Вскоре после получения известия о перевороте Дон Декстер из Далласа публично заявил, что Вайатт не кто иной, как антихрист. В телевизионной передаче, транслировавшейся по всей стране, воинствующий евангелист, виновато склонив голову, признал неудачными свои поездки в Англию. «Вероломный Альбион, мои друзья, — говорил Декстер, — вышел из повиновения, и перед Христом-богом я принимаю на себя вину за этот величайший провал. Могут ли англичане допустить потерю королевы?» Дон бросил Вайатту вызов на немедленный и открытый диспут, чтобы тот ответил перед судом общественного мнения на обвинение в том, что он, Вайатт, является антихристом и врагом общества номер один.

— Давайте в понедельник, в Вестминстерском зале. Вход свободный. Организуйте передачу по телевидению.

Бейнард и Моррисон посмотрели на Вайатта так, словно он потерял рассудок.

— Какую же роль может играть этот любитель скандальных происшествий? — спросил Моррисон.

— У нас достаточно проблем и без него, — добавил Бейнард.

— Вы забываете наши принципы. Мы готовы к любым нападкам и ничего не выиграем, игнорируя Декстера. Ты, Поль, правильно охарактеризовал его как любителя скандальных происшествий, но за ним есть дела и похуже. Его поддерживает крупный капитал. Он отстаивает все то, против чего выступаем мы. Мне доставит удовольствие положить на лопатки одного из американских идолов.

— Легче сказать, чем сделать, — уныло произнес Моррисон. — Я не сомневаюсь, что ты сумеешь справиться с большинством из них, но этот дьявол с Пятой авеню…

— Вечером посмотрим, что получится, — ответил Вайатт.

Нижеследующее письмо было получено начальником следственного отдела службы безопасности Перринсом по ходу операции «Тень».

«В соответствии с вашей просьбой я, как командующий войсками в Южном округе, провел расследование и установил, что в самовольной отлучке находится не более двенадцати человек, в том числе Вайатт, Бейнард и Дженнингс. Таким образом, ваше утверждение, что двести моих подчиненных дезертировали, несостоятельно. Любую другую интересующую вас информацию вам придется запрашивать с ведома министерства обороны. Копию этого письма я направляю начальнику штаба сухопутных войск. Ламли».

Перринс откинулся в кресле, подумал о чем-то, снова прочел письмо и передал его Керли Лингфилду со словами:

— Прочти вот это.

Лингфилд прочел и сквозь зубы процедил:

— Ну вот и все.

— Мы проверили все округа в стране и выяснили, что в части отсутствуют только двенадцать военнослужащих.

— Значит, нам не придется иметь дело с армией.

— Раньше это было неясно. Умный, видать, человек, этот Вайатт — двенадцать кадровых военнослужащих и пара сотен гражданских, вот и все. Интересно будет узнать, как ему это удалось.

— Мы узнаем, сэр.

— Я надеюсь.

— А Ламли осторожен. Информировал начальника штаба.

— Все они поступают так. Ведут двойную игру. В этом-то и трудность. Каждый осторожничает: вдруг Вайатт останется надолго.

— А как вы думаете?

Перринс поймал себя на том, что в душе сам сомневается в скором падении Вайатта, но решил не выдавать своих мыслей. Он не доверял никому, тем более Лингфилду.

— Трудно сказать. Во всяком случае, от нас это не зависит.

— Начальника, кажется, все вполне устраивает.

— У него нет иного выбора. Его могут уволить моментально, и сразу найдется кто-нибудь на его место. — Нас тоже могут разжаловать в рядовые полицейские, — проворчал Лингфилд.

— Да, чуть не забыл. Ты вместе со своими парнями скоро перейдешь в отряд по борьбе с продажей наркотиков.

— Опять банда Рифери? — Керли был явно обеспокоен. — А когда?

— Я получил сообщение сегодня утром. Приказ Вайатта. Он считает, что служба безопасности будет полезнее в деле выслеживания преступников такого рода.

— Но разве вы выполняете приказы?..

— Этот приказ подтвержден начальником службы. Вайатт не лишен чувства юмора. «Используйте всех, кого можно, для слежки за моими людьми», — сказал он.

— Чем скорее этот негодяй сгинет, тем лучше будет для всех, — задумчиво произнес Керли. — Пожалуй, нам следует начать разработку плана спасения королевы.

— Блестящая идея. Займись этим, Керли, а я пока потружусь над кроссвордом. Посмотрим, кто скорее кончит.

Примерно в это же: время Вайатт входил в комнату для временного содержания заключенного. Она примыкала к клетке. В ней стояли небольшой стол и стул.

