Как и каждую ночь, командующий Асклизиус обходил периметр лагеря и, как обычно, внимательно изучал каждую мелочь, касающуюся готовности его людей. Небрежность влекла за собой суровое наказание вне зависимости от ранга солдата. Но этой ночью кое что было не так, как в прошлые, — одно крошечное изменение, не замеченное большинством усталых бойцов. Этой ночью генерал совершал обход, не сняв тёмно красный шлем Еранаса. То, что он не совсем подходил к остальным доспехам, совершенно не заботило Асклизиуса. Фактически он всё чаще и чаще задумывался о возможности найти способ покрасить свои нынешние латы в более соответствующий шлему цвет. Пока командующий пришёл только к одному решению, как получить этот уникальный оттенок, но способ этот наверняка вызвал бы полномасштабный бунт.

 Рука с любовью дотронулась до шлема, поправляя его. Асклизиус заметил недовольство Лилит, когда отказался снять «головной убор», но приписал его страху женщины перед его растущим могуществом. Честно говоря, когда и шлем, и доспехи станут его, магические способности ведьмы генералу больше не понадобятся — и хотя её земные таланты, конечно, заслуживают внимания, Асклизиус знал, что всегда сумеет найти более покладистую, более покорную женщину для удовлетворения прочих своих нужд.

 Но, конечно, позывы плоти могут и подождать. Эдинополис зовёт.

 «Но стоишь ли ты этого? Достоин ли ты славы и наследия Еранаса?»

 Асклизиус нахмурился. Голос в его голове, тот же голос, который задавал прошлым вечером вопросы, какие сам он не осмеливался задать, который заявлял то, что он не дерзнул бы произнести.

 «Ты достоин? А чем докажешь? Постигаешь ли свою судьбу?»

 За пределами лагеря блеснул слабый огонёк, привлекая внимание командующего. Он открыл было рот, чтобы позвать часовых, но разглядел тёмный силуэт одного из своих людей с угасающим факелом в руке, шагающий к генералу. Тусклый свет отбрасывал густые тени, почти полностью скрывающие лицо мужчины, даже когда он подошёл и остановился в паре ярдов от командира.

 — Командующий, — прошептал часовой, отдавая честь, — вы должны пойти и посмотреть.

 — Что такое? Ты что то нашёл?

 Часовой, однако, уже развернулся и направился во мрак.

 — Лучше посмотрите, генерал…

 Хмурясь, Асклизиус последовал за воином, крепко сжимая рукоять меча. Солдат, без сомнения, должен понимать, что то, что он собирается показать своему генералу, должно быть действительно важным, иначе он заплатит за все сполна. Асклизиус не любил, когда нарушался обычный порядок.

 Пара уже прошла некоторое расстояние по неровной местности. Часовой вёл; они одолели дюну, осторожно спустившись с другой стороны. Впереди маячила чёрная каменная гряда, нависающая над песками пустыни. Командир решил, что то, что заметил солдат, — там. Если же нет…

 Часовой остановился. Асклизиус не знал, зачем он до сих пор тащит факел. Бледное хилое пламя ничего не освещало, так что если впереди залёг враг, огонь лишь известит его о приближении людей. Он выругал себя за то, что не приказал затушить его прежде, но предположил, что если солдат сам не позаботился о факеле, то, куда бы он ни вёл генерала, вряд ли там неприятель.

 Выплёвывая песчинки, Асклизиус буркнул:

 — Ну? Что ты там видел? Это около камней?

 — Трудно объяснить, генерал. Вы должны посмотреть. — Скрытый тенями солдат показал на землю справа. — Тут вы не поскользнётесь, генерал. Если пойдёте…

 Возможно, этот человек обнаружил какие то руны. Из тех, что командующий должен счесть интересными. Пустыню Мары издавна связывают с антиквитами. Если отыскались развалины одного из их храмов, то, возможно, там найдутся какие нибудь утерянные секреты, которыми можно было бы воспользоваться.

 Земля под ногами, земля, на которую часовой предложил ему ступить, подалась.

