В четверг я не находила себе места — не могла ничем заняться, писать мне не хотелось. Я вспомнила о Дэвиде. Однако не сочтет ли он меня слишком навязчивой, если я снова к нему приеду? Впрочем, он добрая душа. Прошел через нелегкие жизненные испытания и обрел тихую гавань. Только у меня в душе не было покоя. К счастью, тетя Хетти была так занята домом, что ничего не замечала. Живопись моя заметно улучшилась, но я уже жалела, что приехала в Трегован. Может быть, удастся под каким-нибудь предлогом вернуться обратно в Лондон? Я совсем потеряла уверенность в себе. Теперь я уже точно знала, что вокруг дома на скале происходит что-то странное. Но если так — я не могла оставить тетю Хетти одну. Я перебирала все в уме, и так и этак, — и не знала, как поступить.

Я не могла больше доверять Джонатану, но не могла и выкинуть его из головы. Зачем он только поцеловал меня тогда? Неужели я принадлежу к тем ужасным женщинам, которые не в состоянии прожить без мужчин после того, как однажды испытали любовь? Думать об этом было неприятно, к тому же поцелуй Джонатана, к моему огорчению, был еще слишком свеж в моей памяти, так же как и мой отклик, и теплая нежность, которая поднялась со дна моего сердца.

Единственным утешением была мысль о дружбе Дэвида.

Когда я приехала, Дэвид сидел в саду, спиной ко мне. И неожиданно в его опущенных плечах я заметила какое-то бесконечное отчаяние. Это открытие глубоко меня потрясло. С чего мне вдруг померещилось, что он обрел тихую пристань? При виде его усталой фигуры все мои страхи и переживания показались мне вдруг банальными и несерьезными. Я была молода, здорова, не лишена некоторых способностей — у меня было все, чтобы наслаждаться жизнью, а мне надо непременно все вывернуть наизнанку и придумать трудности на пустом месте. Да, я знала, что Джонатану нельзя доверять, что цель его пребывания в Треговане, скорее всего, не связана с работой над книгой. Что ж, возможно, когда-нибудь мне удастся выяснить, чем именно он тут занимается, — по крайней мере, я приложу к этому все усилия. И больше не стану доверять его нежностям, теперь буду с ним настороже. Все это промелькнуло у меня в голове за доли секунды, пока я смотрела на сгорбленную спину Дэвида. А теперь надо принять жизнерадостный вид, чтобы подбодрить его.

— Эй, привет! — произнесла я и увидела, как плечи немедленно распрямились. Он повернул ко мне голову — на лице была радостная, приветливая улыбка. И в этот момент меня пронзила мысль — как, наверное, было бы прекрасно, если бы Дэвид любил меня!

— Лиз, как мило, что ты приехала. Я уже начал подумывать, не заняться ли мне работой, но что-то сегодня не пишется, а теперь, раз ты приехала, у меня есть уважительная причина отлынивать.

— Если только ты действительно не против, что я приехала без предупреждения и отвлекаю тебя по пустякам.

— Разумеется, нет. Я тебе очень рад. Я как раз сегодня утром подумал — надо попросить тебя сделать рисунок моего сада. Если когда-нибудь мне придется отсюда уехать, хотелось бы, чтобы у меня осталась на память картина.

— Но ты, надеюсь, пока не собираешься никуда уезжать?

— Да нет, так просто, вдруг пришла мысль в голову.

— Знаешь, если ты сфотографируешь свой сад — получится лучше, — засмеялась я. — С другой стороны, мне хотелось бы попробовать…

Внимательно посмотрев на меня, Дэвид неожиданно признался:

— Знаешь, Лиз, сегодня на меня навалилась хандра. Так что если ты чувствуешь, что тебя это напрягает, лучше тебе уехать.

— А что такое? Что-нибудь случилось?

— Да нет, просто я не в духе. Как думаешь — сможешь ты выдержать целый день со мной и Бертом? У меня такое ощущение, что мне надо немного развеяться, выйти из скорлупы своих мыслей. Берт, конечно, чудесный друг, но я не могу сказать, чтобы он меня слишком вдохновлял.

— Дэвид, я буду только рада. А что ты предлагаешь? Куда-нибудь съездить?

— В Пензанс. Там можно хорошо поесть. Я посмотрю на людей, на сады. Последнее время я чувствую, что мне не хватает людей, впечатлений. Я очень одинок.

