Дорога к дворцу была усеяна цветами, да и толпа горожан продолжала бросать их под колеса повозок и копыта лошадей. Дети махали и бежали вслед нашему каравану, продвигающемуся к вилле Наместника. Я не ожидала столь бурного приема, хотя Квинт предупреждал, что в даррийской столице на Альбионе нас ждет поистине королевская встреча. Ради нее на пути каравана даже возвели внушительное деревянное строение, похожее на Триумфальную Арку, украшенное разноцветными тканями и цветочными венками. Нас приветствовали так, словно мы только что наголову разбили варваров и с победой возвращались домой. Правда, когда проезжали через арку, легат, последние два дня не отходящий от меня ни на шаг, заметил, что кто-то, определенно, заигрался в императора, и эти игры не понравятся Авелию.

Публий Тацит в окружении слуг и подчиненных встречал нашу процессию на ступенях виллы. Это был крупный мужчина средних лет, с мясистым властным лицом, облаченный в белоснежную мантию с пурпурной каймой по краю, что выдавало принадлежность к высшему эшелону власти. Эта самая власть, вернее, осознание ее, казалось, раздувала тело мужчины в разные стороны. Издали он походил на гигантскую светлую жабу, но, когда мы подъехали, я изменила мнение. Если это и жаба, то чрезвычайно ядовитая, неосторожное прикосновение к которой несло смерть.

Наместник показался мне опасным. Слишком уж цепкий у него был взгляд, слишком умный для заигравшегося во власть человека. Уставился на меня. Оценил, заинтересовался. Быть может, зря я так принарядилась?! В Лондиниум въехала на украшенной цветами лошади, в мужской одежде, штаны которой слишком уж обтягивали бедра. Сверху натянула белоснежную тунику, подхваченную поясом из золотых колец. На голове – сложное сооружение из кос с вплетенными цветами, будто я – дитя весны и леса. Украшения… Украшений у меня было много, благо надарили столько – на целую жизнь хватит! На встречу с Наместником надела золотой торк, длинные серьги и тяжелые браслеты, что перезванивались на запястьях при каждом шаге лошади.

И все же, проезжая по большому шумному городу, я чувствовала себя варварской королевой, которую провожали заинтересованными, но в то же время слегка надменными взглядами попадавшиеся по дороге даррийцы: чиновники, солдаты, закутанные в разноцветные платья женщины с прическами, которые никогда бы в жизни не соорудила Бретта. Не согласилась бы, да и я не попросила. Вздернула голову – пусть смотрят! Зато жители Альбиона приветствовали с воодушевлением. К тому же утром мне сделали комплимент.

– Ты очень красивая в этом наряде, – сказал Квинт. – Вернее, ты всегда очень красивая. Даже и без него…

Сказал и запнулся, словно размышляя, что это за мысль его посетила. Пробормотал, что неправильно выразился. Затем всю дорогу смотрел так, что мне становилось жарко. Я тоже не осталась в долгу, разглядывая легата, одетого в парадные солдатские одежды, доспехи и шлем, которые переливались на солнце. Ехала и постоянно косилась в его сторону, чувствуя себя помешанным на сексе подростком, который только о нем и думает, отвлекаясь лишь по мелочам. Например, проститься с Верховным, который не захотел сопровождать меня в Лондиниум и торжественно отбыл на Англси. Приветствовать местных жителей, что кричали и махали вслед нашему каравану. И, наконец, встретиться с Публием Тацитом, ради чего и проделала этот путь.

Остановились у дворца Наместника. Квинт помог мне спешиться, пожалуй, слишком долго удерживая в своих объятиях. Публий величественно поднял руку, каждый из пальцев которой был унизан золотыми кольцами. Много украшений оказалось не только у меня! Затем он одним лишь жестом успокоил волнующуюся толпу.

– Приветствую тебя, королева бригантов, от имени императора Проктулуса Суллы и сената Даррии!