 Асклизиус споткнулся, потом упал. Боясь потерять шлем, он поддерживал его одной рукой, лишившись, таким образом, возможности предотвратить падение. Командующий рухнул на колени, едва не врезавшись лицом в песок. Правая рука, на которую пришёлся вес всего тела, застонала от пульсирующей боли. Он попробовал подняться, но ускользающий песок делал задачу трудновыполнимой.

 Генерал поднял глаза, разыскивая дурака, заведшего его сюда.

 — Не стой столбом, идиот! Помоги мне…

 Часовой испарился, даже факела нигде не было видно.

 Успокаивая себя, Асклизиус ухитрился наконец встать. С огромными предосторожностями он потянулся к мечу — и обнаружил, что тот тоже пропал.

 Ты достоин?  — повторился в голове проклятый вопрос.

 Из песка выросли четыре отвратительных фигуры.

 Даже во тьме командующий различал жёсткие черепашьи щитки и искажённые тараканьи головы. Пара конечностей, оканчивающихся огромными острыми клешнями, довершали облик насекомого, выползшего словно из какого то кошмарного сна, однако этот ужас не был плодом воображения Асклизиуса. Он уже знал о металлических скорпионах, гигантских членистоногих, охотящихся за добычей на диких просторах Мары, и знал об одном из немногих адских созданий, в свою очередь охотящемся на них… если не найдёт другую жертву — человека.

 И всё же в слухах о группах гигантских скорпионов, виновных в исчезновениях караванов, никогда не упоминалось, чтобы эти твари скрывались в засаде вблизи сил, во много раз превосходящих их собственные. Пусть и не самая — пока — большая, дисциплинированная армия Асклизиуса вряд ли представляла соблазн для подобных созданий. Они предпочитали добычу числом поменьше и послабее.

 Вроде одинокого воина, забредшего прямо к ним в лапы.

 Кто из офицеров предал его, он выяснит, как только отыщет изменника часового. Сейчас, однако, есть вещи и поважнее — поразмыслить, например, как не стать следующим блюдом членистоногих.

 «Ты достоин?»

 Внезапно, словно его толкнули, одна из чудовищных тварей начала действовать — потянулась к Асклизиусу, омерзительно щёлкая клешнями и жвалами в предвкушении кровавого пиршества. Не будучи настоящими созданиями Ада, скорпионы всё же представляли собой страшных противников для любого обычного человека.

 Только вот Асклизиус не считал себя обычным человеком.

 Когда беспощадные клешни потянулись к нему, рука генерала инстинктивно метнулась вперёд — хоть как то отразить атаку. Однако, к его удивлению — и наверняка к удивлению существа перед ним, — в пустой руке материализовался из ниоткуда чёрный как смоль клинок, окружённый алым сиянием, осветившим пространство вокруг ярче любого факела. Меч рос, даже рассекая по дуге воздух, что никак не влияло на его вес.

 Лезвие без колебаний погрузилось в жёсткий панцирь, отрубив заодно отросток с клешнёй, отлетевший в сторону. Металлический скорпион испустил душераздирающий визг и отпрянул; из раны лилась чёрная вязкая жидкость.

 Командующий Асклизиус не оцепенел, ошеломлённый удивительным поворотом событий. С лёгкостью; присущей мастерству, он рассёк чудесным клинком второго нападающего и, не успел тот ещё упасть, повернулся к следующему, тесня его назад бешеной атакой.

 Двое оставшихся созданий тоже присоединились к третьему, видимо, решив кинуться на генерала с разных сторон. Асклизиус отступил на шаг, меняя позицию, и немедленно расправился с тварью, которую пару секунд назад лишил конечности. А когда пара чудовищ навалилась на него, бывалый офицер извернулся, размахнулся мечом и обезглавил одного скорпиона.

 Зловонная жижа плеснула в лицо, на миг ослепив генерала. Последний противник получил преимущество, повалил командующего на землю и попытался обезглавить Асклизиуса, перекусив ему горло. Рыча как зверь, человек заслонился от грозных клешней рукой в броне, надеясь, что пластины выдержат: сохранят ему плоть и кости и дадут время, чтобы прийти в себя.

 Стоя на одном колене, он ухитрился немного оттолкнуть чудовище, отведя клешни от своего горла. Таким образом Асклизиус получил необходимое ему пространство. Развернув меч, генерал направил острие к голове скорпиона и изо всех сил погрузил его в толстую, дарованную природой броню бестии.

