Добрыя компанионы*(1)

Надежда Алексеевна Шелихова была хороша собой. Тёмные, почти без проседи волосы; ясные, чёрные глаза; округлое симпатичное лицо, мягкий подбородок. И не скажешь что этой женщине уже за 40, и что родила она 11 детей и похоронила 5, проделала вместе с мужем путешествие, которое не всякий мужик выдержит, и с неженской хваткой управлялась с хозяйством.

Когда Шелихов отсутствовал, обычной практикой являлись отчёты его доверенных лиц перед хозяйкой. Ещё при жизни супруга она сумела наладить свои собственные отношения со многими людьми, связанными с операциями Шелихова и пользовалась у них немалым уважением. Зачастую сама проводила деловые переговоры от имени мужа. "…авторитет её весьма велик. Служащие компании повинуются ей, а высшие чиновникм, включая сюда и самого генерал-губернатора, внимательно выслушивают…. Надежда Алексеевна весьма успешно возмещает недостаток образования своими решительностью, жёсткостью и женским обаянием".

Уже одного этого было бы достаточно, чтобы считать Надежду Алексеевну одной из самых замечательных женщин своего времени. Но в историю она вошла, как тёща трёх людей, которые привели под российское подданство земли размером с Европу до Урала и заложивших основу нашего государства (почему-то во многих исторических книгах и даже в учебниках Агафью ван-Майер считают дочерью, а не племянницей Григория Ивановича Шелихова)

После смерти Григория Ивановича его приказчики, в большинстве своём, выразили готовность верой и правдой служить его вдове. У людей из окружения именитого рыльского гражданина не возникало сомнения в законности наследования Натальей Алексеевной всего состояния покойного.

Беда в том, что Шелихов был человеком очень осторожным и подозрительным, и все нити управления делами, как явные, так и тайные, держал в своих руках. Никто из многочисленных помощников, даже ближайшие родственники, не имели полной картины его деятельности. Правда Наталья Алексеевна утверждала, что способна управлять делами покойного мужа, которые ей известны благодаря долговременной ее "с покойным в супружестве жизни сколько и по наставлениям его во время болезни". Иркутский городовой магистрат подтверждал её слова. Однако у казенной палаты возникли сомнения, насколько можно доверять Шелиховой.

Энергичная вдова не смирилась с поражением и, выделив на проталкивание бумаг 10 тыс. рублей, через Николая Николаевича Демидова и Платона Зубова отправила прошение на высочайшее имя. При этом она "заняла очень жёсткую позицию по отношению к г.Голикову, а г.Полевого просто приказала компанейским приказчикам выбросить из конторы… Алексей Евсеевич (Полевой) рассчитывал на помощь дяди, для чего и отправил послание с курьером, но Иван Ларионович согласился с Натальей Алексеевной, что Полевой допускал обман и злоупотребления и также просил не допускать его в контору. Тогда разобиженый приказчик пожаловался в Иркутский верхний надворный суд, где он дал объяснение некоторых конторских дел Григория Ивановича Шелихова и открыл, по случаю взыскания доимки, какой состоит в компании капитал". Ни Голикову, ни Шелиховой такая огласка была ни к чему, поэтому с шантажистом начались переговоры, длившиеся до конца 1795г. Противостояние перешло в позиционную форму. Голикова поддерживал Демидов, а Наталью Алексеевну- весь многочисленный клан Шелиховых, активно задействованный в дела компании: родной брат Григория Ивановича Василий, двоюродный брат Иван Петрович, племянники Сидор и Семен, зять- Резанов.

Ван-Майеры демонстративно держались нейтрально. Якоб, вынужденный формально поддерживать клан Шелиховых, также стремился не вмешиваться и большую часть времени проводил в Архангельске, отговариваясь строительством судов и, позже, заботами по Северной экспедиции. Такое положение не могло продолжаться долго. Всегда найдётся кто-то, желающий погреть руки на чужой ссоре. Разногласия между Голиковым, Шелиховым и Полевым стали питательной средой для появления новой компании Основали её богатейшие, в то время в Иркутске семейство Мыльниковых: Николай Прокофьевич, его сыновья Дмитрий, Яков и Михаил и брат Пётр Прокофьевич. Они пригласили к участию в компании нежинского купца Деларова- бывшего правителя американских поселений Северо-Восточной компании, а также иркутского купца Ларионова и семейства Мичуриных и Дудоровских. Купцы задумывали "производить торги и промысел на землях американских, принадлежащих Российскому высочайшему престолу". Кроме торговли и промысла, компаньоны намеревались организовать географические исследования, в том числе "особливо точное исследование Северной Америки, лежащей от мыса Аляска к Северу и за проливом Беринговым". Для осуществления столь грандиозных для частной купеческо-промысловой компании планов намечалось строительство дополнительной морской верфи.

Компаньоны решили назвать свое объединение Иркутской коммерческой компанией. Для управления делами в Иркутске учреждалась Главная контора, с подведомственными ей правлениями в Охотске, на Камчатке и иных местах, где компания собиралась осуществлять свою деятельность. Управление делами поручалось "двум хозяевам", выбираемым внутри компании. Все вопросы, связанные с "внешними делами", призвано было решать специально избираемое ответственное лицо.