Внушительный, глубокий голос патриция, который, казалось, заполнил дворцовую площадь, разнесся по вымощенным дорогам Лондиниума, вдоль деревянных двух– и трехэтажных домов, складов, мастерских, проникая в богатые районы, где стояли дома покрепче и даже небольшие виллы. Пробежал по Форуму, мраморным колоннам базилик, коснулся гигантского амфитеатра, чьи полукруглые стены виднелись даже отсюда. Достиг огромного портового центра и возводимых внушительных крепостных стен. С тех пор как войска королевы иценов Бодиче разграбили город, даррийские власти решили, что спокойнее спать за каменной стеной пяти метров высотой. Конечно же, с согласия императора. Которого из них?.. Я запуталась окончательно.

Кажется, когда выезжали из Инсурима, в Даррии начальствовал Авелий, друг Квинта. Теперь же из уст Наместника прозвучало другое имя. Мне, как и остальным бригантам, было все равно, кому платить налоги и поминать нехорошим словом на пирушках и застольях. Зато я увидела, как ощутимо дернулся легат, и забеспокоилась. Эта новость не пришлась ему по душе.

Хотела было спросить, но он лишь качнул головой. «Позже!..» Как я ненавидела это слово! Неужели мы когда-нибудь сможем быть вместе? Ведь все, казалось, начинало складываться наилучшим образом. История с Вентурием неожиданно сыграла важную роль.

В тот день я проснулась от кошмара, в котором дружина коритан во главе с Вентурием покоилась на травке с откусанными головами. В ужасе открыла глаза, уставилась в светлый подрагивающий матерчатый потолок, пытаясь вспомнить, что произошло. Затем понять, где я нахожусь. Кажется, в повозке, а ведь заснула посреди леса. Внезапно поняла, что мы едем. Едем!.. Стало страшно – вдруг с легатом что-то случилось, а Вентурий целенаправленно везет меня в Линд?

Подскочила, едва не врезавшись головой в низкий полотняный потолок, и тут же упала обратно на постель. Ноги держали плохо, а еще ко мне бросилась Бретта и попыталась прижать к ложу.

– Аэлика, девочка моя! – няня навалилась сверху полной грудью, так что мне пришлось нелегко. – Тебе нельзя вставать, Верховный приказал!

Я негромко высказалась насчет места, куда следовало идти старцу. Затем поняла: раз Верховный командует, значит…

– Бретта, что с Марой? И даррийцы… Квинт… – кое-как выползая из-под няни, спросила я. – Моя дружина? С ними все в порядке?

Села, прислонилась спиной к стенке повозки. Кажется, Верховный прав, вставать еще рано. Голова кружилась так, словно в пляс пустилась вся скудная обстановка с Бреттой во главе. Закрыла глаза. Когда же меня перестанут травить?

– Все живы, – отозвалась Бретта. – Живы, живы! Но ты ложись, девочка моя! Тебе нужно отдыхать. Этот Вентурий, пусть ему неймется!.. Чтобы демоны ему руки отняли!

– Пройдет, – вздохнула я. – Кажется, уже отпустило.

От вчерашнего помешательства не осталось ни следа. Мысль о мужчинах оставила меня равнодушной. Кроме одного из них.

– Бретта, позови, пожалуйста, Квинта! Квинта Октавия…

– Да здесь он! – няня поджала губы. – Крутится подле повозки, дожидается, когда ты проснешься. Гоняла я его, гоняла…

Едва сдержала смешок, представив няню, гоняющую легата.

– И не только его! Все здесь, демоны их побери!

Она выглянула наружу и кого-то окликнула. Затем посторонилась, пропуская целую делегацию. Оказалось, рядом крутился не только Квинт, но еще и Прасург, Руэйд и Тристан. Здоровенные мужики едва поместились в повозке, пришлось двигать сундуки, чтобы посетители смогли рассесться вокруг меня. Воины выглядели виноватыми. Все, кроме Квинта. Он смотрел на меня, я – на него, не обращая внимания на извинения и сожаления собравшихся по поводу вчерашнего происшествия. Сказала, что чувствую себя хорошо. Не отравили, и слава Трехликому! Меня занимал длинный, хоть и заживший порез на лице легата. Наслышанная об их способности к регенерации, я побоялась представить изначальный вид раны.