Но почему он выбрал именно Пензанс? Мы были там с Джонатаном, и теперь… Нет, я не позволю Джонатану все мне испортить! Я и не подозревала, что Дэвид так скучает один. А может, его плохое настроение — просто минутная слабость, которая скоро пройдет?

— Я так благодарен Джонатану, что он нас познакомил, Лиз. Ты и твои работы принесли мне столько радости! Надеюсь, ты найдешь то, чего ищешь.

Эти слова застали меня врасплох. Я и не знала, что чего-то ищу. Интересно, что?

— Да, наверное, все мы чего-то ищем, к чему-то стремимся.

— Идеальное место, идеальное общество. — Он улыбнулся мне как-то особенно вежливо. — Когда-то я думал, что слава — предел всех желаний. Я вкусил ее — ненадолго, но, скорее всего, со временем она обернулась бы горечью и разочарованием. Потом был период, когда я отчаянно боролся с судьбой. Но все это уже позади. Обрести душевный покой — вот что самое главное.

— Мне казалось, что как раз это у тебя есть.

— Да, как правило, это так. Но сегодня я что-то в бунтарском настроении. Ты сможешь приехать в следующий вторник, если хорошая погода продержится?

— Конечно. А можно я привезу мои работы?

— Я всегда рад видеть твои новые работы. Если же я буду в свинском настроении — начну критиковать каждый твой мазок. Заметь, и это при том, что сам я не в состоянии провести прямой линии.

С Дэвидом всегда было приятно разговаривать, даже если он был не в настроении.

На следующий день к нам приехала Гленн. Она была полной противоположностью моей тетушке — маленькая, пухленькая женщина сорока с небольшим лет, с копной коротко стриженных седеющих кудряшек и синими-пресиними глазами. Легче всего на свете было представить ее в окружении шумных ребятишек. Гленн смеялась часто и очень звонко и всегда готова была пошутить.

Джонатан не заходил к нам накануне вечером, и я была этому рада. Однако теперь, когда у нас появилась гостья, он явился, и не один, а со своим приятелем, Брайаном Лавгроувом.

Брайан оказался человеком среднего роста, со слегка редеющими волосами и высоким лбом. У него были внимательные карие глаза, которые, казалось, ничего не упускали. Он был заметно старше Джонатана и вел себя спокойно, любезно. Так что, если бы не Джонатан, я могла бы провести прекрасный вечер, но я постоянно чувствовала на себе его встревоженный, недоумевающий взгляд, отчего мое сердце время от времени куда-то проваливалось, а потом начинало отчаянно биться. Мне было не по себе. Я чувствовала себя глупым маленьким кроликом, который хочет бежать от опасной змеи, но не знает куда. Только когда все разошлись, я вздохнула с облегчением. Нет ничего хуже, чем пытаться весь вечер избегать чьего-то взгляда. Впрочем, я была слегка озадачена: зачем Джонатан привел с собой Брайана? Хоть он и показался мне добрым малым, но вдруг тоже очередная темная лошадка?

Гленн пришла в восторг от дома, и ей не терпелось весь его осмотреть. Ее энтузиазм придал уверенности моей несгибаемой тетушке. Не знаю, почему я до сих пор так и не рассказала ей, что ходила осматривать старые подвалы. Отчасти потому, что сначала у меня не было времени с ней поговорить, а потом я об этом просто забыла. А теперь уже было ни к чему заводить об этом разговор, и, как оказалось, я правильно сделала, что промолчала.

— Сегодня мы уже не сможем пойти в старую часть дома — там нет электричества, — объяснила тетя Хетти подруге. — Там и днем-то довольно темно. Может быть, когда ты увидишь весь дом, ты скажешь, что устраивать здесь школу — безумие.

— Хетти, что ты говоришь! Не поверю, чтобы у тебя появилась идея, которую так или иначе нельзя было бы воплотить в жизнь.

— В таком случае я хочу сказать тебе еще кое-что, о чем я не стала писать в письме. — И тетя Хетти рассказала Гленн про Дункана Стэнли. — Правда, с тех пор, как он приезжал к нам, от него больше ни слуху ни духу.

— Ты о нем еще услышишь, — пообещала я и запнулась, сама удивившись своим словам.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Сама не знаю. Если хочешь, назови это интуицией — вот увидишь, он Не отказался от намерения завладеть нашим домом.

