Наслаждаться красотами снежных холмов, тут и там утыканных деревьями, мне надоело день на третий. Это ведь не курорт, где можно развлечься катанием на лыжах. Просто домишко на три комнаты, с «удобствами» и кухней, непонятно каким образом затерявшийся посреди бескрайних просторов. И лыж здесь, естественно, не нашлось. Как и обуви, позволяющей ходить по рыхлому снегу, не проваливаясь при этом в сугробы по самую макушку. Данный факт расстроил, конечно, но добило мое настроение совсем не это.

Если бы в доме можно было бы заняться чем‑то интересным, то я с удовольствием посвятила бы этому все свое время. Но из развлечений значились следующие варианты: или смотреть на огонь, или сидеть в теплом маленьком бассейне, в котором трудолюбивые стихиалы организовали мне эффект, как в джакузи; или проводить исследование территории.

За один вечер я навсегда развеяла для себя миф о том, что на огонь можно любоваться бесконечно. Грустное это занятие — смотреть на пламя, облизывающее поленья, да еще в одиночестве. Тянуло отыскать в доме запасы какого‑нибудь вина и хотя бы сварить на этом огне глинтвейн. Именно поэтому я, проигнорировав многочасовые медитации в воде, плавно перешла к третьему предложенному мне самой себе развлечению. Никто не высказал ни слова против. Некому оказалось.

Бес за все три дня появился два раза, был мрачен и неразговорчив. Зачем являлся, тоже не объяснил, потому что каждый раз выбирал для визита такое время, когда я по логике должна была спать. По его логике, а она у него странная. Что с него взять, демон!

Может быть, если бы я занималась целыми днями сложной физической или умственной деятельностью, то тогда бы преспокойно спала по ночам. Вместо этого я днями напролет грустно взирала за окно, грелась у огня, что‑то ела и ходила навещать белочку. И только к ночи во мне пробуждалась жажда познания и хоть какой‑то деятельности. Сразу хотелось узнать, как и откуда появляются продукты на кухне, каждый день свежие. Кто убирает тот бардак, который я сею, передвигаясь по дому.

На вторую ночь мне удалось нос к носу столкнуться с теми самыми невидимыми слугами дома. Или как их еще можно было назвать? Как порядочный человек, выросший на смеси советского, русского и американского кино, я разработала план под кодовым названием «Санта Клаус» и немедленно предприняла шаги по его воплощению. План был прост: засесть на кухне и ждать. Небольшое помещение не предлагало широких возможностей, чтобы спрятать не такую уж маленькую меня, поэтому я выбрала для разбивки лагеря стол, соорудив из простыни скатерть. Для того, чтобы я точно не прозевала появление неизвестных, по всей кухне были расставлены горы перепачканной вареньем посуды, чашки с остатками молока, эникея и сока. Я даже безжалостно раскрошила две большие коробки вкусного печенья, не найдя ничего другого.

И это все ради созданий, бросившихся в рассыпную при первой же моей попытке вылезть из‑под стола! Зато я их рассмотрела. Не очень подробно, но хотя бы в общих чертах. Создания, поддерживающие дом в чистоте и порядке, походили на привидений, какими их принято описывать в книгах и показывать в фильмах: светящиеся силуэты мужчин и женщин, одетые в одинаковые безразмерные хламиды, голубоватым паром струившиеся вокруг фигур.

Потеряв весь интерес к духам, — после недолгого обдумывания, при котором мною был применен метод исключения! — окончательно разуверилась найти в доме хоть что‑то интересное.

С Бесом было бесполезно разговаривать. Он либо отмалчивался, либо уверял, что все хорошо. А потом исчезал, не сказав даже, когда вернется. В терпеливые жены я никогда не просилась, вот и теперь, заскучав окончательно, решила, что пора хоть немного разобраться в том, что в мире делается. Пока вся информация за последние два месяца больше походила на разрозненные кусочки витража — вроде и стекло, красиво, но как понять и сложить в единый рисунок? А главное, у кого бы добиться объяснений и ответов на вопросы?

Первым порывом было поймать Бестелиона и заставить его ответить. От прямого допроса он не увернулся бы, но я отбросила эту дурную мысль, не дав ей развиться. Беса нельзя спрашивать ни в коем случае, а, тем более, что‑либо рассказывать самой. Не знаю, чем уж там таким может угрожать демону этот Лорис, но я не хочу, чтобы у меня на шее сидел человечек по имени Совесть.

Но в ситуации нужно разобраться, а лучше всего узнать все подробно, начиная с того момента, когда мой папочка еще не был непонятно кем, а тем более в шкуре кота. Каким боком я ко всей этой ситуации? И что на самом деле происходит?

Про то, что меня пытаются связать с троном этого Верхнего царства и всеми эллами, я уже услышала не раз. Про то, что Бес что‑то там нарушил в ночь нашего с ним знакомства — тоже. Сначала ситры хотели от меня избавиться, потом этот флаг подхватили и эллы, когда демоны придумали мое замужество.

За короткое время произошло так много разных событий, что голова даже не пыталась вместить всю информацию с примесью моего бурного удивления.

Если что‑либо узнать у Беса не выйдет, то нужно быстренько бежать к кому‑то другому. На ум приходило несколько имен: Идерна, Лео, Алесия. Вроде бы я могла доверять этим дамочкам, но тихий голосок глубоко внутри напоминал, что с демонами лучше ничего не обсуждать. Еще отговорят или вовсе — запрут под замок до лучших времен. Потом я вспомнила о маленьком создании, присланном мне Лео и Алесией, но уже на второй день своего осознанного существования в доме я обнаружила на каминной полке переломленный пополам браслет. Тельце золотой саламандры неподвижно повисло на пальцах, стоило взять его в руки. Мне было жаль стихиалу, она оказалась пусть и не долгим, но хорошим помощником.

Перебрав в уме всех, кого я знала в этом мире, и отбросив вариант разговора с Амадеусом, Гайлеоном и Каселионом, я выбрала тех, кто казался мне достаточно надежными — силиал из Дома Милосердия. Теперь оставалось как‑то незаметно исчезнуть на время, чтобы внезапно вернувшийся Бес не обнаружил пропажи.

