо? Когда мы поедем смотреть твой загородный дом? Где мне сделать покупки?

Элис хохочет.

— Давай по порядку. Во-первых, Джо еще на работе, и он встретится с нами чуть позже за ужином.

— Я так понимаю, ничего не меняется. — Эмили поднимает брови, а Элис предпочитает не реагировать на ее реплику.

— Мы будем ужинать в таверне «Грамерси», а уж вы решайте сами, что будем делать до ужина. Я не стала ничего организовывать, потому что не знала, насколько вы устанете, но завтра, я думаю, мы сможем с утра пойти по магазинам, а потом я заказала билеты на мюзикл. За город мы можем поехать либо завтра вечером, либо на следующий день.

— Канун Рождества. У тебя на участке растет своя елка или нам идти за ней на рождественский базар? — смеется Эмили.

— На прошлой неделе нам привезли целый грузовик елок, так что я выбрала одну. Я понимаю, что это не так романтично.

— Но зато практично. Я надеюсь, ты хотя бы не нарядила ее?

Элис усмехается.

— Нет. Я оставила это удовольствие нам всем. Да, и к тому же мы приглашены на Новый год к Салли и Крису.

— Мы тоже?

— Конечно. Салли очень хочет познакомиться с вами. К сожалению, на Рождество мы не устраиваем большой праздник, будем только мы вчетвером, но зато я приготовлю хороший обед.

— Настоящий? С индейкой?

— Конечно! Правда, здесь это не принято, индейка у них подается на День благодарения, но я считаю, что Рождество без индейки не Рождество.

— А чиполата будет?

— Конечно!

Гарри отходит от окна и улыбается Элис.

— Эмили не устает повторять, что ты превратилась в настоящую сельскую бабу, но я вижу, ты все такая же эффектная, как и раньше. Я рассчитывал встретить тебя в резиновых сапогах и анораке.

— Да, именно так ты себя описывала, — с упреком произносит Эмили. — Но я должна признать, что Гарри прав. Мне кажется, ты говорила, что больше не красишься и не вылезаешь из джинсов. Посмотри-ка на себя, мисс Шпильки и Кашемировый свитер!

— Клянусь всем святым, так я одеваюсь только на Манхэттене. Вот подождите, и вы все увидите.

Эмили подходит вместе с Гарри к окну, и они смотрят на небо.

— Как ты думаешь? — оборачивается она к Элис. — Пойдет снег? Ты говорила, на прошлой неделе предсказывали снегопад. У нас будет снежное Рождество?

— Говорили, что может выпасть, хотя более вероятно, что это произойдет после Рождества. Местные жители с ужасом ждут снега, и я не могу им признаться в том, что каждую ночь, засыпая, молю о снеге. А теперь еще один практический вопрос. Чем бы вы хотели заняться до ужина?

Гарри с трудом подавляет зевок.

— Я понимаю, что могу показаться нытиком, но я страшно устал. Вы не возражаете, если я посплю? — Он явно борется со сном, и Эмили быстро выпроваживает его в спальню.

— Вот и хорошо, — шепчет она, возвращаясь в гостиную. — Мне не терпится пообщаться с тобой наедине. Может, пойдем куда-нибудь, выпьем кофе? Не могу поверить, что я в Нью-Йорке со своей лучшей подругой! Дай-ка я тебя еще разочек обниму!

— Два больших кофе с молоком. — Элис протискивается следом за Эмили за угловой столик кафе «Старбакс».

— Спасибо, Эли. Так ты обещаешь, что тот магазин сумок будет открыт на обратном пути?

— Обещаю. Не волнуйся, ты сможешь удовлетворить свою необузданную страсть к шопингу. Сумки. — Элис качает головой. — Не понимаю. Ты всего минуту в Нью-Йорке, а у тебя уже зуд, куда бы потратить деньги.

Эмили вздыхает.

— Я понимаю, что это ужасно. Я неисправима.

— Ну а теперь выкладывай мне все. Расскажи, как у вас с Гарри. Ты выглядишь счастливой. Я помню, что ты мне рассказывала по телефону, но все это было так наспех, скомкано. Давай поподробней.

— Он замечательный… — начинает Эмили. И замолкает. — Правда, он самый лучший человек на свете.

— Но есть какое-то «но», не так ли?

Эмили морщится.

— Всегда есть «но». В общем, дело не в нем, дело во мне.

— Он слишком хорош, я угадала?

— О Боже, Эли, вот за что я тебя люблю и почему ты всегда нужна мне. Ты знаешь меня лучше, чем кто-либо другой. Почему, ну почему я такая несуразная? Почему у меня вечные проблемы? Да, ты права. Он просто слишком хорош для меня, и мне скучно.

При этом у Эмили округляются глаза, и она спешно прикрывает рот рукой.

— О черт. Неужели я такое сказала?

— Мне тоже не верится, что ты это говоришь. Эмили, большинство знакомых мне женщин отдали бы все на свете, чтобы найти такого Гарри. Он добрый, веселый, любит животных и обожает тебя. Я бы все отдала, чтобы найти такого Гарри, в конце концов.

— В таком случае, как у тебя с Джо?

— Уф. Тебе не удастся сменить тему. Я серьезно, Эмили.

Эмили складывает руки на груди, словно упрямый подросток, и устремляет взгляд на свои туфли.

— Он удивительный человек. Как тебе может быть скучно?

Эмили поднимает на нее страдальческий взгляд.

— Я понимаю, это звучит кощунственно, но, если бы он был немножечко негодяем, я бы определенно влюбилась в него.

— Ты это серьезно?

— Знаю, знаю. Это ужасно. Я отвратительная, но, стоит ему поссориться со мной или вдруг меня начинают терзать муки ревности, во мне сразу же просыпается интерес к нему.

— Эмили, это болезнь. Ты сама придумала этот бред. Тебе нужно сходить к врачу.

— К психотерапевту?

Элис кивает головой, а Эмили пожимает плечами.

— Нет, это мне не по карману, даже если бы я захотела.

— Но, Эм, ты не можешь вот так просто отвергнуть человека, лучше которого у тебя в жизни не было.

— Я знаю, — печально произносит Эмили. — Поэтому я и не бросаю его. Я все еще надеюсь, что однажды утром я проснусь и почувствую, что без ума от него.

— Знаешь, Эм, брак — это не совсем то, к чему нас готовят в юности.

— Что ты имеешь в виду?

— Мы думаем, что брак — это всепоглощающая страсть, а потому ищем родственную душу, свою вторую половину, но в жизни все оказывается гораздо прозаичнее.

— Прозаичнее?

Элис вздыхает.

— Да, к сожалению. Со временем страсть уходит, и тебе хочется только одного — чтобы рядом был человек, который тебя любит, заботится о тебе, с кем ты хотела бы встретить старость. Я понимаю, что негодяи возбуждают, с ними интересно, но из них не получаются хорошие мужья. Поверь мне.

Эмили не спрашивает, откуда ей это известно. И так все ясно.

— Знаешь, что я тебе скажу, Эм? Я жалею о том, что когда-то потеряла голову от Джо. Иногда я думаю, что было бы лучше, если бы рядом со мной был кто-то вроде Гарри.

— Но я помню, как ты выходила замуж. Ты была так влюблена, что ничего не видела вокруг. Мне тоже хочется чувствовать себя так, выходя замуж.

Элис качает головой.

— Нет! Я не об этом. Просто все эти мечты о слепой страсти не позволяют разглядеть реальность. А реальность — это Гарри. Я думаю, что он идеально тебе подходит. Он сможет сделать тебя счастливой, и у вас может получиться долгий и любящий союз.

— Но мне скучно, — шепчет Эмили. — Я устала, Элис. С ним все так предсказуемо, я ничего не жду. И не говори, что это хорошо. А если скажешь, я тебе просто не поверю. И буду считать, что ты совершила ужасную ошибку, выйдя замуж по любви.

Элис молчит.

— Ну? — настойчиво произносит Эмили. — Так это была ошибка?

— Конечно, нет, — поспешно отвечает Элис. — Это абсурд. Я люблю Джо, и он замечательный муж, но такие мужчины, как Гарри, на дороге не валяются. Я просто не хочу, чтобы ты бросила его, а потом жалела об этом всю оставшуюся жизнь.

— А кто говорил о том, что я его бросаю?

— Ну, судя по твоим словам, ты готова сейчас же вышвырнуть его за дверь.

— Нет. В этом-то и проблема. Я так много думала об этом, но каждый раз что-то меня останавливает, потому что он отличный парень, — она пожимает плечами, — и я надеюсь, что когда-нибудь полюблю его.

— Ты думаешь, стоило привозить его сюда?

— Да. У меня такое ощущение, что после этих каникул мы либо останемся вместе на всю жизнь, либо разбежимся.

— О, спасибо. — Элис закатывает глаза. — А я-то планировала спокойное Рождество за городом, а, выходит, тут будет море слез.

Эмили смеется.

— Нет, слез не будет. Знаешь, мы чудесно провели время в полете, и, кто знает, может быть, именно Америка внесет свежую струю в наши отношения. Хотя…

— Хотя что?

— Хотя, похоже…

— Что?

Эмили морщится.

— Знаешь, похоже, я встретила…

— О нет. — Голос Элис звучит строго. — У тебя кто-то появился?

Эмили как будто съеживается, признаваясь в этом.

— Эмили, это ужасно.

— Не так ужасно на самом деле. Я хочу сказать, что еще ничего не произошло. Я даже не знаю, интересую ли я его, хотя мне кажется, что да. Но меня неудержимо влечет к этому человеку, в этом все и дело.

— Но, Эмили, отношения с одним мужчиной вовсе не исключают интереса к другим. Это вопрос выбора.

— Для тебя — может быть, но ты замужем более пяти лет. В то время как мы вместе меньше года, так что не говори мне, что это нормально — интересоваться другими мужчинами.

Элис вздыхает. В конце концов, в словах Эмили есть здравое зерно.

— Ну, и кто он?

— Он — новый художественный редактор мужского журнала, для которого я пишу.

— И?

— И три недели назад у нас с ним был деловой ланч.

— И это все? После бизнес-ланча ты задалась вопросом насчет ваших отношений?

— Ну нет. То есть да, я хочу сказать, Элис, во время той встречи я испытала такое чувство, которого никогда еще не испытывала.

— Эм, я уже не раз слышала подобное. Кстати, совершенно точно в последний раз ты говорила так о Гарри.

— Нет, Элис. Это было другое. Я понимаю, что это звучит глупо, но есть такое понятие, как родственная душа, и мне кажется, что это именно он. Когда мы посмотрели друг на друга, между нами пробежала какая-то искра, и мы так долго просидели в ресторане, просто болтая обо всем на свете.

— Ты, наверное, почувствовала, что вы знакомы всю жизнь? — Элис не может удержаться от скептицизма. Она любит Эмили, но слишком хорошо ее знает и знает, что такое с ней происходит не в первый и не в последний раз. И самое главное, ей нравится Гарри, и она не хочет, чтобы Эмили перечеркивала будущее с человеком, который на голову выше всех ее предыдущих бойфрендов.

— Элис! — Эмили обижена.

— Извини. Я не хотела тебя обидеть. Ну, продолжай. Вы говорили обо всем на свете.

— Ну да. И у меня возникло такое чувство, будто мы знакомы всю жизнь. — Даже от простого упоминания о нем у нее загораются глаза, и голос заметно оживляется. — Он просто удивительный. И красив, как Бог, Эли! Клянусь, он точная копия Бена Аффлека.

— Но мне кажется, Гарри тоже красив.

— Нет, Колин просто великолепен.

Элис заливается от хохота.

— Он великолепен, и его зовут Колин?

Эмили ощетинивается.

— А что плохого в этом имени?

— Ничего, ничего. Я просто не думала, что мужчина, похожий на Бена Аффлека, может носить такое заурядное имя, как Колин.

— Да, он просто красавец, веселый, исключительно яркий, и просто душка.

— Так что, у вас был только ланч?

— Да. А несколько дней спустя я ходила на премьеру, и он тоже там был, и мы проговорили весь вечер.

— Просто говорили?

— Господи, да. Мы были в ресторане. Но, Элис, клянусь, нас тянет друг к другу.

— Но между вами точно ничего не было?

— Нет. То есть я хочу сказать, он поцеловал меня на прощание, но все очень целомудренно. Просто коснулся моих губ. Но губ, Элис! Как ты думаешь, это означает, что я ему нравлюсь?

— Эмили, — строго произносит Элис, — я тебе в этом не союзник. Я не хочу играть в эту игру — он сказал то-то, а это значит, что я ему нравлюсь, или он посмотрел на меня так, будто думал обо мне всю неделю. Это несправедливо по отношению к Гарри.

— Но, Элис, ты же моя лучшая подруга, — стонет Эмили. — Я не могу никому довериться, а меня так и распирает.

— Нет, Эмили. Я люблю тебя, но не хочу видеть, как ты совершаешь ужасную ошибку. Я всегда поддержу тебя, что бы ты ни сделала, но, пожалуйста, не ставь меня в положение, когда я вынуждена поддерживать неверность.

— Но я же сказала тебе, у нас ничего не было.

— Пока.

Повисает долгое молчание, пока Эмили переваривает все, что сказала Элис.

— Хорошо, — произносит она наконец. — Я все поняла. И ты права, это несправедливо по отношению к Гарри, что меня ужасно угнетает. К тому же я выяснила, что Колин уже пять лет живет с женщиной…

— Что? — кричит Элис.

— Спокойно! Спокойно! Он действительно несчастлив и много раз пытался порвать с этим…

Элис с негодованием трясет головой.

— Эмили, ты уже взрослая, и сама должна знать. Выходит, пострадает не только Гарри.

— Ты права, права. Суть в том, что, возможно, ничего из этого и не получится, просто я вдруг вспомнила, как хорошо быть одной и испытывать состояние влюбленности.

— Тогда ладно, — говорит Элис. — Если весь сыр-бор из-за того, что ты скучаешь по одиночеству…

— Я знаю, что ты права. Права. Пока мы здесь, клянусь, я буду делать все, чтобы Гарри было хорошо, и, пока я с Гарри, у меня ничего не будет с Колином, договорились?

