Примечание автора

Вероятно, нет двух людей, которые сошлись бы во мнении относительно точных границ Техас Хилл Каунтри, но если вы доберетесь до холмов, среди которых берут начало реки Фрио, Сабинал, Гваделупа, Медина и Педерналес, то окажетесь в самом его центре, независимо от вашего представления о том, где он кончается.

Это край плодородных долин и каменистых склонов, древних виргинских дубов, кипарисов и кленов, кактусов, мескитовых деревьев и селитры. Летом многие реки можно перейти вброд или легко переправиться на другой берег, но после хорошего проливного дождя стремительно несущиеся грязные потоки пересекают дороги в тысяче мест.

Хилл Каунтри изобилует маленькими городками, населенными, по большей части, европейцами, выходцами из Германии, Польши и Чехии. Старинные здания возведены из кремового известкового туфа местного происхождения. Некоторые кварталы еще не утратили викторианского облика. Население многих городков типа Медины, Вандерпула и Рио Фрио насчитывает всего несколько сотен жителей.

Несмотря на вторжение цивилизации, основным занятием в Хилл Каунтри все еще остается скотоводство. Городки вроде Фредериксбурга и Керрвилля могут ублажать туристов или делать деньги на бизнесе. Но если вы завтракаете в ресторане О. С. Т. на Мейн-стрит в Бандере, вашими сотрапезниками будут ковбои, которые до сих пор, садясь за стол, не снимают шляпу.

Городок Утопия существует на самом деле, на реке Сабинал в Ювольд Каунтри. Всякое сходство с выдуманной мною фермерской общиной в Утопии, которую я поместил выше Педерналес Ривер в Гиллеспи Каунтри, является чистым совпадением.

 

Пролог

Техас, Хилл Каунтри, апрель 1866 г.

Джейк Максвелл настороженно смотрел, как группа фермеров приближается к лачуге, которую он называл домом. Одетые в черное, черноглазые и чернобородые, они сидели на своих мулах и казались стаей ворон. Рука Джейка непроизвольно потянулась к ружью, хотя он знал, что не воспользуется им. Они пришли без оружия. Защитой фермерам служили многочисленность и единый фронт, которым они всегда выступали.

Пока Джейк сражался с янки, поселенцы бесплатно получили лучшие участки земли его ранчо, прекрасные сенокосные луга вспахали под поля кукурузы и картофеля, вырубили деревья, летом дававшие коровам тень и защищавшие их от ветра зимой. Далеко не радуясь тому, что Джейк остался жив, они возмутились, когда он вернулся на землю, которой его семья владела в течение двадцати лет.

Теперь Джейку принадлежало всего несколько сотен акров из тысяч, которые были необходимы стаду. До войны никто не оспаривал его права на этот уголок Гиллеспи Каунтри. Сейчас же дюжина семей притязала на самое сердце его ранчо.

Фермеры не тратили время на церемонии.

— У нас тут иски о возмещении ущерба, который твои коровы нанесли нашим посевам, — сказал Ноа Ландесфарн.

— Они вытоптали всю мою кукурузу, — сказал другой.

— Я говорил вам, что нужно поставить изгороди, — возразил Джейк. — Нельзя ждать, что коровы станут есть сухую траву, когда могут найти нежные ростки кукурузы и пшеницы.

— Если кто-то должен поставить изгороди, так это ты, — заявил Ноа.

— Это большой расход, — вторил другой фермер. Джейк был единственным скотоводом-ковбоем в округе. Его забаллотировали на выборах. Положение не изменилось к лучшему, когда пришли те, кто занимался Реконструкцией Юга после гражданской войны. Они смотрели на его коров так же жадно, как эти фермеры.

— Это район скотоводства, — возразил Джейк. — Здесь вам никогда не добиться успеха в земледелии.

— У нас у каждого иск об убытках, — настаивал Ноа. — Тебе придется заплатить и представить гарантии на случай любых будущих убытков.

Он подал Джейку бумагу. При виде цифры глаза Максвелла округлились. Другие фермеры тоже подали свои бумаги. Общая сумма ошеломляла.

— Мы уже говорили с шерифом. Тебе дается месяц, чтобы расплатиться с нами и представить гарантии.

— Кому я должен их представить?

— Банку.

Единственный банк принадлежал фермерам.

— Что будет, если я не смогу достать денег?

— Мы возьмем плату скотом. Три доллара за голову. Столько стоит лонгхорн в Техасе.

Они стоили, по крайней мере, в десять раз больше в Сент-Луисе, может быть, еще дороже на золотых полях Колорадо.

— Вы понимаете, что ваши требования съедят почти все мое стадо?

— Что ж, не будет больше коров на моих полях. Джейк знал Руперта Рейзона. Молодой фермер даже не пытался скрыть свою ярость и ненависть. Гнев Джейка вырвался наружу.

— Черта с два я заплачу вам эти деньги! — он порвал листки на мелкие клочки и швырнул их по ветру. — Двадцать лет эта земля принадлежала Максвеллам и останется землей Максвеллов!

— Мы действуем по закону! — Ноа тоже был в ярости. — Шериф говорит, ты нанес нам ущерб. Ты не должен позволять своим коровам бродить повсюду. Если это не прекратится, мы будем стрелять в каждую корову, которую увидим на своих полях.

— Раньше я увижу всех вас в аду! — взорвался Джейк. — А теперь убирайтесь с моей земли, пока я не перестрелял вас!

Джейк не почувствовал облегчения, глядя вслед уходящим фермерам. Закон и время на их стороне. Придется собрать своих быков и отправить их на рынок. Но как, черт подери, он сможет сделать это один?

 

Глава 1

Май 1866 г.

Изабель Давенпорт присматривалась к восьмерым мальчикам-сиротам, едущим вместе с ней в фургоне. Они выглядели удивительно юными и невинными, однако были выдворены уже из семнадцати сиротских приютов и приемных домов. Четырех из них официально усыновили, но вернули обратно, потому что не могли справиться с ними. Один застрелил названного брата. Всем им пришлось бежать.

Изабель было жаль их, но временами мальчики просто пугали, казалось, они никого не любили, даже себя.

Это был их последний шанс. Если они потерпят неудачу, троих ждет тюрьма, а двух самых младших вернут в сиротский приют. Остальным придется самим позаботиться о себе. Изабель прожила в Техасе всего год, но знала — чтобы выжить, им придется воровать. Если это случится, большинство не доживут до своего совершеннолетия.

Используя собственные средства и время, Изабель нашла недавно организованную фермерскую общину в Хилл Каунтри, изъявившую желание принять сирот. Она надеялась, что вдали от городов и таких соблазнов, как виски, женщины и опасные хулиганы, всегда околачивающиеся возле салунов, мальчики вырастут настоящими ответственными мужчинами.

— Где мы остановимся на ночь? — спросил Брет Нолан.

Солнце садилось за горизонт. Парусиновый верх фургона был спущен, так что они могли наслаждаться весенним ветерком и видом расстилающейся вокруг местности.

Изабель не нравилось то, что она видела. Местность совсем не походила на Саванну. Насколько она могла судить, это пустыня с холмами и каньонами, и воды ровно столько, чтобы могла существовать редкая растительность. Трудно представить, как фермерам удается жить здесь.

— Прямо впереди скотоводческое ранчо, — сказала Изабель. — Надеюсь, хозяин приютит нас на ночь.

— Я, скорее, разбил бы лагерь с индейцами.

Брет был двенадцатилетним сыном аболициониста из Бостона, который погиб, пытаясь помочь рабам. Брет ненавидел Техас и каждого техасца.

— Может быть, его работники уступят вам место в своем спальном бараке, — с надеждой сказала Изабель.

— Вряд ли у них есть спальный барак. Никто в Техасе понятия не имеет, как жить в доме.

Он все время старался задеть других мальчиков, но те чаще всего не обращали на него внимания. Брет же терпеть не мог, когда его игнорировали.

— Не знаю, кто хуже — индейцы, мексиканцы или техасцы.

— Довольно, — одернула Изабель.

— Что не так, мадам? — спросил Брет. — Вам не нравится правда?

— Даже если бы это было правдой, нехорошо так говорить.

— О, я забыл. Я не должен смеяться над низшими классами. Даже ирландцами.

Шон О'Райен ударил его кулаком.

Родители Шона умерли, когда ему исполнился год. Его послали жить к родственникам в Техас, но нигде малышу не были рады. Большую часть из его тринадцати лет Шона отфутболивали из одной семьи в другую, но он никому не позволял оскорблять ирландцев.

— Вы видели? — воскликнул Брет.

— Заткнись, или я заставлю тебя идти пешком, — пригрозил Мерсер Уильямс.

— Я не сделаю ни шага, — огрызнулся Брет. — И вам придется вернуться и взять меня.

Изабель прикусила губу, чтобы удержаться и в сотый раз не сказать Мерсеру, что его дело лишь обеспечить благополучное прибытие на место, что за сирот отвечает только она, так как эта поездка — ее идея. Мерсер настаивал, что он старший, и хотел приковать мальчиков к фургону, чтобы они не сбежали. Против воли, Изабель в конце концов согласилась забрать у ребят обувь. Если бы Брета заставили идти пешком, он до крови порезал бы ноги об острые камни и кактусы.

Фургон обогнул поросшую сушеницей и ивами излучину ручья, и глазам путников предстало ранчо «Броукен Секл». Оно состояло из убогой хижины, низкого строения, которое, по-видимому, служило спальным бараком, и двух коралей. Надежды Изабель на возможность провести ночь в кровати исчезли.

Она говорила себе, что не вправе ждать подобной роскоши, но первые шестнадцать лет жизни провела в привилегированном обществе Саванны. Никакие трудности последующих семи лет не смогли вычеркнуть из памяти воспитание или желание некоторой роскоши, быстро ставшее отдаленным и язвительным воспоминанием.

— Держу пари, там грязный пол, — заявил Брет.

— Это неважно, если он находится в грязной дыре, — возразил Пит Джерниган. — Кровати там прибиты к стене.

Девятилетний Пит был слишком мал, чтобы понимать, почему на Брета лучше не обращать внимания.

— Ты не будешь спать в кровати, — ухмыльнулся Нолан. — Никто не уступит свою кровать такому ничтожеству, как ты.

— Отстань от него, — приятное веснушчатое лицо Шона стало таким же красным, как и волосы. Его ирландский темперамент всегда готов был вырваться наружу.

— Непременно. Я никогда не любил играть с червями.

На этот раз Брету удалось увернуться от кулака Шона.

— Не похоже, чтобы в доме кто-то был, — подал голос Чет Аттмор с места возницы. — Хотите, я посмотрю?

Четырнадцатилетний Чет был самым надежным и физически развитым из сирот. Изабель не представляла, что бы делала без него и Люка, его тринадцатилетнего брата. Чет, казалось, инстинктивно находил лучшую дорогу. Люк оказался гением по части лошадей и снаряжения.

— Ни один не выйдет из фургона, пока я не разрешу, — сурово произнес Уильямс.

— Я поговорю с хозяином, — примирительно сказала Изабель.

Она не любила встречаться с незнакомыми людьми. С окончанием войны и началом Реконструкции у большинства техасцев испортился характер. Один взгляд на хорошо сшитое платье и украшенную цветами и лентами шляпу — и они сразу оценят ее как спесивую светскую даму.

Девушка выбралась из фургона. Кругом царила тишина, нарушаемая только звяканьем упряжи при взмахе лошадиного хвоста. Земля вокруг хижины, барака и коралей была безжизненной и голой. Нигде не виднелось ни колодца, ни насоса, ни цветов, ни огорода, ни признаков дойной коровы или цыплят. На окнах не висели занавески, двор не подметен. Ни веревки для белья, ни умывальника или кучи картошки. На террасе, разделяющей дом на две половины, не было даже стула.

Жилье выглядело заброшенным.

На мгновение Изабель испугалась, что обитателей ранчо уничтожили индейцы. Во время войны их набеги участились, до сих пор правительство Реконструкторов ничего не сделало, чтобы их остановить. Взбодрившись при виде четких следов сапог и лошадиных подков, она поднялась на крыльцо и постучала в дверь правой половины хижины. Ответа не было. Внутри не слышалось никакого движения. То же повторилось у другой двери.

— Посмотрите в бараке, — предложил Пит.

— Если хозяина нет, сомневаюсь, что вы найдете его работников в постели, — сказал Мерсер.

Барак также оказался пуст. Изабель не знала, что делать. Ей сказали, что от ранчо до тех фермеров, которые согласились взять мальчиков, нет больше никакого жилья. Кроме того, было слишком поздно продолжать путешествие.

Изабель устала от езды в фургоне. Ее мутило от жары, пыли и постоянной тряски. Напряжение пути действовало на нервы. В первые дни она еще пыталась наладить нормальные отношения между мальчиками, но успеха не имела. Они были слишком циничны, злы, недоверчивы.

— Мы все остановимся здесь, — решила Изабель. — Кто бы ни жил на ранчо, когда-нибудь он должен вернуться. Начинайте разбивать лагерь. Я думаю, хозяин не будет возражать, коль скоро мы будем держаться подальше от дома.

Мальчики молча ждали, пока Мерсер откроет сундук и выдаст им обувь. Еще в первый вечер Изабель распределила обязанности и установила определенный распорядок. Они придерживались его каждую ночь в течение двух недель путешествия.

Хоук, команч-полукровка, распрягал, поил и пас лошадей. Брет Нолан приносил воду и дрова. Мэтт Хаскинс и его брат Вилл готовили. Шон и Пит мыли посуду. Братья Аттмор, Чет и Люк, отдыхали, потому что весь день правили лошадьми.

Изабель пыталась вести разговоры за едой, но мальчики не любили говорить, потому что не доверяли друг другу. Две пары братьев держались особняком. Пит, угрюмый, но вспыльчивый, тянулся к Шону, ища защиты у крупного, чрезмерно вытянувшего ирландца. Брет и Хоук отказывались иметь дело с кем бы то ни было.

Изабель претило сидеть за столом молча. Они должны услышать звук человеческого голоса, даже если это только ее голос.

— Моя тетя всегда говорила — о человеке нужно судить по тому, как тот справляется с жизненными трудностями. Она считала, что Америка — прекрасное место для подобной проверки. Думаю, она бы решила, что в Техасе особенно легко отличить подлинник от подделки. Тетя также верила, что женщин нужно нежить и защищать. Не могу представить, что бы она стала делать, если бы вышла замуж за техасца. Как раз накануне своей смерти…

Изабель умолкла — мальчики не слушали ее, насторожившись.

— Что такое?

— Кто-то едет верхом, — ответил Хоук. — Белый человек. Лошадь подкована.

Теперь и Изабель услышала топот копыт — кто-то приближался стремительным галопом. Она заметила, что Мерсер, сидевший в некотором отдалении, поднял винтовку. Лица ребят выражали любопытство, скуку, враждебность, даже страх.

Всадник не придержал лошадь. На мгновение Изабель испугалась, что он налетит прямо на них. Мужчина подъехал так близко и вид у него был такой свирепый, что кое-кто из ребят вскочил на ноги.

— Кто вы, черт побери, и что делаете на моей земле? — рявкнул он. Возвышаясь в седле, всадник казался огромным и устрашающим.

— Позвольте мне объяснить, — заторопилась Изабель.

— Если он даст вам слово сказать, — пробормотал Чет Аттмор, нимало не встревоженный. Изабель удивлялась, где братья приобрели эту холодную уверенность в себе.

Лицо мужчины, казалось, смягчилось, когда он спешился. Может быть, увидев перед собой женщину, несколько успокоился. На лице отразилось замешательство, пока он разглядывал мальчиков.

На нем были потертые штаны, облегающие тело почти так же откровенно, как кожа. Закатанные рукава клетчатой рубашки обнажали большие сильные руки и могучие предплечья, поросшие темными волосами. Расстегнутый воротник открывал мощную шею и волосатую грудь. Широкополая, с низкой тульей, шляпа затеняла глаза. Каждый дюйм тела заявлял — это самый страшный зверь на земле, зрелый мужчина, уверенный в своей силе.

— Боже милостивый! — буркнул он. — Не говорите мне, что все они ваши, я этому не поверю. Вы слишком молоденькая и хорошенькая.

Губы Изабель шевельнулись, но она ничего не сказала, лишь почувствовала себя ужасно глупо. При виде мужчины она почти лишилась дара речи и едва стояла на ногах. Интуитивно понимая, что он представляет угрозу самому ее существу, девушка боролась с настойчивым желанием бежать. Это было просто нелепо. Изабель буквально онемела от удивления. Ей никогда не приходилось видеть такого мужчину.

Огромным усилием воли девушка заставила себя сосредоточиться на его словах. Хотя ни одна женщина не может быть недовольна тем, что ее назвали молоденькой и хорошенькой, не следовало говорить подобные вещи при мальчиках. Дисциплина и порядок превыше всего.

— Мое имя — Изабель Давенпорт, — как можно спокойнее сказала она. — Эти мальчики — сироты. Я сопровождаю их в новые дома.

— Ну и что вы делаете здесь? Это место не похоже на сиротский приют. Оно не похоже и на ранчо, однако это ранчо.

Изабель обнаружила, что ей трудно собраться с мыслями. Она никогда не сталкивалась с такой грубой, необузданной силой.

— Я надеялась, вы позволите остаться здесь на ночь. Когда мы не нашли никого в доме, то…

— Вы всегда останавливаетесь там, где нравится? — не дожидаясь ответа, он обошел группу, рассматривая каждого мальчика, как армейский капитан, инспектирующий свой отряд.

Восьмилетний Вилл Хаскинс придвинулся поближе к Мэтту, своему брату, но остальные не пошевелились. Шляпа мужчины лишала Изабель возможности прочесть что-нибудь в его глазах, но по выражению нижней части лица могла заключить — ему не нравилось то, что он видел.

— Какого черта вам нужно в этой компании? — он обернулся к Изабель. — Хорошо, что у вашего мужа ружье. У этого парня такой вид, словно он способен вырезать и съесть ваше сердце.

Мужчина разглядывал Хоука. Тот ответил ему таким же взглядом, черные глаза были холодны и спокойны, тонкое коричневое тело балансировало на босых ступнях.

— Я не замужем, — произнесла Изабель, как она надеялась, своим самым надменным тоном. — Мистер Уильямс — наш охранник. Мальчики должны попасть к фермерам, живущим на расстоянии меньше чем в день пути отсюда.

Поведение мужчины мгновенно изменилось. Он надвинулся на Изабель, лицо выражало угрозу.

— Предупреждаю сразу, — прорычал он, тыча в нее пальцем. — Я пристрелю первого, кто тронет моих коров.

Мужчина казался достаточно разгневанным, и Изабель испугалась. Она не могла вообразить, почему кому-то захочется трогать его коров — лонгхорны были большими, грязными животными с отвратительным нравом. Она скорее дотронется до аллигатора.

— Мы просто хотели остановиться на ночь и уйти утром, — девушка говорила спокойно, надеясь смягчить его гнев. — Конечно, мы оставим это место таким же, каким нашли его.

— Я надеялся, что вы оставите его чуть в лучшем состоянии.

Она не могла понять этого человека. Казалось, он одинаково готов и выгнать их, и посмеяться над ними. Ни то, ни другое отношение не казалось привлекательным.

Спускающиеся на воротник волосы мужчины все еще раздражали ее, рождая не известное ранее чувство где-то глубоко внутри, но понемногу Изабель приходила в себя.

— В ответ на ваше гостеприимство мы приглашаем вас поужинать с нами. Наша пища незатейлива, но — добро пожаловать.

Мужчина мгновенно утратил всю свою воинственность.

— Мадам, все будет затейливым в сравнении с тем, что готовлю я.

Если своей приветливостью она рассчитывала показать, как он груб, то напрасно тратила время. Мужчина взял пустую тарелку, положил себе еды из котелка и сел, быстро запихивая в рот большие порции бобов и жареного бекона.

— У вас есть кофе? — умудрился спросить он с полным ртом.

Изабель хотела объяснить, что она думает о людях, которые сами себе накладывают из котелка, садятся, когда женщина стоит, разговаривают с полным ртом, но сомневалась, что он поймет, о чем речь.

— Я не привыкла подавать кофе человеку, имени которого не знаю, — Изабель была раздражена его полным неумением вести себя и считаться с ней.

— Полезная привычка, которой стоит следовать. В итоге это убережет вас от многих неприятностей.

— Благодарю, но ваше одобрение не обязательно. А теперь, если вы соблаговолите назвать свое имя, я представлю вас мальчикам.

— Мне нет нужды представляться кучке мерзавцев, которых вряд ли увижу еще раз. Но, если вам станет легче, назову свое имя. Вам, должно быть, уже сообщили его, когда объясняли, как сюда добраться.

— Да, сообщили, но джентльмен всегда называет себя.

Он перестал жевать и окинул девушку негодующим взглядом.

— Один из этих разговор-за-чашкой-чая-и-вышивки-кружева? Интересно, какого черта вам здесь нужно? Для такой воспитанности здесь, должно быть, ад. Ну ладно, хоть вам это и совершенно ни к чему, меня зовут Джейк Максвелл. Мне принадлежит «Броукен Секл», вернее, то, что оставили проклятые хапуги-фермеры. Вы можете остаться на ночь, но рано утром должны убраться. Я не намерен дать повод этим ворам и ублюдкам еще раз ступить на мою землю.

Фонтанирующий проклятиями гнев пугал Изабель. Джейк поставил тарелку и встал.

— Думаю, мне лучше самому налить кофе. Вы, похоже, немного медлительны.

Изабель вздрогнула, смущенная.

— Простите. Я забыла.

Она не понимала, почему чувствует себя обязанной налить ему кофе и подать. Насколько девушка могла судить, Максвелл просто создан для того, чтобы быть ковбоем. Нрав у него в точности как у дикого быка.

— Осторожно, горячий, — она протянула кофе.

— Надеюсь. Это все, что о нем можно сказать. Джейк смотрел на кофе так, словно ждал, что из чашки выползет тарантул.

— Разве не принято попробовать кофе, прежде чем пренебрежительно отзываться о его вкусе?

— Не в том случае, когда он такой жидкий.

Изабель отметила, что это не помешало Максвеллу выпить кофе и протянуть чашку за новой порцией.

— Жажда, — все, что он счел нужным сказать. Она могла бы поклясться, что видит насмешку в его глазах.

— Будет лучше, если вы будете класть побольше кофе, — сказал Джейк, допив вторую чашку. — И не выбрасывайте гущу, пока не используете ее три-четыре раза.

— Я никогда не использую гущу даже второй раз! Тетя, скорее всего, вообще обошлась бы без кофе, чем сделала бы что-нибудь столь ужасное.

— В новой гуще нет никакой крепости. Максвелл поставил чашку на землю рядом с тарелкой.

— Ну, теперь, когда я знаю, что вы не удерете с моими бесценными сокровищами, я поехал.

— Вы ночуете не здесь?

— Я живу в лагере. Вы можете спать в хижине. Кровать невелика, но это лучше, чем земля.

— Благодарю, я буду спать в фургоне.

— Вы уверены? Стыдно, что кровать будет пустовать.

— Уверена.

Снова Изабель остро осознала его мускулистые предплечья, заросли волос на груди, ощущение едва сдерживаемой силы. Было не по себе от одной мысли о том, чтобы спать в кровати Джейка Максвелла. Одно дело разбить лагерь на его ранчо, и совсем другое — позволить своему телу коснуться тех же простыней, которых касалось его тело.

— Тогда пусть кто-нибудь из ребят спит в ней. Они могут разыграть кровать в карты.

— Не одобряю игру.

— Я тоже, но ведь жизнь — игра, разве нет? Если посмотреть на нее с такой точки зрения, то бросить карты за одну ночь в кровати покажется не таким уж страшным грехом.

Изабель не нашлась, что ответить. Джейк сел на лошадь и ускакал, не добавив больше ни слова.

Он едва успел скрыться в темноте, как Пит сказал:

— У меня есть карты, — его глаза взволнованно блестели. — Бросим по одной.

Остальные мальчики согласились.

— Они, наверное, крапленые, — засомневался Брет.

Не обращая на него внимания, Пит обратился к Изабель:

— Снимите нам.

— Я не умею. Моя тетя не позволяла держать в доме карты.

Пит недоверчиво уставился на нее.

Хоук не унизился до претензий на кровать, но остальные были взволнованы шансом. Выиграл Пит.

— Вы думаете, этот коротышка знает, что с ней делать? — спросил Брет. — Он, наверное, привык спать на полу.

— Завтра будет важный день, — Изабель не обратила внимания на Брета, надеясь, что Пит сделает то же самое. — Вы должны встать пораньше, умыться, вымыть голову и надеть чистую одежду. Нужно произвести хорошее впечатление на фермеров. Они станут вашей семьей.

— Вы хотите сказать, мы будем их рабами, — усмехнулся Брет.

— Ты должен следить за своим языком. Никто не хочет слышать, как его характер или добрые намерения критикуют с утра до вечера.

— Ни у кого нет добрых намерений по отношению к сироте-янки.

— Место твоего рождения не определяет характер, — возразила Изабель.

— Черта с два не определяет. Вы — южанка, леди с головы до ног. Этот ковбой, хозяин ранчо, такая же дрянь, как команчи, у которых он украл эту землю. И любой из этих парней скажет вам, что я всего лишь подонок-янки и никогда не стану никем другим.

Изабель не спорила с Бретом — это бессмысленно.

Позднее, устроившись в своей постели в фургоне, девушка поймала себя на мысли о Джейке Максвелле. Хотела бы она знать, как мог человек жить здесь в одиночку. Невозможно, чтобы он один присматривал за тысячами коров. Конечно, в лагере должны быть помощники, по крайней мере, жена и семья.

И все-таки Изабель была уверена — Джейк одинок. Просто чувствовала это. Она сама слишком долго была одинока, чтобы не заметить признаков — настороженность, бегающий взгляд, тоска, идущая от сознания, что никто не пожалеет, если вы вдруг исчезнете с лица земли.

Это чувствовалось и в мальчиках. Ужасно видеть такое в столь юных существах, но Изабель не думала, что для мужчины это легче.

По крайней мере, ей совсем нелегко.

Что-то в Джейке произвело на Изабель огромное впечатление. Конечно, он совсем не похож на ее жениха. Чарльз красив, очарователен, настоящий джентльмен. Однако из-за него никогда ее пульс не бился учащенно, тело не ощущало слабости, а разум не изменял.

Все еще оставалось ощущение присутствия Джейка. Изабель даже пыталась представить, что она почувствовала бы при прикосновении его сильных рук. Ей приходилось видеть силу, грубость, но никогда в таком сочетании. Рядом с Максвеллом ее жених казался мальчишкой.

В Джейке Максвелле ничего мальчишеского не было.

 

Глава 2

Седлая лошадь, Джейк проклинал самого себя. Весь долгий путь по низким холмам, поросшим можжевельником, виргинскими дубами и юккой, он ругался последними словами. Стук копыт по каменистой дороге досаждал, необходимость проезжать по глубоким каньонам, доходящим до Педерналес Ривер, или объезжать их, раздражала. Даже изобилие травы не радовало. Он едва замечал буйное цветение голубых, красных и желтых диких цветов.

Джейк возвращался на ранчо из-за Изабель Давенпорт! Одна мысль об этом приводила в ярость.

Он не смог заснуть, думая об этой женщине. Всю ночь тело было напряжено от желания. Безнадежное дело. Он знает такой тип женщин — холодных, жестких, способных кастрировать мужчину, сохраняя хорошие манеры и приличествующее леди презрение ко всему физическому. Такая будет лежать под своим мужем как бревно. Без поцелуев, объятий, без тепла и страсти. Она будет терпеть его только из чувства долга и заставит мужчину чувствовать себя виноватым за каждую минуту.

Изабель надменна, манера общения — холодно-высокомерна по-королевски. Это неосознанная привычка, прочно укоренившаяся с рождения. Она вела себя как принцесса, ледяная принцесса.

Безостановочно ругаясь, Джейк пустил лошадь легким галопом. Почему он не может выбросить из головы эту женщину? Максвелл вспоминал тонкую талию, пышную грудь, белизну кожи, нежный голос, большие сине-зеленые глаза, откровенную женственность, перед которой беззащитен любой мужчина. Единственный способ покончить с этим дурацким наваждением — вернуться и позволить ей заморозить себя до смерти.

Когда он приехал, все уже были на ногах. Мальчишки выглядели как отбросы общества, юные разбойники в процессе становления. Она попусту растрачивает свою жизнь, пытаясь сделать из них что-нибудь путное. Джейк не удивится, если эти проклятые фермеры приспособят их красть его коров — у мальчишек такой вид, словно они всю жизнь занимались воровством.

У Джейка нет ничего общего с этой бандой. Нужно держаться подальше, пока они не уедут. Еще не поздно вернуться.

Тут из-за угла хижины вышла Изабель. Джейк не принадлежал к тем, кто помешан на женщинах, но должен был признать — начинать день с того, чтобы взглянуть на Изабель, чертовски приятно. Он привык к женщинам в просторных коричневых платьях, бесформенных шляпах, скрывающих волосы, с лицами, морщинистыми и постаревшими от работы, погоды и слишком многочисленных детей.

Изабель выглядела так, словно только что сошла с картинки в журнале, — желтая юбка простого покроя, но яркого цвета, белая блузка скрывает тело от запястий до подбородка. Волосы были тщательно расчесаны, каштановые локоны надо лбом и сзади на шее блестели. Как ей удавалось выглядеть такой свежей и чистой в подобном путешествии?

Лицо — вот что преображало все. Она выглядела такой юной, свежей и невинной… Опасное сочетание. Подобная женщина могла заставить любого мужчину делать глупости.

— Доброе утро, — окликнула Изабель. У нее было хорошее настроение, но держалась она так же официально. — Вы подоспели как раз к завтраку.

— Я не для этого приехал.

— Я так и думала, — Изабель подошла ближе. — Но вы можете составить нам компанию.

Он должен уехать, сказать, что просто хотел убедиться — у них все в порядке. Джейк спешился, но нарочно старался не смотреть на Изабель.

— Что это у тебя, сынок? — спросил он мальчика у костра.

— Бекон и бобы, — ответил младший мальчик, хлопочущий рядом. — У Мэтта нет времени готовить печенье.

— Звучит так, словно ты заправский повар, — сказал Джейк Мэтту. — Где ты этому научился?

— Его мама научила, — ответил младший.

Хотя Джейк обратился к Мэтту дважды, тот не поднял головы и не взглянул на него. Мэтт — высокий, белокурый и голубоглазый. Очень привлекателен, но не так хорош, как младший мальчик. Тот был просто красив.

— Как тебя зовут? — спросил Джейк малыша. Тонкая рука отбросила светлые волосы, почти скрывающие небесно-голубые глаза. Он доходил Джейку до пояса, но смотрел на него без малейшего страха.

— Вилл Хаскинс. Мэтт — мой брат.

— Ну, Вилл Хаскинс, я обращался к Мэтту. И буду очень признателен, если ты помолчишь немного, чтобы дать ему ответить.

— Он не разговаривает, — сказал Вилл прежде, чем Джейк отвернулся.

Максвелл переводил взгляд с одного мальчика на другого. Мэтт по-прежнему никак не реагировал на присутствие Джейка, а Вилл разглядывал его широко раскрытыми глазами, сияющими, как новенький пенни.

Интересно, как Изабель рассчитывает найти дом для парня, который не может разговаривать.

— А с тобой он говорит? — Нет.

— Тогда откуда ты знаешь, чего он хочет?

— Мэтт никогда ничего не хочет.

— Съешьте лучше свой завтрак, пока он не остыл.

Это сказала Изабель. Джейк поднял глаза и увидел, что она наливает ему кофе. Мэтт протянул тарелку и, казалось, смотрел сквозь Джейка.

С этим парнем стряслось что-то ужасное. Судя по его брату, он должен тоже сиять и быть полон желаний и любопытства.

Джейк заглянул в глаза Мэтта. Те были пусты. Он казался не более живым, чем пустой сосуд, делающий, что скажут, ничего не желающий, ни о чем не думающий, ничего не чувствующий. Джейк узнал эти признаки. Он видел их достаточно в мальчишках, утративших невинность при столкновении с жестокостью войны. Это заставило Джейка вздрогнуть.

— Пойдемте со мной, — обратился он к Изабель. — Я хочу показать вам самую удобную дорогу.

— Позвольте позвать Чета и Люка. Они правят лошадьми.

— Нет, только вы. Потом сами покажете им.

Ему нужно держаться как можно дальше от этой женщины. Из-за нее появляются самые невозможные мысли, опасные для одинокого и тоскующего по женскому участию мужчины. Но бессмысленный взгляд Мэтта задел совесть.

— Вы что-нибудь знаете об этих фермерах? — спросил Джейк, когда они отошли настолько, что их уже не могли услышать.

Изабель удивилась.

— Конечно. Я сама получала корреспонденцию.

— Они хотят усыновить мальчиков?

— Нет, но я этого и не ждала, — в голосе нарастало изумление. — Мне повезло, что я вообще смогла уговорить их взять мальчиков.

Джейк не знал, честно ли ставить под угрозу шансы ребят найти дом, но помнил холодность этих людей, жестокость, которую заметил в Руперте. Он не верил, что они станут заботиться о чужаках, особенно о сиротах, которых им посылают, как настоящих рабов.

— Я не много знаю об этих людях, — начал Максвелл, — но задал бы кое-какие вопросы, прежде чем отдать мальчиков. Не думаю, что они из тех, кто будет обращаться с ребятами так, как вы хотели бы.

— Если вы их совсем не знаете, как вы можете так говорить?

— Они явились сюда, пока меня не было, и устроились на моих лучших землях. А месяц назад притащились с исками о возмещении ущерба, который мои коровы нанесли их полям. Известно, что у меня нет денег, так они предложили плату скотом.

— И что же?

— Они пытаются разорить меня. Позаботились, чтобы я не мог найти работников. Это должно сказать вам кое-что.

Изабель смотрела на Максвелла с презрением.

— Это говорит мне о многом. О том, что вы обижаете людей, которые своими руками зарабатывают право на землю, строят дома и возделывают поля, чтобы прокормить семьи. Вам нет дела до того, что ваш скот уничтожает плоды их трудов. Вы хотите уклониться от уплаты долгов, вашей прямой обязанности. Это говорит мне, что вы не гнушаетесь порочить репутацию людей, которых, по собственному признанию, мало знаете.

К тому времени как девушка закончила свою речь, Джейк был готов отдать ее фермерам. Ради мальчишек он попытался предостеречь, забыв о своих благих намерениях, а она в ответ накинулась на него.

Джейк опрокинул тарелку с остатками завтрака и вылил кофе в пыль.

— Как только проглотите свой завтрак, чтобы духа вашего и этих малолетних бандитов здесь не было. И потрудитесь проверить, черт подери, что тот, кто пользовался моей кроватью, не оставил в ней вшей. Это мой единственный матрас, и я бы не хотел сжигать его.

Джейк сунул в руку Изабель чашку и тарелку. Та во все глаза смотрела на него, онемев от оскорбления.

— Ради вашей совести я советовал бы вернуться в Остин в ту же минуту, как сдадите свою команду. Таким образом вы никогда не узнаете, что им пришлось работать, пока не упадут от усталости, или есть помои, от которых откажутся даже свиньи.

— Мистер Максвелл, — процедила Изабель сквозь зубы. — У каждого из этих людей отличные отзывы.

— Вы лично их видели?

— Нет, но…

— Тогда посмотрите, и только потом рассказывайте об их прекрасных характеристиках. Ладно, у меня есть коровы, которых нужно клеймить, пока мои соседи с их замечательными отзывами не сделали это за меня.

— Ну, если они собираются клеймить для вас скот…

— Не будьте дурой. Они пользуются не моим клеймом.

Изабель побледнела от растерянности, вполне объяснимой. Она ничего не знает о Техасе и грубых людях, живущих здесь. Ей не нужно было уезжать из Остина, или откуда она там. Изабель не больше приспособлена жить в сельской местности, чем он — в городе.

Джейк гордо поднял голову и сел в седло. Гнев продолжал глодать его, как голодный волк, но он оглянулся на Мэтта Хаскинса. Мальчик закончил свой завтрак и сидел, уставясь перед собой пустыми глазами.

Эта картина неотступно преследовала Джейка, пока он возвращался к своему стаду.

Когда Максвелл уехал, Изабель ощутила огромное облегчение. Со вчерашнего дня она несколько раз вспоминала о нем, думая, что бы ей хотелось изменить в этом человеке — одежду, грубую внешность, поведение, напоминавшее дикого зверя на привязи. Но девушка понимала — даже в Саванне мужчина типа Джейка игнорировал бы общественные устои.

Изабель не могла разобраться, почему эта мысль волновала ее. Она не настолько глупа, чтобы позволить себе увлечься совершенно неподходящим мужчиной, и не могла вообразить худшей доли, чем оказаться здесь беспомощной, вынужденной зависеть от Джейка Максвелла.

У этого человека нет гордости. Неужели он не понимает, насколько прозрачны его нападки на фермеров? Или думает, что Изабель собирается считаться с его словами только потому, что он сказал их?

Интересно, почему Максвелл управляется на ранчо один? Но, впрочем, у него, может быть, и нет скота. Она не видела ни одного животного. Судя по всему, он ворует скот у фермеров.

Изабель приказала себе выбросить Джейка Максвелла из головы. Кто он такой и чем занимается — не ее дело. Ее задача — проследить, чтобы мальчики устроились в новых домах. Что до мистера Максвелла — что ж, она полагает, фермеры позаботятся о нем.

Пора двигаться, или они опоздают. Изабель оглянулась в поисках братьев Аттмор.

— Чет, скажи Хоуку, чтобы запрягал лошадей.

— Да, мадам, — вежливо ответил мальчик. Чет и Люк Аттморы оставались загадкой для Изабель. Она не могла понять, почему никто не хотел брать их. Они были рослыми, приятными мальчиками, очень взрослыми для тринадцати и четырнадцати лет, хорошо воспитаны и делали все, о чем она просила.

— Шон, ты и Пит поторопитесь с уборкой. Я хочу, чтобы мы выехали через полчаса.

Эти двое были странной парой — высокий, неуклюжий Шон с широким лицом и Пит, с вьющимися волосами и резкими острыми чертами лица. Зеленые глаза Шона весело подмигивали, темно-карие Пита были полны недоверия.

Мальчики двигались медленно. Изабель понимала — они так же волнуются по поводу новых мест, как и она, но под влиянием времени и жестоких обстоятельств их чувства очерствели настолько, что ребята легко делали безразличный вид. Однако вокруг них витало ощущение отчаянной надежды.

— Я еще не доел, — сказал Брет, когда Пит попытался взять его тарелку. Он бросился на Пита, но малыш отпрыгнул. От удара большого кулака Шона Брет упал. Пит поднял отлетевшую в сторону тарелку, они с Шоном отвернулись, словно ничего не случилось. Никто из ребят не обратил внимания на инцидент.

— Поторапливайтесь и снимайте ботинки, — приказал Мерсер.

— Нельзя ли оставить их? — спросил Чет. — Я не хочу показываться босым.

— Ты получишь их, когда будет нужно, — ответил Мерсер. — Ну, живее, лезьте в фургон.

Изабель хотелось размозжить ему голову за бесчувствие. Она дала слово больше никогда не ездить с ним. Есть много способов держать мальчиков в повиновении, но обращаться с ними как с узниками — совершенно лишнее.

Ребята так толкались и отпихивали друг друга, залезая в старый армейский фургон, что Изабель едва не пропустила момент, когда Пит выхватил из кармана штанов нож, которым Мэтт резал бекон, поднял его над головой и кинулся на Хоука. Она была слишком далеко, чтобы остановить.

— Хоук!

Мальчик упал на землю, перевернулся на бок и мгновенно вскочил на ноги. Схватив Пита за руку, швырнул его на землю и навалился сверху, приставив нож к горлу.

Мерсер, очнувшись от столбняка, приставил винтовку к голове Хоука.

— Брось нож, метис, или я продырявлю тебя. Изабель схватилась за ствол, отвела его от Хоука и свирепо уставилась на Мерсера.

— Если вы еще раз направите ружье на кого-то из этих детей, я добьюсь, чтобы вас расстреляли сразу же по возвращении в Остин.

— Он собирался снять с него скальп.

— Не говорите глупости. Он просто устал от попыток Пита убить его. Хоук, отпусти его.

Мальчик немедленно отпустил Пита, но взгляд его был холоден и беспощаден.

— Шон, ты должен присматривать за Питом.

Шон был добрым мальчиком. Он всегда чувствовал себя виноватым, когда не делал чего-то, что от него ждали.

— Я не могу следить за ним каждую секунду.

Пит видел, как команчи убивают его родителей, и ненавидел всех индейцев, даже полукровок.

— Пит, сядь передо мной. Если ты снова набросишься на Хоука, я скажу Мерсеру, чтобы он связал тебе руки за спиной.

Большую часть времени Пит был весел и счастлив, но внезапно им овладевало черное настроение. За две недели пути он кидался на Хоука пять раз.

Вскоре все устроились и тронулись в путь. Мальчики сидели, скрестив ноги, на койке фургона, прислонившись к стенке. Пожитки кучей лежали в середине. Изабель сидела на скамье спиной к вознице, чтобы видеть всех. Сиденье казалось жестким и неудобным, особенно к концу дня.

— Вы думаете, этот человек сказал правду? — спросил Вилл, когда ранчо скрылось из вида.

— О чем ты?

— О фермерах, которые будут заставлять нас работать, как рабов?

— Где ты это слышал?

— Я пошел за вами.

Это удивило Изабель. Хотя Вилл был всего на год младше Пита, его доверчивость являла резкий контраст колючему недоверию последнего.

Мгновенно мальчики повернулись к ней, с надеждой ожидая ответа. Лгать бессмысленно. Они должны знать.

— Я бы не стала доверять словам мистера Максвелла.

— Мне он понравился.

Изабель не могла понять, почему Джейк был груб и невоспитан, скорее всего, он жестокий хозяин, поэтому спальный барак пустует.

— У фермеров отличные рекомендации. Я сама их читала. Уверена, они ждут, что вы будете много работать. Никто не делает из этого тайны. Но они сами и их собственные сыновья станут работать вместе с вами.

— Держу пари, нам достанется самая тяжелая работа, — Брет всегда ждал худшего.

— Думаю, так и будет, пока вы не зарекомендуете себя, но они примут вас, как родных, когда увидят, что на вас можно положиться и можно доверять.

— И дураки будут в таком случае, — вставил Мерсер.

— Не слушайте его. Выполняйте вашу работу хорошо и с желанием, и все сложится удачно для каждого из вас.

Больше они вопросов не задавали, но Изабель видела — в их сознании родилось сомнение. Иногда мальчики поглядывали друг на друга, чтобы понять, о чем думают другие. Это был плохой признак.

Обычно их не интересовало мнение других. Ей очень хотелось сказать несколько слов Джейку Максвеллу. Это его вина.

Они ехали уже около часа, когда Чет окликнул ее. На дороге впереди что-то лежало. Кинув беспокойный взгляд на Изабель, Шон сжал обе руки Пита.

— Это человек, — сказал Хоук. Никто не стал спорить, зрение у него было лучше всех. — Белый человек.

Изабель встала. Она видела тело на дороге, но ничего не могла сказать о нем.

— Должно быть, он мертв, — заявил Чет.

— Нет, жив, — возразил Хоук.

— Откуда ты знаешь? — требовательно спросил Брет. — Никто не может видеть так хорошо.

— Я могу.

Хоук перепрыгнул через борт фургона и направился к телу. Изабель вцепилась в Чета, чтобы не упасть, потому что фургон накренился, наткнувшись на большой камень.

— Вернись в фургон! — крикнул Мерсер. Хоук не обратил на него внимания.

— Вернись, или я стреляю!

— Он просто посмотрит, не ранен ли этот человек, — объяснила Изабель, теряя терпение от глупости Мерсера.

Чет Аттмор остановил фургон, и все высыпали наружу. Изабель подошла к лежавшему и опустилась рядом с ним на колени.

Это был мальчик, немного старше Чета. Высокий и до крайности истощенный. Волосы тускло-каштановые, карие глаза лишены всякого выражения, а одежда грязна и поношена.

— Вилл, беги обратно и принеси мою флягу. Может быть, если она обмоет его лицо, он оживет.

Глаза мальчика были открыты, но от слабости и истощения он не мог собраться с силами хоть что-то сказать. Изабель заметила на его руке синяк. Кажется, на лице тоже есть синяки, хотя из-за грязи их трудно было разглядеть.

— Не думаю, что он болен, скорее совершенно изможден, — решила Изабель.

— Тот, кто избил его, хорошо потрудился, — мрачно произнес Шон.

Вернулся Вилл с флягой. Изабель смочила носовой платок и обмыла лицо мальчика. Синяки стали отчетливее. Они не были свежими, возможно, недельной давности, но избили его сильно.

— Хоук, помоги Шону поднять его в фургон. Мы возьмем его с собой. Кто-нибудь из жен фермеров обязательно примет беднягу, пока ему не станет легче.

Мальчик вскрикнул, когда Шон коснулся его спины. Изабель оттянула воротник так, что смогла увидеть красные следы ударов кнута, опоясывающие плечи. Рубцы были старыми, вероятно, такой же давности, как синяки. Некоторые воспалились. От гнева и возмущения она ощутила тяжесть в желудке.

— Извини, если делаем тебе больно, — сказала она мальчику. — Но если ты не можешь идти, то поедешь с нами в Утопию.

Мальчик вскочил на ноги, ужас исказил его черты.

— Они убьют меня, если вы привезете меня обратно, — он чуть не задохнулся.

— Твои раны гноятся. Тебе надо поесть и отдохнуть. Здесь больше никого нет, а до ближайшего города больше недели пути.

Изабель изумилась, когда мальчик с трудом стал расстегивать пуговицы рубашки.

— Смотрите, что они сделали со мной! — крикнул он, поворачиваясь спиной, которую покрывали дюжины шрамов. Кто-то безжалостно избил его, оставив раны необработанными, а самого без пищи и воды.

Это, конечно, не гнев, вызванный тем, что он работал не так много, как от него ждали, или плохо выполнял работу. Это больше, чем наказание за нарушение правил. Это жестокость ради самой жестокости. Изабель пыталась представить, какой человек мог поступить так с другим человеком, и не могла. Несмотря на два года сиротского приюта, она росла в безопасности и никогда не видела ничего подобного.

— Кто это сделал? — голос звучал резко от того, что ее тошнило, а руки дрожали от гнева.

— Добрый и любящий человек, который взял меня, — в голосе мальчика слышалась насмешка. — И был готов усыновить меня, если я полюблю его семью так сильно, как они уже любят меня. Он сделал это, когда я не мог работать так, чтобы угодить ему. Когда я упал, потому что у меня больше не было сил. Когда я сбежал, потому что думал — лучше умереть, чем жить в этом аду.

— А другие знали? — Изабель отказывалась верить в безнаказанность подобной жестокости.

— Они были слишком заняты избиением своих сирот, чтобы интересоваться мной.

Изабель стало плохо. Она никогда не слышала о столь бесчеловечном обращении, даже не могла вообразить такого до сих пор.

— Если кто-то попытается меня избить, я убью его, — заявил Шон.

— Нет, руки у тебя будут связаны.

— Черт! — воскликнул Брет. — Ты хочешь сказать, тебя связали?

— Нас всех привязывали, чтобы мы не сбежали.

— Черт! — снова повторил Брет.

Изабель посмотрела на других мальчиков. Все обернулись к ней, выжидая, что она решит.

— Мы не едем в Утопию.

— Что вы собираетесь делать с ними? — спросил Мерсер.

— Не знаю. Но мы совершенно точно не поедем в Утопию. Хоук, помоги Шону посадить беднягу в фургон.

— Мы едем вперед, — настаивал Мерсер. — Этого хотело агентство, и мы выполним договор.

— Это не вам решать, — возразила Изабель. — Ваше дело обеспечить нашу безопасность, и ничего больше.

Мерсер направил винтовку на Хоука и Шона, которые собирались поднять парня в фургон.

— Положите его. Я скажу фермерам, где его найти, но это их дело позаботиться о нем.

Изабель не осознавала своих действий, она так кипела от гнева, что, не размышляя, подняла камень и швырнула его в Мерсера. Никто больше ее самой не удивился, когда камень попал тому в лоб. Никто не был так поражен, когда Мерсер без сознания свалился на землю. Слишком шокированная своим поступком, чтобы разумно мыслить, она повернулась к мальчику и спокойно спросила:

— Как тебя зовут?

Тот широко ухмыльнулся.

— Бак, мадам. Зовите меня просто Бак.

 

Глава 3

Чет резко остановил фургон перед хижиной Джейка.

— Помогите Баку лечь на кровать мистера Максвелла, — сказала Изабель Шону.

— Бьюсь об заклад, он не захочет, чтобы грязный сирота залил кровью его постель, — заявил Брет.

— Он может взять мой спальник, — предложил Шон, великодушный, как всегда.

— Я уверена, мистер Максвелл не будет против. Он сам предложил воспользоваться его кроватью, — Изабель вошла за ними в хижину. — Я посмотрю, удастся ли найти какие-нибудь лекарства.

Изабель пришла в ужас от кухни Джейка, выглядевшей так, словно ею не пользовались недели, а может быть, месяцы. Она не нашла ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего лекарства, кроме нескольких бутылок виски. Очевидно, Джейк Максвелл никогда не болел и не бывал ранен, а если это случалось, то пил, пока мать-природа не завершала процесс выздоровления. Еще она нашла немного свиного жира. Он был старым, но сгодится. Девушка подошла к двери.

— Брет, принеси мне воды.

В ожидании воды Изабель осмотрелась и обнаружила за плитой немного дров. Открыла плиту и подавила негодующее восклицание — золу давно не убирали. Она расчистила кочергой место, положила сухих щепок и коры, подожгла. Сухие дрова быстро загорелись.

— Поставь котел на плиту, — велела она Брету, вернувшемуся с водой. — Как только вода нагреется, принеси мне.

Изабель взяла жир, бутылку виски и неглубокую кастрюлю и поспешила в другую половину хижины. Из мебели в спальне Джейка были только кровать и сундук. Не похоже, чтобы ими недавно пользовались. Очевидно, Максвелл предпочитал жить на свежем воздухе.

— Тебе нужно раздеться.

— Совсем? — Бак смутился.

— Сними все, кроме нижнего белья. Я не думаю, что мистеру Максвеллу понравятся твои ботинки на его постели.

Ботинки Бака были покрыты коркой, вызывающей ассоциацию с коровником. Изабель принесла из кухни стул, пока Шон помогал Баку раздеться. Для большого, неуклюжего парня он был удивительно нежен.

Брет принес воду и налил ее в таз.

— Она еще не горячая, но я подумал, может быть, вы захотите начать. У него не спина, а месиво.

Изабель удивилась. Брет никогда не выказывал заботы о ком-нибудь, кроме себя.

Едва сдерживая позывы на рвоту, сорвала струпья с самых страшных ран, чтобы промыть их. Бак вздрогнул, когда она приложила к открытой ране тряпку, смоченную виски, но потом лежал тихо. Изабель хотелось думать, что он потерял сознание, но, скорее всего, у него просто не было сил двигаться.

— Держу пари, мистер Максвелл собирался выпить это, — сказал Шон.

— Я не — одобряю виски, — Изабель отогнала воспоминание о том, что мужчина пытался сделать с ней, когда его мозг был затуманен алкоголем. — Но это помешает распространению воспаления.

Закончив, она встала.

— Теперь пусть поспит.

На ступенях крыльца Изабель ждал Чет.

— Что мы будем делать с ним? — он указал на Мерсера Уильямса, лежащего на земле возле фургона. Его руки были связаны за спиной его же ремнем.

Изабель не знала.

— Можно бросить его в реку, — предложил Брет. — Волки и койоты подчистят то, что останется после рыб.

Девушка все еще была в ужасе от того, что сделала с Мерсером.

— Не знаю. Может быть, мистер Максвелл что-нибудь предложит, когда приедет.

Если не будет настолько зол за их возращение, что откажется помочь. Она не удивилась бы. У нее сложилось впечатление, что он нетерпеливый и нетерпимый человек.

Но не Джейк и Мерсер заботили Изабель по-настоящему. Что делать с мальчиками? Вряд ли стоит возвращать их в агентство. Заботиться о них сама она не сможет, и нет никого, кто бы помог.

Джейк загнал в кораль последнего лонгхорна и направился в лагерь. Вернувшись домой после войны, он за год в одиночку заклеймил тысячу животных, но дело продвигалось медленно, да и опасно заниматься этим одному. Приходилось загонять теленка или годовалого бычка на покатый настил и клеймить, удерживая на месте с помощью жердей, укрепленных с каждой стороны. Не одно животное переломало ноги, пытаясь выбраться.

Животных, принадлежащих Максвеллам, не клеймили почти пять лет. Половину стада составляли неклейменые бычки. Его бычки, но Джейк должен заклеймить их, чтобы заявить свои права. Даже этого не всегда было достаточно. Правительство Реконструкции протолкнуло соответствующий закон, позволяющий человеку сгонять скот, не глядя на клеймо, и отправлять его на продажу. Предполагалось, что он должен заплатить владельцу скота, когда найдет его, но никто этого не делал. Просто санкционированный грабеж.

Фермеры Утопии этим еще не занимались — были слишком заняты тем, чтобы согнать с земли всех, кроме себя. Но кто мог сказать, что они не передумают?

С зимы Джейк собрал более пятисот быков, но не мог гнать их в Нью-Мексико один. Он намеревался заплатить фермерам что-нибудь за причиненный ущерб — конечно, не так много, как они хотели, — но нужно сначала продать быков. Если это не удастся, он потеряет их и все остальное свое состояние.

Максвелл только что подъехал к палатке, которую поставил в маленькой дубовой роще, когда заметил небольшое облачко пыли на горизонте. Похоже, оно двигалось к его ранчо. Дым не удивил бы Джейка. Команчи были бы счастливы поджечь его. Возможно, вернулись фермеры. Джейк не мог представить, что еще могло поднять такую пыль.

Кто бы это ни был, ему нечего делать на ранчо. Ругаясь, Джейк закинул седло на свежую лошадь и галопом поскакал на ранчо. Он буквально опешил от представившейся картины. Вернулась эта гордячка Давенпорт, но не это заставило его изумленно раскрыть глаза. В большом корале двое парней сидели верхом на брыкающихся лошадях. Еще пять лошадей — часть табуна, принадлежащего его семье до войны, — нервно метались в маленьком корале. Они одичали после того, как бык убил отца Джейка.

Одним из наездников был команч-полукровка. Джейк не знал, как зовут второго, но он казался таким же умелым, как индеец. Остальные мальчики забрались на изгородь и криками подбадривали всадников. Изабель стояла на ступеньках хижины. Джейк неслышно подошел сзади.

— Ставлю на полукровку.

Изабель подпрыгнула от неожиданности, но, увидев Джейка, успокоилась.

— Вы меня до смерти напугали.

— Где они поймали лошадей?

— У ручья, когда те пришли на водопой. Я надеюсь, вы не против?

Она была так хороша! Надо бы повернуться и бежать, но у него чесались руки от желания обхватить ее талию, такую тонкую и изящную. Даже при том, что тонка, как булавка, и жестка, как крахмал, она источает женственность, против которой трудно устоять.

— Конечно, не против. Я люблю, когда чужие распоряжаются моей собственностью всякий раз, когда им взбредет в голову.

Изабель покраснела.

— Нам пришлось вернуться.

Вид у нее стал смущенный и растерянный, это заставило бить копытом и рваться вперед все его рыцарские инстинкты. Будь у Джейка хоть капля ума, он закрыл бы глаза, заткнул уши и бежал без оглядки, пока не добрался бы до Пекоса.

— Я должна извиниться перед вами.

— За то, что расположились здесь? Забудьте.

— Нет, за то, что не поверила вашим словам об этих людях из Утопии.

— Не говорите, что они не похожи на святош, умирающих от желания прижать к своей груди вашу банду малолеток.

— Они не бандиты.

Изабель говорила резко, смущение исчезло. Она явно принимает на свой счет малейшее пренебрежение к этим мальчикам.

— Может быть, пока.

— Никогда, если я смогу этому помешать.

В голосе девушки звучала такая страстная решимость, что Джейк перевел взгляд с брыкающихся лошадей на ее лицо. Оно выражало непоколебимую убежденность. Изабель действительно говорила всерьез.

— О'кей, они еще не бандиты. Почему вы не отдали их фермерам?

— Мы нашли на дороге мальчика, избитого, изможденного непосильной работой и голодом.

— Что вы с ним сделали?

— Он в хижине. На вашей кровати. Я промыла его раны, насколько могла, но ему нужны отдых и еда.

Джейк повернулся и направился в дом, Изабель за ним. Бак спал. Джейк подошел к кровати, пристальный взгляд застыл на рубцах и ранах, покрывавших спину мальчика. Не пропустил и синяки на лице.

Холодный, убийственный гнев охватил Максвелла. Вся жестокость войны, вся несправедливость Реконструкции, казалось, как в капле воды, отразилась в этом страшном поступке. Джейк подумал о порядочных храбрых мужчинах, которые принесли в жертву все, чем обладали, сражаясь за идеалы, пока эти мучители детей рыскали вокруг, воруя земли.

— Какой сукин сын это сделал?

— Я не спрашивала.

Джейк подошел к сундуку, открыл его и вынул револьвер и кобуру.

— Что вы делаете? — испугалась Изабель.

— Хочу выяснить, кто это, даже если мне придется выбить это из них. И я пристрелю сукиного сына.

— Вы не можете, — твердила Изабель, пока Джейк проверял, заряжен ли револьвер.

— Почему нет? — он отложил оружие в сторону и достал из ящика пригоршню патронов.

— Их слишком много. И они не скажут. Вас повесят, если вы убьете кого-нибудь.

— Я рискну, — Джейк вставил патроны в барабан.

— Вы не можете. Тогда фермеры узнают о нас. Максвелл помедлил.

— Они и так знают.

— Знают, что мы должны приехать, но не знают, что мы уже здесь. Если узнают, то могут прийти за мальчиками.

— Я задержу их.

— Вы не справитесь один. И не можете быть уверенным, что никто из мальчиков не пострадает.

— Кто-то обязательно должен повзрослеть.

— Я никому не позволю так взрослеть!

Интересно, что заставляет воспитанных в городе женщин так упорно стремиться на Запад. Они должны знать — здесь грязно и жарко, им это не понравится. Они, конечно, не одобряют мужчин и все, что те делают. Все были бы намного счастливее, если не пускать женщин западнее Миссисипи, по крайней мере, пока не построят для них отдельный город.

— Мадам, здесь встречаются индейцы, бандиты и воры, клеймящие чужой скот. Прибавьте еще пройдох, политиков-авантюристов и эту шайку фермеров-убийц. Ни одного из них не волнует, каким путем они получат то, что хотят, коль скоро получают это. У вас есть выбор. Вы можете вернуться на Восток, поджав хвост, и позволить им получить это…

— Или вы можете сразиться с ними и заслужить геройские почести, когда они вас похоронят, — саркастически закончила Изабель.

— Нет, мадам. Счастливцев здесь хоронят под кучей камней, чтобы звери не могли растереть их тела.

Изабель не поверила.

— А несчастливцев?

— Чаще всего их не находят. А если и найдут, от них немного остается.

Джейк пожалел, что позволил гневу взять верх. Изабель очень разозлила его, и в отместку он хотел разозлить ее, но только расстроил. Теперь хотелось обнять, поцеловать ее и сказать, что не стоит беспокоиться, ведь он намерен покончить со всем этим гнездом гремучих змей.

— Мне пора. Хочу поймать одного из них на его поле. Тогда они не смогут напасть на меня.

— Пожалуйста, не делайте этого.

— Не волнуйтесь насчет ребят. Вы можете уехать прямо сейчас, и они никогда вас не найдут.

— Не лучше ли уведомить шерифа? Ему придется выехать сюда, если я и Мерсер подтвердим ваши слова. И вам не нужно будет никого убивать.

— Мадам, вы боитесь, что меня убьют? Изабель удивилась вопросу.

— Я хочу, чтобы никто не пострадал.

— Но у меня нет характера. Вы сами это сказали.

От смущения девушка покраснела.

— Надеюсь, вы забудете мои слова. Пожалуйста, подождите.

Джейк был простаком, когда дело касалось женщин. Когда они такие хорошенькие, как Изабель, он просто беспомощен. Поглядите на него, готового сразиться в одиночку с целым гнездом воров и убийц. Он, должно быть, свихнулся.

— О'кей, я подожду.

Но он не собирается долго ждать.

Веселье и шум вдруг прекратились. Удивленный Джейк вышел из хижины. Конь полукровки больше не брыкался. Лошадь второго мальчика устала, но в ней еще было достаточно силы.

— Кто эти парни? Они довольно ловки с лошадьми.

— Хоук и Чет Аттмор. Они только хотели немного позабавиться. Так долго были заперты в приюте, что почти забыли, что они дети.

Тем временем Хоук снял с лошади седло и отвел ее в маленький кораль, а сам, размахивая лассо, двинулся к другим лошадям. Те бросились врассыпную.

— Что он делает?

— Хочет поймать другую лошадь. Желал бы я знать, он собирается разогнать их всех?

— Вы против?

— Не в этом дело. Они вернутся.

— Может быть, ваши работники смогут воспользоваться ими?

— Может быть.

Джейк не собирался объяснять, что у него нет работников. Кроме того, его больше интересовал Хоук. Тот накинул лассо на Соутута, худшую лошадь на ранчо. Соутут не признавал ни веревки, ни повода. Он пойдет за тобой куда угодно, как преданный пес, но положи ему на спину седло, и он превратится в демона.

Хоук накинул узду на Соутута, ввел в большой кораль и притянул его голову к столбу изгороди. Не в состоянии двинуть головой, Соутут не возражал, когда Хоук положил седло ему на спину.

— Ловко, — сказал Джейк. — Этот парень знает лошадей.

— Его отец — вождь команчей. Он прожил с ними одиннадцать лет.

Чет Аттмор наконец усмирил свою лошадь. Пока усталое животное стояло стреноженное, стараясь отдышаться, Хоук предложил мальчикам свою лошадь. Мэтт Хаскинс вышел вперед.

Джейк не мог забыть Мэтта, его молчания, пустых глаз. Ребенок, которого он видел прошлым вечером, был не в том состоянии, чтобы ездить на лошади. Джейк подавил непроизвольный порыв прекратить опасную забаву — этот первый признак жизни в Мэтте — и смотрел, как мальчик готовится взобраться в седло.

— Вы можете потерять повара. Это Соутут. Он сбросит мальчишку и попытается убить его.

Изабель не выглядела бы такой испуганной, скажи он, что Мэтт собирается прокатиться на медведе гризли.

— Вы должны остановить его!

Когда Джейк не двинулся с места, она бросилась вперед. Максвелл поймал ее за руку и потянул назад.

— Посмотрим, что он может.

— Но…

— На всякий случай у меня лассо.

Джейк подошел к своей лошади, не спуская с Соутута глаз, развернул свое лассо, готовый применить его, если будет нужно.

— Оставайтесь на крыльце, — приказал он Изабель, направившейся к коралю. — Соутут не знает разницы между ковбоем и леди.

Хоук не отвязал Соутута от столба, пока Мэтт не сел в седло. Он подогнал длину стремени и проверил, туго ли затянута подпруга, потом что-то сказал Мэтту и отвязал лошадь.

Секунду Соутут стоял совершенно спокойно, а в следующую превратился в вихрь мелькающих ног и тяжелых мышц. Он брыкался, вертелся, поворачивал назад и брыкался снова. Через мгновение Мэтт взлетел в воздух.

Мальчик успел подняться и отряхнуться, прежде чем Соутут успокоился настолько, чтобы понять — на его спине никого нет. Он остановился, горящие ненавистью глаза искали человека, посмевшего сесть на него. Жеребец гневно фыркнул и бросился в атаку.

Джейк был готов к тому, что устроит Соутут, но не был готов увидеть, как Мэтт стоит не двигаясь, будто ждет, чтобы лошадь растоптала его. Он был настолько поражен, что позволил Хоуку на шаг опередить себя. Мальчик набросил лассо как раз вовремя, чтобы не дать растоптать Мэтта.

Соутут тут же повернулся к Хоуку.

Проклиная себя за промедление, которое могло стоить Мэтту жизни, Джейк метнул лассо. Косматый грязно-серый жеребец был пойман. В ярости он брыкался и пронзительно ржал.

— Убирайся из кораля! — крикнул Джейк. Мэтт стоял, не двигаясь.

— Если не хочешь уходить, садись на него еще раз!

Джейк не знал, почему сказал это, просто почувствовал, что парень хочет умереть, не двигается с места, чтобы Соутут убил его.

Джейк подумал о сотнях парней, немногим старше Мэтта, погибших на войне, которые отдали бы что угодно за то, чтобы оказаться на месте мальчика, и вышел из себя.

— Давай! — крикнул он. — Или у тебя кишка тонка довести дело до конца, или ты сможешь! Ну, решай!

Казалось, все кругом замерли в ожидании ответа. Мальчики молчали. Изабель застыла, прижав руку ко рту, широко раскрыв глаза от страха. Даже Соутут, казалось, взглянул на мальчика, смотревшего пустыми глазами.

Мэтт не двигался. Неужели он так ушел в себя, что до него не доберешься? Джейк достаточно насмотрелся на мальчишек, настолько травмированных кровавой бойней, зрелищем того, как друзей разносит в клочья, что после боя они погружались в какой-то темный уголок своего сознания и отказывались возвращаться.

Затем Мэтт шагнул вперед, но ничего больше в нем не изменилось. Соутут яростно взвизгнул, и сцена ожила.

Мальчики сражались за место на изгороди. Изабель бегом бросилась к коралю.

— Мистер Максвелл, неужели вы позволите ему снова сесть на эту лошадь?

— Если он хочет.

— Но жеребец убьет его!

— Мэтт уже наполовину мертв. Возможно, Соутут сможет спасти то, что еще осталось.

— Как вы можете так говорить? Он ведь совсем мальчик!

— Я говорю не о возрасте, а о его настрое. Этот парень хочет умереть.

— Откуда вы знаете?

— Видите, он стоит и ждет, пока Соутут растопчет его.

— Он слишком напуган, чтобы бежать.

— Ничем он не напуган. Ему просто все равно. Мэтт медленно подходил к Соутуту, тот следил за ним злобным взглядом. Храбрый, любящий риск Шон бросился в кораль, схватил поводья и держал голову Соутута, чтобы Мэтт смог сесть в седло. Джейк и Хоук ослабили свои лассо.

— Проваливай! — крикнул Джейк Шону. Мальчик поспешно взобрался на изгородь.

— Ты готов? — окликнул Джейк Мэтта, никак не показавшего, что он слышит. — Полагаю, он готов, как всегда, — буркнул Максвелл про себя.

Он поймал взгляд Хоука, и они одновременно отпустили лассо. Соутут стал брыкаться с удвоенной силой. Меньше чем через минуту Мэтт снова был на земле. Джейк и Хоук вцепились в волочащиеся по земле лассо и заставили задохнувшегося Соутута подчиниться.

— Готов продолжать? — спросил Джейк.

— Нет! — закричала Изабель. — Довольно!

— Пусть сам решает.

Мэтт поднялся и снова двинулся к Соутуту. Снова Джейк и Хоук отпустили лассо, жеребец брыкался, но уже не так стремительно и высоко.

Мэтт оставался в седле.

Соутут ударился в галоп, резко остановился, стараясь перебросить мальчика через голову.

Мэтт оставался в седле.

Соутут снова брыкался и прыгал, резко останавливался, кружился то в одну, то в другую сторону и снова менял направление, но Мэтт оставался в седле. Он усидел, когда Соутут ринулся прямо на изгородь. Усидел, когда тот перемахнул через нее. Усидел, даже когда жеребец наступил на лассо и чуть не упал. Мэтт продолжал спокойно сидеть в седле, когда Соутут остановился почти в полумиле от кораля, бока его тяжело вздымались.

— Ну, будь я проклят, — сказал Брет. — Никогда бы не подумал, что этот мрачный ублюдок справится.

Когда Мэтт подъехал к коралю, подбежал Шон, помог ему удержаться на дрожащих ногах, когда тот спешился, и взволнованно шлепнул по спине.

— Замечательно! Лучшая езда, которую я видел.

— Не так хорошо, как Хоук, — возразил Джейк. — Но так же хорошо, как Чет.

— Думаю, вы ужасны, — возразила Изабель. — Поощрять его рисковать жизнью на этой злобной лошади.

Джейк не ответил. Он смотрел на Мэтта, стараясь увидеть его глаза, и с облегчением заметил проблеск жизни, крохотную искру в пустоте. Мэтт все так же молчал, а Вилл, как всегда, был рядом, разговаривая за него, принимая поздравления.

— Он когда-нибудь говорит? — спросил Джейк Изабель.

— Насколько я знаю, нет, но это не имеет никакого отношения к делу.

— Очень даже имеет. Что-то еще живо в этом парне, что-то, что заставило его выйти вперед, а потом подняться, когда он упал.

Теперь, когда ажиотаж после скачек улегся, мальчики постепенно осознали присутствие Джейка и затихли, глядя на него.

