14 декабря 1799 года

Федеральный округ

Пятеро солдат Революционной армии США резко осадили своих коней у причала в Джорджтауне и спешились. Снежная морось давно прекратилась, но холод стоял собачий. Из-за реки, с постоялого двора «Сьютерз тэверн», и в полночь раздавались звуки музыки. В среднем окне второго этажа мигнула лампа.

Это сигнал.

Тот, кого они искали, был в здании.

Офицер подал знак солдатам, и они друг за другом двинулись к переднему крыльцу по залитым лунным светом лужам. На ружьях блестели примкнутые штыки. Два солдата обошли здание и заняли позицию за кухней; двое других ударили прикладами в дверь:

— Именем Соединенных Штатов Америки, откройте!

Дверь приотворилась, в узкой щелочке возникло мальчишечье лицо. Солдаты толкнули дверь и вошли. Мальчуган испуганно отшатнулся. Кутилы, сидевшие в таверне, замерли на месте, и десятка три кружек застыли в воздухе на полпути к раскрытым ртам. Музыка смолкла. Во внезапно повисшей тишине слышалось лишь потрескивание пламени в камине.

Командир, здоровенный детина, схватил мальчика за воротник и прорычал:

— Мы ищем беглого раба. Его зовут Геркулес, он повар.

Геркулес нарезал лук на кухне для своего знаменитого рагу. Согласно правилам заведения, жесткие черные волосы повара были гладко прилизаны и собраны сзади в косичку, которая торчала, словно ручка сковороды. Впрочем, бороду Геркулес сбрить отказывался. Повар поставил рагу томиться на медленном огне и прислушался, но все звуки внизу смолкли.

Дверь с грохотом распахнулась, и на кухню ворвались четыре солдата в зеленых камзолах. Их командир представился Корнелиусом Темплом, майором Революционной армии США, и грозно спросил:

— Кто из вас Геркулес?

Повар замер. Остальные рабы на кухне не шевелились и не издали ни звука, исподтишка боязливо поглядывая на Геркулеса.

Геркулес покинул хозяина два года назад и с тех пор промышлял поварским ремеслом: он в совершенстве овладел знаменитой южной кухней в резиденциях генерала Вашингтона — в Нью-Йорке, Филадельфии, Виргинии. Если бы от него требовалось только кулинарное мастерство, Геркулес никогда бы не сбежал. К сожалению, хозяин давал ему и другие — тайные и опасные — поручения. И вот прошлое нагнало его.

Кто бы мог подумать, что это произойдет так скоро?

Геркулес положил разделочный нож на стол и шагнул вперед, надеясь, что солдаты пришли только из-за беглого раба, а не из-за тайного поручения, которое он выполнил для хозяина много лет назад.

Майор презрительно посмотрел на Геркулеса:

— Пойдем, раб.

Геркулес — среднего роста, но мускулистый, как его античный тезка, — гордо выпрямился и встретил взгляд офицера. Зеленый мундир майора, украшенный желтыми лацканами и манжетами, доходил до колен. Однобортный белый жилет с белыми пуговицами гармонировал с белым окаймленным бахромой эполетом на правом плече — знаком офицерского чина. Но не эполет, а черная треуголка с маленькой серебряной эмблемой привела Геркулеса в ужас.

«Стрелковый полк», — подумал повар.

Бедняга оказался в руках наемных убийц нового федерального правительства. О недавно образованном Стрелковом полке ходили слухи: конгресс учредил специальное снайперское подразделение для выполнения особых задач. «Первыми в бой и последними из боя» — таким был девиз полка, который многое заимствовал из тактики разведывательных подразделений и даже индейцев. Подтверждением тому служил пояс майора, где, кроме патронташа, красовались томагавк и нож — снимать скальпы.

Если сопротивляться аресту, пострадают остальные.

Геркулес потянулся к шкафчику, но солдат за спиной взвел курок.

— Назад, черномазый!

— Это всего лишь сюртук.

Геркулес спокойно снял с крючка сюртук с пуговицами слоновой кости. Тонкая шерстяная ткань в елочку блестела в отсветах пламени. Молодой солдат опустил «френч-шарльвилль» особой модели. Едва Геркулес застегнулся, как получил прикладом по голове и рухнул на пол.

