(февраль 1818г. - апрель 1854г.)

СССРАМ (1)*

Жителям бывшего СССР может показаться невероятным, но, большинство историков и экономистов Рус-Ам отмечают несомненное сходство между социально-экономическим развитием столь, казалось бы, несоответствующих единиц исторического процесса, как Русская Америка и Советский Союз. И многие явления экономической и социальной сферы Рус-Ам имели впоследствии явные аналогии в советском обществе. Впервые это совпадение отметил проф. Московского университета А.В. Гринёв.

Некоторые советские ученые если и догадывались об определенных аналогиях социально-экономических процессов, происходивших в Русской Америке и СССР, вынуждены были молчать по вполне понятным соображениям: глубокий анализ этой темы мог самым печальным образом отразиться на их научной карьере. И действительно, в этом случае само собой напрашивался вывод, что либо еще в XIX в. в Русской Америке уже существовал "социализм" (что было очевидным нонсенсом), либо в самом СССР никакого социализма не было и в помине. (2)*

Теория Гринёва исходит из того, что "Россия XVIII - XIX вв. была, на наш взгляд, не феодальным государством, как это традиционно принято считать в советской историографии, а политарным, с наличием, правда, двух социально-экономических подукладов - феодального и постепенно набиравшего силу капиталистического. Для политарного строя характерна верховная частная собственность государства на основные средства производства и личность непосредственного производителя. Именно этот строй и был воспроизведен в российских колониях в Новом Свете, хотя, разумеется, он имел ярко выраженную специфику.

Как же возник политаризм в Русской Америке и Советском Союзе? Здесь можно говорить о сходной тенденции постепенного перерастания капиталистических отношений в политарные при активном воздействии со стороны государства. Правда, если для начального периода Русской Америки были присущи раннекапиталистические тенденции, то для России начала ХХ в. - отношения зрелого монополистического капитализма (в индустриальном секторе экономики). Тем не менее, итог был общим: конечная победа политаризма и в Русской Америке и в СССР…

Особая роль государства подчеркивалась во многих документах, связанных с ранними торгово-промысловыми экспедициями на Алеутские острова и Аляску. Например, в рапорте морехода Ивана Коровина, отправившегося в 1762 г. на Алеутские острова на судне иркутского купца Никифора Трапезникова, говорилось, что этот поход был необходим "… для распространения Российской ея императорскаго величества империи и уповаемой государственной пользы к приращению ея императорскаго величества интереса, к приведению в подданство под высоко самодержавную ея императорскаго величества руку живущаго на сысканных морских островах неясашнаго народа в ясашный платеж, а особливо и ко изысканию некоторых полезно подобных к государству прибытков". Конечно, в действительности главной целью любой купеческой экспедиции была добыча ценной пушнины. Но в официальных бумагах надо было продекларировать как первоочередную более благородную задачу "радения" об интересах государства, которые в России всегда стояли выше частных. В поисках новых земель, правда, были заинтересованы и сами промышленники и купцы: оскудение пушных ресурсов на местах прежней интенсивной добычи заставляло их искать новые промысловые угодья, а вступление в контакт с новыми народами открывало перед ними неплохие торговые перспективы. И здесь интересы купцов, промышленников и государства объективно совпадали. Империя получала ясак с туземцев и пошлины от развития промысла и торговли на тихоокеанских островах, которые посредством частных усилий и капиталов присоединялись к российскому скипетру. Поэтому наиболее удачливые предприниматели получали субсидии из казны для организации новых "вояжей" и даже награждались золотыми медалями…

Да и сама РАК явилась результатом как естественной капиталистической тенденции к монополии (следствие конкурентной борьбы, концентрации капитала), так и объединительной деятельности государственной власти, а потому представляла собой своеобразный институированный симбиоз интересов отечественных предпринимателей и бюрократии. Хотя формально компания являлась частной коммерческой организацией, реально она представляла собой своеобразное ответвление государственного аппарата. Причем по мере существования РАК процесс ее "огосударствления" постоянно нарастал, достигнув апогея к началу 1840-х гг., что нашло свое отражение в Уставе компании, принятом в 1844 г. В нем прямо говорилось, что люди, "кои принадлежат к сословиям, имеющим право вступить в службу, состоя на службе компании, считаются в действительной государственной службе и пользуются правом производства в чины и ношения мундира министерства финансов". На самого же министра финансов был возложен "бдительный надзор" за деятельностью компании как в колониях, так и в метрополии. Да и само руководство РАК прекрасно отдавало себе отчет в своей подлинной функции. "Действия Компании, - говорилось в ее документах, - тесно сопряжены с пользами Государства и что по сей единой уже причине служение Компании есть служение Отечеству". Более того, сам император, члены семьи и ряд высших сановников вступили в число акционеров РАК. Покупка акций Компании рассматривалась как патриотический акт и общественный долг.

Конечно, было бы упрощением представлять РАК в виде простого инструмента государственной власти. Во-первых, компания имела собственную, формально независимую от казны экономическую основу - движимое и недвижимое имущество и финансовые средства. Правда, эта собственность носила подчиненный характер по отношению к государственной, а сама компания выступала в роли временного арендатора территорий а, фактически, и населения Русской Америки по милости все того же государства. Во-вторых, как и любые другие организации, ведомства и министерства империи (позднее СССР), РАК имела свои собственные интересы и устремления, которые далеко не всегда совпадали со взглядами правительства или потребностями общества. Порой противоречия проявлялись достаточно явно, например, по поводу условий конвенций, заключенных властями с СШ и Великобританией в 1824 - 1825 гг., в результате которых права и привилегии РАК были значительно ущемлены. Руководство компании пыталось протестовать, что, однако, не имело успеха. И неудивительно, разрешались подобные вопросы, как обычно в России, волевым решением высших инстанций, стоявших на страже общегосударственных интересов. А РАК, хотя и была формально отделена от государства, вынуждена была послушно следовать всем распоряжениям правительства, даже не пытаясь оспаривать его решения в судебном порядке - императорскую Россию при всем желании невозможно было причислить к правовым государствам.

