— Не нравится мне это, — прошептала Шторм, всматриваясь в окружающий лес. — Они наверняка прячутся где-то рядом и следят за нами.

— Если будем медлить, они наверняка объявятся. Иди и приведи Алассру, — сказал Эльминстер, чей мрачный голос звучал странно, раздаваясь из уст Арклета. — Мы не осмелимся использовать синее пламя на ней в пещере — с цепью и печатями. Я постерегу здесь Рун.

Шторм кивнула, протянула ему пряжку — та совсем перестала светиться — и вошла в пещеру.

* * *

— Арклет… в смысле, Эл! — предупреждающе окликнула его Амарун.

— Я вижу их, подруга. Скоро придётся швыряться заклятьями.

Довольно неожиданно из-за ближайших деревьев выступили три воина, синее пламя бесконечно струилось вокруг их тел. Они держали наготове мечи и кинжалы, и улыбались широкими, неутомимыми улыбками.

— Прежде чем до этого дойдёт, — прошептал Мудрец Долины Теней, — я собираюсь передвинуть печати в пещере мимо нас и в сторону призраков. Защитная магия закипит на определённом расстоянии от меня. Возможно, я не сумею с ней справиться — если я залаю, пущу слюну или начну спотыкаться и говорить странные вещи, не похожие на заклинания, хватай меня сзади и держи на месте, чтобы магия не двигалась вместе со мной.

Рун кивнула. Он успокаивающе погладил её по руке — жест Арклета, показывающий, что её лорд делит своё тело с Эльминстером вместо того, чтобы быть безмолвным рабом — и добавил:

— Там по меньшей мере ещё два призрака. И та, кто послала их, женщина с торчащим из груди кинжалом. Если я их не замечу, схвати меня и разверни так, чтобы печати переместились и перехватили их.

Он припал на четвереньки, как ножевой боец, готовый броситься на надвигающихся призраков.

— Если эти пылающие подойдут сюда, но не вернутся, в конце концов их повелительница поддастся своему любопытству и явится проверить, что с ними произошло. Шторм сможет привести меня в чувство; беги к ней, если придётся.

Он протянул Амарун поясную пряжку синего пламени.

— Возьми это. Если я паду, отнеси её Симбул как можно быстрее!

Рун кивнула, не в силах удержать выражение нарастающего ужаса, возникшее на её лице. Троица призраков надвигалась тихой, угрожающей линией, как осторожные воители. Эл отступил перед ними, вытянув руку, чтобы заставить Амарун отойти с ним.

Они вошли спиной вперёд в холодный мрак пещеры, и призраки продолжали наступать.

Как только пылающее трио оказалось внутри пещеры, Эл пригнулся, потащив за собой Рун — и что-то едва заметное просвистело и прогрохтало в воздухе, пронеслось над их головами тихим, тяжёлым приливом.

Оно забурлило вокруг призраков, вынудив их остановиться и закружив их синее пламя в бешеном хаосе клубящихся огней и неясных звуков, самыми громкими из которые были резкие звоны, как будто одновременно рвались сотни струн.

Трое убийц пошатнулись, напрасно начали рубить мечами воздух, пригнулись, будто против ветра — и внезапно пропали, все хриплые крики и клочья синего, увядающего пламени вихрем исчезли… в ничто.

Арклет рядом с Рун внезапно захныкал и выкрикнул:

— Волки! И Далата плачет! О, её поцелуи… ооххх, снова сломан. Это всё короны.

С каждым словом его голос менялся, звучал как голос Арклета, голос Эльминстера или голоса совсем других людей.

Амарун посмотрела на него, вздрогнула, затем опустилась позади него и крепко вцепилась в его жилет. С колотящимся сердцем она стояла вместе с ним во мраке, ожидая.

Прошло долгое время — или так только показалось — прежде чем Арклет, или Эльминстер, начал петь. Она не могла разобрать слов, и мелодии были незнакомыми, но он, казалось, ничем особо не отличался от пьяниц, которых она помнила по «Драконьим вса…»

Внезапно появился ещё один призрак синего пламени, бегущий к ним с занесённым мечом.

