Даже в самые плохие времена у нас в районе жили приличные люди. — Полицейский Питер Каллен шестьдесят лет проработал в Двадцатом административном округе, с объективностью профессионала и вовлеченностью местного жителя наблюдая за демографическими и социальными переменами кварталов, окружающих Центральный парк. — Испачканную форму я ношу в одну и ту же химчистку, у меня есть любимый китайский ресторанчик, а если хочется итальянской кухни, я знаю одно хорошее заведение…
У него на глазах с 1964 года домовладельцы бросали недвижимость, приходили в упадок целые кварталы, но на месте ветхих зданий не раз вырастали новые. Облик Нью-Йорка меняется к лучшему, но далеко не везде.
— Кое-где все остается по-прежнему, — отметил Каллен. — Уэст-Сайд населен достойными людьми. Риверсайд-драйв всегда был очень приличным местом. То же самое можно сказать про Уэст-Энд авеню. Централ-Парк-Уэст. Между этими улицами расположены неблагополучные кварталы, их обитатели часто нападают на более успешных соседей. Так что у нас много работы.
Питер вышел в вечернюю смену, с четырех часов вечера до полуночи. Вместо постоянного напарника с ним был Стив Спиро. В обычный день поступало от десяти до пятнадцати вызовов. Разбойные нападения, автомобильные аварии, квартирные кражи. Иногда в полицию звонили с просьбой доставить престарелого родственника в больницу.
Каллену в верхнем Уэст-Сайде нравилось разнообразие: все время новые лица, люди из разных стран, интересные разговоры. Полицейские часто ругают свою работу. Питер никогда не смотрел на часы, мечтая, чтобы смена побыстрее кончилась. Время и так летело незаметно.
Но и расслабляться он себе никогда не позволял.
— Уличный опыт прибавляет мозгов, — сказал он о работе в полиции. — Некоторые люди ничему не учатся. На службе надо прикрывать спину, ничего не упускать из виду, писать отчеты. Политика — тоже часть нашей работы. Если компрометируешь полицейское управление Нью-Йорка, тебе обязательно накрутят хвост.
Его патрульная машина катилась по западной Семьдесят второй стрит в сторону Централ-Парк-Уэст. Каллен и Спиро даже не смотрели в сторону Дакоты. Они и так прекрасно знали, как выглядит этот дом, его историю, кто там живет.
Может, Леннон и был настроен против властей, но с полицией Нью-Йорка он дружил. Об этом знали все сотрудники Двадцатого административного округа. Годом ранее Джон с Йоко послали в Благотворительную ассоциацию патрульных (БАП) чек на тысячу долларов. Деньги предназначались не для юридической поддержки тех, кто стрелял в невооруженных подозреваемых, а для спасения офицеров от бандитских пуль. На эту сумму приобрели десять бронежилетов. Чета также написала записку: «Прилагаемый чек выражает нашу заботу о жизнях наших сотрудников полиции Нью-Йорка».
Как представитель БАП Каллен видел записку своими глазами. Для него ключевым словом было «наших». Леннон ни за что не стал бы заискивать перед властями. Но он уважал работу тех людей, кто защищает его покой.
В июне 1968 года Джон с Йоко собирались провести в США очередную «постельную забастовку». Но ему отказали в визе под предлогом того, что в Англии он был осужден за хранение марихуаны. Не испугавшись, чета полетела в Монреаль, где провела акцию в 1724-м номере отеля «Королева Елизавета». Именно там они представили первый официальный сингл группы «Plastic Ono Band». Этот проект разительно отличался от «Two Virgins». Джон и Йоко играли с подлинными музыкантами, среди которых надо отметить Эрика Клэптона на лид-гитаре, а на басу — Клауса Вормана, художника-абстракциониста, друга «Битлз» еще со времен Гамбурга. Песня «Give Peace a Chance» превратилась в настоящий гимн — ее пела собравшаяся у мемориала Джорджа Вашингтона полумиллионная толпа протестующих против войны во Вьетнаме.
«Все говорят о мешкизме, - пел Джон, высмеивая массовые увлечения, смещающие акцент с их основной задачи, дела мира. — Трахизм, хренизм, психизм, злобизм, чего-то-там-изм, один сплошной изм, / Мы просим только об одном: давайте жить дружно».
