ТШАМАРРА ВЗДОХНУЛА, когда стервятники, хлопая крыльями, взлетели с чего-то распростертого на грязной дороге, и придержала своего нервничающего коня.

— Я знала, что Сиятельное — многонаселенное баронство, но, боги, столько тел! Хоть кто-нибудь живой здесь остался?

— Конечно, — насмешливо отозвался Краер. — Те, кто выжил.

— И хуже всего, — пробормотала Эмбра, ехавшая рядом с леди Талазорн, — что он думает, будто это смешно.

— А так и есть, — сказал барон Черные Земли, — пока мы разговариваем только о чем-то не слишком значительном. Но его попытки рассмешить быстро начинают раздражать. Видно, Трое очень любят его — какому еще воришке-квартирмейстеру придет в голову так обращать на себя внимание? Большинство всю жизнь прячутся, стараясь остаться незамеченными и прожить подольше. Но этот чокнутый Делнбон…

Тшамарра кивнула.

— Чистая правда. И как мой Возлюбленный Богами собирается охранять нас во время Кровавого Мора? — Она показала изящной ручкой на стервятников, усердно трудившихся над неподвижными телами в полях, и добавила тихо: — И как он снова заселит Сиятельное?

Краер обернулся в седле, осклабившись в широкой улыбке, и Хоукрил, не переставая внимательно осматривать окрестности, пробурчал:

— Леди, не подавайте ему идей! Вы понимаете, что сказали? «Заселить вновь» можно только одним способом, ясно?

Тшамарра еле удержалась от смеха.

— Только избавь нас от комментариев, — твердо сказала она Краеру, открывшему было рот. — Просто помолчи.

— Щиты готовь! — рявкнул Хоукрил. — За деревьями люди.

Две чародейки подняли непривычно тяжелые для них щиты, которые по настоянию латника приторочили к седлам, перед тем как покинуть Сторнбридж, и посмотрели на заросли впереди по дороге. Она уходила прямо в лес, и женщины обменялись тревожными взглядами, припомнив свист стрел, с глухим звуком входящих в тело…

Тшамарра увидела съежившихся от страха людей.

— Во имя Предвечного, Ястреб, это просто испуганные крестьяне!

— Да, — согласился Хоукрил, размахивая мечом так, чтобы все его видели, и вставая в стременах, чтобы получше вглядеться в заросли. — Беда только в том, что Мор…

Внезапно один из крестьян взревел и прыгнул на человека, стоявшего рядом. Рванув его голову за волосы назад, он перерезал ему глотку, а потом начал махать клинком во все стороны под дикие крики разбегающихся людей.

— …поражает человека внезапным безумием, — мрачно закончил латник. — Рассудительность летит в тартарары, чувство опасности и здравого смысла исчезает, так что лучше поднимем-ка щиты!

Последние слова он бросил через плечо, пустив коня навстречу человеку с безумными глазами, выскочившему из зарослей с арбалетом наготове. Руки его тряслись, он что-то бормотал, подбадривая себя, и целился — но меч Хоукрила перерубил арбалет и отсек стрелку пару пальцев.

Человек закричал и бросился бежать, тряся окровавленной рукой. Эмбра поморщилась. Черные Земли крикнул:

— Краер! Охраняй дам! — и, пришпорив коня, устремился к Хоукрилу.

На дорогу перед ними высыпали люди с невидящими глазами, они неслись, не разбирая пути, их крики сливались в один бесконечный вой…

— От чего они бегут? — прошептала Эмбра, стискивая Дваер и повод одной рукой и держа в другой щит.

Хоукрил обернулся, придерживая нервно пританцовывавшего коня, и Эмбра поняла, что латник и ее отец располагаются так, чтобы прикрыть их с Тшамаррой. Она глянула на леди Талазорн и увидела, что та смотрит на нее. На лице Тшамарры было выражение беспомощности, впрочем, наверняка такое же, что и на ее собственном.

— Успокойтесь, — сказал сзади Краер. — Просто не взорвите ничего, если снова придется валить деревья нам на голову!

Эмбра умудрилась метнуть на Делнбона испепеляющий взгляд и увидела, что низкорослый человечек уже держит кинжал наготове, в другой руке стискивая горсть поблескивающих метательных игл.

И тут толпа потных, задыхающихся аглиртцев добежала до них. Хоукрил недовольно покрутил головой — некоторые с разбегу чуть не насадили себя на его меч. Черные Земли орудовал сломанным знаменным древком, которое подобрал в замке, и распихивал бегущих в стороны. Кони пятились и вставали на дыбы, Краер ругался, стараясь удержать поводья. Тшамарра повернулась помочь ему, а Эмбра сосредоточилась, чтобы успокоить испуганных лошадей при помощи Дваера, ненавидя себя за то, что не может вспомнить, как это делается…

Толпа пронеслась мимо, проламываясь сквозь подлесок и по дороге мимо всадников. Некоторые выли и падали, поднимаясь уже с когтями и клыкастыми мордами; мышцы и кости проступали у них под кожей и отвратительно шевелились.