 Гигантское насекомое взвизгнуло, коротко и хрипло, а затем рухнуло замертво прямо на командующего.

 Асклизиус спихнул с себя труп, испытав лишь лёгкое отвращение, и поднялся. С его безукоризненно чистых когда то доспехов капали грязные жизненные соки ужасного создания, но, кроме пятен, серьёзного вреда латам скорпионы не нанесли. Человек посмотрел на тёмные неподвижные туши, и в душе его вспыхнула смесь гнева за предательство и дикое наслаждение оттого, что он в одиночку расправился с четырьмя гтгантскими созданиями.

 Асклизиус дотронулся до нагрудной пластины своих доспехов, покрывшейся тонкой плёнкой жидкости, вытекшей из скорпионов. И почти минуту смотрел на зловонный мазок, оставшийся на латной перчатке. Повинуясь порыву, Асклизиус снова прикоснулся к зерцалу, но вместо того, чтобы попробовать стереть грязь, начал размазывать слизь по доспехам — совсем как Еранас кровь своих врагов людей.

 — Что ж… возможно, ты и достоин…

 Он резко обернулся, увидев наконец закутанную в саван ночи фигуру предателя часового. Однако теперь здравый смысл говорил Асклизиусу, что тот, кого он принял за своего солдата, наверняка должен быть кем то более могущественным, не говоря уже — зловещим…

 — Теперь я знаю тебя… — пробормотал он. А потом глаза, пред которыми забрезжила правда, расширились. — Вернее я должен сказать… знаю, кто ты… ты - изверг…

 Фигура негромко рассмеялась, рассмеялась, так, как не смеялся бы ни один человек. Перед изумлённым военачальником Асклизиусом фигура часового дёрнулась и стала расти, превращаясь в нечто, что не могло бы родиться среди смертных. Оно возвышалось над человеком; там, где только что было четыре конечности, появилось шесть. Передние лапы походили на заострённые косы, средние — на руки скелета со смертоносными когтями, задние, служащие ногами, изломом уходили назад, как у кузнечика или… того насекомого, которого демон напоминал больше всего.

 Гелуген. Демонический посланник Преисподней.

 — Привет тебе, командующий Асклизиус, воин, завоеватель, император и истинный наследник Кровавого Полководца. — Чудовищное насекомое отвесило причудливый поклон, и острия серповидных лап зарылись в песок. — Этот поздравляет тебя — ты достоин…

 Асклизиус взглянул на свою руку, вновь пустую. Магический клинок исчез в тот миг, когда необходимость в нём отпала, — и всё же генерал чувствовал уверенность, что в будущем он всегда сможет заполучить меч.

 — Ты тот голос в моей голове, — отозвался наконец командир. — Ты — голос, искушавший меня, обманывавший…

 Изверг качнул головой, светящиеся выпученные глаза вспыхнули:

 — Этот не обманывал… просто ободрял.

 — А если бы я не прошёл эту маленькую проверку?

 — Тогда этот был бы страшно разочарован.

 Слова существа заставили командующего Асклизиуса хмыкнуть, несмотря на их смысл:

 — Значит, чертовски здорово, что я не провалился.

 Одна рука потянулась поправить шлем. Сперва видения, потом — рост его весьма ограниченных сил, а теперь ещё и магический клинок и демон в придачу. Асклизиус действительно заслужил мантию Еранаса.

 — Ты достоин, — проскрипел демон. — Так сказал этот — этого называют баатезу. Но всё же кое что ещё не в твоей власти! Одна вещь, которую ты должен получить прежде, чем станешь Еранасом!