Как в свое время естественное экономическое развитие раннекапиталистических отношений в Русской Америке привело к созданию монополии в виде Российско-Американской компании и ее сращиванию с государственными структурами, так позднее развитие капитализма в самой пореформенной России привело к установлению государственно-монополистического строя, окончательно трансформировавшегося в политаризм после "революции" в Ноябре 1917 г.(3)* В немалой степени этому процессу способствовала Первая Мировая война. В ходе ее правительство начало отказываться от рыночных отношений и экономических свобод, проводить вызванную военными нуждами мобилизацию промышленности, вводить фиксированные таксы и твердые цены, предоставлять монополии, нормировать потребление. Активно действовали военно-промышленные комитеты, которые ознаменовали собой сращивание отечественных монополий с государством. В этот период резко усилилось государственное распределение, вводилась трудовая повинность, началось регулирование основы экономики страны - сельскохозяйственного производства, возникла продразверстка. Таким образом, в России сложились объективная экономическая база политаризма. Этот процесс получил логическое завершение в Ноябре 1917 г., когда после большевистского переворота вся собственность (включая землю) была объявлена "общенародной", фактически поступив в государственную монополию, а сам политаризм под маркой "социализма" обрел политическую власть.

Правда, и в Советской России, а до этого и в Русской Америке, политаризм утвердился не сразу, элементы капиталистического уклада продолжали сохраняться еще некоторое время. В СССР они были полностью ликвидированы к концу 1920-х гг. в период свертывания НЭПа и проведения сплошной коллективизации. А в Русской Америке остатки капиталистических отношений окончательно отошли на второй план в 1818 г., когда все русские промышленники были переведены на фиксированную заработную плату (350 руб. ас. в год) и продуктовый паек (1,5 пуда муки в месяц). До этого времени большая часть их состояла на "полупаях". Суть полупаевой системы состояла в регулярном разделе (раз в 4 года) всей добытой РАК пушнины на две равные доли (пая): одна из них шла компании, а другую получали "работные". Такая система была пережитком раннекапиталистических отношений вольного найма и участия простых промышленников в общих прибылях компаний, занимавшихся добычей пушнины на Алеутских островах во второй половине XVIII в. Полупаевая система обеспечивала относительную заинтересованность работника в результатах своего труда, а сам он имел некоторую экономическую самостоятельность. С переходом же на фиксированное жалованье промышленники превратились в простых наемных рабочих, призванных безропотно служить единому монопольному работодателю - Российско-Американской компании, точно так же, как позднее труженики СССР вынуждены были работать на благо "социалистического" государства.

Таким образом, в Колониях, а позднее и в СССР, сложилась сходная экономическая основа: верховная собственность государства на землю, средства производства и трудовые ресурсы. Причем в Рус-Ам государство просто делегировало часть своих полномочий РАК, монополизировав ее деятельность. Это имело далеко идущие экономические и социальные последствия. Благодаря почти тотальной монополии в Колониях, а позднее СССР, в качестве ведущих утвердились распределительные, а не рыночные отношения (для развития последних необходимо наличие самостоятельных собственников). Перераспределение произведенного продукта и в том, и в другом случае носило строго централизованный характер в виде обязательной сдачи всей добытой пушнины РАК (в СССР металла или зерна в "закрома родины") и возмещения в виде продуктов, одежды, средств производства и т.д. со стороны монопольного собственника-распорядителя.

Любопытно отметить, что перераспределительная система политарного общества каждый раз порождала совершенно искаженные представления о реальной экономической взаимозависимости: не простые труженики содержали бюрократическую машину, а, наоборот, она выступал как "кормилец" народа. В СССР эту роль стала играть "родная партия", благодаря "заботам" которой народ и существовал. То же наблюдалось в Русской Америке - не Колонии поставляя меха, обеспечивали доходы акционерам РАК, а наоборот. Считалось, что Главное Правление "содержало" колонии, направляя туда необходимые товары и припасы. Подобные метаморфозы сознания были вызваны, видимо, абсолютной зависимостью работников от единственного и всесильного собственника - государства (или РАК в его лице).

Перераспределение прибавочного продукта в политарных системах всегда осуществлялось через властно-распорядительный центр, где значительная часть его и оседала. Поэтому снабжение и уровень жизни колониальной, а позднее и советской столицы, были заметно лучше, чем в остальной стране. Следствием была глухая зависть и недовольство периферии по отношению к более зажиточному паразитическому центру. Централизация распределения вела к централизации управления. В СССР была хорошо известна гипертрофированная роль Москвы в деле принятия решений буквально по всем вопросам жизни общества. Что касается РАК, то тут дело было немного сложнее: главный центр принятия решений располагался, естественно, в Петербурге в Главном правлении, а все текущие вопросы находились в компетенции Правителя колоний.

Неизбежным следствием монополизации собственности и управления было всеобщее директивное планирование, достигшее невиданных масштабов в СССР. В Русской Америке оно было представлено более скромно, поскольку основной сектор экономики - промысел пушнины зависел не столько от директив властей, сколько от погодных условий, миграций животных и других природных факторов. Тем не менее, и в Колониях Правитель (после согласования с ГП), периодически назначал так называемые "запуски" - запреты на охоту в течение нескольких лет на определенной территории с целью восстановления популяции пушных зверей. Ежегодно планировалась летняя навигация колониальной флотилии РАК, отправление охотничьих партий, их маршрут и т.п. Все это отражалось в инструкциях, наставлениях и предписаниях колониальной администрации. В них до мельчайших деталей определялся каждый шаг подчиненных. Доходило до смешного. Так, в своем "отношении" Атхинской конторе РАК от 12 апреля 1835 г. за N 47 главный правитель писал: "В разрешение донесения Конторы за N 51, касательно 3-х чернобурых лисиц, доставленных Тоеном Дедюхиным с острова Амли и убившихся сами собою при падении с утесов. - Поручаю Конторе полагать одинаковую плату за упавших с утесов зверей, как и за прочих, иначе добываемых". Сама контора была не вправе решить столь "сложный" вопрос. Широко распространенный в колониях бюрократизм, был не только следствием господства чиновничьего класса как в колониях, так и в метрополии, а логически вытекал из самой природы экономических отношений политаризма. Естественно, по тем же причинам бюрократизм был присущ и советской системе, где процветали те же командно-административные методы управления экономикой. Важной функцией бюрократии, как коллективного собственника-распорядителя при политаризме, был постоянный учет и контроль: в Колониях - "компанейского имущества и капиталов", в СССР - "социалистической собственности", о чем еще на заре ее становления писал вождь "пролетарской революции". Бюрократизм ярко отражался даже в названиях и структуре управленческих органов: обширными административными территориями Русской Америки, которых символически именовали отделами распоряжались конторы Российско-Американской компании, а в СССР реальная власть сосредотачивалась в руках политбюро, секретариате ЦК КПСС и его генерального секретаря.

