Ближе к вечеру, когда заканчивалась дневная суета, я обычно устраивалась в плетеном кресле на крыльце большого деревенского дома Степана. Вот и сегодня, кивнув друзьям, скинула легкие босоножки, затем поджала усталые от дневной беготни ноги, натянув на них длинный подол цветастой юбки. Поставила на деревянный столик пузатый тонкостенный бокал охлажденного белого вина. Выдохнула расслаблено, подставляя лицо теплым лучам заходящего солнца.

А уже потом принялась смотреть…

Сперва – на золотистую ленту грунтовой дороги, убегающей за дальние холмы. Прислушивалась – не донесется ли размеренное урчание мотора хищной, приземистой черной «Ауди», новой машины Степана. Ранним утром он отправился в Эн..ск вместе с группой оборотней и двумя колдунами, чтобы сменить один из патрулей. Затем собирался встретить гостей, приезжавших в город на вечернем питерском поезде.

Я же привычно осталась в деревне, где мне всегда было чем заняться. Присматривала за ранеными, хлопотала по хозяйству. Ждала его возвращения.

Почти дождалась. Оборотень должен был появиться с минуты на минуту – звонил мне, когда выехал из города, затем прислал сообщение, что уже неподалеку. Но грунтовая дорога, по которой лишь изредка проезжали машины и два раза в день рейсовый автобус «Эн..ск – Большие Орлы», все еще пустовала.

Вдоволь на нее насмотревшись, уставилась на темные контуры соснового леса, начинающегося сразу же за обширными землями Степана. Этим утром неугомонные оборотни приволокли оттуда целых три корзины лисичек, вызвав небывалый ажиотаж среди обитателей Большого Дома, возжелавших на ужин жареных грибов с картошкой.

Меня же куда больше еды волновало кое-что другое. Лисички в этом году пошли слишком рано, как и начавшееся еще весной лето. В мире все стало с ног на голову, и я знала тому причину.

Перевела взгляд на поблескивающую между двух холмов гладь озерца, которое местные звали Сапожком. Мохнатые братья уже успели открыть в нем купальный сезон. Звали и меня, но я, смеясь, отнекивалась. Говорила, что ни одна уважающая себя ведьма не полезет купаться в середине мая. В прибалтийском-то климате! А вот Линда, дочка Стаса, озорная двенадцатилетняя девчонка, пусть купается сколько хочет. Жара ведь на улице!..

К тому же Степан обещал увезти меня туда, где всегда тепло. После того, как все образуется.

Закрыв глаза, пригубила бокал. Вино пахло жарким, беззаботным летом, сладкими ягодами и душистым лугом. И я в который раз пообещала себе, что мы обязательно уедем, когда все закончится. Только вот думать об этом еще рано, потому что…

Можно сказать, еще ничего и не начиналось.

Но мы старательно к этому готовились. Уже подыскали место, где, по моему замыслу, и произойдет финальная битва между добром и злом – вернее, между узурпатором из Восточного Ковена и теми, кто не собирался ему подчиниться. Для этих целей оборотни нашли большую лощину, пологие склоны которой заросли густым, дремучим лесом. Наши волки оббегали его вдоль и поперек, изучили каждую тропинку и каждый овраг, придумав, где именно они устроят засаду.

К лощине вела порядком разбитая грунтовая дорога, по обе стороны которой стояли заброшенные, с выбитыми стеклами хутора. В полуразрушенных, оставленных хозяевами еще полвека назад домах мы планировали разместить наши запасные силы. Замаскировать колдунов, наказав им выжидать до тех пор, когда враг решит, что перевес на его стороне. Ослабит защиту, чтобы перейти в атаку. И вот тогда придет их время.

К тому же рядом с лощиной я обнаружила то, что искала – старинное, заброшенное кладбище. Вернее, прекрасное, мощное кладбище с зашкаливающей темной энергетикой!.. Провела несколько ритуалов промеж сизых, поросших мхом надгробных плит, настраиваясь на связь с миром мертвых, который, после Высших Посвящений, чувствовала почти так же хорошо, как и мир живых. Я собиралась черпать из него дополнительные силы во время битвы.

Если, конечно, она состоится именно в этом месте, в чем Степан серьезно сомневался. Говорил, что Мстислав не настолько глуп и не даст заманить себя в ловушку.

«Они обязательно придут! – возражала я Степану, частенько наблюдавшему за моими ритуалами на кладбище. Ни понять, ни почувствовать он ничего не мог – ведь оборотни не обладают магическим даром! – разве что мороз по коже и неотвратимое желание убраться отсюда подобру-поздорову. Но стоически сидел до конца. – Они обязательно придут, и мы заманим их в ловушку. Хотя бы потому, что я нанесла ему личное оскорбление. Такое, что Мстислав никогда мне не простит. Он не оставит меня безнаказанной! Сочтет, что я – опасная опухоль, которую нужно удалить как можно скорее. Поэтому он придет ее удалять. Сам, собственными руками».

К тому времени мы уже будем готовы.