Утром мы втроем — тетя Хетти, Гленн и я — обошли весь дом. Гленн внимательно осмотрела каждую комнату. Открыла она и заднюю дверь в старой части дома — ту самую, что выходила в сад, и мимоходом заметила, что запоры в хорошем состоянии.

— Дороти была нервная, боялась грабителей и тщательно следила, чтобы все двери в доме на ночь запирались, — объяснила тетя Хетти.

Гленн подошла к двери в подвал.

— Как получилось, что эта дверь заперта изнутри?

— Нет, просто надо ее немножко нажать — замок очень тугой, — подсказала я.

Надавив на дверь, я попробовала ее открыть, но дверь оказалась заперта. Меня словно окатили ушатом ледяной воды. Кто-то совсем недавно здесь был! Теперь уж тем более не следовало говорить тете, что несколько дней назад дверь была открыта. Да, и запоры на задней двери, ведущей в сад, были отодвинуты — значит, мне не показалось.

Тетя Хетти хмыкнула.

— Элизабет, ты не помнишь — дверь была заперта, когда мы здесь с тобой были в прошлый раз? Вообще подвалы соединены с новой частью дома. Видимо, Дороти на всякий случай закрыла эту дверь изнутри, потом прошла через подвалы и вышла в новой части дома. Наверняка в этих подвалах никто не бывал уже много лет. Я сама пока еще туда не ходила — все некогда. Но ключ от них где-то есть.

— Если они на самом деле такие обширные — только подумай, как они нам пригодятся! Там можно будет устроить спортивный зал или игровые комнаты на случай плохой погоды.

— Подожди, не спеши с выводами. Возможно, там внизу влажно.

— Надо отпереть эту дверь и посмотреть, что там. Тогда все станет ясно. Даже странно, что ты до сих пор туда ни разу не зашла.

— Видимо, утратила вкус к приключениям.

Оставалось найти ключ. Я посветила моим фонариком, а тетя Хетти попробовала все ключи на связке, но ни один из них не подошел. Наконец она вспомнила, что видела какой-то ключ в письменном столе Дороти.

— Интересно, почему Дороти держала его отдельно? Она, правда, была со странностями.

Принесли этот ключ, и дверь открылась легко, как все двери в этом доме. Я включила фонарик, но тут Гленн заметила выключатель на стене. Лестницу залил электрический свет. Ступени здесь были деревянные, с хорошими крепкими перилами. Мы спустились вниз. Помещение оказалось даже еще больше, чем я предполагала. Грубые каменные колонны подпирали балки, полы были из нетесаного камня. Мы даже обнаружили подвал для вина с огромными стойками для бутылок, но без бутылок. А потом мы прошли в дубовую дверь и попали на склад, который я видела раньше. Гленн и тетя с удивлением уставились на горы старой мебели.

— Да, нам понадобится немало времени, чтобы все здесь разобрать. Слава богу, что здесь нет еще старых матрасов, в которых обычно живут крысы. Кстати, тут абсолютно сухо, — заключила Гленн. — Вот только странно, что вся старая мебель собрана в одном месте, а остальные помещения совершенно пустые. — Она поднялась по каменным ступенькам. — Непонятно, почему они сюда провели электричество, а наверху в комнатах его нет? И ничего удивительного, что мы сразу не смогли открыть подвал. Он так тщательно запирается.

Я не стала подходить — я поверила Гленн на слово. Больше того — ничто не могло поколебать моей уверенности, что дверь была закрыта изнутри не только на замок, но и на тяжелый засов.

Мой мозг отчаянно работал. Кто-то посетил подвал после того, как я в нем побывала, а уходя, запер дверь изнутри. Но как же он тогда вышел? Значит, через другую дверь, в новой части дома, пока мы спали. Мне стало не по себе. В то же время меня охватила злость. Да что здесь, в конце концов, происходит?

Мы вернулись к деревянной лестнице, по которой спустились в подвал.

— Вообще-то, если Стэнли еще повысит цену, стоит подумать. Ты на самом деле считаешь, что это место годится для детей? Я уже начинаю в этом сомневаться. Все-таки такой обрывистый берег, океан рядом, деревьев почти нет. Может, все-таки лучше продать дом и купить что-нибудь на южном побережье? И климат там мягче, — рассуждала тетя Хетти.

