ТЕМНОТА словно тяжелым плащом укрывала все вокруг. Медленно кружилась пыль, но больше в разрушенном тронном зале на острове Плывущей Пены ничего не двигалось. Между грудами камней не толпились любопытные придворные, собравшиеся посмотреть на них — на нескольких человек, застывших среди нагромождения мертвых тел. Эти несколько человек стояли неподвижно, словно статуи, ничего не видя и не слыша…

Тшамарра Талазорн смотрела прямо перед собой — на то место, где теперь не осталось ничего, даже пыли. Ее губы были полуоткрыты, глаза широко распахнуты, лицо выражало удивление, недоверие и торжество, и — как ни странно — печаль. Руки колдуньи были вскинуты вверх, в попытке защититься от того, от чего защититься невозможно. Но вот Тшамарра пошевелила пальцами — это было первое движение в замершем тронном зале.

Медленно, очень медленно — как падает оседающая пыль — Тшамарра разогнула и выпрямила пальцы.

Следующим пошевелился Ролин Дворцовый Плащ. Его лицо, застывшее на середине возгласа, дрогнуло — и рот начал закрываться, договаривая слово, которое никто и никогда не услышит. Скорее всего, это было короткое слово «нет!», сказанное со всем отчаянием барда, на глазах у которого рушится и исчезает то, что было для него ценнее всего на свете, исчезает, унося с собой его светлые детские сны.

Гларсимбер Белкларавус, барон Яркое Знамя, тоже кричал — но его голова была повернута в другую сторону, к той, чье имя было у него на губах: «Эмбра!». Его крика тоже никто не услышал, и барон начал медленно, дюйм за дюймом, поворачивать голову обратно.

Сараспер Коделмер стоял лицом к королю, которого уже не было, и перед глазами у него таял дракон. Руки старого целителя все еще поднимались, чтобы разлететься в стороны в первом движении перемены облика, который дал бы ему крылья… И тогда он превратился бы в птицу, и смог бы, смог бы… — Сараспер знал, что это не так, что он все равно не успел бы, но тем не менее пытался долететь до Келграэля Сноусара вовремя и отвести меч от его груди, выхватить из рук короля этот меч и улететь с ним — улететь за реки, долины и горы, и вонзить меч в голову Пробуждающейся Змеи, и навсегда избавить Аглирту от этого проклятия. О таком можно только мечтать — но, похоже, подобные мечты стали повседневной работой Высочайших Князей в это опасное время, со всеми его мятежами, заговорами и предательствами.

Живые, оставшиеся в тронном зале, снова начали двигаться — но в полной, непроницаемой тишине. Они двигались так медленно, словно их окружал не воздух, а густая черная патока… но темнота постепенно развеивалась, и в зале понемногу становилось светлее — хотя и очень медленно.

А вдалеке, над пенными волнами реки, которая несла свои воды мимо каменных берегов и укреплений на южной оконечности острова, совершенно неподвижно висел в воздухе застывший в полете речной стриж. Даже внезапные перемены не совершаются в один миг, для всего требуется время.

Латники и простые солдаты настороженно смотрели вперед, приближаясь на лодках к пристани острова Плывущей Пены. Облако тьмы окутывало весь остров, и солдатам становилось не по себе при взгляде на эту неподвижную и безмолвную черноту.

— Магия! — прошептал один из солдат, крепко сжимая рукоять меча. — Везде эта проклятая Троими магия!

Закутанный в рясу змеиный жрец, сидевший рядом с ним, холодно рассмеялся — и солдат в страхе отшатнулся. Другие служители Змеи тоже засмеялись и начали вставать, один за другим, и сбрасывать свои одеяния. Заблестела чешуя, ноги жрецов превратились в длинные, свитые кольцами змеиные хвосты. Воины Кровавого Меча в ужасе смотрели, как руки и плечи жрецов покрываются чешуей и уменьшаются в размерах, волосы на головах исчезают, головы превращаются в плоские и широкие морды с разинутыми в смехе клыкастыми пастями. И вот в лодках среди солдат появились огромные змеи, выше человеческого роста.