Хоукрил мрачно стряхнул с клинка все еще хрипящего человека и сказал куда-то в пространство:

— Это самая большая мерзость, какую только сотворили змеи за все это время, — они развязали войну против всех аглиртцев.

— Может, им надоело терпеть поражение в борьбе за власть, — с усталостью в голосе проговорила Тшамарра, — и они просто решили уничтожить всю страну. В этом году волкам будет раздолье.

— Да, — согласился Краер, и голос его был на сей раз мрачен, — но останутся ли они волками?

— Да уберегут нас Трое! — выдохнула Эмбра. — Если эту заразу могут переносить птицы и звери, страну никогда не очистить!

— Просто уедем в другие страны, — сдавленным голосом предложила леди Талазорн, — и…

— И что? — резко спросил Хоукрил. — Ждать, пока Мор придет и туда? Оставить Аглирту на растерзание? Мы должны остановить это, даже если нам придется валяться в ногах у последнего чародея в Дарсаре, чтобы вымолить помощь для уничтожении этой магии!

— Отец, — тихо спросила Эмбра, — они все мертвы? Или остался кто-то живой и проживет еще хотя бы до заката? Может, приведете такого ко мне?

— Возможно, — ответил Золотой Грифон, выпрыгивая из седла и передавая ей поводья.

— Леди Эмбра, — резко вмешался Краер, — я думал, что мы, Банда Четырех, уже оставили это «повинуйтесь мне, дураки, ибо я — великий и могучий маг»! Мы тебе доверяем, но все же я хочу знать — зачем? Зачем тебе понадобился какой-то несчастный умалишенный?

— Ну, я бы сказала, что нам очень надо узнать, что ждет нас впереди и от чего все эти люди бежали, но, честно говоря, Краер, я не смогу ничего узнать об этой магической заразе, если не испытаю пораженный разум вот этим. — Эмбра показала Дваер и с горечью добавила: — И при этом я, наверное, узнаю больше всего о своем невежестве, чем о чем-либо другом.

— Ты разделишь боль их ран, если будешь испытывать Дваер на пострадавшем, — прошептала Тшамарра, пытаясь удержать свою лошадь. — Вот это я знаю точно через свою магию чтения разума.

Эмбра мрачно кивнула.

— Это так. Но в обморок я не упаду — тут один очень умный воришка своими замечаниями доведет меня до такого бешенства, что я мигом очнусь!

Краер опустил взгляд, затем снова посмотрел на заросли деревьев и вздохнул.

— Прости, Эм. Просто мой язык бежит впереди меня…

Он замолк и не заметил изумленных взглядов, которыми обменялись чародейки. Они не думали, что когда-нибудь услышат хоть какие-то извинения от Высочайшего Князя Делнбона, который просто наслаждался, оттачивая свой язык на ком ни попадя и в самый неподходящий момент…

Черные Земли перевернул тело содрогающегося, стонущего человека. Хоукрил стоял над ним на страже с мечом наизготовку. Внезапно в лесу что-то затрещало, и Золотой Грифон торопливо попятился, чтобы встать в боевую стойку на свободном от мертвецов пятачке.

Из леса вылетел еще один человек. Он был бос, со всклокоченной бородой, с его тела свисали ошметки одежды, покрытой грязью и кровью. Он рычал на каждом вздохе, глаза его горели диким огнем…

— Краер! — рявкнул Хоукрил.

Квартирмейстер соскочил с седла, бросился в подлесок, подставил крестьянину подножку, и оба рухнули в терновник на сырую листву.

Человек попытался подняться и убежать, но был слишком слаб, чтобы сопротивляться Краеру, мертвой хваткой вцепившемуся в его запястья. Делнбон перевернул его, словно беспомощный куль соломы, и так и держал, тяжело дыша, пока не подъехала Эмбра.

— Спасибо, Краер, — с благодарностью сказала она, спешившись, погладила коротышку по плечу и опустилась на колени.

— Осторожно! Он меняется! — крикнула Тшамарра.

Руки и ноги человека покрывались чешуйками и прямо на глазах становились толще и короче.

— Ну конечно! — саркастически воскликнул Черные Земли. — Трое перестали нам улыбаться, а?

— Стой на страже, — сказал ему Хоукрил, — а я подержу коней. Таш, смотри, не идет ли кто, ладно?

— Мамочки! — удивленно протянул Краер, подвинувшись, чтобы покрепче удерживать меняющееся тело. — Совершенно новое ощущение. Очень странное.

— Ты только не комментируй, — мягко, хотя и железным голосом, попросила его леди Талазорн. — Не комментируй, и все.

Делнбон коротко улыбнулся.