— Есть еще четыре лошади, которым надо напомнить, что такое иметь седока на спине.

Напряженность исчезла. Хоук, Чет и Шон устремились к коралю. Пит, выпаливая тысячу слов в минуту, сопровождал Шона. Люк Аттмор бросился к брату. Вилл выглядел так, словно не знал, что ему делать, но в конце концов остался с Мэттом.

— Время заняться обедом, — сказала Изабель Брету. — Думаю, тебе придется принести воды и поискать сухие дрова.

— Я хочу посмотреть.

— После того, как сделаешь свое дело.

— Я не боюсь.

— Даже и не думала этого.

— Что его гложет? — спросил Джейк, когда мальчик отошел.

Изабель выглядела настолько возмущенной формой вопроса, что Джейк подумал — она не ответит, но девушка произнесла своим самым чопорным тоном:

— Он вырос в Бостоне. И не умеет ездить верхом.

— Ну, будь я проклят.

— Очень надеюсь, что так и будет, если позволите кому-нибудь из мальчиков убиться на этих лошадях.

Джейк взглянул ей в глаза.

— Мадам, а вы умеете ездить верхом?

— Я могу править фургоном.

— Здесь от этого мало толку.

— Я живу не здесь, мистер Максвелл. Мне не придется привыкать к тому грубому образу жизни, который вы, кажется, находите нормальным. Может быть, я должна даже сказать — привлекательным.

— Вы можете говорить все, что хотите. Если жизнь здесь так тяжела для вашей чувствительной натуры, рекомендую уйти в дом к вашему больному. Если, конечно, не считаете это тоже слишком грубым для ваших нежных чувств.

Лицо Изабель застыло.

— Я промыла его раны, когда они были грязными и гноились.

— Знаю. И не могу понять, почему вы не лежите больная рядом с ним.

Изабель сверкнула глазами.

— Не знаю, специально ли вы оскорбляете меня лично или презираете женщин вообще, но, думаю, вы грубый, бесчувственный и недалекий человек. Не удивлюсь, если вам нравится смотреть, как люди подвергают свою жизнь опасности. Это как раз то, что человек вашего склада находит забавным.

— А что считаете забавным вы, мадам?

— И не подумаю сказать и доставить вам удовольствие высмеять меня.

— А если пообещаю не смеяться?

— Я вам не поверю.

Она смотрит на него, словно перед ней таракан. Да он просто дурак, что потратил даже пять минут, думая о ней, беспокоясь, как она справляется одна. Женщины вроде нее всегда справляются.

Их красота зачаровывает одного бедного мужчину за другим.

— Я постараюсь не попадаться вам на глаза, пока вы не уедете.

Выражение лица Изабель сразу изменилось, гневная гордость исчезла.

— В том-то и дело — мы не можем уехать.

 

Глава 4

— Что значит — вы не можете уехать? — спросил Джейк, направляясь к хижине.

— Ничего. Это не ваша забота.

— Моя, если вы намерены остаться на моем ранчо, — он указал на Мерсера. — С ним будет трудно сговориться, когда вы его освободите.

Изабель расстроилась. Ей не хотелось держать Мерсера связанным, но она не могла позволить ему вернуться в Остин раньше ее.

— Что вы предлагаете?

— Мы могли бы отдать его фермерам. Думаю, он сможет хорошо работать.

— Мистер Максвелл, я понимаю, вы очень невысокого мнения о женщинах вообще и обо мне в частности, но… — она остановилась. Джейк ухмылялся. — Вы смеетесь надо мной?

Он перестал улыбаться.

— Разве я мог позволить себе что-нибудь подобное?

Более неискреннее выражение невинности трудно было себе представить.

— Да, хотя не понимаю, почему.

— Припишите это моему ужасному характеру — ну, знаете, вроде нежелания спать в кровати.

Максвелл старался вывести ее из себя и преуспел, но Изабель не хотела, чтобы это было заметно.

— Я беспокоюсь о мальчиках, ведь у всех драматическая судьба. У вас сжалось бы сердце, если бы вы узнали.

Следующей мыслью было, что Максвелл не похож на человека, у которого может сжаться сердце от чужой беды. Он, скорее, сочтет, что любая неудача — их собственная вина.

— Почему жизнь у них не складывается? Кое-кто из них выглядит вполне прилично.

— Они все приличные. Но не верят людям.

— Звучит так, словно кучка неудачников плачет только потому, что никто не балует их. Конечно, если вы сбывали их людям вроде ваших фермеров, я могу понять.

Изабель следовало бы знать, что он постарается поставить ей в вину все их неудачи.

— Я не имею никакого отношения к их прежнему размещению.

— Может быть, и нет, но вы заварили эту кашу. Что будет дальше?

Она не понимала, зачем пытается что-то объяснить. Он мужчина, а мужчины, по-видимому, всегда считают — если женщина имеет какое-то отношение к делу, которое не удалось, то именно она в этом виновата.

— Не знаю, что делать дальше, — призналась Изабель. — Я не могу вернуть их в Остин, но мне некуда больше идти.

— Я не стал бы тратить время, беспокоясь о них. Ребята не могут выкарабкаться, потому что не пытаются.

— Я должна беспокоиться о них. Я за них отвечаю.

— Они ваши родственники?

— Нет.

— Тогда почему вас это волнует?

Изабель хотелось повернуться к нему спиной. Максвелл — самый черствый, самый бесчувственный человек, какого она когда-либо встречала. Нет, конечно, он не так плох, как некоторые, которых знала Изабель, но, все равно, самый черствый и бесчувственный. Однако мальчикам некуда деваться. Она лучше придержит язык, пока он не выгнал их отсюда. Девушка села на ступени хижины, а Джейк опустился рядом.

— Я не понимаю, как вы можете смотреть на этих детей, лишенных любви, и не чувствовать боли в душе, — она не ответила на его вопрос. — Они ведут себя так просто потому, что обижены. Их доверие обмануто, чистота погублена.

— Вы не ответили на мой вопрос.

— А вы очень жестоки, продолжая настаивать, когда человек предпочитает не отвечать.

— Почему?

— Это не ваше дело.

— Мое, если вы хотите, чтобы я помог вам.

— Я не просила вашей помощи.

— Да, прямо не просили, но, объяснив, в чем дело, рассчитывали на мою помощь.

— Считайте, что я вас не просила, — огрызнулась Изабель. Джейк старался быть несносным и старался на совесть.

— Позволите парням разобраться с Мерсером? — Нет.

— Не доверяете им? Она быстро оглянулась.

— Конечно, доверяю.

— Тогда почему — нет?

— Что бы они ни сделали, страха не будет. Это нечестно по отношению к ним или к Мерсеру.

— Ответ гораздо лучше, чем я ожидал.

— Прошу прощения. Вы думаете, я глупа?

— Не обязательно.

Изабель встала, изо всех сил стараясь подняться с видом оскорбленного достоинства, но подозревала, что подскочила, как ребенок, которому предложили ломтик дыни.

— Сядьте.

— И продолжать выслушивать оскорбления?

— Я не буду.

— Вы, может быть, и постараетесь, но не думаю, что в состоянии не оскорблять меня.

— Почему?

— Присущее вам предубеждение против женщин так глубоко, что окрашивает каждое слово. Вы, наверное, настолько привыкли к подобному образу мыслей, что даже не понимаете, как оскорбительны ваши слова.

Джейк, кажется, задумался над этой мыслью.

— Да нет, мне нравятся женщины, — сказал он наконец. — Просто я им не верю.

На мгновение Изабель показалось, что она видит смутную тень обиженного маленького мальчика, такого же, как в ее сиротах, но отогнала эту мысль, как слишком невероятную. И хотя сейчас в Джейке не было никаких признаков ранимости, девушка утратила часть своего пренебрежения.

— Мы не решили, что делать с вашими сиротами, — напомнил Джейк.

— Это не ваша забота.

— И не должна быть вашей. Сядьте, из-за вас я сверну шею.

Изабель предпочла бы свернуть ему голову, но села. Хотя и не знала, почему. Просто это казалось проще всего. После того, что случилось сегодня, у нее совсем не осталось сил. Однако это была не единственная причина. Когда Джейк рядом, девушка верила — все устроится. Несмотря на грубость, его непоколебимое спокойствие давало уверенность. Тот, кто смог выжить в этой дикой пустыне в одиночку, мог сделать что угодно.

Пристальный взгляд Изабель не отрывался от мускулистых рук. Любая женщина сделала бы все ради мужчины с такими руками. Изабель тоже сделала бы. Когда так долго заботишься сама о себе, искушение положиться на кого-то становится почти непреодолимым.

Направление собственных мыслей шокировало Изабель. Она не глупая женщина, рассчитывающая, что мужчина сделает для нее все. У нее нет желания навязываться мужчине, не имеющему ничего положительного, кроме пары сильных рук.

— Мальчики — это моя забота. Почему бы нам не поговорить о вас?

— Какого черта? Изабель обиделась.

— Вежливость требует интересоваться другими людьми.

— Не здесь. Если человек хочет, чтобы вы что-то знали о нем, то скажет сам.

Изабель встала.

— Мне лучше уйти. Кажется, я все время говорю что-то, противоречащее вашему кодексу поведения.

— Сядьте, женщина. Вы скачете вокруг больше, чем луговой тетерев, гоняющийся за кузнечиками. И если хотите, чтобы люди понимали вас, перестаньте употреблять заковыристые слова.

Изабель почувствовала, как постепенно исчезают остатки сил. Хотелось свернуться клубком и забыть весь этот день. Особенно Джейка Максвелла.

Но она не могла. Несмотря на оскорбления, грубость и наигранное раздражение, в нем была простая, бескомпромиссная сила, которая настолько же влекла ее, насколько была чуждой. Джейк был одинок, бесстрашен, фактически — бросал вызов всему миру. Изабель и не снилась подобная степень самоуверенности и безрассудства.

В нем была также какая-то изначальная честность. Возможно, поэтому его манеры оставляли желать лучшего. В нем совершенно не было претенциозности, и Джейк отказывался принимать любые правила поведения, кроме своих собственных. Но это была суровая честность, не считающаяся с чувствами или слабостью, требующая от человека больше, чем большинство людей могут дать.

— Есть ли хоть что-нибудь, что вы находите приемлемым, мистер Максвелл?

Изабель пожалела о своем вопросе, как только закрыла рот. Она ждала, что Джейк высмеет ее.

— Да. У вас приятное лицо, красивые глаза и такая тонкая талия, что даже мысль о том, чтобы вас обнять, кажется страшной. Но вы ледяная принцесса. Вы способны заморозить тепло летнего полудня. Мужчина может замерзнуть насмерть, если подойдет слишком близко. Уверен, многие пытались. Я даже сам подумывал об этом.

Никакая усталость не заставит Изабель провести в обществе этого человека еще хоть минуту.

— Пойду взгляну на Бака. Я не обижусь, если вы захотите вернуться в свой лагерь до того, как я приду обратно.

— Пытаетесь отделаться от меня?

— Это ваш дом, мистер Максвелл.

— Джейк. Всякий раз, когда вы произносите «мистер Максвелл», мне хочется посмотреть через плечо, кто там прячется за моей спиной.

— Я не привыкла обращаться к мужчине по имени, — хотя поймала себя на мысли, что думает о нем именно так.

— Частенько это все, что у нас есть.

— Все-таки предпочитаю, чтобы ко мне обращались «мисс Давенпорт».

— Нет проблем. Техасцы исключительно внимательны к женщинам. У нас их слишком мало, чтобы пренебрегать ими. Когда они так красивы, как вы, — что ж, вас будут называть, как вам самой будет угодно.

Изабель чувствовала, что краснеет. Джейк смотрел на нее недоверчиво.

— Не говорите, что вас утомили комплименты. Я видел женщин в Остине. Вы, должно быть, сияли там, как солнце, пробивающееся после ненастья.

— Мне говорили комплименты, — призналась Изабель. — Но столь экстравагантные — никогда.

— Не позволяйте им ударить вам в голову. Я не очень-то жалую хорошеньких женщин. Им нечего делать в Техасе. Если мне придется подумать о женитьбе — чего я никогда не сделаю, пока не стану слишком стар и немощен, чтобы заботиться о себе, — поищу какую-нибудь невзрачную женщину, чтобы она думала о своих обязанностях, а не о пустяках, которые какой-нибудь разодетый пижон мог бы ей дать.

— Когда вы состаритесь и станете немощным, — выпалила Изабель, — то лучше застрелитесь. Вы никому не будете нужны, и уж, конечно, не женщине, даже невзрачной.

Джейк все еще не уехал, когда Изабель вышла из хижины. Девушка повернулась и удалилась решительными шагами, всем видом ясно давая понять — ему незачем идти следом. Джейк и не собирался, спокойно съел свой обед, все время гадая, что за прихоть судьбы послала на его ранчо эту женщину и ее сирот.

Когда стало совершенно ясно, что Изабель не намерена приближаться к нему, Джейк рассердился. Это безумие, но один ее вид лишал его силы воли. Ни один мужчина не может смотреть на Изабель и не хотеть обладать ею, даже зная, что рискует обморозиться.

Когда она закончила разговор с мальчиками, собравшимися вокруг костра, Максвелл решил поговорить с нею.

— Есть еще кофе? — спросил он Мэтта, подходя к огню.

Вилл наполнил его чашку.

— Твой брат довольно ловок с лошадьми. Он часто ездит верхом?

— Нет, часто не получается. Больше года мы, кроме пони, ни к чему близко не подошли.

— Не подходили, — поправила Изабель. Вилл не обратил на нее внимания.

— Ему нужно разговаривать, если он хочет работать на кого-нибудь.

— Мэтт не будет разговаривать.

— Кое-кто может оскорбиться, если заговорит, а мальчик не ответит. Может дойти до стрельбы.

— Мэтт не будет разговаривать ни с кем, — твердил Вилл.

— Просто передай ему это.

— О'кей.

Джейк не мог понять, почему за Виллом не гоняется целый батальон женщин, пытающихся усыновить малыша. Его сияющая чистота была такой же редкостью, как красота Изабель.

— Вы действительно так считаете? — спросила девушка, когда Джейк отвернулся от Вилла.

Ага! Тронь ее драгоценных сирот, и она заговорит с самим дьяволом.

— Почему вы сомневаетесь?

— Может быть, вы обманом пытаетесь втянуть его в разговор?

— Мадам, обманывать нет нужды. И так уже достаточно трудностей, — Джейк отпил кофе.

— Мне не хотелось бы быть грубой, но не лучше ли вам вернуться в свой лагерь? Конечно, надеюсь, ваши люди могут справиться и сами.

— У меня никого нет.

Джейк чуть не ударил себя за эти слова. Зная, как женщина не может не задавать вопросов, сам обрек себя на объяснения, которых не хотел давать.

— Должно быть, это очень тяжело.

— Да.

Она попытается вытянуть из него все. Это ей совершенно ни к чему, но ничто не остановит женское любопытство.

— Не так уж много на свете вещей, которые человек не сможет сделать сам, если захочет.

— Уверена, вы правы.

Изабель посмотрела на него поверх костра. Джейк помнил цвет ее глаз, и это раздражало. Не хочет он помнить ни глаза, ни волосы.

Она, конечно, красивая женщина. Джейк это сразу заметил. Платье прекрасно обрисовывает фигуру. Не то, чтобы оно обнажало тело больше, чем это принято, но мисс Давенпорт не верила в необходимость оборок или десятка ярдов лишней материи. В результате экономного подхода к этому вопросу платье прикрывало тело, не уродуя его.

Джейк решил, что экономия — более достойное качество, чем он думал раньше.

— Конечно, я не могу один гнать быков на рынок. Даже маленькое стадо требует нескольких человек.

— Полагаю, вы правы.

Черт ее подери, с ее спокойным видом и уверенностью всезнайки, когда у него нет ни единого помощника. Джейк не удивился бы, если бы Изабель, точно зная, в каком он отчаянном положении, ведет себя так, чтобы просто посмеяться над ним.

— Я подумываю о перегоне в Нью-Мексико или Колорадо. Там много военных фортов, где говядина в цене.

— Уверена, солдаты будут рады перемене в их меню из свинины.

Это прозвучало так, словно ей все равно, даже если солдаты будут есть свинину до конца своих дней.

— Перегон не такой длинный, как до Канзаса или Миссури, но местность хуже.

— М-м.

— Нет злобных фермеров, доводящих до нервного тика, гоняя тебя с ружьями в руках, но есть индейцы и мексиканские бандиты.

Изабель сидела, не затрудняя себя ответом, глядя в огонь широко раскрытыми глазами и постукивая ногой, вероятно, ожидая, когда он уйдет. Черт, даже не смотрит на него. Интересно, помнит ли она, что он еще здесь. Кажется, решила оставаться в тени, отбрасываемой маленьким костром. Джейк не мог понять, что же такое в этой женщине, что ему не все равно, слушает она его или нет. Максвелл не позволял себе волноваться из-за женщины, пусть даже такой хорошенькой, нежной и женственной, как Изабель.

Черт, как это он сразу не понял? Прошло много месяцев с тех пор, как он был в городе. Возможно, если бы она не сидела прямо перед ним, он не чувствовал бы потребности, но, в конце концов, он человек, а Изабель создана для того, чтобы пробуждать человеческую природу в каждом мужчине.

Но это не повод, чтобы думать о цвете ее глаз или представлять, как они сидят с ней при лунном свете на берегу реки, когда на ивах распускаются почки. Она волнует его, вызывает желание заботиться о ней, быть рядом, но он должен помнить, как опасны женщины, им нельзя доверять.

— Уверена, вы найдете нужных людей, — рассеянно сказала Изабель.

Она даже не слушает. Джейк так же мало интересует ее, как и Мерсер.

— Как я это сделаю? — спросил он, уже по-настоящему раздраженный.

— Всегда что-то подворачивается, когда нужно. Поэтому я уверена, что-нибудь случится и мне не придется возвращать мальчиков в Остин.

Как раз то, что ему нужно, пророчица! Джейк начал возражать, но мысль, пришедшая в голову, была столь ошеломляюще проста, столь невероятно очевидна, что он почувствовал себя дураком, раз не подумал об этом раньше.

— Я нанимаю ваших парней, — от волнения голос прозвучал громче, чем хотел Джейк.

— Что?

— Загонщиками. Они помогут мне перегнать стадо в Нью-Мексико.

Изабель посмотрела на него так, будто он бредит.

— Нет. Я скорее отвезу их обратно в Остин, чем позволю вам прикоснуться к ним.

 

Глава 5

— Не буду я изображать няньку для кучки грязных коров, — заявил один из мальчиков, самый угрюмый, который, казалось, никого не любил.

— Брет, я не предлагала тебе этого, но это легче, чем работать у фермеров. Все, что тебе придется делать, — ехать верхом и распевать песни. Коровы слишком довольны тем, что могут пастись, чтобы причинить какую-нибудь неприятность.

Джейк не знал, смеяться ему или обидеться. Если бы она имела хоть какое-нибудь понятие о том, чего стоит заставить одну из его тысячефунтовых «довольных коров» спокойно щипать траву, вместо того чтобы стараться боднуть его и лошадь или нестись сломя голову, исчезать в каньоне, то очень быстро изменила бы свои представления о скотоводстве.

— Почему вы не хотите, чтобы я нанял их?

— Они еще мальчики.

— Я пасу стадо с десяти лет.

— Не все умеют ездить верхом.

— Я могу научить. Это нетрудно. Даже дети ездят верхом.

— Пройдут годы, прежде чем мальчики станут загонщиками.

— Нет, не годы, — Джейк не сдавался, он нашел способ спасти свою шею. — Когда я отпущу их, они смогут сами себя прокормить. Разве не этого вы хотите?

— Да, но…

— Давайте не будем ходить вокруг да около, мадам, а сразу перейдем к делу. Этим парням остался один шаг до того, чтобы оказаться за решеткой. Вы не притащили бы их на край цивилизации, если бы их уже не вышибли отовсюду, где они побывали.

Если Джейк рассчитывал, что немного грубой правды изменит ее розовое представление о банде малолетних головорезов, он ошибся. Изабель не слышала ни одного его слова.

— Им нужны любовь и понимание, а не брыкающиеся лошади или ваши бодучие коровы.

Максвелл решил не заострять внимание на том, что минуту назад его коровы были слишком довольными, чтобы бодаться.

— Вы намерены позволить им и дальше катиться к черту?

— Нет, не намерена, — кулаки Изабель гневно сжались. — Но они еще дети, и с ними нужно обращаться, как с детьми.

Как все дети, мальчики мгновенно поняли — происходит что-то важное. Они собрались вокруг Джейка и Изабель. Максвелл не видел на их лицах никакой тоски по уважению и еще меньше желания любви. Они слушали и ждали, наблюдали холодными, полными недоверия глазами. Взять эту банду под свое крыло — то же, что пытаться приручить выводок подросших волчат.

— Нельзя обращаться с этими мальчиками, как со всеми, — продолжала Изабель. — У них была необычная жизнь. Их нельзя заставить жить по общим правилам.

— Другими словами, если они сделают что-то не так, я не должен наказывать их.

— Нет, я не то хотела сказать. Мать Хоука похитили индейцы. Он прожил с команчами одиннадцать лет, пока мать не освободили, а его с сестрой не отправили к семье матери. Но никто не принял их. После смерти матери и сестры Хоук сбежал обратно к индейцам. Они чуть не убили его, боясь, что он шпионит для белых людей. Теперь у него нет никого и ничего, мальчик никому не верит.

Изабель говорила взволнованно, но глаза Хоука были холодны, он стоял совершенно неподвижно, все такой же непреклонный.

— Пит видел, как команчи убивали родителей, — продолжала Изабель. — Ему пришлось смотреть на это, не имея возможности помочь. Он ненавидит всех индейцев, даже Хоука, и при каждом удобном случае бросается на него.

Казалось, Изабель готова рассказать о каждом мальчике, убедить, что они слишком хрупки, чтобы вынести его грубое обращение.

— Если он станет пасти коров, то будет слишком занят, чтобы бросаться на Хоука, — сказал Джейк.

— Абсурдная идея, — возразила Изабель. — Они слишком малы.

— Некоторым из них четырнадцать.

— Виллу восемь, Питу девять. Они совсем дети.

— Я не ребенок! — возмутился Вилл.

— Ему нужен приличный дом и любящая женщина, которая будет заботиться о нем.

Джейк медленно переводил пристальный взгляд с одного мальчика на другого. Вызывающие лица не выражали ни малейшей симпатии к нему или хоть какого-то желания стать загонщиками. Они просто стояли, наблюдая за ним, бесстрастные, как каменные изваяния.

Но они были единственным шансом доставить быков на рынок, спасти хоть что-то из наследства, и Джейк не намерен упускать этот шанс из-за привередливости Изабель. Пора заставить ее понять — для ребят лучше работать на него, чем возвращаться обратно в Остин.

— Пойдемте прогуляемся к коралю, где сможем поговорить без свидетелей.

— В этом нет необходимости. Я не собираюсь говорить ничего, что этим мальчикам не следует слышать.

— Прекрасно, но я собираюсь. Вы ведь не хотели бы оскорбить их нежные души, не так ли?

Она колебалась, но потом позволила отвести себя подальше от мальчиков.

— Согласен, некоторые из них слишком малы, — сказал Джейк, когда они отошли настолько, что мальчики не могли их слышать. — Я возьму Хоука, Чета и Мэтта. И этого большого ирландского парня, если он умеет сидеть в седле. Остальных можете оставить себе.

— Невозможно, — сказала Изабель тоном, означающим «как вы не можете понять простых вещей», который начинал не нравиться Джейку. — Вы не можете разлучить братьев.

— У меня нет времени на маленьких детей, — спорил Максвелл. — Загонщикам придется проводить на ногах целый день. Они должны быть достаточно сильны, чтобы управиться с тысячефунтовыми быками, которые всегда делают то, чего вы не хотите, достаточно опытны, чтобы сдержать бешено бегущее стадо или отразить нападение индейцев, сообразительны настолько, чтобы выжить, как бы ни сложились обстоятельства.

— Шон не оставит Пита.

Джейк был в отчаянии. Нужно быстро заклеймить скот и выбраться отсюда. Если Люк Аттмор окажется хоть вполовину так же хорош, как его брат, он сможет использовать его. Можно оставить Пита и Вилла в лагере. Он отошлет их обратно, когда начнется перегон. Изабель поднимет крик — и парни тоже, — но дело стоит того, чтобы доставить себе беспокойство, если он сможет получить четырех сносных загонщиков.

— О'кей, но я не потерплю их плача и капризов.

— А Брет?

Джейк знал этот тип — высокомерный, упрямый, бесполезный.

— Оставьте его себе.

— Вы не можете оттолкнуть его. Он почувствует себя отверженным.

— Он уже должен привыкнуть к этому.

— Есть еще Бак. Он самый старший.

— Я не могу взять ребенка, который едва может встать с постели.

— Он поправится.

— Хорошо. Вы можете остаться здесь, пока он не окрепнет настолько, что сможет ехать дальше.

Изабель улыбнулась, с видом явного превосходства.

— Это необязательно. Мы уедем утром. Все.

— Но вы сказали… — Джейк умолк. Она завлекла его, позволила торговаться и надеяться и все время абсолютно не собиралась разрешать ему взять парней. У Джейка было сильное искушение связать ее вместе с Мерсером и позволить мальчишкам самим решать свою судьбу.

— Им нужна работа и нужен дом. Я могу дать и то, и другое.

— У вас нет дома. Вы живете в лесу, или где там держите своих коров. У вас нет ранчо. Вы сидите в центре ничего, окруженные ничем, не имея ничего. Бак сказал, что фермеры собираются раздеть вас до нитки. Вы просто хотите использовать моих мальчиков, чтобы спасти свою шкуру.

— Что в этом плохого?

— Все! Как я могу ждать, что вы дадите им приемлемый образец поведения, когда сами не умеете себя вести. Вы нисколько им не сочувствуете, считаете без пяти минут преступниками. Вас не интересуют мальчики, только скот. Если потребуете от них чего-то, похожего на приручение лошадей, все переломают руки и ноги. Это будет почти так же ужасно, как оставить их фермерам.

Джейк был в ярости. Плохо, конечно, что Изабель решила — ему безразлично благополучие ребят, — но сравнивать его с фермерами недопустимо.

— Возможно, я груб, плохо воспитан и иногда от меня пахнет, но я никогда не причиню зла ни одному мальчишке, даже таким оборванцам, как ваша шайка. Я видел, как слишком многие из таких гибли на войне. Оставайтесь здесь сколько нужно, пока Бак не будет в состоянии ехать. Постарайтесь убраться отсюда насовсем.

— Если мы воспользуемся вашим предложением, мистер Максвелл, то не сможем оставить все, как было.

Если он очень постарается, то сможет научиться не любить эту женщину.

— Оставляйте все, как хотите. Только чтобы было совершено ясно — вы убрались.

Сохраняя достоинство, Джейк отошел от Изабель, сел на лошадь и ускакал, не оглядываясь.

Добравшись до своего лагеря, остыл достаточно, чтобы понять — он только что упустил шанс выбраться из Техаса не с пустыми руками.

Бак подтвердил его подозрения насчет фермеров. У них уже есть план уничтожения. Что есть у него? Ничего, черт подери. Но могло бы быть, если бы не одна очень упрямая, невежественная, чрезвычайно привлекательная женщина по имени Изабель Давенпорт.

Черт подери эту женщину!

Кроме редких прогулок летним вечером по саду, Изабель практически не выходила из дома ночью. Тетя Дейрор считала, что ни у одной леди нет никаких дел вне дома после наступления темноты. Пятнадцать ночей, проведенные Изабель в фургоне, не дали никакого повода подвергать сомнению тетины слова.

Но сегодняшняя ночь была другой. Она не казалась темной. По контрасту с чернильной темнотой под деревьями у ручья, пейзаж был залит сияющим лунным светом, небо усеивали звезды. Изабель могла четко видеть лошадей, стоящих в корале. Холодный ночной воздух бодрил после дневной жары. Вокруг царила тишина.

Маленькое ранчо уже не казалось таким жалким и убогим, и Изабель не чувствовала себя отрезанной от мира. Может быть, начинает привыкать к изоляции? Или чувствует себя свободной? Интересно, чувствуют ли мальчики себя свободными, зная, что скоро им возвращаться в Остин?

Изабель внимательно наблюдала, как они готовились лечь спать. Среди них никогда не случалось дружеских разговоров или возни, но в этот вечер напряжение ощущалось сильнее, чем обычно. Некоторым предложили выход, а она отказалась. И не была уверена, что ребята поняли, почему.

— На этот раз вы влипли, — заявил Мерсер. — Они вас ненавидят.

Ненавидят. Она так не думает, но, конечно, мальчики очень несчастливы с нею.

— Не могу дождаться, пока агентство обнаружит, что вы отказались от двух возможностей пристроить маленьких головорезов.

— Они не головорезы, — огрызнулась Изабель. — Иначе оставили бы вас где-нибудь на дороге на радость диким животным.

— Любая живность отравится, откусив от него хоть кусок.

Это Брет. Цепляется ко всем, изо всех сил стараясь начать драку. Только вмешательство Изабель не позволяет преуспеть в этом. Смуглый, с густыми черными волосами, он с возрастом обещал стать интересным мужчиной, но все портило постоянное выражение угрюмого недовольства на лице.

— Иди спать, Брет.

— Зачем? Нам осталось только дождаться, пока этот парнишка поправится, чтобы вернуться в Остин. Не удивляйтесь, если кое-кого утром не увидите.

— Куда им идти? Как они доберутся?

— Теперь у них есть лошади, можно идти куда хочешь. Я, может быть, тоже уйду.

— Это будет очень глупо.

— Почему? Никто не хочет возвращаться в Остин.

— Вы не вернетесь в Остин, — Изабель прикусила язык, но было поздно.

— Почему — нет?

— У меня есть идея.

— Какая?

— Сейчас не могу сказать, — она надеялась, что Брет поверит.

— Нет у нее никакой идеи, — проворчал Мерсер. — Вся ваша проклятая банда вернется в агентство. Я прослежу, чтобы на этот раз вас заковали в цепи.

— Никого не закуют, — Изабель с трудом подавила желание еще раз швырнуть в Мерсера камнем и ужаснулась самой себе. У нее никогда не было склонности к насилию, пока она не встретила Джейка Максвелла.

Нет, это нечестно. Просто у него другие ценности. Джейк не делает того, что должен делать джентльмен, не ведет себя, как положено джентльмену, и не верит в то, во что положено верить. Внешне он как раз тот, против кого ее всегда предостерегали, но производит на нее прямо противоположное впечатление.

Изабель не может выкинуть Джейка из головы больше, чем на несколько минут, и не из-за внешнего вида. В нем есть что-то неотразимое, что заставляет верить в него, несмотря на доказательства обратного. Он вынуждает ее разум и чувства противоречить друг другу, а такого с ней никогда раньше не случалось. Это смущало и огорчало.

Нужно вернуться в Остин, пока Изабель не начала сомневаться во всем, чему учила тетя.

Вряд ли Изабель когда-нибудь привыкнет к ночам, таким же светлым, как день. Как ни старайся пробираться тайком, но любой из мальчиков может увидеть ее, просто открыв глаза. Хорошо, хоть шорох листвы заглушает шум шагов по мелким камням, хрустящим под ногами.

Изабель двигалась с величайшей осторожностью, насколько возможно для женщины, которой редко приходилось делать тайну из своих передвижений. Она растаскивала жерди в одной из стенок кораля, пока ограда не оказалась достаточно низкой, чтобы лошади смогли выбраться на волю. Если лошадей не будет, мальчики не смогут бежать.

Размахивая руками, она обошла вокруг кораля, надеясь подогнать лошадей к дыре в изгороди. Те кружили в центре кораля, не понимая, чего от них хотят. По-видимому, придется войти внутрь и выгнать их. Подобрав юбки, Изабель пролезла между перекладинами и сделала несколько шагов по направлению к лошадям. Те быстро отбежали. Она облегченно вздохнула и снова двинулась вперед. И снова лошади отбежали. Уверенно шагая, Изабель гнала лошадей перед собой.

Внезапно она оказалась нос к носу с Соутутом, и по его виду было не похоже, чтобы он собирался отступить. Конь выглядел так, будто собирался стереть ее в порошок за прерванный сон.

Изабель оглянулась и пришла в ужас, увидев, что до изгороди около тридцати ярдов. Если Соутут решит напасть, она не успеет добежать туда, и он растопчет ее.

Решив вести себя так, словно она ничуть не испугана, и не выдать ужаса, от которого мышцы превратились в дрожащее желе, Изабель сделала шаг вперед, размахивая над головой руками, надеясь выглядеть высокой и устрашающей.

Это не возымело желаемого эффекта. Соутут отступил на шаг, но злобно бил копытом и яростно фыркал. Изабель была достаточно близко, чтобы видеть его глаза. Они казались совершенно белыми, с крохотными темными точками в центре, что придавало ему вид какого-то полуслепого демона.

Конь выл, ржал, визжал — Изабель понятия не имела, как назвать ужасные звуки, разорвавшие тишину ночи. Знала только, что вид у него еще безумнее, чем днем. Соутут встал на дыбы во весь свой рост и был абсолютно ужасен. Как это ей пришло в голову, что такую лошадь можно устрашить?

Изабель приготовилась к смерти, но чувство самосохранения отказывалось подчиниться. Когда Соутут с оскаленной мордой настиг ее, она бросилась в сторону. Разъяренный конь пролетел мимо, но ударил ее плечом достаточно сильно, чтобы сбить с ног.

Изабель поднялась на ноги как раз в тот момент, когда Соутут остановился, взвизгнул от ярости — сейчас она была совершенно уверена, как это называется, — и приготовился растоптать ее.

Девушка повернулась и буквально полетела к изгороди кораля. Она не оглядывалась, не хотела снова видеть эту оскаленную морду. Если Соутут хочет убить ее, ему придется потрудиться.

Изабель почудилось, что она слышит топот бегущих ног, звуки, идущие с разных сторон, но слушала только стук копыт Соутута.

Вдруг, к своему огромному удивлению, девушка обнаружила, что перебралась через перекладины и практически упала на Вилла.

— Вот это да! — он вытаращил глаза от удивления. — Вы хотели прокатиться на Соутуте?

Почему, ради всего святого, Вилл подумал, что она вообще захочет скакать на лошади, особенно на таком сумасшедшем животном, как Соутут?

Забыв об Изабель еще до того, как та успела ответить, Вилл взобрался на изгородь кораля и завизжал:

— Молодец, Хоук! Выбей дурь из сукиного сына!

На минуту Изабель решила — мир сошел с ума, и она вместе с ним. Потом визг Соутута и стук летящего из-под копыт гравия заставили ее оглянуться. Хоук накинул на Соутута лассо и теперь хлестал разъяренного жеребца свободным концом, чтобы отразить его бешеный натиск.

Прибежали братья Аттмор. Люк бросил лассо, но Соутут нагнул голову, и веревка соскользнула. В то же мгновение лассо Чета обвилось вокруг шеи жеребца. Вторым удачным броском Люк затянул свое лассо.

Жеребец был надежно пойман. Визжа от гнева, он сопротивлялся веревкам всей мощью своего тела. Изабель с ужасом смотрела, как он буквально швырял мальчиков по коралю, словно ветер перекати-поле.

Шон вцепился в лассо рядом с Люком. Мало-помалу, мальчики подтащили жеребца к ограде кораля и один за другим проскользнули между жердями. Хоук и Чет привязали лассо к столбам на расстоянии двадцати шагов друг от друга, Соутут больше не мог двигаться, не задушив себя.

Хоук вошел обратно в кораль и ударил жеребца по голове. Тот оскалился и попытался укусить мальчика, но веревки держали крепко. Борьба жеребца за свободу, казалось, еще больше возбуждала Хоука.

— Это моя лошадь, — заявил Хоук всем, кто мог слышать, волнение делало его более человечным, чем Изабель когда-нибудь помнила. — Я поеду на нем.

Изабель ужаснулась. Она, скорее, попыталась бы поехать на диком буйволе.

— Что вы здесь делали? — спросил Чет Аттмор. — Он мог убить вас.

Изабель решила, что может сознаться во всех грехах сразу, но прежде чем ей это удалось, послышался стук копыт приближающейся галопом лошади. К ее удивлению и огорчению, из ночи вынырнул Джейк Максвелл, несясь прямо на нее. Девушка прижалась спиной к изгороди кораля, когда лошадь Джейка остановилась.

— Что случилось? — крикнул Максвелл, спрыгивая с коня. — Почему Соутут визжал?

Вилл Хаскинс с готовностью ответил:

— Он чуть не убил мисс Давенпорт. Изабель не могла вспомнить ни одного случая из своей жизни, когда бы правдивый ответ был менее желателен.

 

Глава 6

Джейк уставился на Соутута и держащие его веревки.

— Хоук накинул на него лассо, а то бы он смолотил ее в клочья.

Джейк не мог поверить тому, что слышал. Изабель или сошла с ума, или у нее не хватает соображения понять, насколько опасен Соутут.

— Какого черта вы делали в корале?

— Пыталась выгнать лошадей, чтобы мальчики не могли убежать.

Джейк очнулся от беспокойного сна, услышав визг лошади. Он испугался, что на ранчо напали индейцы, убили мальчиков, похитили Изабель и пытаются угнать лошадей. А она говорит, что специально вошла в кораль выпустить лошадей, чтобы мальчики не могли улизнуть. Да она ненормальная, в этом нет никаких сомнений.

Джейк схватил девушку за плечи и повернул так, чтобы лунный свет падал на ее лицо. Глаза Изабель слегка расширены, но это, возможно, от страха. Он убрал руки.

— Может, вы заблудились в темноте? Светские дамы не привыкли разгуливать по ночам.

Он надеялся, что это так. Обидно, если такая красивая женщина — просто дурочка. В Техасе не так много женщин.

— Я не заблудилась, — Изабель потерла плечи, словно пыталась стереть малейшие следы его прикосновения.

— Вы вошли в кораль намеренно? Безусловно, даже городская женщина не сделала бы подобной глупости.

— Мальчики расстроились, потеряв шанс работать на вас. Брет сказал, что утром некоторых может не оказаться на месте, они возьмут лошадей и убегут. В Остине мне говорили, здесь нет ничего, кроме равнин и индейцев, горящих желанием убить как можно больше поселенцев.

— Это не причина выпускать лошадей.

— Для меня этого достаточно.

Джейк не пытался образумить ее. Любой, кто мог войти в кораль с такой лошадью, как Соутут, безнадежен.

— Мэтт не хочет возвращаться в Остин, — заявил Вилл. — Там злились на него, когда он молчал. Иногда даже били.

— Я найду того, кто возьмет вас обоих и не будет бить за то, что он не говорит.

— Как вам это удастся? — искренне удивился Джейк.

Он не мог представить, что ощущает человек, у которого никого и ничего нет, которого могут отдать любому, забрать и снова отдать кому-то, и все это по прихоти людей, которых даже не знаешь.

— Это вас не касается, — Изабель кивнула, прекращая разговор и направилась к костру. Когда Джейк двинулся за ней, зашагала к хижине.

Мэтт разжег огонь и готовил кофе. Парень, казалось, чутьем улавливал, что нужно делать. Пока он ждал момента бросить зерна в кипящую воду, Джейк наблюдал за мальчиком. Мэтт снова станет нормальным, если у него будет доброжелательное, надежное окружение.

— Она чуть не убила себя.

Джейк обернулся и увидел Мерсера Уильямса, все еще прикованного к колесу фургона.

— Она беспокоится об этих мальчишках больше, чем о собственной шкуре, — отозвался Джейк, — Если бы ты был хоть немного мужчиной, помог бы.

Мерсер пожал плечами.

— Мое дело доставить ребят фермерам или вернуть обратно в тюрьму. Все остальное меня не касается.

— Тюрьма?

Джейк понимал, что дети вовсе не так уж и невинны, но мысль о том, чтобы отправить их в тюрьму не приходила ему в голову.

— Да, почти для половины из них.

— Мэтт Хаскинс?

— Вероятно.

— А его брат Вилл? Мерсер пожал плечами.

— Его кому-нибудь отдадут. Вилл — неглупый парнишка, но угрюмый, как и брат. Конечно, пока я прикован, кое-кто сбежит. И к лучшему, если вы спросите меня. Я вернусь в Остин, а мисс Давенпорт выйдет замуж, как все нормальные женщины.

Джейк не знал, что ему не нравится больше — как Мерсер рассуждает о мальчиках или выражение его глаз, когда он говорил об Изабель. Однако, когда Джейк представлял, о чем думает Мерсер, у него тут же возникало желание изо всех сил врезать собеседнику кулаком в лицо. Неужели этот ублюдок не видит, что Изабель слишком хороша для него?

И для тебя тоже, сказал Джейк самому себе. Она, может быть, и ледяная принцесса, но он сгорал от желания попытаться растопить этот лед. Дурак, разве она захочет иметь дело с таким деревенщиной? Даже если он освободит ее от этих сирот. Он не ее круга.

Выругавшись, Джейк направился к хижине. Бак сидел на кровати и разговаривал с Изабель.

— Мне нужны эти парни, — заявил Джейк. Изабель и Бак повернулись к нему.

— По крайней мере, некоторые из них, — продолжал Джейк. — Не знаю, что буду делать с малышами, но Люк Аттмор неплох на лошади. Думаю, он вскоре наберет вес.

— Я тоже умею ездить верхом, — Бак был почти такого роста, как Джейк, шесть футов, и тонкий, как бечевка, но настолько слаб, что нетвердо держался на ногах.

— Первый же ветер сдует тебя с седла, а на спине откроются струпья. Из-за тебя мисс Давенпорт назовет меня жестоким и бесчувственным.

Изабель покраснела. Не вся покрылась краской, только щеки, и пришла бы в ужас, если бы знала, как прелестно сейчас выглядит.

— Не думаю, что вы жестокий и бесчувственный. Просто у вас нет никакого сочувствия к этим мальчикам.

— Им нужно не сочувствие, а самоуважение.

— Согласна. На обратном пути в Остин я надеюсь найти им работу, чтобы они смогли обрести его.

— Как вы собираетесь это сделать?

— Буду останавливаться в каждой общине, обращусь к мэру и городскому совету. Дам объявления.

— С равным успехом вы можете объявить о продаже рабов.

— У вас есть лучшее предложение?

— Я только что его сделал. — Не могу принять его.

— Бог мой, вы упрямая женщина.

— Возможно, но не безрассудная. Почти всю ночь я думала о вашем предложении и решила, что оно не подходит.

— Что еще плохо во мне? Изабель колебалась.

— Давайте, выскажитесь. После того, что вы уже наговорили, это не может быть намного хуже.

Помолчав, девушка сказала:

— Им нужна хорошая пища, чистая одежда, приемлемое жилье, хорошие привычки — то, что может дать женщина. Я полагаю, когда-нибудь они женятся, поэтому им не нужно ваше предубеждение против женщин. И они не должны усвоить ваше презрение к законам общества. Техас не всегда будет дикой пустыней.

Джейк редко бывал так зол на женщину. Он позволил ей расположиться на его ранчо, разрешил засунуть в его кровать грязного мальчишку, не возражал, чтобы остальные развлекались, портя его лошадей. Даже предложил решить большую часть ее забот, а Изабель не согласна, ведь он — дурной пример.

— Вы думаете, я поведу их в публичный дом?

— Нет, конечно! — Изабель покраснела от гнева. — Но мальчикам необходимо сочувствие, понимание, почему они так страдают, необходим человек, способный полюбить их. Вы на это не способны, на малейшее проявление чувств вы смотрите, как на слабость.

— Так почему бы вам не поехать с нами, самой убедиться, что я обращаюсь с ними со всей любовью и добротой, которых жаждут их юные души?

Джейк не мог поверить, что гнев завел его так далеко и он сказал такую глупость! Ничто не может быть хуже, чем весь путь до Санта-Фе иметь за спиной Изабель.

— Сарказм здесь не уместен, мистер Максвелл.

— Какой там сарказм!

Нет, он дурак, надеялся, что девушка категорически откажется.

— Да, именно сарказм. Вы ведь не собираетесь взять Бака и Брета. Жестоко стоять перед мальчиком и говорить, что не возьмете его.

Придется взять всех парней. Не важно, что он должен будет сделать или пообещать.

— Так давайте возьмем всех, даже самого маленького, — Джейк почти кричал. — У меня нет книги сказок, чтобы читать на ночь, но есть Библия. Этого должно хватить.

Изабель встала с видом царственного неодобрения.

— Мне надоело выслушивать ваши насмешки. Если вы будете так любезны дать мне дорогу, я хотела бы выйти.

Джейк отступил и отвесил низкий поклон, когда девушка важно пошла мимо него.

— Конечно, ваше величество. Все, что угодно, ваше величество. Позвольте мне лечь, чтобы вы могли пойти по моей спине, ваше величество.

Изабель метнула последний негодующий взгляд и закрыла дверь.

Джейк хотел взять верх над этой спесивой дамой, но не почувствовал ничего, кроме разочарования. Придется взять всех парней.

— Вы действительно имели в виду то, что сказали? — спросил Бак.

— А?

— Что возьмете всех нас, даже меня?

Джейк хотел сказать, что согласен на все, лишь бы найти помощников, но один взгляд на Бака заставил понять — взять этих ребят значит гораздо больше, чем просто заиметь рабочие руки. Они отдадут свои жизни в его распоряжение, совсем как те мальчишки во время войны.

В который раз он вспомнил мальчиков, которых обучал и так хотел спасти. Некоторые были немногим старше Чета и Хоука. Они горели желанием сражаться за дело, за свой дом, за родных, которые их любили, за жизнь, которую помнили. У них была родина. Им было за что сражаться, к чему вернуться.

У этих парней нет ничего. Бак весь в шрамах и синяках, одежда в лохмотьях. Джейк сомневался, что он весит больше ста фунтов. Он никому не будет нужен, по крайней мере, еще месяц.

Но его сердце было в глазах, а в них светилась надежда. И страх. Он смотрел на Джейка, как на спасителя.

Джейк не хотел, чтобы на него так смотрели, но не мог просто повернуться спиной. У парня нет спокойствия Хоука, мужественности Чета, роста Шона. Он не может отгородиться от мира, как Мэтт, и стоит перед Джейком беззащитный, неспособный скрыть свои чувства, страх.

И все-таки он полон желания бороться. Если его отшвырнуть обратно в тот же мир, он будет биться, пока кто-нибудь не убьет его — Джейк не мог допустить, чтобы такое случилось с Баком, Мэттом и Биллом, или с любым другим из этих парней.

— Я возьму вас всех, если мисс Давенпорт согласится поехать, чтобы готовить.

Спотыкаясь, Бак бросился к двери, чуть не падая от нетерпения найти Изабель. Джейк знал — один шанс на миллион, что та согласится. Но если придется взять девять парней, чтобы перегнать скот через земли индейцев, кто-то должен помогать.

Когда Джейк вышел из хижины, половина мальчиков уже окружили Бака, интересуясь, по какому поводу шум. Изабель широко раскрытыми глазами смотрела на Джейка, словно не могла поверить в то, что видит. Из-за этого он чувствовал себя так, словно у него не застегнуты штаны.

— Я не позволю вам дразнить мальчиков подобным образом. Я уже объяснила, почему они не могут ехать с вами.

Что заставило его сделать подобное предложение? Надеялся, что сироты значат для нее очень много и ради них она согласится, хотя это абсолютно ей не нравится? Или не мог представить для мальчиков худшей доли, чем предлагал сам? Он подумал о шрамах Бака, глазах Мэтта, чистоте и наивности Вилла.

— Все ваши возражения отпадут, если вы сами убедитесь, что я обращаюсь с ними с той нежностью, которой вы требуете.

— Вы же знаете, я не могу ехать. Я должна вернуться к работе.

— Почему?

— Я учительница, и этим зарабатываю на жизнь.

— Вы не всегда были учительницей. И нет закона, что должны быть ею до конца своих дней.

— Наверное, но это единственная работа, которая у меня есть.

— Я думал, вы так беспокоитесь об этих мальчиках, что сделаете все возможное, чтобы помочь им.

— Я действительно волнуюсь об их судьбе.

— Я возьму всех, но с условием, что вы будете готовить.

— Это невозможно.

— Почему?

— Я не умею готовить.

— Каждая женщина умеет готовить.

— Я не умею. Меня никогда этому не учили.

— Если ребята могут научиться управляться со скотом, вы можете научиться готовить.

— Неприлично для незамужней женщины путешествовать одной среди стольких мужчин.

— Думайте о них, как о ваших детях!

— И о вас, как о муже?

— Избави Бог!

— Не затрудняйте Бога, я сделаю это за него. Вилл и Пит хихикнули. Кое-кто из старших ухмыльнулся.

— Поедем, мисс Давенпорт, — упрашивал Бак. — Мы не позволим, чтобы с вами что-то случилось.

— Это без толку, парень, — сказал Джейк. — Она боится, что ты можешь стать частью проблемы.

— Я? — удивился Бак, понял намек и покраснел. Изабель побледнела.

— Вы невыносимы!

— Считайте, что в этом виноваты коровы. Трудно вести себя подобающим образом после того, как целый день ругаешься на быков с бешеными глазами.

— Не считаю это извинением.

— Я и не рассчитывал на это.

— Никто не будет докучать вам, мадам, — уверял Чет Аттмор. — Мы с братом позаботимся об этом. Вы можете каждую ночь спать в фургоне.

— Спасибо, Чет, но дело не только в приличиях, приготовлении пищи или в том, где мне спать. У меня есть работа. Я не могу просто исчезнуть, никому ничего не объяснив.

— Мерсер сделает это за вас, — сказал Джейк. Изабель посмотрела на мальчишеские лица, полные страстного желания, и перевела возмущенный взгляд на Джейка.

— Это невозможно. После такого путешествия я, в глазах общества, буду конченая женщина.

Джейк увидел на лицах мальчиков понимание, покорность, умирающую надежду. Но не хотел сдаваться.

— Почему вы не позволите решать им? Может быть, они скорее захотят работать на меня, хотя я и дурной пример, чем вернуться в приют.

— Кого вы возьмете? — спросил Бак.

— Вы уверены, что не передумаете? — обратился Джейк к Изабель.

Та покачала головой.

— Братьев Аттмор, Хоука, Шона и Мэтта. Извини, — Джейк увидел, что глаза Бака потускнели от разочарования. — Мне нужно выбраться отсюда через неделю. Я не могу взять того, кто уже сейчас не может провести в седле восемнадцать часов. Тебе повезло, что ты остался жив.

Мальчик не ответил.

— Люк и я будем работать на вас, — сказал Чет.

— Я тоже, — добавил Хоук.

Шон кивнул, но вид у него был несчастный.

— Вы не заставите их вернуться в Остин против их воли? — Джейк внимательно смотрел на Изабель.

Он видел на ее лице борьбу чувств. Изабель не доверяет ему своих драгоценных сирот, считает, что он недостаточно хорош для них. Интересно, что, по ее мнению, может с ними сделать Джейк, чего они еще не испытали. Но ведь ей и не найти никого, кто заботился бы о них так, как она. Жаль, что она не может усыновить их. Никто не разрешит, но, вероятно, она сделала бы это, если бы позволили.

Удивительно, почему она так привязана к ним и так критически относится к нему. Наверное, думает, что их можно спасти. А он так закоренел и так непоколебим в своих привычках, что кажется ей варваром.

— Нет, я не стану заставлять их вернуться в Остин, — наконец произнесла Изабель. — Кто хочет, пусть идет с вами.

Джейк вздохнул с облегчением — появился шанс спасти стадо и некоторых мальчишек тоже. Но успех не радовал — Изабель выглядела такой несчастной и побежденной.

Было больно от того, что она так расстроилась, разрешив ребятам работать с ним. Джейка всегда уважали, даже восхищались. Его раздражало, что за недостаточно светские манеры Изабель не видит в нем качеств, которые видели другие. Ее научили восхищаться типом мужчины, которым Джейк никогда не сможет стать. Чем скорее он смирится с этим, тем скорее сможет выбросить девушку из головы.

— Не стоит волноваться так, словно вы подписываете им смертный приговор. Я сделаю все, чтобы они добрались до Санта-Фе без единой царапины.

— Уверена в этом, но мне будет не хватать их. Я до сих пор не понимала, насколько привязалась к ним.

А вот Джейка ей не будет не хватать, даже, наверное, станет легче, когда он уедет.

— Как только рассветет, поймайте себе по лошади в корале, — сказал он мальчикам. — Нам понадобится еще около тридцати. Седла в бараке.

Шон смотрел на Пита и колебался.

— Иди, — сказал малыш. — Мисс Давенпорт говорит, у нее есть другой план. Да ведь я слишком мал, чтобы поймать корову.

— Мы вернемся сюда вечером?

— Да. Я помогу поймать ваших лошадей, — Джейк резко отвернулся.

— Мэтт не пойдет, — заявил Вилл. — Он никуда не поедет без меня.

— Ты слишком мал, — Джейк чувствовал себя подлецом за каждое слово, слетающее с губ. — Они арестуют меня за похищение детей.

— Мэтт не пойдет без меня.

Джейк понял — Вилл испугался при мысли, что брат оставит его.

— Но мисс Давенпорт не позволит, чтобы с тобой что-то случилось.

Джейку показалось, что взгляд Мэтта на миг сфокусировался и тот по-настоящему посмотрел на него. Потом глаза мальчика потускнели.

— Я не буду ждать, — Джейк злился на себя, ему очень хотелось, чтобы Мэтт пошел с ним. — Тебе решать.

Мэтт не шевельнулся.

Он стоял неподвижно, когда на рассвете они принесли седла из барака, вывели лошадей из кораля. Джейк обернулся через плечо, когда они уезжали ловить лошадей, но Мэтт так и не двинулся с места.

Проклятье!

Изабель провела ужасное утро. Мальчики вели себя так, будто потеряли последний шанс. Ими пренебрегли, и они остро это чувствовали.

Ночью исчез Мерсер. Он доберется до Остина раньше нее. Изабель старалась задуматься над тем, что он скажет в агентстве или школьному совету. Но по сравнению с беспокойством за судьбу мальчиков это неважно. Она заставила Бака лечь в постель. Никто не захочет взять его, пока он так слаб.

Она, наконец, призналась себе, что никто не примет мальчиков, чтобы не только дать им кров, но и считать членами своей семьи. Все, вероятно, смотрят на них так же, как Джейк или фермеры. Фермеры смотрели на них, как на рабов, Джейк — как на потенциальных разбойников.

А ведь все они — славные, умные, способные мальчики, умелые, хотя и не всегда старательные. Они заслуживают шанса.

«У них был шанс, но ты упустила его», — Изабель гнала эту мысль. В действительности Максвелл не хочет, чтобы она ехала с ними. Он пришел бы в ужас, согласись она на это. Это было в его глазах, когда он делал свое предложение.

В любом случае, она не может поехать, так как ничего не смыслит в приготовлении пищи на костре. У нее не будет никакой возможности уединиться. Она обгорит на солнце и покроется веснушками. Ее могут изнасиловать и убить индейцы.

На минуту Изабель задумалась, правильно ли поступила, разрешив нескольким мальчикам уйти с Джейком. Но если кто и мог благополучно провести их по территории индейцев, то это Джейк Максвелл. Она все еще ощущает его хватку. Словно тиски, должно быть, остались синяки.

Джейк мог бы быть привлекательным, если бы принял ванну и побрился. Изабель не нравились бороды, они заставляли думать о лживых, неискренних мужчинах. Но не такие качества характеризовали Джейка Максвелла. Его самый главный недостаток — полное пренебрежение к чувствам других людей. Особенно, ее лично.

Это и есть главная причина, почему она не может ехать с ним. За неделю в его обществе ее чувства будут истерзаны в клочья. Невозможно вообразить, на что она станет похожа через два-три месяца.

Или года!

Изабель не знала, почему ей пришла в голову подобная мысль. Пусть уж лучше ее мучают индейцы, чем она проведет хоть год с Джейком Максвеллом.

Подошел Вилл.

— Мы возвращаемся в Остин? — в голосе мальчика звучало беспокойство.

Изабель не хотела признавать поражение, но не имело смысла продолжать обман, которому никто не верил.

— Боюсь, что так.

— Вы думаете, кто-нибудь возьмет нас обоих? Вилл стоял перед ней, с ангельски прекрасным лицом, голубыми, широко раскрытыми глазами, белокурыми волосами, почти закрывающими глаза, и Изабель почувствовала себя последней неудачницей в мире. Как она не могла найти убежища для такого прелестного мальчика?

— Я старался убедить Мэтта пойти с этим человеком, но он не хочет.

— Почему?

— Не знаю, — по лицу Вилла скользнула тень страха.

Изабель подозревала, что он знает, но не скажет. Ей стало стыдно. Вилл — почти ребенок, но уже пытался принять решение, пытался заставить старшего брата пойти к Джейку ради его же пользы. В его восемь лет у него больше храбрости, чем у нее в двадцать три. А ведь взявшись за поиски пристанища для мальчиков, она знала, что это будет нелегко.

Она, конечно, немного боялась потерять работу, но больше боялась Джейка. Парализована страхом, чтобы быть точной! Джейк ей не нравится, но ее влечет к этому ковбою, мысли возвращаются к нему гораздо чаще, чем нужно.

Изабель почувствовала волну возбуждения, когда Максвелл попросил ее остаться с ним, ей пришлось напомнить себе, что нужно еще немного продержаться, скоро она вернется в Остин. Потом вспомнила о его руках, его силе, и почти была готова согласиться.

Она не понимала, чем так привлек ее Джейк, что за власть над ней имел, но знала — это опасно. Пребывание в его обществе может лишить способности здраво мыслить. Несмотря на сопротивление и неодобрение, влечение, казалось, становилось все сильнее.

Это раздражало, приводило в замешательство. Она сильная, разумная, самостоятельная женщина. Пережила утрату своей единственной родственницы, два года сиротского приюта, встречала мужчин, у которых на уме было больше, чем желание поддержать и защитить девушку, видела войну и ее последствия. Безусловно, она сможет преодолеть и мимолетное влечение к Джейку Максвеллу.

Но оно не было мимолетным. Что-то внутри ее существа остро реагировало на его близость. Это ощущение выбивало из колеи, смущало, беспокоило.

Она должна думать не о себе, а о мальчиках. Искала другое решение, но ничего не находила. Или Джейк Максвелл, или никто.

Изабель стало легче, когда мальчики вернулись, пригнав почти тридцать лошадей. Как только загнали лошадей в кораль, Джейк направился к ней. Это давало возможность выполнить решение, пока ей не изменила твердость духа.

— День прошел довольно удачно, — сказал Максвелл. — Мы оставим лучших, а остальных выпустим на волю.

— Оставьте всех. Я принимаю ваше предложение. Мы все едем в Санта-Фе.

 

Глава 7

Так вот почему у нее такой несчастный вид — она жертвует собой. Мученица, черт возьми! Вот кем считает себя Изабель, боится, что ее честь в опасности. Ледяной пристальный взгляд кажется холоднее, чем когда-либо.

— Что заставило вас изменить решение?

— Я не могу вернуть мальчиков в Остин. Считаю, вы не хуже, чем другие, к кому они могут попасть.

Изабель смотрела прямо в глаза, не отводя взгляда. Она не трусиха, нужно отдать ей должное, оскорбляет прямо в лицо.

— Ваше предложение остается в силе? Вы возьмете Бака?

Он, должно быть, свихнулся. Хуже, чем безнадежен. Собирается гнать большое стадо по территории индейцев и берет с собой полдюжины детей — детей, которые не умеют ездить верхом, не умеют стрелять, ничего не знают о коровах или как уцелеть на открытой равнине — и все это потому, что некая ледяная принцесса не может оттаять даже под солнцем Техаса.

Но там, внутри, есть другая женщина. Джейк чувствует это и должен найти способ добраться до нежности, которую она прячет подо льдом. Он точно знает — она существует, ведь мальчики добрались до нее.

— Да, и Бака.

Вилл и Пит ухватили Изабель за руки и возбужденно прыгали вокруг нее. Она не могла не улыбнуться. Джейку нравилась ее улыбка, преображавшая лицо, но улыбалась Изабель не часто. Интересно, была ли она когда-нибудь счастлива, радовалась ли жизни по-настоящему? Почему-то у него было ощущение, что девушка всегда слишком связана хорошими манерами и благопристойным поведением, чтобы дать себе волю.

Джейку хотелось вызвать у нее улыбку, как эти мальчики. Хоть однажды увидеть, что Изабель забыла правила благопристойности и ведет себя естественно. Увидеть ее бегущей по траве, подняв юбки до колен, переходящей вброд ручей, гуляющей под дождем, собирающей цветы в тяжелой, покрытой росой траве.

Джейк был уверен: ей бы это понравилось, если бы она только позволила себе подобное. Живая женщина — пленница ледяной оболочки. Она существует, иначе Изабель не имела бы такой власти над ним.

Мальчики тоже завладели им, но Джейк мог оставить их, когда они устроятся, и не был уверен, что может оставить Изабель. Он продолжал находить в ней слишком много такого, что ему нравилось. Особенно, как платье подчеркивает линии тела, одновременно придавая строгий вид. Изабель не была безучастна ко всему, как если бы отказалась от борьбы. Она полна решимости драться и пробивать себе путь до конца.

Джейку это нравилось, так как очень напоминало его самого.

Изабель подняла на него глаза, рука все еще лежала на плече Вилла.

— Вы обещали взять всех мальчиков и не можете вышвырнуть кого-то через несколько дней.

— Разве я не сказал, что возьму всех? Возможно, я немногого стою, но свое слово держу.

— Я вовсе не собираюсь оспаривать вашу честь, мистер Максвелл, просто беспокоюсь из-за вашего изменчивого настроения.

Сейчас у Изабель такой вид, будто она боится ранить его чувства. Нужно успокоить ее на этот счет. У него нет никаких чувств, которые она может задеть. У него их не было годами.

— Вы можете оспаривать во мне все, что хотите, но я действительно держу слово. Вы держите свое. Мы с ребятами займемся дрессировкой некоторых лошадей, а пока будем заняты, позаботьтесь об ужине.

— Вы, видимо, забыли, я не умею готовить. Мне нужен Мэтт, чтобы выучиться.

— Возьмите одного из маленьких нахалов, Вилла или Пита.

— Не называйте их «маленькими нахалами». Их самоуважение и так сильно пострадало.

— Но они действительно нахалы.

— Тем больше оснований не называть их так. Боже милостивый!

— Давайте кое-что выясним сразу. У меня нет времени обдумывать каждое слово, прежде чем оно вылетит. Может быть, им не нравится, как я их называю, но придется привыкнуть.

— Да, давайте выясним, — Изабель выпрямилась и смотрела на него так же свирепо, как корова, защищающая своего теленка. — Вы будете считаться с чувствами мальчиков или ответите за иное.

Джейку оставалось только рассмеяться. Ситуация оказалась слишком нелепой, чтобы реагировать как-то иначе.

— Леди, мне придется гоняться за тысячью упрямых быков пятьсот миль по пыльной равнине, и времени обращать внимание на вас не будет. Если быки бросятся бежать сломя голову, постараемся не потерять их всех. Если индейцы попытаются преследовать нас, придется спасать свои шкуры.

— Так начните сейчас, пока у вас есть время, — парировала Изабель. — Можете начать с того, что последите за своим языком. Я не потерплю ругательств.

— Вы не потерпите… — Джейк был не в состоянии закончить фразу. Эта тростинка, слабая, беззащитная женщина считает, что может командовать им. Да она просто не в своем уме. Только и всего. Разговаривать с ней бесполезно.

— Непременно, мадам, кaк скажете.

— Меня зовут мисс Давенпорт.

— Просто Изабель.

— Я не буду отвечать.

— А меня вы будете звать Джейк.

— Безусловно, нет.

— Что ж, по крайней мере, не придется слушать вашу трескотню, — Джейк пошел вперед, но обернулся. — Вам нужно управиться с готовкой до темноты. Ночью индейцам легко обнаружить костер.

Ужас, промелькнувший в глазах девушки, остудил гнев. Уму непостижимо, как женщина, шипящая, словно дикая кошка, способна перейти к виду такой беззащитности, что мужчине остается только обнять ее и убедить, что все будет в порядке. Против этого обязательно должен быть закон.

— Вот уже второй раз вы упоминаете индейцев, мистер Максвелл. Здесь, действительно, небезопасно?

— Да, мадам. Полагаю, убийства, скальпирование и увечья здесь точно такая же опасность, как и вы.

— Разумно ли гнать ваших коров в Нью-Мексико? Не лучше ли отправиться в Сент-Луис или Новый Орлеан?

— Конечно, лучше, но между мной и Сент-Луисом индейцы. Между мной и Новым Орлеаном белые, которые еще хуже. Думаю, в Нью-Мексико мои шансы выше, — видя, что Изабель не успокоилась, он добавил: — Так обстоят дела, мадам. И перегонять быков — единственный известный мне способ заработать на жизнь.

Вид у девушки был испуганный. И задумчивый. Должно быть, жалеет о своем согласии. Затем Изабель, по-видимому, пришла к какому-то решению.

— Полагаю, мне лучше заняться обедом. У вас есть какие-нибудь продукты?

— Ничего, о чем стоило бы говорить.

— У вас много говядины.

— Если мы ее съедим, то не сможем продать.

Джейк направился к коралю. Он не хотел объяснять, что у него почти нет продовольствия и денег, чтобы хоть что-то купить.

— Мистер Максвелл.

Джейк остановился и обернулся.

— Зовите меня Джейк.

— Что вы намерены делать с мальчиками, когда доберетесь до Санта-Фе? — она упрямо отказывалась назвать его по имени.

— Не знаю.

— Если не сможете найти им место в Санта-Фе, вам придется оставить их у себя, дать постоянную работу. Это обязательное условие.

— Я подумаю об этом. Но если сделаю так, вы тоже останетесь.

Это ее озадачило. Ничего подобного Изабель не ожидала. Он, впрочем, тоже.

Сидя на лошади, Джейк наблюдал, как Хоук, Мэтт, Чет и Шон напоминают лошадям, что значит иметь наездника. Они уже справились с половиной табуна. К завтрашнему дню нужно закончить с остальными. На некоторых лошадях не ездили верхом, возможно, с тех пор, как он ушел на войну. Понадобится несколько дней, может быть, недель, чтобы окончательно приучить их к седлу. Теперь у него будет семь или даже восемь верховых лошадей на каждого мальчика. Это будет сильная команда, достаточная для перегона скота.

Джейк не хотел в этом признаваться, но не мог подавить волнения. Он сделает это, выберется из Техаса с достаточным количеством скота, чтобы начать сначала где-нибудь в другом месте. Конечно, четырех помощников недостаточно, чтобы гнать большое стадо в Нью-Мексико, но у него и нет большого стада.

Оставалось надеяться, что кое-кто из младших ребят сможет держаться в седле без необходимости связывать их ноги под животом лошади. Люк Аттмор показал себя с лошадьми достаточно ловким. Джейк подумывал, не назначить ли его старшим.

А вот что выйдет из Брета? Парень околачивался возле кораля, наблюдал за происходящим, но держался холодно. Ни разу не попросил разрешения проехать верхом и не предлагал помочь. Брет уже большой мальчик, Изабель сказала, ему двенадцать лет. Джейк имел на него виды.

Семнадцатилетний Бак, вероятно, умеет ездить верхом. Но сейчас настолько слаб, что едва может выбраться из кровати и прислониться к изгороди кораля. Джейку нравилось, как блестели при этом его глаза.

Сердце подскочило, когда Вилл перелез через изгородь и бегом бросился к нему. Мальчик, казалось, не замечал полудиких лошадей, кружащихся в корале.

— Какого черта ты тут делаешь? — строго спросил Джейк. — Видишь этих лошадей? Они могут зашибить тебя. Никогда не входи в кораль.

— Я хочу, чтобы вы научили меня ездить верхом.

— Почему ты не помогаешь Изабель?

— Собирать дрова и носить воду — обязанность Брета.

— Я научу тебя завтра. Сейчас поворачивай и… — Джейк хотел сказать, чтобы Вилл вернулся к Изабель, когда лошади вдруг устремились в его сторону.

— Подними руки! — резко приказал Джейк, низко наклоняясь с седла.

Вилл с готовностью поднял руки над головой. Джейк поднял мальчика в седло перед собой и едва успел отвести коня с пути несущегося табуна.

— Видишь? — Джейк содрогнулся при мысли о том, что могло произойти. — Они пробежали бы прямо по тебе.

— Я только хотел научиться ездить, как Мэтт.

От сочетания ангельской красоты и обиженного выражения лица малыша гнев Джейка улетучился.

— О'кей, но при одном условии.

— Каком?

— Ты выполняешь все мои приказы. Все, без исключения. И выполняешь немедленно, не задавая вопросов.

Это условие Виллу явно не понравилось. Мальчик обернулся в седле, чтобы посмотреть на Джейка.

— Почему?

Удивительно, ради чего он, сидя на лошади посреди кораля, объясняет восьмилетнему ребенку, что пытается спасти ему жизнь. Джейк метнул взгляд на Изабель, хлопочущую над костром. Это все из-за нее. Ничего подобного с ним не случалось, пока она не показала пример.

