Встав утром в отличном настроении, я засобиралась на утреннюю мессу, решив, что мне пойдет благочестие, белое платье и скорбное выражение на лице, которое специально потренировала перед зеркалом. Все-таки зря вчера так убивалась. Боюсь, не поверили – ведь до этого не скрывала безразличия к Эрику. Зато как чудно все обернулось! Нашелся повод не только отказать шведскому принцу, но еще и сплавить из дворца Катерину Грей. Слишком уж явно обхаживал ее испанский посол, а она принимала знаки расположения. Вряд ли речь шла о постельных утехах, ведь очаровательная графиня Ферия была совсем недавно представлена английскому двору и тоже активно симпатизировала девушке. С такими мыслями в сопровождении любимых фрейлин я покинула спальню.

В королевской приемной толпились придворные, выглядевшие крайне взволнованными. Некоторые – испуганными, но стоило мне появиться, как восторженный шепот пронесся по рядам, и они тут же склонились передо мной, кроме одной девушки. Заплаканная Катерина Грей вместо церемонного поклона кинулась мне в ноги:

– Умоляю… Помилуйте! – рыдала она, вцепившись в подол моего белого платья. – Я не хотела, он меня заставил!

Ага, невиноватая я, он сам пришел…

– Уведите ее, – приказала я, выдернув край платья из ее рук. Двое гвардейцев подхватили девушку и потащили прочь, но по затихшему дворцу еще долго разносились рыдания. А не перегнула ли я палку?

– Елизавета! – тут ко мне бросился Роберт. В ноги, естественно, не падал, преклонил колено по этикету. Лицо встревоженное, глаза усталые. Неужели не спал всю ночь?

– Потом, Роберт, потом, – негромко сказала я, жестом поднимая его из глубокого поклона. – Позже, на Совете… Сейчас я иду в церковь.

И мы пошли. Придворных, желавших приобщиться к утренней службе, оказалось так много, что гвардейцы теснили их к стенам, расчищая дорогу. В часовню я вошла во главе процессии не меньшей, что собралась в первый день моего выздоровления.

Юхан, крайне взволнованный, дожидался в нефе. Эрика, как и думала, нигде не наблюдалось. И слава богу! Я жестом поманила графа, показав на место рядом со мной. Роберт, заметив знак моего особого расположения к шведу, переменился в лице, да так, что на него стало страшно смотреть, поэтому я просто отвернулась.

– Елизавета, я сожалею, что вы стали свидетелем такого зрелища, – тихо произнес Юхан, когда все расселись и началась служба. Я почувствовала, как его рука украдкой коснулась моей, сжав пальцы. – Ради вас я готов на все, одно лишь слово – и…

– Ш-ш-ш! – я прервала страстную речь. А то еще наговорит того, что не должен. – Не сейчас, позже, после Совета…

Мне было приятно видеть его, ощущать близость крепкого плеча, чувствовать мужские пальцы, украдкой ласкающие мою руку, отчего в голову приходили мысли, далекие от благочестия. И это значило… Все шло к тому, что я скажу ему «может быть». Что будет потом – время покажет!

Вернувшись в свои покои, я вновь переоделась в светлое, под стать настроению, и отправилась на Совет, который давно уже был в сборе. Умы государственных мужей занимало ночное происшествие. Граф Арундел, подозреваю, стал звездой собрания, в деталях пересказывая ночной вояж в комнату Катерины.

Советники встревоженно поинтересовались моим самочувствием и душевным равновесием. Я оглядела смущенные лица. Ах, ну да, ну да… Королеве, как порядочной девице, не полагалось до брака быть осведомленной о вещах, которые происходят в спальне между мужчиной и женщиной.

– Вчерашнее зрелище не нанесло мне моральной травмы, – заверила собравшихся. – Я не видела ничего отвратительного в происходящем. Наоборот, мне очень даже понравилось.

Кажется, пора прекращать над ними издеваться, а то у некоторых развился паралич лицевых нервов, выразившийся в отвисших челюстях.

– Но, как понимаете, замуж за Эрика, кронпринца Швеции, я не пойду. Уильям, не могли бы вы красиво донести до него эту мысль? Надеюсь, он не думает, что после случившегося у него есть надежда. И желательно побыстрее выпроводить их домой.

