Новая штаб-квартира «Битлз» расположилась в пятиэтажном георгиевском особняке, втиснувшемся между роскошными офисами модных дизайнеров и эксклюзивными бутиками, в одном из богатых лондонских районов Сэвилл Роу. Идея создания компании «Эппл Корпс» (Apple Corps) принадлежала Полу. Цель — осуществление новых проектов. «Эппл Корпс» помещала свою рекламу в газеты и журналы, побуждая творческих людей присылать им свои песни, сценарии к кинофильмам и любые другие материалы, которые нуждались в реализации. Они руководствовались благородными побуждениями, а именно: помочь творческим людям избежать цепких лап жадных продюсеров и ведущих студий. Но, как и многие другие проекты, рождавшиеся после кончины Брайана Эпстайна, «Эппл» терпела финансовые убытки и, в конце концов, оказалась на грани банкротства.

Правда, дела пошли на поправку, когда компания привлекла таких музыкантов, как Джеймс Тейлор, Мери Хопкин, Джэкки Ломакс, «Модерн Джаз Квартет» и Билли Престон. И все же к ноябрю 1969 года «Эппл» вышла из-под контроля, и это еще больше усугубило разочарование Джорджа в «Битлз».

В ноябре, просматривая «London Times», Джордж обратил внимание на фотографию двух бритоголовых американцев, преданных Кришны, рядом со своими одетыми в сари женами, которые били в барабаны и воспевали мантры на Оксфорд-стрит. В статье приводились слова одного из этих мужчин по имени Гурудас: «Мы повторяем мантру Харе Кришна — и Господь танцует на нашем языке. Если повторять „королева Елизавета, королева Елизавета“, то ничего подобного не произойдет. Попробуйте и сами убедитесь в этом». В статье также говорилось, что в следующий раз они будут воспевать мантру перед лондонской биржей. «Какой эффект это произведет, — писал в заключение репортер, — знает только Кришна».

Тогда же в Лондон из Сан-Франциско прибыла еще одна одиозная группа, называвшая себя «Ангелы ада». Когда Джордж был в Хейт-Эшбери, он в шутку предложил им разыскать его, если они когда-нибудь приедут в Лондон, — вот они и появились на своих мотоциклах «Харли-Дэвидсон». Когда Джордж узнал, что они приняли его слова всерьез и намерены нанести ему визит, он разослал всем сотрудникам «Эппл» следующую инструкцию: «Они выглядят крутыми и дерзкими, но, на самом деле это не так. Так что не нужно их бояться. Примите и обслужите их, но не пренебрегайте своими повседневными обязанностями на работе и не допускайте, чтобы они взяли ситуацию под свой контроль».

В канун Рождества на Лондон обрушился дождь. Возле здания «Эппл» как всегда стояли несколько фотографов и более десятка молодых поклонниц «Битлз», ожидавших появления своих героев. К зданию приблизился высокий бритоголовый преданный Кришны. Взглянув на него, девушки начали хихикать. У входных дверей стоял широкоплечий охранник в черном костюме, который сочувственно улыбнулся ему: «Это моя работа».

Одновременно к зданию подкатил белый «Роллс-Ройс», за рулем которого сидела Йоко Оно. Охраник сбежал вниз по лестницам, чтобы отворить дверцу автомобиля перед знаменитой подружкой Джона. Йоко вышла из автомобиля, взглянула на бритоголового преданного и сказала: «Должно быть, вы один из друзей Джорджа. Заходите». Они вошли в дверь.

Поднявшись по лестнице, они попали в просторный салон с креслами, диванами, маленькими столиками и лампами. В углу мигала огоньками рождественская елка. Там находилось около пятидесяти беседующих друг с другом с бокалами в руках гостей. Среди них было несколько известных музыкантов; остальные — элегантно одетые женщины, модели с Карнаби-стрит и мужчины в классических костюмах. Были среди гостей и прибывшие из Сан-Франциско «Ангелы ада».

В соседнем помещении, за закрытой дверью, Джордж был занят не очень приятным делом — обсуждал со своими друзьями по ансамблю кое-какие деловые вопросы. Наконец, их собрание подошло к концу, и Джон, Пол и Ринго поспешили к выходу, даже не остановившись, чтобы поговорить с гостями. Через несколько минут Джордж выглянул из-за двери и окинул быстрым взглядом толпу гостей. Его темные глаза остановились на фигуре преданного Кришны. Словно увидев старого друга, он быстро шагнул в салон и пересек его, направившись прямо к бритоголовому мужчине в белых одеяниях.

«Харе Кришна», — сказал он, улыбаясь остолбеневшему от неожиданности американцу. «Где вы были? Я ждал знакомства с вами». Преданный представился, назвав свое духовное имя Шьямасундар и объяснил его значение: «Слуга Кришны, того, кто имеет темный цвет лица (шьяма) и кто очень красив (сундар)».

Джордж посмотрел в сторону гостей. «Ты знаешь этих людей?» — спросил он. Шьямасундар кивнул в сторону «Ангелов ада» и сказал, что видел их в Хейт-Эшбери, где он и стал учеником Свами Прабхупады вместе с несколькими «такими же хипарями, каким был он».

Джордж засмеялся и сказал, что знает о Прабхупаде благодаря выпущенной им пластинке с мантрой Харе Кришна. Он даже уверен, что однажды благодаря воспеванию Харе Кришна он спасся от авиакатастрофы, когда летел из Сан-Франциско...