***

— Кажется, я уже жалею о том, что только собираюсь проделать. — Эти слова мало меня утешили, но хотя бы теперь я точно могла сказать, что один разумный человек высказался против затеи. Невесело рассмеявшись, я постучала в ворота, не представляя, чего ждать. Ответили почти сразу, створки скрипнули, быстро качнувшись, и я встретилась взглядом с глазами цвета огня.

— Лена? — удивленно спросила Алес. — Зачем ты здесь?

— Можно войти? — вместо этого уточнила я, боясь услышать отказ.

— Любой, кто попросит помощь, получит ее настолько, насколько это в наших силах! — усмехнулась огненная силиала, сделав приглашающий жест. — Дом с радостью примет тебя, если ты того хочешь.

— Я хочу попросить вас об услуге. — Прикусив нижнюю губу, чтобы та не дрожала, я сделала шаг во двор, слыша, как за мной захлопываются ворота. Из окон выглядывали бледные девушки, настороженно рассматривая нас. Алес выжидающе посмотрела на меня.

— Можно поговорить с вами всеми? — В моем голосе сквозила мольба, но ругать себя за это было поздно. Какая разница? Может так даже лучше!

— Пойдем.

Через пару минут меня усадили на широкую кушетку в небольшой комнатке, чем‑то напоминающей больничную палату. Возникло стойкое ощущение дежавю. Не так давно я уже сидела вот так и слушала рассказы силиал. Теперь все повторялось.

— Что ты хочешь от нас? — хмуро уточнила Ивет. — Мы не ждали тебя здесь еще раз. После твоего появления, мы повздорили с демоном. Феа…

— Я в состоянии отвечать за свои действия без твоей опеки, — жестко оборвала упреки беловолосой силиала земли.

— Феа, мы свободные силиалы, но это не значит… — начала было Ивет, но стоявшая позади Ивес предупреждающе положила ей руку на плечо.

— Мы все вправе решать свою судьбу, — напомнила силиала воды, сверкнув голубыми глазами. — Помнишь, мы поклялись соблюдать это строже, чем закон?

Ивет обреченно вздохнула и отошла к открытому настежь окну. Не смотря на то, что за пределами Дома медленно, но верно в свои права вступала зима, внутри ощущалась весенняя свежесть и солнечное тепло.

— Так зачем ты здесь? — спросила меня Алес, устроившись рядом на кушетке. Феа негромко кашлянула и уселась в кресле напротив, стараясь на меня не смотреть.

Кажется, та история с Мерешей превратила маленькую силиалу из моих союзников в недовольную девочку. Жаль, что у меня нет времени извиниться и что‑то исправить. Я и так рискую, приходя сюда. У меня больше нет защиты Феа, Бес в любую секунду может узнать, где я нахожусь, и мне совсем не хочется столкнуться с ним, покидая Дом.

— Я собираюсь кое‑что сделать, но не знаю, настолько ли оправданы мои цели, — чуть подумав, ответила я силиалам. — Мой отец в руках одного элла, который требует, чтобы я явилась в Верхнее царство. Я так во всем запуталась, что не понимаю, зачем… Зачем я эллам?! И демонам! Зачем я им всем? Как будто на мне свет клином сошелся! Как будто я представляю какую‑то ценность.

— В некотором роде — да, — ответила за всех Алес. Ивес согласно кивнула.

— Объясните, а то я ничегошеньки не понимаю! — В очередной раз в голосе проскользнули поскуливающие нотки. — Все, кому не лень, за мной гоняются с первого дня, как я появилась в этом мире. Кто‑то что‑то рассказывает, но я пока не уловила никакой связи между этими обрывками информации. Потом оказывается, что мой отец жив и чуть ли не десять лет провел рядом со мной в облике кота. После этого я запуталась окончательно. Если отец жив, то на кой ляд я кому‑то сдалась!

— Это довольно занимательная история из тех, которые однажды превращаются в сказки на ночь для детей! — рассмеялась Ивес. — Алес, расскажешь?

— Там и рассказывать особо нечего, — отмахнулась огненная, но на секунду замолчав, завела голосом заправского лектора: — Ты ведь знаешь, что эллы и демоны враждуют с самого сотворения мира? Говорят, они начали враждовать еще в то время, когда были лишь клочками силы, без души и оболочки.

Каждый выдвигал свои теории причин той вражды, но лично мы склонны считать, что в основе всего всегда лежала сила, просто у каждого она своя и требует своего. Тьма породила этот мир и все, что в нем есть, но делала это медленно, неторопливо, пусть и уверенно. Свет принес в мир хаос и движение, не бывшее таким уж плохим. Это по–своему усовершенствовало и изменило все.

Кто‑то назовет Свет, который с древних пор несут в себе эллы, пламенем жизни, из которого все родилось. Кто‑то скажет, что Тьма демонов — вечный мрак, в котором есть место лишь разрушению.

Но тьма не разрушает, а свет не рождает. Ни одна из этих сил не существует сама по себе. В сопротивлении друг с другом они создают само время и магию, которую мы используем.

Мрак, несущий в себе свет, дает жизнь миру, а свет, рождающий в себе черноту, прожигает дыры боли. Все взаимосвязано. Именно поэтому вражда между демонами и эллами всегда была и будет. И каждый раз они будут искать повод начать ее, лишь бы не дать равновесию сместиться.

Вот только эллы так усердно следуют этой дорогой, стремясь разрушить мир ситров, что, в конце концов, просто погубят самих себя.

— Алес, ты могла бы не отдаляться от сути? — поморщилась Феа. — Не летописцу диктуешь, ближе к теме.

— А я от нее и не уходила! — нашлась огненная. — Естественно, у меня могут быть свои взгляды на проблему. Так вот, всегда есть те, кто стремиться разрушать, и те, кто стремиться восстанавливать. Или, хотя бы, оберегать то, что осталось. Вражда будет, но с каждым разом она другая.

Однажды она заставила темных разделить этот мир на три части. В другой раз вражда принесла войны и смерти. Сейчас все может завершиться еще чем‑то…

Лучше не будет.

Если только не удастся восстановить равновесие. Сама сила стремиться к этому. Но эллы этого не хотят. Не все, конечно.

