Доун, спотыкаясь, взбежала на порог офиса агентства «Лимпет и партнеры»; неожиданно вспыхнувший ультрафиолетовый свет резанул глаза.

Оглушительно бахнув дверью, охотница влетела внутрь и позвала:

— Кико!

Вопль прозвучал так истошно, словно Доун висела над пропастью, что, пожалуй, отчасти было правдой. Все утратило смысл. Ей казалось, только собственная гибель поможет исправить ситуацию. А затем можно заново восстать из пепла. Ее тоненький голосок тонким эхом разлетелся по дому.

Почему же все молчат?!

Доун разозлилась и кинулась к дверям, ведущим в лабораторию Брейзи. Она не сомневалась, что там закрыто, но хотела на всякий случаи проверить. Она молотила дверь кулаками, пинала ногами и испытывала какое-то мазохистское удовольствие, вымещая на ней свое горе.

Охотница безостановочно лупила равнодушные доски, еле сдерживая подступающие рыдания.

— Черт! Черт, черт! — Она лягнула дверь пяткой, еще раз и еще, а потом, выдохшись, обессилено прислонилась к ней затылком. — Черт… бы… все по… брал…

Раздался щелчок. Доун вздрогнула. Дверь медленно открывалась. Тяжело дыша, охотница ждала, что будет дальше. Брейзи охраняла свою вотчину так же ревностно, как спецслужбы — секретный оружейный завод. Доун могла лишь строить догадки, одну другой невероятнее, что происходит в недрах лаборатории. Какие научные эксперименты и фантастические изобретения скрывали эти стены? Запрятав страдания поглубже, девушка вытерла слезы и шагнула внутрь.

Спускаясь по каменным ступеням, она услышала непонятный зудящий звук. Лестницу подсвечивал безжизненный голубоватый свет, и чем глубже девушка спускалась, тем интенсивнее он становился. Одной рукой она держалась за гранитную стену.

З-з-з-з-з-з-з-з-з…

Жужжание оглушало, но Доун не рискнула заткнуть уши. Не обращая внимания на боль в кисти, она размотала верную цепную плеть…

У подножия лестницы пальцы охотницы разжались, оружие выскользнуло и упало на пол.

Голубое свечение исходило от потолка, имитирующего настоящее небо; в неоновой лазури «плыли» нарисованные облака. Вдоль стен выстроились заброшенные хозяйкой компьютеры и прочее лабораторное оборудование: на металлических столах лежали новые разработки Брейзи, которые она уже не завершит; суперсовременные механизмы, предназначенные неизвестно для чего — по крайней мере Доун вообще не представляла, что с ними можно делать. Рядом с аккуратно заправленной белой кроватью пристроился накрытый кружевной скатертью столик, на котором стояла лампа и фотографии маленькой Брейзи с бабушкой.

Доун подошла ближе и взяла один снимок. Невыносимая боль раздирала ее изнутри, словно ребра сомкнулись вокруг сердца в тугое кольце и сжимали его, сжимали…

«Брейзи, ты столько мне помогала, а я… я не смогла…»

Она так сильно прижата к себе фотографию, что металлическая рамка впилась в грудь.

Доун услышала шаги на лестнице, но даже не обернулась.

Тишина. Снова шаги. Внезапно раздался голос босса — слова звучали так естественно, как будто он стоял рядом. Это точно был Голос. Доун не сомневалась.

— Я хотел ей помочь, поверь! — В интонациях сквозили неподдельная тревога, надлом, опустошение. — К несчастью, мы потеряли связь, а Хатсу, ее Друг, исчезла. Они все исчезли, одна за другой…

В воздухе повисло напряжение. Тягостную тишину нарушал лишь настойчивый, жужжащий гул механизмов. Здесь жила Брейзи. Особняк Лимпета стал ее домом, а команда — семьей. Доун едва сдерживала слезы.

— Что именно произошло? — спросил Голос.

Охотница не смогла вымолвить ни слова. Наконец, собравшись с силами, она заставила себя говорить. Вышло грубовато, но по крайней мере внятно.

— Ты правда ничего не знаешь? Ты все-таки не видел… Она чуть не сказала «видеозапись», но вспомнила, что трансляция не предназначалась для широкой общественности.

В голове щелкнуло. Видеозапись… Эфир… Доун не смогла продолжить свою мысль. Паузу нарушил Голос:

— Она у нас только что… — Он на секунду запнулся и, собравшись, продолжил: — Мы нашли Брейзи во внутреннем дворике. Ею сейчас занимаются.

— Как мило с Эвиной стороны! — Девушка не испытывала ни малейшей благодарности к вампирше за то, что она принесла тело Брейзи ее близким, а не оставила копам. Пусть Эва заглаживает вину как хочет — ничего не изменится.

