(октябрь 1843г. - январь 1853г.)
Компанейские страдания
В большинстве исторических книг (если они не сугубо научные), самовольно присвоенной Компанией монетной регалии уделяется значительное внимание. В этом виноваты и привлекательность идеи, и самые крупные в мире золотые монеты, и фигура Бродерика, ставшего вскоре лидером Демократической партии в Калифорнии и погибшего на дуэли с главным судьёй Сан-Франциско, сторонником рабства. Однако прибыльность Royal Aurum Company была сравнительно невысока. В 1850г. чеканка монеты принесла Компании всего 32 тыс. долл. При том, что в том же году пароходик "Мур", переведённый из новороссийской гавани на регулярные рейсы Сан-Франциско - Сакраменто принёс 380 000 долл. чистой прибыли. А скрывающаяся под вывеской транспортной компании банковская корпорация Rocket Aurum Company - свыше полумиллиона.
В 1849-53гг. сложилась редкая ситуация, когда собственные доходы колоний в разы превосходили их расходы. При колониальном бюджете за 1850г. в 983 тыс. руб. сер.(664 тыс.долл.) прибыль только от компанейских предприятий в Калифорнии составили 1 375 тыс. руб.сер. (929 тыс. долл.)
Доходы от торговли в Калифорнии своей продукцией были ещё выше. Различные источники определяют ежегодный оборот суммой от 2-х до 5-ти миллионов долл. Определить объём торговли точнее не представляется возможности, так как изрядная доля продукции шла в обход компанейских приказчиков и не отображалась в отчётах. Да и сама Компания отправляла часть своих товаров нелегально. К примеру, в 1849г. в Калифорнию было продано "860 тонн леса круглого, пиленого и в срубах" и "632 тонн всякой провизии"; а в 1853г. леса - 2118 тонн и провизии - 841 тонна. При том, что посевные площади в Рус-Ам за эти годы выросли почти в 5 раз - до 92 тыс. десятин (без учёта огородов американцев).
Впрочем легальная торговля также приносила значительную прибыль. Особенно те её области, что основывались на новых, зачастую очень оригинальных идеях - например, торговля льдом, в которой Компания вскоре стала монополистом.
Следует признать, что первая партия этого, весьма дефицитного в жаркой Калифорнии, товара была доставленна из Бостона морским путём.
Сложно сказать, кому первому пришла в голову здравая мысль, что в Русской Америке этот "дефицитный" товар имеется в избытке, и для доставки его в Калифорнию не надо плыть вокруг мыса Горн. Но в сентябре 1850г. завистливый Янкель Лихтенштейн, который не мог спокойно смотреть, как заезжие янки "продают тут у нас лед по 20-40 центов за английский фунт, а иногда и дороже", заключил с Костромитиновым первый контракт на покупку 250 тонн льда по 75 долл. за тонну. В мае 1851г., зафрахтованный Лихтенштейном бриг "Бакчус" доставил в Сан-Франциско льда на 18 750 долл.
Впрочем, осторожный и предусмотрительный еврей вскоре передал свою идею вместе с контрактом "Американо-русской торговой компании" (АРТК). Однако, уступая проект, хитрый малемут строил далекоидущие планы. Недаром список акционеров АРТК "выглядел как путеводитель по высшему обществу Сан-Франциско… Президентом ее стал Биверли Сандерс основавший, вместе с мэром Сан-Франциско Чарльзом Бренгамом, городской банк. В числе отцов-основателей числились и сам мэр, и городской прокурор Артур Гей; а так же Сэмюэль Хэнсли, считавшийся одним из богатейших людей Калифорнии; сенатор Джон Фремонт…". Затесавшийся среди этих "звёзд" Янкеле имел в новой компании 10%.
В октябре 1851г. Сандерс лично прибыл в Новороссийск, для заключения нового, более масштабного и прибыльного, трёхлетнего соглашения. АРТК обязывалось "покупать ежегодно не менее 1200 тонн льду по 35 компанейских рублей за тонну на месте (Т.е. на Ситхе, доставка льда в Калифорнию была заботой АРТК - А.Б.) с тем чтобы Российско-американская компания заготовляла во владениях своих столько льда, сколько потребуется … и не продавала бы его никому другому". За последующие 800 тонн АРТК должна была платить по 25 долл., а за каждую последующую тонну - по 20 долл. "Условия эти для нас чрезвычайно выгодны, так как не затрачивая капитала и не рискуя ничем Компания получает круглым числом по 25 долл. за тонну льда, которая обходится ей по приблизительной смете не более 2,50 долл." Не остались в убытке и калифорнийцы, продавая лёд по 10-25 центов за фунт. На протяжении 1851-52гг. с Ситхи было вывезено 1 133 тонн льда, а в 1853г. ещё 2 869 тонн, в результате чего Компания получила 89 тыс.долл. В том же году были обанкрочены бостонские конкуренты. Для этого АРТК получила от РАК скидку в 10 долл. с первых 1 200 тонн и смогла продавать лёд по 5 центов за фунт.
Но не для того собрались лучшие люди Фриско, чтобы просто торговать замёрзшей водой. Ещё во время подписания договора в 1851г. Сандерс пытался получить концессию на добычу угля в Нанаймо, а когда Митьков ответил ему отказом решил отправиться в Санкт-Петербург для прямых переговоров с директорами. Впрочем собирался он довольно долго и прибыл в Россию только в марте 1854г.
Митьков отказался обсуждать вопрос о концессии потому, что уголь в Нанаймо, для собственных нужд Компании, добывался и раньше, а теперь правитель расчитывал наладить своими силами и экспортные поставки. Он настолько загорелся идеей развить в колониях угледобывающую промышленность, что сообщал об этом в своём официальном отчёте за 1849г. В свою очередь Главное правление не без гордости заявляло: "Хотя самое производство еще не окончено, но можно сказать, что в колониях положено главное основание каменно-угольной промышленности, а именно: в первобытном лесу основано почти целое заселение, люди приобучены, машины доставлены и приспособлены к делу, одним словом затруднения, иногда совершенно неожиданные и непреодолимые, устранены вполне, так что компания может вскоре надеяться на достижение в этом предприятии желаемого успеха." Гордость директоров вполне понятна, ведь первая в Российской империи угольная копь, построенная в том же 1851г. на донецких углях, ещё не была запущена. А тут, на самой отдалённой окраине…
Как это часто случается в России, про овраги забыли. В колонях не было профессиональных шахтёров, а горный инженер Петр Петрович Дорошин, назначенный управляющим, не обладал ни малейшим опытом работы с углём. Имея в подчинении всего 5 русских работников, 13 индейцев и 77 китайцев, он не вёл сортировку добытого угля и даже не построил склады для его хранения. В результате этих и других просчётов себестоимость 2 760 тонн угля, добытого до 1854г. составила более 20 руб. за тонну,*(1) а продажная цена в Сан-Франциско не превышала 40-50 долл. Учитывая транспортные расходы и налог на ввоз, то, что Компания не понесла значительных убытков от своей "Каменно-угольной экспедиции", можно уже считать удачей.