— Ты сбежал, раб, да еще и сюртук с собой прихватил? — рявкнул майор и пнул Геркулеса в бок.

Для Геркулеса это было не впервой: не важно, кому принадлежит сюртук, майор стремился преподать урок остальным рабам, чтобы неповадно было уходить в бега.

— Я честно купил его, господин… — Геркулес закашлялся. Две пары сильных рук вышвырнули его из комнаты.

— По законам Пенсильвании он свободный человек! — выкрикнул один из поваров.

— Он уже не в Пенсильвании.

Майор вышел, яростно хлопнув дверью.

Плоскодонка с четырьмя гребцами ждала у причала, ледяные воды Потомака плескали о борт. Пошел мокрый снег. Геркулеса бросили на корму, два солдата уселись по бокам, а напротив — майор и двое других. Лодка отчалила во мрак.

— Тебя ищет генерал.

Геркулес вздрогнул. Генерал, его бывший хозяин — человек справедливый и великий, но тайны, которые он доверил Геркулесу, вряд ли по плечу даже честному американцу, не то что рабу.

«Господи, только бы не из-за шара».

Лодка проплыла мимо белых стен Президентского дворца, который все еще пустовал на седьмом году строительства: президент Адамс с семьей жил в Филадельфии. В отдалении, на вершине холма Дженкинса, возвышалось новое здание Капитолия — вернее, то, что успели построить.

Хозяин как-то упомянул, что сто лет назад холм звался Римом, а Потомак — Тибром, потому что землевладелец Френсис Поуп мечтал, что на этих берегах однажды родится империя, которая затмит Древний Рим. Но вокруг Геркулеса расстилались болота, высились недостроенные здания да виднелся длинный ряд пней там, где собирались проложить главную улицу города — Пенсильвания-авеню, — которая свяжет Президентский дворец с холмом, что стали называть Капитолийским.

О борт ударили куски плавучего льда, и гребцы заработали усерднее; даже майор взялся за весло. Геркулес удивился, почему его не заставили грести; потом сообразил, что для них он лишь преступник: а ну как веслом замахнется?

Мокрый снег ударил в лицо, и Геркулес поднял ворот сюртука. Майор угрюмо посмотрел на беглого раба — офицерский мундир не согревал, а вот Геркулес из собственного кармана заплатил и за пальто, и за шерстяные брюки, сшитые на заказ, и за туфли с пряжками. Генерал позволил рабу зарабатывать деньги готовкой в филадельфийских тавернах. В основном повар тратил деньги на хорошую одежду, что неизменно раздражало генеральских солдат, которые зачастую были и беднее, и не столь хорошо одеты.

Ледяные брызги с неба прекратились, и лодка уткнулась в противоположный берег. Солдаты потащили Геркулеса к лестнице, что вела на вершину холма, в генеральскую усадьбу.

Маунт-Вернон заливал свет факелов, во дворе теснились экипажи и верховые. Геркулеса подвели к черному ходу. Мимо них галопом промчался посыльный и чуть не сбил с ног, крикнув, чтобы убирались с дороги.

В особняке, у лестницы, ведущей наверх в покои, Геркулес ждал в компании военных и гражданских особ, недоумевая, почему он оказался в столь благородном обществе. Личный лекарь генерала, долговязый доктор Крейк, о чем-то яростно перешептывался с дородным католическим священником. Геркулеса смущал и любопытные взгляды присутствующих: всех объединяла какая-то тайна, неизвестная ему.

Через несколько минут на лестнице появился сухопарый начальник штаба генерала, полковник Тобиас Лир, который едва передвигал ноги от усталости. Все расступились, а полковник двинулся к напряженно ожидающему развязки Геркулесу. Конвоиры освободили свою жертву: бежать было некуда.

Лир оглядел его с головы до ног.

— Господи, тебя было велено доставить, а не избить до полусмерти!

Геркулес не понял ни этих слов, ни рассерженного взгляда, который Лир бросил на майора. Тот и бровью не повел.

— Бывало и хуже, — ответил Геркулес.