А после, если выживем… Нет же, мы обязательно выживем и непременно уедем туда, где нас больше никто не будет убивать! Или же, наоборот, проведем все лето в деревне, в большом, двухэтажном доме, в котором, если бы не война, я была бы абсолютно счастлива. Здесь было все, чего мне так не хватало в городе – спокойствие, свежий воздух, вольный ветер, колышущий деревья на дальних холмах и блеск заходящего солнца на зеркальной глади Сапожка…

…Из задумчивости меня вырвали резкие, дребезжащие звуки, донесшиеся со стороны видневшейся на холме соседской фермы. Похоже, у Ингуса снова барахлил допотопный трактор. Значит, опять придет просить Степанов, а Пашка снова будет жаться, но все же даст, взамен вытребовав у него парного молока на всю нашу ораву.

Я усмехнулась. Подозреваю, скоро Ингус и его пятнадцать рыжих пятнистых коровок, задумчиво жующих траву на склоне холма, будут работать исключительно на нас, потому что наша «орава» – те, кто собирался выступить против Мстислава, – с каждым днем росла, увеличивалась в числе… Тех, кто постоянно проживал на даче, было уже больше пятидесяти – не считая оборотней, оставшихся в Эн..ске! Этим вечером мы ожидали еще гостей – Степан уже встретил их на вокзале. Звонил мне, сказал, что к ужину прибудет еще около тридцати человек.

Так же, как и завтра, и послезавтра… С каждым днем нас становилось все больше и больше, но при этом я понимала, что нас все равно слишком мало!

Вздохнув, я перевела взгляд на заливной луг, на который уже опускался вечерний густой туман. Скоро – я знала! – будет казаться, что соседские коровы пасутся по колено в облаке. Странное дело, но они каким-то образом понимали в своих рогатых, вечно жующих головах, что не стоит пересекать длинную неглубокую канаву, за которой начиналась земля оборотней. За эти дни они ни разу не нарушили наши территориальные границы. Видимо, знали, что с оборотнями шутки плохи. Да и со мной тоже… Мне давно уже было не до шуток!

Сразу за канавой начиналось защитное поле, которое я накинула на наши земли. Силовой купол был практически невидим, но, если внимательно приглядеться, то можно было различить, как на подрагивающей от магического напряжения оболочке иногда поблескивают солнечные лучи. Купол защищал нас о нежелательного вторжения, позволяя входить и выходить только тем, кого я знала.

Вернее, тем, кому я разрешала.

Например, всем, кто проживал в двухэтажном Большом Доме – так прозвали дом Степана его обитатели. Выстроенный еще год назад, все это временя он пустовал: хозяин с верными оборотнями наведывался сюда разве что пару раз в неделю, а за его хозяйством присматривал неугомонный Ингус. Теперь же все десять комнат были заняты гостями, и даже в большой, светлой кухне с настоящей русской печью поставили несколько раскладушек. Впрочем, места в доме все равно не хватало, поэтому оборотни отдали его на откуп Ордену Древних. Сами же заняли два амбара, предпочтя свежий воздух чистым простыням Большого Дома. Но люди продолжали прибывать, и за амбарами разрастался палаточный городок, где до утра жгли костры и пели песни под гитару.

И это еще не все наше хозяйство!

Был еще птичий двор, по которому разгуливали пестрые куры, одуревшие от такого количества народа. Два сарая с сельскохозяйственной техникой, банька, которую топили чуть ли не круглосуточно, и пруд с золотыми рыбками, в котором деловито плавала дюжина белых недовольных уток, возмущенно гогоча на тех, кто, разбежавшись по узкому мостику, с воплями нырял в прохладную воду из жаркой парильни.

…Я вновь потянулась за бокалом. Несмотря на утреннюю давку в душ и длинные столы в яблоневом саду, которые накрывали с завидной регулярностью – три раза в день! – и на то, что управление всем этим… Большим Домом, кухней, палаточным городком, импровизированной больницей, что требовало всех моих талантов руководителя, впервые за долгие странным образом годы я была здесь счастлива. В глубине души меня не оставляла уверенность в том, что я все, все делаю правильно.

А ведь только лишь две недели назад я и не подозревала о вселенском заговоре! Не думала, что мы перейдем на осадное положение, которое началось ровно в день, когда мы упали с моста в неглубокие, но бурные воды речки Мисы.

От Степана я так и не услышала внятного рассказа о том, что было дальше. Оборотень мялся, тер бритую голову и смотрел на меня растерянно. «Прости, что не уберег!» – вот и весь его ответ! Зато, не особо вдаваясь в детали, мне рассказал Пашка, частенько составлявший компанию в вечерних посиделках на крыльце. Приходил, прислонял костыли к стене и устраивался в плетеном кресле по правую руку от меня. Хмурился на тех, кто успевал «пригреться» рядом с Большой Хозяйкой, как меня называли, и не успевал вовремя убраться с его пути.

Считал, что это его законное место. Ведь именно ему и Маркусу Степан доверил за мной присматривать еще в Эн… ске!