При отсутствии рынка и независимой судебной власти, которые выступают важнейшими регуляторами экономических отношений в обществах с господством частно-личной собственности, при политаризме их функцию выполняют жалобы, прошения и доносы. О.Э. Бессонова, обратившая внимание на этот феномен, отмечает, что жалобы представляли собой заметное явление российской и советской культуры и в раздаточной системе (как она именует политаризм) играли важную роль обратной связи. Это был сигнальный и корректирующий механизм российской экономики: жалобы исходили от всех слоев населения и со всех уровней управления. "А их минимизация была критерием поведения управляющих раздаточной системы. Она могла достигаться за счет изменения норм раздач, выделения ресурсов, смены руководства и раздачи обещаний." Так было в императорской России и СССР. Так было и в Русской Америке. Немало управляющих промысловыми артелями и даже целыми отделами лишились своих постов из-за жалоб подчиненных. Например, в 1845 г. вследствие многочисленных жалоб эскимосов чугачей был смещен начальник Константиновского редута Наумов.

Тотальный монополизм, т.е. отсутствие конкуренции самостоятельных товаропроизводителей, с неизбежностью порождал низкое качество продукции. Это наглядно проявлялось при сравнении большинства изделий советской промышленности (за исключением военной техники) с западными аналогами. То же самое наблюдалась и в российских колониях. Их основная продукция - пушнина - при исходном высоком качестве теряла его в процессе неумелой, торопливой и небрежной обработки, что было следствием незаинтересованности работников в результатах своего труда, упора на количественные показатели, отсутствия конкуренции. Поэтому основными рынками сбыта мехов РАК были Китай и Россия, где потребители не предъявляли высоких претензий к качеству продукции. При выходе же на европейский рынок, Компания постоянно сталкивалась с жалобами и рекламациями ее торговых контрагентов на плохое качество обработки шкур. Отмечены случаи, когда чиновники РАК списывали с баланса и уничтожали тысячи испорченных при сушке котиковых шкур, которые не брали даже в Китае.

Вследствие низкой конкурентоспособности продукции и распределительного характера экономики политарным системам присуще стремление к автаркии и самоизоляции, что легко прослеживается на примере Русской Америки и СССР. Дело в том, что внешняя открытость, взаимодействие с рыночными системами способны привести политарные структуры к кризису и гибели. В связи с этим становится понятно то поистине маниакальное упорство, с которым администрация Колоний пыталась насадить сельскохозяйственное производство на Аляске и Алеутских островах, не считаясь ни с субарктической природой, ни с отсутствием соответствующих трудовых навыков у туземцев, ни с крупными расходами по поддержанию абсолютно нерентабельного хозяйства. К сожалению, это обстоятельство обычно совершенно не учитывают некоторые отечественные исследователи, которые, указывая на развитие в Русской Америке земледелия и скотоводства, любят порассуждать об особой "прогрессивности" российской колонизации."

…С этой точки зрения, насаждение сельскохозяйственного производства в Русской Америке было вызвано стремлением колониального начальства создать замкнутое самообеспечивающееся хозяйство, чтобы тратить как можно меньше средств на ее снабжение продовольствием (это была одна из наиболее болезненных проблем) и свести к минимуму контакты с иностранными торговцами. При этом нельзя не учитывать и бюрократическую психологию руководства РАК, бодро рапортуя "вышняму начальству" об успехах земледелия и скотоводства в колониях, оно могло рассчитывать на его (начальства) благосклонность и награды за рачительное отношение к вверенной территории, а в будущем и на продление монопольных прав компании на новый 20-летний срок. Последнее обстоятельство уже было отмечено А.А. Истоминым, при объяснении причин "патерналистского" отношения колониального начальства к зависимому туземному населению.

Что касается методов насаждения новых отраслей хозяйства, то они на протяжении нескольких десятилетий принимали форму принудительного труда зависимых американцев (с 1820-х гг. за символическую плату) на компанейских огородах или при заготовке сена для скота, принадлежавшего РАК. Доходило до того, что по свидетельству очевидцев, в начале XIX в. на острове Кадьяк распашка земли осуществлялась с помощью местных эскимосов, впряженных, вместо скота, в соху! Не менее варварскими способами проводилась и сталинская индустриализация.

Поскольку РАК в Колониях, а в СССР непосредственно государство, были единственными собственниками и распорядителями основных средств производства и, соответственно, произведенного продукта, они же монопольно назначали его цену. В результате и в Русской Америке, и в СССР получила развитие двойная система цен - одна компанейская/государственная приемочная на произведенный продукт и совсем другая - отпускная на распределяемый/продаваемый от лица компании/государства… Естественно, что сдаточные цены были существенно занижены, а отпускные, наоборот, завышены. Так, в начале XIX в. алеуты получали от РАК за шкуру калана товаров на 8-10 руб. по твердой таксе, а компания затем перепродавала ее китайским купцам по цене 100-300 руб. С другой стороны, ковры, стоившие в Тюмени 2-3 руб., поставлялись в колонии по 10-15 руб. за штуку. Позднее аналогичная система цен сложилась, например, в колхозном секторе советской экономики. Таким образом, фактически речь шла о косвенном налоге, который представлял собой целенаправленное изъятие прибавочного продукта при помощи ножниц монопольно устанавливаемых цен. К началу 50-х гг. РАК полностью восполняла свои расходы по снабжению Колоний за счет так называемой "приценки", т.е. торгового процента, налагавшегося почти на все привозные. В среднем приценка составляла 77% к первоначальной цене товара, в том числе 28% составляли затраты на фрахт по доставке грузов, а 49% - чистая прибыль Компании.

Но манипуляции с ценами были не единственными способами изъятия прибавочного продукта в Русской Америке и СССР. Еще одним финансовым методом было введение платежных средств с директивно поддерживаемым курсом. В колониях это были в ходу банкноты РАБанка, а в СССР - всем известный "деревянный" советский рубль с искусственным курсом 6 руб. за 1 доллар СШ. Поскольку такие платежные средства были неконвертируемыми, то в финансовой сфере они автоматически "отгораживали" население от контактов с иностранцами, обслуживая замкнутую хозяйственную систему, поддерживая ее самоизоляцию, автаркию. Преимущество использования банкнот РАК (до реформы С.Вульфа 1850г.) и рублей СССР заключалось для компании и советского государства в их собственных эмиссионных возможностях, что приносило дополнительный доход. А так как товарная масса в российских колониях, а позднее в СССР, ни количеством (в сторону дефицита), ни качеством не соответствовала наличным денежным средствам, то банкноты РАК и советский рубль имели постоянного конкурента в виде продукта, не подверженного инфляции и пользующегося неизменным спросом у населения. Таким традиционным продуктом в обоих случаях выступала опять же водка как своеобразный аналог "твердой" валюты. С ее помощью и в Русской Америке, и в СССР можно было легко (хотя и нелегально) нанять работника, приобрести путем обмена недорогую вещь или продукты.