Американец объяснил, что он, его жена и еще две супружеские пары временно живут в пустующем складе и планируют открыть в Лондоне храм Кришны. Джордж пожелал услышать больше информации об их гуру, и американец объяснил, что Прабхупада является представителем определенной парампары (преемственности) учителей, восходящей к началу сотворения мира, когда Брахма, первое сотворенное существо, получил божественное знание непосредственно от Кришны.

«Но мне одно не понятно, — сказал Джордж. — Почему только Кришна? Я хочу сказать, что у вас есть Шива, Ганеш, Брахма». И он перечислил еще некоторые божества индийского пантеона. Насколько ему было известно из книг, Кришна был одним из множества проявлений бесформенной высшей энергии. «Разве они не божества? — спросил он. — Почему вы не воспеваете «Харе Шива» или что-то еще?»

«Преданные поклоняются Кришне, который является изначальной персональной формой Бога, — объяснил Шьямасундар. — Он источник, из которого произошли все другие божественные формы. Но они также почитают Шиву, Ганеша, Брахму и других полубогов, помощников Верховного Бога,   которого   мы   называем Кришна. Он исключительно красив, и, согласно индийской традиции преданного служения, или «бхакти», имперсональная (безличностная) энергия Бога сконцентрирована в этой все привлекающей персональной форме .

Прием продолжался, и проходившие мимо них гостц не проявляли особого интереса к экзотическому посети, телю, иногда просто косились на него уголком глаза.

«Что было бы для меня предпочтительнее, — продолжал Шьямасундар, — это сидеть дома и слушать твою музыку или разговаривать с глазу на глаз, как я это делаю сейчас. Твоя музыка великолепна, но мне нравится общаться с тобой лично».

Джордж кивнул, он был заинтригован: «Если у тебя будет время, мы продолжим наш разговор в воскресенье, у меня дома». Он начертил на салфетке карту, по которой можно найти его особняк и, резко поднявшись, помахал в знак прощания рукой, покинув Шьямасундара, с изумлением взиравшего на салфетку.

В следующее воскресенье Джордж и его жена Пэтти приветствовали бритоголового американца в своем доме, в пригороде Эшера. Шьямасундар подъехал на стареньком грузовике, который он получил в подарок от одного симпатизировавшего преданным Кришны индуса. Они втроем сидели в кабинете, наполненном солнечным светом, лившемся из огромных, от пола до потолка, окон. Пахло сандаловыми благовониями. Завязалась беседа. Двадцатитрехлетний американец рассказал, что когда-то занимался наукой и лыжным спортом, но, несмотря на блестящие успехи, все это ему надоело. Он поселился на сторожевой башне, расположенной прямо над лесом, в центре штата Орегон, и стал читать книги о восточной мистике. «Что же делать дальше?» — думал он. Однажды к нему зашел старый школьный друг и уговорил его посетить Хэйт-Эшбери, чтобы познакомиться с Прабхупадой. Услышав, как Прабхупада объясняет важность повторения мантр и «Бхагават-гиту», он пришел к выводу, что вся его предшествовавшая этой встрече жизнь была подготовкой к принятию Сознания Кришны.

Джордж испытывал потребность в дискуссиях на философские темы. «Я хотел бы узнать обо всем этом более подробно, — сказал он. — Я встретил вас и услышал о Кришне и Прабхупаде в самый подходящий для этого момент своей жизни. Происходит множество перемен. В моей голове крутятся маленькие фрагменты и отрывки того целого, о котором вы сейчас говорите, и, похоже, я смогу собрать их в цельную картину».

Шьямасундар привел цитату из санскритского текста, в котором утверждалось, что Бог тогда посылает учителя человеку, когда тот со всей искренностью ищет Его. Он рассказал Джорджу о собственной встрече с Прабхупадой, и как эта встреча изменила его жизнь. Пэтти принялась разливать чай, с интересом прислушиваясь к беседе.

Джордж спросил, что, по мнению преданных, произойдет с ними после смерти. «Благодаря преданному служению Кришне, — сказал Шьямасундар, — в момент смерти их душа получит освобождение от дальнейших Рождений и вернется в духовный мир, к Кришне.

Направлявшаяся в сторону кухни Пэтти вдруг остановилась. «Этого можно достичь благодаря воспеванию мантр, не так ли? — сказала она американцу. — Другие достигают этого через медитацию или какую-нибудь технику йоги». Пэтти прошла на кухню и занялась приготовлением закусок. Джордж продолжал задавать вопросы. Они говорили об Индии и философии индуизма, о «Битлз», о стремлении Джорджа к более совершенной жизни. Час пролетел незаметно, затем последовало угощение — несколько вегетарианских блюд.

Джордж был в восторге от способности американца посмеяться над своим прошлым. Он разделял его чувства. Затем они послушали песни Боба Дилана и вспомнили несколько популярных в те времена анекдотов. Прежде чем уйти, Шьямасундар пригласил Джорджа посетить их храм, временно расположенный в складе, и познакомиться с несколькими преданными. Джордж с энтузиазмом принял приглашение. Его грандиозная карьера явилась доказательством, что чудеса существуют, и дала ему свободу и смелость продолжать свои поиски. Сейчас ему предоставлена возможность, которую он заслужил, прожив миллионы жизней, и на него возложена ответственность служить примером для подражания — это стало очевидным в Хэйт-Эшбери. «Если я не использую эту возможность, — сказал он американцу, — значит, я напрасно прожил жизнь, разве не так?»

