После входа в экзосферу Армагеддона десантная капсула брата Джерольда начала трястись, а температура внешней обшивки корпуса поднялась на несколько тысяч градусов. Высадка началась. Пути назад нет. Чёрные Храмовники уничтожат вставшие на их пути подкрепления орков или погибнут.

Пока спускаемый модуль нёсся сквозь атмосферу, Джерольд погрузился в похожую на транс медитацию, которая помогала подготовиться к битве. Именно в такие моменты, когда мысли отступают, а на первый план выходит подсознание, к нему возвращались воспоминания…

…В амниотическом резервуаре саркофага было тепло. Он чувствовал себя в безопасности, покоясь в вязкой жидкости, подвешенный на соединительных шлангах. Пожалуй, также было в те времена, когда он находился в утробе матери.

Боль уменьшалась — технохирурги знали своё дело. Лекарства не могли полностью избавить от мучений, но разрезы скальпелем и пересадка нервов не шли ни в какое сравнение с испытанной рыцарем агонией. С той агонией, которую он пережил, когда беспомощно лежал на груде вражеских трупов, а ветер обдувал беззащитные, разорванные свирепыми ксеносами внутренние органы.

Во время многочасовой операции в медицинском отсеке корабля-кузни “Голиаф” Джерольд несколько раз терял сознание, а после пробуждения почувствовал каждый разрез, каждый трансплантат, каждый шунт и место каждой ампутации. Но эти необычные и навязчивые ощущения были уже не той болью, что он неоднократно терпел раньше. Скорее он просто осознавал, что они есть. Рыцарю оказали честь, о которой большинство космических десантников не могло и мечтать.

Во снах явились похожие на яркую сюрреалистическую реальность галлюцинации и кошмары — бесчисленные ужасы, увиденные за сто семьдесят восемь лет службы. Но гораздо хуже скрежетавших зубами инопланетных морд, воинов в необычной броне и кровавых, слившихся воедино демонических ликов оказалось другое чувство, другая эмоция. Вне всяких сомнений, для элитного рыцаря Адептус Астартес не было ничего ужасней и страшнее ощущения полной беспомощности.

Джерольд вырвался из адских лихорадочных видений, и его встретили скрип таинственных аппаратов диализа и непрерывные сигналы ауспиков жизнеобеспечения. Он не мог разговаривать с окружавшими операционный алтарь апотекариями и техножрецами, но один звук успокоил его, как никакой другой. Облегчение тревожному разуму принесло тихое пение заполнивших зал боевых братьев. Оно же поведало об ожидавшем рыцаря великом будущем.

Помещение Джерольда в дредноут было главной частью ритуала столь большой значимости, что на нём должны присутствовать все свободные от службы братья, дабы лицезреть событие и принять в нём участие. Ни один из собравшихся Чёрных Храмовников прежде никогда не видел такое — древний брат Дедрик стал дредноутом больше двух тысячелетий назад — и скорее всего никого из них не будет на следующем ритуале.

Брат Дедрик второй раз погиб на Солемне — броню саркофага пробил взрыв танкабойной бомбы, а мозг разорвала раскалённая шрапнель. Когда планету отбили, бесценную реликвию отыскали и доставили на борт корабля-кузни, соблюдая все возможные почести и церемонии.

Технодесантники и ремесленники ордена кропотливо восстановили древний артефакт, применяя тайные знания, ставшие ритуальной мифологией задолго до того, как флот Бранта начал Солемнский крестовый поход. Распевая молитвы над огромным механическим корпусом, используя исцеляющую сварку и втирая масла, хранители запретных знаний Марса вернули былую славу облачённой в адамантивую броню боевой машине и подготовили её для нового рыцаря, которого его братья сочтут достойным такой чести.

Эта честь легла на плечи Джерольда. Остатки уничтоженного тела имплантировали внутрь отремонтированного саркофага дредноута, в течение длившегося целый день ритуала, и запечатали в нём навечно. Храмовник возродился в металлическом теле — уже не обычный сверхчеловеческий воин — а две тонны грохочущей, сокрушающей и извергающей смерть из крупнокалиберных орудий машины-убийцы. Теперь он навечно заключён внутри корпуса дредноута, чей рост превышает человека в три раза. Полный синтез биологического и механического, воспринимающий мир через машинные устройства. Всё это возможно продлится многие тысячелетия, пока однажды Император не призовёт Джерольда после вечности битв в залы предков.