— Даже совместных ланчей?

— Но за ланчем ничего не происходит! — протестует Эмили. — В конце концов, он мой художественный редактор, и я должна встречаться с ним.

— Ты можешь встречаться с ним, но не за ланчем. Встречайся в офисе, где полно народу. Если ты решишь, что с Гарри все кончено, тогда можешь делать что хочешь, хотя должна тебе сказать, что пять лет совместной жизни, пусть даже несчастливой, кое-что да значат.

— Но, судя по всему, его подружка просто стерва.

— Эмили! Мы с Джо женаты пять лет. Представь, что то же самое ты говоришь обо мне. Пять лет — это долгий срок. В браке или нет, но это своего рода обязательства, и я бы на твоем месте хорошенько подумала, независимо от того, есть Гарри или нет.

— Хорошо. Ты права. Если я пообещаю больше не думать о нем, ты будешь относиться ко мне по-прежнему?

— О Эмили, — несмотря на свой гнев, Элис не может удержаться от смеха, — ты знаешь, что я люблю тебя, даже если не понимаю твоих поступков.

Она смотрит на часы.

— Пошли. У тебя еще не пропало желание посмотреть на те сумки?

Гарри стонет и чуть приоткрывает один глаз. Он провалился в глубокий сон и все это время корчевал бесконечные сорняки в своем саду.

— Вставай, лежебока. — Эмили сидит на краю кровати и трясет его за плечо, а потом наклоняется и целует в щеку. — Пора вставать и готовиться к ужину.

— О Боже, — бормочет Гарри. — Я совершенно без сил. Мне хочется остаться здесь и спать дальше.

— И оставить меня третьим лишним? Нет уж. Вставай. — Эмили срывает с него одеяло, а Гарри забирается под подушку. — Хочешь принять душ вместе со мной?

Гарри улыбается.

— Душ, с тобой? — Он спрыгивает с кровати. — Что же ты раньше не сказала?

 

20

Джо врывается в таверну «Грамерси», где его встречает теплой улыбкой официантка, и пробирается к столику, где сидят Элис, Эмили и Гарри.

Он первой целует Элис, потом Эмили и наконец крепко жмет руку Гарри, после чего садится к столу.

— Гарри, рад тебя видеть.

— Я тоже, Джо.

— Как долетели?

— Отлично.

— Вы летели рейсом «Бритиш Эрвейз»?

— Нет. «Юнайтед». Слишком выгодной была цена.

— Ну, как там жизнь в дождливом Лондоне?

Эмили закатывает глаза.

— Дожди. А как жизнь в роскошном Нью-Йорке?

— Роскошно, — вторит ей Джо с улыбкой.

— Нет, серьезно. — Эмили проявляет настойчивость. — Ты любишь его так же, как любит Элис?

— Я не уверен, что кто-то может любить этот город так же, как моя дорогая жена. — Он нежно улыбается Элис. — Но, как бы то ни было, я бы сказал, что идея с переездом оказалась не так уж плоха.

Он оборачивается и делает знак официантке, заказывая «Блади Мэри».

— Ну а по чему ты больше всего скучаешь из лондонской жизни? — продолжает Эмили.

Джо задумывается.

— Я скучаю по тому, что не могу прыгнуть в самолет и слетать на уик-энд в Европу.

— Но, — вмешивается Элис, — отсюда можно слетать на Карибские острова, что тоже неплохо.

— Да, но это не то.

Эмили кивает головой.

— Боюсь, в этом я согласна с Джо. Нельзя сравнивать Карибские острова с Европой. Ну, продолжай.

— Итак, в первую очередь я скучаю по Европе. И, разумеется, мне не хватает моих друзей. К тому же в Лондоне все так знакомо. В Нью-Йорке я чувствую себя комфортно, но здесь не встретишь знакомых, как в Лондоне. И еще скучаю по телевидению.

— Ты шутишь! — восклицает Эмили, в то время как официантка молча вкладывает ей в руки меню. — В Америке телевидение гораздо интереснее. Все новые формы здесь!

Джо качает головой.

— Нет. Ты так думаешь, потому что Британия заимствует только самые лучшие передачи. Ты не представляешь, сколько здесь на экранах хлама.

— Наверное, часами смотрите «мыльные оперы»? — усмехается Гарри, и Элис радостно смеется.

— В самую точку! На прошлой неделе я два раза включала телевизор и оба раза натыкалась на фильмы с участием Линдсей Вагнер! — замечает она.

— И что, она опять борется с раком или сидит у постели умирающего мужа?

— Я не стала углубляться в сюжет, но там явно разыгрывалась какая-то трагедия. Судя по серьезным выражениям лиц в бесконечных разговорах по телефону. Честно говоря, я в этот момент сама болтала по телефону, так что звук в телевизоре был выключен, но, кстати, — Элис обращается к Гарри, — откуда ты знаешь о здешних мыльных операх?

— Это малоизвестный факт, но я пару лет прожил в Сан-Диего, когда был подростком.

— Я этого не знала! — Эмили шокирована.

— Как это? — Элис явно заинтригована.

Гарри пожимает плечами.

— Мой отец американец, и они с матерью захотели пожить здесь, так что, когда мне было тринадцать, мы двинули в Америку, но ничего из этого не получилось. Когда мне было пятнадцать, мы вернулись в Англию и с тех пор живем там.

— Должна сказать, что у тебя нет американского акцента.

— Я ведь здесь недолго прожил.

— Но зато, — шутит Элис, — это объясняет, почему у тебя такие идеальные зубы.

— Спасибо. — Гарри нарочито скалит зубы. — Держу пари, вы это всем говорите.

К десяти вечера Эмили похожа на зомби. Гарри, которому удалось поспать днем, чувствует себя чуть лучше, но огромная разница во времени в сочетании с далеко не юным возрастом парочки все-таки сказывается, и Гарри едва ли не на руках выносит Эмили из ресторана.

— Мы ведь собирались на вечеринку, — шепчет Элис явно опечаленный Джо, направляясь за угол в поисках такси.

— О черт. Я совсем забыла. Но они сейчас в таком состоянии, что могут добраться только до постели.

— Послушай, мы можем отдать им ключи, и они сами доберутся, а сами пойдем.

— Но это невежливо.

— Гораздо более невежливо принять приглашение, а потом просто не появиться.

— О, хватит, Джо. Ты знаешь, что такое эти вечеринки. Миллион народу, так что наше отсутствие никто и не заметит.

— Дело не в этом, — строго говорит Джо. — Элис, я понимаю, что ты забыла, но ведь ты обещала, что мы пойдем, и я хочу, чтобы ты была со мной. Мы так редко видимся, ты вечно торчишь в этой чертовой глуши, так неужели нельзя уделить мне хотя бы немного времени, раз уж ты на Манхэттене?

Элис совершенно не рада. Меньше всего ей сейчас хочется идти на эту фальшивую вечеринку, где будут толпы фальшивых людей, но Джо прав. Хотя и в Лондоне они не так уж много времени проводили вместе, но, по крайней мере, в этом была исключительно его вина: он то работал, то уезжал в командировки, то просто звонил ей и отменял назначенную встречу.

Теперь они редко видятся потому, что слишком занята Элис, увлеченная своей загородной жизнью, и в том, что в их отношениях сместился баланс, она винит себя.

Поэтому сегодня Элис соглашается поехать с Джо на вечеринку.

* * *

В тот момент, когда такси останавливается у ресторана «Хадсон», Элис уже знает, что ничего хорошего сегодняшний вечер не сулит. Она видит разодетую публику, слышит громкую музыку и ловит себя на том, что уже забыла, как ненавидит эти светские рауты.

Джо идет впереди нее, сразу же встречает знакомых, целует женщин, жмет руки мужчинам, в то время как Элис стоит у него за спиной с наигранной улыбкой, в ожидании, когда ее представят.

— Тед, Керри, это моя жена Элис.

— Здравствуйте, как поживаете?

Следуют рукопожатия, Керри улыбается так же фальшиво, как и она. Высокая, худая, рыжая, она оценивающим взглядом окидывает Элис с головы до пят, решая наконец, что да, Элис соответствует уровню.

— Мы так давно хотели познакомиться с вами, — кричит ей на ухо Керри. — Одно время нам даже казалось, что Джо водит нас за нос.

— Что вы имеете в виду? — так же в ухо кричит ей Элис.

— Ну, он все говорил, что женат, но никто ни разу вас не видел. Мы решили, что он вас просто выдумал.

Элис улыбается.

— О нет. — Она вытягивает руку. — Пощупайте. Я из плоти и крови. А откуда вы знаете Джо?

— Ну, знаете, эти тусовки. Везде одни и те же лица. Джо у нас завсегдатай.

— Тусовки?

— Ну, понимаете, вечеринки, мероприятия. Вся эта канитель.

Элис не понимает. И, хуже того, она не понимает, когда Джо успел примелькаться на этих тусовках. Всякий раз, когда Элис звонит ему из-за города поздно вечером, он собирается ложиться спать. По крайней мере, так говорит.

Элис вздыхает, чувствуя, как подступает знакомая слабость, а с ней приходит осознание того, что не все так гладко в ее жизни. Она поднимает глаза на Джо, который, похоже, знаком с большинством присутствующих в этом зале, и мысли ее скачут. Неужели он лгал? Но зачем? Неужели он опять взялся за старое? Или я просто преувеличиваю?

В итоге побеждает мысль: ну и что из того, что он ходит на вечеринки, пока я живу за городом? В конце концов, глупо ждать от него, что он будет ложиться спать в девять часов. И то, что он ходит на вечеринки, вовсе не означает, что у него романы на стороне. Как только что сказала Керри, он ведь рассказывает о своей жене, так что явно не притворяется холостым.

«Я чересчур мнительная», — решает Элис и, беря Джо под руку и улыбаясь ему, мысленно дает себе клятву впредь держать свое воображение в узде.

* * *

— Доброе утро. Ты что-то рано. — Элис прислоняется к косяку двери и завязывает шнурки кроссовок, а Снуп радостно скачет возле нее.

Гарри смотрит на нее поверх газеты «Нью-Йорк таймс».

— Я с пяти утра на ногах. Эта чертова разница во времени. Но, кстати, ты тоже рановато проснулась. Во сколько вы вчера вернулись?

— Да не так уж поздно. Вскоре после полуночи.

— Ну, и как вечеринка?

Элис пожимает плечами. Вечеринка закончилась так же, как и тысячи других, на которых бывала Элис и которые она так ненавидит.

Толпы тощих людей в дизайнерских нарядах, беседующих об одном и том же: сплетни об общих знакомых (никого из которых Элис не знает), расспросы женщин о том, где она делает прическу, какой помадой пользуется. Мужчины держатся особняком, словно подростки на дискотеке, обсуждают рынки, собственность и спорт.

— Вечеринка была прекрасной. Весело. Если тебе нравятся такие мероприятия.

— А тебе?

— Честно говоря, я бы предпочла провести время в постели.

— Мы куда лучше провели время в постели.

— О. Слишком много подробностей. Благодарю.

Гарри ухмыляется.

— Я не то хотел сказать. Ну, и куда ты в такую рань в спортивном костюме? Я так понимаю, отрабатывать в спортзале вчерашний ужин?

— Ты, должно быть, шутишь. Разве Эмили тебе не говорила, что у меня аллергия на спортзалы? На самом деле мы со Снупом отправляемся на прогулку в Центральный парк. Хочешь с нами?

— С удовольствием. Подожди, я обуюсь.

— Куртку тоже прихвати. Сегодня холодно.

Гарри выглядывает в окно.

— Но ты посмотри на небо. Оно ярко-голубое, и солнце светит.

— Это ничего не значит. Здесь всегда светит солнце, но это обманчиво. Говорю же тебе, бери куртку.

— Хорошо, хорошо. Женщине виднее.

— Вот и отлично. Именно это я и хотела услышать. Это тоже надень.

Элис берет со скамейки две шерстяные шапки, сует одну Гарри, а вторую натягивает себе на голову.

— Не думаю, что мне это пойдет, — Гарри удивленно вскидывает брови, а Элис корчит гримасу.

— А я думаю, что ты мне потом спасибо скажешь. Пошли. Снуп хочет писать.

— Боже правый, — шепчет Гарри, когда они выходят на улицу. — Мороз-то какой.

Элис смеется.

— Только не говори, что я тебя не предупреждала.

— Ты всегда такая самоуверенная? — хмурится Гарри.

— А ты всегда такой зануда?

— Один-один. Ну, далеко до парка? Или мы рядом?

— Господи, ты все-таки зануда. Давай-ка пробежимся. Это тебя взбодрит.

— А ты молодец. — Они добегают до парка, где Элис переходит на шаг и развязывает шарф. — По твоему виду не скажешь, что ты такой спортивный.

— А по твоему скажешь. Кстати, что ты имеешь в виду, говоря, что я не выгляжу спортивным? На мне нет ни грамма жира.

— Я знаю. Столярное дело и садоводство держат тебя в хорошей форме.

Гарри удивленно смотрит на нее.

— Ты еще помнишь?

— Конечно. Ты думаешь, я пригласила тебя в свой загородный дом только потому, что ты мне нравишься? — смеется Элис.

— Черт. Я так и знал, что это ловушка. Так что я должен смастерить? Книжные полки? Или ящики для посадки луковичных?

Элис поворачивается к нему.

— Ага! Я догадывалась, что ты не так хорош, как кажешься, иначе ты бы знал, что сейчас уже поздно высаживать луковичные.

— Вообще-то я это знал, просто проверял тебя. — Гарри ухмыляется и берется за поводок Снупа. — Ну а теперь посмотрим, как обстоят дела с дрессировкой собаки. Ты захватила лакомства?

— Конечно! — Элис лезет в карман и достает пакетик с собачьим кормом, который передает Гарри. — Ты хорошо научил меня.

— И, надеюсь, ты передала эти знания Снупу. Снуп? Сидеть! — Снуп послушно садится и выжидающе смотрит на Гарри.

