С океана дул теплый бриз, над головой колыхались пальмы. Ринго Старр налил себе еще и косо улыбнулся подружке. С Барбарой Бах, родившейся в Квинс, моделью, знойной девушки Бонда из фильма «Шпион, который меня любил», он познакомился десять месяцев назад. Они вместе снимались в «Пещерном человеке», комедии о доисторических неудачниках. С тех пор они, не просыхая, куролесили где придется. Сейчас они отдыхали в съемном доме на Багамах.

Из всех «битлов» Ринго был самым болезненным. В шесть лет он заболел перитонитом и впал в кому. Полгода он провалялся в больнице, а потом рухнул с кровати и так сильно пострадал, что пришлось отлежать еще столько же. В школу он так и не вернулся: столько пропустив, он бы никогда не догнал сверстников.

3 июня 1964 года, накануне стремительного турне «Битлз» по Скандинавии, Азии и Австралии, Ринго свалился разом с фарингитом и воспалением миндалин. Ему на замену тут же наняли ударника Джимми Никола, записывавшего ряд кавер-версий песен «битлов», постригли его под моптоп и выдали костюм Ринго. Вскоре Маккартни прислал товарищу короткую телеграмму: «Ринго, быстрее поправляйся. Твои костюмы на Николе просто горят». Несмотря на плохое состояние, Ринго внял совету и присоединился к группе. Никола успел отыграть восемь концертов. Его уже звали в разные места, в том числе замещать больного Дэйва Кларка из «Дэйв Кларк Файв» и открывать в Мексике фабрику по производству пуговиц.

В 1979 году Ринго загремел в больницу Монте-Карло. Аукнулся перенесенный в детстве перитонит — пришлось удалить несколько футов кишечника. Он быстро пошел на поправку, и даже явился в компании Джона и Пола на свадьбу Эрика Клэптона. Но лимит неприятностей на год еще не был исчерпан. Через шесть месяцев в Лос-Анджелесе сгорел дом Старров. Огонь уничтожил большую коллекцию реликвий его «битловской» карьеры.

Как бы ни ссорились Джон, Пол и Джордж между собой, их дружбе с Ринго ничего не мешало. Маккартни, как и Харрисон, помогал в работе над альбомом «Stop and Smell the Roses». Скупой на похвалу Леннон не уставал говорить в интервью, что высоко ценит талант Ринго как ударника, певца и актера. По его словам, не присоединись Ринго к «Битлз», он взял бы свое и так.

Восторгам Джона есть объяснение. Когда «Битлз» только начинали, Ринго уже был видным деятелем музыкальной сцены Ливерпуля. В 1959 году он вошел в состав «Rory Storm and the Hurricanes». Рори Сторм сильно заикался, но харизматичность успешно компенсировала этот недостаток. Группа, как и «Битлз», колесила между Гамбургом и Ливерпулем, но зарабатывала больше и жила в относительно приличных квартирах. Когда заболел Пит Бест, вышло так, что его заменил Ринго. Но он считался барабанщиком Рори, и Джон наравне со многими и многими считал, что «Харикенс» станет первой ливерпульской группой, завоюющей международное признание.

Рори, урожденный Алан Колдуэлл, полагал, что прозвище «Шторм» больше подходит для шоу-бизнеса. Он же убедил Ричарда Старки взять себе звучный псевдоним. Большой любитель перстней, Старки сперва превратился в «Рингз», а потом счел, что «Ринго» навевает ассоциации с кантри и вестернами. Фамилия «Старр» прилипла сразу. Сольные выступления Ринго во время концертов «Харикен» окрестили «Старр Тайм». Джон, Пол и Джордж часто смотрели из зала, как Ринго в свете софитов поет каверы песен, которые потом будут считать его собственными — в первую очередь «Boys», ставшую популярной еще в исполнении «Shirelles», и «You're Sixteen» звезды рокабилли Джонни Бернетта.

Пит Бест, благодаря родителям, был для «Битлз» просто незаменим. Кто бы мог подумать, что его выгонят из группы? Отец Пита рос в семье покровителей спорта, которым в свое время принадлежал Ливерпульский стадион. Мать организовала кофе-клуб «Казбах», насчитывающий больше тысячи членов. Там начинали играть и «Кворимены», и первая группа Пита, «Блэк Джекс». «Битлы», взяв к себе Пита, регулярно выступали в «Казбахе».