— Друзья кое-что мне рассказали. — Снова зазвенело эхо шагов. — Доун, ты ничего не добавишь?

— Мне повторить? Ты всех нас подвел!

— Что ты сказала?!

В голосе босса звучало такое страдание, что Доун выронила фотографию. От удара об пол стекло раскололось и вонзилось в изображение Брейзи, словно убив ее во второй раз. Девушка неотрывно смотрела на осколки, чувствуя себя виноватой. Она могла это предотвратить.

Внезапно ощутив странный прилив сил, Доун обернулась и смело уставилась в темноту.

— Ты же знал об Эве. Почему не предупредил?! Иона, она меня похитила. И Фрэнк у нее. Мне теперь кажется, ты скрывал информацию, которая уберегла бы Брейзи от гибели! Но ты не говорил ни ей, ни мне…

— Значит, Фрэнк у Эвы?! — воскликнул он с нескрываемым облегчением. — И она хотела, чтобы ты перешла на их сторону?

Теперь его как будто терзали угрызения совести.

— Да. Меня похитили. А ты решил, что я бросила и тебя, и команду? Ты поверил Эве, когда она отвечала вместо меня на звонки?

Голос промолчал. Видимо, он и правда сомневался на ее счет. Вот так оскорбление! Чем же она заслужила недоверие? Да, Доун не прирожденный спаситель человечества, как Брейзи или Кико, но это же не означает, что ей чужды преданность и другие благородные черты характера! Неужели у Лимпета о ней сложилось совсем скверное мнение?

Босс тяжело вздохнул. Его вздох словно проник в самое сердце, и Доун затопила волна горя, столь сильного, что его мощь проломила бы каменные стены.

Она опустилась на постель Брейзи.

Снова шаги… Но сам босс по-прежнему держался в тени.

— Согласно пророчеству Кико, ты одержишь победу над вампирами… — Повисла пауза. — Он также сказал, что тебе придется сделать выбор, Доун. Тебе нужно самой принять решение. Да, я ничего тебе не рассказывал, чтобы не настроить против себя. Сначала ты должна была полностью окунуться в наши дела. Это, конечно, означало, что в конечном счете ты меня возненавидишь… — Его голос дрогнул. — Но я подготовился. Я всегда готов, потому и жив.

— Чтобы продолжать свою священную войну? — отчеканила Доун. — Потому ты… — Она собралась с духом и выпалила: — Потому ты снова использовал меня как приманку! Чтобы проверить, вампирша Жаклин или нет! Чтобы выйти на Подземелье?

— Доун, ты мне нужна!

Он не применял гипноз, не пытался воздействовать на ее сознание. Он говорил как обычный человек. Доун выжидающе смотрела перед собой.

— Ну да, судьба человечества превыше всего?

— Это самое могущественное вампирское сообщество, с каким я когда-либо сталкивался. И оно очень надежно укрыто. Обычно мне хватает призраков и горстки проверенных людей, которые служат моими глазами и ушами во внешнем мире. Мы все равно победим, так или иначе, хоть и заплатим высокую цену. Я давно это усвоил.

— Победим? Каким же образом?

— Через другие организации вроде нашего агентства «Лимпет и партнеры», которое существует только для того, чтобы найти именно это Подземелье.

Доун поверила.

— Значит, все наши расследования… И Робби, и «убийца-вампир»… Мы беремся лишь за дела, которые могут вывести на Подземелье? Команда находит вампирское логово, и тогда на сцену выходишь ты.

— Как всегда.

— Разве были другие… Подземелья?

— Бесчисленное множество.

Голос босса раздавался совсем близко и лишь сейчас пробудил внутри нее чувства, которые, казалось, умерли вместе с Брейзи. Что-то неукротимое, дикое встрепенулось в Доун. Интонации Лимпета воздействовали на охотницу не физически — влечение к Ионе, в отличие от влечения к Мэтту, исходило из сокровенных глубин души охотницы, вытесняя собой скорбь и печаль.

Только Доун не хотела, чтобы горе ушло. И Голоса она тоже не хотела.

— Перейдем к сути, — резко сказала охотница. — Год назад ты объявился в Лос-Анджелесе. Замаскировавшись под детективное агентство, ты начал собирать ягнят на заклание. Верно?

— Каждый боец мне очень дорог, — в интонациях зарокотали грозовые раскаты. — Меня насторожили подозрительные убийства кинозвезд. Кроме того, я ощутил присутствие Мастера и тогда стал нанимать людей.

— Зачем тебе понадобилась новая команда? Прежние погибли, выполняя предыдущие миссии?

— Доун, я каждого спрашиваю, на что он готов ради общего дела. И каждый одинаково отвечает: «На все». Ты тоже так ответила, когда понадобилась помощь в поисках Фрэнка. Я истолковываю «все» в буквальном смысле, иначе мне ничего не достичь.