Вот и теперь грелся рядом со мной на уходящем солнышке и, наверное, мечтал, чтобы поскорее срослись переломанные ноги. Впрочем, дело шло к тому, что через день-два костыли ему уже не понадобятся, и Пашка будет участвовать в финальной битве наравне со всеми.

От него я узнала, что произошло на том берегу. О Маркусе – ему досталось не меньше Пашки, но оборотень уже встал на ноги, – который вылез на берег первым и первым же вступил в бой с Белыми, давая время Степану и Пашке вытащить из машины мое бессознательное тело. Тем временем к Белым присоединились трое колдунов. Попытались развоплотить Серых, но защиту на них я поставила добротную, так что с нахрапа и не удалось… Зато они отбросили оборотней магической волной в реку и уволокли меня. Погрузили в машину и увезли, оставив Белых разбираться. Только вот с ними разобрались уже Серые. Дрались, рвали на части, вынудили противника, в три раза превосходившего их числом, позорно сбежать еще до того, как прибыло подкрепление. Затем Степан взял мой след, ну а дальше…

Дальше я уже знала. Помнила все до мелочей.

…Закрыв глаза, сделала еще один глоток.

Память услужливо выдала ту самую комнату – скрипучие половицы, узорчатые ковры по стенам – зеленый лес и рогастые олени, – настольная лампа на хлипком деревянном столе и Пятый, склонившийся надо мной, связанной по рукам и ногам.

В его глазах я видела своего врага. Он собирался сломить меня, подчинить мою волю, но ему не удалось. У Костаса не хватило силенок, даже Мстислав не подсобил. Я блокировала его ментальный удар, и тут же нанесла ответный. Собрала все силы, зачерпнув их из еще не до конца восстановившегося резерва, и ударила по Пятому так, что на миг лишила не только его, но и Мстислава способности сопротивляться. Вторым ударом выбила из бывшего учителя дух, оставив его обездвиженным.

Такого он явно не ожидал! Уверена, так же, как и Артем, думал, что я – все еще Седьмая. Та самая, которой в Москве не давал причитающихся посвящений, решив, что с легкостью уберет меня через пять лет, если не удастся сломать.

Я же продемонстрировала Мстиславу всю глубину его ошибки. Вложила в удар свой гнев, а ведь вывел он меня порядком! Попыталась его убить, надеясь, что все закончится здесь и сейчас, в этом домике на берегу Балтийского моря, но не смогла. Поняла, что вот так – через безжизненные глаза его марионетки – сделать это попросту не в силах…

Подозреваю, не только я, но и никто бы не смог!

Зато выиграла у Мстислава несколько секунд. Пока мой враг приходил в себя, я попыталась понять, кто именно мне противостоит, и мне это почти удалось. Я разобрала, что их двое. Две души, слившиеся в одну.

И вот тогда мне стало ясно, о чем говорил Андрей! Поняла, что именно украл из мира мертвых Мстислав. Он похитил, притащил в мир живых душу какого-то бесноватого, давно уже похороненного и отпетого по христианским обычаям… Мы, ведьмы, разбираемся в подобных вещах! А еще в том, что умерший был безумцем… Фанатичным человеком, обладавшим невероятно мощным магическим Даром при жизни и не менее мощным даже после собственной смерти.

И Мстислав воплотил его в собственное тело.

За тысячелетнюю историю Ордена многие пытались вернуть из мира мертвых своих любимых или же нужных им людей, но все подобные попытки были обречены на провал. Они все закончились плачевно. Вернее, клиническими случаями сумасшествия – раздвоением личности или шизофренией, потому что душа тела-носителя не принимала того, кого пытались подсадить к ней насильно.

Но эксперименты продолжались… Ровно до тех пор, пока сто лет назад на Большом Съезде Западного и Восточного Ковенов их строго-настрого запретили.

Выходило, Мстислав нарушил не только законы собственного Ордена, но и законы Бытия, добровольно отдав собственное тело чужой душе! Привязал ее к себе, объединился с ней, жертвуя своей индивидуальностью, порождая монстра – мощный и абсолютно безжалостный симбиоз двух душ, готовых идти по головам к собственной цели.

Цели я пока еще не знала, но почти не сомневалась, что это мировое господство – вполне в духе Мстислава! Впрочем, еще могло быть возрождение былого величия Ордена Древних или же превосходство Восточного Ковена над Западным – все те цветастые идеи, облеченные в красивые слова, о которых так любил говорить мой бывший учитель, когда я жила в Москве и собиралась замуж за его сына.

И еще я знала наверняка – победить его будет крайне сложно.

К тому же Мстислав – или кем он теперь стал! – уже пришел в себя и покинул разум Костаса. Тогда я мстительно сломала барьеры в разуме литовского колдуна, освобождая его из-под власти хозяина. Снова чуть было не перестаралась, но, к счастью, вовремя опомнилась и не довела колдуна до состояния, в котором оставила Стаса.

Затем устало откинулась на спинку стула, пытаясь утихомирить головокружение. Костас уставился на меня осоловевшим взглядом.