Иркутская коммерческая компания стала первой организацией подобного рода со столь значительным числом участников. Это было уже не семейное предприятие, имевшее, по сути дела, единоличное руководство, а компания, в которой проводились выборы ее правления. Иркутские купцы учли опыт прошений Северо-Восточной компании, и вопрос о монополии ими не поднимался.

Мыльниковым удалось привлечь к сотрудничеству не только Деларова, знакомого с состоянием дел компании Голикова-Шелиховой, но и Полевого. "…если г.Деларов открыто вступил в число компаньонов Иркутской компании, то г.Полевой служил в ней тайно и узнать об этом мне удалось лишь когда 15 февраля сего 1797 г. в Иркутское гильдейское управление поступило сообщение, что г.Полевой представил "всю переднюю половину покоев своего дома и для занятий в оных… конторы… Иркутской коммерческой компании", а будучи конторщиком и бухгалтером в Вашей компании он может использовать свои знания явно не в пользу последней. … Учитывая же сложности в отношениях гг.Голикова и Шелиховой, а также их стремлении своекорыстно решить спорные вопросы, компаньоны Иркутской коммерческой компании, благодаря гг.Полевому и Деларову пребывающие в курсе всех дел, занимают выжидательную позицию".

Первым решил проявить инициативу Иван Ларионович, понимая, что в одиночку, с помощью одного- двух своих приказчиков, справиться с семьей Шелиховых ему не удастся. "18 июля сего 1797 г. г.Голиков присоединил к компании гг.Мыльниковых свои капиталы, принимая за основу договор от 17 марта 1793 г… Формально же в отчетах зафиксировано объединение Северо-Восточной, Северной и Курильской компаний с компанией иркутских купцов, что и определяется первым параграфом договора: "Совокупляю я Голиков с тою Иркутскою коммерческою компаниею свою половину, что у нас состоит вообще с госпожою Шелиховою с детьми в производство и действие точно на всем том постановлении и правилах, как у нас с покойным Шелиховым в 1793 году марта 17 дня….". … Иван Ларионович, определённо зная о том, что у гг.Шелиховых существует скрытая бухгалтерия, окончательно снял с себя ответственность, назвав лиц, составивших баланс за прошедший 1796 г., а именно Ивана Шелихова и Семена Захарова. Принимая во внимание некоторые пункты устава, можно считать, что для г.Голикова это означает реальную возможность сохранения своего капитала. Для Натальи Алексеевны же это положение создаёт ощутимые трудности, поскольку теперь, при запутанности и вероятных проблемах в соотношении реальной и скрытой бухгалтерии, придётся иметь дело не с одним несчастным стариком (Голиковым), которого можно было просто выставить за дверь, а с реальной силой, с которой придётся считаться". Имея такую подробную и своевременную информацию одновременно с Голиковым, и очевидно в сговоре с ним, сделали свой ход и ван-Майеры. Специально приехавший для этого в Иркутск Бурхард ван-Майер подписал с Мыльниковыми договор о передаче Иркутской Коммерческой Компании двух судов в зачёт 100 тыс. руб. Благодаря этой сделке ван-Майеры продавали старые суда: 22-хлетний "Моргенштерн" и 19-тилетний "Нортштерн" за хорошую цену и получали новый плацдарм для расширения своего присутствия в России. А Мыльниковы разрывали монополию Шелиховых на русскую торговлю в Макао. Да и суда были выбраны не произвольно. Вместе с ними, старыми кругосветными вояжирами, приобреталась также часть ореола открывателей новых морских путей.

После заключения этих договоров расстановка сил качественно изменилась. Промедление могло обернуться для Шелиховых серьезными проблемами. Единственный выход - последовать примеру компаньонов, что и было сделано 19 июля 1797 г. Был составлен подробный договор, по которому Н.А. Шелихова добровольно соединяла свое "половинное участие со всеми товарами и производствами", оставляя за собой только одно судно "св.Георгий". Одно из требований Мыльниковых заключалось в соединении вновь капиталов Голикова, Шелиховых и ван-Майеров поэтому Наталия Алексеевна была вынуждена согласиться с объединением контор. В этом же параграфе имелось важное указание на то, что вдова могла назначать вместо себя правителя со всеми полномочиями и возможностью распоряжаться всем хозяйством. Мыльниковы расчетливо играли на противоречиях между Шелиховой и. Голиковым и служили своего рода буфером между ними но в процессе объединения капиталов они склонялись на сторону Шелиховых, в руках которых так или иначе сосредоточивались все теневые бразды правления. В договоре особо указывалось, что "Океанская Арматорская компания" являлась "частию сего соединения". А следовательно Мыльниковы получили дополнительную возможность давить на Голикова и ван-Майера, требуя внести их доли в кругосветных барках в объединённую компанию.

Объединение влиятельных купеческих фамилий поставило проблему дальнейшего существования конкурирующих компаний. Новая компания по сути своей уже не была промыслово-купеческой, а представляла акционерное общество закрытого типа, где его учредители несли ответственность пропорционально вложенному капиталу. Иркутский генерал-губернатор Нагель, особо отметивший в своем рапорте князю Куракину от 22 июля 1797 г. ответственность компаньонов, просил об утверждении императором "Американской Голикова, Шелихова, Мыльникова и ван-Майера компании".