— Лошади и быки — дикие животные, — объяснял Джейк. — Им не нравится, когда их загоняют в хлев, ездят на них верхом или гонят далеко от дома. Они сопротивляются, и люди могут пострадать. С тобой будет все нормально, если знаешь правила и твердо их выполняешь.

— Хорошо, но вы должны научить меня ездить верхом.

— Мы начнем завтра, если у меня будет время, — хорошо еще, если он успеет закончить с лошадьми.

— Почему нельзя сейчас? Я уже на лошади. Джейк не мог не улыбнуться.

— Не думаю, что кораль, полный испуганных лошадей, подходящее место для начала.

— Вы не дадите мне упасть.

Нет, не даст. И, как говорит старая пословица, куй железо, пока горячо. Определенно, интерес Вилла не может быть горячее, чем сейчас.

— Ладно. Первое, чему ты должен научиться, это седлать лошадь, но, думаю, это подождет.

— Я хочу ездить верхом, — настаивал Вилл. Джейк снова хмыкнул.

— Держи поводья прямо перед моими руками.

— Можно мне держать одному?

— Пока нет. Если хочешь повернуть влево, то слегка натягиваешь повод левой рукой.

Вилл дернул поводья.

— Я сказал, слегка. Если будешь дергать, конь сбросит тебя в аройо.

— А что это?

— Глубокая канава.

Вилл потянул поводья мягче, и лошадь медленно повернула влево.

— Теперь вправо.

Снова Вилл слегка потянул поводья, и лошадь послушно повернула вправо.

— Как тронуть его с места?

— Ты сжимаешь ноги и чмокаешь.

Вилл издал странный звук и изогнулся в седле.

— Он не идет.

Конь послушно тронулся с места по сигналу Джейка.

— Почему он не послушался меня?

— Послушается. Легко заставить его идти, — Джейк маневрировал по коралю. — А вот заставить делать то, что тебе нужно, трудно.

— Я хочу эту лошадь, — Вилл показал на жеребца, тяжело прогрохотавшего мимо. Он был единокровным братом Соутута.

— Пока нет, начнем с чего-нибудь поменьше. Они добрались до изгороди как раз вовремя, чтобы увидеть приближающегося Пита. Тот, казалось, удивился, увидев Вилла, сидящего на лошади вместе с Джейком. Зеленоглазый демон ревности атаковал так стремительно, что Джейк чуть не рассмеялся.

— Мисс Давенпорт зовет ужинать, — объяснил Пит. — Почему вы разрешили Виллу ехать с вами?

— Он учит меня ездить верхом, — важно заявил малыш.

— А я знаю, как нужно ездить. Но не очень хорошо. Вы и меня научите?

— Непременно.

Почему нет? Ведь ему больше нечем заняться, кроме как учить маленьких нахалов ездить верхом на лошадях, слишком больших для них, и ловить коров, у которых телята больше мальчиков. Поверх изгороди кораля Джейк призывно помахал остальным, а Вилл соскользнул на землю и пулей бросился бежать.

— Я расскажу мисс Давенпорт! — крикнул он.

— Я тоже! — Пит не отставал.

Джейк покачал головой, представляя себе, во что сам себя втравил.

— Ужин готов, — сказал он подъехавшим мальчикам. — Оставьте седла на их спинах. Это поможет им не забывать, что такое носить на себе седока. После ужина объедем стадо и посмотрим, как там дела.

Завтра после обеда Джейк собирался взять этих четырех парней ловить коров, чтобы оценить, насколько хорошо они ездят верхом. Потом можно подумать, что делать с остальными.

Трое мальчиков быстро спешились. На мгновение пристальный взгляд Мэтта сфокусировался и остановился на Джейке. Это было так неожиданно, что Джейк почти не успел уловить, что за чувство мелькнуло во взгляде, но мог бы поклясться — это гнев, даже ненависть. Но это же глупо, у Мэтта нет никакой причины сердиться на Джейка, и уж совершено никакой, чтобы ненавидеть.

Через мгновение взгляд Мэтта стал безразличным, Джейк даже засомневался, что вообще что-нибудь видел. Однако это его потрясло. Он взял этих парней во многом из-за Мэтта — никак не мог забыть, как тот просто стоял и ждал, чтобы Соутут растоптал его. Джейк был уверен, что сможет помочь мальчику. Но не в том случае, если Мэтт его ненавидит.

Мэтт спокойно спрыгнул с лошади, перелез через изгородь и, не оглядываясь, направился к хижине. Удивленный Джейк несколько мгновений смотрел ему вслед, потом спешился и пошел к костру, отогнав странное чувство.

Проведя день в седле, Джейк проголодался и с удовольствием предвкушал ужин. Особенно хотелось выпить кофе, чтобы смыть толстый слой пыли, покрывающий глотку.

Во время войны он научился готовить, но только чтобы не умереть с голоду. Приличной пищи, приготовленной женщиной, не ел с тех пор, как сбежала его мать.

Запах подгоревшего мяса оказался первым знаком, что все будет не так, как надеялся Джейк. Неохотный вид, с которым мальчики брали тарелки, был вторым сигналом. Третьим — выражение лица Изабель.

Джейк взглянул на свою тарелку и отпрянул — бекон был покрыт угольно-черной коркой. Вернее, он думал, что это был бекон. Бобы казались маленькими коричневыми островками в грязной луже. Джейк попытался подцепить один вилкой. Тот был твердым, как камень, и таким же скользким — выпрыгнул из тарелки и шлепнулся на землю в нескольких шагах.

— Вы их варили? — Джейк был в ярости от разочарования.

— Конечно, — удивилась Изабель. — Они горячие, разве нет?

— Они твердые, как камень.

— Я варила их почти полчаса.

— Этого мало. Сколько вы их вымачивали?

— Почему их нужно вымачивать? Они не были грязными.

О Боже, она и в самом деле не умеет готовить!

— Это сухие бобы, их нужно вымачивать целый день!

— Вы кричите, — Изабель говорила обычным тоном, будто делала замечание ребенку за какую-то оплошность.

— Конечно, кричу. Вы бы тоже кричали, если бы я подал вам уголь и мокрые бобы.

— Это бекон.

— Возможно, это был бекон, но сейчас это просто уголь!

— Вы опять кричите!

— Если пообещаете превратить это во что-нибудь, отдаленно напоминающее бекон, обещаю не кричать.

— Это не так уж плохо, если соскрести корку, — сказал Чет.

— И немного посолить, — добавил его брат.

— Он, вероятно, сырой внутри.

— Прожарился, — возразил Чет. — Я проверил. Джейк в изумлении уставился на братьев Аттмор. Почему их никто не усыновил давным-давно? Оба белокурые, хорошо сложены, похожи друг на друга, словно близнецы. Врут с невинными лицами. Эта пища не годилась даже собакам, и мальчики это знали.

— Дайте мне кофе, — сказал Джейк. — Может быть, я смогу проглотить это вместе с кофе.

Он сразу понял, что кофе слишком жидкий. Вкус подтвердил предположение.

— Вы выбросили старую гущу.

— Конечно.

— Я говорил, чтобы вы оставили ее.

— Я отказываюсь пить кофе, приготовленный на старой гуще, — Изабель говорила оскорбленным тоном.

— Тогда варите два котелка кофе.

— Это нелепо!

— Согласен. Но вам придется научиться готовить приличный кофе.

— Я сделала приличный кофе.

— Если вы собираетесь варить такой кофе, какой мы пьем здесь, в Техасе, нужно выбросить только треть гущи. И не больше. Потом добавить горсть новых зерен и кипятить. Когда кофе становится черным, его можно пить.

— Похоже на рецепт приготовления грязи.

— Возможно, но получается еще и хороший кофе. Ну, что еще вы приготовили?

Должно же быть что-нибудь еще. Если нет, они умрут от голода.

— Бисквиты и пирог.

Если это сделано так же, как бекон и бобы, не хочется даже думать о бисквитах и пироге. Джейк ссыпал бобы обратно в котел.

— Оставьте котелок на огне. Если повезет, сможем ими позавтракать. Вы сделали соус?

— Я не умею.

Бормоча проклятия, которые не пытался скрыть, Джейк соскреб, сколько мог, подгоревшую корку со своего куска мяса. Хм, это стало больше похоже на бекон. Он откусил кусок. Черт, мясо оказалось жестким, как подошва.

— Черт подери, женщина, это ужасно.

— Я предупреждала, что не умею готовить.

— Каждая женщина говорит, что не умеет готовить. Поэтому думаешь, что она сделала что-то исключительное.

— Я не лгу.

Джейк бросил взгляд на свою порцию, и все надежды на приличную еду исчезли.

— Похоже на то. Вы умеете готовить хоть что-нибудь?

— Бисквиты.

Ответ ни в коей мере не поднял настроение Джейка. Бисквиты — самое трудное. На войне тому, кто умел печь действительно вкусные бисквиты, не приходилось больше ничего делать. Все, кто ел бисквиты, с радостью выполняли за него его обязанности.

— Дайте мне парочку. Может быть, я смогу протолкнуть в глотку этот бекон, если заверну его в бисквит.

— Вы не должны есть, если не хотите.

— Хочу. Выездка лошадей — трудная работа. Нам придется есть это, чтобы не умереть от голода.

— Если бы вы оставили Мэтта…

— Я не могу обойтись без него. Бисквиты готовы?

— Думаю, да.

Изабель сняла крышку духовки и совершенно божественный аромат наполнил ноздри Джейка. В глубине виднелись две дюжины самых восхитительных бисквитов, какие он когда-либо видел.

 

Глава 8

Изабель подала Джейку два бисквита. Он не стал ждать, пока те остынут, и не стал тратить время на подгоревший бекон — отправил прямиком в рот. Бисквиты были слишком горячими, он обжег язык, но зубы сквозь хрустящую коричневую корочку вонзились в белую мякоть. Восхитительный аромат наполнил ноздри. Максвелл не остановился, пока не съел все. Бекон остался нетронутым.

— Как? — единственное, что произнес Джейк, но Изабель поняла.

— Тетя умерла, когда мне было шестнадцать. Других родственников не было, поэтому меня отправили в сиротский приют. Там каждому давали работу. Меня научили печь бисквиты и яблочный пирог.

— Но если вы умеете так печь…

— Я должна уметь готовить бобы, — закончила девушка.

Джейк кивнул.

— Мне никогда не позволяли готовить что-то другое. Выйдя из приюта, я работала в таких местах, где моего умения было достаточно.

Вилл плюхнулся рядом с Джейком. Он завернул свой бекон в бисквит, но с пережаренным мясом не могли справиться даже его острые зубы.

— Есть у вас джем? — спросил он с полным ртом.

— Где-то был, — ответил Джейк.

— Я поищу, — Пит вскочил и побежал к хижине, прежде чем кто-нибудь успел пошевелиться.

Однако было не похоже, чтобы кто-то хотел шевелиться. Все были сами по себе, держались на расстоянии друг от друга. Джейк не знал, как собирается сколотить из этих парней команду, готовую работать вместе, рисковать жизнью друг ради друга. Ребята напоминали незнакомцев, случайно оказавшихся в одном месте и надеющихся на возможность сбежать.

Куда? К кому? Никуда и ни к кому, если Джейк не поможет им.

— Нашел! — пронзительно выкрикнул Пит, резко останавливаясь перед Джейком. — Хотите?

— Нет.

— Я хочу, — Вилл протянул тарелку.

Пит предложил джем Шону, потом остальным мальчикам.

— Обязательно оставь Виллу, — предупредила Изабель.

— Это я пошел и нашел джем, — запротестовал Пит.

— Но идея была Вилла. Если больше ничего не осталось, пусть каждый отдаст ему немного из своей порции.

Джейк решил, что он просто тупица, если не понял сразу — Пит нарочно оставил Вилла последним, надеясь, что тому ничего не достанется.

Когда все, кто хотел, взяли понемногу, Пит положил себе солидную порцию, потом поставил кувшин перед Виллом.

— На, — взял тарелку и плюхнулся рядом с Джейком с другой стороны, обменявшись с Виллом недружелюбными взглядами.

— Есть еще бисквиты, — Изабель поставила второй противень. Вилл вмиг был на ногах.

— Дайте мне для Джейка.

— Он не просил тебя брать его бисквиты, — возразил Пит.

— Это последний противень, — сказала Изабель, прежде чем Вилл успел ответить. — Вы все получите по два.

Вилл плюхнулся на место, подал Джейку его бисквиты и выложил остатки джема на свою тарелку.

— Ты взял себе весь, — запротестовал Пит.

— Там было мало.

— Прежде чем взять остаток чего-нибудь, — вмешалась Изабель, — нужно спросить, не хочет ли кто-нибудь еще.

— Мне бы ничего не оставили.

— Поделись джемом с Питом, — настаивала девушка.

Виллу такое решение не понравилось. Он посмотрел на Джейка с явной надеждой, что тот отменит приказ.

— Думаю, это честно, — сказал Джейк.

В действительности, он не понимал, почему Вилл не может взять весь джем, раз у него хватило ума завладеть им, пока что-то осталось. Эта дележка вызывала неприятные чувства — слишком похоже на тех, кто, не ударив пальцем о палец, получали долю более трудолюбивых соседей, слишком напоминало проклятых фермеров, пришедших и завладевших его землей, зарящихся на его коров, после того как его семья двадцать лет воевала с индейцами.

— Подай свою тарелку! — приказала Изабель Виллу.

Пит допустил ошибку, попытавшись взять больше половины. С гневным воплем Вилл кинулся на него. Оловянные тарелки и ложки разлетелись в стороны, пока оба мальчика старались избить друг друга прямо в руках Джейка, с трудом растащившего их.

— Какого черта вы делаете, проклятое дурачье? — рявкнул он. Тот факт, что он был весь в джеме и бисквитных крошках никоим образом не улучшил его настроения или манеры выражаться.

— Он хотел взять мой джем.

— Ты взял себе весь.

— Я спросил!

— Я его нашел!

Хорошенько встряхнув, Джейк силой усадил мальчиков.

— Первый, кто потянется в сторону другого, отправится охлаждаться в ручей.

Мальчики сверлили друг друга глазами, но проверить, выполнит ли Джейк угрозу, не решились.

— Я не совсем согласен с такой дележкой. Мне кажется, раз Вилл первым взял джем, ему следовало разрешить оставить его себе, — Джейк уголком глаза посмотрел на Изабель. — Но с твоей стороны, Пит, нехорошо было брать больше половины. Не пытайся отпираться, — сказал Джейк, когда Пит попытался возразить. — Ты сделал это у меня под носом.

— А теперь слушайте меня все, — он повернулся к мальчикам, внимательно наблюдавшим за ссорой. — Думаю, время от времени еще будут сражения, и это естественно, когда в одном месте так много мальчишек. Но больше не будет никакого воровства. Не знаю точно, что сделаю за это, но могу обещать — вы никогда этого не повторите. Вы должны держать руки подальше от того, что вам не принадлежит. Если что-то нужно, чего у вас нет, придите ко мне или Изабель, найдите это среди холмов или обойдитесь так. У кого есть вопросы?

Вопросов не было.

— А вы, двое, уберите ваше месиво и извинитесь перед Изабель за то, что разбросали еду, которую она приготовила.

— Пусть Вилл извиняется, — запротестовал Пит. — Он выбил тарелку у меня из рук.

— Не спорь. Если хочешь сидеть верхом на одной из моих лошадей, больше не сделаешь ничего подобного.

Мальчики извинились, подобрали тарелки и чисто их вытерли.

— Мадам, вы что-то говорили о десерте?

— Яблочный пирог.

— Так почему не предлагаете? Пит не хочет. Он уже переел.

Изабель разрезала пирог на десять тонких ломтиков. Джейк решил попросить, чтобы в следующий раз она испекла два пирога: это оскорбление — предлагать мужчине кусочек на один зуб.

Когда девушка подала ему пирог, Джейк понял, что она в ярости, но в этот момент его больше беспокоил Мэтт. Когда началась драка, мальчик не двинулся с места, но был недоволен, когда Джейк поднял Вилла к себе в седло. Казалось, он так же был недоволен, когда Вилл сел рядом с Джейком. Это оказалось совершенно обратным тому, чего ждал Джейк. Он не понимал, что творится в голове у этого парня, но был уверен — там чертовски неладно.

Изабель вообще не хотела пирога, была слишком сердита на Джейка, чтобы есть. У этого человека нет сердца. Они же еще мальчики, едва достают ему до пояса, а он обращается с ними так же жестко, как со взрослыми. Неужели не понимает, как глубоко может травмировать этих детей?

Как он мог вырасти и не научиться делиться? И как смел назвать это воровством? Питу, конечно, не следовало брать слишком много джема, но он просто ревнует к Джейку.

Этого Изабель не понимала. Вилл всегда держался рядом с братом. Пит обычно неразлучен с Шоном. А сейчас они сражаются за внимание Джейка.

Такое положение, конечно, продлится недолго, особенно после того, как он обошелся с ними сегодня. И она намерена поговорить с мистером Максвеллом, как только сможет застать его одного.

Изабель выждала, когда Джейк направился к коралю, чтобы оседлать свою лошадь, и последовала за ним.

— Мистер Максвелл.

Он не ответил и не обернулся.

— Мистер Максвелл, я хочу поговорить с вами. Никакого ответа. Изабель догнала его возле кораля и встала прямо перед ним.

— Вы не слышали, что я обращаюсь к вам?

— Ой, — Джейк изобразил невинность. — Я думал, вы зовете какого-то мистера Максвелла. Меня ведь зовут Джейк.

— Я не одобряю неофициального обращения.

— Но не всегда можете устанавливать правила. Это мое ранчо.

— Я хорошо это знаю, но не хочу подавать мальчикам дурной пример.

— Полагаю, они знают о дурных примерах гораздо больше, чем вы.

— В том-то и дело. Они знают все о том, что дурно, и ничего о том, что хорошо.

— Хорошо, когда человек сам решает, как его зовут. Зовите меня Джейк, или я не буду отвечать. Согласны вы или нет, будет так.

У Изабель было сильное желание повернуться и гордо удалиться, но она чувствовала — на него этот жест не произведет впечатления.

— Хорошо, я буду называть вас по имени, когда мы одни, но не при мальчиках.

— Значит ли это, что мы часто будем одни?

Она понимала, Джейк старается рассердить ее, но у Изабель было удивительно странное чувство, что быть радом с ним наедине оказалось бы не так плохо, как она сначала воображала. Здравый смысл снова исчезал. Джейк — прямая противоположность всему, что она ценила в мужчине.

— Я хотела поговорить с вами о вашем обращении с Виллом и Питом, поэтому мы одни.

— А я решил, что это из-за моей скромной персоны.

— Мистер Максвелл, вы…

— Как меня зовут?

— Джейк, — Изабель не знала, почему так трудно произнести это имя. — Не понимаю, как вы можете переходить от поддразнивания к жестокости и снова к поддразниванию. Это противно человеческой природе.

— Когда я был жесток?

У Джейка был такой вид, будто он совершенно не понимает, о чем речь.

— Когда не разрешили Питу получить десерт. Когда назвали мальчиков проклятым дурачьем.

— Вы хотите, чтобы я похвалил их, когда меня всего вымазали джемом?

Изабель заметила, что выражение его лица стало привычно грубым.

— Нет, но не нужно было лишать Пита пирога, когда все остальные его получили.

— Все остальные не пытались стянуть джем у Вилла.

— Он не крап.

— Как вы называете ситуацию, когда берут то, что принадлежит другому?

— Он просто пытался взять больше, чем его доля.

— То есть пытался взять то, что ему не принадлежит. Обычно это называется воровством.

— Мистер Максвелл… Джейк… Это всего-навсего джем, а не корова или деньги.

— О, значит, можно брать что-то чужое, если оно не много стоит. Он может взять мои ботинки, но не должен брать мою лошадь.

— Не будьте смешным. Вам самому нужны ваши ботинки.

— О'кей, он может взять мое нижнее белье, если не возьмет мою шляпу.

Изабель почувствовала, что покраснела.

— Буду надеяться, вы сочтете необходимым и нижнее белье.

— Только не в такую жару. Как раз сегодня утром я колебался, надеть ли его.

Изабель решила, что разговор принимает направление, заставляющее ее чувствовать себя неловко.

— Мы говорим о принципе.

— Совершенно верно. Когда берешь что-то, тебе не принадлежащее, неважно, какую мелочь, — это воровство.

— Считаю, спорить с вами не имеет смысла.

— Мадам, это не имеет ничего общего со смыслом. Я видел, как людей убивали только за то, как они ходят или смотрят на вас. Это придает ложке джема на чужой тарелке большое значение.

— Вы были слишком резки, — Изабель решила больше не пытаться убедить его. — Пит — еще маленький ребенок.

— А что, по-вашему, нужно было сделать?

— Поговорить с ним, объяснить, что нельзя брать больше, чем его доля, это вызывает дурные чувства.

— Мадам, где вы росли? Вопрос сбил Изабель с толку.

— В Саванне.

— Приходилось ли вам спать на земле, ходить по нужде в кусты и бояться, что ночью индейцы снимут ваш скальп?

— Нет, но…

— Значит, такая умная женщина, как вы, должна понять — здесь другие правила игры.

Изабель понимала — он вовсе не считает ее умной.

— Правила вежливости и приличия должны быть везде одинаковы.

— Вероятно, вы правы, если бы у людей оставалось время думать об этом. Но сейчас я больше озабочен тем, чтобы сохранить головы этих парней на плечах, чем возможностью сделать из них джентльменов. Не тронь чужую лошадь, спальник, ружье, еду и все остальное, что принадлежит другому. Если тронешь, хозяин решит, что ты пытаешься это украсть, и убьет тебя. Есть еще несколько уроков, которые они должны усвоить, чтобы остаться в живых. Вам они едва ли понравятся.

— Я только пытаюсь привить мальчикам навыки поведения, заполнить пробелы в воспитании, возникшие потому, что у них нет родного дома.

— Прекрасно, хотя я ничего не знаю о подрастающих мальчиках. Коровы, лошади и эти холмы — это мне знакомо. Этим парням понадобится все, чему я смогу научить их, чтобы перегнать стадо в Нью-Мексико. И вы лучше надейтесь, что они способные ученики, это единственное, что станет между вами и ситуациями, которые заставят вас вспомнить мои слова.

Изабель понимала — он прав. Она навязала ему себя и мальчиков, а он принял, потому что они нужны ему, и только.

— Если вы объясните, почему поступаете так или иначе, я попытаюсь понять, — сказала Изабель. — Не обещаю, что всегда буду соглашаться с вами, но действительно попытаюсь понять.

— Ну, это все, чего может желать человек, — Джейк сел в седло. — А теперь лучше ложитесь спать. Рассветет чертовски рано.

— Вы вернетесь вечером?

Она ужаснулась — это прозвучало так, словно она хочет, чтобы он вернулся.

— Нет, но приеду к завтраку. И помните, не кладите в кофейник больше маленькой горсти свежих зерен кофе.

Глядя вслед Джейку, Изабель раздумывала, что за прихоть судьбы отдала мальчиков в руки этого мужчины. Возможно, лучше вернуться в Остин? Вдруг она смогла бы найти человека, больше понимающего в подростках.

Может быть, но никого, кто бы взял всех. Она с ужасом думала, что было бы с Баком, если бы ему пришлось вернуться к фермерам. К добру ли, к худу, но они отдали свои судьбы Джейку.

Изабель думала и о себе. Интересно, выдержит ли она напряжение между ней и Джейком? Бессмысленно делать вид, что ее не тянет к нему. Она будет рядом с ним постоянно, будет видеть его полуодетым, вспотевшим, в одежде, прилипшей к телу, подчеркивающей каждый его контур. И не сможет успокоить свои нервы или унять желания обещанием, что скоро уедет.

Изабель чувствовала, как напряглись мышцы живота. Она в большей опасности, чем мальчики.

Изабель почудилось, что кто-то зовет ее по имени. Открыла глаза — темно. Закрыла их и попыталась снова заснуть.

— Изабель.

Ошибки нет. Завернувшись в одеяло от ночной прохлады, села и открыла рот от удивления, машинально плотнее запахнув одеяло, — поверх борта фургона улыбался Джейк.

— Время готовить завтрак.

Со сна Изабель не очень хорошо соображала, но знала — еще слишком рано, чтобы вставать.

— Который час?

— Четыре.

Он, должно быть, сошел с ума. Даже мальчики не хотят есть в такой Богом проклятый час. Она натянула одеяло на плечи и снова легла.

— Разбудите меня в семь.

— Повар должен вставать в четыре. Работники должны получить завтрак и быть в седле к рассвету.

Наверное, Джейк шутит. Но он уже не улыбался.

— В нашем распоряжении только день. Мне не по карману упускать даже час из него.

Он говорил серьезно и действительно ждал, что она будет сражаться с горшками горячего жира в темноте, едва различая собственную руку у себя под носом.

— Поторопитесь. Когда мальчики встанут, они должны поесть.

— Нет, пусть они помогают.

— Теперь все будет по-другому. С сегодняшнего дня они спят до тех пор, пока вы не позовете завтракать.

Изабель откинула одеяло. Она была полностью одета, но зубы стучали от утреннего холода.

— А что вы намерены делать?

— Пойду досыпать, — ухмылка была совершенно дьявольской.

— Попробуйте и будете зажарены в горячем жире, — она встала.

— Где ваше чувство юмора?

— Не вижу никакого юмора жарить бекон в четыре утра. Вы вполне заслужили кофе на трехдневной гуще.

— Вы не выбросили ее?

Изабель подмывало сказать, что она вылила гущу в костер.

— Нет, оставила эту гадость.

Джейк с облегчением вздохнул и подал ей руку, чтобы помочь выбраться из фургона. Изабель не приняла ее. Даже не вполне проснувшись, она не доверяла себе настолько, чтобы коснуться его.

— Вот ваш кофе, — она повернулась и направилась к месту вчерашнего костра. — Вы вполне заслуживаете такого, как вам нравится, хотя это и нельзя пить.

— Последнее слово всегда должно остаться за вами, правда? — он рассмеялся.

Это замечание удивило Изабель. Всю жизнь от нее никогда не ждали и не позволяли иметь свое мнение.

— Это плохо?

— Только если я хочу сказать последнее слово, — Джейк опять засмеялся.

Даже в четыре утра его улыбка выглядела потрясающе. Интересно, почему он не улыбается чаще? При этом невозможно на него злиться.

— Вы говорите последнее слово, когда речь идет о лошадях и коровах, я — в вопросах еды и мальчиков.

Изабель не собиралась отступать и позволять Джейку делать все, что угодно. Она отвечает за мальчиков и будет следить за всем, что он делает.

— Посмотрим, — сказал Джейк. Но не увидим, имел он в виду.

Дров не было. Вчера до сна они сожгли все. Джейк сходил к хижине и взял топор.

— Пойдемте. Я буду рубить, вы собирать. — Где?

— Вдоль ручья.

Изабель не понравилась мысль пойти в густую тьму под деревьями, но она не хотела показывать, что волнуется. Юбка зацепилась за куст. Пока отцепляла, Джейк скрылся в темноте, она осталась одна и на миг по-настоящему испугалась.

Она ничего не знает об этой дикой местности. Ей здесь нечего делать!

Услышав стук топора, Изабель расслабилась.

— Идите сюда. Здесь полно дров.

— Где вы? Я ничего не вижу.

Он возник из чернильной темноты под деревьями.

— Здесь.

Изабель обнаружила, что торопливо идет к нему.

— Держитесь за мою руку, здесь бревно на пути. У Изабель было искушение попытаться пойти одной, но она ничего не видела в темноте. Смирившись, протянула руку. Его рука была большой и грубой. Шершавая кожа, сильные пальцы. Максвелл — действительно часть этой земли, дикой страны, где она чувствует себя так неуютно.

Шатер листвы был густым, но лунный свет просвечивал сквозь него. Когда глаза привыкли, Изабель удивилась, как четко видит Джейка, достаточно ясно, чтобы изумиться его силе, когда он взмахивал топором. В воздух летели щепки. Изабель принялась собирать их в подол. Это занятие помогло забыть, что они с Джейком наедине. Казалось, почти мгновенно он наколол целую кучу поленьев.

— Нагружайте. — Что?

— Складывайте дрова мне на руки.

Вздрогнув, Изабель принялась собирать поленья. Странное чувство сковывало движения — что-то изменило их отношения. Но что? Может быть, его спокойный, доброжелательный взгляд или распахнутая рубашка, обнажившая часть широкой мускулистой груди. Или неожиданная интимность мгновения. А может быть, ее собственное осознание того, как она одинока.

Что бы то ни было, все в Джейке казалось другим. Настолько, что она не могла понять, почему ведет себя так же неуверенно, как дебютантка на первом балу.

Выйдя из-под деревьев, Изабель взглянула на Джейка, и ее опалило огнем, волнами прокатившимся по телу. Его тело, весь облик! Изабель была уверена, что покраснела. Ее воспитали в традициях утонченной Саванны. Женщина обращала пристальное внимание на характер мужчины, его убеждения, родословную, но настоящая леди никогда не позволяла себе откликнуться на впечатления от линий мужского тела.

Изабель попыталась уверить себя, что ошиблась, просто не до конца проснулась. Но когда Джейк, решительно шагая, оказался в нескольких шагах впереди, поймала себя на том, что пристально смотрит на его широкие плечи, крепкую спину, сильные бедра.

Нет, не ошиблась. Вид тела Джейка затронул часть ее существа, о наличии которой она даже не подозревала. Неужели это возможно — идти за мужчиной, бесстыдно разглядывая его, все время чувствуя, как странные и непонятные ощущения бьются во всем теле, точно слепые птицы, заставляя отзываться один нерв за другим до полного изнеможения.

Изабель обрадовалась, вернувшись в лагерь, окунувшись в привычный мир мальчиков, спящих кто где.

Только Мэтт был на ногах — очевидно, решил научить ее готовить бекон. Изабель смутилась, но ей стало легче.

— Вы умеете разжигать костер? — спросил Джейк.

Прежде чем девушка обрела достаточное присутствие духа, чтобы сказать — она разожгла больше костров, чем он может сосчитать, Джейк произнес:

— Я покажу вам, — он взял щепку. — Подойдите ближе и смотрите.

Нет, нужно держаться как можно дальше от него, отвлечься от чувств, превращающих мысли в бессмыслицу. Возможно, если очень сосредоточиться на том, что он делает, удастся забыть о его близости.

Джейк поворошил золу, пока не нашел последний тлеющий уголек. Содрав немного коры, порвал ее на мелкие кусочки, бросил на уголек и начал дуть на него, пока тот не заалел. Джейк дунул еще сильнее и подбросил коры. Поднялся дымок.

— Теперь вы попробуйте.

Изабель пришлось встать рядом с ним на колени, плечом к плечу. Она едва смогла набрать достаточно воздуха, чтобы дышать. Чтобы дунуть на уголек, воздуха не хватило.

— Вы можете лучше.

Девушка была вынуждена прислониться к нему, чтобы не упасть вперед, — она вообще не могла дышать.

— Вот так, — он дул долго и сильно, пока не появилось маленькое пламя. Подбросив немного щепок, Джейк вскоре разжег костер.

— Если дрова сухие, это нетрудно. В следующий раз сможете сделать это сами?

— Да, — если Максвелл не будет так близко, что она окажется не в состоянии дышать. Если не будет смотреть на нее такими голодными глазами.

Изабель уже видела раньше такой взгляд и знала, что он означает. Джейк Максвелл хочет ее и хочет неистово.

Изабель мгновенно вскочила, чтобы бежать.

 

Глава 9

Когда в первый раз мужчина посмотрел на нее таким взглядом, девушке пришлось бороться за свою честь. Он подстерегал ее, его глаза всюду преследовали Изабель, она жила в страхе.

Она была гувернанткой в приличном доме в Новом Орлеане. Жесткое воспитание тети Дейрор сослужило хорошую службу, и вскоре Изабель стала думать, что нашла хорошую работу. Потом из Парижа вернулся Анри Дю Планж, и все изменилось.

Он считал служанок своей законной добычей, а Изабель была служанкой. Все ее отказы он расценил как попытки выторговать побольше и получить дорогие подарки. Анри не мог поверить, что кто-то в ее положении сочтет его заигрывания неприятными.

Однажды ночью он напился, вошел в ее комнату и попытался взять девушку силой. Час спустя Изабель сидела в экипаже, возвращаясь обратно в Саванну. За своей спиной она оставила хозяина с несколькими кровоточащими царапинами на лице, его истерически визжавшую жену, растерянных детей, не понимающих, что вызвало такой переполох среди ночи, и слуг, хихикающих по своим углам.

Анри смотрел на нее так же, как сейчас Джейк. Она никогда этого не забудет. Изабель беспокойно следила за Джейком, но тот был занят, помогая мальчикам выбрать лошадей. Пока Люк поил коней у ручья, Джейк показал, как собрать и рассортировать принадлежности. И все время отвечал на безостановочный поток вопросов Вилла и Пита.

Постепенно паника прошла. Джейк хочет ее, но не станет насиловать.

Завтрак был лучше ужина. Кофе оказался таким же слабым, бекон и бобы слишком жесткими, но бисквиты — великолепными. Пит рыскал в кухне Джейка, пока не нашел второй кувшин джема. Не желая рисковать, Изабель разделила его сама и допустила ошибку, бросив взгляд на Джейка, когда накладывала джем Виллу. Смех плескался в его глазах.

Она, вероятно, отпустила бы какое-нибудь язвительное замечание, но вдруг осознала, что улыбнулась в ответ. Смутившись, отвернулась.

— Агентство зря пыталось пристроить ребят фермерам, — сказал Джейк. — Им нужно построить дом — в форме туфли, насколько я помню, — и собрать всех под вашим крылышком.

Изабель хотела верить, что Джейк говорит комплимент. Неужели признает, что хоть что-то она делает хорошо? Но сравнение с персонажем детской присказки делало это маловероятным.

— Они не позволят, скажут — это неприлично.

И с удовольствием увидела, как удивление смыло улыбку с его лица. В самом деле, у Джейка был такой вид, словно оскорблено его чувство приличия. Изабель не думала, что у него вообще такое есть.

— Вы чертовски правы. Вас нельзя запереть с парнями, — он невольно посмотрел на Чета Аттмора, — такого возраста.

Интересно, не думает ли Джейк, что она падет жертвой привлекательности Чета. Шести футов ростом и награжденный телом мужчины, мальчик был удивительно зрелым для четырнадцати лет. Но, впрочем, так же выглядел и тринадцатилетний Мэтт, белокурый, голубоглазый и еще более красивый, хотя и не такой чувственной красотой. Но оба еще дети, и отнюдь не вызывают в ней желания, жарко вспыхивающего, когда бы она ни оказалась рядом с Джейком.

— Мне следовало отправить вас в Остин.

— Я не поехала бы.

— А я и не думал, что поедете. Джейк поднялся.

— Я беру с собой в лагерь команду обучать сгонять лонгхорнов, которые не хотят, чтобы их сгоняли.

— Возьмите меня! — пропищал Вилл.

— И меня, — Пит не собирался отставать.

— Не сегодня. У меня хватит забот и без вас. Думаю, Изабель не обрадуется, если я привезу вас обратно со сломанными руками и ногами.

— Надеюсь, вы будете смотреть за ними, как смотрели бы за собственным сыном.

— За моим сыном не нужно будет смотреть.

Его гордость растрогала девушку. Этот мужчина не любит признаваться, что ему нужна помощь, особенно помощь женщины и горстки мальчиков.

— Я умею ездить верхом, — заявил Бак.

— Нет, — запротестовала Изабель.

— Я осторожно!

Джейк внимательно осмотрел фигуру Бака. Изабель видела, что мальчик постарался вытянуться под цепким взглядом. Она понимала — его гордость страдает от того, что он самый старший и его все-таки не берут.

— Тебе нужно полежать еще денек и залечить спину, — наконец сказал Джейк. — Ты еще слишком слаб.

Бак не был осчастливлен ответом, но принял его. Чего нельзя сказать о Вилле. Тот брел за Джейком до кораля, приставая с просьбами поехать.

— Если будешь хорошо себя вести, разрешу тебе вечером покататься на какой-нибудь из лошадей.

Вилла это не удовлетворило, но жалобы стали стихать. Изабель приняла решение. Мальчики были уже в седле, когда она подошла к коралю.

— Я тоже хочу ехать с вами.

Джейк посмотрел на девушку, как на сумасшедшую.

— Вы не можете сгонять коров, — Шон выразил общее мнение.

— Я и не собираюсь сгонять коров, — возразила Изабель. — Просто хочу посмотреть, какую работу будут выполнять мальчики.

— У нас нет времени на зрителей, — огрызнулся Джейк. — Это рабочий лагерь, там не место женщине, которая ходит пешком.

— Так научите ездить верхом.

— У меня нет времени. Кроме того, в таких юбках невозможно ездить верхом.

— Я могу поехать в фургоне.

— По дороге есть несколько глубоких канав, фургон не проедет.

— Я объеду.

— Вы заблудитесь.

— Вы можете показать мне дорогу.

— Это слишком долго. — Кто-то из мальчиков поможет мне.

— Они сами не знают дороги, и вообще, вы не можете бросить маленьких нахалов одних.

— Вы не хотите меня брать?

— Не сегодня.

— Мы еще вернемся к этому разговору.

— Непременно.

Джейк торопливо отъехал, надеясь, по мнению Изабель, что она не успеет попросить еще о чем-нибудь. Он решил, что победил. Но Изабель получила закалку в Саванне, вынесла бесчеловечное воздействие приюта и ускользнула от Анри Дю Планжа, не потеряв девственности, не для того, чтобы какой-то ковбой, больше любящий жить в кустах, чем в собственном доме, взял над ней верх.

Джейку Максвеллу предстоит многое узнать о женщинах из Саванны.

— Ему это не понравится, — Вилл вприпрыжку бежал за Изабель.

— Он взбесится, — Пит явно предвкушал сражение.

— Думаю, да, — согласилась Изабель. — Но мистер Максвелл слишком взрослый, чтобы показать себя несдержанным.

Она слишком поторопилась высказать подобное предположение.

— Какого черта вы здесь делаете? — загремел Джейк. — И о чем вы думали, притащив за собой нахалов?

Он не спешился, увидев непрошенных гостей, а галопом понесся прямо на них. Вилл и Пит отпрыгнули в разные стороны, Изабель не двинулась с места, хотя ощутила горячее дыхание лошади на своем лице.

— Пришла посмотреть, что вы делаете в лагере, — произнесла Изабель как можно спокойнее, стоя нос к носу с лошадью. — Вы убедили, что нельзя воспользоваться лошадью или фургоном, и я решила прогуляться пешком.

— Черт, женщина, это около трех миль. Вы могли получить солнечный удар.

Да, действительно, это была долгая прогулка. Ноги невыносимо болели, Изабель давно перестала делать вид, что ее платье не взмокло от пота.

— Женщины не так уж хрупки, как вы думаете, мистер Максвелл. Даже в Саванне.

Она оглянулась, в надежде найти хоть какую-нибудь тень и место, где можно присесть, но не увидела ничего подобного. Боже, как Джейк живет здесь? Что он делает, когда идет дождь? Или снег?

— Вы должны вернуться.

— Если вы надеетесь, что, потратив больше часа, чтобы добраться сюда, я повернусь и пойду обратно, так это у вас, похоже, солнечный удар.

— Когда он взорвется? — шепотом спросил Вилл. Он держался поближе к Изабель, хотя Пит уже побежал по направлению шума, шедшего из-за зарослей сосен.

— Что он сказал? — требовательно спросил Джейк.

— Пит предсказывал, что вы будете бушевать, увидев меня. Вилл с нетерпением ждет сражения. Надеюсь, вы не разочаруете его.

Изабель было жарко, она устала и ее все раздражало, но реакция Джейка заставила улыбнуться. Казалось, он раздулся от грубых и нелестных слов, рвущихся изнутри. Гордость или мужское нежелание быть совершенно грубым с женщиной сыграли свою роль. Он выглядел так, словно у него несварение желудка. Вероятно, результат постоянной техасской диеты из бобов и бекона.

— Хорошо, раз вы уже здесь, можете посмотреть, что мы делаем, — он тронул лошадь с места. — Лагерь рядом.

Изабель не ждала, что Джейк предложит ей сесть в седло, но и не ожидала, что он будет ехать, когда она идет пешком.

— Пока я иду, вы можете рассказать о здешней природе, — она очень старалась, чтобы в голосе не прозвучало раздражение. — Скажите, как называются эти растения. Я не привыкла к подобному ландшафту.

Джейк не уловил намека.

— Что это за шум? — спросил Вилл.

— Мы клеймим скот. Обычно животным это не нравится.

Вилл бегом бросился вперед.

— Стой за изгородью! — крикнул Джейк и двинулся за мальчиком, потом обернулся. — Вы идете?

Изабель с трудом верила своим ушам. Он собирается уехать и оставить ее идти пешком. Это было слишком даже для человека, предпочитающего спать на земле.

— Вы должны дать мне время. Сомневаюсь, что могу идти так же быстро, как ваша лошадь.

— Ну, тогда скачите.

Кулаки Изабель сжались. Она почти прикусила язык, чтобы не выпалить резкий ответ. Джейк издевается над ней, но ничего, она выдержит все, даже если он уедет и бросит ее одну искать дорогу.

Изабель подняла глаза. Максвелл улыбался. Он делал это нарочно, чтобы досадить ей. Нет, она не признает себя побежденной, после того как работала в классах, полных грубых мальчишек. Шпильки одного грубого ковбоя не идут с этим ни в какое сравнение.

— Не позволяйте мне отрывать вас от работы.

— Я не собираюсь бросать вас.

Не сказав больше ни слова, Изабель пошла в том направлении, куда убежали Вилл и Пит. Картина, возникшая перед ней, вывела девушку из надменного молчания.

— Боже мой, они убьются!

Мэтт накинул лассо на рога кого-то, кто показался Изабель огромным быком. Чет заарканил его задние ноги, но животное не упало. Шон схватил быка за рога и поворачивал шею до тех пор, пока тот с грохотом не рухнул вместе с Шоном. Изабель чуть слышно взвизгнула и бросилась вперед, уверенная, что бык упал на Шона. Дыхание снова вернулось к ней, когда Шон встал, кажется, невредимый.

Люк подал ему клеймо, которое взял прямо из огня. Шон прижал его к боку быка, животное взревело от боли. Чет и Мэтт крепко натянули лассо. До Изабель донесся запах горелой шкуры и кожи. Она задохнулась.

Шон вскочил на лошадь, и Чет освободил задние ноги быка. С яростным ревом тот взвился и кинулся на лошадь Шона, но лассо Мэтта свалило его на бок. Прежде чем он успел подняться, Мэтт снял лассо и вскочил на лошадь как раз тогда, когда Чет и Шон подъехали к быку сзади. Бык кинулся вперед, но мальчики погнали его обратно к стаду.

— Что они делают? — спросила Изабель, обретя способность говорить.

— Поехали за следующим.

— Зачем?

— До перегона весь скот должен быть заклеймен.

— Но этот бык мог убить их.

— Бычок. Изабель вспыхнула.

— Как вы можете сидеть и просто смотреть?

— Они должны научиться. Девушка оглянулась.

— Где Хоук?

— Сгоняет бычков.

— Там так же опасно, как здесь?

— Возможно.

— Почему вы не помогаете?

— Я помогал, пока не увидел вас. Если бы я пригнал скот, вы попали бы в хорошую переделку, оказавшись между ними и устьем каньона.

Прежде чем Изабель успела ответить, пронзительные крики Вилла и Пита снова привлекли ее внимание к мальчикам. Чет отбил от стада следующего бычка, попытался погнать животное к Мэтту, но бычок улизнул обратно.

— Ты помогаешь или просто сидишь, как тупица? — пронзительно выкрикнул Чет.

Он отбил второе животное, но был так зол, что погнал его мимо Мэтта к Шону, который не был готов. Шон швырнул лассо. Оно упало на голову бычка, но Шону не удалось затянуть его петлей на рогах животного. Бычок вырвался, выбив Шона из седла.

— Косорукий! — крикнул Чет.

— Проснись, ты, немая скотина! — крикнул Шон Мэтту. — Ты должен удержать его!

Он вскочил и попытался стащить Мэтта с седла. Тот отпихнул его ногой, толкнув к подскакавшему Чету. Шон ударился о Чета, повернулся к Мэтту, стащил его с лошади и швырнул на землю. Чет спрыгнул и присоединился к потасовке.

Изабель ожидала, что Джейк немедленно прекратит драку, но тот просто смотрел.

— Остановите их!

— Зачем?

— Они могут убиться!

— Они слишком устали, чтобы убить кого-нибудь.

— Мальчики не должны драться.

— И не будут, когда разберутся.

— Они должны делать это на словах.

— Они так и сделают, когда прекратят драться.

— Почему вы разняли Вилла и Пита?

— Потому что те дрались прямо у меня в руках, — Джейк смотрел на нее, как на дурочку.

Внезапно мальчики перестали драться.

— Будьте внимательны, не то я покажу вам обоим, — сказал Чет, садясь на лошадь.

— Пошел к черту! — Шон повернулся к своей лошади.

Мэтт ударил Шона еще раз, взлетел в седло и отъехал за Четом. Шон швырнул на землю свою шляпу, пробормотал какие-то проклятия, подобрал шляпу и тоже вскочил на коня.

На этот раз мальчики без недоразумений отрезали бычка от стада, заарканили и заклеймили.

— Ну вот, они и разобрались.

Изабель решила, что ей никогда не понять загадочный мужской ум. Может быть, и хорошо, что Джейк взял верх над ней, а он, несомненно, взял верх — мальчики смотрят на него, вместо того чтобы смотреть на нее. Конечно, так и должно быть, но трудно смириться с тем, что ребята, о которых она так пеклась, совершенно забыли о ней.

Не следует ждать от них слишком многого. Им неведома верность, они недоверчивы, заботятся всегда о себе и только. Им нужно научиться заботиться о других, считаться с другими так же, как с собой. Возможно, так и будет, когда ребята почувствуют себя хоть чуть в безопасности, обретут чувство привязанности. Джейк мог дать им это. Если Изабель действительно хочет мальчикам добра, то должна помогать ему, чем сможет.

Изабель наблюдала, как Вилл и Пит борются за право нести раскаленное клеймо, вздохнула с облегчением, когда Пит передал его Шону, не причинив себе никакого вреда, и снова забеспокоилась, пока Вилл не вернул клеймо Люку. Никогда девушка не видела Вилла и Пита такими счастливыми.

Кажется, она была неправа — Джейк как раз тот, кто им нужен. Прежде чем Изабель смогла свыкнуться с этим выводом, подъехал Бак.

— Какого черта ты здесь делаешь? — спросил Джейк.

— Я не мог оставаться в постели, когда здесь даже малыши.

Он обиженно глянул на Изабель, словно упрекая за то, что его оставили, но взяли Пита и Вилла. Джейк бросил на нее взгляд, в котором читалось: «Вот, полюбуйтесь, что наделало ваше вмешательство!»

Почти тотчас же раздался резкий свист — Хоук пригнал полдюжины бычков.

— Ты можешь держаться в седле при скорости быстрее, чем легкий галоп? — спросил Джейк Бака.

— Конечно, — обиженно ответил мальчик. — Может быть, я слаб, но умею ездить верхом не хуже, чем любой из них.

— Тогда помоги загнать их в кораль. Люк, ты и маленькие нахалы, откройте ворота кораля. И держитесь подальше от быков, а вы, — он повернулся к Изабель, — взбирайтесь на изгородь. И ни в коем случае не слезайте.

Изабель начала протестовать, но увидела, что говорит впустую, — Джейк и Бак поехали навстречу Хоуку. Люк открыл одну створку ворот, Вилл и Пит — другую. Мэтт и Шон выехали помочь с пригнанными бычками. Чет остался, чтобы помешать животным выбраться.

В жизни Изабель не лазила на изгороди, по мнению тети Дейрор, это абсолютно недостойно леди — на ней слишком много юбок, почти не видно куда поставить ногу.

Перекладины изгороди из кедра и можжевельника были шершавыми в тех местах, где срублены ветки, и ранили руки. Изабель удалось занять шаткую позицию, и она оглянулась посмотреть, что делают Вилл и Пит. Те вскарабкались на изгородь всего в нескольких ярдах от нее. Виллу не понравилось его место, он спрыгнул и влез на перекладину повыше. И снова сменил наблюдательный пункт.

— Не слезай, — велела Изабель. — Быки скоро будут здесь.

Вилл спрыгнул и побежал через проход на другую сторону. Сердце Изабель отчаянно забилось. Вилл там будет один и может снова спрыгнуть. Держа юбки так, чтобы ни за что не зацепиться, она слезла и бросилась бежать за Виллом, но подвернула ногу на камне и упала.

Попыталась встать, но ногу пронзила ужасная боль. Скрипя зубами, Изабель встала как раз вовремя, чтобы увидеть несущегося на нее быка.

Джейк начал ругаться еще в ту минуту, когда Изабель вошла в лагерь. Он разразился новым потоком брани, увидев, как она спрыгнула с изгороди и побежала через открытый вход в кораль, споткнулась и упала. Ему не хватило запаса ругательств, когда он увидел быка, наклонившего голову и стремительно несущегося к девушке.

Прежде чем импульс успел стать мыслью, Джейк пришпорил лошадь и одновременно стегнул ее. Он не знал, сильно ли ушиблась девушка, но сомневался, что, в любом случае, она сможет взобраться на изгородь раньше, чем бык настигнет ее. Он поднял лассо, чтобы набросить петлю на шею быка.

Что, если промахнется? Другого шанса не будет. Он должен оказаться между быком и Изабель.

Еще яростнее вонзив шпоры в бока лошади, Джейк стремительно настиг быка слева. Изабель, прихрамывая, отчаянно пыталась добраться до безопасной изгороди, но не успевала. Джейк послал свою лошадь между девушкой и быком. Как раз, когда Изабель добралась до изгороди, бык повернулся к Джейку.

Времени уклониться не было. Сейчас бык протаранит лошадь, а потом примется за Джейка.

Лассо со свистом опустилось на рога быка, дернуло в сторону голову и заставило упасть на передние ноги. Почти мгновенно бык снова встал и с яростным ревом повернулся к противнику.

Но Джейк уже владел ситуацией. Лассо обвилось вокруг бычьих рогов, и тот был крепко пойман. Джейк взглянул на ухмыляющегося Чета.

— Он почти достал вас, сэр.

— Джейк, черт подери! Меня зовут Джейк!

— Джейк, он почти достал вас. — Верно, дьявольщина. Спасибо.

Он и Чет одновременно ослабили лассо. Бык закрутился на месте, но прежде чем успел выбрать жертву, Чет ударил его концом лассо и заставил присоединиться к стаду.

Джейк поскакал к прислонившейся к изгороди Изабель.

Слова холодной ярости рвались с языка, но выражение абсолютного ужаса в глазах девушки заставило подавить их.

— Не нужно ей было бежать за мной, — Вилл явно чувствовал себя виноватым. — Я сам могу о себе позаботиться.

Джейк сорвал мальчишку с изгороди, перекинул через седло и несколько раз ощутимо шлепнул по заду.

— Первое, что ты должен, это выполнять приказы. Второе — не делать ничего глупого. Третье, если ты еще жив, не подвергать опасности чужую жизнь. Ты сделал все три вещи, — Джейк посадил Вилла обратно на изгородь. — Слезешь без моего разрешения, и я прикую тебя к дому.

Вилл, не моргнув, принял наказание. Джейк решил быть поосторожнее в будущем. Вилл, очевидно, думает, что с ним ничего не случится, пока он рядом с Джейком.

Остальные бычки достигли ворот кораля. Джейк повернул лошадь так, чтобы загородить Изабель, пока они пройдут. Мальчики поспешно закрыли ворота кораля, а он слез с лошади.

— Все в порядке? — Джейку не понравилось, как она выглядит — слишком напряжена, слишком бледна.

Изабель кивнула.

— Как нога?

— Нормально. Я просто подвернула ее.

— Позвольте мне посмотреть.

— Нет, все в порядке.

— Сейчас не время для стыдливости.

— Стыдливость нужна в любое время.

— Представьте, во время перегона вы будете ранены стрелой и не позволите мне дотронуться до вас?

— Я… это не одно и то же.

— Одно. Садитесь и покажите ногу. Изабель не шевельнулась.

— Если не сядете сами, мне придется усадить вас силой. Ваш ушиб может стать большой обузой.

Это прозвучало не так, как хотелось Джейку.

— Думаю, я уже и так огромная обуза. Еще одна деталь вряд ли имеет значение.

— Имеет значение все, что вы делаете. Вы подаете дурной пример. А теперь дайте вашу ногу.

Это подействовало. Мальчикам не нужно давать повод поступать неправильно.

Изабель не двигалась, но смотрела не на Джейка. Он обернулся, все восемь мальчиков наблюдали за ними.

— Займитесь делом, — приказал Джейк. — Хоук, возьми Бака с собой, но поосторожнее с ним. Он все еще слаб, как сырая шкура. Остальные продолжайте клеймить. Мы не можем отправиться в Нью-Мексико, пока все эти быки не будут носить клеймо, доказывающее, что они мои.

Джейк обернулся к Изабель, та не двигалась.

— Теперь, когда никого не…

Она опустилась на землю, тщательно подобрав юбки, чтобы подол чуть-чуть открыл туфли.

— Удивительно, как вы не сломали ногу в такой обуви.

— Это очень хорошие парусиновые туфли.

— Вам нужны кожаные ботинки.

— Возможно, но у меня их нет. Вы собираетесь осмотреть ногу или намерены убиваться по поводу моей обуви?

Джейк начал расстегивать туфлю.

— Разве это обязательно?

 

Глава 10

Прикосновение к Изабель подействовало на Джейка сильнее, чем он ожидал, тело мгновенно напряглось. Стоять на коленях было дьявольски неудобно, но он не мог изменить позы, не выдав себя.

— Нужно снять туфлю, чтобы знать, что с ногой.

Кажется, Изабель в этом не была убеждена, но Джейк быстро понял — его больше занимает ее нога, чем неодобрение. Он раньше никогда не касался ступни женщины, никогда не считал их привлекательными. Но когда они принадлежат такой женщине, как Изабель, это что-то совершенно иное.

Джейк не мог видеть ногу, прикрытую юбкой, но ступня была маленькой и узкой. И ступня, и щиколотка казались слишком хрупкими, чтобы ходить по жесткой земле Западного Техаса. Джейк ощупал сустав. Определенно, не поврежден. Он остро ощущал нежное тепло кожи сквозь поношенный льняной чулок. Ему никогда не приходилось касаться леди, и очень удивило, что она похожа на других женщин.

Джейк слегка согнул ногу.

— Больно? — Нет.

— А так? — он согнул ногу чуть сильнее.

— Чуть-чуть.

Джейк считал, что ушиб больше, чем чуть-чуть, но не собирался спорить.

— Вы растянули лодыжку. Ходить сможете, но будет больно.

— Это я могла бы сказать и без вашего осмотра.

— Вам нужно немного отдохнуть.

— Я не могу здесь оставаться.

— На краю каньона у меня лагерь. Я отнесу вас.

— Я пойду сама, — Изабель попыталась встать, но от боли упала на Джейка.

Тот подхватил ее на руки прежде, чем она успела возразить. Приятно было чувствовать тело девушки в своих руках. Хрупкость делала ее еще более привлекательной.

— Мистер Максвелл, сию же секунду отпустите меня! Мы едва знакомы, но даже если бы я хорошо знала вас, то не позволила бы нести меня!

— Мадам, вы излишне щепетильны. Полагаю, это неплохо в Остине, но здесь немного утомительно. Когда вы ранены, за вами будут ухаживать как можно лучше.

У нее прелестные глаза. При свете солнца — голубые. Точеный носик. Губы влажные, нежные, приоткрытые от удивления. Он никогда еще не видел ее так близко. Так она еще милее.

Джейк ощущал теплое дыхание на своей щеке. Жар смущения окрасил лицо девушки. Она отвернулась, чтобы не встречаться с его пристальным взглядом, облизнула губы, а потом прикусила нижнюю губу. Изабель не больше привыкла к подобному положению, чем он. Но Джейк отдал бы все что угодно, чтобы заглянуть в ее глаза, узнать, что она чувствует, находясь так близко к нему.

Но видел только ресницы. Джейк легко взобрался на край каньона. После целого дня возни с быками казалось, что Изабель едва ли тяжелее ребенка.

— Не хотите ничего сказать?

— Почему я должна говорить? Вы сразу возразите и станете объяснять, в чем я неправа.

— Я просто стараюсь помочь вам научиться жить здесь.

— Мистер Максвелл…

— Джейк.

— Мистер Максвелл…

— Джейк!

Джейк сделал вид, что споткнулся, и Изабель обвила руками его шею, удивив и Джейка, и саму себя. Ощущение нежного тела, прижавшегося к нему, чуть не заставило Джейка уронить ее на самом деле.

Мужчины в этих краях не знали женщин, похожих на Изабель. Она была изящна, элегантна, легка, но без манерности и изнеженности. Такая женщина опасна, как схватка с команчами, а он добровольно несет ее на руках. Изабель не только уговорила его оседлать себя полудюжиной сирот, которые то слушаются, то нет, но еще и каким-то образом заставила уговаривать поехать с ними. Уговаривать! Да он должен был кричать, что скорее отправится на войну еще раз, чем во время перегона по Западному Техасу посадит себе на шею женщину, воспитанную в городе.

Должно быть, ее привлекательность просто сразила его.

— Мадам, я не собирался спотыкаться, но когда вы называете меня мистером Максвеллом, так конфужусь, что не знаю, какую ногу куда ставить.

Его смущало другое, но ей знать это не обязательно.

— Вы хотите сказать, что если я не буду вас называть по имени, вы уроните меня?

— Я сделаю все, чтобы этого не случилось, но человек не всегда может отвечать за себя.

— Вы возмутительны и совершенно не щепетильны.

Джейк ухмыльнулся.

— Да, мадам. Щепетильность не помещается в мою седельную сумку.

Изабель глянула на него так свирепо, что Джейк чуть не поцеловал ее. Это была не сознательная мысль, просто непосредственная реакция, которую он едва сумел вовремя подавить.

К тому времени, как они добрались до края каньона, Джейк дрожал. Он знал, что его тянет к этой женщине, но недооценил силу влечения и переоценил свое самообладание. Нельзя предугадать, что он сделает, предоставься ему хоть полшанса. Изабель может уговорить его на что угодно.

Это испугало Джейка. Он поклялся никогда не попадаться в женские сети и решил, что пора перестать резвиться и надо держаться подальше от нее.

— Это ваш лагерь?

— Да, мадам.

Лагерь состоял из палатки и ровной площадки, где он готовил и ел.

Джейк усадил Изабель на бревно, отполированное его собственным задом. Отпустить ее было все равно, что почувствовать порыв ледяного ветра. Он ощутил пустоту, словно что-то потерял.

— Если будет слишком жарко, можете воспользоваться палаткой.

— Благодарю. Все будет в порядке.

Кажется, она почувствовала облегчение, обретя возможность самостоятельно распоряжаться собственной персоной.

— Просто не наступайте на эту ногу. Она будет в порядке через несколько часов.

— Спасибо, я так и сделаю.

Действительно, злится, расправила юбки, чтобы скрыть даже кончики ног. Ясно без слов — руки прочь!

— Я принесу воды.

Вид у нее был самый благопристойный и осуждающий.

— Пошлите Вилла. Мне бы не хотелось отрывать вас от работы.

Другими словами — подите прочь и не возвращайтесь. Джейк разозлился.

— Не волнуйтесь, если увидите парочку гремучих змей, я держу их, чтобы спастись от мышей.

Испуганный взгляд развеял раздражение, ему стало стыдно.

— Здесь действительно есть змеи?

— Да, но они вас не тронут, если вы не тронете их. Крикните, если будет нужда. Мальчики вас услышат.

— А вы где будете?

— С Хоуком и Баком.

Изабель, казалось, было не по себе.

— Я буду посматривать за вами время от времени.

— В этом нет необходимости. Все будет в порядке.

Вот так с женщинами всегда. Она испугана, пока думает, что он собирается ее оставить, но как только обнаружит, что он будет недалеко, настаивает, что никакая помощь не нужна. Никогда в жизни ему не понять женщин или то, почему чувствует непреодолимое влечение именно к этой.

А он чувствует. Неважно, что Изабель — совершенно неподходящая для него женщина. После того, что сделала его мать, нужно быть последним дураком, чтобы провести хоть час возле подобной женщины. Но что-то в Изабель заставляет забывать принятые решения. Джейк не мог отделаться от мысли, что с ней все будет по-другому.

Изабель обнаружила, что если осторожно, не сгибая, ступать на ногу, та не болит. Ну, не очень болит. Хорошо бы отдохнуть подольше, но все надоело до того, что впору завизжать. Девушка смотрела, как мальчики арканят и клеймят бесчисленных коров. Они еще иногда спорили, но к полудню удалось выработать систему, которая позволяла выяснять отношения не слишком бурно.

Под ногу попал камень, Изабель вздрогнула от боли. Она решила идти обратно пешком, боясь, что Джейк понесет ее на руках. Этого нельзя допустить. Не нужно, чтобы тело посылало сигналы, которых она не понимает и не хочет понимать. Это было не очень трудно, пока она считала, что Джейк старается досадить ей, но теперь уверена — он не питает к ней неприязни. И она не чувствует неприязни к нему.

Все так перепуталось! Изабель не чувствовала ничего похожего к своему жениху. Почему это должно было случиться теперь и с таким мужчиной, как Максвелл?

Еще один камень под ногой. Изабель остановилась передохнуть, окинула взглядом расстилавшуюся вокруг неприветливую землю. Непонятно, почему Джейк так привязан к ней. Почва здесь тяжелая, каменистая и изрезана ущельями и каньонами, достаточно большими, чтобы спрятать стадо. На его месте она была бы счастлива отдать все это фермерам, индейцам или любому другому, кто захочет.

К коралю Изабель подошла вскоре после того, как Джейк и мальчики пригнали еще одну партию скота. Сидя верхом, они наблюдали, как быки ищут выход из коралл. Интересно, сколько животных может вместить каньон? Казалось, их здесь уже сотни.

— Я как раз собирался за вами, — сказал Джейк. — Нам пора возвращаться.

— Еще далеко до темноты, — возразил Шон. — Я не устал.

— Твоя лошадь устала. Я не хочу, чтобы с ней что-то случилось от того, что она вымоталась.

— Можно, я обратно поеду с вами? — спросил Вилл.

Изабель не поняла, почему Джейк бросил взгляд на Мэтта, и почему лицо мальчика, казалось, выразило гнев. Она не знала ни одной причины, за что Мэтт мог бы не любить Джейка.

— Езжай с братом.

— А я? — спросил Пит.

— Иди сюда, нахал, — сказал Шон. — Я помогу тебе сесть на лошадь.

— А как доберется мисс Давенпорт? — спросил Чет.

— Я пойду пешком.

— Это невозможно, — возразил Джейк. — Даже при здоровой ноге нужен почти час. Вы повредите ногу так сильно, что несколько дней не сможете вообще ходить.

Изабель не хотела признавать, что он прав, вернее, она не права, но у нее не осталось выбора.

— Если вы оседлаете для меня лошадь, постараюсь не упасть прежде, чем доберемся до ранчо.

— У нас нет свободной лошади.

— Мадам, если хотите, можете ехать на моей, — предложил Чет. — И без седла, если вам так удобнее.

— Здесь нет ни одной лошади, которую я мог бы доверить Изабель, чтобы ехать боком и без седла, — возразил Джейк.

Изабель не собиралась спорить с ним — при мысли о том, чтобы ехать на лошади без седла ей стало дурно.

— Она может взять мою лошадь, — сказал Джейк. — Я пойду пешком.

— Мы будем добираться вечность, — пожаловался Вилл.

— Я знаю! — закричал Шон. — Она может ехать с Джейком!

— Не говори глупостей. Я…

— Прекрасное решение! — подхватил Чет. — Без седла ей все равно не за что держаться, а Джейк сядет сзади и не даст ей упасть.

— Мисс Давенпорт не допустит этого ни на минуту, — усмехнулся Джейк. — Леди так не поступают, она не поедет, да и я ей не нравлюсь.

— Он, похоже, боится женщин, — тихо сказал Шон Чету. — Один из моих дядей был таким же. Не мог подойти к женщине, не покраснев, не заикаясь и не суетясь, будто у него пчелы в штанах.

— Вы обязательно увидите ее ноги, когда она будет садиться верхом.

— Но вы же видели их, а мы не будем смотреть, — возразил Чет.

Джейк взглянул на мальчиков. Шон выжидательно усмехался. Чет, казалось, был доволен, что они нашли приемлемое решение вопроса.

Изабель открыла рот — сказать, что никогда не поедет верхом вдвоем с мужчиной, ни в этой жизни, ни в будущей, но тут же закрыла его. Если она собирается ехать в Нью-Мексико, придется делать много такого, о чем даже и не подумала бы, останься в Саванне. Поездка вдвоем может быть еще наименьшим из зол.

— Вам придется ехать по-мужски, — сказал Джейк.

Он уже говорил, что Изабель слишком связана условностями, принятыми на Востоке и совершенно не приемлемыми на Западе. Сейчас как раз один из таких моментов, одна из условностей. Или ехать верхом, или идти пешком. Перед лицом этих альтернатив выбор был прост.

— Я поеду.

Джейк пробормотал одно из самых колоритных проклятий и спрыгнул на землю. Он стащил седло со своей лошади и передал его Чету.

— Трогайте. Мы вас догоним.

— Ну, — сказал Джейк, когда мальчики скрылись из вида. — Я подсажу вас. Вы должны закинуть правую ногу на другую сторону. Иначе свалитесь. Как, сможете?

Изабель была уверена, что не сможет.

— Конечно, смогу.

Но оказалась готова к ощущению его рук на своей талии не больше, чем к тому, что почувствовала, когда Джейк нес ее на руках. Она ощущала каждый палец на своих ребрах, ладони на боках, большие пальцы на спине. Изабель чувствовала себя пойманной, беспомощной, полностью в его власти.

Это было странное ощущение, совершенно непохожее на то, что она чувствовала, пока Джейк нес ее. Девушка была маленькой и беззащитной и совершенно подавлена его ошеломляющей силой и энергией.

— Согните ноги и прыгайте, — приказал Джейк.

Изабель машинально повиновалась.

Ощущение его рук на талии — ничто по сравнению с удовольствием быть поднятой в воздух и опущенной на спину лошади, которая, казалось, не вполне была уверена, что ей это нравится. Изабель не смогла удержать равновесие — держаться было не за что — и едва не свалилась с другой стороны.

Но руки Джейка держали, как тиски.

— Хватайтесь за гриву и перекиньте ногу. Она ухитрилась сделать это как раз тогда, когда Джейк вскочил на коня.

— Поехали.

Изабель не удивила тряска, когда лошадь пустилась легким галопом. Она не очень боялась упасть, хотя и была совершенно уверена, что упадет обязательно на кактус. Гораздо более волнующим оказалось ощущение тела Джейка, прижавшегося к ее спине, слишком остро Изабель ощущала его руки, обвившиеся вокруг талии, слишком живо чувствовала его бедра, тесно прижатые к ее бедрам.

Изабель обуял страх, настойчивое желание вырваться из объятий. Даже когда на нее набросился Анри, ее тело не оказалось в такой непосредственной близости к сильному, мускулистому мужскому телу.

Однако постепенно эти чувства уступили место новым ощущениям, в ней поднималось какое-то волнение, наполненное восхитительной остротой предвкушения. Изабель попыталась подавить его, но ощущение было мощным, всепоглощающим. Оно настойчиво заставляло прислониться к Джейку, разгоралось от прикосновения к его телу, воспламенялось от чувственного трения тел в ритме скачки, огнем разливалось по телу, словно яркие искры после удара молнии, лишая руки и ноги силы, а разум ясности.

Впервые Изабель осознала силу своего влечения к Джейку, и ощущение было слишком ясным, чтобы спутать его с чем-то еще. Она хочет Джейка и хочет его неистово.

Это потрясло Изабель. Все, что она раньше испытывала к Джейку — чувство приязни, тягу к нему, удовольствие быть рядом, — не подготовило ее к потрясению от ощущения желания. Это ошеломило, подавило, привело в ужас.

К огромному облегчению Джейк нагнал мальчиков прежде, чем Изабель окончательно потеряла власть над собой.

— Можно, я завтра опять поеду? — окликнул Джейка Вилл.

— Посмотрим.

— Я тоже! — вторил Пит.

— Посмотрим, — повторил Джейк. — Нужен только один человек нагревать клеймо и поддерживать огонь.

— Можно мне сгонять коров? — спросил Вилл. Изабель напряглась. Неужели Джейк, казалось, не видевший никакой опасности ни для кого, кроме нее, разрешит Виллу ехать с ними?

— Нет. Тебе нужно научиться ездить верхом.

— Я уже знаю, как ездить, — возразил Вилл. — Я…

— Ты помнишь, что я сказал тебе?

— Да, — сникнув, ответил малыш.

— Всегда помни об этом.

