Граница закончилась быстрее, чем я ожидала. Спустя всего пару шагов жар начал рассеиваться, а еще через несколько метров и вовсе исчез, оставляя нас посреди такого же леса и скал, как и по ту сторону. Ничего не изменилось, здесь все было так же, как и там.

Дже Хён, не отпуская мою ладонь, опустился на землю. Он уже не был так бледен, как вначале, но в его глазах я видела беспокойство и усталость, будто там, где я получала силы и поддержку от тепла, из него вытягивали саму жизнь.

— Все хорошо? — Я могла не спрашивать, могла не вникать в его проблемы, но от вида Дже Хёна во мне что-то переворачивалось. Душа боролась с разумом. Сердце требовало опуститься рядом на колени и обнять его голову, согревая ладонями ледяные щеки, а разум подсказывал, что Дже Хён не примет этого и не поймет, и я окажусь в самом глупом положении, какое только возможно. Поэтому я просто таращилась на него, кусала губы и раздумывала над решением. В итоге дракон пришел в себя быстрее, чем мне удалось перебороть свои опасения.

— Все хорошо, — пусть хрипло, но твердо промолвил он и поднялся.

К его лицу вернулся прежний оттенок, из взгляда ушла пустота, да и в остальном по Дже Хёну не было заметно, что граница основательно его потрепала.

— А что?.. — Я запнулась, не в силах изъяснить свои мысли. — А что это было?

Дракон вздохнул и посмотрел мне прямо в глаза:

— Ты точно хочешь знать?

Наверное, мне стоило ответить «нет». Да и сам он хотел услышать именно «нет» от такой пугливой и нерешительной девушки, как я, но сейчас мне было важно знать правду.

Почему?..

Я соврала бы Дже Хёну. Соврала бы кому угодно. Даже себе, если бы пришлось. Вот только с собой я всегда предпочитала быть честной.

Мне хотелось знать правду, потому что я переживала и беспокоилась об этом человеке.

Но разве я смогу произнести это, глядя ему в глаза? Могу признать, что благодарна, что его доверие много значит для меня, но вот сказать всей правды не хватит сил. Да и страшно. Просто страшно от понимания, что ему неведомы мои чувства. Хотя… Это правильно, и так и должно быть. Дже Хёну не следует знать, что я переживаю за него, что волнуюсь, что боюсь будущего. Меня тревожит, если в его взгляде появляется грусть, когда он вспоминает о чем-то. И меня пугает, как я сама реагирую на дракона, даже если это всего лишь его мимолетная улыбка.

Когда все случилось? В какой момент я начала испытывать к Дже Хёну симпатию? И… в какой момент он стал важен для меня не только как хозяин? Вряд ли я узнаю ответы, так что не стоит на этом зацикливаться, ведь пока я пытаюсь разобраться, он, вероятно, вообще не думает обо мне.

— Пойдем? — спросила я, глядя на наши переплетенные пальцы: его, длинные и сильные, с мозолистыми подушечками, и мои — тонкие и бледные.

Он кивнул, и мы так и пошли вперед, держась за руки. Дже Хён словно и не заметил этого, а мне не хотелось отпускать его ладонь.

— Думала, что граница будет другой, — желая немного развеять грусть, промолвила я и замолчала, ожидая ответа дракона.

Он взглянул на меня и улыбнулся:

— Я вообще не знал, какой она предстанет… Да и не видел, только чувствовал.

Я неопределенно хмыкнула и посмотрела вперед, пытаясь понять, как скоро мы окажемся в деревне. И в этот самый миг Дже Хён резко дернул меня в сторону, перехватил за талию и толкнул себе за спину. Рядом отчетливо свистнуло и резко хлюпнуло, дракон сдавленно зашипел и покачнулся. Ничего не понимая, я попыталась выглянуть из-за его спины, но он, будто чувствуя это, сжал мою руку, препятствуя движению.

— Стойте, где стоите! — послышался окрик, а через несколько секунд нас со всех сторон окружили вооруженные мужчины.

— Так-так, — рассмеялся невидимый мне человек с хриплым голосом. — Интересные гости к нам пожаловали. Давно не виделись, Ким Дже Хён.