Но Брайан Эпштейн, взявшись за «Битлз», свел на нет влияние «Бестов», и — случайно или преднамеренно — привел в группу Ринго.

Семья Эпштейна кроме мебельного бизнеса владела сетью розничных магазинов под названием NEMS. Все «битлы» были в них частыми гостями. Они не раз видели, как лощеный Брайан беседует с сотрудниками и покупателями. Эпштейн, как и Леннон, был в натянутых отношениях с родственниками. Его заставляли работать в семейном деле, невзирая на то, что сам он мечтал стать дизайнером одежды. Несмотря на успехи на торговом поприще, Брайан не был счастлив. В конечном счете, отец Брайана, Гарри Эпштейн, не выдержал и разрешил сыну изучать в Лондоне художественное мастерство, но эта попытка не принесла плодов. Молодой человек в итоге вернулся в Ливерпуль, где вплотную занялся развитием франшизы NEMS.

9 ноября 1961 года Эпштейн пришел в клуб «Пещера» на дневное выступление «Битлз». Когда он с коллегой заглянул после концерта в гримерку, его сразу узнали.

— Что привело к нам мистера Эпштейна? — выпалил Джордж Харрисон.

— Мы просто зашли поздороваться, — ответил Брайан с изящным произношением. — Ваш концерт мне очень понравился.

Роль простого фаната утонченного юношу не устраивала. Может, «Битлз» спасут его из цепких лап суровой еврейской семьи, станут билетом в красивую жизнь? Особенно Эпштейна обаял Джон Леннон, грубый парень в кожаных штанах, не такой, как его товарищи, более глубокий. Джон не ответил ему взаимностью. Тем не менее, он нашел в Брайане свои достоинства. Во-первых, его связи открывали перед «Битлз» невиданные доселе горизонты, а во-вторых, он должен был понимать чувство одиночества, от которого страдал Джон.

В те времена гомосексуализм в Англии был запрещен законом. Посещая бары и клубы, популярные у его единомышленников, Брайан разрывался от предвкушения, страха и отвращения к себе. И все равно в каждом городе его неудержимо тянуло в голубые районы, где его регулярно ловила полиция. К стыду всего семейства, во время службы в армии его поймали за тем же делом и уволили как «эмоционально и психически непригодного».

Может быть, мечтал Брайан, будучи менеджером «Битлз» он завоюет ту респектабельность, на которую человек с его вкусом и протестантской этикой имеет полное право.

Тетя Мими предупреждала Джона, что избалованный мальчик из богатой семьи быстро наиграется возней с группой. Она боялась, что появится новая мода, и Эпштейн выбросит «Битлз», как надоевшую игрушку. Родители Брайана тоже были против. У них на руках был растущий бизнес, они рассчитывали на помощь сына и не одобряли посторонних увлечений. Чтобы их успокоить, Брайан пообещал, что дела «Битлз» не отразятся на работе. У магазинов NEMS всегда будет приоритет.

Только мама Пита Беста посоветовала сыну держаться за Эпштейна.

24 января 1962 года Брайан получил должность, и сразу вдумчиво занялся имиджем группы. В Ливерпуле шло противостояние фанатов Ливерпульского футбольного клуба и «Эвертона», так что он запретил ребятам говорить о футболе. Далее, сказал он, пора завязывать с привычками группы, играющей по барам, одеваться в джинсы и кожаные куртки, обрывать песни, чтобы выслушать просьбу какого-нибудь слушателя. Отныне «Битлз» должны вести себя так, будто выступают в концертном зале или театре: на сцене не есть, не материться, после концерта синхронно кланяться.

И выглядеть они должны как те, кто кланяется аудитории. Брайан приказал подопечным выходить на сцену в костюмах и галстуках. Леннон сопротивлялся — он же рок-н-ролльщик, а не страховщик какой-то. Пол втолковывал ему, что подход Эпштейна обещает вознести группу на новый уровень.

— Лады, согласен, — уступил Джон. — Надену я ваш пиджак. Да я мешок из-под картошки на себя напялю, если мне заплатят.