4 сентября 1797 г. в Совете при Высочайшем дворе был зачитан этот рапорт с примечаниями Коммерц-коллегии. Император, ознакомившись с представленными ему бумагами, в указе от 8 сентября 1797 г. одобрил и утвердил соединение компаний.

В ноябре 1797 г. Голиков уехал в Петербург. С его отъездом симпатии Мыльниковых окончательно перешли на сторону Шелиховых. Об этом свидетельствуют не столько доброжелательные письма Мыльникова к Шелиховой в течение 1798 г., сколько очевидная настроенность против Голикова. Активно взаимодействовал с ними Иван Петрович Шелихов После смерти Григория Ивановича он пользовался особенным доверием не только его вдовы, но и всего клана.

По сути дела, клан Шелиховых окончательно оформился с выходом замуж дочери Шелихова Авдотьи за Булдакова в 1797 г. Наталия Алексеевна могла гордиться своими зятьями - Николаем Петровичем Резановым, секретарем Правительствующего сената, действительным статским советником и кавалером, и 1-й гильдии великоустюжским купцом Михаилом Матвеевичем Булдаковым. Она и гордилась, но выражала симпатии лишь Михаилу Матвеевичу, хотя и к нему в конце своей жизни резко охладела. К Якобу ван-Майеру же выражала крайнюю антипатию. Зато между собой свояки прекрасно ладили. В конце 1790-х гг. между Булдаковым, Резановым и ван-Майером установились самые теплые и дружеские отношения. У Резанова не было людей ближе- им он доверял как самому себе. Именно Михаилу Матвеевичу он оставил своих детей, пустившись в кругосветное плавание. Только через Якоба происходила передача секретных донесений Резанова императору. Но все это было уже в начале следующего века.

Одобренное императором соединение компаний предрешало дальнейшее их слияние в монопольное объединение и санкционировало деятельность только крупных компаний. Строки указа гласили: "Соединение купцов Голикова, Шелихова, Мыльникова и ван-Майера для совместного отправления торговли и промыслов их на американских островах почитаю полезным и оное утверждаю".

Еще одна попытка перераспределения капитала была предпринята в начале 1798 г. Накопившиеся за год финансовые проблемы - утайки капиталов, неоплата выданных векселей, завышенные активы - привели к серьезным осложнениям во взаимоотношениях компаньонов. На эти проблемы подробно и доказательно указал Иван Ларионович в своем прошении императору. Иркутские губернские власти, узнав об этом поступке Голикова, стали убеждать его заключить примирительное постановление с компанией. Создалась абсурдная ситуация: одному из основных пайщиков предлагали заключить соглашение со своей компанией, да еще при участии посредника.

В конце концов было подписано "примирительное постановление". Суть его заключалась, во-первых, в признании недействительными всех бумаг спорящих сторон, "не могущие служить ни к каким взаимным доказательствам". Во-вторых, "по всем прежней конторы документам и производствам, по всем делам вместо имени Полевого признается имя Голикова, в чем ни с которой стороны препятствия и спору не иметь".

3 августа 1798 г. устав Соединенной Американской компании был утверждён. В его первых строчках была сформулирована задача: "…распространить и усовершенствовать предпринятое с прошлого 1781 года стараниями именитых граждан, рыльского Шелихова и курского Голикова, мореплавание к Северо-Восточной и Северной Америке, к Северным, Алеутским и Курильским островам и к другим местам и землям северной части Тихого моря лежащих". Эта задача более подробно изложена в первом параграфе устава. Верноподданническое усердие купцы видели в распространении "греко-кафолической миссии истинного христианства -среди непосвященных американских и островных народов". Поэтому вся коммерческая деятельность должна была быть основана на правилах чести и человеколюбия. Был утвержден штат, состоящий из конторщика, бухгалтера, кассира и некоторого числа подчиненного конторе персонала. Работа этих людей была очень важной, так как указанный акт предписывал им хранить информацию о наличном и потенциальном капитале компании, прибыли, расходах, кредитах, сделках, ассортименте товаров, снабжении (колониальных постов компании), о служащих компании, в том числе о размере их жалования и задолженности и прочую подобную информацию. Хотя на бумаге структура административного аппарата выглядела довольно сложной, в действительности она была простой. Зато финансы были запутаны до нельзя.*(2)

Чтобы укрепить свои связи, Иван Ларионович решил заплатить Полевому 24 тыс. руб. Этот шаг был вызван еще и попыткой нейтрализовать опасного и "зловредного" племянника привлечением к участию в общем деле - ведь деньги были в форме уже отживших свое валовых паев, требовавших непосредственного участия в меховом промысле. Но, тем не менее, Полевому удалось настолько в свое время все запутать, что представитель Голикова Комаров так и не смог защитить интересы своего патрона. Немалая "заслуга" была в этом и Наталье Алексеевне, которая сама или с чьей-то подсказки умела убедительно преподносить заведомый обман.