– Развяжи меня! – приказала ему, с тревогой вглядываясь в посеревшее мужское лицо. Не хватало еще, чтобы он грохнулся в обморок! – Побыстрее!

Я могла бы выпутаться и сама. Зажечь между занемевшими пальцами магический огонь и разобраться с веревками. Но это возни на несколько минут, а мне… Мне надо поскорее отсюда выбраться! Сбежать до того, как войдет Артем, поинтересуется самочувствием бывшей невесты и тем, возлюбила ли она его отца так же сильно, как и саму себя.

Костас, все еще плохо соображавший, покорно потянулся к моим рукам. Ослабил узел, и я с блаженным стоном встряхнула занемевшими конечностями.

Мужчина тем временем снова опустился на стул и схватился за голову.

– Ничего страшного, – сказала ему, обрывая скотч, которым обмотали мои ноги. – Переживешь! Лучше уж так, чем зомби с чужими мозгами и хозяином в голове…

Костас застонал.

– Сколько вас в доме? – спросила у него. – Ну же, хватит страдать! Приходи в себя!

– Трое… То есть четверо! Трое моих и еще московский.

– Кто они? Восьмые? Девятые? – с надеждой спросила у него.

Если бы они были слабенькими колдунами, как и Артем, тогда у меня был бы неплохой шанс вырваться отсюда с боем, несмотря на порядком истощенный резерв – я собиралась убить Мстислава и довольно сильно выложилась, не думая о последствиях.

Костас покачал головой.

– Восьмой из них только московский… Еще двое Седьмых и один Шестой.

Я поморщилась. Средненький такой расклад, определенно не в мою пользу! Даже если Костас выйдет из ступора и примется мне помогать, все может закончиться плачевно, а мне… Мне совсем не хотелось, чтобы так заканчивалось!

К тому же не стоило забывать еще и про волков.

– Сколько у вас оборотней?

– Четверо. На мосту было десять, остальные пока еще не вернулись.

Кивнула. Возможно, и не вернутся, Степан бы так просто меня не отдал!

– Серые… Что с ними?

– Не знаю! – Костас снова застонал, схватившись за голову. – Нам было не до них. Забрали тебя и оставили оборотней разбираться.

– Послушай, – встала на занемевшие ноги. Покачнулась, но удержалась, – у нас с тобой мало времени! Пробиваться через колдунов и оборотней не вижу смысла. С моим пустым резервом и твоей головной болью из этого выйдет чистой воды самоубийство, а я не откажусь еще пожить… Нам нужно бежать! Думаю, вылезем в окно, а затем… Дальше посмотрим по обстоятельствам. Может, угоним машину, или я призову на помощь оборотней…

Если, конечно, удастся! В тот раз, когда я ехала на кладбище, у меня вышло установить мысленную связь со Степаном, но я не была до конца уверена, как это работает.

– В окно? – неуверенно переспросил литовец.

Кивнула.

– Где мы находимся?

Сказал, но название места мне было незнакомо.

– Отлично! – пробормотала я.

Подошла к окну, отдернула край одеяла, поморщилась от яркого света. Море оказалось совсем рядом, серебрилось за белыми песчаными дюнами метрах в ста от нас. Лес начинался сразу же за хлипким забором дома, в котором меня держали.

– Машина в гараже, ключи у Гедеминаса, – произнес Костас. – Так просто он их не отдаст. Но здесь неподалеку Вильнюсское шоссе…

Прищурилась, прикидывая. Можно и так! Поймать попутку, добраться до Эн..ска, а там уже действовать по обстоятельствам. Единственное, окно оказалось довольно маленьким, да еще и на втором этаже! Я неуверенно оглянулась на крупногабаритного Костаса. Впрочем, захочет жить – пролезет!

– Пошли, – кивнула на окно. – Внизу пока никого нет! Магическую защиту я сниму, твои и не заметят…

Костас покачал головой.

– Послушай, у меня нет времени тебя уговаривать! – сказала ему нервно. – Тот колдун, что рылся в твоих мозгах… Думаю, он уже пришел в себя. Или скоро придет… Когда он поймет, что я тебя освободила, об этом сразу же узнают остальные. Остальные его марионетки!

– Уходи! – неожиданно произнес Костас. – А я пойду… к остальным его марионеткам! Задержу их.

– Плохая идея! – возразила ему. – Тот колдун… Он воспользуется разумом твоих друзей. Он прикажет им тебя убить, Пятый, и они не смогут его ослушаться! – Я отлично помнила Стаса с монтировкой в руках. – Они будут старательно тебя убивать. Ну, и меня заодно… Поэтому мы должны бежать, но, клянусь, мы обязательно за ними вернемся!

Вернемся, когда я восстановлю резерв и у меня будет четкий план, как бороться с этой нечистью.

Костас упрямо покачал головой.

