«Забавно… Ну-с… Попробуем», – подбодрила я саму себя.

Описание аматридери чем-то напоминало путешествие сквозь тьму. Мне были обещаны странные коридоры, переходы, круги и проходы.

«Метро-2033», – недовольно проворчала я, пытаясь отрешиться от окружающего пространства и представить себе что-то такое, о чем говорила Мереша. Но одно дело просто вспомнить уже увиденное, другое – вообразить.

У меня, кажется, начало получаться. В лицо подуло свежим и теплым, будто я сидела на пляже в солнечный день. Расслабившись и вдохнув этот «другой» воздух полной грудью, я потянулась туда, откуда появился ветер. Перед внутренним зрением предстала светящаяся воронка, в которой тонули сотни оттенков всех цветов радуги. Их не затягивало внутрь, а будто выплескивало, размывая и смешивая с пространством. Я протянула руку к этой спирали, осторожно касаясь светящихся лоскутков пальцами – они оказались теплыми. На пальцах остался запах, как если бы я подержала в руках веточку сирени.

Спокойно улыбнувшись, просунула в воронку руку, чувствуя, как меня медленно затягивает внутрь.

– Кроличья норка… – хмыкнула я.

– Что ты делаешь? – раздался прямо у меня над ухом до дрожи знакомый голос.

– Бес? – задохнувшись, выпалила я, открывая глаза. Воронка не исчезла. Теперь она светилась на самом деле, и в нее меня затягивало с упорством огромного пылесоса, но сейчас волновало не это, а очень злой и перепуганный Бес.

– Ты куда собралась, дурочка? – непочтительно спросил демон, схватив меня за руку.

– Вот. То бельчонок, то дурочка. Какое-то разнообразие, – решила пошутить я.

– А как еще назвать твои действия? – обиделся Бестелион. – Что ты забыла в Верхнем? Или ты решила покончить с собой? Ты там и двух шагов не сделаешь, как тебя тут же размажут в равномерный слой удобрений.

Я прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Еще немного, и сама себя начну считать сумасшедшей.

– Там Леонис, понимаешь? – вздохнула вместо этого и печально посмотрела на демона. – Он там, и ему нужна моя помощь…

– Что-то папочка не проявлял о тебе заботу в последние годы, не находишь? – язвительно прошипел Бес, сильно меня задев этими словами. – Откуда такая удивительно трогательная дочерняя любовь?

– Он был рядом десять лет. И был ближе кого бы то ни было. Не тебе меня судить. Он мой отец, а ты мне никто. И не смей говорить подобное! – заорала я, пытаясь выдернуть руку. – Не суди обо мне и моих родных по своей семейке! Если твоему отцу наплевать, есть ты или нет, то не жди, что мой думает так же!

Слова вырвались сами по себе, не сдерживаемые разумом. Но я тут же о них пожалела, видя, как наливаются чернотой глаза демона. Во мне ожила и поднялась волна страха, в узел завязывающая желудок и волной желчи подкатывающая к горлу.

«Лена, он прав. Ты идиотка».

Я зажмурилась, не желая видеть, как сейчас меня прямо здесь раскатают по траве. Но ни через секунду, ни через две ничего не произошло. Тогда я вновь посмотрела на Беса. Он выглядел все таким же разъяренным, но не делал попыток открутить мне голову.

– Ты никуда не пойдешь, – сообщил демон тихо. – Я тебя не отпущу.

– Не хочу расстраивать, но я и не собиралась просить у тебя разрешения. – Во мне крепла какая-то неуместная наглость.

– Я не расстроился, – уверил меня демон и зло улыбнулся, – но ты никуда не пойдешь!

В ответ я молча нырнула в воронку, надеясь, что Бес не сможет последовать за мной. Зря надеялась. Очень зря.

Место было совершенно незнакомое и не похожее ни на что виденное. Но, возможно, я ошибаюсь. В голову пришла дурацкая мысль, и, несмотря на стоящего рядом демона, я негромко позвала в сплошной белесый туман:

– Ло-о-ошадь?

Бес глянул на меня, как на припадочную, и разве что у виска не покрутил.

– Тебе не кажется, что это не место, где можно играть в игры? – хмуро спросил он, не отпуская меня.

– Нет, не кажется. И попросила бы мне не мешать, – тихо, но настойчиво ответила я.