Крайне трогательная песня, на собратьев по «Битлз» она произвела гнетущее впечатление. Как бы они ни старались, Джон снова всех затмевал.
Дело в том, что Джон устал от «Битлз»: в его сознании группа была неразрывно связана с тем периодом трудовой гонки, когда приходилось выдавать по два альбома в год и по синглу в квартал. Работая с Йоко, он отдыхал душой и телом.
Леннон заявил, что «When I'm Sixty-Four» вышла банальной, крайне слащавой песенкой, какую он и слушать бы не стал, не то, что писать самому. Это был укол в адрес Маккартни, чей жизнерадостный взгляд на мир Джон считал поверхностным. Естественно, проведя с Полом столько времени, Джон не мог не увидеть его глубину. Просто Маккартни подмял под себя власть в группе, тем самым оттолкнув от себя товарищей. Ринго с Джорджем, возмущенные тем, что Пол тратит время исключительно на собственные старые песни, бросали все и уходили со студии, даже во время съемок документального фильма «Let It Be». Чтобы не связываться с Маккартни, Харрисон позвал записывать «While My Guitar Gently Weeps» Эрика Клэптона.
С точки зрения Пола, у него не было выбора, кроме как взять на себя руководство группой. Кто-то же должен командовать этим детским садом. Джордж принимал каждое предложение Маккартни в штыки. Джон вел себя с ним как с тетей Мими — при любой возможности провоцировал его, бросал ему вызов. Находящаяся в студии Йоко становилась яблоком раздора. В отличие от прочих жен и подружек она не хотела тупо смотреть, как парни работают, она активно вмешивалась в процесс. С суровым лицом восседая на усилке Джона, она заговорщицки нашептывала мужу, что его коллеги пишут неправильную музыку.
В какой-то момент Джордж не выдержал и высказал Леннону все, что думает по поводу атмосферы в студии:
— Что за дела? Вы постоянно вместе. Меня это слегка бесит.
Всем было трудно. Джон по-прежнему любил старых друзей, но выступления Пола и Джорджа против японской художницы приводили его в ярость.
— Я за Йоко, — настаивал он.
Съемки «Let It Be» обострили конфликт. Джон подозревал, что Маккартни подговорил режиссера и оператора все лавры отдать ему. Маккартни, в свою очередь, полагал, что Джон стремится исполнять только свои песни. Те, кто наблюдал за «Битлз» вблизи, не могли не заметить, что великая четверка перестала существовать как группа. Каждый из них шел своей дорогой, а других воспринимал как помощников, сессионных музыкантов.
Долгие годы после убийства Леннона Марк Чепмен будет думать, как бы все повернулось, если бы Джон погиб до встречи с ним? Выбрал бы он себе новую жертву?
— Не могу ответить на этот вопрос, — сказал он Ларри Кингу. — Леннон играл в моей жизни огромную роль. Я был бы просто уничтожен. Что бы я тогда предпринял, сам не знаю.
Очевидно одно: психоз не ослабил у Чепмена влечения к женщинам. В Гонолулу его ждала Глория, верная, надежная жена, но его одолевали животные инстинкты. Вечером перед убийством он в одиночестве сидел в номере «Шератона» и размышлял над тем, что это последние его сутки на свободе. Припомнив сцену из книги, где Холден Колфилд в Нью-Йорке заказывает проститутку к себе в отель, Чепмен позвонил в службу эскорта. Забавно, но факт: приехавшая женщина была одета в зеленое платье, точь-в-точь как ее литературная коллега, навестившая Холдена. Она готова была выполнить любое пожелание Чепмена, но тот слишком перенервничал и никак не мог определиться. Он всячески лапал ее, но до секса дело так и не дошло.
Тем не менее, Чепмен знал, что согрешил. Они с женой были христианами, а он совершил супружескую измену. Он просто не смог удержать себя в руках. И всегда так было. По возвращении из лагеря вьетнамских беженцев их отношения с подружкой, Джессикой Блэнкеншип, развивались в нужном направлении. Марк перевелся к ней в школу, пресвитерианский Колледж Завета в Лукаут-Маунтин, Теннеси. Они вместе учились. Вместе молились. Все шло великолепно. Но кое о чем он Джессике так и не сказал. В Форт-Чафе он в близлежащем отеле спутался с другой девчонкой. Он вроде как сопротивлялся, но она его соблазнила. Эти воспоминания не давали Марку покоя. Джессика блюла себя до замужества, он тоже мог бы подождать. Она ничего не знала о его измене, а ему не хватало смелости признаться. Но он странно себя вел. Его пожирало чувство вины. Он забросил учебу и, в конце концов, вылетел из колледжа.