Джону тогда было двадцать один, а Эпштейну двадцать семь. Брайан казался бесконечно мудрее, и пытался привить ребятам собственные изысканные манеры.

— Чувством вкуса «битлы» обязаны Эпштейну, — сказал Джордж Мартин телесети Е!. — Он научил их одеваться, создал их шарм. Он строго следил, чтобы все были в костюмах, заставлял кланяться… Все это сделал Брайан. Очень талантливый был человек.

Именно Эпштейн привел «Битлз» к Мартину, который до этого продюсировал шуточно-комедийные и абсурдные песенки и колесил по Британским островам, записывая местечковые группы. Мартин работал на «Парлофоун», подразделение EMI, предназначенное для маргинальных проектов. Первое прослушивание прошло скомкано — Пит Бест играл из рук вон плохо.

Были с ним и другие проблемы. На фоне товарищей ему явно не хватало жизнерадостности, и он по-прежнему носил прическу в стиле теддибоев из 1950-х. Вдобавок, если верить слухам, Джордж с Полом завидовали его красоте. Так что Эпштейну поручили уволить барабанщика и взять ему на замену Ринго.

Пит пришел в ярость. Ведь первый фан-клуб «Битлз» появился в «Казбахе» при помощи его мамы. Особенно его возмутило, что прямолинейный Леннон отказался наедине обсудить этот вопрос. Впоследствии Джон утверждал, что хотел избежать драки. Но признал, что они с товарищами по группе повели себя как «трусы».

Поначалу Мартин сомневался, что Ринго впишется в группу. Как-то раз на запись пригласили другого ударника, а несчастному Ринго вручили маракасы и бубен. Однако для «Love Me Do», вышедшего осенью 1962 года, барабаны записывал Ринго. К декабрю альбом в английских чартах добрался до 17 места, и Ринго навсегда прописался в «Битлз».

Марку Чепмену тогда было семь лет. Он рос забитым и несчастным в семье старшего сержанта ВВС и медсестры. Он родился на окраине Форт-Уэрта, Техас. После увольнения отец Марка, Дэвид, устроился в кредитный отдел «Америкэн Ойл Компани» и перевез семью в пригород Атланты, Декейтер.

Внешне семья Чепменов производила впечатление здоровой, богатеющей американской семьи. Однако, по словам Чепмена, за закрытыми дверями царила атмосфера недоверия, ужаса и беспричинного насилия. Якобы Дэвид был вспыльчив, регулярно избивал жену и сына. Юного Чепмена раздирали страх и ярость, когда посреди ночи до него доносились крики матери. Марк рассказал, как иной раз сидел на полу рядом с матерью и гладил ее по ноге в тщетной попытке успокоить боль.

По его версии отец не умел признавать вину и просить прощения. Дэвид никогда не обнимал сына, никак не демонстрировал любовь. Марк, в свою очередь, его ненавидел. Он часто представлял, как в пылу ссоры достает пистолет и убивает родителя.

В школе Чепмен был беспокойным и неуклюжим учеником, никудышным спортсменом и легкой жертвой других мальчишек. То, что другой спокойно бы вынес, Марк не мог стерпеть. Его болезненная реакция на издевательства только подстегивала мучителей.

Лишь в одиночестве Чепмен обретал спокойствие и уверенность. Он придумал себе вселенную, где живут маленькие невидимые человечки, подчиняющиеся его приказам. Они любили Марка, потому что он был их королем, и исполняли все его прихоти. Дома, оторвав взгляд от книги или телевизора, он прямо-таки слышал, как человечки бегают по стенам. Если они служили ему верно, он не скупился на похвалу. Тех, кто его разочаровывал, ждало возмездие: нажав кнопку на диване, он их взрывал.

Человечки защищали Чепмена от окружающей действительности, пока он не открыл для себя «Битлз». Он приоткрыл дверь в душу и пустил их в свой внутренний мир. Он знал их имена, выучил все их песни. Марк вырезал из бумаги крошечные гитарки и приклеил своим солдатикам поверх винтовок. А потом, включив пластинку «Битлз», устраивал концерт для человечков.

Человечки тоже были их фанатами, только они понимали, сколько песен написано специально для Чепмена.