Лир обвел комнату глазами в поисках доктора Крейка, но генеральский лекарь продолжал увлеченно беседовать со священником. Полковник достал платок и коснулся им виска Геркулеса. Беглый раб заметил кровь на платке, испугался за сюртук и осмотрел одеяние, но успокоился, увидев, что пятен нет.

— Его превосходительство примет тебя незамедлительно, — сказал полковник Лир.

Геркулес бросил взгляд на конвоиров и последовал за Лиром наверх.

— Крепись, парень. — Лир открыл перед ним дверь.

Наконец-то Геркулес понял, из-за чего весь шум и гам. На ложе корчился от боли генерал Джордж Вашингтон, первый президент Соединенных Штатов и главнокомандующий вооруженными силами. К руке великого человека была привязана суровая нитка, по которой из вены стекала густая кровь.

«Плохо дело, раз кровь пускают», — подумал Геркулес. Марта, жена генерала, тихо всхлипывала в изножье кровати. Она слабо улыбнулась Геркулесу. Кристофер, личный помощник генерала, помог ей выйти из комнаты и закрыл дверь, отводя глаза от Геркулеса. Виноватый взгляд на лице юноши натолкнул Геркулеса на мысль, что Кристофер и подсказал Вашингтону, где искать беглого раба.

— Генерал справлялся о тебе, — шепнул Лир. — Видишь, он при смерти.

«Не может быть», — подумал Геркулес. Он помнил хозяина крепким шестидесятилетним мужчиной с царственной осанкой. Геркулес приблизился к постели умирающего, и его душой овладел ужас: раба страшила мысль о хозяйском гневе и наказании.

— Масса Вашингтон, — начал Геркулес, — я вас очень уважаю. Я хотел быть свободным, а вы сказали, что в Филадельфии рабам дают свободу.

— Не волнуйся, Геркулес, — сказал Лир. — Его превосходительство понимает причину твоего поспешного бегства и приносит извинения за неожиданный вызов. Он дарует тебе прощение, но ты должен исполнить его последнюю просьбу — не как раб, а как свободный человек и патриот. Понимаешь, кроме тебя, он никому этого не может доверить.

Геркулес изумленно выпрямился, не понимая, чего он чувствует больше — гордости или страха. По сути, генерал и без того с каждым приемом пищи доверял ему свою жизнь, как египетский фараон, панически боявшийся заговоров и отравителей, доверял своему отведывателю яств. Но на сей раз все было по-другому.

Вашингтон, превозмогая боль, попытался что-то сказать. Геркулес склонился к ложу умирающего.

— Спаси отечество, — прошептал Вашингтон так тихо, что Геркулес едва разобрал слова. В прерывистом дыхании генерала угадывался запах уксуса, патоки и сливочного масла. — Заслужишь мою благодарность.

Геркулес в смятении чувств отвесил низкий поклон.

— Масса Вашингтон, у меня на такие дела уже силенок не хватит.

Генерал, похоже, не слышал его и махнул полковнику Лиру, который вручил Геркулесу конверт.

Отнекиваясь, Геркулес взял пожелтевший конверт с жирной надписью поперек: «Звездочету». Как и большинство рабов Вашингтона, Геркулес не умел читать и частенько задумывался, не потому ли хозяин и доверял ему важные сообщения. Впрочем, это тайное имя он знал слишком хорошо.

Полковник Лир спросил:

— Знаешь ли ты, как зовут этого патриота, агента по прозвищу Звездочет?

Геркулес покачал головой.

— И я не знаю. А ведь мне известно больше, чем кому-либо еще, обо всех военных документах генерала, — сказал Лир. — Ты знаешь, где его найти?

Геркулес кивнул.

— Прекрасно. Два наших офицера проводят тебя до леса на границе федерального округа. Оттуда ты отправишься по пути, который, как говорит генерал, ты уже проделывал, и доставишь письмо по назначению.

Под взволнованным взглядом генерала Геркулес сунул письмо в сюртук. Вашингтон предпочитал, чтобы его агенты прятали тайные послания в подошве сапог, но на Геркулесе были туфли с пряжками, — гораздо менее безопасный тайник, поэтому выбора у генерала не было.