– В чем? – с насмешкой уточнил Бес. – Ты хоть знаешь, куда и зачем направляешься? Правда… я так и думал, что ты все помнишь.

Естественно, мне было стыдно. Очень. Но кто сказал, что нужно сразу посыпать голову пеплом, отбросив в сторону вечно всюду мешающуюся гордость?

– Это все Лорис… – промямлила я, отступив на шаг назад и пытаясь освободиться от хватки демона.

Что-то сместилось, качнуло как в лифте. Бес удивленно смотрел на меня. Туман вокруг обрел очень размытые очертания, напомнив огромные снежные сугробы, от которых почему-то веяло жаром.

– Лена, прекрати, – попросил Бес, делая шаг навстречу. Немного подумав и вспомнив наставления Мереши, я отступила в сторону, посчитав про себя: «Раз!» Теперь я также видела Беса, но как будто под другим углом и немного перевернутого.

«Переход похож на огромную комнату, полную зеркал. Там ничего нет, кроме зеркал. Но именно отражения и пугают. Будь внимательна. Тебе нужно найти выход, а не пройти через комнату», – слова аматридери набатом отстукивали в голове.

– Зачем ты это делаешь? Тебе не удастся перехитрить эллов. Даже если Леонис у них, то нужен им, только чтобы заманить тебя в ловушку. Как ты не понимаешь? – Голос Бестелиона прозвучал глухо и тихо.

Я, не отрываясь, смотрела на демона, отмечая происходящие изменения. В первые секунды это было незаметно, но потом… Кожа Беса осыпалась мелкими песчинками, высвобождая темное и большое. Он увеличился и изменился, принимая другой облик, который я уже несколько раз видела и потому совершенно не боялась.

Тихо рыкнув что-то непонятное, демон медленно растворился в тумане, чтобы мгновение спустя оказаться за моей спиной, десятками уменьшенных копий отразившись в перевернутых и надломленных лепестках невесомых полупрозрачных зеркал. Тяжелой лапой с длинными острыми когтями-кинжалами Бестелион сжал мое плечо, безжалостно оцарапав горло у ключицы.

– Я должна попробовать, как ты не понимаешь? – выдохнула, склонив голову и делая шаг вперед и в сторону, отсчитав: «Два!»

– Неужели ты так уверена, что сможешь что-то в одиночку? – тихо прошипел демон мне в ухо, и нас окутала тьма, но я сделала еще шаг в сторону, чувствуя, как против воли Бес передвигает ноги следом за мной.

– Будто бы ты станешь мне помогать, – упрямо сказала я, продолжая идти. «Четыре, пять!» – Никто из ситров не возьмется что-то сделать для меня, ведь это все равно что помогать эллам, ведь так? Атардиону нужны отец и я. Мертвыми. Вам мы тоже нужны, более живыми. Если бы я сказала, что собираюсь отправиться в Верхнее, потому что эллы схватили Леониса и он там, ты бы меня не отпустил.

– Конечно. – ответил Бес. – У тебя есть привычка сбегать в неизвестном направлении, даже не думая, нужно ли тебе это. Мне надоело вытаскивать тебя из передряг.

– А тебя никто не просит, – в тон демону ответило мое самолюбие.

– Только ты всегда уверена, что я явлюсь на твой зов в любую точку вселенной, – огрызнулся Бестелион. – Учти, если ты пойдешь дальше, то на меня можешь не рассчитывать. У меня есть границы терпения. И голова на плечах.

Слова демона будто пробили брешь в стене, которую я старалась выстроить вокруг себя. Мне было больно, сердце защемило с невероятной силой. Хотелось плакать, но гордость не желала сдавать последние барьеры.

– Тебя никто не просит сейчас, – резко выдохнула я, уголком сознания понимая, что мой голос в этот момент жужжит, как десятки растревоженных ос. – Если тебе так не хочется мной заниматься, то не стоит себя утруждать. Особенно если я так тебе надоела.

– Ты… ребенок, которому не хватает хорошей порки, – тихо, но яростно прошипел Бес, отпуская мои плечи.

– Но ты не мой отец, чтобы устраивать ее, – промолвила я с долей иронии, чувствуя, как возникает желание рассмеяться, повернувшись к Бесу. Как же это сложно – встретить его взгляд, в котором нет ничего из того, что мне хотелось бы увидеть, и все равно остаться перед ним открытой, как книга, где каждая точка, каждая буковка болит и истекает кровью.

