Конец колонии Росс

Подписание конвенций 1824-1825 гг. о разграничении и торговле на Северо-Западе Америки, а затем декабрьские события, серьезно осложнили будущее колонии Росс. О выполнении планов Завалишина "купить у малоземельных помещиков по крайней мере до двадцати пяти семейств крестьянских, которым за переселение в Америку … дать свободу и обязать заниматься земледелием около крепости Росс" нечего было и думать. Сам принцип заселения колонии освобожденными от крепости земледельцами противоречил общей политике правительства. Такую идею мог приветствовать правитель канцелярии РАК Рылеев, ее могли поддержать директора Главного правления и государственные деятели вроде Мордвинова или Сперанского, но для правительства Николая Павловича она была явно неприемлема. Колония Росс так и осталась "в небольшой деревянной крепостце с 17 орудиями малого калибра. В ней дом для начальника, контора, казармы, двухэтажной магазин и некоторые другие здания. Живущих в крепости разного звания людей, в службе Компании состоящих, … кроме алеут, временно на предмет морского бобрового промысла сюда присылаемых - до 50 человек. … После того как в 1825г. правителем Муравьевым было получено разрешение калифорнийских властей на ловлю каланов, ею в течение ряда лет занимались на здешних берегах. Постепенно, однако, этот промысел давал все меньшие результаты а впоследствии прекратился вовсе. Если в 1824-1825 гг. добыто было 975 морских бобров, то в 1832-1833 гг. - всего 188. Промысел морских котов сократился с 1050 штук в 1825 г. до 54 штук в 1833 г."

Земледелие, из-за топографических и климатических условий, также не смогло стать эффективным. "Земли, пригодной для возделывания, вокруг крепости оказалось немного. Располагается она по склонам гор, то ровным, то изрезанным, и лишь примерно на две версты вглубь до границы густого чагового(секвойя) леса, покрывавшего хребет. Небольшие участки возделанной земли разбросаны по этим склонам… Приходящие с океана туманы поражают пшеницу ржавчиной. Рабочей силы не хватает, а знающих земледелие почти и нет."

Павел Шелехов за первые три года своего правления в 4 раза увеличил площадь посевов, доведя её до 88 десятин. "Ни одного клочка способной земли не осталось невозделанной поблизости селения и даже некоторые участки отдалены до 3-х верст от оного". Но урожай 1825г. был посредственным, а следующие два года были неурожайными из-за ненастья и ржавчины. Впрочем, от недородов страдала вся Калифорния. Только в 1828г. урожайность несколько возросла, что позволило вывезти до 3 тыс.пудов. Однако в следующем году снова был неурожай.

Пахота и сев производились в Россе, как и во всей Калифорнии, после первых дождей, поздней осенью - зимой, жатва - в июле. Агротехника была достаточно примитивной. Земля не удобрялась из-за вольного выпаса скота и невозможности накапливать навоз. Под пар поля тоже не отводились и не удивительно, что в 1830-е годы земли уже были истощены, зарастали сорными травами. Что касается пахотных орудий, то "в селении бывали работники из всех мест пространной России, и потому каждый делал на свой вкус… сохи финляндские, малороссийские, русские, сибирские и калифорнские, коих сошники ничто иное как заостренный кусок толстаго полосового железа. Для последних употребляли быков; а под остальные - лошадей; однако на местах более гористых неудобно обработывать обоими средствами и употребляют к возделанию индейцев, которые лопатами взрывают землю".

Подсобную роль в земледелии играли садоводство, огородничество и скотоводство. Однако по мере расширения пахотных участков для выгона скота поблизости селения оставалось все меньше пространства. Скот начал разбредаться далеко в горы и порой пропадать. Постоянные стрелки из алеутов вели регулярный промысел оленей. С Фараллонских островов доставляли мясо сивучей и морских птиц и яйца.

Нехватка рабочей силы компенсировалась за счёт индейцев. Ещё Муравьев, после издания новых привилегий РАК в 1821г., в предписаниии Шмидту писал: "Индейцы не есть русские подданные, то и не должно их брать в свою опеку, теперь не время думать о их образовании, а не худо принуждения пользоваться их трудами, так, что, не навлекая на себя упреку в насилии, извлекать из них пользу для Компании".

В 1825г. Шелехов доносил главному правителю: "Индейцы расположены к русским очень дружелюбно; из них семейств до 20-ти живет безотлучно в селении, а многие приходят времянно и всегда с охотой работают… пашение производится всегда с помощью окрестных индейцев. По первой повестке в горы является до 100 человек дюжих мущин и все с охотою, а привычные и с великой ловкостью принимаются за все работы. За труды их надобно накормить, прилежнейшим же и смышленным выдается иногда рубашка из холстинки и одеяло, или пара платья из равендуку". В этот период формируется прослойка толмачей и бакеров (ковбоев, от испанского vaquero) - более или менее обрусевших индейцев.

Вообще Павел Иванович старался по мере возможности защищать "своих индейцев". Это хорошо видно из переписки его с Хлебниковым по поводу выдачи беглых из миссий. "Не знаю, что мне делать с испанскими индейцами;- падре Хуан тревожит меня безпрестанными присылками за оными, но я не могу никак их отыскать;- между тем тайон Бодегинских индейцев, известной Вам Валенила, просил меня, чтобы не возвращать испанцам его команды индейцев, представляя, что они, принадлежа русским, не признают никак себя подвластными испанцам, и что хотя среди них и есть индейцы крещеные и жившие несколько времяни у испанцев, но все они захвачены были вероломным образом в Малой Бодеге у самого жилища русских…"

Под нажимом Хлебникова, приказавшего выдать беглых и обвинившего Шелехова в укрывательстве, Павел Иванович распорядился "…схватить их сколько поблизости селения находилось. Об остальных Валениле объявил, чтоб он возвратил их непременно, он послушался и тогда же ходил отыскивать, но возвратясь объявил, что они его не послушались, но обещали застрелить его при вторичном приходе. Узнав от него место их жительства, я отправил самого испанского солдата, дав ему 2-х русских, но они, проездя целый день, не могли найти не одного". Шелехов не уточняет, сколько беглых индейцев им схвачено, а ответственность за возврат остальных возложил на Валеннилу, фактически дав им время, чтобы сбежать.

В колонии получили распространение различные ремесла и подсобные промыслы, ориентированные главным образом на вывоз - в другие колонии и Калифорнию. Развивались кожевенное производство, кузнечное, медное, ювелирное. Поддерживались постоянные торговые контакты с соседними миссиями и более отдалёнными областями Калифорнии. Появилось ремеслянное производство на заказ, особенно обуви, одежды, ювелирных изделий. Особенным спросом пользовались шлюпки и баркасы. Монахи миссий испытывали потребность в гребных судах для переездов через обширный залив Сан-Франциско. Чего только не встречается в среди предметов, изготовленных для калифорнийцев или заказанных ими в Россе: "коляски о двух колесах, телеги, колеса, бочки, разную мебель, двери и рамы, медные кубы, фуражки красного сукна, капоты фланелевые, туфли бальные, сумки для патронов, жернова и точила и прочее, и прочее.*(3)

В апреле 1828г. селение Росс подверглось эпидемии некоей болезни, вызывающей кровавый понос и которую Шелехов называл "корью" (скорее всего это была дизентерия или тиф). Русских эта болезнь не коснулась, но все креолы и алеуты были ею больны, и в течение трех недель умерли 29 человек. Для предотвращения возможных эпидемий - по крайней мере оспы, против которой колониях имелся материал для прививок, к середине декабря были привиты все жители колонии и более 500 окрестных индейцев.

Преемником Шелехова в Россе стал присланный для этого в 1829г. Петр Степанович Костромитинов. Как и Шелехов, он происходил из купеческой семьи но был неплохо образован. Шелехов же занял пост правителя Ситхинской конторы. 16 ноября 1830г. Костромитинов принял должность правителя Росса, а 12 декабря "страшный шторм, невиданный со времени основания крепости, в двух местах обрушил обветшавшую крепостную стену, поломал крылья у ветряной мельницы и причинил многия другие повреждения". Ремонт потребовал значительных расходов при том, что колония Росс была для Компании убыточной. На ее содержание тратилось примерно 45 тыс. рублей в год, а доход в среднем составлял всего 12 883 рубля.

