Наконец, все приготовления были закончены, и Олег с командой проследовал в так называемую «гостиную», довольно просторный зал, где уже собрались в ожидании читатели: студенты двух городских колледжей и читательский актив самой библиотеки. Всего публики было человек семьдесят-восемьдесят, в основном, молодежь.

Олег с сопровождавшими его лицами разместились за небольшим столиком напротив собравшихся. Слева от столика стояла деревянная трибуна с микрофоном для выступающих, чуть поодаль от нее — стенд с книжками Зеленского, изданными как в Элисте, так и с двумя московскими изданиями. За стеклами окон бесшумно застыли запыленные кроны акаций. В проходах между стульями деловито орудовали, настраивали свою аппаратуру, два телеоператора из местных телекомпаний. Директор Галина Басанговна была намерена развернуть презентацию с размахом; кроме телевизионщиков Олег заметил фотографов и нескольких знакомых журналистов из газет.

Олег внимательно оглядел зал, выбирая три-четыре симпатичных, умных физиономии молодых людей, к которым он собирался непосредственно обращаться во время своего выступления. Это не рассеивало внимание, позволяло вести разговор с вполне определенными читателями, но при этом не терялось ощущение, что он контактирует со всем залом. Такова была его манера общения с аудиторией, за исключением ответов на конкретные вопросы, адресованные задавшему вопрос человеку. Неожиданно он увидел в середине зала Герлю, скромно сидевшую на стуле, сдвинув коленки, в позе внимательной школьницы. На ней был светлый деловой костюмчик, а в руках она держала московский экземпляр «Периферии». Гладко зачесанные назад волосы, минимум украшений и макияжа делали ее похожей на молодую аспирантку, пришедшую на лекцию известного профессора; только очков не хватало. Мысли Олега смешались, такой расклад он даже не предполагал. На короткое время он даже растерялся, что вообще-то ему не было свойственно. Герля, между тем, по-прежнему невозмутимо и безмятежно сидела на своем стуле, машинально перелистывая страницы книги, с интересом рассматривая картинки, как будто видела их в первый раз.

Олег с трудом оправился от смятения, решив для себя, что к Герле «обращаться» не будет: она только спутает его мысли и не позволит одним своим присутствием произнести что-нибудь членораздельное. Он уже отобрал для этой цели несколько заинтересованных, приятных ему лиц, в глазах которых светилась мысль. Ему подумалось, что эти молодые люди пришли на встречу не по принуждению, а по собственной инициативе.

Презентацию открыла Галина Басанговна, которая в своей короткой, но весьма вдохновенной, эмоциональной речи коснулась всего творчества Олега и более подробно остановилась на последней его книге — «Периферия». При этом, вольно или невольно, у нее проскальзывала мысль, что участникам мероприятия очень повезло, так как им выпала честь вживую общаться с писателем Олегом Зеленским и даже задавать ему вопросы.

«Главное событие в жизни! Вам повезло видеть его еще живым, а, то, вдруг он умрет, тогда вы много потеряете, так и не встретившись в своей жизни с „классиком“! — копошились желчные мысли в голове Олега. — „От лукавого все это, ох, от лукавого!“

Антон Санджиевич был более сдержан и конструктивен; он дал краткую, но емкую оценку художественным достоинствам и общественному значению книги. Говорил он просто, дельно и понятно. Когда дошла очередь до виновника торжества, то Олег уже сбросил с себя прельстительные путы Герли. Ее чары на данный момент не довлели над Олегом, он был свободен и находился на духовном подъеме.

Поднявшись на трибуну, он доброжелательно оглядел всех присутствующих в зале, в том числе и Герлю, которая ответила ему одной из своих улыбок, чья лучезарность всегда сводила Олега с ума. Сдержанно поздоровался. Поблагодарил директора Галину Басанговну за организацию презентации, Председателя Союза писателей Калмыкии Антона Санджиевича за моральную поддержку при написании книги и сказанные хорошие слова, читателей, за то, что нашли время и пришли на встречу. И это притом, что книги сейчас не являются предметом особенной необходимости. Особняком он отметил роль Надежды в создании „Периферии“, без которой книга попросту не состоялась. Надя вообще наотрез отказывалась идти на „это сборище дебилов“; или стеснялась, или не хотела светиться. Она ведь работала не ради рекламы и не для того, чтобы прославиться, а по велению своей души. Олегу пришлось употребить весь свой ресурс, включая основы лицедейства, чтобы уговорить ее передумать.

Удобно опершись локтем на крышку трибуны-кафедры, Олег произнес:

— Друзья! Позвольте мне называть вас так? Мне было бы удобно не вещать голосом оракула всякие не очень интересные для вас вещи, а вести встречу в форме диалога. Вы можете задавать мне вопросы хоть устно, хоть в виде записок, а я постараюсь предельно откровенно ответить на них. И еще, мне крайне не хотелось бы превращать наше общение в пытку, которая утомила бы вас до такой степени, что в головах некоторых появились бы мысли: „Да, когда же он закончит?“ Как только почувствуете усталость, сразу же дайте знать мне, без смущения. Договорились? Диалог должен, я постараюсь, доставить вам удовольствие, а не ощущение напрасно, бездарно потерянного времени, которое с большей пользой можно было провести на дискотеке.

Первый вопрос задала девчушка из заднего ряда, волнуясь при этом заметно:

— Олег Николаевич! Почему Вы решили посвятить свою последнюю книгу вопросам наркомании?

— Действительно, почему? Наверное, потому, что считаю эту проблему одной из основных, которая может погубить человечество и цивилизацию. Это даже не проблема сейчас, а реальная угроза выживания человека как биологического вида или социального субъекта, как хотите. Множество ученых, социологов и писателей рассматривают эту тему с различных точек зрения и делают свои прогнозы, спектр которых простирается от самых пессимистических точек зрения до неоправданно радужных.

Впервые задуматься над крайней опасностью наркомании меня заставила смерть моего друга, однокашника по факультету журналистики, который еще со студенческой скамьи подсел на наркоту, а в последние годы жизни перешел на героин. Он был очень способным человеком, талантливым во многих областях. Написать материал по любому предмету для него не составляло никакого труда. То, над чем другие долго и трудно корпели, мучались, он делал легко, играючи; причем, его статьи, очерки, репортажи отличались яркостью, какой-то свежестью, оригинальностью и не были поверхностными, всегда проникали в суть. На наркотики сделали свое дело. Он переходил из одной газеты в другую до тех пор, пока сам не закрыл для себя дверь в профессию. За несколько лет до смерти он превратился в жалкую развалину, по утрам даже по телефону с ним было страшно разговаривать. В возрасте сорока с небольшим лет Намыс ушел из жизни.

Олег вспомнил любимца курса, черноволосого Намыса, в узких, хитрющих глазах которого всегда искрился смех, готового на всяческие проделки и приколы. Из простой семьи, он, казалось, умел делать все: готовить, вязать, чинить обувь себе и товарищам по комнате в общежитии.

Некоторые плохо воспитанные, нетактичные преподаватели даже ставили его в пример русским студентам:

— Вы с Намыса берите пример! Не русский, а вам сто очков даст в знании языка и умении его применять!

Коробило Олега от таких сентенций, гнильцой какой-то шовинистической от них попахивало. К концу обучения общительный Намыс связался с „чехами“ и постепенно втянулся в тягучую трясину наркомании. Уже работая вместе в Элисте на ниве журналистики, Олег, не любивший давать советы, когда их у него не спрашивают, решился таки сказать по-дружески:

— Завязал бы ты с „дрянью“, Намыс!

— Олега! У каждого свой допинг. Тебя стимулирует алкоголь, меня — наркота! Когда я под кайфом, у меня ощущение, что я горы могу свернуть!