– Я слишком глупо попался, – произнес с сожалением, – когда приехали те двое из Москвы… Целый месяц не жил, а существовал с темным спрутом в моей голове! Он обвил мой разум, протянул свои щупальца в грудь, по всему телу… – Его передернуло, ну и меня заодно. – Мне приказывали, и я слепо подчинялся. Теперь моя очередь за это рассчитаться.

– Не дури! – поморщилась я. – Рассчитаешься, когда придет время.

– Беги, Седьмая! Шоссе там! – махнул рукой в противоположную сторону от моря. – Хотя какая ты Седьмая?! Первая, не так ли?

Пожала плечами. Понятия не имею!

– Постарайся выжить! – сказала ему. – Затем… Свяжись со мной, большой папочка!

Он усмехнулся, поднимаясь со стула. Отправился к двери, тогда как я обратилась к миру мертвых, призывая на помощь бабушку. С новыми посвящениями сделать это оказалось куда проще, чем раньше.

Она не заставила себя ждать. Пришла, и не одна… К тому времени, когда Костас вышел из комнаты, я уже распахнула скрипучую створку и выпрыгнула из окна, пребольно отбив онемевшие ноги. Затем в два счета проделала солидную дыру в магической защите, после чего мысленно попросила бабушку увести, запутать, сбить со следа оборотней, которые, несомненно, пустятся за мной в погоню.

Пустятся, но не сразу – за спиной возмущенно всколыхнулись магические потоки. Уверена, Пятый Вильнюса вышел на тропу войны! Я же за это время перелезла через забор и кинулась бежать. Углублялась все дальше в лес, сворачивая в сторону шоссе, показанную Костасом. Где-то глупо распорола ногу – то еще удовольствие бегать по лесу в одних носках! – но заниматься раной не было времени. Прихрамывая, побежала дальше, мысленно осыпая ругательствами щедро рассыпанные по земле сосновые шишки, все еще чувствуя отголоски магических возмущений.

Кажется, маги до сих пор не могли справиться с Пятым!

На миг подумала – может, стоило все же пойти с ним?! Но тут бабушка прислала мне картинку – Костас, обездвиженный, лежит на полу, а на его спине – огромная рана с дымящимися краями. Следующая картинка – четверо огромных белых волков пытаются взять мой след. И, как бы сильно ни старались их запутать мертвые, два оборотня его все же взяли.

Увиденное прибавило мне прыти. Правда, слишком долго бегать мне не дали.

В голове раздался голос бабушки: «Смотри!», но я уже видела.

Вовремя!.. Из густых кустов на краю неглубокого оврага, похожего на старую воронку от разорвавшегося снаряда, выпрыгнул огромный белый волк. За ним, я слышала, ломился второй.

Оборотни не собирались со мной церемониться, первый кинулся сразу же… Это он зря! Развоплотила его со второй попытки, потому что один очень даже неплохой маг поставил на волка очень даже неплохую защиту. Голый, всклокоченный мужик упал на землю метрах в трех от меня. Но, прежде чем он поднялся и обрушил на меня всю силу своего гнева, я вновь ударила… На этот раз магической волной. Снесла не только его, но и выпрыгнувшего из кустов второго, и они вдвоем скатились в поросшую мхом и травой воронку.

Я тут же затянула ее магической сетью и почти сразу почувствовала, как бьются, пытаются выбраться из нее мои враги. Нет, с моими остатками резерва и их прытью слишком долго я волков не удержу!

«Бабушка! – вновь обратилась к мертвой ведьме. – Помоги!»

Сотворила иллюзию самой себя, и в ту же секунду призрачная Лика Воронцова – в черной одежде и светлых носках – бросилась в противоположную от меня сторону – туда, откуда слышался равномерный шум моря. Только на этот раз иллюзорная «я» дышала, излучала мертвое, некромантское тепло и некромантский запах.

Мир мертвых опять пришел мне на помощь.

Оборотни, конечно же, поймут, что это иллюзия, но не сразу! Когда разберут, что ловят призрак, я буду уже по ту сторону оврага, а там до шоссе и рукой подать… Даже сквозь собственное судорожное дыхание я слышала звуки проносившихся на большой скорости машин.

Вновь кинулась бежать, чувствуя, что еще немного… Еще немного, и заточенные в ловушку оборотни прорвут магическую сеть и выберутся на свободу. Возможно, мир мертвых снова собьет их со следа, но… Надолго ли? Успею ли я добраться до шоссе, «поймать» попутку – допустим, с помощью магии сделать это довольно просто – и уехать отсюда подобру-поздорову до того, как меня найдут оборотни или же верные Мстиславу колдуны?

Может, все-таки попытаться выйти на мысленный контакт с альфой Серых? Знала же, что Степан жив! Только вот… Как это сделать?!

Остановилась, стараясь отдышаться и сосредоточиться.

«Степан!» – позвала мысленно.

Попыталась его обнаружить, прикоснуться к нему, открыть ему свое сознание, при этом размышляя… Как же работает эта чертова штука?!

«Степан, прошу тебя! Отзовись!»

