Помещение было круглым и небольшим. Еще оно было темным, затхлым и очень пыльным. Неудивительно — эту комнату не использовали годами. До сегодняшнего дня.

Марлин Грозозмей осторожно вошел, пытаясь не наткнуться зажженным  прикрытым фонарем в одно из нагромождений мебели, беспорядочно возвышавшихся в комнате.

Ему пришлось повозиться, чтобы ускользнуть от семейной прислуги незамеченным, будь проклято их усердие — но это было ничто в сравнении с теми проблемами, которые ждут его, если один из слуг все же последовал за ним и услышит то, о чем будут здесь говорить.

На крепкой старой двери еще висел засов. Марлин прочно задвинул его, и только потом осмелился приоткрыть фонарь, чтобы увидеть хоть что-то в этом лабиринте поблекшей роскоши минувших лет.

Пыль толстым меховым плащом покрывала большую часть помещения, самой высокой комнаты в самой заброшенной башне поместья Грозозмеев. Губы Марлина изогнулись. Ну конечно.

Его поместье было одним из самых древних и роскошных особняков благородных семей в Сюзейле. Когда-то здесь обитало куда больше Грозозмеев — расхаживавших с надменным видом по всему зданию, усмехавшихся, громких, но... многое было более величественным в прошлом.

И может быть — только может быть — еще будет в будущем.

С вершины предмета, напоминавшего вешалку для плащей, Марлин снял стеклянный шар самого обыкновенного вида, молочную сферу чуть меньше его головы, бесполезное украшение из тех, что были в моде пятьдесят-шестьдесят миртулов назад. Он подошел к небольшому круглому столу и сел в подвинутое к нему покосившееся кресло, уложив шар на пустой и тяжелый железный кубок, стоявший на столе.

Марлин расправил плечи, затем коснулся гладкого изогнутого стекла, прошептал тайное слово, и... в воздухе над шаром медленно появилось сияющее облако, сгустившись в серебристый дым.

Дым тек, клубился, пока не превратился в мерцающее изображение человека.

Лотрэ.

Он понятия не имел, кем Лотрэ был на самом деле, за маской, которую всегда носил этот человек.

Как всегда, Лотрэ сидел перед собственным шаром в кресле, чья спинка была выполнена в форме распростертых крыльев сокола, в помещении с некогда роскошной, но теперь потрескавшейся и заросшей плесенью позолоченной отделкой с узором из синих грифонов.

— Ты опоздал, — из уст Лотрэ эти два слова прозвучали, будто брошенные в бездну холодные камни.

— У меня... у меня были трудности с тем, чтобы отделаться от матери и слуг, мастер, — пробормотал Марлин, испугавшись и ненавидя себя за это. — Вы приказали мне в первую очередь избегать подозрений, так что...

— Понятно. Время пришло.

Марлин сглотнул.

— Время? Мы наконец начинаем?

— Начинаем. Несомненно. Я точно знаю, где найти шесть из Девяти, и у меня есть подозрения относительно местонахождения седьмого. Любые два из них должны справиться с той ничтожной защитой, что осталась у Кормирского королевства в эти дни — и уничтожить любого боевого мага, которого застанут в одиночку.

— Девяти?

— Марлин, — мягко сказал Лотрэ, — не притворяйся, что ничего не знаешь. Ты уверен, что Парящий Клинок содержит в себе одного из Девяти, и давно подозреваешь, что Виверноязыкая Чаша содержит другого. Ты не знаешь только, как призвать или подчинить себе кого-то из Девятерых — поэтому и крадешь древние тексты да спаиваешь мудрецов, пытаясь выведать у них этот секрет. Ты был так неуклюж, что некоторые боевые маги давным-давно раскусили, что ты замышляешь.

— Они... они?.. — Марлин знал, что бледнеет; он чувствовал, как по лицу растекается холод.

— Нет, маги не придут за тобой. Я позаботился о них, прежде чем о твоих попытках узнали все боевые маги. Прямо сейчас те, кто остался, считают тебя таким же беспокойным и склонным к авантюрам, как и любого другого высокомерного юного дурака из благородных, но ничего сверх этого. Я собирался подождать, пока мы не обнаружим и не получим всех Девятерых, но свободное время у нас кончилось; самые умные боевые маги припомнили древние легенды и начали собственные поиски Девяти, намереваясь сделать Кормир неуязвимым. Скоро кто-то из них задумается, не стоит ли Короне конфисковать Парящий Клинок Грозозмеев — ради блага королевства, разумеется. Так что время настало.