Такое положение дел вызвало озабоченность других компаньонов. Бурхард ван-Майер в письме к Булдакову уверяет того: "Я знаю и уверен, что эта натяжка не от вас происходит…" и просил "…посодействовать в утихомирении Натальи Алексеевны, чьи женские дрязги весьма вредят общему нашему делу". Шелиховы волновались не меньше, ведь речь шла о миллионных денежных суммах, а с вовлечением высших государственных органов каждый шаг должен был тщательно взвешиваться. Соавтором Шелиховой во всех прошениях выступал ее зять - Николай Петрович Резанов. Обстоятельные, понятные и удобочитаемые прошения Натальи Алексеевны не шли ни в какое сравнение с писаниной её противников. Коммерц-коллегия приняла во внимание предложения вдовы и на их основании составила доклад Павлу I. "Всеподданнейший доклад Коммерц-коллегии" представлял своего рода историческую справку, содержащую сведения о предпринятых действиях на пути к образованию единой компании в течение 1797-1798 гг. Доклад подготовлен таким образом, что при его чтении выделяются только два субъекта: Шелихова и император. Составители "всеподданнейшего доклада" старались подчеркнуть то, что Коммерц-коллегия всегда только способствовала проведению в жизнь предложенных Шелиховой мероприятий, закрепленных затем в виде того или иного указа Павла I.

Осенью 1798г. и Якоб вынужден был оставить своё тихое беломорское убежище и вернуться в С.Петербург. Безутешная вдовица всерьёз решила укоротить компаньонов, как не убеждали её оба зятя, что без ван-Майеров доходность Компании упадёт по меньшей мере в двое. Шелехова добилась-таки внесения в устав антиванмайеровского пункта, который предельно четко указывал, что акционерами компании не могут быть иностранцы, "в вечное российское подданство на записавшиеся". Влияние иностранцев на вопросы внешней политики не должно было выходить из-под контроля государства. Это так соответствовало мировоззрению императора, что Резанов, в этом пункте, не стал возражать, но сообщение в Архангельск с нарочным послал.

По приезде в столицу Якоб тут же бросился к дяде за советом. Они просидели весь вечер, обсуждая сложившуюся ситуацию, а на другой день Якоб ван-Майер официально отказался от голландского гражданства в пользу российского подданства. Род ван-Майеров был записан в пятую часть родословной книги Санкт-Петербургской губернии, а герб внесён в 10 часть Общего Гербовника Государства Российского.

Даже избежав расставленной ловушки Якоб не рискнул вернуться в Архангельск, уж очень крутую кашу заваривала Наталья Алексеевна. Кроме того дядя Бурхард подбросил ему интересную идею. Раз дело идёт к нормальной акционерной компании, появилась необходимость в инструменте для реализации акций. А раз так, то зачем мелочиться? Почему бы не организовать банк, тем более, что Якоб единственный из компаньонов имеет достаточную подготовку для управления им. Ради таких перспектив можно и пострадать без запретных сапог с цветными отворотами, бакенбардов и круглой шляпы (Якоб и раньше их не носил).

Конец зимы и весна 1799 г. прошли как будто в бездействии. Но клан Шелиховых готовился к решающему наступлению в борьбе за монополию и полный контроль над Компанией, иркутские купцы лелеяли те же мысли, а ван-Майеры подспудно проталкивали идею компанейского банка.

Через сибирского генерал-губернатора Людвига Нагеля, мыльниковцы вышли на генерал-прокурора Сената Петра Васильевича Лопухина - отца фаворитки императора Павла. В свою очередь, Николай Петрович Резанов, к тому времени обер-прокурор 1-го департамента Сената, все свои проекты и прошения наследников Шелихова направлял царю через самого влиятельного царедворца того времени - военного губернатора столицы графа Палена, с которым у них были достаточно близкие отношения. То есть расклад сил был примерно одинаков. Впрочем, не совсем. В июне 1799 года Резанов в одном из частных писем сообщал: "Малиновый цвет линяет". Чуть позже, в начале июля: "малиновый цвет у нас не в моде, но иногда, однако, надевают".

Малиновый цвет - любимый цвет фаворитки. Даже Михайловский замок был окрашен в малиновый цвет. В столице приверженцы партии Лопухиных окрашивали в малиновый цвет свои дома.

7 июля 1799 года генерал-прокурор Сената П.В.Лопухин отстранен от должности.

8 июля 1799 года дарованы высокие привилегии вновь образуемой "под высочайшим е.и.в-ва покровительством" Российско-Американской компании.*(3)

Отныне все действия руководства РАК оказывались под пристальным вниманием со стороны государства, которое вступило на новую для него стезю регулирования коммерческой деятельности. 8 июля 1799 г. "был подписан приговор частному предпринимательству на Тихоокеанском Севере". Вольно или невольно государство впредь должно было разделять с Российско-американской компанией все успехи и промахи в новом деле. Банкротом Российско-американская компания после придания ей титула "под высочайшим е.и.в-ва покровительством" быть уже не могла. Статьи "правил и привилегий" должны были, укрепив положение клана Шелиховых, обеспечить стабилизирующее начало "в делах разномысленных компаньонов", а также закрепить с помощью крупного монопольного объединения принадлежность тихоокеанских колоний к России.

Открытость компании заключалась в том новшестве, что в компанию разрешалось вступать всем российским подданным. Формально вступление в компанию было открыто всем "мелочным промышленникам" и по уставу 1798 г.; подавляющее большинство купцов тогда непосредственно было связано с меховым промыслом и торговлей. После 8 июля 1799 г. официально приглашались в акционеры более широкие слои населения Российской империи. Был сделан упор на увеличение числа держателей акций. Из промысловой компании, по настоянию ван-Майера, создавалась еще и финансовая организация, занятая, кроме продажи акций, их котировкой (ввиду отсутствия в России в то время фондовой биржи).

