Часть самой дикой местности в хайборийских королевствах располагалась между двумя самыми цивилизованными странами. Аквилонию и Немедию разделял длинный горный хребет. Начинаясь на севере у киммерийской границы, он спускался на юг к реке Тайбор.

Не будь этих гор, Немедия и Аквилония, возможно, были бы единым королевством. Не будь этих гор, честные люди в восточных областях Аквилонии и западной части Немедии не должны были бы уделять столько времени и сил для защиты своих селений и полей, домов и семей, жизни и чести, как делали на протяжении долгого времени.

Однако именно отсутствие возможности жить более легкой жизнью, сделали народ выносливым, уверенным в себе, полным здравого смысла, не терпимым к насмешкам и остротам. Охотники и фермеры, которые возмужали в горных пределах, становились прекрасными солдатами у военачальников не только в обоих королевствах, но также и в других странах. Они были не просто обычными горцами, но людьми, проживающими в невыносимых условиях. В этих горах нашли приют преступники, бандиты, шайки разбойников, дикие животные, среди которых волки внушали наименьший страх. И, если верить слухам, другие существа, которые не являлись созданиями богов.

На картах, эта местность с голыми или покрытыми деревьями вершинами, испещренная мрачными утесами, с обширными лесами, способными поглотить целые армии, отдаленная от городов, носила наименование: «Приграничная Область». Но у любой деревни было свое название для каждой отдельной части, для каждого близлежащего пика.

За южной оконечностью аквилонских отрогов закрепилось общее в разных языках определение — «Горы Танзы». И звались они так не случайно. Хотя никто из подданных короля Нумедидеса Аквилонского в точности не знал, что означает само понятие «Танза».

Долгие, громкие споры по этому поводу не утихали течение двух столетий, а, быть может, и двух тысячелетий. Больше всего дискуссий велось относительно того, было ли это собственное имя человека, название племени, королевства, или даже бога, кратко проживавшего в мире людей.

Но все рассказы и рассказчики сходились в одном: В Танзе присутствовала мощная волшебная сила, охватывающая как всю лесную глушь, так и мелкую россыпь окрестных холмов. Так же было когда-то в Ахероне. В конце концов, падшем от концентрации и переизбытка черного колдовства.

Как говорили, здесь часть ахеронской магии затаилась в укромных уголках и бесчисленных горных расщелинах, к которым никакой разумный человек не стал бы подходить ближе, чем на день пути.

Караванщики, направляющиеся, направляющегося в Аквилонию со стороны офирского перевала, были благоразумны, или, по крайней мере, считали себя таковыми. Но, кроме того, перед ними вставал небольшой выбор в способах спуститься вниз в долину. Четыре тропы вели на запад от офирского перевала. Одна из них даже почти заслуживала того, чтобы считаться дорогой. Так или иначе, по ней можно было довольно комфортно передвигаться, особенно при хорошей погоде. И, что немаловажно, она позволяла охранным отрядам сопровождать торговые повозки.

Идущий караван считался именно таким. Окруженный значительным числом воинов с оружием, включая опытных боссонских наемников с их смертоносными большими луками.

Большинство товаров составляла ноша, покоящаяся на спинах вьючных лошадей и мулов. Но телега в середине каравана везла груз слишком тяжелый для любого вьючного животного за исключением вендийского слона. Эта повозка с тщательно закрепленной поклажей и упряжью из восьми мулов также была не слишком удобна при движении по такой дороге. Ось с двумя обитыми железом колеса прикрывала металлическая труба, прикованная к нижней оконечности груза. Вожжи для мулов крепились к прочным деревянным шестам. Сам груз был переплетен стальными полосами, приклепанными друг к другу. Двое возничих и столько же охранников располагались спереди, восседая на железных подставках. Все вместе это создавало препятствие для любителей легкой наживы. Те, кто мог замыслить грабеж, должны были бы продумать. Или пришлось бы разбивать целую телегу с угрозой пасть под стрелами умелых лучников и хорошо владевшими сталью наемников, или о перемещении ее в лес, где только белки могли протиснуться сквозь массу древесных стволов. Многие глазели на телегу считая, что охранники — двенадцать мужчин этого не замечают. Эта дюжина, державшаяся особняком, была скупа на разговоры, как будто каждое их слово стоило серебряный немедийский нобиль. Очевидно, воины стерегли не просто телегу с грузом, но какую-то тайну. Ведь даже обычное путешествие по этим землям без надлежащей охраны представлялось просто безумием.