Рун отчаянно вцепилась в Арклета, пытаясь оттащить его назад — но призрак уже угасал и распадался на части, хоть и всё ещё пытался добраться до них. Расплавилась его вытянутая вперёд рука, затем — рука с мечом, и клинок, который она сжимала, тоже растворился, потом колено, затем… всё остальное.

Пение резко прекратилось, как будто Арклет был потрясён исчезновением призрака. Дрожа, Амарун держалась за него и ждала.

Спустя какое-то время со стороны бурлящей магии сверкнула яркая вспышка, границы печати задрожали и, похоже, стали сжиматься.

Ещё одна вспышка. Печать стала ещё тоньше.

Затем появился другой призрак. Позади него шла высокая женщина с жестоким лицом, читая на ходу заклинание. Когда она закончила его, сверкнула одна из этих вспышек, растворяя ещё частицу печати.

Амарун торопливо потащила шатающегося мужчину в её руках назад, чтобы удержать угасающие, сжимающиеся печати вокруг призрака и женщины.

Неожиданно призрак стал плавиться, с удивительной скоростью утопая в кипящей магии. Женщина покачнулась. Она была уже достаточно близко — в пяти-шести шагах, не более — чтобы Рун могла разглядеть торчавший из её груди кинжал.

Затем из ниоткуда вылетела молния, ударив женщину в спину и заставив её выгнуться и задрожать, вытаращив глаза. Дикие спазмы боли окончились её падением. Женщина упала лицом вниз.

Новые разряды молнии ударили в последние угасающие лохмотья волшебных печатей. Мужчина позади — их громовержец — медленно вошёл в пещеру.

Амарун отпустила Арклета, повернулась и бросилась в глубину. Впереди во мраке что-то неприятно заколыхалось, как будто при её приближении проснулась враждебная магия.

На окраине этой бахромы она остановилась и бесшумно опустилась. Она зашла настолько далеко, насколько могла, и всё ещё видела распростёршегося грудой на земле Арклета, что-то бормочущего и слабо ползущего.

Амарун знала мужчину, который вошёл в пещеру. Пару раз она видела его на улицах города. Это был волшебник, которого сюзейльцы называли самым могущественным магом в городе, Ларак Дардулкин.

Он шагнул мимо побеждённой им женщины и встал, улыбаясь, над оглушённым, нечленораздельно бормочущим Арклетом.

— Что ж, Эльминстер, снова остались лишь ты да я, — едва ли не с удовольствием произнёс он. Разведя руки, он ласково добавил:

— Приготовься умереть, старый дурак. Снова.

Рун сглотнула, не зная, что делать, чувствуя себя абсолютно беспомощной. Кинуть в него пряжку? Но какой от этого толк?

Чуть ли не мурлыкая от злорадства, мужчина стал читать заклинание, которое Амарун не могла остановить…

И затем с неожиданным воплем рухнул вперёд.

Женщина, которую свалили его молнии, поднялась с земли и рубанула своим мечом его ногу.

— Отравленный! — триумфально прохрипела она, прежде чем снова упасть без сил.

Дардулкин перекатился по земле рядом с Арклетом, яростно ругаясь и хватаясь за рану.

Катание по земле превратилось в дрожь, и забившись в конвульсиях, он выпустил свою ногу. Его проклятья стали неразличимы, когда изо рта потекла пена.

Рун видела достаточно. Не обращая внимания на незримую магию, которая пыталась за неё уцепиться, она повернулась и бросилась глубже в пещеру.

Торопясь принести пряжку с синим пламенем к Симбул.

* * *

Симмарра тяжело поднялась на колени. Мир медленно вращался вокруг неё…

Всё было таким медленным и болезненным. Всё требовало столько силы…

Она потеряла счёт своим слабым и неловким попыткам, но используя меч как костыль, наконец смогла подняться на ноги. После первого, ужасно неуверенного шага на ногах её удержала только стена пещеры.

Она прилипла к стене, в поисках силы снова и снова шепча молитвы, в которые не верила и плохо помнила.