Задернув ширму печальных воспоминаний, Зеленский продолжал отвечать на вопрос читательницы:

— После смерти Намыса я словно прозрел: столько много народу вокруг, в основном, совсем молодых, оказалось подвержены этому недугу, а я до этого будто ничего не видел. Умирали знакомые моих знакомых, родственники друзей. Сначала эта проблема занимала меня чисто в человеческом и медицинском плане. Хотя я прекрасно понимал, что здесь все строится на наживе. Экономический аспект главенствует, но я полагал, что занимаются этим исключительно преступные, подпольные кланы и синдикаты, то, что мы привыкли называть наркомафией.

Но по мере накапливания материала, особенно с некоторых сайтов Интернета, пришло понимание того, что уже с 19-го века наркоторговлю стали использовать в политических целях целые государства, которые мы низкопоклонно называем цивилизованными, демократическими.

Первой ласточкой была англо-китайская опиумная война 1840–1842 годов. Ее вела Британская Восточно-Индийская Компания, акционерами которой являлись королевский двор, министры правительства, члены парламента, крупнейшие магнаты; по сути — Британская империя. Победа превосходящего по силам правительственного военного контингента обеспечила Британии: а) получение гигантской контрибуции; б) беспошлинную торговлю опиумом, производимом в Индии, во всех портах Китая; в) передачу победителю острова Сянган, где был построен Гонконг, количество наркоманов в котором достигало порой до 30 %.

Китай был посажен на опиумную иглу. Теперь китайскому кули можно было платить сущие гроши, свободно продавать опиум в неограниченных количествах, и делалось это на государственном уровне, согласно Нанкинскому договору. Ввоз наркотиков в страну продолжал нарастать лавинообразно, и вскоре к наркобизнесу присоединились американцы, большие мастера погреть руки на чужих бедах.

Вторая китайская опиумная началась немногим более чем через десять лет и велась совместно вооруженными силами Англии и Франции. Неравенство сил обеспечило полную победу союзников, которая была закреплена Пекинским договором 1860 года. Он гарантировал получение колоссальной контрибуции, разрешил использовать китайцев в качестве сверхдешевой, почти бесплатной рабочей силы в заморских колониях Англии и Франции, расплачиваясь с ними индийским опиумом. В самом Китае резко сократилось количество населения, почти в 10 раз, на 47 миллионов, число наркоманов достигло 10 миллионов человек, эта „эпидемия“ захватила даже императорский дом.

Во время войны Японии с Китаем в начале XX века японские оккупанты всячески поощряли „опиумизацию“ противника, достигая нескольких целей: подрыв боеспособности неприятеля и получение громадного барыша, который большей частью шел на расходы по милитаризации страны. Конец наркотического распада Китая положил Мао Цзе-Дун, введший драконовские, карательные, но необходимые меры как против производителей и торговцев, так и потребителей зелья.

После второй мировой войны почти все военные конфликты имели исключительно две подоплеки: нефть и наркотики.

Олег выпил холодной воды, осмотрел зал. Похоже, вниманием аудитории он завладел. Не видно было полусонных, слипающихся глаз и вывернутых в зевках челюстей.

— С помощью наркотиков разлагались население и правительства неугодных стран, делалась большая политика. Но теперь дело обстояло не так по-топорному, как в случае с Китаем. Правительства внешне даже делали вид беспощадной борьбы с наркоторговлей, а все деликатные операции поручались спецслужбам, вроде ЦРУ.

Нельзя забывать и об экономической стороне проблемы. В нормальной экономике прибыль свыше 100 % считается сверхприбылью, а норма прибыли в наркобизнесе варьирует от 300 % до 2000 %, достигая в некоторых случаях 10000 %. Как тут удержишься от соблазна!

Тысячу раз был прав Карл Маркс, когда писал, что за 500 % прибыли капиталист отца родного продаст. Наши горе-экономисты-финансисты, а по сути дела — просто бухгалтера-счетоводы, долгое время пытались представить Маркса каким-то кабинетным придурком. Я не буду касаться его коммунистических фантазий, но в своей критике капитализма он был точен и абсолютно неопровержим. И, хотя капитализм сейчас совсем другой, чем при Марксе, базовые положения остались прежними.

Давайте вспомним, друзья, хотя вас тогда еще не было на свете, истерию Америки по поводу ввода советских войск в соседний Афганистан в 1979 году. И бойкот Московских Олимпийских игр, и всепланетарная трескотня по поводу советской коммунистической экспансии, угрозе всему миру. А все потому, что Афганистан производил больше половины всего героина на нашем шарике; было от чего забиться в эпилептическом припадке. После вывода советского воинского контингента в Афганистане разразилась гражданская межплеменная война, в которой американцы сделали ставку на движение „талибан“. Но, придя к власти, талибы объявили производство и продажу героина вне закона. Не на того конька, оказывается, поставили янки. У них тоже промашки бывают. И что же последовало? Срочная армейская операция США, в результате которой талибы были повержены, а на освободившийся трон было посажено проамериканское марионеточное правительство. И все вернулось на круги своя, „золотой полумесяц“ вернул свое прежнее положение, снова рогами вверх.

И последний пример: варварское дробление Югославии и признание независимости сербского Косово, отданного на откуп албанцам. А Косово — это анклав, откуда доставка наркотиков осуществляется по всей Европе.

Олегу передали записку: „В романе „Периферия“ Вы затрагиваете более серьезную тему, установление нового мирового порядка и управление миром некими наднациональными структурами. Откуда эта информация?“.

„Основательно проштудировали книжку ребята“, — с удовлетворением констатировал Зеленский.

— Друзья, мои! Когда я готовил и подбирал материалы к последней книге, мне иногда попадались сообщения на эту тему, но я не особо обращал на них внимание, поскольку Интернет нашпигован, кроме полезной информации, разной дрянью, мусором, дезинформацией и откровенным враньем. Эти сообщения касались тайных масонских лож, которые также ставили перед собой задачу скрытого управления странами при формальных декоративных правителях.

Но однажды друг прислал мне скачанную из Интернета книгу д-ра Джона Колемана „Комитет 300. Тайны мирового правительства“. Джон Колеман — кадровый офицер, бывший разведчик. После выхода в отставку занялся политологией, тем паче, что уникального материала, как личного, так и документального из первых рук, у него имелось предостаточно. Факты, которые он подвергал анализу, касались процессов глобализации, которые активно начались во второй половине XX века, а сейчас раскручиваются на полную катушку. Верхушка „тайного мирового правительства“ обосновывала необходимость глобализации резким повышением количества населения на планете, истощением и уменьшением площади плодородных земель и недостатком питьевой воды, которые не в состоянии прокормить и напоить такую ораву бездельников-едоков, исчерпанием в ближайшие десятилетия природных ископаемых — источника промышленного производства. Казалось бы, цели благие, но какими способами „посвященные“ собираются их достичь и многого уже достигли?

Новоиспеченные терминаторы старого мира и устроители Нового Мирового порядка — глобалисты ставят перед собой следующие цели.

1) Уничтожение веры человека в себя, утраты чувства собственного достоинства, неверие в государственные и общественные институты и их отдельных представителей. Для достижения поставленных задач предлагаются такие меры.

2) Разрушение традиционных мировых религий, особенно, христианства.

3) Технотронный контроль над каждым человеком и его сознанием.

4) Создание „человекороботов“ с помощью генетических технологий, фармакологии — наркотиков и телевидения. Полностью управляемая толпа, без собственных мыслей и идей. Вековая мечта многих диктаторов, но масштабы ее им даже не снились!

5) Полное прекращение промышленного производства в странах постиндустриального общества и перенос его на урезанном уровне в государства с мягким климатом, обеспечивающим минимальные производственные издержки. Фундамент под заводские и фабричные помещения не нужен, стены — только для защиты от ветра, из листового железа или пластика. Затраты на рабочих мизерные: одежда — сандалии, футболка и шорты; рацион питания — сверхскромный плюс наркотики, сокращающие работоспособную часть жизни; зарплата — на порядки ниже, чем в нынешних развитых странах. Воистину безотходное производство с „нулевым циклом“. У себя глобалисты оставляют только стратегически важные отрасли промышленности: военную, аэрокосмическую, электронную, генную инженерию и кое-что еще. Поэтому они ярые противники разработок по термоядерному синтезу. Ведь это практически дармовая энергия, получаемая из воздуха. Тогда их люциферские планы тоже летят в воздух!