Впрочем, это была одна из немногих на тот период неудач Компании. И даже ставшие ненужными китобойцы, пониженные в "чине" до рыболовных судов, вновь начали приносить прибыль.
Разумеется рыбной ловлей, для собственных нужд, компанейские работники занимались чуть ли не со дня основания Компании. Даже экспорт рыбы присутствовал, хоть и в минимальных объёмах. Так, в 1823 г. была предпринята попытка продажи солёного лосося в Лондоне, но она не увенчалась успехом: товар по пути испортился. В 1827 г. появился первый успех - 250-фунтовая бочка чинука была продана за 30 долларов в Калифорнии. Спустя несколько лет был налажен сбыт лосося в Перу и на Санвичевых островах. Позже китобои стали закупать рыбу для своих нужд прямо в портах Рус-Ам. Но масштабы этой торговли оставались ничтожными и был это, в основном, лосось, которого достаточно было брать только в сезон нереста. Однако, благодаря калифорнийской золотой лихорадке, спрос на рыбу так подскочил, что это чуть было не вызвало бунт индейцев. Опасность его была тем более велика, что единым блоком выступили почти все племена низовья Орегона, Змеиной и Лососевой. Причиной их недовольства стало засилие компанейских рыбаков на исконно племенных местах лова. К счастью, ни одной стороне в этом конфликте не хотелось доводить дело до вооружённого столкновения. Представители племён, которые хорошо помнили все перепетии "войны якима", осознавали всю опасность и, главное, экономическую невыгодность столкновения с русскими, а правителю менее всего хотелось спровоцировать новую войну. Поэтому, в июле 1850г., в Ново-Архангельске было подписано соглашение. По нему за племенами закреплялось "право на отлов рыбы в обычных и привычных местах", но весь улов "сверх того что требуется для собственного своего потребления оные народы обязаны продавать Российско-американской компании по цене, которая должна установливаться ежегодно не позднее окончания месяца сентябрь".
Благодаря этому договору обе стороны смогли сохранить лицо и даже получить некоторые дивиденды. Индейцы отстояли свои угодья и, нелегально, в обход компанейских приказчиков, продолжили продавать рыбу непосредственно в Калифорнию. А Компания, почти не проиграв в объёмах, смогла съэкономить на накладных расходах. Индейцы теперь сами стали выполнять ту работу по лову и разделке рыбы, которую ранее исполняли сотни компанейских работников и специально завозимых китайцев.
Но непрерывно растущий калифорнийский рынок мог поглотить и десятикратное количество рыбы. Вот тут и появился Захарий Фирденталь. Бывший китобой, невезучий золотоискатель и неудачливый торговец (были и такие), он, осенью 1849г. оказался в Сан-Франциско на полном экваторе.*(2) И тут, как гласит легенда, надравшись с горя в кабаке на последние монеты, он, спьяну, выменял на бутылку водки целую партию чугунных кухонных плит.
Дело в том, что их владелец (имя которого история не сохранила) не мог продать ни одной, так как, одновременно, ещё несколько купцов привезли в Сан-Франциско этот специфический товар. Кроме того он не знал о новых таможенных тарифах и не мог даже вывезти своё имущества с таможенного двора. Бедняге оставалось только тупо напиваться, что он с успехом и делал пока деньги не кончились. Так что когда Фирденталь щедро поделился с бедолагой своей выпивкой, тот был уже готов продать душу, а не то что кучу, уже почти не принадлежащего ему, чугуна.
А Фирденталь, немного протрезвев и прочитав контракт, написанный по всей форме на заляпанном листе, вырванном из какой-то книги, ощутил себя большим коммерсантом и, как ни странно, поступил очень разумно.
Каким-то образом ему удалось доказать, что предназначенные ему плиты должны были быть отправленны в Новороссийск и в Сан-Франциско попали по ошибке. Затем, за четверть цены, он продал 1 200 плит Костромитинову (который тут же перепродал их Компании), а на вырученные деньги приобрёл и снарядил брошенный командой бостонский бриг. Бывший китобой не прогадал. Собрав команду из таких же неудачливых золотоискателей, готовых работать где угодно, лишь бы убраться из "золотой" Калифорнии, он, промышляя палтуса, треску, сельдь заработал за год более 40 тыс. долл. Правда, в таком быстром успехе, был особый нюанс. Захарий мог продавать свой улов в Сан-Франциско без пошлины, под флагом СШ, ведь флаг на бриге он менять не стал. Именно благодаря этому к 50-му году у него было уже три рыболовных судна.
Правитель Митьков оценил фриденталев успех. К 1851г. 18 бывших компанейских китобойцев выставляли на рыбных банках десятки вёрст переметов.*(3)
Вот эти-то все успехи и стали причиной утери Компанией её влияния.
В целом РАК уже выполнила свою миссию "передового отряда империи" там, где правительство не желало обострять отношения с другими державами и где считало нецелесообразным действовать своими силами. Последними такими акциями стали освоение устья Амура и острова Сахалин. Так как формально на них претендовали Китай и Япония, Компания послужила удобной ширмой для экспансии.
Начало этому проекту дала статья Полевого в "Северной Пчеле". Перечисляя все приобретения и потери России в царствование Дома Романовых, автор высказал мысль, что одною из самых тяжких по своим последствиям потерь была потеря Амура. Статья эта обратила на себя внимание императора Николая Павловича, который приказал учредить Особый комитет под председательством графа Нессельроде и с участием военного министра графа Чернышева и генерал-квартирмейстера Берга для обсуждения и выработки мер по укреплению российских позиций на Дальнем Востоке в связи с изменившейся там обстановкой. Для перехода к практическим мерам, связанным с обеспечением безопасности русских владений на Дальнем Востоке, необходимо было предварительно решить вопрос о судоходности устья Амура. В декабре 1844 г. было решено осуществить это силами и средствами Российско-Американской компании.
В 1844г. Главному Правлению было "предложено" отправить одно из своих судов к Сахалину для гидрографических исследования, "с соблюдением возможных предосторожностей, дабы не потревожить китайцев".
В свою очередь, возглавлявший Правление барон Врангель ответил, "что компания почтет священным долгом принять на себя выполнения ВЫСОЧАЙШЕЙ воли и незамедлит снарядить с этой целью из колоний судно с нужным числом гребных судов и байдарок".