Одним холодным зимним днем, в пять часов после полудня, к храму преданных Кришны подкатил черный автомобиль «Порше». Из автомобиля вышел Джордж в джинсах и черной шерстяной куртке и взглянул наверх. Из открытого окна, на втором этаже, ему махали руками преданные. Шьямасундар спустился к дверям и проводил Джорджа вверх по лестнице. Джордж ощущал аромат цветов, смешанный с запахом тмина и горчичных зерен. Он снял обувь и зашел в просторное помещение, где столпились пятеро сияющих и в то же время слегка утомленных на вид американцев.

Шьямасундар представил Джорджу свою жену Малати, державшую на руках их маленькую дочь Сарасвати. Свободной рукой Малати накинула на шею Джорджа гирлянду из индийских ноготков.

Джордж выразил благодарность, соединив обе ладони у груди, как он часто делал в Индии.

Из кухни вышла женщина с выразительными глазами, чьи руки были в муке. Шьямасундар представил Ямуну, которая с легким поклоном тепло улыбнулась. Затем она вернулась на кухню, чтобы дожаривать в кипящем масле овощи. С кухни доносилось шипение масла в сковороде. По одному подходили и другие преданные. Джордж пожал руку Мукунде, чье имя показалось ему знакомым.

«По-моему, я недавно получил от тебя письмо, — сказал он. — Кажется, ты писал о мантрах».

Мукунда остолбенел. Значит, его письмо дошло до адресата и Джордж помнит о нем. Он кивнул, и по его лицу расплылась улыбка.

Гурудас, высокий преданный с румянцем на щеках, сам себя представил. Он сказал, что в течение пяти лет принимал участие в демонстрациях протеста рядом с доктором Мартином Лютером Кингом в Алабаме. Затем переехал в Сан-Франциско и стал социальным работником.

Джордж развел руками. «Я видел вашу фотографию в прошлом воскресном номере «Таймс» — даже вашего ребенка, который жевал ваши четки, — сказал он, повернувшись к Сарасвати. — Вы все выглядели, как бы это сказать... трансцендентально». Он понимал, какое впе. чатление производит на этих людей, и старался говорит-, с ними легко и просто, словно пытаясь вселить в них уВе ренность, что он пришел к ним не как судья или человек из другой, более привилегированной, среды. Он пришед чтобы получить удовольствие от общения с ними, а мо. жет, и чему-то научиться. Пройдут годы, и преданные будут вспоминать, что во время их первой встречи с Джорджем он старался держаться более чем скромно.

«Мы хотим, чтобы ты увидел наш алтарь», — сказал Гурудас.

На полке, покрытой тканью, стояли небольшие фотографии бритоголовых мужчин в свободных одеяниях. Рядом горели свечи и благовония. На алтаре стояли две небольшие медные фигурки — одна мужская, другая женская; они были обернуты в изысканные ткани, украшенные блестками и разноцветными камнями. Гурудас объяснил, что, согласно учению Кришны, в Боге присутствует как мужское, так и женское начало. Он сказал, что преданные испытывают по отношению к Радхе — женскому аспекту Бога — даже большее благоговение, чем к самому Кришне.

«Харе — это еще одно имя Радхи, — сказал он. — Мантра Харе Кришна — это обращение к Радхе с просьбой занять нас преданным служением Кришне. И если Радха попросит Кришну принять кого-то в качестве своего слуги, — добавил он с улыбкой, — Кришна не сможет ей отказать».

Джордж уже видел в Индии более крупные божества Радхи и Кришны. На лице божества Радхи сияла улыбка, а правая рука была чуть приподнята в жесте благословения. В левой руке был крошечный медный цветок лотоса. Божество Кришны стояло в простой позе, закинув одну ногу за другую. В руках у него была крошечная медная флейта, которую он держал прямо у своих губ, словно вот-вот заиграет на ней. С шеи у каждого свешивалась крошечная гирлянда, и их лица были освещены мерцающей свечой.

На алтаре была маленькая картина, изображавшая золотую фигуру с воздетыми к небу руками. «Это Чайтанья, «золотой аватара», — сказал Гурудас. — В XVI веке он положил начало воспеванию мантры на улицах Бенгалии. Однажды мы, подобно Чайтанье, вышли с пением мантр на улицы Сан-Франциско. Когда Прабхупада узнал об этом, он сказал: «Вас вдохновил Господь Чайтанья». Он попросил нас продолжать воспевание мантры на улицах и делать это каждый день. Поэтому, перебравшись в Лондон, мы просто повторили то, что делали в Штатах. Быть может, это имеет историческое значение, но мы поем мантру на улицах в основном по той причине, что нам это нравится, как, впрочем, и окружающим нас людям».

Джордж нагнулся, чтобы разглядеть фотографии, расположенные на алтаре в определенном порядке. «Это, должно быть, ваши учителя». Мукунда кивнул и назвал каждого из гуру по имени и в хронологической последовательности.

Из кухни вышли несколько преданных, держа в руках подносы, на которых были маленькие блюда из нержавеющей стали, наполненные разнообразной едой. Они осторожно поставили эти блюда на алтарь. Ямуна склонилась перед алтарем, с молитвами предлагая пищу Кришне. Она грациозно опустилась на колени и прикоснулась лбом к полу. Этот смиренный поклон выглядед вполне естественным. Не было ощущения неловкости или стыда, несмотря на присутствие постороннего человека.

Джордж наблюдал за ней с молчаливым одобрением. Пятнадцать лет он провел среди эгоцентричных музыкантов и самодовольных дилеров, этих «пройдох в мягкой обуви», как он их называл, и он не привык к такой искренней преданности.

Мукунда поднял с пола мриданг, двойной барабан. «Пока Кришна ест, мы устроим киртан (воспевание)». Всем раздали подушки, и они, скрестив ноги, уселись на них, образовав круг перед алтарем. Гурудас открыл квадратную деревянную коробку и достал из нее инструмент с клавишами. Он передал их Джорджу: «Ты знаешь, как играть на этом инструменте?»