Потом Марк утверждал, что хотел остаться в колледже… «Я мечтал о карьере, мне нужно было образование, но я просто не мог учиться. И помощи у Бога я не просил. Перестал общаться с людьми. Замкнулся и все держал в себе».
Джессика заметила, что Марк часто плачет. В этом не было ничего плохого: она уважала в людях способность выражать свои чувства. Но Чепмена доводили до слез сущие мелочи, и подавленное состояние длилось целыми днями. Потом выяснилось, что время, которое можно было бы потратить на учебу, он проводит в тире. Чего он хочет добиться? Ей нужен был мужчина, с которым можно создать семью. А Марк превратился в непредсказуемого типа, способного причинить вред себе или окружающим. Она видела в нем немало достоинств, но доведенный до отчаяния, он ее пугал. Готова ли она провести с этим человеком остаток своих дней?
Джессика решила, что нет, и порвала с Марком.
В этом Чепмен и Джон Леннон были очень похожи. Всю жизнь Марк своими руками создавал такие ситуации, в которых испытывал печаль, разочарование, злость, чувствовал себя неудачником, никчемным. Он вернулся в лагерь беженцев, но совсем не тем человеком, которого там знали и любили. У него на душе лежал огромный камень. Он стал нетерпелив, раздражителен. После жаркого спора с тренером по плаванью он ушел оттуда.
Чепмен устроился работать охранником. Может, получилось бы начать с чистого листа. Он производил впечатление умного и ответственного подчиненного. Начальство оценило Чепмена и отправило на недельные курсы обращения с оружием. Результат превзошел все ожидания: Марк и без того неплохо стрелял. Чтобы получить сертификат, нужно было шестьдесят баллов. Марк набрал восемьдесят. Снова перед ним открылись новые горизонты. Ему предложили повышение. Чепмен отказался.
Просто не выдержал.
Пол Маккартни греб под себя все, что можно. Изданием «Magicial Mystery Tour» занималась новая фирма «Битлз» — «Эппл». По рекомендации владельца галереи Роберта Фрейзера Пол начал коллекционировать картины бельгийского сюрреалиста Рене Магритта. Особенно его обаял автопортрет художника, держащего перед лицом зеленое яблоко. Этот образ стал символом «Эппл». Чтобы сохранить контроль над империей «Битлз», Маккартни сам возглавил компанию. «Эппл Мьюзик» управляла авторскими правами на все произведения группы. Так же были созданы киноподразделение, два розничных магазина, «Эппл Менеджмент» и «Эппл Электронике», директором которых стал грек Янни Алексис Мадрас, он же Волшебный Алекс.
Миссию «Эппл» Пол с Джоном видели одинаково.
— К счастью, денег нам и без того хватает, — заявил Пол на пресс-конференции, посвященной открытию компании. — Так что впервые хозяева не стремятся к прибыли. Мы давно купили все, о чем мечтали. Теперь мы помогаем другим сделать тоже самое.
Джон был без ума от концепции, что маргинальные артисты могут придти в «Эппл» и немедленно получить финансирование.
— Теперь человек, задумавший снять фильм о чем угодно, может больше не унижаться в кабинете инвестора, — сказал он.
Леннон свято верил, что Волшебный Алекс способен совершить революцию в мире электроники. Его до глубины души поразила «Ничто-коробка» Алекса, кубик из пластмассы с мерцающими лампочками. Джон часами разглядывал ее под кислотой.
При знакомстве Алекс порадовал Джона завидной неофициальностью своего «резюме».
— Я умею делать сады камней, — похвастался он с сильным акцентом. — А сейчас занимаюсь электроникой. Может, в следующем году решу снимать фильмы или писать стихи. Соответствующего образования у меня нет, но это мне не помешает.