В сфере труда и людских ресурсов монопольное положение РАК в колониях (а в СССР - государства) сводило к минимуму права и возможности наемных работников и позволяло максимально занижать стоимость рабочей силы. Особенно это касалось некоторых групп туземного населения Русской Америки (так называемых "каюров"), которые фактически находились на положении рабов Российско-Американской компании (в СССР аналогичный статус имели заключенные). Остальные туземцы, хотя и считались формально "вольными", однако обязаны были трудиться на компанию, промышляя для нее каланов в составе специально создаваемых байдарочных флотилий. Их принудительный наем весьма напоминал по своей сути обязательный труд в СССР. В обеих экономических системах также широко использовался женский труд, объективно еще более усиливая эксплуатацию зависимого населения. Ничего удивительного, что туземные работники в Русской Америке, получая мизерную плату произвольно поставляемыми товарами, практически не имели стимулов к добросовестной и качественной работе (аналогичная картина наблюдалась и в СССР). Постоянные ссылки в документах РАК на феноменальную леность алеутов могут быть объяснены в значительной степени элементарным отсутствием мотивации к труду. Несколько лучше в этом плане было положение русских промышленников, но и их заработная плата также была невелика, носила повременной характер, да и та обычно не выдавалась в полном объеме: подавляющая часть выходцев из метрополии были должниками РАК, а потому компания ежегодно отчисляла 1/3 часть их жалованья в счет погашения долга. Ревизоры деятельности РАК отмечали: "За исключением Главного Правителя и важнейших чинов центрального управления, Компания вообще платит своим агентам денежное жалованье слишком умеренное, вознаграждая их выдачею припасов и разного содержания натурою". Все это, разумеется, не могло стимулировать ни активного отношения к труду, ни повышения его производительности. Схожие проблемы имели место и в СССР.

Так как отношение к собственности в политарном обществе определялось через государство (как верховного собственника), то, соответственно, принцип распределения полученного в этом обществе продукта осуществлялся в строгом соответствии со ступенькой в иерархии управленческого аппарата государства, т.е. в соответствии с должностью. Русская Америка и СССР не составляли в этом плане исключения. Например, в конце 1820-х гг. жалованье простого русского рабочего в колониях составляло 350 руб., приказчики и чиновники получали от 600 до 3000 руб., морские офицеры - по 5000, а главный правитель - 30000 руб. В СССР по идеологическим соображениям "вилка" официальных должностных окладов была не всегда столь ярко выражена в денежном исчислении. Однако она дополнялась системой выдач различных дефицитных продуктов, товаров и услуг представителям господствующей номенклатуры. Впрочем, и в Русской Америке дефицитное свежее мясо диких баранов и оленей поставлялось регулярно только на стол колониальной администрации, а простые промышленники обычно вынуждены были довольствоваться несвежей солониной…

Как в Русской Америке, так и в СССР социальная мобильность (и горизонтальная, и вертикальная) строго контролировалась начальством…

Для усиления социального контроля со стороны государства простой труженик был закреплен за постоянным местом жительства. Институт прописки советского периода восходит еще к временам императорской России, когда все население (и сельское и городское), было приписано к определенному "обществу". Покидать его самовольно, без разрешения чиновника (как представителя государства), было строго запрещено. Это очень затрудняло для РАК наем рабочей силы в метрополии, так как правительство соглашалось выдавать паспорта "работным" сроком только на 7 лет. После этого русские промышленники должны были возвращаться обратно из колоний в свои "общества" (за время пребывания в Америке выплату всех государственных податей брала на себя Компания). И хотя в дальнейшем РАК удалось добиться права продления действия паспортов для своих рабочих, это практически не помогло увеличить число постоянных жителей российских колоний. Что же касается зависимого туземного населения колоний, то оно было юридически закрепощено после принятия новых "Правил" (устава) РАК в 1821 г., когда политаризм в колониях окончательно утвердился как ведущий экономический уклад. Анализируя особенности социально-экономических отношений в СССР В.В. Радаев и О.И. Шкаратан справедливо отмечали: "Характерной чертой системы была экономия средств на воспроизводство и развитие человека". При этом через подконтрольные государству средства массовой информации в широких масштабах велась пропаганда скромного образа жизни, обличалось мещанство, стяжание богатств. В Русской Америке подобные установки были закреплены юридически. В ј 176 Устава РАК 1844 г. главному правителю было предписано "наблюдать, чтобы в колониях не ввелась роскошь". Суть подобных распоряжений состояла в стремлении советского и компанейского руководства минимизировать затраты на рабочую силу и увеличить тем самым объем прибавочного продукта.

С другой стороны, однако, устоявшаяся политарная система заинтересована в сохранении социальной стабильности для нормального процесса экономического воспроизводства. Поэтому она предоставляет определенные гарантии прожиточного минимума для широких слоев населения. Так, русские промышленники с 1818 г. получали ежемесячный паек мукой или хлебом от компании (для семейных - увеличенный), а для алеутов формировались своеобразные страховые фонды потребления - общественные склады продуктов, которые выдавались нуждающимся в случае голодовок. Аналогичные, только неизменно более масштабные фонды потребления имелись и в СССР.

Более того, при возникновении дефицита рабочей силы (вследствие высокой смертности из-за сверхэксплуатации, войн, эпидемий) государство, как верховный собственник не только основных средств производства, но и трудовых ресурсов, по необходимости вынуждено было усиливать свою социальную политику. Этим и обусловлены периодические всплески патернализма в политике администрации по отношению к коренному населению Русской Америки, уходящие своими корнями еще в XVIII в…

Подметив это обстоятельство А.А. Истомин объясняет его психологией недоверия правительства к частнопредпринимательским инициативам, заботой о поддержании собственного авторитета в глазах общественности путем защиты туземцев от произвола купеческого капитала. Подавляющее же большинство отечественных исследователей до сих пор продолжает писать об особом "гуманизме" российской колонизации Нового Света, в корне отличной от испанской и англо-американской, для которых было характерны завоевание, грабеж и истребление туземцев Америки и Австралии. Обоснование для такого гуманизма российской колонизации они видят в "демократическом" составе пришлого русского населения (спасавшиеся от крепостного гнета крестьяне, ссыльные, торговые и служилые люди), а также в совместной трудовой деятельности туземцев и русских. На самом же деле, весьма относительная "гуманность" российской колонизации объясняется не психологическими факторами, не заботой правительства о собственном имидже в глазах общественности (которому придавалось серьезное значение лишь во внешнеполитической сфере) и тем более не демократическим составом русских поселенцев. Дело в политарной сути метрополии. Государство, рассматривая туземцев как своих подданных, т.е. свою "собственность" и источник пополнения казны (путем сбора натуральной дани - ясака, выполнения повинностей и т.д.), стремилось защитить их от произвола со стороны частных лиц и купеческих компаний, а позднее - РАК. Британская, а позднее и американская колонизация, осуществлявшаяся как раз частными лицами и организациями, обычно не церемонилась с аборигенами "очищая" от них обширные территории (в Америке, Австралии и других колониях) для более эффективного и прибыльного использования земли. Именно здесь-то и лежит принципиальное отличие российской политарной колонизации от капиталистической англо-американской.