Став главным правителем колоний, барон Врангель пытался решить проблему повышения доходности Росса. Он послал туда Нохима Финкельштейн, снабдив деньгами и инструментами для массового изготовления бочечной клёпки, также отправил к нему дюжину кули. Кроме того Фердинанд Петрович выписал с ковровой фабрики деКалма мастера для производства войлоков, предписывал увеличить производство солонины на месте и подключил Росс (посылкой людей и бочек) к ежегодной заготовке в Калифорнии солонины. Значительных прибылей это не принесло, зато урожай пшеницы 1832г., "несмотря на туманы, поздние дожди и необыкновенное множество мышей получился много обильнее прежних лет".

В июле - сентябре 1833г. Врангель с семьей лично посетил Росс. По переписи, на тот период при селении числилось 329 человека, из них 228 взрослых (149 мужчин и 80 женщина), остальные - дети до 16 лет. Из числа взрослых 45 человек составляли русские (в большинстве мужчины), 72 человека - индейцы (примерно равное соотношение мужчин и женщин), 57 челловек - алеуты (среди них мужчины преобладали), 25 человек - креолы (в том числе 15 женщин), 14 евреев - (из них 6 женщин) и 12 китайцев.

Осмотрев селение и его окрестности правитель с супругой, во главе отряда в 20 человек, совершил экспедицию к берегам Березового озера, а оттуда в долину реки Сакраменто.

"Не доезжая около 10 верст до Сакраменто, они встретились с первыми индейцами… Внезапно взору предстала открытая поляна, на которой до 200 индейцев, не имеющих на себе почти ничего, выкрикивали свои боевые кличи. которые были вооружены, раскрашены, и выглядели очень воинственно. Остановив своих людей, готовых открыть стрельбу, барон безоружным вышел вперед и с теплой улыбкой обратился к индейцам по испански: "Адиос, амигос". Спасла Фердинанда Петровича, по видимому, его приятная, располагающая внешность. Вождю Анаше понравилось дружелюбное поведение пришельца и он терпеливо выслушивал пространное объяснения, не смущаясь, что делались они на незнакомом языке… Среди индейцев впрочем нашлось двое беглых с миссий и вождь, получивший заверения в мирных намерениях пришельцев вместе с подарками, отправил их проводниками с отрядом".

"Плодородием земли и здоровым климатом долина de Sacramento превосходит Верхнюю Калифорнию, которая и сама столь известна ими, что обратилась почти в пословицу. Прекрасная сия земля ожидает возделывателей; обширная равнина произрастает тучными травами; дубовые и хвойные леса не приносят жителям иной пользы, как снабжать их дровами в короткие умеренные зимы; реки не служат еще путями сообщений и самое море не уделяет свои богатства беззаботным жителям сей страны; ее источники промышленности неистощимы, но остаются по сю пору без внимания…

Внутренность сей прекрасной земли осталась покуда terra incognita для калифорнийцев; знают по преданиям и рассказам индейцев, что за горами, на параллелях Сан-Франциско и и еще далее к северу, находятся весьма обширные озера, берега коих населены множеством речных бобров; глубокая река de Sacramento, в Сан-Франциский залив впадающая, выходит из сих озер, называемых калифорнийцами Tulares. Промышленные с английского компанейского заведения на реке Орегон и наши индейцы каждогодно приезжают в сии места для ловли речных бобров и покупки лошадей от индейцев, кочующих по равнинам реки Sacramento и отгоняемых ими из миссий с немалой дерзостью."

Оценив обстановку в результате этих поездок, барон пришел к выводу о необходимости расширения территории колонии в глубь материка "допуская даже упразднение Росского селения и перенос его в долину Сакраменто".*(4)

Сразу после возвращения из экспедиции Фердинанд Петрович официально просил Шелехова "стараться улучшить состояние индейцев сколько это возможно при теперешних обстоятельствах". И такое внимание его не было случайным. В бытность четы Врангель в Россе "из 217 человек, разводимых по работам (алеуты в это время находились на промысле), 56 были русские, креолы и евреи (часовые, мастеровые, плотники, повара и проч.), 161 чел. - индейцы для жнитвы, таски снопов, при молотильнях, у таски глины на кирпичи и проч. Из сего очевидно бросается в глаза необходимость пособия индейцев, без чьей помощи не было бы никакой возможности сожнать и стаскивать пшеницу с пашен в молотильны". Однако, в отличие от состоящих на жалованье или поденной плате русских, креолов, евреев и алеутов, индейцы-сезонники получали только пищу и иногда одежду. В пищу им отпускалась "…одна мука для кашицы: от этой скудной пищи при усиленных работах индейцы приходят под конец в крайнее истощение. От худой пищи и ничтожного платежа индейцы перестали сами приходить в селение для работы, от чего контора нашлась принужденною отыскивать их в тундрах, врасплох нападать, связывать руки и пригонять в селение как скот на работу: таковая партия в 75 человек мужчин, жен и детей приведена была при мне в селение с разстояния около 65 верст отсюда…. Само собою разумеется каковы со временем должны быть последствия подобных поступков с индейцами и друзей ли мы в них себе наживаем? …не токмо человеколюбие, но и самое благоразумие требуют, чтобы индейцев приласкать более".

Для подобной озабоченности были основания. До начала 1830-х годов случавшиеся конфликты между индейцами и колонистами представляли собой мелкие, единичные и сугубо частные инциденты. Однако в 1832г. обстановка в окрестностях Росса впервые серьезно обострилась. Разгром весною того года католической миссии Сан-Рафаэль восставшими индейцами "сделал впечатление также и на наших индейцев. Они говорят, что ежели испанцы им не могли ничего сделать, то русские еще менее в состоянии, почитая кроткое обхождение с ними за трусость. Беглые миссионные индейцы рассказывали им о планах своих разгрома всех миссий на северном берегу залива Сан-Франциско, а потом попробовать счастье, не могут ли и с русскими сделать то же. Случившееся в это время убийство топором индейца-караульного и его жены еще более ухудшили… Не дожидаясь разследования, родники убитой женщины, узнав, что по сему делу замешан алеут, начали стрелять наших лошадей… в горах.., из коих убито и ранено до 18 штук". Последовали поиски и арест виновных и, по мнению Костромитинова, этим, "вероятно все неприятности прекратятся". Прогноз правителя Росса оправдался. Но индейцев становилось все труднее рассматривать как союзников, хотя Валеннила оставался верен русским и, по свидельству мексиканского офицера, "охранял своими людьми постройки порта в Бодеге". Такая лояльность вполне объяснима - обитая в порте Румянцева индейцы имели хоть какую-то защиту от испанцев. Однако племя Валеннилы сильно поредело от испанских рейдов и болезней. Если "ранчерия" его отца Иоло, насчитывала по свидетельству Морага около 200 воинов(armas), то у Валеннилы было всего 143 человека обоего пола.

По отбытии из колонии Врангель поставил перед Костромитиновым задачу: компенсировать истощение прежних пахотных земель освоением новых. К 1833г. освоены были фактически только территорию, непосредственно прилегающую к Россу и Порту Румянцева. Кроме того, как территория, занятая русскими и подконтрольная им, фактически рассматривались Фараллонские острова, где находилась промысловая артель, состоявшая к тому времени из одного русского и 6-10 человек алеутов, но в 1834г. добыча котиков была настолько мала, что Врангель предписал Росской конторе: "Если не потребуется быть отряду на тех островах для лафтаков и сиучьего мяса, то промысел котов вовсе оставить, до лучших времен".

Зимой 1833/34 г., несмотря на значительные трудности (включая нехватку рабочей силы), под руководством Костромитинова были засеяны дополнительные площади к югу от Славянки, где было основано новое земледельческое поселение. Это сразу дало резкий прирост сбора пшеницы и ячменя. Врангель с восторгом воспринял освоение новой территории, наградив всех отличившихся. Построенное там селение он приказал назвать "селение Костромитиновское".

В 1835 г. посев был ещё увеличен, и хотя этот год был неурожайным по всей Калифорнии, "новые пашни… доставили пшеницы достаточно прокормить селение и выслать в Новороссийск от 2 до 3 тысяч пудов". Летом того же года была предпринята последняя попытка промысла каланов к северу от Росса. Промысловая партия из 21 байдарки под присмотром приказчика Гольцына была отправлена в сопровождении шхуны "Квихпак" под командой прапорщика Кашеварова, но эта экспедиция не имела никакого успеха. За время экспедиции "ни на шкуне, ни сама партия не видала во все время более двух морских бобров, из коих добыли одного".