Мне не хотелось столкнуться с демоном в момент своего ухода. Лучше бы это выглядело позорным бегством.

– В тебе есть немного от меня, – вдруг спокойно заметил Бестелион.

– Это «немного» не дает тебе никаких прав и обязанностей, – промолвил мой страх. – Я не должна слушать тебя и не хочу. Там мой отец.

– Ты совсем не знаешь Леониса.

– Знаю, десять лет он был рядом со мной! В другом обличье, но рядом. Я чувствовала его любовь всегда, – ответила я, боясь, что голос сорвется на визг. – У меня почти никого не осталось! Мамы нет, отца тоже может не стать. А ты мне никто и не смей решать, что и как должно быть! Я из другого мира. Не отсюда. Там люди живут по иным понятиям. Там мои бабушка и дедушка. Они до сих пор не знают, что я жива.

– Но ты ведь принадлежишь и этому миру тоже, – невесело хмыкнул демон.

– Вовсе нет! Я не родилась здесь и не жила. Я знаю, где хочу быть и с кем. Если останусь жива, то вернусь домой. Потому что мой дом там. Во мне больше человека, чем всего остального, хотя порой начинаю чувствовать себя компотом.

– И тебе есть к кому вернуться? – усомнился Бес.

– Есть! Там люди, которые меня любят больше, чем неизвестно кто в этих ваших мирах, похожих на липкий заплесневелый бутерброд.

– Любят… – сам себе под нос повторил демон. – Значит, тот уговор, о котором шла речь, все еще в силе?

– Конечно! – с жаром отозвалась я, чувствуя, как что-то поменялось. Обдумывая свои слова, я обнаружила целую кучу мелких колкостей.

– Понятно. Ну что же… Ты сделала выбор.

Больше демон ничего не сказал, просто растаял в облаке белого дыма и отблесках мельтешащих зеркальных брызг. В одночасье стало так холодно и обидно, что не удержавшись, я горько заплакала, не пытаясь вытереть щеки или унять дрожь в руках. Слезы мелкими капельками скатывались к подбородку, хрупкими кристаллами отрываясь от кожи и зависая перед моим лицом блестящими искрами.

Я довольно долго простояла неподвижно, не пробуя как-то собраться. Осознание собственной вины захлестнуло меня, делая рассуждения полной глупостью и ненужной шелухой.

«Нельзя стоять на одном месте долго», – суматошной птицей пронеслась в голове мысль.

Я очнулась от оплакивания своей тупости, чувствуя покалывание в пальцах ног. Смотреть было страшно, но увиденное испугало куда больше.

Еще ни разу мне не доводилось не видеть своих ног. Их не скрывал туман или зеркальная пыль. Ног просто не было!

Перепуганно запричитав, я побежала вперед, считая про себя шаги. Пространство изменилось и обрело новые очертания. Зеркала пропали, белый туман – тоже. Меня окружал огонь. Холодный и не опасный, но огонь, окрашенный в цвета зимней вьюги.

«Этого места вообще нет. Фактически ты не двигаешься. Происходящее лишь плод чужой фантазии!»

Словно проверяя, твердо ли я это запомнила, из пламени выскользнула огромная желто-зеленая змея, которую можно было бы назвать старшей сестрой земного питона. Змея медленно двигалась в мою сторону, шипя и наводя ужас необъятными чешуйчатыми кольцами.

– Ты не существуешь! – взвизгнула я, шагнув пресмыкающемуся навстречу, даже не представляя, что будет дальше. Но ничего не произошло. На моем пути не встретилось никакого препятствия, словно, показывая невероятного питона, мои глаза и уши лгали. Посмотрев вниз, я увидела только свои вновь появившиеся ноги. Змея пропала, будто ее и не было.

Вокруг меня все опять изменилось. Огонь потух, обнажив что-то вроде круглой пещеры со множеством совершенно одинаковых выходов.

«Это самое простое, – призналась Мереша, рассказывая об этом. – Тут не важно, в какой проход ты идешь. Они одинаковые. Важно то, куда ты хочешь попасть. Только это».

В очередной раз вздохнув и приказав себе не раскисать, хотя это было сложно, я закрыла глаза, представив лицо отца, а потом сделала шаг. По ушам хлестнуло ветром, как кнутом.

И вдруг стало понятно, что именно теперь у меня нет пути назад. А секунду назад еще был. Еще можно было все переиграть.

