Родной дом встретил Киару мирной тишиной, и она торжествующе выдохнула:

— Пронесло.

Миг спустя на втором этаже громыхнуло; знакомый до колик девичий голосок завопил отборным матом; по лестнице стремглав пронесся, нервно помахивая пушистым хвостом, четырехлапый тезка Адельдора Кровавого. Судя по всему, ворожея белой магии была дома и уже вовсю бодрствовала.

— Не пронесло, — меланхолично поправилась Киара. Тут с лестницы повалили клубы искристого пурпурно-розоватого дыма, и она сочла за благо переждать в ванной всю эту иллюминацию, приторно воняющую цветами.

Когда Киара всё же решилась подняться на второй этаж, дыма там не было, хотя сладковатый душок ещё витал. Она с сомнением покосилась на дверь «кабинета» и, прибавив шагу, поспешила скрыться в своей комнате.

«Долгожданное одиночество». — Киара с облегченным вздохом прислонилась к двери, старательно давя в себе желание опечатать комнату парочкой смертельных проклятий и безвылазно сидеть тут ближайшие пару суток. Сейчас её положительно тошнило от людей. Не то чтобы дело в Марке или ещё в ком-то, просто сама Киара относилась к тем, кому одиночество физически необходимо.

«Вот тебе ещё один аргумент вместо парня завести вторую кошку», — подумала Киара, ничком рухнув на кровать. Но в мыслях её не ощущалось былой уверенности, и это… настораживало.

(Да нет, вообще-то пугало до демонов.)

Ещё больше настораживало противное чувство, до жути напоминающее фантомный зуд в отсутствующей конечности — а Киаре довелось походить без трех пальцев и со шрамом через всю морду, когда она по молодости (и глупости) влезла в поножовщину с тремя наемниками разом. (А те возьми да окажись элитными гильдейскими ассасинами.) Воистину, целители — величайшая фракция магов…

Что и говорить, природа сего фантомного зуда ясна, как рассвет: сказывалось отсутствие в поле зрения лохматой темноволосой башки. Киара злилась, беспокоилась, ужасалась, снова злилась…

Не то чтобы Марк её гнал, но его замкнутая и мрачная физиономия к общению не располагала. Тем более что Киара и сама не рвалась пообщаться. Особенно на тему своего треклятого прошлого.

«Тебе нужно побыть одному», — сказала она. И хлопнула дверью прежде, чем Марк, явно возмущенный такой постановкой проблемы, нашелся с ответом.

Видят боги, Киара не собиралась мозолить ему глаза дольше необходимого. Равно как и давать повод для ссоры. Если уж Марк неспособен выносить общество закоренелой убийцы, то ему этого делать не придется. Киара достаточно разумна, чтобы молча уйти, да и предпочла бы откусить себе язык, нежели унижаться и опускаться до вульгарного выяснения отношений с последующим посылом на три известных буквы.

Ей, в конце концов, не привыкать к гордому званию брошенки.

Глубокомысленно посозерцав трещины на потолке, Киара с неохотой выпрямилась и потянула к себе стопку писем, заботливо сваленную Зейрой на прикроватный столик, поверх очередной коробки с конфетами.

— Опять ты, — проворчала Киара, закинула в рот конфету и распечатала эпистолярный шедевр от засранца Дориха.

Упомянутый засранец был на удивление немногословен — так и так, принял во внимание твои аналитические выкладки, инициировал независимое расследование; увы и ах, юный лорд Лейернхарт чист, как первый снег.

Не то чтобы кто-то всерьез подозревал Гейба. Тот подходил на роль пособника Элриссы ничуть не больше остальных магов из списка — весьма состоятельных и вхожих во дворец, откуда похитили гробы с вампирами. Но видят боги и богини, Киара была бы рада, окажись Гейб виновен. Просто потому, что это Гейбриел Лейернхарт — бессовестная подлюга, мерзкий предатель, потенциальная заноза в заднице.

«Ладно, — решила Киара, откладывая письмо и вытаскивая из коробки конфету, — если ему хватит наглости показаться мне на глаза, то я по крайней мере получу шанс изуродовать эту лощеную физиономию. И да восторжествует справедливость».

— Киа-а-а, пташечка моя!.. О, с чем конфетки?

Как же, не прошло и четверти часа, а на пороге комнаты нарисовалась драгоценная сожительница. Умиротворение, вызванное тишиной, одиночеством и предвкушением мести, сдохло в муках, едва родившись.

