— Пти-ичка-птичка-птичка, — лениво позвал Кэрт и поманил пальцем. Жирный бело-коричневый голубь степенно расхаживал у дальнего края плоской крыши, клевал хлебные крошки и подозрительно косился на парочку ассасинов — интеллектом, может, «птичка» и не блистала, а всё же инстинктивно чуяла хищных кошек в человечьем обличье. Любое зверье их чуяло. — Ну же, приятель, иди сюда… а то я что-то голодный…

— Ты когда-нибудь наешься? — Даймона выразительно закатила глаза.

— Нет, а ты? — не стушевался Кэрт. — Пти-ичка-а, я жду…

Голубь презрительно нахохлился, прежде чем склевать оставшиеся крошки и улететь от греха подальше.

— Неблагодарный, я же покрошил тебе лучший кусок своего пирожка!

— На, жри, только замолкни уже! — не поднимаясь с нагретого местечка, Даймона сунула ему плитку прессованных орехов. Плитка пахла душистым медом и была предусмотрительно завернута в кондитерскую бумагу, чтобы к рукам не липло. Кэрт охотно поблагодарил и, плюхнувшись рядом с подругой, радостно захрустел плиткой. Сладкое он не любил, а вот орехи мог грызть мешками, о чём Даймона прекрасно знала.

Что уж там, она всегда заботилась о нём куда больше, чем он о ней.

— Как там в Аль-Маарефе? Впрочем, чего это я? Что тут пекло, что там.

— Не гони, — запротестовал Кэрт. — Вот там реально пекло, не чета нашему. Но воздух сухой, дышать легче.

— Да уж, у нас дышать стабильно нечем. Даром что ветер с моря дует. О, еще и воняет чем-то… апельсины, что ли? Вроде не сезон.

Кэрт поперхнулся недогрызенной ореховой плиткой и поспешил заверить, что ничего такого и близко не чует. Даймона даже повернула голову, чтобы одарить его подозрительным взглядом, но тему развивать не стала.

— Как всё прошло?

Он поерзал; лежать резко стало неудобно.

— Ну-у… не очень.

Она явно ждала подробностей, так что пришлось продолжить:

— Пошел я, весь такой деловой, в гости к прекрасной даме. Прихожу, а на месте дома пепелище догорает. Чтобы ты прониклась, уточняю: дом был каменный.

— Инсценировка?

— Не-а. Тамошние ищейки в материалах дела указали: «нарушение плетений в сети защитных заклинаний». Вот так работало-работало, потом взяло и само нарушилось. Кто-то сработал покушение, а теперь дельце заминают по-тихому. Скандала боятся — тетка-то из беев, место имела в… ну, в шафрийском парламенте, как его там…

— Маджлис, — подсказала Даймона. И, помолчав, с сомнением добавила: — Думаешь, наши сработали?

— Они что, самоубийцы? — изумился Кэрт с изрядной долей самодовольства. — Я уж лет десять не встречал придурка, который решится меня подрезать.

— Придурков всегда хватает, несравненный ты мой, — едко осадили его. — Но я тоже не верю. Приличный гильдеец в сеть заклинаний не полезет. Вот ты бы полез?

Он покачал головой. Нет, способы обрушить сеть ему были известны: Кэрт всегда изумлял драгоценную госпожу (и бесил конкурентов) недюжинным умом и поистине творческим подходом к делу. Но заигрывать с высшей магией, не будучи заклинателем, было как минимум неразумно. А план, с которым он ехал в гости к райе Ламис, был довольно прост: расчленить, рассовать по четырем сумкам с грузом, притопить сумки поглубже да подальше друг от друга. В помещении остались бы следы, однако сымитировать бытовой поджог — дело нехитрое. Огонь бы подтер если не всё, то большую часть; недаром некроманты так не любят эту стихию.

— Так или иначе, от прекрасной дамы остались обгоревшие кости. Часть пришлось позаимствовать из морга, чтобы предъявить хоть что-то. Ты же знаешь нашу фейку-истеричку: не притащишь вещдок — будет гонять по всему Халифату, пока не выполнишь заказ или не сдохнешь.

— Ты притащил кости, а Хельта это схавала? — с недоверием переспросила Даймона. Она села и досадливо поморщилась, откинув со лба надоедливые пряди белоснежных волос. — Серьезно?