 Генерал Асклизиус понял:

 — Доспехи. Доспехи, которые напялил дурак деревенщина! Что ж, он сейчас движется ко мне через море! Лилит сказала, он направляется в Эдинополис, потому то мы и выступили туда. — Он задумался. — Возможно, сейчас как раз самое время проверить, что она узнала. Если ты поможешь…

 — Лучше не говори обо мне со своей ведьмой, Великий! — кажется, баатезу встревожился. — Её породе… не всегда можно доверять. С ними лучше вообще не иметь дел…

 Асклизиус, задумался. Баатезу говорил так, словно они с Лилит давно уже были чем то связаны, что сейчас, если оглянуться назад, вряд ли удивило бы генерала. Ведьма всегда якшалась с тёмными силами. Интересовало его, однако, то, что существо не хочет, чтобы женщина знала об их беседе. Они поссорились? Демон предал её? Что ж, если это принесёт выгоду Асклизиусу, тем лучше. Он кивнул:

 — Отлично. Пока я не решу, что надо делать, мы оставим её в неведении о нашем разговоре.

 — Этот ценит твою понятливость…

 — Всегда пожалуйста. — Времени беспокоиться о ведьме у генерала больше не было. Баатезу затронул тему, интересующую его куда сильнее. — Ты говорил о доспехах. Что ты знаешь о них?

 И вновь гелугон поклонился. Даже при тусклом свете звёзд командующий различал ужасающие вены, бугрящиеся по всему телу изверга, вены, безостановочно пульсирующие.

 — Сейчас дурень уже доставил их в Эдинополис… но там он может укрыть их в городских стенах, спрятать от того, кому они принадлежат по праву…

 — Я думал об этом.

 Действительно, командующий размышлял о подобной возможности всё время, размышлял, разъяряясь всё больше и больше, хотя и не показывал никому своего бешенства. Отчасти он был уверен, что может захватить Эдинополис, а значит, и деревенщину, носящего доспехи, но более практичная сторона разума подсчитывала потери, находя их слишком большими. К тому же неудача все равно оставалась весьма вероятной. Честно говоря, Асклизиус не рассчитывал бросать в бой свою армию против войск Элении. Он хотел дождаться, когда чужак сам забредёт в пустыню. К сожалению, генерал не был уверен, что этот идиот сделает именно так, как того хочет Асклизиус. Баатезу нагнулся поближе:

 — Эта провинция сильна и хорошо защищена, там много солдат, опытных в военном искусстве. Тот, у кого доспехи, должен чувствовать себя там в безопасности.

 — Я знаю.

 — Но этот даст тебе ключ, которым ты откроешь для себя Эдинополис… ужасную силу… силу, с которой не справиться ни одной армии смертных.

 Асклизиус не верил своим ушам.

 — Ты предлагаешь…

 Изверг внезапно оглянулся на лагерь, будто услышал какой то звук. После секундной паузы внимание баатезу вновь вернулось к человеку.

 — Когда от города тебя будет отделять всего лишь день, мы поговорим снова. Там ты должен быть готов сделать вот что…

 Командующий слушал объяснения изверга. Сперва он ощущал неприязнь к словам чудовища, но потом, когда баатезу сказал, зачем это нужно, Асклизиус и сам увидел необходимость так поступить и почувствовал нарастающее возбуждение.

 — Ты сделаешь это? — спросил гелуген.

 — Да… да, сделаю… и с радостью.

 — Тогда мы ещё побеседуем. — Без предупреждения тело баатезу расплылось, быстро превращаясь из плоти в тень. — До скорой встречи, генерал! Этот чтит преемника Еранаса! Этот уважает нового хозяина извергов! Этот славит нового Кровавого Полководца!

 И баатезу полностью растаял в ночи.

 А командующий Асклизиус немедленно отправился обратно в лагерь, разум его кипел, слова гигантского гелугена эхом отдавались в голове. Эта ночь станет для него поворотным пунктом, и все сны, все мечты начнут наконец сбываться. Испытание изверга и то, как Асклизиус прошёл его, бледнели в сравнении с тем, что предложил баатезу, — доспехи и способ, гарантирующий попадание их из Эдинополиса прямо в руки генерала безо всяких хлопот.

 «Хозяин извергов» так его назвал гелуген.

 Ещё одна ночь. Одна ночь, и «Ласточка» бросит якоря в порту Эдинополиса.

 Ещё одна ночь — и Дизи останется одна в чужом краю, одна — за исключением двух её чудовищных компаньонов.