Во многом благодаря мерам по увеличению довольствия индейцев, принятым Врангелем, в 1835г. от Костромитинова пришло известие о том, что ко времени уборки с полей хлеба в селение добровольно явились до 200 индейцев-работников. Врангель, а затем и Главное правление с энтузиазмом восприняли это известие. Для освоения новых земель, которые по их планам, должны были присоединиться к Россу, можно было рассчитывать именно на эту рабочую силу. А чтобы присоединить эти новые земли Фердинанд Петрович, сдав дела своему преемнику, отправился в Россию через Мексику.

Для того чтобы Росс стал базой снабжения хлебом Русской Америки, территорию этой колонии необходимо было расширить за счет соседних земель. Барон Врангель, хорошо изучивший положение колоний понимал всю важность и неотложность решения этого вопроса. Поэтому он предложил вступить в переговоры с мексиканским правительством с тем, чтобы в обмен на официальное дипломатическое признание республики Россией Мексика уступила бы Российско-Американской компании дополнительные территори и пошло на некоторые коммерческие послабления. Но первый шаг к этому сближению был всёже сделан с мексиканской стороны.

11 апреля 1833г. военный губернатор Верхней Калифорнии, генерал Хосе Фигероа обратился к правителю с письмом, в котором он сообщал, что "мексиканское правительство… изъявляет желание, если возможно, чрез почтенное посредство Ваше, войти в дружеские сношения и согласие с императорским С.-Петербургекпм кабинетом". Далее в письме указывалось, что мексиканское правительство заключило договоры с некоторыми государствами Европы и Америки, и выражалась надежда, что переписка между губернатором Калифорнии и главным правителем Русской Америки поможет началу переговоров между правительствами России и Мексики.

Письмо было переслано Врангелем в Петербург. А 21 июля того же года Фердинанд Петрович отправил из Росса, где он находился в то время, ответ Хосе Фигероа, в котором он выражал надежду, что "дружественные сношения, кои между Российско-Американскими колониями и Верхней Калифорнией существуют и уповательно к обоюдным пользам утверждаться и расширяться будут". В то же время правитель, не имея инструкций из Петербурга, дипломатически обошел вопрос, который был задан ему Хосе Фигероа, о признании Россией независимости Мексики, и высказал осторожное предположение, что "недавние события в Польше и война с Турцией отклонили на некоторое время внимание с.-петербургского кабинета от республик Южной Америки".

24 июля Врангель направил новое письмо губернатору, в котором он опровергал сообщения английского мореплавателя Фредерика Бичи о "занятии русскими некоторых островов против Санта-Барбары, о незаконной охоте на морских бобров на берегах Калифорнии и т. п."

Хосе Фигероа в ответном письме от 23 декабря 1833г. принимал к сведению доводы барона Врангеля и соглашался с ними, но в то же время напоминал, что мексиканское правительство неоднократно указывало на незаконность основания селения Росс в Калифорнии, и ссылался при этом на договор о границах между СШ и Испанией 1819г

19 ноября 1834г. правитель сообщил губернатору, что он "собирается будущей весной прибыть в Калифорнию, дабы оттуда предпринять путешествие в Мексику". Фердинанд Петрович просил "сообщить ему сведения о наилучшем пути через Мексику, о возможности получения паспорта в Монтерее и т. п.".

В ответ на это письмо Хосе Фигероа 9 июля 1835 г. рекомендовал маршрут путешествия по Мексике (Сан-Блас - Тепик - Мехико - Веракрус), обещал снабдить его паспортом, а также использовать все свои связи в столице республики для помощи русскому путешественнику. Губернатор Калифорнии приглашал соседа провести несколько дней в Монтерее в качестве его гостя.

Наконец, последнее письмо губернатору Калифорнии Врангель отправил из Новороссийска 10 октября 1835г. В письме сообщалось о его скором отъезде в Калифорнию. Письмо это не было получено адресатом - 29 сентября 1835г. Хосе Фигероа умер.*(5)

К тому времени из Ст.-Петербурга барону пришло разрешение вернуться в Россию через Мексику и вступить в переговоры с мексиканским правительством. Но так как правительство, руководствуясь принципами легитимизма, не хотело в то время признавать молодые республики Латинской Америки, то Врангелю было разрешено вступить в переговоры с Мексиканским правительством только как уполномоченному Российско-Американской компании. Поэтому и инструкция, данная Врангелю МИДом, была противоречива. С одной стороны, ему поручалось "узнать, до какой степени акт нашего признания мог бы склонить мексиканское правительство к формальной уступке занятых нами в Калифорнии земель", а с другой - указывалось, что "может быть, в скором времени России представится возможность приступить касательно Мексики к окончательному решению, не уклоняясь от правил, коими доселе руководствовалась она во всем, что относится до испанских колоний вообще", то есть вопрос о признании Мексики связывался с принципом легитимизма, согласно которому Россия не могла признать независимость Мексики до признания ее бывшей метрополией. В то же время инструкция указывала на то, что необходимо укрепить торговые связи России с Мексикой, так как от этого зависело снабжение хлебом Русской Америки.

"Я оставил Новороссийск в исходе ноября на шлюпе "Ситха" под командою капитан-лейтенанта Митькова и направил плавание в Монтерей для свидания с губернатором Калифорнии генералом Фигероа, от которого (по предварительному от него предложению) я надеялся получить пашпорт и письма к генералу Сант-Анна и другим особам в Мексику. Но в Монтерее портовый и таможенный чиновники привезли нам неприятное известие о смерти генерала приключившейся незадолго до моего прибытия. Место его занимал подполковник don Nicolas Gutierrez. Сим событием заход мой в Монтерей соделался вовсе ненужным, и я мог предвидеть, что с переменой лица губернатора изменилось и отношение мое к нему; дружеская переписка между генералом Фигероа и мною долженствовала оставаться без последствий, и с моей стороны было бы неблагоразумно доверять не знакомому мне чиновнику, который, вероятно, вскоре должен уступить свое место другому из Мексики.

Получив сию неприятную весть, я не медля пошел в Сан-Блаз, откуда намерен был предпринять путь чрез Мексику, приняв с собою на шлюп пассажиром присланного сюда в 1833 году офицера по имени Nicolas Gutierrez. Отправлен он был влиянием вице-президента Мексиканских штатов Gomez Farias для исследования реки Sacramento и окрестностей оной и для устроения корабельной верфи и адмиралтейства в превосходном и строевыми лесами изобильном заливе Сан-Франциско; но местное начальство в Монтерей затруднилось в средствах для приведения сего преполезного предположения в исполнение, и приехавший из Сан-Блаза офицер, прожив 18 месяцев без всякого занятия, наконец, уволен был возвратиться.*(6)

Предположение устроить адмиралтейство составляло часть обширного плана, имевшего целью заселить Калифорнию колонистами из Мексики и в пользу частной компании овладеть миссионерскими землями и всею внутреннею торговлею. Под председательством самого Gomez Farias составилась компания; ей предоставлено было право принять все миссии Верхней Калифорнии и для заведывания оных назначить в каждой особого administrator, который был обязан передавать компании все произведения, а она обязалась снабжать индейцев и вообще обывателей потребными им товарами и привозимыми на судах компании, имея, таким образом, в виду забрать всю калифорнийскую торговлю в свои руки, сделать ее монополиею нескольких лиц - одного депутата Калифорнии (Juan Bandini) и самого вице-президента Мексиканской конфедерации. Кто не подивится патриотическим видам главы республики и представителей одной из областей ее! Тотчас приступлено было к исполнению сего разбойничьего проекта: в Мексике набрали тунеядцев, которых назвали колонистами, лучших из них, т. е. грамотных, возвели в достоинство учителей, и предполагалось вверить им администрацию миссий, также присоединили к этой толпе женщин и несколько мастеровых и в числе 400 человек перевезли знаменитую колонию в Сан-Блаз, где военная мексиканская корвета "Morellos" (единственное военное судно республики в здешнем море) и нанятый купеческий бриг "Natalia" (то самое судно, на котором Наполеон ушел из Ельбы в 1815 году), приняли эту сволочь и многих чиновников для отвоза в Калифорнию. В это время генерал Сантанна принял бразды правления, удалил Gomez Farias и поспешил отправить курьера в Монтерей с предписанием, которым уничтожались все распоряжения, сделанные бывшим вице-президентом Gomez Farias и, в особенности, права и действия компании. К счастью, курьер достиг Монтерей в 36 дней из Мексики берегом, а корвета "Morellos" имела продолжительный переход в 54 суток, так что по прибытии оной генерал Фигероа был уже уполномочен не допускать агентов компании к исполнению предположений ее основателей; а бриг "Natalia", имеющий значительный груз товаров, принадлежащих компании, претерпел крушение в заливе Монтерей с потерею всего груза. Чтобы довести до конца эту историю, остается упомянуть, что участники расстроившейся компании попытались свергнуть генерала Фигероа, который открыл замыслы их, выслав главных бунтовщиков в Мексику, а прочие мнимые колонисты разбрелись по всей Калифорнии. Правительство отвело им землю вблизи миссии Франциско Солано, чтобы придвинуть к Россу новую оседлость, однако ж ни один не согласился приняться за соху. Так что долина Сакраменто друг мой, так и осталась в своей прелестной дикости.*(7)