Николай Петрович был назначен корреспондентом РАК (соответствующего должности протектора правительства). И отнюдь не бескорыстно. Кроме "…кредиты тысяч на 10, дабы в случае надобности мог я здесь иметь деньги на повседневные отправления" и трёх тыс. жалования "…положить тысячу на конторщика, канцелярские и почтовые расходы".

Из четырех директоров, назначаемых правительством, двое были из числа наследников Шелихова - "первенствующий" Булдаков (свояк Резанова и зять Шелиховой) и брат Григория Ивановича - Иван Иванович.

Два директора были от компании Мыльникова - он сам и купец Старцев. Верные своей тактике, ван-Майеры не стали лезть во власть и единственно настояли на должности управляющего банка для Якоба и скромном месте секретаря (правда с жалованием в 2 000 руб.) для барона Штейнгель.

Так что борьба на этом не заканчивалась, наоборот, - разгоралась с новой, еще более яростной, силой. Главное правление Компании было учреждено в Иркутске, где, естественно, основная сила была на стороне партии Мыльникова. И Булдаков вскорости был отстранен от должности и вынужден уехать в Петербург.

Но 19 октября 1800 года император одобрил решение о переносе главного правления РАК в столицу. Таким образом рушились все планы иркутских купцов. Немногие из них могли позволить себе регулярные путешествия из Иркутска в столицу дня участия в общем собрании акционеров. Мыльников выходил из игры и должен был сложить свои полномочия. Напротив, Булдаков, по нескольку раз в год бывавший в С.Петербурге и живший в доме у свояка Резанова, вернул себе место первенствующего директора. Нововведение в скором времени привело к тому, что высокопоставленные чиновники и богатые дворяне окрестностей Петербурга и Москвы стали преобладающей прослойкой среди держателей акций. Ключевой фигурой РАК стал Николай Петрович Резанов, а он горой стоял за интересы тёщи.

Пункты правила по наиболее болезненному и спорному вопросу о разделе прибыли отвечали позиции Натальи Алексеевны. Большинство компаньонов было заинтересовано в ежегодном получении прибыли. Шелихова, напротив, настаивала на отмене получения прибыли до выплаты ей всех кредитов. Если Голиков в конце 1799 г. поддерживал это требование, то затем, убедившись в наличии черной бухгалтерии, занял нейтральную позицию, направив все свои усилия лишь на сохранение принадлежавших ему капиталов. Параграф одиннадцатый указывал, что прибыль полагалось "делить с общаго участников согласия не ежегодно, но через два года, считая от обнародования в газетах". Каждая десятая часть прибыли должна была оставаться в капитале компании - это то положение, на котором настаивала в "мемориале" Наталья Алексеевна и во второй редакции правил оно было отмечено на полях как особо важное.

Существенное место в правилах отводилось руководству компании. Бросалось в глаза введение закрытой, тайной подачи голосов посредством баллов или шаров, в отличие от статьи об открытом голосовании устава 1798 г. Просьбы Шелиховой об избрании баллотированием директоров участниками, имеющими не менее 10 акций, причем сами избираемые должны были иметь не менее 25 акций, скрупулезно были включены в документ. В отличие от устава 1798 г. права директоров были несколько ограничены: "В разсуждении же каких-либо новых предприятий сами собою к произведению не приступают, но пригласив наличных в Иркутске участников". Одобряя эти изменения, правительство исходило из интересов новых акционеров - "благородных дворян".Особо отмечался параграф привилегий, дающий Российско-Американской компании право "пользоваться ей всем тем, что доныне в сих местах как на поверхности, так и в недрах земли было ею отыскано и впредь отыщется без всякаго со стороны других на то притязания".

Одновременно с указом от 8 июля 1799 г., даровавшим компании Высочайшее императорское покровительство и превращавшим все спорные деньги в акции, последовало повеление: "Снисходя на прошение дворянки Шелиховой, повелеваем, чтоб до совершеннолетия сына ее со стороны семейства их находился опекун или поверенный в числе четырех директоров, положенных для управления делами".

На должность опекуна Резанов прочил Булдакова. Заметим, что в 1797 г. он ходатайствовал о присвоении Шелиховой "дворянского достоинства" и приоритете ее интересов при создании новой компании. Булдакову хотя и льстила перспектива быть опекуном Шелиховых, но он воздержался от "такой чести". Николай Петрович не выдержал и написал ему в ультимативной форме. "Кому приличнее, как не Вам, быть нашим общим ходатаем и ежели Вы отзоветесь какими-нибудь невозможностями, то знайте, что и я и здесь откажусь начисто". Аргументы Резанова произвели действие. Еще бы! Этот человек был не только талантливым организатором но одновременно хитрым и изворотливым царедворцем. По всей видимости, именно он умудрился придать компании статус "под высочайшим е.и.в-ва покровительством" и сделать свои замечания по проекту правил и привилегий, полностью вошедшие в окончательный вариант*(4).