 Она только что вернулась с вечерней порцией и ела её под пристальными взглядами нежити. Лакедон остался стоять в углу — суровый антиквит напоминал какую то мрачную статую, — но Виччи Фрам, более общительный из двух упырей, придвинулся поближе и сейчас сидел на прикреплённой к стене лавке рядом с постелью девушки. Жилистый призрак даже пытался время от времени завести беседу, без чего инквизитор прекрасно обошлась бы.

 И всё же одна интересующая её тема заставляла говорить с Фрамом, — тема, касающаяся неуловимого Буффалона. Кара заметила нечто странное в том, как Фрам говорил о своём бывшем товарище. В словах его совершенно не было злобы на своего убийцу. Большую часть времени он просто потчевал девушку рассказами об их совместных приключениях. Фрам, кажется, даже немного жалел старого солдата, несмотря на ужасы, учинённые Буффалоном.

 — Он спасал… мою жизнь… трижды… или больше…— заключил призрак очередную похвалу вероломному другу. — Эта война… была хуже… всех.

 — И с тех пор вы путешествовали вместе?

 Война, упомянутая Фрамом, очевидно, велась в Алохе с орками около девяти лет назад. Для таких людей, как эти, провести вместе столько времени означало связать себя крепкими узами.

 — Да… только… Буффалон заболел… и покинул нас… на три месяца… а потом нагнал… — Гниющая фигура взглянула на антиквита. — Помнишь… Лакедон?

 Маг кивнул. Кара ожидала, что он запретит Виччи продолжать подобные истории, но Лакедон, кажется, тоже увлёкся ими: При жизни эти мужчины, несомненно, уважали Буффалона, очень уважали, судя по рассказам, и теперь пришёл черёд инквизитора признать, что он был достойным человеком.

 И всё же этот самый Буффалон  жестоко убил друзей, и мстители не существовали бы, если бы их не подогревало чувство мщения и правосудия, лежащее за гранью понимания смертных. Эти двое должны были беспрестанно вынашивать мысли о возмездии, жаждать разорвать плоть  и послать его проклятую душу в преисподнюю. Впрочем, то, что они до сих пор ещё чувствуют что то, казалось Дизи весьма странным. Виччи Фрам и Лакедон действовали совсем не как мстители из древних легенд,

 — Что вы сделаете, когда найдёте его? — Она не раз уже задавала этот вопрос, но так и не получила внятного ответа.

 — Мы сделаем… то… что должно… быть сделано.

 И снова ответ не удовлетворил её. Зачем скрывать правду от Дизи?

 — После того, что он совершил, даже такая дружба, как ваша, должна потускнеть. Как мог Буффалон пойти на столь страшное преступление?

 — Он сделал… то… что должно… было… быть сделано.

 После этого не менее загадочного ответа улыбка Фрама растянулась шире, открывая ещё больше пожелтевших зубов и истлевшие десны. С каждым днём внешность мстителей всё меньше и меньше походила на человеческую. Полностью они, конечно, не сгинут, но их связь с человечеством будет становиться всё более и более зыбкой…

 — Ты… очень… красива.

 — Что? — Дизи Кромил моргнула, не уверенная, что расслышала.

 — Очень… красива… И свежа… жизнью. — Призрак во плоти, внезапно потянувшись вперёд, ухватил прядь длинных смоляных волос девушки. — Жизнь прекрасна… и более… того…

 Она содрогнулась. Виччи Фрам недвусмысленно продемонстрировал свои намерения. Он всё ещё слишком хорошо помнил наслаждения жизни. Одно из них — еда — уже горько разочаровало его. Теперь же, скрываясь последние два дня в крохотной каюте в компании живой женщины, он, кажется, готов был попробовать возродить иное удовольствие — и Дизи не знала, как предотвратить это.

 Без предупреждения Виччи Фрам резко повернулся и взглянул на своего друга. Дизи ничего не заметила, но между ними явно произошёл обмен мнениями — и мнение товарища совершенно не понравилось жилистой нежити.

 — Оставь мне… хотя бы… иллюзию…

 Лакедон молчал, лишь веки его опустились и поднялись. Однако он, кажется, несколько утихомирил своего приятеля.