А Монтерей преобразился после 1818 года, но в смысле противном тому, как миссия. Открытие портов Калифорнии всем нациям для торговли и позволение иностранцам селиться в сей области привлекло сюда многих людей, деловых и авантюристов, наиболее англичан и граждан Северных Соединенных Штатов, которые с привычной затейливостью построили здесь премного довольно порядочных домов, завели лавки и оживили Монтерей. Строения разбросаны на обширном пространстве без порядка или симметрии, и город, не имея еще улиц, может похвалиться большим числом площадей…

Президия же и батерея с пушками без станков близки к разрушению; незаметно, чтобы жительство губернатора и казармы, включающиеся в президии, были бы по временам исправляемы, между тем как частные дома улучшаются и умножаются. Несостоятельность в необходимейших пособиях правительства во всем заметна. Служащим редко выдается жалованье, а чистыми деньгами почти никогда, заменяя их товарами; для сообщения с прочими провинциями Верхней Калифорнии - С(ан)-Франциска, С(анта)-Барбара и С(ан)-Диего - не имеется порченого судна, хотя палубный бот с 5 человеками команды вполне бы соответствовал цели; даже гребного судна, ялика здесь нет, и таможенные чиновники объезжают приходящие суда на яликах с тех же судов… Правительство, не будучи в состоянии уже многие годы удовлетворять служащих жалованием, лишено в настоящем неурожайном году даже средств пропитать солдат; оно вызывало подрядчиков и готово было соглашаться на высокие цены, но, не пользуясь ни малейшим кредитом, не имело покуда еще успеха в заключении контракта.

В Верхней Калифорнии войска состоят из 3 рот, коих главная квартира в Монтерей, и главный начальник губернатор. Рота кавалерии состоит из 30 всадников и 10 лошадей; пехота - 30 человек, порядочно обмундированных. Артиллерия - 20 человек и несколько полевых орудий, говорят, в хорошем состоянии. Из сего числа назначаются в С(ан)-Франциско 5, в С(анта)-Барбару 5, в С(ан)-Диего 11 человек, окромя милиционных кавалерийских. В сих трех ротах в числе 80 человек считается 20 военных офицеров! Нижняя Калифорния управляема независимо от губернатора Верхней Калифорнии, имеет своего губернатора в чине подполковника, которого местопребывание есть Paz.

Калифорнийские же мисии, главные поставщики хлеба в наши колонии, воспоследовавшее изменение в управлении привело к совершенному упадку. Помня заведения сии с 1818 года, когда миссии под управлением испанских падров процветали, я изумлен был видом разрушения, нищеты и беспечности, на каждом шагу и со всех сторон поражавшим нас; на том месте, где стояло большое здание для помещения индейцев и их мастерских, теперь виделись одни развалины - наружные стены в несколько фут высоты и груды камней; прекрасный фруктовый сад в запущении, открыт для скота и лишен высокой каменной ограды, которая в то время охраняла оный от холодных ветров с моря; доброго и почтенного падре родом из Кастилии, тогда принимавшего гостей с радушием и умевшего занять их любопытною беседою, теперь заменил мексиканец с изображением апатии ко всему окружающему и неудовольствия со светом и самим собою…

Чтобы указать на причину сего, довольно вспомнит, что старые падры - уроженцы Испании - были заменены необразованными и корыстолюбивыми мексиканцами, хозяйственная часть управления перешла к правительству, которое для сего определило administradores [Администраторы,(исп.)] гражданского ведомства; индейцам объявлена свобода, отведены им земли, даны нужные пособия скотом и орудиями для первого хозяйственного обзаведения и не обложены иною повинностью, как обработать так называемые общественные земли, коих произведения назначены для содержания общеполезных заведений - больниц, школ, церквей и священника. Все это, казалось бы, весьма хорошо и соответственно видам человеколюбивым; но, к сожалению, ни исполнители, ни самые индейцы не созрели для сих видов. Администраторы, лишенные власти и способностей управлять диким, ленивым и вместе с тем свободным народом, находят единственное вознаграждение трудов своих в изыскивании возможных средств обеспечивать свое собственное состояние; а индейцы, для коих свобода не имеет другого значения, как беспечная жизнь тунеядца, вполне предались сему сладостному fare nientes, частью удалились в свои прежние леса и долины, а те, которые остались, по отвычке от бродячей жизни или привычке к крепким напиткам, при миссиях или в пуэблах, не находят лучшего употребления зарабатываемых ими денег, как пропить их. Таковы плоды скоропостижного преобразования политического и гражданственного состояния народа, мгновенного перехода оного от детства к возмужалости, перехода, столь противного неизменному закону природы - постепенности.

По прибытии нашем в Сан-Блаз местное начальство мне объявило, что пашпорт, не засвидетельствованный ни мексиканским консулом, ни министром республики, считается недействительным, и проезд мой чрез Мексику не иначе может быть допущен, как по особому разрешению вице-президента; то есть мне предлежало ждать здесь месяца 1 1/2 ответа из Мексики. Я же, для совершения сего пути, снабжен был пашпортом за подписью г-на вице-канцлера графа Несельроде и с приложением государственной печати, а также данном мне полномочии от главного компании правления, 1835 года марта месяца, за подписанием господ директоров, и в приложенной при оном копии с проекта записки от г-на вице-канцлера, долженствовавшей служить инструкциею правителю Российско-Американских колоний, заключается поручение, возложенное на меня исполнить во время проезда чрез Мексику.

Упомянутое полномочие, писанное на русском языке без перевода на иной европейский язык и заключавшее в себе все пункты, по коим предполагалось трактовать с правительством Мексики, по сим причинам не могло быть предъявлено оному правительству в виде кредитива. Да если вспомним, что полномочие сделано мне было частными лицами и подданными государства, не признавшего независимость Мексики и не имевшего никаких политических сношений с правительством новой республики, то убедимся, что самое предъявление подобного кредитива должно бы оскорбить тщеславие главы конфедерации. Подозрительное же отношение мексиканцев к иностранцам и недоверие мексиканского правительства к России слишком велико, и это обстоятельство воздвигло на моем пути еще большие трудности.

Что мог я предпринять в пользу моего поручения, не имев, как выше изложено, ни одной бумаги, ни одного документа, которые бы могли убедить главу республики в том, что действую по предписаниям высших государственных лиц России и с разрешения самого государя императора? И только благодаря влиянию г-на Баррона и г-на деКалма и их благосклонному ходатайству, мне удалось выехать в столицу республики. Г-н Баррон также вручил мне рекомендательное письмо к генералу Баррагану, исполнявшего в то время должность вице-президента…

Оставляя Сан-Блаз, должно бы сказать несколько слов о сем месте. Местоположение, климат, вредное для здоровья свойство воздуха во время дождей - об этом везде упомянуто, где только говорится о Сан-Блазе. Я ограничусь замечанием, поразившим меня при проезде через город: сначала на берегу у пристани три судна лежали, ожидая разрушительного действия времени, частью были уже сломаны, - это военные суда времен испанских, в Сан-Блаз состроенные и напоминающие собою то время, когда созидалось, в противоположность нынешнему, когда все разрушается. Со времен отложения Мексики здесь прекратилось судостроение, колокол, созывавший адмиралтейских служителей на работу, пребывает в глубоком молчании, казармы и арсеналы не только пусты, но почти уже разрушились.

Президия и город Сан-Блаз, расположенные на кекуре, около 1 1/2 версты от пристани (сей промежуток занят садами, избушками в виде форштата[ предместье (нем.)]), представляют собою вид города, претерпевшего много от землетрясения, пожара, осадной артиллерии или подобного события, но в самом деле одна беспечность правительства действовала здесь с такой разрушительною силою, и что существует, есть остатки - памятники времен испанских.