— Да я и не собирался. Честное слово. Однако спасибо. О-о-о-о…

— Заткнись, Ловкопалый, — рявкнула Эмбра, бросая короткие, напряженные взгляды на деревья вокруг. Удовлетворенная, она взяла Дваер и приложила его ко лбу стонущего крестьянина.

Камень в ее руке засветился. Воцарилось молчание. Все закружилось, и…

Она погружалась в теплую красную мглу, мгновенно запульсировавшую жизнью и трепещущую от страха. Этот мрак должен был быть светлее, он это знал и был встревожен, но не мог мыслить, не мог собраться, не мог…

Не мог…

Содрогнувшись, Владычица Самоцветов упала лицом вниз на прелую листву, прервав контакт.

— Эм! — воскликнул Хоукрил, наклонившись к ней так резко, что потянул за собой всех семерых коней. — Ты…

— Х-хорошо… — с кривой улыбкой выдавила чародейка и встала. Лоб ее был грязен, одежда и волосы в сухих листьях и сломанных веточках. — Просто жуть. Это ощущается не так, как болезнь. Эта магия искажает разум, и понять ее я не в силах. Мне нужно время, покой и соответствующие книги, чтобы составить необходимые заклятия. Впечатление такое, будто сам Мор имеет разум и живет своей жизнью в мозгу этого человека…

— То есть змеиные жрецы видят нас сквозь его глаза?

— Нет, не то. Просто Мор сам обитает в нем. Краер, отпусти его. Он не желает нам зла. И бежит он не от кого-то конкретного, он просто ищет это самое «куда-нибудь подальше» с такой силой, насколько только способен мыслить.

— Может он передать заразу кому-нибудь другому, если коснется, или укусит, или…

Эмбра вздохнула.

— Думаю, да, Таш, но не уверена. Потому-то я и хотела попасть в Сиятельное. Если бы Трое одарили нас более щедрой улыбкой, чем всегда, мы могли бы найти ответы в баронской библиотеке.

— Могли бы? — с улыбкой откликнулась леди Талазорн.

— А откуда, — ласково сказал Краер, отпуская несчастного, — тебе известно содержимое библиотеки Сиятельного? Не хочу никого обидеть, просто любопытствую.

Леди Серебряное Древо невесело улыбнулась им обоим.

— Могли бы — потому, что этих книг может там уже не оказаться. Я знаю, что у прежнего барона Сиятельного были определенные книги. Амбелтер хотел, чтобы мой оте… то есть барон Фаерод Серебряное Древо, послал людей выкрасть их. Это было давно.

— С тех пор в Сиятельном сменилось несколько правителей, — негромко пробасил Хоукрил.

— Значит, особенных надежд возлагать не станем, — согласился Краер. — Ладно, что такое есть в этих книгах, которые тебе нужны?

— Заметки о том о сем, некоторые заклинания, связанные с Кровавым Мором, который в давние времена поразил Аглирту, — ответила Эмбра. — А теперь давайте, пожалуйста, найдем убежище в лесу или другое местечко, где можно удержать лошадей.

Квартирмейстер вытаращил глаза.

— Конечно, прекрасная дама! — пропел он, безупречно копируя изысканные жесты жеманного придворного. — Могу спросить вас — зачем?

— Можете, — ответила леди Серебряное Древо с улыбкой. — Я… я увидела достаточно в этом человеке, чтобы понять, что мне надо испытать Дваер на всех нас как можно скорее. Зараза все еще таится в нас, ожидая, когда мы ослабеем, чтобы вырваться на волю, — и даже сейчас она готова перейти на тех, с кем мы разговариваем.

— Я подумал и решил, — заявил Краер, — что больше не стану спрашивать, почему и зачем.

— Ищи низину! — сурово сказала Тшамарра, показывая на лес.

Делнбон округлил глаза и бросился в заросли. Вернулся он почти сразу же.

— Одна есть прямо за тем пеньком. Немного правее можно свести коней вниз, в других местах везде камни, покрытые скользким мхом. Если Ястреб и лорд Черные Земли опустят один из стволов как брус прямо на лошадей, они никуда не уйдут и не смогут нас лягнуть, если мы их напугаем. Вы же хотели, чтобы они никуда не ушли, да?

— Да, — мрачно согласилась Владычица Самоцветов, и они спустились в лощину.

— Соединись со мной, Таш, — тихо сказала Эмбра, — и посмотри, как я это делаю.

— Значит, я смогу потом помочь тебе? — с надеждой спросила Тшамарра.

Черные Земли, услышав что-то в ее голосе, пристально посмотрел на нее и положил руку на рукоять кинжала.

Эмбра кивнула.

— Потом, после того как я очищу вас. Все ложитесь.

Чародейки, щека к щеке и бедро к бедру, прикоснулись Дваером по очереди ко всем своим товарищам. Каждый из мужчин содрогнулся, уставившись широко раскрытыми глазами в никуда, затем все они забились в судорогах, в муке впиваясь пальцами в землю. Краер скулил, двое более крупных мужчин рычали, как голодные злые волки. Лошади фыркали и нервно пятились, встряхивая головой.

