В октябре 1965 года во время подготовки к съемкам второго фильма о «Битлз» «Помоги!» Джорджу попалась ситара, и он не мог оторвать от нее глаз. Он взял ситару в руки и начал с любопытством разглядывать ее необычную форму и 12 струн. Он прикоснулся к струнам, и его захватило их необычное звучание.

Через несколько дней он зашел в маленький индийский магазин в северном конце Оксфорд-стрит, в Лондоне, и купил недорогую модель ситары. Затем он отправился в студию «Эбби-Роуд». «Битлз» записывали песню «Норвежское дерево» (Norwegian Wood), в которой, как им казалось, не хватало какого-нибудь выразительного элемента. Когда Джордж начал импровизировать на новом инструменте, издававшем экзотические звуки, все решили, что это именно то, что нужно. «К тому времени, когда Джордж познакомил нас с ситаром, мы были открыты для всего нового, — вспоминал Ринго. — Можно было привести в студию кого угодно, хоть слона, лишь бы он издавал звуки музыки».

От нескольких своих друзей-музыкантов Джордж часто слышал о Рави Шанкаре, профессионально играющем на ситаре. «Вот кто настоящий мастер» — говорили они. Джордж купил несколько альбомов Шанкара. Он слушал и слушал. Музыка Шанкара изменила его жизнь.

«Настал момент, когда мне все наскучило, — рассказывал он в интервью для программы «Сегодня утром» на Си-би-эс. — Мне хотелось чего-то действительно из ряда вон выходящего, чето-то запредельного... Я стремился познакомиться с кем-то, кто смог бы меня по-настоящему поразить. И я не ожидал, что таким человеком станет этот невысокий щупленький индиец. Но, как вы знаете, все хорошее мы получаем в маленьких порциях»

В 1965 году одним из самых популярных альбомов Рави назывался «Рага», представлявший дуэт Рави с его другом детства и мастером игры на сароде Али Акбар Кханом. Вступление «Рага Палас Кафи» начиналась со звуков тамбура. Осторожные прикосновения к пяти длинным струнам создавали гипнотический эффект, благодаря резонансу одиночных, монотонно повторяющихся звуков, возвращающихся куда-то в глубину инструмента. На этом нейтральном и медитативном фоне Рави извлекал из ситары исполненные тоски и терзавшие душу звуки, напоминавшие сон. Это были даже не звуки, а, скорее, намек на них. Они сменяли друг друга, набегали друг на друга подобно морскому прибою, увлекая слушателя все дальше и дальше, в глубину вод. Спустя много лет, вспоминая об этом периоде своей жизни, Джордж скажет, что эта музыка показалась ему знакомой — не на интеллектуальном, а на эмоциональном уровне, — и еще ему казалось, что она зовет его вернуться в какое-то уже известное ему место.

С раннего детства Рави Шанкар, подобно миссионеру, стремился открыть миру индийскую классическую музыку, чтобы как можно больше людей почувствовали ее глубину и необыкновенную красоту. Он сам откыл это под руководством своего учителя музыки и гуру Аддадхина Кхана. Рави воспринимал музыку как путь к своей вечной душе. Он относился к своему искусству как к духовной практике, ведущей к безмятежности и блаженству, а в конечном итоге — к постижению Бога, и он постоянно искал новые стили, новые пути, с помощью которых он мог бы дать людям «Бога в звуке», как это тогда называли.

Шанкар стремился звуками затронуть сердца своих слушателей, но для этого следовало найти новый музыкальный язык. Ему удалось бы создать интересные композиции, положившись исключительно на свое субъективное музыкальное воображение, но тогда пришлось бы оторваться от традиции и от Божьей силы в звуке. С другой стороны, ограничившись лишь традиционными формами музыки, он бы he смог донести эту музыку до западного слушателя. Как преподнести чисто духовную музыку поколению, погрязшему в поп-культуре?