Мир любил «Битлз» также, как человечки любили Чепмена. Почему же все остальные относятся к нему не так?

Еще полюбят, решил Чепмен, когда он сам станет «битлом».

Одна из причин, почему Джон Леннон так много сил посвящал семье — с Йоко он обрел то, на что даже не надеялся. Хотя доходы «Битлз» позволяли Джону купить все, что угодно, у него никогда не было надежного дома. Когда группа уже приобрела в Англии статус богов, Синтия, девушка Джона, сообщила ему, что беременна — и он подумал было, что дело в шляпе. Другой бы парень на его месте ощутил себя загнанным в угол. Но Джона перспектива рождения ребенка радовала ничуть не меньше, чем первые места в чартах. Он сразу же предложил Синтии выйти за него замуж.

Синтия пришла в восторг. Тетя Мими — нет. Она боялась, что отцовство в столь раннем возрасте подкосит племянника. Джон не видел грядущих тягот, он просто радовался тому, что сможет вырастить ребенка, рядом с которым всегда будет папа.

Ни Джон, ни Синтия не понимали, что шанс на независимость от «Битлз» уже упущен. Группа прочно обосновалась в мыслях Леннона, даже свидетелем на свадьбу он позвал Брайана Эпштейна.

Скромное гражданское бракосочетание прошло быстро. Церемония потонула в шуме отбойных молотков с близлежащей стройки. Получился такой бардак, что когда жениха попросили выйти вперед, рядом с Синтией встал Джордж Харрисон. Эпштейна, который из-за гомосексуальности был не в ладах с родственниками и своим социальным кругом, искренне тронуло, что Джон так высоко ценит их дружбу. Он организовал небольшой прием в ресторане «у Риса» на Клейтон-сквер — там же, где отмечали свадьбу Альф и Джулия Ленноны. Потом «Битлз» понеслись выступать в танцзал «Риверпарк» в Честере.

Пока Синтия носила ребенка, Эпштейн пустил Леннонов пожить у себя в квартире, а потом для родов оплатил отдельную палату в центральной больнице Сефтона. 8 апреля 1963 года на свет появился Джон Чарльз Джулиан Леннон. Джон, для которого работа оставалась на первом месте, в тот день был в турне. Но он сдержал обещание, данное Эпштейну, и позвал его крестить мальчика.

К тому дню «битломания» уже накрыла Англию. Второй сингл группы, «Please Please Me», в феврале взлетел в чартах до второго места, и «битлы» тут же слепили альбом из тринадцати песен, в том числе «Misery», «Twist and Shout» и «Do You Want to Know a Secret?». Синтия с ребенком остались в стороне от кипучей деятельности. Озабоченный имиджем, Эпштейн поддерживал иллюзию того, что все музыканты одиноки и свободны.

Синтия с Джулианом прятались в том же доме, где жила тетя Мими, их существование держали в секрете не только от публики, но и от Ринго — тот пришел в группу совсем недавно и еще не заработал должного кредита доверия.

— Было такое ощущение, что меня вообще нет, — сказала Синтия писательнице Кейт Шелли. — Я бродила вокруг, как призрак. Как ни крути, «битлы» были женаты друг на друге.

Даже Джон признал, что иллюзия заменила ему реальность.

Несмотря на клятву обеспечить сыну полноценную семью, Леннон впервые увидел мальчика, когда тому было всего три дня. Отыграв ряд концертов, Джон прилетел в Ливерпуль, подержал Джулиана на руках и тут же уехал из города. Он объяснил Синтии, что едет с Брайаном отдыхать в Испанию. Мол, менеджера надо как следует окучить, потому что «Битлз» исчезнут, а Эпштейн останется, и можно будет примазаться к его новому бизнесу. (Есть мнение, что Джон хотел во время совместной поездки убедить Эпштейна, что в группе один лидер, и это не Пол).

Для тесных отношений с менеджером были и другие причины. Эпштейн открыл ребятам такие миры, куда музыканты провинциальной группы сами никогда бы не попали. Исключительно гетеросексуальный Джон, тем не менее, хотел больше знать про образ жизни, опасный настолько, что его запретили на законодательном уровне. В испанском городе Торремолинос он сидел с Брайаном и разглядывал проходящих мимо геев. Чтобы лучше понять мышление Брайана, «битл» расспрашивал его, каких мужчин тот считает привлекательными, и почему. Потом Джон скажет, что чувствовал себя журналистом-исследователем.