Но это случилось уже давно: ритуал, операция, приспособление к новой жизни в металлическом склепе. Минуло уже двенадцать лет, а для него всё промелькнуло, словно мгновение. Воспоминания возвращались именно в такое время…

Всё вокруг брата Джерольда яростно затряслось — что-то врезалось в марсианскую модель десантной капсулы тип IV, но ограничительные крепления удержали дредноут. Несколько секунд мигали предупреждающие огни и выли тревожные сирены, затем отключились — стабилизирующие двигатели не позволили свалиться в бесконтрольное падение.

Задача Чёрных Храмовников была предельной простой: десантирование и перехват.

Батальная рота кастеляна Адлара высаживалась на планету в десантных капсулах по двум причинам: возможность сильного противовоздушного огня в зоне приземления и необходимость как можно быстрее создать заслон на пути наступления зелёнокожих. Рыцари должны остановить продвижение моторизованных частей орков из пепельных пустошей — твари направлялись на соединение с ордой, которая атаковала давно осаждённые стены Тартара.

Улей находился на грани полного уничтожения. Совсем немного отделяло его от участи павших перед ксеносами Темпесторы, Ахерона и Гадес. По просьбе верховного командования Тартара, после того как наступающие из радиационной пустыни орки будут разбиты, батальная рота Адлара начнёт пробиваться в окружённый город и примет участие в контрударе, который спланировали чтобы, наконец, прорвать осаду.

Храмовников могли только просить. Военное командование истерзанного войной мира не могло отдавать приказы лучшим воинам Императора — Адептус Астартес превосходили смертных солдат почти во всём. Имперские войска должны быть признательны космическим десантникам, что рыцари вообще согласились помочь в битве из чести и чувства долга. Крестоносцы ответили на призыв о помощи, который генерал Куров, командующий на Армагеддоне, отправил всем верным слугам Императора. В нём он взывал о подкреплениях для защиты мира-улья от ужасающего Вааагха! Газкулла Маг Урук Траки. Но не стоило забывать, что Чёрные Храмовники действуют только по собственной воле. Тем не менее, вполне можно было рассчитывать, что рыцари не покинут поле битвы до тех пор, пока не вышвырнут с планеты мерзких инопланетных паразитов.

И конечно у воинов Солемнского крестового похода имелись собственные причины явиться на Армагеддон. Разведка, используя различные, порой сомнительные источники информации, подтвердила присутствие племени Кровавого Шрама, как на поверхности, так и на орбите осаждённого мира. Также засекли скиталец “Кром Круах”, который в составе флота зелёнокожих прикрывал приземление орочьих астероидов в южном полушарии.

Несмотря на это разведчики предположили, что вожак ксеносов Моркрулл Гримскар покинул свой флагман и присоединился к сражениям на поверхности планеты. Как и все командиры орков, он наслаждался жестокостью рукопашного боя. Зелёнокожим нравилось взрывать врагов издалека, но куда большее удовольствие их разумам доставляли дикая резня и убийство собственными руками. Предположительно Гримскар приземлился где-то в пепельных пустошах Армагеддона Секунд, к востоку от улья Тартар.

Каждый боевой брат, который проделал долгий путь в межзвёздной бездне от феодального Солемна до могучего Армагеддона, дал священный обет — более сильный, чем жизнь и более важный, чем смерть — выследить Моркрулла с его ордой и отомстить за павших товарищей и разрушенный замок. Вот конечная цель крестового похода на Армагеддон и ни один Храмовник не забудет о ней. Они высадятся на планету и помогут защитникам Тартара. Но в это же время они будут охотиться за заклятым врагом и повергнут его как пса, кем он и был.

По другим данным вожак остался на борту “Кром Круаха” и планировал какое-то ужасающее злодеяние, поэтому рыцари атакуют орочьи флотилии, пытаясь добраться до него. В то время как подразделение Адлара высадится на планету, батальная рота Герхарда и дом самого маршала останутся на орбите, сражаясь и проводя абордажные операции против бесчисленных астероидов зелёнокожих и злобной чудовищной армады, которая всё ещё блокирует космические пути Армагеддона. Они присоединятся к воинам из других благородных орденов Адептус Астартес: свирепо надменным Небесным Львам, облачённым в багровые доспехи изгоняющим зло братьям Экзорцистам и одними из преемников Ультрадесанта — Сынам Жиллимана.