Особенно явно патернализм стал проявляться в Русской Америке начиная с 1820-х гг., когда к власти в колониях пришли морские офицеры и увеличился государственный контроль за деятельностью РАК. Усилить заботу о зависимых туземцах колониальное руководство было вынуждено из-за резкого уменьшения их численности (как минимум на треть) по сравнению с началом века. Точно также огромные потери, понесенные народом в годы II Мировой войны, замедление темпов прироста населения заставили Н.С. Хрущева и возглавляемую им партию обратить серьезное внимание на развитие социальной сферы: усилилось жилищное строительство, делались попытки за счет освоения целины улучшить снабжение населения хлебом и т.д. Осуществлялось это, естественно, не из альтруистических соображений, а по причине экстенсивного развития "социалистической" экономики, требующей вовлечение в производство все новых рабочих рук, которых стало не хватать. Продолжать же сталинскую практику сверхэксплуатации в лагерях ГУЛАГа означало еще более усугублять эту проблему. И лишь дополнительным стимулом для усиления социальной политики была возросшая активность СССР на международной арене в послевоенные годы и необходимость, как следствие, поддержания авторитета "социалистической системы" в глазах мирового сообщества путем отказа от наиболее одиозных форм эксплуатации собственного населения.

К началу 1960-х гг. система социальных гарантий в СССР получила законченный вид в виде практически полной занятости, небольших устойчивых доходов за работу вполсилы, уверенность и спокойствие, даруемое отсутствием конкуренции. "В итоге, - пишут В.В. Радаев и О.И. Шкаратан, - умерла самодеятельность населения, люди просто отвыкли самостоятельно принимать решения и нести за них элементарную ответственность." Полная зависимость работника от воли начальства, за которым стояло всесильное государство, слабая заинтересованность в результатах собственного труда порождали соответствующие психологические стереотипы. Безынициативность, лень, слепое следование любым распоряжениям властей, конформизм были характернейшими чертами "нового советского человека". Точно так же всего за несколько десятилетий психология зависимых туземцев в Русской Америке претерпела кардинальные изменения. В начале 1850-х гг. С.С.Костливцов писал по этому поводу: "…Ныне как внутренняя, так и внешняя жизнь Алеута совершенно изменилась - из язычника он сделался христианином, - из дикого разбойника, жившаго набегом и грабежом, он сделался кротким гражданином, - из необузданного и своевольного, он сделался примерно послушным и покорным поставленной над ним власти". А коллега Костливцова П.Н. Головин не без иронии добавлял, что если бы начальство вдруг приказало алеутам принять ислам, то "они завтра же сделаются самыми ревностными магометанами".

Можно и далее перечислять аналогии и параллели, имевшиеся в Русской Америке и СССР. Однако сказанного уже вполне достаточно, чтобы сделать обобщающий вывод. Так, становится совершенно очевидным, что фундаментальным фактором, определяющим характер развития того или иного общества, является господствующий тип собственности на основные средства производства (очень часто и на рабочую силу). Именно поэтому несмотря на колоссальные различия между Русской Америкой и СССР по многим параметрам (несовпадение исторического периода существования, направленности хозяйственных отраслей, различия основного состава населения и т.п.) между ними наблюдалось удивительные типологическое сходство. При этом социально-экономические модели Русской Америки и СССР были даже ближе друг к другу, чем к России XVIII - первой половины XIX вв. В последней не было того тотального монополизма, который наблюдался в Колониях и Советском Союзе, поскольку наряду с верховной государственной собственностью существовала, хотя и в подчиненном виде, частно-личная собственность. "

* * *

История любит выкинуть коленца позабористее. В тот самый 1818 г., когда, по словам Гринёва, "в Русской Америке остатки капиталистических отношений окончательно отошли на второй план ", вступил в службу РАК и отправился в Колонии человек, заложивший мину под принцип "верховной собственности РАК на землю, средства производства и трудовые ресурсы".

Нет, в отличие от "родной партии", Компания лишилась большинства своих властных полномочий согласно директивы свыше, а не благодаря жестоким законам экономики. Но к 1856 г., когда в Рус-Ам произошла перестройка, в Колониях уже кипела незаконная, но при этом очень эффективная, экономическая жизнь. Настолько эффективная, что и сама Компания в ней участвовала, как правило, так же незаконно.

Симон Вульф, уроженец Курляндии, в 1816г. получил степень кандидата права в Дерптском университете, но ни степени доктора права, ни должности в Коллегии юстиции добиться не смог благодаря своему "5-му пункту", хотя и дошёл с прошением до Совет министров. Зато в Колониях он очень скоро стал ближайшим помощником Правителей, причём всех. Ведь они частенько менялись, а Вульф оставался незаменимым.

Первую реформу Вульф задумал и осуществил совместно со своим добрым приятелем Кириллом Тимофеевичем Хлебниковым, в те годы правителем Ново-Архангельской конторы. На первый взгляд она лишь упрочала монополию, ведь согласно проекту Компания должна была взять на себя посредническую роль и покупать у индейцев различные деликатесы по твердым и низким ценам, а затем уже снабжать им служащих РАК. Обосновывалась необходимость такого шага стремлением избавить обывателей от излишних трат. "Для компании, иногда по недостаткам, выменивают от диких палтусов и иной рыбы; яйца чаечьи, … гусей, тетерок, коренья, травы, ягоды…; и из своих изделий шляпы, ковры… и другие мелочи, за кои и получают от промышленных… все те товары и вещи, кои расходуются от магазина … Сие облегчало бы продовольствие … если бы наблюдали одинаковое правило платить умеренно; но они часто платят без всякого расчета. …Часто случалось, что промышленный отдает за тарелку ягод платок стоящий 2 рубля… Дикие променивают также покупаемый ими у бостонских корабельщиков ром, с чего многие спиваются… Нельзя исчислить вреда, который производится от подобных оборотов."