«Фисгармония», — кивнул Джордж, который был знаком с инструментом благодаря саундтреку к фильму «Волшебная стена». Он прошелся по ее клавишам, подбирая индийские лады. Шьямасундар открыл еще одну коробку и достал из нее эсрадж, струнный инструмент, с утонченным грифом в одном конце и луковицеобразной выпуклостью в другом. Он поставил его на колени и вэял несколько аккордов. Остальные преданные взяли караталы, или ручные цимбалы, и начали воспевать хорош» знакомую Джорджу мантру: Харе Кришна, Xapе Кришна, Кришна Кришна, Харе Харе/ Харе Рама, Харе Рама, Рама Рама, Харе Харе. Время летело незаметно, удары барабанов участились, и киртан закончился в тот момент, когда пение и звучание инструментов достигли апогея. Преданные склонили головы. Джордж последовал их примеру, в то время как Ямуна предлагала заключительные молитвы.

Затем все выпрямились, воспевание святых имен наполнило их энергией и радостью. «Это было просто божественно», — сказал Джордж, откидывая назад упавшие на глаза волосы. С этими людьми он чувствовал себя совсем другим человеком. До сих пор ему не с кем было общаться, никто не мог разделить с ним его глубокую страсть к духовной философии.

У него было много общего с преданными — возраст и жизненный опыт, осознание своей роли на данном историческом этапе. Они, шли к Богу параллельными путями: детство, послевоенные годы, затем рок-н-ролл, ЛСД и вот теперь — мистическая Индия. Джорджу было легко в их обществе, он с аппетитом ел все блюда, которыми его угощали. Он спрашивал, как называется каждое из блюд, из которых многие он пробовал еще в Ришикеше: суп «дал» из расщепленного гороха, рис басмати» и начиненные овощами жареные «самосы».

Прабхупада проповедует «религию кухни» — шутили преданные: как через еду вернуться к Богу. К концу трапезы обстановка стала совсем домашней: все были сыты, довольно и хихикали, как маленькие дети.

Гурудас проводил Джорджа к умывальнику, и они помыли руки. «Мытье рук, как воспевание мантр, — сказал Гурудас, — оба процесса очищают».

Это было невероятно. Все они были образованными американцами из зажиточных семей и, по идее, их ждала перспектива превратиться в обычных для американского общества потребителей. Ведь стремление к обретению собственности у них в крови: всему миру известно, что такова генетически передаваемая особенность личности типичного американца. Но эти люди совсем другие — они спят на полу, у них почти нет никаких доходов, они живут лишь своей верой и при этом по-настоящему счастливы. Возможно, это самые счастливые люди иэ всех, кого ему довелось встретить. В то время как он наслаждался всемирным успехом, не задумываясь тратил деньги, счастье часто казалось ему иллюзорным и было единственной недоступной ему роскошью. Эти люди не пользуются известностью, и совершенно очевидно, что их доходы минимальные, но они все излучают радость. К чему тогда выпускать пластинки, продавая их миллионными тиражами? Не лучше ли жить простой счастливой жизнью в преданности Богу?

«Вы меня воодушевили, — сказал он Гурудасу с улыбкой по дороге в алтарную комнату. — У вас, ребята, есть все. Вы окружены красивыми вещами, прекрасной музыкой, великолепными книгами, и вам есть, о чем поговорить. К тому же у вас есть семьи — что еще требуется в жизни, правда?» Затем он извинился, сказал, что спешит на запись, и направился к дверям. Перед уходом он предложил им как-нибудь в ближайшее время навестить его и Пэтти в их особняке: может, им стоит кое-что перенять из образа жизни последователей Кришны. Он сел в машину, помахав рукой выглядывающим из окна на втором этаже, парам, и уехал в зимнюю лондонскую ночь. Он с нетерпением ждал новой встречи с ними.

Чем больше Джордж старался отделиться от «Битлз», тем больше происходило препятствовавших этому событий. Вскоре после его встречи с последователями Кришны в Мемфисе был убит Мартин Лютер Кинг, в результате чего по всей Америке прокатилась волна протеста. Еще через два месяца в Лос-Анджелесе был убит Роберт Кеннеди. К тому времени советские войска сконцентрировались на границе с Чехословакией, силы США начали еще интенсивнее бомбить вьетнамские деревни. Почти каждый день проходили демонстрации пртеста, обычно заканчивавшиеся какой-нибудь трагедией. Как сообщалось в прессе, в одном только сентябре 68 года в США прошло более двухсот демонстраций и в большинстве случаев были человеческие жертвы.

В том году атмосфера была насыщена гневом, который проявлялся в абсурдной и трагической форме. К примеру, сумасшедший человек по имени Чарлз Мэнсон заявил, что песня Джорджа «Свинки» (Piggies) побудила его совершить серию жестоких убийств. Журнал «Таймc» подвел итог того года статьей под названием «Увядшие цветы». У многих было такое чувство, что мир обезумел, и музыка «Битлз» была одним из тех немногих позитивных факторов, которые все еще могли вдохновить людей.

Джордж записал для «Белого альбома» песню «В то время как моя гитара нежно рыдает» (While My Guitar Gently Weeps), в которой он оплакивает человечество. Он сочинил эту песню во время своего посещения родительского дома в начале года. Он по-прежнему находился вне творческого союза Леннона-Маккартни, но это его больше не угнетало, так как он уже понял, что вдохновение можно почерпнуть где угодно.