— Жжет, — прошептала Тшамарра, опускаясь на колени, а затем совсем садясь.

— Да, — согласилась Эмбра. — Нет, ложись. Будет немного больно.

— Не врешь? — саркастически осведомилась леди Талазорн, с сомнением посмотрела на ближайшую лошадь и легла на землю. Затем, когда Дваер коснулся ее, она закусила губу. Ее стала бить дрожь, она всхлипывала и билась в конвульсиях. Эмбра придерживала ее голову, чтобы подруга не ударилась о корень.

Лошади несколько раз пытались сорваться и убежать, сбивались в кучу, отчаянно ржали и пятились каждый раз, как Эмбра отгоняла их Дваером от содрогающихся на земле людей. Наконец Тшамарра вдохнула судорожно воздух, моргнула полными слез глазами и схватила Эмбру за руку.

— Я… я почти готова. — Она еще раз глубоко вздохнула, тряхнула головой, грустно улыбнулась — Да. Я готова.

Слегка пошатываясь, она встала на ноги и эффектным жестом указала на место, где только что лежала. Эмбра улыбнулась, протянула ей Дваер и опустилась на землю.

Тшамарра посмотрела на Дваер в своей руке с каким-то изумлением, чуть улыбнулась, так и не заметив жгучего взгляда Эзендора, устремленного на нее, — бывший регент шел к ней, хватаясь за камни, чтобы не упасть, с кинжалом в руке.

Как спокойная гора, Хоукрил тоже встал, посмотрел на коней, подумывая, не оттащить ли их назад, чтобы те случайно не покалечили Эмбру или все еще стонущего Краера.

Тшамарра глубоко вздохнула, закинула голову, словно готовилась погрузиться в воду, заставила Дваер вспыхнуть и положила руки на грудь Эмбры.

Владычица Самоцветов закричала.

Громкий и долгий мучительный, душераздирающий крик заставил коней рвануться прочь от двух женщин, прямо на бревно, которым Хоукрил перегородил лощину.

Но тут же на крик эхом ответил откуда-то сверху рык, страшный и вызывающий, который эхом прокатился по лощине и заставил лошадей сбиться в кучу.

Эмбра металась, охваченная приступом боли, но этот рев привел Краера в себя. Он лежал на спине и смотрел на вдруг потемневшее небо. Что-то гигантское и темное заслоняло солнце, раскинув широкие крылья. Под когтями трещали ветви, слишком хрупкие, чтобы выдержать вес такого гиганта, деревья гнулись и ломались. Взбивая пыль кожистыми крыльями летучей мыши, на землю опускалась тварь из ночного кошмара.

Головы у нее было три. Дракон или ночной червь, превратившийся в трехголовую мерзость, какой никогда прежде не видывала Аглирта. Тшамарра поднялась, вырвавшись из пламени, полыхавшего в мозгу Эмбры, и стояла, недоверчиво глядя на дракона и совсем позабыв о зажатом в руке Дваере. Дымящаяся слюна падала дождем, и три чешуйчатые шеи вытянулись в ее сторону, три головы разинули огромные пасти!

Барон Сиятельного не так давно стал хозяином замка и правителем баронства и города Гларондар. Поездка по его улицам по-прежнему возбуждала, хотя народ уже и не приветствовал его радостными криками. Город принадлежал ему — от последнего балкона до последнего шпиля или зубца крепостной стены. Да, этим или другим домом, этой или другой лавкой владел тот или иной его подданный — но если бы ему понравился какой-нибудь дом, ему стоило только указать, и его стража тут же заколола бы хозяина, а добро покойного предателя сложила у ног барона.

Но барона не привлекали грязные покосившиеся домишки Гларондара. За время своего пребывания при дворе острова Плывущей Пены он привык к куда более впечатляющим строениям. Блеск золота, роскошь дорогих одежд, холодный блеск драгоценностей — вот что он привык видеть, но, увы, не владеть.

А сейчас все переменилось.

В подвалах его замка стоял сундук, набитый драгоценностями, и хранились по меньшей мере три мешка с золотыми монетами, а также несколько сундучков монет меньшей стоимости. Не раз он перебирал их на глазах у нарочито бесстрастных стражников — его стражников — и думал, как бы добыть еще. Гораздо больше. Но он не ожидал, что так скоро и так много.

Поднос лежал перед ним, как сверкающее золотое зеркало. Он видел в нем свое отражение, горящими глазами уставившееся на шестнадцать новеньких каррагласских зостарров, таких же блестящих, как этот толстый, гравированный поднос. Еще на нем лежали девять рубинов, крупнее его большого пальца, золотой браслет, в котором золота было, наверное, на пятьдесят зостарров!

— Красиво, да? — вкрадчиво спросил змеиный жрец. — И все это ваше, а также половина Долины, если вы будете повиноваться мне, а не проклятому королю.