В середине 1965 года Шанкар еще не обрел своих главных слушателей. Его самыми большими почитателями были собратья по музыке, особенно джазмены, которых привлекал момент импровизации в индийской музыке и присущие ей покой и духовность. В начале того же года Шанкара посетил Джон Колтрейн, считавшийся одним из тех, кто соединил джаз с индийской музыкой. Колтрейну удалось отвыкнуть от наркотиков и алкоголя с помощью медитации. Практика медитации привела его к вегетарианству и книгам по индийской философии. В благодарность индийской философии и культуре он назвал свои последние композиции «Высшая Любовь», «ОМ» и Медитации».

Во время их встречи Шанкар научил его основам исполнения раги, и Колтрейн выразил желание глубже изучить эту музыку. Но, не успев взять ни одного урока, Колтрейн скоропостижно скончался от рака печени.

Когда на полках магазинов появилась пластинка с песней «Норвежское дерево», племянница и племянниц Шанкара купили ее и дали послушать своему дяде. Услышав, как Джордж бренчит на ситаре, молодые люди решили, что это прогрессивный шаг, но искушенный в музыке Рави был удручен. «Это равносильно попытке индийского крестьянина сыграть на скрипке, — сказал он, — ведь вы знаете, как это ДОЛЖНО звучать».

В июне 1965 года Джордж впервые встретился с Шанкаром в доме общего друга, основателя лондонского «Общества любителей азиатской музыки». Джордж сказал, что очень ценит его творчество, а также признался, что не умеет играть на ситаре надлежащим образом.

Скромность молодого человека произвела впечатление на Шанкара, и он предложил давать ему уроки. Они договорились встретиться в конце недели в доме Джорджа, в Эшере.

«Ты читаешь ноты?» — спросил Рави Джорджа во время первого урока.

«Нет», — ответил Джордж и подумал, что этому человеку, Рави, не стоит тратить на него время.

«Это хорошо, — сказал Рави. — В любом случае, ноты бы тебя только запутали».

Первый урок был посвящен азам. Рави показал Джорджу, как правил но сидеть, поджав одну ногу под другой, в позе полулотоса. Он продемонстрировал, как правильно держать ситару и как натягивать струны для получения разных по своему напряжению звуков. Он объяснил, что рага — фундаментальная форма классической музыки Индостана и Карната. Существуют тысячи разновидностей par, каждая из них обладает собственным ритмом и собственной темой и соответствует определенному времени дня. Если ее правильно исполнять, она пробуждает в слушателе определенное ощущение, например чувство счастья, печали, радости или удивления. Рави сказал Джорджу, что, несмотря на многие годы, посвященные игре на ситаре, глубоко в душе он знает, что должен пройти еще долгий путь, прежде чем в совершенстве овладеет этим инструментом.

Затем он начал играть. Легкое прикосновение пальцев Рави к струнам и некое алхимическое смешение нот и звуков, проникающих прямо в сердце... Эти звуки успокаивали, объясняли, как устроен мир и почему он так устроен. За всю свою жизнь Джордж никогда не слышал ничего подобного. За последние четыре года Джордж не раз бывал в обществе президентов, королей, звезд сцены и кино, промышленных магнатов — то есть всевозможных знаменитостей. Но никто из них не произвел на него такого впечатления, как этот смиренный, игравший на ситаре человек с волнистыми черными волосами и искренней улыбкой, утверждавший, что священная музыка может стать бальзамом для человечества, принести на землю мир.

Рави явился для молодого музыканта воплощением чего-то абсолютно нового, возвышавшегося над славой и богатством. Рави предлагал Джорджу посмотреть на свою жизнь под иным углом, чтобы понять нечто необычайно важное: его талант, который принес ему беспрецедентный успех, имеет более высокое назначение.

Бог присутствует во всем, что нас окружает, но Он — сокрыт. Джордж должен создавать такую музыку, благодаря которой Бог выйдет из сокрытия и проявится.

Рави завершил игру и отложил ситару в сторону «Взволновать чувства слушателей с помощью виртуозной игры или оглушительных эффектов — нетрудно, но мне этого недостаточно, — говорил он. — Моя цель — помочь слушателю погрузиться в глубину самого себя увлечь его в глубокую медитацию, чтобы в попытке достичь Всевышнего он испытал сладостную боль, чтобы на его глазах появились слезы, чтобы он испытал полное спокойствие и очищение...»