Я вышла на свежий воздух. Мне надо было о многом подумать, но я не хотела ничего обсуждать с тетей и Гленн. Нет смысла все им рассказывать — они только разволнуются. Я сама потеряла из-за этого покой. У меня было такое ощущение, что, пока им ничего не известно, они в безопасности. Некоторое время я размышляла — стоит ли поехать к Дэвиду и все рассказать ему? Нет, лучше пока держать язык за зубами и обдумать все самой. Чем меньше, по мнению таинственных злоумышленников, я знаю, тем больше я смогу выяснить. Надо залить бензин в мою машину и поехать куда-нибудь порисовать. Как мне хотелось бы знать наверняка, что Джонатан не замешан ни в чем подозрительном! Но даже если он ни в чем не замешан — ему точно что-то известно. Я не знала, почему была в этом так уверена — просто женская интуиция.

Бейтс находился в мастерской и на этот раз был в более общительном настроении. Даже это возбудило мои подозрения. Имеет ли значение, что я видела его в машине вместе со Стэнли? Он протер ветровое стекло моей машины и спросил, нравится ли мне жить в доме на скале. Я ответила, что очень, и спросила, как он устроился в своем новом доме.

— Мне там удобно. Но я очень скучаю по вашей тете. Мне у них было хорошо работать, и я прослужил у нее и вашего дяди много лет.

Акцент у него был явно лондонский.

— А как поживает ваша тетушка, мистер Бейтс? Я слышала, что она больна.

— Не то чтобы очень больна, но и не слишком здорова. Возраст, знаете ли. Я провел с ней весь день во вторник на прошлой неделе. Пытался ее уговорить переехать жить ко мне, но она ни в какую не соглашается. Такая независимая.

— А она живет в Труро, кажется?

— Нет, мадам, вы ошиблись. Она живет в Фоуи. — Он посмотрел мне прямо в глаза. Взгляд был стальной, холодный, и я поняла, что совершила ужасную ошибку. — А с чего вы взяли, что она живет в Труро?

— Кажется, мне кто-то говорил, что вы поехали в Труро проведать вашу тетушку.

— Нет. У нее небольшой домик в Фоуи, недалеко от гавани.

Ах ты лгун, подумала я. В прошлый вторник ты был в Труро, я видела тебя с мистером Стэнли. Однако выражение его лица предостерегло меня, что лучше больше ни о чем не спрашивать.

— А вы знаете, что мистер Стэнли предлагает купить у нас дом?

— Мистер Стэнли? Вы имеете в виду старого друга ваших дяди и тети? Да, он часто бывал там, и ему там всегда очень нравилось. Хотя дом, конечно, великоват для одинокого джентльмена.

Манеры Бейтса были образцом корректности. Но я порадовалась, что он не мог видеть меня тогда, в Труро. Если я его подозревала, то тем более нужно было, чтобы он об этом не догадывался.

Когда я уже садилась в машину, к мастерской подъехал Брайан Лавгроув.

— Отправляетесь куда-нибудь на натуру?

— Да, жаль пропускать такой хороший день.

— Куда именно?

— Думала поехать в Ньюлин.

— Не будете возражать, если я поеду за вами? У Джонатана случился приступ трудолюбия, он засел за работу. Но я не стану напрашиваться, если вам хочется побыть одной.

Мне, конечно, хотелось сказать, что я мечтала поработать в одиночестве, чтобы на досуге все хорошенько обдумать. Но возможно, мне удастся что-нибудь выведать о том, зачем он приехал.

— Конечно, я не против. Меня нисколько не смущает, когда кто-нибудь наблюдает за моей работой.

Он предложил перебраться к нему в машину, а мою малышку оставить у мастерской. Мимо нас прошла Джиллиан. Я помахала ей, но она только коротко кивнула и отвернулась. Я явно не была ее любимицей.

По дороге Брайан говорил о Корнуолле. Сказал, что дом на скале показался ему интересным. Однако получить от него какую-нибудь информацию мне не удалось. Я спросила, как долго они знакомы с Джонатаном, он ответил — несколько лет. При въезде в Ньюлин я заметила небольшой домик, который мне захотелось нарисовать, поэтому вышла и поставила мольберт. Брайан оставил меня писать и куда-то уехал. К тому времени, когда он вернулся, я уже сделала набросок карандашом. За кофе с бутербродами мы болтали о всякой всячине, и я между прочим спросила, чем он занимается на военной службе. Брайан усмехнулся:

— Заполняю бланки и стараюсь быть вежливым с посетителями.