В соответствии с полученной из Санкт-Петербурга инструкцией правитель Этолин назначил главой экпедиции поручика Корпуса флотских штурманов Гаврилова, который на бриге "Константин" должен был изучить устье Амура, до тех пор не известное европейцам. Для соблюдения секретности Гаврилову вменялось выдавать себя за бостонца, торговать только виргинским табаком и товарами иностранного производства и всячески избегать контактов с китайцами. Указание о маскировке пришло из столицы. В Новороссийске знали, что компанейские китобойцы не раз бывали у берегов Сахалина и считали "что это не пролив, а чертова пропасть. Там тысячи ловушек и опасностей для судна… пески, отмели и подводные банки".
21 апреля 1846г. "Константин" покинул Новороссийск чтобы 21 ноября благополучно вернуться с задания сделав первое, относительно подробное описание дельты Амура. Было изучено южное побережье Охотского моря, сделаны промеры глубин, изучен грунт около берегов. Хотя Гаврилову и не удалось подробно изучить устье Амура, экспедиция имела большое разведывательное значение.
Император, получив известия о результатах экспедиции, остался ею доволен и повелел возместить Компании все расходы и наградить Этолина, Гаврилова и его команду за успешное выполнение задания.
21 августа 1848 г. с кронштадского рейда отправилась шестипушечная бригантина "Байкал" под командованием капитан-лейтенанта Невельского. Официально "Байкал" числился военным транспортом и направлялся для доставки казенных грузов в Камчатку, что, при его 250 тоннах водоизмещения, было даже смешно.
12 мая "транспорт" вошел в Петропавловский порт, а 22 июля 1849 г., пройдя несколько дальше "Камчатки", "достигли того места, где этот матерой берег сближается с противоположным ему сахалинским… открыли пролив шириною в 4 мили и с наименьшею глубиною 5 саженей".*(4)
Весной 1850г. к устью Амура был направлен служащий РАК прапорщик Корпуса флотских штурманов Дмитрий Иванович Орлов для наблюдения за вскрытием реки (то есть установления возможности плавания по Амуру в его устьевой части). Кроме того Орлов должен был подобрать место для нового поселения и, как опытный человек, проживший в Камчатке уже немало лет, по возможности установить контакты с местными жителями и разведать, как они отнесутся к тому, что русские поселятся на устье Амура и будут с ними торговать.
21 июня "Байкал", временно переданный во владение РАК, зашёл в залив Счастья, где Орлов облюбовал место для основания поселения. 29 июня "при свистке боцманской дудки, взлетел флаг русский на берегах Амура. Да будет он развеваться на вечные времена, во славу матушки России!". А на косе, отделяющей Охотское море от залива Счастья, было заложено селение, которое в память Петра Великого назвали Петровским. Вскоре туда прибыл, под командованием Гаврилова, и компанейский бриг "Охотск" с подкреплением - мастеровыми 46-го флотского экипажа и казаками Якутского полка, находящиеся на содержании Компании. Гаврилову и в этот раз не повезло. Шторм и сильный ледоход выбросили "Охотск" на берег и серьезно повредили расшатанный корпус. Всему экипажу, состоящему из алеутов и индейцев пришлось остаться на зимовку в наскоро построенных казармах.
Летом следующего 1851 года "Байкал" и компанейский бриг "Шелихов", под командованием капитан-лейтенанта Мацкевича, доставили на Амур первых русских поселенцев, а так же товары, припасы, скот и лошадей. Однако 18 июля "Шелихов" налетел на рифы в заливе Счастья и затонул. Экипаж и пассажиры спаслись, но почти весь груз был потерян. Всё же в 1852г. компанейские приказчики начали активную торговлю с приамурскими народами и манчжурскими купцами в Петровском поселении и двух новых факториях. Однако доходы от этих операций не перекрывали не только предыдущие расходы, но даже и текущие затраты РАК на освоение Приамурья. А кроме того, в апреле, император возложил на Компанию задачу колонизации острова Сахалин.
Во исполнении "высочайшей воли" Главному Правлению пришлось срочно приступить к разработке планов колонизации Сахалина, включая строительство двух редутов на западном и восточном побережьях острова.
Император, лично занимавшийся "сахалинским вопросом", повелел немедленно занять остров и "владеть им на тех же основаниях, как владеет она (Компания - А.Б.) другими землями, упомянутыми в ее привилегиях". РАК обязывалась не допускать на острове иностранных поселений и охранять его берега с помощью своих вооружённых судов. В 1854г. Сахалин должен был перейти в подчинение особому правителю, подчинявшемуся "в политическом отношении" генерал-губернатору Восточной Сибири.*(5)
Выполняя распоряжение правительства, 20 сентября 1853г. "Император Николай I" под командованием шкипера Клинковстрема и под общим руководством уже капитана 2-го ранга Невельского прибыл в залив Анива. На судне, кроме служащих Компании, припасов для зимовки и товаров, находилась приданая воинская команда.
После коротких и ультимативных переговоров японцы, "по настоянию" Невельского, "согласились" уступить место для постройки редута. На берег был высажен десант и японцы поспешили удалиться от столь опасного соседства, бросив своё селение и большую часть имущества на произвол пришельцев.
Оснащённый 8-ми пушечной батареей редут получил название "Муравьевский", в честь генерал-губернатора Восточной Сибири. 26 сентября "Император Николай I" ушёл в Новороссийск, оставив на зимовку компанейских приказчиков под охраной лейтенанта Рудановского и 58 солдат. Причём приказчикам, как оказалось, "по мизерности торговли" дела не нашлось. Из затраченных на сахалинскую экспедицию 79 619 руб. сер. Казна покрыла только 50 тыс.
Общие же финансовые расходы Компании на освоение Приморья и Сахалина, включая гибель судов (кроме "Шелихова" и "Охотска" потеряна была так же "Ситка"), составили 388 251 руб. сер. Из них казна компенсировала только 135 889 руб. сер. Таким образом Компания пожертвовала в пользу государства более четверти миллиона. Единственно моральную компенсацию за это получил председатель ГП РАК генерал-лейтенант Политковский, награждённый "за личное живейшее и полезное участие его в столь важном деле и за направление действий компании в видах правительства, производством ему пожизненного пенсиона по две тысячи рублей серебром в год". Достойная награда, учитывая, что как раз в это время принималось окончательное решение о лишении Компании её превилегий.
Впервые идея о такой возможности была официально выдвинута вел. кн. Константином в письме от 20 апреля 1850г. на имя министра иностранных дел графа Нессельроде. ""… интересы торговли не всегда совпадают с видами правительственными, и потому уже права администратора, судьи и деятельность купца не должны никогда соединяться в одном лице или учреждении".
Ниже автор записки, выступая против исключительных прав РАК, не совсем справедливо указывает, что монополия Компании "убила частный флот наш, который начинал появляться в Восточном океане, и нисколько не помешала иностранцам наполнять наши воды своими судами и торговать с туземцами (очевидно имея в виду бостонские китобойцы)… Для ближайшего обсуждения этого дела … казалось бы полезным истребовать подробные соображения бывших правителей колоний: адмирала барона Врангеля и отставного контр-адмирала Этолина, находящихся в Петербурге, имея, впрочем, в виду, что они могут иметь несколько пристрастный взгляд как члены американской компании и притом как лица, которые провели лучшие годы жизни в колониях, где пользовались большой властью и значением."