— Да, мастер. Время для?..

— Для тебя — чтобы слушать и подчиняться, лорд Грозозмей, — сухо сказал ему голос из шара. — Так что слушай внимательно...

***

Заставлять придворного быть Лотрэ становилось все сложнее и сложнее: разум кормирца становился сильнее. Почти достаточно, чтобы бороться.

Изумительно.

Спустя столько лет, он мог бы и прекратить изумляться тому, на что оказывались способны люди.

Усилие, необходимое для управления чужим удаленным телом вынуждало этого носителя, избранного преимущественно за сопутствующую молодости гибкость и красивую внешность, обильно потеть. Он послал ментальный удар сквозь угасающую связь, чтобы придворного на время оглушило, и полностью покинул его разум.

Оставив себе как раз достаточно времени, чтобы вытереть вспотевшее лицо и подойти к двери. Если у самых амбициозных кормирских дворян и было качество, которое оправдывало их в его глазах, то это была пунктуальность. Лишь ленивые, излишне самоуверенные без всяких на то оснований, и безнадежно отставшие от жизни лорды позволяли себе демонстративно опаздывать.

Не сказать, чтобы среди аристократов Лесного Королевства таких было мало.

Он только протянул руку к задвижке, когда в дверь осторожно постучали.

Он беззвучно отодвинул хорошо смазанный засов, распахнул дверь и произнес:

— Добро пожаловать, госпожа Талан.

Он почувствовал, как напряглась гостья, и добавил:

— Да, я знаю, кто вы. Я знал это уже давно, хотя боевые маги, старшие рыцари и Корона, которая за ними стоит, все еще не в курсе вашего... хобби. В этом можете быть уверены.

Гостья замешкалась на пороге, затем вздохнула и вошла в комнату.

Помещение было небольшим, плохо освещенным и богато отделанным — за этой отделкой могли скрываться любые тайные ходы. Внутри стоял небольшой стол с единственным креслом и буфет. На стенах не было ни единой картины или гобелена: стены были голыми, не считая маленького, круглого зеркала. Небольшой простой камин стоял пустым и холодным. Человек, хоть и был худым и одетым во все темное, возвышался над комнатой, как нос огромного позолоченного военного корабля.

— Вы могли бы сокрушить меня, но не стали этого делать, — утвердительно произнесла она, голос застыл на самой границе спокойствия. — Это означает, что у вас есть другое применение для меня. Могу я узнать, что это за применение?

— Я пригласил вас сюда, чтобы рассказать об этом. Не желаете ли присесть и отведать вина?

Ни на миг не отрывая взгляда от гостьи, красивый мужчина открыл дверцу буфета, вынул оттуда высокую, тонкую и темную бутыль, такой же тонкий бокал, поставил это на стол перед ней, затем снова отошел.

— Как я понимаю, арренийское высоко ценят при дворе; настоятельно прошу вас обратить внимание — бутыль все еще запечатана. Боюсь, вам придется самостоятельно наполнить свой бокал. Из соображений безопасности, поблизости нет никого, кроме моих агентов, расставленных на пути к этой двери — я поставил их там в основном ради того, чтобы убедиться, что вы достигнете этой комнаты в одиночестве, без телохранителей или нанятых головорезов. С вашей стороны было мудро так и поступить. Знайте же, что ни один боевой маг — да и никто другой, раз уж на то пошло — не сможет ни следить здесь за нами с помощью магии, ни приблизиться к нам так, чтобы я о том не прознал. Мы оба можем говорить открыто.

Женщина кивнула.

— Я могу убить вас прямо сейчас, — спокойно заметила она, взвешивая бутылку арренийского, будто собираясь швырнуть ее. Кольца на ее руках засияли, пробуждаясь к жизни. — Назовите мне вескую причину, по которой я не должна этого делать.

Ее собеседник улыбнулся и поднял руку, принявшись загибать пальцы.

— Во-первых: меня здесь нет. Вы убьете просто куклу из мяса, которой я управляю, а не меня самого. Во-вторых: не только вы в этом королевстве владеете могущественной магией. В-третьих: у меня есть планы относительно Кормира. Большие планы. Если я захочу, чтобы вы или любой другой дворянин оказались мертвы, это произойдет — легко и просто. Поверьте мне, от большинства этих смертей королевство только выиграет. И все же несколько избранных дворян могут быть очень полезны мне и Кормиру, и если они с готовностью будут мне служить, помогая осуществить некоторые замыслы, я щедро их вознагражу. Конечно, если они откажутся...