— Цикута, ландыш, аконит. Букетик и конфеты, два в одном. — Киара усмехнулась, оценив сверх всякой меры изящные манеры лорда-канцлера. — Женщина, у меня передоз людей и нелюдей в организме, покинь личное пространство.

Её требование, как и всегда, проигнорировали, запрыгивая на кровать с радостным воплем. Возле двери, как бдительный страж порядка, уселся Бусик и с независимым видом принялся за умывание. «Почему мои человеческие рабы такие чокнутые?» — наверняка думал он в этот самый миг. Ну, или не думал; кошачья душа — потемки.

— Почему моя стальная принцесса такая грустная? — поинтересовалась Зейра, кое-как выпутавшись из накрывшей голову юбки. Сегодня на ней было желтое платье — как и всегда, такого вырвиглазного оттенка, что глаза у непривычного человека могли заслезиться.

— Принцесса имела дурость растрепать своей зазнобе про сотню трупов в анамнезе. И, по-видимому, снова превратилась в сильную и независимую женщину с котом.

— О! — она сочувственно закивала и тут же осведомилась с оскорбительной насмешкой в голосе: — А зазноба-то в курсе, что ты независимая?

Киара демонстративно промолчала, сочтя за лучшее как следует нагладить запрыгнувшего к ней на колени кота. Нехилая тяжесть Бусика, весящего как трехлетний ребенок, приносила странное удовлетворение.

— Разумеется, не в курсе, — продолжила Зейра, распаляясь. — Киара, ну почему ты вечно решаешь за других?!

— Не решаю, а предполагаю очевидное, — поправила она педантичным тоном, стискивая в кулаке край покрывала. Бусик, уловив творящийся в голове хозяйки раздрай, демонстративно ткнулся мордой в тот самый кулак: мол, гладь же меня, дерзкий раб, вечно ты попусту ерундой страдаешь.

— Ни хрена подобного! Очевидно то, что вы двое созданы для свадьбы и дюжины котов — вот тебе слово Зейры Яллес, ворожеи белой магии!

— Троечницы с кафедры зельеваров! — немедля огрызнулась Киара, от возмущения едва не поперхнувшись очередной конфетой. Справедливо рассудив, что лучшая защита — нападение, она так и поступила: — Если верить слухам, то свадьба будет у тебя с херг Лартом. Я ведь приглашена?

Будь у Зейры резерв помощнее, она бы от возмущения левитировала и пробила головой потолок.

— Да мать его грифоншу, не будет никакой свадьбы! — взбеленилась она, но тут же вцепилась Киаре в рукав и заныла: — Киара, миленькая, спаси-помоги, эта пернатая каменюка меня достала!

Киара изумленно уставилась на подругу. Уж ей ли не знать, что та сама кого угодно доведет до белого каления? Но, по-видимому, суровый оборотень Шадар херг Лартне зря получил от сородичей прозвище «Скала».

— Если уж ты его ничем не отвадила, то я-то что сделаю? Да и зачем бы? Выгодная, между прочим, партия. Оборотень из Высшего прайда, брат вожака, всё такое. Тебя терпит, опять же. Бездна, да этот мужик идеален!

— Вот и иди за него сама! — Зейра вздорно фыркнула и сложила руки на груди. — Ему без разницы, лишь бы нашлась дурочка… точнее, мамочка для полудюжины грифонят. И вот что я скажу тебе, Киара Блэр: на фиг такое счастье!

Ну, тут поспорить не с чем. Киара тоже была бы не в восторге, предложи ей едва знакомый мужик нарожать целую прорву сопляков с хвостами и крыльями.

— Я с ним поговорю, но обещать ничего не обещаю, — с кислым видом пообещала она. — Кстати, что за муть ты варила на этот раз?

— О, тебе лучше не знать, законопослушная ты моя, — хитро сощурилась Зейра, погрозив пальцем. — И нет, не думай, что ты коварно и виртуозно перевела тему! Не терроризируй своего будущего мужа и поговори с ним, как подобает взрослому… хм, условно человеку!

«Спасибо, наговорилась уже».

— Я собиралась предложить тебе пообедать, но теперь резко передумала, — мстительно сообщила Киара. Тут Зейра хлопнула себя по лбу и сунула ей в свободную от кота руку смятый клочок бумаги.

— Пообедать ты пообедаешь, да не со мной.

«Блэр!