Пока десантная капсула с дредноутом неслась сквозь стратосферу, пронизывающие высотные ветры охладили раскалённую обшивку на тысячу градусов — на корпусе даже образовалась ледяная корка. Но внутри сохранялся оптимальный уровень температуры для функционирования всех механических и электронных систем.

Древние когитаторы, чьи эзотерические принципы работы даже лучшие технодесантники ордена понимали только наполовину, загрузили гигабайты данных в дредноут — всю информацию, какая только может понадобиться в предстоящей миссии. Описание самой планеты: от топографии и климата до удалённости орбиты от солнца системы и смены времён года; официальная хронология событий Третьей войны; актуальная статистика имперских потерь и успехов; анализ высадившихся полчищ орков. И всё передавалось напрямую в мозг. Сведения поступали по каналам данных и штырям в мозжечке через мысленно-импульсную сеть от разъёмов, которые соединяли дредноут с системами капсулы таким образом, что Джерольд получил независимый доступ к внутренней информации спускаемого аппарата.

Модуль снова вздрогнул — скорость сближения с поверхностью планеты составляла несколько сотен километров в час. По предварительным расчётам десятикилометровый спуск займёт считанные минуты. Но к тряске из-за полёта сквозь атмосферу на большой скорости добавлялось ещё и центробежное вращение. Датчики на бронированном корпусе соединялись с неповреждённым подкожным чёрным панцирем, и Джерольд чувствовал изменения в полёте парализованным, заключённым внутри амниотического резервуара телом.

Акустические приборы услышали, а сенсоры движения засекли колебания, вызванные ударными волнами, которые достигли обшивки десантной капсулы. Она накренилась. Пронзительно взревели клаксоны, но рыцарь никак не мог повлиять на траекторию снижения. Если стабилизаторы или ракетный двигатель уничтожат, то капсула свалится в крутое пике. А без корректирующих полёт реактивных струй или при некорректной работе верхних килей Джерольду предстоит аварийная посадка, вне зависимости от любых действий духа-машины и вероятно с катастрофическими последствиями. Неуправляемый летательный аппарат вполне может стать могилой.

Кто-то открыл противовоздушный огонь по десантным капсулам, как только те вошли в испорченную углеродом и двуокисью серы атмосферу Армагеддона, и не нужно быть технодесантником, чтобы понять кто.

Орки.

Флот высадил с орбиты десант, и рота Адлара уже миновала заградительную стрельбу убойных крузеров — твари, словно акулы почуявшие каплю крови в океане, выбрали новые цели: “Божественную ярость”, “Голиаф” и ударные крейсеры “Гнев Сигизмунда” и “Без пощады”.

В коммуникационной сети раздались напряжённые голоса боевых братьев. Некоторые из них были ещё неофитами, и вряд ли видели столько крови, как Джерольд за свою долгую и выдающуюся службу. Именно в такие моменты ветеран должен помочь молодым братьям и подбодрить своим опытом.

Храмовник инстинктивно откашлялся — хотя от трахеи и пищевода почти ничего не осталось — аугметический голос протрещал из вокс-передатчиков дредноута и по связи разнёсся по десантным капсулам.

— Братья, — громко произнёс рыцарь, — нет повода для страха. Черпайте силы в вере в примарха и Императора. Как они смогут ответить на ваши молитвы, если не услышат их? Вы словно дети нерешительно и тревожно бормочете в никуда. Где ваша вера в того, кто сделал нас теми, кто мы есть?

Напряжённые переговоры сменил шёпот молитв.

— Что может испугать нас — Адептус Астартес? Разве не мы правая сильная рука Императора? Разве не мы воплощение страха? — продолжал речь Джерольд. — Доверьтесь Императору, и Он ниспошлёт ангелов на огненных крыльях, дабы те повели нас в битву и сокрушили врагов. Мы достигнем поверхности планеты и обрушим божественное возмездие на зелёнокожих. Пески Армагеддона намокнут от их крови!

Раздалась серия глухих лязгов. Капсула сильно вздрогнула, и Джерольд прервал монолог, а где-то внизу раздался заунывный вой. Кабельные шины, которые соединяли дредноут с посадочным модулем, провисли, когда отключилась одна из систем. Взревели сирены, аварийные огни коротко вспыхнули, а затем погасли.

— Трон Терры! Вот и всё, — подумал Храмовник. Приземление обещало быть жёстким.