Как только лодки подошли к пристани, солдаты высыпали на берег — гораздо быстрее, чем обычно, — потому что их подгоняли ужасные змеи, кусавшие самых нерасторопных. Латники, которые не успели выскочить из лодок достаточно резво, падали на землю возле змей. А змеи раскачивались на хвостах и ритмично шипели какое-то заклинание.

Те воины, которые бежали первыми, никогда не узнали, что замерли на бегу, едва достигнув первых ступеней каменной лестницы, ведущей во дворец. Они не увидели ни змей, которые выползли на остров, ни одинокого речного стрижа, который наконец полетел дальше, ни капитанов, которые оставались в воде, цепляясь за кольца на пристани, и ожидали, когда же змеи уползут — чтобы забраться обратно в лодки и уплыть на ту сторону реки за новыми отрядами солдат.

Кто бы ни были эти жрецы, капитанам найдется что порассказать лорду Кровавому Мечу о гигантских клыкастых змеях. А змеи у них над головами все шипели, и темнота над островом постепенно рассеивалась. Наконец все змеиные жрецы собрались вместе и устремились на остров. Неужто они так спешат умереть? Впрочем, змеиные жрецы не боятся того, что может угрожать обычным солдатам…

К тому времени, как впереди зазвучали первые боевые кличи и зазвенело оружие, каждому капитану — может, уже и не в первый раз — пришла в голову мысль: почему Надежда Аглирты так привечает почитателей Змеи и идет воевать вместе с ними?

Со жрецами Змеи, которые сейчас ползли по ступеням лестницы, поднимаясь к Речному Трону со всей скоростью, на которую были способны их извивающиеся чешуйчатые тела.

— Какое бы это ни было заклинание, оно уже больше не действует, — проворчал пожилой латник своему соратнику, когда они остановились перевести дыхание на лестнице в южных садах острова. — Ну, или почти не действует… Признаюсь, мне теперь стало гораздо легче — и я с радостью ворвусь в этот дворец с мечом в руке!

Второй латник кивнул, опустив голову и хватая ртом воздух.

— Дай я… только… передохну малость…

— Конечно, Ландрон! Я и сам пока чуток отдышусь… Проклятье!

Старый латник схватил друга за плечи и столкнул его с террасы, на которой они стояли. Ландрон зарычал и выхватил меч.

— В чем дело, Телез?

— Беги, Лан, беги! Скорее!

— Что?! — Ландрон Каменная Башня закричал, протестуя, а Телезграр Реттарн спрыгнул к нему и побежал прочь, схватив его за руку и утащив за собой.

Спотыкаясь на бегу, Каменная Башня оглянулся и увидел своими глазами то, что побудило Телезграра так внезапно переменить мнение о взятии острова.

Над верхней ступенькой лестницы возвышалась гигантская змея, высотой почти в два человеческих роста, с сияющими черно-золотыми глазами и огромной разинутой пастью, усаженной длинными, острыми зубами. Кольца змеиного тела перекатывались по ступеням и уходили далеко вниз по лестнице. А снизу уже показалась следующая змеиная голова на длинном чешуйчатом теле.

Ландрон сдавленно выругался и изо всех сил побежал за Телезграром в глубь темных садов. Чаща леса в дальнем конце острова вдруг показалась ему необычайно привлекательным местом…

— Смотрите! — крикнул латник, указывая острием меча на двух рыцарей, улепетывающих сломя голову через заросли.

— Это не наши, — коротко бросил барон Гончие Псы. — И, как мне кажется, они не из здешней дворцовой стражи.

Орнентар нахмурил брови и тоже присмотрелся к бегущим. Двое латников бежали все медленнее, но то и дело испуганно оглядывались. Наконец они перешли на шаг, задыхаясь от быстрого бега.

— Нет, не наши.

— Убьем их?

На губах барона промелькнула недобрая усмешка.

— Пусть лучше сперва расскажут нам, от чего они так удирают.

— Эта темнота… — медленно сказал Тарлагар. — Клянусь, это какая-то магия… И она держится довольно долго — посмотрите на солнце.

— Может, помолчишь немного насчет этой дрянной темноты? — прорычал Гончие Псы. — Понятное дело, это магия — я вижу это так же ясно, как и твои наглые зеленые глаза! К чему лишняя болтовня? Я…

— У меня серые глаза, а не зеленые, — возмутился Тарлагар.