Из гарнизона ныне 35 человек солдат и при них полковник! А прошлого года в одно время при 65 чело век солдат находилось 5 полковников! Полковник здесь квартирующих войск (по откомандировке в Texas теперь было 30 рядовых) Sr. Tolesa приехал из Guadalaхаrа.

………..Далее следует описание путешествия через Мексику………….

В Гвадалахаре болезнь сына удержала меня две недели; в сие время познакомился я с мексиканским богатым купцом Луна (товарищем по торговле г-г Баррона и деКалма) и получил от него письмо к г-ну генералу Баррагану. Посредством сих двух писем я надеялся сблизиться с вице-президентом и извлечь возможную пользу…

Недавно устроенный дилижанс доставил нас в Мексику в 7 дней по ужаснейшей дороге. В сей знаменитый город прибыли, таким образом, 7 февраля по старому штилю. Санта-Анна в Мексико отсутствовал, он воевал с техасцами.*(8) Во главе правительства стоял исполняющий обязанности президента вице-президент генерал Барраган; было общепризнано, что он - честный и доброжелательный человек, и, таким образом, я надеялся при помощи двух рекомендательных писем от лиц, близко с ним знакомых, - г-на Баррона и его хорошего друга г-на генерала (Так в оригинале. А.Б.) Луна - попасть к нему и достойно начать свою миссию. Но на мое несчастье вице-президент был болен, министр иностранных дел, ссылаясь на болезнь, уклонился от встречи со мной, а после того, как Барраган, чрез две недели после моего приезда, умер, все дела были отложены, и я был лишен возможности предпринять какие-либо шаги.

Г-н Корро, вновь избранный вице-президент, был вовсе не расположен вступить в сношения столь щекотливого рода, каковым казался ему доступ к себе военного чиновника России, не имевшего кредитива от своего правительства к предъявлению. Итак, все пути казались пресеченными к исполнению поручения. Рассудив, что для коммерческих интересов Пруссии в сей республике не токмо не будет вредно сближение России с Мексикой, но, напротив, таковое сближение должно бы усилить вес здешнего прусского дипломатического агента, решился я обратиться к прусскому генеральному консулу г-ну фон Герольту с предложением принять участие в моем деле и уведомить министра иностранных дел о моем желании по случаю проезда чрез Мексико снестись с здешним правительством о некоторых предметах обоюдного интереса. Г-н фон Герольт объявил себя готовым оказать мне и делу моему всю услугу по своим силам; по многим тщетным приемам он, наконец, успел получить в ответ от министра иностранных дел г-на Монастерио отзыв, что он готов принять письменное от меня сообщение и потом видеться со мною.

Письмо мое к г-ну Монастерио я составил на основании записки от г-на вице-канцлера, долженствовавшей служить мне инструкциею; письма генерала Фигероа от апреля и июля 1833 года и смерть его послужили мне побуждением относиться к правительству Мексики и должны были пояснить министру, почему я решаюсь на это, не имея никакого поручения по сему предмету от моего правительства и действуя единственно как агент коммерческой компании. Письмо сие по важности оного я тебе привожу.

Мехико, 28 февраля 1836

Милостивый государь,

Генерал Фигероа, губернатор Калифорнии, в официальном письме, направленном мне из Монтерея 11 апреля 1833 г., от имени правительства республики выразил желание воспользоваться моим посредничеством для установления более тесных отношений между правительством его величества императора Всероссийского и правительством Мексиканской республики. Я имею честь приложить к сему французский перевод этого письма, а также копию записки г-на генерала Фигероа от 2 декабря 1833 г. по этому же вопросу.

Несмотря на мое желание отправиться в Монтерей, чтобы вступить в непосредственные переговоры по этому вопросу с г-ном Фигероа, мне не представилось возможности предпринять это путешествие до конца 1835 года, а когда два месяца тому назад я прибыл в Калифорнию, губернатора Фигероа уже не было в живых.

Возвращаясь в настоящее время в С.-Петербург, я счел уместным воспользоваться своим кратким пребыванием в столице республики, чтобы представиться правительству, по поручению которого генерал Фигероа начал со мной переписку. В качестве уполномоченного Российско-Американской компании, находящейся под особым покровительством его императорского величества, я хотел бы выразить свою готовность вступить в переговоры с правительством республики относительно торговых отношений, которые уже существуют между российскими владениями в Америке и Калифорнией.

Я имею честь сделать это предложение Мексиканскому правительству, и в то же время я выражаю желание русской администрации в Америке укрепить и расширить давно установленные дружественные торговые связи между двумя странами, основанные на взаимной выгоде.

Пользуюсь случаем, чтобы засвидетельствовать Вам глубокое уважение, с которым имею честь, милостивый государь, быть Вашим покорнейшим слугой барон Ф. Врангель, бывший губернатор российских владений в Америке, капитан 1 ранга Российского императорского флота, кавалер орденов Св. Анны и Св. Владимира.

Г-ну дон Хосе Мария Ортис Монастерио, исполняющему обязанности министра иностранных дел Мексики

Чрез неделю по отсылке моего письма был я приглашен представиться вице-президенту чрез г-на Монастерио и фон Герольта, сей последний служил переводчиком. Г-н Корро отозвался общими ничего не значащими выражениями на счет моего письма, которого содержание, казалось мне, он даже не знал или не помнил; наконец, он сказал, что на следующий день получу я ответ. Я объявил свою готовность сообщить ему некоторые сведения о состоянии Верхней Калифорнии, о сношениях разных наций с сей страною и вообще о таких предметах, которые, как я полагал, могли быть ему любопытны и послужат в пользу моему делу; однако ж г-да Корро и Монастерио отклонились выслушать меня. Тогда я сказал, что, по случаю назначения нового губернатора в Калифорнии, я желаю знать, не сделает ли он каких-либо затруднений судам Российско-Американской компании, приходящим для торговых операций в Калифорнию, ибо в таком случае колониальные суда обратятся в Чили, и связи наши с Калифорнией будут вовсе пресечены, к явному убытку самих калифорыцев.

На это ответил вице-президент, и г-н Монастерио подкрепил то после, что новый губернатор Калифорнии употребит все меры, чтобы дружественные сношения и связи Российских владений в Америке с Калифорнией поддержать и не подать ни малейшего повода к недоразумениям. После сего я откланялся вице-президенту и более не видался с ним.

Вместо следующего дня получил я ответ ровно через неделю, который также приведу.

Конфиденциально

.

Нижеподписавшийся, старший советник, исполняющий обязанности министра иностранных дел, имеет честь сообщить уважаемому г-ну барону Фердинанду Врангелю, что правительство с удовлетворением смотрит на желание администрации русских владений в Америке расширить и активизировать торговые отношения с Калифорнией и что правительство имеет намерение укрепить их путем заключения официального соглашения с е. в. императором России. Для осуществления этого наш посланник в Лондоне получит необходимые инструкции с тем, чтобы начать такие переговоры так скоро, как только он узнает, что е. в. император России имеет те же намерения.

Нижеподписавшийся, изложив мнение правительства, имеет удовольствие выразить свое глубокое уважение

Хосе Мариа Ортис Монастерио Уважаемому г-ну барону Фердинанду Врангелю, бывшему губернатору русских владений в Америке, капитану 1 ранга Российского императорского флота, кавалеру орденов Св. Анны и Св. Владимира.

Из сего документа усматривается, что уполномоченный министр Мексики в Лондоне получил разрешение правительства заключить торговый трактат с Россиею, чему, кажется, не могут предстоять великих препятствий с нашей стороны, если вспомним, что с Пруссиею заключен подобный трактат в Лондоне же в 1834 году, без формального признания независимости республики.

Не излишне здесь заметить, что свидание мое с вице-президентом и министром иностранных дел не осталось тайною для других дипломатических агентов, и по странному случаю редактор правительственной мексиканской газеты никогда не помещал в оной столько статей против России, как в сие время, выбирая их из английских листов.

В Мексико, по-видимому, намеренно распространялись ложные слухи о том, что Россия добивается присоединения Калифорнии. Поскольку общее желание всех иностранцев заключается в том, чтобы Мексика не была признана Испанией, а политика России, по-видимому, предусматривает возможность такого признания, то иностранцы, так же как и мексиканцы, хотели, хотя и по разным причинам, воспрепятствовать сближению России и Мексики…

Все эти политические комбинации должны были, таким образом, отрицательно сказаться на моей миссии. Они усугублялись безразличием, инертностью и ленью всех здешних государственных чиновников, которым, в связи со всеми этими обстоятельствами, не нужно было вступать со мной в какие-либо переговоры…

Поскольку французский посланник недавно угрожал ему вмешательством французских военных кораблей, то это также способствует тому, что правительство не имеет никакого желания вступать в более тесные отношения с европейскими нациями.