Страх всколыхнулся во мне волной, я вырвалась из хватки дракона и таки посмотрела на человека, который так фамильярно и свободно говорил с моим хозяином. Высокий, еще выше Дже Хёна мужчина, с каштановыми волосами и светлыми, как у меня, глазами, тут же вперил взгляд в девушку-ноби, словно на мне выросли цветы. Окружившие нас мужчины, заметив реакцию главного, также уставились на меня, даже вперед подались, как голодные псы, жадно и быстро втягивая воздух. Сотрясаемая крупной дрожью, я отшатнулась назад и услышала шипение дракона:

— Тише ты…

Я обернулась к нему, собираясь спросить, что же происходит, и едва не завопила от страха, увидев торчащую из руки дракона стрелу. Заметив мой испуг, Дже Хён поморщился, но выдернул стрелу, отбросил ее под ноги главному. Не сумев сдержать слезы, я трясущимися руками развязала одну из лент на своем запястье и начала наматывать ее поверх раны дракона, хотя тот пытался меня остановить.

— Как ты посмел!.. — взвыл главарь, подступая к нам ближе. Он явно не боялся, чувствуя поддержку полудюжины вооруженных мечами мужчин. — Как ты посмел не только прийти на земли Хадже, но и воспользоваться одной из клана, чтобы пересечь границу?!

— Так и посмел, Ли Ин Сон, — ровным тоном промолвил дракон и вызывающе усмехнулся.

— Мы знаем, что произошло в Кенджу… — прорычал один из окруживших нас воинов. — И мы не простим смерть братьев от твоей руки, дракон.

Дже Хён улыбнулся шире, будто ничего иного и не ожидал.

— Отойди от него! — глядя на меня, произнес Ли Ин Сон. — Мы защитим тебя от злодея.

Они серьезно? Пока злодеев я видела только в них самих, что обнажили семь мечей против одного безоружного дракона.

— Немедленно! — прикрикнул главный.

Я не сдвинулась с места, физически чувствуя, что от моего решения зависит очень многое в эту минуту. Ли Ин Сон кивнул воинам, и те подступили к нам, собираясь оттащить меня от Дже Хёна. Я со страхом смотрела на дракона, а он продолжал улыбаться, только теперь с нескрываемой злостью. Молодой человек стоял, широко расставив ноги и придерживая пальцами узел моей ленты на руке. Он не пытался помешать Хадже, а мне совсем не хотелось оказываться рядом с чужими людьми.

— Дже Хён… — позвала я, когда двое мужчин схватили меня за руки и попытались оттащить.

Понимая, что вновь забыла о предупреждении дракона, я в ужасе уставилась на него. Он же на меня не смотрел, меряясь выдержкой с Ли Ин Соном.

— Что?.. — сглотнув, переспросил главный. Его глаза выцвели от злости до бледно-золотого оттенка.

Мужчины перестали тащить меня в сторону замерев, как и все вокруг, пусть и не ослабив хватки на моих плечах.

— Что это значит, Ким Дже Хён? — раздался тихий сиплый голос, но его обладателя я не увидела.

— На девушке мой браслет, она моя, — криво ухмыльнулся дракон и вперил взгляд куда-то вперед и чуть в сторону.

— Вот оно что! — Из-за камней вышел сухонький старичок в темных одеждах, его глаза были закрыты. Двигался мужчина уверенно, словно зрение ему вовсе было и не нужно.

— Господин Кан Су Хан, — с удивительным почтением промолвил дракон и поклонился старцу.

— Похвальное обращение от сына клана Ган Ён, — фыркнул старичок, но в его голосе не чувствовалось неприязни.

— Отец не учил меня дурному, — ответил Дже Хён. — Сын любого клана и любого рода должен уважать старших.

— Даже врагов? — широко улыбнулся господин Кан Су Хан, поворачиваясь ко мне.

— Даже смертельных врагов, — подтвердил дракон.

— На девушке есть браслет? — спросил старик.

Воины бесцеремонно вздернули мои ладони, ощупывая запястья, после чего один из них с раздражением ответ ил господину Кан Су Хану:

— Это правда.

— Не важно! — рявкнул Ли Ин Сон. — Браслет снимем!

Старик ответил не сразу, покачал головой, точно зная, что воин прислушается к нему — седые волосы господина Кан Су Хана, собранные в пучок на макушке, блеснули серебром. Старик погладил короткую бородку и напомнил главарю:

— Ты упускаешь детали, Ли Ин Сон.