— Заткнитесь, вы оба! — оборвал их Орнентар.

Он сказал это достаточно громко, чтобы его услышали беглецы, хотя они были еще довольно далеко от того места, где стояли бароны. Двое латников переглянулись — и бросились бежать еще быстрее.

— Как хотите, а я не собираюсь за ними гнаться, — недовольно проворчал капитан, стоявший рядом с бароном Гончие Псы.

— Это почему еще? — язвительно спросил барон, повернувшись к капитану и смерив его грозным взглядом. — Если я тебе прикажу…

— Это не понадобится, — буркнул капитан и указал на что-то булавой, которую держал в руке. — Смотрите туда — вот от чего они удирают.

По саду скользили две змеи длиной больше двух лошадей каждая. Змеи ползли, высоко подняв головы для лучшего обзора.

— Регент заключил союз со змеиными прихвостнями? — Тарлагар выругался.

— Трое Вышних, мы должны были убить его сразу, как только Сноусар его назначил, не оглядываясь ни на Пробужденного короля, ни на всех его стражников!

— Откуда мы знаем — может, они просто охраняют остров? — недовольно проворчал Гончие Псы. — Может, этих змей наколдовали какие-нибудь домашние маги, которые еще остались у Черных Земель?

— У него нет домашних магов, — отрезал Орнентар.

— Не считая этой суки Серебряное Древо, — напомнил им Тарлагар. — Леди Эмбра, Владычица Самоцветов, которая пошла против собственного отца. Она может подчиняться Черным Землям уже из-за одного этого — какой бы красивый титул ни придумал для нее Келграэль.

— Высочайшие Князья! — фыркнул Гончие Псы. — Скорее любовница короля и трое ее цепных псов!

— Я слышал, что на самом деле ее отец — Черные Земли, — тихо сказал Орнентар.

— Хо-хо! — оскалился Тарлагар. — Неудивительно, что Серебряное Древо так его ненавидел! Коварный лис! Ходят слухи, что он переспал с женами всех баронов и наместников в Долине — но вы же знаете, в таких историях все обычно сильно преувеличе…

— Довольно уже о Фаероде, — мрачно сказал Гончие Псы. — После его заговоров и кинжалов в ночи последние события должны казаться нам милыми и невинными…

— Осторожно! — внезапно сказал капитан, который уже говорил прежде.

— Эй, в чем дело? Ты слишком много на себя берешь! Как ты смеешь отдавать нам приказы? Ты…

Капитан наемников окинул барона мрачным взглядом и прорычал:

— С меня довольно! Я вам больше не служу, Ваша Глупость, лорд Гончие Псы! Вы, трое идиотов, можете простоять здесь хоть целый день — мне все равно. Но постарайтесь все-таки убраться от этих змей, если не хотите, чтобы они сожрали вас с потрохами!

Высказавшись, латник пренебрежительно взмахнул булавой и, проломившись через кусты, скрылся из виду.

— Что?! Во имя Троих, господа, я не…

— За этим сукиным сыном, быстро!..

— Проклятье! Хватайте мечи, вы все! — закричал Орнентар, внезапно испугавшись, когда прямо перед ним из-за дерева неожиданно показалась огромная змеиная голова. Змея улыбалась — очень неприятно улыбалась.

— С-с-с-с-с… — прошипела змея, глядя на дрожащих людей, которые стояли перед ней, выхватив мечи. — Мы вс-с-се с-с-собралис-с-сь, чтобы вмес-с-сте вс-с-стретить новую эпоху в Аглирте. Это хорош-ш-шо!..

Змея молниеносно метнулась к ближайшему латнику — и одним движением огромных челюстей отхватила ему голову вместе со шлемом.

Из-за деревьев показалась голова второй змеи — и трое баронов, вместе с их солдатами, развернулись и побежали куда глаза глядят, ломая кусты. Им вслед летел шипящий смех змеелюдей.

Внутрь! — отчаянно кричал барон Тарлагар, колотя плоскостью меча по спине стоявшего перед ним латника. — Пробирайся внутрь, живо!

— Тут мертвец, и он обгоревший до смерти, — мрачным тоном сообщил латник. — Судя но запаху, это случилось совсем недавно.

