Марк тихонько выматерился по привычке, когда портал выплюнул его на нужной улице, и ссадил Генри с рук. Пес возмущенно обернулся на портал и гавкнул, видимо, ругая на чем свет стоит клятые изобретения сумасшедших людишек.

— Мне тоже не нравится, — поддакнул Марк и направился вниз по улице.

До Изумрудной заводи он бы с радостью прогулялся пешком и проветрил голову, но в его состоянии это было опасно для ни в чём не повинных людей, спешащих по своим делам. Усмирить силу вышло с трудом — сказывалась злость на отца, фактически искалечившего ему жизнь. Да и ощущение чего-то недоброго, связанного с не менее колоритной маменькой, спокойствия не прибавляло.

На этот раз из окон уже знакомого дома не валило никакого зеленого дыма, что, несомненно, радовало и вместе с тем внушало опасения. Ему хватило нескольких минут общения с Зейрой, чтобы понять — без выкрутасов разного рода та обходится крайне редко. Подобная тяга к приключениям на свою задницу отличала всех шафрийцев, славившихся горячей кровью и страстной натурой. Неудивительно, что благообразный, хотя бы с виду, Альфард Эйнтхартен в свое время крепко запал на одну из отвязных шафрийских девиц.

Пришлось подождать с минуту, прежде чем дверь открылась, явив взору Зейру Яллес собственной персоной. Одетую в домашнее платье и весьма грозную, учитывая здоровенную чугунную сковородку в руках и не менее внушительный синяк на скуле, медленно заживающий прямо на глазах. Судя по легкому запаху алкоголя, утро у соседки Киары началось весело.

— А-а, мальчик-красавчик, ты вовремя! — при виде него Зейра сменила гнев на милость. — Я-то думала, опять эта грымза Неида притащилась за арендной платой на неделю раньше. — Жестом она пригласила его войти и тут же скрылась в холле. — Бусик, спрячь когти, забой парного мяса на обед отменяется! Элси, детка, твой бывший пришел!

— Это который? У меня их много! — послышался знакомый веселый голос, и Марк мысленно застонал — Элси он хоть и любил, но с ужасом представлял, какой допрос ему сейчас придется пережить. Особенно после нескольких бокалов денмарского — любимого пойла младшей Фейергольт.

Ответить ей Зейра не успела — Элси сама вышла в коридор. И в следующий миг уже стиснула в объятьях с удивительной для её хрупкого телосложения силой.

— Солнце мое, я так скучала! Куда ты пропал? О, и Генри здесь! Иди ко мне, мой хороший!

В жизни Генри существовали только две женщины, которых он любил. Данка, всякий раз оставляющая ему лучший кусочек мяса. И Элси, обладающая какой-то редкой магией очарования, действующей на всех мужчин, независимо от их видовой принадлежности. Вот и сейчас, стоило ей наклониться, пес упал на спину и начал поскуливать от того, что ему почесывают пузо. К несчастью для Марка, длилось это недолго — вскоре Элси подняла голову и вдруг подозрительно оглядела его с ног до головы. Поднялась и, устроив тонкие руки на его плечах, заставила повернуться кругом. И выдала деловито:

— Так и знала, что тебе пойдет темная ипостась! — Откуда она вообще пронюхала, что он стал темным, Марк уточнять не стал — Элси всегда узнавала интересные новости одной из первых. — Осталось сменить гардероб, и тогда все горячие девчонки Иленгарда твои!

— У него уже есть — горячее некуда, — хохотнула Зейра. — Так, нечего тут в коридоре рассиживаться, у нас винишко стынет!

И они, одновременно схватив Марка за руки, потащили его на кухню.

— Эм-м, я как бы по делу… — попытался возразить Марк, но куда там — справиться с одной-то Элси сложно, а уж здесь…

Сумасшедшие девицы усадили его на стул и всучили в руку объемистый бокал с вином. Марк принюхался — и впрямь денмарское, одно из самых дорогих, судя по редкому лиловому цвету. Наверняка подарок раджа Амара — торговца шафрийскими шелками и давнего поклонника Элси, вот уж года два уговаривающего её пойти к нему в жены. Рыжие девчонки — редкость на юге.

— Успеется с делами! — Элси уселась напротив и нетерпеливо повела обнаженными плечами. — Лучше расскажи, что у тебя с нашей пташкой. И вообще всё рассказывай, не то умру от любопытства!

— И прекрати пялиться в чужие декольте, а то всё Киаре расскажу! — пригрозила Зейра, плюхаясь на стул рядом. — А она у нас жутко мстительная и кошмарно ревнивая. То ещё сочетаньице, знаешь ли!