 — Я бы не стал… трогать её… слишком… — Фрам ощупал девушку глазами, а потом наткнулся на её взгляд. — Я только…

 Сильный стук в дверь поторопил его спрятаться в дальний угол. Дизи глазам своим не верила каждый раз, когда ходячий мертвец так двигался. Она везде читала, что быстрота не относится к умениям нежити. Они должны обладать постоянством и неземным спокойствием.

 Прячась рядом с антиквитом, Фрам пробормотал:

 — Ответь.

 Она послушалась, уже подозревая, кто это может быть. Только двое осмелились бы подойти к её дверям — капитан Скетти, с которым они говорили совсем недавно, и…

 — Да, офицер Фольди? — инквизитор открыла дверь и выглянула в щёлку.

 Мужчина явно испытывал неловкость.

 — Леди Дизи, я понимаю, вам требуется абсолютная уединённость, но… но я подумал, не уделите ли вы мне пару минут, присоединившись ко мне на палубе.

 — Благодарю, офицер, но, как я уже сказала капитану, мне ещё нужно много чего сделать до высадки на берег. — Она приготовилась закрыть дверь. — Спасибо за предложение…

 — Ну, хоть немного свежего воздуха?

 Что то в его тоне насторожило её, но у инквизитори не было времени на раздумья об этом. Фрам ясно дал понять, что она не должна проводить снаружи времени больше, чем требуется для получения пищи в кают компании. Мстители хотели видеть свою живую марионетку постоянно.

 — Простите, нет.

 — Я так и думал.

 Он повернулся, чтобы уйти, и задел плечом дверь с такой силой, что та отбросила Дизи на кровать. Удар не оглушил её, но она замерла на миг, совершенно сбитая с толку его действиями.

 Фольди упал на колени неподалёку. Он поднял глаза, увидел призраков и побелел как полотно.

 — Именем Владыки Глубин!

 В руке Фрама возник кинжал.

 Моряк потянулся к своему кортику, который отлетел в сторону. Очевидно, Фольди держал его украдкой, ведя пустой разговор с инквизитором. Всё это время он чувствовал, что в каюте что то неладно, хотя наверняка Фольди даже не мог представить, какое зрелище предстанет перед ним.

 Виччи Фрам занёс руку, но тут в крошечную комнатку ворвалась вторая фигура. С церемониальным клинком наготове капитан Ханс Скетти заслонил собой своего офицера. В отличие от Фольди, он, казалось, не очень удивился присутствию в каюте вселяющих ужас мертвецов. Он словно бы даже обрадовался, увидев двух упырей.

 — Я не позволю случиться этому снова… — пробормотал капитан. — Эту девочку вы не получите…

 Дизи тотчас же поняла слова капитана. В глазах мужчины нежить представляла собой невидимого монстра, не только забравшего его дочь, но и превратившего её в отвратительное создание, которое он вынужден был уничтожить. И теперь он готов отомстить им за все.

 С посеребрённым мечом у капитана в принципе были шансы.

 Фрам сделал выпад, вновь двигаясь со скоростью, невероятной для этой разрушающейся плоти. Короткий кинжал погрузился в предплечье Скеттиа, и капитан пошатнулся. Однако бывший морской офицер не отступил. Лилась кровь, оружие призрака наполовину торчало из руки, но капитан Скетти кинулся в атаку, рубя не живого, но такого вёрткого противника.

 С жуткой, теперь выглядящей насмешливой ухмылкой Виччи Фрам потянулся к своему клинку, явно намереваясь выдернуть его. Перешагнувшему порог смерти обычное оружие нипочём.

 Острие капитанского меча отсекло дерзкому два пальца.

 И Дизи внезапно охватила жуткая боль, боль, от которой девушка согнулась пополам, едва не теряя сознание.

 Зашипев, Фрам отдёрнул искалеченную руку. Сверля Скеттиа взглядом, он выдохнул своему товарищу:

 — Сделай… что нибудь… пока голова… ещё… у меня… на плечах…

 Сквозь навернувшиеся на глаза слезы Дизи всё же разглядела, как моргнул Лакедон.

 — Берегись! — Она и сама не поняла, как ей удалось крикнуть.

 Сила, поток силы сорвался с её ритуального кинжала и отбросил Скетти и Фольди к противоположной стене. Одновременно антиквит приложил руку к стене за своей спиной.