При этом, явно под влиянием Вульфа, Хлебников упоминал что "поелику держать при каждом отделе специяльного приказчика коштовато… приспособить к сему жидов, не способных по здоровью или иным причинам исполнять китобойную службу". *(4)

В январе 1831г. Ф.П. Врангель, незадолго до этого вступивший в должность Главного правителя, постановил, что отныне свободная торговля жителей крепостей и поселений с индейцами запрещалась, а в каждом поселении и крепости всем должен был ведать особый приказчик (без жалования). Им вменялось ежедневно выменивать продукты в лавке на специально огороженном рынке. Сдавать всё чиновникам и служащим Компании должно было по таксе.

Это указание и стало первым случаем официального разрешения российским подданным в Русской Америке заниматься коммерцией вне Компании. Ведь "провизийные приказчики" должны были сами заботиться о своём пропитании. Лидером в этом бизнесе стал Гершона Мошке. Бывший мелочный торговец из Гомеля, в первом же сезоне отрубивший себе при разделке туши кита фланшерной лопатой ступню правой ноги. Он первым перестали дожидаться, когда индейцы принесут в лавку продукты, и, не смотря на увечье, сам стал разъезжать по деревням и стойбищам, где, как ранее в Белорусии стал давать компанейские товары в кредит под договор о поставках ягод, зелени, дичи. Весной того же 1831г. Мошке, "отдолжив" у приказчика Азарова 4 каюрки, отправил их на ловлю трески и халибута. А в апреле следующего года снарядил артель из 11 человек на сельдяной лов в Ситхинский залив, откуда они привезли ему более 100 тыс. рыб.*(5) Мошке так же первым предложил приобретать у индейцев глину для строительных нужд и дрова для отопления. В 1835г. с разрешения барона Гершон даже приобрёл небольшой бот, "ибо по своему увечию не способен быстро ходить по надобностям службы, чем приносится компании немалый убыток". На самом деле бот, с претензией названый им "Моше хагадоль" (Моисей великий), нужен был Мошке для расширения бизнеса. По некоторым данным оба Моисея добирались до залива Кьюкиот, где скупали цукли.

"Провизийные приказчики" приносили Компании дополнительные доходы, но от введения монополии пострадали простые служащие, поскольку свежие и дефицитные продукты стали попадать, в основном, на стол администрации, колониальной и крепостной, а работникам приходилось довольствоваться в основном соленой рыбой и солониной.*(6) И если второе не слишком беспокоило Фердинанда Петровича, то второе - напротив, очень интересовало. Потому Вульфу было предложено продолжить столь удачный эксперимент.

В 1830г. первые 8 компанейских китобойцев вышло в океан. На следующий год их количество увеличилось до 22, но одновременно с ними на алеутское стадо накинулось более 30 конкурентов, бостонцев и британцев. Там, где в тяжёлых условиях северных морей ходит такое количество судов, неизбежен частый ремонт, а огромная добыча требовала соответствующего количества бочек. Всё это вызвало ажиотажный спрос на пиленый лес и бочечную клёпку.

Вульф предложил нескольким евреям, которые в России арендовали пильные мельницы, вернуться к старому ремеслу. Он не останавливался даже перед тем, что бы снять нужного специалиста с компанейского китобойца, как, на пример, зимой 1832г. Янкел Горовец со "Св. Ионы" капитана Хансена. Именно Горовец поставил на Москве у Белых порогов первую лесопилку. К 1835г. их было уже 11, а Горовец настолько расширил производство, что поставил на своей лесопилке паровую машину.*(7)

Вообще-то и машины, и сами лесопилки, и даже китайские работники принадлежали Компании, но договор составлялся таким образом, что арендатор (который числился приказчиком без жалования) мог оставаться на своём посту до тех пор, пока приносил прибыль не менее 20% от вложения. И, не смотря на то, что стоимость оборудования была завышена почти вдвое, а всю продукцию Компания брала себе по фиксированным ценам, арендаторы преуспевали.

"Бочечная клёпка в Новороссийске процентов на 10 дешевле, чем в Нантакете или Бостоне. Но если не теряешься, можно сэкономить ещё столько же покупая её у краснокожих. Эти бестии крадут её, а так же простые доски, у туповатых русских в огромном количестве. Индейцы настолько обнаглели, что сами подходят к борту на своих каноэ и предлагают товар… Преимущество так же в том, что они охотно меняют на товары - спиртное, сукно, железо и даже масло… но цены знают и торгуются как черти… Они же и доводят до бухты, где можно загрузиться клёпкой."

Капитан МакКормик с "Марианны" напрасно возводил поклёп на индейцев. Спереть что-то с компанейских складов было очень трудно, разумеется, если вор сам же его не охранял. Но этот лес "честно" доставлялся с еврейских лесопилок. Само собой правление не раз пыталось навести в этой области порядок. Но, как говаривал Илья Школьник, арендатор лесопилки на Лосином ручье, близ кр. Св. Георгия - "Что могут найти гои на складе, которым заведует аид--- Гостеприимство и полный порядок." А ссориться из-за мелочей с племенами чиновникам не хотелось, тем более, что очень скоро недалеко от еврейских лесопилок комохи, ковичане, масквим, клатсоп и пр. поставили свои. Примитивные, дешёвые, но исправно поставлявшие изрядное количество леса. Разумеется не своего.

В мае 1836г. правитель Куприянов объявил о закупке леса с индейских лесопилок по цене на 30% выше, чем у евреев. До конца года Компании было продано 2184 сажени досок, а еврейские лесопилки стали работать круглосуточно. Впрочем, это не помешало Правителю доложить в ГП о полной победе над "лесными ворами".

К тому времени "экономический эксперимент" Фердинанда Петровича продолжал расширяться. 2 апреля 1835 г. было подписано, уникальное для этого царствования, высочайшее повеление разрешающее евреям в Америке брать в долгосрочную "аренду от Компании земли и хозяйства …и узаконялись пpомыслы и pемесла в деpевенском их быту". А указом от 6 ноября 1835г. все предложения барона Врангеля, написанные Вульфом, были приняты. "Дабы желательные торговцы и промышленники - евреи сделались, через несколько времени, желанными земледельцами и землевладельцами… Арендное хозяйство с наёмным рабочим трудом… находит более сочувствия у евреев, чем трудный во всех отношениях переход от барышничества к труду хлебопашца… Многие из евреев до запрета сего для них промысла в России жили тем, что брали в аренду у помещиков Украины и Царства Польского их имения или служили у них управляющими. Таковой их опыт и постоянное стремление к занятию сельскими промыслами, преимущественно в форме арендования земель и обработки их наемными рабочими, резонно было бы применить в Американских колониях.