— Это невозможно! — дернул головой тот, сверля взглядом то меня, то Дже Хёна.

Я непонимающе нахмурилась, ведь тоже упускала нечто, о чем мужчины были осведомлены.

— Никто не смеет сковывать огненных рабскими браслетами! — рыкнул Ли Ин Сон, вытаскивая меч из ножен и делая несколько быстрых шагов к дракону. — А совершивший подобное расплатится кровью за позор.

— Это не браслет ноби… — пробормотал господин Кан. — Тебе ли не знать этого, Ли Ин Сон? Такой браслет может создать и разрушить только кто-то из Ган Ён.

— Связь между ними невозможна, — выдохнул воин, и его глаза вновь посветлели, не предвещая ничего хорошего.

Все еще не понимая, о чем говорят Хадже, я посмотрела на дракона, надеясь получить от него хоть капельку объяснений. Дже Хён поймал мой перепуганный взгляд и беззвучно шепнул:

— Прости.

«Час от часу не легче! — мысленно простонала я. — Еще одна загадка!»

Мало мне было недомолвок огненных, так теперь еще и сам дракон за что-то извиняется.

Хотелось обхватить голову руками и отрешиться от всего мира на несколько минут, чтобы просто разложить в мыслях все по полочкам.

Не рабский браслет… связь… реакция на то, как я назвала дракона… его извинения.

— Уводите девушку, а с этим… я разберусь сам, — рыкнул Ли Ин Сон.

Меня охватила паника.

— Если они связаны, то ты не можешь причинить дракону вред, — наконец обозначил что-то понятное мне господин Кан Су Хан.

— Он не Хадже! — взвыли все воины разом.

— Это не имеет значения, — примирительно вздохнул старик. — Законы предков нарушать нельзя, даже если они нелепы.

— Между огненной и драконом не может быть связи! — гаркнул Ли Ин Сон. — Ким Дже Хён пытается обмануть нас. Не может быть!..

— Ты сам слышал… — не повышая голоса, сказал господин Кан. — Дитя Хадже назвала его по имени, как может назвать лишь близкий… Как принято в наших кланах с давних пор. И у Хадже. И у Ган Ён.

Последний кусочек головоломки с хрустом впечатался на место. Все стало понятно и логично. Но легче от этого я себя не почувствовала.

— Это обман! — не унимался Ли Ин Сон.

Дже Хён не опровергнул и не подтвердил слова старика, и я терялась, не зная, что мне делать. Хотя… Видимо, дракон догадывался, что Ли Ин Сон и другие огненные не поверят ему. Хадже не будут верить Ган Ён. Кланы повязаны вечной враждой.

— Он убил наших в Кенджу — напомнил господину Кану воин. — Мы не можем оставить это без…

— Как тебя зовут, дитя? — перебивая Ли Ин Сона, обратился ко мне старик, подходя ближе и освобождая мои плечи от жесткой хватки воинов.

Бросив быстрый взгляд на дракона, я, склонив голову, пробормотала:

— Тиоли.

— Скажи нам правду, дитя, — ласково попросил господин Кан.

Если сразу он мне понравился больше других Хадже, то теперь я испытала волну неприязни к господину Кан Су Хану, что разговаривал со мной, как с маленьким ребенком. Даже в прошлой жизни я очень не любила этого наигранного… почти сюсюканья. Я не ребенок и не глупая. Забитая и перепуганная, но никак не глупая.

— Ваши глаза закрыты, господин, — поражаясь собственной наглости, пробормотала я едва слышно, — но я вижу ложь.

Старик усмехнулся и пригладил бороду:

— И в чем же она заключена, дитя?

— Вы не тот, за кого себя выдаете. — Испуг прошел, я чувствовала уверенность в своих выводах и словах. — В вас нет доброты. Только расчет. И я не дитя.

Господин Кан дернул щекой, сдерживая довольную ухмылку, а потом огорошил меня заявлением:

— Истинная дочь Хадже.

Хотелось рассмеяться и прямо сказать ему, что сама я себя таковой не считаю.

— Если дракон принудил тебя помогать себе, то лишь скажи нам, и ты станешь свободна, — предложил старик уже без прежнего масла в голосе, серьезно и уверенно.