Леннон тут же взял Алекса на зарплату, и пообещал ему десять процентов с прибыли от его будущих разработок. Вундеркинда особенно занимала краска. Он утверждал, что вскоре создаст краску, способную делать вещи невидимыми, и другую, чтобы машина меняла цвет по щелчку кнопки. Вскоре вокруг домов «Битлз» будут силовые поля, а на стенах — «обои-динамики». «Эппл» финансировали попытки Алекса сделать искусственное солнце, которое будет сиять на ночном небе. Но когда пришло время демонстрировать результат, Алекс заявил, что пока не нашел подходящий источник энергии.
Алекс все время ошивался в студии. Наблюдая за работой техников, он жаловался, что они «отстали от жизни». Джордж Мартин хотел было прогнать надоеду, но ему не позволили очарованные «битлы».
Алекса преследовали те проблемы, от которых страдает любой творческий человек, подавшийся в бизнес. Поскольку весь мир слушал «Битлз», «Эппл Мьюзик» показывала завидные результаты. Другие подразделения лишь проедали прибыль. Никто не мог толком сказать, чем занято большинство сотрудников — они торчали в офисе, переливали из пустого в порожнее и вешали на «Битлз» счета на пьянки-гулянки.
Надо было что-то делать. Пол заявил, что у него есть решение. Недавно он женился на американке Линде Истмен, и полагал, что ее отец Ли Истмен, известный юрист в шоу-бизнесе, способен грамотно управлять «Битлз». Во время встречи Джон назвал Истмена Эпштейном, тем самым обозначив свою враждебность. С его точки зрения человек, переделавший фамилию на английский манер, чтобы скрыть еврейские корни, и в других областях не заслуживал доверия. Джордж с Ринго увидели в предложении Пола очередную попытку захватить власть.
Джон предпочитал Аллена Кляйна, бывшего менеджера Бобби Дарина, Сэма Кука и «Роллинг Стоунз». До появления на сцене Кляйна звукозаписывающие компании и менеджеры рука об руку «доили» артистов. А Кляйн устроил войну с лейблами, требуя отчислений с укрытых прибылей. Кляйн заявил: он уверен в своих силах настолько, что готов работать в «Эппл» исключительно за процент от подконтрольной деятельности. Если компания останется в убытках, он не получит ни копейки.
У Леннона давно выработался иммунитет к лести фанатов, но Кляйн, цитируя стихи Джона, сумел подобрать ключик к его сердцу. К тому же, в глазах Леннона простой, как пять центов, Кляйн, смотрелся куда привлекательнее лощеного Истмена. Он был уличным пареньком из Ньюарка, Нью-Джерси. Мать его умерла, когда Аллен был младенцем, а отец работал в лавке мясника. Джон убедил Джорджа с Ринго в пользу Кляйна, обосновав свой выбор тем, что «он единственный, кого одобрила Йоко». Маккартни отказался подписывать контракт. Кто такая эта Йоко, что решает за «Битлз»? С его точки зрения, бандитский имидж Кляйна был отнюдь не наигранным.
В свое время Брайан Эпштейн обсуждал с Полом Кляйна, отзываясь о коллеге в негативных тонах. В середине 1960-х у Кляйна были проблемы с Комиссией по ценным бумагам и биржевым операциям из-за раздувания стоимости акций звукозаписывающей компании, которой он управлял. А Мик Джаггер поведал Маккартни, что очаровав группу своим грубым шармом, Кляйн умыкнул у них права на ряд песен. К сожалению, на тот момент доверие к Полу было окончательно подорвано, и его никто не стал слушать. В 1969 году, заключив контракт с EMI, Кляйн выбил для «Битлз» самый большой гонорар в истории, чем полностью оправдал свое назначение.
Для сотрудников «Эппл» Кляйн ввел регулярную отчетность и контроль за временем прихода и ухода, а заодно срезал все излишние расходы. Алистеру Тейлору, верному лейтенанту Брайана Эпштейна, пришлось подать в отставку. Закрылся «Эппл Электроникс», вылетел на улицу Волшебный Алекс, облегчивший карманы «Битлз» на 300 тысяч фунтов. Джон не стал защищать друга, согласившись, что Алекс тот еще поганец. В Индии он активно трепал языком о сексуальной невоздержанности Махариши. А через двадцать четыре часа после развода Джона с Синтией уже сидел рядом с брошенной женой, спаивал ее и убеждал, что с ним куда лучше, чем с Ленноном.