В заключение Константин Николаевич просил Нессельроде доложить эти соображения императору.
Вспоминая позднее об обстоятельствах, связанных с подготовкой своего письма, великий князь сообщал, что зимой 1849г. он получил записку придворного банкира выкреста Штиглица, крупного финансиста и владельца трети уральских приисков, который сообщил ему о значительных злоупотреблениях РАК при скупке и перевозке золота из Калифорнии в Петербург.*(6)
Граф Нессельроде, разумеется, не мог игнорировать предложения 24-х летнего генерал-адмирала флота и шефа гвардейского экипажа и сразу же представил письмо императору. На первой странице этого документа сохранилась собственноручная пометка Николая Павловича: "Эту мысль стоит сообразить". Проконсультировался глава МИД и с адмиралом Врангелем. Барон не решился напрямую выступить против мнения великого князя, но некоторые замечания высказал. "Если наше пр-во в видах предусмотрительной осторожности и по своим политическим соображениям находит, с одной стороны, неудобным удержать монополию РАК в Америке и на разбросанных островах Восточн. океана и тем лишит ее желательного поощрения к морским торговым предприятиям в дальние моря … следует учесть убытки на следующем расчете: 7484 акции РАК дают в год доход по 180 руб., т.е. 1 247 120 руб. серебром. Откладывается в особый капитал 134 710 руб. и для раздачи бедным 6 730 руб. Итого убытки составят 1 488 560 руб. серебром. … Богатые угольные запасы, лед, строительный лес, рыба… и превосходные морские порты представляют такие огромные выгоды, что должно бы затрудняться в стоимости этих выгод. … Если бы не будущие опасения, то без всякого сомнения 200 милл. р.с. не могли бы почитаться полным вознаграждением за утрату владений, обещающих в развитии промышленной деятельности важных результатов."
Соображения Врангеля были учтены графом Нессельроде. Он, несомненно уже зная мнение императора, высказался об этом запиской от 6 сентября 1850г. "Я предвижу жалобы акционеров против принятого решения… Мы не можем отрицать, что рекламации их являются справедливыми… однако монополии - это учреждения не нашего века, и на Восточном океане они так же невозможны, как и в любом другом месте. Компания не может продолжать сохранять свои ограничения, не создавая дальнейших затруднений".
На эти же соображения ссылался вел. кн. Константин, когда в декабре 1850г. возобновил своё представление графу Нессельроде. Критикуя деятельность РАК, этот, самый либеральный член царской семьи, подчёркивал: "Самовластное управление монополии имеет еще последствием, что туземцы не получают ни малейшего убеждения в том, что над ними и самой компанией есть высший и праведный судья в лице русского государя, к которому последний из подданных может обращаться в крайних случаях с просьбой о защите и покровительстве. …Трудно представить себе положение более зависимое того, в каком находятся туземцы к компании… Компания имеет право запрещать им переезжать с острова на остров, может не выпускать креол из колоний и назначать произвольно цену, по которой туземцы, не имея других покупщиков, вынуждены отдавать ей свою добычу. Такое положение не может быть более допущено."
Конечно, "последний из подданных" вряд ли мог расчитывать на реальную защиту императора, что не исключает некоторую правоту великого князя.
Эта записка содержала уже не просто критику недостатков РАК. Речь фактически шла о её уничтожении. Прямо указывалось, что "сохранение прав и преимуществ… было бы важной государственной ошибкой ктороая прнесет России положительный вред". Зато сокращение срока превилегий Компании "даст правительству возможность исправить помянутую ошибку и обратить компанию в обыкновенное торговое акционерное общество… Всем русским подданным следует разрешить производство промыслов и торговли, которые составляли поныне исключительное право компании, и объявить об этом дозволении ныне же как в России, так и в Сибири".
Направляя свою записку министру финансов Константин Николаевич просил довести её до сведения заинтересованных ведомств и "повергнуть воззрению е. и. в-ва." Понятно, что мнение сына всероссийского императора не могло не оказать влияния на государственных мужей. Тем удивительней мнение министра финансов Федора Петровича Вронченко, в ведении которого находилась РАК: "пересмотр устава следует отложить до того времени, когда будут получены отчеты и соображения специальной комиссии (которая даже не была ещё назначена -А.Б.) и обревизовании дел компании". А пока предлагал "предоставить компании продолжать свои действия на столько времени, сколько е. и. в-во, поблжайшему рассмотрению обстоятельств этого дела, изволит признать полезным". Того же мнения придерживался и министр внутренних дел Леонтий Александрович Перовский, который вошёл с соответствующим представлением в Сибирский комитет и Государственный совет. "Министерство внутренних дел полагало бы управление означенными колониями Российско-американской компании, а равно устройство сей компании оставить на прежнем основании в течение оставшихся лет обусловленных одобренным е. и. в-вом уставом компании т.е. по 1 января 1864 года".
Кстати, в Гос. совете в это время уже заседал и Фердинанд Петрович Врангель. Ему пришлось пожертвовать своим постом председателя Главного правления и в декабре 1850 г. подать прошение об увольнении с должности по случаю назначении его членом Государственного совета, в котором барон мог более эффективно защищать интересы Компании. Впрочем клан Врангелей не утратил при этом своего влияния в ГП РАК, где он (как ранее Шелиховы) занимал большинство ключевых постов (кроме РА банка, который крепко держали ван-Майеры). Председателем на место барона был избран генерал-майор Владимир Григорьевич Политковский, внук Григория Шелихова находившийся в родстве с Врангелями, а освободившуюся вакансию директора занял выбранный на эту должность племянник Фердинанда Петровича, статский советник барон Василий Егорович Врангель, служивший начальником II отделения департамента корабельных лесов морского министерства. На пост главного правителя колоний клан Врангелей готовил капитана 1-го ранга Василия Степановича Завойко, так же женатого на одной из многочисленных племянниц барона.
Интересны возражения барона Врангеля в Гос. совете, представленные "для справедливой оценки тяжких и незаслуженных обвинений". Отвечая на главные обвинения Фердинанд Петрович утверждал что, "после Шелихова, открыто воевавшего с непокорными кадьякцами, и Баранова, употреблявшего уже покоренных островитян на разные промысловые и воинственные экспедиции, произошли в системе управления колониями радикальные изменения. … Их возглавили морские офицеры, наблюдавшие за исполнением государственных законов в защиту туземцев от своеволия и притеснения".