Итак, Резанов выполнил свое дело. Ему оставалось только просить Шелихову о прекращении всех ссор с иркутскими купцами, вошедшими в Соединенную американскую компанию. Но Наталья Алексеевна имела в руках все козыри и не упустила случая прижать бессильных уже компаньонов. Резанов, поздравляя Булдакова с назначением его первенствующим директором, отметил: "…уговорите матушку, чтоб она была к ним (компаньонам) милостива. Постарайтесь о выдаче им по разделу положенной суммы денег, также не забудьте и меня. Впрочем, об них более прошу, я перебьюсь как-нибудь; а им не можно. Они не правы во многом, но ей-ей извиняйте их неопытность, и что они не имели таких как мы случаев. Ты пустил братец свою долю в торги, я купил деревню, и так мы должны благодарить Бога и матушку, но они виноваты ли, что лишены сих способов".

Очевидно, что Шелиховой было выгодно оттеснить Голикова из-за неполной оплаты уставного складственного капитала. Получив реальное управление делами в свои руки, Наталия Алексеевна с помощью родственников могла удерживать отдельно крупные суммы денег, числящиеся на бумаге, и готовить выпуск акций, не торопясь с внесением средств. В случае с Голиковым эмиссия акций не была им завизирована (по уставу Соединенной американской компании он должен был это сделать одновременно с собранием акционеров или советом директоров), и ему пришлось покупать акции, по сути, у своей же компании.

Голиков в многочисленных прошениях сначала Павлу I, а затем Александру I пытался доказать, что количество акций, которыми он владел, должно быть по крайней мере в два раза больше. Ни Коммерц-коллегия, ни Правительствующий сенат, ни тем более Главное правление Российско-американской компании не смогли дать убедительных ответов на вопросы о том, почему капитал, внесенный Голиковым, вместо 200 тыс. руб. стал 100 тыс., при этом Полевому было выделено 24 тыс. руб., вопреки соглашению от 18 июля 1797г.*(5)

В какие комбинации вступали капиталы Шелиховых, видимо, знали только они. Сначала сам Григорий Иванович, а после смерти Шелихова, его родственники, распоряжаясь капиталом компании по собственному усмотрению, сосредоточили в своих руках значительные денежные средства.

Ван-Майеры благополучно избежали больших убытков. Все акции были записаны на Якоба- уже Российского подданного, а доплаты покрыты его долей в "Океанской компании". Мыльниковым пришлось хуже. Попытку выйти из создавшегося положения с меньшими потерями они предприняли сразу же после образования РАК. Еще летом 1799 г. они настойчиво предлагали Шелиховой не на бумаге, а реально внести в общий капитал требуемые деньги. В связи с быстротой подписания всех документов, в которых было заинтересовано семейство Шелиховых, финансовые вопросы были отодвинуты, но не решены, что привело к осложнению во взаимоотношениях между Шелиховыми и Мыльниковыми

Мыльниковы, видя безнаказанность, с которой Шелиховы совершали финансовые авантюры, в конце 1799 - начале 1800 г. также решились на махинации, чтобы как-то сохранить свои капиталы. Сначала они составили "ложный инвентариум" за 1799 г. В отличие от баланса Шелиховых предыдущего года, ошибки и "утайки" мог обнаружить лишь человек, знавший не только бухгалтерию, но и посвященный в тонкости всех торгово-промысловых операций. Этим человеком оказался не кто иной, как Булдаков. Летом 1800 г. он написал Резанову подробное письмо. В нем на многих страницах расписывались вопиющие финансовые махинации, суть которых заключалась в значительной переоценке активов компании, по мнению Булдакова, со стороны Мыльниковых, которые в довершение всего продали большое количество акций по цене значительна ниже "выведенной в инвентариуме". В октябре 1800 г. Резанов послал об этом секретное донесение генерал-прокурору Правительствующего сената Петру Христофоровичу Обольянинову. Решение возникших в компании проблем Резанов видел в раздроблении акций при номинале в 500 руб., а также в переводе главной конторы из Иркутска в столицу. Эти просьбы Резанова спустя некоторое время были удовлетворены.*(6)

1*Глава написана по материалам работы Н.Н.Болховитинова "Экономические аспекты развития РАК". Поэтому она несколько перегружена техническими деталями.