Барон Сиятельного поднял взгляд. Во рту у него внезапно пересохло. Он отослал своих стражников по просьбе жреца, чтобы их встреча проходила без свидетелей, а теперь ведь никого не было рядом, чтобы закрыть его от заклятий этого человека по имени Артрун — если он, конечно, человек, а не магическая личина самой Великой Змеи, которой, как говорил Артрун, он служит.

Барон облизнул губы и — откуда только смелость взялась — проговорил:

— А если я откажусь?

Артрун улыбнулся, но глаза его оставались ледяными.

— Тогда в Гларондар придет смерть. Безумная смерть, Кровавый Мор, который не пощадит ни тебя, ни твоих придворных, он изуродует ваши тела и изгрызет ваш разум!

Барон снова посмотрел на поднос с золотом, потом опять на улыбающегося змеиного жреца и осторожно промолвил:

— Я слышал об этом Море, но пока он обходил нас, несмотря на оживленные торговые перевозки по Долине, и мои советники меня заверили, что заклятия, наложенные много веков назад на город магом Лаерлором, отводили и будут продолжать отводить эту беду.

Белгур Артрун улыбнулся шире.

— Добрый мой барон, — ласково сказал он. — Заклинания Лаерлора были разрушены семьдесят лет назад архимагом Голкутом из Силптара, который ныне больше известен как Череп Недреманный. Узнай же правду — все в Гларондаре поражены, и ты тоже! И все, что не дает Мору уничтожить тебя, — здесь!

Жрец правой рукой вынул из левого рукава маленький пятнистый камень, который, пульсируя белым светом, повис над ладонью Артруна.

Барон Сиятельного не был ученым человеком, но придворные много о чем узнают из слухов, и даже полный болван мог ощутить ту силу, что шла от камня. Это был один из сказочных Дваеров, Камней Власти!

Ему стало худо.

Белгур Артрун скривился в усмешке. Вот они, нынешние правители баронств в Аглирте. Самое время смести их всех во имя законного воцарения Великой Змеи.

Он подчинился камню и с помощью его огня хлестнул барона.

Ссутулившийся правитель, с дикими от ужаса глазами, задрожал, сжимая и разжимая руки, закачался взад-вперед в кресле. Он закричал, но Артрун заглушил его крик, и тот превратился в полупридушенное булькающее сипение. Артрун заставил барона ударить себя самого по лицу.

Голова барона откинулась, глаза застыли. Артрун мрачно усмехнулся и заставил правителя Сиятельного еще раз дать себе самому оплеуху. И еще. Затем он вынудил его подняться с кресла. Дергая руками и ногами, как заводной часовой механизм из Каррагласа, барон дважды падал, но Артрун заставлял его вставать.

— Благодари меня за мой щедрый дар, — приказал Артрун, показывая на поднос и снимая свой контроль с головы барона. Тот разрыдался, но сквозь всхлипы сумел выдавить слова благодарности.

— А теперь молчи, — отрезал Артрун, даже не пытаясь скрывать своего отвращения, и с помощью магии Камня заставил отчаявшегося барона отвесить почтительный поклон.

— Идем! — добавил он, вставая с кресла и гневно запахивая полы расшитого змеями одеяния. — У нас много дел!

— Краер! — заорал Хоукрил, когда разинутая пасть устремилась к нему, как падающая крыша дома. — Бросай свои иглы ему в глаза!

— Я не дурак, Каланча! — ответил Делнбон, вскакивая на ноги и хватаясь за кинжалы. — Так что получи в ответ такой же совет — хватайся за меч! И тыкай его, тыкай!

— Магический щит, Тшамарра! — рявкнул Черные Земли, бегом бросившись к ней. — Используй Дваер!

Леди Талазорн не стала думать или сплетать заклинание, а просто выпустила пламя, бушевавшее в ее мозгу, — и Дваер исторгнул огонь.

Одна из драконьих пастей заполнилась пламенем, шея лопнула, и голова отлетела в сторону. Осталось только две — одна со зловещим щелканьем сомкнула челюсти вокруг Хоукрила, вторая повернулась к коням.

Тшамарра запоздало попыталась создать щит, используя Дваер. В результате ей удалось создать всего лишь завихрение искр, но они ударили по морде дракона, словно огромный незримый кулак, отбросив его челюсти от перепуганных коней.

И тут рядом с ней оказался Черные Земли, высокий и сильный, он схватился за Дваер вместе с ней. Его разум был как гигантский острый меч, темный и умелый, изуродованный, но все еще могучий, как ураган.

«Поднимай Эмбру, — приказал он мысленно. — Используй это, это».

Он показал ей яркие нити внутри раскрывающейся силы Дваера, и тут его внимание снова отвлек дракон.

Он расправил крылья, изогнул покалеченную шею, а его огромные лапы ломали, раскидывали в стороны деревья — он опускался на лощину, словно потолок.