Эти возражения позволили Государственному совету принять решение "сохранить настоящий устав до окончания его срока оставив действия Российско-американской компании на ныне существующих основаниях".
Тем временем великий князь продолжал ратовать за скорейшее решение вопроса и требовал немедленно направить в колонии "ревизионную комиссию". Именно эти предложения и легли в основу дальнейших действий правительства, в первую очередь Ведомства иностранных дел.
Ознакомившись с мнением барона Врангеля, Константин Николаевич не нашёл серьёзных оснований для того, чтобы "изменить … отношение к компании как к торговому учреждению, которому неправильно присвоено управление целым краем и дана вредная монополия торговли и промышленности". Однако он отметил, что записка Фердинанда Петровича "заслуживает весьма снисходительного рассмотрения, так как от сам состоял на службе компании и был, как известно, одним из хороших правителей наших колоний".
На начальном этапе этих атак, осыпанное калифорнийским золотом руководство РАК плохо представляло себе какие силы поднялись против них. Главное правление не только не собиралось отказываться от своих монопольных прав, но даже предполагало их расширить. На собрании акционеров 18 мая 1849г. было предложено изменить параграф I действующего устава, где указывалось, что Компания учреждается "для промыслов на матерой земле Северо-Западной Америки и на островах", на вполне определённое "Компания учреждается для управления российскими колониями в Америке". Теперь же, начиная понимать, что речь идёт о самом существовании Компании и что оставить без ответа записку великого князя невозможно, Главное правление подготовило серию специальных документов, и в первую очередь "Краткое историческое обозрение действий Российско-американской компании с самого начала учреждения оной и до настоящего времени", а также подробное "Объяснение" на отзыв из Морского министерства (т.е. от вел. кн.).
Доказывая главное - необходимость сохранения РАК, руководство Компании ссылалось на то, что "правительство дважды возобновляло и увеличивало ее превилегии" (в сентябре 1821г. и в марте 1841г.). Тем самым правительство признавало, что Компания на протяжении длительного времени оправдывала оказываемое ей доверие.
Отвергая критику Константина Николаевича, Главное правление упирало так же на то, что в случае ликвидации РАК "правительство лишится самого верного, самого надежного и добросовестного агента, который оному необходим во всех особенных случаях, где оно находит неудобным действовать от своего лица".
В качестве веского аргумента в пользу сохранения за Компанией её превилегий указывалось, что содержание колоний обходится ежегодно в 983 тыс. руб. сер., "…а если правительство возьмёт колонии в свои руки, оно обременит себя новыми и постоянными значительными расходами на управление, снабжение и охранение колоний… Нет ничего ничего легче, как уничтожить все привилегии компании; но, уничтожив их, необходимо сложить с нее и обязанности… Правительство должно будет принять русские американские колонии на собственные свои издержки и ответственность, для чего немедленно послать туда чиновников… До сих пор казна получала не менее 840 тыс. руб. сер. пошлин, что вместе со средствами на содержание колоний и суммами, ежегодно выплачиваемыми Гудзонбайской компании в уплату за присоединенный к Российским владениям Восточный Орегон, составит 2 073 тыс. руб. сер. в год."
Особое внимание в "Объяснении" уделялось опровержению утверждений о тяжёлом положении американцев и об уменьшении их численности. Ссылаясь на таблицу народонаселения в русской Америке с 1830 по 1850г., директора доказывали, что за исключением 1837-42гг., когда почти по всей территории Рус-Ам свирепствовали эпидемии, численность американцев держалась на одном уровне, а начиная с 1847г. начала даже возрастать. С другой стороны в Камчатской области шло явное уменьшение народонаселения и в 1850г., взятом для примера, "народилось 274, а померло 480 человек".
"Что же касается иных американских народов по сию пору безумно оспаривающих свою дикую независимость, то правители компании никогда с ними в войне не находились, за исключением нескольких более или менее значительных стычек, в коих туземцы постоянно претерпевали от нас значительный урон и изъявляли свою покорность выдачей новых аманатов". И как значительную заслугу отмечали, что колонии "испытывают от туземцев менее вреда и неповиновения, чем Гудзонбайская компания, вынужденная покинуть даже арендованный редут св. Дионисия на реке Стахин".
Для рассмотрения вопроса в сентябре 1851г. был учреждён особый "Комитет об устройстве русских американских колоний" под председательством директора департамента мануфактур и торговли Александра Ивановича Бутовского. В состав комиссии входили представители всех заинтересованных ведомств: министерства финансов, морского министерства, министерства государственных имуществ, министерства внутренних дел, министерства юстиции, ведомств иностранных и внутренних дел…
27 февраля 1852г., "после тщательного рассмотрения имеющихся в нашем распоряжении материалов" комитет представил обширный доклад, в котором признавал значительные заслуги РАК и высказывался за её сохранение хотя бы до обусловленного "Уставом" 1 января 1864г. "Надлежит только направить деятельность компании так, чтобы она не препятствовала самостоятельному промышленному и торговому развитию края… Для того следует разделить Американские владения на прибрежье и острова, подлежащих исключительному праву торговли и промыслов для компании, и на страну, открытую свободной торговле… Разрешить селиться в колониях всем желающим российским подданным для промысла пушнины в тех местах, которые не заняты компанией… Алеуты и вообще подвластные инородцы должны быть освобождены от всякого обязательного труда дабы нанимались они в работу по добровольному соглашению за условную плату деньгами или натурой."
В целом члены комиссии выступали против "крутых перемен в управлении колониями" и выражали убеждение, что "край сей мало подготовлен к реформам и дальнейшее существование для оного Американской компании совершенно необходимо".
Самым удивительным в этой бюрократической эпопее оказалось то, что даже зная о переставшем уже быть секретом желании императора "дать укорот компании", директора ГП, многие министры и члены Гос. совета, всеми силами продолжали защищать интересы РАК.
Государев гнев не заставил себя ждать и 4 апреля 1852г. разом были "отставлены от должности" министр внутренних дел Перовский и министр финансов Вронченко. Невероятно, но и пришедшие им на смену Бибиков и Брок не кинулись немедля исполнять волю Николая Павловича. Министерство финансов вновь внесло в Гос. совет представление "О пересмотре устава РАК и и устройстве русских колоний в Америке", которое рассматривалось 28 апреля в департаменте государственной экономии. В июне решение департамента было представлено общему собранию Государственного комитета, которое, о чудо, "по многим уважительным причинам признало продолжение существования компании весьма желательным… правительство не может принять в свое непосредственное управление обширную и отдаленную страну, в которой оно в настоящее время не имеет никаких почти средств для поддержания своей власти, а потому необходимо сохранить Российско-американскую компанию и срок ее привилегий до 1 января 1864 года".