Марк тотчас же отвел взгляд — он и впрямь засмотрелся на умопомрачительный вырез платья Элси. Никаких чувств, кроме братских, он к ней давно не испытывал, но нельзя не признать, что Элси — одна из самых горячих штучек в столице. Пришлось тряхнуть головой, напоминая себе, что дома его ждет ещё более горячая блондинка, и любоваться ею можно без всяких платьев.

Рассказывать ничего не хотелось — он и без упоминаний о случившемся чувствовал постоянную ярость и то, как беснуется внутри магия. Надоело. Не добавлял спокойствия и разговор с Альфардом. Пришлось сжать кулак, гася мигом вспыхнувшие искры на пальцах, но Элси всё равно заметила и посерьезнела.

— Выкладывай, Марки, что творится в этом вертепе.

Деваться некуда — тяжело вздохнув, Марк с неохотой принялся пересказывать всё, что случилось за последние дни. Некоторые подробности, разумеется, опускал — ни к чему им знать, как сильно бывший светлый маг Маркус Эйнтхартен желает смерти некоторым личностям. Элси непривычно хмурилась, Зейра то и дело подливала всем вина, а расположившийся у ног Генри мрачно поглядывал на всех троих. Его эта душещипательная история тоже ничуть не радовала.

— Весело, ничего не скажешь, — заключила Зейра и вдруг заорала так, что Марк вздрогнул: — Бусик, счастье мое, прекращай дуться, это всего лишь собака!

Бусик был откровенно оскорблен присутствием в доме «всего лишь собаки». В ответ на все попытки его обнюхать он отмахивался массивной лапой и грозно топорщил шерсть на загривке. Генри такой прием не сильно смущал — за обширной тушей кота скрывались не менее обширные миски с едой, которые тот явно охранял от посягательств нежеланных гостей.

В том, что гости они нежеланные, сложно было усомниться — если на Генри кот глядел с брезгливым недоумением, то его хозяина явно примеривался сожрать вместо обеда. Вельможный господин Энобус даже оставил свой пост, чтобы гневно пошипеть и «закопать» ноги Марка — как если бы тот был кучкой дерьма в лотке с песочком. Долго, правда, эта пантомима не продлилась — Генри добрался-таки до кошачьих мисок, и Бусик, гневно вздыбив хвост, побежал восстанавливать границы.

— А чего удивительного? — Зейра пожала плечами в ответ на ошарашенный взгляд Марка. — Ты у него девушку увел.

— Мне стоит к нему ревновать? — весело поинтересовался он.

— Я бы ревновала!

Марк оглянулся на кота и поежился — тот продолжал пялиться на него, как на кровного врага.

— Пожалуй, нам лучше поторопиться, пока эта пушистая зверюга не сожрала нас с Генри. Ты смотрела книгу?

— А как же! — заверила Зейра, в избытке чувств всплеснув руками. Она подскочила со своего места и скрылась в гостиной. Вернулась уже с книгой и, не слишком аккуратно грохнув её о стол, открыла на странице, переложенной несколькими листами бумаги. — Старое наречие, будь оно неладно… Вообще милейшая книжечка, явно писана некросом для некроса.

— Есть что-нибудь интересное?

— Ну, как я поняла, книжица сия живописует бытие Наместников Тьмы — ты в Академии должен был про них слышать, всяко ж занятия не прогуливал… Конкретно в этой главе расписывается, — Зейра состроила пафосно-глуповатую рожицу, — как чудовищна, коварна и э-э… разрушительна власть одержимой любви. Я вся прям трепещу! Короче, некий архонт Салман основательно съехал крышей после смерти жены, «имя чье ужасно и запретно». Тут только сказано, что она вместе с ним состояла в ордене. В общем, был этот Салман до того крут, что удержал душу жены «в камне и железе», а потом вернул её к жизни «на зов живой крови», что бы оно там ни значило. Женушка вернулась в объятья супруга не сразу — сначала отожралась как следует на мирных жителях, а затем и о бедняге Салмане вспомнила. Точнее, прибила его без всяких сантиментов. Тут сказано: «в смерти его было её бессмертие и ключ к истинному могуществу, ибо влечет кровавого жнеца лишь власть и чужая погибель». Не, ну ты сам-то понял, что написал? Древний графоманишка! — Зейра выразительно поморщилась. — Кстати, «лич» на старом наречии и означает «жнец». Но имперские, чтоб их, сказочники решили, что «жнец» звучит не круто.

Пытаясь переварить информацию, Марк забрал листки с переводом и пробежался взглядом по строчкам, написанным неаккуратным, но понятным почерком.