Хоть Алекс умело веселил компанию, он исчерпал кредит доверия. «Битлз» было не привыкать избавляться от прихлебателей и мошенников. В момент кризиса им не нужен был пассажир, раскачивающий лодку.
Пока сверстники входили во взрослую жизнь, Марк Дэвид Чепмен мечтал заполучить ядерную бомбу и взорвать небольшой городок. Потом ему в голову пришла новая мысль. Можно заставить страдать многие миллионы, если убить их кумира, выражающего их мнения, их ролевую модель.
— К 8 декабря 1980 года Марк Дэвид Чепмен находился на грани помешательства, — объяснит он потом Ларри Кингу. — Он полностью погрузился в вымышленный мир «Над пропастью во ржи» Сэлинджера. Он сам не знал, чего хочет: прыгнуть в такси, вернуться на Гавайи, или убить… кумира.
В 1977 году Чепмен зашел в публичную библиотеку, где попросил карту Гавайев. Потом опять туда вернулся с той же целью. Мечтая о райских островах, он не думал ни о криминальной обстановке в Гонолулу, ни о безработице. У него в мыслях качали листьями пальмы, шуршали волны, царила безмятежность. Там было не как здесь. Там все его тревоги и волнения окажутся позади. Марк спешно опустошил счет, где лежало всего 1200 долларов. Он твердо решил уехать в пятидесятый штат Америки.
Деньги кончились даже позже, чем он рассчитывал. Примерно неделю он прожил в роскошном отеле, отдыхая на пляже и зависая в баре. Когда кошелек опустел, Марк переехал в местное отделение YMCA. Депрессия пошла на спад. И он позвонил Джессике, бывшей подружке.
— Скажи, что любишь меня, — умолял он.
Джессике совсем не понравился его тон. Она испугалась, что неосторожное слово может вызвать настоящую бурю. Зачем он звонит? У него есть семья. А если он покончит жизнь самоубийством? Меньше всего ей хотелось чувствовать себя ответственной за его смерть.
— Слушай, Марк, — зашла она издали. — Может, просто вернешься домой?
На последние деньги Марк купил билет в Атланту. Все будет хорошо. Он вернется к Джессике, женится на ней, создаст ту семью, о которой она всегда мечтала. Но при первой же встрече он увидел, что страхи Джессики никуда не делись. Но здесь за него отвечали родители. Он вернулся в отчий дом, но агрессивный, обличающий сын не встретил теплого приема.
Он снова купил билет на Гавайи.
Не видя впереди никакого будущего, на последние деньги он хорошо пообедал в стейк-хаусе. Потом на прокатной машине поехал на пляж. Если он никому не нужен, то не будет отягощать им жизнь своим существованием. Натянув шланг на выхлопную трубу, второй конец Чепмен сунул в окно. Зарычал мотор. Марк с закрытыми глазами откинулся на водительском сидении, ожидая, пока смерть не избавит его от мук.
Ничего не вышло.
Он снова ошибся.
Чепмена тошнило от выхлопных газов, когда в окно постучал рыбак-японец. Пластиковый шланг расплавился на выхлопной трубе.
Он такой неудачник, что даже не смог покончить жизнь самоубийством.
А может, все идет как должно. Японец — никакой не рыбак, он ангел божий. Бог хочет, чтобы Чепмен жил.
Как суицидник он лег в психиатрическое отделение больницы Кэсл-Мемориал. Врачам интеллигентный, адекватный Чепмен пришелся по нраву. Другие пациенты тоже отнеслись к нему хорошо. Может, все не так плохо. Гавайи — приятное место.
Марк решил остаться здесь.
Джона нервировало членство в Превосходнейшем ордене Британской империи, пожалованное королевой Елизаветой II. Во время «битломании», когда великую четверку изображали дойстойными гражданами, он не мог отвергнуть предложенную честь. Но теперь, став завзятым пацифистом, он чувствовал себя лицемером из-за связи с империей, ответственной за порабощение людей от Фолклендских островов до Северной Ирландии.