— Ну конечно, — заверил Кэрт, скроив чопорную мину. Но затем пояснил: — Та райя была из правого сектора, а они там все поголовно в секте, как бишь ее… «Когти мрака». Так вот: их именные перстеньки даже с трупа не снимаются. Я пробовал, побрякушка будто в кость вплавилась. Ну, приволок её нашему злобному высочеству вместе с фалангой. И череп прихватил для порядка.

— Череп прихватил, — повторила она, невесело усмехаясь. — Больно было?

Он не ответил, лишь потер запястье — правое, украшенное самодельным артефактом. Под браслетом из круглых зеркалец прятался уродливый белесый шрам. Заживающий, но медленно, почти как у простого человека.

Чтобы содрать с себя один рабский браслет, ему понадобилось двадцать лет зубрить артефактику. (Благо его слабый темный дар — трансмутация — идеально подошел для этой науки.) Второй с него снимут только после смерти. Был еще один вариант, однако Кэрт твердо решил, что скорее расстанется с жизнью, нежели с рукой. Лучше быть покойником, чем калекой.

— Ладно, а что мы тут делаем? Чего тебя опять в центр-то понесло?

Кэрт недовольно наморщил нос и, помедлив, тоже сел. Ну кто, если не заклятая подруга, задаст тебе все неудобные вопросы, какие только могут быть?

— Ну… просто.

Огромные серые глаза, почти белесые на фоне смуглой кожи, сверкнули золотом. Но лишь на миг — Даймона контролировала своего зверя куда как лучше, нежели Кэрт.

— Что, опять полдня любовался своей деревенской дылдой? — Каждая черта ее хищного красивого лица выражала презрение и нечто, очень напоминающее ревность. — Кэрт Хакола, ты сошел с ума. Где твой хваленый вкус?

— Отстань, — огрызнулся Кэрт. — Мне просто скучно, ясно тебе?

И даже доля истины в этих словах определенно имелась. Чем выше ты эшелоном, тем меньше у тебя работы — непрестижно оно для Гильдии, давать профи абы какие задания. Свободного времени было много, и порой Кэрт скучал. А когда Кэрт скучает, самой Владычице Тени не угадать, куда его занесет и что он там отчебучит.

«Бездна меня пожри! Звучит как оправдания».

— Когда тебе скучно, ты закапываешься в своем любимом подвале и нелегально мастеришь побрякушки.

— Я решил разнообразить свой досуг.

— Этот досуг называется «преследование». А у девки, напоминаю, офицерская корка есть.

— Отвали на фиг!

— И то сказать.

Насмешливо улыбаясь, Даймона потрепала его по плечу и одним пружинистым движением вскочила на ноги.

— Чем слушать твои блестящие отповеди, пойду закажу у Фаброна новое платье. Или два. И прошвырнусь по оружейкам. Может, со мной?

— Как-то я не чувствую нужды в новом платье — и слава богам, — язвительно отказался Кэрт, забившись поглубже в тень широкой печной трубы. — Не сегодня, Мона.

— Пойдешь скармливать апельсины своей страхолюдине? Фи, ну и пожалуйста!

Даймона надулась и спрыгнула с края крыши; снизу, впрочем, тут же раздалось её гаденькое хихиканье. А вот Кэрту было как-то не смешно.

«Кр-расивая!» — возразил его внутренний кошак, оскорбленный за Астрид до глубины своей кошачьей души.

«И ты тоже отвали! — он сердито хлопнул себя по лбу, будто выбивая дурь. (Увы, это ещё ни разу не срабатывало.) — Я тут главный! Нам нравятся милые маленькие шатеночки, а не вот это вот!»

Изнутри пришла волна насмешливого умиления. Мол, мой человек такой идиот, что даже забавно. Что ж, не поспоришь: не запади ему накрепко в голову «вот это вот», Кэрт нипочем бы не полез заполночь в сад аль-маарефского паши, чтобы коварно ободрать апельсиновое дерево. Как известно, самый лучший сувенир — тот, который можно сожрать. Но не идти же на рынок с продуктовой сеточкой? Скукотища. Тем более что Мона правильно заметила — не сезон сейчас для апельсинов. Если, конечно, ты не знатный вельможа, которому за кошель золота вырастят что хочешь, и когда хочешь, и на чём хочешь.