— Фу-у! Да он сгнил еще до того, как его поджарили! — пожаловался второй солдат.

— Прочь с дороги! Пустите меня внутрь! — заревел Тарлагар, заметив гигантских змей, которые выскользнули из-за деревьев и устремились через полянку прямо к террасе, на которой он стоял.

Барон принялся изо всех сил колотить по закованной в доспехи спине солдата, который загораживал ему проход, пока латник, выругавшись, не протолкнул внутрь тех, кто стоял в дверях перед ним. С криком и всхлипами барон Тарлагар наконец пробился во дворец.

— Закройте дверь! — заорал он, как только оказался внутри. — Скорее закройте дверь!

Трое латников бросились исполнять приказ, подвывая от страха при виде хищно улыбающихся змей, которые показались снаружи. Дверь с грохотом закрылась, загремели цепи, заскрежетал засов. Но вот засов встал на место, и солдаты закрепили его кольями для большей надежности.

— Что теперь, милорд? — немного устало спросил один из латников, повернувшись от двери к барону.

— Они ползут к тому низкому окну! — в страхе закричал какой-то солдат, глядя на огромные тени, которые проскользнули мимо окон темного зала, в котором стояли все беглецы. — Они заберутся сюда!

— Значит, мы должны их обогнать! — проревел высокий, устрашающего вида латник. — Они ползут медленнее, чем улитки!

— Где Гончие Псы? — крикнул кто-то. — И где Орнентар?

— Они пошли через другую дверь, — ответил ему кто-то другой. — И Гончие Псы по пути растерял почти всех своих телохранителей.

— Какие будут приказания, лорд Тарлагар? — снова спросил латник, запиравший двери.

— Я… Я н-не знаю… — дрожащим голосом проблеял барон.

Когда все рыцари повернулись к нему и посмотрели на барона очень недобро, Тарлагар показал рукой куда-то в темноту.

Из зала, в котором они стояли, выходило три коридора. И по правому, хмуро сдвинув брови и сжимая в руках мечи, сюда шли какие-то латники.

Когда солдаты Тарлагара получше присмотрелись к приближающимся воинам, те побежали на них с криками:

— За Кровавый Меч! За Аглирту!

Барон Тарлагар всхлипнул и опрометью помчался в один из свободных коридоров. Его рыцари и оруженосцы переглянулись, пожали плечами — и тоже побежали вслед за бароном.

Воины Кровавого Меча закричали еще громче и побежали быстрее, чтобы перехватить людей Тарлагара, прежде чем те скроются из виду и затеряются в запутанных темных коридорах дворца.

Где-то неподалеку, в одном из множества пустых темных залов дворца, внезапно раздались яростные крики и звон мечей — еще одна группа воинов Кровавого Меча столкнулась с солдатами Гончих Псов и Орнентара — и начала рубить их в капусту.

А тем временем…

— Поднимайся, Флаерос Делкампер. Аглирта крайне нуждается в твоей наблюдательности и тренированной памяти барда — не говоря уже о том скипетре, за который ты так цепляешься.

Он узнал этот низкий, глубокий голос.

Флаерос перевернулся на спину и посмотрел на человека, который, судя по всему, только что спас ему жизнь.

Регент Аглирты был так же высок, красив и мрачен, как всегда. Только одежда на нем поистрепалась и изорвалась, а в черных, как вороново крыло, волосах теперь поблескивали серебристые пряди. От перенесенных страданий складки на его лице стали глубже, а под глазами залегли темные тени. Он устало улыбался, а прямо у него над переносицей в воздухе кружился одинокий магический камень Дваер.

— Л-лорд Черные Земли! — запинаясь, проговорил Флаерос. — Что с вами случилось?

— Я слишком многое поставил на одну битву, как и все мы, — ответил регент. Он отстегнул с пояса помятую серебряную флягу и протянул барду.

Флаерос жадно схватил фляжку, открыл пробку и принюхался. Во фляге было крепкое вино одного из лучших сортов. Бард с удовольствием отхлебнул.

Ах-х-х! Вино действительно оказалось превосходным. Флаерос передернул плечами, вздохнул и неохотно вернул флягу хозяину — по крайней мере попытался. Черные Земли знаком велел ему отхлебнуть еще.