2*К примеру складственный капитал в начале 1797 г. состоял из 1600 тыс. руб.; при этом 18 июня 1798 г. Голикову выделено 38 валовых паев на сумму 76 тыс. руб. Поэтому складственный капитал при стоимости акций в 1 тыс. руб. равнялся 1524 тыс. руб. На первый взгляд нет никаких неточностей и "утаек". Но так ли это? По меньшей мере сомнителен тот факт, что в 1797 г. уставный капитал был в размере 1600 тыс. руб. Указание на то, что стоимость акции к началу 1797 г. равнялась тысяче рублей, являлось либо намеренной дезинформацией, либо опиской или опечаткой. Известно, что тогда никакого акционерного капитала среди торгово-промысловых компаний в Сибири не существовало. Очевидно, "игра" с датами была рассчитана на непосвященного человека. Им мог оказаться как человек, от которого зависело окончательное утверждение "акта соединения", так и новичок, не знакомый с "кухней" мехового промысла и торговли. Принимая во внимание то, что название Соединенной американской компании было утверждено в 1798 г., исходные данные о соотношении кредитного и уставного капитала относятся к концу 1798 -началу 1799 г. Из "выписки о складственном капитале Соединенной американской компании" видно, что из суммы в 1524 тыс. руб. на 222 тыс. 46 руб. были выданы векселя. Другими словами, из соотношения складственного и кредитного капитала, при 1524 тыс. руб. складственного, кредитный капитал составлял 15,3%; при 1600 тыс. руб. - 13,8%. Складственный капитал мог рассматриваться в балансе как в 1600 тыс. руб., так и в 1225 тыс. 954 руб. Не случайно И.Л. Голиков в конце 1798 г. писал: "Складственный свой капитал четыреста тысяч рублей, который надлежало им прежде всего во основание нашей компании в контору внести и выполнить оный к генварю месяцу нынешнего 1798 г., но они и поныне не более половины того внесли, а без выполнения онаго настоящее установление компании, исправное течение дел ее быть не может". К этому заключению можно добавить то, что, согласно акту, провозглашалась возможность проверять отчеты компании всем участникам, правда, с одной маленькой, но важной оговоркой: "…обревизовывать дела и производства главной конторы в июне, июле, августе месяце, яко свободных от компанейских отправлений". Хотя на эти месяцы так же, если не в большей степени, приходились эти самые отправления. Смысл, видимо, заключался в том, что ревизию предлагалось проводить именно в середине года, когда баланс предыдущего только рассматривался и у бухгалтера за полгода появлялась реальная возможность откорректировать его еще раз. Есть точка зрения, что в учредительном капитале наследникам Г.И. Шелихова принадлежало 478 тыс. руб. Между тем эта сумма могла быть только при отсутствии у А.Е. Полевого и Н.А. Шелиховой взятых векселей, тем более что процент участия тех или иных лиц в уставном капитале мог иметь несколько вариантов. Люди, имевшие непосредственное отношение к составлению баланса и показывающие его лишь в середине года, могли по собственному усмотрению трактовать соотношение капитала Голикова и близких ему людей с Шелиховыми в отношении, например, 12,5% к 41,5% в пользу Шелиховых или 28,7% к 26,8% в пользу Голиковых. В статьях устава Соединенной американской компании было сказано, что "…доколе не выплатятся все векселя, данные по договорам тем, оною компаниею господину Голикову и госпоже Шелиховой, дотоле никому из компаньонов прибылей и барышей и доходов от общего капитала Соединенной американской компании не требовать и не брать". Речь шла об общем капитале компании, ограждающем Шелиховых и Голикова от нежелательных разбирательств со стороны купцов, не вошедших в число подписавших акт Соединенной американской компании. Но внутри компании присутствовали и смешанные формы разделения капитала - складственный и кредитный. Складственные деньги не могли изыматься ни при каких условиях. Зато выданные согласно указанному выше уставу векселя Шелиховой и Голикову и выделенные 76 тыс. руб. (38 валовых паев Голикову) могли пересматривать уже сами купцы, тем более что расстановка сил позволяла им это сделать. Любопытны условия, по которым предполагалось производить распродажу акций. Параграф четвертый разъяснял, что со времени принятия устава 1798 г. из колоний пришли суда с богатым грузом (насколько богатым, не указывалось). Будто бы за счет этого груза и неких успехов в торговле произошло "приращение капитала". Поэтому стоимость акций якобы должна была возрасти. После определения ее точной цены, вычисленной путем деления активов компании на 1448 акции (о пассивах почему-то не говорилось, будто и вычитать их вовсе не надо, как услужливо подсказывала в "мемориале" Н.А. Шелихова), только тогда, "не медля ни мало принимать как желание, так и капиталы" для покупки дополнительно 1000 акций. Выведенную сумму покупателям предлагалось заплатить в течение пяти месяцев со дня публикации и первой котировки акций наличными деньгами в Иркутске или в других российских городах, а с согласия директоров компании - "товарами, судами, заведениями всякого рода и другим имуществом". Предвиделось, что желающих на подобных условиях платить огромные деньги за акции, стоимость которых к тому же рассчитывалась как-то странно, найти будет очень трудно. Как следствие - параграф пятый предусматривал котировку и попытку продажи акций через два года: "Сие продолжать до тех пор, пока все остальные от 1000 акций распроданы будут". Торжественно провозглашалось, что в течение действия срока привилегий "более же прибавочных акций не умножать". Увы, данное утверждение оказалось чисто риторическим, и вскоре количество акций было многократно увеличено. Сами по себе надежды на то, что в России удалось бы в конечном итоге найти покупателей при очень высокой стоимости акций и их по сути произвольной котировке, были чрезмерно оптимистичны. Ответ на вопрос: "Почему же все-таки предполагалось выпустить столько дополнительных акций?" - содержался также в параграфе седьмом об условиях вступления в компанию лиц, занятых промыслом пушнины в районах предполагаемой монополии. Оказывается, составители правил рассчитывали, что существенную часть прибавочных акций раскупят купцы-промысловики, не присоединившиеся к акту 1798 г. Из этого же параграфа следовало, что иностранцы и российские подданные, не выразившие желания присоединиться, могли производить промысел вплоть до возвращения судов. Правила подтверждали третий параграф устава 1798 г. - о невозможности изымать капитал ни при каких условиях; вводили новый параграф об ответственности лиц, нарушивших положение о запрете вступления в компанию иностранцев.