И он отозвался. Отозвался! Я вновь почувствовала, вновь увидела мир его глазами. Поняла, что он где-то неподалеку. Бежит, касаясь мощными лапами сухой, пыльной травы вдоль шоссе, не скрываясь от проносящихся машин в придорожной канаве. Наплевал на присущую его племени осторожность, потому что единственное, что его волновало в данную минуту – не потерять мой след.

За ним следовало еще несколько волков, настроенных крайне решительно.

Вожак замер.

«Лика!.. – выдохнул облегченно. – С тобой все в порядке?..»

«Да, да! У меня все хорошо! А ты?! Ты не ранен?»

«Где ты?!» – вместо ответа.

«В лесу! – уставилась на хилые березки. – Здесь… Здесь много деревьев, и еще есть овраг, и воронки времен Второй Мировой Войны… Еще я слышу шоссе и море. Неподалеку дачный поселок, называется Рыбацкий Дол. Откуда мне, черт побери, знать, где я нахожусь?!»

«Ликусь, я тебя засек. Мы уже рядом. Спрячься! Постарайся продержаться еще минут пять-семь».

«Угу!» – сказала ему.

«Я тебя люблю!»

Хотела ответить ему… Сказать, что я тоже глупо втюрилась в одного Серого оборотня, но не смогла. Зато я продержалась те самые семь минут! Наверное, потому что очень любила не только собственную жизнь, но и… своего крайне самоуверенного оборотня! А вот двух Белых, которые нашли меня чуть раньше Серых – нет, этих я не любила, и сегодня определенно был не их день. Правда, на подмогу к ним спешил еще один, выбравшийся из той самой ямы, но тут подоспели Степан и его волки, и…

Все закончилось.

В награду я получила жаркий поцелуй. Затем, когда Степан все же привез меня в Большой Дом, я осмотрела его пострадавшее воинство – Пашку с жуткими переломами тут же отправила в сельскую больницу, а вот Маркуса и Костаса, все же вырвавшегося, выползшего из того чертового дома, потому что колдуны бросили его умирать и тоже бегали за мной по лесу, и подобранного оборотнями, взялась лечить сама…

Когда перевязала пострадавших и влила в них остатки резерва, привела в чувство Стаса, что-то поела, рассказала Степану о том, что узнала о Мстиславе, услышала его краткий пересказ произошедшего на мосту – «Прости, что не уберег!» – наступило время нашей второй ночи. И на большой кровати в маленькой комнатке Большого Дома, задыхаясь от восторга, я старалась не слишком уж… громко выражать свои восторги, потому что дом был полон людей.

Это было полторы недели назад, и люди продолжали прибывать.

Одними из первых приехали Маруся с Хербертом, сбежавшим из больницы. Восьмой Эн..ска пришел в себя и посчитал, что ему нечего там больше делать. А вот в войне против Мстислава он очень даже пригодится! Его сумасшедшая невеста тоже отказалась сидеть в городе или улететь к сестре в Англию. Вместо этого она, похоже, собиралась рожать в Большом Доме. За ней присматривала жена Стаса, кардиохирург Западной Больницы, очень нервничавшая из-за того, что Маруся решила рожать дома.

Затем к нам присоединились Джон и Клавдия Николаевна, которую оборотни выкрали из пансионата. Правда, сколько бы я ни приглядывалась к Седьмой, старческой деменции у нее так и не заметила. Бойкая старушка, бывший повар заводской столовой деревообрабатывающего комбината, она с первого же дня вызвалась руководить кухонными работами, гоняя оборотней, приставленных на подсобные работы, в хвост и гриву. В буквальном смысле этих слов.

У нас с ней сложились просто восхитительные отношения. Я с огромным облегчением – вернее, чуть ли не подпрыгивая от радости! – уступила ей место возле плиты, протянув в старческие, но все еще крепкие руки ключи от всех кладовых, которые хозяйственные оборотни пополняли каждый день.

Именно она профессионально, изо дня в день, кормила нашу армию.

Со мной Клавдия Николаевна держалась уважительно, всегда советовалась, называя «хозяйкой». Но и она, и я знали, что это больше формальность, и что без нее я бы так хорошо не справилась, потому что куда больше кухонных работ и размещения нашей растущей армии меня волновала подступающая к Эн..ску война. Ее давно уже можно было почувствовать – в звенящем от напряжения воздухе, в сильной жаре, нехарактерной для прохладного прибалтийского лета, во встревоженном мире мертвых и в участившихся набегах на Эн..ск.

Отряды Белых, объединившись с несколькими Стаями, поклявшимися в верности Мстиславу, день за днем пробовали наши границы на прочность. К тому же в Эн..ск несколько раз прибывали незарегистрированные колдуны и ведьмы, которых, впрочем, оборотням довольно быстро удавалось выследить, а затем уже по их душу приходили наши маги, патрулировавшие город.

Уверена, Мстислав пробовал нас на прочность. Хотел убедиться, готовы ли мы к войне.

Мы были готовы.