В целом "главные основания" следовали рекомендациям Комитета об устройстве русских американских колоний. В п.3 считалось необходимым главное управление краем и наблюдение за компанейской администрацией вверить назначаемому высочайшей властью Военному губернатору. П.6 разрешал свободную торговлю в двух портах, но если кандидатура Новороссийска соответствовала рекомедациям Комитета, то вместо Ново-Архангельска была предложена Павловская гавань на о. Кадьяк, место совершенно бесперспективное. В п.12 срок обязательной службы креолов, обучавшихся за счёт РАК, ограничивался пятью годами.
В сентябре "главные основания… изложенные во мнении" Гос. совета, стали предметом обсуждения общего собрания РАК. По многим пунктам были сделаны замечания, представленные в октябре в министерство финансов. Был составлен специальный отзыв на заключение, в котором Главное правление отвергло практически все инициативы Комитета.
Особый протест высказался против учреждения военного губернаторства в колониях. По мнению Главного правления, пост военного губернатора в Русской Америке является не просто лишним, но и вредным, поскольку "торговля и промышленность не могут действовать с пользою при казенном управлении … равно и соединение их в одном начальствующем правительственном лице не может быть допустимо".
Представление заслушивалось в департаменте государственной экономии 12 декабря 1852г. а через неделю было утверждено на общем собрании Гос. совета и было официально оформлено. В этом новом решении Государственного совета оставлял уставной срок превилегий Компании до 1 января 1864г. и сохранял за РАК "исключительное право производства промыслов и меховой торговли … на всем пространстве колониальной территории".
Страшно подумать, какого размера "подарки" получали чиновники, чтобы блеск золота затмил страх царского гнева. Суммы должны были быть запредельные, ибо даже в гораздо более либеральную эпоху правления Александра Павловича, стоило только императору цыкнуть на директоров РАК, как они тут же стали во фрунт. Что же говорить о правлении Николая Павловича, о правлении которого современник писал: "Начальство сделалось все в стране… В начальстве совмещались закон, правда, милость и кара… Купец торговал потому, что была на то милость начальства; обыватель ходил по улице и спал после обеда в силу начальнического позволения; приказной пил водку, женился, плодил детей, брал взятки по милости начальнического снисхождения… Рыба плавала в воде, птицы пели в лесу, потому что так разрешено было начальством…" Император с утра затягивался в такой тесный мундир, что к вечеру, бывало, он терял сознание. В такой же мундир была затянута вся страна. Тем ни менее министры и члены Гос. совета осмеливались саботировать желания государя.*(7)
Именно это их упорство лучше всего говорит о гигантских теневых доходах директората Компании. В благодарность за отдалени срока, когда поток калифорнийского золота потечёт минуя их карманы, директора РАК выплачивали высшим чиновникам империи миллионные взятки. Милионные - это не игра слов. Федор Петрович Вронченко, уехав после отствки в Европу, менее чем за пол года проиграл более 900 тыс. руб. и, судя по его дальнейшим тратам, не особенно обеднел. Виктор Иванович Бутовский, брат главы департамента торговли и мануфактур министерства финансов и сам чиновник этого же департамента, большой ценитель искуств, когда был назначен директором Строгановского училища частично финансировал талантливых художников из личных средств. Так что успехи Строгановки на Парижской (1867), Венской (1873) и вновь Парижской (1878) Всемирных выставках можно, в некоторой степени, отнести на счёт Компании.
Фридрих Энгельс несомненно ошибался, когда писал во "Внешней политике русского царизма" что "внешняя политика - это безусловно та область, в которой царизм силен, очень силен. Русская дипломатия образует своего рода современный орден иезуитов, достаточно мощный, чтобы преодолеть в случае необходимости даже царские прихоти и коррупцию в своей собственной среде, чтобы тем шире распространять ее вокруг. Именно это тайное общество, набиравшееся вначале из иностранных авантюристов, и подняло Российскую империю до ее нынешнего могущества. С железной настойчивостью, неуклонно преследуя намеченную цель, не останавливаясь ни перед каким вероломством, предательством, убийством из-за угла, пресмыкательством, не скупясь ни на какие подкупы, не опьяняясь победами, не падая духом при поражениях, шагая через миллионы солдатских трупов и по меньшей мере через один царский труп, - эта шайка, настолько же бессовестная, насколько и талантливая, содействовала больше, чем все русские расширению границ России." Ну разве что кроме "миллионов солдатских трупов".
Если иметь в виду политику эпох царствования Николая Павловича, а все эти 30 лет политикой ведал сам император, то несть числа ошибкам, за эти годы совершённым. Его Императорское Величество Государь Николай Павлович не шибко задумывался о своих заокеанских владениях. Он долго и бездарно воевал на Кавказе, делал вид что вершит европейскую политику и писал в своей записке "Моя Исповедь": "Географическое положение России до такой степени благоприятно, что в области ее собственных интересов, ставит ее почти в независимое положение от происходящего в Европе: ей нечего опасаться: ее границы удовлетворяют ее; в этом отношении она может ничего не желать, и следовательно она ни в ком не должна возбудить опасений". Продвижение границ на восток и юг Американского континента происходило скорее вопреки его деятельности. А там, где компанейские офицеры и приказчики не могли действовать самостоятельно провалы государственной внешней политики до сих пор ясно видны на карте.
12 лет обсуждали в Санкт-Петербурге по поводу того, брать ли Маркизские острова под российскую корону или нет (говорят, смущал российских государственных мужей процветавший там каннибализм, официально отменённый тольков 1879 г.). А вот Франция времени даром не теряла и в 1842 году объявила острова своим протекторатом. И только благодаря авантюризму правителя Этолина 4 острова архипелага ещё носят имя Русские. Он же заключил договор о протекторате с с королевой Таити Помаре IV. Но в Петербурге "из высших политических соображений" договор "спрятали под сукно" и 118 островов, занимающих площадь, равную всей старушке Европе стали ядром Французской Полинезии после того, как 19 июня 1847г. Помаре приняла договор о французском протекторате.*(8)
А кому принадлежат ныне архипелаги Суворова, Румянцева, Рюрика, Чичагова, Сенявина; острова Крузенштерна, Аракчеева, Гайдена, Кутузова, Ермолова? Bсегo русскими флотскими и компанейскими кругосветными экспедициями было открыто около 400 островов. Только на 4-х из них ныне говорят по русски.