Страйкер видел, как самолёт орков залпом ракет подбил стремительно снижавшуюся десантную капсулу. Почти все оставили только вмятины на чёрном корпусе, но одна попала прямо в двигатель. Сопло взорвалось, начисто срезало хвостовые стабилизаторы, а из разрушенного обтекателя повалил чёрный масляный дым. Спускаемый аппарат накренился, бешено завращался и отклонился от траектории посадки.

Конрад Страйкер громко выругался и ударил кулаком по пульту управления. Затем резко увёл “Молнию” направо, с трудом увернувшись от летевшей прямо в него подбитой капсулы. Пока заложившего вираж имперского пилота прижимная сила вдавила в кресло, он успел увидеть орка — “истрибила-бомбила” палил по следующей цели.

Чёрный модуль исчез внизу у изгибающего горизонта пепельной пустыни, хотя на радаре истребителя он ещё отображался несколько секунд. Слишком высоко, Конрад предположил, что капсула разобьётся за много километров от места предполагаемой посадки. Он не видел ни малейшего шанса выжить для её пассажиров — космические десантники они или нет.

Пилот снова разочарованно выругался. Это он пропустил одного из литунов орков. Он же видел его! Но скорбеть о потерях Империума можно и после битвы. Сейчас самое главное для “Стремительной эскадрильи” — воздушное прикрытие десанта Адептус Астартес. Нужно подальше держать коптящие небо посудины зелёнокожих от их хвостов.

Резко повернув влево, Страйкер выровнял самолёт относительно горизонта. В тридцати метрах над ним летел орк. Несмотря на сильные перегрузки, мягко сжав штурвал руками в перчатках, он осторожно слегка увеличил скорость.

Два круглых янтарных прицела на лобовом стекле кабины скользили друг к другу — “истрибила-бомбила” был уже прямо перед ним. Перекрестья наложились друг на друга и замигали красным цветом. Визуальный захват врага продублировал звуковой сигнал. Дух-машина “Молнии” зафиксировал цель.

Он всё сделает сам — больше никто не нужен.

Конрад Страйкер, имперский ас, пилот “Молнии” “Стремительной эскадрильи” нажал на гашетку лазерной пушки. Из установленных под крыльями орудий вылетели лучи яркого белого света и на самолёте орков расцвели белые огненные вспышки. Инопланетная посудина резко накренилась.

Он выстрелил ещё раз и попал в топливопровод. Баки “истрибилы” поглотил магниевый взрыв, Страйкеру пришлось мигать несколько секунд, чтобы прошло пурпурное остаточное изображение. Судьба орка была предрешена.

Складывалось впечатление, что зелёнокожие создавая самолёты, думали только о двух вещах: скорости и огневой мощи. Потому системы не были изолированы друг от друга и если одну из частей уничтожали или выводили из строя — вскоре за ней следовали и остальные. Безопасности пилота тоже совсем не уделяли внимания, но насколько Конрад мог судить из личного опыта — литунам было на это наплевать. Они даже в сравнении с другими орками, казались абсолютно безбашенными и обожавшими в приливе адреналина мчаться на сумасшедших скоростях.

Похоже, зелёнокожие не особо заботились и о маскировке, отметил Страйкер, наблюдая, как пылающие обломки “истрибилы” врезались в бронзовые пустоши в трёх тысячах метрах внизу. Раскрашенный в красный цвет корпус, изображение рычащей пасти на носовом обтекателе и нарисованные языки пламени на двигателе — всё это элементы позёрства, порождённого инопланетной бравадой. Не было заметно ни малейшего желания скрыть самолёт от тех, кто полагается не только на превосходные оптические сенсоры и управляемые машиной ауспики, но и на собственное зрение.

Небеса стали похожи на лазурный холст, который испачкали грязными инверсионными следами дымящие летательные аппараты орков. Повсюду вокруг приземлявшихся десантных капсул кишели штурмовики зелёнокожих, многократно превосходя числом имперские перехватчики. Высадка Адептус Астартес скоро закончится — им нужно просто достичь поверхности планеты. “Стремительная эскадрилья” продолжит сдерживать тварей до тех пор, пока нехватка топлива не вынудит вернуться на базу. Но перед этим имперские пилоты-истребители сделают всё возможное, чтобы ни один орк не сумел удрать и рассказать о воздушной схватке.

Над кабиной Конрада мелькнула тень, он посмотрел вверх и увидел вращавшееся крыло самолёта ксеносов — это очередной “истрибила-бомбила” превратился в пылающую комету. Серые обтекаемые V-образные очертания другой “Молнии” с крыльями обратной стреловидности с рёвом пронеслись столь близко, что Страйкер увидел, как пилот отдал ему честь.