— То есть я правильно понимаю: убить этого самого лича надлежит тому, кто его и поднял? — мрачно поинтересовался он, медленно поднимая глаза на Зейру. Такивнула. — Киара будет рада…

Он вскочил со стула и, запустив руки в волосы, принялся нарезать круги по кухне. Обстоятельства складывались крайне неприятные. Элрисса и при жизни была далеко не слабой магичкой, а уж обратившись в высшую нежить, и вовсе обещала устроить веселую жизнь всему Иленгарду.

— Зейра, тут написано что-нибудь о том, как распознать лича? — заставив себя остановиться и успокоиться хоть немного, чтобы не рвались молнии с пальцев, поинтересовался Марк. — Признаки, особенности, ещё что-то? Чтобы быть уверенными, что мы имеем дело с этим жнецом или как там его? И как с ним разделались?

— Ну, когда эта дамочка закусила своим супругом, убить её стало куда сложнее. Плюс с каждым убитым она становилась сильнее и в итоге уничтожила целый город. Делать было нечего, кроме как согнать сильнейших магов со всего Шафрийского халифата и добивать количеством. Как понимаю, добили, но трупов была целая прорва, — Зейра машинально пролистала несколько страниц книги. — С опознанием сложно, я ж тебе не следак… Ну, если подумать, то некросы говорят, что любая нежить — сосуд для чужой воли. Без контроля она мечется в беспорядке и жрет всё живое на своем пути. Однако лич — сам себе хозяин и плевал на своего создателя с самой высокой башни. Ваша маньячина проявляет завидную осторожность: хорошо маскируется и выползает из укрытия для того, чтобы умять очередную зазевавшуюся жертву. Стало быть, на типичную нежить не тянет… Опять же, описанный в книжке экземпляр сначала искал кого попроще, сразу после поднятия он был не очень силен. Потом перешел на блюда поизысканнее, типа магов и разных нелюдей. Чем сильнее жертва — тем больше силы набирает кровавый жнец.

— Сначала шлюшка, потом девчонка из трущоб, потом выпускница Академии… — скорее для себя, чем для Зейры, начал перечислять Марк. — Потом Киара вскрывала этого своего фейри всё с теми же узорами… А теперь моя мачеха. Эдак она и до императора доберется!

— Да на кой личу тот император? — Зейра, казалось, ни капли не прониклась серьезностью ситуации. — Пусть архимаги трясутся, эта пакость на магическую силу падкая. Точнее, на кровь, нежити через кровь легче силу вытянуть… Ну, если верить Киаре, а я ей верю.

Марк тоже верил. Но, памятуя о безрассудности и зашкаливающей самоуверенности Киары, доверять ей стоило бы поосторожнее.

— Спасибо, Зейра, ты нас очень выручила. — Он попытался улыбнуться, но от мыслей о Киаре, которой придется как-то разделываться с личем, было тошно.

— Да без проблем, дорогой. — Зейра схватилась за перо, чтобы наскоро черкнуть на одном из листков ещё что-то. — Вот, держи. Отнесешь всё это хозяйство Киаре — та почитает, подумает и побольше моего расскажет. Эх, к её б мозгам да хоть чуточку самосохранения!

Вот с этим Марк уж точно был согласен — не проходило и дня, когда ему не хотелось схватить, утащить в укромный подвал и обвешать всевозможными цепями инфернальную принцессу Киару Блэр, чтобы убежать не могла. И дело было вовсе не в том, что внутри кипела демонская кровь — просто Киара успела стать настолько его, что защитить её от всех бед хотелось всеми силами.

Едва Зейра закончила и протянула ему исписанные с двух сторон листы, Марк поспешил домой, в последний момент не удержавшись и чмокнув её в щеку. Вырваться удалось, кое-как отцепив от себя Элси. Та ни в какую не хотела его отпускать — мол, соскучилась, да и вина ещё хватит до вечера, да и о многом ещё поболтать надо!

«Поболтаем», — клятвенно заверил Марк и поспешил позвать за собой Генри — пока этим двум неугомонным не пришло в голову и впрямь пить с ним, пока не кончится вино.

«Надо будет оплатить Зейре пару тряпок из лавки Элси. Рады будут обе», — подумал он, направляясь сразу к порталу.

Магия прекращала слушаться. Значит, лучше побыстрее вернуться домой и попытаться успокоиться, пока не пришла в голову мысль найти кого-нибудь вроде папеньки. (Марк надеялся, что тому хватило ума свалить из его дома.) Или того же Тангрима — вот уж кого точно не жалко.

Дом встретил его странным, но знакомым ароматом — так часто пах Данкин чай, который она в детстве заваривала специально для него. Впрочем, звуки, доносящиеся с кухни, были ещё более странными — кажется, Киара разговаривала сама с собой. И на веселую песенку её сердитое ворчание походило мало.