Леонис чувствовал требование силы и был готов даже заключить мир с ситрами. Но для некоторых эллов это означало бы почти тоже самое, что поражение. Эллы почти вынудили демонов признать свое главенство, поставив ситров чуть ли не на колени и занеся над их головами меч.

— Добро всегда победит зло… — хмуро прошипела я. — Поставит на колени и убьет. С особой жестокостью. Именно поэтому Атардион сместил Леониса с трона?

— Он заставил его отречься, — ответила Алес с таким видом, словно ее слова все объяснили.

— И что с того? — удивилась я. — Отречение ведь можно отменить, да? Если Леонис захочет вернуться к власти, то он сможет это сделать. Ведь так?

Силиалы переглянулись и отрицательно покачали головами.

— Леонис не просто сказал, что отрекается, — выждав минуту, ответила Алес. — Он отрекся по всем правилам. Мы точно не знаем, как это происходит, но, как и у ситров, так и у эллов, если правитель отрекается по установленным правилам, то об этом в ту же секунду узнает каждый.

— Как это? — уточнила я.

Мне было сложно понять систему власти, отличную от той, к которой я привыкла.

— Ситры живут очень тесным сообществом, — ответила Ивет. — Пусть и мало общаются между собой. Но их связи очень крепки. Семьи могут не видеться десятилетиями, но физически чувствовать своих родных и друзей на всей территории царства. Абсолютной степенью этого знания обладает Повелитель. Он может почувствовать любого обитателя царства, даже духа, и вправе отдать приказ, ослушаться которого не может никто. Правда, Повелители редко прибегают к такому методу управления.

— Особенно Амадеус, — хмыкнула Феа. — Даже для Повелителей есть власть, которая выше их власти. Это суд высших. Его могут применять все демоны, пусть и не делают этого. В случае с Повелителем, любой демон, чей род выше и древнее…

— Может указать Амадеусу его место, — закончила я за силиалу. — Знаю.

— Подобную функцию у эллов выполняет совет, — продолжила объяснять Феа. — Совет может даже лишить Повелителя права царствовать. Если найдет повод. Сейчас совет уверен, что Леонис мертв. В отличие от ситров, эллы не настолько связаны между собой, чтобы чувствовать друг друга, а, значит, вынуждены верить в то, что им говорят. Атардион стремился к тому, чтобы не только убрать своего брата от власти, но и убить его. Леонису удалось сбежать из царства, зная, что вернуться туда он не сможет никогда. Многие годы все были уверены, что прошлый Повелитель мертв. Кое‑как Верхние начали привыкать к власти Атардиона, но сам он все время опасался возвращения Леониса. Не потому, что Леонис бы смог вернуть себе власть, нет. Для этого необходимо, чтобы сам Атардион отдал ему власть.

— Или тот, чье право на правление куда более законное, чем у Атардиона, — заметила Алес. — Сын Леониса.

— Или дочь? — сыграла в догадливую я. — Это возможно?

— Атардион — брат, не прямой наследник Леониса. Естественно, узнав о твоем существовании, Атардион решил, что ты можешь ему угрожать, — усмехнулась Феа.

— Да чем я могу ему угрожать? — Не поверила я словам силиалы. — Я человек. Я ничего не умею…

— А это не имеет значения! — Отмахнулась Алес и вскочила с кушетки, принявшись ходить по комнатке. — Эти годы он боялся всего, даже тени Леониса. Он боялся совета, слухов, а теперь вынужден бояться еще и тебя. Ведь по праву именно ты должна наследовать трон за своим отцом. Любой элл это признает. Именно поэтому тебя нужно уничтожить. Именно поэтому ты интересна демонам.

«Меня только все забыли спросить!» — подумалось мне. Но вместо этого вслух я спросила:

— А Лорис? Вы его знаете? Как он может быть во всем этом замешан?

— Лорис? — переспросила Ивет. — Нам хорошо о нем известно — он часто бывает в Срединных землях. Кажется, у Лориса здесь есть владения.

— Да, Лорис почти постоянно живет здесь, но при этом обладает какой‑то властью знать, что происходит в Верхнем, — подтвердила Алес. — Я встречала его несколько раз. Препротивный тип. Вот только…

— Он, вроде как, на стороне Атардиона, но при этом один из совета, — пробормотала Феа. — Говорят, у него были виды на Тамалис, дочь повелителя эллов, но девчонка сама ему отказала. Не понятно только почему?!

Силиалы дружно расхохотались, а Ивет объяснила за всех:

— Лорис по меркам эллов завидный жених! У него нет ни спутницы жизни, ни толп любовниц в разных местах, которых бы он содержал. При этом элл богат настолько, что мог бы купить все царство и не стать при этом нищим. На него работает такое количество шпионов, что даже повелителю с ним не тягаться! А Тамалис ему отказала!

— Ну, она его не любила… — с сомнением предположила я. — Вот и отказала.

— Лена! Тамалис все равно на чувства, она похожа на своего отца в этом, — усмехнулась Алес. — Этой элле важно только то, как высоко она сможет подняться по лестнице вверх, она ведь не наследует за Атардионом. У того есть старшая дочь, чей сын, в случае чего, займет трон. Правда, не думаю, что Повелитель так просто отдаст власть.

— Тогда чем так плох Лорис? — Слушая силиал, я начала чувствовать, как медленно, но верно опухает мозг. Ощущение было такое, словно я спросила у мамы, какая погода за окном, а она взялась рассказывать про свою жизнь.

Вспомнив о маме, я чуть не разрыдалась, но решительно отбросила грустные мысли в сторону, оставив их на потом, когда я смогу спокойно сесть и подумать. Сейчас нужно было что‑то делать с той ситуацией, что сложилась в данный момент. Маму не вернуть, но мой отец жив и возможно нуждается во мне.

Внутренний голос не преминул заметить, что геройство никогда не было мне свойственно. Да и героини фильмов, с пустыми руками бросающиеся в самое пекло свары, никогда мне не нравились. Если я видела что‑то такое на экране или в книге, то с прискорбным видом выключала и закрывала и то, и другое, свято веря, что окажись я в подобной ситуации…

Хотелось обругать себя за глупость. Но, даже обругав, я не изменила бы решение. Даже зная, что Бестелион меня за это может просто прибить, если найдет. Силиалы тоже не погладят меня по головке, как и каждый из тех, у кого на шее не репа, а голова с мозгами.