Был невероятно счастлив не обнаружить тебя в доме моего сына. К твоему сожалению, остался цел и невредим, чего не скажешь о моей мантии за два десятка золотых.

Несмотря на свою радость от отсутствия твоей персоны подле Маркуса, вынужден настаивать на личной встрече. Место выбери сама.

С ответом не тяни, дело важное.

Альфард Эйнтхартен»

Едва дочитав сие послание, Киара выразительно скривилась, пуще прежнего утвердившись во мнении, что от семейки Эйнтхартенов одни проблемы.

— Кто сказал, что я буду с этой огнемразью обедать?

— Я сказала, — ехидно улыбаясь, Зейра подпрыгнула на месте — видимо, от распирающего её изнутри энтузиазма, — и метнулась к шкафу с явным намерением выбрать ей наряд не хуже «мантии за два десятка золотых». Киаре, как очень опосредованной, но всё же торговке тряпками, было дурно от одного предположения, на что эта самая мантия похожа. Небось под канителью ткани не видно. — Притом не только тебе, но и ему. Так что собирайся, тебя ждут в ресторации «Бронзовый грифон»! Тьфу ты, развелось этих грифонов где надо и не надо…

Найти что-то достойное блистательной огненной светлости Зейре не удалось, благо в гардеробе Киары таких безвкусных тряпок сроду не водилось. В качестве компромисса она, скорчив рожу, позволила Зейре обрядить себя в новое темно-синее платье и застегнуть на шее опаловое ожерелье. Затем она поспешила вдеть в уши серьги и сбежать подобру-поздорову, пока ретивая подружка не напялила на неё полную парюру. Не то чтобы Киара так уж рвалась увидеть Эйнтхартена-старшего, но там, по крайней мере, была вкусная еда и не было угрозы сверкать грудой каменьев на всю ресторацию.

Впрочем, на фоне Альфарда можно посверкать, лишь напялив на себя весь ассортимент ближайшей ювелирной лавки.

«Фига с два, вся ювелирная лавка уже на этой распрекрасной мантии», — съехидничала Киара, меланхолично ковыряя ложечкой четвертый кусок шоколадного торта — обслуживающий её молодой официантик, вручив Альфарду меню, вновь покосился на Киару с благоговейным ужасом. Новенький, видно, так-то магов в любом трактире да ресторане встречают с распростертыми объятиями, зная, что те едят как не в себя.

На счастье Киары, распространяться о своем отношении к неподобающим пристрастиям сына старший Эйнтхартен не стал. Только кивнул в знак приветствия (никак на днях шторм обещают?) и бросил на стол пухлый конверт с печатью лорда-канцлера.

— Тут всё, что касается исчезновения вампиров из дворцовых подвалов. Дорих распорядился отдать тебе лично в руки.

— Дорогой друг Арлен по-прежнему знает, как испортить мне день, — проворчала Киара, пододвинув к себе конверт. — Премного благодарна. Что-то ещё, или ты меня искал сугубо ради торжественного вручения конвертика?

— Ничего ты не найдешь в этом конвертике, Блэр. У всех подозреваемых есть алиби, следящие кристаллы пусты, как колодцы в пустыне, а тот, кого видела стража, быть там не мог в принципе.

— И кого видела стража?

— О, тебе понравится! — Альфард криво усмехнулся, отчего на долю секунды напомнил свою грозную матушку. — Меня. Но вот в чём суть — как раз во время моей якобы прогулки по дворцовым подвалам я всё с тем же лордом-канцлером распивал синтарийский виски тридцатилетней выдержки.

Киара задумчиво нахмурилась, вертя в руках конверт, хрусткий и непривычно объемистый. Ситуация день ото дня принимала всё более скверный оборот, и не сказать чтобы это удивляло хоть немного.

— Тут либо чье-то алиби хорошо сфабриковано, — решила она, — либо в деле замешан тот, на кого сроду не подумаешь. И если имеет место первый вариант, то надо бы как-то получить разрешение на ментальное сканирование подозреваемых…

Это весьма проблематично, понятное дело. Есть алиби — значит, никакого разрешения. С ментальными вмешательствами на территории Эрмегара очень и очень строго.

— Можно было бы договориться, но эти самые подозреваемые — сплошь драные лорды и добровольно себе в голову залезть не дадут. — Киара поморщилась. — Уж душечка Гейб — точно не даст.