Как-то Алистер Тейлор, помощник Брайана Эпстайна, признался Полу, что его талант сочинять песни вызывает у него восхищение. Но Пол настаивал на том, что любой человек может сочинить песню. Он провел Тейлора в свою гостиную, где стояла старинная фисгармония ручной работы, усадил за нее Тейлора, а сам примостился рядом. «Нажми на любую клавишу, и я сделаю то же самое. Теперь, как только я произнесу какое-нибудь слово, ты произнеси противоположное ему по смыслу слово. Вот и все. Я сочиню мелодию. Смотри!».

«Черный», — сказал Пол.

«Белый», — отозвался Тейлор.

«Да».

«Нет».

«Хороший».

«Плохой».

И так продолжалось до тех пор, пока они не исчерпали свой запас противоположных по смыслу слов. К концу недели Пол приехал в офис «Эппл» с черновиком песни «Привет, пока» (Hello, Goodbye).

Когда Джордж начал сочинять песню «В то время как моя гитара нежно рыдает», у него не было никакого музыкального замысла. Но у него была идея, навеянная китайской «Книгой перемен», или «Идзин». Это широко известная классическая китайская книга гаданий, в которой рекомендуется сосредоточиться не на прошлом и не на будущем, а на текущем моменте, воспринимая любое событие как данность текущего момента. Джордж пребывал именно в таком состоянии духа, когда ему пришло в голову поискать эту книгу в доме родителей. Он решил, что первая же фраза, которая откроется ему в ней, ляжет в основу его новой песни. Он нашел книгу, раскрыл ее и прочел фразу «нежно рыдает».

Песня начиналась с легких аккордов, которые, чем дальше, тем становились тяжелее — так, музыкальными средствами, он указывал на упадок, которое переживало человечество. Сам Джордж был отстранен от тех, кто стал жертвой этого упадка, но в песне выражал свое сострадание. Однако его скорбь была пассивна, и к концу песня медленно затухала, намекая на то, что, если люди ничего не предпримут, их страдания никогда не прекратятся.

Публика, при всей ее приземленности, с восторгом приняла новые произведения «Битлз», считая, что они социально приемлемы и интеллектуальны. Пластинки распродавались с рекордной скоростью. К концу года было,продано более 4 миллионов копий «Белого альбома». Популярность Джорджа росла с каждой минутой, несмотря на его усиливающееся с каждым днем отвращение к славе.

«Эта группа одним своим существованием вызывает больше энтузиазма у публики и больше активности в музыкальной индустрии, чем любой индивидуальный исполнитель или любой ансамбль в истории рока, включая Элвиса Пресли, когда он только появился, в 1956 году», — писал в 1968 году музыкальный критик Карл Пелц. Но одновременно усиливалась и негативная реакция на «Битлз». Слова Джона о том, что их ансамбль популярнее, чем Иисус, не были забыты и продолжали вызывать разногласия, к тому же Пол подлил масла в огонь, признавшись журналистам, что был период, когда «Битлз» принимали ЛСД. В интервью английскому журналу «Куинн» Пол умудрился заявить, что «благодаря ЛСД он стал более честным и терпимым членом общества». Ко всему прочему теперь прибавилось увлечение Джорджа Индией.

«Что происходит с ансамблем „Битлз“? — жаловался автор передовой статьи в „Дейли Мейл“. — В последнее время их не узнать. Четыре года тому назад они прославились как герои социальной революции. Это были «свои парни с соседней улицы». Теперь же и они сами, и их музыка становятся недоступными. Теперь они исполняют загадочные, медитативные и элитарные композиции". Их и любили, и ненавидели. Без Брайана Эпстайна им не удавалось поддерживать необходимый имидж для продолжения карьеры. Однако их по-прежнему связывали общие обязательства, включая создание еще одного фильма.

После долгих споров они, в конце концов, пришли к общему мнению — это будет фильм об их работе, в котором будет показано, как они сочиняют песни, как репетируют, и закончится он живым концертом. Съемки фильма «Да будет так» (Let It Be) начались в январе в студии Твикенхэм, где была отснята большая часть фильмов «Помоги» (Help) и «Ночь тяжелого дня» (А Hard Day’s Night).

Затея имела катастрофические последствия. Они редко оставались наедине, но теперь даже их маленькие стычки стали достоянием истории, включая серьезную перепалку между Джорджем и Полом.

«Я просто хочу, чтобы ты попробовал это сыграть иначе», — наставлял его Пол, взяв на себя роль лидера.

«Я сыграю все, что ты хочешь, — отвечал Джордж, — могу вообще не играть, если ты этого захочешь. Все, что угодно тебе». Рабочие дни были длинными, но не приносили особого удовлетворения.

Джорджу казалось, что он вполне способен быть достаточно счастливым в одиночестве, хотя никогда не стремился к абсолютному уединению. Ему просто не хватало более приятного общения.

В 1968 году Джордж и Пэгги провели несколько недель в Вудстоке, в доме Боба Дилана, где собрались все участники его ансамбля «Бэнд», чтобы провести «джам-сейшн» (совместную спонтанную импровизацию). Это была счастливая пора: они творили настоящую музыку и общались с друзьями и их семьями. Ансамбль «Бэнд» создавал приятный фон вокалу, не увлекаясь инструментальными соло. Скромность музыкантов была не показной, а естественной и пришлась Джорджу по душе. Это было так не похоже на то, с чем приходилось ему сталкиваться в ансамбле «Битлз» — сплошная головная боль.