Жать только, что я дурное огородное пугало, не способное к здравому мышлению. Какой‑то белобрысый элл, из которого разве что песок не сыпется, написал сценарий, и я как послушная мелодраматическая актриса из бразильской теленовеллы, готова следовать своей роли.

— Лориса многие считают чудаковатым интриганом, хотя я уверена, что он очень опасен, — немного подумав, сказала Алес, заправив за ухо алую прядь. — Тамалис его опасается, как и Беса, но своего отца она боится куда больше.

— Бояться Беса? — усмехнулась я, не веря словам огненной. — Почему? Он же такой…

Слова не находились, хотя в голове и вертелось одно.

— Он не подарок, конечно, но я знавала людей куда опаснее! — наконец решительно сказала я силиалам, видя, как они начали хмуриться.

— Сразу видно, что ты его мало знаешь, — вздохнула Ивет. — Как и о нашем мире. Только это оправдывает твое мнение.

— Я знаю, все считают темных очень опасными и всякое в том же духе! — Я взмахом руки остановила словесный поток силиалы. — Но Бестелион лишь немного напугал меня в самом начале нашего знакомства, да и то… чуть–чуть. Он добрый и отзывчивый, а еще…

Не договорив, я замолчала, видя, что силиалы почти одинаково качают головами.

— Теперь понятно, почему он так о тебе заботиться, — пробормотала Феа и нахмурилась. — Когда ты о нем говоришь, в твоих глазах сияет восторг. Ты в него влюблена, ведь так? И влюбилась в первое же мгновение?

— Не знаю. Тогда, кажется, это больше походило на действие какой‑то магии, а сейчас… — Я могла бы ответить честно, но мне совсем не хотелось открывать перед этими цветными ситрами душу и сердце. — Да и важно ли это? Как бы Бес ко мне не относился, меня он не любит. Говорит, что я ему нравлюсь… А это не одно и тоже…

— Кто его знает? — философски хмыкнула Алес. — Он всегда был скрытным. Жизнь приучила его к тому, что никогда и никому до него нет дела и все его либо боятся, либо ненавидят. Как и Идерну. А потом появляешься ты, во взгляде которой нет страха и ужаса…

За ворота Дома я вышла, чувствуя странное опустошение. Ответы на свои вопросы, вроде как, получила, но в голове все равно вертелся сплошной сумбур. Да еще появилось желание спросить кого‑нибудь еще, кроме силиал, вот только времени на это нет.

Придется действовать так, на свой страх и риск. И чем быстрее я решусь, тем для меня же будет лучше. По крайней мере, в данный момент, когда я местом пониже спины чувствую ту головомойку, что устроит мне демон, узнав, что я опять исчезла. Особенно после того, как опрометчиво пообещала не убегать!

Теперь оставалось найти способ попасть в Верхнее царство, а это куда сложнее, чем было прийти сюда. С каждым разом перемещения получались у меня все лучше, особенно когда я знала, куда конкретно хочу попасть. В Доме я уже была, поэтому стоило лишь подумать о нем, как легко смогла перекинуть себя сюда.

— Лена! Подожди! — Ворота скрипнули, и через секунду меня догнала Феа. — Куда ты собралась? Ты ведь так нам и не сказала.

— Мне нужно в Верхнее, — ответила я, хотя сомневалась в том, что поступаю правильно, но обратиться за помощью мне было не к кому. — Только не отговаривай и не дави на совесть. Мне нужно туда. Если можешь, то помоги попасть к эллам.

— Это не в моей власти. — Феа опечаленно покачала головой. — Лена, подумай хорошенько. Тебе не стоит там появляться. Это может быть очень опасно для тебя. И… я не знаю, как туда попасть.

— А кто знает? — стараясь не злиться, спросила я.

— Мереша! — неожиданно ответила Феа и усмехнулась. — Аматридери была там много лет назад, хотела получить поддержку, чтобы наказать Каселиона, но ее выгнали, даже не выслушав.

— Но ведь она не будет мне помогать, особенно после того, что между нами произошло! — воскликнула я.

— Бес стер из ее воспоминаний все, что было связано с тобой, так что ты вполне можешь навестить Мерешу, — хитро подмигнула мне силиала.

— Откуда ты знаешь? — только и смогла спросить я.

— Я знаю все, что знает земля, — невозмутимо пожала плечами Феа.

— Где сейчас Мереша?

— Помнишь графства Алекторис? — с сомнением уточнила силиала.

— Ах! Граф Авессаломий, боящийся магов! Как же, как же! Она там? — Я обрадовалась, что смогла так легко вспомнить.

Фея утвердительно кивнула, но затем состроила странную болезненную гримасу и добавила:

— Правда, я не знаю, где именно…

— Будем искать! — решила я. В голове уже крутился план действий.

— Ты… будь осторожна, — попросила Феа, прикусив темно–зеленую губу.

— Буду, только можно мне каких‑нибудь амулетиков? — попросила я. — Не столько для использования, сколько для устрашения окружающих. А то с пустыми руками, без сувениров, как‑то негоже в чужой дом заявляться, да еще во второй раз!

Феа присела на корточки и зачерпнула горсть земли, которая в мгновение ока превратилась в несколько разноцветных полупрозрачных камушков.

— Спасибо, — поблагодарила я, раскладывая камни по карманам. — До встречи!

— Удачи тебе, Лена! — Услышала я, уже представляя себе лес, где всем заправлял маленький дух–хранитель доу.

Переход получился на удивление быстрым, мне не удалось еще и глазом моргнуть, как со всего маху приземлилась пятой точкой прямо в куст дикой ежевики. Подвывая и перечисляя всех родственников того, кто додумался насажать кустов у меня на пути, я кое‑как перевернулась и попыталась выбраться, не оцарапав лицо. Но, как и следовало ожидать, данный маневр мне не удался. Когда через пару минут я таки выудила себя на свободу, то напоминала индейца Красный Шрам. На всех открытых участках кожи красовались не слишком заметные, но неприятно болезненные царапинки. Лицо зудело особенно сильно. Я свела глаза к носу, силясь рассмотреть, в каком состоянии эта часть моего пострадавшего тела, но только чуть не заработала себе косоглазие. Оттягивание щек так же не дало результата. Чтобы узнать, как же я нынче выгляжу, необходимо было найти зеркало или, на худой конец, лужу.