— Какие глаза, Ястреб? — подвывал Краер, перепрыгивая с камня на камень, как сумасшедший шут, в попытке добраться до края лощины. — Тут впереди огромное чешуйчатое тело! Ястреб! Ястреб!

Только одна сторона лощины была сейчас свободна от драконьего тела, и с видневшейся еще серебристой полоски неба, яростно лязгая челюстями, одна из голов устремилась вниз в поисках добычи. Черные Земли ударил по ней незримым лезвием силы Дваера, короткой волной, которая не должна лишить Тшамарру слишком многих сил, нужных ей для того, чтобы исцелить Эмбру и привести ее в сознание.

Горящая драконья голова отдернулась куда-то, но третья нависала над лощиной, дергаясь туда-сюда, и Черные Земли увидел, как из нее выходит острие меча Хоукрила, покрытое кровью.

Латник рассек пасть мечом, но дракон все равно пытался сжать челюсти. Черные Земли видел закованную в железо руку, работавшую клинком за драконьими зубами — Хоукрил был еще жив и действовал кинжалом.

— Отрежь ему язык! — проорал он. — Язык, Хоукрил!

От боли дракон может попытаться выплюнуть латника — если не решит вместо этого окончательно сжать челюсти…

Краер удовлетворенно вскрикнул, когда третий брошенный им кинжал вонзился прямо в глаз дракона, прежде чем отлететь в сторону. Дракон заревел так, что в голове загудело.

Черные Земли и Тшамарра пытались справиться с Дваером. Золотой Грифон поставил мерцающий щит, чтобы отклонить челюсти дракона в сторону и леди Талазорн смогла бы поднять Эмбру…

— Чтобы и она могла кинуться в эту сумасшедшую бойню, — вслух закончила Тшамарра с горечью в голосе, тяжело дыша и глядя на голову, которая яростно трясла в зубах Хоукрила.

Огненная голова снова поднялась, выпуская струю дыма, а Краер носился вокруг, беспрестанно бросая кинжалы, но по большей части безуспешно.

Откуда все же, во имя Троих, явилась эта тварь? Явно не иллюзия, но… змеиная магия? Пустоши к северу от истока Серебряной были не разведаны, там на мили тянулись горные хребты, покрытые лесом, рассеченные бурными реками. В этих землях могли бы разместиться десятки королевств и драконов, но никогда ничего подобного она не видела…

— Где Хоукрил? — послышался спокойный вопрос откуда-то снизу.

Тшамарра посмотрела вниз и облегченно вздохнула. Эмбра очнулась и, похоже, опять была здорова.

— Вон в той башке, сражается, — показала Тшамарра.

Эмбра вздрогнула и резко сказала:

— Отец, отпусти Дваер. Он мне нужен целиком и полностью.

Черные Земли молча повиновался, и они увидели, как мерцающий щит устремился куда-то вверх над их головами. Дракон по-прежнему тряс головой, словно пес, отряхивающийся от воды.

Мерцание превратилось в короткую вспышку, разделилось надвое, и одна половина вошла в шею дракона, как топор. Брызнула кровь, полетела в стороны чешуя, дракон взревел, пасть его раскрылась, Хоукрил вывалился, все еще продолжая рубить воздух в полете, и упал на нижнюю часть незримого щита. Эмбра быстро опустила его подальше от бешено мечущейся головы и воспользовалась своим магическим топором, чтобы нанести удар по огненной голове, которая слишком опасно приблизилась к опускающемуся на землю латнику.

— Мерзкая тварь, — прошептала она, глядя, как Краер прыгает по краю лощины, ловко уходя от зубов третьей головы, — но неуклюжая. Словно вообще не знает, как сражаться или пользоваться своими челюстями. Непонятно, как эта туша смогла раскормиться до таких размеров.

— Или он не слишком давно стал драконом, — заметил Черные Земли.

Эмбра метнула на него взгляд.

— Похоже на то, отец. — Затем она посмотрела на Тшамарру. — Спасибо, что вернула меня. По крайней мере, на этот раз во мне нет заразы.

Леди Талазорн с трудом выдавила бледную улыбку.

— Я-то думала, что с Дваером легче творить заклинания. Теперь я лучше понимаю и низко тебе кланяюсь.

Эмбра криво усмехнулась.

— Ха! Думаешь, я понимаю, что делаю при помощи этой штуки? Если бы мы не сражались постоянно, я могла бы изучить смысл хотя бы половины того, что делаю. А что, если Дваер как-то угрожает Дарсару, а мы не знаем?

— Потом, дочь, — твердо сказал Черные Земли. — Тут у нас трехголовый дракон, не забыла?

Хоукрил соскочил на камни и выбрался на край лощины, чтобы помочь Краеру. Эмбра взмахнула щитом, на котором он опустился, чтобы ударить по очередной голове.