С другой стороны, тщеславие правительства или действительно его честь не допускали того, чтобы уполномоченный торговой компании вступил с ним в переговоры, тем более что правительство России, которому подчинена эта торговая компания, не признает ныне существующее правительство Мексики. Совершенно не приходилось и думать о том, чтобы попасть к министру и тем более к президенту, если бы я захотел в качестве уполномоченного Российско-Американской компании вступить в переговоры…

Независимость Мексики и правительство республики признаны формально в Европе Англиею, Франциею и некоторыми второстепенными державами; а торговый трактат заключен и с Пруссиею, которая имеет в Мексике генерального консула. Народное тщеславие, подкрепляемое дипломатическими сношениями с кабинетами сих держав, управляет действиями республики во многих отношениях, и сия последняя, из опасения унизить себя в общем мнении, не ищет признания там, где не показывают себя готовым выступить навстречу предложениям о политическом сближении; а министры Англии и Франции в Мексике употребляют свое влияние у здешнего правительства более на то, чтобы отдалять соперников от коммерции с Мексикой, нежели для сближения других народов с республикой.

При таковых обстоятельствах весьма естественно, что правительство в Мексике не токмо не изъявляло ни малейшей готовности выслушать предложения от агента коммерческого сословия такой нации, которая не признает независимость республики, но явно оно бы оскорбилось, если б я сделал таковое предложение без всякого дипломатического посредничества.

Остается коснуться о том, какое мнение здесь имеют о нашем заведении Росс. Мнение сие до крайности преувеличено относительно сил наших п обнаруживает изумительное незнание местных способов, возбуждая опасение. Никто не понимает или не верит, чтобы русское небольшое заселение, лежащее между владениями Мексики, не токмо не опасно сей последней республике, но что, напротив, оно может стать оплотом наступательным покушениям граждан Северных Соединенных Штатов к занятию всей Северной Калифорнии. Полагаю, что если Мексиканское правительство с сей точки будет взирать на наше заведение, то нетрудно будет дипломатическому агенту от С.-Петербургского кабинета склонить здешнее правительство к формальному признанию за нами занятых земель около Росса и долин к северу и к востоку, внутрь земли лежащих.

Я также имею причины думать, что Северные Соединенные Штаты Америки в непродолжительном времени воспользуются благоприятными обстоятельствами способствовать Верхней Калифорнии отложиться от Мексиканской республики и присоединиться к Северной Конфедерации. Отношение Мексики к Северным Соединенным Штатам весьма много к сему способствует; особенно, если провинция Техас перейдет к Северной Конфедерации. Ибо в сем случае, вероятно, и северная часть Новой Мексики, провинция Сонора и самая Калифорния недолго останутся в зависимости Мексики. Особенно Северная Калифорния весьма в шатком положении, и окрестности залива Сан-Францизска и к востоку от Монтерей - страна, изобильная речными бобрами, - посещается большими партиями стрелковых охотников (riflemen), а также и наших выходцев с реки Орегон, которые наводят страх на калифорнцев и должны возбуждать опасение в правительстве Мексики при весьма слабом оборонительном состоянии Калифорнии.

Здесь хочу я упомянуть об одном разговоре вашингтонского министра в Мексике, г-на Бутлера, со мною. Г-н Бутлер, рассказывая мне, что Англия принимает меры занять Сандвичевы острова, которые со времен Ванкувера переданы королем их под покровительство Англии, заметил, что Америка сего допустить не может. На мое заявление, что западные острова, а именно Атувай(Кауаи) и Овагу(Оаху), где проживают принявшие православие туземцы, не могут быть переданы под покровительство Англии, хотя право на такой поступок трудно будет оспорить, г-н Бутлер сказал, что для китоловства и торговли с Кантоном право свободного пристанища к Сандвичевым островам для граждан Соединенных Штатов необходимо нужно и что таких выгод они не могут лишиться.

Когда же я заметил, что залив Сан-Францизско может принести им те же выгоды, если они оный заняли, г-н Бутлер, к великому моему удивлению, с жаром сказал: "О, эту часть Калифорнии мы не упускаем из виду; у нас есть люди в Сан-Францизско и Монтерей, которые собирают и доставляют нам всевозможные сведения оттуда, и тот период не очень далек, когда Калифорния, особенно Северная, перейдет к нашей Северной Конфедерации".

Я также должен здесь заметить, что понятие о нашем селении Росс в Мексике весьма преувеличено против истины, и мнение, будто Россия имеет виды на Калифорнию, здесь весьма распространено. Я всегда старался искоренять подобные мысли и уверял на разные вопросы, что тут нет ни малейшей основательности. Для прикрытия собственных действий и видов, граждане Северных Соединенных Штатов разглашают толки о намерении России занять Калифорнию; а дипломатические агенты Англии и Франции никогда не сделают шагу в пользу нашу. Вот новая причина, почему желательно, чтобы и Россия имела своего заступника в Мексике.

Дипломатическому агенту России в Мексике по заключении торгового трактата будет нетрудно, думаю я, утвердить за Россиею колонию Росс, и, определяя границы сей колонии, можно оные отодвинуть на две сотни миль к востоку, югу и северу, чему не встретится затруднений; г-н фон Герольт, довольно знакомый с духом мексиканской дипломатии, совершенно того же мнения. Необходимо польстить тщеславию молодой республики, и тогда только, а не прежде, доводы будут убедительны и может возродиться симпатия к России."

Приведённый мною коктейль из книги Врангеля и его же отчётов в МИД не будет полон без секретного отчёта Главному правлению РАК. В нём барон сообщал:

"Хотя Мексике, кажется, предопределено когда-нибудь в будущем стать самой богатой страной в мире, сейчас она находится в жалком состоянии; расходы государства вдвое больше, чем во времена испанского владычества; доходы только от пошлин могли бы покрыть эти расходы, если бы все честно поступало в государственную казну, но контрабанда и воровство в Мексике развиты чрезвычайно… Сословие чиновников является совершенно развращенной корпорацией у которой за деньги здесь можно получить все… В Мексике нет ни одного чиновника, которого нельзя было бы подкупить; у них нет чувства чести и совести, они отсутствуют из-за недостатка образования, а также определенного направления ума; их деятельность не имеет иной цели, кроме как удовлетворить личные потребности… По утверждению нашего друга И.*(9) достижение если не уступки, так аренды на 100 лет, что есть то же самое, всех требуемых компании земель обойдется около 15, но не более 20 тыс. пиастров.

Die Offiziere und Militaer [Офицеры и военные (нем.)] никуда не годятся, они за фронтом и в сражении первые обращаются в бег; дуэли здесь не слыхать, и когда от иностранцев случались вызовы, то ничем не могли склонить принять оных - им легче сносить бесчестие, чем стать против пули. Солдаты, говорят, не трусы, но они нисколько не обучены и палят на авось… Слабое и недобросовестное правительство, во главе которого стоит Санта-Анна самый большой вор, бесстыднейший хвастун, совершенно невежественный человек … . Он утратил большую часть своих приверженцев, и вряд ли удержится, если война кончится без успеха."

Так что барон, вопреки своему же утверждению о нежелании России захватывать Калифорнию, предлагал готовый план такового. Кроме того, как известно, Врангелю удалось договориться с мексиканским правительством о том, что послы двух стран в Лондоне начнут переговоры о заключении торгового соглашения.

Однако император, до фанатизма приверженый провозглашенному им же принципу легитимизма, "не признал удобным дать этому делу дальнейший ход". А когда министр финансов Канкрин напомнил, что "королевство Прусское не признав Мексику заключило с нею торговый трактат и имеет там генерального консула, Николай Павлович заявил в гневе, что ежели прусаки честь свою ставьт ниже коммерческой прибыли, то Российский император следует иначе… Географическое положение России до такой степени благоприятно, что в области ее собственных интересов, ставит ее почти в независимое положение от происходящего в Европе или Америке; ей нечего опасаться: ее границы удовлетворяют ее; в этом отношении она может ничего не желать, и следовательно она ни в ком не должна возбудить опасений".