– Ну что же, – хмуро пробормотала я, – белые начинают и выигрывают!

– И ты просто ее отпустил? – сухо спросила Идерна, рассматривая полустертые руны под увеличительным стеклом. Затем демонесса устало откинулась на кожаную спинку широкого кресла и прикрыла глаза, о чем-то задумавшись.

– Было бы чревато пытаться там повлиять на Лену, – пожал плечами Бестелион, облокотившись на каминную полку.

– Девочка делает глупость, сам знаешь, – печально пробормотала Повелительница, с сочувствием глянув на сына. – Не говори пока никому. Особенно Амадеусу.

– Как он?

– Не желает со мной разговаривать, – хмыкнула Идерна и поиграла бровями. – Не ожидал от своих подданных такой подлости. Это ведь предательство, представляешь?

– Почему? – спросил демон. – К суду высших обращались и раньше…

– Нет, Бес. Здесь другое, – расхохоталась довольная Идерна. – Это придумали темные. Их право всегда считалось высшим. И во времена темных Повелителей никто не смел противиться такому решению. А Амадеусу указали… на его не слишком высокую родовитость. Но все было бы ничего, если бы весть не распространилась за пределы замка. Уверена, это Алесия постаралась. Умная девочка. Она сообщила отцу. Тот оповестил других. Теперь главные семьи хотят, чтобы я села на трон.

– Знаю, я читал одно из посланий, – согласно кивнул Бестелион. – Оказывается, все ждали, что, приняв в мужья нетемного, ты сама будешь править.

– Не очень мне этого хочется, – сказала Идерна. – Но что делать? Кто-то должен сейчас принять власть. Тем более Верхние ведут странную игру. То они пытаются напасть, то… Вот ты знаешь, что означает это затишье?

Бес ничего не ответил, только неопределенно пожал плечами, глядя в глубину раскаленных углей, где играли в искристые снежки крохотные белоснежные саламандры-стихиалы.

– С эллами никогда не поймешь, что этот народ устроит в следующий раз, – устало вздохнула демонесса, вновь склоняясь над пергаментом, но, передумав, взглянула на сына, поведя круглой линзой в латунных объятиях оправы. – Что ты намерен делать сейчас?

– Я хотел спросить у тебя, – усмехнулся Бес.

– У меня… – задумчиво повторила Повелительница, а затем намотала прядь черных волос на ручку увеличительного стекла. – И что ты хочешь, чтобы я тебе сказала? Не буду же указывать… Ты не маленький, сам должен решать.

– Мам…

– Не заставляй и здесь решать, – попросила демонесса беззлобно. – Ты не представляешь, как это утомительно – править.

– Мереша, видимо, издевалась, сказав, что шаги нужно считать, – пробормотала я себе под нос, отмеряя вторую сотню и стараясь не сбиться. За недолгий промежуток времени позади остались шесть или семь пещер, из которых были выходы в другие пещеры. Чем дальше вел меня путь, тем тяжелее приходилось. Будто кто-то повесил на мои ноги пудовые гири.

А еще мне очень сильно захотелось есть. Желудок урчал каждые несколько секунд, пытаясь повлиять на мою совесть, но та не подавала признаков жизни. В конце концов, мои внутренности обиделись и принялись заунывно булькать без перерыва.

– Вот почему в самый ответственный момент мне больше всего хочется вернуться в замок и потребовать доступа к кухне? – хмуро спросила я, вступая в очередную пещеру. Пространство промелькнуло мимо, как кадры в кино.

Новая пещера мало чем отличалась от предыдущей, но мне пришлось довольно долго простоять в ее центре, пытаясь понять, куда пойти теперь. В других пещерах вопросов не возникало, я просто шагала туда, куда вели ноги. Здесь же меня будто заклинило. В голове пронеслось несколько безумных идей, и я преспокойно последовала одной из них, сделав шаг назад.

– Хуже не будет, – философски оправдала я свои действия, отняв от считаных шагов один. Стало легче, будто само тело подтверждало правильность происходящего.

Дальше я двигалась спиной, поглядывая через плечо. Пещеры мелькали, как вырезанные из картона декорации школьных спектаклей. Казалось, из-за огромных неестественно белых цветов вот-вот выскочит неуклюжий беззубый мальчуган в облезлом костюме кролика и начнет читать стишок высоким голоском.