— И еще. — Лир остановил Геркулеса и протянул ему небольшой кинжал в кожаных ножнах. — Это тебе от генерала в знак благодарности. Один из его любимых. Во время войны за независимость ты доказал умение обращаться с ножом.

Геркулес принял кинжал. На рукоятке были выгравированы непонятные символы: после долгих лет на службе у хозяина повар догадался, что это масонские знаки. Кинжал он спрятал за пояс сзади, под сюртуком.

Это генералу понравилось, и он попытался что-то сказать. Вашингтон глотнул воздуха и издал грубый, пронзительный звук, напугавший Геркулеса.

— Геркулес, — прокашлял хозяин. — Я страшусь одного — шпионов. Ты понимаешь, о ком я?

Геркулес кивнул.

— Доставь письмо. — Из горла Вашингтона вырвался свист, голос ослаб. — Избавь республику от скверны. Спаси Америку.

— Хорошо, масса.

Геркулес встал.

— Тебе отдан последний приказ его превосходительства генерала Джорджа Вашингтона, главнокомандующего вооруженными силами Соединенных Штатов, — произнес Лир. — Выполни его достойно.

— Хорошо, масса.

Геркулес поклонился и вышел, столкнувшись в дверях с доктором Крейком, еще двумя врачами и Мартой. Повар ошеломленно протопал по ступеням вниз в непроглядную ночь. До него донеслись крики слуг:

— Масса Вашингтон умер! Генерал умер!

Верховые посыльные с депешами о кончине генерала помчались к президенту Адамсу и к генералам Гамильтону и Пинкни.

Геркулеса ждали два адъютанта. Их лица показались знакомыми: один некогда был Сыном свободы, другой — наемником убийцей и одним из первых в «Разведывательной сети Калпера», которая помогла Вашингтону разбить англичан в Нью-Йорке. Геркулес сунул ногу в стремя гнедой кобылы, и они галопом понеслись прочь от Маунт-Вернон.

Направляясь на север, через предместья Александрии, всадники избегали больших дорог и мчались по широкой дуге через поля и сады к месту сужения Потомака, где пересекли деревянный мост в нескольких милях к западу от Джорджтауна. Десять минут спустя они добрались до опушки густого леса на границе федерального округа. Геркулес осадил лошадь.

— Чего ты ждешь? — спросил его бывший Сын свободы.

Геркулес всматривался в чашу. Его всегда пугали кривые стволы деревьев и неизвестные звуки леса, пугали задолго до той жуткой ночи, когда они с генералом зарыли шар.

«Господи, только не сюда! Пожалуйста, не гони меня опять в эту чащу!» — мысленно взмолился раб.

Ему вспомнились истории об индейцах-алгонкинах, которые старик Бен Беннекер, чернокожий астроном, рассказывал генералу, когда они вдвоем по звездам устанавливали границы федерального округа. Если верить Беннекеру, задолго до европейских колонистов Нового Света алгонкины собирали большой племенной совет в лощинах леса у основания холма Дженкинса, где строили здание Капитолия. Чем индейцы занимались на своих советах, Беннекер не упоминал, но зато говорил, что археологии известно, будто алгонкины — родня древних майя и, по легенде, потомки жителей Атлантиды. Вождей племени монтоков — главного рода алгонкинов — называли «фараонами», как и их древнеегипетских собратьев десять тысяч лет назад. Беннекер сказал, что слово «фараон» значит «дитя звезд».

Холод пробирал до костей. На звездном небе тучи разошлись, обрамляя созвездие Девы. В плане новой столицы учитывалось положение созвездий, потому что Вашингтон надеялся снискать благословение Девы Марии для новой республики. Эти тайны страшили Геркулеса так же сильно, как и слова вроде «фараона» или «звездного дитя».

«Египетские пирамиды строили рабы. Может, и в Америке так будет?» — подумал Геркулес.

— Поехали дальше, — требовательно сказал бывший наемник.

Геркулес повел охранников в чащу. Звезды мерцали между деревьев, указывая извилистый путь. Несколько минут из-под копыт раздавался лишь легкий шорох палой листвы; нагие ветки стремились оцарапать Геркулеса.