Когда ей показалось, что немного силы нашлось, она повернула голову и жестоко усмехнулась, взглянув на двух слабо шевелящихся мужчин. Слова Дардулкина ясно дали понять, что он был Мэншуном, и не было ни единой причины, по которой она могла ошибиться и не узнать в юном лордишке Эльминстера.

— Великие архимаги, — злорадствовала она. — Невелика между вами двумя разница, да?

Оторвавшись от стены, она шагнула вперёд, снова замахнувшись своим отравленным клинком.

Дардулкин неожиданно подскочил и бросился бежать, размахивая руками. Он часто падал, но бежал с такой безумной скоростью, что не стоило и надеяться догнать его.

— Яд заберёт тебя, — пробормотала она вслед, слабая, но полная ненависти, — а потом и я. После того, как позабочусь о Мудреце Долины Теней.

Тело, которое пока не пошевелилось, было прямо перед ней. Один неверный шаг, два… ей пришлось опустить меч и опереться на него, чтобы не упасть. Сделав глубокий, неровный вдох, она выровнялась и снова подняла оружие.

— Один удар, — выдохнула она. — Один удар, ты, старый…

Эльминстер откатился в сторону, затем вскочил на ноги с ловкостью и грацией куда более молодого мужчины.

Арклет Делькасл вернул контроль над своим телом. Он весело улыбнулся, когда она занесла меч, затем встретил неловкий удар Симмарры ловкой защитой.

Отрубив ей два пальца на руке с оружием своей контратакой, он фыркнул:

— Один удар? Сомневаюсь.

* * *

Магия цеплялась за неё, как пьяница с длинными ногтями, пытающийся добраться к прелестям ловкой танцовщицы, но казалось, увядала с каждым её шагом. Она прокладывала себе путь вниз, в глубокую и узкую пещеру…

Амарун шагала во тьму до тех пор, пока не увидела впереди крошечную искру света.

Свет исходил от источника с водой, где раздавался плеск.

Приблизившись, Рун увидела жещину на цепи, бьющуюся в припадке на краю озера. У неё были глаза злобной волчицы, а вместо одежды — лишь клубящийся хаос её длинных серебряных волос, прядей, что двигались сами по себе, как у Шторм Среброрукой.

С которой она, на самом деле, сплелась, разглядела Рун — две шевелюры дрались, как сотни голодных змей, пока Шторм и Симбул — это должна была быть Симбул — боролись друг с другом.

Шторм пыталась вытащить сестру из озера, но Симбул в своём бешенстве была сильнее, превозмогая Шторм и снова и снова утаскивая их обеих в воду.

А это ещё что? Рун обнаружила, что дрожит, не только от магии пещеры, но от растущего страха.

Затем Шторм заметила её — и пряжку с синим пламенем.

— Положи пряжку ей в рот! — задыхаясь, воскликнула она. — Рун, положи пряжку ей в рот и держи там, пока вся не исчезнет — что бы ни произошло!

Рун сглотнула, потом шагнула вперёд. Пряжка снова засветилась.

С угрожающим треском волосы Симбул разлетелись во все стороны, пытаясь одновременно опутать Шторм и потянуться к пряжке. Её глаза яростной волчицы вспыхнули синим.

Амарун подошла ближе, пытаясь не отходить от стены, чтобы её нельзя было легко затащить в воду.

Симбул гневно зарычала на неё, затем щелкнула зубами на пряжку. В точности как голодный волк.

Рун увернулась от её рывков, как уворачивалась от вытянутых рук в «Драконих всадниках» — и, крепко сжав пряжку обеими руками, сунула её Симбул в рот.

Сверкнула яркая вспышка и хлынул неожиданный поток энергии, от которого Амарун встряхнуло.

Глаза Симбул разбрасывали пламя, буквально превратившись в два ярких синих факела, и Рун закричала, когда её пальцы, а затем и остальные руки, загрелись, а волосы зашипели.

— Держи её там! — отчаянно крикнула Шторм.

Рун сжала зубы, опустила голову и застонала от боли. Пряжка плавилась… она протолкнула её дальше и дальше за эти острые и злобные зубы…

Затем огонь и пряжка неожиданно исчезли.