— Правящие круги — те еще бандиты, — сказал он ATV — Вот кто знает, как тиранить людей. У них есть ядовитые газы, оружие, всякое снаряжение… Должен быть другой путь.
25 ноября 1969 года он взял прилагающуюся медаль с телевизора тети Мими и вернул ее с шутливой запиской, где шла речь и о международной политике Великобритании, и последнем сингле «Plastic Ono Band».
«Ваше Величество,
Я возвращаю вам Превосходнейший орден Британской империи в знак протеста против участия нашей страны в конфликте Нигерии-Биафры, против нашей поддержки Америки во Вьетнаме, и против того, что «Cold Turkey» опускается в чартах.
С любовью,
Джон Леннон.»
Озадаченные наблюдатели пришли в полное недоумение, когда Джон с Йоко обрезали волосы, главный символ и «битломании», и порожденной ею революции, и объявили 1970 год «Началом эпохи мира». Через три месяца чета отправилась в больницу якобы для того, чтобы оба сменили пол. Неужели Джон Леннон решится на такой шаг? Оказалось, что несмотря на страстную любовь к Йоко, Джон все же ценит свое мужское достоинство.
Он изобразил все это как первоапрельскую шутку.
Долгие годы пресса публиковала каждый дурацкий слух о Ленноне. Вышла неплохая возможность их наказать.
Выписавшись, Чепмен устроился работать на заправку и переехал жить к пресвитерианскому священнику. Он регулярно навещал друзей, оставшихся в больнице, и играл им на гитаре. За недолгое пребывание на райских островах Марк успел пополнить репертуар гавайскими песнями. Оказалось, что пожилые пациенты тянутся к нему. Некоторые впоследствии утверждали, что годами ни с кем не говорили, пока не встретили Чепмена. Врачи видели в нем ролевую модель, человека, победившего депрессию и теперь помогающего другим. Сначала Марк стал в психиатрическом отделении волонтером, потом штатным сотрудником.
Врачи и медсестры совсем забыли, что до недавнего времени он был одержим мыслями о суициде и массовых убийствах. Они относились к нему как к равному, болтали с ним после работы. В церкви и больнице он вновь обрел признание.
Пока Джон Леннон смотрел, как растет его сынишка, и подбирал песни для «Double Fantasy», Марк Чепмен восстанавливал самоуважение.
Впервые с 1966 года Джон вернулся к концертной деятельности, правда, не в составе «Битлз». Джон с Йоко спокойно выходили на сцену, пели песни, устраивали перформансы, но о турне с «Битлз» не могло быть и речи. Маккартни переживал, он считал, что группа не может развиваться без живых выступлений. В 1969 году он предложил такой вариант: о концертах не объявлять заранее, по желанию менять внешность. (Он использует свою идею на заре карьеры «Вингз». Его группа будет неожиданно появляться в маленьких залах). Пол объяснял, что раздираемая спорами группа обретет второе дыхание, плюс они подогреют любопытство публики. Ринго поддержал эту мысль. Джордж готов был согласиться. По мнению Леннона, с тем же успехом Пол мог потребовать вернуться к моптопам и тридцатиминутным сетам.
— Я ухожу из группы, — сообщил он товарищам по группе. Джон описал разрыв в тех же словах, что и развод с Синтией.
— Я больше не верю в мифы, — поведал он Дженну Веннеру. — А «Битлз» — просто очередной миф. Я в него не верю. Наваждение рассеялось.
Если Джон так хочет, сказал Пол, то и бог с ним. Так же, как Леннон считал, что «Битлз» уперлись в музыкальный тупик, Маккартни верил, что группа делает вещи, вообще не похожие на них. А все из-за того, что Джон впарил всем этого пройдоху Аллена Кляйна. Делать аранжировку последнего сингла, «The Long and Winding Road», Кляйн вместо проверенного и надежного Джорджа Мартина позвал эксцентричного американского продюсера Фила Спектора. Коротышка Спектор носился по зданию на Эбби-роуд с пачкой телохранителей, как диктатор какой-нибудь тьмутаракани, чудил, горстями жрал транквилизаторы. Из всех «битлов» на запись позвали одного Ринго. Музыканты оркестра так разозлились, что встали и ушли. Но, по словам Маккартни, Спектор вернул их, чтобы окончательно испохабить песню, добавив три трубы, три тромбона, четыре виолончели и хор из четырнадцати женщин. Казалось, что группа таким дорогостоящим способом решила продемонстрировать Полу свое недовольство.