Изабель никогда не думала, что Джейк обладает таким запасом терпения. Он до сих пор не вышел из себя, хотя Вилл продолжал щебетать о том, что уже умеет делать и чему научится. Пит старался не отстать от него.

— Дайте им неделю, — усмехнулся Чет, — и они будут готовы гнать стадо в Нью-Мексико одни.

Вилл ничуть не смутился и продолжал бомбардировать Джейка вопросами.

Поездка закончилась почти так же быстро, как началась. Изабель поразилась, когда ощущение тепла и силы Джейка исчезло, потому что он соскользнул на землю. Девушка почувствовала, как спадает напряжение, притупляется острота желания, но не появилось ничего похожего на облегчение, которого ждала. Только ощущение потери. Джейк обхватил Изабель за талию и поставил на землю.

Но не отпустил. Руки продолжали обвивать талию, он крепко прижимал Изабель к себе. Нельзя было не почувствовать жар его тела, не ощутить его силу, не осознать, как ослабели ее ноги. Она боролась с желанием обнять его и приникнуть к его телу.

— Вы крепко стоите на ногах? — Да.

— Больно ступать на ногу?

— Нет. Если я буду осторожна, готовя ужин, то к завтраку нога будет в порядке.

— Вы уверены?

Она не может больше вот так стоять. Слишком давно никого не волновало, как Изабель себя чувствует. И конечно, должна готовить ужин независимо от состояния.

Все правильно. В пути ни у кого не останется времени выполнять ее обязанности и каждому придется делать свое дело, несмотря ни на что. Джейк будет делать. К тому же, это она напоминала о необходимости хорошего примера. Теперь ее очередь.

— Мэтт устал. Он весь день был в седле, и ему еще заниматься с лошадью.

— Он не будет против, если сегодня кто-нибудь сделает это за него.

— Когда распределяли обязанности на время перегона, вы ведь не собирались позволять мальчикам отлынивать?

— Нет, но…

— Приготовление пищи — моя обязанность.

Изабель отступила на пару шагов. Трудно разговаривать, задирая голову, чтобы увидеть собеседника.

— Ну, я лучше займусь делом. Не хочу отрывать вас от работы.

Изабель пошла прочь, полная решимости не хромать, даже если боль убьет ее. Хотя почти так и было, когда под ногу попался один из камней. Она с трудом сохранила равновесие и пошла дальше, отказываясь пасовать перед болью.

— Брет, — позвала девушка, подойдя к погасшему костру. — Мне немедленно нужны вода и дрова.

— Нога еще болит?

Изабель подала мальчикам ужин, взяла тарелку и села. Джейк подошел к ней прежде, чем она смогла проглотить первый кусок.

— Нет, — это была ложь, но от его вопроса захотелось плакать. С тех пор как тетя Дейрор умерла, никто не интересовался, как она себя чувствует. По большей части, никто даже не делал вид, что это его интересует. Изабель думала, что привыкла к этому. Пыталась привыкнуть. Непонятно, почему с Джейком все должно быть по-другому. Она этого не хочет.

— Вы несколько раз споткнулись, когда готовили.

Изабель решила, что незачем радоваться его вниманию. Если сердце забилось сильнее, если слегка кружится голова, лучше считать, что она надышалась дыма от костра.

— Здесь много камней. Все спотыкаются.

— Вам нужно отдохнуть. Пусть Вилл и Пит уберут посуду.

— Я сделаю это сама.

Он сел рядом, жуя одну за другой большие порции бобов и бекона. Очевидно, его не волновало, что бобы разварились, а бекон по-прежнему жесткий.

— Мальчики еще недостаточно мускулисты. Но за месяц в седле должны набрать силы, — по-видимому, его больше не волнует ее нога. Изабель рада, что у мальчиков дела лучше, чем ожидалось, но сейчас не хочет говорить о них. Она устала, нога болит, она едва в состоянии есть то, что сама приготовила, ей недоело всегда думать о ком-то другом.

Но выбора нет. Они с Джейком рядом только из-за мальчиков. Не будь их, она никогда бы не вернулась на его ранчо. И, конечно, не согласилась бы ехать в Нью-Мексико.

— Буду очень рада, если вы научите их всему, чему можно, до того, как мы доберемся до Санта-Фе, — Изабель старалась не поддаваться раздражению из-за того, что Джейк не интересуется ею. — Может быть, это поможет им найти работу.

— Что вы будете делать с младшими? Они не могут быть загонщиками.

— Не знаю.

— Но вы не можете вернуть их в Остин. Брет чуть постарше, но Вилл и Пит слишком малы, чтобы…

— Нет.

— Вы не можете заботиться о них сами.

— Что-нибудь придумаю.

Изабель хотела, чтобы Джейк ушел. Она не хочет даже пытаться думать о том, как сделать счастливым кого-то, когда сама несчастлива. Нужно побыть одной, самой посочувствовать себе, если больше некому. Это ненадолго. Нога перестанет болеть через день-другой.

Но дело не в ноге. Она чувствовала себя подавленной и нелюбимой. Это случалось нечасто, но иногда одиночество побеждало. В большинстве случаев удавалось убедить себя, что это неважно, но не сегодня. Если завтра с ней что-нибудь случится, не будет никого, кто вспомнил бы о ней дольше, чем на пять минут, и с этим трудно смириться.

— Почему бы вам сегодня не лечь в хижине?

— Что? — Изабель потеряла нить разговора.

— Спите в хижине. Вам будет удобнее, чем в фургоне.

— Со мной все в порядке.

— Вы можете подвернуть ногу, забираясь в него и вылезая.

— Вы боитесь, что я не смогу приготовить завтрак?

— Я боюсь, что вы еще раз растянете ногу. Мне придется вас оставить, но один я не справлюсь со всеми этими парнями.

Ну и ну, он все-таки беспокоится, по-своему, конечно.

— И вообще, вам неудобно спать вне дома. Такая женщина, как вы, заслуживает дом с деревянным полом и занавесками на окнах.

Изабель не поняла — это комплимент или просто сочувствие.

— Вы хотите сказать, мне нечего делать в этом путешествии?

— Нет, я не хочу, чтобы вы еще больше заболели.

Джейк явно выглядел расстроенным. Изабель почувствовала себя лучше.

— Благодарю вас и с удовольствием принимаю предложение.

У него был такой огорошенный вид, что девушка чуть не рассмеялась. Она поднялась. Ей стало гораздо лучше. Ничего страшного, нужно просто хорошенько выспаться.

Джейку не хотелось возвращаться обратно в лагерь. Он знал, что не должен оставлять стадо на всю ночь без охраны, но чувствовал себя не в своей тарелке, покидая Изабель практически без защиты, кроме банды невооруженных мальчишек. Он мог бы оставить ружье, но не знал, кто из мальчиков лучший стрелок, кому можно доверять, кому не придет в голову сбежать, получив лошадь и оружие.

Изабель и ее сироты дали ему шанс спасти ранчо, но очень осложнили жизнь. Это хуже, чем армия. Там, по крайней мере, давали еду, оружие и показывали врага, с которым сражаться. Здесь от него ждали, что он обеспечит все сам.

Ну ладно, завтра он постарается послать кого-то из парней спать в лагерь. А до этого стаду придется самому позаботиться о себе.

Изабель обрадовалась, проснувшись сама до рассвета. Сегодня Джейку не понадобится ее будить. Она быстро оделась и вышла поднять Брета. Трава была мокрой и тяжелой от росы. Когда девушка управилась с завтраком, туфли промокли насквозь. Ей и в самом деле нужны ботинки.

Мальчики спали крепким сном. Изабель с облегчением отметила, что они спят, закрыв головы одеялами. Кажется, это заслуга Джейка.

Осталось только приготовить кофе. В конце концов, Изабель оставила гущу трехдневной давности. Невозможно вообразить, что кто-то захочет пить такую бурду, но Джейк может наслаждаться, если, конечно, не ждет, что она станет делать то же самое.

Как только кофе нагрелся, Изабель взяла котел и ударила по нему самой большой металлической ложкой. Звук получился достаточно громким.

— Завтрак будет готов через пять минут. У вас как раз есть время надеть ботинки и умыться.

— Кому нужно чистое лицо, чтобы есть? — спросил сонный голос.

Изабель поразилась, обнаружив, что это сказал Джейк.

 

Глава 11

— Что вы здесь делаете? — не успели вылететь эти слова, как Изабель рассердилась на себя за надежду, пусть и мимолетную, что это имеет какое-то отношение к ней.

— Я слишком устал, чтобы седлать лошадь и ехать обратно.

— А ваши коровы?

Если она не хочет, чтобы Джейк признался, что остался из-за чего-то, никак не связанного с ней, зачем спрашивает?

— Они годами обходились сами по себе. Надеюсь, могут сделать это еще одну ночь. Это не кофе пахнет?

— Он будет готов, когда вы умоетесь. Мальчики ждали, как поступит Джейк. Изабель была уверена — если он откажется, они сделают то же.

— Пошли, — сказал им Джейк. — Немного речной воды поможет проснуться. Если влезете на лошадок полусонные, весь день придется вынимать колючки из задницы.

Изабель смотрела, как они спускаются к ручью, мужчина впереди шести мальчиков.

— Вилл вьется вокруг него, как щенок, — презрительно произнес Брет.

Изабель не понимала, почему Вилл так прилип к Джейку, но была довольна, что у малыша появился мужчина, на которого можно смотреть снизу вверх.

Едва мальчики вернулись, со стороны кораля прибежал Люк.

— Бак исчез и взял двух лошадей.

— С ним что-то случилось, — предположила Изабель.

— Ничего не случилось, — Джейк разозлился. — Он просто украл двух лошадей и сбежал.

— Бак не украл бы, — Изабель расстроилась, что Джейк может так думать.

— Почему нет? Потому что вы позаботились о его ранах? Все, с кем он имел дело, дурно обращались с ним. Возможно, он ненавидит всех взрослых. У меня одна надежда, что он двинулся на Запад, не хочу во время пути наткнуться на его скальпированные останки.

Изабель не понимала, как Джейк может говорить о возможной смерти Бака с таким жестоким безразличием.

— Вы должны догнать его. Он еще слаб. Джейк взглянул на девушку, как родители смотрят на ребенка, только что сказавшего глупость.

— Он может быть уже в пятидесяти милях отсюда. Понадобится день, чтобы поймать его, даже если я решу это сделать.

— Но вы не можете отнестись к этому безразлично.

— У меня нет выбора. Я не знаю, где он. А если бы и знал, не могу тратить время на его поиски.

— Вы должны что-то сделать, — Изабель была не в состоянии поверить, что Джейк не бросится искать Бака немедленно.

— Я сделаю. Позавтракаю. Потом выясню, умеет ли кто-нибудь из парней держать ружье.

— Ты видел какие-нибудь следы? — спросила Изабель Люка, не желая сдаваться.

— Да, но нечеткие. Земля слишком каменистая.

— Я пойду по следу, — предложил Хоук.

— Проследи его пару миль, — уступил Джейк. — Просто чтобы знать, в каком направлении он пошел.

— Вы не поедете с ним? — спросила девушка.

— Нет, — он указал на небо, начинающее розоветь. — Мы опоздали.

Изабель передала Мэтту тарелку, которую держала в руке.

— Тогда пойду я.

— Вы не сделаете ничего подобного.

— Кто меня остановит?

— Я. Дьявольщина, через пять минут вы не сможете найти дорогу обратно.

— Я пойду с ней, — сказал Шон.

— И я, — добавил Чет.

— Никто никуда не пойдет. Хоук выяснит все, что нужно. А теперь, мадам, если не возражаете, нам нужно хорошо позавтракать, чтобы провести день в седле. Надеюсь, вы испекли кучу бисквитов.

Изабель подмывало сказать, что раньше ад вымерзнет, чем она когда-нибудь приготовит ему что-то съедобное — фразу, которую никогда бы не подумала сказать до сегодняшнего дня, — но решила, что ничего не добьется. Мальчикам нужно есть.

Если она не выполнит свою часть сделки, Джейк может отказаться от своей.

Но Изабель не собиралась мириться с тем, что Бак исчез и никто не собирался искать его. Она не могла понять, как Джейк может вести себя по-другому. Несмотря на его образ жизни, сравнимый с диким зверем, должно же быть в нем что-то человеческое.

Она молча делала свое дело, но Вилл и Пит следующие десять минут посвятили предположениям на тему, что могло случится с Баком. От их заключений волосы становились дыбом, так что Изабель почувствовала облегчение, когда Джейк положил конец догадкам, скомандовав садиться в седло.

Не успели они встать на ноги, как послышался крик Люка:

— Это Хоук и Бак! С ними еще кто-то! Мальчики забыли о лошадях и устремились к маленькому холму позади кораля. Когда Изабель добралась туда, мальчики бежали навстречу Баку.

— Я боялся чего-нибудь в этом роде. Она обернулась и увидела Джейка.

— Чего боялись?

— Кто этот парень? — Джейк не ответил на ее вопрос.

— Неважно. С Баком все в порядке.

— Думаю, это может стать чертовски важным.

— Что вы хотите сказать? — Увидите.

Изабель никогда не видела этого мальчика. Чернокожий, высокий и, несмотря на крупные кости, страшно худой. Он казался ровесником Бака. Лошади шли шагом. Сначала удивившись, что они едут так медленно, Изабель поняла — мальчик слишком слаб, чтобы ехать быстрее.

— Интересно, где Бак нашел его?

— Украл.

— Не будьте смешным. Зачем Баку красть других мальчиков?

— Думаю, он тоже работал у ваших фермеров. Бак точно украл его, потому что вижу на правой ноге цепь.

Изабель заметила что-то блестящее, но никогда бы не подумала, что это цепь.

— Вы хотите сказать…

— Он был прикован на ночь, чтобы не сбежал. Вдруг Изабель покачнулась. Джейк схватил ее за руку, потом поддержал за талию.

— Вы в порядке?

Девушка выпрямилась. Все чувства пришли в смятение. Она не привыкла к объятиям мужчины, но подумала, что ей нравится ощущение.

— Я чувствую себя прекрасно. Просто не привыкла ходить по такой каменистой земле, ноги все время меня подводят.

Только на этот раз это слабость в коленях, а не щиколотка. Изабель отпрянула от Джейка. И как вчера, испытала чувство потери, а не облегчение.

— Готовьте ваши мази и повязки, — Джейк хмурился. — Будем надеяться, с ним обошлись не так круто, как с Баком.

Мальчики остановились перед Изабель и Джейком.

— Я должен был забрать его, — сказал Бак. — Я не мог уйти, зная, что он все еще там.

— Почему не сказал нам? — спросила Изабель.

— Я не был уверен, что вы позволите. У вас и так уже много мальчиков, и мистер Максвелл не хотел нас брать. А тут еще один.

Сейчас Изабель была абсолютно уверена — Джейк не бросит этого мальчика. Его состояние заставило сжаться сердце девушки — грязный, вместо одежды отвратительные лохмотья. Она была уверена, что ему не позволяли мыться. Но цепь, болтающаяся на ноге, вызывала гнев более сильный, чем она когда-нибудь испытывала.

— Как ты его освободил?

— Перепилил столб, — объяснил Бак.

— Как тебя зовут? — спросила Изабель.

Мальчик не ответил. Он смотрел на нее широко открытыми черными глазами, огромными от ненависти.

— Это Зик, — сказал Бак. — Один из фермеров купил его.

— Но рабов уже не продают.

— Его купили.

— Мы как раз собирались завтракать, — сказала Изабель. — Потом я посмотрю твои рубцы.

С тем же выражением лица Зик спешился и пошел за Баком к костру.

— В следующий раз сообщи, что собираешься делать, — обратился Джейк к Баку. — Я скорее соглашусь на целую свору бесполезных нахалов, тявкающих у моих ног, чем оставлю хоть одного из вас этим дьяволам. Кто-нибудь еще остался?

В глазах мальчика сверкнул гнев.

— Нет, но они ждут каких-то новых. Я слышал, как они говорили об этом.

— Мы — те, кого они ждут, — вмешался Шон. — Но мы гоним коров Джейка в Нью-Мексико.

Взгляд Зика немедленно переместился на Джейка.

— Ты тоже можешь участвовать, — сказал тот. — Но сначала поешь немного.

Мальчик набросился на еду так, словно никогда не ел.

Изабель осторожно обработала его раны. Зик был избит, но били его не часто и не очень сильно. Изабель интересовало, кто мог поместить мальчиков в такие нечеловеческие условия. Потом вспомнила, что сама едва не сделала то же самое.

Шон вошел в хижину, держа рубашку и штаны, и протянул их Зику. Великодушие Шона согрело сердце Изабель, но Зик гневно оттолкнул одежду.

— Возьми, — сказал Шон. — Твоя одежда вся в дырках. Ты не можешь разгуливать голым перед мисс Давенпорт.

— Я не хочу ничего ни от кого, — все тело Зика сотрясалось от гнева, который, казалось, рвался из души.

— Возьми, пока не сможешь заработать немного денег, чтобы купить себе что-нибудь, — предложила Изабель.

— Как я это сделаю? — сердито спросил Зик.

— Понятия не имею, — Изабель не хотела, чтобы он думал — она знает ответы на все вопросы. — Два дня назад я не знала, как вырвать этих мальчиков из рук фермеров. Потом мистер Максвелл согласился взять нас с собой. К тому времени как мы доберемся до Нью-Мексико, я придумаю, как ты сможешь заплатить за эти штаны.

Зик взглянул на Шона.

— О'кей, но только, пока я не смогу купить собственные.

Изабель вышла, чтобы он мог переодеться. Джейк ждал ее, на лице читалось беспокойство.

— С ним все будет в порядке. Он просто перетрудился и недоедал.

— Меня не это беспокоит.

— Уверена, он будет хорошим помощником.

— И не в этом дело. Фермеры будут его искать и обязательно явятся сюда.

Изабель не подумала о таком повороте событий.

— Что они могут сделать?

— Попытаются заставить отдать его.

— О, нет!

— Я и не собираюсь. Но если приведут шерифа, у меня не будет выбора.

— Что будем делать? — Изабель не сомневалась, что у Джейка есть план. У него всегда на все был ответ.

— Я хочу спрятать их. — Где?

— Еще не знаю, но что-нибудь придумаю. Брет, Вилл и Пит останутся здесь. Я отправлю остальных ребят и большую часть лошадей в лагерь. Они могут продолжать клеймить скот.

— Вы не поедете с ними?

— Фермеры никогда не поверят, что я не имею к этому отношения, если не увидят меня. Мы не можем сделать вид, что здесь никого нет, поэтому дадим объяснение, которому можно верить. Вы можете быть моей кузиной, приехавшей с тремя сыновьями ко мне жить.

Решение оказалось совершенно неожиданным, но не было времени задавать вопросы. Слишком многое нужно сделать. Джейк объяснил мальчикам ситуацию и отослал старших в лагерь вместе с лошадьми и пожитками.

Он приставил Вилла, Пита и Брета заметать следы запасных коней. Потом сел на одну из оставшихся лошадей и ездил взад-вперед, пока не оставил четыре дорожки следов, ведущих в кораль.

— А вы возьмите остатки еды, — велел он Баку. — Потому что уедете на целый день.

— Куда мы отправляемся? — подозрительно спросил Зик.

— Я собираюсь вас спрятать. Фермеры обязательно будут искать вас здесь.

— Я не подумал об этом, — огорчился Бак. — Мне нужно исчезнуть. Если меня найдут, то убьют.

— Не говори ерунды, — сказал Джейк, отметая страхи мальчика. — Никто не собирается убивать тебя или кого-то еще. Кроме того, тебе придется вернуться сюда. Почти на десять миль здесь больше никого нет.

Изабель решила, что никогда не поймет Джейка. До сих пор он казался грубым и бесчувственным, не интересующимся никем и ничем. А теперь, не раздумывая, собирается защитить мальчиков.

Она завернула остатки бекона и бисквитов в чистое полотенце. Бак и Зик съели столько бобов, сколько могли.

— Не знаю, как долго меня не будет, — сказал Джейк Изабель, когда все было готово. — На случай, если они явятся сюда в мое отсутствие, займитесь чем-нибудь, чтобы было похоже, что вы здесь живете.

— Например?

— Не знаю. Чем занимаются женщины? Стирают? Убирают?

— Готовят, консервируют, заботятся о детях.

— Завтрак вы уже приготовили, консервировать здесь нечего, и у вас нет ребенка.

Сарказм Изабель пропал даром.

— Ну так постарайтесь вернуться побыстрее. Учитывая, что фермеры сделали с мальчиками, ее ужаснула мысль встретить их одной. Она была невысокого мнения о манерах Джейка, серьезно сомневалась относительно его ценностей, но была абсолютно уверена — он сможет защитить ее. Любой мужчина, выбравший в качестве образа жизни единоборство с лонгхорнами и любящий эту жизнь, должен быстро разобраться с несколькими фермерами.

— Я уберусь в кухне, — сказала Изабель. — Мальчики могут начать со спального барака.

— Это не имеет смысла. Мы уедем через несколько дней.

— Как вы заметили, женщины убирают и стирают. Никто не поверит, что я собираюсь жить в подобном месте. Тетя Дейрор упала бы в обморок, если бы вы попросили ее войти в этот дом. Уборка спального барака — подходящее дело для мальчиков, это очевидно.

Как каждый мужчина перед вопросом хозяйственных забот, Джейк сдался.

— Я постараюсь вернуться как можно быстрее, — пообещал он.

Изабель начала со спальни Джейка. Закончив здесь, возьмется за кухню. Забавная ситуация. У нее никогда не было собственного дома, мужа или детей, она никогда не готовила, не убирала и не стирала, что обычно делают женщины. И вот теперь занимается, уборкой в доме мужчины, которого встретила три дня назад, изображает мать троих мальчиков, не имеющих к ней никакого отношения, и надеется, что Джейк перестанет обращаться с ней, как с неумехой, от которой счастлив избавиться.

После истории с Дю Планжем Изабель была уверена, что навсегда потеряла желание близкого контакта с мужчиной, но не может не думать о прикосновениях Джейка. Прослужив несколько лет гувернанткой, она поклялась никогда не иметь детей. Однако рискует своим будущим ради настоятельной потребности помочь этим мальчикам. И вот теперь даже собирается заняться уборкой.

В спальне Джейка была спартанская пустота, очень напоминающая его самого. Здесь не оказалось ничего мягкого, ничего бесполезного. Интересно, что сказала бы о нем тетя Дейрор. Вероятно, и говорить с ним не стала бы. Тетя была женщиной очень твердых правил. Изабель частенько размышляла, где та их набралась. Даже в Саванне она выделялась в обществе.

Родители Изабель были убиты вскоре после рождения девочки. Тетя Дейрор сама никогда не упоминала о еще какой-нибудь родне. Когда Изабель спрашивала, тетя обычно говорила, что у нее дальние родственники в Англии.

Изабель никогда не хотела побывать в Англии.

По описанию тети, это странное, холодное место, совершенно не привлекавшее девочку. Тетя Дейрор обещала, что они поговорят об этом позже, но это «позже» никогда не наступило. Однажды с тетей случился удар, лишивший ее способности двигаться и говорить. Она протянула еще несколько месяцев, потом умерла. Изабель была помолвлена с молодым человеком из состоятельной семьи, и ей позволили остаться в доме тети. Когда в первой военной кампании жених был убит, все изменилось. Изабель исполнилось только шестнадцать, известных родственников у нее не было. Дом продали, чтобы заплатить тетины долги, а ее отослали в сиротский приют.

Изабель никогда не забудет первый день. Она была одинока и испугана, все еще ошеломлена смертью тети. Никого это не интересовало, и уж, конечно, не других детей. У Изабель забрали все вещи и запаковали, а ей выдали форму, и она должна была вписаться в новую жизнь, словно никогда не знала другой. Ей выговаривали за слезы по ночам, потому что это мешало спать другим. Девочки насмехались над ее «манерностью». Мальчишки были так же жестоки, когда Изабель нашла их грубые манеры непривлекательными.

Девочка сбежала, но ее вернули обратно.

После этого выучилась драться. Это не завоевало ей ни одного друга, но к ней стали относиться с определенным невольным уважением. Она считала дни до тех пор, когда станет достаточно взрослой, чтобы уйти.

Выйдя, наконец, из приюта, Изабель была в отчаянии, обнаружив, что никто из тех, кого она знала раньше, не хочет иметь с ней никакого дела. Ее изгнали из единственного общества, которое она когда-нибудь знала. Денег хватило только на билет до Нового Орлеана, где она нашла место гувернантки.

После того, как пришлось уйти от Дю Планжей, работу в приличном доме оказалось невозможно найти — она была женщиной с прошлым. Место учительницы в Остине, в Техасе, было словно ответ на молитвы.

Там она и нашла этих мальчиков.

Техас Реконструкторов не интересовался ими, а она интересовалась, так как знала, что значит потерять теплый любящий дом, не иметь никого, кто бы заботился о тебе. Тетя Дейрор была требовательна и сурова, но любила племянницу безгранично.

Воспоминания Изабель прервал стук копыт. Она вздохнула с облегчением, увидев Джейка, но устыдилась, как мало сделала. Девушка грезила наяву и едва закончила убирать комнату.

Изабель встретила Джейка на крыльце.

— Где вы спрятали мальчиков? — В одной из пещер на реке.

— А разве не там фермеры станут искать в первую очередь?

— Течение вымыло сотни пещер. Обыскать их все невозможно.

— Но они замерзнут и вымокнут.

— Это лучшее, что я мог придумать. Что вы делаете?

Она указала на ведра с водой, которые мальчики поставили на крыльцо.

— Хочу заняться кухней.

— Бросьте, готовить можно во дворе.

— Но фермеры не поверят, что я стану готовить на улице, когда у вас такая прекрасная кухня.

«Прекрасная кухня» — ложь.

— Если вы разожжете огонь, я положу в горячую воду все, что нужно вымыть. Сначала уберите пепел. У вас есть мыло?

— Где-то было.

К тому времени как Джейк разжег огонь, Изабель исследовала кухню.

— Здесь нечего есть.

— Я знаю.

— Но у нас почти нет продуктов.

— Я знаю, — повторил Джейк.

Изабель ждала более вразумительного ответа.

— Нам нужно что-то купить. Сколько времени это займет?

— Три-четыре дня.

— Нужно сделать это как можно скорее. Джейк необычайно заинтересовался огнем, который горел достаточно хорошо.

— Мы можем взять с собой нескольких коров.

— Это будет нас задерживать.

— У меня нет денег, — наконец признался он. — И здесь нет никого, кто дал бы мне в долг. Проклятые фермеры позаботились об этом.

Изабель поняла — ему неприятно говорить об этом, он стыдится признаться, что разорен.

— У меня есть деньги, — сказала она.

— Несколько долларов ничего не дадут. Нам нужны запасы еды на двенадцать человек почти на сорок дней.

— Это золото.

— Уже лучше, но…

— Двести долларов. Джейк застыл.

— Какого дьявола вы делаете с двумястами долларов золотом? Не думаю, что столько есть в целом штате.

— Их дало мне агентство. Они предназначались фермерам.

— Я не могу взять их.

— Они для тех, кто возьмет мальчиков. Вы взяли их, значит, эти деньги для вас.

Джейк, по-видимому, был в нерешительности. Она понимала — гордость не позволяет ему принять деньги от кого-то, особенно от женщины. Ну, ее гордость уже истерзана в клочья, так почему с его нужно церемониться?

В кухню ворвался Вилл.

— Кто-то едет!

 

Глава 12

Фермеры выглядели совсем не так, как себе представляла Изабель. Она ожидала увидеть дородных мужчин, одетых в грубое домотканое платье, едущих в фургоне, но увидела четырех мрачных бородатых типов, чьи лица казались такими же угрюмыми, как морды их мулов.

Даже если они никогда не причинили никому вреда, девушка не отдала бы им мальчиков. Изабель не могла представить себе, чтобы кто-нибудь из них поднял Вилла в седло или рискнул бы своей фермой ради кучки мальчиков-неудачников.

— Говорить буду я, — предупредил Джейк.

Изабель была рада предоставить ему все объяснения. Она не могла придумать, что сказать. Брет и Пит вышли из спального барака посмотреть, что происходит. Она сделала знак подойти, и мальчики бегом бросились через двор, оглядываясь через плечо, будто боялись, что кто-то попытается поймать их. Вилл бросился к Джейку. Брет и Пит встали с двух сторон рядом с Изабель.

— Это те, кто хотел взять нас? — шепнул Вилл.

— Точно.

— Мне они не нравятся.

— Мне тоже. А теперь ни слова. Мы не хотим, чтобы они знали что-то о Зике и Баке.

Изабель заметила, что в Джейке произошла разительная перемена — казалось, он стал выше, держался напряженнее. В нем чувствовалось волнение. Джейк был вооружен, хотя до сих пор она не видела его с оружием в руках. Он переместил Вилла влево, освободив правую руку.

Максвелл готовился защищать их — вот причина перемены. Изабель была уверена, он сам даже не осознает этого.

Девушка с удивлением ощутила чувство благодарности и радости от того, что Джейк собирается защищать ее и мальчиков. Поразительно, как за такое короткое время раздражительный холостяк превратился в мужчину, который относится к мальчикам с такой серьезной ответственностью. Она взглянула на Вилла. Рука Джейка все еще лежала на его плече, он бессознательно прижимал мальчика к себе.

Внезапно Изабель ощутила, что на глаза навернулись слезы. Как она могла не рассмотреть в Джейке доброту и ответственность за свои обещания? Вилл и Пит увидели это сразу. Она же обратила внимание только на плохие манеры, грубую внешность, нежелание иметь дело с ней и мальчиками. И вот, при первом признаке опасности, он, не задумываясь, собирается защищать их.

Девушка почувствовала гордость от того, что стоит рядом с ним. Это мужчина, на которого женщина может положиться, который позаботится о ней, не считая, что делает что-то необычное. Рука Джейка скользнула по прикладу ружья. Изабель едва сдержала улыбку — фермеры боялись его. Несколько дней назад это ужаснуло бы ее, но сейчас вызвало желание улыбнуться.

Фермеры остановились перед хижиной. Они не слезли со своих мулов и молча разглядывали Джейка.

— Не знал, что у тебя есть женщина, — сказал в конце концов Ноа Ландесфарн.

— Это моя кузина Изабель. С тремя сыновьями она приехала жить ко мне.

— Не знал, что у тебя здесь есть родственники.

— Она из Джорджии, — пояснил Джейк. — Из Саванны.

Изабель не знала, почему решилась заговорить. Слова, казалось, полились сами собой.

— Как поживаете? — она так подчеркивала южный акцент, что Пит удивленно глянул на нее. Изабель сжала плечо мальчика. — Приятно узнать, что у нас есть соседи, — продолжала девушка, растягивая слова. — Здесь немного скучно. Надеюсь, ваши жены приедут навестить нас и завязать знакомство.

Фермеры только удивленно таращились.

— Видели здесь кого-нибудь? — спросил Ноа.

— Никого, кроме пары команчей неделю назад. Вы кого-то ищете?

— Мальчишку, — выпалил Руперт Рейзон и резко осекся под взглядом Ноа.

— Один из наших парней не вернулся домой вчера ночью, — пояснил тот. — Мы боимся, что он может потеряться. Мальчик еще не привык к этой местности.

— Вы, должно быть, сходите с ума от беспокойства, — сказала Изабель. — Я бы помешалась, если бы один из моих малышей потерялся в этой пустыне. Как зовут вашего мальчика?

Ноа выглядел удивленным, даже смущенным. — Зик.

— Славное имя. Сколько ему?

— Шестнадцать.

— Здесь никого не было, — сказал Джейк.

— Мы думали, он мог двинуться в эту сторону. У него нет еды.

— Он едва ли нашел бы здесь что-то съедобное, — Изабель укоризненно нахмурилась, повернувшись к Джейку. — Шкафы кузена пусты, как церковная тарелка для пожертвований. Я уже просила его съездить в город и купить кое-какие продукты, нельзя же печь бисквиты из ничего. Да я имела больше продуктов, когда Шерман забрал почти все, что у нас было.

Изабель с ужасом слушала собственный голос. Тетя Дейрор упорно старалась, чтобы в ее речи не было и намека на медлительный говор Саванны, и вот она говорит так, словно росла на болотах за рекой.

— Думаете, он может прятаться в каньонах вниз по реке? — спросил Джейк.

— Он не мог уйти далеко пешком, так что где-то здесь, — ответил Ноа.

Его внимательный взгляд обследовал все ранчо и остановился на корале.

— Я смотрю, ты поймал нескольких своих лошадей.

— Это для ребят, — пояснил Джейк. — Бедные малыши не умеют ездить ни на чем, кроме фургона.

— Похоже, они немного маловаты, чтобы работать со скотом.

— Слишком малы, — согласился Джейк. — Но я подумал, они могут не пускать коров на ваши поля.

— Это не погасит твоего долга.

Тема была исчерпана, снова воцарилось молчание. Было ясно — фермеры не уйдут, пока не рассеются их сомнения.

— Можно нам осмотреть ранчо?

— Только со мной, — сказал Джейк. — Я не доверяю вам.

Фермерам это не понравилось, но они не возразили.

— Как насчет спального барака? — спросил один из них.

Джейк рассмеялся.

— Ни один беглец не остался бы здесь. Кузина Изабель заставила мальчиков убрать там, чтобы они могли им пользоваться. Посмотрите сами, если хотите.

Руперт спешился и широкими шагами направился к бараку. Мальчики вытащили оттуда все одеяла, матрасы, стулья, стол, седла и сбрую. Сразу было видно, что в нем никто не прячется.

— Надеюсь, вы не обидитесь, если мы вернемся к своей работе, — вмешалась Изабель. — Я сказала мальчикам — они не получат ужина, пока этот барак не будет вымыт так, чтобы в нем могли жить не только гремучие змеи. А у меня есть работа в доме. Ни один мужчина не умеет правильно содержать кухню.

Фермеры глядели на Изабель так, словно в первый раз слышали женщину.

— Ну, мальчики, время не ждет. Идите, — велела она, когда те, казалось, приросли к месту. — Эти дяди вас не съедят.

И рассмеялась. Фермеры — нет.

Мальчики медленно двинулись к бараку. Вилл несколько раз нерешительно оглянулся на Джейка.

— Ваш дядя Джейк должен помочь этим людям поискать их мальчика, — сказала Изабель. — Мы не хотим, чтобы он потерялся. Представляете, как вы были бы голодны, если бы остались без ужина и завтрака.

Один из мужчин удивленно уставился на девушку.

— Мальчики всегда едят так, словно им больше никогда не придется поесть, — продолжала она. — Если ваш мальчик где-то здесь, я уверена, он обязательно вернется домой. Всего доброго.

Изабель повернулась и вошла в хижину. Когда за ней захлопнулась дверь, она в изнеможении прислонилась к стене — ноги буквально стали ватными. Откуда у нее взялась храбрость заговорить? Еще непонятнее, откуда появились слова.

Она подошла к окну. Мальчики снова взялись за уборку, но были больше заняты фермерами, чем работой. Джейк не двигался, молча смотрел, как мужчины рыщут по ранчо. Позже повел их к ручью. Они скрылись за деревьями.

Изабель вздохнула с облегчением. Она не сможет до конца расслабиться, пока чужаки не уйдут, но хорошо, что они скрылись из вида.

Вилл бегом ворвался в кухню.

— Они найдут Зика и Бака?

— Нет. Джейк этого не допустит. А сейчас отправляйся обратно в барак, иначе они подумают, что здесь что-то не так.

— Они вернутся? Я боюсь их.

— Тебе нечего бояться. Джейк не даст тебя в обиду.

— Он их застрелит?

Изабель с ужасом поняла, что Вилл предвкушает такую возможность.

— Может быть, нам пойти за ними? Они могут сделать Джейку что-нибудь плохое. У него есть винтовка. Я видел. И знаю, как надо стрелять.

Изабель была уверена: Вилл не знает самого главного о винтовках или подкрадывающихся людях.

— Незачем Джейку стрелять. Когда эти люди не найдут Зика, то уйдут.

— Можно мне поехать с Джейком за Баком?

— Может быть, но если не вернешься и не поможешь Питу и Брету, никуда не поедешь.

Вилл вернулся в барак, по его заплетающимся неохотным шагам было видно — он представляет себе, насколько было бы лучше, если бы он выследил проклятых фермеров в лесу. Изабель решила снова заняться кухней. Сейчас это не нужно, но поможет отвлечься от беспокойства о Джейке.

Джейк никогда не любил фермеров, но за последний час стал их презирать. Они не потрудились скрыть от него свои разговоры. Угрозы вроде: «я спущу с него шкуру, когда доберусь», «в следующий раз прикую грязного ниггера к железному столбу» вызвали желание привязать их к хвосту бегущей лошади.

Жаль, это не поможет ни ему, ни мальчикам, поэтому Джейк повел фермеров к ручью, к нескольким каньонам вдоль реки, уводя все дальше от места, где были спрятаны мальчики.

— Может, он пошел другим путем? — спросил Руперт.

— Наверное, двинулся вниз по реке к Ньюкомб Кроссинг. Умеет он плавать?

— Не знаю, — сказал Ноа. — Вряд ли.

— Тогда будет держаться подальше от реки. Весенние грозы очень быстро поднимут уровень воды.

Руперт хотел поискать на реке. Джейк не думал, что они найдут место, где прятались ребята, но могут увидеть следы на песке или грязи. А увидев, никогда не поверят, что Джейк не видел мальчиков.

— Пожалуйста, если хотите. Но у меня есть дела, — и он направился прочь от реки. Фермеры проводили его до ранчо. Они едва взглянули на мальчиков и барак и не сделали даже вида, что хотят попрощаться с Изабель.

— Дай знать, если увидишь его, — Ноа сел на лошадь.

— Непременно, но думаю, он в Ньюкомб Кроссинг.

Мужчины уехали, ничего больше не сказав.

Джейк облегченно вздохнул. Они не знали, что Зик сбежал на лошади, и даже не подумали поискать следы, поскольку их кони не пропали.

Изабель вышла на крыльцо.

— Они уехали? — Да.

— Когда вы собираетесь вернуть мальчиков?

— Не раньше ночи.

— Сейчас поедете в лагерь?

— Нет. Уверен, они оставили кого-нибудь следить за нами. Не хочу, чтобы фермеры знали об остальных ребятах и о том, что я начал клеймить скот. Хочу быть за тысячу миль отсюда, прежде чем они поймут, что меня здесь нет.

— Когда мы отправляемся?

— Как только купим провизию.

— Когда мы ее купим?

— Завтра поедем. А сейчас я займусь тем, что поучу мальчиков ездить верхом.

Джейк был раздражен. Он взял Вилла и Пита проехаться верхом по холмам, но пришлось вести лошадь Вилла на поводу, чтобы заставить мальчика вернуться на ранчо.

— Я хочу помогать сгонять коров, — без конца твердил тот. — Я могу и не упаду.

— Я тоже, — вторил Пит.

На самом деле Пит ездил лучше. Много значило, что он был на год старше и сильнее. Ни один из них не обладал достаточной силой, чтобы еще несколько лет обращаться с лассо, но малыши, конечно, смогут ехать за стадом и не давать животным разбегаться.

Нет, с Питом и Биллом все в порядке. Джейка беспокоил Брет — он не хотел садиться на лошадь. Более того, отказывался даже держать лошадь или помогать седлать. Фактически, мальчик никогда не входил в кораль. Джейк не мог понять почему.

Изабель вышла из дома и направилась к ним. Брови Джейка поднялись — юбка была на восемь-девять дюймов выше туфель. Он видел значительно больше, чем щиколотки, и не мог представить, что случилось.

— Как дела у мальчиков? — спросила Изабель. Джейк знал, что она наблюдала за ними из окна кухни.

— Прекрасно, особенно Пит. Он просто самородок. Немного подрасти, и он станет настоящим ковбоем.

Он ждал объяснения, что с ее юбкой. Подъехал Вилл.

— Смотрите! — он послал лошадь легким галопом по коралю.

— Не слишком быстро он едет? — заволновалась Изабель.

— У него хорошо получается.

— Вы сказали ему это?

— Нет. Излишние похвалы могут испортить мальчишку.

Пит присоединился к Виллу, стремясь превзойти его.

— Мальчики от похвал расцветают.

— И в итоге погибают, становясь слишком самоуверенными. Пусть еще года три-четыре поволнуется, хорош ли он. Этого будет достаточно.

— Вы уверены, что сможете похвалить его года через три-четыре?

Мысль о юбке чуть не заставила Джейка пропустить эти слова.

— Это будет зависеть от того, кто станет его хозяином.

Изабель прикусила губу.

— Вы не собираетесь оставить его у себя?

— Я обещал помочь парням устроиться, а не взять их себе. Я не строю никаких планов после Санта-Фе. У меня нет будущего, если не удастся продать стадо.

Она подняла глаза, прищурившись от солнца.

— И что станете делать?

— У моего бывшего армейского капитана, Джорджа Рандольфа, ранчо чуть южнее. Я всегда могу попросить у него место загонщика.

— Но это не принесет вам собственного ранчо.

— Для ранчо нужны деньги и коровы. В данный момент у меня нет одного и, очень может быть, не будет другого. А сейчас, думаю, самое время поучить ездить верхом Брета.

— Сначала научите меня.

Джейк испытующе посмотрел на Изабель. Та волновалась, но была полна решимости.

— Это невозможно, пока у вас нет ботинок и подходящего платья.

— Ничего не могу сделать в отношении ботинок, но юбку уже переделала, — она показала на подол. — Я шила, вместо того чтобы убирать, и укоротила ее.

Ей не нужно было этого делать. Если бы Изабель знала, как на него действует вид ее ног, то бросилась бы в дом и переоделась во что-нибудь, волочащееся по земле.

— Вы можете ехать в фургоне.

— Не хочу, чтобы меня опять оставили здесь, потому что не умею ездить верхом. Оседлайте мне лошадь. Спокойную, пожалуйста, если не возражаете, — добавила она совершенно другим тоном.

Джейк оседлал старую кобылу. Галопом подскакали мальчики.

— Вы собираетесь ездить верхом? — удивленно спросил Вилл.

— Если Джейк научит меня.

— Я могу вас научить. Я знаю все о верховой езде.

— Я тоже, — эхом отозвался Пит.

— Оба сейчас же отправляйтесь в другой конец кораля, — велел Джейк. — Не хочу, чтобы вы напугали лошадь Изабель.

— Они будут следить за каждым моим движением и расскажут остальным, правда? — спросила девушка.

— Будьте уверены, но можете оставить их с носом, делая все превосходно, — он обошел ее лошадь. — Первое, чему нужно научиться, — как садиться в седло. Нужна подставка или кто-то, кто поднимет вас.

— Я воспользуюсь подставкой.

— У меня ее нет.

— Как садятся в седло Вилл и Пит?

— Их подсаживаю я.

С минуту Изабель смотрела на него. Щеки залились краской.

— Тогда вам придется подсадить и меня. Джейк заглянул в глаза девушки. Сегодня они почти зеленые. Казалось, они меняли цвет в зависимости от ее настроения. Хотел бы он знать, что означает зеленый. Если судить по реакции его тела, это страсть. Он неделями не чувствовал, насколько ему нужна женщина.

Изабель также понимала это. Дыхание стало глубже и чаще, грудь поднималась и опадала, привлекая внимание Джейка. Несмотря на блузу, застегнутую до шеи, он без труда представил форму и ощущение ее груди.

И вкус.

Джейк задрожал. Мышцы болели от желания, тело напряглось, губы пересохли, инстинктивно он облизал их. Это не помогло, только заставило думать о вкусе ее губ, прикосновении языка к ее груди.

Их глаза встретились. Джейк был уверен — Изабель знает, о чем он думает. В ее взгляде была некоторая неловкость, возможно, даже страх, но она не отвернулась.

Это еще больше все осложняло. Если он сейчас что-нибудь не предпримет, то может разрушить уважение к себе и ее доверие.

— Повернитесь, — голос был хриплым от желания. — Когда я вас подниму, перекиньте ногу.

— Я помню.

Джейк поднял девушку в седло и заставил себя сразу же снять руки с ее талии. Иначе он мог схватить ее в объятия и поцеловать.

— Теперь держите поводья и делайте все точно, как я скажу.

Он повел лошадь вокруг кораля, давая те же советы, что и мальчикам. Только на этот раз голова была больше занята чувствами к Изабель, чем своими словами. Джейк был страшно близок к тому, чтобы потерять над собой контроль. Неужели он так долго смотрел на коров и покрытые полынью пустыни, что вид и ощущение настоящей женщины заставят его потерять самообладание?

Очевидно. Он хочет целовать ее, касаться. Он не может не любить женщин, но, помня о своей матери, никогда не поверит ни одной из них.

— Позвольте, я попробую сама, — попросила Изабель.

Он наблюдал, как девушка заставляет лошадь сделать восьмерку, упражняясь в управлении животным коленями, поводьями и голосом. Его мать делала то же. Притворялась, что хочет научиться быть женой ковбоя. И дурачила их всех. Они были совершенно уничтожены, когда она сбежала, когда сказала, что ненавидит ранчо и все, что к нему относится, что всегда его ненавидела.

В тот день умерла какая-то часть души Джейка.

Вилл и Пит ехали по обе стороны от Изабель.

Джейк улыбнулся, когда кобыла девушки пошла легким галопом. Казалось, Изабель оцепенела от страха, но рядом с Биллом и Питом не оставалось делать ничего другого, как ехать дальше.

Она была красива и нежна. В точности, как его мать.

Его мать выросла в Мобиле, Алабама, изнеженная дочка преуспевающего торговца. Она не понимала Техас, не любила его и однажды просто сбежала. С тех пор Джейк ничего о ней не слышал.

Улыбка пропала с его губ, клубок тяжелого холодного гнева вырос в груди.

— Как у меня получается? — спросила Изабель.

— Прекрасно, — голос Джейка был пуст. — А теперь очередь Брета.

Улыбку Изабель сменило выражение досады.

— Он не любит лошадей.

— Ему не нужно их любить, только ездить на них.

Джейк схватил Брета, прежде чем тот успел выскочить из кораля.

— Отпустите меня! — Брет вырывался, но Джейк был гораздо сильнее.

— Что вы хотите сделать? — требовательно спросила Изабель.

— Сам он на лошадь не сядет, придется посадить его.

— Нет, вы этого не сделаете! — Брет боролся еще отчаяннее.

— Я считаю, вы не должны заставлять его, — возразила Изабель. — Ему нужно время, чтобы преодолеть страх. Если вы просто…

— Вилл и Пит вдвое меньше, но не боятся.

— Размеры здесь ни при чем, — настаивала Изабель. — Здесь может быть целый ряд причин.

— Ну, так я разом со всеми и покончу. Пит, опусти эти жерди!

— Только тронь жердь, и я убью тебя сразу же, как только вырвусь от этого ублюдка! — крикнул Брег.

Пит даже не задумался, тут же скатился с лошади и опустил жерди.

— Считай, что ты мертв, маленький змееныш!

— Лошадь тебя не укусит, — съязвил Вилл. — Просто сбросит на землю.

— Тихо! — скомандовал Джейк. — Пит, держи мою лошадь.

Брет боролся все упорнее.

— Когда я посажу тебя на лошадь, вдень ноги в стремена и возьми поводья.

— Я не поеду на вашей проклятой лошади!

— А я посажу тебя в седло. Ты поедешь или свалишься.

Уголком глаза Джейк посмотрел в сторону Изабель. Конечно, позже он получит взбучку, но сейчас не знал, что еще делать.

В тот момент, когда Джейк опустил Брета в седло, тот соскользнул с другой стороны. Джейк мгновенно оказался рядом.

— Сукин сын! — пронзительно выкрикнул мальчик, когда Максвелл снова усадил его в седло.

— Побереги проклятия для лошади, не трать их на меня.

Брет попытался снова соскользнуть, но Джейк удержал его за рубашку.

— Сиди в седле, или я свяжу тебе ноги под брюхом у лошади.

Мальчик посмотрел на него глазами, полными ненависти.

— Отпустите меня, черт подери!

— Ты останешься в седле?

— Да, черт бы вас побрал!

Брет обеими руками вцепился в гриву лошади, но ноги никак не попадали в стремена. Джейк собирался вести лошадь, но прежде чем успел взять поводья, Пит шлепнул коня по крупу и выкрикнул:

— Пошел!

Лошадь галопом пересекла кораль. Брет подскакивал, как камень, падающий с холма. Джейк бегом кинулся следом и догнал лошадь, как раз когда Брет упал.

Тот поднялся, ругаясь, как одержимый.

— Ты, маленький ублюдок! — он кинулся к Питу. Джейк обхватил Брета одной рукой и кинулся к лошади, которая остановилась в двадцати ярдах от них.

— Ты сможешь убить Пита позже. А сейчас поедешь на этой лошади.

Брет был в такой ярости, что, очутившись в седле, ударил ногами в бока лошади. Реакция была мгновенной и драматичной. Лошадь взбрыкнула, и Брет взлетел в воздух.

Пит и Вилл разразились хохотом.

Брет поднялся не сразу.

— Он ушибся? — воскликнула Изабель.

— Он в порядке, — заверил Джейк. — Просто в бешенстве.

Брет встал на ноги, но прежде чем успел собраться с мыслями, Джейк был возле него.

— Ты снова сядешь на эту лошадь, но если выйдешь из себя и выместишь это на ней, ты точно знаешь, что с тобой будет.

Брет не оказал никакого сопротивления.

— Ездить на лошади не трудно, — заявил Вилл. — Даже янки это могут.

Мальчик хихикнул, но взгляд Джейка заставил его умолкнуть.

Джейк снова поднял Брета в седло. Шаг за шагом он учил мальчика, как держать лошадь в повиновении и управлять ею. Через пятнадцать минут отпустил повод и позволил Брету ехать одному. Убедившись, что парень больше не упадет, он подошел к Изабель, все еще сидевшей на лошади.

— Он будет ездить так же хорошо, как остальные.

— Вы хулиган.

Джейк в жизни никого не задирал. Во время войны приходилось заставлять мальчишек делать что-то против их воли, но он никогда не задирал их.

— Сегодня утром, когда вы были готовы защитить нас от фермеров, я решила, что неправильно судила о вас. Я видела, как мальчики работают на вас, как Пит и Вилл борются за каждую кроху вашего внимания.

— Они приличные ребята.

— Вы думаете, Брет сможет вырасти приличным после того, как вы обошлись с ним?

— Я только показал, что нечего бояться лошадей.

— Вы унизили его перед Питом и Биллом, оскорбили его право отказаться ездить верхом.

— Оскорбил его право… — Джейк в изумлении помолчал — он никогда не слышал подобной чепухи.

— Вам еще повезет, если он не возненавидит вас на всю оставшуюся жизнь.

— Меня не интересует, как он ко мне относится, — взорвался Джейк. — Техасец, не умеющий ездить верхом, не уважает себя самого.

— Вы ничего не знаете о маленьких мальчиках, — презрительно произнесла Изабель. — С ними нельзя обращаться, как с дикими лошадьми. Вы не можете заарканить их и ездить, пока они не смирятся, потому что слишком изнурены, чтобы делать что-то другое. Вы должны добраться до того лучшего, что в них есть.

— У меня нет времени.

— Найдите.

Оба умолкли. На дороге позади ранчо показался фермер, он даже не взглянул на Джейка и Изабель.

— Я знал, они оставят одного следить за нами.

— Почему? — Изабель моментально забыла весь свой гнев.

Джейк не спускал с фермера пристального взгляда.

— Они мне не доверяют.

— Вы думаете, они вернутся? — Да.

— Когда?

— Пока, вероятно, установят наблюдение за ранчо.

— Что вы намерены делать?

— Мы поедем в Ньюкомб Кроссинг за продуктами. Тогда здесь не за кем будет следить.

Они продолжали смотреть на фермера, едущего по гребню холма, когда Джейк услышал, что Вилл обращается к нему.

— Что? — спросил он, оборачиваясь.

— Брет.

— Что с ним? — Джейк огляделся. Мальчика не было видно.

— Он сбежал. Сказал, что ненавидит всех здесь, особенно вас, и возвращается в Бостон.

 

Глава 13

— Куда он пошел? — спросила Изабель.

— Туда, — Вилл указал на деревья вдоль ручья, бегущего в каньон и дальше на пару миль вдоль реки.

— Мы должны пойти за ним.

— Вернется, когда успокоится и все обдумает, — сказал Джейк. — Сейчас он растерян. Меньше всего ему нужно, чтобы кто-то пошел за ним, особенно женщина.

— Что вы имеете в виду?

— Брет, конечно, испуганный мальчик, но достаточно мужчина, чтобы отвергнуть вмешательство женщины.

— Я вам не верю.

— Спросите Вилла.

— Ты хотел бы, чтобы я пошла за тобой?

Пит подскакал как раз, когда Изабель задала вопрос.

— Я не хотел бы, — вмешался он. — Меня назвали бы неженкой.

— Я тоже, — подтвердил Вилл, но Джейк сомневался, что он так же в этом уверен.

— Надеюсь, его съест пума, — сказал Пит. — Я его ненавижу.

— Когда он вернется, — Джейк проигнорировал замечание Пита, — я хочу, чтобы все вели себя так, словно ничего не случилось. Он не должен думать, что может заставить людей дать ему то, чего он хочет, делая подобные вещи.

— Я не согласна.

— Прекратите подрывать мою дисциплину, — Джейк рассердился. — Все, что сделали фермеры, ничто в сравнении с опасностью, поджидающей нас в Нью-Мексико. Я должен быть уверен — мальчики знают, что делать, и сделают все без вопросов.

— Я не верю в подобное обращение с мальчиками.

— Не важно, во что верите вы или я. Важно, что должно быть сделано. Это как готовить мальчиков к сражению. Они должны научиться выполнять приказы или умрут.

Джейк видел — Изабель борется с собой, и ему стало жаль девушку. Она вынуждена одну за другой принимать истины, которые противоречили ее убеждениям. Он не хотел делать это, но если собирается взять этих парней с собой, они должны быть подготовлены. Иначе им лучше вернуться в приют.

Джейк уже заметил перемену в некоторых из них. Они еще не готовы поверить ему, но давали надежду, понимая, что так же нужны ему, как он им. Вилл и Пит слишком малы, чтобы думать об этом, и просто хотели чувствовать себя в безопасности.

— Подожду до ужина, а потом пойду искать, если он не вернется.

К ужину Брет не появился. Джейк уезжал в лагерь за мальчиками и вернулся с мясом для следующего дня. Он сказал, что теленок сломал ногу, но Изабель подозревала — он убил его, чтобы мальчики могли поесть досыта.

— Скатертью дорога, — отозвался Шон на сообщение, что Брет сбежал. — Он не любил нас, и мы не любили его.

— Ты не прав, — запротестовала Изабель. — Конечно, он не всегда был хорош, оттого что думал — вы его не любите.

— Я не люблю.

— Он и не хотел, чтобы мы любили его, — подтвердил Чет.

— Он чувствует себя не на месте, — продолжала Изабель.

— А кто на месте?

— Но он бостонец.

— Не ждите, что я пожалею его, — сказал Шон. — Я не оказался бы в Техасе, если бы люди в Бостоне не довели моих родителей до того, что они умерли от голода.

Изабель не удивило, что не удалось добиться сочувствия мальчиков. Но они, казалось, совсем не интересовались, что случилось с Бретом. Он их собрат по несчастью, а они даже не думают о его дальнейшей судьбе.

Широко раскрытыми глазами девушка смотрела в темноту под деревьями, и озноб пробегал по спине. Ее ужасала даже мысль, чтобы войти в каньон после наступления темноты. Как Брет может там оставаться? Какие животные притаились во тьме? А ведь если он не вернется, ей придется пойти за ним.

Может, Брет уже далеко. Хотя вряд ли. Ему всего двенадцать.

В этот вечер они ужинали в кухне — Джейк не хотел, чтобы даже случайно можно было видеть кого-то из мальчиков. Все будут спать в доме или бараке. Даже запасных лошадей спрятали. Изабель растрогали эти усилия скрыть беглецов. Тем меньше она могла понять, почему он не беспокоится о Брете.

— Джейк едет, — сказал Вилл. Весь ужин мальчик простоял у вымытого окна кухни, дожидаясь, когда Джейк вернется с Баком и Зиком. С горящими от волнения глазами малыш выбежал встречать их.

Что-то заставило Изабель взглянуть на Мэтта, и она увидела в его глазах гнев. Почему? Мэтт никогда не выказывал ни к кому неприязни.

— Вы видели Брета? — спросила Изабель Джейка, как только тот вошел. Она раскладывала ужин по тарелкам и ставила их на стол. К счастью, это был стол на козлах. Во всем доме оказался один-единственный стул.

— Не похоже, чтобы он подошел ко мне. Бак и Зик сели и принялись за еду.

— Сев за стол, вы должны подождать, пока подадут всем, — сказала Изабель. — Так как мистер Максвелл рискует своей собственностью и благополучием ради вашей безопасности, я думаю, это самое малое, на что он может рассчитывать.

Мальчики, ошеломленные, подняли глаза, но есть перестали.

— Джейк. Я говорил вам, зовите меня Джейк, и они с таким же успехом могут есть прямо сейчас.

— Вы принимаете решения относительно коров и верховой езды, но я — в вопросах воспитания. И чрезвычайно невоспитанно начинать есть прежде, чем обслужат всех сидящих за столом.

— Я не за столом.

— Так сядьте. Вилл хихикнул.

— Лучше делайте, как она говорит, — предостерег Шон. — Она сегодня на тропе войны.

Бросив на девушку сердитый взгляд, Джейк сел, и Изабель подала ему тарелку.

— Теперь можете начинать.

Никто из мальчиков не шелохнулся. Они продолжали наблюдать за Джейком.

— Вам не нужно ждать, когда он начнет есть, только пока ему подадут.

Изабель поставила перед Джейком кофе и вернулась к посту у окна, беспокоясь о Брете. Никогда раньше он не ночевал один на улице. Девушка была уверена, он прячется где-то поблизости.

— Почему вы ему не оставили? — спросил Джейк.

— Что? — она не слушала.

— Поставьте для Брета тарелку. И перестаньте волноваться.

— Я волнуюсь не о его желудке.

— Сомневаюсь, что у него есть что-то еще.

— Куда мне ее поставить?

— На крыльцо.

— Вы думаете, он придет к хижине?

— Иначе где он найдет еду? Изабель старалась не вспылить.

— Не лучше ли отнести тарелку к лесу?

— Вы не знаете, где он. Просто поставьте тарелку на крыльцо и крикните ему. Если он здесь, услышит. Если нет, не важно.

— Важно, — огрызнулась Изабель. — Более важно, чем ваши коровы, ранчо или эти ужасные фермеры.

Почувствовав, что глаза наполняются слезами, она отвернулась, схватила тарелку и стала накладывать ужин.

— Не понимаю, как вы все можете сидеть и спокойно есть, как будто ничего не случилось.

— Он может прийти, когда хочет, — сказал Чет. — Дверь не заперта.

Изабель сдалась. Не только Джейк, все думали так же. Она взяла тарелку и поспешила выйти из хижины прежде, чем раздражение заставит ее сказать что-нибудь, о чем она потом пожалеет, и немного прошла по двору.

— Брет, я знаю, что ты здесь, — Изабель чувствовала себя глупо, разговаривая с деревьями, но не знала, что делать. — Я хочу, чтобы ты вернулся. Джейк не хотел обидеть тебя, только научить ездить верхом. Ты должен научиться, так как не можешь все время ехать в фургоне, не можешь всегда быть со мной, ты сам этого не захочешь.

— На крыльце для тебя стоит ужин, рядом я положу спальный мешок. Без него ты замерзнешь. Не удивляйся, если не увидишь никого во дворе. Джейк считает, что для безопасности мы должны спать в доме. Мы скоро уедем в Ньюкомб Кроссинг за продуктами, ты должен вернуться до этого. Я не могу ехать, не зная, что ты в безопасности.

Она подошла к фургону, порылась в спальных мешках, нашла мешок Брета и положила его на крыльцо.

— Вы всегда заботитесь о других больше, чем о себе?

Голос Джейка, донесшийся из чернильной темноты террасы, напугал ее.

— Он расстроен, замерз и голоден.

— Он может покончить с этим.

— Ему мешают гордость и гнев.

— Гордость может стоить очень дорого. Может быть, лучше, чтобы он узнал это сейчас, пока не пришлось расплачиваться слишком дорогой ценой.

Джейк вышел из густой тени, лунный свет превратил его лицо в жуткий узор света и тьмы, оно стало похоже на маску, холодную и бесчувственную.

— Я вас не понимаю. Иногда думаю, что вы самый добрый, самый терпеливый человек из всех, кого я встречала. Мгновение спустя вы грубы и жестоки. Как вы можете одновременно быть и тем, и другим?

Джейк спустился по ступеням и подошел к ней. Лунный свет заливал лицо, превращая его в бледную маску. Он выглядел таким же нереальным, как ситуация, в которой она оказалась, — посреди огромного ничего с десятью мальчиками и незнакомым мужчиной, преследуемая злобными фермерами, готовящаяся гнать Бог знает сколько коров через пустыню, кишащую индейцами, в еще более огромную пустыню в Нью-Мексико.

Жизнь казалась фантастическим сном.

Изабель колебалась между неприязнью к Джейку и необъяснимой тоской по его близости, между полным непониманием, что он собой представляет, и своего рода удивлением, как такой мужчина заинтересовался ею.

— Я не стараюсь быть кем-то, просто делаю то, что должен делать. И собираюсь научить этому парней.

— Зачем? Они вам не нужны.

— Можно сказать, я был пристыжен вашим примером.

Изабель рассмеялась.

— Если вы думаете, что я вам поверю, то, действительно, очень низкого мнения о моем уме.

Он подошел ближе. Слишком близко.

— Вы недооцениваете себя.

Вдруг ночь перестала быть такой холодной. Сердце громко застучало, ноги ослабели.

— Нет. Одинокая женщина без семьи не может себе этого позволить.

— Я считаю, у вас есть семья, и очень большая. Интересно, не считает ли он себя частью этой семьи? Изабель отказывалась думать об этом. Слишком уж невероятное предположение.

— Мальчики зависят от меня потому, что у них нет другого выхода. Как только они встанут на ноги, то забудут обо мне.

— Как сказать.

— Вы не согласны?

— Да, и не понимаю вашего пессимизма.

В голосе Джейка звучало сочувствие к ее дальнейшей судьбе. Хотела бы она знать, он заинтересован ею потому, что находит ее хоть чуть привлекательной, или потому, что никогда не встречал таких женщин, как она?

— Это нетрудно. Я ничем не отличаюсь от других.

Максвелл подошел так близко, что они почти касались друг друга.

— Вы не похожи ни на одну женщину, которых я встречал.

— Это не удивительно… Вы… не могли встречать многих… здесь…

Джейк был так близко, что Изабель с трудом собралась с мыслями. Он был так близко, что приходилось задирать голову, чтобы смотреть ему в глаза.

— Достаточно.

Затем, к ее удивлению, почти ужасу, он взял ее за плечи и поцеловал. Это не был страстный поцелуй, хотя какой из нее судья. Казалось, это был робкий поцелуй, поцелуй не совсем уверенного в себе мужчины.

Изабель тоже чувствовала робость и неуверенность. Она не должна покорно позволять целовать себя мужчине, которого оскорбляла минуту назад. Даже глупая женщина знает, что не следует целоваться с мужчиной, который не нравится.

Однако у нее не было сил пошевелиться. Хуже того, Изабель обнаружила, что отвечает ему. Ей нравилось, что ее целуют, и целует именно Джейк Максвелл.

Она, должно быть, любит его, должна любить. Здесь не может быть другого объяснения.

— Где я буду спать? — спросил Вилл.

Изабель отпрянула назад.

— Ты будешь спать в доме с мисс Давенпорт, — ответил Джейк, не спуская глаз с Изабель.

— Где будет спать Мэтт?

— В бараке.

Изабель повернулась и поднялась по ступеням.

— Думаю, вам лучше пойти и объяснить, где кому спать. Легче сделать все сразу.

Изабель не знала, как могла рассуждать так разумно. Весь внутренний мир перевернулся с ног на голову. Она любит Джейка Максвелла, да хранят ее небеса. Хуже того, ей нравится стоять во дворе и целоваться с ним, пропащая она женщина. В довершение всего, очень хочется повторить это.

Тетя Дейрор, должно быть, перевернется в гробу.

— Вы не против, чтобы спать в одной комнате с Питом и Виллом? — спросил Джейк Изабель.

— Нет.

— Бак и Зик могут спать в кухне. Я не хочу, чтобы они были снаружи.

— А остальные?

— В спальном бараке.

В бараке было шесть коек. Достаточно для мальчиков и Джейка. Она почувствовала разочарование.

— Я буду спать на веранде, — сказал Джейк.

Изабель ощутила, как внутреннее напряжение ослабело. Джейк будет близко, но не слишком. Он выказывает заботу о ней, но тоже не слишком. Его глаза подмигивали, но не насмехались. Она не вынесла бы насмешки. Насмешка означала бы, что он что-то выиграл, а она потеряла.

Подмигивание значило, что они что-то разделили. Изабель это пришлось по сердцу.

Джейк еще не спал, когда Брет прокрался из леса, чтобы взять еду, оставленную Изабель. Мужчина не собирался разговаривать с мальчиком, но поцелуй изменил намерения.

Поцелуй многое изменил.

Джейк не привык долго раздумывать. По большей части, он принимал вещи такими, как они есть, но не раздумья привели к тому, что он поцеловал Изабель. Просто вдруг пришло в голову, что поцеловать ее очень приятно. Он так и сделал.

Джейк был прав. Ему было приятно — так чертовски приятно, что он не может уснуть, — но не это вызвало беспокойство. Он не хочет любить эту женщину — просто не верит женщинам. Однако поцеловал Изабель и хочет целовать ее снова. Не нужно долго думать, чтобы понять — тут что-то не так. Он должен вернуться к самому началу.

Все шло прекрасно, пока мальчишки не атаковали его. Сначала Мэтт с его пустыми глазами, потом Вилл и его поклонение герою. После Бак с его шрамами и Зик с цепью. Один за другим, они сломили его защиту, пока он не взял их всех, спаси Господь его глупую душу.

Потом он усугубил ошибку, настаивая, чтобы Изабель поехала с ними. Она говорила, что не умеет готовить, не одобряет его самого и многое из того, что делает Джейк, а он настоял.

Джейк и раньше совершал ошибки, но никогда не вел себя как полный идиот.

Может быть, он потерял бдительность, потому что девушка никак не вписывалась в тот образ, который он заранее себе составил. Изабель красива, женственна и хрупка, но к тому же обладает храбростью и решительностью. Она спорит по малейшему поводу, никогда не кажется усталой и никогда не отлынивает от дела. И все время ухитряется больше быть похожей на леди, чем любая из известных ему женщин.

Поэтому Джейк поцеловал ее.

Нет, он поцеловал ее потому, что в ней есть что-то очень женственное и влекущее. Она может быть леди, но вкладывает душу во все, что делает. Невозможно быть рядом с ней и не заразиться ее энергией.

И поэтому он поцеловал ее.

Нет, и это не точно. Черт, не знает Джейк, почему поцеловал. Просто так случилось, и не знает, с чего так расстроился. Он целовал женщин, но так — никогда. Прежде делал это, потому что от него этого ждали, или потому, что так желало его тело. Изабель Джейк поцеловал потому, что очень этого хотел.

Это, может быть, не так уж плохо, но этим не кончится. Максвелл хочет от нее большего, и это опасно.

Он слишком долго жил один и, должно быть, свихнулся. Никогда Изабель не полюбит мужчину, который так ей не нравится. Кроме того, напомнил Джейк самому себе, он не хочет связывать себя чувством, хоть отдаленно напоминающим любовь.

Это сказывается на способности мыслить, заставляет мужчин делать безумные вещи, вроде того, чтобы погубить самого себя, стараясь угодить женщине.

Всем известно, женщины — создания неразумные. Они всегда хотят того, чего не имеют, и ничего не могут с этим поделать. Это просто их природа, вот как Изабель настаивает на хороших манерах за столом.

Мрачные размышления Джейка были прерваны звуком, который производил кто-то неопытный, пытаясь крадучись взобраться на крыльцо.

Брет принес обратно тарелку и взял спальник.

Джейк сказал в темноту:

— Если хочешь воспользоваться им, то с тем же успехом можешь вернуться.

Брет застыл, приготовившись бежать.

— Ты не можешь рассчитывать, что Изабель будет оставлять тебе еду на крыльце. Мы едем в Нью-Мексико меньше чем через неделю. Что тогда будешь делать?

Ответа не было, но Брет не убегал.

— Ты расстроил Изабель. Она весь день была не в состоянии думать ни о чем другом. Я говорил, что ты этого не стоишь, но она считает, ты так же нужен, как любой другой.

Брет все еще молчал. Джейка это немного раздражало, но он был не против поговорить. Все равно не может уснуть.

— Если она для тебя хоть что-то значит, ты дотащишь свою задницу до барака. Если ты думаешь только о себе, поскорее дай себя убить. Тогда она перестанет волноваться о тебе.

— Никто не волнуется обо мне, — голос Брета дрожал от гнева.

Джейк вздохнул с облегчением. Мальчик заговорил. Половина битвы выиграна.

