Арклет помахал рукой.
— Я снова могу пошевелиться! Слава всем богам! Спасибо!
Рука Амарун осталась на его шее, и из её прекрасных уст — которые он только собирался поцеловать — раздался глубокий голос Эльминстера.
— Придержи немного свои благодарности, парень. Мы пока не закончили.
Арклет сощурился.
— Да? Что ты собираешься делать?
— Шторм, — спросил Эл, — ты готова?
— Да, — вздохнула Шторм. — Это необходимо.
— Да, необходимо.
Арклет взревел и откинул назад голову, пытаясь отдёрнуться. Рука Рун на его плече неожиданно с силой вцепилась в юношу.
— Надеюсь, ты объяснишь, что именно «необходимо», прежде чем сделать это со мной, маг.
— Мы должны заглянуть тебе в голову, чтобы убедиться, что на тебя никто не воздействует магически, не шпионит через тебя, и не использует на тебе следящие чары.
Арклет напрягся.
— Я знал! Я так и знал, что ты найдёшь какой-то повод, чтобы…
— Значит, ты оказался прав, и теперь не будешь в себе разочарован, правда? — проворчал стоящий над ними Мирт.
— Он говорит о том, чтобы завладеть мною, лорд Глубоководья! — огрызнулся Арклет. — Уж простите, если…
Его голос стих, а ярость в глазах сменилась хмурым удивлением.
Да, вот на что похож разум грубого и лживого старого архимага, сказал голос Эла в недрах его головы. Несмотря на саркастичное ворчание, разум Эльминстера был дружелюбным, как будто принадлежал старому дядюшке с причудами. Арклет увидел сверкающие, вздымающиеся башни сине-белого цвета в глубинах великого зелёного леса, затем бородатое лицо, увенчанное короной Кормира, лицо, которое почти наверняка принадлежало Азуну Четвёртому в его лучшие годы… затем обнажённую, прекрасную женщину, высоко парившую в воздухе в самом сердце грозы, её волосы разметались вокруг и сверкали молниями, которые, казались, не причиняли женщине вреда, в глазах её горел триумфальный огонь, а лицо было похоже на Шторм, хотя неуловимо отличалось… затем он смотрел в просторные тёмные залы, в бесконечные длинные проходы, полные образов, все из которых невозможно было увидеть, не говоря уже о том, чтобы сосчитать.
— Спокойно, парень, спокойно. Не пытайся осушить все мои воспоминания одним глотком. Мне потребовалось около двенадцати сотен лет, чтобы собрать их; пожадничаешь — и запросто сойдёшь с ума.
Затем разум Эльминстера, казалось, скользнул мимо него, как великий левиафан парящего дракона, тело, которое продолжалось и продолжалось, демонстрируя пугающий размер и силу, проходя мимо, мимо, и всё не заканчиваясь…
Гнев Арклета исчез, растворился в удивлении, а вместе с ним — большая часть его страха. Арклет ощутил внезапное неудобство, пытаясь продолжить осмотр разума Эльминстера, когда тот начал пускать корни в его сознании… он увидел тёмные и ужасные вещи, жестокие смерти и скорбь, которая заставила его отпрянуть, но смог понять, что Мудрец из Долины Теней не скрывает ничего, позволяя Арклету видеть и чувствовать всё, что тот пожелает.
И Арклет Делькасл обнаружил, что ему нравится принимать этот разум у себя в гостях. Ему нравился этот старик. По-настоящему нравился, и Арклет начинал — лишь начинал — по-настоящему узнавать его, ближе, чем он знал кого-либо прежде.
Обширный разум осторожно развернулся и начал отступать, дракон скользнул мимо него в противоположном направлении. Арклет увидел лишь малую часть, но этого было достаточно, чтобы понять одно: он может доверять Эльминстеру из Долины Теней.
В недрах своего разума и где угодно.
Внезапно Арклет заплакал, растворившись в радости и понимая, что это странно — но так важно. Дворяне Кормира росли, зная, что не могут доверять никому, и что люди, которые доверяют другим — дураки и тупицы, которых следует использовать.
Сейчас Арклет наконец-то знал — знал — что есть один человек, которому он может доверять.