– Вот видишь, все куда-то движется и во что-то превращается, чем ты недовольна? – хмуро напомнила я себе фразу из мультфильма, как нельзя кстати вспомнившегося в этот миг. – Недовольна я тем, что получила привычку разговаривать с собой, за неимением другого слушателя.

Количество отсчитываемых шагов все уменьшалось и уменьшалось, а вокруг беспрерывно что-то менялось. В какое-то мгновение к искристо-белому цвету прибавился серый. Это маленькое изменение осталось бы незаметным, но за недолгое пребывание в этом странном месте я уже не могла смотреть на белое.

Не успела я радостно вздохнуть и сделать еще шаг, как начали появляться другие цвета, похожие на побывавший под дождем детский рисунок акварелью – почти все смылось и перемешалось, а бумага еще хранит следы неровных мазков.

При последнем шаге я вывалилась из опостылевшего перехода эллов, с наслаждением уткнувшись лицом в высокую ароматную траву, в которой копошились жуки и бабочки.

Теплый медовый цветочный аромат мягкой лапкой пробрался в нос, а оттуда в голову. Захотелось прижаться щекой к прохладной траве, сжав ее в ладонях как подушку, и уснуть, чтобы видеть прекрасные, полные солнца и счастья сны.

Как-то родители Иры взяли меня с собой в деревню. Тетя Оля смеялась и подшучивала, что Ира просто вынудила их это сделать. Я, абсолютно городская, привыкшая к асфальту и домам не ниже пятого этажа, очень удивилась, когда под колесами машины заскрипел гравий и все вокруг окуталось желтоватой пылью. Казалось, мы проехали не пару сотен километров, а переместились во времени. Маленькая, полузаброшенная деревенька примостилась на пригорке за лесом. Все домики были деревянные, окруженные многочисленными хозяйственными постройками. За околицей тянулись разноцветные полосы полей, спускавшиеся к мелкой речке, масляно блестевшей на солнце.

В конце единственной улицы, змеей извивавшейся между расположенными в два ряда домами, немного в стороне возвышалось солидное двухэтажное здание из красного кирпича. Только рассмотрев его ближе, я поняла, что свой вид дом утратил еще в годы советской власти: крыша местами провалилась, одну из стен разобрали местные халявщики, из разбитого окна сквозь прутья решетки сквозило запустением, печально ловили редкие световые пятна потемневшие лавки и сваленные в углу оцинкованные тазы.

Я очень долго пыталась понять, что это такое, пока мама Иры не сообщила, что раньше здание носило гордое название «Баня». Естественно, там уже никто не мылся, зато из-за отсутствия запирающего двери замка можно было лазать по странному зданию, крутить скрипящие ручки на кранах, приделанных к ржавым трубам, прыгать на натужно стонущих половицах и представлять себя героями страшных малобюджетных фильмов.

Застав нас за этим занятием, папа Иры быстро отбил охоту устраивать прятки в полуразрушенном здании. К тому же мы быстро обнаружили, что есть забавы куда интереснее.

Большую часть лета мы провели за стареньким домом, доставшимся Ириной семье после бабушки, уехавшей куда-то в Казахстан к подруге. Семья выбиралась в деревню только летом, а потому участком никто не занимался. Полоса поля поросла густой травой, ромашками и розовым клевером. На цветах деловито жужжали пчелы и шмели, за которыми было интересно наблюдать, расстелив пахнущий сыростью большой клетчатый плед на траве.

В деревне было так тихо… Даже дико. Стоило лишь отойти на десяток метров от дома, и можно было очутиться в настоящей сказке. Мы грузили в маленькую корзинку эмалированный бидон с молоком, которое Ирин папа привозил из соседнего поселка, а еще – завернутые в полотенце ломтики белого хлеба и клубнику в большой пластиковой коробке.

На солнце молоко нагревалось, и нам казался невероятно вкусным этот хлеб с молоком и клубникой. В доме у нас ни разу не получилось так поесть. Там надо было быть осторожными, чтобы ничего не пролить и не просыпать. Да и не интересно было.

Мы плели веночки из клевера и случайных колосьев, читали вслух книги и закладывали между страницами головки ромашек. От этого книги разбухали и коробились, на листочках оставались желтоватые оттиски. В конце лета мы так быстро собирались, что позабыли вытряхнуть наш гербарий. Однажды, распивая чай у меня на кухне, Ира со смехом описала лицо тети Оли, обнаружившей наш травяной склад. За долгое время цветы высохли до тонкости паутины, сохранив при этом сладкий аромат лета.