Флаерос улыбнулся.

— И в этой битве…

Черные Земли улыбнулся шире.

— Я победил, потом проиграл, а потом меня пленили магией.

Флаерос отпил еще глоток вина, и как будто искристый жидкий огонь заструился по его горлу. Отдышавшись, бард отважился спросить:

— Лорд Черные Земли… Великий регент… Вы знаете, что такой ответ — хитроумная загадка, которую ни один бард не сможет оставить без внимания. Кого вы победили? Кому вы потом проиграли? Как вас пленили магией? Что это была за магия, и кто ее сотворил?

Черные Земли поднял руку, останавливая этот ноток слов.

— Жрецы Змеи собрали свою собственную армию из наемников, которых согнали со всего Дарсара, — их я и победил, когда ехал со своим войском воевать с Датджеком Кровавым Мечом, который провозгласил себя королем Аглирты. Наемники змеиных жрецов оказались для меня полной неожиданностью — и они серьезно потрепали мою гвардию. В моей армии осталось так мало мечей, что она уже не представляла серьезной угрозы для Кровавого Меча.

— И он вас разбил, — продолжил за него Флаерос. Он печально улыбнулся и протянул фляжку Эзендору Черные Земли. Ему не нужно было присутствовать на Сартской равнине, чтобы понять, какую участь уготовили боги армии регента. Подобное уже случалось прежде — не раз и не сотню раз.

Регент кивнул.

— Королевской гвардии больше не существует. К несчастью, как раз тогда меня отыскал чародей, Джаварр Радужный Дракон. Он жаждал отомстить за смерть своей сестры. Его сестра была лучшей ученицей архимага Тарлорна.

Флаерос кивнул.

— И его любовницей, как я слышал.

— И жертвой — когда она ему надоела, — добавил Черные Земли. — К несчастью, она погибла, скорее всего, где-то в Аглирте, а Тарлорн, похоже, тоже уже мертв. Поэтому Джаварр Радужный Дракон считает виновным в смерти сестры меня — и короля Келграэля, и любого другого, кто правит во дворце. Например, Высочайших Князей. У Джаварра Радужного Дракона был Дваер Эмбры. С его помощью этот юнец и попытался меня убить.

Флаерос уже отдышался, но все еще был слишком слаб, и все тело у него болело от ссадин и ушибов.

— А леди Эмбра? Она жива? — негромко спросил бард, зная, что говорит о дочери Черных Земель и что Дваер вращается в опасной близости от него.

Регент беспомощно развел руками.

— Мне неизвестно, что с ней стало — Джаварр сказал только, что отнял Камень. И его судьба мне тоже неизвестна. Надеюсь, он все-таки умер наконец.

— Э-э… надеетесь?

— Я обрушил на него мощь своих двух Дваеров, — мрачно сказал Черные Земли. — Раздался взрыв. Я рванулся прочь от взрыва, и призвал свои Камни, и… сбежал, некоторым образом.

— Некоторым образом? — мрачно переспросил бард, не сводя взгляда с лица регента.

Выражение на лице Эзендора Черные Земли быстро менялось — как будто его обуревало сразу несколько быстро сменяющихся эмоций, которые явственно отражались на лице. У Флаероса был дядя, на лице которого тоже ясно отражались все его мысли и чувства. Но Золотой Грифон всегда был таким спокойным и всегда славился своим самообладанием…

— Взрыв не повредил моему телу, — негромко сказал регент. — Но посредством Дваеров он затронул мое сознание. — Он постучал пальцем по лбу, растерянно улыбнулся и добавил: — Можно сказать, взрыв обжег мое сознание. Память то покидает меня, то возвращается… Какое-то время — наверное, довольно долго, но ты лучше меня сможешь сосчитать дни — я был всего лишь пустой, оцепеневшей и бессмысленной оболочкой себя прежнего. Мне недоставало умения, чтобы правильно воззвать к Дваеру и исцелиться. Но, похоже, сейчас я уже получше, чем был.

— Вы кажетесь мне таким же, как и прежде, милорд, — поспешно сказал Флаерос, чувствуя под рукой холодный камень надгробия.

