Нонниус, к сожалению, оказался прав. Жизнь лорда Дадли была в ведении Господа, который всячески пытался прибрать его к своим рукам. На следующий день рана на плече припухла, а к ночи у него началась лихорадка. Я кусала губы, не находя себе места от волнения. Пытала врача, требуя ответов. Сделал ли он все так, как я приказала? Продезинфицировал ли рану и хирургические инструменты? Ведь мой порез зажил без осложнений! Королевский лекарь кивал и порывался пустить Роберту плохую кровь, утверждая, что вместе с ней выйдет и жар, мучивший его тело. Я запретила, так как не верила в целительную силу кровопускания.

Что же делать?!

В который раз упрекая себя, что не закончила медицинский, требовала от врача, чтобы тот очищал рану, давал жаропонижающие и укрепляющие настойки, делал компрессы. Когда я поняла, что медицина бессильна, состояние раны ухудшается, а лихорадка не отступает, то в отчаянии решилась на метафизические меры: приказала молиться за здоровье лорда Дадли во всех церквях Лондона.

Я не знала, поможет ли это или нет, но, по крайней мере, совесть моя была чиста, потому что сделала все, что могла.

На второй день, когда он уже метался в бреду, узнавая лишь меня, я отправила гонца к его жене. Послала за леди Эми Дадли королевскую карету – если она изъявит желание приехать к мужу, пусть не теряет времени. Не знаю, правильно ли я сделала или нет…Но ведь она его жена, имеет право…

А уж когда он выздоровеет – по-другому и быть не могло! – пусть разбираются в своих запутанных отношениях.

Как бы ни хотела, но долго находиться в комнате Роберта, я не могла. Слишком много скопилось государственных дел, да и с покушением стоило разбираться! К тому же, в приемной меня уже дожидался Уильям Сесил.

– Какие новости оттуда? – спросила я, кинув красноречивый взгляд в сторону, где, по моим понятиям, находилась королевская темница. Ага, в нижнем правом углу и метров так на тридцать глубже…

– Он молчит… Все еще молчит! Но мы лишь недавно отыскали того, кто развяжет ему язык. Мастер филигранных допросов сбежал от испанской инквизиции, после того как проработал на ее благо много лет…

– Избавьте меня от подробностей! – поморщилась я, но все же представила, как сейчас пытают человека, вытягивая из него сведения о покушении.

О боже! В голову настойчиво лезли картинки с дыбами и раскаленными клещами, которые видела в одной из книг про инквизицию еще в Москве. Я почувствовала тошноту, а затем мне стало совсем плохо, в сто крат хуже, чем когда проснулась этим утром.

Нет, так дело не пойдет!

Подошла к столу, взяла чистый лист бумаги и чужим размашистым почерком, к которому уже привыкала, написала короткий приказ. Поставила внизу инициалы и подпись, протянула Уильяму.

– Что это?

– Указ о помиловании и свободном проезде по стране. Имя впишете, когда убийца его вспомнит. Пусть все расскажет и катится ко всем чертям!

– Но, королева!.. – возмутился государственный секретарь.

– Покажите ему эту бумагу, но в руки не давайте. Он ее получит тогда, когда в деталях расскажет о покушении. Кто приказал и кто провел их во дворец. Сколько заплатил, имена всех его подельников… Кстати, вы их опознали?

Уильям покачал головой:

– Нет. Думаю, это были наемники… Скорее всего, не из Англии. Вас слишком любят в народе, чтобы пойти на такое!

Я хмыкнула. Тоже мне, нашел причину! Некоторая несознательные личности, как известно, за деньги не только родную королеву, но заодно и матушку продадут, если предложат хорошую цену.

– Иногда вы проявляете излишнее милосердие! – с укором добавил Уильям. Правда, бумагу взял. Ну и слава богу! – Внешне убийцы похожи на итальянцев или испанцев. Наш говорит по-итальянски…

– И что же он говорит? – заинтересовалась я.

– Ничего, что могло бы помочь следствию. Только ругань, которую вам знать не обязательно. Я приказал допросить капитанов судов, прибывших в Лондон с континента за последнюю пару месяцев. Надеюсь, мы выясним, как убийцы попали в страну! Это прольет свет на многие детали.

– Возможно, – согласилась я. – Не забудьте ему передать, что от него зависит, в каком виде он отсюда выйдет. Либо на своих двоих и с королевским прощением в руках, либо его тело сгниет в канаве после того, как замучают до смерти. Свободу выбора никто не отменял!