— И именно душечка Гейб, скорее всего, к этому дерьму и причастен, — мрачно отозвался Альфард. — Задницей чую, всё это — его рук дело, вот только ни одной улики против него никто из нас не найдет.

— Нет, Гейб, конечно, скользкий сукин сын и горазд на всякие подлости, — проговорила Киара, не скрывая сомнения. — Но поверь, его допросные протоколы я изучала с удвоенным усердием. Он единственный, в отношении кого абсолютно не к чему прикопаться… Хотя, знаешь, именно это и настораживает. С другой стороны, Гейб — трусло. У него кишка тонка ввязаться во что-то эдакое, разве чтоон твердо уверен, что ему ничего не будет.

— Гейб, может, и трусло, но вот о моей бывшей любовнице, которая должна быть мертва последние лет двадцать, такого не скажешь. Элрисса всегда была изобретательна, особенно в уничтожении улик. Так что изучи всё это внимательнее, при всём моем отношении к тебе не могу не признать, что следователь из тебя хороший, — при этих словах он скривился, становясь куда более похожим на привычного глазу Альфарда-огненную-мать-его-светлость-Эйнтхартена.

— Элрисса вовсе не была мертва, — Киара сочла за лучшее пропустить сомнительное подобие комплимента мимо ушей. — Она умерла, мертвая и ныне. Я сказала это Марку, скажу и тебе: Элрисса — нежить. Никогда, ни-ког-да не смей очеловечивать нежить! Это злобная тварь, ведомая жаждой крови и силы, и чем скорее ты перестанешь видеть в ней свою бывшую любовницу, тем лучше для тебя.

— Это ты мне рассказываешь? Я лично убил её, если ты помнишь, и вот уж двадцать лет пью за её упокой, — в подтверждение своих слов Эйнтхартен плеснул виски в резной бокал. Не обделил и Киару, чему та сильно удивилась — раньше за Альфардом такой учтивости не наблюдалось. — Пей, Блэр. Нам с тобой болтать о моей бывшей бабе на трезвую голову не стоит.

Киара послушно пригубила из бокала, чуть морщась. В напитках, как и в еде, она предпочитала что-нибудь послаще, хотя в компании завзятого трактирного выпивохи Стэна Фалько, бывало, пила ещё и не такую пакость.

Кажется, пойло знатно ударило в голову Эйнтхартена-старшего, потому что после его следующих слов не поперхнуться удалось лишь чудом.

— Так вот, о бывших, Блэр. Точнее, о результатах… Не то чтобы ты вдруг прекратила меня бесить одним своим видом. Но Маркусу, кажется, с тобой хорошо, так что я… не буду просить оставить его в покое.

— Тебе кажется или твоей маменьке? — съязвила Киара.

— Моя маменька вас уже поженила и вовсю подбирает наряд на свадьбу. Так что пей — под градусом такая вот хренотень лучше укладывается в башке. — Эйнтхартен махом опустошил бокал. — Кстати, о нарядах… не подскажешь, откуда у тебя такая баба в доме?

— Зейра? О, мы дружим ещё с Академии и вместе воспитываем кота. И даже не думай!.. — окрысилась Киара, однако, взвесив все за и против, спешно поменяла мнение: — А, нет-нет, подкатывай на здоровье. Хочу увидеть твою физиономию, когда поймешь, с кем связался.

На упомянутой физиономии отразились сомнения — видимо, на Альфарда запоздало нашло осознание, что нормальная женщина жить в одном доме с чокнутой Блэр точно не будет. Но когда бы Эйнтхартенов интересовали нормальные партии? Киара не могла припомнить во всей известной истории этого семейства ни одного мало-мальски равноправного союза. Что не мешало им выделываться на протяжении последних трех сотен лет и числиться чистокровной имперской семьей во всех известных книжонках по генеалогии.

Так что если Альфарду взбредет в голову спутаться с Зейрой, та, скорее всего, исполнит свою заветную мечту — по всем документам будет проходить как «магиня эрмегарского происхождения с силой светлой направленности», а не дочка беженки с пропиской в шатре посреди пустыни.

Что ж, пожалуй, за это стоит выпить — не каждый день матери твоего кота грозит брак с имперским лордом.

«А тебе — Альфард Эйнтхартен в названных родственничках. И ведь есть ещё Грозная Морел с её треклятым нарядом на свадьбу… — Киара нервно сглотнула и спешно схватилась за вновь полный бокал. — Бусик, спаси и помоги!»