Поднялся гул голосов. Поговорить с Эриком по душам жаждали многие, особенно рвался Роберт Дадли, но, соблюдая субординацию, этим поручили заняться Уильяму, который взял в делегацию еще трех знатнейших государственных мужей.

– Что касается Катерины Грей, – продолжала я, – в измене обвинять не собираюсь, но из дворца извольте ее выставить. Отправьте куда-нибудь в глушь. Пусть девушку не только охраняют, но и читают всю ее переписку, а то слишком уж повышенный интерес к ней проявляет посол Испании. Годик проживет в одиночестве, а затем выдадим замуж за кого-нибудь верного короне.

– Как прикажете, королева, – поклонился Уильям. Советники разразились одобрительными возгласами, среди которых прозвучали пожелания заключить девушку в Тауэр. Я покачала головой. Не хочу держать ее в Лондоне. Прочь из столицы, из сердца вон!

– Возвращаясь к графу Финскому, – начал Уильям, разворачивая свиток. Ага, собрал информацию, как я просила. – Он приносит глубочайшие извинения за произошедшее и сожалеет о поведении брата.

– Нам-то что до его извинений? – воскликнул лорд Дадли, которому, подозреваю, очень не понравилось то, что Юхан сидел рядом со мной на службе. – Пусть катится из страны вместе с Эриком!

– Есть еще кое-что, кроме извинений, – невозмутимо продолжал государственный секретарь. – Он просит руки королевы.

Советники загудели негодующе, словно встревоженный улей, в котором граф Финский основательно пошуровал палкой. Чувствую, сейчас начнут кусаться.

– Но в этом деле есть новый оборот, – произнес Уильям, не обращая внимания на возмущение Совета. – Королева испытывает к графу личное расположение.

Я зажмурилась. Он все-таки это сказал!

– Что?! – взревел лорд Дадли.

– Королева питает к нему симпатию, – повторил Уильям для тех, кто не расслышал и не поверил. Я обреченно кивнула, чувствуя, как в меня впились взгляды. Не выдержав особо болезненного – черных глаз Роберта, – подскочила и убежала к окну. За мной последовал верный Роджер, загородил от Совета, готовый защитить от всех. До меня доносились обрывки разговоров. Я же смотрела на зеленеющую траву парка Уайтхолла, мечтая сбежать, но понимала, что не имею на это права. Что за малодушие? Ведь сейчас решается моя судьба!

– Это означает, что королем все же станет швед?..

– Почему бы и нет?..

– Но шотландцы и граф Аррант…

– Шотландцы еще не принесли нам официальных извинений…

– Этот брак уж точно не разозлит Францию. Швеция – нейтральная страна…

– Тогда уж лучше кронпринц Дании…

– Граф Финский – не самая лучшая партия…

– Но и не самая худшая…

– Граф обходителен, хорош собой и, несомненно, хорошо образован…

– Но он же католик!..

– Дети шведского короля Густава Вазы воспитывались в терпимости ко всем вероисповеданиям…

– Он молод, и у королевы не замедлят появиться наследники. Особенно если она испытывает личное расположение…

Я взглянула на того, кто произнес эту фразу. Так и знала, маркиз Винчестер! Старый проказник, любитель щипать фрейлин за бока и попу. Кажется, мысль о наследниках настроила мужчин на мирный лад. Вскоре было решено: раз королева испытывает к графу расположение, то Совет одобрит этот брак.

– Спасибо, – поблагодарила я. – О браке пока что речь не идет, но Юхан ожидает моего предварительного ответа до отъезда из страны. Поэтому я просила сэра Сесила собрать о нем сведения. Насколько я понимаю, ничего предосудительного вы не нашли, Уильям?

Тот отрицательно покачал головой.

– Елизавета, умоляю вас передумать, – раздался страдальческий голос Роберта. – Почему вы не замечаете тех, кто вас любит, и ищете счастья на стороне, если оно ждет вас в вашей же стране?

Ответом ему было ошеломленное молчание, которое я была не в силах прервать. Наконец раздались выкрики:

– Лорд Дадли, вы ведете себя возмутительно!