Джордж был еще ливерпульским подростком, когда впервые увидел Боба Дилана в телевизионной программе, посвященной нью-йоркским поэтам. В 1964 году «Битлз» выступали на одной из парижских радиостанций, где им дали послушать два альбома Дилана. Они были настолько загипнотизированы его мудрыми стихами и простыми аккордами, что, вернувшись в отель, без конца прикручивали эти пластинки.

Восхищение было взаимным. В 1963 году, когда Дилан ехал в автомобиле из Денвера в Нью-Йорк со своим другом и фотографом Барри Фейнстейном, они Всю дорогу слушали по радио песни «Битлз» и уже на полпути Дилану стало ясно, что «Битлз» уникальны и «делают то, что больше никто не способен сделать». «Их неистовые и в то же время удивительно гармоничные аккорды мне очень понравились, но я не стал об этом распростру няться, — рассказывал он биографу Антони Скадутто. — Многие считали, что это „попса“ для подростков и скоро мода на них пройдет. Но для меня было очевидно, что это сильная музыка, которую люди не забудут».

28 августа 1964 в одном из нью-йоркских отелей произошла встреча Дилана с ансамблем «Битлз». Они были представлены друг другу журналистом Элом Ароновицем, который впоследствии сказал следующее: «Мне бы меньше всего хотелось думать, что меня запомнят лишь благодаря тому, что я свел Боба с Битлами. Но это был, безусловно, правильный поступок. Разве это не принесло пользу всему миру? В результате мы получили прекрасную музыку. Очарование „Битлз“ — в их мелодиях, очарование Боба — в его поэзии. После того как произошла их встреча, песни „Битлз“ стали более содержательными, а Дилан изобрел фолк-рок». Джордж посещал многие концерты Дилана. В мае 1965 года он присутствовал на его выступлении, в знаменитом лондонском «Альберт Холле», когда Дилан впервые вышел на сцену с электрогитарой, из-за чего многие его поклонники в знак протеста покинули концертный зал, считая, что он предал акустическую гитару, а вместе с ней и свой неповторимый «фолк-стиль» (народный стиль).

Джордж назвал этих людей «идиотами», утверждая, что «Дилан остался тем же Диланом, который все время находится в творческом поиске. Если он захотел играть на электрогитаре, значит, так надо. Кто сказал, что он должен ограничивать себя какими-то незыблемыми законами?».

В начале своей карьеры Дилан исполнял народные баллады и песни протеста, но к 1966 году он, вместо того чтобы осуждать других, сосредоточился на себе. Вершиной его самоанализа явился альбом «Джон Уэсли Хардин» (John Wesley Harding), признанный одним из самых великих музыкальных композиций того периода. К всеобщему удивлению, в момент пика своей славы Дилан предпочел перейти от сложных сюжетов и композиций к самому простому и непретенциозному музыкальному стилю — «кантри» («сельский стиль»).

Джордж, как и Дилан, начинал понимать необходимость нового шага в новом направлении, отличном от всего, чем он занимался прежде.

В 1968 году в День Благодарения Дилан выступал на концерте, в Вудстоке, и Джордж, наблюдая за ним, понял, как счастлив тот, кто может быть самим собой, следуя собственным принципам и правилам. И если Дилану удалось это сделать в самый пик своего триумфа, то, возможно, и ему, Джорджу, это удастся.

«Мне нравились все его композиции, включая те, которые вызывали у других людей отвращение, — говорил Джордж, — потому что каждая из них представляла какую-то частичку его личности».

Художница Джудит Джемисон, жительница Вудстока, также присутствовала на этом мероприятии в День Благодарения. «Интересно то, что в тот день не прозвучала ни одна из песен „Битлз“, — вспоминала она. — Было очень много всякой музыки. Джордж спросил меня, какую песню я бы хотела услышать, я назвала песню «Над радугой» (Over The Rainbow), и он любезно исполнил ее для меня. Но не прозвучало ни одной из старых песен „Битлз“. Это была музыка в стиле фильма „Дилавли“ (De-Lovely) — нечто классическое, американское, смесь чего угодно, но только не рок-н-ролл, только не „Битлз“».

«Влияние Дилана было просто невероятным, — отмечал Барри Фейнстейн, общий друг Джорджа и Дилана. — Невозможно было находиться рядом с Диланом и не попасть под его влияние. Он считал все свои прежние композиции ерундой по сравнению с нынешними. Я был рядом с Диланом на одной вечеринке, когда он обратился к Мику Джагеру с вопросом: „Ты серьезно относишься ко всему, что играешь и поешь? Не может быть, чтобы ты серьезно относился к своей музыке“. Мик сказал: „Конечно, я отношусь к ней серьезно“. „Нет, парень, — сказал Боб, — это несерьезная музыка“. Эта фраза помогла мне понять, что происходило с Джорджем... Лишь близкие Дилану люди способны понять его настрой, выразившийся в следующих словах: „Можешь взять все, что я до этого сделал, и выкинуть, чтобы я все начал заново. Это и есть истина. Я хочу понять, каким будет мой новый путь — таким, как прежде, или другим?“».

«Дилан считал, — продолжал Фейнстейн, — что, если песня уже написана, не следует вновь обращаться к ней и менять или улучшать ее. Следует двигаться вперед. Для Дилана это был очень важный принцип, для Джорджа это был важный урок. Если ты написал песню иди сделал удачную фотографию, не привязывайся к этому — отпусти это, чтобы перейти к чему-то новому. Благодаря этому принципу, Дилан стал гигантом, и именно в этом принципе и кроется его влияние на Джорджа».