Интересно, как много людей согласились бы на все ради свободы? Как много ноби признали вину другого, лишь бы получить в руки морок под названием «воля»? Морок, ведь никто и никогда не бывает свободен окончательно, а я и подавно. Уже сейчас эти люди пытаются командовать мною, навязывая ответ.

— Меня никто не заставлял, — не раздумывая, сказала я.

Вокруг меня пронеслось эхо обескураженных вздохов. На дракона я не смотрела. Здесь и сейчас он был единственный, кому я боялась заглянуть в глаза.

— Но все остальное — неправда, — уверенно заявил Ли Ин Сон.

Я закусила губу, думая над всей ситуацией. Хадже не верят в то, что им пытался показать Дже Хён…

Обернувшись, я все же посмотрела на него, а он не стал скрывать, что выводы, возникшие в моей голове, глупость.

Браслет он сам надел мне на запястье. Велел звать себя Дже Хёном…

Я могу от всего отказаться, довериться огненным, но тогда дракона не пощадят, несмотря ни на что. Ему не выйти отсюда живым. На что он надеялся? Не на то же, что я окажусь милосердна? Или привяжусь к нему? Видимо, встреча с Хадже так близко от границы оказалась для Дже Хёна неожиданностью.

И как мне поступить?

— Правда, вы не можете причинить ему вред, — как смогла серьезно и твердо промолвила я и посмотрела на господина Кана.

— А не обманываешь ли ты нас, девушка? — вновь переходя на сладкоречивые нотки, хмыкнул старик. — Хадже и Ган Ён — враги. И ни один дракон по собственной воле не свяжется с огненной. И уж парой себе, даже на время, ее не выберет.

Хотелось расхохотаться, но не потому, что вся ситуация казалась мне нелепой, — она и была самой нелепейшей из возможных! — а потому, что меня трясло от подкатывающей к горлу паники.

Как мне доказать им, чтобы уберечь Дже Хёна? А я ведь не могу позволить Хадже причинить ему вред! Что я должна делать? Отступить? Дать им обвинить Дже Хёна? Или?..

Ох, как же трясутся руки и подкашиваются ноги…

Огненные ведь не отпустят нас, поверив словам, а доказывать трудно. Особенно когда вокруг вооруженные мечами воины, а я не могу спросить Дже Хёна, как же поступить.

Я ведь рабыня, а рабы не принимают решений.

«Стоп! Стоп! Стоп! Стоп!» — голос в голове вопил так громко, что хотелось заткнуть уши ладонями.

О чем я думаю? Неужели Дже Хён зря снял с меня рабские браслеты? Он ведь снял, пусть и заменил на другой, и не обращался со мной плохо. Зря переодел, кормил и поддерживал? Он никогда не относился ко мне как к собаке. Собаку можно ударить, избить, покалечить, а той некуда деться с цепи. После же собака учится вилять хвостом на грубость и жестокость, принимая это то ли из-за еды, то ли по какой-то иной причине за проявление хозяйской привязанности.

Дракон никогда не воспринимал меня как рабыню. Почти всегда относился если не как к равной, то хотя бы как к женщине. На спине несколько дней нес и не жаловался. С ним было хорошо и не страшно. И забота дракона ни при чем. Просто мне повезло, что именно с ним свела судьба.

Все ведь могло закончиться еще тогда, на торговой площади. Или через день, когда никому не было бы интересно, какой хворью страдает промокшая и озябшая ноби. Дже Хён ведь не был обязан обращаться со мной по-доброму. Мог использовать, топтать, изнурять, гонять плетью, избивать. Он стал моим хозяином, и все права и законы были на его стороне. А я… Только клоп, вошь и пылинка. Не женщина, а товар.

Так я жила эти пять лет и так могла умереть.

С другой стороны… Об этом даже думать не хотелось, но… Хадже сказали, что рабские браслеты они бы сняли, а вот драконий может только сам Дже Хён. И, вероятно, по доброй воле. Да и… Логика подсказывала, что если бы я не назвала дракона сокращенным именем, то он бы попытался свести всю ситуацию к простому обмену меня на право прохода. С точки зрения Дже Хёна, все для меня складывалось при этом удачно, ведь я бы просто вернулась домой. А я все сама испортила… Пусть дракон и учитывал подобный вариант. Только так я могла объяснить, почему он велел звать себя Дже Хёном.