– Раз вы так считаете, то я вынужден покинуть Совет! – подскочил он, кинув на меня отчаянный взгляд. Наверное, стоило его остановить, но я промолчала, хотя на душе стало совсем плохо. Не дождавшись ответа, издал то ли стон, то ли проклятие и кинулся к выходу. Мне оставалось лишь смотреть, как за ним захлопнулись тяжелые деревянные двери зала совещаний.

Неужели Роберт и в самом деле так сильно любит меня, что в отчаянии решил открыть чувства при всех? Или это умелая игра на моих нервах? Что бы то ни было, лорд Дадли женат, а я не собиралась в одну и ту же реку дважды… Хватит, в Москве накупалась вдоволь.

– Поведение лорда Дадли недостойно занимаемой им должности, – в повисшей тишине раздался голос графа Арундела, давнишнего его неприятеля. – Я считаю, мы должны сегодня же обсудить вопрос о его отставке.

– Лорд Дадли останется при должности и при месте в Совете, – произнесла я тоном, не допускающим возражений. – Он сделал для Англии и королевы слишком много, чтобы мы отвернулись от него в момент, когда у него сдали нервы. Я прошу Совет забыть произошедшее и сказанное в запале, словно ничего и не было.

– Елизавета, но он вел себя непростительно! – не сдавался придворный.

– Граф Арундел, этой ночью вы лично стали свидетелем того, как нервы сдали у меня. Неужели вы ставите под сомнение и занимаемое мной положение?

Он заткнулся под суровыми взглядами советников, побледнел и промямлил слова извинения. Я милостиво кивнула. Вот и чудненько! Тут слово взял Уильям:

– Единственное, Елизавета, я бы хотел поставить не только вас, но и весь Совет в известность насчет небольшой детали, касающейся Юхана, графа Финского. Она не станет препятствием для свадьбы, но, возможно, вас заинтересует…

Государственный секретарь замолчал, дожидаясь, когда советники перестанут переругиваться между собой. Думаю, сегодняшнее собрание запомнится надолго.

– Уильям, прошу вас, не ходите вокруг да около.

– Граф Финский уже четыре года открыто живет с некой Карин Гансдотер. Ее низкое происхождение не позволило им сочетаться узами брака.

Я склонила голову. Вот и соперница нарисовалась…

– Продолжайте.

– Так как он, вероятно, в скором времени станет королем-консортом Англии, то придется решать вопрос о незаконнорожденных детях, которые на данный момент проживают в королевской резиденции Упсалы…

– Детях? – выдохнула я. О боже!.. – Сколько у него детей?

– Двое, в возрасте трех и двух лет, но этим летом его любовница разрешится от бремени…

Беременной сопернице я проиграла сразу и все потому, что сошла с дистанции прямо на старте. Тяжело вздохнула, ощущая, как немеют руки и ноги. Холод стремительно овладевал всем телом, причем не только им, но и захватил мысли с чувствами. Мне даже не было больно после слов Уильяма, нет… Холод принес безразличие и усталость. Кажется, я уверенно превращалась в Снежную королеву, несмотря на то, что за ледяным стеклом вовсю играла солнечными красками английская весна.

– Дорогой Уильям, почему вы не сообщили об этом раньше, до того, как Совет вдоль и поперек обсудил его кандидатуру? – поинтересовалась я, радуясь тому, что голос не подвел, да и тон остался прежний – спокойный и уверенный.

– Но ведь дети рождены вне брака, – отозвался он озадаченным тоном. – Конечно же, вы вправе потребовать, чтобы граф Финский сразу же прекратил связь с этой женщиной. Добрачные отношения не отразятся на его репутации, и он может стать королем Англии.

– Не может, – холодно возразила я. – На этом обсуждение его кандидатуры закончилось, потому что ее сняли с выборов. Так что, Уильям, господа, – я поклонилась обомлевшим советникам, – придумайте, как заодно отказать и второму сыну короля Густава. На сегодня заседание закончено. Позвольте вас оставить, мы продолжим завтра…

Мне ответил гул встревоженных и обескураженных голосов. Могу представить, ведь мысль о наследниках была так сладка…

– Но, королева!

– Я передумала выходить замуж. Не у одного лорда Дадли, как вы заметили, сдают нервы.

Уильям обреченно кивнул. Он выглядел растерянным.

– Какова причина отказа графу Финскому? Что мне ему передать?