Николай I вел войну с племенами Кавказа, не дававшим покоя южным окраинам страны, но он не сделал ничего, чтобы хотя на несколько сот квадратных верст увеличить территорию Русской Америки. Так в последний раз Россия упустила возможность присоединить Калифорнию.

По существу это означало конец Росса. Ещё были запашки новых участков и рекордный вывоз зерна в 1838г. - 9,5 тыс. пудов, но это уже ничего не значило.

К этому времени колонию Росс уже начинали постепенно теснить. В 30 верстах вверх по Славянке было создано ранчо бостонцем Купером, предполагалось устроить ранчо и на мысе Дрейка. "…Заведение заселений ближе и ближе к Россу, - писал в Петербург Купреянов, - лишает нас понемногу выгод существенных и стесняет круг действий; равнины реки Славянки могут быть заняты прежде нашего… в настоящих обстоятельствах должно опасаться излишней скромности с нашей стороны; они не умедлят нас более и более стеснять…".

Иван Антонович знал, что писал. Он, летом 1838г. лично посетил Росс, где в течение 15 дней, с 30 июля по 14 августа, осматривал хозяйство колонии. Вскоре после этого Костромитинов, 30 августа, сдал Ротчеву все дела и управление селением Росс.

Ко времени приезда Купреянова отношения с индейцами ухудшились. В первой половине 1838г. на пастбищах в горах около Росса индейцы истребили до 100 голов крупного рогатого скота. Купреянов приказал стараться всеми мерами не упускать виновных, "избегая напрасно только пролития крови, но без послабления, дабы впоследствии не быть ими же вынужденным к крутым средствам противу таковых врагов", и разрешил высылать преступников в Ново-Архангельск. В результате принятых мер были пойманы семеро "из первых виновников", которые содержались под стражею в Россе (пятерым из них удалось бежать, двое были вывезены в Новороссийск). Купреянов "предписал конторе Росс и впредь высылать сюда индейцев, пойманных в каких-либо подобных вредных искушениях. Вывоз из Росса необходим для разглашения между индейцами, что за такие шалости противу русских люди пропадают. Чрез послабление же не ввести бы их в большие проступки, каковые предпринять могут индейцы и противу людей наших". А ведь совсем недавно, заключенный в тюрьму в президио Сан-Франциско "главарь разбойников" индеец Помпонио (вскоре расстрелянный) говорилпосетившим его русским офицерам: "Ведь мы знаем, что вы пришли отнять эту землю у проклятых испанцев и освободить бедных индейцев. Индейцу тогда будет хорошо!" Помпонио, беглец из миссии Сан-Франциско, был уроженцем района Сан-Рафаэля, то есть принадлежал к береговым мивок. Поэтому не удивительно, что он связывал с русскими свои надежды.

Но в конце правления Костромитинова и при Ротчеве ежегодная охота на индейцев в период жатвы стала нормой. Она подробно описана Ротчевым: к индейцам за несколько недель до жатвы посылали толмачей-разведчиков с приглашением, когда же индейцы отказывались идти добровольно, толмачи, запомнив место стоянки, быстро возвращались, и конный отряд во главе с правителем глубокой ночью, стреляя в воздух, внезапно нападал на спящих индейцев и вязал женщин; мужчины присоединялись сами по пути. За работу, помимо пищи, индейцам давали по несколько ниток бисера, рубашку, а "примерным" - одеяло. Несмотря на примененное насилие, индейцы не пытались бежать. Так, в селе Костромитиновском, в летний сезон, по сообщению Завойко, "250 индейцев под надзором четырех русских отправляют все работы земледелия.., и хотя им иногда не очень нравится работа, однакож они не смеют ни удалиться, ни отказываться от работ".

Компания, однако, все еще продолжала удерживать колонию в Калифорнии за собой в надежде будущих выгод и приобретений, пока в 1839г. похоронный колокол не прозвенел над Россом - Русская Америка впервые обеспечила себя хлебом с "ранчей" долины Виламет.

Главное Правление Российско-американской компании министру финансов Росии Е.Ф. Канкрину

31 марта 1839 г.

Главный правитель Российско-американских колоний, гвардейского экипажа капитан 1 ранга Куприянов депешей от 12 апреля 1838 года доводит до сведения главного правления Российско-американской компании, что, обращаясь к отчетам прежнего времени..:

Содержание селения Росс стоило средним числом в год… 45 000 руб.

От пушного промысла приобретено по российским ценам и средним числом в год… 29 000 руб.

Сельскими произведениями получено в пользу прочих отделов средним числом в год… 9000 руб.

В настоящем периоде (за 1837 год) торговые расходы возросли в год до… 72 000 руб.

В показанной сумме (72 000 руб.) заключается на жалованье служащим… 31 000 руб.

Сельскими произведениями в пользу прочих отделов поступило на… 8000 руб.

Пушных промыслов не имелось…

Хлеб и овощи производятся в колонии окроме Росса в Новоархангельском отделе, а масло, солонина и кожи получаются и доставляются, главнейшие из Калифорнии, так, что никакого затруднения встретиться не может в том, чтобы в случае надобности увеличить производство и привоз сих статей, в какой бы мере ни потребовались. Кирпичи могут быть изготовляемы так же в Ново-Архангельске и в Кенайском заливе, где глина хорошего достоинства.

Сии соображения приводят к тому заключению, что селение Росс, не доставляя никакой существенной пользы компании, обращается напротив ей в тягость. Сначала значительные расходы и содержание селения, частью покрывались случайными, но довольно выгодными промыслами морских бобров в соседстве Росса и по берегам Калифорнии. В последствии, когда эти промыслы почти иссякли, Главное правление питало надежду на расширение владения и на занятие мест удобных для разведения хлебопашества и скотоводства, в таком объеме, чтобы сверх содержания гарнизона, снабжать бы было можно и прочие отделы пшеницей, солониной и маслом. При настоящих же обстоятельствах надежда сия совершенно рушилась и Главное правление не находит никакого основания и не усматривает уважительной цели для дальнейшего занятия селения Росс. Даже в политическом отношении обладание Россом сопряжено с неудобствами. Оно не подкрепляется никаким актом, ни признанием других держав. Географическое положение этого заселения, удаленного на 3№ широты или на 300 верст по меридиану от граничной параллели наших владений на Северо-западном берегу Америки, нисколько не выкупает указанные выше неудобства, не доставляя оному ни малейшей стратегической важности. Занятие Росса какою бы нациею ни было, не может иметь влияний на безопасность наших колоний.

Основываясь на вышеизложенных соображениях, Главное Правление признает занятие селения Росс не токмо не нужным для благосостояния прочих колоний, но даже и противным для польз и выгод компании. Упразднением конторы Росс исключится из капитал компании сумма в 31 097 рублей 96 копеек, заключающаяся в пашнях, огородах и садах; ибо сумму 37 879 рублей 11 копеек, заключающуюся в зданиях, положено принимать в капитале компании в один рубль; а в пользу прочих отделов обращены быть могут числящиеся в конторе Росс вещи, материалы и товары. Скот конный и самые здания могут быть проданы или променены на солонину и кожи жителям Св. Франциска; рогатый скот частью может быть обращен в солонину, а частью вывезен в Новоархангельский отдел. Служащие в Россе поступят в другие отделы и заменят собою годовую присылку промышленников из России.

Таковое предположение Главное правление представляло на Ваше рассмотрение и решение Совета, высочайше учрежденного при компании, который по внимательном рассмотрении и обсуждении вышеизложенных оснований, доказывающих, что существование селения Росс не только бесполезно для компании, но напротив -сопряжено еще с вредом для нее чрез необходимые издержки на содержание оного, не обещая и впредь никаких выгод, убедился в полной мере, что дальнейшее оставление селения Росс в настоящем его положении ни к чему больше не служит, кроме напрасных для компании иждивений…

Имея честь почтеннейше донести о чем вашему сиятельству. Главное правление принимает смелость покорнейше просить о исходатайствовании высочайшего его императорского величества соизволения на оставление селения Росс на предполагаемом сим правлением основании, утвержденном и советом, высочайше учрежденном при компании. При чем имеет честь представить и историческую записку о селении Росс.

Директор Иван Прокофьев

Директор Николай Кусов

Директор Григорий ван Майер

В сентябре 1841г. комендант крепости Росс Александр Гаврилович Ротчев договорился о продаже колонии Джону Аугустусу Суттер за 30 тыс. пиастров с рассрочкой на четыре года начиная с 1842г. Соглашение было окончательно оформлено и подписано Костромитиновым и Суттер в Сан-Франциско 13 декабря 1841г.