Вся борьба прекратилась, и Симбул смотрела на Рун, лишившись своей ярости и совсем с другим выражением в глазах.

— Госпожа, я благодарю тебя, — мрачно сказала она и поцеловала обожжённые пальцы Амарун.

От прикосновения по телу Рун пробежала успокаивающая, целебная прохлада, и девушка задрожала в удивлённом облегчении.

Боль исчезла. Ожоги прошли.

Затем цепь, приковавшая Симбул к стене, растворилась в мерцающей тишине.

Освобождённая женщина погладила Шторм в знак молчаливой благодарности и встала, чтобы пройти мимо Амарун с величием настоящей королевы.

* * *

У входа в пещеру Арклет Делькасл мрачно стоял над госпожей призраков. Лезвие его меча было нацелено ей в горло. Охваченная болью, она смотрела на него в агонии, её руки были изрезаны в кровавое месиво и уже не способны продолжать бой.

Симбул подошла к молодому лорду, коснулась его головы и сказала:

— Выходи, Эл.

Арклет опал, как пустой кожаный мешок, когда прах Эльминстера, клубящийся и мерцающий, потёк из его носа и ушей, чтобы закружиться вокруг лица и груди Симбул.

Она засмеялась от наслаждения, затем отступила на шаг и провозгласила:

— Будь в здравом рассудке и в своём теле.

В воздухе перед ней возникло сияние и быстро превратилось в нечто твёрдое, вертикальное… обнажённого мужчину. Тот покачнулся, выпрямился, и превратился в… Эльминстера, старого и здорового, но с безвольно отвисшей челюстью.

Прах потёк в этот открытый рот, и тело снова содрогнулось. Затем оно открыло серо-синие глаза, улыбнулось и вытянуло руки, чтобы сгрести Симбул в свирепые объятья.

Когда они поцеловались, она твёрдо сказала ему сквозь их слившиеся уста:

— Скоро.

Затем Симбул вырвалась, склонилась к беспомощно глядевшей на эту сцену Симмарре и нежно сказала:

— Отдыхай, измученная.

Взмах её руки снял проклятие, и пронзённая кинжалом женщина осыпалась прахом. Кинжал растворился мгновением позже.

Затем Симбул вышла из пещеры, по пути почти отсутствующе махнув рукой на Арклета.

Тот моргнул, встал, огляделся, увидел Амарун и ухмыльнулся. Девушка бросилась в его объятия.

Шторм и Эл деликатно подтолкнули их следом за Симбул, на свет. Снаружи все остановились и снова воцарилась тишина.

Поджидая их, в воздухе парил чудовищных размеров созерцатель с щупальцами и глазными отростками наготове.

Вспыхнули лучи.

На сей раз Симбул подняла обе руки, и магия созерцателя на полпути превратилась в простой свет.

— Довольно, Мэншун, — она повернулась, чтобы посмотреть на Эльминстера, затем снова обратилась к созерцателю. — Я вспомнила многое из того, о чём говорила мне Мистра. Вы двое теперь должны работать вместе. Это приказ нашей Госпожи Магии.

— Мистры больше нет! — рявкнул Мэншун.

Симбул нахмурилась.

— Она… молчит, да, но в её уничтожении я уверена куда меньше, чем, судя по всему, ты. В любом случае, её заповеди предельно ясны. Вы оба должны собрать столько предметов синего пламени, сколько получится, и использовать их подобающим образом, иначе королевства неизбежно падут под натиском чудовищ. Разломы, которые открыло невежество тех, кого называют «варлоками», многочисленны, и всё больше и больше зловещих сил смотрят на этот мир, как на свой новый дом. Было утрачено куда больше, чем просто Плетение.

Эл слушал в задумчивом молчании, а Мэншун — в нарастающей ярости, мотая глазными отростками. Симбул продолжала:

— Все предметы синего пламени зачаровал один архимаг, используя других как марионеток. Они должны были поддерживать его собственное существование, но он встроил в них способы следить за всеми, кто использует эти предметы — ради забавы и развлечения, а кроме того, чтобы эффективно манипулировать такими владельцами.