— Они умрут, — торопливо добавила женщина, откупоривая бутылку. — И вы полагаете — по крайней мере, на текущий момент — что я могу войти в число этих избранных.

 Улыбаясь, красивый мужчина отвесил ей поклон. От внимания гостьи не ускользнуло, что его взгляд ни на секунду не отрывался от нее. Она не сомневалась — мужчина был способен на магию, которая сокрушит ее в мгновение ока, прежде чем  кольца смогут хоть что-то сделать.

Очень медленно, так, чтобы он видел, она подняла руку, расправила пальцы и заставила кольца на них угаснуть. Затем неторопливо наполнила свой бокал, подняла его другой рукой в молчаливом тосте, и погасила кольца на этой руке.

Затем пригубила вино.

Мгновение спустя, не почувствовав во вкусе ничего необычного, женщина заметно расслабилась, позволив себе небольшую улыбку.

— Ваше здоровье, таинственный господин. Сколько вы намерены мне рассказать?

— Столько, сколько вам нужно знать. Я знаком с богатствами вашей семьи и вашими личными сбережениями, начиная с арендованной сембийской собственности — даже с той убогой комнатушкой девочки для удовольствий в доках Сэрлуна, со всеми ее маленькими ползучими и кусающимися обитателями — до рыболовецких судов, чьи владельцы так предусмотрительно с вами не связаны. Я видел даже маленький домик в дикой части Долины Жатвы. Короче говоря, где бы вы не пытались скрыться, я вас найду — а если вы отправитесь к самому королю Кормира или королевскому магу и расскажете им все, что узнали здесь, в надежде благодаря этому внезапному приступу верности получить больше, чем при сотрудничестве со мной, позвольте проинформировать вас, что я предусмотрел и это. В результате вы умрете быстро и очень болезненно, а сам Кормир утонет в войне, в которой выживут лишь немногие из его дворян. Ваша семья, включая всех внебрачных детей, не выживет наверняка; я позабочусь об этом.

Рука, опустившая на стол полупустой бокал, дрожала практически незаметно.

— Я понимаю. Говорите, господин. Позвольте узнать назначенную мне роль.

— Вы продолжите делать то, что делаете под именем Талан. Клинки в ночи, шелковые угрозы, использование ничего не подозревающих агентов при каждой возможности. Продолжайте заниматься самообогащением, пока это не мешает заданиям, полученным от меня. Я не стану объяснять, почему поручаю вам то или это — можете строить собственные предположения, пожалуйста — но моя конечная цель — новая власть в Кормире и лучшая жизнь для его народа. Некоторые благородные рода внезапно исчезнут, зато другие получат награду, и даже возвысятся. Что касается вас, я бы упомянул Трусильверов. Если ваша преданность будет безоговорочной, они станут одной из главных фамилий в стране, никоим образом не связанной с королевским домом, чтобы в борьбе с бесконечными узурпаторами тот не утащил их на дно; зато их настоящая власть будет сравнима, скажем, с королевским магом.

— Я... ценю это.

— В знак моего возросшего доверия к вам, госпожа, позвольте рассказать о магии, которая вскоре вступит в нашу игру. Слушайте внимательно: знакомство с этой угрозой может сохранить вам жизнь.

Гостья с улыбкой склонила голову и демонстративно приложила ладонь к уху.

Мужчина не улыбнулся.

— Почти сто лет назад, — начал он, — некие маги начали силой заточать людей внутри магических предметов — точнее, погружать их в своего рода стазис. И определенные действия, произведенные с этими предметами, могут вернуть узников в наш мир.

Он развел руками в скорбном жесте.

— Их дело не увенчалось успехом, и сейчас резоны этих магов уже не важны; все они погибли. Некоторые из узников по-прежнему целы, но великий магический хаос прошлого чудовищно исказил их природу. Кто-то из этих пленников навсегда сгинул, когда их предметы разрушились; другие сбежали из заточения, но утратили разум; а некоторые по-прежнему находятся в стазисе, но при этом... изменились. К примеру, приобрели сверхъестественные силы, которыми раньше не обладали.

— Они неподконтрольны освободителям?