По мере продвижения, дорога пересекала старые водоотводные канавы, вырытые по обе стороны пути. Теперь обмелевшие, не шире вытянутой руки, они наполовину заросли травой.

За границей травы росли деревья, в основном сосны, более толстые в обхвате, чем двое мужчин. Кроны сосен скрывались в вышине, отбрасывая на землю длинные тени.

Удостоив теневую сторону беглым взглядом, люди торопливо переводили взоры на дорогу. Мужчины успокаивали себя тем, что странные быстрые движения в траве, должно быть, производят белки, а уханье и крики издавались совами, которые перепутали во мраке под навесом деревьев время суток.

Они внушали себе это, но в еще крепче сжимали в руках свое оружие или натягивали узды запряженных животных настолько сильно, что их суставы выглядели белым пятном на фоне коричневой от солнца и испачканной дорожной пылью кожи.

Среди наблюдателей, таившихся в темном лесу выделялась одна пара синих глаз. Они принадлежали загорелому лицу с тонкими чертами, которое некоторые называли красивым, но большинство готово было забыть его навсегда.

Мало кому удавалось спастись от гнева Лисинки Мертус. Слишком многим она принесла смерть. И последнее, что несчастные видели на земле — были ее глаза.

Находились такие, кто утверждал, что Лисинка не совсем человек. Хотя эти делали все возможное, чтобы распускать свои языки в местах, где она не могла бы услышать подобное.

Кое-кто договаривался до того, что нечеловеческая чужая кровь могла бы течь в ее венах, а были некоторые, кто считал, что вместо крови у нее ледяная вода.

Так или иначе, но она за последние десять лет прекрасно зарекомендовала себя среди «братьев холмов» — так называли себя те, кто жил вне закона в пограничных областях. Ее банда из сорока мужчин и женщины не являлись самой многочисленной среди «братьев», но, безусловно, самой дисциплинированной и лучше вооруженной. Уже дважды этой группе уступали дорогу собратья по ремеслу. А одна шайка, избравшая ссору с ней, получила в итоге убитого предводителя, который не проявил достаточного благоразумия в беседе с женщиной.

Лицо Лисинки выражало раздражение и крайний гнев после того события на обочине.

Ее лагерь почти обезлюдел, поскольку сейчас тридцать человек пришло к караванной дороге.

Из-за этого на стоянке не осталось должной охраны от таких же грабителей или от набега жаждающих кровной мести конкурентов.

С тридцатью бойцами было легче напасть на караван с разных концов. В таком случае, ни человеку, ни животному не удалось бы. Ее удовлетворяла только полная победа, поэтому следопыт увел большую часть банды вперед прежде, чем остальные пошли по следу. Теперь никто не мог незаметно пройти по дороге и избежать нападения с обеих сторон.

Лисинка посмотрела на связанного лианами человека, которому уже довелось испытать на себе последствие гнева атаманши. В ярости Лисинка закружилась настолько стремительно, что длинный шнурок, скрепляющий ее иссиня-черные волосы, вытянулся в струну.

— Ты! — закричала она. — Ты все еще будешь утверждать, что просто ошибся, поведя нас по ложному следу? — Так и есть. Я это признаю, — человек говорил ровным голосом, несмотря на боль, и смотрел ей прямо в глаза без содрогания.

— Ты когда-либо слышал об испытании сражением? — спросила атаманша более спокойно.

— Сражаться против тебя? — мужчина хмыкнул. — А смысл? Ты — мой командир и, кроме того, владеешь оружием лучше любого из нас.

— Конечно, — кивнула Лисинка, с безрадостной улыбкой. — Но я имела в виду твое освобождение, чтобы ты смог присоединиться к схватке. Если боги сохранят тебе жизнь, то так мы узнаем их решение. Если погибнешь — аналогично. Но даже не помышляй о бегстве, поскольку я все равно узнаю! В этом случае смерть настигнет тебя незамедлительно! — Я другого и не ожидал, — сказал человек, скорее насмешливо, чем раболепно.