— Я не знаю, что у тебя на уме. Все время, что ты здесь, ты зол, как нарыв, готовый прорваться. Возможно, у тебя есть для этого причины, не знаю. Знаю только, что, сбежав, ты ничего не добьешься.

— Вы никогда не сказали ни слова о том, чтобы научить меня ездить верхом, чтобы я помог с вашими чертовыми коровами.

Джейк рассмеялся про себя. Теперь они добрались до сути.

— Брет, ты очень похож на меня, слишком упрям. Я не буду упрашивать тебя помочь мне. Хочу, чтобы ты научился ездить на лошади, потому что ты нужен мне, но смогу обойтись и без тебя. Может быть, не так хорошо, но я справлюсь.

— Все так говорят. Никому нет дела до меня.

— Покажи, что ты стоишь того, чтобы о тебе думали, — подзадорил Джейк. — Пока я вижу мальчишку, который делает как можно меньше, ждет, что весь мир станет заботиться о нем, и ненавидит тех, кто о нем беспокоится. Ты всегда отталкиваешь мальчиков, а потом думаешь, что тобой пренебрегают из-за неумения ездить верхом. Они достаточно ясно показали, что ты не прав.

— Это ничего не меняет. Никому нет дела до меня.

Брет ничем не отличался от всех остальных. Он просто хочет быть нужным кому-то.

— Есть. Мне есть.

 

Глава 14

На следующее утро, увидев Брета, выходящего из спального барака, Изабель так удивилась, что заключила его в объятия. Оказалось, он выше ее и не так худ, как она считала, — мальчик был на грани превращения в мужчину.

Изабель почувствовала, как он напрягся, и быстро отпустила его. Джейк прав — Брет юн и испуган, но не хочет показать, что ему нужно женское участие. Мужчины — странные и противоречивые существа, скрывающие естественные потребности в ласке и заботе, что, как известно, должны иметь все.

Насколько все оказалось бы проще, если бы все были, как Вилл. Тот любит, когда его обнимают. Все остальные напичканы мужской гордостью. Прямо как Джейк.

— Я рада, что ты вернулся. Беспокоилась о тебе. Брет пожал плечами.

— Джейк только хотел помочь. Он говорит, тебе нужно уметь ездить верхом…

— Мы уже поговорили. Вам нужны дрова?

— Довольно много.

Брет, казалось, решительно не хотел позволять заботиться о себе, и это обидело Изабель. Она смотрела вслед мальчику. Он, должно быть, ужасно одинок, думая, что его никто не любит. Изабель все понимала, ведь сама чувствовала то же самое.

Остаток утра тоже прошел не так, как ожидала девушка.

— Мы едем в город за продуктами, — объявил Джейк, как только все собрались в кухне. Мальчики перестали есть, взгляды устремились на Джейка. Им было не по себе при первом же изменении в привычном распорядке, и это показывало, насколько они еще незрелы и напуганы.

— Вилл, Пит и Брет едут с нами.

— Почему я? — спросил Брет.

Изабель хотелось бы, чтобы он не возражал так быстро, но пока бессмысленно ждать этого.

— Фермеры считают — вы все трое из города. И очень удивятся, если я оставлю одного из вас. К тому же это лишит их возможности рыскать вокруг.

— А что будем делать мы? — спросил Шон.

— Собирать и клеймить скот. Чем больше его соберем, тем больше сможем продать. Бак будет с вами, но вы должны быть абсолютно уверены, что его не видно.

— А Зик?

— Едет с нами. Нужно найти кого-нибудь, кто снимет цепь с его ноги.

Сейчас пейзаж уже не казался таким угрожающим и неприветливым. Изабель заметила, что невысокие гранитные скалы почти скрыты виргинскими дубами, голубыми цветами мескалевых бобов и желтыми мескитовыми деревьями. Обильные весенние дожди продлили период цветения. Склоны холмов и более плодородные низины в каньонах были усеяны голубыми, красными и желтыми васильками, флоксами и маками. Даже недружелюбного вида юкка и щетинящиеся острыми шипами кактусы не мешали растущему в душе ощущению красоты этого края.

Ей не хватало Чета и Люка. Изабель никогда сама не правила фургоном и была измотана. Мышцы спины все время напряжены, тонкие белые перчатки очень мало защищают руки, и она чувствовала постоянную колющую боль. Широкополая шляпа лишь частично защищала от солнца, с каждым часом припекающего все сильнее и жарче, сзади на шее ощущался болезненный солнечный ожог. Изабель безумно хотелось сделать привал, но Джейк говорил, что у них нет времени, и она соглашалась — не хотелось оставлять старших мальчиков одних дольше, чем совершенно необходимо. Они не привыкли заботиться сами о себе.

В дороге Джейк учил мальчиков ездить верхом. Весь день напролет ездил с ними, давая советы, поправляя одну ошибку за другой. Он был нелегким учителем, но Вилл расцветал в лучах его внимания. Пит находил большее удовольствие в собственных достижениях, чем в похвалах Джейка. Брет принимал все с хмурым видом.

Зик лежал на полу фургона под одеялом, цепь плотно обернута вокруг ноги, чтобы не звякнула, даже случайно. Изабель пыталась заговорить с ним, но мальчик отвечал редко и односложно. Очевидно, она не нравится Зику. Возможно, похожа на кого-то, кто владел им и дурно обращался.

— Ребята, быстро привяжите лошадей сзади фургона.

Команда Джейка была резкой и властной.

— Почему? — спросил Вилл. — Я хочу ехать всю дорогу верхом.

— Делай, что я сказал. Немедленно. Изабель удивленно взглянула на Джейка. У него была привычка командовать, но не так грубо.

— Не нужно говорить с ними резко. Уверена, если вы объясните…

— За нами едут два фермера. Я заметил их еще на подъеме. Возможно, они нас видели, но не уверен. Мальчики должны сидеть в фургоне, положив ноги на Зика, прежде чем нас увидят. Если заметят, что они забираются внутрь, это может вызвать подозрения.

Ничего больше говорить не пришлось. Даже Брет двигался удивительно быстро.

— Я буду между ними и фургоном. Что бы ни случилось, двигайтесь вперед.

Джейк едва успел привязать лошадей к фургону и разместить мальчиков, как из низины между холмами показались фермеры. Они ехали на лошадях и с большой скоростью. Так как Изабель заставляла мулов идти шагом, им потребовалось немного времени, чтобы догнать фургон.

— Нашли своего парня? — спросил Джейк, когда фермеры подъехали.

— Нет, — ответил Руперт Рейзон. — Мы ищем его вдоль реки.

— Возможно, он уже на полпути к побережью. Если наймется на корабль в Галвестоне, вы его никогда не найдете.

— Зачем тебе столько лошадей? — спросил Руперт.

— Учу мальчиков ездить верхом. Нет смысла терять целый день, бездельничая.

— Почему они сейчас не учатся?

— Их мать решила, что пора отдохнуть. Изабель не понимала, почему у Руперта все еще остаются сомнения.

— Мы тоже едем в Ньюкомб Кроссинг, — сказала она в той же медлительной южной манере, что и накануне. — Джейк, наконец, согласился купить что-нибудь, из чего можно готовить, пока я и дети не умерли от голода. Вы думаете, со всеми этими коровами у нас куча говядины? Нет, Джейк не позволяет тронуть ни одну. Говорит…

— Женщины не могут понять, почему нельзя съесть корову и в то же время продать ее, — сказал Джейк.

Выражение лиц фермеров не изменилось.

— Не понимаю, почему лучше продать корову и при этом голодать, — продолжала Изабель. — Но мужчины никогда не признают, что это неправильно, — она закатила глаза с видом дурочки, — Не могу дождаться случая поговорить с женщинами. Я так устала от мужчин и мальчиков, что готова визжать, визжать и визжать! Вчера днем я пыталась заставить Джейка отвезти меня к вам, но он сказал, что важнее научить мальчиков ездить верхом.

— Вы знаете, что такое женщины, — сказал Джейк фермерам.

— Я готова была идти одна, но он сказал, что я потеряюсь. А я нашла дорогу из Джорджии. Так рада, что вы нас догнали. Скажите точно, как найти ваш дом. Я собираюсь с визитом.

— Нам некогда, — проворчал спутник Руперта.

— Надеюсь, женщины будут видеться как можно чаще, — прокричала Изабель вслед ускакавшим всадникам.

Со вздохом облегчения она обернулась и встретила изумленный взгляд Джейка.

— Нет мужчины в Техасе, который не повернул бы в другую сторону через пять минут вашего щебета.

— Именно на это я и надеялась, — Изабель сомневалась, что Джейк считает это комплиментом.

— Руперт подозревает обман.

— Думаете, вернется?

— Нет, но будет следить за нами.

— Почему?

— Не знаю, — задумчиво произнес Джейк. — Уверен, есть какая-то причина, почему он так хочет найти Зика.

— Может, нам опять сесть на лошадей? — спросил Пит.

— Нет, я хочу быть совершенно уверен, что они уехали.

— Поезжайте по этой дороге, — сказал Джейк. Был уже поздний вечер, солнце скрылось за горизонтом. Изабель еще надеялась, что они доберутся до города засветло, но дорога, на которую указывал Джейк, шла в другую сторону.

— Куда она ведет?

— К человеку, который, надеюсь, снимет цепь с Зика.

Изабель не колебалась. Зик выбрался из-под одеяла и упорно молчал, но его черные глаза следили за девушкой с неослабевающей враждебностью. А может быть, он чувствовал себя несчастным, проведя целый день под одеялом?

Стемнело, когда все остановились перед маленькой бревенчатой хижиной в углублении отвесной стены каньона. Корявые дубы и кедры покрывали каменистые склоны. Островки красно-желтой гайллардии и пурпурной луговой вербены расцвечивали поля вокруг хижины. Неподалеку Изабель заметила открытый сарай. Откуда-то из зарослей вышел крупный мужчина.

— Что вам нужно? — вид у него был неприветливый. Изабель засомневалась, разумно ли сделал Джейк, остановившись здесь.

— У меня работа для вас, — Джейк спешился.

— Деньги вперед.

— Я дам вам лошадь.

Мужчина подошел к одной из лошадей, осмотрел ее, провел рукой по ногам, поднял каждое копыто, проверил зубы.

— Что вам надо?

Джейк сделал Зику знак выбраться из фургона.

— Снимите цепь с этого парня.

Кузнец взглянул на Зика, потом на цепь.

— Это висячий замок.

— У меня нет ключа, — объяснил Джейк.

— Потеряли?

— Никогда не было.

— Не ваша цепь? — Нет.

Кузнец снова бросил взгляд на лошадь, потом повернулся к Зику.

— Потребуется время.

— У вас есть ночь и завтрашний день. Я вернусь послезавтра.

— Эта лошадь стоит дороже, чем срезать замок.

— Вы никогда нас не видели. Мы здесь не были. Вы даже не знаете, кто мы.

— Его ищут?

— Не по закону.

— Где вы проведете ночь?

— Здесь, если позволите.

— Лучше вернитесь на дорогу. Я не смогу сделать вид, что никогда вас не видел, если вас застанут на моем дворе.

Они добрались до Ньюкомб Кроссинг перед рассветом.

— Каждый цент из этих денег будет потрачен на продукты, — говорила Изабель. — Я не могу отдать их вам на ружья и снаряжение.

— Фургон, набитый продуктами, не принесет пользы, если мы столкнемся с сотней индейцев и у нас не будет чем отогнать их. С равным успехом мы можем остаться здесь и избавить их от затруднений угонять наше стадо и снимать наши скальпы.

— Уверена, армия не позволит этого.

— Возможно, и не позволила бы, если бы хватало солдат, и те знали бы, где появятся индейцы, или смогли бы оказаться там вовремя. Мы не можем рассчитывать ни на кого, кроме самих себя.

— Мальчики не умеют обращаться с оружием.

— Я научу их.

Как ни ненавистна была эта мысль, девушка уступила.

— Мне тоже кое-что нужно.

Джейк затормозил перед лавкой плотника вместо коммерческого магазина.

— Что мы здесь делаем? — спросила Изабель.

— Хочу уговорить его сделать мне фургон для продуктов.

— Что это такое?

— Увидите, когда будет готов.

Хотя еще едва рассвело, дверь магазина была открыта. Джейк вошел.

— Это вы делали Чарли Гуднайту фургон для продуктов? — спросил он.

— Да, — ответил хозяин.

— Можете сделать такой для меня к вечеру? — Нет.

— Проклятье! Я должен выехать завтра на рассвете. Чем вы можете помочь?

— Могу сделать ящик для продуктов.

— Я думаю, это самая важная часть. Куда поставить фургон?

— Внутрь. Мулов можете пасти за магазином. Мальчики помогли Джейку распрячь мулов и вкатить фургон в магазин. Джейк привязал мулов.

— Дальше нам придется идти пешком.

— Что за ящик для продуктов? — спросила Иза-бель.

— Увидите.

— Надеюсь, но предпочла бы, чтобы вы объяснили.

Изабель устала от того, что Джейк обращается с ней так, словно она еще более невежественна и бесполезна, чем мальчики.

— Что-то вроде буфета. Его встраивают в борт фургона. Чарли Гуднайт проезжал мое ранчо с месяц назад по пути в Нью-Мексико.

— Так это он навел вас на мысль двигаться на Запад, а не на Восток!

— Если может Чарли, могу и я.

Изабель открыла рот, чтобы возразить, но передумала. Теперь она не так часто бросалась в бой.

Когда они вышли на главную улицу города, вокруг сновали немногочисленные прохожие. Это был не то чтобы город, просто скопище мрачных строений, вытянувшихся вдоль единственной грязной улицы на самом удобном броде через Педерналес Ривер. Несмотря на ранний час, главный магазин оказался открыт.

— Можно войти? — спросил Вилл.

— Конечно, — ответил Джейк. — Все могу войти, но помните нашу историю. Мы одна семья.

Войдя внутрь, Изабель направилась по проходу.

— Вы мне не поможете? — удивился Джейк. — Ведь готовите вы.

— Это не важно. Я все равно могут все испортить.

Джейк должен был признать, что это правда. Изабель исчезла и минуту спустя появилась с парой ботинок.

— Еще вам нужна шляпа, — сказал Джейк.

— Шляпа у меня есть.

— Настоящая шляпа, которая будет держаться на голове в сильный ветер или когда поскачете галопом.

— Я не собираюсь ездить на лошади с такой скоростью.

— Придется.

Джейк перебрал несколько шляп, пока не нашел одну — коричневую, кожаную, с плоской тульей, широкими полями и тесемкой, чтобы завязывать под подбородком.

— Эта защитит от солнца глаза и голову от града.

— Но моя шляпа…

— Вашу сдует первый же сильный ветер. Если лошадь или корова наступят на нее, она порвется. Эту шляпу вы сможете разрезать только ножом.

Изабель рассматривала шляпу.

— Не обещаю, что буду носить ее, но подумаю об этом. Ну, если я вам больше не нужна, у меня есть кое-какие дела.

— Какие?

— Вас это не касается.

Похоже, он никогда не узнает об этом.

— Куда вы идете? Где я найду вас?

— Я сама вас найду.

— Когда?

— Когда мы уезжаем?

Джейк открыл рот для ответа, но вместо этого разразился потоком брани, бросился к двери и выглянул наружу.

— Руперт со своим приятелем. Изабель подошла к окну.

— Я надеялась, они уже уехали.

— Я тоже. Вы знаете этих людей? — спросил он продавца.

Тот подошел к окну.

— Конечно. Они покупают у нас продукты. Я решил, они за этим и приехали, когда увидел их вчера, но они зашли спросить о двух мальчиках. Я сказал, что мы никого не видели. Не пойму, зачем им понадобились двое парней.

— Нам они сказали про одного.

Продавец на минуту задумался.

— Нет, я помню. Он, определенно, спрашивал о двух.

Джейк смотрел, пока фермеры не скрылись из вида, глубокая морщина прорезала лоб. Как только они исчезли из поля зрения, Изабель собралась уходить.

— Встретимся в отеле, чтобы пообедать.

— О'кей, — Изабель открыла сумку и передала ему тяжелый сверток. — Сохраните что-нибудь на всякий случай.

Большую часть утра Джейк провел, делая покупки. Пока он был занят, мальчики разглядывали каждую вещь в магазине, примеряя шляпы и ботинки, роясь в кучах одежды, таращась на сладости, надежно скрытые стеклянными крышками. Они наслаждались, разглядывая ружья, выбирая наиболее понравившиеся, изображая перестрелку. Даже Брет ухитрился выглядеть менее угрюмым, чем обычно.

Когда Джейк закончил с покупками, пришло время позавтракать, поэтому он отвел их в ресторан и накормил бифштексами с картошкой. Никакой свинины. Они еще наедятся ее во время перегона.

Максвелл встретил полдень с тремя мальчишками, таскающимися за ним по пятам, выдал каждому по пятьдесят центов, предупредил, чтобы не тратили все в одном месте, и строго приказал встретиться с ним в отеле в шесть часов.

После этого отправился в ближайший салун.

Изабель отерла лоб. Жара в кухне была ужасающей.

— Как вы это выдерживаете? — спросила она.

— Лучше, чем готовку на улице, когда ветер швыряет грязь в вашу пищу, и дождь мешает поддерживать приличный огонь.

Оставив Джейка, Изабель прямиком направилась в отель.

— Я хочу, чтобы вы научили меня всему, что знаете, — заявила она, когда ее представили поварихе. — И вы должны сделать это сегодня.

Отель представлял собой двухэтажное здание с кухней и обеденным залом внизу и спальнями наверху. Кухня оказалась маленькой, и в ней не было почти ничего, кроме стола и большой железной плиты.

Повариха смотрела на Изабель так, будто та слегка перегрелась на солнце, но пять долларов развеяли все сомнения. Женщина с энтузиазмом взялась за работу.

— Вообще-то, мне не нужно знать ничего, кроме как готовить бобы и бекон, — сказала Изабель. — Но я хочу готовить их по-настоящему хорошо.

— Постараемся научить вас еще кое-чему, — усмехнулась повариха. — Не вечность же вы будете путешествовать.

Таким образом Изабель узнала, как подготавливать и варить три разных сорта бобов, как готовить свинину и говядину по крайней мере дюжиной способов, как поступить, если кто-то из мальчиков ухитрится поймать лугового тетерева, как готовить дикого буйвола и антилопу и как печь пончики.

— Мужчины от них просто с ума сходят, — ухмыльнулась повариха. — Хорошая порция пончиков заставит их забыть месяцы плохой пищи.

Изабель записала все, что смогла.

— Я больше не намерена готовить плохую пищу.

— Все равно научитесь делать пончики. Никто не назовет вас иначе, чем отличный повар, если научитесь.

Изабель не была в этом уверена. Повариха просто не знала Джейка Максвелла, который не был расположен отпускать комплименты. Девушка сомневалась, что он скажет больше, чем «спасибо», что бы они ни подала.

Ну, это не важно. Изабель учится готовить для себя и для мальчиков. Если не понравится, Максвелл может готовить себе сам.

Джейк почувствовал себя спокойнее и почти забыл, что оседлан тремя мальчиками и одной темпераментной женщиной. Он ограничил себя двумя порциями виски, но провел послеобеденные часы в салуне, расспрашивая о пути на Запад. Узнал, что трава в этом году вполне хороша. Весенние дожди будут сильными и затяжными. Перегон от верховий Конго до Пекоса не так уж страшен, будь у коров побольше еды.

Сказали так же, что индейцы спокойны. Армия не много делает, но присутствие солдат заставляет их быть осторожнее. Выходя из салуна, Джейк был в мире с собой. Это длилось до тех пор, пока Пит не окликнул его через улицу:

— Фермеры схватили Вилла!

 

Глава 15

Джейк бегом бросился за Питом, обогнул угол здания и увидел двух фермеров, стоящих рядом с Виллом и Бретом. Они стояли под деревом на берегу реки, текущей по окраине города. Джейк перешел на шаг. Вилл не говорил ни слова, беседу вел Брет.

— Все считают, я странно говорю. Но я вырос в Бостоне. Папа не любил север, поэтому поехал в Джорджию. Это тоже оказалось без пользы. Папа не очень-то любил работать, все равно в каком штате. Рубанул себя по ноге топором. Чертова нога почти совсем сгнила, но папа умер еще до этого.

— Где твоя мама?

— Наверное, болтает с какой-нибудь женщиной. Она сказала, что устала от мальчиков. Сказала, что хочет поговорить с другой женщиной, прежде чем на полгода будет заперта на этом Богом забытом ранчо. Маме не нравится Техас. Она хочет вернуться в Саванну. Я не хочу. Мамины родные говорят, что мы ведем себя, как язычники. Зато дяде Джейку наплевать, как мы себя ведем.

— Конечно, нет, — Джейк надеялся, что голос не выдаст кипящего в нем гнева. — Но вы заходите слишком далеко из соображений собственной безопасности.

Как будто освобожденный из застывшей фотографии, Вилл бросился к Джейку и вцепился в его руку. Джейк ободряюще сжал плечо мальчика.

— Почему вы не сказали, что ищете двух парней? — спросил он фермеров.

Те обменялись неловкими взглядами.

— Другой сбежал довольно давно, — оправдывался Руперт. — Здесь его никто не видел.

— На вашем месте я забыл бы о нем, — усмехнулся Джейк. — Если он пошел в Сан-Антонио, вам его не поймать. Если двинулся на запад или север, то попал к индейцам.

— Я тоже думаю, что он пошел этим путем. Джейк знал — Руперт упрямо держится мысли, что Джейк как-то ответственен за исчезновение Зика, а может быть, и Бака. Но в данном случае, даже он должен признать, что в это трудно поверить.

— Пошли, мальчики. Нужно найти вашу мать. Если я позволю ей остаться здесь дольше, она может вообще отказаться вернуться. Надеюсь, ребята, вы не против, чтобы она нанесла вам визит. Изабель страшно тоскует по обществу.

— У наших женщин нет времени на визиты, — возразил Руперт.

— Изабель — самая работящая женщина, какую вы видели. Она моментально поможет им с работой.

— Наши жены не любят чужих.

— Дайте ей пять минут, и она любому перестанет быть чужой.

Джейк ждал, положив руки на плечи Вилла и Пита. Брет продолжал рассматривать фермеров с откровенным любопытством двенадцатилетнего мальчика, у которого на совести нет никаких постыдных тайн.

— Нам нужно возвращаться домой, — заявил Руперт. — Мы не можем оставить наши поля без присмотра.

— На вашем месте я перестал бы думать о том, что потерял этих парней. — сказал Джейк. — А просто заказал бы себе еще парочку.

Одарив Джейка особенно враждебным взглядом, Руперт повернулся и пошел прочь. Его приятель последовал за ним.

— Я его ненавижу, — шепнул Вилл.

— Мне он тоже не слишком нравится, — ответил Джейк. — О чем он тебя спрашивал?

— Об отце.

— Что ты ему сказал?

— Сказал, что мало что помню, и это правда.

— Он спрашивал еще о чем-нибудь?

— Да, но Брет не дал мне ответить. Вмешательством Брета был недоволен Вилл, но не Джейк. Вилл был слишком мал и невинен, чтобы понять, что происходит. Брет понимал очень хорошо. Джейк улыбнулся мальчику.

— Ты прямо как Изабель, наговорил сорок коробов и ничего не сказал.

Пожав плечами, Брет отклонил комплимент.

— Я думал о том, что бы они сделали со мной, не найди мы Бака.

— Но я не хочу в ванну, — возражал Вилл. — Я уже мылся в Остине.

— Это было три недели назад.

— Я каждое утро умываюсь в ручье.

— Это не то же, что ванна.

— Но похоже!

Они вернулись в отель. Ванная оказалась маленькой и узкой. Большой таз, полный дымящейся воды, занимал большую ее часть. Изабель раздражало, что она вынуждена обратиться к Джейку за поддержкой. Интересно, сам он будет мыться? Он уже удивил ее тем, что подстригся и от этого стал вдвое красивее. Она не была уверена, что сможет выдержать больше.

— Мы все примем ванну, — поддержал Джейк.

— Потом отлично пообедаем и будем спать в настоящей кровати, — сказала Изабель. — Еще не скоро вам это снова удастся.

Девушка и мальчики уже сидели в столовой отеля, когда вошел Джейк. Ее предчувствия оправдались. Умытый, чисто выбритый и одетый в чистую одежду, Джейк был так красив, что дух захватывало. Даже мальчики это заметили.

— Ты кажешься не таким волосатым, — заметил Вилл, когда Джейк присоединился к ним за большим прямоугольным столом. В комнате была дюжина грубо сколоченных столов, некоторые на козлах, вокруг других стояли стулья. Изабель выбрала единственный, покрытый скатертью.

— Он побрился, — проинформировал Пит. — Я не буду бриться, когда вырасту.

— Девушки любят бритых мужчин, — авторитетно произнес Брет. — Им не нравятся косматые медведи.

— Наплевать, что любят девушки, — отозвался Пит. — Я их не люблю.

— Изабель тоже девушка, — вмешался Джейк.

— Нет, она — нет, — возразил Вилл. — Она леди.

— Благодарю, — Изабель покраснела. — Но давайте отложим это обсуждение лет на пять-шесть.

— Все, что нужно девушкам, это выйти замуж, — Брет не обращал внимания на Изабель. — Я никогда не женюсь.

Изабель забавлялась, слушая, как четверо мужчин обсуждают женщин и прелести брака, будто ее тут нет. Может быть, как и Вилл, они не считают, что эта тема относится к ней. Конечно, она не интересуется замужеством и после знакомства с мужчинами предпочитает зависеть только от себя.

Но эта мысль только промелькнула и была тут же сметена целой лавиной противоречий. Нельзя сидеть рядом с Джейком и не ощущать магического влияния его личности. Она чувствовала напряжение между ними. Интересно, чувствует ли он, и, если да, что думает об этом?

Изабель улыбалась, глядя на него. Мальчики говорили одну глупость за другой. Однако, несмотря на острый язык Брета, Джейк умудрялся поддерживать легкий разговор. Они вели себя словно щенки, ползающие перед вожаком.

Джейк позволял, может быть, ему даже это нравилось. Это был совершенно другой Джейк, не тот мужчина, которого она узнала на ранчо. Он улыбался. Улыбался, а ее желудок каждый раз кувыркался. На подбородке была маленькая ямочка, и кадык ходил вверх-вниз, когда он говорил. Изабель не замечала этого, пока он не побрился. Она видела темноватый след от бороды. Лицо ее жениха всегда было совершенно гладким. Ей больше нравилась грубоватая внешность Джейка, которая не обещала ничего, чего у него не было.

Оказывается, он может быть обаятельным, так очаровал официантку, что Изабель подумала — та предложит за него разрезать бифштекс. Настроение Джейка было заразительным — люди улыбались, поглядывая на их стол. Изабель показалось, все они думают, что это семья наслаждается выходом в город.

Холодное чувство пустоты заморозило улыбку. У нее нет семьи, она одинока, а здесь только затем, чтобы помочь мальчикам. И вернется в Остин, как только они устроятся. Для этого она отправилась в это путешествие, но все изменилось.

Изабель полюбила этих ребят и хочет быть такой же нужной им, как они теперь нужны ей. Она не могла представить себе, что не увидит их снова, не узнает, какими они выросли, не увидит их жен и детей. Они стали частью ее жизни. Они — ее семья.

И Джейк оказался клеем, связующим их.

Его голубые глаза подмигивали ей. Вилл что-то сказал, но Изабель пропустила — что. Вокруг глаз Джейка лучились морщинки от улыбки, губы приоткрылись, обнаружив ровные белые зубы, на щеках образовались ямочки. Улыбка была такой теплой, такой радушной, такой искренней — она почувствовала себя так, словно они действительно семья.

Изабель хотела, чтобы Джейк поцеловал ее.

Мысль ужаснула, но Изабель не отмахнулась от нее. Ей все равно, о какой черте ее личности это говорит. Она помнит его поцелуй, нежность губ, силу рук, обнимающих ее, чувство безопасности, своей желанности и привлекательности. Ничего похожего на то животное чувство, которое питал к ней Анри Дю Планж. Изабель тянуло к Джейку, несмотря на все ее неодобрение.

Она никогда не чувствовала себя так восхитительно, как в его объятиях, и помнит каждую секунду прогулки до палатки, после того как подвернула ногу, каждую минуту скачки на ранчо, когда его тело фактически обвивало ее.

Чье-то колено коснулось ее под столом. Здравый смысл говорил, что это может быть любой из мальчиков, но тело сказало — Джейк. То же говорили его глаза, затуманенные желанием.

Изабель обдало жаром с головы до ног. Она чувствовала себя так, будто у нее поднялась температура, и надеялась, что не покраснела, хотя была уверена — конечно, покраснела. Она знала, как вести себя в заполненных людьми гостиных Саванны, но когда дело касалось Джейка, была точно так же невинна и наивна, как Вилл.

— Я думаю, пора отправить этих мошенников спать, — сказал Джейк.

Обед был окончен. Они сидели, разговаривая, и Джейк выпил три чашки кофе, который, как Изабель было известно, не был приготовлен на трехдневной гуще.

— Мы не хотим спать, — воспротивился Пит.

— Можно мне заглянуть в салун? — спросил Вилл.

— Нет, нельзя, — вмешалась Изабель. — Вы отправитесь прямо в постель, потому что очень устали. Я не хочу, чтобы вы хныкали всю обратную дорогу на ранчо.

— Я не хнычу, — возразил Вилл.

Изабель пришлось признать, что малыш был самым веселым из мальчиков, но она чувствовала себя под таким сильным впечатлением от присутствия Джейка, что ей стоило труда сконцентрироваться на своих словах.

Джейк встал. Один взгляд — и Изабель засомневалась, найдет ли силы двинуться с места. Почему он носит такие обтягивающие штаны? Они неприличны. Любой, кто задастся вопросом, мужчина ли Джейк, должен только взглянуть на него.

Изабель отвела глаза, подавленная. Джейк протянул руку, чтобы помочь ей встать. Она хотела отказаться, сомневаясь, что его прикосновение пойдет на пользу, но не рискнула встать без посторонней помощи.

— Вы тоже устали, — сказал Джейк. — Чем вы занимались весь день?

— Скоро узнаете.

Ей нужно следить за собой. Люди, скорее всего, приняли ее за жену Максвелла, но не примут демонстрации желания, а это именно то, что она испытывала. Она хочет Джейка Максвелла и хочет неистово, руки дрожат.

— Идите наверх. Мы с мальчиками немного пройдемся, порастрясем ужин. Я загляну к вам, когда вернусь.

Изабель смотрела им вслед с чувством потери. Она могла падать с ног от усталости, но отдала бы что угодно, лишь бы пойти с ним. Тетя Дейрор сказала бы, что леди должна блюсти достоинство. Изабель начинала думать, что скорее приняла бы грубость Джейка и безостановочный щебет Вилла Хаскинса, даже горькие жалобы Брета Нолана. Лестно, когда с тобой обращаются как с леди, но не очень весело.

— Можно мне заглянуть в салун? — спросил Вилл.

— Да, — поддержал Пит. — Только одним глазком!

— О'кей, но не говорите Изабель. Она снимет с нас головы.

В Ньюкомб Кроссинг, в общем-то, не на что было смотреть, всего две дюжины домов, каждый третий — салун. Мальчики бегом устремились к салуну, который скорее был палаткой, чем домом.

— Там ничего не делают, — пожаловался Вилл.

— Делают, ты, идиот, — поправил Брет. — Там пьют виски.

— Никто не дерется и не стреляет, — разочарованно протянул Пит.

— Они даже не спорят, — сказал Вилл. — Просто сидят, разговаривают и пьют.

— Именно это и делают в салуне, — пояснил Джейк.

— А где женщины? — спросил Брет. — Я думал, здесь должны быть полуголые женщины.

— Только в веселых домах, — Джейк улыбнулся.

— А здесь есть веселые дома? — спросил Вилл.

— Ни одного.

— Сплошное надувательство, — сказал Брет.

— Салуны в Санта-Фе похожи на этот? — спросил Пит.

— И очень, — ответил Джейк.

— Черт, я лучше останусь с коровами. Джейк чуть не засмеялся. Вот бы обрадовалась Изабель, услышав это. Снова Изабель. Его тело напряглось при одной мысли совместной поездки. Джейк мог понять свою физическую потребность, желание найти облегчение в ее теле. В конце концов, он мужчина, и у него давно не было женщины. Чего он не мог понять, это чувства, которые она в нем вызывала.

У Джейка никогда не было времени на церемонии. Жизнь жестока. Ты становишься жестоким или умираешь. Это истина, в которой он никогда не сомневался.

Но Изабель сомневалась. И больше того, Джейк начинал чувствовать, что придется с этим что-то делать. Просто проклятье!

— Можно сходить на петушиный бой? — спросил Пит.

— Нет, — резко ответил Джейк. — Даже если бы они у них были.

— Что такое петушиный бой? — хотел знать Вилл.

— Два цыпленка дерутся, — объяснил Брет.

— Ух! Кто захочет смотреть на это?

— Никто, кроме техасцев, — Брет отвернулся от витрины, где были выставлены сапоги и седла.

— А собачьи бои? — Пит не собирался сдаваться.

— Никаких боев, — отрезал Джейк. — Вам, нахалам, время спать. Вы слишком кровожадны для меня.

Вилл рассмеялся.

— Ты просто нас дурачишь! — он забежал вперед, потом обернулся так, чтобы мог видеть Джейка. — Ты ничего не боишься!

Взгляд благоговения перед героем обдал Джейка с головы до ног. Никто никогда не смотрел на него снизу вверх, даже мальчики, которых он обучал во время войны.

Но он не тот человек, на которого мальчик вроде Вилла должен смотреть снизу вверх. Вот его старый армейский капитан, Джордж Рандольф, был как раз таким — никогда не выходил из себя и не кричал, даже в самые горячие моменты боя. Никогда не терял самообладания. Что бы ни случилось, ты всегда мог рассчитывать, что Джордж может помочь.

Джейк не такой. Он ругается, пьет, имеет женщин, когда это нужно, и вообще делает то, что, черт побери, доставляет ему удовольствие. У него нет никаких манер, он не часто моется — коровам все равно, как он пахнет — и так же часто живет в палатке, как и в доме.

Он понятия не имеет, что делать с мальчишками!

Он не тот мужчина, которому они должны подражать, и дурак, если хоть минуту думал, что может быть таким.

Компания перешла улицу на окраине города и повернула обратно.

— Изабель спустит с меня шкуру, если я приведу вас, отродья, слишком поздно. Эта женщина может быть довольно свирепой, когда речь идет о вас.

— Я не говорю об Изабель, — пояснил Вилл. — Я имею в виду индейцев, грабителей и вообще.

— Конечно, я боюсь индейцев.

— Нет, не боишься.

Черт возьми, теперь ему не позволяют бояться сумасшедших, которые хотят убить его и снять скальп.

— Конечно, боюсь.

Вера Вилла поколебалась, но мальчик продолжал:

— Но ты не побежишь от них.

— Если моя лошадь окажется быстрее, припущу, что есть мочи.

— Ты даже не схватишься с ними? — малыш был совершенно потрясен.

— Схвачусь. Вилл просиял.

— Ты просто стараешься меня одурачить. Я знал, что ты не боишься индейцев.

— Он боится их, потому что глупо не бояться кого-то, кто пытается убить тебя, — усмехнулся Брет. — Но не побежит от них, потому что не трус.

— О! — Виллу было нужно время переварить услышанное.

— Это разные вещи, — нетерпеливо продолжал Брет. — Черт, все техасцы тупы, как камни?

— Я не тупица! — выкрикнул Вилл, готовясь к драке.

— Ты стараешься заставить людей ненавидеть себя? — спросил Джейк Брета. — Или просто не можешь вести себя иначе?

Брет угрюмо отвернулся.

— Он все время задает глупые вопросы.

— Вопрос не бывает глупым, если ответ учит тебя чему-нибудь.

Джейк оттащил Пита от витрины со сладостями и женской одеждой.

Брет не ответил, но сердитое выражение его лица не давало Джейку надежды, что тот изменит свое мнение. Он знал, Брет хочет быть любимым, но не мог понять, почему делает все возможное, чтобы заставить всех ненавидеть себя.

— Терпеть не могу, когда он смотрит на вас, словно вы Бог или что-то такое, — сказал Брет. — Вы никто. Вы не умеете ничего, кроме как гоняться за коровами. Мой дед не стал бы даже говорить с вами. Черт, от вас так воняет, он даже не позволил бы вам подойти близко.

Вилл бросился на Брета. Прежде, чем тот смог оттолкнуть его, на него накинулся Пит. Следующее, что увидел Джейк, — три мальчика, катающиеся по дороге и мелькающие кулаки. Прохожие улыбались и шли дальше.

Если у Джейка и были сомнения насчет того, что он неподходящий опекун, перед ним оказалось доказательство, в котором он нуждался. Он даже не смог предотвратить драку. Как, черт побери, он поставил себя в такое положение? А точнее, что собирается с этим делать?

— Прекратите, — когда слова не возымели эффекта, взял Вилла и Пита за воротники и оттащил от Брета. — Когда я велю вам сделать что-либо, то рассчитываю, что вы это сделаете, — Джейк встряхнул обоих мальчиков.

— Но он сказал, что ты воняешь! — возразил Вилл.

— Мы все будем пахнуть довольно сильно, прежде чем доберемся до Санта-Фе, включая Брета, но вы узнаете, что есть вещи и похуже, чем плохо пахнуть. Отряхнитесь, не нужно, чтобы Изабель задавала вопросы. Женщины никогда не понимают причин, по которым мужчины дерутся.

Пит и Вилл энергично отряхивались, но оба были готовы снова броситься на Брета, если тот скажет хоть слово. Брет, казалось, был настроен сразиться с целым миром.

— Повернись, чтобы я смог счистить с тебя грязь, — сказал ему Джейк. Когда тот не двинулся, Джейк взял его за плечи, повернул и энергично отряхнул штаны и рубашку. Оглядел всех троих мальчиков, потом покачал головой.

— Вам не пройти осмотра. Я займу Изабель разговором, а вы незаметно проскользнете.

— Это все, что ты собираешься сделать? — спросил Пит.

— А что еще я должен сделать?

— Побить его.

— Это заставит его полюбить меня? — Нет.

— Он перестанет думать, что я плохо пахну?

— Нет.

— Тогда я лучше придумаю что-нибудь другое. — Что?

— Это касается меня и Брета.

— Нам не скажешь?

— Если бы это касалось тебя, ты хотел бы, чтобы я рассказал всем?

— Мне было бы все равно, — возразил Пит. — Мои последние хозяева били меня все время.

— Я не любил, когда били Мэтта, — вторил Вилл. — Я хотел их всех убить.

У Джейка было чувство, что он пережил еще один кризис, но не очень понимал, как. Он должен научиться еще чему-нибудь, вместо того чтобы протирать штаны. Ох, ладно, ему бы только продержаться до Санта-Фе. Джейк остановился у воды, чтобы умыть мальчиков.

— О'кей, ребятки, быстро в отель и молчок.

Это не помогло. Они нашли Изабель в холле наверху. Девушка сразу же заметила грязь. Пристальный взгляд скользил с одного мальчика на другого, пока не остановился на Джейке.

— Они очень устали, — сказал тот как можно беспечнее и протолкнул ребят мимо Изабель в комнату. — Мы ложимся, потому что на рассвете уезжаем.

— Хорошо. Я волнуюсь об оставшихся на ранчо. Джейк сразу забыл о мальчиках — обо всех.

Изабель все еще была одета, но распустила волосы. Они падали ей на плечи, как красновато-коричневая мантия. Трудно поверить, как это все меняло. Девушка больше не выглядела, как ледяная принцесса, стала как-то доступнее, трогательнее, человечнее. Она была женственна и желанна.

Джейк почувствовал, как что-то внутри сжалось и тяжело опустилось. Вожделение, тяжелое и настойчивое. Он знал его и раньше, но никогда оно не было таким, словно его коснулись горячим клеймом. Он чувствовал, как жжет его нутро. Нужно схватиться за что-нибудь, чтобы устоять, но хвататься было не за что.

Джейк вытянул руку. Коснувшись стены, почувствовал себя тверже.

— Вы сегодня прекрасно выглядите, — ухитрился сказать с равнодушным видом. — Мне нравятся распущенные волосы.

Изабель коснулась волос бессознательным движением, присущим всем женщинам.

— Я вымыла их.

Ему ужасно хотелось зарыться в них пальцами, погрузить лицо.

— Это делает вас моложе. Этого говорить не следовало. — Я не так уж стара.

— И красивее. Моложе и красивее, и не похожей на школьную учительницу.

Он увязает все глубже. Изабель порозовела, вероятно, от раздражения. Будь Джейк из этих, с соловьиными языками, она порозовела бы от удовольствия. Судя по тому, что говорит Джейк, у него язык из ржавого железа. Рядом с ней еще хуже. Он никогда не чувствовал себя таким грубым, тупым, неуклюжим, как когда пытался сказать Изабель что-то приятное.

Вилл просунул голову в дверь.

— Какая кровать твоя, Джейк? Я хочу спать с тобой.

— Я не буду спать с Бретом, — в холл сбежал Пит.

Оба мальчика были в нижнем белье.

Изабель усмехнулась.

— Вы лучше разберитесь, где кому спать, пока опять не подрались. Спокойной ночи.

Изабель закрыла свою дверь, и это было так, словно убрали физическую поддержку. Джейк чувствовал, что сейчас просто свалится на пол и огромным усилием заставил себя собраться. Если мальчики заметят, что он вьется вокруг Изабель, как влюбленный телок, то никогда не дадут ему забыть это.

— В таком случае, — он подтолкнул их к двери, — с Бретом буду спать я.

 

Глава 16

Джейк резко сел в постели. Ему показалось, что кто-то вскрикнул. Но сейчас не слышалось ни звука. Он встал, подошел к окну и выглянул.

Улица внизу тоже была тиха. Последние пьяницы, должно быть, давным-давно вернулись домой. Это не Остин или Сан-Антонио, единственные обитатели Ньюкомб Кроссинг — фермеры и несколько ковбоев.

Пит и Вилл спали сном невинных младенцев, одеяла свалились, руки и ноги раскиданы, они сплелись, как при драке с Бретом. Брет выглядел более умиротворенным, чем когда-нибудь бодрствующий.

Джейк отвернулся от окна и снова что-то услышал. Звук был слишком невнятным, непонятно, мужчина это или женщина, и слишком тихим, чтобы разобрать, стонет человек во сне или действительно попал в беду. Максвелл решил подождать, не услышит ли его еще раз. Он не может лечь, пока, так или иначе, не выяснит, в чем дело.

Ждать долго не пришлось. На этот раз было ясно — звук доносится из комнаты Изабель. Мгновенно натянув штаны, тихо отворил дверь и вышел в холл.

Окно в конце холла практически не давало света. Держась рукой за стену, Джейк дошел до двери, тихо постучал, но не получил ответа. Постучал снова и прислушался. Тихо. Неужели он ошибся? Он не был уверен, просто не может быть уверен, так как дверь заперта.

Окно! В комнате Изабель должно быть окно. Джейк вернулся в свою комнату и выглянул в окно. Узкий карниз огибал фасад здания. В ногу впилась заноза, когда Джейк вылезал из окна, но он не обратил внимания, добрался до комнаты Изабель и заглянул в окно.

Изабель лежала в постели, но опять застонала и замахала руками. Джейк испугался, что она больна, влез в комнату и бросился к кровати. От беспокойного сна легкое покрывало упало на пол.

Изабель снова застонала и изогнулась, пытаясь что-то сказать, но Джейк не мог разобрать ни слова. Он положил руку ей на плечо. Пробормотав что-то нечленораздельное, девушка сбросила руку.

— Изабель, что с вами?

Она не ответила.

— Это Джейк. Что случилось?

Снова никакого ответа. Что делать? Он никогда не имел дела с больной женщиной, нужно позвать кого-нибудь, но кого?

Теперь она лежала спокойно. Нужно выбраться обратно через окно и вернуться в свою комнату, но он опустился на пол рядом с девушкой. Несмотря на свою клятву никогда не жениться, никогда не верить женщине, особенно красивой, городской женщине, Джейк не мог отрицать влечения, вспыхнувшего между ними в ту минуту, когда он ее увидел.

Сейчас он мог сидеть рядом с ней, смотреть, может быть, даже коснуться ее, не боясь, что Изабель свирепо взглянет на него или отодвинется с испуганным и презрительным видом. Может быть, он сможет понять, что в ней такое заставляет его чувствовать полную путаницу в душе.

Отец как-то сказал, что Джейк сразу узнает, когда встретит нужную женщину, это будет так, словно они знали друг друга всю жизнь, хотя встретились впервые.

К ним с Изабель это не подходит. Они на все смотрят с противоположных точек зрения, не доверяют друг другу — в основном потому, что такие разные.

Джейк приказывал себе держаться подальше, но хотелось часами смотреть на нее, разговаривать, касаться. Он целовал ее, держал в объятиях и с тех пор не мог думать ни о чем другом.

Джейк протянул руку, чтобы коснуться девушки, зная, что не должен этого делать, но не мог удержаться. Он никогда не думал, что женщина может быть такой нежной, благоухающей, как Изабель. Это не аромат духов, простой чистый запах, словно утренний ветерок, напоенный ароматом весенних цветов.

Но именно ее нежность очаровала его. Всю жизнь Джейк должен был быть сильным, чтобы выжить в этом суровом краю, грубым, чтобы вынести жестокость войны, бесчувственным к боли от потери людей, которые много значили для него. Мало-помалу жизнь выдавила из него нежность. Потом появилась Изабель, ее нежность на каждом шагу противостояла его грубости.

Джейк коснулся ее щеки, тело мгновенно отозвалось. Все, что он чувствовал к ней, сконцентрировалось в одно, почти непреодолимое чувство. Желание. Он хотел ее так неистово, что готов был взорваться. Джейк отдернул руку, испугавшись, что будет не в состоянии остановить себя, если не сделает этого.

Изабель провела рукой по щеке, будто отгоняя муху. Джейк улыбнулся. Даже во сне она настаивает, чтобы он держался на расстоянии. Это еще одно качество, которое восхищало. У нее свои критерии, и она не собирается снижать их ради него или любого другого. Если бы Изабель имела представление, о чем он думает, то вышвырнула бы его в окно.

Почти год он не подходил так близко к женщине. Тело было напряжено от сдерживаемого голода и старания удержаться и силой не взять то, чего так отчаянно требовала природа. Джейк вцепился в край кровати. Или это, или он обнаружит, что ласкает ее грудь, отделенную от него только тонкой рубащкой. Или изгиб бедра. Он почти ощутил теплоту и нежность ее кожи.

Джейк представил себе потрясение Изабель, если она проснется от его ласк. Скорее всего, она возьмет мальчиков и вернется в Остин. Максвелл не хотел этого, он должен удержать ее. У него было ужасное чувство, что иначе он больше никогда ее не увидит.

Изабель внезапно вскрикнула и вскинулась на кровати. Джейк испугался, что девушка упадет на пол, попытался удержать ее, но только заставил сильнее сопротивляться. Она толкалась, пиналась, вырывалась, будто от этого зависела ее жизнь. Ему не оставалось ничего другого, как обнять ее и крепко держать.

Реакция была ошеломляющей — Изабель перестала драться и обняла его, положила голову ему на плечо и крепко прижалась. Джейк совершенно растерялся.

Почти так же внезапно, как прекратила вырываться, Изабель начала целовать его шею и щеку, потом ухо. У него было ощущение, что в руках раскаленные угли. Это больше, чем Джейк мог вынести.

Он крепко поцеловал Изабель в губы, и ее глаза широко раскрылись.

Девушка мгновенно проснулась.

— Что вы здесь делаете? — глаза округлились от удивления.

Изабель была ошеломлена. Она проснулась и обнаружила, что сон оказался отражением жизни.

Ее снова преследовал Анри Дю Планж. Сегодня он поймал Изабель и затащил в маленький дом, где-то на плантации. Никого не было поблизости, чтобы услышать крики, не было никого, кто бы помешал ему изнасиловать ее.

Появился Джейк и одним ударом нокаутировал Анри. Обнял Изабель и усадил в ждущий их экипаж. От облегчения, что избавилась от Анри, и радуясь тому, что ее обнимает человек, которого она любит, она обвила руками его шею.

И вот на самом деле обнаружила себя в объятиях Джейка, и он целовал ее с еще большим жаром, чем в снах. Страстное томление мгновенно охватило тело. Грудь крепко прижалась к его груди, стала болезненно чувствительной, соски затвердели. Она попыталась отпрянуть, но Джейк не отпускал.

— Что вы здесь делаете? — снова спросила Изабель.

— Вы кричали во сне. Я услышал через стену. Девушка бросила взгляд на дверь — она была уверена, что заперла ее.

— Я влез в окно, — Джейк помедлил. — Услышав стоны, не мог просто лежать и ничего не предпринимать.

Он все еще обнимал ее. Изабель тоже не разжала руки. Огонь, бушующий внутри, не позволял этого, приобрел непоколебимую власть над чувствами и не отпускал.

— Вы больны?

Изабель покачала головой.

— Это был страшный сон.

— Он расстроил вас? — Нет.

Изабель крепче прижалась к Джейку, хотя не собиралась этого делать. Просто так случилось. Его руки сомкнулись вокруг нее.

— Кто-нибудь обидел вас?

— Нет.

— Но пытался? — Да.

Джейк обнял ее крепче. Никто не обнимал и не утешал Изабель с тех пор, как заболела тетя. Девушка даже не сознавала, как ей этого не хватает. Она радовалась, что сильна и самостоятельна, но как приятно знать, что в нужную минуту кто-то другой предложит свою поддержку.

— Что вы сделали?

— Уехала.

Огонь внутри превратился в жидкое пламя. Тело напряглось, нервы были так натянуты, что, казалось, не выдержат. Ее бросало то в жар, то в холод. Изабель понимала, что должна отослать Джейка в его комнату, но ничего не хотелось больше, чем остаться в его объятиях, чтобы он целовал ее снова и снова.

Такое поведение противоречило всему, чему учила тетя. Тетя Дейрор всегда подчеркивала, что репутация женщины — самое большое ее состояние. Она считала всех мужчин скотами и возненавидела бы Джейка.

Но Изабель не могла представить, чтобы кто-то из мужчин, кого одобряла тетя, обнимал бы ее так, как Джейк. За их блестящими манерами и умными разговорами не было ничего, кроме заботы о собственном удовольствии.

По напрягшемуся телу Джейка она могла сказать, что и он подвержен тем же страстям. Но его поведение доказывало — он держит их в узде.

— Есть у вас место, куда бы вы могли прийти?

— Нет. — Ни одного? — Нет.

Сейчас это признание оказалось не таким болезненным, как обычно. Но до сих пор никто никогда не обнимал ее так. Ее жених довольствовался тем, что целовал руку и касался губами щеки. Тетя Дейрор это одобряла. Изабель подумала, они считали, ей этого достаточно. Сейчас она знала, что никогда не смирилась бы с этим.

Джейк целовал брови, кончик носа Изабель. Интересно, ее мать дала бы такой же совет, как тетя Дейрор? Конечно, если отец обнимал и целовал мать так же, как ее обнимает и целует Джейк, она подмигнула бы дочери и шепнула что-нибудь дразнящее на ушко, когда они были бы вдвоем.

— Ты не должна быть одна. Тебе нужно выйти замуж.

— Я была помолвлена. Джейк замер, отодвинулся.

— Я не любила его. Тогда я этого не понимала, но теперь знаю.

Джейк снова обнял ее.

— Что произошло?

— Он погиб на войне.

Его губы коснулись лба Изабель, их нежность поразила ее. Все другое в нем было таким грубым, резким, жестким. Но губы были мягкими и теплыми. Изабель откинула голову назад, и Джейк поцеловал ее в губы.

В этом поцелуе не было ничего от приличия и благопристойности. Он оказался жадным и жарким. Обжигал. Изабель не была готова к тому, что его язык раздвинул губы и коснулся зубов. Тетя Дейрор никогда ничего об этом не говорила. И девочки в приюте тоже.

Почти инстинктивно она открыла рот. Его язык коснулся ее языка. Несколькими движениями язык Джейка вовлек ее в танец, эротический и в то же время сумасшедше нежный.

Сначала Изабель колебалась, не знала, что делать, хотя и подозревала, что падает в бездну физического наслаждения. Но соблазн оказался слишком велик. Отбросив всякую сдержанность, она позволила себе последовать влечению тела.

Никогда она так не сознавала свое тело. Казалось, язык связан с каждым нервом, с каждой клеточкой. Все, с головы до ног, стало таким чувствительным, что она не могла оставаться неподвижной. Изабель прижалась к Джейку, надеясь впитать каждую каплю наслаждения поцелуем, не желая упустить ни одной малости.

— Значит, ты совсем одинока, — Джейк, наконец, оторвался от ее губ.

— Да.

Казалось, это его расстроило. — Я не должен быть здесь. Тебе нужен кто-то, кто защищал бы тебя. Тебе нужно…

— У меня есть ты.

Она не собиралась говорить это, по крайней мере, не так, как получилось. Это подразумевало слишком многое.

— Ты уверена?

— Да.

Почему она сказала — да? Изабель ни в чем не была уверена. Но чувствовала, что это правда. Она ощутила это еще сильнее, когда Джейк стал осыпать поцелуями ее лицо. Казалось, ее тело растворяется в воздухе. Изабель откинула голову, надеясь, что он поцелует шею.

Джейк поцеловал.

Но не остановился на этом. Стал целовать плечи, ямочку на шее, уши.

Изабель чувствовала его руки на своих волосах, спине, боках. Кончиком языка он провел по контуру уха, и она едва не растаяла.

Ощущение теплого дыхания в ухе оказалось самым эротичным, какое она когда-либо испытывала. Девушка была уверена — леди не должна наслаждаться им, но ничего не могла с собой поделать, только надеялась, что он будет продолжать и продолжать, пока она не растворится в пучине наслаждения.

Но быстро обнаружила, что недооценила способности своего тела к наслаждению. Рука Джейка переместилась и накрыла грудь. Изумленное «Ох!» сменилось затрудненным дыханием, когда его пальцы нашли затвердевший сосок и стали нежно потирать его сквозь тонкую ткань рубашки. Если до этого тело горело, то теперь превратилось в пламя.

Джейк снова поцеловал ее, язык проник в ее рот, вовлекая в новый волнующий танец. Движимая все ширящимися волнами наслаждения, которые расходились от его пальцев по всему телу, Изабель прикусила зубами губу Джейка, и тот застонал от наслаждения.

Изабель не отдавала себе отчета в том, что Джейк расстегнул рубашку, пока та не сползла с плеча. Немедленно внимание разделилось между грудью и дорожкой поцелуев, которыми он покрывал плечи, ключицы, и вниз, пока не дошел до груди.

Изабель замерла в предвкушении. Но ожидания — ничто, в сравнении с тем, что она почувствовала, когда он взял сосок теплыми влажными губами. Девушка была уверена, что взорвется, грудь, казалось, горела в огне, который лишал силы. Одновременно он наполнял тело льющимся через край напряжением, таким неистовым, что Изабель едва сдерживала его. Хотелось броситься к Джейку с безрассудством, которое разобьет тиски напряжения, превращающего тело в корчащееся, больше не подчиняющееся ей нечто.

Она не противилась, когда Джейк спустил рубашку с ее плеч, открывая грудь своим губам. Не пыталась остановить его, когда он сжал сосок зубами и услышала вырвавшийся у нее прерывистый стон экстаза. Не возразила, когда снял рубашку совсем. Прикосновение грубой полотняной простыни к коже было восхитительным.

Изабель не чувствовала прохладного воздуха ночи, ей было слишком жарко. Множество ощущений, пробужденных Джейком, так переполнило ее, что она не чувствовала его руки, пока та не оказалась между ее ног. В секунду внезапного осознания разом нахлынули все предостережения тети Дейрор. Та говорила: придет день, когда мужчина захочет от тебя только одного, но ты должна подождать до свадьбы, прежде чем позволить вольности.

Изабель без труда отвергала других мужчин, смотревших на нее похотливым взглядом, но хотела заниматься любовью с Джейком. До этой минуты она не понимала этого, не могла дать объяснения подобному желанию. Просто хотела — и все, и не могла остановить себя.

Понадобилось время, чтобы полностью подчиниться Джейку. Не потому, что боялась его, и не потому, что не хотела. Мышцы не расслаблялись. Новые ощущения страшили и привлекали, и были так остры, что Изабель казалось — она больше не выдержит.

Но когда страх угрожал завладеть ею, он вдруг исчез, оставив ее расслабленной и полной желания.

Проникновение Джейка заставило задохнуться. Он касался самой сокровенной сути ее существа. Изабель запуталась в сетях страстного желания. Она могла бы умереть от наслаждения, но не спаслась бы от потребности.

Джейк продолжал касаться ее, нежно целовать, пока Изабель не ощутила, что каждая мышца напряжена до предела. Она была беспомощна перед волнами наслаждения, заливающими ее с все возрастающей силой и скоростью. Изабель извивалась в кровати, стон за стоном срывался с губ, пока она не подумала, что закричит от восхитительной агонии.

Как раз когда девушка уверилась, что больше не может себя сдерживать, гигантская волна подняла ее на головокружительную высоту и швырнула вниз. Изабель была почти в бессознательном состоянии, никогда она не ощущала такого полного изнеможения.

И никогда не чувствовала себя так замечательно.

Девушка не понимала волшебства, которым владел Джейк, но знала — ее тетя никогда не испытывала подобного. Если. бы она хоть однажды испытала такое, то не предостерегала бы Изабель против мужчин.

Но тетя никогда не встречала такого мужчину, как Джейк Максвелл. Он не обладал социальными признаками, которые она считала необходимыми. Никогда не одевался и не жил в том стиле, который тетя могла бы найти приемлемым. Это мужчина, которому не нужны красочные декорации, чтобы замаскировать недостатки.

Потому что у него их нет.

Он именно то, чего жаждет каждая женщина и боится, что никогда не найдет. Упаковка несколько неожиданна, но у Изабель было время изучить содержимое, и она знала — Джейк тот мужчина, кто ей нужен. Ее жених не подходил ей, теперь она поняла это.

Изабель почувствовала, как снова поднимаются волны наслаждения, и не знала, что это может произойти дважды. Но прежде чем волна желания поглотила удивление, Джейк отдернул руку. Она хотела спросить, что он делает, когда он проник в нее. На этот раз он перешел все границы, сделал то, против чего предостерегала тетя. Изабель напряглась, вспомнив, что должна ощутить сильную боль.

Но никакой боли не было. Только легкий, острый, как лезвие ножа, дискомфорт и мутившее разум наслаждение, волнами перекатывающееся в ней при каждом движении Джейка. Изабель забыла предостережения тети, отдалась ощущениям, бьющимся в сознании, пока не потеряла способность мыслить, пока не почувствовала, что теряет сознание. Затем, как и в первый раз, напряжение ослабело и что-то хлынуло из нее.

Она лишь смутно почувствовала, как напрягся Джейк, содрогнулся и в изнеможении упал рядом с ней.

— Ты в порядке?

Изабель не знала, сколько времени прошло. Казалось, несколько жизней.

— Ты молчишь, — сказал Джейк, когда она не ответила.

— Я не знаю, что говорить.

— Не нужно ничего говорить, если я доставил тебе удовольствие.

— М-м-м.

Он дал ей гораздо больше, чем Изабель когда-нибудь воображала возможным.

— Я лучше пойду.

Холодный сквозняк ворвался в теплый кокон чувств, окутывающий ее. Она прильнула к теплому телу, но уже чувствовала, как Джейк отдаляется.

— Я не хочу, чтобы мальчики проснулись и обнаружили, что меня нет. Ты уверена, все в порядке?

— Да, я чувствую себя прекрасно.

Но она чувствовала себя далеко не прекрасно. Джейк уходил. Его отдаление было как неприятие. Одевшись, Джейк помедлил.

— Ты уверена, что все хорошо?

— Абсолютно. Иди. Я почти сплю.

Изабель лгала. Тепло его присутствия сменилось холодом ухода. Как она может спать, когда только что отдала ковбою свою честь за несколько минут ощущения себя нужной, не важно, какое удивительное и сильное?

Теперь, когда несколько минут кончились, Джейк выбрался в окно и исчез. А она так же одинока и не нужна, как всегда.

 

Глава 17

Час спустя Изабель все еще не спала, оцепенев в шоке и дрожа от ночного холода. Она не могла поверить, на что поощрила Джейка, что позволила ему сделать.

Она погубила себя за несколько минут наслаждения, за обманчивое чувство безопасности, стремление ощутить, что нужна кому-то.

Изабель не винила Джейка. Он дал ей полную возможность отказаться, но она поддалась физической потребности в нем. Ничего не просила, но отдала все. Что могло заставить ее сделать столь безумное?

Физическое влечение оказалось слишком сильным. Она восхищалась Джейком, была благодарна за то, что он сделал для мальчиков, любила его силу, чувство безопасности, которое испытывала рядом с ним. Но ни одно из этих чувств — не достаточная причина, чтобы отдаться мужчине.

Единственной допустимой причиной могло быть только то, что она любит его.

Но Изабель не любит Джейка Максвелла. Не может любить. Как она может любить его, когда постоянно спорит с ним, не соглашается с половиной того, что он делает, считает, что большинство его решений не верны? Нет, она не любит его, но позволила заниматься любовью. Как Изабель увидится с ним утром, поедет обратно на ранчо, будет путешествовать по Техасу в компании нескольких мальчиков?

Мысль о «занятии любовью» заставила застонать. Это была похоть, обыкновенная похоть. Теперь Джейк наверняка ждет, что она будет шастать с ним в кусты каждую ночь, как только закончится ужин.

Но раньше, чем пришла эта мысль, девушка осознала — Джейк не станет принуждать ее. Ему это не потребуется. Больше похоже на то, что она его затащит в кусты, а не наоборот. Тело уже однажды предало ее, и нет повода думать, что это не повторится.

Изабель встала с постели, зажгла свечу и начала одеваться. Она не может ехать с Джейком. Глупо даже рассчитывать на это. Нужно вернуться в Остин. Максвелл может взять мальчиков. Возможно, он даже лучше позаботится о них, если ее не будет рядом.

Но, даже принимая это решение, Изабель отвергала его. Она никогда не встречала такого мужчину, как Джейк, могла бы полюбить его и уже очень близка к этому. Ближе, чем думала. Но он не любит ее, и лучше уйти сейчас, пока не влюбилась без оглядки в мужчину, который никогда не полюбит и не будет уважать такую женщину, как она.

Джейк впряг мулов и нагрузил фургон. Мальчики поели, и им не терпелось увидеть, снял ли кузнец цепь с Зика. Джейку хотелось узнать, понравится ли Изабель ящик для продуктов, который плотник изготовил для запасов и кухонной утвари.

Но он не нашел ее. В комнате девушки не было, и она не оставила записки. Это не похоже на Изабель.

— Должно быть, это та леди, которая ушла перед рассветом, — сказал клерк, когда Джейк стал расспрашивать. — Сам я ее не видел, но старый Джошуа сказал — красавица.

— Куда она пошла?

— Спрашивала, как добраться в Остин. Старый Джошуа посоветовал поискать Сэма Стоуна, он как раз сегодня отправляется туда.

— Она не вернется в Остин, нет? — спросил Пит.

— Она не может! — закричал Вилл. — Она обещала!

— Обещания сиротам не считаются, — возразил Брет.

— Обещания Изабель всегда считаются, — твердо сказал Джейк. — Вы, ребята, оставайтесь у фургона и смотрите, чтобы никто не поживился нашими запасами. Я мигом вернусь.

Он нашел Изабель сидящей перед ветхой хижиной, спина была прямой, широко открытые глаза устремлены вперед.

— Что вы задумали? Мы должны были выехать еще час назад.

— Я не еду, — Изабель не смотрела на него. — Я возвращаюсь в Остин.

Джейк предполагал, такая девушка, как Изабель, не сможет спокойно перенести случившееся, но этого не ожидал.

— Это из-за ночи?

Она, казалось, еще больше застыла. — Потому что если — да, я…

— Я была бы рада, если бы вы забыли о прошлой ночи. Я не делаю вас ответственным. Вы пришли ко мне только потому, что думали — я больна.

— Никто не должен отвечать за то, что я делаю, — огрызнулся Джейк.

— Тем не менее, я отвечаю. Это заставило меня понять — я слаба физически.

— Черт возьми! — Джейк встал прямо перед ней, чтобы заставить взглянуть на себя. — Не знаю, кто вам сказал такую глупость, но вы едва ли не самая сильная женщина, какую я видел. Конечно, самая упрямая и разумная.

— Это никак не относится к…

— Вы такая же, как любая другая женщина, которую научили бояться мужчин и ненавидеть занятие любовью.

— Но леди…

— Держу пари, вам говорили, что леди должна страдать во имя детей, вы должны выносить отвратительное внимание мужа, потому что это ваша обязанность.

Джейк увидел подтверждение в ее глазах.

— Моей матери говорили то же самое. Она терпеть не могла, когда отец прикасался к ней, терпеть не могла ранчо. И ничего не делала на ранчо. Она говорила, Техас — не подходящее место для женщины. Отец, Дэвид и я делали половину ее работы, но это ничего не меняло. Мать ненавидела Техас, ненавидела нас за то, что удерживаем ее здесь.

Джейк не знал, зачем рассказывает ей это. Он никогда никому не рассказывал. Даже спустя столько лет боль все еще оставалась слишком живой. Но, начав, не мог остановиться. Мать была как яд в крови, от которого он должен избавиться.

— Отец говорил, она смогла бы быть счастливой, если бы просто забыла всю ту великосветскую чушь, которой ее учили в семье. Знаете, что забыла моя воспитанная благородная мать?

Изабель покачала головой.

— Мужа и двух сыновей. Выбросила нас из головы и сбежала в Остин. Но это оказалось недостаточно волнующе для нее, и она отправилась в Сент-Луис. Нашла работу в одном из привилегированных клубов. Знаете, из тех, куда нужна персональная рекомендация.

Изабель вздохнула.

— Мать связалась с биржевиком. Полагаю, пришла к выводу, что прикосновения мужчины не так уж неприятны, если смягчены кучей денег.

— Что с ней случилось дальше?

— Не знаю и знать не хочу.

Но это неправда. Его мать вышла замуж за своего биржевика и переехала в Санта-Фе. Насколько он знал, она все еще там.

— Я не собирался менять тему, — сказал Джейк, смущенный и злой на себя самого за то, что выдал тайну, все еще способную ранить его. — Просто совершенно выхожу из себя, когда женщины говорят друг другу, что не должны наслаждаться мужским вниманием. Это так же естественно для женщины, как и для мужчины.

— Но мы не женаты, — возразила Изабель.

— Это не имеет ничего общего с браком.

— Должно иметь.

— Так говорят правила. Жизнь не всегда следует правилам.

— Что ж, мне приходится жить по правилам. А они говорят, что женщина не должна отдаваться мужчине до брака. Если она это сделает, то будет наказана обществом.

— В Техасе нет общества.

— Я не собираюсь жить в Техасе. Общество, в котором я выросла, общество, с мнением которого меня научили считаться, очень заботится о соблюдении правил.

— Если вы так уважаете это общество, почему оно не позаботилось о вас, когда умерла тетя?

Изабель не ответила.

Джейк придвинулся ближе, пока не смог заглянуть ей в глаза.

— Почему?

— У меня нет родственников. Никого, кто бы мог взять меня.

— Всегда есть кто-то, если люди заботятся. Вы сказали, что были помолвлены.

— Мой жених умер.

— Почему его семья не взяла вас?

— А почему они должны были это делать?

— Семья техасцев взяла бы вас и оставила у себя навсегда, если бы вы не смогли выйти замуж.

— Я находилась в приюте.

— Что еще? — Джейк придвинулся совсем близко, вынуждая ответить.

— У меня не было денег! — крикнула Изабель. — Я бедна!

Он так и думал, и сделал еще шаг вперед.

— И все-таки вы позволяете этим людям устанавливать правила для вас?

— Они не только для меня, для всех.

— Никто не устанавливает правил для меня.

— Мужчины — другое дело. Я должна следовать правилам, иначе потеряю работу.

— Никому не известно, что вы нарушили правила.

— Я знаю.

— Вы просто выяснили, что вы живая, любящая, щедрая женщина, которая может стать прекрасной женой мужчине. Вы должны иметь дюжину детей.

Изабель чуть улыбнулась.

— Я этого не вынесу.

— Вы гораздо выносливее, чем думаете. Месяц назад вы никогда бы не поверили, что можете готовить на костре.

— Я и сейчас не могу.

— Мы едим, и это главное.

Джейк с трудом верил тому, что делает. Изабель нечего делать с ними во время перегона скота в Нью-Мексико. Он не хочет попасть в ловушку чувств к женщине, особенно такой, как Изабель. Так почему все время умоляет ее поехать с ним?

Изабель посмотрела на свои руки, крепко сжатые на груди. Потом подняла глаза на Джейка.

— Благодарю вас за попытку утешить меня. Это очень мило с вашей стороны.

Джейк в отчаянии воздел руки к небу.

— Мило, будь я проклят!