— Один архимаг? Кто? — выпалил Мэншун.

— «Тюремщиком» был тот, кого звали Ларлохом. В своём предмете, заточающем призраков, он соединил магию и эссенцию трёх его слуг-личей — принёс их в жертву.

— Ларлох?

Симбул проигнорировала злобный и недоверчивый возглас Мэншуна.

— Предметы — не просто надизмеренческие темницы и способ контролировать призраков. Каждый обладает собственной губительной силой, активной, когда призрак внутри, и затихающей, когда призрак вышел наружу.

— А если призрака уничтожить? — тихо спросил Эльминстер.

— Предмет рассыпется, — ответила Симбул. — Вся его магия будет навеки утрачена.

— Нет! — прорычал созерцатель. — Ты лжёшь!

— Я не лгу, Мэншун. Это ты лжёшь, легко и часто, если это помогает удовлетворить твои желания, и поэтому наивно считаешь, что другие тоже так поступают. Подумай — я легко могла бы тебя уничтожить вместо того, чтобы тратить время, рассказывая всё это. Учти, я испытываю сильное искушение так и поступить. Но всё же воздерживаюсь. Подумай о том, что я делаю это ради высшей цели, из-за необходимости спасти мир, в котором существуем все мы. Итак, ты выслушаешь остальное, или я буду хлестать тебя заклятьями, пока ты не присмиреешь и не начнёшь умолять о пощаде?

Долгое время созерцатель безмолвно висел в воздухе.

— Я… я выслушаю, — наконец сказал он.

— Мудрое решение. Мистра и Азут позволили Ларлоху выполнить его план, посколько считали это необходимым. Подобно личу-владыке, они видели в этом способ обмануть грядущую Волшебную Чуму, предотвратить которую они не осмелились, поскольку Плетение становилось всё более неустойчивым. Плетение требовалось обновить или заменить, и Мистра знала, что любой вариант уничтожит её. Она также знала, что сможет сохранить частицу себя и секреты Искусства, которые она унаследовала — и Азут сможет сделать то же самое — вложив их в сознание личей Ларлоха, а через них — в предметы синего пламени.

— Что означает… — медленно сказала Шторм.

Её сестра улыбнулась.

— Что эти предметы содержат семена, которые, возможно, сумеют вернуть Ларлоха, или что-то… кого-то большего… если их использовать подобающим образом.

— Ух, — пробормотал Арклет. — Не уверен, что мне или Рун стоит это слышать…

Не обращая на него внимания, Симбул резко продолжила.

— Необходимо завладеть предметами синего пламени, чтобы закрыть разломы и восстановить равновесие на Ториле, иначе проснутся древние предтечи и обрушат на землю свою ярость… и то, что останется после этого, будет уже не тем миром, что мы знали, не королевствами людей, эльфов, дварфов, полуросликов, орков и остальных. Драконы, возможно, выживут, но скорее всего — как порабощённые верховые животные, а не вирмы-завоеватели. Их время прошло.

Она переводила взгляд от одного из присутствующих к другому, последним посмотрев на созерцателя, чьи лучи угасли.

— Эл и Мэншун, станете ли вы работать вместе, чтобы убедиться, что время людей не закончится?

— Да, — с готовностью согласился Эльминстер.

Повисло ещё одно долгое молчание, прежде чем Мэншун неохотно ответил:

— Да.

— Хорошо. Лучше всего начать прямо сейчас, — сухо сказала им Симбул.

Затем она улыбнулась Шторм.

— Спасибо, что заботилась обо мне, сестра. Я вернусь, как только смогу, но давным-давно я пообещала Мистре… кое-что сделать. Я должна сдержать обещание, иначе я ничто.

Она отступила на шаг.

— Я ухожу.

И резко, без заклинания, без единого звука, она исчезла.

Оставляя Шторм, Арклета, Амарун и Эльминстера смотреть на парящего над ними созерцателя.

Молчание затягивалось.

— Итак, — беззлобно спросил Эл, — начнём?

Мэншун злобно взглянул на него — и исчез, оставляя лишь пустое небо.