— Ваш разум как всегда остр. Некоторые из них действительно никому не подчиняются и опасны для тех, кто освободит их. Других, раз освободив, невозможно вернуть обратно, зато можно подчинить воле владельца предмета. Некоторые могут стать превосходными рабами — с этой целью их и создали. Те узники, которых высвобождали до сих пор, все до единого были укутаны призрачным синим пламенем. Поэтому среди волшебников они известны как «призраки синего огня», хотя та сила, что бушует вокруг их тел — вовсе не пламя, а сами они — никакие не призраки.

— И некоторые из этих предметов в Кормире.

— Действительно. Особенно интересны предметы, содержащие в себе членов некогда известного отряда авантюристов под названием «Девятка». Среди ваших благородных друзей ходят слухи, что вся Девятка — включая женщину-мага, которая позднее стала супругой Черного Посоха и одной из Избранных Мистры — находится во власти нескольких кормирских лордов, которые используют их, чтобы убивать, изводить, грабить своих врагов... впрочем, кого угодно. Как это часто бывает, слухи преувеличивают. Вероятнее всего, леди-маг Глубоководья просто не выжила и, следовательно, не могла попасть в заточение, а то, что лорды, в настоящее время топчущие землю этого прекрасного королевства, знают, какую силу хранят их безделушки — попросту ерунда.

— Пока.

Мрачный красивый мужчина улыбнулся, как волк.

— Вы продолжаете меня радовать. Действительно, «пока». По правде говоря, лишь малой долей этих предметов владеют благородные лорды — остальные хранятся в королевском дворце Сюзейла, в собственности Короны. Которая, насколько можно судить, понятия не имеет, чем обладает.

— И поскольку эти призраки синего огня очень опасны, лучше использовать их посредством доверчивых простаков — лордов и придворных, которыми можно будет манипулировать.

Мужчина лучезарно улыбнулся.

— Ваш ум ярче молнии.

Гостья задумчиво изучала его.

— Разумеется, всего вы мне не говорите.

— Разумеется. Благоразумие мне не чуждо.

Женщина разглядывала его в молчании, которого хватило ровно на очередной медленный глоток вина, затем спросила:

— Итак?

— Итак, наше сотрудничество началось. Не беспокойтесь о том, как связаться со мной: я буду говорить с вами, когда пожелаю — и узнаю, если вы почувствуете такую необходимость. С вашей стороны разумно предполагать, что с этого момента мне становится известно о каждом вашем вздохе, о каждой мимолетной гримасе.

Этим он заработал еще один холодный расчётливый взгляд.

— И?

Призрак улыбки тронул его губы.

— Вот ваше первое задание. Легенды рассказывают об Эльминстере, иногда именуемом Старым Магом или Эльминстером из Долины Теней. Этот человек реален и прямо сейчас находится здесь, в Сюзейле. Узнайте, какие обличья он носит и чем занимается. Узнайте также, какую магию в королевском дворце и придворных зданиях легко похитить. Учитывайте — у меня есть глаза, уши и руки во дворце — к несчастью, как и во многих благородных домах, там завелись предатели за каждой дверью. Не стесняйтесь красть все, что сможете, не обращая на себя внимание Короны — до тех пор, пока будете приносить каждый зачарованный предмет мне для осмотра, не укрыв и не спрятав ни одного. Предметы, которые покажутся мне полезными для моих целей, я оставлю; другие я позволю вам сохранить. Теперь идите.

Леди, которая иногда звала себя Талан, поставила на стол пустой бокал, с сухой вежливость попрощалась: «Милорд», склонила голову и ушла.

Мужчина еще некоторое время изучал дверь, за которой она скрылась, а потом пробормотал:

— И если вы осмелитесь предать меня, госпожа, у меня есть тот, кому захочется вас наказать. Некто достаточно мертвый, чтобы подчиняться беспрекословно.

Он взял еще один бокал из буфета, наполнил его арренийским, пригубил и скорчил рожу своему отражению в зеркале.

— Я просто обязан что-то сделать с этими кормирцами и их ужасным вкусом в винах, — сказал он отражению. — Когда я сяду на Драконий трон, виноделов, продающих такую переслащенную мочу, будут в ней топить. Мои подданные научаться разделять мой вкус к утонченным вещам. Я даже не буду именовать себя «королем».

Улыбнувшись зеркалу, он бросил бокал в камин. Когда звон разбившегося стекла стих, мужчина изобразил поклон и добавил:

— Да здравствует император Мэншун.