6) Разрушение семьи и национальных традиций.

7) Легализация наркотиков, порнографии и половых извращений.

8) Сокращение населения больших городов по сценарию Пол Пота в Камбодже.

9) Прекращение всех научно-исследовательских работ, за исключением полезных для „Комитета 300“.

10) Уничтожение в войнах, как локальных, так и более масштабных, многих миллионов населения планеты — лишних едоков.

11) Достижение полной апатии у большинства людей.

12) Не допущение, чтобы народы сами решали свою судьбу. Создание искусственно управляемых кризисов.

13) Создание и поддержка изуверских культов, тоталитарных сект и религий: сатанистов, церковь Муна и так далее. Формирование новых культов: рок- и поп-идолов, кино- и порно-звезд, знаменитых спортсменов, топ-моделей.

14) Создание кризиса в мировой экономике.

15) Контроль над национальными государствами, играющими весомую роль в мире, особенно над США, как доминирующей страной.

16) Всяческая поддержка наднациональных организаций, вроде ООН, Международного Валютного Фонда и других».

— Неужели такое возможно?! — раздался возглас из зала.

— Если вы наблюдательны, умеете логически, самостоятельно мыслить, не верите в откровенную ложь — информационный яд, льющуюся с экранов телевизоров и из радиорепродукторов, то признайтесь, что многое из сказанного мною, уже произошло или происходит, — ответил Олег.

— А их, что, всего триста человек, этих ублюдков-недобитков? — чуть приподнявшись со стула, угрюмо спросил не слишком осведомленный молодой человек.

Олег терпеливо объяснил:

— Нет, конечно. Их гораздо больше. Джон Колеман подсчитал только организованные структуры: банки, финансовые группировки, различные «институты». Кроме этого, в правительствах развитых, и не очень, стран имеются «агенты влияния Комитета 300», контролирующие все государственные, финансово-экономические органы, образование, общественные институты. Например, в Комитет входят «Римский клуб», крупнейшие масонские ложи, олигархи, хозяева многих ведущих средств массовой информации, представители правоохранительных органов, спецслужб и вооруженных сил. Существуют Тавикстокский институт и Стэндфордский институт исследований социальных отношений.

Так, Тавикстокский институт занимается, помимо проблемы воздействия на сознание людей наркотиков, разработкой других способов манипулирования сознанием людей. По мнению доктора Колемана, «проект „Beatles“ был осуществлен этим институтом для выяснения возможности воздействия на массовое сознание небольшой группы никому не известных музыкантов, которые к тому же прямо или косвенно пропагандировали идею „нового“ образа жизни, куда обязательным компонентом входили и наркотики. Проект оказался удачным, битломания захлестнула весь мир, подростков-тинейджеров, молодежь и более взрослые слои населения. Мне лично неприятно, что хорошая музыка стала средством манипуляции. Я не очень верю в идею „проекта“, когда молодые битлы пробивали себе место под солнцем, выступая по 8-10 часов подряд в портовых кабаках Ливерпуля и Гамбурга. А вот, сделавшись группой № 1 в Англии и собравшись покорять Америку, не исключено, что они стали объектом такого „проекта“. Последователи „The Beatles“ по „проекту“ в музыкальном отношении значительно отставали от ливерпульской четверки, но были более откровенны и циничны. Мик Джаггер из „The Rolling Stones“ делал на сцене непристойные жесты и хватался руками за половые органы, Мэрилин Мэнсон во время одного из концертов публично исполнил минет музыканту сопровождения. Многие рок-музыканты были или являются педерастами. Идеал шоу-бизнеса Майкл Джексон — фигура без расовых и половых признаков, с отсутствием зачатков интеллекта, к тому же склонная к педофилии.

Зеленский немного перевел дух и продолжил:

— Итак, друзья! Как будет выглядеть наш голубой шарик после изменения самого образа человека путем воздействия на его сознание любыми методами, после установления Нового Мирового Порядка. Я постарался подробно изложить это в своей книге.

Хозяева мира и так называемый „золотой миллиард“ (полагаю, что это будет не миллиард, а гораздо меньшее число) будут жить на благоустроенных, климатически благоприятных территориях, не в границах определенных государств, обнесенных высокими бетонными стенами и укрепленных радарами, пулеметными и ракетными гнездами. Свою безопасность необходимо беречь, как зеницу ока!

Рабам, на „территориях, где разрешено производство“ уготован потогонный труд от зари до зари, кое-какие мелкие поблажки, позволяющие „контролируемо размножаться“, пайка для поддержания сил и работоспособности, и те же наркотики и психотроннные средства деформации сознания. Они будут довольны такой жизнью, а, может быть, даже счастливы (на свой лад).

Невезучим, проживающим на „неперспективных территориях“, остается одно — умереть, а, правильнее будет сказать, — сдохнуть. Никакого поддержания инфраструктуры: газа, электричества, водопровода, ремонта дорог и домов. Некоторые смогут перебиваться ведением натурального сельского хозяйства на примитивном уровне и натуральным обменом. На первых порах глобалисты (они же и гуманисты) могут завозить минимальное количество эрзац-продуктов и наркотики. Наркотики, так уж непременно!

Нравится вам такое будущее?

Аудитория нестройно, но единодушно выдохнула:

— Не-е-е-т!!!

Пришла записка, написанная торопливым, плохо разборчивым почерком: „Почему „Периферия“? И при чем здесь Россия? Мы же богатая страна!“.

— Периферия — это и есть мы с вами. К великому сожалению! И Калмыкия, и Россия. Представление о богатстве России — миф. Природные полезные ископаемые, которыми мы только и торгуем, на грани исчерпания. Лет на тридцать-сорок, может, хватит, по самым оптимистическим прогнозам. Промышленное производство или разрушено, или стоит. А если где-то и теплится, то себестоимость выпускаемой продукции всегда выше, чем аналогичной из Таиланда, Сингапура, Южной Кореи, Тайваня и других азиатских „драконов“. Кто же будет покупать товар такого же качества по более высоким ценам? Наши товары неконкурентоспособны на мировом рынке.

Ведь себестоимость товара включает в себя очень многие факторы, а у нас они все ведут к удорожанию товара.

Инвестиции, о которых беспрерывно талдычат наши правители, развитые страны готовы вкладывать лишь в сырьевую промышленность: лесную, горнодобывающую, в эксплуатацию уже разведанных запасов нефти, газа, руд. В реальное производство и в перерабатывающие отрасли никто не собирается вкладывать ни доллара. То есть, мы разбазариваем и проедаем то, что восполнить будет невозможно. Кстати, после развала Советского Союза, некоторые уникальные виды стратегического сырья остались за пределами страны, и мы вынуждены закупать его у наших дорогих соседей по мировым ценам. Это только „Газпром“ качает в Украину газ по щадящему тарифу, за что мы, наверное, и получаем плевки в морду, простите, в лицо.

Строительство в России, в силу климатических условий, всегда будет гораздо дороже, чем у тех, с кем мы собираемся конкурировать. Да и не строим мы сейчас почти ничего, я имею в виду промышленность, а не дворцы для нуворишей, дорогущие гостиницы и магазины. Суровый климат не позволит обходиться легкими ангарами, стены должны быть в один, а то и два слоя кирпича. А сейчас материальные производственные фонды изношены до предела, некоторые возводились еще при индустриализации до войны; их никто не восстанавливал, а латанием дыр положение дел не изменишь.

Налоги в России не стимулируют промышленное производство, а губят его окончательно. Ко всему прочему, „налоги пиявкам“, многочисленным проверяющим и контролирующим органам, зачастую превышают официальные.