— Четыре, парень. Четыре человека, а не один, — пробормотал Эл, сжимая его в объятиях Амарун. — Шторм, твоя мать, Рун, и Эльминстер Омар. А теперь прекрати лить на меня слёзы; это лучшая одежда Амарун.
* * *
Ах, что за редкое зрелище: обладающие здравым смыслом боевые маги.
Мэншун, оседлавший тело своего самого сильного глазного тирана, выглянул из-за цистерны на крыше, глядя, как патруль магов Короны уходит от особняка Дардулкина.
— Оцепить до рассвета и прибытия подкреплений, — услышал он крик. — Внутрь не входить. Кормиру нужны живые герои, а не мертвецы.
Ну-ну. Да он ещё и философ. Надо будет использовать этого мага для специальных поручений, когда Мэншун станет императором Кормира и прочих земель. Или заточить его. Возможно, в виде мозгов в горшке.
Благодарный тучам, которые заслонили звёзды и сделали ночь поистине тёмной, Мэншун подлетел к краю крыши. Между ним и развалинами Дардулкина было ещё две крыши, а между последней крышей и развалинами проходила улица. Пурпурные драконы отступили на позиции, откуда можно было следить за всеми, кто входит или покидает особняк Дардулкина.
Впрочем, видели они не так уж и хорошо. В этом квартале, принадлежащём к одной из лучших частей города, хватало фонарей, но туман из гавани уже начинал ползти по улицам.
Как только он заметит ауру света вокруг фонарей — означавшую, что туман стал достаточно густым, чтобы мерцать и снижать видимость — наступит время выступать.
Ах. Ну вот. Терпение вознаграждено.
Мэншун скользнул вперёд, покачивая глазными стеблями в предвкушении.
Ну что, Эльминстер, хочешь ещё раунд? Повторное уничтожение?
Дардулкин наконец-то поднялся на ноги, качая головой и бормоча что-то себе под нос. Из-под обломков он вытащил длинный, зазубренный кусок от разбитого дверного косяка и опёрся на него, как на посох.
Опёрся так, будто был слабым, старым, измученным… как будто ему и в самом деле требовалась помощь, чтобы стоять.
Это заставило Мэншуна осмелеть настолько, чтобы опуститься в наполовину обрушившуюся верхнюю комнату особняка и оттуда послать вперёд свой разум, медленно и с бесконечной осторожностью.
Эльминстер ли ты, бормочущий архимаг? Или очередной надорвавшийся глупец?
В конце концов, в мире таких полным-полно…
Осторожный зонд Мэншуна почувствовал нечто острое и узкое, сосредоточенное на разуме, что он искал. Затем ещё одно и ещё, беспокойно движущееся — неподалёку. Доспешные ужасы, по-прежнему окружавшие потрясённого мага, ожидавшие приказов и цели. Всего десять штук.
Он потянулся мимо них, медленно и осторожно, как только мог. В прежние времена он слишком часто чувствовал, как вокруг сжимаются ловушки Эльминстера…
Дардулкин был объят ужасом. Лишь сейчас он начал выползать из состояния потрясённого неверия в то, что юная девушка с движениями танцовщицы смогла так быстро и так легко нанести ему поражение.
Эльминстер. Не этот самодовольный маг, но чароплёт, который разрушил половину особняка — и картину мира этого тупицы Дардулкина.
Это сделал ненавистный враг Мэншуна, либо подчинив разум своей правнучки, либо, что более вероятно, надев её обличье на своего клона, чтобы избежать наказания — поскольку когда боевые маги используют свои заклятья на настоящей Амарун Белой Волне, они обнаружат, что у девки к Искусству нет вовсе никакого таланта.
Значит, Дардулкин был не Эльминстером, а простой малодушной дешёвкой. Что, впрочем, не означало, что он будет бесполезен в качестве раба. Этот особняк, стоит его отремонтировать, станет прекрасным местом, чтобы держать здесь всех его созерцателей — троих живых, шестерых глазных тиранов, жалкую тушу седьмого, и пятерых меньших их собратьев. В конце концов, если их обнаружат, во всём обвинят Дардулкина; никто не станет искать ещё одного архимага. Более того, в случае если созерцателей найдут в погребе Сронтера, Корона быстро поймёт, что Сронтер так же слаб в Искусстве, как и Белая Волна, и станет искать стоящего за ним чароплёта.