 Позади призрака расплылась голубая дымка, быстро распространяющаяся вверх и в стороны.

 Двое моряков с трудом поднялись. Офицер Фольди тут же рванулся вперёд, но Скетти удержал его.

 — Нет! Единственное оружие, годящееся для них, — вот это! Клянусь, я разрублю их на куски и сделаю наживкой для рыбы — если, конечно, рыба клюнет на что то настолько гнилое! Присмотри за девочкой!

 Офицер немедленно повиновался и поспешил к Дизи:

 — Вы можете встать?

 С его помощью Дизи обнаружила, что может встать. Хотя боль не отпускала, она, по крайней мере, немного спала, дав инквизитору возможность думать и осознать, что случилось.

 Её собственным кинжалом Лакедон связал жизнь девушки с существованием мстителей. Удар Скетти почувствовал не Виччи Фрам, который давно уже избавился от недостатков смертных. Каждый успешный удар по ним отзовётся на ней.

 А с посеребрённым мечом капитан Скетти способен не только порубить мертвецов, как грозился, на наживку для рыбы, но одновременно и погубить ту, которую намеревался спасти.

 Она должна предупредить его.

 — Фольди! Скетти надо остановить!

 — Всё в порядке, миледи! Капитан знает, что делает! Его серебряный клинок как раз подходит для таких, как они! В этой тесноте он расправится с ними прежде, чем тот верзила метнёт новое заклинание! — Фольди наморщил нос. — Боги, ну и вонища здесь! После того, как вы стали вести себя так странно, капитан Скетти припомнил, что произошло с вами в Карабагане, и уверился, что что то тут не так! После обеда он вызвал меня к себе, поделился подозрениями и попросил пойти с ним и приготовиться к любому аду — хотя я даже не представлял, как близко он окажется к правде!

 Инквизитор попыталась снова:

 — Послушай! Они заколдовали меня…

 — Да да, поэтому то вы и не могли ничего сказать! — И он потянул её к открытой двери, где уже собралось несколько людей Скетти. Некоторые обнажили клинки, но войти пока никто не осмелился, боясь нежити куда больше капитана и его помощника. — Давайте! Я выведу вас отсюда!

 — Но это не…

 Дизи остановилась — её тело внезапно скорчилось и по собственной воле высвободилось из рук офицера.

 Он потянулся к ней снова:

 — Не сюда! Лучше…

 К ужасу девушки, её рука сама собой сжалась в кулак и сильно стукнула защитника в живот.

 Удар вышел неуклюжий, но Фольди явно был пойман врасплох. Помощник Скетти упал, больше ошеломлённый, чем ушибленный.

 Дизи повернулась к нежити… и увидела мрачного антиквита, манящего её присоединиться к ним.

 Руки и ноги девушки повиновались, вопреки всем её попыткам воспротивиться. За призраками голубой туман расползся уже по всей стене. Разоблачённая живыми, нежить замыслила отступить, но забрать с собой и свою добычу.

 Дизи пробовала упираться, зная не только то, что она не желает отправиться куда либо вместе с этой парочкой, но и то, что единственное, что лежит сейчас за этой стеной, — это тёмное холодное море. Фраму и его спутнику не нужно дышать, но Дизи то без воздуха не может.

 Иди ко мне, инквизитор…  — зазвучал голос у неё в голове. Немигающие глаза Лакедона приковали её к себе, изгоняя из сознания все мысли.

 Не в состоянии больше контролировать себя, Дизи зашагала к нежити.

 — Девочка, нет! — Капитан Скетти схватил её за руку, но рана не позволила ему сжать пальцы.

 Девушка высвободилась, протянула руку и приняла предложенную изуродованную ладонь Виччиа Фрама.

 — Она… моя! — выдохнул улыбающийся мертвец. Лакедон стиснул плечо товарища и подался назад, исчезая в голубой пелене и утягивая за собой Фрама. А за Фрамом следовала Дизи.

 — Хватай её! — рявкнул капитан.

 Фольди что то кричал, кажется звал её по имени, но предпринимать что либо было уже поздно.

 Инквизитор провалилась в мерцающую дымку и очутилась в удушающих объятиях моря.