Российский рабочий не может позволить себе такой смехотворной зарплаты, как тот же работяга в знойных странах. При условии длительной, холодной зимы он просто не выживет. Рацион его питания должен быть гораздо более калорийным и обильным. Кроме трусов и майки, требуется теплые зимняя одежда и обувь, да и отапливаемое капитальное жилье, а не бунгало из тростника.

Наконец, расходы на транспорт и электроэнергию. Страна огромная и перевозки конечного продукта или его компонентов по бесконечным железным дорогам сильно влияют на окончательную себестоимость товара. Если принимать во внимание потребление электроэнергии, то большая ее часть расходуется на отопление производственных помещений.

Вот и получается, что при всех раскладах мы — „неперспективная территория“, как это ни горько. Сельское хозяйство наш правящий класс уже благополучно угробил, более чем наполовину мы зависим от экспорта продуктов питания. Прибавьте сюда пропитанный коррупцией административный аппарат, для которого собственный карман дороже интересов государства, продажных чиновников всех уровней, армию, положительные реформы в которой видны только в программе „Время“, почти конченое здравоохранение, разворованный Пенсионный фонд, избирательно трактующую законы Фемиду — и картину можно считать законченной.

Наркотическая чума опережает рост алкоголизма, и никто реально бороться с этой бедой не желает, а, кто желает, тому не дают.

— Так что же теперь делать? — раздался почти отчаянный голос из зала.

— Прежде всего, успокойтесь, — посоветовал Зеленский. — События, описанные в книге „Периферия“, и футурологический прогноз, особенно он, всего лишь возможный, хотя и весьма реальный вариант развития событий. У глобалистов тоже имеются свои проблемы. Не очень ясно им, как быть с Китаем, этим темным, огромным монстром с успешно развивающейся экономикой и колоссальным количеством населения. Правда, и для России в будущем он может представлять серьезную опасность. Не даром уже появился термин — Китайская Сибирь.

А что может каждый из нас в отдельности?

Все то, что противоречит установкам глобалистов.

Во-первых, полный отказ от приема наркотиков. Им хочется превратить нас в наркозависимое стадо, а мы сохраним незамутненный отравой разум.

Во-вторых, мы должны понимать, что нашим сознанием постоянно, ежеминутно манипулируют. Необходимо научиться распознавать признаки такой манипуляции, и при ее обнаружении сразу опускать защитную „шторку“. Существует масса способов диагностики, позвольте мне воспользоваться медицинской терминологией, манипуляции.

Когда на телевизионном экране осененные „авторитетом“ люди долго говорят о простых вещах на непонятном для вас языке, протаскивая некую навязчивую идею — вами манипулируют. Когда все средства массовой информации в один голос начинают кого-то поносить (например, „ужасные сербы развязали войну в Югославии“ или „диктатор Ирака Садам Хусейн обладает ядерным оружием“) — вами манипулируют. Садам Хусейн, конечно, не добрый Санта Клаус с рождественской открытки, но его просто позарез надо было устранить американцам. Как известно, следов ядерного и бактериологического оружия в захваченном Ираке, как ни рыли носом, не нашли ни через полгода, ни через год. Видите ли, разведка ошибочно донесла. Значит, такую разведку нужно разгонять за профнепригодность поганой метлой, хотя разведка в данном случае не при чем, шла тотальная манипуляция сознанием населения всей планеты для оправдания уже запланированного военного вторжения в суверенную страну. А в случае с сербами, которые пострадали в конфликте никак не менее остальных бывших югославов, сработал сценарий „Комитета 300“ под массированное промывание наших мозгов.

Когда СМИ возвеличивают какую-нибудь личность („великий Эрнест Неизвестный“, „великий Зураб Церетели“), сразу опускайте защитную „шторку“ — манипуляция сознанием. Достаточно иметь каплю художественного вкуса, чтобы не увидеть, что в уродцах Неизвестного величие только в размерах, а циклопы Церетели лишь изгадили Москву. Честнее оказался Пабло Пикассо, который к концу жизни признался, что забавлялся, дурача искусствоведов, журналистов и толпу ценителей, зарабатывая на этом хорошие деньги.

Когда наши ведущие экономисты-счетоводы уверяют вас на голубом глазу, что процент инфляции не превысит определенного ими уровня, будьте уверены, — вам сознательно, беззастенчиво, нагло врут. Инфляция обязательно будет гораздо выше.

Если вы веруете в Бога, я имею в виду традиционные религии, то постарайтесь впустить его в свою душу и искренне следовать его заветам, а не ограничиваться лишь внешними ритуалами. Будда, Христос и Магомет плохому людей не учили. Я читал разные вещи о том, что там говорил Бог Моисею, поэтому воздержусь от комментариев на тему иудаизма.

— Но вы же атеист, о чем неоднократно упоминали публично? — моментально последовал вопрос.

— То, что я безбожник, мое личное дело, понимаете? Но я никогда и никого не отвращал от религии. Я не приемлю только фанатизм и фальшивую веру, когда человек изредка посещает храм, знает даже несколько молитв, но в жизни творит грязные дела, то есть живет не по-божески.

А вот с сектантами разного рода приходилось встречаться. Такое впечатление, что у них всех водянка головного мозга. Американские сектанты-евангелисты упростили общение с Богом до уровня шоу: бренчат на гитарах, распевают веселые песенки, восхваляющие Всевышнего, несут всякую ахинею; балаган, одним словом. А задачей глобалистов и является разрушение религий путем превращения их в аттракцион. Про изуверские секты, поклоняющиеся Сатане, и говорить не хочется. Те полностью, вольно или невольно, следуют заветам „Комитета 300“.

Манипуляторов сознанием на бытовом уровне вычислить просто, но, все равно, на их удочку клюют многие. Те, кто обещает вам обогатиться, не ударив при этом палец о палец, излечиться в мгновение ока — махинаторы. Все эти знахари, предсказатели будущего, экстрасенсы, провидцы, контактеры с пришельцами — в большинстве своем элементарные жулики, а иногда — больные люди. Вот доктор Мурыгин по десятому кругу закодировал от алкоголизма половину жителей Элисты, а его пациенты как пили ее, мамочку родимую, так и пьют, не останавливаясь. Конечно, существуют и настоящие народные целители, но таких, я полагаю, один на сотню шарлатанов.

Олег вышел из-за трибуны-кафедры, прошелся перед первым рядом. Признаков утомления, равнодушия и скуки на лицах сидящих он не заметил, поэтому смело продолжил разговор:

— Постарайтесь жить по совести, ведь одним из пунктов программы глобалистов является „уничтожение веры в себя и в свое достоинство“. Не позволяйте унижать себя и не унижайте других. Чиновников, манкирующих своими обязанностями, затаскивайте по судам, хотя это и будет стоить времени и нервов.

Смело идите во властные структуры, нормальные, честные люди там нужны позарез. Несомненно, велик шанс, что Система сломает или отторгнет вас, но, может быть, кто-то устоит.

Конечно, меры, которые я вам предлагаю, по всей вероятности, никак не повлияют на программу „Комитета 300“, но замедлить ее выполнение смогут, что не исключено. А там, как знать, кирпичик к кирпичику нам и удастся построить защитную стену, которая позволит уберечься самим и уберечь наших детей от превращения в людей „Нового Мирового Порядка“.

Передали новую записку:

— Олег Николаевич! Вы считаете, что наркоманию в нашей стране сознательно культивируют и поощряют?

Подумав немного, Зеленский ответил:

— По крайней мере, борьба, которая с ней, якобы, ведется — декларативная и очень странная. Это очень похоже на объявление беспощадной войны коррупции. Как, Система, построенная на коррупционных отношениях, может серьезно бороться с этим явлением? Можно ожидать показательных эпизодических судебных процессов по делишкам некоторых неугодных персоналий, чтобы народ видел: власть свое слово держит и руль находится в крепких, надежных руках.

— А существуют ли страны, где борьба с наркотиками ведется реально? — вопрос задал прыщеватый юноша в очках.