— Мне стоит знать, что это? — Марк кивнул на котелок над жаровней. Запашок был тот ещё, что вкупе с мрачным выражением лица Киары и вовсе не внушало доверия. — Довариваешь Альфарда? — попытался разрядить он обстановку. — Или решила отравить меня как безнадежного?

— Предполагалось, что это будет успокоительное. — Киара, будто услышав только первый вопрос, продолжала с сомнением разглядывать свое варево. — Но зельевар из меня, мягко сказать, хреновый, так что мой шедевр для надежности лучше бы проверить на мне же.

Марк приблизился к котелку и принюхался — насколько он мог судить, ничего смертельно опасного там не было.

— У тебя больше шансов реанимировать меня в случае чего. — Он забрал из рук Киары черпак и, взяв с полки кружку, налил туда немного. Жидкость выглядела вполне обычно и походила на чай, разве что на секунду показалось, что по поверхности пробежали золотистые искры. Марк отхлебнул и тут же закашлялся — успокоительное оказалось невыносимо горьким. — О, боги, какая дрянь!

Хотя, справедливости ради, действие ощущалось сразу — напряжение отпустило, сменяясь непривычным спокойствием. Даже магия схлынула куда-то вглубь: словно зверь спрятался обратно в свою нору.

А потом вдруг вернулась прежняя наблюдательность и нечто похожее на здравый смысл.

— Ты же не просто так истязала котел, верно? Что случилось?

— Ничего хорошего, Маркус, — раздраженно откликнулась Киара. Швырнув на стол полотенце, она скрестила руки на груди и отвернулась. — Ладно, кто-то всё равно должен тебе об этом сказать… Бездна, ну почему опять я? Твой папаша вообще годен на что-то, кроме беготни за юбками? О нет, ему только и хватает наглости вещать, что бессердечная сука испортит жизнь его драгоценному сыночку! Не бросит, так привяжет пожизненно!

— Да объясни ты толком, что случилось! — прикрикнул Марк, искренне благодаря богов и Киару за зелье — если бы не его подавляющее действие, быть кухне (а то и всему дому) в руинах.

Нет, он не злился на Киару за эту внезапную истерику. Злило то, что он ни демона не понимал и вообще понятия не имел, что ему сейчас делать.

— У тебя, конечно же, ничего не случилось! — Она с отвращением покачала головой. — Ты уже и не понимаешь… тебе это кажется чем-то правильным — притащить к себе в дом девицу, которую знаешь без году неделя. И даже если я скажу, что без нужды уничтожила десятки людей; что переспала чуть ли не с половиной Неблагого двора в обмен на их фамильные заклинания; что готова была выпустить кишки любимому человеку за такую малость, как измена… ты не назовешь меня злобной сумасшедшей дрянью, а отмахнешься от всего этого. Почему? Да потому что Проклятье демонов отшибло тебе последние мозги! А я этого даже не заметила, пока долбаный Силва Ваор не ткнул меня носом! И я абсолютно, совершенно не представляю, что теперь со всем этим делать!

Она заметалась по кухне, как птица в клетке, схватила со стола измятое полотенце. Марк по себе знал: чтобы не начать швыряться молниями куда ни попадя, необходимо чем-то занять руки. Когда Киара в очередной раз стремительно прошла мимо, он поймал её за талию и развернул к себе.

— Я не держу тебя, Киара, — твердо проговорил Марк и поймал её за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. — Хотел бы, но не стану. Хочешь уйти — уходи, если считаешь, что так будет лучше.

И он действительно отпустил её, даже отошел на шаг, давая ей выбор. От одной мысли, что сейчас она может уйти, оставить его наедине со всем этим, внутри что-то кольнуло, разгорелось пожаром. Резко стало очень страшно, до тошноты и боли в сжатых в кулак пальцев.

Киара молчала и не двигалась с места. Под её нечитаемым взглядом он сделал ещё шаг, на этот раз к жаровне, плеснул себе ещё зелья в оставленную на кирпичах кружку. Осушил одним большим глотком и, не поворачиваясь, тихо позвал:

— Киара?

Кружка в его руке пошла трещинами, а затем и вовсе осыпалась осколками, царапая ладонь до крови. Проклятье или нет, но на самом деле знать ответа на свой вопрос он не хотел.

А больше всего не хотел просыпаться в одиночестве.

Марку пришлось следить за тем, как она одним взмахом руки возвращает разбитую кружку в прежнее состояние и левитирует к себе, как подходит к котлу, чтобы плеснуть своего варева; как выпивает залпом и стискивает в руках многострадальную посудину…

Он вздрогнул от прикосновения чужих пальцев к ладони. На порезанную кожу выплеснулась волна магии — темной, как и его собственная, но куда более послушной своей хозяйке.

— Я ведь всё ещё здесь.