— Разве у меня осталось так мало секретов? — снова улыбнулась она, задав вопрос, казалось, деревьям и небу, а не связанному человеку.

— Если б я хуже знал тебя, то испытывал бы меньший страх перед тобой, — сказал пленник. — Обычно люди бояться всего неизвестного. А что представляет большую смертельную опасность? Огромная медведица, гадюка или Лисинка Мертус. Я думаю — последнее.

Женщина тихо засмеялась.

— Друг мой, ты не заработал свободу, но заработал мое обещание. Гарантирую, что независимо от твоих действий, смерть твоя будет быстрой и легкой.

Их разговор прервало внезапное появление гонца. Как один из самых неопытных в отряде Лисинки, он только учился подкрадываться по-кошачьи, чтобы тем самым возникнуть среди других прежде, чем его бы услышали.

— Караван приближается к нашему выбранному месту, — доложил он.

Парень еще не достиг возраста, когда знакомятся с бритьем, но говорил уверенно. Как было известно среди бойцов Лисинки, ее друзей, и противников, атаманшу не слишком заботил вид тех, кто прибивался к ней.

— Освободите его от пут, — приказала она, кивнув своим людям на связанного ими же проводника. — Но если он скроется, тогда ваша кровь ответит за него.

Не ожидая ответа, Лисинка грациозно развернулась, демонстрируя крепкие мышцы спины, и последовала за гонцом.

Охранников каравана насчитывалось около сорока человек, и мало кто из них был невнимателен или недостаточно вооружен. Такие попросту долго не выживали в пограничных областях. Ну а если бы вдруг выжили, то ни один караван, желающий безопасного завершения путешествия, не нанял бы их никогда.

Однако три десятка воинов Лисинки имели преимущество внезапности. Разбойники действовали как легендарный король древности Кайтан, известный и как мудрец и как воин.

Он всегда выделял начало схватки мудрыми изречениями, типа: «Неожиданность наполовину уменьшает силу защитников и наполовину удваивает силу нападавших».

Но король говорил так только о сражениях, где силы силы магии не играли никакой роли. Нынешний бой к таковым не относился.

Стрелы свистели из-за деревьев, стремясь настичь охранников каравана. Правда, тусклый свет и плохие стрелки не позволяли всем стрелам попасть в цель. Уклоняясь, боссонцы отвечали тем же. Однако в действительности ответные выстрелы наносили нападавшим еще меньше вреда, поскольку были направлены против лучников, ловко скрытых среди деревьев, в отличие от находящихся на дороге воинов.

Четверо из двенадцати воинов, охранявших телегу, пали. Еще двоих ранило в первый момент столкновения.

Наблюдая из чащи, Лисинка заметила, что телегу оставили без надзора, так как охранники присоединились к остальным защитникам каравана. Жадность и любопытство влекли нападавших к грузу. Бандиты схватились с объединенными силами караванщиков врукопашную. Вокруг повозки закипел бой.

Через сражающихся воинов пробиралась атаманша. Верткая и быстрая, она пользовалась мечом и кинжалом, не закрывая себя щитом, также на ней не было брони кроме шлема и ножных лат. Женщина сама по себе была надежной броней. Ее стремительность и точность оружия выручали многократно в течение долгих лет и в более опасных стычках.

Она уже почти расчистила путь к телеге, когда колдовство нанесло удар. Это не были чары, которые заявляют о себе ударами молнии, ослепляя светом, огнем, дымом, или источая острые ароматом. Это началось за мгновение до того, как Лисинка или кто-либо еще заметили, что железные стяжки, оплетающие груз в телеге, вдруг запылали.

Сначала появилось источающее жар сияние. Затем оно задрожало и поползло вниз с повозки, ярко освещая себе путь. Тут же, оси с обеих сторон телеги, превратились в груду опилок, как если бы дерево в один миг сгнило. Колеса зашатались и упали. Нагретые стяжки с треском лопнули, освобождая поклажу. Стержни, в местах соединения с каркасом повозки, засверкали подобно маленьким звездам так, что всем сражающимся пришлось прикрыть ладонями глаза, прервав схватку.

Когда они открыли глаза снова, то увидели, что груз вознесся к верхушкам дерева.

Некоторые потом говорили, что рассмотрели в клубах дыма какие-то падающие фрагменты.