Эти слова произвели огромное впечатление на молодого человека, в свои 22 года достигшего вершины успеха и благополучия. Более того, под влиянием этих слов он совершенно изменился, причем навсегда.

«В тот день мне захотелось выйти из дому и купить билет до Калькутты — в один конец, — говорил Джордж. — В тот момент я даже был готов расстаться с Пэтти».

К своим близким Джордж не испытывал безразличия, но близкие знали его только таким, каким он был всегда, но не таким, каким бы он мог стать. Всю свою жизнь он стремился к тому, что ему в детстве казалось недоступным — быстрые автомобили, модная одежда. большой дом, красивая жена. Теперь все это не приносило ему полного удовлетворения. И вот великая драгоценность, которую невозможно купить.

Он почувствовал, что попал в иную реальность, где существуют иные представления о красоте и совершенстве. И это не имело отношения к материальному богатству, скорее наоборот... Жена, карьера, а также окружавшие его люди — это был прежний мир, который начал уже покрываться дымкой забвения. Впереди ярко засиял новый мир, о котором рассказал ему Рави. Ощущения, полученные от ЛСД, — были лишь жалким намеком на более яркую реальность, но священная музыка раскрывала перед ними такие картины, рядом с которыми видения, вызванные химическими веществами, казались мелкими и грубыми.

За первым уроком музыки последовали другие, во время которых Джордж вновь и вновь погружался в священные звуки, вновь и вновь обсуждал с учителем древнюю философию этих звуков. Вскоре после знакомства Джорджа с Рави Шанкаром известный юморист Кенни Эверетт, в тот период друживший с «Битлз», беседуя с журналистами, сказал им следующее: «С каждым днем Джордж все глубже погружается в эту философию. В конце концов, он, возможно, обреет голову и станет отрешенным монахом... Он пытается разобраться в жизни, но не думайте, что это один из моих „приколов“. Для него это очень серьезно».

Со времени образования группы «Битлз» Джордж на одну четверть был музыкальной упаковкой, артистом, обязанным подавлять свой талант во имя феномена Леннона–Маккартни. Рави привел его в новую вселенную звуков, указал ему на новую цель, на путь, который может стать его личным путем.

Вскоре произойдут три важных события, которые укрепят его решение расстаться с прежним образом жизни в качестве одного из Битлов. Первое событие произошло в Японии вскоре после визита Рави. Организаторы концерта «Битлз» в Токио, предполагая, что он соберет толпы зрителей, арендовали для «Битлз» Зал Будока при национальном мемориале в честь жертв японской войны, что вызвало негодование правых экстремистов, считавших это осквернением национальной святыни. Посыпались угрозы, и, опасаясь за жизнь Битлов, организаторы наняли 30000 полицейских, которые выстроились по всему маршруту следования ансамбля из аэропорта в отель и из отеля на стадион. Токийский отель Хилтон, на крыше которого расположились снайперы, превратился в военный лагерь. Джордж только один раз покинул свою комнату в отеле, когда надо было выступать. Во имя карьеры он был вынужден жертвовать свободой передвижения, и это становилось невыносимым.

В июле ансамбль приехал в Манилу. Имелда Маркос с супругом объявили, что «Битлз» будут присутствовать в их дворце на обеде, в числе других 300 важных персон. К сожалению, никто не удосужился сообщить об этом Брайану Эпстайну. Семья Маркосов решила, что, не явившись на званый обед, «Битлз» демонстративно пренебрегли их приглашением. В день отъезда их не охранял ни один полицейский, и им пришлось бежать к самолету под плевки и оскорбления негодующей толпы. Вначале работа в ансамбле «Битлз» лишила Джорджа свободы, теперь она становилась просто опасной для жизни.