Дракон отпрянул, отдернул голову от Краера. Сузив глаза, Эмбра ударила его снова обеими половинками щита. Дракон попятился, пустив еще немного света в лощину и вызвав очередной приступ ужаса среди коней.

— Не просто дракон, — прошептала Тшамарра. — Может, он послан самими богами, дабы противостоять Змее? А раз он вернулся, то, может, и Змея возродилась? Неужто мы всю жизнь положим на то, чтобы прикончить эту гадину, но так и не сумеем уничтожить ее окончательно?

Леди Серебряное Древо покачала головой.

— Это не тот дракон, да и вообще не дракон, сдается мне. А что до Великой Змеи, то мы, возможно, никогда не сможем ее уничтожить. Всегда будут и Змея, и Дракон, но их сила исходит от почтения или страха тех, кто им поклоняется. Разгони жрецов, уничтожь страх перед Змеей, рожденный старинными преданиями, — и настоящая Змея окажется всего лишь большой тварью.

— Как этот? — спросила Тшамарра, показывая на трехголовое чудовище, яростно бросающееся на дротики магической силы, которые метала в него Эмбра. — Сдается мне, такая тварюга способна разрушить любой город Долины, даже Силптар, если останется в живых!

— Не такая, — отрезала Эмбра. — Ложись!

Трехголовый монстр сделал то, чего она опасалась больше всего, — тварь неуклюже устремилась вниз, стараясь сбить и раздавить те летучие штуки, что раздирали громадную тушу.

Хоукрил и Краер отпрыгнули от края лощины в деревья, Эмбра оттолкнула леди Талазорн, и та полетела кувырком.

Леди Серебряное Древо увидела короткую вспышку Дваера, увидела, как покачнулись деревья, как огромная голова дракона — боги, она же с целый замок величиной! — ударила кого-то справа от нее — Эзендора? — затем дракон снова пронзительно заревел, и все звуки угасли…

Ее левая рука болела. Она лежала на ней, придавленная тремя упавшими деревьями, и кто-то рядом тревожно шептал:

— Таш? Таш? Ты как?

— Жива ли я? — простонала она, чувствуя, что рот ее переполнен кровью. — Не уверена.

Краер ласково погладил ее по щеке. Она протянула руку, сжала его пальцы и лежала так, слушая его утешительный шепот.

— Что случилось, владыка сердца моего?

— Как ты меня назвала?!

В голосе его было такое возбуждение, что Тшамарра Талазорн ощутила трепет.

— Владыка ложа моего в любом случае.

Он не то чтобы вздохнул, но леди Талазорн ощутила его разочарование, даже на фоне гулкого голоса Хоукрила, стоявшего где-то поблизости:

— Было время, когда тебе ничего другого и не требовалось, Ловкопалый.

Краер не ответил. Он склонился над Тшамаррой и спросил:

— Двигаться можешь? Мне поднять тебя? Драка окончена.

— По крайней мере, одна из них, — криво усмехнулась она. — Я… подними меня. Похоже, меня зажало…

Когда ее нога дернулась, она застонала от боли, и Краер крикнул:

— Эмбра, иди сюда!

— Подожди, Краер, — отрезала та. — Не давай ей шевелиться. Я занята…

— Гром и молния, — прорычал Хоукрил. — Как глубоко…

— Выживу, — коротко ответил Черные Земли сдавленным от боли голосом. — Сначала прикончи зверя.

— Он сдох или подыхает, отец, — ответила Эмбра. — Видишь? Он уменьшается.

— Поверни меня, — прошептала Тшамарра. — Я должна увидеть.

Делнбон поворачивал ее медленно и нежно, но все же сумел уложить так, что она успела увидеть, как чешуйчатая трехглавая туша сжалась до размеров коровы, а ряд сломанных драконьих клыков уменьшился и выпал из помятой и продырявленной кирасы Золотого Грифона.

Хоукрил приподнимал Эзендора, а тот пытался согнуться пополам и дрожал от боли.

— Как минимум ребра, — сказал Эмбре латник. — Он сейчас потеряет сознание.

— Краер! — рявкнула Эмбра, не глядя на него, и шагнула к отцу с Дваером в руках. Похоже, его сияние немного ослабело. — Помоги Ястребу. Уложите его, только осторожно!

— Минутку, — задыхаясь, пробормотал Черные Земли, подняв руку. — Смотрите!

В его голосе прозвучал такой приказ, что все обернулись в одну и ту же сторону — огромный трехглавый дракон превратился в грязного, изрубленного полунагого мужчину, который лежал, распростершись, на краю лощины, и на лице его застыл ужас.

— Кровавый Мор, — горько сказала Эмбра.

Черные Земли кивнул.

— Некоторые возвращаются в прежний образ, — простонал он, содрогаясь в руках Хоукрила. — А другие нет.