Но самое ужасное творилось с волосами. На ощупь я вытащила из них несколько веток, но большая часть листиков и шипов так и остались в спутанных прядях и никак не желала вытряхиваться.

— Дежавю! — после попыток привести себя в порядок, констатировала я.

Делать было нечего. Спасти волосы без расчески и зеркала не представлялось возможным, так что я отправилась искать доу, громко окликая духа — чем быстрее сориентируюсь в ситуации, тем скорее попаду в замок и успокою свои расшатавшиеся нервы.

— Доу! — орала я, сбивая прутиком сухие стебельки трав. — Доу!

— Чего орешь? — взвизгнул кто‑то прямо передо мной. — А! Это опять ты!

Потребовалось несколько секунд, чтобы рассмотреть притаившегося в траве духа. С последней нашей встречи он ни капельки не изменился, только растерял листики со своих веток–рук.

— Привет! — весело помахала я ему палкой, чуть не заехав себе самой по носу. — Как поживаешь?

— Плохо! Что не видно? — насупился дух–хранитель. — Какое‑то время все было спокойно, а потом эти люди снова повадились клены рубить. Уже десяток деревьев на поживу огню свезли. И ничем их не проймешь. В прошлый раз так хоть лесным зверьем их припугнуть немного можно было, а теперь!..

И доу схватился своими ручками за голову, так что только бусинки–глазки печально засверкали из‑за веточек.

— Вот, негодяи! — восхитилась я бесстрашию господина Боревилея и его гоп–компании. — Нужно с ними душевно поговорить!

— Стой! — доу замахал лапками. — Не ходи! Этот толстяк все время твердит, что если ты ему на пути попадешься, то он с этими двумя верзилами от тебя и клочка для упокоения в земле не оставит!

— Так и сказал? — недоверчиво переспросила я. — Вот наглец! Значит, ни клочка! В какую сторону идти?

Доу дрожащей веточкой указал куда‑то мне за спину.

— Прекрасно! Сейчас сама послушаю, что именно господин Сай надеется со мной сделать. Я даже не буду торопиться, выслушаю версии Анатола и Зарэя, хотя не помню, кто из верзил как выглядит.

Нацепив на лицо самое серьезное свое выражение, какое раньше использовала при сдаче экзамена, готовиться к которому даже не пыталась.

— Наглость не только второе счастье, но и третье с четвертым. А за первое лучше всех спляшу я! Будет сейчас кому‑то картина великого русского художника в лучших традициях!

Подогревая себя храбрыми фразочками, я долго шагала через лес, стараясь больше не влезать ни в какие кусты и не сбиваться с направления. Вскоре мне стали слышны звуки пилы и топора, слаженно распевавших какую‑то скрежещуще–стучащую трагическую мелодию.

Сначала мне хотелось просто выйти на поляну и устроить дебош с крестинами, но я решительно отмела идею окунания всех присутствующих головами в муравейник. Муравьи‑то чем виноваты?

Подкравшись к зарослям на краю поляны и осторожно выглянув из‑за кустов, я постаралась как можно внимательнее рассмотреть происходящее. Картина меня совсем не порадовала.

— Кажется, прошлая встреча их ничему не научила, — шепотом пробормотала я и гаденько улыбнулась, выруливая на поляну.

Несколько секунд никто не обращал на меня внимания, пока я изображала из себя девочку–цветочек, греющуюся на осеннем солнышке. Потом бедно одетые мужики, пытавшиеся ржавой пилой поцарапать раскачивающееся под их напором дерево, замерли, уставившись на такую красивую меня.

— Здрасте! — бодро поздоровалась я.

Дремавшие на сваленных в кучу ветках Зарэй и Анатол встрепенулись, наконец меня заметив. Один из них пихнул в бок Сая, сладко причмокивающего во сне. Дедок подхватился, настороженно на меня глядя.

— А я мимо проходила. Дай, думаю, загляну на огонек…

Ответом мне было молчание.

— И чем вы тут таким незаконным занимаетесь? — с невинным выражением на лице спросила я.

Сельчане переглянулись, перетягиванием определили, кому нести пилу, и начали отступать в кусты, поглядывая на знатных господ. Но те, конечно же, ничего не заметили, всецело занятые лицезрением моей особы.

— Ты! — взвыл вдруг Сай.

— Я! — скромно ответила моя светлость.

— Еще одна ведьма, проклятая! — прошипел Анатол или Зарэй. — Как ты от нас убежать умудрилась?

— Странный вопрос, — нравоучительно заметила моя гордость. — Вы же сами обозвали меня ведьмой.

— Ничего, сейчас мы поправим промашку! — хмыкнул второй здоровяк, наматывая что‑то на руку. — И денежки возвратим свои за одно.

Я нахально ждала дальнейших событий. После встречи в гостинице с эллами страшиться было уже не чего. И дождалась. Мне в лицо полетела сеть.

— А деньги прогуляла и бедным у дороги раздала! — ухмыльнулась я, выпуская когти.

Мужчины замерли, перестав злорадно улыбаться.

— Мне интересно, я в прошлый раз что‑то непонятно объяснила? — Одна из нитей сети со звоном лопнула, стоило нарочито медленно коснуться ее когтем.

— Или может вы тугодумы по природе, не способные к умственной деятельности? — Еще один разрыв образовал в сети большую брешь, в которую я уже могла просунуть руку.

— Но это все поправимо! — ласково добавила, тем временем прокручивая в голове всю картинку голосом закадрового актера, рекламирующего премьеры фильмов. — Могу и повторить, уделив больше внимания нарушениям законов. Лично я чту уголовный кодекс. Это моя маленькая слабость!

Под эти слова сеть окончательно разъехалась, выпуская меня на свободу.