— Есть, и немало. В Китае, например, сбытчиков и потребителей наркотиков публично пачками вешают на площадях. В Таиланде, вы, наверное, помните фильм „Отель „Бангкок“, даже иностранцев, замешанных в продаже зелья, по приговору суда расстреливают из пулеметов в тюремных дворах. Жестоко? Согласен, здесь перебор с чисто азиатским, в худшем смысле этого слова, да простит меня Азия, уклоном! Ведь распространители и потребители — не одно и тоже; одни кровососы, другие — жертвы.

В Японии законы очень суровы к торговцам и распространителям наркотиков. Я припоминаю случай, когда всемирно известный Пол Маккартни, один из знаменитых „The Beatles“, в 1980 году собрался на разрекламированные гастроли в Страну Восходящего Солнца, где его с нетерпением ждали фанаты. Не было секретом, да и сам Маккартни этого не скрывал, что частенько вечерами после трудового дня он с женой Линдой садились на стульчики у дома и выкуривали для отдохновения души по сигаретке с марихуаной.

Знала об этом и вдова другого „экс-битла“, Джона Леннона, Йоко Оно, японка по происхождению, крайне неприязненно относившаяся в ту пору к Полу Маккартни. Злая молва приписывает, что именно она позвонила из Нью-Йорка в Токио своему родичу, занимавшему высокий пост в японской таможне. Ведь личный багаж таких VIP-персон, каким, безусловно, являлся прославленный Маккартни, практически не досматривался. И каково же было негодование и ярость японских таможенников, когда в первом же открытом чемодане без утайки, на самом верху они обнаружили несколько пакетиков с коноплей. Пола тут же облачили в наручники и препроводили в тюрьму. По японскому законодательству рок-звезде светило до десяти лет отсидки. Единственной поблажкой, на которую пошло тюремное начальство, было разрешение держать в камере акустическую гитару, так что два японских сокамерника Пола Маккарти имели удовольствие слушать в течение недели „Yesterday“ в исполнении самого автора.

Назревал международный скандал. К спасению Пола подключились чиновники с Даунинг-стрит и Форрин-офис, со всего света в Токио летели телеграммы от известных и влиятельных людей с просьбой пощадить бывшего „битла“, поговаривают даже, что английская королева имела конфиденциальный телефонный разговор с президентом Японии. Не желая портить отношения с дружественной Британией, и учитывая, что „легкого“ наркотика — марихуаны было, как кот наплакал, для личного употребления, Пола выслали из страны без права посещать Японию до конца своих дней. Заодно ему пришлось выплатить колоссальную неустойку за сорванные гастроли. Вот так обстоят дела в некоторых других странах, друзья мои!

Постепенно диалог писателя с читателями вышел за пределы темы обсуждаемой книги и стал касаться самых разнообразных вопросов.

— К какой литературе Вы себя относите?

Заданный вопрос заставил Олега слегка задуматься:

— Наверное, правильно будет сказать, что я русский по национальности писатель, работающий в рамках калмыцкой литературы на русском языке. Ведь, практически все, о чем я пишу, касается Калмыкии и ее специфических проблем. Да и живу я с рождения на этой земле. Поэтому для меня крайне важно, как, прежде всего, воспринимают мои книги земляки.

— Что заставило Вас оставить журналистику?

Действительно, Зеленский спустя некоторое время после выхода в Москве „Двух крокодилов“, оставил поденную работу в редакции, от которой его уже мутило изрядно.

— Из газеты я ушел, после того, как почувствовал, что в состоянии зарабатывать на жизнь литературой. Моим журналистским жанром была преимущественно публицистика, хотя приходилось заниматься и другим. Поначалу я был влюблен в свою профессию, но затем наступил период жестокого разочарования. Публицистика сиюминутна, хотя внешне привлекательна своей кажущейся злободневностью, социально и политически сильно ангажирована, то есть работает на определенный заказ. А с началом перестроечного времени она стала откровенно продажной и в полном соответствии с установками „Комитета 300“ начала активно заниматься промыванием мозгов, то есть, манипулированием человеческим сознанием. Своей лживостью она превзошла министерство пропаганды доктора Геббельса. „Нужного“ мерзавца и негодяя, вора и мздоимца в одну — две недели она способна превратить в национального героя. И наоборот, неудобного властям политика или общественного деятеля — так облить черной краской, что не отмоешься до смерти; это называется черный пиар. Она стала отвратительной, хотя газетная журналистика в силу объективных причин не в состоянии переплюнуть телевидение. Чтобы успешно заниматься в наше время журналистикой, надо забыть о совести. Чего скрывать, мне самому по роду профессии приходилось частенько подличать на полосах газет.

Художественная литература, разумеется, тоже субъективна. Но так и должно быть, ведь создается она конкретным человеком со своими пристрастиями, взглядами на жизнь, со своим мироощущением. В лучших своих образцах она честно исследует человеческие отношения, отношения между человеком и окружающим его обществом, и поэтому более долговечна. Гомер, Шекспир, Данте, Чехов — долговечные литераторы, потому что талантливо писали об общечеловеческих ценностях, простите, что это словосочетание изрядно замусолил Михаил Горбачев, великий лингвист и филолог, один из создателей новояза.

Хорошему писателю, как мне кажется, не желательно, и даже вредно, принимать позу некоего непогрешимого оракула-предсказателя или советчика. Он лишь своеобразный барометр человеческих нравов, царящих в обществе, и должен мыслить художественными образами. А давать напрямую рекомендации по улучшению этого общества — не его компетенция.

Вспомним печальный пример Александра Солженицына, крупного, значительного литератора, когда, вернувшись из эмиграции, он написал брошюру „Как нам обустроить Россию“. Вступив не на свою стезю, он сразу поблек, утратил актуальность и способность отражать окружающую его действительность художественными средствами.

Правда, при нынешней идеологии художественная литература рискует превратиться в блескучий масскульт. Но ведь и в прошлые времена было немало писателей, творивших на потребу публике, имена которых канули в лету. Ну, кто бы, скажите, помнил плодовитого и очень популярного в свое время сочинителя господина Загоскина, если бы не гоголевский „Ревизор?“.

Я оставил журналистику, чтобы полноценно заниматься любимым делом, потому что совмещать одно с другим крайне сложно. Да, и доволен я, что, наконец, вылез из бочки с испражнениями!

— А как Вы относитесь к межрасовым бракам? — вопрос задала девица, видимо, слышавшая что-то о привязанностях писателя Зеленского.

— Очень даже положительно отношусь, — серьезно ответил Олег. — Был, правда, один человек по имени Адольф Гитлер, который имел противоположную точку зрения на эту тему, но вы все прекрасно знаете, чем это кончилось.

Не буду повторять мнение знатока вопроса Льва Николаевича Гумилева, считавшего, что только при смешении крови этнос, то есть, народ имеет возможность для своего развития. „Чистота крови“ — бред как с этногенетической, так и чисто медицинской позиций. Но дело даже не в этом; если мужчина и женщина, принадлежащие к разным расам или национальностям, полюбили друг друга, кто имеет право запретить им быть вместе?

При этом Олег метнул мимолетный взгляд на Герлю; пылающие щеки ожидал увидеть, что ли? Но та лишь деликатно и сдержанно улыбнулась в ответ.

Поступила еще одна записка, написанная крупным мужским почерком:

— Олег Николаевич! Что Вы думаете об участившихся столкновениях между калмыцкой и русской молодежью?

Зеленский дал ответ без промедления:

— Ничего, кроме чувства тревоги и сожаления такие факты у меня не вызывают. Но затронутая в вопросе тема гораздо сложнее, чем это может показаться на первый взгляд. Для этого мне хотелось бы немного поворошить историю. 400-летнее пребывание калмыков в составе Российского государства было непростым. Им была выделена громадная территория, северная часть которой доходила до Саратова, а южные рубежи занимали нынешние Кавказские Минеральные воды. Ханству были даны довольно широкие полномочия; русские наместники во внутрикалмыцкие дела не вмешивались, а лишь регулировали отношения между калмыками и местными казаками, которые проживали на этой территории. Как оборонный щит южных границ России, калмыки проявили себя с лучшей стороны; набеги ногайцев, и вылазки горских племен пресекались на корню.