По версии Леннона его отношения с Эпштейном были чисто платоническими. Но его друг детства Пит Шоттон впоследствии поведает, что пьяный Джон разрешал Брайану мастурбировать ему, чтобы на собственном опыте прочувствовать гомосексуальную связь.

Надо ли говорить, что в музыкальных кругах Ливерпуля подоплека их отношений не сходила с языков? Ориентация Брайана была видна невооруженным глазом. А как насчет Джона? Когда диск-жокей клуба «Пещера» Боб Вулер, объявлявший «Битлз» на сцене, на праздновании двадцать первого дня рождения Пола подколол Джона на эту тему, пьяный Леннон ударил его. Фотографию их стычки поместили на последней полосе «Дейли Миррор», но рыть глубже пресса не стала. В частной беседе Эпштейн сказал знакомым репортерам, что звезда «Битлз» едва начала путь вверх, и никто не хотел быть отлученным от этой щедрой кормушки.

К несчастью для Синтии, она в картину не вписывалась. Когда журналисты, наконец, узнали о семейном положении Джона, ей отвели роль тихой жены, которая сидит дома и растит сына, пока муж завоевывает славу. Муж приезжал по большим праздникам, отсыпался, вставал заполдень, а она должна была приносить ему в постель завтрак и газету.

— Жить с известным человеком совсем не так приятно, как считают в народе, — сказала она Кейт Шелли. — Скажу больше, скука смертная. Он тобой практически не интересуется. Любит только себя, видит только себя, занят только собой.

Спустя годы, Джон поймет, что воспринимал заботу Синтии как должное, даже написал песню про женщин в ее положении — «Woman is the Nigger of the World». «Мы заперли ее в стенах квартиры / и жалуемся, что она оторвана от мира».

Конечно, в то время Джона совесть не мучила, он думал только о «Битлз». Лишь влюбившись во вторую жену, он осознал, как сильно заставил страдать первую.

Чем известнее становились «Битлз», тем больше Джон сомневался в себе. Рано или поздно, переживал он, фанаты поймут, что певец из него никакой. Не раз он просил Джорджа Мартина на сведении песни приглушить вокал. Сам Леннон считал свой голос скрипучим. Понятное дело, покупатели альбомов «Битлз» не разделяли это мнение. Что же до Мартина, работа с группой, способной на ходу сляпать хит, вызывала у него трепет.

«Битлз» еще ни разу не были по ту сторону Атлантического океана, когда в январе 1964 года «I Want to Hold Your Hand» вышла на первое место в американских чартах. Турне по США стало делом решенным. 7 февраля 1964 года самолет с «битлами» на борту приземлился в нью-йоркском аэропорту Кеннеди. На летном поле его уже ждали журналисты, а в здании — трехтысячная толпа визжащих фанатов. Прямо у трапа Джон продемонстрировал свой язвительный цинизм.

— Почему людям так нравится ваша музыка? — спросили у него.

— Если б мы знали, не торчали бы на сцене, а заделались менеджерами.

У него поинтересовались, работали ли его родители в шоу-бизнесе.

— Нет, — ответил он, и весьма неоднозначно пошутил: — Но мне говорили, отец был тот еще актер.

Репортеры захохотали. Да этот парень играет словами почище их! На следующий день о «Битлз» вышли самые доброжелательные статьи. Но группа только разогревалась. Спустя два дня они пришли на вечернее «Шоу Эда Салливана». На семьсот три места в студии пришло пятьдесят тысяч заявок. Трансляция перекрыла все американские рекорды популярности — перед экранами сидело семьдесят три миллиона человек! Теперь эта передача повсеместно считается переломным моментом. «Битломания» вышла на качественно новый уровень. Прозвучавшие песни — «All My Loving», «Till There Was You», «She Loves You», «I Saw Her Standing There» и «I Want to Hold Your Hand» — навсегда изменили слушателей.