«Как Афродита из пены морской!.. — мечтательно представила, но затем расстроено добавила: — Афродита из меня, как из коня балерина!»

— Нападение на себя не прощу!

— А мы не узнали вас! — попытался оправдаться Сай лебезящим тоном. — Вы иначе выглядите.

— Что? Правда? Лучше, надеюсь? — хмуро улыбнулась я, демонстрируя клыки, так чтобы у мужчин не возникло желания продолжить попытки напасть.

Захотелось увидеть себя со стороны. Самой себе я виделась дамочкой из кассового фильма про умную, сильную и умелую.

«Ага, Лена у нас студентка, спортсменка, комсомолка и просто красавица!»

— Что‑то я слабо вам верю, господин Боревилей.

— Правда! — с самым честным видом отозвались все трое хором.

И вот что их так напугало? То, что я стою перед ними, медленно и эксцентрично превращаясь в негра по арт–методу? Или то, что у меня кроме чернеющей кожи и волос еще есть десяток когтей и милый кровавый взгляд, выгодно подчеркнутый клыками?

Что‑то явно им не понравилось, и мужчины решили незаметно исчезнуть в кустах.

— Нет, нет, господа хорошие! — требовательно сказала разрисованная и улучшенная версия меня.

Хотя… на счет улучшенной еще можно было поспорить.

— Я, конечно, знаю как минимум дюжину способов, как избавиться от вас так, чтобы никто и никогда не нашел, но… Это не мой метод! Поэтому быстро и надежно связываемся веревкой, так чтобы я видела.

— Зачем? — насторожился Сай. — Может не нужно?

— Затем, что я хочу навестить графа. А без вас визит не будет столь душевным! — как смогла злобно и замогильно отозвалась погибающая во мне драматическая актриса.

Только необходимость поддерживать себя в состоянии небольшой злости, чтобы не потерять внушающего страх образ, удерживала меня от желания сопровождать весь процесс связывания утробным гоготом. Сначала мужчины повздорили из‑за того, кому должно достаться больше всего веревки, при этом чуть не подрались. После этого попытались уговорить меня забрать уже срубленные деревья, раз уж приделать их обратно никак нельзя. Вместо ответа я тихо, но отчетливо угрожающе поцокала языком, моментально призвав мужчин к порядку.

Бросив умоляюще мне что‑то доказывать, те быстро и не очень аккуратно связались веревкой. Я не оценила их трудов, собственноручно перевязав все узлы, после чего примотала всех троих друг к другу спинами так, чтобы они не смогли бы развязаться. А сама с сомнением осмотрела полянку, заваленную спиленными деревцами.

«Ты можешь вернуть их к жизни!» — раздался у меня в голове тихий многоголосый шепот.

Я дернулась от неожиданности, но мгновенно вспомнила о способности кленов к мысленному общению.

«И каким образом?»

«Подумай сама», — предложил голос.

Вот вечно так, если что, так нужно самостоятельно выкручиваться. Можно, конечно, и не стараться, но серебристые клены очень жалко.

Я присела возле одного из деревцев и, под пристальными взглядами мужчин, положила обе ладони на ствол у самого спила, будто верующий на молитве, надеясь на какое‑то знание свыше.

«Может на самом деле помолиться?» — расстроено вздохнула я, стараясь присматривать одновременно и за связанными.

Посидев несколько минут неподвижно и напомнив, что нельзя терять времени, ведь я рискую встретиться лицом к лицу с очень рассерженным Бесом, обругала себя для ускорения мыслительной деятельности.

«А может плюнуть на все и рассказать ему? — подал единственную пока разумную мысль внутренний голос. — Ты же не знаешь, что там, в Верхнем, тебя ждет! Вполне возможно, что все закончится очень быстро… Не самым приятным образом. И не будет вечно маячащего где‑то за спиной демона, чтобы собрать из очередной кучи что‑то, хотя бы отдаленно напоминающее Лену. Пока тебе просто сказочно везло. Но Бестелиону к эллам путь заказан. Его там убьют. Да и не пойдет демон спасать такую идиотку, как ты, рискуя собой. Ему незачем это делать, да и не достойна ты подобного».

Всхлипнув и смахнув непрошенные слезы, я постаралась не думать о грустном.

— Соберись, коврик недоделанный! — велела я себе. — Ты найдешь способ попасть к эллам и как‑то помочь отцу. Это сложно. И вся затея выглядит бредом, ведь только блондинка, вроде тебя, могла решиться лезть в пасть к крокодилу, надеясь при этом остаться с головой на плечах. Ты могла бы на все плюнуть, сказав, что случившееся не твоя проблема и пусть Леонис сам решает противоречия с сородичами. Вот только так получается не честно и против всяких привитых тебе принципов!

Продолжая рассуждать, стараясь не сильно увлекаться, я на мгновение закрыла глаза в надежде, что мне это хоть чем‑то поможет.

Мысли продолжали пробегать где‑то в отдалении от моей головы, не желая даже заглянуть внутрь и порадовать моих заскучавших тараканов. Раскаявшись в том, что ответ придет сам собой, я принялась рассуждать.

— Как мне, с моим неясным представлением о том, как устроена местная магия, вернуть деревья в прежнее состояние? — У меня всегда получалось лучше, если я думала вслух. — Собственно, тот факт, учили меня или нет пользоваться магией, тут не причем. Это ведь как с электричеством. Хоть в школе и учила, но не понимаю его действия. При этом лампочки при мне не лопаются. Все работает и без моего участия. Деревья растут сами по себе. Они зависят от своих корней и питательных соков. Даже если бы я не знала ничего о деревьях, они продолжали бы расти. Значит, в этом и есть ответ!

Я села прямее и попробовала представить себя деревом, с корнями, впитывающими воду и растворенные в ней питательные вещества; с объемной шапкой шуршащих листочков. После этого, как следует вообразила себе все процессы, происходящие в дереве, а потом вытолкнула представленный образ за пределы сознания, укладывая его поверх лежавшего передо мной клена.

Либо я все делала правильно, либо дереву было проще прирасти обратно к своему пню, чем объяснить мне, в чем прокол моих рассуждений. Тем не менее, моя упертость сделала свое дело. Одно за другим, я вернула все клены на место, сама слабо понимая, как и почему мне это удалось.