Вайатт подождал, пока дежурный стражник привел заключенного. На Симпсоне была серая тюремная одежда. Когда стражник ушел, наступила долгая томительная тишина.

— Ты знаешь, кто я?

— Сказали, что вы капитан Вайатт, — ответил Симпсон, не поднимая головы.

— Посмотри на меня.

Симпсон неохотно поднял голову, но не выдержал взгляда Вайатта и отвел глаза в сторону.

— Теперь ты убедился?

— Да, сэр.

— А понимаешь, почему с тобой так поступили?

— Нет.

— Как бы цивилизованы мы ни были, мы ближе к животным по натуре, чем осмеливаемся признать. Понимаешь?

— Да, сэр.

— Только мы хуже большинства животных. Они не способны на такие подлости. Люди пользуются исключительным правом на деяния такого рода. Я имею в виду и тебя, и соседа, и полицию, и папу римского. Любого человека. Наш облик зависит от того, насколько мы можем сдержать дурные чувства — зависть и ненависть. Если мы не хотим или не можем этого сделать, если убиваем или раним ближнего, то мы хуже любого зверя] Мы становимся людьми-шакалами, мыслящими чудовищами.

Вайатт посмотрел собеседнику в глаза.

— Мне сказали, что ты каменщик?

— Да, сэр. Когда-то был каменщиком.

— Я посылаю тебя с первой группой таких же, как ты, людей в трудовой лагерь на остров. Вы начнете строить для себя жилье. Впоследствии вы будете получать зарплату наравне с другими английскими рабочими. Две третьих зарплаты у вас будут вычитать для выплаты компенсации вашим жертвам и оказания помощи вашим семьям. Половина оставшихся денег пойдет на ваше содержание, а остальные будут откладываться в банке для выдачи после отбытия срока наказания. Ко времени окончания срока наказания будет создана школа. У вас будет время подумать о своем будущем. Придется начинать жизнь сначала. Вот и все.

Стражник увел Симпсона обратно в клетку.

Вайатт сидел задумавшись, и когда стражник вернулся, застал его в той же позе: лицо закрыто руками, голова низко опущена. «Как будто молился», — сказал он позже своим коллегам.

— Зал полон, — доложил Вайатту Бейнард. — Народ все прибывает.

— За это мы должны благодарить Би-Би-Си. Мне кажется, их корреспондент вчера брал интервью у Декстера.

— Да, это так. У меня есть запись, и, если хочешь, можешь познакомиться.

— Спасибо, Гарри. Не надо.

— Тем, кто не верит в чудеса, ты выдашь сегодня положенную порцию. Через пять минут по телевидению покажут твое сражение с лидерами консорциума Британской конфедерации труда. Между прочим, нашлись люди, которые изо всех сил добивались запрета этой передачи. А в восемь телезрителям опять предстоит увидеть твою уродливую физиономию. Как ты себя чувствуешь?

В голосе Бейнарда звучала неподдельная озабоченность. Он просматривал документы, которые Вайатт должен был подписать, и только сейчас заметил, что тот молча сидит за столом, склонив голову и закрыв глаза.

— Иди отдохни. Еще есть время.

— А документы?

— Подождут. За трое суток ты спал только два часа. Разве так можно? Ты должен отдохнуть. Дженнингс сейчас принесет перекусить, и ты приляжешь. Десять минут отдыха не повредят ни тебе, ни стране.

Вайатт позволил отвести себя к дивану, однако не переставал возражать.

— Может, ты и прав, — сказал Бейнард, — но тебе предстоят трудные полчаса. Право, не знаю, зачем нужно тратить время на этого Декстера…

Но Вайатт не слышал этих слов. Он заснул.

Она ожидала этого и не была удивлена, когда они пришли за Фредом. Видно, он говорил ей неправду. В квартире произвели обыск, нашли коробку с патронами и увели Фреда. Ей сказали, что он застрелил ночного сторожа. Она была уверена, что Фред сделал это нечаянно. Если бы только старый дурак не попался ему на пути, Фред сейчас сидел бы дома и, как обычно, ворчал. Но вместо этого…

Вестминстерский зал всегда производит внушительное впечатление. Именно эти мысли пришли в голову тем, кто заполнил его сегодня. Собравшимся предстояло стать свидетелями уникального по своему характеру зрелища.

Декстер был уже на месте, когда Вайатт вошел в зал в сопровождении Бейнарда и Моррисона. Появление Вайатта зал встретил приветственными возгласами, и, насколько могли припомнить его друзья, Вайатт впервые был удивлен и даже смущен. На следующий день «Дейли компресс» поспешила отметить, что основную массу присутствующих составляли тинэйджеры.