— Хороший мальчик! — Гарри запихивает ему в рот лакомство и треплет по голове.

— Лежать! — Снуп растягивается на земле, не отводя взгляда от Гарри, который явно впечатлен и дает собаке еще корма.

— Место! — Гарри разворачивается и отходит на несколько шагов, потом оглядывается назад и видит Снупа на том же месте. — Элис Чамберс, я очень, очень доволен.

— А теперь смотри, — усмехается Элис. — Дай лапу, Снуп! — Она смеется, когда Снуп послушно подает ей правую лапу. — А теперь другую! — Снуп опускает правую лапу и подает левую, и Элис готова поклясться, что он улыбается при этом.

Гарри подходит к Снупу и ласково треплет его.

— Хороший мальчик! — говорит он, ероша его шерсть. — Какой хороший мальчик! И какая славная девочка! — Он оборачивается к Элис, обращаясь к ней тем же тоном, протягивая ей собачьего корма, который она, гримасничая, отвергает, а потом заливается смехом.

— Хорошая девочка, Элис! — смеясь, продолжает Гарри и пытается накормить ее собачьим кормом. — Кто у нас хорошая девочка?

Снуп начинает лаять, желая принять участие в игре, а Элис визжит, пытаясь увернуться от тошнотворного запаха собачьего лакомства в руке Гарри.

— Уберись! — кричит она смеясь. — Оставь меня в покое. Фу! Какая гадость! — И в конце концов Гарри отдает корм Снупу.

— Но ты хорошо с ним поработала. Серьезно. Я потрясен.

— Еще бы. Чем, ты думаешь, я занимаюсь в деревне целыми днями? Смотрю телевизор?

Гарри пожимает плечами.

— Думаю, что исключительно мыльные оперы.

— Ха-ха.

Они какое-то время бредут молча, подходят к воде и усаживаются на скамейке, чтобы посмотреть уток.

— Разве они не улетают на юг зимой? — спрашивает Гарри.

— Я тоже об этом думала. Наверное, эти утки из тех, кто не может себе позволить отдых в теплых краях.

— Хм-м. — Гарри кивает головой. — Может, у них просто нет денег на билет?

— Я не уверена, что они собираются покидать Америку.

Гарри улыбается и смотрит на Элис.

— Знаешь, ты так изменилась.

— Я изменилась? Но ты меня едва знал. Как ты можешь судить?

— Ты просто светишься от счастья, Элис. Я хочу сказать, ты права, мы мало общались, но мне кажется, я так хорошо тебя знаю, потому что Эмили столько о тебе рассказывала. У меня даже такое чувство, будто я знал тебя еще до нашего знакомства. Хотя я был очень удивлен, когда впервые увидел тебя. Ты была, как бы это сказать, ты казалась такой несчастливой.

— Правда? Как странно. Даже в Брайандене? Мы же там так хорошо провели время. Разве я и там не казалась счастливой?

— Речь не о том, что ты плакала или грустила, просто в твоем облике сквозила какая-то грусть, а сейчас ее нет, Элис. Ты выглядишь совершенно другой.

— Это просто потому, что сейчас раннее утро и я совсем без макияжа.

— Нет, хотя я должен признать, что ты действительно выглядишь несколько грубовато… о! — Элис больно тычет его локтем в бок. — Хорошо, хорошо, шучу. Но, если серьезно, дело вовсе не в макияже и не во времени суток, просто вся твоя ау… — Он корчит гримасу и закрывает голову руками.

— Что? Ты опять собираешься сказать что-нибудь ужасное? Ты поэтому корчишь рожи? Ну-ка, давай выкладывай.

— Это прозвучит так глупо, но… твоя аура изменилась.

— Ты прав. Это действительно глупо.

— Тогда мне лучше заткнуться.

— Нет. Не надо. Мне нравится, когда говорят обо мне.

Гарри качает головой.

— Не могу поверить, что ты это сказала.

— Но это правда! — лжет Элис. — Это моя любимая тема разговора.

— Тогда, может, добавишь что-нибудь о себе сама?

— О нет. Гораздо интереснее слушать, что о тебе думают другие. Давай продолжим.

Элис встает со скамейки, потому что, несмотря на шутливый тон, ей вдруг становится неуютно от этого разговора, от его неожиданно проявившейся интимной окраски, и, хотя она и пыталась скрыть свое смущение за шутками, гораздо проще встать и продолжить прогулку, сменив тему.

— Значит, так, — резко произносит Элис, — сейчас мы пойдем и купим домой кофе и рогаликов. У нас сегодня куча дел, а вам еще предстоит решить, когда нам ехать за город — сегодня вечером или завтра.

— О да. — Гарри тоже встает. — Собственно, мне все равно. Как тебе удобнее?

— Ну, — Элис поглядывает на небо, — пока нет снега, нам везде хорошо.

— А что ты узнаешь, глядя на небо? Когда будет снег — сегодня или завтра?

— Думаю, сегодня снега не будет.

— С чего ты взяла?

— Да ни с чего. Я просто люблю делать вид, будто знаю, что говорю.

— А, — мудро изрекает Гарри. — В таком случае мне придется согласиться с тобой. Сегодня определенно не будет снега.

Квартира встречает их тишиной. «Нью-Йорк таймс» лежит на том же месте, двери в спальни по-прежнему плотно закрыты.

— Боже мой, вот лентяи, — смеется Элис, выставляя на стол кофе и рогалики. — Сейчас только выложу все это и пойду их будить.

— Чем помочь?

— Может, расставишь тарелки и разложишь ножи?

— Хорошо.

— О, и еще достань плавленый сыр из холодильника.

— Понял.

— Вот и хорошо. — Элис выкладывает из пакетов еду. — А теперь пойдем вытаскивать их из постелей.

— Дорогой, — шепчет Элис голому спящему Джо. — Завтрак на столе.

Джо поворачивается и сонно улыбается. Он уже проснулся, но в постели так тепло и уютно, что он позволил себе еще немного понежиться. Как ни странно, но он поймал себя на том, что думает о Джози. Какое-то время он совсем не думал о ней, не звонил, не писал, лишь изредка ее имя всплывало в электронной почте, которая приходила в офис, но сегодня утром он вдруг вспомнил ощущение ее кожи, запах ее волос.

Он как раз возбудился от этих мыслей, когда услышал, как в спальню вошла Элис. А, милая Элис. То, что доктор прописал. Он перекатывается к ней и забирается рукой ей под свитер, лаская груди и улыбаясь.

— Пошли. — Она отстраняется от него и откидывает одеяло. — Завтрак на столе.

Проклятие. Элис встает и удаляется из спальни. Она явно не в настроении, а ему явно не справиться со своей эрекцией. Черт, черт, черт. Медленно Джо выбирается из постели и направляется в ванную, чтобы принять холодный душ.

* * *

— Как здорово мы погуляли в Нью-Йорке! — вздыхает Эмили, оборачиваясь, чтобы бросить прощальный взгляд на город, остающийся вдалеке. — Нью-Йорк просто потрясающий! Я бы могла остаться здесь на всю жизнь.

Вчерашнее утро они посвятили шопингу, потом у них был ланч, театр и ужин в ресторане «Трибека». Эмили, и уставшая, и возбужденная, очень сокрушается, что они уже уезжают.

— Ну, ты им явно понравилась, — улыбается Гарри. — Моя дорогая Эмили, которая в одиночку помогла местной экономике встать на ноги.

Элис улыбается, но Эмили сидит с каменным выражением лица.

— Как ты можешь так говорить, Гарри? Все, что я купила, было либо с рынка на Кэнал-стрит, либо из маленьких дешевых магазинчиков в Сохо.

— Дело не в качестве, Эм, а в количестве, — говорит Гарри. — Ума не приложу, как мы все это потащим домой.

— Купим еще одну сумку, — ворчит Эмили.

— Мне казалось, у тебя больше нет денег? — возражает Гарри.

— О, ради всего святого, Гарри. Почему бы тебе просто не порадоваться жизни? — огрызается она. — Мы же на отдыхе. А на отдыхе нужно веселиться.

Элис и Джо чувствуют себя неуютно. Элис хочет подсказать Эмили, что пора успокоиться и перестать спорить, но она знает, что не стоит встревать в чужие отношения, поэтому молчит.

В конце концов Джо разряжает обстановку.

— Надеюсь, ты прихватил свой инструмент, Гарри. Думаю, у Элис найдется работенка для тебя.

— Черт. Я так и знал, что я что-то забыл. — Гарри хлопает себя по лбу.

— Не страшно, — улыбается Джо. — Возьмешь мой.

Элис прыскает со смеху.

— У тебя же нет инструмента.

— Почему, у меня есть какие-то отвертки, — не сдается Джо.

— У меня есть инструмент, спасибо, — говорит Элис, оборачиваясь к Гарри, — и я буду рада одолжить его тебе.

— И кто сказал, что бывает бесплатный отдых? — с досадой произносит Гарри и устремляет взгляд в окно.

— Даже не верится, что это здесь, — восклицает Эмили, когда машина сворачивает на Хайфилд. — Мне всегда казалось, что настоящая природа только в Брайандене, но здесь просто потрясающе. Как в кино. Посмотри на эти леса, на эти деревья.

— Правда красиво? — улыбается Элис, уже спокойная и расслабленная. Они подъезжают к дому.

— Это он?

— Э-э… да.

— Прелесть какая, — говорит Эмили вполне искренне, хотя в глубине души она надеялась увидеть что-то более величественное. Она знает, что Джо планирует построить большой дом, как знает и то, что Элис вполне устраивает существующий вариант, и при всем том, что домик довольно симпатичный, в духе американской старины, все-таки это далеко не то, на что она рассчитывала.

— Мальчики отнесут багаж. Пошли, Эм, я проведу для тебя экскурсию.

Они обходят первый этаж, Элис показывает, что она покрасила, что отреставрировала, рассказывает, какие у нее планы на будущее. Потом они поднимаются наверх, где Эмили показывают три маленькие спальни, шикарную и уютную гостевую комнату с голубой накидкой на кровати и шторами в тон, с разбросанными по кровати милыми подушечками.

А затем опять спускаются вниз, выходят в сад через патио, направляются к пруду, где присаживаются на деревянную скамейку под старым кленом.

— Ты только послушай, — улыбается Элис.

— Что? Я ничего не слышу.

— Вот именно! Разве это не самое спокойное место на земле?

Эмили улыбается.

— Действительно. Я бы, наверное, сошла с ума, если бы жила здесь, но представляю, как тебе здесь хорошо.

— Но у тебя есть Брайанден. Там тоже природа.

— Да, но это Котсуолд, и там все по-другому. К тому же я бываю там только в выходные и большую часть времени трачу на то, что расталкиваю локтями американских туристов, которые толпятся в антикварных магазинах. Там довольно шумно, а здесь полный покой.

— Да. Это мое самое любимое место на земле.

— Знаешь, не могу поверить, что ты это сделала.

Эмили поворачивается к ней, и выражение лица у нее серьезное.

— Сделала что?

— Осуществила свою мечту. Ты ведь всегда этого хотела. Жить в деревне, вести простой образ жизни, и вот посмотри — все так и есть.

— Знаешь, я просыпаюсь по утрам, и иногда мне хочется ущипнуть себя, — смеется Элис. — Мне самой не верится, что я так счастлива.

— О Эли, это же так здорово. — Эмили крепко обнимает ее. — Я очень рада за тебя.

Они какое-то время сидят обнявшись, потом поднимаются.

— Пошли, — говорит Элис. — Посмотрим, чем там заняты мальчики.

* * *

В доме Гарри разводит огонь в камине, а Джо сидит за компьютером в своем кабинете.

— Джо, — шипит на него Элис с порога. — У нас же гости. Ты не можешь не исчезать и быть повежливей?

— Расслабься, Элис. Я просто проверяю свою почту. Сейчас спущусь.

Элис вздыхает и закрывает дверь. «Plus са change, plus c’est la meme chose», — думает она. Времена меняются, но все остается по-прежнему.

 

21

— С Рождеством! — Гарри пробегает рукой по взъерошенным волосам, заходя на кухню, где Элис смазывает маслом гигантскую индейку.

— Ранняя пташка? — ухмыляется Элис. — Я полагаю, все остальные спят глубоким сном.

— Эмили не в счет, а из вашей комнаты не доносится ни звука, — Гарри заглядывает через плечо Элис, — хотя должен признать, что я не особо долго прислушивался. А который час, кстати?

Элис жестом показывает на старые часы на кухонной стене.

— Десять минут восьмого. Почти рассвет. Похоже, это становится традицией, что мы с тобой первыми оказываемся на кухне.

Гарри улыбается, вспоминая Брайанден. Он зевает и садится, вытягивая ноги.

— Хочешь, я погуляю со Снупом?

Элис улыбается и качает головой, щедро посыпая индейку солью и перцем, а потом шпигуя ее беконом.

— Я уже погуляла с ним. Но все равно спасибо.

— Это ты меня называешь ранней пташкой? — смеется Гарри. — Во сколько же ты встала?

— Около шести.

— В шесть утра? Да это же еще ночь!

Когда мы жили в Лондоне, мне тоже так казалось, но здесь у меня столько дел. Я так занята, что мне катастрофически не хватает времени. Если я не буду вставать рано, я вообще ничего не успею.

— Кстати, чем тебе помочь?

Элис чуть было не произносит то, что всегда говорит в подобных случаях: «Нет, спасибо, я справлюсь», но вдруг ловит себя на том, что ей вовсе не хочется казаться суперженщиной.

— Знаешь, — говорит она, — сделай пока себе кофе, а потом почистишь картошку.

— Звучит заманчиво. Более мужской работы не придумаешь.

Элис пожимает плечами.

— Ты сам спросил. Впрочем, ты можешь почистить пастернак, если тебе это больше нравится. Или помочь мне с начинкой.

— А, начинка. — Гарри поднимает брови. — Это еще более мужское занятие.

— Ох-хо-хо. В этом доме мало работы для мужчин.

Гарри подходит к кофеварке, по пути забирая чашку Элис, чтобы налить кофе и ей. Он вглядывается в темноту за окном.