— Будем считать, что я знаю. И вообще, гениальна по природе! — решительно сказала сама себе. — Так проще жить.

Мужчины, напуганные устроенным мною шоу, безропотно стояли на том самом месте, где я их поставила, хотя один из здоровяков, вытащив откуда‑то маленький ножик, пытался перерезать веревки. При моем приближении, он трусливо выронил оружие, застонав от досады.

Наше появление в замке можно было назвать фееричным, если бы не было встречено полным недоумением и удивленно приоткрытыми ртами. Я даже обиделась. В деревне, куда мы строевым маршем заявились, чтобы забрать лошадей, нас и то радушнее встретили. Какой‑то замшелый дедок даже выбежал мне навстречу с погрызенным мышами караваем такого общего виду, будто как раз для встречи дорогих гостей его и держали, из поколения в поколение передавали. Полотенце так же не отличалось ни чистотой, ни мало–мальски приличной отделкой.

Но я благодарно кивнула и такому проявлению неожиданной народной любви, помахав собравшимся селянам свободной когтистой лапой, поражаясь, что меня не особо испугались.

— Вы там графа… хорошенько! — подобравшись ко мне сбоку, негромко шепнул дедок, косясь на Сая и братьев–здоровяков. — Мы давно ждали, когда за него кто‑то из магов возьмется. А то ведь житья не дает, так его раз эдак! Так что… надеемся мы на ваше… какое там слово? Воздействие, во!

Я, не поворачивая головы, коротко и неопределенно кивнула, про себя подумав: «Доброта моя! Если б за каждое хорошее деяние брала по доллару, то уже в отдельной квартире жила с солидным счетом в банке!»

Лошадей мы забрали быстро, но сесть мужчинам в седла я не позволила, самым злодейским образом в цепочку привязала к хвосту самого спокойного жеребца, на спину которого и вскарабкалась. Остальных лошадей щедро отдала селянам.

Моя задумка была проста и прозрачна, как небо. Мужчинам предлагалось передвигаться на одной скорости с конем. Я не думала быть жестокой и гнать жеребца галопом. Ничего со мной не будет, если я с комфортом доеду до замка мелкой трусцой или вовсе неторопливым шагом. Но стоит хоть раз дернуть животное за хвост, как то само прибавит ходу, так что привязанным останется либо волочиться следом, либо резво двигать ногами.

Так что во внутренний двор замка мужчины вбежали красные, потные, злые и планирующие способы мести мне. Я тоже не теряла время зря, обдумывая свое поведение.

— Что здесь происходит? — Из дверей замка вышел Теор, привлеченный, видимо, столпотворением во дворе.

— День добрый, уважаемый! — крикнула я, неуклюже сползая с седла на землю и стараясь не кряхтеть от боли в спине.

«Чтоб я еще раз села за баранку этого пылесоса? Да лучше на своих двоих!»

— Э… — непочтительно выдавил Теор.

— И вам не хворать! — гаденько усмехнулась какая‑то очень самоуверенная часть меня. Только этим я могла объяснить, что меня еще не связали и не накостыляли за наглость по первое с десятым числа вместе взятые.

Вот неужели они так меня боятся, что даже не думают ответить достойно? Или, может быть, у них такое просто не принято?

— Мне бы с графом повидаться, — просветила я инкуба и появившуюся из‑за его спины хозяйку дома.

— Госпожа чародейка? — бледнея на глазах, прошептала Карина, став одного цвета с ее бледно–розовым платьем. — Мы вас не ждали…

Меня тянуло ответить: «А я приперлась!», но вместо этого я сдержанно заметила:

— Решила проверить, как исполняется мой наказ. И вижу, что не ошиблась с визитом. Кажется, в прошлый раз мы с вашим мужем, Ваша Светлость и Бледность, уже обсудили, что порча чужого имущества так просто ему с рук не сойдет. И что я вижу?

— Что? — с видом святой невинности спросила Карина, хватаясь рукой за горло.

— Так. Сейчас мы все идем в какое‑то помещение, достаточно большое, чтобы там поместилось восемь человек, — сказала я, ни к кому прямо не обращаясь. — Господа, прошу следовать в замок. — Отвязав Сая, Анатола и Зарэя, кивнула им на двери. — Вы, Ваша Светлость, потрудитесь сообщить графу, что я желаю его лицезреть, а вы, уважаемый Теор, — кстати, хватит уже пытаться проделать во мне дырку взглядом! — отправляйтесь за пленницей. Она тоже будет присутствовать на общем сборе.

— Откуда вы… — опешил инкуб, бледнея сильнее Карины.

— Птички напели! — прошипела я. — Мне долго ждать?

То ли у меня открылась способность приделывать людям невидимые пропеллеры, то ли все просто безропотно и быстро сделали, как я хотела. Уже через несколько минут в большой комнате, используемой, видимо, в качестве гостиной, был произведен полный сбор. Перепуганный, как заполошная тетка, ищущая нужную электричку, граф сжался в большом кресле, стараясь смотреть куда угодно, но только не на меня. Связанные графские родственники, даже не пытаясь снять путы, так и сидели в рядок на тонконогом диванчике, вызывая лишь один вопрос: как они уместили свои крупные телеса в это, разве что не трещащее, сооружение. Графиня, кусая губы и время от времени промокая сухие глаза кружевным платочком, посматривала в мою сторону. Теор, бросив попытки меня принудительно очаровать, невозмутимо растянулся в кресле.

Единственным, кто выглядел спокойным и даже веселым, была Мереша. Связанная по рукам и ногам, женщина разве что не хохотала, наблюдая за своим отражением в стекле картины на стене. Когда она поворачивалась к огню в камине, ее лицо на половину менялось, будто с него облетал слой косметики, так что Мереша в раз становилась на лет сорок старше.

«Фотографии звезд без макияжа!» — прокомментировала я это про себя, сдерживаясь от каких‑либо замечаний вслух.

Стоя к собравшимся спиной и с отрешенным видом глядя на себя в большое зеркало на стене, выискивая в копне волос веточки, я незаметно наблюдала за всеми присутствовавшими, ожидая, у кого нервы окажутся слабее всего.