Он не знал, осмелится ли пошевелиться. Флаерос не хотел нарушить спокойное настроение регента, который разоткровенничался перед ним. Не хотел он и разозлить Грифона — если Черные Земли действительно так… плохо владеет собой, то его ярость может быть ужасна. Но разве стал бы Золотой Грифон сотворять заклинание, чтобы спасти молодого барда, разве стал бы он так много рассказывать Флаеросу Делкамперу — утверждая, что тот нужен Аглирте, — если собирался потом причинить ему вред? Конечно же нет! Однако у человека всего одна жизнь, а бард Делкамперов и без того уже слишком часто подвергал свою жизнь излишнему риску…

Черные Земли слабо улыбнулся.

— Приятно знать, что я все еще могу ввести в заблуждение барда.

А это уже звучало не слишком обнадеживающе. Флаерос решил, что безопаснее всего будет продолжать делать то, что положено делать бардам.

— А что случилось с вашим вторым Дваером? — спросил он. — И если уж на то пошло — с тем Камнем, который использовал Джаварр Радужный Дракон?

Регент улыбнулся и одобрительно кивнул — как будто Флаерос только что прошел какое-то испытание.

— Они оба исчезли во взрыве, — сказал Черные Земли и снова беспомощно развел руками. — Куда они исчезли — не знаю. Я бы почувствовал, если бы они были уничтожены. Я бы тогда, наверное, совсем лишился рассудка. Они перенеслись… куда-то. Мне почему-то кажется, что Камни попали в разные места, но я не могу узнать этого наверняка.

Флаерос кивнул и посмотрел регенту в глаза.

— А что вы собираетесь делать теперь, милорд? — решился спросить он.

Черные Земли пожал плечами и развел руками.

— Теперь, когда моя дочь мертва, все остальное потеряло для меня всякое значение, друг мой бард, — печально сказал он. — Но Трое сотрут меня в порошок, если я позволю проклятым змеиным прихвостням и заносчивым магам, которые никогда в жизни не рубили дрова и не носили воду, заполучить Аглирту!

Черные Земли беспокойно прошелся туда-сюда между надгробиями, потом резко повернулся к Флаеросу и добавил:

— Я заберу с собой столько этих негодяев, сколько смогу, даже если при этом воды Серебряной станут красными от крови!

Как будто в ответ на эти слова, земля содрогнулась. Из кустов и крон деревьев взлетели стаи испуганных птиц и закружились над кладбищем, издавая пронзительные крики.

С низким, гулким рокотом земля содрогнулась еще раз. Флаерос готов был поклясться, что одно из высоких каменных надгробий, древнее, как само кладбище, заметно покачнулось. Волна землетрясения прокатилась со стороны реки — потревоженный Дом Безмолвия застонал, протестуя, — и унеслась дальше.

Флаерос и Черные Земли посмотрели на Серебряную. Над островом поднялось клубящееся облако тьмы — высоко, до самого неба над Долиной — и окутало весь остров Плывущей Пены.

Флаерос Делкампер никогда не видел ничего похожего на этот гигантский багрово-черный столб темноты. Темнота казалась живой и наделенной сознанием. Она угрожающе клубилась над островом, постепенно приобретая угольно-черный цвет. Но не было слышно никаких звуков, обычно сопровождающих лесной пожар или разрушение охваченного огнем замка, — нет, этот дым был тихим. Словно его сотворила магия.

Двое мужчин смотрели на столб черного дыма, который постепенно принял форму гигантской змеи. Змея встала на хвост, чтобы окинуть взглядом черных глаз всю Аглирту. Мелькнул и пропал длинный раздвоенный язык, а потом огромная клыкастая пасть распахнулась, словно желая заглотить целиком все Земли Без Короля и все небо над ними.

Но вот гигантская Змея закрыла пасть и начала таять — не оттого, что дым разносило ветром. Черное облако истончалось и таяло там же, где висело.

Бард и регент смотрели на остров, пока видение не исчезло. А потом Черные Земли протянул сильную, мускулистую руку и рывком поднял Флаероса Делкампера на ноги.

— Идем, бард Делкамперов, — сказал регент Аглирты. — Будь свидетелем и постарайся сочинить действительно хорошую мелодию для своей следующей баллады — «Последняя песнь Громовой Арфы»!