— Черт. Никакого снега. Даже не помню, когда в последний раз я встречал Рождество со снегом.

— Понимаю, — улыбается Элис. — Ты, наверное, думал, что здесь, в Коннектикуте, тебе больше повезет. Советую тебе двинуться дальше на север, в Вермонт хотя бы, там снег бывает чаще.

Гарри смеется.

— Представляешь, просыпаешься в Рождество на простыне снега. Хотя я и так себя чувствую как в нереальном мире.

Элис оборачивается к нему.

— Что ты имеешь в виду?

Гарри приступает к чистке картофеля.

— Ну, этот дом, другой континент. От этого веет такой романтикой, что кажется нереальным.

— Гарри, знаешь, я так рада, что ты это сказал. Именно так я себя чувствую каждый день, когда просыпаюсь, но, похоже, никто меня не понимает.

— Послушай, я ведь в душе сельский парень. И понимаю тебя, как никто другой. Но со снегом я просто представил себе уморительную картинку.

Элис смеется.

— Да, — говорит она. — Я все поняла.

— Элис? А что мне делать с кожурой?

— Просто сбрось в корзину для мусора.

— А ты не используешь ее в качестве компоста?

— К сожалению, у меня нет компостной ямы.

— Я могу вырыть, если хочешь.

Элис откладывает в сторону бекон и с недоверчивой улыбкой смотрит на него.

— Гарри, я с удовольствием. Господи, есть что-нибудь, что ты не умеешь делать?

— Нет. — Гарри берет следующую картофелину. — Я мастер на все руки.

Элис уже не улыбается. Она вновь сосредоточивается на индейке, чувствуя, как пылают у нее щеки. Она вдруг вспоминает, как когда-то они с Эмили шутили насчет своих суженых. Почему вдруг это больше не кажется таким смешным?

К тому времени, когда Эмили и Джо спускаются на кухню, апельсины и лимоны уже очищены от кожуры, и цедра, вперемежку с клюквой, сахаром и щедрой порцией портвейна постепенно превращается во вкуснейший клюквенный соус.

Сухари смешаны с луком, шалфеем и фундуком, и половиной смеси уже нафарширована индейка, а остальное ждет своей очереди в духовку.

Пастернак и картофель очищены, приготовлен тыквенный суп и рождественский пудинг — щедрый подарок от «Маркс энд Спенсер» — уже разогревается.

Гарри разжег камин, и после долгих споров с Элис насчет музыки (решили, что «Нат инг Коул» чересчур шумно) они остановились на Энья. Не слишком рождественская музыка, но зато очень расслабляющая.

— Доброе утро, — зевает Эмили. — Я в сказке или это наяву?

Элис смеется.

— Все наяву. Кофе на кухне. Ты голодна?

— Только, умоляю, не говори мне, что есть домашние булочки с голубикой, иначе меня вырвет, — корчит гримасу Эмили.

— Стало быть, ты их не хочешь?

— Ты шутишь. Конечно, хочу. Просто не могу поверить, что передо мной настоящая Марта Стюарт.

— О, — разочарованно тянет Элис. — А я надеялась, что утру нос Найджелле.

— Дорогая, к сожалению, тебе не хватает ее томного взгляда и крутых боков, — смеется Джо.

— Но несколько домашних булочек с голубикой, думаю, решат эту проблему.

Эмили качает головой.

— И не надейся. Это либо дано, либо нет. А вот я со своими габаритами точно сгожусь на роль Найджеллы.

— И слава Богу. — Гарри встает и обнимает Эмили, целуя ее в макушку. — Нет ничего более непривлекательного, чем тощая женщина.

— А ты удивляешься, почему я до сих пор с ним, — смеется Эмили, поднимая голову, чтобы поцеловать Гарри, а Элис отворачивается.

— О, спасибо, — с шутливой обидой в голосе произносит Гарри.

— Ну, не будь таким глупышкой, — смеется Эмили. — Итак, как насчет булочек с голубикой…

— Вообще-то их и не было. Но есть рогалики и хлеб с корицей и изюмом. Но, Эм, у нас впереди грандиозный ланч. Не наедайся сейчас, а то аппетита не будет.

— С каких это пор у меня нет аппетита?

— Сдаюсь, — смеется Элис. — Ешь сколько хочешь.

— Мне что-то нехорошо, — стонет Эмили и заваливается на диван, держась руками за живот.

— О, большое спасибо! — смеется Элис. — После всех моих стараний я слышу, что тебе нехорошо?

— Ты знаешь, что я не то имела в виду, — говорит Эмили. — Вкуснее я в жизни ничего не ела, но я объелась. Даже не верится, что в меня столько влезло.

— Даже не верится, что в тебя столько влезло. — Джо присаживается рядом и уважительно смотрит на нее. — Тебе полагается приз.

— О нет. Не заставляй меня чувствовать себя свиньей.

— Нет, я ничего не хотел сказать, кроме того, что…

— Я свинья! — Эмили берет подушку и швыряет ее в Джо.

— О! Я не это имел в виду!

— Дети, дети! — укоризненно смотрит на них Элис, стоя в дверях со стопкой тарелок в руках.

— Положить их в посудомойку? — кричит из кухни Гарри.

— Да, было бы здорово, — отзывается она. — Все ставь в посудомойку.

— Элис, брось ты все, — командует Эмили с дивана. — Дай мне возможность протрястись. Сейчас я приду в себя и все уберу.

— Эм, все в порядке. Посуду помоет машина. Я справлюсь.

— Нет. — Эмили встает с дивана. — Даже слышать не хочу. Ты столько наготовила, так что я не позволю тебе еще и убирать со стола. Иди и садись на диван. Я все сделаю вместе с Гарри.

Элис пытается протестовать, но Эмили подходит к ней и берет из ее рук тарелки, и она вынуждена подчиниться, усаживаясь на диван рядом с Джо.

— Хорошо, что они приехали, правда? — спрашивает она, прижимаясь к Джо, который рассеянно целует ее и берется за пуль телевизора, начиная скакать с канала на канал, пытаясь найти что-нибудь, что может задержать его внимание более чем на десять секунд.

— Да.

— Тебе понравился ланч?

— Просто великолепно, дорогая!

— А суп был нормальный? Не слишком острый?

— Суп? Нет, дорогая. Он был очень вкусный. Хорошо приготовлен.

Он задерживает взгляд на грудастой блондинке в бикини, которая плещется в воде.

— Джо! — укоряет его Элис смеясь.

— Что? — Он сама невинность.

— Ты знаешь что. Мы это не смотрим. И вообще, зачем нам в Рождество телевизор? Нас еще ждут подарки.

— Я его выключу, когда все придут, договорились?

— Хорошо, — неохотно произносит Элис. — Договорились.

Эмили светится от восторга.

— Как мне нравится! Обожаю! — Она накидывает расшитую бисером сумку на плечо и бросается к Элис с объятиями и поцелуями. — О Элис! Большое тебе спасибо! Мне так нравится! Спасибо, спасибо, спасибо!

— Пожалуйста, — говорит Элис, краснея от удовольствия. — А теперь очередь Гарри.

— Нет. — Гарри качает головой. — Твоя очередь, Элис. Мы с Эмили купили отдельные подарки для тебя, я надеюсь, ты не против.

— Да. Пока мы не женаты, мы решили, что и подарок не должен быть общим. К тому же мы никак не могли договориться, что тебе дарить.

— Господи, ну и глупые же вы оба, — говорит Элис, испытывая какую-то детскую радость от предвкушения большого количества подарков. — Ну, чей подарок будет первым?

— Мой первый, мой! — говорит Эмили, вручая Элис маленькую коробочку. Элис осторожно разворачивает упаковку, открывает коробочку, потом долго роется в мягкой бумаге, наконец обнаруживая мягкую подушечку, на которой покоится нежная хрустальная розочка на тонкой серебряной цепочке.

У Элис перехватывает дыхание.

— Какая красота! — И Эмили улыбается.

— Правда? Я увидела ее и сразу решила, что тебе понравится, к тому же хрустальная роза должна принести в твою жизнь любовь.

Джо удивленно вскидывает брови.

— Извини, Джо. Я не имела в виду новую любовь, смысл в том, чтобы ее все любили. Не только ты, ну, Господи, — Элис сбивается, — просто чтобы жизнь стала более красивой. Понятно?

— О Эмили, перестань говорить глупости. Какой бы смысл ты в это ни вкладывала, все равно это очень красиво. Помоги мне застегнуть. — Она склоняет голову, и Эмили застегивает у нее на шее цепочку.

— А продавщица в магазине говорила, что сначала нужно исполнить ритуал, — спохватывается Эмили. — Промыть ее в воде и уксусе, потом оставить на целый день на солнце, а после этого долго смотреть на нее, пока не очистится сознание и ты не увидишь чистый белый свет, который проходит сквозь нее. Тогда она твоя и чистая, но ты не должна никому давать ее трогать, иначе она опять станет грязной.

— Эмили? — тихо произносит Джо.

— Да?

— Когда ты успела рехнуться?

— О, иди к черту, Джо, — вспыхивает Эмили. — Между прочим, это не шутки.

Элис выбегает из комнаты, чтобы посмотреться в зеркало. Она торопится, перепрыгивая через две ступеньки, вбегает в ванную и, подходя к зеркалу, трогает пальцами хрустальную розу. «Принеси любовь в мою жизнь», — шепчет она, думая о Джо, сидящем внизу. Нельзя сказать, чтобы он стал холодным или чужим, да и вроде бы не практикует частые исчезновения, как бывало в Лондоне, и говорит ей, что любит ее, но почему-то Элис чувствует, что они стали дальше друг от друга, их интересы все больше расходятся, и Элис мечтает о том, чтобы они нашли общую опору и обрели счастье.

Время дало ей возможность посмотреть на их брак в перспективе. Время и свобода, которые она обрела здесь, в Коннектикуте, где она живет практически одна. Теперь она понимает, насколько были подавлены ее желания, пока они жили в Лондоне, где она всегда пыталась слепить из себя жену во вкусе Джо.

Элис по-прежнему с радостью исполняет свои светские обязанности, играет отведенную ей роль и охотно идет на компромисс. В самом деле, какой же брак без компромисса? Но она больше не желает ставить интересы Джо выше собственных. По крайней мере, делать это все время.

И, разумеется, Элис ожидает ответных компромиссов со стороны Джо. Да, он приезжает к ней каждые выходные, но она не может избавиться от ощущения, что ее тяготит его присутствие, потому что сознает, насколько ему здесь неинтересно, он задыхается здесь, как рыба без воды. Сейчас он кажется более счастливым, регулярно играя в теннис, завязывая новые знакомства, но она знает, что, будь его воля, он бы с радостью продал этот дом и никогда бы не выезжал за пределы Девяностой улицы.

Она понимает, что выезды за город — это и есть компромисс с его стороны. И желает только одного — чтобы он не страдал так из-за этой вынужденной необходимости.

— Дай нам любви, — шепчет она, глядя на хрустальную розу в зеркале. — Дай нам вновь обрести любовь друг к другу. Помоги нам стать счастливыми.

И, смахивая слезы, она спускается вниз.

* * *

— Теперь твоя очередь, — обращается Элис к Гарри, выбирая самую большую коробку и вручая ему.

— О Боже! — говорит Гарри. — Это мне? Я на нее смотрел весь день, думал, что это для Джо. Просто огромный подарок. Что это?

Джо улыбается.

— Открой и посмотри.

Но он, естественно, тоже не знает, что внутри, поскольку покупка подарков была поручена Элис.

Гарри раскрывает поздравительную открытку: «Гарри, счастливого Рождества. С любовью, Джо и Элис», потом срывает упаковочную бумагу, под которой обнаруживает коробку с инструментом. На лице его появляется ухмылка.

— Ага! — смеется он. — Ты ведь говорила, что не бывает бесплатных обедов.

— Я говорила? — смеется Элис. — А ты думал, что тебе удастся посачковать, раз ты не захватил с собой инструментов?

— Но это же фантастика! — говорит Гарри, открывая ящик и внимательно изучая его содержимое. — Какой изумительный набор. Смотри, какой металл. А это, посмотри на это. — Он поочередно достает все инструменты, демонстрирует их всем, и Элис улыбается, радуясь восторгу Гарри.

— Но мне теперь даже стыдно дарить тебе свой подарок, — говорит он, с ужасом прикидывая, сколько потратили Элис и Джо. — Нет, это просто дешевка. Боже, я лучше не буду дарить.

— Не говори глупости, — говорит Элис. — Ты вообще мог ничего не покупать мне. Но, раз уж ты решил по-другому, — она протягивает руку за подарком, который Гарри старательно прячет за спину, — давай уж.

— Ну хорошо. — Гарри неохотно передает Элис маленькую коробочку, а Джо вручает нечто похожее на книгу.

Джо срывает бумагу.

— «История “Порше”», — с восторгом читает он название. — Спасибо, Гарри. Какая чудесная книга.

— Я рад, — улыбается Гарри. — Ну, теперь ты, Элис, открывай.

Элис разворачивает упаковку, потом открывает коробку и видит в ней будильник в форме собачки, которая удивительно похожа на Снупа.

Она радостно хохочет.

— Какая прелесть!

— Подожди, — улыбается Гарри. — Ты должна послушать звонок.

Он подводит стрелку будильника, и раздается звонкий лай собаки, причем с японским акцентом.

— Что это?.. — начинает смеяться Джо.

— Что такое? — хихикает Эмили.

— Сделано в Японии. Разве не забавно? — усмехается Гарри. — Меня рассмешила эта игрушка, и, конечно, я не мог пройти мимо такого Снупа.

Элис смеется.

— Я обязательно поставлю его на почетное место в изголовье своей кровати. Спасибо тебе. — И она наклоняется поцеловать Гарри.

— Ну а теперь ваша очередь, — говорит Эмили. — Как насчет ваших подарков друг другу?

Элис и Джо обмениваются подарками и одновременно открывают их. Джо приходит в восторг от часов, а Элис смущенно открывает большую оранжевую коробку от «Эрмес», в которой прячется красивая сумка «Келли». Классическая изумительная модель, но сейчас совершенно ненужная Элис.