Вайатт занял кресло, которое возвышалось над ступеньками, ведущими в зал. Декстер сидел внизу, и поэтому ему приходилось все время высоко задирать голову. Это было непривычно для евангелиста. Входы в зал охранялись солдатами.

За спиной Декстера сидели девушки в белых платьях. Это удивило Вайатта, и все увидели, как он обратился с вопросом к Бейнарду. Затем Вайатт встал и начал излагать причины, по которым он принял вызов Декстера. Закончив, Вайатт предложил выходцу из Далласа изложить свою позицию.

Застрекотала телекамера, показывая для миллионов телезрителей крупным планом золотоволосого мужчину, своего рода человека-дитя, который, по их убеждению, не мог совершить ничего предосудительного, а если что-либо и делал, то только правильно.

И вот Дон, умный, пышно одетый политик от религии, приготовился к выступлению.

— Капитан Вайатт! — начал он, растягивая слова. — Дамы и господа! Я испытываю чувство радости по поводу того, что всемилостивый наш государь надоумил меня сказать вам несколько назидательных слов, которые, уважаемый капитан, могут дать вам реальное представление о той страшной трагедии, в которую вы ввергли миллионы людей. Надеюсь к концу этой встречи привести вас к раскаянию во имя нашего спасителя Христа, ибо полагаю, что душой вы во многом ответственны… Но прежде чем начать, разрешите попросить сладоустых певцов Христа запеть для нас гимн надежды.

Хор еще не успел встать, как Вайатт заговорил:

— Я с удовольствием выслушаю ваши доводы, но во имя Христа избавьте нас от своих девственниц, Дек-стер.

Покраснев, девушки из хора сели на свои места. Сидящие в зале сохраняли тишину и спокойствие, как и подобало в этот момент.

Декстер бросил взгляд на хористок, явно нуждавшихся в его моральной поддержке. Он мог обойтись без чьей-либо помощи, но хор считал мощным моральным стимулом, способным своим пением настроить людей на лучший лад, заставить их глубже воспринимать его проповедь. А теперь ему предстояло обойтись без подогрева аудитории. И Декстер предпринял попытку.

— Уверяю вас, капитан, — с грустью сказал он, — вам незачем опасаться песен, прославляющих господа бога.

— Мы пришли сюда не за тем, чтобы славить бога, Декстер. Мы здесь, чтобы выслушать ваши претензии и ваши объяснения по поводу того, на каком основании вы призываете меня к ответу.

— По праву, данному богом! — прогремел Дон Декстер и выбросил вверх обе руки. — В своих молитвах я просил его священного совета, и в трудный час он меня не оставил. «Иди, Дон, — приказал владыка, — иди через моря и океаны, найди вечно бодрствующего врага, вступи в бой с антихристом, появившимся среди вас».

Зал затих. Не только слова, но и интонация оратора, все его риторическое искусство, несомненно, оказали свое влияние. Бейнард зло посмотрел вокруг и собрался было что-то сказать, но Вайатт удержал его.

— Вы, кажется, в неплохих отношениях с богом, Декстер.

— Он мой судья, мой создатель, мой отец.

— Понятно… Продолжайте. — Вайатт был совершенно спокоен.

Возможно, сам бог подсказал Декстеру, что слова его не достигают цели. Если человека публично называют антихристом, он должен вскочить, выйти из себя, протестовать против такого обвинения. А тогда Декстер уже знал бы, что делать.

— Перед богом и своей совестью неужели вы не понимаете серьезности обвинения?

— О, вполне. Выходит, я антихрист. И что же дальше, Декстер?

Дон даже вспотел. Он никак не мог понять Вайатта. «Почему он не нападает? Он Голиаф, а я маленький Давид. Не могу же я вести игру дальше, если он сопротивляется».

— Сэр… Я выдвинул против вас обвинение, которое вы должны опровергнуть. Ни одно истинно христианское общество не может терпеть человека, творящего от его имени дьявольское дело. Вы должны оправдываться, а не я. Лично я сознаю свое место перед Христом и страной. Вы же обязаны ответить на обвинение, которое я предъявляю от имени пяти миллионов людей, чья вера оскорблена.

— Хорошо, господин Декстер. Вы требуете, чтобы я опроверг обвинение. С готовностью сделаю это. Я не считаю себя антихристом.

Бейнард и Моррисон с живым интересом наблюдали за шефом. Неужели он приказал устроить это представление ради такой чепухи? Простое отрицание обвинения ничего не стоит, оно никого не убедит, не даст надежды на победу никому, кроме евангелиста. Декстер тоже был взволнован. Если Вайатт больше ничего не может сказать, придется сматывать удочки и убираться в гостиницу. «Нужно сейчас же нанести удар», — думал он. Зал заволновался, выражая откровенное неудовольствие поведением обоих действующих лиц — Вайатта и Декстера.