Да, это будет идеально. Человеческие рабы в погребе алхимика, а тираны — здесь.
Ментальный щуп Мэншуна превратился в жестокую волну; Ларак Дардулкин едва успел что-либо заметить, прежде чем его разум в ужасе сдался.
— Вставай, — услышал шёпот собственного голоса Дардулкин, и все доспешные ужасы одновременно повернулись и пристально уставились на него.
— Настало время хоть раз повести себя, как настоящий архимаг, а не ухмыляющийся мешок пустого самодовольства и самоуверенности. Будь могучим магом, Дардулкин. Будь мной.
* * *
-Это кольцо железной стражи, — объяснила Шторм. — Оно заставит большую часть мечей и других клинков проходить тебя насквозь, не причиняя вреда. Но не слишком-то на него полагайся — любая зачарованная сталь будет ранить тебя, как обычно.
Она подняла руку, чтобы показать Арклету, что носит аналогичное кольцо, и указала на Мирта, а затем на Амарун.
Его возлюбленная взяла Арклета руку в свою, позволяя Эльминстеру устремиться обратно в его разум и связать их с разумом Шторм — тёплым, но печальным, радостным, и всё же обеспокоенным — чтобы Арклет мог понять и увидеть, что Шторм говорит ему о кольцах правду.
Затем Эльминстер снова отступил, и Арклета окатила волна облегчения.
Разум Шторм представлял для него опасность. Он так легко мог влюбиться в неё и потерять себя в нахлынувшей страсти… но корона и трон, хорошо было знать, когда кто-то говорит тебе правду. Неудивительно, что боевые маги древности так часто применяли выжимку разума к дворянам и ко всем остальным.
— Что теперь? — услышал собственный вопрос Арклет. Поднялся и просвистел мимо лёгкий ночной ветерок, зашуршав листьями в его семейном саду.
— Теперь, парень, — тут же ответил Эльминстер, голос которого по-прежнему звучал чудовищно неуместно из уст его Рун — мы поговорим. Можешь назвать это военным советом. Небольшим и без потасовок, если получится.
* * *
— Меня зовут Рорлин Хэндмейн, и я лионар пурпурных драконов, — спокойно, как будто предвидел его, ответил на холодный вопрос офицер. — Мне приказали узнать, что здесь произошло, и предоставить вам любую разумную помощь, сэр Дардулкин. Корону всегда интересуют взрывы и вышедшая из-под контроля магия. Памятуя о вашем статусе и достижениях, старшие боевые маги послали сюда меня, вместо того, чтобы самостоятельно явиться к вам — архимагу, который может не пожелать раскрывать свои профессиональные тайны другим последователям Искусства.
— Благодарю заа вашу — довольно неожиданную — предусмотрительность, — холодно ответил архимаг. — Выслушайте же мой ответ и передайте его остальным соглядатаям Короны, окружившим мой дом, прежде чем уведёте их обратно к пославшим вас магам; довольно могущественное, но мирное заклинание вышло из под контроля, и ничего больше. Я не нуждаюсь и не хочу вашей помощи в подсчёте последовавшего ущерба. Случившееся не касается ни Короны, ни общего благосостояния, и ради вашей собственной безопасности вам лучше будет убраться. Сейчас же.
Он шагнул вперёд, к осыпающемуся краю того, что осталось от стены его особняка, и сверху вниз гневно посмотрел на лионара и трёх сопровождающих его драконов.
Лионар кивнул, поднял руку в салюте, и сухо ответил:
— Ваши слова услышаны. Что же до нашего предложения и нашей бдительности… пожалуйста, волшебник.
Затем Хэндмейн повернулся спиной к Дардулкину и его особняку и зашагал прочь.
Мэншун вынужден был сдержать смешок. Как хорошо сказано, бравый лионар! Он заставил тело Дардулкина повернуться к парившим перед ним терпеливой дугой доспешным ужасам и приказать — громко и бессмысленно, исключительно ради кордона внимательно слушающих драконов — охранять повреждённый особняк и следить, чтобы внутрь не проскользнули нарушители.