Но хотя это было не легче бычьей туши, однако летело быстрее любой птицы и скоро исчезло за деревьями.

Когда все это произошло, Лисинка и другие разбойники обнаружили, что тела охранников лежат, растянувшись, на дороге. Четверо, пронзенные стрелами, выглядели мертвыми, но двое не казались смертельно раненными.

Что же касательно их шести товарищей, то ни один из неподвижно застывших на земле не имел ран или признаков насилия, кроме небольшой струйки крови изо рта или из носа. Их лица были обращены к небу, которое им уже никогда не увидеть снова.

Призывы и удары ножнами атаманши остановили панику среди ее воинов. Но, оказавшись перед проявлением такой магии, не имея вождя, способного повлиять на них, караванщики бежали так, будто им в пятки дышали смертоносные демоны Ахерона. Забыв о чести, оставив оружие, животных и, конечно, товары, их владельцы отчаянно улепетывали по дороге. Они бы разбежались и по лесу, если деревья позволили бы им проход.

Когда смолкли последние вопли ужаса, и беглецы, спасаясь от уничтожения, скрылись из виду, в лесу воцарилась тишина. Лисинка стояла с пепельным лицом и сведенными мышцами бедер в окружении своих людей. Она уже не гневалась и смягчила голос, поскольку видела, что все на месте и у всех в руках оружие.

— Благодарю за послушание и преданность.

— О, это пустяки, — прозвучал знакомый голос. Женщина повернулась и увидела допустившего ошибку проводника. Тот держался одной рукой за мешочек, притороченный к поясу и явно не его собственный. Другой рукой, с которой стекала кровь, он опускал в ножны короткий меч. — Умный человек боится тебя гораздо больше, нежели любого волшебника, когда-либо существовавшего.

— Человек, имеющий такую руку, сходу заслуживает уважение, — усмехнулась Лисинка. — Ну а теперь, кто из вас заметил, в каком направлении полетел проклятый груз? Ответа не последовало, и это молчание заставило ее подумать, что «проклятый», возможно, не лучшее, произнесенное ею, слово. Тогда женщина ответила сама: — Оно полетело на север, а потом, по последним моим наблюдениям — на северо- восток. Но боги только знают, какой курс оно выбрало, скрывшись с наших глаз. Хорошо, если направление не изменится. В таком случае ничья помощь нам не понадобится, мы справимся самостоятельно. После этих негодяев осталось для нас немного серебра, — продолжала атаманша. Мы пошлем разведчиков в окрестные деревни и фермы, с расспросами о странных вещах, летающих то тут то там.

— А действительно ли мудро так поступать, ставя многих людей в известность, что мы идем по следу этого груза? — спросил кто-то.

Лисинка хотела возразить, но склонилась к холодной вежливости. Право свободно высказывать свои мысли было законом в шайке, и сейчас не лучшее время для того, чтобы ломать это.

— Разговоры о том грузе охватят все протяжение Танзы раньше, чем выдохнутся сбежавшие мерзавцы, — сказала она. — Вы ищете искусственные преграды, а может собираетесь переругаться еще до того, как нашли его? Чем больше тех, кто знает, что воины Лисинки ищут груз, тем меньше народа будет искать его, или пытаться удержать, если действительно найдут. Вы заслужили свою репутацию справедливо, со сталью и кровью. Кто осмелится противостоять этому? Я таких не знаю.

Увидев, что ее заявление признали равным изречению из уст оракула, Лисинка успокоилась. В определенных условиях, она бывала и менее довольной.

На севере и северо-востоке простирались самые дикие места. Ходили слухи о колдунах, скрывающихся там, и болтали также о главарях банд, силой и смекалкой равных Лисинке.

Она знала, чем рисковала, ища тот груз. Скорее всего и ее бойцы знали это. Но им ничего иного не оставалось делать. Иначе они рисковали бы той самой, с трудом заработанной репутацией. И тогда не было бы ни добычи, ни гарантии безопасности от мести конкурирующих групп. Безусловно, женщина знала, что может отправиться в одиночку, и даже это ее не останавливало. Она бы скорее предпочла смерть, нежели жизнь, где звучали бы слова о том, как Лисинка Мертус отвернула лицо от опасности.