Пока восторженные девочки валялись в обмороке, авторитетный Салливан показал их настороженным родителям, что одобряет группу. Он назвал ребят «четырьмя милейшими подростками, какие только поднимались на нашу сцену». Шестидесятидвухлетний ведущий объявил, что сам является «ярым фанатом группы».

Для американского рынка разработали свою стратегию продвижения, где Леннон изображался прилежным семьянином. Когда по телевизору показывали, как он поет песню «Till There Was You» из мюзикла «Музыкант», которую в 1959 году исполнила будущая противница равных прав для геев Анита Брайант, надпись внизу экрана сообщала: «Девочки, извините, но он женат».

Вскоре по всей Америке магазины заполонили часы, кружки и вкладыши из жвачки с портретами «битлов». Одна фирма в день производила по 15 тысяч париков «под Битлз». Даже Брайан Эпштейн заработал себе репутацию — его пригласили английским спецкорреспондентом в американское музыкальное шоу «Халабалу». В начале 1965 года «Битлз» во всех своих ипостасях окончательно подмяли США.

Импрессарио Сид Бернштейн, организатор их выступления на стадионе Ши в Нью-Йорке, на тот момент величайшего рок-концерта в истории, сказал: «Такая власть над толпой, как у них, была только у Гитлера».

Видимо, королевское семейство Британии разделяло его оценку. 26 октября 1965 года королева Елизавета II собственноручно пожаловала четверым «битлам» членство в Превосходнейшем ордене Британской империи. Джон отнесся к этой чести с большим сомнением. Он не любил ни королевскую семью, ни империалистические похождения Англии. И ему крайне не нравилась перспектива вознестись над простыми людьми. Тот образ рок-звезды, который так превозносят, говорил он, ничуть не похож на реального Джона Леннона, паренька из распавшейся семьи, воспитанного тетей Мими. Два года назад, выступая перед королевой, королевой-матерью и принцессой Маргарет, Джон обозначил свое презрение к правящему классу страны. Перед тем, как исполнить «Twist and Shout», он объявил: «Это наша последняя песня, и нам понадобится ваша помощь. Те, кто сидит на дешевых местах, хлопайте в ладоши. Остальные могут звякать драгоценностями».

Впоследствии он утверждал, что собирался сказать «сраными драгоценностями», но Маккартни и Эпштейн отговорили его портить группе карьеру.

«Битлз» нравились всем, даже тем, кому по штату было положено считать великую четверку попсой. Как-то раз Боб Дилан ехал со своей группой через Колорадо и слушал десятку лучших хитов. Восемь мест из десяти занимали песни «Битлз». Вместо того, чтобы списать «битломанию» на всеобщее помешательство на ровном месте, Дилан говорит, что их аккорды и созвучия сняли шоры у него с глаз.

— Они делали такие вещи, которых раньше никто не делал, — сказал он биографу Антонио Скадуто. — Они показали нам, в каком направлении должна развиваться музыка.

Пользуясь любовью таких разных людей, как Дилан и королева, «Битлз» зарабатывали больше денег, чем могли потратить за всю жизнь. Леннон купил для сводных сестер Джеки и Джулии дом на четыре спальни. Письма от фанатов ему таскали мешками. Почтальон Пола Маккартни тоже сбился с ног. Но здесь имело место престранное совпадение. Им оказался Эрик Клейг, бывший констебль, который некогда сбил Джулию Леннон, а потом ушел из полиции.

Ни Полу, ни Клейгу подобное назначение не доставляло радости.

— Я носил к нему домой сотни писем и открыток, — поведал почтальон в интервью «Сандей Миррор». — Волочь эти мешки было совсем нелегко. И, естественно, они напоминали мне о Джоне Ленноне и его матери.

Появление на горизонте Клейга не только бесило Леннона, но и подпитывало паранойю, одолевшую «битлов» на фоне внезапной славы. Во время путешествия по северной Америке Джордж Харрисон отказался выехать на парад в Сан-Франциско, памятуя об участи, поджидавшей Джона Ф. Кеннеди в Далласе. На концерте в Монреале Ринго высоко повесил тарелки, на тот случай, если на балконе притаился убийца. Джон, по понятным причинам одержимый страхом перед смертью, начал рассуждать о вариантах собственной гибели: «Или мы разобьемся в самолете, или нас завалит какой-нибудь псих».