Третье событие произошло во время их последнего турне по США. В одном из интервью Джон, не желал никого оскорблять, сказал, что «Битлз» пользуются большей популярностью, чем Иисус. «Я не знаю, что сегодня важнее — рок-н-ролл или христианство, — сказал он Моурину Кливу из Evening Standard — Иисус был в полном порядке, но его ученики были заурядными и толстокожими».

Журнал «Дейтбак» опубликовал эту фразу, вырвав ее из общего контекста, и религиозные фанатики начали сжигать пластинки «Битлз» и бойкотировать их концерты. По всему югу США прошли демонстрации, призывающие придать забвению все, что связано с «Битлз». За неделю, последующую после этой публикации, десятки радиостанций прекратили передавать песни «Битлз». Пастор баптистской церкви в Кливленде грозился отлучить от церкви любого, кто осмелится посетить концерт «Битлз». В Вашингтоне перед зданием, где должно было состояться их выступление, устроили шествие одетые во все белое члены организации Ку-Клус-Клан. Вскоре в Мемфисе перед выходом на сцену они получили анонимное письмо с угрозами убить кого-нибудь из четверки или всех четверых. Во время их выступления кто-то из публики закидал сцену хлопушками. От неожиданности и страха Джордж едва устоял на ногах, и все четверо быстро переглянулись, чтобы убедиться, что никто не убит. Заявление Джона вызвало сильный резонанс. Музыка «Битлз» была запрещена в Южной Африке; через свою газету L’Osservatore Romano Ватикан предупредил, что «есть вещи, которые не должны подвергаться профанации даже в мире битников». В течение недели рыночная цена «Нордн Сонгс», обладателя права на публикацию музыки «Битлз», упала на 25%.

Джордж шагал через лужайку Парка Кендлстик в Сан-Франциско, направляясь на последнее совместное выступление «Битлз»: он уже знал, что его жизнь, жизнь самого успешного поп-артиста, скоро изменится. Это было 29 августа 1966 года. Вечер был пасмурным, и в парке дул холодный ветер. Как всегда, кругом были обезумевшие, готовые устроить бедлам фанаты, и вокруг сцены был сооружен высокий забор из колючей проволоки. Менее чем четыре года тому назад, будучи подростком, сражавшимся за место в мире музыки, Джордж был готов на все, чтобы стоять здесь, играя для толпы обожающих его, орущих почитателей. Теперь он был готов сделать все, лишь бы поскорее уйти отсюда. Поблизости стоял дожидавшийся их бронированный грузовик. «Битлз» завершили свое сумбурное шоу, покинули парк и сели в самолет, который должен был привезти их домой. Для Джорджа ни дата, ни место действия не имели никакого значения. Одно было очевидно: прежде он наслаждался успехом, теперь успех внушал ему отвращение. Уже в самолете, устроившись в кресле и сделав глоток воды, Джордж сказал своим друзьям по ансамблю: «Все. С меня хватит. Я больше не хочу быть битлом». Так и произошло. Все вместе «Битлз» больше никогда не выступали на сцене.

Эпстайн знал, что, несмотря на растущую популярность «Битлз», это будет их последним выступлением. Поэтому он не присутствовал на нем, предпочитая остаться в своем номере отеля, в Беверли Хиллс, чтобы в одиночестве пережить агонию: что он может предпринять теперь, когда наиболее интересный этап его жизни подходит к концу?

Джордж, Джон, Пол и Ринго ни в чем не раскаивались. Они уже достаточно покрутились по миру, и им хотелось заняться чем-то другим. Джон был намерен попробовать себя в кинематографе. Пол надеялся с помощью Эпстайна найти подходящий сценарий для фильма. Ринго хотел отдохнуть в кругу семьи.

Когда один журналист спросил Джорджа: «Какова ваша личная цель?», — он ответил так: «Все делать с максимальной отдачей. А когда придет время, умереть со спокойной душой».

Уже через две недели после концерта в Парке Кендлстик Джордж и его жена Пэтти отправились в Индию за душевным спокойствием. С начала его карьеры в составе ансамбля «Битлз» прошло около 6 лет.