Информируя губернатора Верхней Калифорнии Хуана Алварадо о завершении дел по продаже селения Росс, Костромитинов сообщал из Сан-Франциско 19 декабря 1841г.: "В настоящем письме я имею удовольствие объявить, что Росс продан капитану Дж.Суттеру, проживающему здесь и натурализированному гражданину Мексики, в соответствии с контрактом, подписанным им и зарегистрированным в этом округе… Завершая мое письмо, я имею честь заявить, что служащие и жители селения Росс отправились на борту бригантины Российско-американской компании "Константин" в Новороссийск".

Эпилог этой печальной для России истории относится уже ко второй половине 40-х годов. Поскольку из-за ряда неурожаев владелец "Новой Гельвеции" Дж.А.Суттер не выплатил своего долга за Росс в установленные сроки, помощник главного правителя Русской Америки Дмитрий Зарембо и префект департамента Сан-Франциско Михаэль Кастро заключили 24 ноября 1845г. соглашение, по которому мексиканские власти гарантировали выплату РАК причитающихся ей денег, если этого не сделает сам должник. Между тем Калифорния оказалась оккупированной войсками Соединенных Штатов, и руководство РАК обратилось в росиийский МИД с просьбой о принятии мер к сохранению в том крае своих интересов и имущества.

Выполняя поручение Нессельроде, российский посланник в Вашингтоне беседовал в начале 1848г. с командором Джонс, назначенным командующим американским флотом в Тихом океане, полковником Дж.Фримонт, недавно возвратившимся из Калифорнии, и, наконец, государственным секретарем Дж.Бьюкенен. Бодиско даже намекнул последнему, что Российско-американская компания для спасения своего капитала может вернуться в Росс и "возобновить там свои занятия сельским хозяйством и торговлей". Российский посланник добавил с улыбкой: "Вы когда-то немного завидовали этому маленькому поселению, и вот представляется случай заплатить 30 тыс. долларов, чтобы лишить компанию всякого повода для возвращения… Конечно, ответил мне г-н Бьюкенен в том же тоне, но начнем с получения информации и затем мы сможем решить, на каких условиях можно договориться".*(10)

Под давлением властей деньги были сполна выплачены в 1847г., а открытие в январе 1848г. золота во владениях Дж.А.Суттера показало всю символичность платы за покупку крепости Росс.

1* Использованы: работа А.В.Гринёва "Расцвет Русской Америки" и "Дневник путешествия из Новороссийска в Санкт-Петербург через Мексику" барона Ф.П.Врангель.

2* Предметом вывоза из Росса стала и одичавшая горчица которая "росла в диком состоянии и без присмотра". Любопытно, что, наряду с другими лексическими заимствованиями из русского, в языке индейцев кашайа имеется слово "кулучитча" (дикая горчица), где соединено "кулу" - "дикая" на кашайа и "читча" - производное от русского "горчица".

3* Автор пртиворечит себе. Ранее он писал, что точила и жернова производились на о.Атха. Кроме того в указанный период подобные сделки становятся, по замечанию Ф.П.Врангеля, "редки и ничтожны" из-за конкуренции с дешевыми иностранными товарами, хлынувшими в Калифорнию.(Прим.ред.)

4* В документах этот населенный пункт обозначался формулировкой "Селение и крепость Росс"; широко в ходу было прилагательное "российский" например, "российские индейцы" или "Российская контора", хотя сам Врангель предпочитал называть ее "Росской".

5* Автор преувеличивает роль Ф.П.Врангеля в вопросе дипломатического признания Мексики. Ещё в начале 1832г. министр иностранных дел республики Мексика Лукас Алеман направил К.В.Нессельроде письмо, в котором сообщал, что уполномочил "г-на Мануэля Эдуарде де Горостиса, нашего посла при английском дворе, подписать договоры о дружбе, торговле и мореплавании с правительством России". А в том же 1832г. Григорий ван-майер, курирующий в Компании флот и обеспокоенный тем, что значительное количество барков отправляется из французских портов в Америку с пустыми трюмами, предложил, на заседании директоров 20 мая, исправить это "путем торговли со странами, бывшими ранее испанскими колониями". Предложение было принято и через министра финансов Канкрина доведено до МИДа. Когда же Нессельроде, отказал, ссылаясь на декларируемый императором принцип легитимизма, в РАК начали действовать самостоятельно.

Поездка Врангеля также не была еденичной. Одновременно с ним в Америку направился Платон Александрович Чихачев, известный русский путешественник, один из членов-учредителей Русского географического общества. В 1835-1837 гг. путешествовал по Аргентине, Чили, Эквадору, Перу. Его путевые записки под названием "Поездка через Буэнос-Айресские пампы" публиковались в "Отечественные записки" в 1844г. Миссия П.А.Чихачева оказалась успешной, особенно в Аргентине. В архивах РАК сохранился отчёт о нескольких встречах Чихачева с президентом и фактически диктатором Хуаном Мануэль де Росас. Платон Александрович высоко оценил как личность самого президента так и качество созданной им органа политического сыска "Mazorca". В результате этого отчёта российский МИД не пытался вмешиваться во внутренние дела Аргентины, в отличие от Франции (Дело Бекле) и Англии (Дело Масса), а Компания заняла почётное место в её экономике. Младший брат П.А.Чихачева, Петр Александрович, впследствие известный путешественник и стествоиспытатель, в это время был назначен на службу в русское посольство в Константинополе где, кроме всего прочего, исследовал возможность расширения поставок опиума.

6* В архивах Ф.П.Врангеля сохранилось письмо Н. Гутьеррес, но в судовом журнале "Ситхи" такой пассажир не упоминается. Возможно Врангель внёс его в повествование, чтобы подробнее рассказать о событиях в Калифорнии. Ф.П. Врангель имел о них подробную информацию из многих источников. Например от "калифорнийского и мексиканского знакомого и доброго приятеля Deppe" - немецкого купца и натуралиста Фердинанда Деппе много лет проживший в Мексике и регулярно писавшего в Новороссийск.

7* Очерки Ф.П.Врангеля под названием "Путешествие из Новороссийска-Американского в Санкт-Петербург" печатались в "Северной Пчеле" в течение октября и ноября 1836г., а затем Н. И. Греч издал их в виде отдельной книги.

По своему жанру это путевой очерк, очень популярный в русской литературе тех лет. Очерк был написан в форме письма старому другу. "Ты находился в сомнении, старый друг мой, на счет пути, которым мы возвратились сюда из Новороссийска",- так начинались очерки. Описывая посещение Монтерея и поездку в миссию Сан-Карлос, Врангель писал: "Ты, верно, помнишь еще нашу поездку в 1818 году? Крутые горы и густыми тучами покрытое небо Камчатки, Кадьяка и Ситхи были последними предметами, которые тогда запечатлелись в нашей памяти; потому мы с неописанного радостью приветствовали прелестные холмы и долины Калифорнии…". Из приведенного отрывка можно установить, что старым другом, к которому обращался Врангель, был Ф.П.Литке; в 1818 г. они вместе побывали в Калифорнии во время кругосветного плавания на "Камчатке".

8* Еще с начала 20-х годов колонисты из СШ начали селиться на территории Техаса - одного из штатов Мексики. В 1835г. они подняли мятеж и при поддержке СШ объявили Техас независимой республикой (в 1845г. СШ аннексировали "независимый" Техас). В Техас были направлены мексиканские правительственные войска, во главе которых встал сам президент Санта-Анна. В феврале 1836г. мексиканская армия заняла тогдашнюю столицу Техаса Сан-Антонио де Бехар. Здание старой испанской миссии Эль Аламо было взято штурмом и почти все ее защитники перебиты. Однако уже вскоре, 22 апреля 1836г., в сражении при Сан-Хасинто войска Санта-Анны потерпели поражение от техасцев, а сам президент попал в плен. Но это произошло уже тогда, когда Ф.П.Врангель покинул Мексику, и он узнал об этих событиях уже в Европе.

9* Очевидно И. означало упомянутого уже Эустакио Баррон (Barron Eustaquio) крупного мексиканского купеца и английского консула в Тепике. В Мексике он был весьма влиятельным человеком. По приезде в Петербург Фердинанд Петрович в специальном письме в Главное правление просил о награждении Баррона и Правление поддержало эту просьбу перед правительством.

10* Два первых взноса Суттер всё же выплатил, так что должен был он только 15 тыс.долл.