— Сквозь беды, сети и силки прошел, я здесь, живой! — запел раб, повторяя любимый куплет из «Благодати Господней». — Лишь благодать со мной была и приведет домой.

Он старался не думать о потусторонних россказнях Беннекера и уж тем более о тайной пещере и спрятанном шаре, который хранил самую страшную тайну. Он пел и беспрестанно озирался — казалось, повсюду движутся тени. Неожиданно Геркулес услышал внезапный хруст ветки и остановился как вкопанный.

Он огляделся: где охрана? Сзади был лишь один всадник — бывший убийца. Под лопатку Геркулеса уперся ствол пистолета, и прозвучал голос второго офицера, бывшего Сына свободы:

— Слезай, черномазый.

Геркулес медленно спешился и повернулся. Оба офицера стояли перед ним, наставив пистолеты.

— Давай послание, — сказал убийца.

Геркулес застыл, глядя на мерцающий ствол оружия.

— Давай послание, черномазый!

Геркулес медленно вынул письмо из-под отворота сюртука и передал его бывшему Сыну свободы. Тот взглянул на документ и вручил его убийце.

— Кто такой Звездочет?

Геркулес не ответил.

— Говори, а не то мы и твою семью убьем. Начнем с двухлетней дочки. Мы знаем, она с мамашей в Филадельфии. Так я не расслышал, кто такой Звездочет?

— Я… не знаю, — ответил Геркулес.

Убийца побагровел от ярости и ткнул Геркулеса дулом в висок.

— Как не знаешь, черномазый?

— Он… он еще не род-дился. — Геркулес начал заикаться. — Он еще долго-долго не родится.

— Что ты мелешь? — Убийцы переглянулись, и Сын свободы сказал: — Снимай сюртук.

Геркулес отступил, гневно сверкнув глазами.

— А ну быстро! Не то сейчас в нем появится дырка.

Раб покачал головой, пытаясь понять, что происходит.

— А как же республика…

— Республике сегодня ночью конец, как и ее генералу, его рабу и этому Звездочету, — сказал убийца. — А теперь гони мой сюртук.

— Ваш сюртук?

— Именно так, черномазый: мой сюртук.

Геркулес внезапно успокоился — так бывало всегда в минуты большой опасности, стоило неясному страху обнажить свое лицо. Раздеваясь, повар вынул из ножен за спиной кинжал — подарок генерала — и протянул свернутый сюртук убийцам.

— Брось на землю.

С тем же успехом офицер мог попросить Геркулеса бросить на землю американский флаг. Бывший раб вкалывал как проклятый, чтобы заработать на этот сюртук, и не собирался с ним так легко расставаться даже сейчас, когда жизнь висела на волоске. Повар своими руками накормил пол-армии солдат и слишком многим пожертвовал ради детей и ради мечты генерала о свободной стране для людей всех цветов кожи и вероисповедания.

«Все, что угодно. Господи, но только не сюртук!» — подумал Геркулес.

— Последний раз повторяю, черномазый!

— Зачем же на землю, сэр? — произнес Геркулес. — Вы же не хотите испачкать свой сюртук?

Геркулес швырнул свернутое одеяние офицеру. Тот отвел руку с пистолетом в сторону, чтобы поймать сверток, а повар с разворота вспорол глотку стоявшего сзади Сына свободы — острое лезвие легко разорвало артерию, — и тут же метнул кинжал в убийцу, который держал его сюртук. Лезвие пробило грудь и отшвырнуло негодяя к стволу дерева. Пистолет выстрелил, пуля прошла мимо. Убийца осел на землю. Сквозь облачко порохового дыма, повисшее в воздухе, Геркулес подошел к предателю — у того кровь шла горлом, глаза закатились, на лице проступали страх и удивление. Повар выдернул кинжал из груди убийцы, умирающий сдавленно захрипел.

— Мой сюртук, сэр.

Геркулес вскочил на лошадь и взглянул на созвездие Девы, Пресвятой Девы Марии, что хранила его. Письмо Звездочету он спрятал в сюртук, застегнулся, пришпорил коня и ускакал в ночь — творить судьбу Америки.