— Значит, сэр, — продолжал евангелист, стараясь найти подходящие слова, — я прошу вас во имя Христа и христианской демократии отказаться от своего дьявольского пути, вернуть королеву на трон, а ее парламент — народу. Во имя Христа…

— Вы слишком легко обращаетесь с именем Христа!

Эти слова громко прозвучали в зале, и не нужно было никаких микрофонов, чтобы услышать их. Сидящие в зале выпрямились в своих креслах и удивленно поглядывали по сторонам. Ошарашенным выглядел и Декстер, когда его изображение крупным планом было показано миллионам восхищенных людей.

— Я был достаточно терпелив с вами во имя народа. Я выслушивал ваши гордые глупости только для того, чтобы люди сами могли понять, кто вы такой.

— Я божий человек.

— Вы посланец вашингтонского правительства.

В зале послышалось улюлюканье. Вайатт продолжал наступать:

— Вы съездили в Вашингтон, повидались с президентом, попросили его указаний по этому делу, и он, как вы выражаетесь, не оставил вас без своего благословения. Отправляйтесь туда, Дон, отправляйтесь и сделайте все возможное, чтобы помешать этому проходимцу в проведении преступного курса.

— Капитан Вайатт!

— Разве вы не виделись с президентом?

— Я только пытался…

— У меня нет сомнений в том, что вы пытались. Со своей стороны, я хочу сказать вам, господин Декстер, что нам надоели ваши неуместные и нежелательные визиты в нашу страну. Нас нисколько не интересуют ваши сектантские религиозные проповеди, и мы не верим, что христовый мыльный порошок стирает лучше нашего. Мы не хотим поношений за свои грехи, когда видим, что в вашей собственной стране происходит достаточно греховных деяний, чтобы занять делом на целый век батальон Декстеров. Отправляйтесь назад и займитесь делом. Отправляйтесь домой и пойте гимны богу и ку-клукс-клану, Брайтам и Голдуотерам, призывайте сограждан убивать во Вьетнаме, расскажите о доброте Христа тем юношам, которые обливают бензином и поджигают дома в Гарлеме. А когда вы обезопасите для человечества Пентагон, когда уничтожите коррупцию в конгрессе, когда призовете Христа в свидетели против правительства, которое засоряет умы людей своими бредовыми идеями о сверхубийстве, призывает убивать красных, тогда возвращайтесь, и мы поговорим об антихристе. А пока, господин Декстер, забирайте своих девственниц и антрепренеров, писателей ваших проповедей и — прочь отсюда.

Вайатт резко повернулся, встал и вышел из зала, сопровождаемый Бейнардом и Моррисоном. Все было сказано, и Декстер понял, что не смог бы ответить Вайатту. На следующий день он вместе со своей свитой вылетел в США.

Бейнард и Моррисон вошли в кабинет Вайатта следом за ним. Вайатт внешне выглядел совершенно спокойным, но Бейнард и Моррисон все еще были полны впечатлений от только что закончившегося блестящего представления.

— Я, признаться, не ждал этого, — сказал Бейнард.

— А можно было проиграть? — поинтересовался Моррисон.

— Конечно, вступи я с ним в спор. Победу мне мог принести только более сильный эмоциональный натиск, чем тот, что противопоставил мне Декстер.

— Возможно, — тихо сказал Бейнард. — Между прочим, откуда ты узнал, что Декстер побывал у президента?

— Я этого не знал.

Друзья вопросительно посмотрели на Вайатта.

— Но как же тогда?.. — начал было Бейнард. Вайатт рассмеялся.

— Возможно, мне подсказал это сам бог.

Вечером к Вайатту явился с докладом Френч. Они обсудили вопросы безопасности и договорились усилить охрану Тауэра. Добровольцев легко было найти в Колчестере. Других дел у Френча не было, но он явно медлил с уходом.

— У тебя все? — спросил Вайатт.

— Нет. Бывшая королева хочет видеть вас.

— Интересно. — Вайатт на мгновение задумался. — Кто у нее был сегодня?

— Ригли, бывший лорд Чемберлен. И архиепископ.

— А еще?

— Армстронг Джонес, биограф Хендрикс и австралийский посланник. Вот и все. Но и этого достаточно.

— Хорошо. Передай ей, что я приду завтра в десять.

— Есть.

— А что ты думаешь по этому поводу?

— Разведка боем.

— Возможно, ты прав. Завтра все выясним.