— Я обещаю, что подумаю над вашими словами, но все-таки не могу ехать с вами.

— А мальчики? Вы намерены их бросить?

— Я им не нужна. Они даже не слушают меня.

— А я думал, вы боитесь, что я буду слишком груб с ними.

— Бак пережил фермеров. Мальчики переживут и вас.

— Что будет с ними, когда они попадут в Санта-Фе?

— Вы найдете им работу.

Изабель подняла глаза, взгляд был умоляющим и беспокойным.

— Но вы должны оставить у себя Пита и Вилла, они малы и обожают вас.

— Этим парням нужна мать, надежный дом, отец, который будет рядом, чтобы помочь, когда нужно, чтобы отлупить, когда нужно. Я даже не знаю, будет ли у меня ранчо.

— Я должна знать, что вы сделаете с ними.

— Отошлю в какой-нибудь приют… проклятье, не знаю.

Джейк собрался уходить.

— Вы не можете сделать это! Максвелл резко повернулся к ней.

— Я могу бросить их, где мне вздумается. И черта с два вы сможете помешать.

— Но вы не сделаете этого. Я достаточно вас знаю.

— Кто будет смотреть за ними, когда я уеду искать воду или место для ночевки? Что будет с ними, если на нас нападут индейцы? Я должен думать об остальных мальчиках, о стаде, и не смогу таскать Вилла и Пита за собой, куда бы ни пошел.

— Вы не можете отослать их обратно.

— Мне не придется этого делать, если вы поедете с нами.

Изабель опустила голову.

— Не могу.

Джейк опустился перед ней на колени и заглянул в глаза.

— Вы ведь хотите поехать? Разве нет? Она кивнула.

— Так почему отказываетесь? Никакого ответа.

— Боитесь, что я попытаюсь опять соблазнить вас?

Молчание.

— Я не уверена.

— Думаете, мне удастся?

Более продолжительное молчание.

— И в этом не уверена.

Джейк вздохнул и взял ее руки в свои.

— Я не собираюсь пытаться убедить вас, что вы не сделали ничего плохого, но обещаю, что не прикоснусь к вам во время поездки, не буду целовать, даже не буду говорить, что вы красивы. Я не буду разговаривать с вами без особой нужды, стану держаться так далеко от вас, как только возможно. Я не справлюсь один, мне нужна ваша помощь.

Изабель отдернула руки, но глаз не подняла. Максвелл видел, как она борется с собой. Джейк встал.

— Подумайте, но знайте, если вы поедете на этой телеге в Остин, я посажу в нее Вилла и Пита.

Изабель, наконец, посмотрела на него.

— Вы этого не сделаете. Не можете так поступить.

— Могу и сделаю. Вы не можете поплясать здесь, спихнуть на меня десять парней, испытать угрызения совести и сбежать, спрятаться.

— Я не прячусь.

— Нет, прячетесь. Боитесь меня и себя самой, того, что может произойти между нами в будущем. Вы бежите.

— Это плохо?

— Это бесполезно. Вы ошибаетесь. Все ошибаются. Но если учитесь на ошибках, то идете дальше. Ведь так вы внушали мальчикам. Вы не сказали Баку спрятаться, потому что какой-то ублюдок чуть не забил его до смерти. Или Зику, потому что другой ублюдок посадил его на цепь, как собаку.

— Вы думаете, я трусиха?

Джейк протянул руку и поднял ее на ноги.

— Думаю, вы сильная и храбрая женщина, но испуганы и запутались. Вы не понимаете, что случилось, но не найдете ответа в Остине.

Изабель вырвала руку. — Так что же мне делать?

— Поедем с нами в Санта-Фе. Вы никогда не простите себе, если бросите ребят. Они значат для вас больше, чем все, что было между нами.

Изабель зашагала взад-вперед. Джейк знал — ее сильно влечет к нему, иначе она никогда не позволила бы ему заниматься с ней любовью, но к мальчикам привязана гораздо сильнее. А Джейк ей просто нужен.

Максвеллу это не нравилось. В конце концов это не рынок женихов, а он обнаружил, что окружен мальчиками, которые тянутся к нему, будто связаны с ним кровными узами.

С другой стороны — влечение между ним и Изабель было таким же сильным. Но это влечение, в основе которого лежит физическая природа. Что касается всего остального, они едва ли могли бы быть более разными.

Так почему его раздражает, что Изабель любит мальчиков и не любит его? Джейк не мог этого объяснить. Это не потому, что он хочет жениться, или осесть, или даже завести любовницу. Женщины типа Изабель не выходят за ковбоев. Он видел жен ковбоев и знает.

Изабель остановилась и повернулась к Джейку.

— Я поеду, но на двух условиях.

Вот так всегда с женщинами. Для них просто да или нет невозможно.

Она держалась на расстоянии.

— Должна сказать вам, что нахожу вас чрезвычайно привлекательным. Не понимаю, почему, но это так. И не уверена, что смогу выполнить свою часть договора. Если не смогу, я уйду.

Это называется открыть карты. Она крепче, чем он думал.

— Мальчики все время будут рядом. Это должно помочь.

— Мне не нужна помощь.

— Если вам от этого станет легче, я мало чем могу помочь, со своей стороны. Нелегко думать о сладком вкусе ваших губ и говорить о бобах и кофе.

— Мистер Максвелл, вы обещали…

— Все-таки — Джейк. Я сдержу обещание, но вы не должны думать, что только вас одолевают искушения. Каковы остальные условия?

Изабель смутилась. Джейку страшно хотелось сказать, как привлекательно она выглядит, но он боялся отпугнуть ее еще больше.

— Вы должны заплатить мальчикам приличное жалованье. Не знаю, сколько, но они должны что-то получить за свою работу.

— Если мы доберемся со стадом, которое можно продать, то заплачу им по сорок долларов.

— Вы должны согласиться оставить их у себя, пока я не решу, что с ними делать.

— И даже привезти их обратно на ранчо?

— Если потребуется.

— Вы останетесь с ними? Изабель побледнела.

— Сделаю, что смогу.

— Если я должен дать гарантии, то и вы тоже. Изабель, казалось, потеряла самообладание, с которым держалась все утро.

— Как я это сделаю, если в любой момент могу кинуться вам на шею?

Он не мог удержаться от улыбки — ни одна женщина никогда еще не грозилась изнасиловать его.

— Обещаю визжать так громко, что сбегутся мальчишки.

— Не смейтесь надо мной, — кулаки Изабель сжались, голос от унижения звучал глухо. — Я не хочу любить ваши поцелуи, ощущение ваших рук на теле, любить быть рядом с вами, но не могу справиться с этим. Черт, я нахожу вас привлекательным даже утром, когда ваши волосы встрепаны. Вот, из-за вас я начинаю ругаться.

Джейк онемел. Слова Изабель настигли его, как мощный удар. Мгновенно тело заныло от желания. Прошлая ночь не утолила голода по ней, лишь еще больше разожгла. Он мог отрицать это, пока думал, что Изабель не хочет его, но не мог, когда узнал — она хочет его так же сильно, как Джейк хочет ее.

— Я тоже хочу вас, но обещаю, мы не будем заниматься любовью, пока оба не согласимся, что это именно то, чего хотим.

Изабель отступила.

— Это не та гарантия, которая мне нужна.

— Это все, что я могу сделать.

— Почему вы называете это «заниматься любовью»? Мы не любим друг друга.

Напряженный взгляд сказал ему, что вопрос задан не из праздного любопытства.

— У нас сильное чувство друг к другу. Может быть, мы не знаем точно, как его назвать, но оно есть. Иначе вы никогда не позволили бы мне остаться. А я никогда не остался бы.

— Я думала, мужчины хотят женщин… любую женщину…

— Возможно, некоторые. Я — нет.

Изабель долго молчала. Затем вздохнула, расправила плечи и приняла решение.

— Нам лучше двинуться в путь. Зик, наверное, уже гадает, вернемся ли мы.

Когда они прибыли, Зик сидел в хижине кузнеца. Цепь исчезла, ссадина на ноге была обработана.

— Это очень голодный парень, — сказала жена кузнеца. — Вы должны хорошо кормить его.

Зик выглядел менее злым, менее напряженным, но не разговаривал. Молча забрался в фургон и натянул на себя одеяло.

— Не нужно закрываться, — сказал Джейк. — Фермеры вчера уехали домой.

Кузнец вывел лошадь, которую Максвелл отдал ему в уплату за работу, и привязал сзади фургона. Потом вынес украшенное седло из черной кожи и упряжь и бросил все в фургон.

— Эта лошадь ваша, — удивился Джейк.

— Мне не нужны ни лошадь, ни седло, — ответил кузнец. — Они могут понадобиться Зику. Никто не знает, когда ему снова придется бежать, чтобы спасти свою жизнь.

— Ему больше не придется бежать, — твердо произнес Джейк.

Джейк смотрел на дымок, лениво поднимающийся над все еще тлеющими балками. Он, конечно, знал, что фермеры ненавидят его, но с трудом мог поверить, что они сожгли его дом. Очевидно, это работа не индейцев или разбойников. В пожаре не было ничего случайного или поспешного. Все столбы в корале выдернуты и вместе с жердями сложены в кучу в хижине и в бараке. Джейк не удивился бы, если бы узнал, что они плеснули нефтью на сухое дерево, чтобы лучше горело. Должно быть, тщательно поддерживали огонь, пока ничего не осталось.

— Кто мог это сделать? — Изабель была ошеломлена.

— Руперт, — прошипел Зик. — Один из моих хозяев.

— Он думает, что я причастен к твоему побегу, — предположил Джейк.

— Вы можете сквитаться с ним, — отозвался Зик. — Я знаю дорогу.

— Это будет пустая трата времени. Они все поклянутся, что весь день сидели дома. И никто не подтвердит, что Руперт купил раба, бил и морил его голодом. В этом они все заодно. Что сделал один, сделал для всех остальных.

— Но сжечь ваш дом!

— Здесь не много было.

Это не так уж походило на дом, но это был его дом, единственный, какой у него когда-либо имелся, который он защищал в войну, куда вернулся, когда потерял все остальное. И вот теперь его нет. У Джейка появилось искушение принять предложение Зика и броситься прямо в поселок фермеров. Половина из них были бы мертвы до рассвета.

Но он этого не сделает. Это вызовет новую волну ненависти, еще больше сирот.

Безопасность Изабель и мальчиков — вот главная причина, почему он не хочет мстить. Только он и его стадо отделяет их от вынужденного возвращения в Остин. Добраться до Нью-Мексико — лучшая месть.

— По седлам, — велел он мальчикам. — Мы едем в лагерь.

— Стемнеет прежде, чем мы доберемся туда, — возразила Изабель.

— Я знаю, но хочу начать перегон до рассвета. Ждать еще день я теперь не могу.

Лагерь оказался зловеще тих. Все следы работы были уничтожены. Джейк подъехал к изгороди, закрывающей вход в каньон, — она была так завалена кустарником и лозами, что почти не различалась.

— Где все? — Пит удивленно озирался вокруг.

— Где Мэтт? — Вилл испугался, что брат мог оставить его.

— С ними что-то случилось? — заволновалась Изабель.

— Нет, я думаю, они знали, что фермеры сожгли хижину, и пытались скрыть следы стада.

Джейк чувствовал себя виноватым, что оставил мальчиков безоружных.

— Но где они?

— Давайте посмотрим в палатке.

Седла и другая упряжь были свалены в палатке, лошади привязаны неподалеку, но никакого следа мальчиков.

— Я не понимаю, — все больше волновалась Изабель, — куда они могли пойти?

Джейк не ответил, услышав невнятное пение, едва различимое, но в нем было что-то очень знакомое.

— Будьте здесь. Я поищу их.

— Я иду с вами!

— Не нужно. Готовьте ужин. Их желудки должны быть полны, когда мы начнем перегон.

— Я иду с вами, — возразила Изабель. — Брет и малыши могут разжечь костер сами.

Джейк сдался. Все равно она узнает, рано или поздно. Пусть будет сейчас.

Им не пришлось идти далеко. Они пересекли небольшой кряж, и звук стал громче. Джейк догадался, что ребята в пещере, в дальней части каньона. Он сам часто прятался там, будучи мальчишкой.

— Вы уверены, что не хотите вернуться? Изабель окинула его подозрительным взглядом.

— Вы что-то скрываете, и я намерена выяснить, что, — она замолчала и прислушалась. — Почему они так странно поют? Не знала, что кто-то из них интересуется музыкой.

— Сомневаюсь, что интересуются. Это их состояние вызвало интерес.

— Какое состояние?

— Увидите.

Очень быстро они прошли по дну каньона и поднялись к дальней стене.

Мальчики собрались вокруг остатков маленького костра. Хоук, Люк и Бак спали. Чет сидел, прислонившись к каменной стене, глаза чуть прикрыты, выражение лица все то же. Мэтт лежал рядом с Четом, опершись на локоть, уставившись пустым взглядом в пространство. Шон стоял, раскачиваясь из стороны в сторону, и пел высоким юношеским тенорком. Две пустые бутылки из-под виски лежали на земле.

— Они пьяны! — воскликнула Изабель, ошеломленная, не веря своим глазам. — Мертвецки пьяны!

 

Глава 18

Изабель не могла поверить, что мальчики напились. Такие юные, такие невинные. Как хорошо, что они с Джейком взяли с собой в город Вилла и Пита.

— Не так уж и сильно, — протянул Джейк. — Мэтт и Чет не спят, и Шон еще на ногах.

— Не пытайтесь защищать их, — с отвращением возразила девушка. — Они знают, что прикасаться к спиртному категорически запрещено. Это одна из первых истин, которые им преподали.

При звуке голосов Шон прекратил пение и тревожно всмотрелся в темноту.

— Джейк, это вы? — окликнул он. — Да.

Шон успокоился. При виде Изабель Чет с трудом встал на ноги. Мэтт продолжал смотреть в пространство.

— Я рад, что вы вернулись, — Чет старался выпрямиться. — Мы не знали, что делать.

— Они сожгли ранчо, — добавил Шон. — Люк и я хотели остановить их, но Чет сказал, что важнее не дать найти Бака.

— Поэтому вы свалили все в палатку и спрятались здесь? — спросил Джейк.

— Да. Хоук хотел напасть на них, но Чет не позволил.

— Чет прав, — Джейк повернулся к мальчику, с большим трудом остававшемуся на ногах. — Всегда думал, что у тебя хорошая голова на плечах. Назначаю тебя старшим команды.

Изабель вошла в центр группы, в ярости огляделась и обратила на Джейка горящий взгляд.

— Вы находите их пьяными, и все, что можете сделать, — похвалить и назначить Чета старшим?

— Я собирался сделать это утром. Сейчас, по-моему, такое же подходящее время, как и любое другое.

— Но они взяли ваше виски и напились!

— Им не следовало так поступать.

— Это все, что вы хотите сказать?

Она не могла поверить, что он просто стоит перед ними и ничего не предпринимает. Должно быть, это мужское дело. Мальчики имеют право напиться, но попробуй женщина сделать это!

— Они хорошо поработали, чтобы скрыть изгородь, — добавил Джейк. — Чья идея?

— Моя, — Чет икнул. — Поскольку у нас не было оружия, это все, что мы могли сделать. Хорошо съездили?

— Неплохо. Сняли цепь с Зика и привезли много продуктов. Пару раз встретили фермеров, но…

— Как вы можете болтать с ними? — взвилась Изабель. — Сделайте что-нибудь сию секунду!

— Мы двинемся завтра до рассвета. Поспите, сколько можно. Вы должны отдохнуть.

Ноги Чета больше не держали его, он постепенно опускался на землю. Шон следил за ним со смущенным видом.

— Я хочу, чтобы вы вовремя вернулись в лагерь, — продолжал Джейк. — Чет, ты теперь старший, проследи за всеми.

— Да, сэр, — Чет все еще лежал.

— Он сам не в состоянии двигаться, — процедила Изабель сквозь зубы. — Как он собирается привести остальных?

— Разберется, — Джейк взял Изабель за руку и повел за собой.

— Отпустите меня, — она пыталась вырваться. — Я еще не сказала, что хотела.

— Мы оба сказали все, что могли, — Джейк заставил ее идти впереди него.

Изабель была в бешенстве. Всякий раз, когда ей кажется, что Джейк — как раз тот человек, кто нужен мальчикам, — он делает что-то неподобающее. Очевидно, его совершенно не волнует их моральный облик. Он находит их в стельку пьяных и не говорит ни слова осуждения. Больше того, не собирается наказывать. Это невыносимо. Она не может с этим примириться.

— Вы намерены добавить что-нибудь еще? — требовательно спросила она, когда дошли до места, достаточно ровного, чтобы перестать думать, куда поставить ногу.

— Что я должен сказать?

— Это очевидно.

— Не для меня.

— Можете начать с того, что это плохо.

— Вы им этого еще не говорили?

— Конечно, говорила.

— Ну, значит, они это и так знают.

— Но напились!

— Но не потому, что не знают. Знают, что плохо, и все равно сделали.

— Это еще хуже!

— Возможно.

Девушка остановилась и повернулась к нему лицом.

— Возможно?! И это все, что вы намерены сказать?

— Кажется, да.

Изабель резко отвернулась и пошла к лагерю.

— Никогда не думала, что вы не скажете ни слова, если мальчики сделают что-нибудь столь глупое и опасное.

— А вы никогда не делали ничего, о чем хорошо знали, что это глупо и опасно?

— Нет.

— Вы привезли ребят сюда.

— Это опасно, но не глупо.

— Собирались отдать их фермерам.

— Я не знала, каковы они. Но если бы знала, это было бы бессердечно и бесчеловечно, но не глупо.

— О'кей, но все, что я могу сказать, мальчики уже знают. Они, вероятно, давно нашли виски.

— В первый же день. Я использовала его, чтобы обработать раны Бака.

— Тогда еще лучше.

— Что вы хотите сказать?

— Знали о нем неделю, но не тронули, пока не наступил кризис. Они испугались, не знали, что делать, поэтому напились.

— Это бесполезно.

— Конечно, но когда напились, перестали бояться. Нас не было, чтобы помочь, поэтому они сделали лучшее, что могли.

Своеобразная точка зрения. Изабель никогда не подумала бы об этом.

— Это образец мужской логики. Но факт остается фактом, они поступили дурно и должны быть наказаны, чтобы не сделали подобного опять.

— Не волнуйтесь, они будут наказаны. Не думаю, чтобы кому-то вновь захотелось виски.

— Что вы собираетесь делать?

— Увидите.

Трудно спорить с Джейком, когда он сзади, и Изабель приходилось смотреть себе под ноги, чтобы не упасть в очередную яму. Это похоже на него — загнать туда, где она не может сосредоточиться, и попытаться заставить уступить. Но она не сдастся так легко.

— Не могу с этим смириться.

— О'кей, поступайте, как хотите, но помните о двух вещах.

— Каких?

— Это первая свобода, которую ребята узнали за долгое время. Они обязательно сделали бы что-то, о чем пожалеют. Нет смысла преподавать урок, который они уже выучили.

— Что второе?

— Эти парни — не дети. Они уже почти взрослые и примут только легкое руководство, и все. Если я позволю им самостоятельно научиться на чем-то малом, может быть, они прислушаются ко мне в большем. Если я надавлю на них, они никогда не станут слушать ничего.

— Это все, что вы намерены сделать? — Да.

Она смотрела на него, такого высокого и сильного, уверенного в себе. Может быть, Джейк прав. Что Изабель знает о мальчиках или мужчинах? Она ошибалась в Джейке на каждом шагу. И сейчас, даже думая, что он совершает ужасную ошибку, главная мысль — о желании снова быть в его объятиях.

Джейк обнял бы ее, она уверена. Он может говорить, что сдержит обещание, но его одолевают искушения. Это видно по глазам. Достаточно протянуть руку, коснуться его, и сопротивление падет.

О чем она думает! При первой же опасности хочет спрятаться в объятиях Джейка! Это так же плохо, как напиться.

— Я лучше позабочусь об ужине.

— Много им не потребуется, но поесть они должны плотно. Мы будем двигаться, пока они не свалятся от изнеможения. Хочу за день оставить как можно больше миль между нами и фермерами.

— Вы готовы? — спросил Джейк.

— Дайте две минуты. Бисквиты еще не совсем дошли.

Изабель была уверена, что едва закрыла глаза, как Джейк поднял ее готовить завтрак.

— Можно, я разбужу их? — Брет уже предвкушал страдания мальчиков от похмелья.

— Пусть это сделает Джейк, — посоветовала Изабель. — Сегодня они не расположены любить кого бы то ни было.

Мальчики пришли ночью, спотыкаясь, еще до того, как Изабель легла, и едва были в состоянии забраться в спальные мешки. Хоука несли.

Изабель подняла крышку кастрюли. Бисквиты были превосходны.

— О'кей, пора.

Джейк встал между Хоуком и Баком, поднял крышку и стал колотить в нее старой лошадиной подковой. Звон был ужасным, мальчики буквально выскочили из спальников. Кое-кто держался за гудящую голову, на страдающих лицах читалась боль.

Хоук бросился на Джейка, но едва мог стоять на ногах. Максвелл отодвинулся, широко ухмыляясь, и продолжал стучать по крышке как можно громче. Когда Изабель подумала, что больше не вынесет, он перестал.

— У вас тридцать минут, чтобы позавтракать и сесть в седло. До того, как остановимся на ночлег, мы должны преодолеть двадцать миль. Кто не хочет ехать, решает сейчас. Я дам лошадь, чтобы добраться в Остин.

Бак натянул одеяло на голову, но у Зика одеяла не было. Он сдернул его с Бака.

— Вставай, дурак чертов. Хочешь кончить с еще большим количеством полос на спине?

Не дожидаясь, пока тот пошевелится, Зик вытащил его из спальника и сунул головой в ведро с холодной водой. Бак вырывался, как упрямый бычок, но когда Зик позволил вынуть голову из воды, тот совершенно проснулся.

— Еще кому-нибудь помочь встать? — спросил Зик. Двигались все, кроме Хоука. Зик вылил на него ведро воды, Хоук вскочил, в его глазах была смерть.

— Давай, — насмешливо произнес Зик. — Это индейцы продали меня фермерам.

Шон схватил Хоука и поволок к Изабель.

— Ты был немного груб, а? — спросил Джейк Зика.

— Фермеры грубее.

Изабель никогда не видела такой несчастной, понурой группы. Ее слегка обидело, что никто не обратил внимания на завтрак, приготовленный лучше, чем обычно, но она приказала себе подождать. Мальчики слишком страдали с похмелья, чтобы заметить хоть что-то, что не прыгает и не отодвигает тарелки. Даже Пит и Вилл молчали.

Интересно, как мальчики смогут ехать верхом, когда не могут ходить? Она была уверена, что ничего не получится, когда Люку не удалось достаточно сильно затянуть подпругу. Седло соскользнуло с лошади, и Люк вместе с ним.

Джейк молнией был рядом, говоря, что Люк задерживает всех остальных, и если фермеры их поймают, он будет виноват в этом. Люк еще упорнее старался вернуть седло на лошадь и нагнать остальных. Даже Брет сел в седло и помогал выгонять стадо.

— Джейк зол, как черт, верно? — спросил Вилл, когда в лагере остались только он, Изабель и Пит.

— Работай и не ругайся, — велела Изабель. — Мы должны загрузить фургон и выехать, пока они не скрылись из вида.

— Это не проблема, — уверил Пит. — Они чуть живы с похмелья, половина попытается загнать стадо обратно в кусты.

Изабель сомневалась, чтобы кто-то из них был настолько плох, но из восьми мальчиков шестеро с похмелья. Вряд ли они смогут сделать хотя бы пять миль.

К полудню Изабель знала, что сильно недооценила решимость Джейка в первый день проехать двадцать миль. Она осознала, что мальчики получили более сильное наказание, чем она или Джейк могли придумать.

Шон повязал голову платком, каждые полчаса смачивая его холодной водой. Люк стонал каждый раз, когда лошадь меняла аллюр. Хоук, пребывающий в мрачном молчании, срывал злость на каждой корове, пытающейся повернуть обратно. Чет был бледен от усилий сосредоточиться. Бака рвало. Изабель не обманывалась на счет того, что они никогда больше не будут пить, но была уверена — прежде хорошо подумают, когда и сколько.

Солнце жгло с неослабевающей силой. По спине и между грудей бежали струйки пота, к влажной коже прилипала пыль, и Изабель чувствовала себя ужасно грязной.

Стадо достигло холмистой местности с глубокими каньонами. Травы стало гораздо меньше, она была ниже, грубее. Это явно менее гостеприимная земля. Не удивительно, что поселенцы отдали ее индейцам.

У Изабель было много времени наблюдать Джейка в седле. Она не осознавала, каким привлекательным этот мужчина может выглядеть на лошади. Он гордо сидел в седле и, несмотря на усталость и жару, не горбился и не сутулился. Он успевал всюду, ободряя, руководя, помогая. Казалось, заранее предугадывал, где может случиться беда, до того как это происходило, знал, когда кому-то из мальчиков нужна легкая помощь или грубый окрик.

В последние полчаса Джейк позволил Виллу и Питу ехать с флангов. Изабель предпочла бы оставить их в фургоне еще несколько дней, но малыши буквально выпрыгивали из штанов от гордости, что, наконец, стали настоящими ковбоями.

Изабель решила, что никогда не поймет мужчин, даже самых маленьких. Их ничто не влечет так, как опасность. Она вспомнила, как не терпелось ее жениху уйти на войну. Теперь вот Вилл и Пит, еще дети, рвутся сражаться с огромными лонгхорнами.

Мэтту каким-то образом удалось занять место позади Вилла. Неприязнь к Джейку все росла, даже глаза засверкали. Изабель решила, что это ревность, которая растет по мере того, как Вилл сильнее привязывается к Джейку.

Джейк подъехал к фургону, и Изабель не смогла подавить волнения. Почему она считала своего жениха привлекательным? Все воспоминания о нем бледнели в сравнении с Джейком. Она почувствовала, как напряглось тело, попыталась успокоиться, но сердце забилось быстрее, дыхание затруднилось.

— У вас все в порядке? — Да.

На самом деле все было ужасно. Смешно, но она когда-то считала, что в Саванне жарко, хотя там всегда можно было найти тень или ощутить дуновение ветерка с реки. И всегда было холодное питье. Сейчас Изабель подмывало последовать примеру Шона и полить голову холодной водой.

— Я поеду вперед и поищу место для ночлега, — сказал Джейк. — Вернусь через два-три часа.

Изабель открыла рот, чтобы возразить, но молча закрыла его — она должна нести свое бремя в этом путешествии. Если это значит остаться на несколько часов одной с мальчиками, придется привыкать.

— Чет отвечает за стадо, — продолжал Джейк. — Если что-то будет не так, он уберет мальчиков с дороги и даст коровам самим позаботиться о себе. Вас это тоже касается.

Какое-то время Джейк ехал молча.

— Я дал ему револьвер, — сказал он наконец. — И хочу, чтобы у вас тоже было оружие, — он протянул кольт.

Изабель поежилась.

— Я не умею им пользоваться.

— Просто наставьте и спустите курок. Вы промахнетесь, но, возможно, шум отпугнет кого-нибудь.

Она не взяла револьвер, и Джейк склонился с седла и положил его на сиденье рядом.

— Я вернусь как можно быстрее.

Изабель никогда не считала себя трусихой, но готова была признать, что чувствует себя намного лучше, когда Джейк рядом. Настоящее одиночество в этой дикой местности намного превосходило все, что она могла когда-нибудь вообразить. Лишь несколько холмов нарушали широкую гладь ровной, покрытой травой прерии, протянувшейся до горизонта.

Казалось, мальчиков это не волновало, так как означало свободу. Они были слишком юны, чтобы понимать — за все нужно платить, а за свободу особенно. Неприветливая природа этого края предупреждала, что ценой могут быть их жизни, они зависят от Джейка. Поэтому Изабель почувствовала огромное облегчение, когда заметила его на горизонте. Она улыбнулась, когда Пит и Вилл оставили свои места при стаде и кинулись встречать Джейка, стараясь обогнать друг друга. Она не могла сказать, кто победил, но, кажется, Джейк был чем-то недоволен. Он довольно долго что-то говорил им, а когда закончил, мальчики поскакали обратно на свои места.

— Почему они вернулись? — спросила Изабель, когда Джейк подъехал к фургону.

— Потому что я отослал их.

— Они ждали вас с нетерпением.

Никто ей этого не говорил. Мальчики ехали рядом со стадом, но Изабель заметила, они следят больше за горизонтом, где скрылся Джейк, чем за коровами.

— Они должны понять, что не могут уйти и бросить стадо. Благополучие всех зависит от того, как они выполнят свою долю работы.

— Но они слишком малы, чтобы понимать…

— Нет, достаточно взрослые, чтобы понимать ответственность.

— Но…

— Я не собираюсь быть с ними суровым, но все должны научиться дисциплине. Сейчас скажу, как добраться до места ночевки. Вы хоть немного ориентируетесь на местности?

— Какие ориентиры?

— Холмы, ручьи, различные большие деревья или камни, солнце.

— Не знаю. Никогда не пыталась, — Изабель растерялась.

Для нее все деревья, холмы, ручьи и камни были похожи друг на друга. Ехать по солнцу — она не знала, что такое вообще возможно.

— Это легко. Слушайте внимательно.

Он перечислил множество различных направлений, которые, Изабель была уверена, никто на земле найти не сможет.

— Вы поняли?

— Не знаю.

— Повторите.

Каким-то чудом ей удалось повторить все это и спутать только один большой камень с маленьким холмом.

— Если не сможете запомнить лучше, можете оказаться в Мексике или на территории индейцев.

— Почему вы сами не покажете?

— Я должен остаться с мальчиками.

— Если я смогу найти дорогу, они, конечно, смогут.

— Думаю, так будет лучше, — сказал Джейк. — Безопаснее.

Тотчас же между ними возникло напряжение, явно ощущаемое и тянущее их друг к другу, как заарканенных бычков. Она видела это в глазах Джейка, в том, как напряглось его тело. Линия челюсти стала жесткой, зубы сжаты.

— Конечно, вы не думаете…

— Я дал вам обещание, которое собираюсь сдержать. Я не смогу это сделать, если мы будем только вдвоем.

— Это так трудно?

Как Изабель может спрашивать, когда собственное тело мучительно страдает? Она просто корчится, вспоминая, чем они занимались лишь две ночи назад. Насколько труднее это должно быть для Джейка? Считается, что мужчины — рабы своих страстей.

— Вы хоть представляете себе, что я думаю о вас?

— Но…

— Вы очень красивая женщина и должны жить в городе, гораздо более крупном, чем Остин. Здесь вы — прекрасное видение, заставляющее мужчину думать, не бредит ли он. Я не могу ехать с вами. Не рискую. Пошлю Хоука. Вы должны быть на стоянке приблизительно часа через два.

— Я смогу найти дорогу.

Изабель была уверена, что заблудится, но нужно время успокоиться, обрести власть над собой. Она не может реагировать так каждый раз, когда окажется рядом с ним. В конце концов, путешествие придет к концу, Джейк исчезнет. Она должна быть готова к этому.

Перегон шел лучше, чем надеялся Джейк, но не так, как хотелось. Он хотел помочь Мэтту снова заговорить, но мальчик с каждым днем все больше ненавидел его. Джейк считал себя вполне приличным парнем, но не хотел, чтобы Вилл делал из него идола. Мысль об этом вызвала нервную дрожь.

С остальными он тоже немногого добился. Может быть, Бак любит его, но для остальных он просто еще один хозяин. Они не заметят, если Джейк исчезнет, как только кто-то еще займет его место. Сначала ему было все равно, но потом он привязался к парням, заботился о них. Естественно, хочется, чтобы они тоже любили его. Кажется, он сделал неверный ход.

Несомненно, Изабель — причина того, что замысел провалился. Не думалось, что девушка поедет с ними, но поехала. Не предполагалось, что Джейк увлечется ею, но увлекся. Не верилось, что она ему понравится, но Джейк поймал себя на том, что с каждым днем девушка нравится ему все больше и больше. Он не должен терять самообладания, но уже занимался с ней любовью, и тело жаждет этого вновь.

Хуже того, обнаружил, что хочет тоже нравиться ей. Все с треском развалилось, когда Джейк осознал, что начал менять свои планы на будущее, чтобы Изабель вписалась в них. Думал о том, как она отличается от его матери, забывая, как много у них общего. Забывая, что не хочет жениться, и думая только о том, что боится потерять ее.

Должно быть, Джейк помешался, если думает — Изабель захочет иметь хоть какое-то дело с мужчиной вроде него. Она чувствует сильное физическое влечение, но это ее так испугало, что она готова была бросить мальчиков и сбежать в Остин.

Все это крутилось в голове снова и снова, как собака за собственным хвостом, но ничего не менялось. Чем больше Джейк хочет Изабель, тем более недоступной она становится.

Он не знает, как обходиться с женщинами. Есть словарь, целая наука, как себя вести, которой он не знает. Мать и отец дрались, как два диких кота.

Джейк не знает ни одной пары, которая ладила бы лучше.

Он хочет Изабель, но ему не нужны женитьба, семья, доверие, любовь, боль. Джейк хочет, чтобы они наслаждались друг другом, пока длится их страсть.

Он не знает, что делать, чтобы этого добиться, но может начать с комплиментов ее кулинарным способностям. Изабель может не поверить, но попробовать не повредит. Ему нужно только постараться, чтобы она не застала его за выбрасыванием ее стряпни в кусты.

 

Глава 19

— Как вкусно! — воскликнул Джейк. — Кто это готовил?

Прежде чем последнее слово вылетело изо рта, он понял, что ляпнул что-то не то.

— Я хочу сказать, кто научил вас так готовить? — Джейк поспешно попытался исправить положение.

— Я женщина, — огрызнулась Изабель. — Мы любим говорить, что не умеем готовить, а когда готовим, то получаем кучу комплиментов.

Слишком много для умного маневра, подумал Джейк. Приходится признать — это правда, как ни горько.

— На прошлой неделе вы не могли приготовить горячую воду. А сейчас подаете тушеное мясо, вкуснее, чем я когда-либо пробовал.

— У меня есть продукты.

— Это не только продукты. Прошу прощения за то, что сказал. Я действительно хотел сказать комплимент.

Изабель не смягчилась.

— Повар отеля научил меня.

— Так вот куда вы ходили! Хорошо, правда, ребята? — спросил он Вилла и Пита. Те, как обычно, сидели рядом с ним с обеих сторон.

— Это лучше, чем готовил Мэтт, — отозвался Пит.

— Вдвое лучше, — подтвердил Вилл. — Почему вы не женитесь на ней? Тогда вы могли бы усыновить нас, и мы остались бы с вами навсегда.

Джейк не мог не бросить взгляд в сторону Изабель. Та, казалось, была так же ошеломлена, как и он. Джейка эта мысль поразила. Но еще больше поразило, что она не кажется такой уж плохой.

— Вы не считаете, что мисс Давенпорт хорошенькая? — спросил Вилл.

— Конечно, — Джейк старался говорить как можно более спокойно. — Думаю, она красивая.

— Я тоже так думаю, — вторил Пит. — Если вы усыновите меня, я ведь смогу остаться с вами и больше не попаду в чужие дома?

Джейк не знал, что сказать, не возбуждая неосуществимых надежд. Вилл тоже с нетерпением ждал ответа. Максвелл оглянулся. Бак, Шон и Люк внимательно наблюдали за ними. Брет и Зик делали безразличный вид, но есть перестали. Чет и Хоук смотрели за стадом. Только Мэтт казался действительно незаинтересованным.

— Мужчина не женится на женщине только потому, что та умеет готовить, — наконец сказал Джейк.

— Почему нет? — спросил Вилл. — Я женюсь.

— В женщине должно быть гораздо больше, чем умение готовить, — ответил Джейк.

— Но вы уже сказали, что считаете ее красивой.

— И больше, чем это. — Что?

Джейк чувствовал себя, как рыба на сковородке.

— Меня лучше не спрашивать. Моя мать сбежала, когда я, был меньше, чем вы. После этого я не слишком-то люблю женщин.

— Изабель вам нравится, правда?

— Да, но я не очень разбираюсь в женщинах. Я встречал их не слишком часто.

Джейк знал, что хочет уйти от ответа. Для мальчиков вопрос, может, никогда не будет так важен, как сейчас. Если упустит шанс чему-то их научить, он действительно не тот человек, который может нести ответственность за них.

— Брак — это гораздо больше, чем еда или красивая внешность. В конце концов, все стареют.

Неправильная тактика. Но как объяснить то, что он сам едва понимает?

— Люди не должны жениться, пока не почувствуют друг к другу чего-то особенного. Бывают случаи, когда они не соглашаются в чем-то, действительно важном. Люди должны любить друг друга настолько, чтобы позволить другому поступать, как ему нравится.

— Вряд ли я смогу так поступать, — возразил Пит.

— Но после того, как ссора закончится, они должны суметь все это забыть и помнить только о своей любви.

— Мэтт никогда не простит и не забудет, — вздохнул Вилл. — Он никогда ничего не забывает.

— А ты не можешь долго злиться, — Джейк потыкал малыша в живот указательным пальцем. — И если тот, кого ты любишь, ошибается, ты не можешь упрекать его: «Я ведь говорил тебе, я ведь предупреждал».

— Даже если ты прав? — спросил Брет.

— Не важно. Ты больше должен хотеть, чтобы вы были счастливы, чем быть правым.

— Вы знаете кого-нибудь, кто ведет себя так? — Брет явно был настроен скептически.

— Нет.

— Я тоже не знаю.

— Но это не значит, что такое невозможно, — Джейк явно противоречил сам себе. — Ужасно быть все время вместе, если вы не любите друг друга.

— Всегда можно пойти в салун.

— Ты должен любить свою жену больше, чем поход в салун, больше, чем игру, больше, чем все на свете.

— По мне, это звучит не очень весело.

— Может быть.

— Хочу, чтобы моя жена была хорошенькой, — сказал Вилл.

— А я не женюсь, — поморщился Брет. — Не люблю женщин.

— Я — может быть, — допускал Пит. — Но она должна уметь готовить.

— Почему бы тебе самому не готовить? — Джейк обрадовался, что разговор отвлекся от вопроса Вилла. — Может быть, она сможет работать на ранчо.

— Мужчины не готовят! — запротестовал Пит. — Кроме того, ни одна девушка не умеет ездить верхом и обращаться с лассо так, как мужчина.

Это утверждение завершило спор, воцарилось молчание.

— Вы так и не ответили на вопрос Вилла, — напомнил Бак. — Если вы нас усыновите, это будет означать, что нас никому больше не отдадут?

Пойман!

— Вы лучше спросите мисс Давенпорт, — Джейк и все мальчики повернулись к Изабель.

— Не уверена, что агентство позволит кому-то усыновить так много детей. Но если разрешит, никто не сможет забрать вас. Вы будете сыновьями мистера Максвелла.

Бак повернулся к Джейку, открыв рот, чтобы что-то сказать.

— Прежде чем надеяться на это, — продолжала Изабель, — имейте в виду, он не может усыновить вас, пока не женат.

— Значит, ему нужно жениться на мисс Давенпорт и всех нас усыновить! — обрадовался Вилл. — Я не хочу принадлежать кому-то еще!

Джейк обнял Вилла и Пита за плечи.

— Почему кто-то захочет усыновить вас, бездельники? Это хуже, чем жить с барсуком и рысью.

Мальчики рассмеялись, и Вилл обвил шею Джейка руками. Джейк был бы тронут таким выражением привязанности, если бы в этот момент гнев, сверкавший в глазах Мэтта, не превратился в ненависть.

Изабель не знала, как умудрилась доесть свой обед. Вопрос Вилла потряс ее до глубины души. Он — ключ к головоломке. Как это ни абсурдно, ни нелепо, и невозможно, и пугающе — она любит Джейка и хочет выйти за него замуж.

Слишком глупо для здравого смысла. Слишком удручающе для воспитания и планов тети Дейрор. Она влюбилась в ковбоя, который предпочитает спать на земле и готовить на костре, лишь шапочно знаком с основами гигиены и абсолютно никак с тем, каким образом должен вести себя джентльмен.

Ей все равно. Пока Джейк держит ее в своих объятиях, он может есть пальцами и приправлять свою речь ругательствами. Пока он любит ее так, как делал это две ночи назад, Изабель будет спать на земле и считать себя счастливой.

Но есть одна проблема — Джейк не любит ее.

Интересно, он действительно думает то, о чем говорил мальчикам, — ему нужно нечто большее в любви, чем приятное лицо и жаждущее тело. Это ее удивило, но и порадовало. Изабель не знала, что Джейк так глубоко понимает любовь, или хочет понимать.

Но она с самого начала неправильно судила о Джейке. Выросшая в Саванне, считала, что знает больше, чем он. Но Джейк постоянно показывает, как она ошибается. Сейчас пора отказаться от большинства предостережений тети, как от кучи мусора, и начать все с начала. Если хочет стать женой ковбоя, придется начать мыслить, как жене ковбоя. Смотреть свысока на большую часть того, что говорит и делает Джейк, — не лучшее начало.

Кроме того, неизвестно, чем ей так гордиться. Именно она зависит от Джейка, а не наоборот.

Джейк наблюдал за мальчиками, пришедшими завтракать. Мэтт встал с места, где сидел рядом с Виллом, отдал тарелку Изабель и направился к лошади — была его очередь сторожить стадо. Он бросил гневный взгляд на Джейка. Тот был уверен — в нем есть и страх. Джейк оставил надежду помочь Мэтту. Мальчик ненавидит его, и это начинает сказываться на отношениях Максвелла с Виллом.

Ребенок метался между Джейком и братом. Когда Мэтт сторожил стадо, Вилл был самим собой. Но когда Мэтт находился рядом, он чувствовал себя неловко, раздражался по пустякам. Джейк держался на расстоянии: нет смысла осложнять жизнь Виллу. Интересно, что мальчик теперь думает о своей идее усыновления?

Джейк много думал об этом. Последние четыре дня прошли лучше, чем он надеялся. Они проехали почти семьдесят миль. Хилл Каунтри с ее каньонами и деревьями осталась позади. Впереди расстилалась голая безлесная равнина. Редкие островки сушеницы и ив можно было обнаружить только по берегам немногочисленных потоков весенних вод, питающих сухую пустыню.

Мальчики освоились со своим делом, и Джейку не нужно было следить за ними каждую минуту. Для мальчика его лет, Чет превращался в замечательного вожака, и Джейк все меньше понимал, почему тот до сих пор удачно не пристроился.

Чем больше миль оставалось между Джейком и фермерами, тем лучше он себя чувствовал, но никогда не забывал, что Руперт не перестанет искать Зика. Второй мальчик, должно быть, Бак, но почему он так нужен Рейзону? После того как фермеры сожгли ранчо, Джейк ожидал от Руперта чего угодно.

К нему направлялся Вилл, несколько странной походкой. Джейк надеялся, что ребенок не получил болячку от езды на лошади. В середине перегона скота это почти так же плохо, как нарыв на заднице.

— Почему ты не помогаешь мыть посуду? — спросил Джейк. Вилл и Пит проводили в седле всего несколько часов, но компенсировали это, помогая Изабель.

— Я сел на кактус, — всхлипнул Вилл. — У меня в заднице шип.

Джейк старался не рассмеяться. Если бы Мэтт так решительно не устраивался подальше от Джейка, его брат не сел бы на кактус.

— Так попроси Мэтта вынуть его.

— Его нет.

— Попроси Изабель.

— Я не позволю женщине трогать мою задницу! — Вилл был шокирован одной мыслью об этом. — Я не неженка. Хочу, чтобы ты вынул его.

— Женщины гораздо лучше справляются с такими вещами, чем мужчины.

— Я хочу, чтобы ты, — настаивал Вилл.

— О'кей, но лучше отойдем к тем ивам у ручья. Для таких вещей нужно уединение.

Вилл ухмыльнулся и взял Джейка за руку, когда они направились к ручью.

У Джейка появилось странное чувство, что когда-нибудь он будет так идти со своим собственным сыном. Побывав на войне, он решил, что не хочет детей. Потом получил эту маленькую шайку, навязанную Изабель, и в его жизни все изменилось. Еще важнее — он сам изменился. И одна из перемен — ему нравится, когда Вилл держит его за руку.

— Ты уверен, что нас никто не видит? — спросил малыш, когда они углубились в ивы. — Я не хочу, чтобы Брет знал. Он всем расскажет.

— Никто нас не видит, — ответил Джейк. — Думаю, тебе лучше спустить штаны. Чем быстрее мы избавимся от этого шипа, тем быстрее выберемся отсюда.

Попка Вилла была белой и тощей. Шип легко оказалось найти, но не легко вытащить. То, что мальчик сел на него, загнало шип глубоко под кожу. Джейку пришлось применить нож, чтобы вынуть его. Вилл изо-всех сил старался не плакать. Если не считать пару мычаний и одного стона, он перенес это как мужчина. Джейк только собрался похвалить его за храбрость, когда услышал, что кто-то ломится сквозь ивы.

Подумав, что это бычок умудрился отбиться от стада, Джейк обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть бросившегося на него Мэтта. В правой руке тот держал огромный нож. Гнев и ненависть в его глазах заставили Джейка испугаться, что парень, в конце концов, помешался.

Джейк открыл рот, чтобы спросить Мэтта, какого черта тот здесь делает, как вдруг осознал, что нож направлен прямо ему в горло. Мэтт пытался убить его. Джейк бросил свой нож, чтобы мертвой хваткой вцепиться в руку Мэтта.

— Стой! Стой! — визжал Вилл. — Он не собирается делать это!

Мэтт не обратил внимания на брата. Казалось, он его даже не слышал и боролся, как демон, чтобы вырвать руку из хватки Джейка.

Сила мальчика удивила Максвелла. Джейк был тяжелее его, по крайней мере, фунтов на пятьдесят и вдвое сильнее, но ему потребовалась почти минута, чтобы свалить Мэтта на землю. Джейк прижал его руки к земле и сел верхом. Мэтт продолжал отчаянно бороться, но не мог одолеть превосходящую силу Джейка и его вес.

— Он не собирается этого делать! — кричал Вилл брату, в глазах стояли слезы. — Он не сделает этого! Я знаю, не сделает!

— Не знаю, о чем говорит Вилл, — процедил Джейк сквозь зубы. — Я не причиню ему вреда, но если не бросишь нож, сломаю тебе руку.

Мэтт все еще боролся, но Джейк сдавил руку, хватка ослабела, нож упал на землю. Джейк поднял его. Один из ножей, которыми Изабель нарезала бекон, — чрезвычайно острый и лезвие длиной десять дюймов. Он проткнул бы Джейка насквозь.

— Теперь объясни, почему ты пытался убить меня, — потребовал Джейк.

В ответ Мэтт лишь пытался вырваться.

— Говори, пока я не размозжил тебе голову об землю.

— Это из-за меня, — Вилл все еще плакал. — Он думал, ты собираешься… хочешь… сделать это…

— Что — это? — потребовал Джейк.

— Мэтт сказал, чтобы я никому не давал прикасаться к моей заднице. Сказал, если кто-то тронет меня, я должен пинаться и визжать.

Джейк услышал, что несколько человек с шумом продираются сквозь заросли.

— Натяни штаны, — приказал он Виллу и повернулся к Мэтту. — Сядь, но не двигайся. Нам нужно поговорить.

Секунду спустя появились Изабель и Пит.

— Что случилось? Я слышала крики. Вы вынуди шип?

— Да. Заберите Пита и Вилла обратно к фургону. Мэтт и я придем через минуту.

Взгляд Изабель упал на нож. Девушка открыла рот, чтобы задать вопрос, но Джейк покачал головой. Он осмотрел землю вокруг, пока не нашел шип.

— Вот. Можете показать его всем.

— Проклятье, какой большой, — удивился Пит. — Было больно?

— Нет, — всхлипнул Вилл.

— Идите, — приказал Джейк. — Вы должны помочь Изабель убраться.

— Сомневаюсь, что сегодня он мне поможет, — внимание Изабель было направлено на Мэтта. Мальчик сидел, свесив голову.

— Мы еще немного побудем здесь, — сказал Джейк. — Почему бы вам не сделать кофе?

Изабель явно не хотелось уходить.

— Вы уверены, что с ним все в порядке?

— Именно это я и хочу выяснить.

— Может быть, я могу помочь?

— Не сейчас.

Она не казалась убежденной, но ушла. Джейк подождал, пока звуки шагов не замерли вдали.

— Теперь расскажи мне все.

Мальчик не шевельнулся, лишь продолжал сидеть, свесив голову между колен, тело содрогалось, он раскачивался взад-вперед.

— Что случилось с Виллом? Кто это сделал?

Мэтт, казалось, задрожал еще сильнее. Джейк понял — если будет достаточно терпелив, мальчик что-нибудь скажет.

Джейк не мог поверить, что кто-то обидел Вилла. Вилл вел себя не как ребенок, с которым плохо обращались. Он был слишком открытым, слишком любящим. Скорее, Мэтт вел себя так, будто боялся чего-то.

Мэтт! Конечно. Джейк чувствовал себя дураком, что не увидел этого раньше.

— Кто-то сделал это с тобой, да? Что это было, Мэтт? Что случилось?

Мэтт продолжал неистово дрожать, попытался вскочить на ноги и сбежать, но Джейк схватил его и заставил сесть.

— Ты не можешь носить это в себе.

Мэтт все еще отказывался отвечать. Дрожь усилилась, зубы стучали. Джейк почувствовал, как непроизвольно сокращаются его мышцы.

Что бы ни случилось, Мэтт думал, что Джейк хочет сделать то же с Виллом, и поэтому бросился на него. Но что могло оказаться таким ужасным, что он хотел убить его?

— Кто тебя обидел? — спросил Джейк. — Если это кто-то из приемных родителей, мы должны уведомить агентство. Они позаботятся, чтобы это не повторялось.

Мэтт не ответил, но покачал головой.

— Тогда, кто?

— Дядя.

Джейк едва расслышал. Слово было произнесено тихо, голос хрипел от долгого молчания, его едва можно было разобрать.

— Что он сделал?

— Любил мальчиков. Маленьких мальчиков. Смутная картина начала возникать в мозгу Джейка, хотя была слишком неясной, чтобы четко понять все — он мало знал о подобных вещах, — но почувствовал отвращение.

— Он трогал тебя между ног? Мэтт кивнул.

Джейк ощутил мурашки на коже. Один из ребят, которых он обучал в войну, говорил о подобном. Мальчик еще долго страдал от ночных кошмаров.

Вдруг Джейк понял — Мэтт бросился на него, когда он был с Виллом, а тот спустил штаны.

Джейк почувствовал дурноту. Он не мог представить себе, чтобы какой-то мужчина делал подобное. Но то, что на это способен родной дядя по отношению к племяннику-сироте, было просто невероятно.

— Он заставлял тебя снимать штаны? Мэтт кивнул.

— Сколько раз? Мальчик пожал плечами.

— Как долго это продолжалось?

— Три года.

Джейк ощутил горячий гнев, разливающийся по всему телу. Три года — вечность для мальчика в возрасте Мэтта. Он жил, как в аду. Джейку хотелось найти ублюдка и убить его.

— Почему это прекратилось?

Мэтт вскочил на ноги так быстро, что Джейк чуть не упустил его, но успел поймать за плечи, прежде чем мальчик смог убежать.

— Ты должен сказать мне. Ты скрывал это слишком долго. Если не отделаешься от этого, сойдешь с ума.

Мэтт так дрожал, что Джейку пришлось схватить его под руки, чтобы удержать на ногах.

— Давай. Ты уже сказал самое худшее. Теперь скажи остальное. Избавься от всего.

— Я увидел, что он поглядывает на Вилла, — наконец произнес Мэтт хриплым шепотом. — Я знал, о чем он думает, и сказал — он может делать это со мной, и я никому не скажу ни слова, но никогда не должен трогать Вилла.

Он вытер рукавом слюну с губ и поднял глаза на Джейка.

— Однажды он увел Вилла в кусты за смолокурней. Я этого не знал, но услышал, как Вилл хнычет. Он заставил его нагнуться, когда я нашел их. Оба были голые и…

Мэтт замолк. Он смотрел в сторону, и Джейк подумал, что мальчик опять попытается сбежать, но тот просто опустился на землю.

— Что произошло?

— Я не мог позволить ему сделать это с Виллом. Мэтт заплакал. Огромные слезы катились из глаз. Он умоляюще смотрел на Джейка.

— Я не мог!

— Что произошло?

— В смолокурне я нашел мясницкий нож… Я зарыл его в середине свинарника.

Теперь он рыдал. Просто сидел перед Джейком, беззащитный, выплакивая муку, которую слишком долго носил в себе.

— Меня повесят?

Джейка охватил безумный гнев. Мало того, что мальчик должен был жить в ужасных условиях, он еще, оказывается, жил в страхе, что его повесят.

Джейк положил руку на плечо Мэтта и притянул его ближе. Мальчик обвил Джейка руками и горько плакал.

Хотелось бы знать, почему вся жестокость мира настигает беззащитных детей? Может быть, Джейку так кажется, потому что он слишком часто это видел. Максвелл думал о тех бездетных парах, которые отдали бы все, что имеют, за сына, такого, как Мэтт. Однако мальчик попал к дяде, который сделал из него педераста, к дяде, которого пришлось убить, чтобы спасти младшего брата.

Что можно сделать, чтобы спасти душу, разбитую вдребезги? Джейк не знал. И не был уверен, что это возможно. Ребенок долго жил в страхе за свою жизнь. Джейк не знал, как он выдерживал подобное напряжение. Не удивительно, что он не говорил.

Рыдания Мэтта, в конце концов, прекратились. Он отпустил Джейка, смущаясь своей слабости.

— Простите.

— Мне не за что тебя прощать. Мэтт вытер глаза.

— Вы всем расскажете?

— Я должен сказать Изабель. Ей нужно знать.

— Не хочу, чтобы она знала.

— Почему?

Мэтт смотрел в землю и переминался с ноги на ногу.

— Говори.

— Она подумает, я грязный, — он поднял глаза на Джейка. — Наверное, вы не захотите, чтобы я остался с вами.

Гиенна огненная и проклятье! Бремя мальчика еще страшнее, чем воображал Джейк. Мэтт думает, что его превратили во что-то столь предосудительное, что никто не захочет иметь с ним дела.

— Ничего в тебе нет грязного. Я всегда считал, что ты приятный юноша. То, что я знаю, через что ты прошел и что сделал, чтобы защитить младшего брата, только заставляет меня думать о тебе еще лучше.

Казалось, Мэтту стало легче, но выглядел он так, словно не до конца верит Джейку.

— Уверен, Изабель почувствует то же и, вероятно, задушит тебя заботой. Но я не скажу ей, если не хочешь.

Джейк понимал, что мальчику страшно хочется ответить «нет».

— Ладно, но не говорите сегодня.

— Мэтт, ничего из того, что случилось с тобой, не сделало тебя грязным. Ты все тот же добрый мальчик, каким был до того, как все случилось. Не давай этому разрушить тебя.

Мэтт не верит, но он молод. Мальчик никогда этого не забудет, но у него будет время справиться с самым худшим.

— Теперь давай вернемся. Все считают, что ты сторожишь стадо. Если быки побегут сломя голову, пока тебя не будет, мальчики устроят тебе взбучку.

 

Глава 20

Изабель решила, что Бог совершил серьезную ошибку, сотворив мужчину не по образу женщины. Когда Джейк рассказал, что случилось с Мэттом, она исполнилась решимости сделать все возможное, чтобы Мэтт знал — он остается нежно любимым членом группы. Но Джейк предупредил: она никак не должна показывать свою осведомленность, если не хочет, чтобы ей свернули шею.

Изабель была в ярости, но решила подождать и дать Джейку возможность убедиться, что его тактика неправильна. Когда он потерпит полное поражение, выступит она и покажет, как нужно обращаться с такими чувствительными мальчиками, как Мэтт.

Но события развивались совершенно не так, как ожидала Изабель.

Джейк обращался с Мэттом с тем же грубым пренебрежением к его чувствам, как вел себя всегда. Мэтт, казалось, не только не возражал, а просто расцветал от обращения, которое заставило бы любую женщину засыпать в слезах ночь за ночью. Он все еще мало говорил, но разговаривал. И ему нравилось быть поближе к Джейку. Он никогда не пытался сесть с ним рядом, как это делал Вилл, но был всегда достаточно близко, чтобы слышать каждое его слово.

Изабель вела собственную битву за то, чтобы быть ближе к Джейку, не давая это заметить другим. Перегон скота давал, конечно, мало возможности оставаться рядом с кем-либо, особенно когда правишь фургоном с продуктами. Девушка рано вставала, чтобы готовить еду, потом мыла посуду, а стадо уходило вперед. Джейк объяснял, где собирается раскинуть лагерь, и она их догоняла, чтобы вскоре уехать вперед готовить ужин, и большую часть вечера проводила, убирая после ужина и готовясь к следующему утру. Изабель была готова упасть от изнеможения, но не могла этого сделать, так как Джейк никогда не замедлял темп движения, всегда был в седле или учил мальчиков стрелять. Ей не хотелось думать о том, сколько патронов было расстреляно по воображаемым индейцам. Потом Джейк решил научить стрелять Изабель.

— Я не хочу учиться стрелять. Не признаю убийство.

— Я тоже, — согласился Джейк. — Но свою смерть признаю еще меньше.

Изабель не хотела, чтобы те несколько минут, которые Джейк решил провести с ней, были потрачены на разговоры об оружии. Он держал слово и всегда старался быть подальше от нее. Девушка получила именно то, что хотела, и ненавидела это.

— Пока нам очень везет, но нельзя надеяться проделать весь путь до Санта-Фе без неприятностей. Вы самая уязвимая из всех и должны знать, как защитить себя.

Кое-что изменилось. Каждый день он оставлял с ней кого-нибудь из старших мальчиков, а последние два дня ехал сам. В первый раз, когда это случилось, сердце Изабель стучало от волнения, она боялась остаться с ним наедине, но Джейк настаивал, что она должна отдохнуть, пока он будет править фургоном.

Она пыталась спорить, но это было бесполезно.

Как всегда. Джейк был самым упрямым мужчиной, которого когда-либо создавал Бог. Это раздражало даже больше, чем то, что он всегда прав.

Они должны ехать — стадо уже ушло, — но он решил, что именно сейчас самое время учить ее стрелять. Изабель собиралась отказаться, но решила, что дело того не стоит. Кроме того, как бы сильно она не была против оружия и мысли убивать кого-то, у нее появилось ужасное чувство, что когда-нибудь придется защищать себя. Или Джейка.

— Это нетрудно, — Джейк подал незаряженную винтовку. — Вот, держите. Привыкайте к ощущению.

Она бы предпочла, чтобы Джейк держал не винтовку, а ее. Она знала это ощущение, и оно ей нравилось. Гораздо лучше, чем винтовка, та была холодной, нелепой и тяжелой.

— Не держите ее так, словно это змея. Она вас не укусит.

С равным успехом это могла быть и змея. Она не понравилась бы ей точно так же. Джейк взял винтовку.

— Держите у плеча, вот так.

Изабель попробовала повторить, но это оказалось неудобно. Она передвинула приклад к левому плечу. Стало лучше.

— Вы левша?

— Да. Это важно?

— Просто не буду пытаться учить вас стрелять не с той руки.

Джейк все еще не был удовлетворен тем, как она держит винтовку.

— Дайте, я покажу.

Он встал за спиной и обнял Изабель. Ей это понравилось гораздо больше.

— Вы должны упереть приклад в левое плечо, вот так.

Он плотно прижал винтовку к ее плечу.

— Держите левой рукой, — Джейк взял ее левую руку и положил снизу на приклад ружья. — Положите правую руку на курок, вот так.

Своей рукой он поместил ее указательный палец на курок и обвил большим и остальными пальцами ствол.

Изабель никак не сопротивлялась, но и не обращала большого внимания на то, что говорил Джейк. Она не могла собраться с мыслями, когда его тело касалось ее, чувствовала свои плечи у его груди, а бедра у своих ягодиц, его щеку на волосах, дыхание на шее. Девушка не могла думать о какой-то глупости, вроде винтовки. Он мог предложить ей пушку или игрушечное ружье, она не заметила бы разницы.

— Теперь смотрите через желобок на мушку.

Тембр голоса изменился, Джейк уже не казался таким занятым и уверенным, таким оживленным. Он говорил, слегка задыхаясь, голос скорее напоминал шепот, чем ясный звук.

— Вы не делаете того, что я говорю. Нет смысла стрелять из винтовки, если вы сначала не прицелитесь.

Было ясно — Джейк думает не о винтовках или мишенях. Его тело напряглось. Он попытался отодвинуться, но не мог, не выпуская Изабель и винтовку.

Она чувствовала жар его возбуждения, обжигавшего кожу, как клеймо, ощущала напряжение рук, смыкавшихся вокруг нее все сильнее, пока ей действительно не стало больно.

Джейк, казалось, справился с собой, мышцы расслабились.

— Вы не смотрите вдоль дула, — снова сказал он.

Оба знали, что это невозможно — винтовка слишком дрожала, чтобы кто-то из них смог увидеть что-то более мелкое, чем среднего размера холм.

— Что мне делать, когда я смотрю вперед? — переспросила Изабель.

Она должна хотя бы попытаться быть внимательней, иначе бросит винтовку и упадет в его объятия.

— Убедитесь, что цель находится в центре прицела. Затем спустите курок, вот так. Не дергайтесь, промажете.

Ее прицел был направлен на Джейка, но это не так просто, как застрелить его. Разум говорил, что она потрясающе глупа. Чувства шептали, что это как раз тот мужчина, который может дать все, чего она хочет. Тело кричало, что Изабель даром тратит время. Оно жаждало поглотить Джейка здесь и сейчас.

Напряжение стало невыносимым, Изабель прислонилась к Джейку спиной и уронила винтовку. Джейк резко шагнул назад.

Изабель повернулась, их взгляды встретились. Винтовка была забыта. Они стояли, глядя друг на друга, не в силах пошевелиться, не способные говорить. Вдруг один из мулов переступил с ноги на ногу, чары рассеялись. Джейк протянул руки, и Изабель шагнула в его объятия.

Поцелуй был горячим и неистовым. Все самообуздание, все отчаяние, подавляемое желание сожгло последние следы колебания. Изабель забыла свои опасения насчет будущего, забыла, что превращается в падшую женщину, что, может быть, никогда не увидит Джейка, когда они приедут в Санта-Фе.

Изабель помнила только о том, что снова в объятиях Джейка, и он целует ее со всей страстью, которой она так пылко хотела. Джейк был самым настоящим из всего, что с ней когда-либо случалось, и она намерена виснуть на нем так долго, как только удастся.

Изабель крепко прижалась к нему всем телом, стремясь ощутить боль в напрягшейся груди, его твердую плоть. Лоно горело от потребности почувствовать его внутри себя.

Когда нетерпеливые пальцы Джейка путались в пуговицах платья, Изабель не помогала ему — хотела подольше ощущать его руки на своем теле, чувствовать теплые влажные губы, обжигающие твердеющую грудь своим желанием.

Зубы Джейка нашли чувствительный сосок, и из горла Изабель вырвался стон. Утренний ветерок никак не мог охладить разгоряченную плоть. Ничто, кроме соединения с телом Джейка, не могло погасить огонь, сжигавший лоно.

Изабель прислонилась к борту фургона. Джейк просунул ногу между ее ног. Изабель едва устояла, обхватила ногу Джейка бедрами и сжала. Ощущение давления оказалось изумительно. Оно доставило удовольствие и дразнило напряжение.

Изабель чуть расслабила бедра, и рука Джейка пробралась между ее ног. Он не искушал и не дразнил, это было не нужно. Ее тело уже истекало горячей влагой. Джейк раздвинул ее плоть и проник в нее, пальцы направились прямо к чувствительному бугорку. Изабель содрогнулась всем телом.

Потребовалась всего минута, чтобы магия, вызванная рукой Джейка, заставила Изабель забыть чудеса, сотворенные его губами с ее грудью. Он продвигался все глубже, постепенно увеличивая давление, мало-помалу ускоряя темп, пока она не ощутила волны наслаждения, бегущие по телу.

Изабель приникла к Джейку, тело извивалось и мучилось от растущей страсти, сжигающей ее. Без предупреждения волны разбились, и она почувствовала, что напряжение хлынуло из нее, уступая место физическому облегчению.

Прошло несколько мгновений, прежде чем дыхание восстановилось. Только тогда она настолько овладела своими расстроенными чувствами чтобы заметить — Джейк больше не был ее партнером в чувственном путешествии, не был и руководителем. Отодвинулся и стоял, пристально глядя на нее, лицо казалось маской потрясения и стыда.

— Я не хотел этого.

Изабель с трудом обрела контроль над разумом и телом. Джейк быстро удаляется от нее. Она должна остановить его, пока он не сбежал совсем.

— Я хотела этого так же сильно, как и ты.

— Но я обещал… Дал слово…

— Знаю, но…

— Ты сказала, что не можешь поручиться за себя, и я обещал делать это за двоих. Обещал.

— Джейк, я хотела тебя. И стремилась, чтобы ты испытывал то же.

— Я хочу. Так хочу тебя, что трудно думать о чем-нибудь еще. Почему, ты думаешь, я заставлял кого-нибудь из мальчиков ездить с тобой?

Изабель обрадовалась — Джейк держался на расстоянии, потому что не доверял самому себе. А она никак не могла навсегда отогнать страх, что он больше не заинтересуется ею, после того, как уже занимался с ней любовью. Потребность в Джейке зашла гораздо дальше физического желания.

Изабель застегнула пуговицы.

— Ты — леди. И слишком хороша для такого, как я.

— Не будь глупым. Я просто женщина.

— Ты никогда не будешь «просто женщиной». Всегда будешь тем, кем тебя учили быть. Ты не сможешь стать другой, даже если попытаешься. Не больше, чем я смогу быть кем-нибудь кроме того, кто я есть. Ты принадлежишь миру нежной музыки, богатых возможностей, комплиментов, нашептывания на ухо. Я принадлежу вот этому миру с его быками и пылью.

— Не хочу, чтобы меня посадили в стеклянный дворец и вынимали только, чтобы восхищаться, — сказала Изабель в ужасе от той жизни, которая, как ему кажется, ей нужна. — Может быть, я не так хорошо переношу быков и пыль, как ты, но предпочитаю их той жизни, которую ты описал. Я хочу быть живой, Джейк, чувствовать, как живой человек. Ты показал мне разницу.

— Не я, мальчики.

— Нет. Это ты и твоя решимость ткнуть меня в это носом, пока весь снобизм не стерся.

Но сейчас невозможно убедить его. Джейк слишком потрясен нарушением своего обещания, чтобы слушать ее, или поверить, если и прислушается. Нужно заставить его понять, что она уже не та женщина, какой была всего несколько недель назад, но он не готов услышать ее сейчас. Слишком зол на себя самого.

— Нам лучше ехать, — сказал Джейк. — Не хочу, чтобы кто-нибудь из мальчиков вернулся посмотреть, не случилось ли с нами чего.

— Джейк…

— Мой отец научил меня гордиться своим словом. Он не принял бы мой голод по тебе в качестве причины нарушить слово.

Изабель не могла не улыбнуться.

— Но я принимаю. И думаю, это лучшая из причин.

— Это больше не повторится. Обещаю.

— Джейк, не обещай. Я этого не хочу.

— Ты думаешь, я снова не смогу сдержать обещание?

— Просто не хочу, чтобы ты сдерживал его. Ему понадобилась минута, чтобы осмыслить.

Изабель хотела бы знать, о чем он думает, хотя о чем бы ни думал, его мысли в беспорядке.

Но Изабель больше не нужны размышления. Она знает, чего хочет. Любит Джейка и хочет выйти за него замуж. Абсолютно не ясно, как ей удастся справиться с этой брачной затеей, но Изабель отказывалась беспокоиться относительно ее практического решения. Она любит Джейка, и он ее любит. Изабель уверена, даже если он еще не понял этого сам. Они найдут выход. Точно знает, что найдут. Джейк может сделать все.

И еще Изабель обнаружила, что она не тот человек, каким себя считала. Может быть, даже научится стрелять из винтовки.

Джейк подавил порыв ускакать так далеко, чтобы не иметь возможности видеть Изабель. Конечно, он пытается сбежать от своей совести, а не от Изабель. Он не должен был заниматься с ней любовью. Обещал держаться на расстоянии, и вот при первом искушении сдался и взял ее.

Изабель сказала, что хотела его так же сильно, как и он ее. Острое, как лезвие ножа, желание вспыхнуло в нем, сделав твердым и горячим. Даже сейчас он дрожал от усилий заставить себя не повернуть назад и не заняться с ней любовью, пока эта сводящая с ума потребность не отпустит тиски своей хватки. От того, что она хочет его, гораздо труднее не уступать.

Джейк напомнил себе о матери. Та не могла выносить единственного образа жизни, который он может предложить Изабель. Девушка может попытаться, но, безусловно, вернется к обществу, которое понимает и принимает.