Те цветочки тетя Оля собрала в маленький ситцевый мешочек и спрятала между стопками белья на даче, чтобы хоть немного отбить от простыней и наволочек запах сырости.

Вспоминая об этом, я тихо рассмеялась. Как давно это было!

Кое-как стряхнув с плеч вялость и сонливость, я поднялась на ноги, осматриваясь. Даже зная, что нахожусь в Верхнем царстве – в этом я была уверена, – испытала разочарование. Казалось, мир эллов должен был поразить или даже восхитить меня.

В воображении в небо возносились остроконечные пики замковых башен с развевающимися цветными флагами. На худой конец, здесь должно было быть нечто совершенно необычное, вроде невероятных гор мира ситров. Но насколько хватало глаз, вокруг простиралось поле, поросшее густой темно-зеленой травой, чуть колышимой ветром. Далеко на горизонте темнело что-то серо-дымчатое. Возможно, лес. С такого расстояния я не смогла рассмотреть. Больше ничего такого я не заметила.

Я постояла на месте, решая, куда мне направиться. Не придумав ничего путного и не вспомнив, что в подобных ситуациях делают герои книг или фильмов, медленно побрела в сторону… леса. Даже будь у меня компас… Что уж говорить про определение частей света по мху и другим признакам… Все равно я не знаю, куда конкретно нужно идти.

Представив себя, ползающую по земле и рассматривающую камни, я громко расхохоталась. Идти стало веселее.

Чтобы себя развлечь, начала петь песенки. И так увлеклась, что не заметила, как лес на горизонте пропал. Да и не было там никакого леса. Оказывается, то, что я видела, было домом. Чем ближе я подходила к нему, тем яснее понимала, что была в таком же месте или похожем, но в своем мире. Белые стены, черепичная крыша, синие наличники и целое море цветов. Дом в два этажа, будто сошедший с экрана телевизора, из передачи про богатый и счастливый отдых где-нибудь в Греции, окружала стена из побеленного кирпича, почти полностью увитая какими-то растениями. Вот только расстояние до дома оказалось обманчивым. Я решила, что удастся дойти за несколько минут. И конечно же ошиблась.

Идти пришлось больше часа. Оказавшись у высокой резной калитки, я радостно улыбнулась и оглянулась на бесконечное поле. Но стоило мне взглянуть на зелень, как я чуть не вскрикнула, перепуганная.

Вроде ничего не изменилось, но я видела густую дымку, маленькими спиральками кружащую над словно поблекшей травой. Еще мгновением раньше зелень резала глаз, и во рту чувствовался горьковатый вкус, и с каждым вдохом в легкие просачивался невероятно нежный аромат луговых цветов. Теперь же цветы исчезли, и бабочки не порхали над полураспустившимися бутонами.

Вздрогнув, я обняла себя за плечи, ощутив, что замерзла, но не сдвинулась с места. Я так долго смотрела, что в глазах начало рябить. И мне показалось, один из комочков пара начал увеличиваться, вытягиваться вверх, постепенно обретая форму. А потом я узнала…

– Мама? – перепуганно спросила я, а затем громко заверещала, когда полупрозрачный призрак протянул ко мне руки, а его рот приоткрылся в беззвучном призыве.

Вскрикнув еще громче, я бросилась к железной калитке и вбежала в садик, захлопнув за собой скрипучую кованую решетку. Призрак мамы не двинулся с места, продолжая протягивать мне руки и шептать что-то. Света не выглядела страшно, но я почувствовала себя на грани обморока. Удивительно, что знакомство с Бесом не подготовило меня к подобным насмешкам судьбы.

Прислонившись спиной к каменной стене, увитой виноградными плетями, я постояла так несколько минут, приводя в порядок дыхание и уговаривая себя: «Ничего не было. Тебе показалось. Сначала ты перегрелась на солнце, а после испугалась глупого видения, постояв у холодной стены».

Когда через четверть часа я смогла успокоиться, призрака уже не было, как не было и странного тумана. Облегченно выдохнув, я прошла к двери и коснулась латунного молоточка в виде оскалившегося льва. Открыли мне не сразу, пришлось долго стоять и прислушиваться, решая, не пустует ли этот дом.