Поднявшись со стула, дала понять, что аудиенция закончилась. Перед утренней мессой я хотела навестить Роберта. Затем сидела в часовне, размышляя об увиденном. Мне, знакомой лишь с собственными порезами и разбитыми коленками в детстве, казалось, что раны лорда Дадли вели себя совершенно неподобающим образом, поэтому я искренне надеялась, что они исправятся и заживут, как и положено приличным ножевым ранениям.

После завтрака с головой погрузилась в работу. Этим утром запыхавшийся курьер доставил тайное послание от Юхана, графа Финского. Оно прибыло с одним из торговых кораблей.

Этого мне еще не хватало для полного счастья!

Ведь я так и не вышла провожать шведскую делегацию, сославшись на тяжелое нервное потрясение, из-за которого несколько дней провела в кровати. Читала, занималась с Роджером, работала с Уильямом, играла с фрейлинами в карты, отъедалась сладостями, дожидаясь, когда шведы уберутся восвояси. Эрик, конечно же, прислал десяток записок с извинениями и драгоценностями, которые должны были заставить меня сменить гнев на милость. Безделушки я вернула; записки, в которых он намекал, что «невиноватый я, она сама пришла», порвала.

Граф Финский молчал, чему я втайне радовалась. Умный мужик, сразу понял причину отказа и то, что я не собиралась с ним больше встречаться. А тут взял и написал письмо. Да еще и секретное…

Юхан умел красиво писать, надо отдать ему должное. Долго и витиевато извинялся за свой малозначительный роман, о котором позабыл упомянуть. Сожалел, что он привел к нашей размолвке. Скорбел о моей печали, в которой чувствовал свою вину. Спрашивал, есть ли надежда, что я сменю гнев на милость, если он сошлет сожительницу в финскую тьмутаракань.. Правда, с хорошим денежным содержанием, так как детей своих любил. В общем, надеялся, что между нами ничего не закончено. Пылал страстью, трепетно хранил в памяти мой образ и так далее.

Слишком уж много слов ни о чем…

Как я и думала, на этом письмо не заканчивалось. С трудом пробравшись сквозь романтические дебри, я добралась до цели послания. Король Густав Ваза тяжело болен и вряд ли уже оправится. Эрик после смерти отца должен занять трон по праву престолонаследия, но Юхан собирался объявить его недееспособным. В последнее время у его брата участились нервные приступы, когда он громил все, что попадется под руку. А затем сутками сидел в своих покоях, терзаясь страхами и подозревая всех вокруг в том, что хотят его убить.

Юхан надеялся, что пусть уже не любовь, так хотя бы дружба, возникшая между нами, все еще живет в моем сердце, и я поддержу его в притязаниях на шведский престол. Взамен клялся в преданности и в том, что если он сядет на трон, то любые враги Англии станут его врагами. То есть, словами Ивана Грозного, предлагал союзы наступательные и оборонительные.

Я пришла на Совет, чтобы обсудить предложение Юхана, хотя для себя уже все решила. От взгляда на пустующее место лорда Дадли стало не по себе. Как он там?! В очередной раз пожалела, что не могу быть рядом с ним, ожидая выздоровления. Приходилось довольствоваться короткими визитами в сопровождении фрейлин и королевского лекаря.

Вздохнув, коротко ответила на вопросы о собственном самочувствии, затем пожаловалась на то, что все убийцы погибли от рук охраны. Врала я довольно убедительно, потому что не знала. Не знала – быть может, организатор покушений сидит здесь, за длинным квадратным столом, смотрит на меня озабоченным взглядом? Интересуется моим здоровьем, сожалея о том, что убийство королевы не удалось. Я оглядела собравшихся, пытаясь угадать, кто же из них…

Возможно, даже и не один человек… Сообразили на двоих или троих, решив посадить на трон католичку Марию Стюарт или глупую куклу Катерину Грей, которую так удобно выдать замуж, например, за собственного сына, а при удачных обстоятельствах даже жениться самому…

Угадать не удалось, поэтому я зачитала Совету письмо графа Финского в урезанном варианте. Романтическая чепуха, которую писал Юхан, предназначалась исключительно для моих глаз и ушей. Затем долго выслушивала дебаты. Устав от препирательств и криков, решила их прекратить, так как услышала именно то, что и ожидала. Да, мы не можем идти против законов. Да, Эрик – каким бы сумасшедшим ни был – все же наследник престола, поэтому ему и сидеть на троне, но… В этом деле было одно «но».