Он пошатнулся, и даже Краер отпустил Тшамарру и бросился к человеку, который некогда был его хозяином. Черные Земли застонал, согнулся пополам, изо рта его хлынула кровь странного, неестественного цвета. Голова его странно изменилась — вытянулась, зубы на глазах превращались в клыки, доспехи соскользнули с меняющейся плоти, превращающейся…

— Таш! Ко мне! — воскликнула Эмбра с пламенеющим Дваером в руке. — Он пытается воспользоваться Камнем, он тянется к нему!

Хоукрил бросился вперед и, придавив растущее, тянущееся щупальце к земле, защемил его между камнями. Тшамарра Талазорн, цепляясь за ствол, к которому ее прижало, поднялась, сделала пару шагов и рухнула с криком боли. Краер подхватил ее и, неуклюже спотыкаясь, бегом понес навстречу медленно пятившейся к ним леди Серебряное Древо. Она не отрывала глаз от человека, который зачал ее.

Дваер вспыхнул, и Черные Земли закинул голову и взревел от боли, когда волна магии прошла по нему. Доспехи со звоном спали с его тела, обнажив чешуйчатую кожу. На ней отрастали новые конечности, с когтями, которые все тянулись… тянулись…

Хоукрил старался удержать щупальце. Шатаясь, он поднялся и неуклюже двинулся в сторону Эзендора, в то время как Эмбра прошептала очередное заклинание, и по телу бывшего регента запрыгали искры, от которых исчезали чешуйки.

Краер упал, умудрившись осторожно опустить Тшамарру на землю. Она перебралась через него и поползла через подлесок к Эмбре.

— Я иду! — крикнула она и в ужасе задохнулась, увидев, как щупальце подобралось к ней, скользя по опалым листьям, словно черный, мокрый язык.

— Краер! — позвала она, и тот со стоном поднялся у нее за спиной, вновь подхватил ее и понес к леди Серебряное Древо, которую теперь окружал вихрь сияния от сплетаемого ею заклинания.

Когда магический свет вокруг Эмбры стал разгораться и наливаться рубиново-красным, Черные Земли взревел в очередном приступе боли, и на теле его вдруг образовались десятки глаз. Уродливые, блестящие, они все были полны боли и смотрели с мольбой. Тело обмякло, приобрело землистый оттенок, на нем с ужасным мокрым хлюпаньем открылись рты-присоски.

Эмбра бросила заклинание мгновением раньше, чем Краер снова упал, и Тшамарра покатилась прямо к Эмбре. Две чародейки столкнулись, Дваер выпал из руки Эмбры, и монстр, которым стал Черные Земли, торжествующе взревел и бросился вперед.

Хоукрил плечом ударил огромную тушу, и оба упали, сцепившись. Черные Земли менял облик, словно в ночном кошмаре. Появлялись клацающие челюсти — и снова исчезали, вырастали и поднимались на усиках глаза, возникали и исчезали головы, гребни, когти и клыки. Плоть все время менялась и текла — и Краер бросился прямо в середину бесформенного тела, сапогами вперед.

Тварь задрожала и взвыла, разинув пасти, тоненько и страшно, и щупальца снова оплавились и опали.

Она все еще металась и каталась по земле, когда две дрожащие руки сомкнулись на пылающем Камне. Две пары горящих глаз встретились и одновременно повернулись к меняющемуся чудовищу. Губы одновременно произнесли заклинание, руки одинаковым жестом завершили его, и Дваер запел.

Волна за волной ослепительного света прошли по Эзендору, и сияние окружило его, и изменение образов замедлилось, потом совсем прекратилось, и на влажных листьях осталось лежать дрожащее студенистое тело.

Оно снова начало медленно розоветь, облекаться человеческой кожей и уменьшаться. Чародейки продолжали шептать заклинания, осторожно приближаясь к телу, в то время как Хоукрил и Краер отступали, чтобы опуститься на колени на расстоянии руки от трясущегося сгустка.

Медленно Эмбра протянула руку с Дваером и опустила ее в студень, словно бы предлагая Камень. Она не переставала творить заклинание, и Камень медленно вращался в руке сам по себе.

Латник и квартирмейстер внимательно смотрели, держа полуобнаженные клинки, на то, как плоть содрогнулась и затем потянулась к Дваеру. Она поднялась, как безглазый червь, содрогаясь, отрастила пальцы, утончаясь и вытягиваясь в человеческую руку и коснулась Дваера.

Камень вспыхнул, студень содрогнулся — и снова по нему прошла волна меняющихся образов… И затем у руки появилось плечо, тело и знакомая голова… И вот Эзендор Черные Земли взглянул на них горящими, словно два угля, глазами. Дрожащее, покрытое потом тело было уже его собственным. Снова человек, он застонал, опустил голову и, залившись слезами, без сил упал лицом вниз.

— Вставай, — рявкнул Краер, поднимая ближайшую к нему часть доспехов барона и с брезгливым выражением на лице поглаживая по плечу распростертого нагого человека. — Не понимаю, с чего ты устал, — ведь всю работу сделал я!