– Квинт! – протянула ему руку. Он взял меня за ладонь. Остальные участники конкурса «выбери меня» нахмурились, видимо поняв, что выбрали не их. – Что произошло? Мара, что с ней? Где Вентурий?

Народ хмурился все сильнее.

– С Марой все в порядке. Как всегда, спит в повозке с Бартеком, – ответил за Квинта Прасург. Легат молчал. Наверное, по привычке. Улыбался.

– Вентурий… жив?

Квинт пожал плечами, но рассказывать ничего не стал. Вместо этого стал приказывать. Для начала уложил меня в постель, хоть я и попыталась сопротивляться. Накрыл одеялом.

– Лежи, – сказал он. – Сегодняшний день проведешь в повозке. Ни о чем не беспокойся, Вентурий больше не будет досаждать тебе. Завтра мы въедем в город, и я думаю, ты уже сможешь встать.

Я слегка растерялась. Мои советники и военачальники согласно закивали. Когда они успели спеться? Или спиться?! Это бунт на корабле какой-то! Я все-таки королева…

– Мне надо идти, – сказал Квинт, покосившись на моих воинов. – Навещу тебя позже. Думаю, с тобой хотят поговорить. Прасург, недолго!

Он ушел, а я уставилась на Прасурга.

– Что это было?!

– Аэлика, он прав! – вздохнул пожилой воин. – Ты должна отдыхать…

– Я должна знать, что произошло. От начала до конца. Сейчас же!

Он рассказал. Бригантов привел в чувство Верховный вместе с Гахаритом, пока Ангус сторожил на полянке спящую меня. Мара отделалась синяком на скуле. За одно это мне хотелось подняться, догнать и самолично придушить Вентурия. Оказалось, есть и еще за что!

Квинт нашел короля, когда тот утолял молодецкую удаль, подстегнутую любовным зельем, с моими служанками. Коритане отловили двух молодых и привлекательных, оставив няню и пожилых кухарок напоследок, раз уж с королевой не получилось. Черт, черт! То-то я не видела девочек в повозке! Убью гада! Попыталась встать, но Прасург не позволил.

– Что со служанками? – спросила у него. – Где они? Они живы?

Кажется, одна из них собиралась замуж по приезде из Лондиниума. А тут венценосный самец попался! Вернее, с торком на мощной шее, за которую я бы не отказалась подвесить его на ближайшем дереве. Оказалось, девочки выжили и оправились, только плачут все время, но Верховный пообещал стереть из их памяти этот вечер. Моя дружина выглядела на редкость виноватой, им-то память подчищать никто не собирался.

– Где Вентурий? – спросила у воинов, чувствуя себя кровожадной королевой варваров. Мечтала поднять народ и разбить наголову армию коритан, а Вентурия казнить. Как раз напротив святилища, с видом на Ведьмину Петлю. – Только не говорите, что сбежал!

Нет, не сбежал. Подоспели Варран с солдатами, и коританам пришлось несладко. Нескольких, особо ретивых, вздумавших сопротивляться, зарубили на месте. Вентурий выжил, потому что легат вызвал его на поединок. Поединок чести, так сказать… Без оружия. Только вот кто-то из дружины успел подкинуть королю кинжал, когда понял, что Вентурию несдобровать. Я вспомнила его слова о том, что он не ввязывается в битвы, если не уверен в победе. Только в этот раз противник оказался не по зубам. Вентурий успел нанести два удара. Целил в шею, но рассек щеку. Пытался дотянуться до сердца, но попал в плечо.