– Передайте ему, что он – козел. Но в более любезных выражениях. Роджер, мы уходим!

Выйдя из зала заседаний в сопровождении личного секретаря, я обратилась к нему:

– Роджер, умоляю, возьмите на себя сегодняшние дела и переписку. Я не в состоянии…

– Прекрасно вас понимаю. – В его голосе слышалось сочувствие. – И осуждаю действия Уильяма Сесила. Он должен был поставить вас в известность еще до того, как лорд Дадли покинул Совет, и до того, как утвердили кандидатуру Юхана Финского.

– Да, – согласилась я. – Мог, но… не смог! И все потому, что он – упертый баран, решивший любым способом выдать меня замуж.

У себя в спальне я немного порыдала на плече у Кэти Эшли, а встревоженные фрейлины пытались меня всячески утешить. Утешалась я плохо. Помог глоток вина и целая тарелка экзотических сладостей, щедро поставляемых в покои графом Арунделом. Заносчивый придворный никак не расставался с мыслью, что в один прекрасный день мы сочетаемся браком. Может, и правда выйти за него замуж? Все вздохнут с облегчением. Я стану толстая и довольная, под стать мужу, который тоже обожает сладости. А супружеские обязанности пусть Тайный Совет исполняет…

– Они все не уходят, – пожаловалась вернувшаяся в спальню Бланш, когда я уже перестала рыдать. – Может, скоро и уходить будет некому. Поубивают друг друга!

– Кто? – лениво поинтересовалась я. Летиция развлекала меня тем, что читала записки венецианского путешественника Марко Поло в Китай. Такого бреда я давно не встречала. Кажется, автор провел длительное время в наркотической коме, затем очнулся и записал свои видения. – Ведь сказано же, что не принимаю!

– Роджер Эшам пытается их вразумить, но как разговаривать с безумцами, которым Господь застил разум? – проворчала Бланш.

– О ком речь?

– Роберт Дадли и этот швед… Юхан, граф Финский. Сказали, что не уйдут, пока вы их не примете.

Я вздохнула, но уже без сожаления о выборе, который чуть было не сделала. Каков пройдоха! При беременной гражданской жене и двоих малолетних детях чуть было не охмурил королеву Англии… А Уильям хорош! Но ведь и правда хорош – смог всего лишь за сутки добыть такую информацию.

– Роберту передайте, пусть хорошенько подумает о своем поведении на Совете, – попросила я Летицию, решив, что двоюродная сестра лучше всех подойдет для разъяснительной миссии. – Завтра утром я жду его на теннисном корте. А вот Юхану…

Я наткнулась на внимательный взгляд фрейлин, кажется, давно догадавшихся, что причина моей хандры вовсе не в загульном Эрике.

– Кэт, принеси, пожалуйста, шкатулку с украшениями. Ту, в которой ожерелье из речного жемчуга… Летиция, дорогая, отнеси этот подарок графу Финскому.

Я коснулась роскошных жемчужин, сверкающих перламутровым блеском, оттененных черным бархатом внутренней обивки. Достала украшение из шкатулки и протянула фрейлине:

– Скажи, что это для его пассии Карин Гансдотер. – Надо же, запомнила ее имя! И до конца дней не забуду… – Также передай, что королева Елизавета Английская шлет ей наилучшие пожелания и надеется на благополучное и безболезненное разрешение от бремени.

В спальне установилась тишина. Глаза Летиции сузились.

– Не волнуйтесь, Елизавета, – едва сдерживая гнев, произнесла девушка. – После моих слов он полетит к ней с попутным ветром, что раздует паруса шведских кораблей. И, надеюсь, никогда больше не вернется в нашу страну!

Думаю, тон послания будет самый что ни на есть язвительный, то есть правильный. Молодец, девочка, понятливая!

– Остальным, кто захочет меня увидеть, отвечайте, что я больна. Сенная лихорадка, водянка, проказа… Сами придумайте. Пусть убираются восвояси. Не хочу никого видеть!

Замуж тоже не хотела. Зачем Снежной Королеве кто-то, с кем придется делить трон, власть, постель? Мне одной не привыкать, еще с Москвы хорошо жилось, значит, здесь не место и не время изменять привычкам.

– Да, и позовите музыкантов, – приказала я. – Будем веселиться! Гори оно все синим пламенем…