Ошибки его во внешней политике привели к Восточной войне, где от полного поражения Россию спасли 16 000 нахимовских матросов, из которых полегло 15 200; 3 000 русских, креолов, евреев и американцев выстоявших на бастионах Новороссийска и Ново-Архангельска; 6 000 моряков и китобоев ставших каперами и доказавших британскому льву, что он ещё не совсем владыка океана; 10 000 русских драгун и американских казаков, которые ещё даже не поняли что они казаки, прошедших от западного до атлантического побережья Америки и заставивших трепетать Квебек и Монреаль.*(9)
Но в одном вопросе император оказался много прозорливее своих продажных министров. И не важно какие побуждения заставили Николая Павловича вопреки всем рекомендациям подписать 9 января 1853г. именной указ "Об устройстве Американского генерал-губернаторства". Возможно - желание повернуть в казну золотой поток. Возможно - застарелый антисемитизм императора; ведь не даром считается, что "Временные правила о разборе евреев" были сочинены специально против евреев американских колоний, которые, уволившись с китобойцев, не возвращаются в свои местечки, а начинают жить чересчур вольно.*(10) Возможно - решение, воспользовавшись сложившимся (как предполагал Николай Павлович) союзом с Англией, официально присоединить к империи американские территории. А скорее всего все эти причины, ещё пол дюжины иных и задумано это было много ранее.
Буквально через неделю был подписан Высочайший указ "об учреждении Американского казачьего войска в составе трех конных туземных пятисотенных полков, шестисотенного морского полка, двух полубатарей казачьей артиллерии и команды мастеровых". А "Указ о переводе 1-го Рижского драгунского полка в Американские колонии с наименованием его 2-м Американским драгунским полком", был подписан ещё 7 июля 1852г.
27 января из Санкт-Петербурга в Аян, от Балтийского к Охотскому морю, помчался фельд-курьер с пакетом. Пакет этот, с назначением генерал-губернатором Русской Америки, следовало далее доставить в японский порт Нагасаки, для передачи вице-адмиралу Ефиму Васильевичу Путятину. Адмирал ещё в августе прошлого года отправился с посольской миссией в Японию и новом своём высоком назначении даже не предполагал.
1* Автор постоянно забывает о том, что читатель не ориентируется в истории Рус-Ам. В данном случае, когда он говорит "рубль", то имеет в виду американский рубль РА банка, равный пиастру или серебрянному доллару. Он соответствовал 1,48 российского серебрянного рубля после реформы 1842г.
2* Сидеть на экваторе - остаться совершенно без средств.
3* Когда, через несколько лет, эти суда пришли в полную негодность Правление заказало проект судна, изначально предназначенного для океанской рыбной ловли. Как результат, появился новый тип судов - "халибутка" (chalibutship). Низкобортная, широкая шхуна с двумя, сильно разнесёнными к носу и корме мачтами. Большая и свободная палуба позволяла 100-тонной шхуне нести большое количество шлюпок, манипулировать с сетями и разделывать улов, а низкие борта позволяли запускать перемет и удить треску прямо с палубы.
В настоящее время рыбная промышленность занимает четвёртое место в ВВП Рус-Ам после: туризма, нефтедобычи и лесной промышленности.
4* Автор преувеличивает значение служащего РАК поручика А.М.Гаврилова и принижает роль военного моряка, капитан-лейтенант Г.И.Невельского.
Поручик Гаврилов - отличный моряк, но человек до крайности аккуратный, неукоснительно выполнял все пункты данной инструкции. А один из пунктов её гласил: "В случае, если при входе в лиман встретите мели, то не должны подвергнуть судно опасности, ибо положительно известно, что устье реки недоступно". Встретив мели, А.М. Гаврилов в самый лиман и не пошел, а в своем донесении ясно написал, что в тех условиях, в которые он был поставлен, он поручения исполнить не мог. Поручик Гаврилов не считал, что он справился с заданием, но обработку итогов его плавания занимался барон Ф.П.Врангель. Правление РАК не было заинтересовано в отвлечении материальных и финансовых ресурсов на разведку и освоение Приморья; иначе трудно понять, почему адмирал сделал вывод о несудоходности Амура, написав в отчёте: "устье реки Амура оказалось недоступным для мореходных судов, ибо глубина на оном от 1 1/2 до 3 1/2 фут, а Сахалин полуостров". Министру иностранных дел графу К. В. Нессельроде этого показалось недостаточно, и он от себя приписал: "…посему река Амур не имеет для России значения". Прочитав сие донесение, Николай Павлович наложил окончательную резолюцию: "Вопрос об Амуре, как реке бесполезной, оставить".
Так что именно упрямству и презрению инструкций капитан-лейтенанта Г.И. Невельского, по выражению А.П.Чехова, "энергический, горячего темперамента человек, образованный, самоотверженный, гуманный, до мозга костей проникнутый идеей и преданный ей фанатически…", Россия обязана присоединению своих Дальневосточных владений.
5* Т.е. в апреле 1852г., когда сотавлялась инструкция, император Николай I уже принял решение о лишении РАК её привилегий.
6* Из текста не ясно в чём автор обвиняет А.Л.Штиглица: то ли в том, что выкрест; то ли в том, что банкир и владелец приисков. Следует заметить, что к министру финансов Е.К.Канкрину, так же сыну крещёного еврея и внуку равина Кан-Крейна, он относится с большим пиететом.
Скорее всего дело в том, что банкирский дом "Штиглиц и Ко" был основным (и удачливым) конкурентом РАбанка в России. Из-за мощного давления злопамятных Ротшильдов компанейский банк так и не смог закрепиться на европейском финансовом рынке, а в России, после событий декабря 1825г., его место при дворе занял дом Штиглицев. Так что единственно, где РАбанк мог свободно вести дела, это на американском континенте, что и определило его дальнейшую судьбу.
Необходимо добавить, что вопреки мнению автора, А.Л.Штиглица нельзя назвать бесчестным дельцом. Действительный тайный советник, кавалер многих орденов он основал и, согласно завещания, финансировал до 1918г., Училище технического рисования (ныне Мухинское). Как пишут историки "всё своё огромное состояние Штиглиц хранил только в русских банках, что мало кто делал в то время. Однажды, в ответ на замечание обного из банкиров о ненадежности такого капиталовложения, он ответил: "Отец мой и я нажили свое состояние в России, и если она окажется несостоятельной, я готов вместе с нею потерять все свое состояние."
Большинство историков считает, что решение об отзыве компанейских превилегий было изначально принято императором, а цепочку Штиглиц - вел. кн. Константин Николаевич - граф Нессельроде пришлось создать для сохранения лица Николая I. А.Л.Штиглица, скорее всего, "назначили" зачинщиком этого процесса, т.к. он так же занимался перевозкой золота и даже получил высочайшую благодарность за "ревностное исполнение должности … при перевозке монеты и слитков из кладовых Экспедиции кредитных билетов в запасную кладовую в крепости и освидетельствовании оной". Ниже А.Берг и сам упоминает об особой заинтересованности Николая I в переводе колоний под управление государства.
7* Историкам хорошо известно общее для всех ведомств в России того времени неслыханный разгул хищничества, принимавший постепенно совсем уж сказочные размеры. Еще Александру I упорно приписывали афоризм, сказанный им, как утверждали, в конце его жизни об окружавших его сановниках, и эти слова особенно часто повторялись в западноевропейской памфлетной литературе именно в начале 50-х гг.: "Они украли бы мои военные линейные суда, если бы знали, куда их спрятать, и они бы похитили у меня зубы во время моего сна, если бы они могли вытащить их у меня изо рта, не разбудив меня при этом."