Калмыки принимали активное участие во всех крупных событиях этого периода: немалая часть из них состояла в отрядах Емельяна Пугачева во время этого крестьянского бунта, наводили страх на французов в Отечественной войне 1812 года. Калмыцкие отряды первыми вошли в Париж, шокируя горожан европейской столицы своей „дикой“ азиатской внешностью, пиками, лисьими шапками и верблюдами, на которых передвигались всадники. Они воевали в первую мировую войну, а когда началась гражданская война, как и вся страна, разделились на два лагеря: беднота, а ее было большинство, присоединилась к красным; те, кто многое терял, ушли к белым.

Отношения между калмыками и местными казаками, хотя и не были идиллическими, но тревогу у властей не вызывали; документально не зафиксировано ни одного серьезного мало-мальски конфликта. Но, по воспоминаниям старожилов Элисты, даже в послереволюционное время, когда русские семьи собирались ехать за покупками, в основном за солью, в Астрахань, то они объединялись дворами, а подводы сопровождали вооруженные мужчины. Дикая степь не сулила спокойного путешествия. Но не все было ладно и в самом „королевстве Датском“, межродовая вражда долго раздирала единый народ. Поэтому, скажем, в одиночку бузав вряд ли бы решился странствовать по землям, заселенным тургудами; велик был шанс сложить буйную голову. И наоборот.

В Великую Отечественную войну воины 110-й Отдельной Калмыцкой Кавалерийской дивизии стойко держали от немецкого наступления оборону Дона на участке фронта протяженностью 80 километров и глубиной до 40 километров. Попав в окружение, некоторые части прорвались через кольцо врага, вывезя с собой знамена дивизии и штабные документы. Потом сохранившиеся полки, присоединенные к другим частям и соединениям Советской Армии, воевали на Северном Кавказе под своими знаменами.

Но были факты и другого рода, к сожалению. На стороне вермахта воевало сначала четыре калмыцких кавалерийских эскадрона, а когда число их достигло десятка, в сентябре 1942 они были объединены в калмыцкий кавалерийский карательный корпус числом до 3 600 бойцов, руководимый немецким офицером, которого называли Отто Долл (ненастоящие имя и фамилия). Задачей корпуса была борьба с партизанами в тылу фашистов и поимка советских разведчиков. На передней линии фронта каратели не использовались.

Справедливости ради, надо сказать, что предательством были замараны и некоторые другие народы СССР. Так, самым крупным воинским соединением была РОА — Русская Освободительная Армия, помимо менее значительных русских формирований. РОА формировалась из военнопленных и белогвардейцев. В 1942 году ее возглавил бывший советский генерал Власов, по одной версии попавший в плен на Волховском фронте, по другой версии — добровольно сдавшийся в плен фашистам, оказавшись в окружении, и сдавший с потрохами остатки своей армии, даже не попытавшись пойти на прорыв. Когда Власова ставят в один ряд с генералами Деникиным, Колчаком, Юденичем — идейными борцами с советской властью, у меня в запасе один аргумент. Те воевали за прежнюю Россию и с новой властью отношений не имели, кроме борьбы. А Власов принимал присягу, клятвенно обязуясь служить верой и правдой Советскому Союзу; нарушив присягу, он совершил одним этим фактом воинское преступление. Существовали также украинская дивизия „Галитчина“, СС-совские части эстонцев, латышей и литовцев, националистические формирования крымских татар, туркестанцев и некоторых северокавказских народов.

Многочисленные народы, русских и украинцев, Сталин выселить не мог при всем своем желании, тогда просто некому было бы воевать. А вот малые народы, после освобождения их территорий, были подвергнуты репрессиям; и не только семьи предателей, но и все население в целом, включая стариков, детей и беременных женщин. Так в декабре 1943 года, среди зимы, практически все калмыки были в кратчайшие сроки погружены в вагоны для скота и отправлены на спецпоселения в Сибирь и Казахстан. Сколько народа добралось до конечных пунктов, указывается в специальной исторической литературе, посвященной теме депортации. Но гибли сотнями и тысячами. Военнослужащих-„инородцев“ под предлогом переформирования снимали с фронтов и также отправляли в Сибирь.

С русскими и украинцами ничего не забывавший Сталин разобрался после войны. Советские военнопленные, освобожденные из немецких концентрационных лагерей, в своем большинстве переместились за Урал, теперь уже в лагеря свои — советские, но от этого не менее гибельные, с ярлыками „предатели“ и „враги народа“. Да и психологически это было непереносимо: одно дело — в плену у врага, совсем другое дело — у своих, и ни за что. Ведь еще в начале войны, когда в плен попадали миллионы советских солдат и офицеров (по другим данным — сотни тысяч), Верховный Главнокомандующий изрек: „В Советской Армии нет военнопленных, есть предатели!“

На этом основании он отказался от услуг Красного Креста, поэтому плененные красноармейцы были единственными, кто не пользовался помощью этой гуманитарной международной организации.

Олег слегка перевел дух, напряженно ловя состояние и настрой аудитории. Убедившись, что слушают внимательно, продолжил:

— Война, ребята, дело всегда грязное, кровавое, и слово „справедливость“ к ней не относится. Наши бывшие союзники, напирая на тему сталинских репрессий, забывают об одном факте, который также не очень их красит. В конце 1941 года, когда Англия и Америка находились в состоянии войны с Японией, японская авиация одним ударом уничтожила весь Тихоокеанский военно-морской США, расположенный в Перл-Харбор на Гавайских островах. Буквально через две недели после Перл-Харбор президент Америки демократ Франклин Рузвельт, заметьте, не диктатор и тиран Иосиф Сталин, подписал указ, согласно которому все японцы, проживающие в Соединенных Штатах, 112 тысяч, 78 тысяч из которых являлись гражданами Америки, были помещены в концентрационные лагеря до конца войны. И это притом, что военные действия на сухопутной территории США вообще не велись. Я говорю вам об этом не для того, чтобы обелить сталинскую политику геноцида, а в целях более полного информирования, которое сейчас подается у нас как-то избирательно.

К счастью, здравый смысл калмыцкого народа позволил не увидеть в русских людях источник своих несчастий и не держать на них зла. Местные жители, поначалу настороженно встретившие чужаков — „врагов народа“, вскоре убедились, что ссыльные переселенцы, такие же человеки, как и все, находятся в состоянии на грани физического выживания. Многие сибиряки помогали, чем могли, хотя материально находились едва ли в более зажиточном положении. Пошли смешанные браки. Некоторые калмыцкие семьи остались в Сибири, хотя основная масса репрессированных после хрущевской реабилитации в 1957 году, после долгих 13 лет ссылки, вернулась на свою малую Родину. Тогда же была поставлена точка и в историческом вопросе: инициатор депортации — Иосиф Сталин, исполнители — его подручные из ведомства Лаврентия Берия, которые за проведение ювелирной „армейской операции“ против безоружных людей получили высшие правительственные и государственные награды.

Чувствуя, что ответ сильно затянулся, Олег решил закругляться:

— Вообще-то, друзья, там, где совместно проживают два или более народа, конфликты между ними, пусть даже на бытовом уровне, просто неизбежны. Разница культур, обычаев, вероисповеданий. Человек другой национальности или расы просто на подсознательном уровне воспринимается как „чужак“. Века нужны, чтобы народы притерлись друг к другу. А также терпимость, уважение и элементарное понимание, что у всех нас одна судьба. И разумная государственная политика, разумеется.