Джейк никогда не удовлетворится любовной связью, которая длится, пока существует страсть к друг другу. Он сомневался, что его потребность в ней когда-нибудь истощится. Никогда не ожидал, что будет чувствовать что-нибудь подобное — никогда не хотел этого, — и это пугало. Это заставляло еще больше бояться полюбить Изабель. Если он полюбит ее, последует за ней куда угодно.

И это будет конец для обоих.

Но она не любит его. Не может любить. Она, наверное, действительно хочет заниматься с ним любовью, но в качестве мужа женщины ее типа ищут кого-нибудь другого.

Лучше держаться подальше от нее, пока они не доберутся до Нью-Мексико. После продажи стада он позаботится, чтобы у нее хватило денег вернуться в Остин. Найдет что-нибудь и для ребят, так как не может оставить их, пока не обеспечит им безопасность.

А потом уйдет. Джейк не сможет остаться с Изабель, зная, что не может иметь ее. Может быть, поедет в Колорадо и создаст новое ранчо. Может быть, вернется в Техас и соберет еще одно стадо. Мальчики могут помочь. Может быть, бросит свое ранчо и наймется простым загонщиком. Джордж Рандольф даст работу, если Джейк попросит.

Куда бы он ни поехал, это место должно быть достаточно далеко от Изабель, чтобы больше никогда ее не видеть.

Изабель поняла — что-то случилось — еще раньше, чем они подъехали к стаду. Животные разбрелись, паслись сами по себе и не двигались вперед длинной извивающейся колонной. Мальчиков не было видно.

— Кто-то убился, — Изабель была уверена, что больше ничто не могло заставить мальчиков уйти и бросить стадо.

— Лучше им действительно серьезно разбиться, чем позволить стаду разбрестись просто так, — процедил Джейк сквозь зубы. — Я поеду вперед и выясню, что случилось.

Он оставил ее медленно тащиться в фургоне, как будто она не горела таким же нетерпением.

Когда Изабель подъехала, глазам ее предстала совершенно неожиданная картина. Мальчики стояли вокруг мертвого бычка. Шон и Хоук держали незнакомого мальчика, пытавшегося вырваться. Чет объяснял Джейку, что случилось.

— Не знаю, как он подобрался так близко, и никто из нас его не увидел. Потом загнал бычка в это старое русло и, пока я сюда добирался, убил его.

— Кто ты такой? — сурово спросил Джейк. — Что ты здесь делаешь один?

Мальчик казался еще совсем ребенком, лет восьми, самое большее — девяти. От солнца и ветра лицо обгорело и покрылось волдырями. Темно-каштановые волосы острижены неровными прядями. Мятая широкополая шляпа, способная закрыть почти все лицо, бесформенные коричневые штаны и слишком большая клетчатая рубашка болтались на худом теле. Изабель сомневалась, чтобы он весил больше семидесяти фунтов. Тяжелые ботинки были велики на несколько размеров, но руки изящные и тонкие. Девушка решила — если его вымыть, он будет красивым маленьким мальчиком.

Ребенок не хотел отвечать Джейку. Пока Изабель выбиралась из фургона, он вырывался. Обнаружив, что Шон гораздо сильнее его, укусил сначала Шона, затем Хоука. Прежде чем те пришли в себя, ребенок бросился к Изабель, обхватил ее за талию и спрятался за ней.

— Не позволяйте им убить меня! — крикнул он тоненьким голоском.

— Никто не собирается тебя убивать, — Джейк безуспешно пытался вытащить мальчика из-за спины Изабель. — Но я не могу позволить красть моих бычков.

— Я не крал! — кричал мальчик, уворачиваясь от Джейка. — Просто взял!

— Для меня это одно и то же, — сказал Джейк, не в состоянии уловить разницу.

— Вам больно? — спросила Изабель Шона и Хоука.

Шон потряс рукой.

— Он не прокусил кожу, но болит дьявольски. Что с тобой, ты, маленький сукин сын? Кусаются только девчонки.

— Еще раз тронешь меня, и опять укушу! — вызывающе прокричал мальчик.

— Ребята, возвращайтесь к стаду, — приказал Джейк. — Изабель и я позаботимся о нем. И в следующий раз, если оставите быков одних, лучше пусть кто-то из вас будет мертв или чертовски близок к этому.

Мальчикам не хотелось что-нибудь пропустить, но они сели на лошадей и отъехали.

— Ну, — Джейк повернулся к сорванцу. — Ты можешь начать с того, что скажешь, как тебя зовут.

— Нет.

— О'кей, пока не предложишь что-нибудь получше, твое имя будет — Врет.

— Нет!

Джейк не обратил внимания.

— Ну, Врет, что ты здесь делаешь один? Здесь нет ни одного белого человека на двести миль вокруг.

— Меня зовут Дрю.

— Раз познакомиться с тобой, Дрю. Где твоя семья?

Внезапно золотисто-карие глаза мальчика наполнились слезами.

— Умерли. Индейцы их убили. Я рад, что укусил этого верзилу.

— Ты не должен был этого делать. Хоук — всего лишь наполовину команч. Как ты здесь оказался?

Казалось, Дрю не раскаивается.

— Мне помог Уорд.

— Кто такой Уорд? — спросила Изабель.

— Человек, который мне помог. Его лошадь сломала ногу. Он хотел ехать с нами, когда напали индейцы. Он их убил, но его ранили. Я убил этого бычка, чтобы мы могли поесть. Мы уже съели все, что было в фургоне.

— Где этот Уорд?

— Ниже по руслу. Мы следили за вами.

— Веди нас к нему, — приказал Джейк.

— Вы собираетесь убить его?

— Нет, конечно, — заверила Изабель. — Мы хотим помочь вам обоим.

Дрю посмотрел на Джейка, ища подтверждения.

— Это правда. Ну, поторопись. Мы должны догнать стадо.

Дрю, казалось, не вполне был убежден, что у Джейка на уме нет ничего дурного, но все-таки двинулся вперед. Изабель подумала, что мальчик не привык принимать решения, от которых может зависеть его жизнь, но подозревала, что он из тех, кто быстро учится этому.

— Как давно вы здесь? — спросил Джейк.

— Две недели. Кажется, будто вечность.

— Еще кто-нибудь был с тобой, кроме родителей?

— Нет.

— Что заставило твоего отца путешествовать одного? Он напрашивался на неприятности.

— Ему это все говорили, но папа никого не слушал.

Внезапно Дрю нырнул в заросли можжевельника и ползучих растений, растущих по берегам старого русла.

— Не двигайтесь! — раздался чей-то голос с другой стороны русла.

— Мы пришли помочь, — отозвался Джейк. — Дрю добыл ваш обед, но не смог принести его. Мы решили, что можем быть полезны.

— Что у вас на уме?

— Это зависит от того, можете ли вы ходить.

Из кустов выполз человек, помогая себе руками и одной ногой. Одна штанина была распорота по шву, открывая перевязанную ногу. Это был высокий, худой мужчина, в чертах лица проглядывало что-то испанское. Или, может быть, так просто казалось, потому что одет он был в испанском стиле. К тому же, за это говорили прямые черные волосы, тонкая кожа и глубокие голубые глаза. Рядом с ним лежали седло, уздечка и седельная сумка черной испанской кожи, отделанные серебром. Кто бы ни был этот человек, он явно не беден.

Мужчина увидел Изабель, и его поведение сразу изменилось.

— Мои извинения, мадам, но боюсь, я не могу приветствовать вас так, как хотел бы, — его речь была изысканна. — Мое имя Уорд Диллон. Когда буду в состоянии, то, безусловно, поцелую вашу руку.

— Это не обязательно. Меня больше интересует ваша рана.

— Подобное зрелище не для леди.

— За последние недели я видела довольно зрелищ не для леди и пока не упала в обморок, — ответила Изабель, раздраженная тем, что он обращается с ней точно так же, как Джейк. Неужели нужно быть одетой, как неряха, чтобы мужчины поняли — она способна на что-то большее, чем только держать зонтик и обмахиваться веером.

Уорд перевернулся и лег на спину.

— Простите, что я так невежлив, но у меня нет больше сил.

Джейк осторожно осмотрел его.

— Сомневаюсь, что его нужно спасать. Изабель была шокирована, но Уорд сдавленно рассмеялся.

— Был бы рад, если бы вы попробовали. Судя по вашей команде, у вас появился бы хоть один ковбой, достаточно взрослый, чтобы бриться.

Изабель была потрясена, увидев сломанное древко стрелы, торчащее из его ноги.

— Чтобы его вынуть, вам придется подождать, пока доберемся до фургона, — сказал Джейк.

— Так пойдемте, — тихо отозвался Уорд.

Вдвоем Джейк и Изабель подняли его на лошадь. Девушка чувствовала, что боль была нестерпимой, но Уорд не проронил ни слова.

— Выходи, Дрю, — позвал он, когда к нему чуть-чуть вернулись силы. — Мы вполне можем последовать за леди и джентльменом. Не думаю, что в ближайшее время мы получим другое предложение.

Дрю вышел, но с недоверием поглядывал на Джейка.

— Он не очень быстро сходится с людьми, — объяснил Уорд.

— Зато она быстро, — Джейк указал на Изабель. — Особенно с детьми.

— Мое имя Изабель Давенпорт. А этот нелюбезный человек — Джейк Максвелл. Я отвечаю за мальчиков-сирот, которым нужна работа. У Джейка стадо, которое нужно перегнать в Нью-Мексико. Мы решили объединить наши ресурсы.

Уорд усмехнулся.

— Началось с восьми, — добавил Джейк. — Но не успел я оглянуться, она потрясла дерево и свалилось еще двое.

— Похоже, теперь у нас уже дюжина, — уточнила Изабель.

— Меня вы не получите! — заявил Дрю.

— Они получили нас обоих, — усмехнулся Уорд. — Я буду тебе признателен, если ты не станешь создавать им лишние сложности. Их будет вполне достаточно со мной.

 

Глава 21

Оказалось, вынуть стрелу гораздо труднее, чем считала Изабель. Джейку удалось извлечь ее, только протащив насквозь с другой стороны. Изабель чуть не потеряла сознание. Уорд потерял.

— Лейте побольше виски, чтобы промыть рану, — велел Джейк. — Не хватало только, чтобы началась гангрена, — он внимательно осмотрел страшную рану. — Честно говоря, удивляюсь, почему это не произошло до сих пор.

— Он будет в порядке? — Дрю стал белым, как простыня.

— Поживем — увидим, — ответил Джейк. — Скверная рана. Забирайся в фургон. Нам предстоит еще долгий путь, прежде чем мы разобьем лагерь.

Через полчаса Уорд пришел в себя.

— Я вижу, что жив до сих пор, — обратился он к Изабель.

— Рана не заражена.

— Наверно. Я использовал всю свою карболовую кислоту, чтобы предотвратить гангрену. Надеюсь, мне это удалось, — он огляделся. — Куда мы едем?

Казалось, его нисколько не волновала вероятность смерти.

— На место ночной стоянки. Скоро остановимся.

— Нет, — возразил Уорд, — я знаю хорошее место в двадцати милях отсюда.

— Слишком далеко после того, как нам пришлось задержаться.

— Вы находитесь очень близко к главной тропе индейцев.

— Мальчики не умеют достаточно быстро гнать стадо, они занимаются этим всего неделю, а я не могу оставить Изабель одну.

— Вы позаботьтесь о мальчиках, а я постараюсь, чтобы фургон добрался до места.

— Вы знаете эти равнины?

— Как свои пять пальцев. Джейк был в нерешительности.

— Расскажите мне о стоянке.

Уорд рассказал и объяснил, как попасть туда.

— О'кей, но старайтесь держать глаза открытыми.

Изабель утешало, что Джейк оставляет ее весьма неохотно.

— Поезжайте, — сказала она. — Мальчикам вы нужны больше.

Это была неправда. Она никогда так ни в ком не нуждалась, как в Джейке. Мальчики перерастут свою нужду. Она — никогда.

— Расскажите о себе, — попросила она Уорда, когда Джейк отъехал. — И не умалчивайте, что вы делали один в центре этой Богом забытой страны.

Изабель следила за Джейком, быстро исчезающим вдали. Только что он был здесь, и вот его уже нет. Это вызвало странное чувство, хотелось протянуть руку и попросить его вернуться. Она не может оставаться одна, даже с Уордом и Дрю в фургоне.

Изабель чувствовала себя брошенной. Сегодняшнее утро выковало новое звено в цепи, связывающей ее с Джейком, важное звено. Они связаны чем-то, что является неотъемлемой частью ее существа. Изабель стала его маленькой частицей, а Джейк стал большой частью ее. Вряд ли он понимает это, но она понимала.

Джейку место не нравилось. Следы копыт были довольно старыми, но, без сомнения, больше сотни индейских лошадей прошли на север по тропе, которую должно пересечь стадо. Индейцы вернутся. Весь вопрос в том, когда. И если не будет хорошего дождя, просто не смогут не заметить следов стада.

Они пойдут за ним — в этом Джейк не сомневался. Но сейчас больше волновался о следующих восьмидесяти милях. По словам Уорда идеальное место для стоянки находится у истоков Конго. Это последняя вода, пока они не дойдут до Пекос. Четыре дня по выжженной сухой равнине. Джейк собирался день отдыхать, чтобы дать стаду возможность попастись, но теперь не был уверен, что получит такую возможность.

И что делать с Уордом и Дрю? Вряд ли те захотят проделать весь путь до Санта-Фе, но он не собирается поворачивать обратно и везти их на восток. И не хочет брать под свою ответственность еще одного сироту, хотя это уже мало что изменит.

Он опережает себя самого. Для мужчины, который большую часть жизни избегал обязательств, ведет себя так, словно ему не терпится нахватать их сейчас. Уорд сам может позаботиться о себе и Дрю, вероятно, есть родственники, жаждущие взять малыша. Они могут послать за ним в Санта-Фе точно так же, как в любое другое место. Джейку вполне достаточно проблемы, что делать с Изабель и мальчиками.

Они приехали в лагерь, когда стемнело. К тому времени, как животных напоили и позволили разбрестись в поисках травы, мальчики были совершенно измотаны. Джейк тоже устал, как собака. Стадо боролось за каждый шаг дополнительных пяти миль.

Неопытность ребят заставляла Джейка весь день носиться галопом. Он загнал четырех лошадей. Завтра нужно быть осторожнее. Для такого темпа у него недостаточно лошадей.

Возможно, изнеможение объясняет, почему он так немилосердно относится к Уорду. Он предпочел бы использовать еще одного помощника, чем получить двух человек, о которых нужно заботиться. Однако чувствовать раздражение против мужчины, который мог потерять ногу, не в его натуре.

— Чрезвычайно вкусно, мадам, — говорил Уорд. — Уже очень давно я не пробовал ничего лучше.

— Это только потому, что у вас не было ничего съедобного, — Изабель порозовела от удовольствия, которое доставляли комплименты Уорда, расточаемые весьма щедро. — Хорошая тушеная говядина — наслаждение и для нас. Я устала от свинины.

Уорд взглянул на Джейка.

— Не думаю, что мистер Максвелл в восторге от этого мяса. Полагаю, он размышляет, сколько долларов потерял.

— Меня зовут Джейк. И мне нравится мясо. У него такой вкус, как надо. Изабель действительно становится хорошим поваром.

Комплимент прозвучал совершенно не так, как надеялся Джейк. Он хотел сказать, что еда ему очень нравится, надеялся получить прощение за свое предположение, что кто-то другой готовил еду после их возвращения из Ньюкомб Кроссинг.

— Дрю, встань и подай мальчикам, — велел Уорд. — Иначе мисс Давенпорт никогда не получит возможности съесть свой обед.

Дрю выглядел не слишком довольным, но встал.

— Не нужно, — возразила Изабель. — Мальчики могут обслужить себя сами.

Джейк считал, что Изабель выросла в доме, где ей прислуживали. По словам его матери, светских дам воспитывают именно так. Вся семья во главе с хозяином сидит за большим столом. Это должен быть Джейк. Только он никогда в жизни не сидел во главе стола, а вот Уорд сидел, это сразу видно.

— Вы просто оставьте тарелки, мадам, Дрю и я позаботимся о них.

— Нет, нет, — Изабель опустила тарелки в котел с водой, греющийся на углях. — Вам нужен покой, чтобы рана не открылась снова. И Дрю должен доесть.

Мальчик бросил Изабель благодарный взгляд и уткнулся в свою тарелку, прежде чем Уорд придумает еще какое-нибудь дело для него.

— Такая леди, как вы, не должна делать грязную работу, — сказал Уорд. — Я чувствую себя ленивой деревенщиной, лежа здесь и ожидая, что вы будете заботиться обо мне.

Уорд должен быть благодарен своей счастливой звезде, что кто-то заботится о нем. Не убей Дрю бычка, он лежал бы на спине в том высохшем русле, мучительно думая, как остаться в живых, и не много нашел бы возможностей.

— Джейк скажет вам, что каждый должен делать свою работу, — говорила Изабель. — Все мальчики занимаются стадом, но Пит и Вилл помогают мне, когда нужно.

— И все-таки это неправильно. Моя мать никогда не занималась таким грубым делом.

— Не думаю, что этим бы занималась и моя, если бы была жива. Но Джейк скажет вам, что здесь другой мир. Каждый должен выполнять свою долю работы.

Хотел бы Джейк знать, в чем его вина, что Западный Техас кишит индейцами и гремучими змеями, а изящные леди вынуждены портить руки, моя посуду. Для высохшего куска кожи, истекающего кровью и хлещущего кофе, Уорд Диллон ведет себя чертовски манерно. Можно подумать, это он урожденная леди, а не Изабель.

Чашка Джейка была пуста. Он хотел попросить Изабель налить кофе, но передумал и налил сам.

— Нет нужды вставать, — запротестовал Уорд. — Дрю может сделать это.

— Возможно, но я не хочу быть виновным в том, что ребенок умрет голодной смертью, — огрызнулся Джейк.

Он не знал, пытается ли Уорд просто высказать благодарность за то, что не умирает в зарослях шалфея, или он гений по части заставлять других делать за него его работу, но Джейк чертовски устал от елейных манер. Он может выглядеть грубым в глазах Изабель сам по себе, ему не нужна помощь маменькиного сынка.

Джейк проглотил свой кофе, выругавшись, когда тот обжег его глотку, и положил чашку и тарелку в горячую воду.

— Мы отбываем рано утром.

Уорд казался удивленным.

— Вам нужно день отдохнуть, чтобы дать стаду напиться вволю, прежде чем трогаться в путь. Это восемьдесят миль без капли воды.

— Знаю, — Джейк предположил, что Уорд считает себя единственным человеком, когда-нибудь ступившим на землю Западного Техаса. — Но знаю также о сотне индейцев, пару недель назад прошедших по тропе на север. Обычно они долго не задерживаются. И я не хочу оказаться поблизости, когда они будут возвращаться.

— Индейцы! — воскликнула Изабель. — Надеюсь, это не те, что убили родителей Дрю!

Проклятье! Теперь он напугал Изабель.

— Отсюда и до Санта-Фе везде индейцы. Эта шайка, вероятно, не отличается от остальных. Я просто не хочу встречаться с ними.

— Когда готовить завтрак? — спросила Изабель.

— За час до рассвета. Мы будем двигаться ночью и днём, несмотря на жару. Так будет легче для скота.

Для Изабель это было не легче. Первый день прошел без приключений, но на второй дело пошло гораздо хуже. Необходимость готовить в середине дня под солнцем, бьющим в затылок, и при ветре, швыряющем пепел в костер, никак не способствовала улучшению настроения или качества пищи.

Дрю, Пит и Вилл большую часть ночи обшаривали местность в поисках дров. Между Конго и Пекос не было практически ничего, кроме чахлого кустарника. За последние несколько дней Изабель привыкла ко многому, но Джейк решил, что она развернет фургон и отправится обратно в Остин, прежде чем сумеет приготовить обед на таком топливе.

Уорд смастерил себе из ветки палку и попытался прыгать на одной ноге. Он больше путался под ногами, чем помогал, и Джейк был бы счастлив, если бы раненый продолжал оставаться бесполезным инвалидом. Конечно, Изабель думала, что Уорд просто замечателен. Джейк никогда не понимал, почему женщины так падки на подобные вещи.

— Вам необходимо поберечь ногу, — сказала Изабель, когда Уорд стал настаивать, чтобы молоть кофе. — Чем быстрее вы будете в состоянии ездить верхом, тем быстрее сможете помочь Джейку.

— Я не могу допустить, чтобы вы готовили на целую ораву мужчин, и никто не помог бы вам.

— Дрю может помочь, когда это будет нужно.

— Я хочу ездить верхом, — возразил Дрю. — Я езжу так же хорошо, как и они, — он указал на младших мальчиков. — Не хочу сказать, мадам, что отказываюсь помогать вам, но предпочел бы так отрабатывать свое содержание.

Боже, подумал про себя Джейк, должно быть, дети ходят в школу, где их учат такому вздору. Он выкатывается у них изо рта, как самая естественная вещь на свете.

Это заставляет его чувствовать себя еще более глупым олухом, чем всегда. Он не может придумать, что бы сказать приятное. А когда говорит, получается не то. Его воспитывали не так, как Уорда и Изабель. Проклятье, он не знает половины тех вещей, которые они считают само собой разумеющимся. Изабель нравится, как говорит Уорд, Джейк может судить об этом по тому, как она улыбается.

Он не может обвинять ее. Единственный, кого можно обвинять в том, что продолжает надеяться на невозможное, — только он сам.

Ни единый холм не нарушал однообразия голой равнины. Трава еще не высохла и не потемнела, но солнце сверкало ослепительно ярко. Стадо было без воды полтора дня и уже начинало чувствовать это. Животные кружились, беспокойно мыча. Когда жажда усилится, они вспомнят о последнем месте, где пили воду. Все утро один бычок за другим пытались повернуть назад к Конго, и мальчикам приходилось большую часть времени загонять их обратно в стадо. Все лошади были измотаны.

— Полегче с лошадьми, — повторял Джейк снова и снова. — У нас их слишком мало, чтобы терять.

Для такого длинного перегона нужно восемь или девять лошадей на каждого наездника. У них только по четыре.

Когда Джейк пришел есть, у котла стоял Уорд.

— Я варю бобы, — объявил он. — Они не будут и вполовину так вкусны, как у мисс Давенпорт, но бедная женщина совершенно измучена.

Изабель не казалась измученной, напротив, выглядела просто прекрасно. Джейк продолжал восхищаться тем, как она может оставаться такой свежей и чистой, когда все остальные имеют вид, словно их вываляли в грязной луже и оставили высыхать. Это позволяло с еще большей легкостью представить, как он возвращается к ней в конце каждого дня.

Но даже при том, что потребность в Изабель становилась все сильнее и Джейк даже начал сомневаться в своей клятве никогда не жениться, старые предубеждения строптиво подняли голову. Каждый день приближает его к Санта-Фе и воспоминаниям о том, что мать сделала с их семьей.

Он думал, что гнев умер много лет назад, но ошибся. Гнев все еще был здесь — поджидающий, кипящий на медленном огне. Джейк чувствовал, как с каждым днем растет внутреннее напряжение. Пытался говорить себе, что с Изабель все будет по-другому, но ее общение с Уордом разбивало жалкую попытку самообмана. Хотя Изабель не жаловалась и переносила тяжелые условия перегона хорошо, она не сможет забыть, как ее воспитали. Когда мальчики будут устроены, у нее не останется никаких причин задерживаться в этой пустыне.

Его мать часто воздевала руки к небу и заявляла, что не может жить в этом пустыре. После криков и проклятий мужу за то, что тот увез ее из Мобиля, начинала плакать и рвать на себе волосы. Потом ложилась в постель, оставаясь в ней, ни много ни мало, в течение двух недель кряду, стеная так, словно при смерти.

Джейк говорил себе, что Изабель не будет так поступать. Она ответила на вызов, научившись делать свое дело. Но потом они нашли Уорда, и Изабель приняла его как давно потерянного друга.

Джейк поймал себя на сожалении, что индейцы прострелили Уорду ногу, а не язык. По крайней мере, тогда он был бы не в состоянии так много болтать.

— Ну не чудо ли эта леди? — говорил Уорд, прихрамывая рядом с Джейком. — Она может часами править фургоном, потом готовить пищу лучше, чем вам подадут в ресторане, и при этом выглядит красивой, как картинка, будто только что вышла из будуара.

Джейк не знал, что такое будуар, но был совершенно уверен — это находится в доме, гораздо более изысканном, чем он когда-либо мог бы позволить себе. Если Уорд не перестанет выхватывать слова у Джейка изо рта прежде, чем тот найдет случай их произнести — слова, которые он узнает любой ценой, — Джейк сбросит его в следующее русло, чтобы индейцы смогли завершить начатое.

— Изабель всегда выглядит свежей, как маргаритка, — сказал Джейк, завидуя легкости, с которой Уорд обычно отпускал цветочные комплименты. — Мы привыкли к этому и едва замечаем.

— Я замечал бы ее каждое утро хоть сто лет. Джейк покинул поле битвы. Он умел признавать поражение.

— Мы все считаем Изабель удивительно красивой. Спросите любого, из парней, — Джейк принял свою тарелку и искал место, чтобы сесть. Мальчики устроились кружком у костра в центре бесконечной равнины. Это выглядело так, словно они единственные люди на всей земле.

— Она вдвое красивее любой знакомой мне леди, — сказал Чет. — И вдвое милее.

— Если бы не она, я был бы в тюрьме, — отозвался Шон.

— А я был бы мертв, — добавил Бак.

Пока мальчики старались превзойти друг друга в восхвалениях Изабель, Джейк не мог не взглянуть на нее. Сегодня она действительно выглядела особенно красивой. Чертов Уорд, никогда не дает ему шанс сказать что-нибудь первому. Однако это, может быть, даже хорошо. Сладкие слова доводят до беды, заставляют женщину воображать большее, чем мужчина имеет в виду. Женщины не способны понять разницу между «Ты мне очень нравишься» и «Я хочу жениться на тебе».

Для Джейка — разница колоссальная. Закончив есть, он встал.

— Ребята, нам нужно двигаться. Следующие полтора дня будут тяжелыми.

— Вы должны отдохнуть подольше, — запротестовал Уорд. — Я никогда не слышал, чтобы кто-то гнал стадо так, как это делаете вы.

Изабель бросила на Джейка вопросительный взгляд. Он нервничал, поступая наперекор традиции, но мысль об индейцах, которые в любую минуту могут пересечь дорогу, помогла. Индейцы в день могут пройти расстояние, на которое стаду понадобится пять.

— Эти бычки так несчастны, что не могут найти себе место, — сказал Джейк Уорду. — Посмотрите на них. Они не делают ничего, только идут. Так пусть лучше идут к Пекос, так они гораздо быстрее доберутся до воды.

— Если не умрут прежде.

— Они умрут не от движения, — возразил Джейк. — Только от жажды, — он говорил больше Изабель, чем Уорду. — С каждым лишним часом, который проведем, добираясь до Пекос, мы потеряем больше быков. Как мулы? — спросил он Изабель.

— Прекрасно пока. Но у нас больше нет для них воды.

— А для нас?

— Кончается. Хватит не больше, чем на два дня.

— Больше не понадобится. Если повезет, мы дойдем до Пекос завтра до полуночи.

Изабель пошла за ним, когда он направился к лошади.

— Вы уверены?

— Нет, — Джейк решил быть честным. — Но мне кажется, пусть идут, пока могут. Если остановятся, то не доберутся до воды, где бы она ни находилась. Как вы?

— Я прекрасно, — девушка улыбнулась. — С помощью Уорда и Дрю я переношу это легче, чем любой другой.

— Как его нога?

— Гораздо лучше. Я боялась, начнется гангрена, но рана, кажется, заживает.

— Он вынослив, как мул.

— И настоящий джентльмен, — добавила Изабель с улыбкой. — Говорит, как некоторые из мужчин, с которыми я росла в Саванне.

— Если Уорд начнет кланяться и целовать тебе руки, ему придется самому добираться до Санта-Фе.

Изабель снова улыбнулась. Джейк хотел бы, чтобы она этого не делала. От этого гораздо труднее помнить о своей клятве. И вдвое труднее помнить, почему для него нормально чувствовать к ней симпатию, но не любить ее.

— Не думаю, что мне это понравилось бы больше, чем тебе.

— Так ведут себя светские джентльмены.

— Я больше не светская леди. И почувствовала бы себя странно, если бы кто-нибудь попробовал поцеловать мне руку.

Но Изабель не чувствовала себя странно, когда Джейк целовал ее губы или грудь. Он почти улыбнулся. Это и в самом деле не та женщина, которая приехала на его ранчо несколько недель назад. Та женщина боялась даже спать в его постели. Джейк должен сесть в седло и двигаться, но он медлит, не желая прерывать мгновение.

— Дальше будет трудно. Думаю, мальчики будут даже есть на ходу. Это все, что мы можем сделать, чтобы не дать стаду повернуть назад.

— Я могу помочь, — вмешался Дрю. Джейк не видел, как тот подошел.

— Лучше оставайся с Изабель.

— Я могу ездить лучше их, — Дрю презрительно показал на Хоука и Чета, лучших наездников Джейка. — Дайте мне лошадь, и я покажу.

— Ты можешь ехать со мной, — улыбнулась Изабель.

— Джейку понадобится вся помощь, которую он может получить, чтобы довести эту кучу быков до той реки, — настаивал Дрю. — Нет смысла держать меня в фургоне. Папа посадил меня на лошадь, когда мне было три года.

— О'кей, — согласился Джейк. — Попроси лошадь у Люка. Если сможешь удержаться на ней, поедешь с фланга между Зиком и Баком.

Дрю исчез, словно молния.

— Я не думаю…

— Это его гордость, — перебил Джейк. — Он совсем такой же, как Пит и Вилл.

— Но он слишком хрупкий!

— Как и вы, и вы выжили. И к тому же, сегодня выглядите красивее, чем василек.

Изабель выглядела слегка взволнованной.

— На самом деле я вынослива, как дуб. Я поняла это в приюте.

— Вы выглядите гораздо лучше, чем любое дерево, — сказал подошедший Уорд.

Джейку с тем же комплиментом на губах пришлось подавить желание придушить Уорда на месте.

— Дрю сказал мне, что вы позволили ему ехать со стадом, — Уорд, казалось, не замечал раздражения Джейка.

— Я хочу дать ему шанс.

— Вы должны хорошо присматривать за ним. Он не так крепок, как хотелось бы.

Джейк решил, что оставит Уорда в первом же форте, до которого дойдет. Терпеть его весь путь до Санта-Фе — это больше, чем он может выдержать. Даже отец не пытался так часто испытывать его терпение.

— Я буду присматривать, — сказал Джейк. — Ну, мне лучше ехать, а то Дрю доведет это стадо до Пекос один.

 

Глава 22

Изабель держалась севернее стада, подальше от пыли, поднятой более чем четырьмя тысячами копыт. Одежду и тело покрывал слой грязи, но вода была слишком драгоценна, чтобы тратить ее на купание. Изабель не сомневалась, что лицо покроется морщинами от прищуривания на ярком солнце. И от волнения.

Она беспокоилась о мальчиках. И о Джейке. Все были изнурены, проведя в седле почти три дня, практически без сна. Она настояла, чтобы Вилл и Пит отдыхали, но остальные отказывались спать, пока не спал Джейк, и клевали носом над тарелками. Изабель подозревала, что они засыпали в седлах, и была уверена — только благодаря бдительности Джейка до сих пор не случилось несчастья, но он должен быть на пределе своих возможностей.

— Когда он свалится с седла? — спросил Уорд.

— Кто? — удивилась Изабель, оторванная от своих мыслей.

— Джейк. О ком вы еще думаете? Изабель почувствовала, что краснеет.

— Он слишком немилосердно гонит мальчиков.

— Он их не гонит. Мальчики гонят сами себя.

— Неважно. Ребята измучены. Кто-нибудь может убиться.

Изабель пыталась не волноваться. Уорд просто положил конец этим попыткам.

— Вы когда-нибудь хотели чего-нибудь так сильно, что рисковали всем?

Уорд подумал с минуту.

— Нет. Но однажды был близок к этому.

— Это стадо — все, что имеет Джейк, и символизирует все, что он надеется иметь.

— Но мальчики…

— Это относится и к ним. До сих пор у них не было шанса. Успех Джейка будет их успехом. Я не имею в виду деньги, хотя и это важно. Когда это стадо окажется в Санта-Фе, а оно будет там, они получат то, чего никто не сможет у них отнять. Они больше не будут никому не нужными сиротами, и всем этим обязаны Джейку.

Фургон подскакивал и кренился на камнях и неровной земле, Изабель казалось, что каждый сустав в теле расхлябанно сотрясается. Содержимое ящика с посудой грохотало и подпрыгивало, тарелки и чашки звенели, жаровни и котлы глухо стучали.

— А вы?

— Я собиралась вернуть их в Остин, чтобы найти других фермеров.

— Уверен, они счастливее на лошадях, чем были бы за плугом, хотя только что не падают с седел.

— Я должна быть у реки раньше, чем они доберутся туда, чтобы приготовить величайший обед с тех пор, как они покинули ранчо.

— Кого вы хотите поразить, мальчиков или Джейка?

— Всех.

— Почему?

— Потому что перед нами и мое будущее.

— Он это знает?

— Понятия не имею. Довольно упорно сопротивляется, но теперь, когда вы рядом, у меня есть шанс заставить его ревновать.

— Я?!

— Да, вы, — Изабель тихо рассмеялась. — Джейк — не большой мастер говорить. А вы говорите все, что хотел бы сказать он, — девушка улыбнулась, очень довольная. — Вчера я думала, он вас поколотит.

— Между вами происходит что-нибудь, о чем мне следует знать?

— Я пытаюсь заставить Джейка жениться на мне.

— Он, вероятно, рвется изо всех сил.

— Джейк убедил себя, что никогда не женится, а я как раз такая женщина, на которой он никогда не собирался жениться.

— Но, если…

— Я не знаю, почему. Кроме того, он думает, что не подходит для того, чтобы отвечать за мальчиков.

— Но вы только что сказали — они выбиваются из сил ради него. Младшие просто идеализируют его. Я не удержусь от смеха, если еще раз увижу, как Вилл пытается подражать его походке.

— Джейк смотрит на это по-другому. Во время войны ему пришлось работать с мальчиками. Многих убили. Он боится почувствовать привязанность к этим.

— Вы сказали ему…

— Джейку нельзя сказать. Хотя я пыталась. Приходится ждать, пока он обнаружит все сам.

— Но вдруг он этого не сделает?

— Не вижу никакого вреда в том, чтобы помочь ему.

— Вы просите меня стать участником вашего бесчестного заговора?

— Конечно.

Джейк мог точно сказать, когда первый бычок почуял воду. Он поднял голову, издал звук, средний между мычанием и ревом, и бросился бежать. Джейк пришпорил лошадь, чтобы оказаться впереди стада.

— Они будут бежать весь путь до воды! — прокричал он Чету. — Их невозможно остановить, и не пытайтесь. Возьми Хоука, Шона и Мэтта с собой вперед. Вы должны следить, чтобы они не сошли с дороги до перекрестка. Иначе свалятся с тридцатифутового обрыва в реку, а там на дне зыбучие пески.

— А вы что будете делать?

— Поеду вперед помочь Изабель переправить фургон на ту сторону прежде, чем подойдет стадо. Присмотри за младшими.

Джейк подъехал к реке как раз, когда Изабель и Уорд выгружали жаровни.

— Разбейте лагерь на том берегу.

— Но здесь лучше, — возразил Уорд. — Больше дров, больше тени, лучше трава.

— Я видел молнию на севере. К утру река может подняться на несколько футов.

Уорд, по-видимому, хотел сказать что-то еще, но Изабель быстро загрузила жаровни обратно.

— Я чувствую себя спокойнее, когда правите вы, — обратилась она к Уорду.

— Эта река ничем не отличается от других.

— И все-таки мне спокойнее, когда правит Уорд. Джейку пришлось прикусить язык. Пришлось напомнить себе, что последние пять дней Уорд помогал ей и прожужжал все уши комплиментами. Это как раз то, к чему она привыкла, среди чего росла. Изабель не выглядела усталой. Она ожила, как цветок после поливки. И ее реакция на Уорда доказывает, что девушка не приживется в Техасе. Джейк должен найти способ разлучить их. Здесь нужно задержаться, по крайней мере, на день, чтобы мальчики отдохнули, а животные напились вволю и немного попаслись. Они должны быть как можно жирнее, когда дойдут до Санта-Фе.

Уорд сядет в седло, когда они двинутся дальше. Он не будет целый день рядом с Изабель, чтобы наполнять ее уши комплиментами или оспаривать любое решение Джейка. Может быть, лучше заставить Уорда тащиться сзади? Может быть, его глотка пересохнет и ему будет не до комплиментов, когда он за день надышится пыли. То, что Джейк не собирается жениться на Изабель, еще не значит, что он позволит ей влюбиться в такой разукрашенный кусок воловьей кожи, как Уорд.

Топот четырех тысяч копыт достиг его ушей, и вдали показалось стадо. Джейк смог насчитать около сорока бычков. Остальные были скрыты облаком пыли. Шон и Хоук ехали сбоку, не давая стаду сойти с тропы. Джейк внезапно почувствовал тревогу за остальных. Лучше бы он остался со стадом, чем позволил ревности увести себя за Изабель.

Первые бычки достигли воды. По инерции пронеслись через реку. Джейк, не раздумывая, принялся загонять их обратно, чтобы они не растоптали Изабель и лагерь. На какое-то время его окутало облако пыли, потом она рассеялась, и Джейк смог увидеть первых, развернувшихся веером вдоль западного берега. Оставшиеся рвались к воде, превращая реку в опасное кружащееся месиво лошадей и коров, жаждущих первого глотка воды за почти четыре дня.

Шон, Бак, Зик и Брет въехали в реку, чтобы не дать стаду разбрестись. Хоук, Люк и Мэтт сделали то же с другого берега. Джейк увидел Чета, Дрю и Вилла. Не успел облегченно вздохнуть, как из облака пыли вырвался Пит и въехал в воду, чтобы присоединиться к Шону.

Но тут полдюжины нетерпеливых бычков проскочили мимо Люка и плюхнулись в реку. Один из них задел лошадь Пита, та упала на бок, и мальчик свалился в воду. Он появился на поверхности и беспорядочно замахал руками, словно обезумев. Джейк ужаснулся — Пит не умел плавать!

Пришпорив лошадь, Джейк бросился к берегу, но путь преградили сотни плотно сбившихся быков. Пробиться между ними было невозможно. Он несся вдоль реки, пока не смог добраться до воды. Пита несло мимо него от брода к зыбучим пескам. Джейк развернул лассо и швырнул, но длины веревки не хватило, чтобы достать до Пита.

Прежде чем Джейк смог прыгнуть в реку, Брет нырнул со своей лошади и поплыл к Питу размашистыми сильными гребками. На другом берегу Чет кричал мальчику и бросил лассо, но малыш был слишком испуган, чтобы ухватиться за него. Он продолжал неистово биться, что только истощало силы и заставило его снова уйти под воду.

Течением Пита несло вниз, где берега круто поднимались на тридцать футов над поверхностью воды. Если Джейк здесь нырнет, его затянет в зыбучие пески.

Пит снова вынырнул, но был слишком растерян, чтобы ухватиться за лассо Чета, находившееся почти у его головы. Он боролся, но снова скрылся под водой как раз в тот момент, когда к нему подплыл Брет. Не раздумывая, тот нырнул в воду, ставшую грязной от сотен бычков выше по течению.

Джейк затаил дыхание. Каждая секунда уменьшала шансы Пита на спасение.

Казалось, прошла целая вечность, но вот Брет вынырнул, держа Пита.

— Плыви сюда! — крикнул Джейк. — Держись подальше от песчаного брега! Это зыбучие пески!

Сзади Джейка остановился Хоук. Минуту спустя в фургоне подъехали Изабель и Уорд. В напряженном молчании все смотрели, как Брет прокладывает себе путь через бурлящую реку к западному берегу. Джейк швырнул ему лассо.

— Продень ему под руки! — крикнул Джейк. — Сам обвяжись лассо Хоука!

Пит был тяжел, но Брету удалось зацепить его подмышки. С помощью лошади Джейк вытащил мальчика на берег.

— Он мертв? — ужаснулась Изабель, когда мертвенно-бледного Пита положили на землю.

— Не знаю. Он долго был под водой, — Джейк перевернул Пита, опустился рядом с ним на колени и стал ритмично поднимать и опускать руки мальчика.

— Что он делает? — закричала Изабель.

— Пытается выкачать воду из легких, — отозвался Уорд. — Если малыш не пробыл под водой слишком долго, то оживет.

Джейк убеждал себя не паниковать, не ускорять движения, сохранять постоянный ритм. Во время войны он видел, как таким образом спасли мальчика. Это должно сработать.

Вдруг малыш начал давиться. Минуту спустя изо рта и носа хлынула вода, Пит закашлялся мучительным кашлем, выбросив еще больше воды. Когда он перестал кашлять, лицо стало розовым от напряжения. Джейк приподнял его голову, и мальчик открыл глаза.

— Думаю, — Джейк улыбнулся, — тебе нужно научиться плавать.

— Где ты научился так плавать? — спросил Джейк Брета. Они сидели довольно далеко от лагеря, глядя на реку, которая за последние пару часов поднялась на несколько футов. Все уже пообедали. Вилл и Дрю мыли посуду. Изабель и Уорд несколько последних часов провели возле Пита, суетясь вокруг, как две наседки. Шон нервно слонялся поблизости, стараясь сделать что-нибудь, что облегчило бы его чувство вины. Остальные мальчики поочередно сторожили стадо, пасшееся в мягком сумеречном свете.

— Когда я был маленьким, мы часто проводили время в поместье моего деда. Я научился плавать в три года.

Брет говорил резко, выражение лица было злобным. Джейк усомнился, что рана от потери семьи когда-нибудь заживет.

— Ты очень смело нырнул за Питом.

Брет пожал плечами, лицо было неподвижно и упрямо.

— Ничего особенного. Я не мог позволить ему утонуть, хотя он и тупой техасец.

Брету явно было не по себе от комплиментов. Он ускользнул, когда Изабель попыталась вознести ему хвалу, был почти груб, когда Пит благодарил его. Джейк не мог понять, почему мальчик должен чувствовать себя лучше, оставаясь парией.

Джейк поднялся на ноги.

— Здесь много людей, которые с радостью стали бы тебе друзьями, если бы ты позволил им.

— Мне не нужны друзья, особенно техасцы.

— Ты не прав. Думаю, тебе очень нужны друзья. Джейк собрался пойти взглянуть на Пита, но передумал. Он видел, как Изабель и Уорд все еще хлопочут над ним. Хотел поговорить с Изабель, но не думал, что сможет еще хоть минуту вынести Уорда, не сказав чего-нибудь, о чем потом пожалеет. Джейк мог признать, что Изабель больше по вкусу Уорд, чем он, но радовать это его не могло. И чертовски не радовало. Ему нужно поспать. У него последняя стража. Кроме того, когда он спит, то не думает об Уорде и Изабель.

Изабель не слушала его, даже не разговаривала с ним. Когда он пытался заговорить, отталкивала насмешливой улыбкой.

— Уходи, — сказала она в своей напевной манере, подчеркнутой в угоду тем мужчинам, которым нравилось видеть в ней какой-то экзотический цветок, великолепно расцветший под знойными ночами дельты Миссисипи.

— Ты должна вернуться, — молил он. — Я тоскую о тебе. И мальчики тоже.

Изабель смотрела на него, хмурясь так, как это может делать только женщина, когда ее чувство близко к ненависти.

— Ты тоскуешь не по мне. Ты тоскуешь по кому-то, кто готовит еду и стирает белье. Тебе не нужна жена. Тебе нужна рабыня. Подойдет любая женщина.

Как убедить Изабель, что ему не хватает именно ее? Проклятье, он годами жил на бобах и беконе, моясь только, когда падал в реку. Ему все равно, если всю оставшуюся жизнь он будет спать на голой земле. Ему нужна Изабель, потому что она единственная женщина в мире, которую он любит. Но она этому не верит. Или считает, что это неважно.

— Ты никогда больше не будешь готовить и стирать. Этим будем заниматься мы с мальчиками.

Он подошел слишком близко. Изабель оттолкнула его, потом повернулась к зеркалу. Она красилась слишком сильно, даже не была похожа на саму себя. Каштановые волосы выкрашены в пламенеющий рыжий, губы казались ярко-красной раной в море белой пудры, глаза так подведены, что лицо выглядело маской. Платье обнажало тело больше, чем он видел за те пять лет, что был ее мужем.

Но больше всего изменилось выражение лица — оно было грубым и жестоким. И таким же был смех. И теперь она смеялась над ним, звук исходил от лица, казавшегося карикатурой на женщину, которую он любил.

— Я не вернусь в эту проклятую дыру, даже если ты наймешь десять слуг. Я ненавижу жару и грязь, презираю запах коров. Но больше всего презираю твой запах.

Открылась дверь, и вошел Уорд Диллон, одетый в черный костюм, золотистый жилет, малиновый галстук и белую рубашку с кружевными гофрированными манжетами. Когда он увидел Джейка, насмешливая улыбка скривила губы и заплясала в глазах.

— А-а! То-то мне показалось, что я чую запах коров. Я думал, власти города запретили привозить коров в Новый Орлеан.

— Он не привез коров, — усмехнулась Изабель. — Только самого себя.

Они засмеялись.

— Ты готова, дорогая? — спросил Уорд. — Покупатели беспокоятся. Все жаждут увидеть тебя.

Изабель улыбнулась Уорду так, как раньше улыбалась Джейку.

— Да, готова. Как я выгляжу?

— Как всегда, великолепно.

— Как ты можешь говорить, что она великолепно выглядит? — закричал Джейк. — Она вымазала лицо краской. Половина тела открыта взору каждого пьяницы, который захочет таращиться и лапать ее! Она не выглядит великолепно. Она выглядит как шлюха! — Джейк схватил Изабель за руку. — Ты поедешь со мной домой!

Та попыталась выдернуть руку.

— Я никогда не вернусь туда, ненавижу это место и ненавижу тебя. Я буду спать с каждым, прежде чем позволю тебе вернуть меня на ранчо!

Джейк не слушал. Он заберет Изабель домой. Сначала она будет несчастна, но скоро поймет, что чистая честная жизнь на ранчо гораздо лучше, чем выставление напоказ невинности и красоты. Она скоро поймет, что никакие деньги, драгоценности, меха, особняки или слуги не стоят потери самоуважения.

— Оставь ее, — приказал Уорд. — Она не хочет идти с тобой.

— Я забираю ее домой.

— Мой дом здесь! — крикнула Изабель.

— Значит, ты живешь в аду!

— Я жила в аду, когда была замужем за тобой!

— Ты все еще моя жена.

Уорд ударил его. Прежде чем Джейк смог подняться, снова ударил. Джейк выхватил револьвер и выстрелил.

Изабель завизжала, и все вокруг превратилось в какие-то кружащиеся образы. Он увидел, как упал Уорд, кровь залила белую рубашку.

Откуда-то появились полицейские, чтобы потащить его — не в тюрьму, не в суд, а прямо на виселицу. Когда накинули петлю, Джейк увидел, что Уорд поднялся с пола. Пятна крови исчезли. Он не был мертв, даже не был ранен.

Джейк пытался сказать это полицейским, но те затянули петлю и накинули ему на голову капюшон. Джейк слышал смех Изабель и Уорда, становившийся все громче и громче, пока у него не заболели уши. Смех прекратился, когда подставку выбили и опора выскользнула из-под ног.

Джейк проснулся, тело было влажным от пота. Он сел и услышал, как Шон поет коровам. Мальчики лежали кто где, провалившись в тяжелый сон после напряженного перегона. Джейк посмотрел через плечо. Фургон был там, где стоял, когда Джейк заснул. Дрю, Пит и Уорд спали рядом на земле. Изабель в фургоне.

Это был сон. Только сон, но он вызвал озноб.

Однако все, что произошло раньше, не было сном. Его мать оставила мужа и двух сыновей и уехала в Сент-Луис. Джейк пытался разыскать ее, вернувшись после войны, чтобы сказать, что отец и брат мертвы, но ее там не оказалось, она переехала в Санта-Фе.

Бесполезно думать об этом. Джейк обдумывал все тысячи раз и всегда приходил к одному и тому же выводу. Женщины тонкого воспитания не выносят единственного образа жизни, который он знает, который ему нужен. Виллу придется подумать о другом решении. Малыш не может получить Джейка и Изабель в качестве родителей.

Джейк не мог уснуть. Он быстро оделся, но вместо того чтобы оседлать лошадь, как собирался, повернул к фургону, притягиваемый силой, которую не мог ни назвать, ни отрицать. Заглянул внутрь.

Изабель спала, лежа на боку, одеяло было сложено под головой вместо подушки. Она выглядела такой юной и невинной, кожа была молочно-белой, волосы и брови чернильно-черными. Девушка казалась сейчас почти такой же нереальной, как и его сон, только сейчас в ней не было ничего отталкивающего.

Джейк был достаточно умен, чтобы понимать — настоящая Изабель существует где-то между этими двумя крайностями. Вопрос — где.

— Она неправдоподобно хороша, не правда ли? При звуке голоса Уорда Джейк отпрыгнул. Он только порадовался, что это Уорд, а не индейцы, которые не стали бы разговаривать.

— Да, — произнес он спокойнее, чем чувствовал себя. — Слишком хороша для Техаса.

— Полагаю, она вернется в Саванну, когда пристроит мальчиков?

— Думаю, да, — Джейк повернулся, чтобы видеть Уорда. — А что вы будете делать, когда попадете в Санта-Фе?

— Не знаю. Вероятно, плыть по течению. — Где?

Уорд бросил взгляд на фургон.

— Где покажется интереснее, — он помолчал. — А что собираетесь делать вы?

— Вернусь в Техас и соберу еще одно стадо. В Техасе полно коров, которых нужно гнать на рынок.

— Трудно быть женатым, когда отсутствуешь полгода.

— Я не сказал ни слова о женитьбе. Женщины не выходят за таких, как я.

Если у него не будет дома, то не будет и искушения сделать какую-нибудь глупость вроде того, чтобы просить Изабель остаться с ним.

— Некоторые выходят.

— Большинство — нет.

Уорд перевел взгляд на фургон.

— Вы спрашивали?

— Нет нужды. Она ясно показала, что ненавидит меня и Техас. У меня нет модного образования, но простой английский я понимаю.

— Я в этом не уверен.

Джейк устал разговаривать с Уордом и слишком нервничал, чтобы стоять без дела.

— Нужно сменить Шона, он должен поспать.

— Хотите, чтобы я поехал с вами?

— Лучше позаботьтесь о своей ноге. Если рана откроется, Изабель никогда мне не простит.

Джейк отослал Шона спать и пытался решить, отослать ли Бака и смотреть за стадом одному, когда подъехал еще один дозорный. Уорд.

— Я не мог допустить, чтобы вы захватили все лавры, — сказал он с усмешкой. — Можете сказать Изабель, что сделали все, чтобы удержать меня в кровати.

Уорд ехал рядом. Через несколько минут Джейк услышал приятный баритон, словно плывущий в ночном воздухе. Уорд пел испанскую песню, но это была не грубая народная песня, а такая, какой женщина может научиться у учителя пения. Что, ради всего святого, делал Уорд с учителем пения?

Потом Джейк вспомнил, что у него такое же прошлое, как у Изабель. Они так хорошо ладят, потому что оба принадлежат к одному классу.

Джейк потряс головой, чтобы отделаться от невыносимой мысли. Неважно, откуда взялся Уорд, но он ясно показал, что интересуется Изабель, и та показала, что, в свою очередь, интересуется Уордом. Джейку лучше подумать о коровах и забыть о дурацкой идее, растущей в сознании последние несколько дней.

Сверкнула далекая молния. Хорошо, что гроза не дошла сюда, иначе животные завязли бы в грязи по колено.

Когда Изабель проснулась, Пекос вышла из берегов и все еще поднималась.

— Соберите все дрова, какие сможете найти, и двигайтесь на место повыше, — сказал ей Джейк, когда они закончили завтрак. — Я хочу провести остаток дня здесь. Мы тронемся завтра утром.

Они были на полпути к новому лагерю, когда Вилл закричал, показывая на реку:

— Смотрите!

Изабель оглянулась и чуть не вскрикнула — не меньше чем сотня индейцев стояли за вздымающимися водами Пекос. Команчи!

— Хотят устроить засаду и угнать наше стадо, — сказал Джейк.

Вероятно, они заберут Изабель. Только Пекос лежала между ними и смертью.

— Что индейцы будут делать? — спросила девушка.

— Ничего, пока река не вернется в берега.

— Сколько времени на это потребуется?

— Не знаю. Примерно неделя.

— Тогда мы спасены.

— Индейцы могут за день пройти то расстояние, что мы проходим за пять.

— Они пойдут за нами?

— Не думаю. Мы будем на территории апачей прежде, чем они смогут настигнуть нас.

— Но это так же опасно!

— Лучше апачи, которые не знают, что мы здесь, чем команчи, которые знают.

Прежде чем Изабель смогла ответить, Пит выхватил из фургона винтовку и стремительно помчался в сторону индейцев. Скорость говорила о том, что он полностью оправился после вчерашней трагедии.

— Вот черт! — Джейк припустил за ним.

— Что он делает? — спросил Уорд.

— Наверное, хочет убить кого-нибудь из индейцев.

— Сукин сын! — пробормотал Уорд. — Если он пристрелит кого-нибудь, они не остановятся, пока не поймают нас.

Пит несся вперед, как антилопа. Джейк никогда не пытался бегать в сапогах с высокими каблуками и был уверен, что уже натер кровавые мозоли. Но если он не остановит Пита прежде, чем тот убьет кого-нибудь, кровавые мозоли будут наименьшим беспокойством.

— Не стреляй! — кричал Джейк Питу.

— Я убью хоть одного из этих ублюдков! — Пит не обернулся. Ветер доносил его слова до Джейка.

Джейк ожидал чего-то подобного еще с тех пор, как Пит бросился на Хоука, но индейцы застали его врасплох. Прежде чем он успел вспомнить о Пите, мальчик схватил винтовку и бежал. Слава Богу, у него не было времени научить Пита стрелять. Джейк надеялся только, что у его отца тоже не хватало на это времени.

Надежда умерла, когда Пит упал на колено, поднял винтовку и выстрелил.

Джейку не нужно было гадать, попала ли пуля в цель. Один из индейцев взвыл, а его лошадь начала брыкаться. Никто не упал, возможно, Пит только задел лошадь, но Джейк не думал, что так же повезет во второй раз. В отчаянном рывке он схватил мальчика за плечо.

Пит обернулся и ударил Джейка прикладом по голове. Тот почти потерял сознание, когда оба упали на землю.

Джейку хотелось сконцентрироваться на своей боли, но он перекатился на четвереньки вовремя, чтобы увидеть, как Пит вновь встал на колено и прицелился.

Джейк бросился на мальчика. Прозвучал выстрел, и они снова упали.

Джейк ударился головой обо что-то твердое и снова чуть не потерял сознание. Усилием воли он отогнал тьму и оглянулся на Пита. Мальчик поднимался на ноги, устремив взгляд на упавшую винтовку. Из последних сил Джейк кинулся вперед и свалился на мальчика, винтовка была в дюйме от его пальцев.

К счастью, подъехал Шон.

— Не думаю, что он попал в кого-нибудь.

Пит плакал, колотил и пинал Джейка изо всех сил. Не осталось ничего от мальчика, который вился вокруг Джейка, подражал его походке, работал ради похвалы. Этот мальчик был так поглощен своим гневом, что не заботился ни о ком, даже о себе.

— Сукин сын, зачем ты остановил меня? Я ненавижу тебя! Ненавижу!

Джейк прижал руки Пита к бокам. Тот пытался ударить его головой, а когда ничего не получилось, завизжал от ярости.

Подошли Изабель и остальные мальчики.

— Я думаю, нам лучше заставить стадо двигаться, — сказал Джейк Чету и посмотрел на Изабель. — Возьмите Вилла и Дрю с собой.

Дрю и Вилл не хотели пропустить самое интересное, но вскоре Изабель вела их по направлению к фургону. Пит продолжал бороться, но его силы и выдержка истощились.

— Ты в состоянии слушать? — спросил Джейк. Пит попытался возобновить борьбу, но это была уже видимость сопротивления. Прежние припадки гнева не были столь продолжительными или столь сильными, и Джейк был уверен — со временем мальчик отделается от них. Теперь он сомневался в этом.

— Я хочу еще раз сказать тебе, что ты не можешь жить, бросаясь на всех подряд.

— Буду! — кричал Пит. — Буду, и ты меня не остановишь!

— Тогда тебе нельзя оставаться с нами. Я оставлю тебя в первом же форте, который попадется. Изабель напишет в агентство, и они пришлют за тобой кого-нибудь.

В глазах Пита читался одновременно страх и вызов. Гнев убывал.

— Мисс Давенпорт не оставит меня. Она сказала, что никогда не оставит ни одного из нас.

— Она будет вынуждена оставить тебя, потому что ты ставишь под угрозу жизни всех нас.

— Я хочу убить этих проклятых ублюдков! Они убили моих маму и папу, а теперь я хочу уничтожить их всех!

— Если ты убьешь хоть одного, они подождут, пока река не спадет, и последуют за нами. Убьют всех и заберут стадо. Но самым страшным будет то, что они сделают с Изабель.

— Что сделают?

— Более страшные вещи, чем ты можешь вообразить.

— Хуже, чем умереть?

— Гораздо хуже.

— Я тебе не верю.

— Ты должен пообещать мне, что не будешь кидаться на индейцев.

— Нет.

— Ты уверен?

— Да.

— О'кей. Ты будешь ехать в фургоне со связанными руками и ногами, пока я не найду, где тебя оставить. Я буду развязывать тебя, чтобы ты мог поесть, но все остальное время ты будешь связан, даже ночью.

— Изабель не позволит вам. Шон тоже.

— У меня нет выбора, потому что я отвечаю за всех.

Джейк ждал.

— Что, если я обещаю не трогать Хоука?

— Хоук не собирается убить и скальпировать нас. А они собираются.

Пит пристально смотрел на индейцев через бурлящую реку.

— Я хочу убить их всех.

— Могу понять тебя, но и ты должен понять, что никогда не найдешь тех, кто убил твоих родителей. И не вернешь их назад, стреляя в других индейцев.

Пит не ответил.

— Пошли. Нужно догнать остальных, — Джейк взял мальчика за плечо.

— Я могу идти сам.

— Тебе можно доверять?

— На сколько я должен пообещать?

— Пока будешь с Изабель или со мной.

— А если ты женишься на Изабель и усыновишь меня?

Джейк знал, что этого никогда не случится, но сейчас не самый удобный момент говорить правду.

— Тогда навсегда.

Пит думал довольно долго.

— О'кей, но если не женишься на Изабель, это не считается.

— Это по-честному.

— Тогда убери руку с моего плеча. Я не неженка и держу свое слово.

Джейк радостно рассмеялся. Пит снова был в порядке.

 

Глава 23

Джейк не находил ни одной причины, почему инстинкты подвели его. Может быть, он слишком беспокоился о мальчиках, думал о них все больше и больше и не мог забыть идеи Вилла насчет того, чтобы он и Изабель усыновили их. О браке речи нет, но он не видит причин, почему мальчики не могут остаться с ним. Они недостаточно взрослые, чтобы наняться куда-то загонщиками, и еще несколько лет о них нужно заботиться. Джейк не прочь сделать это.

Может быть, он слишком нервничал, подходя к Санта-Фе. Они были уже очень близко, он почти чувствовал город, но пока еще могло случиться что угодно. Известны случаи, когда индейцы-команчи и бандиты крали стада под носом военных фортов.

Может быть, причина в Изабель. Не важно, о чем думал Джейк, мысли всегда возвращались к ней. Он вел постоянную битву с собой. Как может он считать, что любит Изабель, когда одна мысль о женитьбе вызывает ночные кошмары?

Он неделями не спит нормально. Невозможно подумать, что так будет всю оставшуюся жизнь.

Но мысль, что всю оставшуюся жизнь он будет без Изабель, становилась почти такой же невозможной. Битва разрывала его на части. Он видел тот сон о девушке каждую ночь, всегда один и тот же кошмар. Джейк так устал, что временами дремал в седле.

Вот чем была занята его голова, когда пришлось обратить внимание на свои тылы. Вот что он делал, когда первый выстрел разорвал тишину.

Максвелл посмотрел в направлении выстрелов. Паля в воздух, четверо мужчин выехали из-под прикрытия сосен и кедров, покрывающих низкие холмы с другой стороны долины, через которую проходило стадо. Джейк решил, что те намерены заставить стадо бежать сломя голову, отогнать всадников и тогда спокойно угнать его.

Он должен остановить их. Все его будущее зависит от этого стада. Дюжина планов относительно того, как это сделать, мгновенно промелькнула в голове. Потом Максвелл увидел пятого с винтовкой, сидящего на лошади на склоне горы. Человек выстрелил, лошадь Бака поднялась на дыбы, и мальчик упал.

Он стрелял, чтобы убить!

Ни у одного из мальчиков, кроме Чета, нет ружья. Джейк не думал, что они достаточно опытны, чтобы понять, когда и как пользоваться ружьем. Только у него и Уорда есть винтовки, но Уорд остался позади с Изабель, раньше полудня они не нагонят стадо.

Джейку придется спасать ребят самому. Есть только один путь. Он должен сделать так, чтобы стадо оказалось между мальчиками и ворами. Но сначала должен снять со склона горы этого стрелка.

Драгоценные секунды ушли на то, чтобы выдернуть винтовку из чехла и несколько раз торопливо выстрелить в человека с винтовкой. Максвелл не попал в него, но загнал обратно под деревья. Этот негодяй попробует опять — Джейк надеялся: не прежде, чем он успеет убрать мальчиков из-под огня. Он втиснул винтовку обратно в чехол и пришпорил лошадь, направляясь к Чету.

Мальчик пытался сдержать стадо.

— Пусть бегут! — крикнул Джейк. — Гони прямо на этих ублюдков! Потом собери всех ребят и сразу обратно!

— Но они украдут стадо!

— Пусть. Когда стадо побежит, гони ребят обратно к фургону, к Уорду и Изабель. Позаботься, чтобы Люк удержал лошадей. Мы не вернем стадо без лошадей.

— Что вы будете делать?

— Бак упал.

— Вы не доберетесь до него раньше стада.

— Я должен попытаться. Быстрей проваливай отсюда, пока они не начали стрелять и в тебя. Поезжай! — резко выкрикнул Джейк, когда Чет заколебался. — Ты не сможешь помочь вернуть стадо, если будешь мертв!

Джейк повернул лошадь и стал прокладывать себе путь через стадо. Животные пока не бегут, но скоро бросятся. Он должен добраться до Бака первым. Один из воров приблизился к стаду спереди.

Джейк вытащил револьвер и выстрелил поверх голов бычков. Лошадь вора споткнулась и упала.

Джейк гнал своего коня так быстро, как только тот мог двигаться. Теперь бычки побежали. Джейк увидел Бака на ногах. Несколько первых бычков, конечно, минуют его, потом один заденет, а остальные пройдут по парню.

Джейк должен быть там раньше.

Он взглянул на склон горы. Стрелок вернулся и готовился выстрелить.

— Ложись! — крикнул он Баку, показывая на снайпера на холме, надеясь, что мальчик расслышит за шумом бегущего стада.

Тот упал на землю как раз перед тем, как звук винтовочного выстрела расколол воздух. Бычок, возле того места, где стоял Бак, замычал, когда пуля отколола один из рогов.

Приблизившись к Баку, Джейк придержал лошадь, наклонился и протянул руку.

— Забирайся.

На несколько драгоценных секунд он заставил лошадь стоять спокойно. Бак прыгнул на лошадь позади Джейка.

— Держись! — крикнул Джейк. — Нужно выбраться из пределов досягаемости. Этот парень чертовски хороший стрелок.

Стадо уже бежало вовсю, но снайпер все еще находился на горе и целился снова.

— Пригнись как можно ниже! — крикнул Джейк, направляя лошадь вверх по маленькому холму к защитной линии сосен. — Через минуту мы будем в безопасности.

Лошадь Джейка с легкостью брала подъем.

Впервые в жизни Джейк был благодарен крови Соутута в своем табуне. Он почти достиг деревьев, когда почувствовал боль, хотя не слышал выстрела и сначала решил, что ему показалось. Но когда навалилась ужасная слабость, понял, что ранен.

Джейк пытался заговорить, предупредить Бака. Но хотя губы шевелились, ни слова не слетело с них. Слабеет рука, держащая поводья. Он не может сидеть и падает.

Проклятье, он умирает прямо здесь, в центре забытой Богом равнины на территории Нью-Мексико. Воры уведут стадо, а Уорд уведет его женщину. Какого черта Джейк пережил четыре года войны, чтобы умереть в месте, которого даже нет на карте? По крайней мере, армия устроила бы ему приличные похороны, отметила могилу и отослала родным его оружие.

Проклятье, проклятье, проклятье! Теперь он действительно испортил все дело.

Уорд разговаривал с Изабель, когда они услышали выстрел.

— Почему Джейк стрелял? — удивилась девушка. — Вы думаете, что-то случилось?

Все шло так хорошо, что Изабель почти забыла о возможной опасности.

— Это был винтовочный выстрел, — отозвался Уорд. — Наверное, он подстрелил антилопу или оленя. Свежее мясо будет желанной переменой после солонины.

Несколько быстрых винтовочных выстрелов отбросили всякую мысль об охоте. Что-то произошло. Изабель стегнула мулов, но Уорд тут же схватил поводья и остановил их.

— Что вы делаете? — требовательно спросила Изабель. — Мы должны найти Джейка. Ему нужна помощь!

— Вы ничего не можете сделать. Поворачивайте фургон к тем деревьям.

Изабель попыталась снова схватить поводья.

— Если вы думаете, что я собираюсь прятаться, когда Джейк и мальчики в беде, у вас очень своеобразное представление о женщине.

— У меня очень хорошее представление, — Уорд крепко держал поводья. — А вот вы не понимаете, какую опасность представляете для всех. Если вас схватят, мы все будем в их власти.

Изабель хотела возразить.

— Делайте в точности то, что я говорю, и, может быть, мы останемся целы. Гоните фургон к тем деревьям и оставайтесь там. Не важно, что вы услышите, только не выходите. Возьмите винтовку и если увидите кого-нибудь, стреляйте, чтобы убить. У вас не будет другого шанса.

— Что вы собираетесь делать?

— Найти Джейка и мальчиков. Я пошлю их сюда. А вы готовьте повязки и горячую воду. И держите все это наготове. Кто-нибудь может быть ранен.

Не в натуре Изабель прятаться среди деревьев, но она убедила себя, что Джейк и мальчики могут сделать что-нибудь глупое и опасное, если ее похитят. Как жаль, что она не была более внимательна, когда Джейк учил ездить верхом и стрелять из винтовки. Тогда не пришлось бы прятаться в деревьях.

Женщина вроде нее бесполезна, не нужна такому мужчине, как Джейк. Она может стать только камнем на его шее.

Изабель увидела мальчиков задолго до того, как те вышли на луг в углублении между двумя извилистыми кражами. Не нужно было считать, чтобы понять — кого-то не хватает. Вскоре она узнала Шона и Мэтта, ведущих младших. Не видела Чета и Люка, Зика и Хоука. И Бака.

Не было ни Уорда, ни Джейка.

Послышался сильный шум, и несколько минут спустя Люк и Зик привели под укрытие леса лошадей.

— Что случилось?

— Какие-то люди напали на нас у подножия горы, — ответил Дрю. — Чет велел гнать стадо прямо на них, а потом возвращаться сюда как можно быстрее.

— Где сам Чет?

— Он смотрит, чтобы все парни вернулись, — объяснил Мэтт. — Так велел Джейк.

— А Джейк?

— Бак упал, и он поехал к нему.

— А Уорд и Хоук?

— Уорд пронесся мимо нас, — сказал Шон. — Он кричал, чтобы мы нашли фургон и защитили вас.

Изабель так обезумела, что не обращала внимания на поведение ребят. Вдруг она осознала, что Зик забрался в фургон, нашел револьверы и стал раздавать их.

— Положи обратно, — приказала Изабель. — Джейк говорил, вам они не нужны, пока он здесь.

— Он не здесь. И мы не знаем, вернется ли он. Я не понимаю, что нужно этим белым дьяволам, но не собираюсь позволить им пристрелить меня, когда у нас есть такие превосходные револьверы.

— Я тоже, — Вилл подошел, чтобы взять один.

— Не давай Виллу оружие, — приказала Изабель. — Питу и Дрю тоже. Если остальные хотят вооружиться, возьмите каждый по револьверу. И встаньте вокруг нас. Дайте знать сразу же, как увидите или услышите кого-нибудь. И никто, повторяю, никто не стреляйте, пока я не скажу.

Мальчики ничего не ответили, но последовали ее приказу.

— Мне нужны дрова и вода, — обратилась она к остальным. — Уорд считает, что могут быть раненые, и при любых обстоятельствах мы должны есть.

— Берите только сухие поленья, — сказал Зик. — Нам не нужен дым. Именно так фермеры нашли меня, когда я сбежал.