— Тридцать второй, — раздался в наушниках Конрада весёлый голос. — Только кому нужны эти подсчёты.

— Тебе на самом деле это надо, Хеллас? — огрызнулся Страйкер на нахального пилота Молнии-Три. Немалая часть успеха эскадрильи строилась на дружеском соперничестве её лётчиков.

— Ну, раз тебе это не по силам, Страйкер.

Молния-Три снова заложила вираж вправо и устремилась к группе орочьих истребителей, которые окружили ещё не приземлившиеся десантные капсулы.

— Давайте работать чётко и профессионально, а? — в перепалку вклинился третий голос.

— Есть, сэр! — не задумываясь ответил Страйкер подполковнику Деверо.

— Только не говори вечером, когда со стыда будешь таращиться в пол столовой, что я не предупреждал тебя, Хеллас, — усмехнулся Конрад и бросил истребитель в крутое пике.

Два “истрибилы-бомбилы”, извергая из двигателей клубы густых коричневых выхлопных газов, преследовали быстро удалявшуюся чёрную капсулу, которая снижалась к пустынным дюнам. Движки самолёта Страйкера взвыли, когда пилот направил трясущуюся и колеблющуюся от сильных перегрузок “Молнию” на сближение с машинами зелёнокожих. Он увидел, как от их тупоносых фюзеляжей стали отлетать куски низкокачественной обшивки.

Конрад подумал, что оркам стоило бы сбавить скорость. Примитивные “истрибилы” не могли выдержать норов своих маньяков-пилотов.

Дико загудел дух-машина Молнии-Два. Цель захвачена.

Щёлкнув переключателем, Страйкер вернул управление лазерными орудиями когитатору, а сам открыл огонь из вмонтированной в носу истребителя автоматической пушки. Грохот стрельбы заглушил рёв двигателей и визг, вызванный эффектом Доплера. Имперский самолёт стремительно летел к цели следом за свистящими снарядами. Попадания искромсали верх фюзеляжа — в корпусе появились большие пробоины. Взорвавшаяся кабина разлетелась на множество блестящих стеклянных осколков, похожих в ярком солнечном небе на алмазы. Конрад не заметил, что приключилось с орком-пилотом, хотя слово “пилот” подразумевает умение и мастерство, а эти слова едва ли можно применить в отношении инопланетных воздушных жокеев.

Второй штурмовик неожиданно заложил вираж на левый борт.

Страйкер задался вопросом: может быть ксенос успел заметить участь своего ведомого? Или он понял, что ему зашли в хвост.

В независимости от причины, резкий крен замедлил спуск, орк оказался неподалёку от падавшего самолёта соплеменника, и врезался в его корму, потеряв при столкновении хвостовое оперение. Долю секунды спустя взорвались баки с горючим, а вслед за ними неизрасходованные бомбы и ракеты.

Перед имперским пилотом расцвёл огненный шар, Конрад изо всех сил потянул штурвал на себя, но всё равно пролетел сквозь пекло. Зелёнокожие больше не атаковали десантную капсулу, и она беспрепятственно приближалась к земле. Страйкер обратил внимание на третьего “истрибилу”. Короткий грохочущий залп прикончил литуна раньше, чем тот осознал, что влип в неприятности.

— Вуууу-Хууу! — прокричал имперский пилот в шлем.

Резкие солнечные лучи отразились от кокпита Молнии-Два, Конрад заморгал от неожиданных бликов. Он попал под случайный огонь быстро приближавшегося ярко раскрашенного самолёта орков. Тварь атаковала не его — зелёнокожий выбрал другую цель.

Над ним летел хорошо различимый силуэт “Молнии”. По индикатору на лобовом стекле, Страйкер понял, что это истребитель Макса Хелласа.

— Хеллас! — крикнул он во встроенный микрофон шлема. — Зелёнокожий на два-четыре-ноль!

— Понял, — пришёл потрескивающий ответ.

Конрад видел, как Молния-Три пытается оторваться от нежданных преследователей, для чего резко начала набирать высоту. Орочий коптила промчался буквально в нескольких метрах от цели и затрясся, попав в реактивные выхлопы “Молнии”. Пилот потерял управление, самолёт накренился, а потом начал резко вращаться по горизонтали вокруг центральной оси.