Особо памятна афера графа П.А.Клейнмихеля имевшего наглостьукрасть почти полностью суммы, ассигнованные на обмеблирование большого Зимнего дворца, который был выстроен после пожара 17 декабря 1837г. Правда, Клейнмихель уворовал тогда же, еще в 1838 г., очень много казенных денег именно при самой постройке нового дворца, так что уже в августе 1841г. внезапно обрушилась в только что отстроенном дворце целиком вся крыша и потолок над огромным Георгиевским залом, да и потом дворцовые потолки и печи не обнаруживали долговечности, но чисто бухгалтерским путем доказать эти хищения было очень трудно. Неосторожность увлечения графа Петра Андреевича на сей раз заключалась в том, что он счел целесообразным присвоить себе, сверх строительных ассигновок, также и суммы, отпущенные на покупку и изготовление дворцовой мебели. В 1852 г. поставщики смогли донести свои жалобы до царя. В первый момент Николай Павлович был прямо потрясен этой историей с дворцовой мебелью и кричал, что он теперь уже не знает, принадлежит ли ему тот стул, на котором он сидит. Несколько недель подряд он не допускал к себе Клейнмихеля и не разговаривал с ним. А затем все уладилось и пошло по-прежнему. Император закрыл на все глаза и прикинулся убежденным, будто Клейнмихеля обманули его чиновники, а сам Петр Андреевич виновен лишь в излишней доверчивости, что составляет трогательный недостаток, свойственный вообще чистым душам и неисправимым идеалистам.
"Николай I со своим бесспорным, хоть и узким, неглубоким, односторонним умом, своей подозрительностью, наконец, со своим богатейшим (к концу царствования) опытом твердо знал, что он окружен ворами, взяточниками, казнокрадами, предателями, лживыми и своекорыстными людьми, но всякий раз, когда это очень уже эффектно обнаруживалось воочию, его явно угнетало сознание, что и на самом верху, ближайшее его окружение ничуть не лучше, что некого даже послать для контроля, для правильного расследования, для наложения кары на кого нужно."
8* Площадь островов архипелага (из которых 67 необитаемых) на 3 порядка меньше площади Европы. Автор "в запале" учитывает так же территорию океана их разделяющего. Если представить себе по европейской карте, что Таити - это Париж, то самый удаленный на восток атолл Гамбье находился бы на месте Румынии, Маркизские острова - на месте Стокгольма, а группа островов Аустрал - на месте Испании.
9* Автор несправедлив к внешней политике Николая I. Несмотря на значительные его ошибки в последние годы, свои политические игры он вёл очень разумно, смело и, не считая последних лет царствования, осторожно. "Он умел действовать обходными движениями, обещаниями, угрозами и запугиваниями, предпочитая не истреблять свою армию, а сохранять ее в качестве могучего средства непрерывного политического давления. Николай I это делал совершенно сознательно и планомерно. Он был человеком военным, но не воинственным, генералом от плац-парада, но не полководцем, за дипломатический стол он любил усаживаться не после войны, а до войны, и предпочитал получать кое-что без войны, чем рисковать войной для получения многого. Так было в течение почти всего его царствования. Но инстинкт осторожности уже с 1849 г. стал покидать его.
Победы русской дипломатии в первые годы царствования Николая I - это его личные победы. Помощников у него не было. Нессельроде был, по существу дела, ловко округлявшим французские фразы писарем, а не дипломатом, и русскую внешнюю политику делал только царь."
В качестве подтверждения можно привести мнение человека совершенно независимого, очень умного, очень осведомленного, весь век прожившего в высшем кругу английского двора, и притом человека, недоброжелательно к Николаю I относившегося: "Когда я был молод, то над континентом Европы владычествовал Наполеон. Теперь дело выглядит так, что место Наполеона заступил русский император и что по крайней мере в течение нескольких лет он, с другими намерениями и другими средствами, будет тоже диктовать законы континенту", - так писал в 1851г. барон Штокмар, друг и воспитатель принца Альберта, мужа королевы Виктории. И это было мнением, господствовавшим в тот момент в Европе.
Вплоть до начала войны 1853г. в Европе считалось аксиомой, что Россия обладает "подавляющей военной силой", а ее дипломатия - "несравненной ловкостью". Это признал именно в таких выражениях и английский министр иностранных дел лорд Кларендон, тут же и утешивший слушавшую его палату лордов именно тем, что начавшаяся война этот престиж разрушила. Но это утешение относилось к 1854г., а в 1852г. авторитет и сила Николая I признавались официальной Англией даже не в полной мере, а свыше всякой меры.
10* В ноябре 1851г. Николай I подписал правила о разборе. По ним, всё еврейское население империи разделялось на 5 разрядов: купцы, цеховые ремесленники, земледельцы, "мещане оседлые - владеющие недвижимостью приносящей доход", "мещане неоседлые". Последние были признаны "бесполезными" и в этот разряд, по мнению императора, попадало почти всё еврейское население Американских колоний. Ведь, даже будучи ремесленниками, они не состояли в ремесленных цехах и не имели свидетельств о знании ремесла. "Для обуздания тунеядства" против "бесполезных" готовились особые полицейские меры: выселять их в города, ограничивать передвижение, брать с "бесполезных" втрое больше рекрутов, чем с "полезных" евреев (т.е в 6 раз больше чем с прочих подданных). "Правила о разборе" в силу не вступили, т.к. правитель Митьков прислал ответ, что "таковых в колониях не наблюдается, ибо наибеднейшие из здешних евреев засевают по две десятины, а многие имеют угодья и в 20 и в 30 десятин".
Это не был первый выпад Николая I против расселения евреев в колониях. В ГП РАК разработали сложную операцию, целью которой было расселение на компанейских землях 40 000 еврейских семей. Иннициативу эту должен был выдвинуть специально приехавший из Англии в марте 1846г. верховный судья Лондона, баронет Моше Монтефиоре. С собой у него было рекомендательное письмо от королевы Виктории. Финансировать проект расчитывали прикрываясь именем Ицхака Альтараса, главы торгового дома из Марселя, сотрудничевшего с Компанией со времён континентальной блокады. Альтарас приехал в Россию с рекомендациями от французского правительства одновременно с Монтефиоре. Оба посланца были благосклонно приняты в Петербурге и об этом оповестили все еврейские общины. Сразу же нашлись желающие переселиться: из Вильно готовы были немедленно отправиться в путь 286 нищих, многодетных семейств; из Витебска - 139; из Митавы - 50. Но внезапно император начертал резолюцию: "Переселение евреев в Америку решительно прекратить".