3* Автор сводит задержку принятия решения о статусе единой компании только лишь к дворцовым интригам. На самом деле задержка произошла из-за неясности отношений с Англией по поводу территорий, занятых русскими промышленными партиями. Дело в том, что Баранов добросовестно выполнял поручение Шелиховых об отправлении специальных донесений генерал-губернатору и в них часто жаловался на британцев "Пришельцы англицкой нации весьма силятца утвердить в соседстве наших занятий свои мочи и права разными образами и знаками, раздавая всюду, где ни пристают, медали, даже и на платье пуговицы и шапки на подобии гренадерских с гербом английским, что все видно во множестве около Ситхи, а притом порох, свинец и ружья ко вреду нашему променивают не закрыто и щедро". Баранов обоснованно, на его взгляд, просил дозволения делать то же самое и ему, раздавая местным жителям украшения с российскими гербами. Иркутский генерал-губернатор получил также карту с указанием мест, где зарыты медные доски и гербы, свидетельствовавшие о занятости этих территорий Россией.

7 марта 1799 г. Павел I специально направил рескрипт полномочному министру в Лондоне графу Воронцову "о замашках английских промышленников на берегах Северной Америки ко вреду заведений подданных наших чинимых, в местах первоначально оными занятых". Император выражал надежду, что король Великобритании примет меры, чтобы "отдалить повод к каким-либо недоразумениям". Британский кабинет также хотел "отдалить" этот повод и не усложнять и без того напряженных отношений; для английского купечества в целом торговля с Российской империей вскоре оказалась под большим вопросом. При определении своего отношения к Российско-Американской компании правительство России не могло не считаться и со сложившейся в то время международной обстановкой.

После получения из Лондона сведений о том, что Англия не собирается соперничать с Россией из-за ее промысловых районов, Коммерц-коллегия предложила на высочайшее утверждение "правила и привилегии", разбитые на параграфы. Перед тем как текст "правил и привилегий", а также образец акций попали на стол к императору, они прошли процедуру корректировки (на архивных подлинниках этих документов имеются любопытные замечания и поправки, сделанные карандашом). При сличении предварительного и окончательного вариантов учредительных документов обнаруживается наличие по крайней мере трех редакций. Во-первых, это вариант Коммерц-коллегии; во-вторых, вариант, измененный карандашной правкой; и, наконец, утвержденный императором и затем опубликованный вариант. Если между первыми двумя редакциями есть существенная разница, то в окончательном варианте, по сравнению со вторым, можно найти лишь весьма незначительные, в большей степени стилистические, изменения и дополнения. Одно из принципиальных изменений заключалось в названии создаваемой монополии. Коммерц-коллегия предложила такое: "Российско-американская компания". Но это название автору второй редакции показалось недостаточным, и он заменил его на более высокопарное: "Под высочайшим е.и.в-ва покровительством Российско-американская компания". Кроме того, что это исправление было внесено в сугубо монархической и льстиво-верноподданнической форме, оно существенно меняло сам статус купеческо-промыслового объединения.

Во второй редакции громоздкое название документа - "Начертание правил и привилегий учреждаемой компании для промыслов в Америке и на островах Северовосточного моря" - стало другим: "Правила для учреждаемой компании". Пожелание Коммерц-коллегии, чтобы Российско-американская компания оказалась под ее дирекцией, во втором варианте двенадцатого параграфа было отвергнуто. Отныне предлагалось "обо всем, касающемся до дел сей компании (эти слова встречаются лишь в третьем варианте), доносить прямо е.и.в-ву". Директорство Коммерц-коллегии, замененное на "е.и.в-ва" покровительство, во второй редакции без изменений было включено в окончательный вариант.

4*Графологическая экспертиза, проведённая в 1972г. в Новороссийской лаборатории криминалистики, доказала принадлежность поправок карандашом на втором варианте "Правил…" руке Н.П. Резанова.

5* В списках акционеров начала XIX в. можно найти сына Голикова - Николая Ивановича, владевшего 53 тыс. руб. Остальные 123 тыс. руб. были лишь частично возмещены наследникам ИЛ. Голикова, и то благодаря исключительно активному вмешательству его зятя - князя Константина Багратиона, племянника героя войны 1812 года. Сделано это было только для того, чтобы сын Голикова Николай, продав свои акции и оказавшись далеко не в лучшем финансовом положении, занялся распродажей недвижимого имущества своего отца. Такова была цена, которую заплатил Иван Ларионович за свое доверие к Шелихову

6*Финансовых проблем это не решило. Согласно "Ведомости к изложенному краткому предварительному обозрении состояния капитала Российско-американской компании к 1803 году" активы компании при жестком бухгалтерском анализе оказались переоцененными более чем в два раза. Это означало то, что даже при поддержке императорской фамилии, купившей в 1802 г. акции Российско-американской компании, а также государственной денежной ссуде акционерам еще долго пришлось ждать выравнивания финансового состояния компании. Фактически положение Компании выровнялось лишь к 1810г, благодаря крайне удачной конъектуре 1808-12гг. и транзитной атлантической торговле.