Но Хеллас ещё не был в безопасности. Позади него появился плохо различимый на фоне ослепительно яркого солнца Армагеддона чёрный силуэт и устремился прямо к имперскому истребителю. Ни сам Хеллас, ни Страйкер, ни любой из пилотов “Стремительной эскадрильи” не могли ничего поделать с приближавшимся врагом. Спаренные крупнокалиберные пушки, торчавшие сквозь прорехи в нижней полусфере набиравшего высоту штурмовика, затарахтели, извергнув шквал огня.

Молния-Три продолжала лететь вверх, на мгновение показалось, что ничего не произошло, и Конрад решил, что каким-то образом всё обошлось. Реалии оказались иными: изумлённый пилот наблюдал, как истребитель Хелласа исчез в быстро растущем шаре света — взорвалось ядро реактора.

Ударная волна встряхнула самолёт Страйкера, кроме неё от подбитой “Молнии” ничего не осталось. Вдруг из-за помех он на короткое время перехватил гортанные грубые похожие на лай звуки — на частоте эскадрильи раздались переговоры орков. Похоже они смеялись.

Конрад выпустил очередь прямо в нос “истрибилы”. Он был столь близко, что увидел выпученные глаза и ужас на морде твари — мгновение спустя несколько снарядов пробили кокпит и разбросали по кабине мозги зелёнокожего.

— Макс Хеллас был моим лучшим другом! — выплеснув гнев и горе, взревел пилот.

Он отвёл назад штурвал, а штурмовик ксеносов резко устремился вниз.

— Передай привет земле, кусок орочьего дерьма! — истошно прокричал Страйкер.

— Молния-Два, у тебя на хвосте двое, — послышались спокойные повелительные слова Деверо.

— Спасибо, подполковник, — ответил Конрад, пытаясь совладать с дрожью в голосе.

Маневрируя из стороны в сторону, он ловко оторвался от преследователей. Сначала он ушёл из прицела одного, потом и второго, а товарищи по эскадрильи избавили его от упорных ксеносов. Молния-Четыре, которую пилотировал простодушный Гидро Крауд, оказалась совсем рядом с ним. Быстро пополнила победный счёт и направилась в сторону инверсионного следа очередного орочьего литуна.

В наушниках Страйкера раздался приглушённый электрическими помехами вопль, оборвавшийся в белом шуме помех.

— Что это? — Кровел спросил то, о чём думали все в эскадрилье.

— Мы потеряли Деверо, — ответил Лугас Тольев, пилот Молнии-Шесть.

— Наша работа закончена, — заметил Джозеф Касирк, пилот Молнии-Пять. — Десантные капсулы прорвались, половина авиационного прикрытия врага уничтожена, а у уцелевших осталось слишком мало топлива. Так что пора возвращаться на базу.

Если ответ на предложение Касирка и прозвучал, то Конрад не расслышал — его истребитель сотряс взрыв. По “Молнии” забарабанили обломки уничтоженного самолёта орков. Они усугубили уже полученные во время боя повреждения и неожиданно драматично стали фатальными. Страйкер был уверен, что расслышал, как вращавшаяся шрапнель перерубила элерон. Конечно же заметил он и что правое крыло перестало реагировать на команды и возникла угроза свалиться в штопор.

Применив все умения, Конрад боролся со штурвалом, стремясь сохранить контроль над истребителем. Если он не сможет стабилизировать полёт — то станет лёгкой мишенью и не окажется на земле. Неважно живым или мёртвым.

По корпусу ударили пули.

Страйкер повернул голову и увидел, как его на бреющем полёте атакует самолёт с нарисованной клыкастой пастью, отрезая путь к отступлению. Очереди из короткоствольных пулемётов пронзили корпус “Молнии”. Дисплей на лобовом стекле погас.

Гласталь кокпита разлетелась вдребезги, и её унесли порывы ветра.

На панели управления замигали сигнальные лампы, но звуки сирены он не услышал из-за воя воздуха.

Конрад потянул штурвал — без всякого эффекта.

Самолёт бешено завращался и свалился в штопор. Скрутило живот. Пилот не мог понять, где верх, а где низ. То перед ним мелькало синее небо, а мгновение спустя он смотрел на бронзово-серое море пустошей.

Перегрузки росли, как и рёв ветра. Страйкер потянулся к рукоятке катапульты под креслом. Из последних сил в последнем рывке он схватил стреляющий механизм кончиками пальцев и дёрнул на себя.

И потерял сознание.