Выслушав уклончивый ответ, Доун уточнила:

— Так сколько раз ты набирал новую команду?

Голос безмолвствовал.

Доун немного подумала и спросила:

— Значит, наша сторона олицетворяет добро? Почему ты позволил убить Брейзи? Ну почему?!

— Самое ужасное, что ночное происшествие случилось без моего ведома. От меня ничего не зависело. Абсолютно ничего!

Если бы в голосе босса не звучала такая скорбь, Доун бросилась бы в темноту с кулаками. Однако больше всего испугала внезапная мысль: а вдруг босс не всемогущ? Вдруг он не может предугадать и предупредить беду, как любой другой человек?

— Тогда почему ты охотишься за Подземельем? — растерянно поинтересовалась она. — Почему не бросишь свою затею?

— Потому что не могу.

Доун поняла, что подробностей узнать не удастся. Словно решив покончить с этим вопросом раз и навсегда, Голос неожиданно заговорил:

— Давным-давно я потерял всю команду. Одна участница воспользовалась сведениями, к которым сотрудникам вообще не положено иметь доступ. Она узнала слишком много. В команде произошел раскол, мы упустили добычу. Я усвоил урок и в этот раз не допустил роковую ошибку. Катастрофа такого масштаба не должна повториться. Он вздохнул. — У нас идет война. Не важно, известно о ней в Верхнем мире или нет. Война — не просто сражение в физическом смысле, нет! Она строится на лжи, пытках, играх с сознанием… В ход идут все средства. Я костьми лягу, чтобы ее выиграть! И ты тоже.

Наверное, Иона решил, что своей речью завоевал ее доверие. Он сделал поспешный вывод. Доун требовалось большее…

Ее внимание привлек предмет, лежащий на одном из металлических столиков. На подгибающихся ногах она подошла ближе, осторожно тронула загадочную конструкцию — и горе слезами хлынуло из глаз: это был арбалет, готовый только наполовину, незавершенное творение, застывшее на границе жизни и смерти.

— Она мастерила его для тебя, — произнес Голос. — Брейзи знала, как ты восхищаешься ее оружием.

Захлебнувшись рыданием, Доун обессиленно оперлась на столик. Она хотела отшвырнуть арбалет, но Брейзи надежно закрепила его в станке.

— Катись к черту, Иона!

— Отлично сказано, — прошептал он.

Она метнула взгляд в сторону, откуда прозвучали слова, но не увидела ничего, кроме темноты.

— Сделай что-нибудь, чтобы я тебе поверила! Хоть что-нибудь! Объясни смерть Брейзи! Найди оправдание!

— Этому нет оправдания.

И Доун сдалась. Она уронила голову; слезы капали и капали, оставляя мокрые пятна на пиджаке. Охотница сломалась. Все, с нее хватит.

— Доун?

Девушка почувствовала за спиной движение. Раздался обреченный вздох. Она внезапно поняла: сзади кто-то есть. Пораженная, охотница застыла на месте, не решаясь взглянуть через плечо. Ее охватила дрожь, по коже побежал электрический ток. Медленно-медленно она повернула голову.

Перед ней стоял босс.

Иона.

Доун хотела заговорить, но слова застряли в горле.

Наконец расплывчатые представления о Лимпете, составленные по нескольким извлеченным из интернета фотографиям, сложились в цельную, четкую картинку: темные, слегка отросшие, вьющиеся волосы; высокий, худощавый, но широкоплечий; одет в старомодный шелковый плащ поверх белых брюк и рубашки.

А лицо… Лицо Ионы поразило Доун больше всего — но не печальные миндалевидные глаза орехового цвета, не высокие скулы, не жесткая линия красивых губ, а шрамы. Длинные, резаные рубцы, перекрещиваясь, рассекали кожу, будто вечная печать, напоминающая о жестокой трагедии.

Он походил на поверженного святого. Он был еще молод, чуть за тридцать, но уже слишком много видел и перенес.

Окончательно дар речи она потеряла, когда Иона ей протянул одинокую маргаритку в знак примирения или… возможно, чего-то еще…

Она не взяла протянутый цветок. Просто не смогла.

Потрясенный отказом, Лимпет опустил руку и растерянно огляделся, будто не понимая, где он. Щеки его залила краска, и он положил маргаритку на стол.

— Помоги мне, — сказал он, стиснув зубы, словно борясь с самим собой. — Я не хочу умолять, но лишь ты поможешь нам одержать над ними верх.

Итак, в стане врагов находилась ее мать и остальные вампиры.

Доун уже не знала, кто есть кто.

— Я никогда не воспользовался… — Иона защелкал пальцами, подыскивая нужные слова. — Прошлой ночью, на той вечеринке…

Она поняла: босс хотел проверить ее сознание.