— Я не понимаю, что происходит! — взвизгнула Карина, немало меня разочаровав. Мне казалось, что первым нарушит молчание Авессаломий. Но, что делать, подождем.

Я стояла так, будто ничего не произошло, продолжая свое неспешное занятие. Даже отрастила пару шипов на костяшке, чтобы оттереть пятнышко грязи на куртке.

— Что вам нужно? — срывающимся голосом спросил граф.

— Не догадываетесь? — хмуро уточнила я, даже не подумав повернуться, вынудив Авессаломия ловить мой взгляд в отражении.

— Если вы по поводу деревьев, то… — решил вмешаться Теор, меня этим разозлив. Сама не понимая, что делаю, я развернулась, махнув по воздуху ладонью, будто хотела дать инкубу пощечину. Правда, сидел он в пяти шагах от меня, так что мой жест вышел бы неуместным, если бы кресло с Теором резко не отъехало к стене, сильно ударившись об нее спинкой.

— У меня много поводов нанести вам визит, Ваша Светлость, — сладко прошипела я, чувствуя, как глаза превращаются в два лавовых провала. В подтверждение этого люди перепугано подались назад, желая оказаться от меня как можно дальше.

— А!.. — вскричала графиня и обмякла в кресле.

— И так, что у меня против вас всех? — сухо спросила я сама у себя, прохаживаясь перед вздрагивающими мужчинами под тихий хохот Мереши. — В прошлый раз вы разоряли, мало того что не свои владения, так еще и заповедные. Не смотря на вынесенное вам предупреждение, незаконные действия продолжаются.

— Я могу все объяснить! — прошептал Авессаломий.

— Объяснять будете вашей жене, с кем вы в ее отсутствие развлекаетесь, — прошипела я. — Мне ваши…

— Что?! — взвыла Карина, перестав изображать обморок.

— Дорогая, обманули, опоили! Я не виноват! — заверещал граф.

— …объяснения к черту не нужны, — закончила я, видя, что сейчас за меня все сделает разгневанная и обиженная жена.

— Кто? Когда?! — вопила графиня, нависая над Авессаломием.

— Она! — беззвучно ответил граф, ткнув пальцем в Мерешу. — Она меня околдовала. Если бы я знал, дорогая?! Я только тебя люблю!

Нежное и трепетное создание в розовом лихо ухватило со столика статуэтку пухлого младенца, с силой запустив ею в стену.

— Значит, все это время я потакала всем твоим дурацким идеям на счет этих вонючих поленьев только потому, что ты сделал из меня идиотку? — провизжала Карина, хватая следующую фигурку и отправляя в полет над головой супруга.

— Золотце!.. — попытался успокоить жену Авессаломий, за что получил в лицо диванной подушкой.

— Я!.. Говорила мне мама! А я! — простонала женщина, начав рыдать.

— Дорогая! — промычал из‑за подушки граф.

— Не! Смей! Больше! Никогда! Со! Мной! Разговаривать! — прокричала Карина так, что у меня заложило уши.

«Женщина — грозное оружие. Злая женщина — непобедимое оружие. Обиженная… На вашем месте я бы выбрала бомбу! У вас хотя бы останется шанс выжить!» — про себя хмыкнула я, наблюдая происходящее.

Как только появилась возможность, и никто не мог мне помешать, я ухватила Мерешу за разорванное на груди платье, утаскивая нас за пределы замка. С каждым разом я все лучше понимала механизм этой магии, поэтому вполне комфортно приземлилась на опушке леса, откуда хорошо просматривались стены крепости.

— Кто ты такая? — спросила Мереша, дергая кандалы. Вне магии серебристых кленов силы вернулись к аматридери и она без труда освободилась от оков в считанные секунды.

— А тебе не все равно? — спросила я, заглядывая в лицо помолодевшей женщине.

Мереша пожала плечами.

— Похоже, я в долгу перед тобой… Ты меня вытащила оттуда и дала возможность насладиться таким представлением! — хихикнула аматридери. — Как я могу расплатиться?

— Мне сказали, что ты знаешь, как попасть к эллам.

— Зачем тебе туда? — перепугалась Мереша.

— Не отговаривай, а только скажи — как, — попросила я. — И мы отправимся каждая по своим делам.

Мереша пару минут смотрела на меня, а потом подобрала веточку и на свободном от травы пяточке земли начала рисовать какую‑то схему из множества кругов и спиралей, попутно объясняя мне. Вся речь женщины не заняла и пяти минут, но теперь я точно знала, что должна делать.

Это одновременно пугало и удивляло. С одной стороны — то, что я собираюсь проделать, не пришло бы на ум ни одному нормальному человеку. Но… За последнее время я растеряла всякую связь с нормальностью. Все, что было связано с этим миром, кардинально отличающимся от привычного, не укладывалось в какие‑то рамки, границы и каноны поведения. Здесь все было иначе, и подобное накладывало отпечаток на мою плохо сформированную логику. А может она и вовсе скончалась в муках непонимания? Чего не знаю, того не знаю.

Так или иначе, но отступать все еще некуда! Позади только злой Бес.

С другой стороны — объяснения Мереши казались очень простыми. У меня даже возникло чувство, что если бы я села и подумала, то справилась бы без посторонней помощи. А с чем не справилась, так прямо в процессе разобралась бы.

— Ничего сложного. Просто для неэллов прямо в Верхнее попасть трудно… — закончила Мереша, отстраняясь и рассматривая свой рисунок. А я наоборот — подобралась поближе, внимательно изучая черточки и линии.

— А здесь что за крест?

— Сюда не ходи, — ответила аматридери. — И вот здесь не сворачивай. И вот если такое увидишь — не пугайся. При таком — развернись и отступи назад. Если что‑то не так пойдет — сделай пару шагов назад спиной, но не разворачивайся. И шаги считай. Это важно! Если тебя там не пристукнут и выберешься, то второй раз сможешь шагнуть как в обычный переход. Там только первый раз сложно. А я пойду…

— Удачи! — пожелала я не оглядываясь.

— Ну, тебе, как бы, тоже, — фыркнула Мереша и с неимоверной прытью углубилась в лес.