А что же она хотела? Кухонный комбайн был бы весьма кстати, не говоря уже о том, что он стоит в несколько раз дешевле сумки «Келли». Не отказалась бы она и от садовых ножниц и перчаток. Или от набора термобелья, в котором ей было бы тепло.

— Вау! — восхищенно восклицает Эмили, которая в состоянии оценить и красоту, и стоимость сумки.

— Красивая сумка, — говорит Гарри, который совершенно не в курсе таких деталей.

— Тебе нравится? — спрашивает Джо, который привык к тому, что Элис прыгает от радости, получая такие подарки. Однако сейчас он озадачен ее молчанием.

— Красиво, — улыбается Элис, целуя его и делая вид, что восхищена подарком. — Мне очень нравится.

Она садится на диван и вновь нащупывает на груди хрустальную розу. «Помоги ему понять меня. Сделай так, чтобы он любил меня такой, какая я есть, — думает она. — Помоги нам понять друг друга. Помоги нам. Пожалуйста».

Остаток дней пролетает очень быстро. Они одеваются потеплее, ходят на долгие прогулки, иногда бродят по пляжу — пустынному и неуютному в середине зимы.

Ездят по окрестным городкам, останавливаясь в магазинчиках для туристов, смеются над собой, но все-таки покупают немыслимые сувениры.

Они были в антикварном магазине в Новом Канаане, где их шокировали запредельные цены на репродукции предметов мебели, оригиналы которых можно купить вдвое дешевле на Кингз-роуд. «Они что, сумасшедшие? Три тысячи долларов за эту дешевую копию?» — не устает возмущаться Джо.

Они съездили в тур по домам. В такие дни многие люди в различных городках открывают двери своих домов для всех желающих, чтобы туристы могли осмотреть все доморощенные достопримечательности. Их поразили удивительные дома на воде и уютные шалаши в лесах. «Правда это удивительно? — восторгается Элис. — Люди открывают двери своих домов для совершенно посторонних».

— Ничего удивительного, — отвечает Эмили. — Я тоже подумываю проделать это дома. Вывешу табличку на Камден-стрит и распахну двери своей квартирки как-нибудь в воскресенье. Что ты на это скажешь?

Элис покатывается от хохота.

— Думаю, к тебе валом повалят все местные бродяги.

— Ты напрасно, — серьезно замечает Эмили. — Люди зайдут, полюбуются моей шикарной накидкой, прикрывающей старый продавленный диван, и пойдут восвояси.

Они посещают модный Саут-Норуолк — СоНо — и сравнивают его с Ковент Гарден, а Элис и Эмили накупают пригоршни бисера и целый день нанизывают его, сооружая ожерелья и серьги, в которых потом два дня подряд красуются, после чего снимают, чтобы больше уже никогда не надеть.

Как-то днем Элис и Эмили оставляют мужчин дома, а сами отправляются в Дэнбери-молл, где их поражают невиданные скидки. «Но я должна была это купить, — объясняет Эмили удивленному Гарри. Удивленному, поскольку он полагал, что денег у Эмили не осталось. — Это же за полцены. Я считаю, практически бесплатно».

Они чередуют питание дома — каждый готовит по очереди (Элис специализируется на жарком и домашних отбивных, Эмили дважды готовила пасту, Гарри жарил цыпленка, а Джо организовал доставку блюд китайской кухни) — и в ресторанах, добираясь аж до Саутпорта и Монро.

Розовая хрустальная розочка, которую Элис втайне ото всех «запрограммировала» 26 декабря и с которой она не расстается, снимая лишь на ночь, похоже, действует. У Джо заметно снизилась нагрузка на работе, и он проводит с ними очень много времени, явно получая от этого удовольствие.

За все это время он отлучался лишь пару раз на теннисные матчи, но был предельно нежен и внимателен к жене. Элис давно не была так счастлива, как в эти дни, и присутствие Эмили (особенно Эмили) и Гарри словно цементирует ее счастье. У нее есть дом ее мечты, а рядом любящий муж и лучшая подруга. Что еще можно желать?

 

22

В доме стоит тишина, когда Элис заходит в дверь, нагруженная бумажными пакетами с продуктами.

Она опускает пакеты на кухонный стол и краем глаза улавливает какое-то движение во дворе. Она подходит к окну и видит, как Гарри поощряет Снупа очередным лакомством. Снуп явно обожает Гарри и преданно жмется рядом, пока они идут к пруду. «Предатель», — шепчет она, но улыбка не покидает ее лица.

Элис распаковывает пакеты и убирает продукты, потом заглядывает в кабинет Джо, где застает его за компьютером.

— Тебе что-нибудь нужно? — спрашивает она.

— Нет, дорогая, я немножко поработаю. Это ненадолго.

— Но, Джо, сегодня канун Нового года.

— Я знаю, дорогая, поэтому я не задержусь надолго. Обещаю. Я освобожусь через пятнадцать минут.

Элис вздыхает.

— А где Эмили?

— Не знаю. Посмотри наверху.

Элис закрывает дверь кабинета и, тихо поднявшись по лестнице, стучится к Эмили.

— Эм? Ты здесь?

Молчание.

Она распахивает дверь, и Эмили вздрагивает, открывая глаза.

— Эта разница во времени, будь она неладна, — бормочет она, полусонная. — Я здесь уже неделю, и все еще чувствую усталость.

— О Боже, извини меня. Я тебя разбудила? Вот глупая. Ложись, спи. Извини. — Элис собирается закрыть за собой дверь.

— Нет, — говорит Эмили. — Не уходи. Я все равно собиралась вставать. — Она хлопает по кровати. — Садись, поговорим.

Элис скидывает туфли и ложится рядом с Эмили, перекатываясь на бок, чтобы видеть ее лицо.

— Тебе снилось что-нибудь плохое? — спрашивает Элис.

— Да, что-то странное, но я уже не помню.

— Ну, о чем хотя бы? — Она умолкает и добавляет одними губами: — Колин?

— Нет! — говорит Эмили. — Ш-ш-ш. Где Гарри?

— На улице, играет со Снупом.

— Он скучает по Дарме.

— Эм, я знаю, что ты не захочешь это слышать, но все-таки он замечательный. Как ты можешь не любить его без памяти?

Эмили вздыхает.

— Не знаю. Я просто не знаю. Впрочем, если тебе он так нравится, можешь взять его себе.

— Спасибо, — фыркает Элис. — Мне как будто заняться нечем.

— Джо, похоже, в отличной форме.

— Я уверена, его компьютер это подтвердит.

Эмили хмурится.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я хочу сказать, что, когда он здесь, он либо читает газеты, либо часами просиживает за своим компьютером, Бог знает чем там занимаясь. Говорит, что работает, но, стоит мне открыть дверь, как он тут же выключает экран, так что я думаю, он просто играет в игры.

— Может, шарит по порносайтам? — ухмыляется Эмили.

Элис закатывает глаза.

— Знаешь, меня уже ничем не удивишь. Как бы то ни было, тебе пора вставать, потому что сегодня у нас вечеринка, и нам нужно привести себя в божеский вид.

— Хорошо. Что ты наденешь? Что-нибудь экстравагантное или обычное?

Элис пожимает плечами.

— Наверное, черные брюки и черный свитер.

— Если сомневаешься, выбирай черное?

— Точно. А ты?

— Я на прошлой неделе купила в Сохо блестящий топ под леопарда. Думаю, стоит продемонстрировать его сегодня.

Элис смеется.

— Ты определенно дашь местным пищу для разговоров.

— Они что, все возненавидят меня?

— Нет, не все. Только женщины. Мужчины наверняка будут всю ночь пускать слюни вокруг тебя. Особенно Джеймс.

— Джеймс?

— Местный сердцеед. На уме один секс.

Эмили улыбается. Когда-то Элис говорила так про Джо.

— Он красивый?

— Тебя это волнует?

— Просто любопытно.

— Да, красивый. Обожает флирт, но только в отсутствие твоей второй половины. А вот его жена — сущий кошмар. Они с Джо вместе играют в теннис, и она тоже любит пофлиртовать, я ей не доверяю. Она предельно мила с Джо, а со мной холодна и высокомерна.

— Какой ужас.

— Она здесь единственный человек, который вызывает у меня антипатию. Но, в конце концов, нельзя же любить всех подряд. Ну давай поднимайся. Жду тебя внизу.

* * *

— Вау! — Джо присвистывает, когда Эмили спускается вниз и кружит возле елки.

— Спасибо, — говорит она. — Тебе не кажется, что это чересчур вызывающе?

— Ты выглядишь чертовски сексуально, — говорит Джо, оценивающим взглядом окидывая пышные груди Эмили под полупрозрачным топом и умопомрачительно высокие шпильки. — Прямо съел бы.

— Джо! — Эмили, хотя и польщенная комплиментом, отказывается от флирта с Джо.

— Извини, извини. Но ты действительно выглядишь фантастически.

— Ты обещаешь, что они не примут меня за шлюху?

— Ну, могут, конечно, но все равно ты будешь иметь успех.

— О черт. Я пойду переоденусь.

— Нет! — останавливает ее Джо. — Ты, возможно, будешь самым волнующим зрелищем для них за последнее столетие.

— Боже. Нет, все-таки я должна переодеться. Я слишком экстравагантна.

Элис спускается в своих замшевых мокасинах на плоской подошве и при виде Эмили не может удержаться от хохота.

— Вау! — восклицает она. — Ты просто супер!

Эмили явно озабочена.

— Ты полагаешь, слишком сексуально?

— Невероятно сексуально, ну и что?

— Ты уверена?

— Вполне. А что думает Гарри?

— Он был в душе. Ладно. Подожду, что скажет Гарри.

Через несколько минут в гостиную спускается Гарри, его волосы еще влажные после душа. Глаза его широко открываются, когда он видит Эмили.

— Вау! — произносит он.

— Тебе нравится?

— Ты сногсшибательна, — говорит он. — Но ты уверена, что это годится для провинции? Я хочу сказать, Элис ведь в брюках и мокасинах. Ты выглядишь эффектно, но, наверное, немного не к месту.

Элис видит, что Эмили начинает злиться.

— Я себя так чувствую, — говорит она. — И потому так одета.

Джо усмехается.

— Не беспокойся, Гарри, она будет звездой вечеринки.

Вчетвером они подъезжают к дому Салли и Криса. Сказочные белоснежные фонарики мерцают в иголках белых сосен, обрамляющих подъездную аллею, и во всех окнах горят свечи, что придает дому традиционно-праздничный вид.

Салли встречает их в дверях в длинном черном бархатном платье, с бокалом коктейля в руке, и целует Джо и Элис.

— Добро пожаловать, — тепло произносит она и, поставив коктейль на столик, пожимает руки Гарри и Эмили. — Позвольте, я возьму у вас пальто.

Ее глаза еле заметно округляются при виде экстравагантного леопарда Эмили, но она быстро справляется с возникшей неловкостью и с улыбкой провожает их в гостиную.

— Я вернусь через минуту, — говорит Салли. — Мне нужно принести напитки и проверить, как дела на кухне. Крис где-то здесь, и, разумеется, Кей и Джеймс вам тоже хорошо знакомы. Крис! — кричит она. — Подойди поздоровайся! — И с этими словами она исчезает.

— Кто это? — еле слышно шепчет Эмили, когда к ним направляется Кей — с улыбкой до ушей и ногами от ушей. — Впрочем, можешь не говорить. Она действительно похожа на кошмар.

— Да. — Элис надевает фальшивую улыбку и кивает головой. — Интересно, как ты догадалась? Кей! Как приятно видеть тебя!

— Привет, Элис, сто лет тебя не видела. — Кей холодно улыбается, взгляд ее теплеет только при виде Джо. — Привет, партнер, — говорит она, и губы ее вытягиваются трубочкой, а в глазах появляется теплота.

— Привет, партнерша! — смеется Джо, наклоняясь и чмокая Кей в щеку.

Элис поворачивается к Эмили и закатывает глаза, а Эмили еле сдерживает смех.

— Это наши друзья Эмили и Гарри, — говорит Джо. — Они приехали к нам из Лондона.

Кей медленно разворачивается и окидывает Эмили взглядом с ног до головы.

— Что ж, — произносит она, — великолепный наряд. — Но в голосе ее явственно угадывается презрение, и Эмили не видит необходимости притворяться вежливой.

— То же самое можно сказать про ваш, — говорит она, окидывая Кей таким же оценивающим взглядом, особо задерживаясь на крошечной мини-юбке из лайкры и экстравагантном топе с открытой спиной.

Кей мрачнеет и отворачивается к Гарри, и улыбка возвращается к ней.

— Здравствуйте, — говорит она. — Меня зовут Кей.

— Здравствуйте, Гарри. — Он вежливо пожимает ей руку, про себя восхищаясь ее стервозностью.

— Господи, до чего же мужики падки на лесть, — шепчет Элис Эмили. — Пошли выпьем чего-нибудь.

— Отличная идея, — соглашается Эмили и, поворачиваясь к мужчинам, добавляет: — Мы вернемся через минуту.

Подруги выходят из гостиной, плечом к плечу, хихикая.

— Ну разве она не ужас? — говорит Элис. — Джо считает, что она забавная, но я думаю, что она просто стерва. Ты видела, как она смотрела на Джо? Как на новогодний подарок.

— А на Гарри как смотрела!

— Да. Как на рождественский подарок.

Они обе хохочут.

— И над чем же вы смеетесь, красавицы?

Они резко замолкают и, оборачиваясь, видят Джеймса.

— А, Джеймс, мы как раз говорили о тебе.

— В самом деле?

— Правда? — Эмили выражает удивление и восторг одновременно.

— Ну, на самом деле мы говорили о твоей жене, как она сегодня замечательно выглядит.

Джеймс поводит бровью, разглядывая груди Эмили, спрятанные под тонкой полоской леопардовой расцветки.

— Я бы сказал, что у нее сегодня жесткая конкуренция, — произносит он.

— Если только здесь уместно говорить о жесткости, — весело хохочет Эмили.