— Моим мнением никто не поинтересовался, — сказал он газете «Ивнинг Стандард». — Я просто не верю.
Джон был не единственным, кто задумался о сольной карьере (Ринго уже тогда работал над пластинкой под названием «Sentimental Journey»). Пол тоже запишет собственный альбом, пригласив в группу свою жену, и тоже уйдет из «Битлз».
Но были причины, по которым этот факт решили не делать достоянием публики. Вскоре должен был выйти альбом «Битлз» «Let It Be», и Кляйн не хотел, чтобы раскол группы мешал продажам. Джон согласился какое-то время держать свой уход в тайне. Но в апреле 1970 года, за месяц до выхода «Let It Be», журналисты получили в свое распоряжение первый альбом Пола, «McCartney». К нему прилагался список вопросов и ответов о проекте.
В нем Пол сказал, что запись — «начало сольной карьеры», и объявил, что берет «отпуск в "Битлз" из-за «личных, деловых и музыкальных разногласий». Он открывает новую компанию под названием «Маккартни Продакшенз», и Аллен Кляйн более «никоим образом» не представляет его интересы. Он любит и уважает Леннона, но в последнее время музыка Джона и связанные с нею выходки «перестали доставлять мне удовольствие». На вопрос, имеет ли смысл ожидать их воссоединения с Джоном Ленноном, Пол ответил «Нет».
Джон пришел в ярость. Он стоял у истоков «Битлз», ему и хоронить группу. Право объявить о распаде принадлежит ему и только ему. В глазах Джона сфабрикованные «вопросы и ответы» Пола были дешевым трюком, чтобы вызвать шумиху вокруг его альбома за счет «Let It Be». Маккартни парировал, что Джон, как обычно, делает из мухи слона. «Битлз» больше не существует, так чего врать людям?
31 декабря 1970 года Пол, по мнению сторонних наблюдателей, пошел на крайние меры. Он подал иск против Джона, Джорджа и Ринго, в котором требовал ликвидировать величайшую группу в мире.
По словам Маккартни такое решение было необходимо с точки зрения закона, но ему лично далось «убийственно тяжело».
Спустя восемь лет после распада «Битлз» Марк Дэвид Чепмен сидел в кинотеатре в Гонолулу и смотрел фильм 1956 года по роману Жюля Верна «Вокруг света за 80 дней». Тут у него екнуло сердце. Ведь он почти не видел мира! Как главный герой, Филеас Фогг, Марк отправится в кругосветное путешествие. За пару дней он спланировал маршрут: недавно открывшая границы для западных туристов Китайская Народная Республика, потом Япония, Южная Корея, живописная Швейцария, древняя цивилизация Ирана. В Святой Земле Марк побывает в Гефсиманском саду, повторит Крестный путь Иисуса, коснется Камня помазания, на котором тело Спасителя готовили к погребению, поклонится могиле, откуда тот воскрес, чтобы дать человечеству жизнь вечную.
Чепмен взял в больнице кредит в кассе взаимопомощи и отпуск на шесть недель. Старые друзья по YMCA нашли для него бесплатное или дешевое жилье. Постоянно возникали трудности, планы все время менялись, и Марк регулярно общался по телефону с любезной сотрудницей туристического агентства, Глорией Эйб. Пока он колесил по земному шару, мысли его часто возвращались к доброй американке японских кровей. Заглянув в Джорджию проведать родителей, воодушевленный Марк прилетел в Гонолулу. Он пригласил Глорию к себе в церковь, и буддистка приняла христианство. В январе 1979 года они гуляли по пляжу, и тут Чепмен внезапно остановился. Он сел и старательно вывел на песке: «Ты выйдешь за меня замуж?»
Глория опустилась рядом и написала: «Да».
Жизнь обернулась светлой стороной. Марк и Глория обнялись, она запрыгнула ему на спину, а он побежал вдоль воды. Это была самая романтическая сцена, какую только мог вообразить себе Чепмен.
Он и японка, его будущая невеста.
Картина из песни Джона и Йоко.