Туша созерцателя, в которой он прибыл, была скрыта в одной из верхних комнат, где по-прежнему присутствовала крыша, вместе с терпеливо ждущим меньшим созерцателем, которого он мог использовать для возвращения в лавку Сронтера.
Потянувшись к сознанию двух ближайших ужасов, он послал их открыть спуск в погреба Дардулкина, чтобы впустить туда своего созерцателя.
Оставив других ужасов защищать стены от крыс, мышей и птиц, которые были достаточно неосторожны, чтобы приблизиться к разрушенному особняку, он повёл тело Дардулкина на экскурсию по его погребам.
К удовольствию Мэншуна, на первых ярусах подвальных помещений обнаружилась одна просторная комната, в которой находилось несколько клеток с массивными железными прутьями — клеток величиной с небольшие хижины. Тощий, болезненного вида грифон был заперт в одной, пол которой был усыпан его перьями, но остальные были пусты, за исключением неприятных на вид груд костей. Хорошо. В эти клетки можно поместить созерцателя — и его собратьев-тиранов, когда он доставит их сюда.
Мэншун возведёт крепкие печати вокруг этого места — защита Дардулкина была жалкой — но ради неизбежных боевых магов, которые наверняка прямо сейчас следили за ним с помощью магии прорицания, он позаботится, чтобы тираны валялись на полу, а не парили в воздухе, и не поднимали своих глазных отростков — чтобы чудовища казались мёртвыми, а не живыми.
Печати были почти бесполезны, являясь, скорее, частью декора, впечатлявшего доверчивых идиотов… что ж, оставалось лишь надеяться, что книги и зачарованные предметы Дардулкина будут хотя бы на десятую долю такими могущественными, какими считал их волшебник. Настало время проверить, что он получил, и есть ли у его последней пешки хоть какая-то новая для Мэншуна, будущего императора Кормира, магия.
Да, этот титул определённо звучал неплохо.
* * *
Арклет кивнул.
— Тогда говори.
Эльминстера упрашивать не пришлось.
— Парень, — начал он, — ты слышал от Шторм, кто именно меня сразил: Мэншун.
— Ещё один древний волшебник. Когда-то правил Зентильской твердыней, ездил на драконах, был нехорошим. Так гласят легенды, по крайней мере.
Мирт хмыкнул и кивнул.
— Эти легенды не лгут, — согласился Эл, — и сообщают практически всё, что тебе нужно о нём знать. Теперь выслушай остальное. Мэншунов было уже много. Когда он убит, пробуждается его очередная копия, и приходится убивать его снова. Его Искусство сильно, с его помощью он с лёгкостью подчиняет чужие разумы, превращая людей в своих рабов.
— Ты тоже так можешь, — тихо сказал Арклет.
— Я тоже так могу, да. Но Мэншун… совсем не так разборчив. Там, где я обманываю…
— Манипулируешь.
— Тоже подходящее слово, да. Там, где я манипулирую, он принуждает.
Шторм и Мирт оба кивнули, и Арклет кивнул тоже.
— И?
— Он любит не просто побеждать и подчинять — он живёт ради власти. Зентильская твердыня и её длинные щупальца — буквально дюжины крепостей, от дорожных застав до городов. Не говоря уже о Западных Вратах, Омбралдаре и дальнем Шануте. Он здесь не просто охотится за мной. Устав от Западных Врат, которые не могли оставаться в его власти, беспрестанно вскипая предательствами, вызовами и попытками переворота — десять-двадцать лет он этим наслаждался, но впоследствии начал всё сильнее уставать, когда видел всё те же интриги и неловкие заговоры в четвёртый, в десятый раз — он устремил свой взгляд к более привлекательному трофею. Он здесь, в Сюзейле, чтобы завоевать королевство.
— Разве развернувшееся вокруг этой конкретной амбиции соперничество не слишком оживлённое даже без него? — спросил Арклет. — Как ты можешь быть уверен в участии Мэншуна, учитывая все эти козни, вражду и ненависть к Короне, которые процветали здесь веками? Веками!
— В этом весь азарт. Использовать различных лордов и царедворцев как своих пешек, оставаться в тени, пока не наступит время показать себя. Беспорядки в Кормире могут по большей части быть его деянием.