Сейчас принято считать, что „золотой век“ калмыков в России пришелся на дореволюционный период. На мой взгляд, это спорное утверждение. В плане религиозном, наверняка, это так и было; при Советах были уничтожены хурулы и преследовались священнослужители, как чуждый элемент. Но сам калмыцкий народ в медико-санитарном отношении находился в ужасающем состоянии. Такие эпидемии, как тиф, оспа, холера выкашивали целые хотоны, высока была смертность, как детская, так и среди взрослого населения. Приехавший в Калмыцкие степи в 1894 году врач Залкинд Семен Рафаилович выявил распространенную, так называемую, краевую патологию: трахому — инфекционную болезнь глаз, туберкулез, сифилис, болезнь почек из-за плохой воды. Можно сказать, что народ находился почти на грани вымирания по причине отсутствия элементарного медицинского обслуживания. Залкинд организовал больницу в Маныческом улусе, нынешнюю Республиканскую больницу в Элисте, и по справедливости считается родоначальником калмыцкого здравоохранения. А сейчас нам снова грозят старые и новые напасти: тот же туберкулез, повальный алкоголизм и вал наркомании, хотя официальные цифры в отношении нее скромные, вполне „благополучные“. Но это кладбищенское благополучие, плотину скоро прорвет.

А, по моему, „золотое“ время для Калмыкии и калмыков пришлось на 1957–1991 годы. Годы всеобщего подъема и энтузиазма, возрождение сельского хозяйства, бурное жилищное строительство, расцвет национальной литературы и других видов искусства. Каждый четвертый шерстяной костюм, сшитый в Советском Союзе, был изготовлен из калмыцкой шерсти. А главное, уверенность каждого человека в завтрашнем дне. И это при многих издержках, особенно при дефиците колбасы, без которой просто жить не могут наши либералы-западники и постоянно напоминают об этом с упорством клинических идиотов: „Зато теперь у нас есть свобода и колбаса“.

Колбасы, действительно, навалом, но есть ее без риска отравления невозможно. Да и не каждому она по карману. Свободы тоже — вдосталь, выбор большой: можно окочуриться от болезни, потому что заплатить за лечение нечем; поступить в „гортоп“, то есть бесцельно топтать городские улицы за отсутствием работы; оказаться в морге с проломленным черепом или ножевой раной; свихнуться умом от окружающей действительности; утонуть в водке; „крякнуть“ от наркотиков.

Даже кривая преступности тогда поползла вниз. Я помню, как в начале 80-х годов начальник Элистинского ГОВД едва не положил на стол партбилет на заседании Бюро Горкома КПСС за то, что „допустил“ за прошедший год семь! убийств в городе. Сколько убийств происходит ежегодно при господах демократах, и говорить не приходится. Нам говорят — это цена свободы. Свободы умереть под забором, в канаве, в подъезде; в подвале, на чердаке; выбор велик!

Олегу почему-то вспомнилась драка между ним и его другом Валеркой, балдыром с улицы Пионерская. Они учились тогда в шестом или седьмом классе. Из-за чего произошел конфликт, Олег уже не помнил, но уж точно, не на национальной почве. Местом для ристалища была выбрана площадка перед школьным туалетом, очень к этому приспособленная. Правила: ногами не бить, схватка до первой крови. После уроков мальчишки из класса гурьбой отправились к туалету, посмотреть на потеху. Олег с Валеркой, сопя, долго топтались на пятачке перед туалетом, делая ложные выпады. Наконец удары стали достигать цели. Через минуту у Олега пошла из носа кровь и „рефери“ прекратили поединок. Не доходя до своего дома, Олег тщательно умылся под уличной колонкой и высморкался, удаляя кровяные сгустки. Но дома родители обнаружили голубеющий под глазом сына кровоподтек и стали допытываться о его происхождении. Отец вскоре махнул рукой, поняв всю безнадежность расспросов, но мама сильно переживала.

Когда на следующий день Олег явился в школу, первым к нему подошел Валера. Увидев кровоподтек, сокрушенно покачал головой, потрогал его пальцем и сочувственно спросил:

— Сильно болит?

Встречались, конечно, ситуации и пожестче, но и в помине не было металлических арматурных прутьев, дубинок, свинчаток и кастетов. Покойный участковый дядя Саша по кличке Держиморда один держал весь центр Элисты в порядке, а сейчас от людей в милицейской форме рябит в глазах, а ходить пешком по ночному родному городу страшно!

Ответив еще на несколько записок и вопросов, Зеленский интуитивно почувствовал, что публика уже притомилась, и решил на этом закончить пресс-конференцию:

— Дорогие мои, молодые друзья! Наше время истекло. Спасибо вам за то, что вы прочитали мою книгу и не поленились прийти сюда для того, чтобы обсудить ее! Кроме того, мы коснулись ряда вопросов, не относящихся непосредственно к роману, но вас интересующих. Я попытался ответить на них в пределах моего понимания. Вы хорошо подготовились к презентации, и мне было интересно общаться с вами. Очень надеюсь на то, что интерес был обоюдным.

Позвольте мне завершить пресс-конференцию несколькими словами. Все мы, независимо от национальной принадлежности, живем на этой земле, которая называется Калмыкия. Когда мне было шесть лет, внезапно появились необычные люди, которые сначала казались мне все на одно лицо. Через короткий срок я с радостью обнаружил, что легко могу различать их: это Очир, это Николай, это Бембя.

Я со своими ровесниками, калмыками и русскими, гонял резиновый мяч по пыльным улицам маленького тогда городка, мы ходили в одни школы, читали разные хорошие книги, служили в одной армии, учились в одних вузах большой страны, вернувшись домой, устраивали свои жизни. Мы, совершенно разные по характерам, национальности и служебному положению, представляли собой единое сообщество, и это было прекрасно! Казалось, нас ожидает такое же прекрасное будущее!

Прах моих родителей покоится на местном кладбище. Если ничего не произойдет, я буду рано или поздно лежать рядом с ними. А пока я жив, а вы молоды, мы должны сделать все, чтобы эта земля не превратилась в „неперспективную территорию“. Мне очень хотелось, чтобы из нашей лексики исчезли недостойные, обидные слова „манджа“ и „хохол“, которым некоторые калмыки обозначают здесь всех русских. Кстати, поселение в районе Элисты основали не хохлы, а потомки воронежских казаков. По этой логике и Москву населяют тоже хохлы. Зачем же обижать жителей Украины, которые относятся к этому вопросу очень болезненно?

Перед вами будущее, но где бы вы не находились в нашей стране, помните, у нас — общая судьба! Спасибо вам еще раз сердечное!

На такой несколько пафосной, не свойственной ему, ноте Зеленский закончил свое выступление. Олег еще не вышел из-за трибуны, как его окружили те, кто не успел задать свой вопрос. Терпеливо, но уже лаконично, Зеленский ответил всем…

После презентации, Олег, пересев за низенький столик, стал подписывать желающим автографы на титульных листах книг. Он поднимал глаза, чтобы узнать имя очередника. Когда он поднял глаза в следующий раз, то увидел перед собой Герлю, смиренно подающую раскрытую книгу.

— Тебе-то зачем? — почти растерянно спросил он.

— А разве ты забыл, что я самая преданная поклонница твоего творчества? — напомнила Герля и добавила. — Сегодня ты был великолепен!

Против такого аргумента трудно было что-то возразить, и Олег подписал книгу.

— Как дела, знаменитость? — невинно спросила Герля.

— Если честно, мышиная возня — все это. Не греет душу, хотя должно было быть наоборот, — откровенно ответил Олег.

— Клинический случай, — съязвила Герля, — ты один?

— Если ты имеешь в виду одиночество, то, да, я одинок.

Герля посмотрела с сожалением и неожиданно выпалила:

— А я выхожу замуж!

Поздравляю, — фальшиво улыбаясь, сказал Олег, — кто же этот счастливец?

— Он американец.

— Американский калмык?

— Нет, настоящий стопроцентный американец из Филадельфии.

Олег живо представил себе дылду-америкоса с невинно-голубыми глазками в обрамлении рыжих поросячьих ресниц, тяжелой лошадиной челюстью, фарфоровыми зубами, облаченного в цивильный костюм и кроссовки. Со вкусом у многих янки было не все ладно.