1 января 1969 года Джордж вернулся из Вудстока в Лондон с намерением продолжать свою карьеру без оглядки на прошлое. Эта мысль приводила его в приятное возбуждение. Но необходимо было завершить работу над альбомом «Да будет так» (Let It Be), и, как только он встретился в студии «Твикенхем» с Джоном, Полом и Ринго,, вновь начались разногласия: что делать с компанией «Эппл», как завершить проект, кто должен принимать решения и так далее.

Вечером 7 января, после очередного дня, проведенного в спорах, Джордж сел за инструмент и написал песню «Я, мне, мое» (I, Me, Mine). «Существуют два „я“, — говорил он, — „я“ с маленькой буквы, когда люди говорят о себе „я — такой или я — другой“, и „Я“ с заглавной буквы или ОМ — совершенное целое, полное вселенское сознание, в котором отсутствует относительность или эго. Не существует ничего, что не является частью этого совершенного целого. И, когда твое маленькое „я“ сольется с твоим большим „Я“, тогда ты по-настоящему улыбнешься». Но в студии «Твикенхем» никто по-настоящему не улыбался, когда маленькие «я» вцеплялись друг другу в горло. Прошло еще несколько дней, и еще одно утро прошло в спорах. Пол настаивал чтобы во имя сохранения ансамбля они вновь начали ездить на гастроли и выступать на телевидении. Вновь возвращаться в прошлое, где было столько страданий. Даже думать об этом было выше его, Джорджа, сил.

10 января, в пятницу, после ланча, он сказал своим друзьям по ансамблю: «Увидимся в каком-нибудь клубе», — сел в машину и уехал, ни разу не обернувшись назад. Его друзья были ошеломлены, это было похоже на разрыв. Оправившись от шока, Джон, Пол и Ринго принялись искать объяснения этому неожиданному поступку. «Джордж был вынужден уйти, поскольку считал, что Пол подавляет его, — сказал Ринго. — И он был прав».

Джордж отправился на север, обратно домой, в Эшер. В тот ясный, солнечный день он, возможно, был внутренне благодарен Полу за то, что тот дал ему возможность вырваться на свободу и совершить то, что он никогда прежде не совершал: оставить позади все разочарования и всю горечь прошлого, чтобы стать самим собой. Своим уходом из ансамбля Джордж хотел сказать, что не интересы карьеры должны определять их поведение, а их личности. Все эти годы он старался избегать конфликтов и держался в стороне, но теперь он готов взять свою судьбу в свои руки, и он более чем уверен, что поставленная перед ним цель слишком высока, чтобы тратить время на мелкие склоки.

Джордж рассказал Пэтти о том, что произошло, и, добавив, что хочет провести несколько дней с родными в Ливерпуле, собрался в дорогу.

Прежде, чем покинуть Эшер, он придумал музыкальный ответ на все те склоки, которые в последнее время стали неотъемлемой частью жизни ансамбля «Битлз». Это была песня со странным названием «Bay-Bay» (Wah-Wah). Резкий звук, который можно получить на электрогитаре, если нажать на определенную педаль, символизировал как успех ансамбля, так и всю головную боль, связанную с ним. Он получил от «Битлз» и то, и другое, но, в отличие от остальных, он больше не хотел сражаться: жизнь слишком коротка. И он написал эту песню.

Новый Джордж Харрисон прекрасно понимал, что лучше направить свою энергию на творчество, чем тратить ее на вражду и склоки. Как говорил его друг детства Билл Хэрри, «Джордж совершенно изменился: он перестал жить под чужую диктовку. Он уже не был пассажиром на чужом корабле». Это уже был не тот постоянно державшийся в тени Джордж, довольствовавшийся вторыми ролями в ансамбле «Битлз» и одной-двумя дорожками на их пластинках. Теперь это был уверенный в своих силах художник, прошедший путь от юношеской неуверенности, отразившейся в его первой песне «Не беспокой меня», до зрелой спокойной уверенности в себе, отразившейся в песне «Bay-Bay».

Трудные годы остались позади, и это радовало Джорджа. Он понимал, что обрел уверенность в себе не только благодаря естественному росту и жизненному опыту, но также благодаря йоге и медитации. Он чувствовал, что развивается и меняется в стремлении к достижению того идеала, на который ему указали святые личности Индии. Благодаря медитации на этот идеал, ему стало ясно, что даже после провозглашения своей независимости он должен выбрать верный путь, правильное поведение. Когда-то в прошлом, будучи школьником, считавшим свою жизнь беспросветной, он бы, возможно, обдумывал, как взять реванш и проучить тех, кто стал у него на пути. Но теперь его стандарты повысились, и он научился контролировать гнев и прощать тех, кто его обидел. Именно таким должно быть поведение просветленного человека. Через пять дней после своего драматического отъезда он вернулся из Ливерпуля и обратился к своим друзьям с достойным йога предложением. Он готов вернуться в группу, если больше не будет разговоров о гастролях и выступлениях в телевизионных шоу. Через два дня совместные записи возобновились. Однако трения между ними не прекращались. Джордж решил познакомить своих друзей с последователями Кришны. Он надеялся, что подобное общение их умиротворит. Он позвонил в храм. Трубку взял Шьямасундар,

«Я бы хотел, чтобы ты побеседовал с моими парнями, — сказал Джордж. — Мы находимся в часе езды от Лондона. Успеешь приехать сегодня?»

Шьямасундар стоял за воротами студии «Твикенхэм», издали наблюдал, как полиция оттесняла толпы поклонниц, которым не терпелось подарить своим кумирам цветы и получить автограф. Полиция никого не подпускала к воротам. Но, когда подъехал белый лимузин с затемненными окнами, ворота ненадолго открылись. Шьямасундар незаметно проскользнул вслед за лимузином. Через щелочку в окне автомобиля он увидел, как ему улыбается Йоко.