— Мы не чужие тебе, — мягко напомнил господин Кан. — Мы твоя семья.

Хадже… Да, семья. Да. Вот только их я не знаю. И сейчас Дже Хён мне куда роднее.

Все эти мысли промелькнули в доли секунды. Ничего не изменилось: шестеро воинов направляют мечи на несопротивляющегося дракона, господин Кан ждет моего ответа, а Ли Ин Сон со злобой взирает на Дже Хёна.

Я вздохнула и посмотрела дракону в глаза. Там ничего не было, лишь спокойствие и контроль. Этого мне хватило. Я уверенно сжала ладони в кулаки и сделала несколько шагов вперед, приподнимаясь на цыпочки. Холодными пальчиками я сжала ткань на груди Дже Хёна и потянула вниз, вынуждая его наклониться. За миг до прикосновения моих губ к его губам я немного запаниковала, но справилась. Заставила себя.

Только прикосновение губ. Одно маленькое и короткое…

Только?

По коже пробежали мурашки, а в мозгу будто что-то громко дзынькнуло. Приятная волна теплом разлилась по телу, и мне захотелось сделать чуть больше…

Додумать я не успела. Стыд занял все пространство в моей голове, вытесняя доводы, к которым я прислушалась.

Что я творю? Зачем? И как же теперь смотреть в глаза Дже Хёну?

Мысленно застонав, я попыталась отстраниться, но дракон не позволил, удержал за запястье и шагнул ближе. Тела не касались, руки были опущены, и только губы создавали мостик между нами.

Меня никто и никогда не целовал, и случившееся пугало, но не так сильно, как то, что это происходит здесь и сейчас. Тепло разлилось по телу, наполняя вены. А потом Дже Хён разомкнул мои губы, делая поцелуй более откровенным, и выдохнул воздух мне в рот. От удивления я пискнула, но не отстранилась. Дым, аромат полыни и свежесть ветра. И жар, что вслед за этим проник в легкие.

Забыв обо всем, я просто стояла, боясь спугнуть это странное и удивительное мгновение.

Жар прокатился вверх по моему горлу, согревая губы. Дракон чуть приобнял меня за талию, вряд ли подозревая, как мелкие искорки разбегаются от его ладони по моей спине: вверх, ударяя в голову, и вниз, обжигая огнем.

Тепло, странный вкус этого поцелуя и сама нелепость ситуации кружили голову. Помнила ли я хоть о чем-то? Нет. Все мысли, если тот сумбур, что плавился лавой в мозгу, таковыми можно было считать, занимали крошечное пространство, вспышка света, в центре которой не нашлось места никому, кроме нас двоих.

И пугало только одно: огромный кусок льда, который я ощущала внутри Дже Хёна. Не видела, не осязала, даже положив ладонь ему на грудь, но чувствовала. Мне хотелось изгнать этот холод, и, захваченная этой идеей, я представила, как жар, бушевавший во мне, переходит в тело дракона. Молодой человек не сопротивлялся, принимая мои попытки расплавить лед.

В какой миг у меня закружилась голова, я не помнила. Осознала это, лишь когда Дже Хён прервал поцелуй. Хватанув воздух ртом, я с ужасом почувствовала, как по губам скользит струйка крови.

«Кровь пошла носом!» — подсказал какой-то не затронутый лавой участок мозга.

Дракон мягко прижал мое лицо к своей груди и хоть тихо, но не без присущего ему ехидства прошептал:

— Теперь поняла, почему Хадже и Ган Ён ненавидят друг друга, мелкая?

Я приходила в себя, пусть и медленно, но начиная соображать.

Что я сделала не так? Что произошло?

Кажется, я задала эти вопросы вслух, потому что Дже Хён все так же тихо шепнул, касаясь губами моих волос:

— Никогда не стоит делиться силой, особенно неосознанно.

Вот оно что! Значит, все было на самом деле, а не только в моем воображении. Жар во мне был не чем иным, как моей силой, в которую я не верила, которую не понимала. И теперь я, все так же не понимая, попыталась втолкнуть ее в дракона.

Хотелось горько рассмеяться, но я сдержалась, позволив себе только тяжелый вздох.