К нам уже присоединились двадцать шесть колдунов из России, Литвы и Белоруссии. Сегодняшним утренним поездом прибыло еще пятеро из Таллина и двое из Нарвы. Ночным рейсом прилетал Третий и два Седьмых из Петрозаводска. Завтра мы ждали большую группу из Питера.

И это еще не все! Стас с упорством хорошего администратора разыскивал следы московского сопротивления. Ведь должна была где-то прятаться Марина Викторовна вместе с теми, кто не покорился нашему врагу! Я же неделю назад позвонила Пьеру, рассказав ему все, что знала и что еще нет. Первый Парижа с истинно французской галантностью пообещал нам помочь. Но не сразу, сперва он обсудит этот вопрос на внеочередном собрании Большого Совета Западного Ковена…

Несмотря на это, я верила: скоро прибудут и они!

…Многое же изменилось за эти десять дней, проведенных в Большом Доме!

И мне нравилась эта жизнь, эти хлопоты по хозяйству, забота о раненых, вечерние посиделки на крыльце, белое вино, запах цветущих яблонь, дым от костра и песни под гитару… Утреннее кофе с Пашкой или Маркусом, наши разговоры со Стасом, братски разделенный компот с беременной Марусей, которую Клавдия Николаевна закармливала так, что что девушка боялась лопнуть раньше, чем родит…

А к вечеру приезжал Степан, координирующий городские патрули. Обнимал меня – усталый, но привычно бодрый, целовал в губы. К тому времени подтягивались и остальные, и он рассказывал нам последние новости, а я думала… Как же странно, что колдуны и ведьмы живут вот так – рука об руку с оборотнями, ничуть не воротя от них свои аристократические носы! Спят в одних палатках, разговаривают, смеются, едят, играют в карты, поют песни у костра.

Ждут войны.

И я верила – так продолжится и после войны, потому что…

Мы со Степаном – отличный пример того, как совместить несовместимое.

«Мы – вместе!» – сказал Степан как-то удивленному колдуну, прибывшему откуда-то из саратовской глубинки, который что-то спросил насчет меня.

«Вместе».

Странное слово, к которому обязательно полагалось еще одно. Подобрала я его очень быстро, но до конца так и не могла принять, потому что все еще немного пугалась…

«Навсегда».

Впрочем, его стоило бы заменить на другое выражение, куда более подходящее для сегодняшних реалий.

«До скончания времен».

Иногда это «скончание времен» казалось мне так близко, что и рукой подать…

…Тут Степан прислал мне мысленное сообщение: он скоро будет. И не один, в нашем полку опять прибыло!

Я вновь принялась разглядывать сгущающиеся сумерки. Прислушивалась, ожидая, когда звуки двигателя разорвут мирную тишину, нарушаемую шагами оборотней, звуками гитары у палаток, смешками Маркуса и Ивара, играющих возле амбара в карты с литовцами, голосом Клавдии Николаевны из распахнутой двери Большого Дома, прикрикивающей на дежуривших этим вечером Тома и Аркашу. Тут Пашка подхватил костыли, уставившись в сторону холма, потому что защитное поле пропустило нашего соседа-фермера. Ингус снова пришел за Степановым трактором, поэтому оборотень явно намеревался проследить, чтобы тот не забыл с нами рассчитаться парным молоком.

Я же перевела взгляд на Стаса, поймав в ответ его улыбку. Он устроился в плетеном кресле по соседству со мной и выглядел умиротворенным. В одной руке Восьмой сжимал телефон – ждал важного звонка. Сказал этим утром, что нащупал ниточки, ведущие к московскому сопротивлению во главе с Мариной Викторовной. Другой рукой Стас поглаживал пальцы своей жены, привалившейся к его плечу. Лена выглядела уставшей. Ей как врачу Восточной Больницы доставалось куда больше работы, чем остальным.

К тому же весь ее мир встал с ног на голову.

Десять дней назад она и не подозревала, что ее муж – колдун и что на ее город идет война, в которой плечом к плечу с носителями Дара будут стоять оборотни… К тому же Лена тревожилась за дочь, которая вместе с петрозаводским Мишей и бородатым Роландом кормила золотых рыбок в пруду, кроша кусочки хлеба, выпрошенного у Клавдии Николаевны. Девочка, родившаяся без магического Дара, существование оборотней встретила с восторгом. Даже просилась в Серую Стаю, на что Степан ответил ей…

Еще рано, сказал он, но если лет через пять не передумаешь, то… все может быть.

Тревог добавлял ей и Херберт с перебинтованной головой, прижимавший к себе Марусю, поглаживая ее по круглому, словно арбузик, животу. По ее мнению, оба должны были находиться под профессиональным присмотром, а не прохлаждаться на даче в ста километрах от города…

Тут на пороге появилась Клавдия Николаевна, наша кормилица, с уложенными в «гульку» седыми волосами и цепким взглядом карих глаз. Вытерла покрасневшие руки о передник.

– Пойду-ка уток загоню! – сказала мне.