— Лавочник, разумеется?

— Предприниматель, — поправила его Герля.

— Кто бы он ни был, я искренне желаю тебе счастья, Герлюшка! Ты его вполне заслужила, — на этот раз уже без оттенка лицемерия произнес Зеленский, но тут же желчно добавил. — Сначала растащили всю страну, потом завалили ножками Буша и Биг-Маками, а теперь всех красивых женщин собираются вывезти!

— Что поделаешь, если здесь нас не ценят, — кокетливо парировала Герля и отошла от столика, напоследок пожелав автору дальнейших творческих успехов.

В багрово-розовой мгле Олег машинально подписал остальные автографы, заказал такси Надежде, оставшейся очень довольной пресс-конференцией.

— Ништяк все получилось, я думала, будет херня! Вы молоток, Олег Николаевич! — кратко подвела она резюме.

Затем Зеленский распрощался с директором и другими участниками презентации. Девчонкам-поклонницам раздал цветы, дал денег на ресторан, чтобы они продолжили торжество, но сам ехать с ними категорически отказался, сославшись на сильную головную боль.

Сидя за столиком в „гостиной“ с полупритушенным светом, он машинально перебирал записки читателей, зачем-то рассовывал их по карманам пиджака, в то время как душа его напоминала выгребную яму, переполненную нечистотами. Причем, и выкопал яму и наполнил ее содержимым своими руками лично он сам, Олег Зеленский: «Успех? Кому он нужен, если его не с кем разделить? Да и эфемерная штука, этот успех. Сегодня ты известен, популярен, а лет через десять о твоих „творениях“ будут помнить только некоторые специалисты по литературе. Прав был мудрый старец Зигмунд Фрейд, когда в своей работе „Будущность одной иллюзии“ предостерегал от чрезмерного поклонения культуре и искусству, считая их одной из форм массового невроза. Да и булгаковская фраза, что рукописи не горят, всего лишь, красивая аллегория. Горят, да еще как! Всю Александрийскую библиотеку спалили к чертовой матери за милую душу, второй том „Мертвых душ“ испепелен в печной топке.

Прожил в этой жизни гостем. Детей не оставил, родителей похоронил, лучшие друзья тоже уже на погосте, по-настоящему любимую женщину потерял бездарно и безвозвратно. Итог не слишком утешительный!»

Олег прекрасно отдавал отчет в том, что в своей жизни потерял последний шанс, который выпадает далеко не каждому; полюбить женщину по-настоящему — великая, редкостная удача! Надо еще и уметь любить, к тому же, а это тоже не всякому дано!

Он, казалось, нашел таки идеал, всегда смутно рисовавшийся в его воображении: целомудренная с остальными мужчинами и одновременно почти развратна в постели с ним, проста в быту, верна и надежна, умна, свежа и красива. Да, что там, красива! Прекрасна! И антропологический типаж Герли полностью соответствовал «стандартам» Зеленского.

Причем, полная, безоглядная раскрепощенность Герли в сексуальном плане, и Олег чувствовал это всем своим существом, шла не от ее внутренней распущенности и порочности натуры, а от страсти к нему. С другими мужчинами, он был в этом уверен абсолютно, она не позволила бы себе и десятой доли того, что происходило между ними.

В любви между мужчиной и женщиной не может быть никаких ограничений, если она не выставляется на показ или не следует, как подражание очередной дурацкой моде. Никто не в праве накладывать табу на интимные отношения мужчины и женщины или регламентировать их. Это их сугубо личное дело.

А то, напридумывали всякой ахинеи: соитие производить исключительно в целях продолжения рода — это один — два раза в год, что ли? Ну, спасибо, уважили, отцы-благодетели! Или позволительна только «миссионерская» поза, когда женщина лежит бревно бревном на спине, вперив скучающий взгляд в потолок. Остальное — грешно и предосудительно.

Кто додумался до таких «правил»? Олегу очень хотелась посмотреть в глаза этим изуверам-аскетам с мозгами набекрень, ханжеской душонкой и личиками скопцов. Не исключено, что подобные ограничения исходили от лиц, имевших совершенно иную сексуальную ориентацию, чем подавляющее большинство нормальных мужиков.

В любви все должно быть гармонично: и общие интересы, и единая цель, и чувство локтя, когда знаешь, что на друга или подругу можно положиться в любой ситуации, и интим, без которого все остальное — всего лишь проживание с родственником под одной крышей.

Медленно, с трудом, будто мучимый подагрой, Олег поднялся со стула, не спеша, обошел помещение «гостиной», гася последние выключатели, также медленно спустился по широкой лестнице со второго этажа, любезно распрощался с остававшимися в холле служителями библиотеки и шагнул в прохладу ночи, напоенной звоном цикад. Он побрел к центру, где жил, пешком, всем его существом владели безразличие и усталость. Шаркающая походка делала его похожим на старика.

Когда Олег, не замечая ничего вокруг, проходил мимо стоящего у кромки тротуара черного «джипа», лакированная дверца машины приоткрылась, и вкрадчивый знакомый голос позвал:

— Олег, садись.

Безропотно Зеленский сел рядом с Герлей, почти утонув в коже кресла.

— Домой? Или гульнем напоследок? — спросила Герля.

— Я не пью, домой. Да и устал я сегодня почему-то.

Когда они подъехали к дому Олега и «джип» притормозил у подъезда, он спросил:

— Любишь его?

— Нет, конечно. Но он такой забавный, и состоятельный, — добавила Герля.

— Воплощение Американской мечты?

Они немного помолчали. Внезапно Герля резко повернулась к Зеленскому, схватила его руками за лацканы пиджака и, прильнув всем телом, буквально впилась ему в рот своими истосковавшимися губами. Затрещали швы на одежде, полетели на пол салона оторванные пуговицы. У Олега кругом пошла голова, и он уже мало что соображал. Он чувствовал только почти забытый запах волос и тела Герли, нервную, пронизывающую дрожь, которую в народе называют лихоманкой, и острое физическое желание. Какое-то затмение нашло на обоих. Возможно, все свершилось бы в салоне «джипа», но Олег, вернув на мгновенье остатки рассудка, выдавил из себя:

— Может быть, нам подняться в квартиру?

Герля в знак согласия лишь мотнула растрепанной головой.

Они не заметили, как оказались в квартире Олега, забыв запереться на ключ. Не включая света, Герля с рычанием пантеры, стала срывать одежду с себя и с Зеленского, беспорядочно расшвыривая ее по всей комнате.

В постели пики взлетов чередовались периодами полного изнеможения. Они лежали, облитые горячим потом, тяжело и прерывисто дыша, почти не разговаривая друг с другом. Вскрики, бессвязное, горячечное бормотание вряд ли могли быть приняты за полноценное общение, но на разговоры просто не хватало сил и времени. Потом силы неведомо откуда опять приливали к ним, и все продолжалось вновь…

В полдень следующего дня опустошенный физически Олег бродил в халате по комнате, в которой царил полный раскардаш, курил, прихлебывая крепкий черный кофе, и думал. Скомканные простыни напоминали ему просевшие, неопрятные после зимы сугробы, предвестники весны. Предвестники были явной иллюзией в прямом и переносном смысле: ночная встреча с Герлюшей была последней, следовало полагать, что «весны» не предвиделось. Герля, ускользнула, как привидение, ранним утром, когда Олег еще крепко спал, поверженный безумием ночи. А была ли она вообще прошлой ночью у него в квартире? Может, это тоже иллюзия? Лишь темный длинный волос, прилипший к подушке, позволял надеяться, что все было явью.

В коридоре раздался звонок. На пороге стоял почтальон, который подал Зеленскому срочную телеграмму:

«Филадельфия отменяется категорически. Лавочница остается с тобой на „неперспективной территории“. Люблю, целую.

Твоя Герля».

Элиста, ноябрь, 2008 год