Прошло всего несколько минут, и один из мальчиков завопил, что видит Чета. Изабель встретила его у границы леса.

— Где Джейк?

— Ищет Бака, — Чет соскользнул с измученной лошади. — Он сказал, чтобы мы все собрались у фургона.

Изабель старалась подавить ужас, растущий в душе. Она одна в этой непроторенной пустыне с мальчиками, зависящими от нее, и не имеет ни малейшего представления, что делать. Посмотрела на кордон, который они образовали, и начала сомневаться, старшая ли она вообще.

— Что случилось?

— Воры бросились на стадо.

— Я знаю. Почему Бак упал? Он хороший наездник.

— Этого я не знаю. Там, на горе, был мужчина с винтовкой, он стрелял в Бака.

— Почему именно в него?

— Возможно, Бак был движущейся мишенью. Возможно, он думал, что если уберет Бака, не будет никого, чтобы помешать забрать стадо.

— Разве Хоук не был с ним?

— Да, мадам, но он исчез.

Никто не видел Джейка. Ни один не знал, что случилось с Баком, Хоуком и Уордом. Она опросила всех.

— Дай мне револьвер, — сказала Изабель Чету.

— Зачем?

— Хочу поискать Джейка.

— Простите, мадам, но я не могу вам этого позволить.

— Ты не удержишь меня.

— Я не хочу этого делать, но сделаю.

— А я помогу, — вмешался Зик.

Изабель не могла поверить, что мальчики действительно угрожают удержать ее здесь против воли. Это абсурдно. Когда они поймут, что она должна идти, то не будут останавливать.

— У нас не так уж много шансов уцелеть, — сказал Зик. — Но я не дам вам уничтожить их, с воплями бегая по окрестностям в поисках мужчины, который сам в состоянии позаботиться о себе.

— Ты этого не знаешь.

— Но и вы не знаете, нужна ли ему помощь.

— Его здесь нет.

— И еще нескольких человек.

— Все они могут быть ранены.

— Мы не поможем им тем, что дадим ранить или убить себя.

— Зик, я не глупа, и знаю…

— Вы ничего не знаете! — огрызнулся Зик. — Может быть, как раз сейчас Джейк прокладывает путь сюда. Вы выйдете из укрытия, и ему придется дать убить себя только затем, чтобы спасти тупую ослицу!

— Довольно, — сказал Чет. — Не нужно так разговаривать с мисс Давенпорт.

— Она хочет, чтобы нас всех убили.

— Нет, не хочет. А теперь извинись и отправляйся на свое место.

— Я не буду извиняться ни перед кем настолько тупым, чтобы выйти искать человека, не имея представления, где этот человек находится. Проклятье, она даже не умеет ездить верхом. И может стрельнуть в саму себя, если ты дашь ей револьвер.

— Зик, извинись.

— Ты хочешь заставить меня?

— Если придется.

Зик прыгнул на Чета, и мальчики покатились по земле. Меньше чем через секунду все собрались вокруг них, криками поддерживая борющихся.

— Тихо! — прошипела Изабель. — Вы хотите, чтобы каждый бандит в округе знал, где мы?

Мальчики перестали кричать, но только Шон продолжал наблюдение. Все остальные были поглощены борьбой между Четом и Зиком. Прошло немного времени, и Чет победил, прижав руку к горлу Зика.

— Извинись, — выдохнул он сквозь сжатые зубы. Зик собрал все силы, чтобы сбросить Чета, но был прижат крепко.

— Извинись, сукин сын, или я придушу тебя. Зик покачал головой, и Чет прижал предплечье к его горлу.

— Я убью тебя, если придется. Одним дураком будет меньше.

Изабель внезапно осознала, что это не проба сил, чтобы выяснить, кто будет вожаком. Чет говорит то, что думает. Ему и в самом деле все равно.

— Прекратите! — закричала она, пытаясь оттащить Чета от Зика.

Мэтт и Люк отстранили ее.

— Не вмешивайтесь, — сказал Люк. — Зик давно напрашивался на это.

— Но Чет задушит его!

— У Зика есть выбор, — возразил Люк. — Если он не хочет умереть, путь извинится.

Изабель поняла, что ничего не знает об этих мальчиках. Чет и Люк прекрасно воспитаны, однако говорят о том, чтобы придушить Зика так, словно речь идет о луговом тетереве к обеду.

Зик, должно быть, сдался. Она не слышала, что он сказал, но Чет отпустил его.

— Я прошу прощения, — обратился Зик к Изабель, поднявшись на ноги. Затем повернулся к Чету. — Я убью тебя, сукин сын.

— Лучше позаботься о себе, — усмехнулся Люк. По спине девушки прошел озноб. Люку всего тринадцать. Как он может так говорить?

— Прекратите это, вы все. Чет старший, пока не вернется Джейк. Никто не сомневается в этом. Я никуда не иду, по крайней мере, сейчас. Вернитесь на свои места. Любой мог выследить нас, пока вы ждали, чтобы Чет и Зик убили друг друга. Мне стыдно за вас. Мы должны быть вместе, если собираемся дойти до Санта-Фе.

Мальчики не выглядели примиренными.

— Вы думаете, он мертв? — спросил Пит.

— Нет, — ответила Изабель, насколько могла твердо. — Джейк пережил войну, индейцев, фермеров и не знаю, что еще. Он сможет пережить нескольких бандитов.

— Я думаю, он мертв, — Пит отошел. — Лежит где-нибудь с пулей в голове и весь в крови.

Изабель отказывалась думать, что мальчик может быть прав. Джейк не мертв. Джейк не может быть мертв. Она почувствовала бы это, разве нет? Ведь нельзя потерять часть тебя самого и не знать об этом.

— Чет говорил, лошадь Бака упала, — сказала она. — Возможно, он ранен, сломал руку или еще что-нибудь. Джейк может заняться этим, прежде чем привести его сюда.

— Он мертв, — сказал Пит, медленно уходя к своему посту.

Уорд приехал спустя час. Еще раньше, чем он спешился, Изабель поняла, что он не видел Джейка и мальчиков.

— Я не смог найти никаких следов.

— Будем надеяться, что они вместе.

— А воры? — спросил Чет.

— Ушли за стадом. Все, кроме одного.

— Он ранен? — спросила Изабель.

— Мертв.

— Получил по заслугам, — сказал Чет. — Вы видели кого-нибудь с винтовкой, вверху на горе?

— Нет.

— Вы должны найти Джейка.

— Я уже искал везде.

— Так посмотрите еще раз. Я сама посмотрю, если вы отказываетесь. Не могу просто так сидеть, ничего не делая, зная, что он может лежать где-нибудь раненый, и ему нужна помощь.

— Джейк — сильный человек, не один раз переживал и худшее.

— Так почему он не вернулся?

— Не знаю. Вы просто должны ждать, пока он не доберется сюда, и спросить его самого.

— А Хоук?

— Его я тоже не видел.

Изабель направилась к лошадям, но Чет преградил дорогу.

— Ты должен отпустить меня, — умоляла она. — Я должна найти Джейка!

— Нет.

Одно слово. Короткое и неизменное.

— Сядьте, Изабель, — сказал Уорд. — Вы ничем не можете помочь.

Девушка посмотрела на одно мрачное лицо, потом на другое лица, которые она всегда видела такими детскими или юношескими, невинными и полными надежд. Сейчас они окружали ее как кольцо мрачных стражей. И больше не были приветливыми.

— Как вы можете оставить его одного? Он вас не оставил бы. Был бы здесь, если бы не поехал искать Бака.

— Джейк сказал, что я должен собрать всех и ждать его, — возразил Чет.

— Но если он не может вернуться сам? Если он ранен?

— Один из нас пойдет за ним, — сказал Уорд. — Но не вы.

Вызвался Шон. Изабель наблюдала, как он садится в седло и уезжает. Она огляделась в поисках какого-нибудь занятия. Она завизжит, если придется остаться здесь в ожидании, догадках, страхе.

— Я что-нибудь приготовлю. Уже очень давно у мальчиков не было времени поесть, а не просто проглотить еду на ходу.

— Хорошая мысль, — поддержал Уорд. — Они будут отдыхать с сытыми желудками, когда Джейк захочет вернуть стадо.

Изабель попыталась выбросить из головы мрачные мысли. Сейчас она понимала, что никогда не любила своего жениха. Переживала, когда его убили, но никогда не чувствовала ничего подобного тому, что чувствовала сейчас — пустоту и еще огромную боль, гораздо худшую, чем все, что она когда-нибудь воображала.

Она думала, что не может выйти замуж за Джейка, что не сможет быть такой женой, которая ему нужна. Это было больно, но просто ерунда по сравнению с болью от мысли, что он может быть мертв. Пока Джейк жив, всегда есть надежда, что они вместе решат эту проблему. Если он мертв…

Изабель не смогла закончить мысль. Нужно заняться бисквитами. Она чуть не добавила чашку соли вместо муки.

Четверо мальчиков по очереди уезжали и вернулись, не найдя ни Джейка, ни Бака, когда почти сразу же после наступления сумерек прискакал Хоук. Изабель побежала ему навстречу.

— Ты видел Джейка?

— Его нет?

— Я надеялась, ты искал его…

— Я шел за стадом, проследил, куда его спрятали, — он поднял портупею и кобуру. — И проследил, чтобы один не ушел с ними.

Изабель пошатнулась от еще одного шока. Хоук убил человека и был еще более бесстрастен, чем Чет.

— Ты ел?

Спрашивать об этом было бесполезно, но она не могла придумать ничего другого.

Хоук покачал головой.

— Здесь много. Возьми сам.

Она не могла подать еду. Не было сил.

— Вы думаете, он умер?

Изабель сидела, уставившись широко открытыми глазами в темноту. Подняла глаза и увидела Вилла. Тот выглядел совсем малышом, напуганным и одиноким. Изабель протянула руку. Мальчик взял ее, и она притянула его на камень рядом с собой, обняла за плечи. Лишь мгновение он противился, потом обвил ее руками и тесно прижался.

— Они все думают, что он умер. Все. Я спрашивал.

— Джейк не умер, — сказала Изабель. Она продолжала твердить это самой себе. Только это и позволяло держаться.

— Откуда вы знаете?

— Просто знаю. Чувствую.

— Может человек сказать, когда другой человек умирает, если он любит его?

— Кто сказал, что я люблю Джейка?

— Это все знают.

— Да, — Изабель охотно признала вслух то, что знала так давно. — Поэтому я верю, что он жив.

— Я говорил Мэтту, что он не умер, вы бы знали, — Вилл ослабил объятия, чтобы заглянуть ей в глаза. — Когда он вернется?

— Не знаю.

— Я не люблю, когда его нет.

— Я тоже.

— Вы выйдете за него замуж, если он вернется?

— Почему ты спрашиваешь?

— Потому что хочу, чтобы вы усыновили меня и Мэтта. Усыновите?

— Не знаю. Есть еще девять мальчиков, не знаю, захочет ли Джейк усыновить столько.

— Но я хочу больше всех. Пит говорит, ему все равно. Брет всех ненавидит. Я не думаю, чтобы Зик кого-то любил…

— Мы не можем выбрать одних и оставить других. Я должна найти дом для…

Изабель замолкла. Зик шикнул на всех, потом поднял руку, призывая к молчанию. Никто не шевелился. Изабель навострила уши, но ничего не услышала.

— Что? — шепотом спросил Вилл.

— Тише! Кто-то едет.

— Сколько? — в один голос спросили Уорд и Чет.

— Трудно сказать. Вроде, один.

— Я пошел, — Хоук растаял в темноте раньше, чем Чет и Уорд смогли остановить его.

Изабель вскочила на ноги, тело так напряглось, что болели мышцы. Она старалась изо всех сил, но не слышала ничего, кроме шелеста ветерка среди деревьев.

Внезапно послышались голоса, потом топот бегущих ног. Все, у кого были револьвер или винтовка, смотрели в сторону шума, который быстро нарастал. Раньше, чем она смогла различить в темноте фигуры, Хоук выкрикнул:

— Это Джейк и Бак!

Лошадь Джейка, казалось, вырвалась из тьмы. Изабель почувствовала, что жизнь покидает ее. Тело Джейка клонилось в седле, поддерживаемое напряженными руками Бака. Мальчик повернул к Изабель залитое слезами лицо.

— Он вернулся за мной, — лицо Бака повзрослело от горя, — и пытался убить. Когда Джейк подобрал меня, он выстрелил в Джейка.

— Кто он? Кто пытался убить тебя? — спросил Уорд.

— Руперт Рейзон. Тот, кто убил Джейка.

 

Глава 24

Словно кошмарный сон. Все двигалось замедленно. Изабель не хотела верить, что Джейк может умереть. Она продолжала надеяться, потому что иное означало сдаться. Джейк никогда не сдавался и не хотел бы, чтобы это сделала она. Однако он мертв, бросил ее вместе с мальчиками и любовью, которая навсегда останется нераскрывшимся бутоном.

Мальчики положили Джейка на землю и отступили. Казалось, сейчас они искреннее выражали ему свою привязанность, чем когда он старался помочь им научиться уважать самих себя.

Вилл заплакал.

Джейк выглядел спокойным и умиротворенным. А всегда был таким живым, полным энергии. Мальчики положили его тело под нелепым углом, это неправильно. Она не может оставить его так.

Изабель опустилась на колени.

— Что вы…

— Просто хочу повернуть его. Он выглядит так, словно ему неудобно.

Казалось невозможным, чтобы все, что она любила, исчезло. Исчезло, словно и не было никогда. Как может пропасть нечто, столь могущественное? Оно должно жить дольше, чем камни, из которых состоят эти горы.

Боль будет жить, пока жива Изабель.

Девушка повернула голову Джейка. Его кожа была теплой и мягкой.

— Кто-нибудь, достаньте из фургона его одеяло, — она сложила руки Джейка на груди. — Нельзя оставить его так.

Она не знала, кто принес одеяло и помог прикрыть тело. Все, кроме лица. Она хочет посмотреть на него в последний раз.

Последний поцелуй.

Изабель знала, что не стоит этого делать, но ей было все равно. Она нагнулась и коснулась губами его губ. Они были сухими, словно запеклись от лихорадки, дыхание теплым.

Изабель замерла, не веря.

Еще раз дотронулась до губ Джейка, боясь, что ей показалось. И вскочила на ноги.

— Он жив! Приведите фургон, мы должны отвезти его, к врачу.

— Изабель, вы расстроены. Почему бы вам не присесть. Я…

— Уорд, я не сумасшедшая! Он жив! Я почувствовала на щеке его дыхание. Дважды!

Уорд склонился над Джейком.

— Да, жив, но едва-едва…

— Быстрее, мы поедем!

— Он не дотянет до Санта-Фе. Куда попала пуля? — обратился он к Баку.

— В спину.

Уорд осторожно перевернул Джейка. В рубашке была маленькая дырочка.

— Мне нужен свет, — Уорд разрезал рубашку. — Есть у вас фонарь?

— В фургоне. — Давайте.

— Ему нужен врач!

— Ему придется рассчитывать только на то, что можем сделать мы, — возразил Уорд.

Брет зажег фонарь от щепки из костра и принес Уорду.

— Держи так, чтобы мне было видно. Выше. Левее.

Все молчали, пока Уорд осматривал рану.

— Нужно вынуть пулю. Не знаю, спасет ли это его, но он точно умрет, если этого не сделать.

— Ему нужен врач!

— Он получил его.

— Где вы научились медицине? — спросила Изабель.

Уорд вынул пулю. Они устроили Джейка как можно удобнее на ложе из одеял, Изабель собиралась сидеть с ним всю ночь. Чет организовал охрану лагеря. Ни один из мальчиков не спал. Все держались поближе к Джейку, ожидая.

— Я был хирургом во время войны, которую некоторые молодые солдаты называли Агрессией Севера.

— Вы, должно быть, очень умелы.

— Мы все были умелы или стали такими — у нас оказалось достаточно практики.

— Но почему…

— Я рос романтически настроенным сыном преуспевающего скотовода, хотел сделать в жизни нечто большее, чем пасти коров. Медицина казалась романтической профессией. Потом началась война, и я понял, что не имел представления, что значит быть врачом. Ненавижу это.

— А почему путешествуете по Техасу?

Уорд хмыкнул, но Изабель сомневалась, что ему было весело.

— Вы хотите услышать жалкую историю о гибели моего идеализма? Может быть, когда-нибудь. Я еще сам не научился жить с этим. Делиться — просто невозможно. Скажем, я полюбил не ту женщину.

— Я не собиралась совать нос в чужие дела. Просто удивилась…

— Любой удивился бы, — Уорд встал и потянулся. — Я устал. Пойду лягу. Моя нога еще не готова к такой скачке, как сегодня.

Изабель подняла на него глаза. Он выглядел скорее озабоченным, чем измученным.

— Спасибо за спасение Джейка.

— Я просто удалил пулю. Теперь придется подождать, спасет ли Джейк себя сам.

— Спасет. Я знаю.

— Вы собираетесь сказать ему, что любите его?

— Не знаю. Не уверена, что я подходящая женщина для него.

— Вздор!

— Он не хочет жениться.

— Может быть, передумает.

Изабель не ответила. Невозможно объяснить смятение ее чувств. Чет рассказал, как Джейк пожертвовал стадом, чтобы спасти мальчиков. Теперь она не считала, что он недостаточно заботится о них, хочет просто использовать, ставит свою выгоду выше их безопасности.

Ей было стыдно, что она сомневалась в нем. Должна была уже давно понять — Джейк не считает себя исключительным человеком. Вероятно, он никогда не думал, что делает что-то необычное.

Изабель считает его великолепным.

Он будет превосходным отцом всем мальчикам.

Ну, может, не отцом — некоторые слишком взрослые для этого, — но она не может представить себе никого, более подходящего, чтобы помочь им возмужать.

Ей отчаянно хочется быть рядом с ним. Она полюбила мальчиков, хотя знает: некоторые никогда не ответят ей взаимностью — вряд ли Зик привяжется к ней, — но им нужна мать так же, как нужен отец. Изабель не могла допустить, чтобы эту роль выполнял кто-то другой.

И это замыкало круг — Джейк не хочет жениться, да и она не может быть подходящей женой для него.

— Все это ничего не изменит. Все зависит от того, сможет ли Джейк продать стадо. Сейчас у него ничего нет. Он ни на ком не женится.

— Но вы согласны выйти за него? — Да.

— Скажите ему это.

— Вы не понимаете.

— Понимаю. Но, впрочем, я запутал собственную жизнь и не тот человек, чтобы давать советы.

— Я тоже.

Чет подошел посидеть с Изабель.

— Как он?

— Так же. Молчание.

— Что будет с нами?

— Не знаю.

— Джейк разорен?

— Да.

— У него совсем нет денег?

— Нет. Стадо — все, что у него было. Молчание.

— Он собирался на эти деньги купить ранчо?

— Он еще не решил. Но хотел сделать так, чтобы было лучше для вас.

— Вилл говорил, он усыновит нас? Молчание.

— Мисс Давенпорт?

— Не знаю. Но знаю точно — он собирался позаботиться о вас.

— Он не сможет сделать это без денег?

— Агентство не позволит. Молчание.

Чет поднялся.

— Вы собираетесь сидеть с ним всю ночь?

— Да.

— Хорошо.

Мальчик повернулся и ушел.

Джейк чувствовал, что плывет в море боли, которая расходилась по всему телу. Он не мог шевельнуться, как ни старался. Руки и ноги были тяжелыми, словно камни. Каждый вздох стоил усилий, однако Джейк продолжал бороться. Ему нужно куда-то идти. Он не знает куда и не знает, что должен делать, но ему нужно добраться туда. Это важнее, чем боль.

Интересно, где он сейчас, с кем, почему не может двигаться. Иногда казалось, он видит чье-то лицо. Он пытался заговорить, но не мог. Не знал, пытается ли кто-то заговорить с ним. Должно быть, идет дождь, раз на кожу падают капли воды. Звук дыхания, вдоха и выдоха, гудит в ушах, но он не против. Пока он может слышать этот звук, он знает, что еще жив.

Всю эту ночь и следующий день Изабель не отходила от Джейка, даже чтобы готовить. Он горел в лихорадке. Уорд старался подбодрить ее, убеждая, что это нормально. Девушка понимала это, но — знала: если жар не спадет, Джейк умрет.

Она заставляла Вилла и Дрю бегать к ручью за холодной водой и постоянно обтирала его до пояса. Уорд периодически осматривал рану, но состояние Джейка оставалось тяжелым.

Изабель беспокоили мальчики. Когда они не были на страже, то собирались группой в дальнем конце фургона и каждый раз, когда подходил Уорд, замолкали. Они что-то затевали, но Изабель не могла этим интересоваться. Она могла думать только о Джейке.

Поздно вечером жар стал уменьшаться, Джейк открыл глаза и попытался перевернуться.

— Не двигайся! Ты ранен в спину.

Ему понадобилась минута, чтобы понять это.

— Что с мальчиками?

— Все хорошо. — Бак?

— Ты вывез его без единой царапины. Казалось, Джейк обрадовался этому.

— А стадо?

— Его угнали.

Изабель увидела, как жизнь снова уходит от Джейка. Минуту спустя он опять потерял сознание.

— Он в порядке, — заверил Уорд, — просто его тело отдыхает таким образом.

Боже, пусть Уорд будет прав!

Мальчики собрались перед Изабель, лица были серьезны и сосредоточены. На мгновение она испугалась, что они уходят, но отогнала глупую мысль — им некуда идти.

— Уорд говорит, Джейку лучше? — спросил Чет.

— Да, лучше, но ездить верхом он сможет еще очень не скоро.

— Мы собираемся вернуть стадо.

— Не надо. Подождите, пока Джейк поправится, это слишком опасно.

— Мы все обсудили, — продолжал Чет. — Если будем ждать, у воров будет время продать стадо в Нью-Мексико.

— Эти ублюдки следовали за нами из-за меня, — вмешался Зик. — Я не допущу, чтобы Джейка ограбила кучка вонючих скунсов.

— Но вы еще совсем дети, — возразил Уорд. — И не знаете, что делать.

— Мы разработали план.

— Я в этом уверен, но не могу позволить вам уйти.

— Мы не спрашиваем разрешения. Вы не сможете остановить нас.

— Я…

Уорд смолк. У каждого из мальчиков был револьвер, и каждый был направлен на него.

— Вы останетесь с Джейком, — сказал Чет.

— Вы не можете так поступить, — запротестовала Изабель, — Вилл и Дрю совсем дети!

— Мы обсудили это и идем все.

Изабель понимала, что возражать нет смысла. Она помнила выражение лица Чета, когда он прижимал Зика к земле. Ничто не изменит его решения.

— Будьте осторожны, — сдалась Изабель. — Я не вынесу, если с кем-то из вас что-то случится.

— У нас есть план, — снова сказал Чет.

— Я пойду с вами, — предложил Уорд.

— Нет. Кто-то должен остаться здесь, мы проголосовали и решили, что вы.

— Я имею право слова?

— Нет. Ваша задача — проследить, чтобы ничего не случилось с Джейком и мисс Давенпорт.

Казалось, Уорда почти забавляет та серьезность, с которой Чет выполнял роль лидера.

— Я постараюсь.

Мальчики сели на лошадей и выехали из леса. Изабель была рада, что они ценят Джейка и то, что он пытался сделать для них. Ей только хотелось бы, чтобы они нашли другой способ показать это.

— Они в самом деле поехали за стадом? — Уорд был так же ошеломлен, как и Изабель.

— Оказывается, я их совсем не знаю, — Изабель вглядывалась в темноту, поглотившую мальчиков, о которых она стала думать, как о своей семье. — Ни одного. Я считала их детьми. И вот они собираются встать лицом к лицу с мужчинами, с ворами и убийцами.

— Я могу попытаться остановить их.

— Я хотела бы их удержать, но Джейк одобрил бы такое поведение. Он сказал бы, что они должны выполнить это ради собственного самоуважения.

— Даже Дрю и Вилл?

— Странно, не правда ли? В Саванне Вилл был бы сейчас в постели, одеяло подоткнуто няней, игрушки аккуратно сложены, на полке книжки с картинками. Даже Мэтт давно был бы дома. Здесь я позволяю им уйти в ночь, чтобы сразиться с вооруженными мужчинами, и вынуждена считать, что они правы.

— Здесь не Саванна.

— Иногда мне кажется, я отдала бы все что угодно, чтобы вернуться туда, оказаться где-то, где я понимаю жизнь.

— А Джейк? Он сможет жить там?

Изабель посмотрела на лицо, ставшее для нее таким дорогим.

— Он может попытаться, но его сердце этого не вынесет.

— Думаю, вы недооцениваете этого человека. Она понимала Джейка лучше, чем Уорд. Джейк может попытаться, но он уже не будет тем мужчиной, которого она полюбила вопреки здравому смыслу и правилам общества, воспитавшее ее. Он должен быть свободным, даже если это означает, что будут индейцы, и воры, и ночи, которые она проведет, сидя на земле и молясь, чтобы он не умер.

— Нет. Я просто понимаю, какую душу надо иметь, чтобы любить такого человека, как Джейк.

Около полуночи Джейк открыл глаза и мрачно произнес:

— Похоже, я выживу.

— Похоже на то, — Изабель надеялась, что он не услышит, как прерывается ее голос.

— Эта пуля должна была убить меня.

— Так и было бы, если бы Уорд ее не вынул. Ты знал, что он врач?

— О-о.

Она догадалась, что сейчас для Джейка имеет значение только то, что он жив.

— Как ребята приняли потерю стада?

— Не очень хорошо.

— Скажи им, что мы еще не побеждены. На ранчо полно коров, — нужно отдохнуть. Силы уходят.

— Хорошо, скажу. Спи. Тебе нужно много спать, чтобы выздороветь.

— Ты останешься со мной? — Да.

Джейк улыбнулся и закрыл глаза.

Чет следил за двумя мужчинами, спорящими у костра. Третий лежал на земле, чуть поодаль. Невозможно было сказать, болен он или ранен. Он стонал от боли, но эти двое не обращали на него никакого внимания.

Звук револьверного выстрела помог мальчикам найти костер так быстро.

— Я пойду один, — сказал он Хоуку и Люку, припавшим к земле рядом. — Хочу дать им шанс сдаться.

— Ты так хорошо стреляешь? — удивился Хоук.

— Да, так, — заверил его Люк.

— Почему они не оставили никого при стаде? — спросил Зик.

— Наверное, вообразили, что мы не собираемся их искать, если до сих пор не сделали этого, — отозвался Чет. — Ты уверен, что Шон позаботится о маленьких нахалах и стаде?

— Бак и Мэтт помогут.

— Нужно идти мне, — возразил Хоук. — Я двигаюсь бесшумно.

— Пусть слышат, — возразил Чет. — Хочу дать им шанс.

Но он надеялся, что воры не воспользуются им. Они такие же подонки, как те, кто застрелил отца в спину. Пытались убить Бака и Джейка. Они заслужили смерть.

Как и тот, кто убил отца.

Чет наделал много шума, выбираясь из кустов. Мужчины все еще сидели, когда он вышел на открытое место, но руки были на ружьях. Увидев Чета, они явно расслабились.

— Малыш, что ты здесь делаешь так поздно? — мужчина ухмыльнулся и подмигнул товарищу. — Ты заблудился в темноте?

— Я пришел за нашими бычками. Мужчины мгновенно насторожились.

— Ваши бычки?

— Да, мои и остальных парней. Вы застрелили Джейка, теперь они наши.

— Проваливай отсюда, пока мы не застрелили тебя, — сказал вор с бородкой.

— В лесу двое парней, их винтовки нацелены в ваши сердца. Если бросите оружие и уедете, то останетесь жить. Если выберете смерть, то умрете здесь.

Мужчина с бородкой рассмеялся.

— Как ты собираешься нас заставить?

— Слышал о Лейси Аттморе? Он научил меня стрелять в центр игральной карты, когда мне исполнилось пять лет.

— Лейси Аттмор мертв, — мужчина нахмурился.

— И человек, выстреливший ему в спину, тоже.

— Мальчик, послушай, мы не хотим…

— Я не имею дела с мошенниками, ворами и трусами. Бросайте оружие — или смерть.

— Ну, сопливый сукин сын…

— Выбирай.

— Будь ты проклят, если я стану выбирать!

Поляна взорвалась канонадой выстрелов. Мужчина с бородкой в изумлении уставился на Чета, когда пистолет выпал из его руки.

— Кто ты, мальчик?

— Я сын Лейси Аттмора. Он ждет, когда ты попадешь в ад!

Из-за деревьев вышли остальные. Хоук проверил тела.

— Все мертвы.

— Как третий? — спросил Чет.

— Это Руперт Рейзон, — заявил Зик. — Он ранен в живот, но еще жив. Давайте убьем его!

— Нет, я хочу знать, почему он хотел убить Бака.

— Потому что до смерти забил Перри Хольстида, — Бак вышел из-за сосен. — Я нашел тело, поэтому мне пришлось бежать.

Мальчики вернулись утром, привели стадо и принесли Руперта Рейзона.

— Как вы это сделали? — изумленно спросил Уорд.

— Их осталось всего трое, — ответил Чет. — Они выстрелили этому в живот.

Уорд встал на колени возле раненого, который был без сознания.

— Можете поглядеть на него, но не помогайте, — сказал Зик.

— Нельзя оставлять его без помощи, — возразила Изабель.

— Вы оставили бы, сделай он с вами то же, что со мной.

Изабель не знала, как убедить мальчиков, что убийство — не выход. Джейк понял бы. Он знал бы, что сказать!

— А воры?

— Он нанял их украсть стадо, чтобы прикрыть мое убийство, — объяснил Бак. — Но когда те получили стадо, он больше не был им нужен. Воры выстрелили ему в живот и оставили умирать.

— Он пытался убить Джейка, — твердо сказал Чет, — и должен умереть.

— Он и так умрет, — Уорд встал с колен. — Я ничего не могу сделать для него.

— Но почему он хотел убить Бака? — спросила Изабель.

— Мы двое работали на него, — ответил Зик. — Я и Перри Хольстид. Перри был не очень силен и не мог много работать. Рейзон бил его сильнее, чем меня. Однажды ночью он выдернул Перри из постели и куда-то уволок. Перри не вернулся, а Рейзон сказал, что он сбежал.

— Но он не сбежал, — вступил в разговор Бак. — На следующий день я увидел собаку, которая рылась в свежевскопанной земле. Я отогнал ее и увидел руку. Это был Перри. Руперт видел, что я обнаружил тело, тогда я сбежал.

— Ты должен был сказать мне, — Изабель была ошеломлена.

— Вы мне не поверили бы.

Да, пожалуй, не поверила бы. Даже видя, как избит Бак, ей трудно было поверить, что кто-то мог бить ребенка до смерти, а потом пытаться убить другого, чтобы скрыть преступление.

Еще труднее для Изабель понять несгибаемую натуру этих мальчиков. Они не чувствовали никакой потребности прощать. Фермер совершил убийство, двое других постарались убить его самого, все трое старались украсть стадо. Следовательно, должны умереть. Ребята вынесли приговор и привели его в исполнение.

— Ты должен был сказать Джейку. Он поверил бы тебе, — Изабель не сомневалась, что Джейк не был ослеплен верой в изначальную добродетель всех людей.

Но сама Изабель верила в мальчиков. И Джейк тоже. Он чуть не умер, стараясь защитить их. Она уверена, в них есть порядочность, прощение тоже. Она никогда не будет матерью большинству из них — они выше этого, — но обещает самой себе прямо сейчас и здесь, что научит их любить и прощать. Они никогда не смогут по-настоящему любить или быть достойными любви, пока не смогут прощать.

Вилл бежал так стремительно, что чуть не врезался в Джейка.

— Тпру! — сказал Уорд. — Ты едва серьезно не повредил моему больному. Если бы он умер сейчас, это погубило бы мою репутацию.

— Она девчонка! — крикнул Вилл, игнорируя Уорда. Он дергал Джейка за рукав, чтобы убедиться, что тот его слушает. — Избавься от нее! Нам не нужны девчонки!

Джейк открыл глаза. Он дремал в прохладной тени огромного дуба. Где-то в отдалении тихо бормотал ручей, пробираясь по своему каменному руслу.

— Я думал, тебе нравится Изабель.

— Я не о мисс Давенпорт! Дрю!

— Что он сделал?

— Он — не он. Он — она!

Вилл разбудил Джейка, и его ум еще не до конца проснулся. Но он явно понадобится, чтобы продолжить разговор. Джейк сел.

— О'кей, начни сначала и не вопи, — в голове все еще звенело. Вилл рухнул на землю, словно пустой мешок из-под картошки.

— Дрю — девчонка. Чет сказал, что хорошо рассмотрел это.

Джейк перевел взгляд на Уорда, внимательно изучающего деятельность колонии муравьев.

— Что вы знаете об этом?

— Больше, чем сказал вам.

— Похоже на то.

— Она не хотела, чтобы кто-нибудь знал, — признался Уорд с виноватым вздохом. — Это казалось лучшей идеей. Не возникало вопросов по поводу ее путешествия со мной или мальчиками.

— Когда тайна раскрыта, какая светлая идея вас посещает?

— У меня не было тайн. Я доверился Изабель. Изабель и Дрю приближались в сопровождении Пита и Чета.

— Не думаю, что вы можете заставить их поклясться сохранить секрет, — сказал Уорд.

— Только если отрезать Питу язык.

Дрю не дожидалась, чтобы о ней начал говорить кто-то другой.

— Я никуда не уйду, — заявила она, стоя перед Джейком. — Я езжу верхом так же хорошо, как любой из них.

— Но ты девчонка, — протянул Вилл с таким видом, словно это была неизлечимая болезнь.

— Я не хочу быть девчонкой! И не собираюсь!

— Как твое настоящее имя? — спросил Джейк.

— Дрю.

— Имя, данное при крещении, — подсказала Изабель.

Дрю понурила голову.

— Друцилла.

Голова ее вскинулась, она уставилась на Пита и Вилла.

— Я убью первого, кто назовет меня так.

— Дрю — просто прекрасно, — сказала Изабель. — Но нам нужно решить, что делать с твоим пребыванием здесь.

Дрю ткнула Чета кулаком в живот, тот постарался сделать вид, что ему не больно, но это стоило усилий.

— Вам не нужно было бы ничего делать, если бы мистер Длинный Нос занимался своими делами!

— Я думал, ты ранена, — оправдывался Чет. Он повернулся к Джейку. — Она была вся в крови! Я думал, она умирает.

Джейк выглядел смущенным. Уорд усмехнулся.

— Первые месячные? — спросил он Изабель. Та кивнула.

— Дрю так же испугалась, как и Чет.

— Кто-нибудь скажет мне, что прои…

— Позже, — перебила Джейка Изабель. — Сначала мы должны решить, что делать с Дрю.

— Ее кровотечение будет продолжаться? — спросил Джейк.

— Не раньше, чем, примерно, через месяц, — Уорд подавил еще одну усмешку.

Джейк вздохнул.

— Тогда ведите себя так, словно ничего не случилось. Мы будем в Санта-Фе задолго до этого. Ее родственники смогут позаботиться о ней.

— Нет у меня никаких родственников! Я хочу, чтобы вы усыновили меня, как собираетесь усыновить Вилла!

Этого Джейк не ожидал.

— Ты не сирота. У тебя семья на Востоке. Кроме того, мы не можем оставить девочку со всеми этими мальчиками.

— Почему нет? Вы же оставляете мисс Давенпорт.

Джейк решил, что это слишком серьезная проблема, чтобы решать ее, он и так слишком слаб. Но когда поправится, непременно поставит Уорду под глазом синяк за подобный сюрприз.

— Джейк не оставляет меня, — вмешалась Изабель.

— А Вилл сказал, вы собираетесь пожениться.

— Это решать не Виллу.

— Конечно, но вы ведь собираетесь? Изабель посмотрела на Джейка. Тот выбрал путь труса и пожал плечами.

— Мы это не обсуждали.

— Можете вы оставить меня, пока не примете решение?

Изабель снова взглянула на Джейка.

— Не вижу причины, почему — нет. Когда Джейк продаст стадо, мы едем в Санта-Фе. К тому времени все будет решено.

 

Глава 25

Джейк оглядел маленькую долину. Это было мирное место. Крохотный ручеек лениво струился по дну долины. Трава по пояс колыхалась под теплым ветерком. Склоны холмов, поросшие соснами и кедрами, давали тень и прохладу в самую жаркую погоду. Стадо разбрелось по долине и паслось на сочной траве. Мальчики по трое несли караул, сменяясь каждые три часа. Остальные дремали в тени, ловили рыбу в ручье или охотились для забавы.

Безмятежные восемь дней промелькнули незаметно, но Джейк поправился после ранения. Пора было двигаться дальше.

— Восхитительно, правда? Так и хочется остаться здесь навсегда.

Джейк обернулся и обнаружил, что Изабель последовала за ним. Лучше бы она этого не делала. Одно осознание ее близости заставляло хотеть обнять ее и заниматься любовью, пока он не забудет весь мир и причины, по которым не может предложить ей свою руку и сердце.

— Чет удивительный организатор, — сказала девушка. — Он все сделал сам.

— Хотел бы я знать, как он уговорил Уорда караулить в очередь со всеми другими.

— Уорд предложил сам — тогда в каждой смене будет равное число дозорных.

— Этот человек — очень опытный наездник, хотя и старается казаться кем-то другим.

— Он сказал, его отец был ковбоем.

Они разговаривали, стараясь не касаться того, о чем — и оба это сознавали — им нужно поговорить. От этого было ничуть не легче. Лучше сделать это сейчас и покончить со всем.

— То, что ты сказал мальчикам прошлой ночью, действительно, было любезно.

— Это не больше того, что они заслужили. Я не имел бы ничего, если бы не они.

— Но предложить им доли в стаде…

— Мне кажется, это только честно.

— Они просили меня передать, что не возьмут. Джейк посмотрел на Изабель.

— Почему?

— Полагают, что не сделали ничего, за что бы ты не заплатил им.

— Я хочу, чтобы ты поговорила с ребятами.

— Я согласна с ними. Загнали в угол.

— Что собираешься делать дальше?

— Завтра тронемся в путь. Военный форт всего в двух перегонах отсюда.

— Я имею в виду, когда продашь стадо. Теперь добрались до главного.

— Заплачу каждому, как и обещал. Вы с Уордом можете доставить их в Санта-Фе.

— Ты не поедешь?

— Нет.

— Почему?

Он может и сказать, может быть, Изабель поймет.

— В Санта-Фе моя мать.

— Чудесно. У тебя будет возможность повидать ее после стольких лет.

— Я не хочу ее видеть.

— Ты помнишь, что сказал Мэтту? Если он будет хранить ненависть в себе, она убьет его.

— Ты не знаешь, каково это, когда родная мать бросает тебя.

— Джейк, я потеряла свою семью и была в сиротском приюте. Это нелегко, но, в конце концов, можно справиться.

— Но все твои умерли, а не ушли.

— Ты не можешь изменить то, что случилось, но можешь покончить с его властью над тобой. Съезди проведать мать, освободись от ненависти и страха, которые погубят тебя, разрушат все, что могло бы быть у нас обоих. Все равно, когда-нибудь тебе придется с ней встретиться.

— Нет, не хочу. И не собираюсь встречаться с ней, говорить или даже думать.

— Что в таком случае будешь делать?

— Вернусь в Техас за другим стадом. Неплохо бы стать профессиональным гуртовщиком.

— Кто это?

— Человек, который ведет стадо на рынок. Я смогу дать работу нескольким мальчикам.

— А Вилл и остальные?

— Ты и Уорд сможете позаботиться о них.

— Уорд и я? Почему ты думаешь…

— Я видел вас вместе. Ты всегда говорила, мальчикам нужен дом, надежное окружение, отец и мать. Я им этого дать не могу. У меня нет дома и нет жены. Вы с Уордом будете прекрасной парой. Кроме того, он нравится мальчикам.

— Ты можешь иметь жену, если захочешь.

— Есть только одна женщина, которую я хочу.

— И кого же, Джейк?

— Тебя, будь я проклят! Ты это знаешь. Зачем заставила меня сказать это?

— Потому что ты никогда не говорил этого прежде. Иногда я не была уверена.

— Как ты можешь сомневаться? Я хочу тебя так сильно, что не могу спать.

— Джейк, ты можешь иметь меня. Все, что нужно сделать, это попросить.

— Все не так просто, и ты знаешь это. Ты не можешь выносить мой образ жизни, а я не выношу твоего. Мы не прожили бы и недели, не начав спорить обо всем, от подъема в четыре утра до того, что я буду являться к столу, воняя потом.

— Я не…

— Ты сказала в первый день, что я ниже, чем грязь. Я не поднялся с тех пор ни на волос.

— Джейк, не держи это против меня. Теперь я думаю по-другому.

— Так ты думаешь сегодня, но изменишь свое мнение достаточно быстро. Моя мать изменила.

— Джейк, твоя мать — не единственная женщина на свете. Ты действительно веришь, что я сделаю что-то подобное по отношению к тебе?

— Как ты не можешь понять? Моя мать не хотела делать того, что сделала. Но иначе поступить не могла. Жизнь здесь доводила ее до сумасшествия. То, что она была прикована к трем мужчинам, делало все еще хуже. Ты будешь прикована к двенадцати.

— Сейчас все по-другому.

— Нет, не по-другому. Я наблюдал за тобой и Уордом. Ты оживляешься, как василек под весенним дождем, когда появляется он. Вы говорите об одних и тех же вещах, смеетесь над одним и тем же. Вы оба одного круга. Вы не такие, как я, и никогда не будете такими.

— Джейк, послушай…

— Нет! Я думал об этом, пока чуть не помешался. Пытался придумать, что могу сделать, чтобы создать тебе другие условия. Здесь нет выхода. Я все равно хотел бы жениться на тебе все равно, даже несколько месяцев вместе лучше, чем ничего. Но знаю, ты все равно уйдешь, и я не вынесу этого. Не смогу смотреть в твои глаза и видеть, как они становятся все холоднее с каждым днем. Я не вынесу ощущения, что твое тело коченеет, когда я подхожу к тебе, не смогу видеть, как ты отворачиваешься, когда я вхожу в комнату. Каждый день, просыпаясь, я буду бояться, что это последний день, когда я вижу тебя. Я не вынесу этого.

— Джейк Максвелл, как ты смеешь стоять передо мной и рассуждать, что я брошу тебя и мальчиков только потому, что это сделала твоя мать! Мне все равно, что тысячи других женщин поступали так. Что заставляет тебя думать, что я собираюсь быть похожей на них?

— Это сделаешь не ты, Изабель. Это заставит сделать твое воспитание. Здесь нет ничего, что ты любишь.

— Здесь есть ты. Будут мальчики.

Джейк не смог бы вынести, если бы она сказала, что ее будут удерживать только мальчики.

— Моя мать имела двух сыновей, но этого оказалось недостаточно.

— Я не твоя мать.

— Конечно. Ты гораздо красивее. Я не смогу смотреть, как ты вянешь и сохнешь от непосильного труда.

— Не говори глупостей. Люди не сохнут от этого.

— Женщины сохнут. Я видел это и не могу сделать подобного с тобой.

— Ты ничего не делаешь со мной. Я хочу быть твоей женой, хочу быть рядом с тобой. Мне все равно, что при этом я немного загорю на солнце.

— Не только. Это…

Изабель недоверчиво смотрела на него.

— Ты не собираешься менять свое решение? Вот сейчас я говорю, что люблю тебя, хочу разделить твою жизнь, дать дом мальчикам, может быть, даже иметь собственных детей, и на все это ты твердишь, что я подожму хвост и сбегу только потому, что так поступила твоя мать?

— Изабель, ты найдешь дюжину мужчин, которые будут просто счастливы жениться на тебе и стать отцом ребятам. Если ты дашь Уорду хоть полшанса, бьюсь об заклад, он…

— Да заткнись ты. Я слушала твой вздор и больше не могу слушать. Мне нравится Уорд, но я не люблю его. И он не любит меня. Мы просто старались заставить тебя ревновать. По-видимому, напрасные усилия. Я уже нашла мужа, который мне нужен, и идеального отца мальчикам. Это ты. Мальчики привязаны к тебе, и я люблю тебя — дура я этакая. Понимаю, тебе было ужасно больно, когда твоя мать ушла, но это произошло двадцать лет назад. Ты не можешь разрушить свою жизнь.

— Я этого не делаю. Просто реально смотрю на вещи, которые нельзя изменить.

Изабель вцепилась в Джейка, словно он был гусем, которого она собиралась ощипать. Обвила руками его шею, пригнула голову, прижалась всем телом и крепко поцеловала. Колени Джейка подогнулись. Как он может поступать правильно, когда Изабель решила дать ему то, что он хочет больше всего на свете?

Невозможно не ответить на ее поцелуй, невозможно не прижаться к ней. Невозможно не хотеть ее так сильно, что тело дрожит от желания. Так легко уступить…

Огромным усилием Джейк заставил себя сжать плечи Изабель и отстранить ее.

— Нет, — он говорил хриплым шепотом, почти невнятно. — Я не позволю тебе погубить свою жизнь.

— Это моя жизнь, — голос Изабель был хриплым от страсти. — Я сама решаю, что с ней делать.

— Не со мной. Сейчас ты согласна, но как только вернешься в Остин, поймешь, что я прав.

Рот Изабель превратился в тонкую гневную линию, руки сжались в кулаки.

— Я надеялась заставить тебя передумать, но ты упрямее, чем я считала. Что ж, я тоже упряма. Я подожду. Ты можешь слоняться здесь, проливая слезы и жалея самого себя, но не слишком тяни, иначе я приду за тобой. И ты не получишь мальчиков — ни одного. Мужчина, который боится взглянуть в глаза собственной матери, не годится, чтобы быть главой дома, полного подростков. А сейчас я забираю мальчиков в Санта-Фе. Они примут ванну и купят приличную одежду. Хочу съесть что-нибудь, приготовленное не мной, а другими. И если ты скажешь хоть слово, что это делает из меня горожанку, я прогоню фургон прямо по тебе.

Изабель повернулась и с гордым видом пошла прочь. Через несколько ярдов остановилась и обернулась.

— Ты носишь мое клеймо, Джейк Максвелл. Просто помни об этом, когда передумаешь и приедешь в Санта-Фе.

Джейк знал, что не передумает. Если он не сможет смотреть в лицо Изабель, любящей его, он еще больший трус, чтобы встретиться с женщиной, которая предала его и оставила шрам, не заживающий до сих пор.

Сердце буквально разрывалось в груди, когда Джейк смотрел вслед Изабель и мальчикам, уезжающим в сторону Санта-Фе. Он даже представить не мог, что сказать «до свидания» будет так трудно. Изабель не позволила оставить ни одного из мальчиков — если они ему нужны, придется приехать в Санта-Фе.

Вот так-то.

В Нью-Мексико его больше ничего не держит. Он продал стадо, даже нашел покупателя на фургон для продуктов и запасных лошадей. Он получил больше денег, чем рассчитывал, может вернуться в Техас и нанять новую команду, чтобы собрать остальных коров, может купить другое стадо, другое ранчо, вообще — делать все, чего душа желает. Теперь, когда Руперт мертв и его обращение с Перри Хольстидом стало известно властям, вряд ли фермеры будут докучать ему.

Но ни одна из возможностей его не привлекает. Джейк не сможет ступить на ранчо, не вспомнив об Изабель и мальчиках. Оказывается, деньги и успех значат не так много. Конечно, он делал это для себя, но теперь, разделив все трудности с Изабель и ребятами, не может считать только своим успехом.

Он убеждал себя, что принял правильное решение. Почему же чувствует себя так ужасно?

Потому что трус. Трусы всегда чувствуют себя отвратительно, так как не могут выносить собственной трусости.

Во время войны его наградили за храбрость. Почему же сейчас он чувствует себя как трус?

Ответ прост — боится позволить себе любить, позволить поверить. Настолько боится неудачи, что отказывается от своего шанса на счастье.

Но никакого шанса нет. Он прекрасно знает, что будет потом. Только отсрочит неизбежное. Однако сам он очень изменился. Почему подобное не может произойти с Изабель?

Он изменился? В чем изменился? Он хочет Изабель. Даже согласен жениться на ней. Нет, он ХОЧЕТ жениться, и это гораздо более серьезно, чем физическая потребность. Джейк не может представить себе дальнейшую жизнь без Изабель. Ее свежий вид, строгая фигура, безграничная энергия, потребность в нем объединились, чтобы заставить его ощутить себя другим человеком.

Изабель может спорить с ним по любому поводу, может быть упрямой, как лонгхорны. Может заставить его изменить многие привычки, но она так же необходима для его счастья, как холмы Техаса, бывшие его домом с самого дня рождения. Для него нет ни капли смысла возвращаться в Техас, если Изабель не с ним.

Ему нужны и мальчики. Не только как помощники. Они помогли заполнить дыру внутри его, вызванную потерей семьи. Обожание Вилла все еще заставляет Джейка чувствовать себя неловко, но ему нравится, когда малыш рядом.

Мэтт больше говорит, Пит больше не стремится убить Хоука, Чет превращается в замечательного лидера, и Брет может научиться верить, что его не предадут снова. Он не знает, как меняются Бак и Зик, у них свои, глубоко спрятанные обиды, но Шон, Люк и Дрю чувствуют себя просто прекрасно.

Что они почувствуют, когда Изабель скажет — Джейк не вернется?

Ему стало смешно. Как безапелляционно Изабель объявила свои условия. Она не спрашивала его, а просто поставила перед фактом, приняла решение. Он может согласиться с ней или нет. Но у этой женщины точно есть характер.

Почему он не видел этого раньше?

Потому что был слишком занят, принимая решение за других. На все имел готовый ответ.

Но теперь у него нет ответа. Он поклялся никогда не жениться, никогда не вверять женщине свою любовь. И был уверен, что ни одна изысканно воспитанная женщина не сможет быть женой ковбоя. Теперь ни одно из решений не устраивает его.

Он позволил гневу на мать, своему состоянию боязни измены дать эти клятвы. То же самое может произойти снова, если не избавиться от груза прошлого.

Он не может жить без Изабель. И каждая минута только подтверждает это. Отчаяние охватило Джейка при мысли, что она ушла из его жизни навсегда. Ради шанса вернуть Изабель можно пойти на что угодно.

Джейк подобрал седло и направился к лошади. Он поедет в Санта-Фе. За Изабель. Но есть еще одна женщина, которую нужно повидать прежде всего.

Джейк направился по последнему адресу матери, но в доме сказали, что она с сыном в городе. У нее зеленый фургон. Джейк не может пропустить ее — она единственная женщина в Санта-Фе, которая в белых перчатках правит зеленым фургоном.

Первым Джейк увидел мальчика. Он был так похож на его старшего брата, Дэвида, что Максвелл почти перестал дышать. Конечно, это невежливо, но чем ближе он подъезжал, тем упорнее разглядывал мальчика. Дэвиду было двадцать четыре, когда его убили, но Джейк хорошо помнил, каким тот был в шестнадцать. Мальчик казался точной копией Дэвида.

Этот мальчик — сводный брат Джейка.

Подъехав к фургону, Максвелл остановился.

— Здравствуй. Я ищу твою мать.

— Она в магазине.

— Я подожду. Меня зовут Джейк, а тебя?

— Курт.

Джейк понимал, что смущает мальчика, но не мог перестать пристально разглядывать его. Узнав, что у него есть сводный брат, он был в шоке, а его сходство с Дэвидом потрясло его.

— Сколько тебе лет?

— Шестнадцать.

Он родился всего лишь через три года после того, как мать ушла. Джейк представил, что мальчик получил всю любовь и все утешение, в которых было отказано ему и Дэвиду, и задрожал от гнева, кипевшего в душе почти двадцать лет.

Максвелл оглянулся, когда смущение на лице Курта сменилось улыбкой облегчения. По дощатому настилу шла женщина.

— Это моя мама, — Курт выпрыгнул из фургона. Джейк спешился и завязал поводья вокруг столба.

— Этот человек ищет тебя, — сказал Курт матери. Та передала сыну свертки и повернулась к Джейку.

— Здравствуйте, я миссис Стюарт. Чем могу быть полезна?

Джейк пристально смотрел на женщину, стоящую перед ним. Нет, она не была похожа на его мать, какой он ее помнил. Выглядела гораздо старше, чем представлялось — волосы совершенно седые, лицо в глубоких морщинах. Но морщины не заслоняли прекрасные глаза, казавшиеся огромными на ее лице. Она была одета со вкусом, скромно и дорого. Шею обвивала бирюза в серебре.

Что поразило Джейка больше всего — мать, казалось, была в мире с собой, спокойна и владела своими чувствами. Не было ничего от той неистовой энергии, того отчаяния, которые помнил Джейк.

Он ждал, что почувствует горечь, презрение, отвращение, но это было все равно, что злиться на незнакомого человека. Эта женщина не была его матерью, которую он помнил.

Он перестал дрожать. Появилось странное чувство, что он перешел в какой-то другой мир. Все казалось нереальным.

— Вам плохо, мистер… Простите, не знаю вашего имени.

— Нет, нет, все в порядке, — услышал Джейк свой голос, звучавший как бы издалека. — Просто не знаю, что сказать. Я Джейк, ваш сын.

Глаза женщины расширились от удивления, она побледнела. Потом печальная улыбка озарила ее лицо.

— Благодарение Богу! — произнесла она тихо. — Я молилась, чтобы ты пришел.

Джейк нашел Изабель и мальчиков в таверне. Они составили вместе три стола и сидели так тесно, что касались друг друга плечами. Побеленные стены отражали свет нескольких фонарей, свисающих с толстых черных балок, тянущихся вдоль потолка. Фонари освещали лица гораздо ярче, чем лагерные костры за пятьдесят две ночи на тропе.

Джейк остановился за дверью, наблюдая. Они были совсем не похожи на кучку бродяг, которых он протащил семьсот миль по одному из наихудших мест Юго-Запада. Все приняли ванну, подстригли волосы и оделись в новую одежду. Соломенно-белокурые волосы Мэтта и Вилла и угольно-черные Хоука сверкали. Дрю, одетая в новое платье, выглядела женственно.

Комната просто трещала от их энергии. Джейк слышал голоса Пита и Вилла, повышенные в споре — сколько он таких уже решил? — и знал, что очень хочет быть частью их буйной несдержанности. Просто быть рядом с ними — одно это заставляло ощущать себя более живым. Позднее еще будет много лет для мира и покоя.

Изабель выглядела прелестно. Джейк не знал, как это возможно — может быть, это те самые накрахмаленные белые блузки, — но она не была похожа на женщину, которая только что пересекла пустыню, приготовила на открытом огне сотню обедов, провела фургон через реки и горы. Она была такой женственной, такой скромно-элегантной, такой совершенно красивой, что тело Джейка напряглось только от мысли коснуться ее щеки или поцеловать в губы.

Максвелл был дураком, думая, что она не вынесет его жизни. Она прошла через худшее и все-таки выглядит замечательно. Даже если ему придется идти за ней до Саванны, он не может позволить ей уйти.

— Джейк! — взвизгнул Вилл, как только Максвелл прошел через дверь. Мальчик буквально пролетел через комнату, ухватил Джейка за руку и потянул к столу. — Тебе нужно торопиться. Изабель хочет основать ранчо и не собирается отдавать его тебе.

Джейк посмотрел на Изабель. Их взгляды встретились, девушка побледнела. Джейк рассмеялся. А что еще он мог сделать — вернулся туда, где его место, к Виллу и остальным мальчикам, к Изабель. Все будет хорошо. Он просто чувствует это.

— Как ты думаешь, — он взглянул на Вилла, — если я найму всех ребят, она объединит свое ранчо с моим?

— Дрю не пойдет. Она клянется, что останется только с Изабель.

— Ну, она еще маленькая девочка. Может быть, мы сможем похитить ее.

— Не знаю. Мэтт говорит, нельзя обижать девочек.

Джейк подошел к столу, не спуская глаз с Изабель.

— Как вам мое предложение? Сможете объединить свои дела с моими?

— Я искренне на это надеюсь, — сказал Уорд, которому определенно стало легче. — Мне придется помочь ей, если вы этого не сделаете.

Изабель была непреклонна.

— Это зависит от того, что вы предложите.

— Сложновато. Не возражаете, если я присяду, пока буду объяснять?

— Возьмите мой стул, — предложил Чет.

— Почему бы вам не сесть поближе? — спросил Джейк. — Это касается всех.

Они так шумели, что привлекли внимание публики. Люди улыбались Джейку, вероятно, думая, что происходит что-то вроде воссоединения семьи.

Так и было.

— Во-первых, — продолжил Джейк, когда все мальчики приготовились слушать, — я хочу вернуться в Техас и собрать еще одно стадо. Если покупать хорошее ранчо, нужно больше денег, чем у меня есть.

— Откуда возьмутся коровы? — спросил Уорд.

— У меня на ранчо их еще много. Не думаю, что фермеры по-прежнему будут докучать нам.

— Где вы покупаете новое ранчо? — спросила Изабель.

— Я еще не решил, но мы можем договориться об этом.

— Мы?

— Да, мы.

Прекрасные глаза изучали его лицо. Джейк улыбнулся, надеясь, что она найдет ответ, который ищет. Изабель тоже улыбнулась — натянутая, но все-таки улыбка.

— Что еще? — спросила она.

Джейк обвел взглядом внимательные юные лица, окружающие его.

— Я хочу усыновить вас всех.

Вилл взвизгнул и кинулся к Джейку, перебираясь через Чета, чтобы добраться до него.

— Я говорил Мэтту, что ты усыновишь нас! Я сказал это сто лет назад!

Какое-то время у Джейка ушло, чтобы утихомирить Вилла и устроить его в своих объятиях.

— Я понимаю, кто-то из вас может не захотеть, чтобы его усыновили, но прежде чем принять решение, нужно подумать вот о чем. Вы — несовершеннолетние, вас в любое время могут забрать от меня. Но если вы будете моими законными сыновьями, то сможете оставаться со мной, сколько сами захотите.

— Вам не разрешат усыновить меня, — возразил Зик. — Белые люди не могут усыновить черного парня.

— Я найду способ. А ты, Хоук, можешь перестать делать вид, что тебя здесь нет. Я намерен усыновить и тебя. И не думай, что сможешь ускользнуть. Я пока еще лучше иду по следу, чем ты.

И тут Хоук улыбнулся. Впервые. Джейк не думал, что такое вообще возможно.

— Вы собираетесь предложить усыновить и меня? — спросил Уорд.

— Помня о том, как я с вами обращался, удивляюсь, что вы спрашиваете, даже в шутку.

— Но я…

— Я хотел бы, чтобы вы поехали с нами, пока не решите, чем хотите заняться. Вы чертовски хороший наездник, хотя и пытаетесь это скрыть. Мальчикам нужен кто-то, кто займется их царапинами и сломанными костями, а Изабель нужен человек, с которым она может поговорить, кто знает, как ведут себя цивилизованные люди. Может быть, вам удастся научить этому и меня, и мальчиков.

— Вы понимаете, ваш план зависит от…

— Я знаю точно, от чего он зависит, — Джейк повернулся к Изабель. — Он зависит от согласия Изабель быть моей женой.

— Она согласится, — пропищал Вилл. — Она целую вечность влюблена в тебя.

— Если ты не возражаешь, Вилл, на такой вопрос я предпочла бы ответить сама.

— Но вы же сказали мне, что любите его?

— Я знаю, что сказала, но существует многое другое, кроме этого.

— А-а, вы имеете в виду секс. Пит мне все рассказал об этом.

— Нет, не секс, — Изабель покраснела. — И если ты хочешь, чтобы я тебя усыновила, нам придется серьезно обсудить, что маленьким мальчикам следует говорить в обществе, а что — нет.

— Вроде секса?

— Совершенно верно. — Ох!

— Иди сюда, отродье, — Мэтт выдернул младшего брата из объятий Джейка. — Я заткну тебе рот грязным носком, пока ты не расстроил все дело.

— Я ничего не расстраиваю! Она сказала… Мэтт ладонью закрыл Виллу рот.

— Исчезайте, пока можете, — сказал Уорд Джейку. — Обязуюсь не позволить этой стае пойти по следу.

— Накормите их. Счет я оплачу. Джейк вышел из комнаты за Изабель.

— Куда мы пойдем?

— Думаю, лучше всего в мою комнату.

 

Глава 26

Изабель не была уверена, что сможет добраться до верхних ступеней — ноги едва держали ее. Сомнения и размышления проносились в мозгу с лихорадочной быстротой, руки слабели от желания. Джейк хочет ее, хочет жениться. Все, к чему она стремилась, — в ее руках.

Но все ли?

Джейк никогда не меняет своих решений и никогда не прислушивается к тому, что сказал кто-то другой. Однако говорит, что хочет усыновить мальчиков и жениться на ней. Что заставило его передумать?

Изабель могла бы сказать, что ей все равно, она примет Джейка на любых условиях, но его отказ поехать в Санта-Фе дал время подумать. Она любит Джейка, но не выйдет за него, если он все еще не уверен в ней, считает ее способной сбежать в Остин и бросить его и детей. Или он ей поверит, или обнаружит, что рядом нет никого, кроме коров.

Джейку придется сказать, что он любит Изабель. Если ей надо смириться с коровами и тем, что за обеденным столом пахнет навозом и потом, сильного уважения и непреодолимого физического влечения недостаточно. Такого рода жертва требует безоговорочного признания в любви.

Изабель дождалась, пока Джейк войдет в комнату, закрыла дверь и прислонилась к ней.

— Ты собираешься объяснить, почему передумал, или мне придется отгадывать?

— Я последовал твоему совету.

— Кажется, впервые.

Джейк не обратил внимания на шпильку.

— Я повидался с матерью.

Это застало Изабель врасплох. Она не знала, чего ждала, только не этого.

— Не понимаю, почему ты в таком хорошем настроении. У тебя такой вид, будто ты готов своротить горы.

— Я сам не понимаю, — Джейк вышагивал по маленькой комнате, нервный сгусток энергии. — Думаю, я ожидал увидеть женщину, которая покинула наше ранчо более двадцати лет назад. Я ненавидел эту женщину. Был готов обвинить во всем, что случилось с тех пор. Я и пытался обвинять.

— Что случилось?

— Миссис Исаак Стюарт не похожа на мою мать. Даже ведет себя по-другому. У нее есть сын, точная копия моего брата Дэвида. Я был так ошеломлен, что к тому времени когда встретился с ее мужем, уже ничего не чувствовал.

— Ты спросил, почему она уехала?

— Да, и она сказала, что понимает мои чувства и, вероятно, чувствовала бы то же самое. Оказывается, она хотела взять Дэвида и меня с собой, но отец не позволил. Он обманул ее — сделав предложение, обещал, что они будут жить в Сан-Антонио. Потом передумал и не разрешал даже навещать родных. А когда она ушла, то почти пятнадцать лет писала нам, но отец всегда возвращал письма. Мать показала их мне. Больше сотни. Мать сказала, что написала бы мне, если бы знала о смерти отца. Последнее, что она слышала о нас, — Дэвид и я ушли на войну, а ранчо заброшено.

— Это не объясняет, почему ты вдруг решил жениться на мне.

Джейк усмехнулся своей хитрой усмешкой, которая заставляла желудок Изабель кувыркаться.

— Ты не веришь, что я понял свою ошибку? Изабель чуть не рассмеялась.

— Я говорила тебе об этом все время, с тех пор как мы встретились, и это ничего не меняло.

— Я рассказал матери о тебе. Она назвала меня дураком и сказала, что смогла бы жить на ранчо, если бы любила отца. Может быть, осталась бы, если бы он любил ее. Но не могла вынести мысли о том, что придется прожить всю оставшуюся жизнь без любви.

Джейк подошел к Изабель, протянул обе руки. Та вложила в них свои, и он притянул ее к себе.

— Я тоже не могу и решил все еще до разговора с матерью. Даже решил, что смогу переехать в Остин, если это будет необходимо.

— Ты не смог бы жить там.

— Если ты можешь жить на ранчо, я могу жить в Остине.

— Фактически, теперь, когда я решила, что делать дальше, предпочитаю жизнь на ранчо. Наверное, судьба вела меня. Почему бы еще я нашла дорогу из Саванны в Новый Орлеан, в Остин, на твое ранчо? Должно быть, во мне есть какая-то капля крестьянской крови. Тетя Дейрор пришла бы в ужас, она всегда подчеркивала, что в моих венах течет благородная английская кровь.

— Так ты выйдешь за меня?

Джейк попытался прижать девушку к себе, но Изабель уперлась руками ему в грудь.

— Мне кажется, ты кое-что забыл.

— Что?

— Если спрашиваешь, то, может быть, и не забыл. Возможно, этого просто нет.

— Чего? — Джейк выглядел расстроенным. — Я перечислил ранчо, еще одно стадо на продажу, усыновление ребят, попросил Уорда остаться с нами. Что еще?

Изабель сняла руки Джейка со своей талии.

— Начинаю все больше понимать чувства твоей матери, — она открыла дверь и отступила. — Возвращайся вниз. Думаю, нам больше нечего сказать друг другу.

— Что?! Что ты говоришь?! — закричал Джейк. — Я не хочу идти вниз! Мальчишки убьют меня.

— Если ты делаешь это ради них…

— Нет, не только. Я никуда не хочу идти без тебя. Я люблю тебя! И хочу жениться на тебе!

Изабель застыла.

— Повтори. — Что?

— То, что сказал.

— Я хочу жениться на тебе!

— Нет, другое.

— Какое другое? — Джейк схватил ее за плечи. — Ты сводишь меня с ума! Я хочу жениться на тебе. Не хочу никуда идти без тебя. Я люблю тебя. Я…

— Вот! Ты снова сказал это!

— Что сказал? — казалось, он был готов рвать на себе волосы.

— Не помнишь?

— Конечно, помню. Я попросил тебя выйти за меня замуж.

— Не то!

— Так что же, черт подери? Скажи, и я повторю. Только не мучай больше!

— Хочу, чтобы ты сказал, что любишь меня.

— Конечно, люблю. Ты это знаешь.

— Но я хочу, чтобы ты сказал это.

— Я люблю тебя.

— Еще.

— Я люблю тебя!

— Еще.

— Я могу сделать кое-что получше.

Джейк пинком закрыл дверь и поцеловал Изабель в губы.

— Вот, — сказал он, тяжело дыша. — Я люблю тебя! Теперь ты мне веришь?

Изабель была уверена, что ее улыбка выглядит глупой и одурманенной, но ей было все равно. Это было в точности то, что она чувствовала.

— Да, но тебе скоро придется сказать это снова.

— Что мы будем делать до этого?

— Придумай что-нибудь подходящее.

— А Уорд и мальчики?

— Какой Уорд? Какие мальчики?

 

Эпилог

Изабель не терпелось подписать документы об усыновлении и выбраться из Остина. Удивительно, но шум, гам и суета действовали на нервы. Она не думала, что когда-нибудь будет без ума от коров, но некоторые люди ничуть не лучше. Этот судья как раз из таких. Потребовался почти час, чтобы убедить его — донос Мерсера просто ложь. Баку и Зику пришлось снять рубашки, чтобы он поверил в дурное обращение фермеров.

— Вы уверены, что хотите усыновить всех?

— Я был бы большим дураком, чтобы прийти сюда и просить об этом, если бы не хотел, — раздраженно ответил Джейк.

Изабель сжала его руку.

— Но это же идиот!

— Согласен, — прошептал Уорд.

— Конечно, он хочет усыновить нас, — пропищал Вилл. — Мы поймали ему много коров.

— Это не единственная причина, — возразила Изабель.

— Ох, да, — у Вилла был такой вид, словно он что-то забыл. — Мы будем его сыновьями. Тогда вы не сможете отдать нас кому-то еще. Никогда.

— Я вынужден подождать, пока не будет проведено удовлетворительное расследование относительно намерений родственников Друциллы Таунсенд.

— Мое имя Дрю! — решительно заявила девочка.

— Мы понимаем, — вмешалась Изабель. — Если это все, я была бы очень признательна вам, если бы вы подписали документы. Мы хотели бы вернуться на ранчо. У нас еще одно стадо, которое нужно собрать.

— Вы совершенно уверены в правильности ваших поступков, мисс Давенпорт?

— Миссис Максвелл, — поправила Изабель. — Абсолютно уверена.

— Это очень необычно, — судья нахмурился. — У нас не было ни одного случая, чтобы кто-то усыновил десятерых мальчиков.

— Если бы люди это делали, он остался бы без работы, — шепнул Джейк.

Изабель ущипнула его.

— О'кей, — судья поставил подпись на документе. — Они ваши. Если решите, что хотите отказаться от них…

— Мы не хотим, — сказал Джейк.

Изабель смотрела, как он выходит из здания с мальчиками, следующими за ним по пятам.

— Он похож на Дудочника, — сказал Уорд. — Ребята пойдут за ним куда угодно.

— И я тоже.

— Вы не получите его для себя, пока они не вырастут. Мальчишки завладеют им полностью.

— Достаточно просто быть рядом, — Изабель счастливо улыбалась. — Более, чем достаточно.

Джейк вернулся обратно в здание.

— Найди и ты свою женщину, — сказал он Уорду, обнимая жену за талию. — Эта носит мое клеймо.

Изабель ущипнула его.