Встала. Дождавшись тишины, произнесла:

– Юхан все равно станет королем, с нашей помощью или без нее. Он идет к своей цели, не жалея ни себя, ни окружающих, так как его цель оправдывает средства.

Я вспомнила легкие прикосновения, мужские пальцы, ласкающие мою руку, касание губ моей щеки. Да, я права, цель оправдывает средства. Получив отказ, он встряхнулся, словно пес после дождя, и побежал дальше. В нужном направлении.

Не дали руку королевы – наплевать! – значит, заключит соглашение. Не соглашусь – ну и не надо, и так залезет на трон, отпихнув старшего брата.

– Он предлагает военный союз, и мы согласимся. Если надо, поддержим войсками. Тише, не кричите!.. За это потребуем монополию на торговлю в Швеции сукном, шерстью и текстилем, а также свободный проход по Балтийскому морю для наших купеческих судов. Будем торговать с Россией через Нарву, а не плавать туда по Северному Ледовитому океану…

Вот криков-то было!..Чуть не дошло до рукоприкладства и таскания друг друга за бороды. Мнения разделились. Не к месту вспомнили, что за господство на Балтике спорили две морские державы – Швеция и Дания. Если получим разрешение от Юхана, то неплохо бы подписать договор с Копенгагеном.

– Эта проблема тоже вполне разрешима. – Я улыбнулась: – Наш дорогой друг Фредерик в скором времени станет королем Дании. Он питает надежды получить руку королевы Англии, поэтому я не думаю, что он откажет ей в такой незначительной просьбе.

Несмотря на бурные обсуждения, я поняла, что Совет на моей стороне и сопротивлялся лишь для порядка. Осталось прояснить позицию по шотландскому вопросу.

– Но, Елизавета, а что, если придется воевать? – Опять неугомонный маркиз Винчестер!.. – Мы все никак не дадим внятный ответ Шотландии, а вы уже готовы послать войска в Швецию, до которой нам в принципе нет дела.

– Я помню о Шотландии. Но, дорогой маркиз, уже много раз говорилось о том, что наше вмешательство, вероятно, приведет к разрыву мирного договора с Францией. Сейчас не время с ними ссориться. Когда мы будем готовы, мы не только освободим Шотландию, но еще вернем себе порт Кале. Так что на данный момент будем поддерживать амбиции молодого и умного графа Финского, нашего доброго друга…

Слово взял молчавший до сих пор государственный секретарь. Он заверил Совет, что государственный переворот в Швеции скорее всего обойдется малой кровью. Вероятно, даже без нашего вмешательства. Слишком уж много сторонников у Юхана среди шведской аристократии, которые успели за короткое время отвернуться от Эрика, переметнувшись на сторону графа Финского. Доводы Уильяма были более чем убедительны. Чувствуя сладкий вкус победы, я видела, как один за другим соглашаются советники. Наконец, попросила Роджера составить письмо Юхану, которое, с небольшими моими дополнениями, мы отправим с курьером в Швецию.

Покинув Совет, отправилась на встречу с шотландской делегацией. Они в очередной раз умоляли вмешаться, ввести войска и выбить из страны рьяную католичку Марию де Гиз. Уповали на религиозные чувства – братьев-протестантов бьют! – но я была непреклонна.

Никакой войны! Денег тоже не дам, самим не хватает. Мы начали переговоры через посла в Венеции о постройке военных кораблей на их судовых верфях. Если достигнем успеха, вернее, договоримся о цене, то это подкосит без того хилую государственную казну…

Хотя когда она была особо богатой?..

Горцам я отказала не только в материальной помощи, но и в тайной встрече с графом Аррантом, очередным желающим из очереди на мою руку. Уильям глянул неодобрительно. Но… Кому нужен претендент на шотландский престол, который даже не может открыто приехать в Англию, так как боится рассердить всесильных французов?!

Я понимала советников короля, которые удерживали Арранта у себя при дворе. Конечно, лучше, чтобы враг был под боком – наблюдать удобнее. Уильям предлагал устроить нам тайную встречу в Гринвиче – глядишь, проникнемся симпатией…

Но я отказалась.

Наконец, выпроводила послов, пообещав еще раз подумать об их предложениях на досуге. Оставшись с Уильямом наедине, заявила, что раз он за романтическую встречу с графом Аррантом, то я не против. Пусть встречаются! Правда, не знаю, как посмотрит на это его жена… Государственный секретарь смущенно хмыкнул в кокетливую бороду, затем пробормотал нечто неодобрительное насчет того, что пора бы и мне замуж.