— И за это получили такой долгий чудесный отпуск?

— Я долго не брал отпусков и работал без выходных. — Он явно не очень-то хотел говорить о своей работе. Впрочем, кто любит об этом говорить? — Надо будет попросить вашу тетю показать мне как-нибудь дом. Мне это очень интересно. Возможно, отчасти потому, что сам я живу в современном многоквартирном доме и комнатки у меня маленькие, как квадратные коробочки. Никаких укромных местечек, никаких щелей — никакой старинной романтики.

Это было единственное признание, которое я от него услышала за всю поездку. Не то чтобы Брайан был замкнут — он все время говорил, но при этом о себе ничего не рассказывал. По дороге домой у меня даже возникло ощущение, что он пытается что-то из меня вытянуть — точно так же, как я надеялась что-нибудь вытянуть из него.

Я забрала в мастерской свою машину. Бейтса нигде не было видно, но, проезжая мимо его домика, я увидела мастера в саду — он копался в грядках. Я остановила машину около изгороди и вышла со словами:

— Ваш сад выглядит очень красиво. — Единственное, что пришло мне в голову для начала разговора.

— Да, — откликнулся он.

Мяч оказался опять на моей стороне, и признаться, я не знала, как продолжить беседу.

— Тетя Дороти, наверное, очень ценила ваши услуги, — пробормотала я совсем уж некстати.

— Очень на это надеюсь, — отозвался он с преувеличенным пафосом и продолжил вырывать сорняки.

В этот момент краем глаза я увидела, что по дороге в нашу сторону идет, Джонатан.

— Кстати, вы не знаете, моя тетя давала Трегарту разрешение ловить омаров в нашем заливе? — Я даже не знала, был ли тот человек, которого мы видели вчера, Трегартом.

Некоторое время Бейтс продолжал работать, не поднимая головы. Но когда оторвался от грядки и посмотрел на меня, выражение его глаз заставило меня внутренне содрогнуться — словно он пытался что-то просчитать. Но что?

— Понятия не имею, мадам, ваша тетя никогда не обсуждала со мной дела.

— Привет, Бейтс, все работаешь? — донесся веселый беззаботный голос Джонатана. Он производил впечатление человека, который только и делает, что гуляет и ищет с кем бы поболтать.

— Ну, мне пора. — Я открыла переднюю дверцу своей машины.

— Не подбросишь меня до вершины холма? Я хотел зайти в гости к твоей тете. Кстати, Брайан как будто остался доволен вашей совместной поездкой. Сейчас он отдыхает. А я весь день работал как проклятый.

Конечно, я была готова на все, лишь бы не сажать Джонатана в машину, но не смогла ему отказать.

— А зачем это ты расспрашивала Бейтса про ловлю омаров? — спросил он, когда я заводила мотор.

— Потому что хотела знать. А что, нельзя?

— Не понимаю, какое тебе до этого дело? Если он даже будет ловить омаров в вашем заливе, а не в каком-нибудь другом. — Джонатан проговорил это как бы между прочим, чуть насмешливо, словно считал меня занудой, которой до всего есть дело.

— Но ведь это браконьерство.

— У тебя одни браконьеры на уме.

— Но ведь ты сам предположил, что он ловит омаров незаконно.

— Разве? Видимо, не нашел ничего умнее, что сказать в тот момент.

Я промолчала, но про себя подумала, что Джонатан не спросил меня, почему я решила, что это был именно Трегарт. Может, потому, что знал это наверняка?

Добравшись до дома, мы увидели, что перед входом стоит роскошная машина мистера Стэнли. Я взглянула на Джонатана — и увидела на его лице очень странное выражение. Оно было настороженным, словно ему не понравилось то, что он увидел.

— О, у вас гости. Не буду беспокоить твою тетю.

Но от меня не так-то легко было отделаться. Обычно он не избегал встреч с людьми, и потом — почему у него такой встревоженный взгляд?

— Что за ерунда! Она всегда рада тебя видеть. К тому же я уверена, что мистер Стэнли долго не задержится.

— Ну хорошо, — пробормотал Джонатан, словно отправлялся на нелегкую битву, и улыбнулся. — Пожалуй, ты права.

И тут я увидела его глаза. Взгляд был такой же стальной и твердый, как у мистера Бейтса.