По всей территории студии прогуливались переодетые актеры. Дракула, в окровавленной белой сорочке, улыбнулся Шьямсундару, чья бритая голова и желтые одеяния показались ему вполне уместными. Не обращая внимания на знак «Вход воспрещен», американец толкнул тяжелую дверь с надписью «Звукозапись» и оказался в темном  помещении, напоминавшем  пещеру. Лишь в дальнем конце горела маленькая лампочка.

Джордж поднял на него глаза, он был серьезен. Приветствуя друга, он произнес в микрофон «Харе Кришна». Затем он повернулся к Полу, который что-то говорил относительно того, какие брать ноты. Неподалёку стоял Джон с гитарой, рядом с ним сидела Йоко, обвив рукой его ногу. Позади всех, на возвышении, сидел Ринго, молча уставившись на свои барабаны. Пол был покрыт проводами и кабелями. Наконец, кто-то крикнул: «Все свободны на два часа».

Джордж спрыгнул со сцены и помахал своему посетителю. «У нас небольшой перерыв. Ты можешь посидеть с нами? Парни хотят послушать, что ты им скажешь».

Джордж представил Шьямасундара Джону, Полу и Ринго, а также их менеджеру Мэлу Эвансу и еще нескольким людям. Они прошли мимо декораций, имитирующих замки и улицы в городе Джека-Потрошителя, и зашли в большую, обставленную комнату. Джордж усадил преданного на стул, в центре комнаты. Остальные удобно устроились на диванах и в креслах. Дверь захлопнулась.

«Ну, — сказал Джон, — о чем пойдет речь?»

Джордж понимал, что, возможно, ничего не изменится после знакомства Джона, Пола и Ринго с его другом, преданным Кришны. Возможно, буря все равно не уляжется. После того, что произошло в Ришикеше, удивительно, что они согласились познакомиться с еще одним его другом, искателем истины. Но он надеялся на Шьямасундара, на его врожденную мудрость и естестнную душевность и приветливость. Если и существовал кто-то, способный залечить их раны, склеить их давшую трещины дружбу, то это был именно он, этот американец. Шьямасундар начал с самой сути. Он сказал, что души приходят в материальный мир, в котором они вынуждены бороться за существование в бесконечном водовороте рождений и смертей, и, только воспевая имена Бога можно вырваться из круга перевоплощений.

«А как насчет того, что музыка является выражением сознания? Это вписывается в вашу доктрину?» — спросил Пол.

«Духовная музыка способна соединить душу с Богом. Воспевание мантр пронизывает сознание, пробуждая дремлющую душу».

«А как избавиться от войн?» — спросил Джон. — Я хочу сказать, вы же должны как-то повлиять на всех этих людей, убивающих друг друга по всему миру».

В тот день Джордж пригласил Шьямасундара, потому что они были друзьями и тот мог искренне рассказать им о духовном пути, по которому они оба шли. Но Джон задал вопрос, на который не было ответа. Никто не знал, как положить конец насилию и войне.

В январе 1969 года это был самый актуальный вопрос. В Нью-Йорке и Вашингтоне не прекращались антивоенные демонстрации, эти настроения отразились и в песнях Леннона и Маккартни. Протестуя против повесток в армию, студенты Калифорнийского университета Беркли пели хором «Мы все живем на желтой субмарине» (We All Live In a Yellow Submarine). Вскоре выйдет песня Джона «Дайте Миру Шанс» (Give Peace a Chance), которая станет антивоенным гимном молодежи. Бард своего поколения, влиявший на его политические взгляды, задал вопрос, поставивший Шьямасундара в затруднительное положение. Если он начнет говорить о просветленных воинах, таких как Арджуна, или о допустимости борьбы за правое дело, это вызовет возмущение Джона, который отрицает любое насилие.

«Люди лишь тогда добьются истинного мира, — сказал Шьямасундар, — когда они осознают, что являются неотъемлемыми частицами единого Бога. Если любишь Отца, сможешь полюбить и Его детей. Все мы дети Бога, — говорил он, — и люди, и животные. Разве животные не страдают? Чтобы достичь истинного мира на земле, следует позаботиться обо всех формах жизни. Но в корне всего — любовь к Богу, — сказал он. — Любите Бога, и тогда автоматически наступит мир для всех живых существ». Эти слова как будто произвели впечатление на Джона, и Джордж немного расслабился. Они беседовали до позднего вечера. Продюсер фильма просил их вернуться на съемочную площадку, но группа не расходилась. Было много смеха, особенно их забавляло то, как был одет Шьямасундар.

«Но ведь только так я и мог обратить на себя ваше внимание», — парировал Шьямасундар.

Затем разговор плавно перешел в воспоминания об их совместной поездке в Индию, об их общении с Махариши и о том, как Джордж и Джон весь день воспевали Харе Кришна во время круиза по Адриатическому морю.

«Тогда я действительно испытал кайф»,  — сказал Джон.

Когда они выходили из здания студии, Джордж шепнул Джону, что у преданных даже нет своего храма, и Джон предложил им пожить в своем новом имении, в лондонском пригороде. В обмен на это они должны будут отремонтировать здание. Встреча удалась.

Джордж покинул студии в отличном расположении духа. Он пошел на риск, пригласив преданного в студию в тот момент, когда отношения между битлами были столь напряженными. Но риск оправдал себя. Вся планета охвачена конфликтом, но здесь и сейчас между участниками ансамбля «Битлз» установился мир.