Раненый легат продолжил поединок. Не только продолжил, но победил, переломав королю кости и чуть было не свернув шею. Оставил в живых потому, что я не хотела войны. Так и сказал: «Ты все еще дышишь только потому, что Аэлика желала мира». Я покосилась на Прасурга. Кажется, кто-то сильно приукрасил сказанное, убрав из него образные выражения. А дальше… Мои друиды, наплевав на клятву Гиппократа, которую не давали, лечить короля отказались. По морально-этическим соображениям. «Пусть сдохнет в муках, пень трухлявый!» – ответил вежливый Верховный на просьбу коритан. Поэтому их дружина, похоронив убитых и соорудив носилки для раненого короля, двинулась в направлении Линда.

Выздоровеет ли Вентурий и сможет ли править страной, зависело от того, насколько быстро он попадет в руки умелых лекарей. Если не умрет до земель дуббонов и попадет в руки их друидов, то, глядишь, и выживет. Быть может, поправится. По законам Альбиона, останься Вентурий калекой, не сидеть ему на троне. Задумалась. Если бы Квинт убил короля, это бы спровоцировало войну. Коритане не простили бы его смерти от рук дракона. Вентурий слишком долго готовил племя к войне, а тут такой повод! К тому же его друг, король децианглов Бренн, вполне мог поднять войска, так же как и корновии. А еще дуббоны, поклявшиеся в верности нашему союзу племен. Может, и хорошо, что Вентурий остался в живых. Что будет дальше – время покажет!

Наконец все ушли. Остался только Руэйд.

– Мы тут поговорили, – начал он.

Я усмехнулась. Ага, с ребятами, за бутылочкой пива с сонным зельем.

– Если у тебя с этим даррийцем… – брат замялся.

– Договаривай уже!

– Хотел сказать, что мы согласны, – выдавил Руэйд.

– Да вы что?! – картинно удивилась я. – И на что же это вы согласились?

– Если он не будет отвергать наших богов и женится на тебе по нашему обряду, мы примем его. Согласимся, чтобы он был… Демоны его побери! Аэлика, мне сложно! Если ты так хочешь, пусть дарриец станет королем бригантов!

Сказал, уставился на меня, ожидая ответной реакции. Я же решила поплакать, хотя хотела засмеяться от счастья. Нервы ни к черту с такой жизнью!

– Спасибо, Руэйд! Я ценю ваше и твое доверие. Да, это мой выбор, но теперь очередь за Квинтом. Не знаю, каков будет его.

– Он тебя любит, – отозвался брат. – Поверь мне, в таких вещах я не ошибаюсь!

Хотела было что-то сказать, но промолчала. Не спрашивать же, когда он успел стать экспертом в любви? Внезапно Руэйд раскрыл объятия.

– Аэлика… Сестра… Я рад, что ты не пострадала.

Всхлипнув, оказалась в его руках. Плакала, уткнувшись в грязную тунику, пропахшую потом и влажной землей, все еще подсознательно ожидая, что брат всадит мне нож в спину. Вместо этого он погладил меня по плечу и попробовал успокоить. Вспомнил, как утешал меня, когда я была маленькая и, случалось, разбивала колени или же когда родители наказывали за шалости.

Наконец ушел. Я успокоилась, лишь когда место брата занял Квинт. Няня побурчала недовольно, но из повозки убралась, оставив нас одних. Мы целовались, пока голова мне не отказала в дружбе и сотрудничестве. Мысли отключились, оставив вместо себя разноцветные сполохи желания. Столь сильного, что никакое зелье не нужно. И, как всегда, ничего не было! Ни-че-го! Все потому, что я вновь оказалась жертвой отравления, которой Верховный прописал полный покой. Попыталась намекнуть Квинту, что, наоборот, жертве значительно полегчает, если он снимет с себя и меня одежду и наши объятия получат вожделенное завершение. Исключительно в лечебных целях. Как бы не так! Ушел, пообещав, что все будет, но позже. Ненавижу, ненавижу это слово!

Его сменили жаждущие общения друиды. Верховный, видимо, решил не терять времени и провести новый урок под негромкое поскрипывание колес повозки.