Да, Хадже и Ган Ён ненавидели друг друга очень давно. Это я поняла и приняла еще тогда, когда дракон объяснял мне о взаимоотношениях кланов, но никак не думала, из-за чего враждуют люди, а Дже Хён не говорил. Ненависть повязала кланы на многие годы, ведь они могли истребить друг друга не оружием… а любовью.

Воде и огню никогда не ужиться рядом. Они вечно будут в противостоянии. А люди, пусть и не желая этого, повязаны этой враждой.

Я могла убить саму себя, просто пытаясь растопить лед.

Подняв голову и взглянув на Дже Хёна, я не заметила, чтобы он выглядел хуже. Наоборот, его щеки окрашивал легкий румянец, а на губах играла улыбка. Правда, улыбался он не мне, а глядя на кого-то.

Ох, я же забыла, что нас окружают люди! Удивительно, что нас в эти несколько секунд никто не посмел тронуть. Да я даже их голосов не слышала, то ли так сильно увлеклась, то ли Хадже пораженно молчали.

— Что ты хочешь, Ким Дже Хён? — преодолевая злость, спросил Ли Ин Сон.

Я смотрела на дракона и видела, как он на миг искривил губы в довольной усмешке. Прикусив зубами внутреннюю сторону щеки, я удержалась от желания задать ему все те вопросы, что ворохом отрывных листочков шуршали в голове, сверкая маркерными заметками.

— Я хочу попасть к границе с Ган Ён, — не стал тянуть с ответом Дже Хён.

— Ты хочешь, чтобы мы пропустили тебя через наши земли? — прохрипел господин Кан Су Хан. — Врага через наши земли?

— Да, — посмотрев прямо на старика, произнес дракон.

Я рукавом вытерла капельки крови с подбородка и полуразвернулась, чтобы видеть лица Хадже. Воины недовольно сопели, Ли Ин Сон сжимал рукоять меча так сильно, что у него побелели костяшки пальцев. И только Кан Су Хан оставался достаточно спокойным.

— Только при условии, что ты сейчас же отпустишь девушку, — подумав немного, решил старик.

— Нет, — тут же отреагировал Дже Хён. — Сейчас вы не в том положении, господин Кан, чтобы выставлять мне условия.

— Разве? — едва сдерживая злость, уточнил слепой.

— Да.

Дракон говорил так, что я поверила: он знает, что делает.

— Я хочу говорить с вождем, — решительно заявил Дже Хён. — В его присутствии, а также в присутствии других старейших. Тогда я и назову свои условия.

— Ащщ! А не слишком ли это нагло для дракона? — рыкнул Ли Ин Сон. — Кто сказал, что мы позволим тебе просто так подойди к деревне?

Молодой человек глянул в сторону и криво усмехнулся, после чего сообщил воину:

— Ты ведь знаешь, что мы пойдем к вождю, так зачем препираться?

Ли Ин Сон отчетливо рыкнул и отдал пару быстрых приказов воинам. Те попытались оттеснить от меня дракона, но Дже Хён взял меня за руку, давая понять, что маневр не удастся.

— Идите за мной, — хмуро велел господин Кан и пошел вперед.

Прикусив губу, я неуверенно плелась вслед за драконом, спиной чувствуя обнаженные клинки воинов, словно те касались острой кромкой моей шеи. Одно неправильное движение — и уже будет все равно, что произойдет дальше.

Когда-то мне казалось, что вызов на ковер к директору школы или заместителю директора по воспитательной работе — худшее, что может произойти.

Я сама не ожидала от себя, но не могла не усмехнуться, ведь теперь бы отнеслась к подобному иначе. Что меня пугало тогда? Тяжелая темная мебель, чуть выцветший красный ковер с зеленым рисунком по краю? Окрашенные в отвратительный бежевый цвет стены? Хмурая уставшая женщина в кресле, один из подлокотников которого подклеен там, где из-под кожи вылез наполнитель? Может, шорох листочков в плотной бумажной папке моего дела?

Пугало же, хотя в кабинете директора или завуча я за все годы учебы побывала только трижды. Особенно запомнился последний раз. Завуч вскоре собиралась уйти на пенсию. Может, именно из-за этого она была особенно строга со всеми, не знаю. Пред ее очи я попала по вине математика, влепившего мне очередную гадость в дневник.