Мне было не до женихов.

Роберт ранен, Парламент соберется через неделю, Пасха на носу, а потом и Фредерик приезжает, у которого я собиралась просить беспошлинный проезд через Зундский пролив для наших торговых судов.

Коротко попрощавшись с Уильямом, отправилась к лорду Дадли. Роберт спал беспокойно, метался по кровати, тревожа рану на плече, из-за чего белая повязка пропиталась кровью. Нонниус выглядел не слишком уверенно. Поэтому я, снедаемая тревогой, вернулась в свои покои и провела несколько часов за письменным столом, составляя указы, которые определенно пойдут на пользу отечественной медицине.

Мне надо отвлечься от беспокойных мыслей о Роберте!

Я написала требования о соблюдении чистоты и санитарных норм в медицинских учреждениях, приемных врачей и лавках цирюльников, а также обязательной дезинфекции хирургических инструментов.

Хотела заодно запретить кровопускание, которым настолько увлеклось население, что это походило на добровольную резню. Его применяли как панацею от всех болезней, не только телесных, но и душевных, а также при меланхолии и даже плохом настроении. Некоторые люди, поговаривали, вскрывали себе вены несколько раз в день. Меня же крайне смущали выставленные в виде рекламы банки с кровью рядом с лавками цирюльников.

Подумав, решила повременить с запретом. Не дай бог отниму у граждан любимую забаву, и они пойдут на королеву войной – у нас и так на улицах неспокойно! Поэтому задумала разъяснительные буклеты, в которых советовала подойти к кровопусканиям с умом и ограничиться небольшим количеством.

Перед коллегией врачей выступать не решилась. С медиками связываться без соответствующего образования – себе дороже. Вежливо разорвут на кусочки, вернее, на перевязочные материалы…

Поручу-ка я это дело Нонниусу! Потерла руки, ехидно улыбаясь – пусть королевский лекарь отдувается.

Потом разбирала с Роджером скопившуюся переписку, а с фрейлинами – гору подарков, присланных придворными в честь моего чудесного спасения. Последующий ужин прошел скромно и тихо, так как все дворцовые развлечения из-за ранения лорда Дадли я отменила. Наконец. вернулась в покои, собираясь перед сном еще раз проведать Роберта, так как Поль Нонниус прислал записку, в которой извещал, что у больного началась лихорадка.

Когда уже направлялась к Роберту, столкнулась в дверях с Уильямом. Он держал в руках пачку бумаг. Увидев на верхнем листе бурые пятна, похожие на засохшую кровь, почувствовала привычную тошноту и слабость в ногах.

Не слишком ли я чувствительна для этого безжалостного века?..

– Всем выйти, – приказала фрейлинам. – Да, кликните Роджера, он в приемной. Затем закройте двери и никого не впускайте, даже если случится война с Испанией!

Я кусала губы в нетерпении, дожидаясь личного секретаря. Схватила веер с павлиньими перьями – подарок герцога Норфолка, очередного ухажера. Роберта на него нет, быстро бы приструнил! Наконец, Роджер занял место за столом. Мужчины были в черной одежде, с насупленными бровями и, казалось, осунувшиеся и похудевшие за этот день.

– Вы ведь знаете, кто стоит за покушениями! – уверенно произнесла я, чтобы заполнить повисшую тишину.

Уильям кивнул:

– Убийца заговорил. Его зовут Гильермо Джако. Он выложил все, что знал в обмен на помилование, которое вы подписали. Елизавета, я бы на вашем месте передумал и отрубил ему голову. И не только ему…

– Кому же еще, Уильям? Не томите! Потом будем решать, что делать с головами.

Он покусал губы и назвал имя. Я чуть было не выронила веер, который сжимала в руке. Не может этого быть! Принялась нервно ощипывать роскошные павлиньи перья, чувствуя, как к щекам прилила кровь, отлившая от сердца.

Но тогда… Тогда не стоит терять ни минуты!

– Что же мы сидим и разговариваем?! Почему он не арестован?

– Я жду вашего приказа. Может, вы сразу его помилуете, вместо того чтобы арестовать, – криво ухмыльнулся государственный секретарь, похоже, все еще сердившийся на то, что я выпустила убийцу.

Но я покачала головой, затем произнесла:

– Ничего подобного. Фас, Уильям!

– Я не расслышал, – усмехнулся он. – Повторите!

Не сомневаюсь, он давно уже знал, что их с Роджером прозвали «псами королевы».

– Все вы слышали. Взять его, тихо и быстро!