— Возможно, но не можешь ли ты ошибаться в точности как мы, кормирские дворяне, которые в любом происшествии видят последний ход в продолжающихся распрях друг с другом и с Короной? Ты видишь всюду руку Мэншуна потому что ожидаешь этого, замешан он на самом деле или нет!
— Согласна, — сказала Амарун своим голосом вместо голоса Эльминстера.
— Рун! — воскликнул Арклет, потянувшись к ней. — Он позволил тебе снова управлять собой! Почему…
— Мы делимся, парень, — проворчал Эл губами, которые наклонился поцеловать Арклет. И ухмыльнулся. — Так что давай, поцелуй даму. Я не буду подсматривать.
Арклет на мгновение застыл, ошеломлённый — затем пожал плечами, сжал Рун в объятиях и жадно её поцеловал.
Спустя довольно долгое время она с улыбкой это прекратила и выглянула у него из-за плеча.
— Шторм? Мирт? А вы что думаете?
— Эл прав. Мэншун здесь в Сюзейле, и он что-то замышляет. Захват Драконьего Трона будет одной из его целей. Он всегда стремится захватить трон.
Мирт согласно кивнул.
— Эл прав. Как всегда.
Улыбка Рун поблекла, когда она взглянула на Арклета.
— Как бы ни была ненавистна мне мысль о злом архимаге, плетущем козни в нашем городе, она может быть вполне правдива. В конце концов, эти трое верят в неё, а они знакомы с тем чароплётом и нашим королевством куда дольше нас. Правы они или нет, мы не можем просто отмахнуться от их предостережения.
Арклет испустил долгий, раздражённый вздох.
— Ты права, Рун. Разумеется. И мне не требуется напоминать о моих обязанностях перед королевством. Дворяне должны следить за всеми угрозами славному Кормиру, чтобы спасти свою землю, если в том возникнет нужда. Ради Кормира и всех его обитателей, я не осмелюсь вести себя так, будто эта история о затаившемся Мэншуне — неправда.
Шторм развела руками, но вопрос озвучил Эльминстер:
— И?
Арклет подождал реплики Мирта, но услышал только тишину. Все взгляды были устремлены к нему.
— Мы проиграем, если попытаемся отыскать всех марионеток Мэншуна среди кормирских лордов, — медленно сказал он, размышляя вслух. — Все они в той или иной степени предатели. Все до последнего будут казаться подозрительными — как всегда. Наше расследование только предупредит Мэншуна, что мы знаем о нём, и предоставит ему массу возможностей расправиться с нами.
Он вздрогнул, представив себе все возможные угрозы.
— Нет, мы должны собраться у Драконьего Трона. Вернуться во дворец, попытаться держаться подальше от когтей Глатры и искать следы Мэншуна — а также его рабов и союзников среди боевых магов.
Шторм и Рун обе согласно кивнули.
— Будем использовать моё Искусство и помощь принцессы Алусейр, чтобы как можно дольше прятаться от Глатры, — продолжил Эл. — Итак, ты проведёшь нас во дворец, и мы сполна повеселимся, уклоняясь от встреч с пурпурными драконами, боевыми магами и сотнями шпионящих царедворцев. Во дворце с помощью дюжины дружественных богов мы найдём и выкорчуем изменников всех до последнего. Не обнаружив Мэншуна, который наверняка будет смеяться над нами за пределами дворца, зная о каждом нашем зевке, икоте и желании почесаться. Что тогда?
Арклет нахмурился.
— Прежде всего следует защитить короля. Всех Обарскиров, если уж на то пошло. Но я не знаю, как.
— Ха, — проревел Мирт, — «как» следует выяснять на ходу. Я хорошо выучил этот тяжёлый урок. Кажется мне, что это утопающее в магах Короны королевство нуждается в твёрдой руке, которой боялись бы все боевые волшебники до последнего. Если печально известный Мудрец Долины Теней должен натянуть старые сапоги Вангердагаста и стать одновременно королевским магом и придворным волшебником, которого ненавидит каждый лорд в королевстве и боится каждый простолюдин, что ж… пускай так и будет.