— Эмили! — Элис больно тычет ее в бок. При всем том, что легкий флирт безобиден, подобные двусмысленности, столь привычные дома, здесь воспринимаются как сигнал к атаке.

И действительно, Джеймс, кажется, слегка шокирован.

— Прошу прощения, — бормочет Эмили. — Я ничего не имела в виду. Вы, должно быть, Джеймс. — Она протягивает руку, и он с благодарностью жмет ее.

— Да, я Джеймс. А вы?

— Эмили. Здравствуйте.

— Еще одна очаровательная англичанка, — говорит он. — Чем мы заслужили такое счастье?

— Джеймс? — Кей выходит из-за угла и присоединяется к ним. — Что ты здесь делаешь?

— Просто болтаю с Элис, — говорит он. — Извини, дорогая. Что тебе опять понадобилось?

— Еще один «космополитэн». — Ее раздражение очевидно. — Мне тебя подождать?

— Нет-нет, я уже иду. Рад был познакомиться, — говорит он Эмили и устремляется на кухню за напитками.

— Какая-то странная реакция, — говорит Эмили, когда Кей возвращается в гостиную. — В чем дело?

— Я предпочитаю не думать об этом. Хотя на самом деле он очень симпатичный человек, если только не поддаваться на его провокации. Он владеет садоводческим центром в городе. Впрочем, Эм, какой реакции ты ожидала, надевая подобный наряд? Я тебя предупреждала.

— А он привлекательный, не так ли? — подшучивает Эмили, когда Джеймс проходит мимо них, держа в одной руке коктейль, а в другой пиво.

— Думаю, да, но в очень специфическом смысле.

Каждые несколько минут раздается звонок в дверь, и в течение получаса в гостиной не протолкнуться. Тихо льется музыка Фрэнка Синатры, в огромном каменном камине бушует огонь, и повсюду в комнате расставлены стеклянные чаши с клюквой и зажжены толстые красные свечи.

По мере расслабления гул голосов становится все более громким, и Салли и Крис с трудом пробираются сквозь толпу, неся в руках серебряные подносы с канапе.

Джо удивлен тем, как много среди гостей знакомых Элис.

— «Домашний фронт»? — шепчет он Элис всякий раз, когда ей машут из дальних углов или подходят поздороваться.

— Она из «домашнего фронта», — отвечает Элис. Или: — О нет, это Кэролайн из кофейни. — Или: — Это Саманта, я познакомилась с ней в супермаркете.

— Но ты всех знаешь! — удивлен Джо. — Когда это моя жена успела превратиться в такое общительное существо?

— Мой дорогой муж, если бы ты когда-нибудь отвлекся от своей работы, — глядя на него с любовью и улыбаясь, отвечает Элис, — ты бы заметил, насколько я общительна. На самом деле, я думаю, все дело в том, что я просто счастлива.

— Это правда, дорогая? — Он улыбается, глядя на нее, и обнимает ее за талию, потом притягивает к себе и нежно целует в губы. — Хорошо. Я говорил тебе недавно, что люблю тебя?

Элис прижимается к нему, наслаждаясь его близостью, вспоминая, как она любит его, когда он такой нежный, внимательный, и вдруг понимая, как много она потеряла, проводя столько времени без него.

Элис улыбается.

— Ты правда любишь меня?

— Очень-очень.

— Хорошо, потому что я тоже тебя люблю.

— Так же, как и я?

— О, я думаю, что гораздо больше.

— Ну, тогда все в порядке. — Джо смеется и снова целует ее, в то время как за ними из дальнего угла гостиной, с каменным выражением лица, наблюдает Кей. Она готова была спорить на что угодно, что они несчастливы вместе. Одному Богу известно, как флиртует с ней Джо во время игр в теннис. Однако ж посмотрите на них сейчас, они ведут себя, словно молодожены, глаз друг от друга оторвать не могут. Да, она явно недооценила ситуацию…

— Все в порядке, милая? — Джеймс оказывается рядом.

Кей вновь нацепляет улыбку.

— О да, — говорит она, обнимая его за талию, чем вызывает у него восторг и удивление. — Поцелуй меня, мой красавец.

— Здесь? — спрашивает он, оглядываясь по сторонам. — На людях?

— А почему нет? Ты что, стесняешься поцеловать свою жену? — Кей знает, что сейчас на них смотрит Джо. Черт, пусть знает, что не только он может вести игру.

— Почему? Нет. Конечно, нет. — Джеймс быстро целует ее в губы, но Кей обхватывает его за шею и притягивает к себе, целуя взасос.

— Вау! — Джеймс отстраняется, смотрит на Кей с восторгом и порывается повторить поцелуй.

— Не будь дураком. — Кей отталкивает его, Джо уже отвернулся. — Не здесь.

И, оставляя Джеймса полностью заинтригованным, она отворачивается и уходит.

— Не возражаешь, если я побуду с тобой? — Гарри подходит к скамейке, и Элис, улыбаясь, качает головой.

— Правда здесь красиво? — говорит она, когда он присаживается рядом. — Посмотри, какая темень. Ничего не видно. Мне так нравится.

Гарри не отвечает, лезет в карман и, пошарив, достает оттуда пачку сигарет «Мальборо лайтс» и коробок спичек.

— Гарри! — удивленно произносит Элис. — Ты куришь?

— Ш-ш-ш! — Гарри подносит палец к губам. — Только когда я пьяный.

— Но ты ведь не пьян. Ты совершенно трезвый.

— Нет, — качает он головой. — Я всегда веду себя как трезвенник, когда выпью. Вообще чем сильнее я пьян, тем тише себя веду.

Элис смеется.

— Но это же нелепо! Ты что же, все время пьяный?

— Нет. Только когда изображаю из себя трезвенника.

— Так как же узнать, пьян ты или трезв?

— В этом-то вся и трудность. Ты никогда не узнаешь.

Элис, прищуриваясь, косится на него.

— Ты ведь шутишь, не так ли?

— Может быть, — улыбается Гарри. — Знаешь, я только что разговаривал с этим парнем по имени Джеймс, и он предложил мне работу.

— Что ты хочешь этим сказать?

Гарри пожимает плечами.

— Мы говорили о садоводстве, и он сказал, что ему нужен такой знающий специалист, как я, и предложил подумать.

— И что ты ответил?

— Хотя соблазн жить здесь очень велик, все-таки я должен сказать «нет», — усмехается Гарри. — Может быть, я вернусь к этому вопросу через полгодика. А сейчас у меня слишком много незавершенных дел в Англии.

— Например, Эмили, — начинает перечислять Элис.

— Ну да. Для начала Эмили. — Гарри смотрит на сигарету, которую выудил из пачки, потом кладет ее обратно и достает маленькую, скрученную вручную папиросу, наблюдая за реакцией Элис, у которой округляются глаза.

— Это не то, что я подумала!

— Не знаю. А что ты подумала?

— Это что… — Элис переходит на шепот, — …марихуана?

— Это то же самое, что травка? — тоже шепотом переспрашивает Гарри. — Если так, то это марихуана. О нет. Это ужасно. Так что с ней теперь делать?

— Заткнись. — Элис озирается по сторонам, пока Гарри подносит спичку к кончику папиросы, глубоко затягивается, задерживает дым, после чего со смаком выдыхает.

— Гарри! Прекрати!

Гарри улыбается.

— Почему бы нет? Мы же на улице. И, насколько я понимаю, мы люди взрослые. Я обещаю тебе, что никто не узнает.

Он опять затягивается и предлагает папиросу Элис, которая в ужасе смотрит на нее, но берет.

— Поклянись, что не скажешь Джо. Он меня убьет.

— Поверь мне, уж кому-кому, а Джо я не стану рассказывать. И, кстати, Эмили тоже не обязательно об этом знать, иначе она убьет меня.

Элис затягивается, надолго задерживая дым в легких, вспоминая, что в последний раз проделывала подобное, будучи подростком. Она выдыхает, ощущая легкость в конечностях, и улыбаясь откидывается на спинку скамейки.

— Боже, как хорошо, — произносит она, передавая папиросу Гарри. — Ты знаешь, сколько лет прошло с тех пор, как я курила?

— Лет двадцать?

— Примерно, — улыбается она. — А где ты достал это?

— Секрет фирмы, — говорит он. — Там, где продают шампуни, фотопленку и прочий хлам.

— Гарри, так нельзя! Я бы на месте Эмили просто убила тебя.

— К счастью, ты мне просто друг. Держи, — и он передает папиросу Элис.

Какое-то время они сидят молча, объединенные общей тайной, и Элис словно проваливается в бархатную темень ночи, наслаждаясь звучанием природы, словно в первый раз.

— Боже, как удивительно, — все повторяет она, а Гарри лишь улыбается.

— Я ничего не вижу, — говорит она, и широкая улыбка появляется на ее лице, словно ее вдруг осенило, что они сидят в кромешной тьме.

— Глаза привыкнут к темноте, — говорит Гарри. — Я уверен, что ты найдешь обратную дорогу.

— Спорю, что нет.

— Давай проверим. Ставлю пятьдесят баксов на то, что ты дойдешь.

— Идет. — И Элис поднимается со скамейки и нетвердой походкой направляется в сад, все время хихикая.

— Один круг по саду, — кричит Гарри смеясь. — Я буду ждать здесь, кричи, если тебе понадобится помощь.

— А что, если я наткнусь на койота? — Элис давится от смеха.

— Пожми ему лапу и поздоровайся, — кричит в ответ Гарри, и оба сотрясаются от хохота.

— Вы не видели мою жену? — Джо долго беседовал с Сэнди и Тимом, Томом и Джеймсом, болтал с новыми подружками Элис, когда до него вдруг дошло, что он уже давно не видел Элис, а до наступления Нового года остались считанные минуты.

— Элис? — Он заходит в гостиную, где гости уже вовсю расправляются с угощением, Эмили маячит в дальнем углу с тарелкой, нагруженной свежим лососем, филе говядины и салатом из дикого риса.

— Извините. Извините. Прошу прощения. Извините. — Джо пробирается сквозь толпу и подходит к Эмили, где садится на свободный стул рядом с Джеймсом.

— Эмили, ты не видела Элис?

— Нет. В последний раз я ее видела, когда Салли показывала ей дом.

— О. Хорошо. Спасибо. «Возможно, — думает Джо, — она все еще наверху». Он пробирается обратно из гостиной и поднимается по лестнице, медленно открывая двери всех комнат, не решаясь зайти лишь в одну, на которой висит табличка: «Комната Мэдисон».

Ванная: никого. Гостевая спальня: пусто. Хозяйская спальня: пусто. Еще одна гостевая спальня: Джо распахивает дверь, и Кей подпрыгивает от неожиданности. Она стоит перед зеркалом платяного шкафа, подправляя помаду на губах, и многозначительно улыбается ему.

— Почти готово, — произносит она, обращаясь к зеркалу, прекрасно сознавая, что Джо не сводит с нее глаз.

Джо стоит, разглядывая ее бедра, фантастическую упругую задницу. Черт. Он ведь давал себе зарок. Но он ведь был таким примерным. Вот уже несколько месяцев он верен жене. И это будет совершенно безобидным шагом. Господи, да он просто утолит свою любовную лихорадку. Элис даже не узнает, ведь раньше все сходило. Боже, вы только посмотрите на нее. Посмотрите, как она выпячивает губки, представьте, какой она будет в постели, как сомкнутся на его талии ее плотные бедра.

Джо делает глубокий вдох и закрывает за собой дверь, не отрывая взгляда от Кей. Она заканчивает свой макияж, защелкивает сумочку и оборачивается к нему.

— Ну? — тихо спрашивает она. — Как я выгляжу?

— Если я скажу, что тебя так и хочется съесть, ты мне поверишь? — произносит Джо, возбуждаясь от мыслей о сексе с этой женщиной.

Кей только улыбается и собирается выходить из комнаты, но Джо останавливает ее рукой.

— Кей, — шепчет он, когда она замирает и медленно поворачивает к нему голову. — Кей, — повторяет он, поднимая руку и проводя указательным пальцем по ее губам. Кей тихо стонет и закрывает глаза, потом медленно раскрывает губы, а Джо просовывает свой палец дальше, ощущая влажное тепло ее рта. Он стонет, когда она обводит языком его палец, и вот уже его руки обнимают ее, и они сливаются в страстном неистовом поцелуе.

— О Боже, — стонет Джо, увлекая ее за собой на постель. Он полностью поглощен страстью, исчезли все мысли, все сомнения, теперь им движет лишь одно желание — проникнуть в эту женщину.

Они катаются по кровати, оба стонут, и Джо залезает ей под кофту, пытаясь расстегнуть лифчик, когда Кей вдруг резко отстраняется.

— Нет! — говорит она, отпихивая его. — Мы не можем.

— Что? Что это значит, не можем?

— Мы не должны это делать, — жалобно произносит она.

— Кей, конечно, не должны, но ты самая роскошная женщина из всех, кого мне довелось встречать. Я все время о тебе думаю. Я понимаю, что мы не должны этого делать, но я не могу удержаться, я так хочу тебя.

— Я тоже хочу тебя, — говорит она, — но мы не свободны.

Повисает долгое молчание.

— Никто никогда не узнает, — говорит Джо, вновь протягивая к ней руки.

— Нет! — Она быстро встает и одергивает юбку. — Я не могу. Извини. Я не могу.

— Ты это серьезно? — Эрекция у Джо исчезла так же быстро, как и появилась.

Кей смущенно кивает головой.

— Но ты вот уже несколько месяцев давала мне намеки. Этот флирт, эти недомолвки. К чему это должно было привести, ты задумывалась?

Кей пожимает плечами.

— Извини. Я это делала просто так, не знаю зачем. Наверное, мне просто было приятно твое внимание.

Джо брезгливо морщится.

— Выходит, ты просто дразнила меня?

— Выбирай выражения, — гордо произносит Кей и выходит из спальни.

— Боже всемогущий, — бормочет Джо, задыхаясь от возмущения. — Какая дешевка.

И через несколько минут он уже спускается к гостям. И возвращается к тому, что не может отыскать свою жену.