Передав от компании земли до 100 десятин с привилегией передачи таковой аренды по наследству и доставив им наемных работников - китайцев, искусных в земледелии, возможно придать евреям добpую волю и желания упpажняться в сельских занятиях, учинив образцовые еврейские колонии…" Как это часто бывает в России, указ запоздал. К тому времени уже процветали при Форт Росс и в Виламетской долине 9 ранч. Правда С.Дилон, М.Зонненберг, И.Лапковский, Я.Софер и др. были не арендаторами, а управляющими ранч и трудились за небольшое жалование. Впрочем они скоро организовали при ранчах уже свои малые предприятия, которые и приносили управляющим приличный доход. В основном это было производство масла, сначала сливочного, с быстро устроенных своих ферм, а вскоре и подсолнечного. Пионером этого промысла стал Яков Софер, управляющий Костромитиновской ранчи.

Иногда пишут, что первые цветы подсолнечника в Форт Росс начала высаживать в своём саду Елена Павловна Ротчева. Как не жаль развенчивать Елену Павловну, истина дороже, Софер построил свою первую, экспериментальную маслобойку в 1837г., за год до приезда Ротчевых в Америку.

Историки отмечают, что Яков Софер был очень религиозен, иногда пишут даже, фанатично религиозен. На китобойце он практически умирал с голоду, т.к., не смотря на разрешение раввина отказывался есть не кошерное мясо и битые червём сухари. Не удивительно, что, став управляющим, он первым делом наладил кошерный забой скота. Но кашрут требует также чёткого разделения мясной и молочной пищи, значит для готовки необходимо нейтральное растительное масло. Сначала Софер покупал китайское кунжутное масло, но вскоре, из-за высокой компанейской приценки и неприятного вкуса стал искать замену. Нашлась она почти сразу, ведь, не даром именно Мексика считается родиной подсолнечника.

Эти красивые золотые цветы часто встречались в Калифорнии в садах миссий. Однажды попробовав семечки Софер уловил приятный маслянистый вкус и, зимой 1836г. посеял 3 сотки первым в Рус-Ам подсолнечником. Сам управляющий в маслобойном деле ничего не понимал, поэтому договорился с плотником из Форт Росс Сысоем Пятаковым, что тот, за четверть водки, сделает пресс. Сысой в этом деле разбирался не больше Якова, потому первое в Колониях приспособление выглядела так. "Сбоку в дубовом коротком пне выдолбил он квадќратную нишу, внизу сей ниши выбрал гнездо цилиндрической формы, куда закладывалось высушенное семя. В гнездо же вставлялќся прочный дубовый цилиндр и с помощью двух клиньев, забиваемых молотом, давил на семя… Воистину, масло это били."

Если Елена Павловна Ротчева и не приложила руку к организации маслобойного промысла в Америке, то Александр Гаврилович имел к этому самое прямое отношение. Во время первой же инспекции он обратил внимание на странный запах масла и, получив объяснение, вспомнил своего приятеля по университету Н.В. Станкевича со словесного отделения. Они входили в литературный кружок вместе Алексеем Кольцовым, Януарием Неверовым, Виссарионом Белинским, Константином Аксаковым, Александром Келлером, Осипом Бодянским. Но для нашей истории важнее не эти крупнейшие фигуры российской словесности, а один разговор об уме и предприимчивости русских крестьян. Николай Владимирович Станкевич вырос в богатом имении Удеревка, в Воронежской губернии. А в соседней Алексеевке, имении графа Шереметьева, смышлёный мужик Даниила Бокарёв наладил маслобойню на подсолнечном семени ещё в 1827г.

Ротчев немедленно написал приятелю письмо, с просьбой поспособствовать в найме опытного маслобоя и закупке оборудования. Но, когда зимой 1839г. письмо добралось до Москвы, Станкевич давно отбыл в Германию, лечиться от чахотки. Он получил письмо весной и перенаправил просьбу младшему брату Александру, который собирался на лето в имение. Александр Владимирович уговорил родителей отдать в обучение на маслобойню купца Папушина мужика посмышлёнее, чтобы затем отправить его в Америку. Только в 1841г. Григорий Чумак, запроданный на 7 лет за 3000 руб. ассигнациями, сошёл в Ново-Архангельске с борта "Самары" лейтенанта П.Струве. Он также привёз 12 мешков подсолнечного семени. К тому времени Д.Бокарёв уже 12 лет проводил селекционную работу и смог выделить сорт маленьких чёрных семечек, содержащих наибольший процент масла. *(8)

Как не велика роль евреев в деле разрушения сложившегося в Колониях политарного строя, основной прорыв произошёл 8 ноября 1839г., когда к стенам Святогорской крепости подошёл передовой отряд чероки.

Во многих отношениях этот народ стал самым продвинутым в Рус-Ам как в экономических, так и в политических вопросах. А это смерть для политаризма. Начиная с 1806 г., когда в племени пришли к власти реформаторы Мэйджори Ридж (Катунгдатлагех), и Джон Росс (Гувисгуви), чероки "ступили на дорогу белого человека". "Они занялись самообразованием и постижением европейской культуры и добились на этом поприще заметных успехов достигнутых, в основном, их собственными усилиями… основали собственные суды и школы и достигли такого уровня благосостояния, который стал предметом зависти их белых соседей… К 1817 году их система управления была заменена на выборный совет племени… Нация Чероков установила у себя правительственную систему по типу существующей в Соединенных Штатах и, основала в 1822 году Верховный Суд Чероков… в 1824 году был издан первый писаный закон чероков, а в 1827 году чероки приняли свою конституцию."

"В Святогорской крепости при реке Орегон в лето от Рождества Христова 1839-е месяца ноября 27-го дня" был составлен документ, под которым подписались "Джон Росс, великий вождь народа чероков, и флота российского капитан 1-го ранга и главноуправляющий Русско-Американской Компании Александр Купреянов… на следующих артикулах…" Эти артикулы, декларировавшие сохранность всех демократических институтов, которые чероки создали за последние 30 лет, и заложили под политарный строй в Колониях мину замедленного действия. Конгресс, сенат, независимый верховный суд, права собственника - что может быть страшнее для власти чиновников?

Вскоре на новых черокских землях заработали 14 лесопилок и 23 кузницы, совершенно не подотчётных Компании*(9), а 2108 крепостных выплачивали оброк своим хозяевам. Однако по настоящему значительным прорывом в политарной системе стала Калифорнийская лихорадка.

К весне 1849г. свободные (т.е. не компанейские, а рыночные) цены на провизию и спиртное подскочили почти в 3 раза. Такой спекулятивный рост спровоцировал сам Главный Правитель П.Митьков. Отправившись в Калифорнию почти сразу после своего вступления в должность, в мае 1848г., он не мог не заметить открывшихся там перспектив.