Доун не двинулась с места, Лимпет сам подошел и протянул руку, желая успокоить охотницу. Только сейчас она увидела истинное лицо Ионы, скрытое под маской шрамов.

Он смотрел так повелительно, что она подчинилась. В этом властном взгляде будто сосредоточилась вся жизнь Лимпета, и сейчас Иона звал Доун разделить ее с ним.

Босс вошел в ее разум молниеносной вспышкой. А потом зачем-то положил ладонь на лоб — она ощутила прохладные шершавые пальцы. Девушка опустила веки, тело перестало сопротивляться. Она позволит. Только один раз!

Прикосновение пронзило ее насквозь электрическим разрядом; живот напрягся, внутри разлилось тепло. Лимпет закончил считывание и подался назад, но в Доун уже пробудились самые низменные инстинкты. Ей безумно хотелось его удержать. Не ради физического удовлетворения — просто он понимал, что такое настоящая боль.

Пожалуй, он единственный во всем мире это понимал.

Иона стоял, сжав кулаки, и смотрел в пол. Доун не понравилось ни выражение его лица, иссеченного шрамами, ни тяжелый грозный взгляд, в котором бурлила ярость.

— Тебе очистили память, — глухо сказал босс.

Доун с тревогой тронула шею.

— Я их уничтожу, всех, до последней твари. — Иона побагровел, рубцы проступили на коже белым чудовищным узором. На шее напряженно пульсировала жилка. Лимпет обратился не то к комнате, не то ко всему миру: — Я найду вас всех, вы, сатанинское отродье!!! Я…

Комната дрогнула, со стен посыпалась штукатурка.

— Иона!

Он обернулся и замолчал. Грохот стих, но глаза босса по-прежнему горели жаждой мщения.

— Не думаю, что с тобой обменялись кровью. Тебя не инициировали.

— Я… я не вампир? — Слава тебе, Господи, всемогущий Боже!

— Доун, они хотели извлечь информацию из твоего сознания, но, похоже, ты выставила ментальную защиту.

— А Фрэнк? Я видела у него на шее…

— Он станет вампиром, — вмешался в разговор новый собеседник.

По лестнице спускался Кико.

Доун удивленно посмотрела на него. Телепат был взъерошенный, с затуманенным взором, а на губах играла загадочная улыбка. Охотница решила, что коллега окончательно повредился рассудком. Опустившись на колени, она взяла руки Кико в свои.

Они стояли и держались друг за друга. Они — все, что осталось от команды.

— Можешь ему верить, — прошептал ей на ухо Кико. — И мне можешь верить. Я теперь держу себя в ежовых рукавицах: никаких лекарств. Мне безразлична боль. Мы доберемся до этих уродов и всех их прикончим.

И все равно ясновидец не убедил охотницу: не так легко завязать с таблетками!

— Ты и Жаклин… Эву прикончишь? — прошептала в ответ Доун.

— Ее — в первую очередь. — Кико еще крепче обнял напарницу. — Я должен был предвидеть. Ведь у нас такая работа. Не верь глазам своим. Никогда.

Прижавшись щекой к макушке телепата, Доун взглянула на Иону Лимпета: опустив руки, он наблюдал за своей командой со стороны — вроде бы близко, и в то же время словно с другого края пропасти.

Стоит ли ей верить своим глазам? Или лучше выбрать единственную альтернативу — Мэтта?

Иона неотрывно смотрел на Доун. В его взгляде мелькнуло что-то таинственно-страдальческое, чувство, которому охотница не смела дать определение. Впрочем, это мог быть обман зрения.

Доун ободряюще прижала ладони к щекам Кико, желая ему показать, что у нее хватит сил идти дальше. Телепат загадочно заулыбался, и в то же мгновение охотница поняла почему и изумленно огляделась…

Комнату заполнил аромат жасмина. Невидимый кулачок стукнул ее по костяшкам пальцев; тут же последовал второй ласковый толчок, и Доун задохнулась от переполнившего ее восторга.

Как же она не догадалась! Почему же она?…

— Никогда не теряй веры, — прошелестел знакомый голос из неведомого измерения.

— Брейзи?! — воскликнула она, борясь с подкатывающим рыданием.

Новый Друг обнял команду призрачными руками.

Девушка и плакала, и смеялась одновременно. Обернувшись к Ионе, она увидела, что босс уходит в темноту; тень вокруг него становилась гуше и гуще, последний раз блеснули глаза, — и он исчез.

Охотница сглотнула комок в горле и перевела взгляд на своих дорогих соратников — друга Кико и Друга Брейзи. По щекам текли обжигающие слезы радости.

Отныне она будет смотреть в оба, чертовски хорошо смотреть!

Зрение ее больше не подведет.