— На помощь! — Элис спотыкается и падает на землю смеясь. Чем больше она смеется, тем смешнее ей кажется ситуация, и вскоре у нее начинается настоящая истерика.

— Где ты? — Гарри с трудом пробирается в темноте и вдруг натыкается на ее щиколотку и тоже падает.

— Ты в порядке? — Элис удается справиться с истерикой. Гарри находит ее рукой в темноте и придвигается ближе, и они лежат рядом, покатываясь от смеха.

— О Господи, — со вздохом произносит Гарри, когда ему наконец удается успокоиться. — Здорово повеселились.

— Да уж. — Эмили вздыхает и смотрит на звезды. — Правда красивая ночь? Посмотри на звезды.

Гарри переворачивается на спину и кладет руки под голову.

— Это Млечный путь, — говорит он.

— Где? Я не вижу.

— Смотри, вон там. — Он берет ее руку и направляет на Млечный путь.

У Элис перехватывает дыхание.

— Красиво. — И они так и лежат, держась за руки, молча глядя на звезды.

Единственный звук, который слышит Элис, это их дыхание, а единственное, что она видит, это звезды, а чувствует она лишь прикосновение пальцев Гарри, которые сплетены с ее пальцами.

Они лежат так долго, что кажется, будто проходит вечность, и все это время они нежно поглаживают друг другу руки, и оба думают о том, как хорошо им сейчас вдвоем. И вдруг, в один момент, они оба переворачиваются на бок, и их губы встречаются.

И сливаются в поцелуе. Долгом, долгом.

— Элис?! — Знакомый голос доносится откуда-то издалека, и он едва различим. И вдруг сад озаряет светом, это зажгли фонари на улице. Элис и Гарри разжимают объятия, и реальность предстает в образе Эмили, которая зажимает рот рукой и бежит обратно в дом, задыхаясь от рыданий.

 

23

— Джо, отвези меня домой.

— Что? — Джо заливает досаду виски и старательно избегает Кей. Он заходит в гостиную, она выходит оттуда. Она заходит на кухню, он уходит. Теперь ему запрещен вход в гостиную, и Джо наливает себе щедрую порцию виски, чтобы заглушить обиду отвергнутого. Оборачиваясь, он видит белую как мел Эмили, которая стоит у него за спиной, уже в пальто.

— О чем ты говоришь? А где все?

— Не знаю, но мне что-то нехорошо. Тошнит.

— О Боже, Эмили, мне очень жаль. Может, ты приляжешь здесь? Я уверен, хозяева не станут возражать.

— Нет. Я хочу уехать. — Она вздыхает и придумывает причину. — Джо, я просто забыла дома лекарство. Пожалуйста, ты только отвези меня, а сам вернешься.

— Хорошо. Подожди. Бог знает, куда делась Элис. Пойду скажу Салли, куда мы едем.

— Отлично. Дай мне ключи. Я подожду тебя в машине.

Эмили никогда бы и в голову не пришло уйти из гостей, не попрощавшись с хозяйкой, но сегодня все идет не по правилам, поэтому она не осуждает себя за невежливость. Она сидит в машине, дрожа от холода, онемевшая от шока. Если бы кто-то сказал Эмили, что когда-нибудь она застанет свою лучшую подругу и своего бойфренда за страстным поцелуем, она бы ни за что не поверила.

Если бы ее стали убеждать в этом, она бы сказала, что сошла бы с ума.

Она бы сказала, что наорала бы на них. Спросила, не рехнулись ли они. Залепила бы Гарри пощечину. Черт, она могла бы и Элис ударить.

И вот она здесь, сидит, дрожа, в машине, совершенно без сил, не соображая, что делать. Хотя она видела все собственными глазами, ей до сих пор не верится, что такое возможно, и она мысленно проигрывает эту сцену вновь и вновь, задаваясь вопросом, а не приснилось ли ей все это.

Но нет. Пусть даже и издалека, но ей отчетливо было видно, чем они занимаются. Пусть на какое-то мгновение, но Эмили успела увидеть Гарри, который лежал на Элис, закрыв глаза, целуя ее. Эмили видела, как руки Элис обнимают его сильную спину, так хорошо знакомую Эмили, и Эмили вновь еле сдерживает рыдания.

Нет. Она не станет показывать своих слез. Она не станет плакать при Джо. Ей просто нужно укрыться от посторонних глаз. Спрятаться от Гарри и Элис.

* * *

— Джо? Куда ты? — У Элис бешено бьется сердце, когда она видит Эмили, сидящую в машине, и Джо в пальто, с ключами.

— Где ты была?

Элис внимательно смотрит на него. Успела Эмили рассказать ему? Может, он ее проверяет? Она непринужденно пожимает плечами.

— В саду.

— В такой холод! — смеется Джо, и Элис слегка успокаивается. Он не знает. Но, Господи. Эмили. Ее лучшая подруга. Она бы скорее умерла, чем причинила ей боль, и она не понимает, что нашло на нее в саду. Сейчас ей плохо, она чувствует себя виноватой и потерянной.

— Куда ты едешь? — спрашивает Элис. — Где Эмили?

— Она себя плохо чувствует, — бросает Джо через плечо, направляясь к двери. — Я просто отвезу ее домой.

— Подожди! Я тоже поеду. — Элис бежит к нему, но Джо качает головой.

— Не беспокойся насчет нее. С ней все в порядке. Ей просто нужно принять лекарство, которое она забыла дома. Вы с Гарри оставайтесь. Я вернусь через минуту.

— Нет… подожди… — Но Джо уже исчез за дверью.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке? Ты неважно выглядишь. — Джо открывает дверь дома и участливо смотрит на Эмили, которая с трудом выдавливает из себя улыбку.

— Я думаю, это все из-за смены часовых поясов, да и усталость сказывается. Я уверена, мне станет лучше, как только я лягу.

— Ты не против, если я поеду обратно, оставив тебя одну?

О Боже. Одну. Она опять одна. Эмили отворачивается, чтобы Джо не увидел ее искаженного болью лица, и кивает головой, не в силах вымолвить ни слова.

— Хорошо. Увидимся завтра. Надеюсь, тебе будет лучше. — И Джо закрывает за собой дверь, направляясь обратно на вечеринку.

— Черт, — сокрушается Гарри. Уже в который раз.

— Что нам теперь делать? — Элис и Гарри, растерянные, жмутся в углу на кухне. Алкоголь, принятый гостями, уже сделал свое дело. Крис сменил Фрэнка Синатру на грохочущий рок, освещение стало более интимным, и гостиная превратилась в танцплощадку.

— Гарри, мне нехорошо. Я не знаю, что там произошло. — Элис, уже совсем трезвая, с отчаянием вспоминает и поцелуй, и выражение лица Эмили, как сознает и то, какую боль она причинила подруге. — Я хочу сказать, ведь ничего не было. Ничего!

Она произносит это яростно, возможно пытаясь убедить себя, а потом добавляет слабым голосом, беспомощно глядя на Гарри:

— Я не знаю, что делать.

Гарри молчит. Он-то знает, что произошло. Сейчас он словно каменный, но каждый раз, когда он смотрит на Элис, ему хочется заключить ее в объятия и не отпускать.

У него никогда не возникало такого чувства к ней, пока они были в Лондоне. Да, она ему нравилась, и, конечно, он находил ее привлекательной, но он знал, что они живут в разных мирах и такие женщины, как Элис, не для него.

К тому же он был счастлив с Эмили, слишком счастлив, чтобы думать о других женщинах. Но со временем он стал сознавать, что отношения с Эмили уже не приносят ему прежней радости, и они все больше отдаляются друг от друга.

Поначалу его беспокоила возрастающая апатия Эмили по отношению к нему. Но вскоре он понял, что она не та женщина, с которой ему бы хотелось провести остаток жизни, и что только его лень и привычка удерживают их вместе.

Какая-то частичка его все отказывалась признаться в том, что их отношения изжили себя. И, пожалуй, как и Эмили, он видел в этой поездке последнюю попытку, которая должна привести либо к полному счастью, либо к разрыву. Но он был совершенно не готов к встрече с Элис. С того момента, когда он впервые увидел ее в Америке, он уже не мог выкинуть ее из головы.

Он никогда прежде не думал, что она такая веселая. И самокритичная. И не догадывался, что с ней так легко. Но чаще всего Гарри видел ее в домашней обстановке: вот она играет со Снупом, готовит на кухне завтрак. И чем больше он наблюдает за ней, тем больше она ему нравится.

Как он сам сказал на днях, она излучает счастье. Гарри ловит себя на том, что ему хочется быть рядом с ней, купаться в лучах ее радости. И Джо, похоже, ее совсем не знает. Гарри видит, что он относится к ней как к жене-трофею, выставляя ее напоказ широкой публике, но на самом деле она ему безразлична.

Господи, да они все ему безразличны. Хотя в доме гости, Джо большую часть времени проводит за своим компьютером, и хлопочет одна Элис.

Вплоть до сегодняшнего вечера Гарри не осознавал, насколько он влюблен. Ему казалось, что она ему просто очень нравится. Он ценил ее как друга, хотя и ловил себя на том, что по ночам, когда Эмили уже засыпала, он думал об Элис, вспоминая все ее слова, сказанные за день, ее шутки.

Сегодня вечером, когда Гарри вышел на улицу покурить и увидел Элис на скамейке, у него екнуло сердце, и он понял, что его чувство к ней настоящее и речь не идет о том, что он пытается развлечься с лучшей подругой своей девушки.

Но даже он не был готов к тому, что произошло потом. Разве можно было вообразить нечто более невероятное?

Он страшно разволновался, увидев Элис на скамейке, но даже не ожидал, даже мечтать не мог о том, что между ними что-то возможно.

И потом, лежа рядом с ней на траве, он позволил себе лишь взять ее за руку, и, только когда она стала гладить его пальцы, он понял, что пути назад нет. Во всяком случае, для него.

И вот сейчас, всего пятнадцать минут спустя, она говорит ему, что ничего не было. Гарри чувствует, что все, о чем он когда-либо мечтал, все, что могло бы составить счастье его жизни, готово ускользнуть от него, и он не в силах этому помешать. Он хочет обнять ее и сказать, что все будет хорошо. Что, пока они вместе, остальное неважно.

Но, разумеется, он этого не говорит. Он просто смотрит на нее, пока она говорит, что ничего не было. Что это ничего не значит.

— Что будем делать? — вновь повторяет Элис. — Может, нам поехать домой?

— Думаю, сначала мне нужно поговорить с ней, — говорит Гарри. — Я ей все объясню. Скажу, что мы были пьяны, и это был всего лишь единственный поцелуй, который ничего не значит.

— Нет. Это я должна ей сказать.

Гарри пожимает плечами. Сейчас ему действительно все равно. Главное, что для Элис это ничего не значит.

— Или, может, не стоит? Я просто не знаю. О черт. Как ты думаешь, она сказала Джо?

Гарри качает головой. Он бы хотел, чтобы Эмили рассказала все Джо, чтобы они из-за этого расстались, и у него появился бы шанс, но все это из области фантазии, и он сознает, что такого не будет.

— Нет. На Эмили это не похоже, и ты знаешь ее гораздо лучше, чем я. Она ему не скажет.

— Нет. — Элис вздыхает с облегчением. — Возможно, ты прав. Она не скажет. О Боже. Гарри, прости меня.

— Не говори глупости, — одергивает ее Гарри. — Тебе не за что просить прощения. Если уж на то пошло, так это я должен просить прощения.

— Нет. Тебе не в чем себя винить. Это просто случилось.

— Да, — кивает головой Гарри, выдавливая из себя улыбку. — И это ничего не значит.

— Вот именно. Ничего.

Джо возвращается на вечеринку и чуть не сталкивается в дверях с Кей. Он жалеет о том, что вернулся. «Чертова провинциальная пьянка», — думает он, наблюдая за тем, как взрослые люди выделывают коленца на танцполе.

— Вот вы где оба, — говорит Джо, заходя на кухню и видя Элис и Гарри.

— Как Эмили? — спрашивают они хором.

— Выглядит неважно, но она думает, что все это из-за усталости. Думаю, она ложится спать.

— Наверное, нам следует поехать домой и присмотреть за ней, — говорит Элис.

— Идея хорошая, — соглашаются Джо и Гарри. Никто из них не хочет больше оставаться на вечеринке.

— Отлично. Пойдемте найдем Салли и Криса и попрощаемся.

Элис тихонько стучит в дверь спальни.

— Эмили? Можно войти?

Тишина. Элис снова стучит. Мужчины внизу, выпивают и смотрят позднее телешоу, и Элис решила, что она должна сделать этот смелый шаг.

— Эмили? Эм? Ты не спишь?

Никто не откликается, и Элис приоткрывает дверь. В комнате темно, и Эмили лежит в постели, но Элис уверена, что она лишь притворяется, будто спит. Дыхание ее слишком медленное, слишком размеренное. Элис подходит к постели и садится.

— Уходи, — говорит Эмили, переворачиваясь на другой бок. — Я не хочу с тобой разговаривать.

— О, Эм. — В глазах Элис стоят слезы. — Мы должны поговорить. То, что было, ничего не значит. Это не то, о чем ты подумала.

Эмили опять переворачивается и садится на постели, недоверчиво глядя на Элис.

— Ты хочешь сказать, что это мне приснилось, будто моя лучшая подруга, тридцати лет от роду, валяется на траве в страстных объятиях моего бойфренда? — злобно шипит она.

— Не было никакой страсти. И мы не валялись на траве. — На мгновение Элис возвращается к тому, что было на самом деле. И она не лжет, страсти действительно не было. Поцелуй был нежным, мягким и милым. Она словно вернулась домой.

Она гонит прочь эти мысли.

— Эм, мы оба были мертвецки пьяны и просто лежали, смотрели на небо, а потом это как-то само собой случилось. Даю тебе слово, что это ничего не значит. Эм, я даже не сознавала, какой сегодня день недели, не говоря уже о том, что я целовалась. И все это длилось секунду. Клянусь, если бы ты пришла секундой позже, ничего бы уже не было.