"Цены на провизию поднялись тут (в Форте Зутера) страшно даже по сравнению с Сан-Франциско. Бочонок муки в лавке стоил 36 долларов, а когда через две недели я возвращался в Сан-Франциско - уже все 50. Но на самих приисках дороговизна еще страшнее. Старатели платят по 400 долларов за бочонок муки, по 4 доллара за фунт кофе или плохого коричневого сахару. Что-ж касается мяса, то его здесь вообще нет кроме вяленого."

И Порфирий Платонович тут же по возвращении потребовал от управляющих ранчами максимально увеличить площадь запашки и начал активную закупку провизии у независимых производителей. Первоначально это были почти исключительно искусные фермеры чероки, особенно богатые, владеющие крепостными. Но и сами негры-крепостные быстро сообразили с какой стороны на сэндвиче масло. Урожайность с их полей так понизилась, что к 1850г. всех их перевели на оброк, т.к. барщина совершенно не окупалась.

Компанейские суда везли картошку и муку в Сан-Франциско, где они менялись на золото, имея 100% чистой прибыли с оборота. Но, выплачивая через провизийных приказчиков 37 старых, не ревальвированых копейки за фунт картошки, Митьков не учёл, что на приисках этот фунт продавался за полноценный пиастр и продавали его, в основном, евреи-малемуты, которые отлично знали где, что и почём. Стоит ли удивляться, что уже в 1849г. в Рус-Ам сложился параллельный рынок, где пуд картошки стоил не 15, а 35-40 руб.? В считанные месяцы сложились также целые торговые корпорации с многомиллионными оборотами, совершен не подотчётными Компании. А с октября 1850г. и сама Компания присоединилась к этому нелегальному, даже по компанейскому уставу, не говоря уже о законах Российской империи и СШ, бизнесу. А как иначе? Ведь таможня СШ обложила главный компанейский товар, спиртное, максимальным, 80% налогом!

Так что, когда 11 апреля 1854г. с борта фрегата "Паллада" спустился первый американский генерал-губернатор Евфимий Васильевич Путятин, от компанейской политарной системы оставалась одна хрупкая оболочка. А рядом с ней возвышалось мощное и активно растущее дерево здоровых капиталистических отношений.

1* В главе использована книга А.В. Гринёва "Русская Америка и СССР: удивительные параллели".

2* В данном вопросе автор ошибается. Создателем теории является Юрий Иванович Семёнов - советский и российский историк, философ, этнограф, специалист по философии истории. До 1980 года - главный научный сотрудник Института этнографии АН СССР. В настоящее время - профессор кафедры философии Московского физико-технического института, а так профессор кафедры социальной философии философского факультета МГУ.

3* Хотя Рус-Ам и перешла в 1942 г. на григорианский календарь, но Октябрьскую революцию до сих пор принято называть Ноябрьским переворотом.

4* Иногда первым предпринимателем Русской Америки называют Натана Рыбак, очевидно из-за повсеместной известности созданного им бренда. Но в мае 1811г., когда первая "партия" из 8-ми пар туфель была отправлена в Монтарей, Рыбак числился писарем при новороссийском отделе. Он искал способа продвинуться по службе. В последствии он курировал производство обуви и шорного товара на вывоз, разумеется не без своей прибыли. Это, а так же налаженные связи, и помогли ему в 1848г. организовать производство и открыть свой первый обувную лавку в Сан-Франциско.

5* Скорее всего меньше. По отчёту М.Гершона за 1832г. он сдал всего 101132 сельдей и корюшки, притом, что артель не распустил даже зимой.

6* К сожалению А.Берг, при всех своих энциклопедических знаниях, плохо знаком с советскими реалиями. В гл. 29 он пишет - "Несмотря на твёрдую таксу малемуты не бедствовали. Несомненно, немалая часть деликатесов уплывала на китобойные суда. Упомянутый уже Мошке, в 1834г. передал "в уплату товаров масла 11 боч. и 14 гал.". Это более 400 пиастров по тогдашней цене. Разумеется, ворвань могла быть украдена с компанейских складов или куплена у индейцев. Но скорее всего её притащили в мошкину лавку истосковавшиеся по свежей пище бостонские, британские или компанейские китобои." Но автор не замечает, что провизийные приказчики и, описанные ниже, арендаторы лесопилок являются не провозвестниками капитализма, а скорее советскими "теневиками". Причём роль "крыши", получающей значительную часть прибыли, играют племена.

Кроме того из текста ясно видно, что монополия на скупку провизии у индейцев привела к созданию "спецраспределителя", что ещё более сближает социоэкономические отношения в Рус-Ам и СССР.

7* Автор ошибается. Я.Горовец использовал паровик не для расширения производства лесопилки у Белых порогов, а основал новую, в самом устье Москвы. Река в этом месте широко разлилась и устройство запруды требовало значительных расходов. Место это получило название Лесная пристань. Своеобразие развития промышленности Рус-Ам явилось то, что оно происходил почти исключительно при использовании в качестве основной двигательной силы энергии воды. Это характерно также и для СШ. По сравнению с Англией американская промышленность сильно отставала в применении паровых машин (мы не говорим здесь о железных дорогах и пароходах). Это обстоятельство легко понять, если учесть, что в СШ и тем более в Рус-Ам имелось множество рек, дешевую энергию которых было относительно просто и выгодно использовать. Большинство предприятий в течение ряда десятилетий с успехом употребляли в качестве двигателя водяное колесо. "Машина и пар - вот формула технической революции в Англии. Машина и водяное колесо - вот формула для первого этапа машинной стадии американской промышленности." Но, отличие от СШ, Рус-Ам не изменил своим гидроресурсом до сих пор. Рус-Ам является крупнейшим мировым производителем энергии с помощью гидроэлекстростанций, ресурс которых до сих пор еще полностью не выработан и крупнейшим в мире экспортёром электроэнергии. Производство в 1999г. составило 576.2 миллиарда квт\час, из которых только 23 миллиарда квт\час на тепловых электростанциях. Экспорт - 132.9 миллиарда квт\час.

8* В 70-х гг. XIX века предприниматели из Рус-Ам завезли культуру производства подсолнечника и подсолнечного масла назад в СШ и Мексику. В настоящее время Рус-Ам занимает 4-е место в мире по производству подсолнечного масла (1 320 тыс. тонн в 2000г.) после СШ, Украины и России.

9* Не совсем верно. На первые просьбы продать предпринимателям Д.Харсем и П.Спир оборудование для лесопилки А.Купреянов ответил отказом. Но после угрозы Д.Росса купить его в СШ согласился, однако с условием закупки Компанией всех лесоматериалов "сверх нужных для необходимостей Народа Чероков" на условиях "индейских лесопилок", т.е. на 30% выше, чем у арендаторов компанейских лесопилок.