За Астрид он начал приглядывать (а вовсе даже не следить!) как-то спонтанно. Вляпается же куда-нибудь, видят боги и богини. Кэрт, может, и душегуб со стажем в четверть века, но не совсем уж подонок. И совсем даже не дурак. В своей конфетной столичке девчонка могла быть распрекрасным специалистом, однако в Аэльбране иные порядки.

Если подумать, правило-то везде одно, притом нехитрое: есть законы, которым все подчиняются, но есть и тот, кто выше закона. В столице это добренькие архимаги Круга; в Аэльбране — злобная принцесса Хельта. И именно поэтому всякий аэльбранский боевик скрипел зубами от бессильной досады, но на территорию Гильдии Убийц не совался без особой нужды, либо без официального дозволения главы.

Астрид же сунулась. И Кэрт до сих пор холодел при мысли, что на его месте мог оказаться кто-то вроде Дирка или Тицианы — за сладкой волчьей парочкой тянулась целая вереница мертвых и изувеченных шлюх, а уж от чистенькой столичной девочки они бы ни за что не отказались. Кэрт никакой женщине не пожелал бы попасть в лапы Дирка Людоеда, но стоило представить, как облезлая псина измывается над Астрид — и в глазах темнело, а клыки и когти против воли лезли наружу.

«Моё, — проворчал затихший было кошак. — Убить пс-сину. Разор-рвать».

— Кишки по закоулкам, — мечтательно вздохнул Кэрт, глазея на служебный вход полицейского отделения. По его внутренним ощущениям время близилось к восьми, ну а рабочий день капитана Эйнар — к завершению. — Слышь, пухан, закатай губу. Дирка запрещено убивать. А подружка-цивилка — это вовсе не про нашу честь. Слишком хороша.

Да, слишком хороша. И речь даже не о распрекрасных ножках.

От странной горечи, вызванной этим, в общем-то, сухим и очевидным фактом, захотелось расколотить что-нибудь. Тряхнув головой, Кэрт выпрямился и окинул улицу внимательным взглядом. За раздумьями о своей столичной валькирии (и её ножках) он каким-то непростительным образом пропустил явление весьма подозрительного типа.

— Та-ак, а это что за хрен с горы? — негромко пробормотал он. — Или, скорее, с острова.

«Шкаф», — немедля выдала ёмкую характеристику его мохнатая половина. Впрочем, громадный мужик своими габаритами мог затмить любую антикварную мебель. Картину типичного белобрысого солхельмца дополняли пудовые кулаки, косматая бородища, ну и традиционный топор — тоже весьма внушительных размеров. Выглядела эта железяка безукоризненно новенькой, и Кэрт с невесть откуда взявшимся пренебрежением подумал: «Для красоты носит, что ли, как побрякушку?» А ещё искренне понадеялся, что этот любитель декоративного оружия — случайный прохожий, а не какой-то там островной женишок капитана Эйнар.

Зря, видно, понадеялся.

Кэрт подозрительно уставился на парочку солхельмцев. Те охотно полезли в личное пространство друг друга, однако — стоило быть объективным! — на встречу влюбленных сие действо как-то не тянет. Вдоволь наобнимавшись, Астрид и её шкаф перекинулись парой фраз да с самым цивильным видом побрели по улице, почему-то не к портальной площадке. Вместо того чтобы последовать за ними, Кэрт протяжно выдохнул и пару раз стукнулся башкой о каминную трубу, пытаясь прийти в себя. Сам он не узрел ничего особо предосудительного — а если бы узрел, его-то какое дело? Вот то-то и оно, что никакого. Однако долбаный кот выдал полновесную истерику; Кэрта буквально затрясло от непередаваемой смеси: звериная ярость кровожадного хищника и вселенская обида малыша-трехлетки.

«Моё, моё, МОЁ!» — надрывалось мохнатое чудовище, чуть не плача.

— Да твое, твое, — раздраженно прошептал Кэрт. — Ты уже взрослый кот, не ной как дитя малое. В смысле — «убить и съесть»? Не ври мне, скотина, ты не жрешь человечину! А раз так, куда я эту махину потом спрячу? Ох, Бездна…