— Ну, теперь мы об этом не узнаем, не так ли? — говорит Эмили. — Конечно, это длилось секунду. Ты же помнишь, вас застукали?

— Эм, пожалуйста. Я люблю тебя больше всех на свете и никогда не посмею причинить тебе боль…

— Но, Элис, — тихо произносит Эмили. — Ты это сделала. Ты целовалась с моим любимым.

— Эмили, это был только поцелуй. Я же не спала с ним, это был ничего не значащий поцелуй, и кому как не тебе знать, что это такое. Помнишь, когда мы были девчонками, как мы устраивали соревнования по поцелуям с мальчишками? Господи, да что такое поцелуй? И потом, — она не дает Эмили шанса возразить, — ты ведешь себя так, будто Гарри самая большая любовь твоей жизни, а сама уже планируешь заменить его Колином.

У Эмили перехватывает дыхание.

— Я не могу поверить, что ты такое сказала.

— О Боже, Эмили, прости меня, но не притворяйся, будто Гарри твой единственный.

— Как ты смеешь судить о моих отношениях с мужчинами? — ледяным тоном произносит Эмили. — Кем бы ни был для меня Гарри — кстати, я еще не решила для себя этот вопрос, — какое ты имеешь право вешаться на него? Между прочим, будучи замужней женщиной.

Элис устремляет взгляд в пол.

— Ты ведь не сказала Джо?

— Нет, разумеется, я ничего ему не сказала. Может, я и дура, если мне не хватило ума сообразить, что моя лучшая подруга и мой бойфренд флиртуют за моей спиной, но я все-таки не стерва.

Элис все смотрит в пол, а Эмили устремляет взгляд на потолок.

Медленно проходят минута за минутой.

— Послушай, я действительно больше не хочу говорить об этом, — прерывает паузу Эмили.

— Но что мы будем делать? Мы не можем оставить все как есть. Мне плохо. Я не хочу тебя терять, Эмили. Я люблю тебя.

— Ну, об этом раньше надо было думать. — Эмили вздыхает. — Мне так обидно, и я бы сейчас же уехала отсюда, но беда в том, что мне некуда ехать.

— Вы все равно завтра улетаете, — говорит Элис. — Сейчас ты не можешь никуда уйти. Я все-таки хочу, чтобы мы продолжили разговор, Эмили. Я не могу позволить тебе уехать с таким ужасным чувством.

— Наверное, тебе следовало подумать об этом, прежде чем целоваться с моим мужчиной.

Эмили холодно смотрит на нее, и Элис съеживается под ее взглядом.

— Я устала, — продолжает Эмили. — Мне нужно побыть одной. Пожалуйста, уходи.

Элис встает, чувствуя, что опять подступают слезы. Больше всего на свете ей хочется повернуть время назад, а уж если это невозможно, то пусть Эмили обнимет ее и скажет, что прощает.

Но ни то ни другое не происходит.

— Как ты думаешь, — Элис останавливается в дверях и оглядывается на Эмили, — ты сможешь простить меня? Не сегодня, но хотя бы когда-нибудь?

— Не знаю, — отвечает Эмили. — А сейчас, пожалуйста, оставь меня одну. Может быть, мы поговорим об этом утром.

 

24

Единственный, кто хорошо спит в эту ночь, это Джо. Элис лежит в постели, не смыкая глаз, в ужасе от того, что она потеряла Эмили навсегда. Эмили лежит, стиснув зубы от злости, не в силах поверить в происходящее, а Гарри лежит внизу на диване, думая об Элис.

Время от времени он встает, заваривает себе чай, гладит Снупа, часа в три ночи пытается смотреть телевизор, но сон так и не идет к нему.

Гарри до сих пор не может поверить в то, что произошло прошлой ночью. Не осмеливается верить в то, что это произошло. Он подходит к книжной полке и достает фотографию прежней Элис — шикарной блондинки с безупречным макияжем.

Гарри улыбается. Она теперь совсем другая, и он задолго до вчерашнего дня знал, что влюблен в нее, но надеялся, что это пройдет. Он ловил себя на том, что думает об Элис, в то время как должен был думать об Эмили, но всякий раз он напоминал себе о том, что это, возможно, легкая влюбленность, которая исчезнет так же быстро, как пришла.

До вчерашнего вечера.

До их поцелуя. До той минуты, когда Гарри узнал, что значит держать ее в своих руках, вдыхать ее запах, чувствовать, как обвиваются ее волосы вокруг его пальцев.

В половине восьмого утра Гарри слышит, как кто-то спускается по лестнице, и вскакивает с дивана в надежде, что это Элис, что они смогут поговорить, но это, оказывается, Джо.

— Доброе утро, Гарри. Что ты делаешь здесь, на диване?

— М-м. У Эмили болела голова, и я подумал, что мне лучше оставить ее в покое.

— Тебе хоть удалось поспать?

— Нет. Диван не самое удобное место для сна.

— Да уж, он явно не рассчитан на твои габариты. Я не удивлен. Элис спустится через секунду. Она приготовит кофе, прежде чем я отвезу вас в аэропорт.

— О. Отлично.

Когда спускается Элис, она едва осмеливается смотреть на Гарри. Пробормотав «Доброе утро», она улыбается ему, но не смотрит в глаза, предпочитая хлопотать на кухне.

Эмили остается наверху.

— Она спустится? — шепчет Элис, обращаясь к Гарри, пока Джо нет поблизости. Гарри пожимает плечами.

— Ты хочешь сказать, что не говорил с ней?

Он качает головой.

— Она не станет говорить со мной.

— Но вам ведь вместе лететь домой. Она должна будет разговаривать с тобой.

— Посмотрим. А как ты? Она говорила с тобой?

Элис качает головой.

— Трудно назвать это разговором. Она сказала, что должна подумать.

— Мне очень жаль, — говорит Гарри, страдая из-за того, что причинил боль Элис, обидел Эмили и вообще заварил такую кашу.

Элис вздыхает.

— Ты не виноват. Я уверена, что все образуется. Со временем.

Эмили спускается вниз перед самым отъездом в аэропорт. Элис обнимает ее, но Эмили стоит как каменная, ожидая, когда ее отпустят.

— Мне жаль, — шепчет Элис, и Эмили кивает головой.

— Ты выглядишь жутко, — озабоченно говорит Джо, глядя на Эмили. — Ты уверена, что с тобой все в порядке?

— Со мной все хорошо, — говорит Эмили, вымученно улыбаясь.

Гарри и Элис жмут друг другу руки, и Элис словно бьет током от прикосновения к его коже. Она не осмеливается смотреть на него.

Они едва скрываются из виду — Эмили, Гарри и Джо, — когда Элис достает из ящика блокнот и начинает писать Эмили письмо, пытаясь выразить на бумаге все, что она не сумела сказать прошлой ночью.

Она пишет долго. О том, как любит ее, как глупо перечеркивать тридцатилетнюю дружбу из-за тридцатисекундного поцелуя, как тяжело ей будет жить без ее прощения.

Элис запечатывает конверт и наклеивает марку, и к тому времени, когда из аэропорта возвращается Джо, письмо уже лежит в почтовом ящике, дожидаясь, пока его отправят в далекий путь к Эмили.

До марта Элис написала четырнадцать писем Эмили. Сначала извинительные, а потом она решила, что извинений уже достаточно, и теперь она заполняет страницы длинными сказками о том, что она делает и с кем видится. Эмили никогда бы не призналась в этом, и пока она не готова простить или забыть, но она уже начинает ждать этих писем, и с каждым конвертом боль словно отступает.

Элис пыталась звонить, но Эмили научилась распознавать долгие междугородные звонки и не подходит к телефону, так что Элис приходится оставлять сбивчивые сообщения на автоответчике. Эмили так и не перезванивает.

По письмам Эмили знает почти все о жизни Элис. Элис не знает ничего о жизни Эмили. Она не знает, что из аэропорта Эмили и Гарри взяли одно такси на двоих лишь потому, что так было дешевле, и после небрежного прощания они больше не виделись.

Элис не знает, что Гарри пытался дозвониться до Эмили, чтобы объясниться с ней, извиниться, попрощаться по-человечески, но Эмили и на его звонки не ответила, так что он перестал и пытаться.

Эмили нашла утешение в Колине, прыгнув к нему в постель гораздо раньше, чем ей посоветовала бы Элис. И, хотя их отношения не обещают ничего большего, чем секс, по крайней мере, Эмили считает, что они помогают ей отвлечься от предательства бывшего бойфренда и бывшей лучшей подруги.

Хотя секс просто фантастический.

А у Гарри по-прежнему много учениц, которые охотятся за ним после занятий в школе собаководства, но после Эмили он решил больше не заводить романов со своими студентками. Он по-прежнему думает об Элис, вспоминает ее улыбку, ее смех, но понимает, что все это напрасно, и старается выбросить все это из головы. В конце концов, она счастлива в браке, живет в Америке и к тому же сказала, что он ничего не значит в ее жизни.

Тогда к чему все эти муки?

Но Элис не так уж и счастлива. Джо уже не играет в теннис — теперь, когда сексуальный потенциал Кей исчерпан, — и больше не видит смысла в том, чтобы приезжать в Хайфилд.

В последний раз он приезжал сюда три недели тому назад — и то только для того, чтобы встретиться с архитектором, которому он хочет поручить строительство дома своей мечты. Джо радостно показывал Элис планы — монолитный монстр площадью восемь тысяч квадратных метров с бассейном, теннисным кортом и домашним кинотеатром в подвале.

«Смешно и нелепо, — подумала Элис. О чем он думает, в самом деле?» Она с болью смотрела на эти чертежи и мысленно молила о том, чтобы судьба каким-то образом помешала ему вырубать эти чудесные деревья и строить такой ужасный дом.

В отсутствие Джо Элис целиком погрузилась в заботы, связанные с домом. Она отыскала картинку, вырезанную из старой местной газеты, на которой Рейчел Дэнбери изображена на террасе, и теперь она пытается восстановить террасу в ее первозданном виде. Она построила такую же перголу, что и на картинке, и высадила глицинию с одной стороны и клематис с другой. Она знает, что Рейчел Дэнбери любила эти цветы, и чем упорнее она трудится, тем спокойнее у нее на душе.

Иногда, в минуты передышки, Элис садится на террасе, и у нее возникает ощущение, будто писательница смотрит на нее с небес и улыбается, благодарная за то, что кто-то ухаживает за домом, который она когда-то так любила.

— Мне это в радость, — шепчет Элис в такие минуты. — Это самое малое, что я могу для вас сделать.

Она скучает по Джо, но понимает, как он занят. Хотя и не одобряет того, что он бросил теннис, — ей казалось, ему так нравится эта игра, и хотя бы из-за этих тренировок он приезжал каждые выходные.

В последнее время Джо живет совсем как холостяк. После почти годового воздержания он не видит смысла в том, чтобы отказывать себе в удовольствиях. Элис теперь волнует только этот чертов дом, и Джо сыт по горло такой женой, которая больше не уделяет ему никакого внимания.

Джо необходимо чувствовать себя привлекательным. Ему нужен азарт и волнение, которые Элис, увы, не может дать ему.

Его первая измена назревает в «Блу Фен». Джо обедает с приятелем, когда вдруг замечает сексуальную блондинку, которая смотрит на него из дальнего угла. Он задерживается на ней взглядом чуть дольше, чем того требуют приличия, потом поворачивается к приятелю, чтобы вместе с ним посмеяться над шуткой, и тут же переводит взгляд на блондинку. Она все еще смотрит на него. На этот раз с улыбкой.

Ее зовут Элисон, и через два дня они вместе ужинают, а потом возвращаются в ее квартиру, где случается незабываемый секс. Джо покидает ее с номером ее телефона в кармане и со счастливой улыбкой на лице. Как много женщин, и так мало времени. Он никогда больше не позвонит ей, ведь вокруг так много непознанного.

Следующей была маленькая бразильянка по имени Карла. Увлечение длилось две недели, две недели нескончаемого секса, пока Джо не догадывается, что девушке нужно большее, и тогда он уходит из ее жизни, следуя к новой цели.

Его третья вылазка несколько отличается. Три часа дня, пятница, и Джо, по прошествии, кажется, целой вечности, собирается съездить на выходные за город. Он уже пакует вещи, когда вдруг в почтовый ящик компьютера попадает послание.

От Джози Митчелл.

«Я в Нью-Йорке, — читает он. — Ушла из «Годфрайз», теперь работаю в «Дойче». Как насчет того, чтобы выпить кофе? Джози».

Он тут же расплывается в улыбке. Слава Богу. Джози. Наконец-то у него есть настоящая женщина. Вот уже несколько месяцев он не думает о Джози, но ее имя, высветившееся на экране компьютера, мгновенно возвращает его в прошлое, и Джо с ухмылкой вспоминает, какова она в постели.

Он пишет ей ответ. «Может, в пять сегодня? Буду ждать тебя в «Бейгел» в Международном финансовом центре. До встречи».

«Хорошо. До встречи».

Джо выбирает место за столиком у окошка, прихлебывает горячий кофе, ароматизированный арахисом, и смотрит в окно, стараясь не пропустить ее. Уже десять минут шестого, и он надеется, что не будет обманут в своих ожиданиях. В конце концов, сейчас бы он тащился в Хайфилд.

И в этот момент дверь открывается, и он видит ее. Шикарная, сияющая, все такая же неотразимая. Улыбка медленно расползается по его лицу, когда он поднимается, чтобы поцеловать ее.

Джози поворачивает голову так, что его губы лишь вскользь касаются ее щеки.

— Здравствуй, Джо. Рада тебя видеть.

 

Новый роман популярной американской писательницы Джейн Грин.

Главная героиня книги «Иметь и удержать!» — романтичная девушка, волею судеб попавшая в мир больших денег, где никому не нужны ее любовь и верность.

Роскошь, шик, лживые улыбки и все новые и новые любовницы мужа — вот во что превратилась ее мечта о семейном гнездышке. И тогда она решается на отчаянный шаг…

Тонкий, жизненный, великолепно написанный роман Джейн Грин — еще одна жемчужина мировой литературы!

 

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.