Рассматривая его творчество в многострадальной книженции за последний месяц, завуч начала пугать меня звонком родителям. Насколько я боялась саму эту женщину; настолько же я легко восприняла известие. Угроза позвонить отцу тоже на меня не подействовала, и тогда завуч с хмурым видом набрала указанный контактный номер.

Я сидела на стуле, опустив взгляд и делая вид, что милее и скромнее никого нет, чтобы женщина не увидела, каких усилий мне стоит сдержать смех.

— Здравствуйте, Дмитрий Константинович, вам звонит заместитель директора по воспитательной работе школы… — начала строго женщина и переключила на громкую связь, но договорить не успела.

— Доброго дня, Евгения Леонидовна, — ответил отец так спокойно и расслабленно, словно его ничуть не удивил звонок.

— Я вам по поводу вашей дочурки звоню, — не стала томить завуч.

— А по какому ж еще… — хмыкнул тихо, но различимо отец.

Стушевавшись, Евгения Леонидовна поправила очки и строго промолвила:

— Я звоню затем, чтобы довести до вашего сведения, что ваша дочь вот уже который раз получает неудовлетворительную оценку по математике.

— Знаю, — огорошил женщину отец, и я довольно ухмыльнулась.

— То есть как? — переспросила завуч. — Знаете?

Подняв голову, я увидела, как очки Евгении Леонидовны сползают на кончик носа, а выражение лица медленно превращается из уверенного в озадаченное.

Сломанный шаблон — он такой.

— Ну я же дневник подписываю, — соизволил ответить отец. — Да и вообще, мне Таня все сразу же сама рассказывает, как только домой приходит.

— Знаете? — все еще не веря, уточнила завуч.

— А почему вас это удивляет, Евгения Леонидовна? — со смехом уточнил папа, и я тоже усмехнулась, представив себе его в эту секунду: в широком кресле, с карандашом в руке и прижатой плечом к уху трубкой. Карандаш он может сломать в конце разговора, устав постукивать резиночкой по столешнице.

— Значит, про русский язык вы тоже в курсе? — решила проверить отца на прочность завуч.

— «Переписывалась на уроке эсэмэсками»? — фыркнул он, давая понять, что внимательно читает все примечания в дневнике. — Конечно, мы как раз в тех эсэмэсках решали, куда поедем на пикник.

Евгения Леонидовна от неожиданности даже поперхнулась и хрипло спросила:

— Почему вы не можете решать свои проблемы во внеучебное время?

— А когда нам их решать? — ласково уточнил он, и я зажала ладонью рот, чтобы не захохотать в голос, потому что знала дальнейшие папины слова. — Учеба — не главное в жизни, я считаю.

Завуч как-то вся осела на стуле, будто превратилась в пустой мешок Видимо, такой подход родителя ее ошеломил.

— Как?..

— Пусть лучше книги полезные читает, — добавил папа. — Если у вас все, Евгения Леонидовна, то… мне работать надо.

— До свидания, — пробормотала завуч, и отец отключился.

Несколько минут женщина сидела молча, а потом сказала:

— Можешь идти.

Я, забрав дневник, выбежала из кабинета. Через месяц завуч ушла на пенсию, и ее сменил на посту высоченный добродушный дядечка.

Но, несмотря на это, само появление на ковре перед завучем меня продолжало пугать, хотя тот разговор отца с Евгенией Леонидовной грел Душу.

Деревня возникла внезапно. Только что вокруг мелькали деревья, а в следующую минуту среди ветвей стали проглядывать крыши домов.

Убедившись, что Хадже идут на самом деле не так близко, как мне показалось, я осторожно потянула Дже Хёна за руку и спросила так тихо, как только смогла. Он немного склонил голову в мою сторону, хотя выглядел чересчур отрешенно.

— Что все это значит? Я ничего не понимаю… Как они нашли нас так быстро?

— Господин Кан — шаман, — просветил Дже Хён. — А они очень чувствительны к магии. Любой.

— Что это за браслет? — продолжила я допрос.

— Самая грандиозная стратегия — самая простая, — спокойно ответил дракон. — Все будет хорошо.

Легко ему говорить! А мне так тяжело не волноваться.

— Ответь, пожалуйста.