Я кивнула. Порывалась было встать и отправиться с ней, но передумала. Степан вот-вот приедет, и я хотела встретить его первой, а вовсе не гоняться за наглыми птицами по двору! К тому же Клавдия Николаевна вполне справится и сама – вокруг Седьмой волновались, кружились, ластились к ее крепким рукам магические потоки.

Я понятия не имела, откуда взялись слухи об ее старческой деменции!

– Вина больше не пей! – неожиданно заявила бойкая старушка, когда я вновь потянулась за бокалом. – На кухне компот, специально для тебя с Марусей сварила! А лоботрясам этим его не давай, – кивнула на нескольких оборотней, с воплями восторга нырнувших в пруд к золотым рыбкам. Линда балансировала на мостике на одной ноге, скидывая сарафанчик, под которым мелькнул яркий купальник с диснеевскими принцессами. – Им что ни дай – все мало! – ворчливо добавила Клавдия Николаевна. – Выпьют и не заметят… И в баню тоже больше не ходи! Побереги себя.

Я захлопнула рот, так и не спросив то, что собиралась.

Что это было? Старческая деменция?!

Но Клавдия Николаевна уже ушла гонять уток, а с ними заодно и оборотней. Со стороны дороги послышался нарастающий звук мощного мотора. Из-за дальнего холма показалась черная «Ауди». Заседавшие возле амбара резво спрятали карты – явно играли на деньги, чего Степан не одобрял. Затем дружно потянулись к дому.

Внезапно я почувствовала, как к нашей территории приблизилось еще около тридцати волков. Замерли, уткнувшись носами в защитную стену, но ломиться не стали, вежливые собачки! Терпеливо дожидались, когда им откроют.

«Все в порядке! Пропусти, это наши!» – ответил Степан на мой вопрос. С каждым днем мысленный контакт поддавался нам все легче и легче.

Черная машина в облаке пыли заложила крутой поворот. Затормозила возле дома, где у нас уже образовалась целая стоянка. Из распахнутой водительской двери бодро вышел Степан, одетый в темную футболку и темные штаны. Открыл багажник, и хозяйственные оборотни тут же принялись затаскивать в дом пакеты с продуктами.

«Рада, – сказала ему мысленно, уже не сдерживая улыбку, – что наших так много! Главное, чтобы мы их всех смогли прокормить!»

«Еще как прокормим… Погоди, Ликусь, я тут кое-кого привез!»

Из машины вышел его гость – высокий, статный мужчина лет пятидесяти, не растерявший с годами своей природной мощи. Я смотрела на него во все глаза. Интересно же… увидеть, что станет с моим оборотнем лет так через тридцать!

Увидела. Посмотрела еще раз, потому что мне очень понравилось.

«Мог бы и раньше сказать! Я бы…»

Неуверенно повела рукой по волосам, потрогала растрепанную косу. В зеркало я, кажется, смотрелась последний раз рано утром, когда и завязывала эту самую косу, встав его провожать!

«Сюрприз, Ликусь!»

Степан пошел ко мне, обнял по-хозяйски, поцеловал в губы. Отпустил, отстранил. По глазам видела: соскучился. Взглянул одобрительно на мою светлую, с вышивкой, рубашку и расписную юбку. Я уже знала, что нравилась ему в этом деревенском наряде. Впрочем, я нравилась ему и в любых других нарядах, а что уж говорить о том сладком миге, когда мы оставались вообще без них!..

Похоже, подобная мысль пришла и в бритую голову оборотня. Затряс ею, вздохнул с сожалением. Мо момента, когда мы сможем остаться наедине, было еще очень и очень далеко.

– Ликусь, это мой отец! – опомнившись, представил мне мужчину, стоявшего позади него.

– Я уже догадалась, – улыбнулась в ответ на одобрительный взгляд старшего Коршунова. – Вы со Степаном очень похожи!

– Павел, – представился тот. Галантно поклонился. – Альфа новгородских Серых. Со мной еще двадцать восемь… моих гавриков! Прошу любить и жаловать.

– Будем любить и жаловать. Они скоро добегут.

Я уже ослабила защитный контур, и оборотни ступили на наши земли.

– Лика, – пришел мой черед представиться. – Седьмая…

– Первая, – галантно поправил Степан.

Ну да, конечно же!

– Первая Энс..ка! – немного смущаясь, сказала старшему Коршунову.

Потому что все время забывала… Потому что никак не могла привыкнуть. Потому что это крайне серьезно и большая честь. Ведь Первых очень мало, со мной – всего лишь пятеро на весь Западный и Восточный Ковен!

Протянула руку Павлу, но тот вместо дружеского рукопожатия сжал меня в медвежьих объятиях. Я только и смогла, что сдавленно пискнуть.

– Моя! – на всякий случай предупредил отца смеющийся Степан.

– Твоя, твоя!.. – довольным голосом отозвался родитель. – Кто бы сомневался?! Но можно же мне обнять свою будущую невестку?!

И я выпучила глаза. То-то я думала – откуда у Степана взялась привычка идти напролом? Оказалось, не стоит далеко ходить – очень даже семейная черта! Самоуверенности Коршуновым не занимать.