— Такие браслеты носят в моем клане те, кто не является частью клана. Кровно. Это нужно им, чтобы беспрепятственно проходить через границу, — еле слышно вздохнув, ответил Дже Хён. — То есть…

Ему не нужно было продолжать, я и так поняла.

Следующие несколько секунд я пыталась разобраться, какие эмоции у меня вызывает такая новость, но оказалось, что ни капли злости или обиды на него у меня нет. Его решение, как ни странно, казалось мне простым и понятным. Логичным. Он прав, самая грандиозная стратегия — самая простая. Дже Хён — или теперь мне правильнее называть его Ким Дже Хён? — избрал тот путь, который гарантировал успех.

— Не злишься, мелкая? — не дождавшись моего ответа, хмыкнул он.

— Нет, — я покачала головой, — это было довольно логичное решение для тебя.

Дракон хмыкнул еще раз, оценив мое спокойствие, и спросил:

— И тебя не волнует, что скажут люди?

— Сейчас или потом? — поддаваясь его настроению, улыбнулась я.

— Сейчас — понятно, — протянул он. — Связалась с драконом…

— Ну и что? — поражаясь себе, прошептала я. — Хуже все равно не будет.

— С замужеством могут быть проблемы, — констатировал понятный факт Дже Хён. Ким Дже Хён! Надо это запомнить.

Мне захотелось расхохотаться, но я сдержалась:

— Из-за чего конкретно? Что я вроде как… драконья подстилка?

Молодой человек хмуро кивнул, а я с улыбкой ответила ему:

— А какая разница? Или ты думаешь, что я не была таковой? Приставка «драконья» не многое поменяет в фактах, от которых никуда не деться.

«Ради чего стоит возвращать воспоминания, пропитанные болью?» — как-то сказала мне Киао.

Постаравшись не вспоминать прошлое, я заставила себя быть сильной и сказала:

— Не забывай, кто я. Кем была…

Дракон промолчал, но мне и без его ответа стало ясно, что он понял и мой намек, и все то, что под ним осталось не раскрыто. Зачем говорить о том, что не хочется вспоминать, но с чем я, как это ни странно, свыклась? Постепенно время берет свое, и желание жить преодолевает все те испытания, что сваливаются на долю женщины в таком тяжелом мире. Привыкнуть и принять сложно, но можно просто заслонить все потребностью выжить. Это помогает. Не делает существование лучше, но хоть как-то спасает разрывающийся от ужаса и безысходности мозг.

— Значит, ты все продумал еще тогда, в Кенджу? — спросила я.

— Да, — согласился Дже Хён.

«И совесть его не замучила», — без раздражения, но с толикой обиды подумалось мне.

— Ты мог бы с самого начала сказать правду. — Замечание запоздало, но мне хотелось его озвучить.

Молодой человек поправил лямку сумки на плече и прошептал:

— И какую бы роль это сыграло? Что бы решило?

— Всегда лучше знать правила игры, — произнесла я, хотя не была до конца согласна с собственными же словами.

— Говорить правду всегда больно, — вздохнул Дже Хён.

— Разве?

Спросила, но уже сама знала ответ.

Да, больно. Слишком больно, если правда известна тебе давно, но ты пытаешься закрыться от нее за стеклом розовых очков.

Так было, когда родители разводились. Я до последнего не принимала ситуацию, верила, что все еще наладится. Как-нибудь. Волшебным образом. Но такое и бывает только в сказках. В жизни все куда проще и сложнее одновременно. Проще, потому что никто не пытался надстраивать над своим выбором сложных моральных решений. Родителей не остановила ни квартира, ни машина, ни несовершеннолетняя дочь. Они не стали уживаться бок о бок дальше, причиняя себе боль вынужденным избеганием трудностей.

Сложности, как и полагается, все равно возникли. От этого не денешься никуда и не спрячешься. Это только маленьким детям кажется, что стоит накрыться одеялом или залезть под стол, и все само собой как-нибудь решится. Не решается и не исчезает. И скандалы не заканчиваются с появлением раздельной жилплощади.

Наверное, окажись я снова дома, если бы той злополучной аварии не случилось, то переехала бы к отцу. Мне еще тогда, когда я наблюдала за самостоятельной жизнью мамы, это казалось нормальным и логичным. И вряд ли папа был бы против.